Прекрасный из ночи

— Не ошибаешься ли ты?

— Поверь мне, я долгие годы служила Инанне.

— Благодарю, Барнамтарра. Чем могу отплатить тебе? — спросил хранитель свитков.

— Старость мою успокой, чрево насыть, подари забвение. Немного золота мне не помешало бы.

— Надеюсь, этого хватит? — Ихетнефрет протянул старухе массивное кольцо желтого металла.

— Да сохранят тебя боги, — задыхаясь, проговорила бывшая жрица и впала в беспамятство.

— Все, чары ослабли. Теперь она проспит до обеда, — объяснил Ханусенеб.

— А золото? — заныл Элаль.

— Золото? Возьми себе. Но помни, обидишь ее — прощайся с жизнью, — пригрозил Ихетнефрет, для пущей убедительности повертев перед лицом ошалевшего хозяина кинжалом. — Все, пошли, здесь больше делать нечего! — произнес писец, и гости спешно последовали за ним.

— Ну и дела! — воскликнул Элаль. — Жена, жена!

— Чего тебе?

— Дай вина!

— Вот еще!

-Посмотри, безмозглая дура! — Элаль показал ей кольцо золота. — Скорее вина, не то мое сердце разорвется на части!

Ихетнефрет соколом летел по узким переулкам, далеко позади оставив жреца и двух новых знакомых. Хранитель свитков ничего не видел перед собой, сердце бубном дико стучало в груди. Воздух со свистом вырывался из ноздрей. Обличьем стал он подобен быку, охваченному яростью.

"Будь ты проклят, Гильгамеш! — диким вихрем проносились обрывки мыслей. — Теперь я знаю, как поступить! Колодец! О, мудрая Барнамтарра!"

— Эй, Ихетнефрет! — кричал ему вслед запыхавшийся Ханусенеб. — Пожалей мои ноги, постой! Богами заклинаю тебя, остановись!

— Что еще? — грубо отозвался писец.

— Именем Тота прошу, не спеши! Дай отдышаться! Ох, я слишком стар для такой гонки!

— Зачем, а главное, куда так бежишь? Ты загонишь нас, как онагров, — поддержал жреца Мемахнуди, — мой дом в другой стороне.

— В самом деле, — опомнился Ихетнефрет, — я как-то не подумал. Но теперь я знаю, что делать дальше. У меня созрел план.

— Вот и чудесно, — проговорил Ханусенеб, так и не отдышавшись до конца, — остановись и расскажи.

— Все просто. Незадолго до проведения обряда посвящения по подземному ходу я проберусь в храм и попытаюсь спасти любимую. Вы же должны достать лодку и ожидать меня на берегу. Старый канал впадает в Буранунну, а это наш путь к спасению. Спустимся вниз по реке и покинем земли Урука.

— А потом? — полюбопытствовал Эбихаил.

— Сам не знаю. Что-нибудь придумаем, — Ихетнефрет виновато улыбнулся и пожал плечами.

— О лодке не беспокойся, если, конечно... — замялся Мемахнуди.

— Я дам медь.

— Прекрасно.

— Ты, Ханусенеб, — продолжал хранитель свитков, — подготовься к отплытию и возьми все необходимое для дальнего путешествия. Эбихаил поможет тебе. Теперь вернемся в дом Мемахнуди.

— Стойте, подождите! — запротестовал житель Урука. — Разве вы не подумали о том, что Гильгамеш может приказать схватить Ихетнефрета? Тогда наши планы рухнут!

— Твои слова не лишены смысла, но что ты предлагаешь? А может быть, ты просто испугался?

— Как мне не бояться? Наш царь свиреп в гневе и способен совершить любое злодеяние, лишь бы достигнуть желаемого. Я предлагаю спрятать тебя где-нибудь.

— Но где?

— Я еще не придумал.

— На постоялом дворе не скроешься, — рассуждал Эбихаил. — Кругом доносчики. Вмиг станешь легкой добычей царской стражи. Торговая площадь, харчевни... также не подходит. О, боги, вот задача!

— Хорошо, а если в хлеву? — осенило Мемахнуди.

— В хлеву? — недоумевал Ихетнефрет.

— Именно.

— Возможно, ты прав, ведь ничего другого не лезет в голову.

— Так пойдем быстрее! Как бы мой братец Элаль не разболтал о нашем визите. Его недалекий ум да кубок вина могут погубить всех нас.

Незаметно для себя Ихетнефрет оказался у знакомых ворот. На улице не было ни души, и сын Имтес радовался, оставшись незамеченным любопытными соседями. В дальнем углу двора он увидел легкое каркасное строение, крытое сухим тростником.

— Теперь это твое новое пристанище, — нетвердо произнес хозяин, — извини за темноту и грязь... но лучше уж здесь, чем в темнице...

— Спорить с тобой тяжело, — Ихетнефрет заглянул внутрь хлева. Тяжелый, резкий запах скота и навоза ударил в нос, — за два дня я сам превращусь в свинью. Послушай, быть может, ты зря волнуешься? Зачем я нужен Гильгамешу?

— О, ты не знаешь его! Нет более коварного и вероломного человека во всех четырех странах света! Все вместе взятые лисы, волки и львы не имеют в себе и десятой доли злобы и хитрости, заключенной в душе правителя Урука! Попомни мои слова! От него можно ожидать любого подвоха.

— Ладно, будь по-твоему, — уныло отвечал Ихетнефрет.

— Да, да, конечно. А Ханусенеб составит тебе компанию. Ему также опасно находиться в доме.

— Тогда посади к нам Эбихаила. Он ведь тоже чужеземец.

— И то правда. Я как-то не сообразил.

— Мемахнуди, — тут уж не выдержал житель оазиса, — тогда и ты вместе с семьей перебирайся к свиньям, коровам и козам!

— В самом деле... — хозяин рассеянно почесал за ухом. — Э, будь, что будет! Надеюсь, боги сохранят вас и мое жилище. Все равно от судьбы не уйдешь!

— Уж давно бы так, — облегченно вздохнул Ханусенеб, радуясь тому, что не придется провести вместе со скотом целых два дня.

— Об одном прошу, — умолял Мемахнуди, — не покидайте дом без моего ведома.

— Не беспокойся, мы тебя не подведем, — ответил за всех Ихетнефрет.

Небольшая, тщательно выбеленная комната с развешенными на стенах тростниковыми крашеными циновками показалась сыну Имтес почти родной, напомнив на мгновение покинутый Унут. Теплые овечьи шкуры обещали отдых и покой.

— Все! — Ихетнефрет лег на лежанку и уставился в потолок, нервно задвигав кадыком. — Так ты, Мемахнуди, говоришь, Гильгамеш...

— Я? Нет, я молчу... — хозяин, ничего не понимая, пожал плечами.

Казалось, Ихетнефрет оглох, забыв о том, где находится, и кто окружает его:

— Он еще не поймал лисицу, а делает для нее колодку, — говорил сам с собой хранитель свитков. — Что же, поначалу ты меня перехитрил, преподав хороший урок. Демон, — перешел на шепот Ихетнефрет, — скитающийся над землей, рождающий хаос, не внемлющий мольбам. Ты пронзаешь людей, словно рыб в реке, повергаешь великих, поражаешь мужчин и женщин, перекрываешь дороги, превращаешь в пустыни широкие степи, разрушаешь дома и орошаешь слезами поля. Имя тебе — Удуг, повелитель сил зла! Должно тебя очистить, как канал или тропу, заросшую сорной травой! Ты идешь по жизни сам по себе и подобен угасающему костру из тростника. Неведома тебе любовь. Как две половинки разрезанного зерна, никогда не срастешься ты! Впавший в бешенство пес, не оставишь еды на завтрашнее утро! Ты вырываешь жену из объятий мужа и лишаешь младенца груди кормилицы. Но помни, ужас уничтожения наводнением обрушится на тебя!

— Ихетнефрет, — тихо позвал писца Ханусенеб.

— А? — встрепенулся сын Имтес.

— О ком говоришь ты?

— Я вспоминаю Госпожу Замка Жизни. Она предупреждала меня о зле, гнездящемся в Уруке. Но зачем она направила меня сюда? Ханусенеб, ты посвящен в мою тайну. Так знай же, Гильгамеш — избранник богов, но на нем есть печать преисподней. Предстоит великая битва! Мне кажется, я начинаю понимать... Остановить его — моя задача!

— Так выходит, ты не один?

— Как видишь!

— Но откуда ты знаешь?

— Я почувствовал, а потом он сам сказал мне.

— И ты веришь?..

— Иначе как бы он узнал о моем бессмертии и о Мафдет? Ему все известно. Более того, старец Зиусудра, живущий за водами Смерти, давным-давно познал вечную жизнь и раскрыл ее секрет Гильгамешу.

— Мир намного сложнее, чем я мог предполагать, — нотка разочарования послышалась в голосе служителя Тота, — я думал, только мы — жрецы Прекрасного из ночи, ведаем сокровенную тайну Вселенной, но я ошибался. Это очень печалит меня, поскольку ослабляет силу слуг Трижды величайшего...

Эбихаил и Мемахнуди недоуменно переглядывались, не понимая ни слова на языке Та-Кем.

— Мы увлеклись разговорами, — опомнился Ханусенеб, — и поставили в неловкое положение наших друзей.

— Что случилось? — взволновался Эбихаил.

— Не переживай, все хорошо, — успокоил его Ихетнефрет.

— Тогда я вас покину. Отдыхайте и не думайте о плохом. — Мемахмуди слегка поклонился и скрылся за тростниковой занавеской в низком дверном проеме.

— День кажется бесконечным, — говорил Ихетнефрет, не обращая никакого внимания на прощания хозяина дома, — стена, покрытая шершавой известью... Проведи по ней рукой и почувствуешь дыхание кирпича. Букашка ползет, силясь взобраться на самый верх, блики далекого солнца освещают ей путь... Как все нелепо, странно, непонятно... Мир застыл, оцепенел, ожидая кровавой развязки, готовясь к грядущим бедам и потрясениям, забыв о спасительных грезах и мечтах. Сон одолевает меня, гибнут звуки, звуки возни женщины на кухне, мычания коровы, хрюканья свиньи, хруста соломы, треска огня в очаге. Где Мафдет, почему она покинула меня? Вязкая дремота... утопаешь в ней как в болоте. Она подобна горному туману... захватывает сердце, лишает памяти и дарит забвение...

Ханусенеб сидел на лежанке, уставившись на Ихетнефрета, охваченного внезапным сном.

Отяжелевшие веки не повиновались сыну Имтес. Глаза закрылись сами собой, и хранитель свитков оказался в черном царстве сновидений, дающих надежду уставшей душе, лишенной пристанища, долго странствовавшей по дорогам жизни, занесенным пылью и песком могучим ветром судьбы. Услада путнику, вода жаждущему, хлеб изголодавшемуся, приют бездомному... Великая страна среди всех земель Вселенной, где всегда господствует полумрак и тишина, определяющая божественные законы для бесчисленных народов от восхода до заката, граничащая со смертью...

— Ты проспал до обеда... — голос Ханусенеба вернул Ихетнефрета к жизни.

— Не может быть!

— Я сам поражен до крайности. С тобой все в порядке?

— Немного кружится голова, и заложило уши. Я плохо слышу.

— Вставай. Мемахнуди достал лодку, как ты и велел. Я дал ему кольцо меди.

— Спасибо. Где он?

— Скоро явится сюда. У него есть новости для тебя. Да вот и он сам. Как дела, Мемахнуди?

— Я все сделал по твоему приказанию, жрец, — тараторил возбужденный хозяин, — барка находится под присмотром моего племянника Лу-Уту.

— Он не проболтается?

— Легче вырвать у него язык, нежели добиться хоть одного слова... По крайней мере, так утверждает учитель Дома табличек. Но и это еще не все. Я был на торговой площади, у пристани...

— И что же?

— В городе тревожно, люди болтают невесть что. По Уруку ходят самые разнообразные слухи, один нелепее другого... Мне страшно!

— Отдышись и расскажи толком, — успокаивал его Ихетнефрет.

— Так вот. На улицах появился слабоумный калека Уршугаламма. Его давно никто не видел. Этот бродяга несет какую-то околесицу, возмущая горожан. Он говорит, будто скоро огнедышащий дракон прилетит с северных гор Маш и поглотит божественного Уту. Черноголовые, скот и растения лишатся живительного тепла и света. Небеса содрогнутся, а звезды падут на землю, словно плоды с деревьев, потрясаемых злым ветром. Река и каналы наполнятся кровью, в стране воцарится голод. Люди лишатся рассудка, станут убивать друг друга и пожрут собственных детей. Причиной тому станет союз Гильгамеша и чужеземки, избранной им в жены. Инанна, Владычица небес, Львица боя, Светлая госпожа, Хозяйка храма Эанны и покровительница города — всегда отдавала царю жрицу — иеродулу, родившуюся в землях Урука. Гильгамеш прогневил сердце богини, и та вознамерилась наказать строптивца, посмевшего пренебречь традициями предков и наставлениями жрецов.

Иные же говорят, будто Уршугаламма подослан Уршехегиной, верховным жрецом храма Ана. Его дочь, Аллашарум, жрицу-лукур, пророчили в невесты бога. Совокупившись с Гильгамешем, она обеспечит плодородие земли и приплод скота. О, дом Шумера! Да сделаются хлева твои многочисленными! Да приумножатся коровы, да будут стада твои тучны, да будут овцы твои бесчисленны...

— Не отвлекайся, — перебил рассказчика Ихетнефрет.

— Прости. Сын Гильгамеша и жрицы Аллашарум в будущем займет место отца...

— Не бывать этому! — хранитель свитков дико засмеялся.

— Не понимаю тебя, — недоумевал Мемахнуди, — что в том смешного? Положение царской избранницы, матери наследника, дает массу выгод и преимуществ.

— Разве Гильгамеш способен произвести на свет ребенка?

— Действительно, пока это ему не удавалось, — согласился Мемахнуди. — В любом случае, царице уготовано богатство, уважение подданных и безграничная власть. Именно поэтому так нелегко стать невестой бога. Представь, что для Уршехегины складывалось все удачно, как неожиданно появляется Мафдет и пленяет царское сердце. Планы жреца рушатся, и он предпринимает различные попытки расторгнуть священный брак. По крайней мере, все выглядит весьма правдоподобно. Большинство жителей Урука также недовольны выбором царя и желают избавиться от чужестранки. Что касается выдумок Уршугаламмы, то многие склонны в них верить. Нет, я не говорю о себе, но кто знает? Некоторые думают, что слабоумный калека обладает даром пророчества, и сами боги обращаются через него к людям. Трудно представить все это, но, может быть, вскоре птица иттиду — вестник смерти, накроет Урук огромными крылами?

— Ты говоришь любопытные вещи, — загадочно улыбался Ихетнефрет, — выходит, твой жрец, как его?..

— Уршехегина...

— Вот именно, Уршехегина, мой союзник. Как я могу с ним встретиться?

— Это невозможно! Только царь и жрецы имеют право войти в храм Ана!

— Жаль. Я думаю, мы с ним бы договорились. Придется действовать по старому плану. А что слышно в городе обо мне?

— Почти ничего. Болтают, будто ты покинул Урук после встречи с Гильгамешем.

— Прекрасно! Никто не станет искать нас в твоем доме. Тем временем мы можем спокойно все обдумать и подготовиться к сегодняшнему вечеру.

— Что тут обдумывать и к чему готовиться? — вмешался Эбихаил. — Все и так предельно ясно, тем более, до захода солнца осталось совсем немного.

— Хорошо, тогда определимся в главном. Ты — Эбихаил, и ты — Ханусенеб, ожидайте меня у лодки. Я вместе с Мемахнуди отправлюсь к заброшенному колодцу. Мемахнуди? Готова ли веревка и факел?

— Да.

— Тогда мне больше нечего сказать. Займитесь каждый делами и приготовьтесь к худшему.

"Сегодня все решится, — тревожные мысли будоражили разум хранителя свитков, — Боли и страданиям наступит конец. Но если... тогда это уже не будет иметь значения. Уж лучше пасть в бою, чем прожить остаток жизни в унижении. Наконец-то я увижу Мафдет! Как тяжела разлука! Она как ров, как лезвие кинжала, перерезающее горло человеку. Я просыпаюсь, но не нахожу любимую рядом, не вижу ее лицо, не слышу нежный голос. Жизнь лишается смысла. Чувство мести переполняет душу. Зачем, зачем Госпожа Замка Жизни направила меня в Урук? Чтобы я потерял Мафдет? О нет, не верю! Гильгамеш! Вот всему причина! Он — источник бед и несчастий! Два желания терзают меня — освободить любимую и поскорее убраться из враждебного города. Но куда? Надеюсь, судьба подскажет решение..."