| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Этот человек работает в институте.
Рука Мэла сжалась в кулак.
— Хромой? — спросил он, помолчав.
Я сразу поняла, кого подразумевал Мэл, и меня неприятно кольнуло напоминание об увечности профессора. В первую очередь физические недостатки замечают недалёкие люди. Прежде всего, Альрик — преподаватель, ученый с мировым именем, интересный собеседник и, конечно же, симпатичный мужчина с исключительным обаянием. Но лучше не распалять Мэла нравоучением и расписыванием достоинств профессора.
— Нет, это горнист. Один из тех, кто обслуживает горн.
— Папена, ты удивляешь меня с завидной регулярностью, — потер лоб Мэл. — Всего месяц в институте, а умудрилась познакомиться с желторотиком.
И опять меня покоробило снисходительное прозвище, слетевшее с его языка.
— Он не желторотик, а горнист, — оскорбилась я за всю братию ребят в солнечной униформе. — Будешь насмехаться, ничего не скажу.
— Ладно, прости, — сказал Мэл примирительно. — Ожидал чего угодно, но о жел... горнистах даже не подумал.
— Ты с ними тоже знаком?
— Вот еще! Зачем мне? — фыркнул Мэл и посерьезнел, заметив мое сердитое лицо. — Видел однажды издали. Скажешь, как познакомилась с ним?
— Мы случайно встретились, один раз, и выяснилось, что он с западного побережья, — ответила я и солгала самую малость, объединив образы Марата и Агнаила. — Потом оказала кое-какую услугу, и он предложил отблагодарить. Общаемся записками. Хочу расспросить у него о маме. Может быть, он знает её. Если так, то отец со своим чертовым требованием в получении аттестата мне не нужен. Обойдусь без него.
Некоторое время Мэл обдумывал сказанное и озвучил то, что посчитал самым важным в моих словах:
— Интересно получается. Незнакомый горнист, с которым ты случайно столкнулась, взял и выложил тебе, висоратке, что живет на побережье. Или ты привираешь, и на самом деле вы встречались чаще, а, Папена?
— Думай что угодно, — ощетинилась я в ответ. — Предупреждаю честно: после архива собираюсь поговорить с ним. Тебя не понять. Скрываю — плохо, говорю правду — то же самое. Что тебе не нравится?
— То же, что не понравилось тебе в отработке штрафа в спортзале, — ответил хмуро Мэл.
Я смешалась, не зная, что сказать.
— Пошли вместе, — предложил он. — Где назначена встреча?
— На чердаке. Получается, я не предупредила, что могу прийти не одна. Так нельзя. Он решит, что его подставили, и ничего не скажет. Горнистам запрещено бывать на верхних этажах. Надеюсь, ты не сдашь его администрации?
— Никогда не стучал, — сказал Мэл с ноткой высокомерия. — Не знал, что в столице много выходцев с побережья.
Его слова прозвучали примерно так: "Не догадывался, что вас понаехало видимо-невидимо, и на каждом шагу парень из высшего общества наталкивается на уголовное отродье".
— Закрой глаза, если противно, — вспыхнула я как спичка. — Не волнуйся, твоя любимая столица не погрязнет в преступности. Каждый горнист, отработав долг, возвращается обратно.
— Эва, ты как всегда поняла иначе, — ответил раздраженно Мэл. — Я думал, с побережья непросто выбраться, поэтому удивился. По крайней мере, попасть туда нереально.
— А я попаду! — разве что ногой не получилось топнуть для иллюстрации намерений.
— Для этого потребуется виза и предварительное согласие нескольких департаментов и министерств, точно не знаю, каких. Возможно, сам Рубля подписывает разрешение на въезд туда. Ты обговорила с отцом условие: аттестат в обмен на адрес. А он пообещал оформить пропуск на побережье?
— М-мы об этом не... Не знала, что это сложно, — промямлила я ошарашенно.
Когда заключалось соглашение с родителем, мне было невдомек, что папаша не без оснований называл меня каторжанской бестолочью. Озарение наступило недавно, когда на запястье Марата мелькнул браслет со звеньями, в точности похожими на рисунок брошки.
В моем представлении приезд к маме выглядел гораздо романтичнее, без разрешений и пропусков, поскольку на подкорке отложились авантюрные бредни интернатских мальчишек, мечтавших дать дёру на запад, на восток, на юг — неважно куда, лишь бы подальше. Поэтому план проникновения на побережье не требовал особой проработки. Приеду к пропускному пункту, постучусь, и меня пропустят. А если откажут, то можно пойти другим путем. Когда зубастые псы-монстры отвлекутся на брошенное им мясо, смело пролезу под проволокой, перекусив кусачками, или перепрыгну через ограду. А что? Я смогу. Отойду подальше, разбегусь, перескачу и скроюсь в кустах, запутывая следы.
В общем, шутки шутками, но эти мелочи казались незначительными. Главное — адрес мамы как венец миссии, а с остальными проблемами можно разобраться по ходу.
Наивная простота.
Видимо, Мэл испугался моего убитого вида, потому что принялся утешать.
— Эва, мы что-нибудь придумаем. Всё будет путём.
Еще бы ему не струхнуть. Наверное, я почернела лицом, вот так, между делом узнав, что моя мечта растоптана и разбита вдребезги в шаге от цели. Папаша хитер. Наверное, он потирал ручки, поймав простодушную дурочку-дочку в капкан соглашения. В самом деле, к чему адрес, если мне никогда не удастся попасть на побережье?
— Не убивайся раньше времени, — успокаивал Мэл. — Поговоришь с отцом, и он поможет с визой. А если не согласится, найдем другой способ. Только не падай духом.
— Ты прав. Постараюсь.
Радости жизни померкли, уступив место смятению после слов парня о сложностях с въездом на побережье. Получается, цивилизованным путем попасть туда практически невозможно, разве что совершить преступление, и тогда суд постановит выслать меня на пожизненное поселение в западные территории. Закон я обманула не единожды, однако решать проблему методом явки с повинной как-то не хотелось.
В конце концов, куда папаша денется? Ну, получу аттестат и помашу бумажкой, что толку? Все равно не смогу прижиться в висоратском обществе, тем более в статусе министерской дочки. Предложу-ка родителю устроить мне аспирантство и сбор материала для будущей диссертации непосредственно на месте, а именно на побережье. Уеду и пропаду для всех, чем не выход?
Но до аттестата еще нужно дожить. Мной заинтересовался премьер-министр, который пришлет к окончанию сессии приглашение на банкет, а там недалече до пронырливых журналистов, роющихся в белье семейства Влашеков. Удивительно, что отец до сих пор не дал о себе знать и не назначил встречу. Ведь номер моего телефона определился сразу же, когда я позвонила перед приемом от Вивы.
И все же, как ни крути, а идея хороша — под видом научно-исследовательской работы уехать на побережье. Осталось убедить отца, но сначала нужно окончить институт, а еще раньше удостовериться, что отец не планирует избавляться от меня из-за появления на "Лицах года", в чем я сильно сомневалась. Может, все-таки сбежать, пока не поздно?
— А ты знаешь что-нибудь о побережье?
— Особо не интересовался, — ответил Мэл, пристегиваясь ремнем. — Слышал краем уха на приеме, и то давно. Один чиновник жаловался, что при оформлении визы возникла ужасная волокита. Насчет встречи с горнистом... Если считаешь нужным — иди. Позвони мне, как выйдешь из архива и когда поговоришь с ним. Встречу тебя, и мы поедем домой.
Согласие, высказанное спокойным тоном, оказалось сродни чуду и удивило меня безмерно. Памятуя о конфликтах, случившихся у Мэла с Тёмой и Рэмом, я приготовилась к ультимативному недовольству, но поскольку не чувствовала себя виноватой из-за предстоящей встречи с горнистом, то по всей вероятности мы поссорились бы.
— Скажи хоть, как его зовут? — спросил Мэл, сдавая задним ходом из "кармана".
— Агнаил. Только никому не говори, а то его накажут за то, что отлучился от горна.
— Своеобразное имечко, — хмыкнул Мэл, выруливая на дорогу, и машина двинулась по переулку.
— Кому как. Постой! Куда мы поедем после института? — дошло до меня с опозданием.
— Ко мне домой.
— Зачем? — изумилась я.
— Зачем люди едут домой? Чтобы принять ванну, посмотреть телевизор, поужинать и лечь спать, — объяснил Мэл.
— То есть ты приглашаешь к себе? — Мои извилины били все рекорды по тупомыслию. Очевидно, запас углеводов, почерпнутый из десерта, досрочно переработался, и наступило соображательное голодание.
— Переезжай ко мне, — предложил он без обиняков. — Знаю, тебе не нравятся высокие потолки, но мы что-нибудь придумаем.
Я в замешательстве переваривала услышанное.
Переехать к Мэлу... Старая песня за небольшой разницей: теперь у меня есть деньги, чтобы не зависеть от него. Но переезд в первый же день... Две зубные щетки в стакане, мое белье в горошек, сохнущее на сушилке, опухшая после сна физиономия — непричесанная и без косметики, женские мелочи и бардак, который я принесу с собой, друзья Мэла, которые заявятся к нему в гости... А что говорить о его родителях, сестре и прочих родственниках?
Радикальное предложение. Пугающее.
— Хотя бы переночуй, — настаивал мой парень.
— Мэл, у меня же сессия! Между прочим, как и у тебя. Послезавтра следующий экзамен, а я готовлюсь с бухты-барахты. Ни разу не открыла конспекты. Как учить, когда ты рядом? У меня же мозги набекрень! Только о тебе и думаю.
Властитель моих дум ответил не сразу, поглядывая в зеркала заднего вида.
— Ладно. Провожу тебя до общаги, и баиньки.
Я посмотрела на него с подозрением, однако не заметила подвоха в быстром согласии.
— Конечно, Мэл, ты вторые сутки без сна, — подхватила идею с жаром. — Тебе нужно выспаться. Давай, отвезешь меня и сразу поедешь домой.
— Нет, — отказался он. Вот упрямец! — Значит, в институт?
— У меня остались деньги. Можешь подбросить к какому-нибудь магазину, а то в общаге кончилась еда?
— Отвезу, куда скажешь, но свои висоры положи в карман, — сказал устало Мэл. — Мы, кажется, договорились.
— Хорошо, — согласилась я с неохотой. — Но это должен быть недорогой магазин, где батон хлеба стоит не двадцать висоров, а два.
— Понятия не имею, сколько стоит хлеб, — пожал плечами Мэл, не отрываясь от дороги.
— То есть как? У тебя же полный холодильник.
— Домработница покупает продукты по списку матери раз в неделю. Даю ей два штукаря, обычно хватает.
Вот оно что. Мама Мэла заботится о сыне и беспокоится, чтобы ее принц не оголодал, ведя разгульный холостяцкий образ жизни.
— Неужели все съедаешь? — вспомнила я забитый до отвала агрегат в квартире Мэла. Содержимое разве что не вываливалось оттуда — настолько плотно были заставлены полочки.
— Не съедаю. Что я, верблюд, что ли? — хмыкнул Мэл. — Домработница полностью заменяет продукты свежими, а остальное меня не колышет.
Немыслимая роскошь по моим меркам, а Мэл ни разу не задумался о круговороте пищи в своем холодильнике. Вспомнив, как мы с Радиком дрожали от предвкушения, поглядывая на прозрачные колбасные ломтики, я испытала нечто похожее на... гнев?
Все-таки мы с Мэлом из разных миров. Это судьба, кому и кем угораздило родиться. Кто-то считает каждый висор, растягивая наличность от получки до получки, а кто-то не задумывается, куда исчезает содержимое холодильника каждую неделю. Наверное, рачительная домработница, утаскивает на себе, надрываясь, — подумалось сердито.
Почему я злюсь? Быть может, у женщины большая семья, или она раздает продукты знакомым — таким же невидящим, — тут же оправдала я труженицу отдельно взятой квартиры Мелёшина-младшего. Возможно, сам того не подозревая, Мэл кормит полквартала слепых изысканными полуфабрикатами из молодой оленины, вымоченной в вине. Тогда он прощен, — вынесла вердикт.
Мэл взглянул на меня мельком.
— Расстраиваешься из-за того, что я сказал о побережье?
— Да, — ответила я коротко, решив не опровергать гипотезу. Не рассказывать же ему о каждом чихе и о каждой мысли.
Мэл отыскал на ощупь мою руку и сжал.
— Все будет отлично. Куда заедем? Не разбираюсь в продуктовых магазинах.
— Давай остановимся ближе к окраине. Там должно быть дешевле.
Мой водитель поджал губы, но ничего не ответил.
Город закутался в зимний вечер. Асфальт убегал под колесами, мелькали столбы с фонарями, навстречу по проспекту тянулись вереницы автомобильных фар — желтых, белых, голубоватых. После рабочего дня люди возвращались домой — к семьям и близким. А где мой дом?
Мэл пригласил переехать к нему.
Скоропалительное предложение, к которому я не готова. В моем понимании, прежде чем говорить о совместном проживании, следует сперва изучить привычки друг друга, пристрастия, характеры. К вопросу о житие под общей крышей нельзя подходить на авось, потому как существование бок о бок подразумевает ограничение свободы для нас обоих. Нам придется подстраиваться под интересы друг друга, ломать устоявшийся ритм жизни, перекраивать привычный распорядок дня, отчитываться, где был и что делал.
В швабровке я сама себе хозяйка — что хочу, то и ворочу. А в квартире Мэла все равно, что в гостях. Хотя предложение переночевать у него взбудоражило, — признала со смущением и вспомнила вечерний молчаливый "разговор" по телефону, когда меня страстно потянуло домой к Мэлу. Вот закончится сессия, и подумаем о приглашении в гости... на ночь.
Окраины начались одновременно с заснеженностью улиц, уменьшением этажности зданий, увеличением количества жилых домов и ухудшением дорожного освещения из-за нерабочих фонарей. Мэл припарковался на скромной стоянке перед магазином, расположенным в пристройке к пятиэтажному дому. Он помог выбраться из машины, придержал дверь магазина, пропустив меня и какую-то бабулю вперед, но дальше входа не пошел.
— Ничего не понимаю в этом. Выбери, что нужно, а я подожду здесь.
Столичный принц, не привыкший отступать, спасовал перед макаронами и крупой! Мэл заметил веселье на моем лице и развел руками, констатируя: мол, есть вещи на белом свете, в которые недоступны пониманию их высочества.
— Иди уже, — кивнул, посмеиваясь, на стеллажи, и уселся на подоконник.
Чтобы не разорить Мэла обжорством, я решила выбрать продукты на сегодняшний ужин и завтрак. С дальнейшим питанием определюсь, когда возьму деньги из банка. И вообще, мое богатство позволяет купить холодильник размерами не меньше, чем у Мэла, и напихать еды снизу доверху.
Магазин был небольшим, ассортимент товаров — небогатым, но их оказалось достаточно, чтобы глаза разбежались в разные стороны, а во рту скопилась слюна, несмотря на недавний плотный обед и десерт. Меня так и подмывало пройтись вдоль тесного ряда, и, не глядя, сгрести в тележку всё, что попадется под руку. Усилием воли я все же заставила себя отвернуться от скоропортящихся продуктов и от больших бадей, рассчитанных на много едоков.
Покуда меня носило волнами покупательского азарта по магазину, Мэл успел вынуть телефон и с кем-то разговаривал. Интересно, с кем? — встрепенулось ревнивое чувство при взгляде на его оживленное лицо.
Не буду выпытывать, потому что доверяю.
"Не волнуйся, мама, я жив-здоров. Заехал со своей девушкой в магазин и скоро двину в институт. Представляешь — я и продукты! Когда такое было?"...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
