Хроники Дебила. Свиток 2

Утром всем кагалом, включая Тишку, шенков и болезных с моей лодки, — на сбор травок. Все местные худо-бедно но в травках разбираются, как примерно в моем мире, даже в целом здоровый человек знает какое колесико съесть от головной боли, какое при бурлении в брюхе или простуде, и чем обработать свежую ранку. Если не собственный опыт, — то реклама точно просветит на этот счет. Так что указывать местным бабам какие именно травки считаются целебными без надобности. — Просто отправил их на выпас, да еще и с тайной надеждой что притащат ранее неизвестные мне образцы и объяснят чего они лечат.

Я же, поминутно сверяясь с собственными записями и захваченными образцами, выискиваю особые, ранее не используемые мной травки. Дело идет немного туговато..., для городского жителя полжизни делившего всю растительность с точностью, — "на траву и деревья", не пытаясь особо вникать чем одна травка отличается от другой, но гордящегося своей способностью отличить елку от клена. ...Как-то вот не думал я тогда, что на старости лет ботаником заделаюсь. В жизни гербариев не собирал, даже когда нам задавали делать это в классе втором-третьем. Так что теперь приходится изрядно напрягаться ловя соответствия засушенных травинок, их зеленым аналогам.

А еще блин, щенки носятся кругами вокруг, и пытаются лезть под руки, стоит только склониться к очередному образцу.... А стоило отвернуться, — попытались стащить мои секретные медицинские архивы, и вволю погрызть выделанную кожу. — Хорошо Тишка их приструнила!

...Да. — Видно правильно родители мне собаку в детстве не купили. — Безответственное я существо! Ведь когда брал этих — Шарика и Шурика, мечтал выдрессировать из них супер-бубер псов, — охотников, сторожевиков и бойцов. ...А получилась какая-то шпана беспризорная, умеющая только шкодить да пакостить. Но когда, скажите на милость, мне собаками заниматься?! — В этой постоянной круговерти, я иной раз и сам пожрать забываю, — где уж тут регулярной дрессировкой озаботиться. Если бы Тишка их не кормила регулярно, — вообще небось дикие звери бы выросли. ...Кстати, у меня есть смутное подозрение, что ее-то они и считают своей хозяйкой, — а я так, — сбоку припеку!

...Во второй половине дня, уполномочив баб заниматься вопросами просушки и складирования добытого, и отправив учеников добывать ракушки..., (надо было смотреть с каким жалостливым превосходством выслушал Витек мои ценные указания и рекомендации. Еще бы, — учу прибрежника моллюсков добывать). — А сам, дотесал первое и вытесал второе весло. Орудовать бронзовым топором оказалось не так чтобы очень удобно. А может просто руки у меня не из того места растут, ведь раньше-то я никогда плотницким делом не занимался. Но худо-бедно справился.

А вечером, — общеплеменные посиделки. — Моя должность подразумевает еще и обязанности шоумена, — так что пропел парочку старых баллад про наши с Лга*нхи и Осакат былые подвиги, и три новых, про битву на пляже с пиратами, большую битву на Реке, и про рождение племени. — Народ оценил. Особенно про большую битву, ведь я подробно записывал со слов участников их подвиги в том сражении, (сам-то я мало что видел), и потом изложил услышанное в любимой тут, — "зануднопротяжной словоблудства идиотской манере". (С ужасом подумал что и сам начинаю к ней привыкать). А то что я не зазубрил былину наизусть, а читал ее с листа, отнюдь никого не покоробило. Никто не орал "фанерщик" и не кидался гнилыми овощами. — Потому как чтение знаков с листа было тут новинкой, казалось особенно таинственным и внушающим почтение.

...Я как-то одно время даже сомневался, — стоит ли учить Витька с Осакат читать. ...Они ведь тогда прочтут все то что я писал, думая что этого никто не понимает. — Ну вот например, — таинственное заклинание на тулье моего протазана — "Хрен вам суки". ...И не надо думать что незнание русского языка послужит покровом для данной тайны. — Я частенько употреблял эти слова и по отдельности и все три разом. И вообще, — щедро обогатил язык ирокезов многими русскими словами и выражениями..., по большей части матерно-ругательного свойства, которые к моему собственному удивлению, косные и далекие от прогресса дикари, усваивают с пугающей скоростью. ...Стыдно конечно перед Великим и Могучим, но что я могу поделать? — эти слова и выражения сами срываются с уст, в то время как более благозвучно-осмысленные, — приходится держать в себе, поскольку их тут никто не поймет. ...Ладно, — примем на вооружение популярную некогда версию, будто поначалу русский мат носил ритуально-мистический характер. (Никогда в это не верил, но что еще остается?).

...Но самое главное, — много ли останется от моей таинственности и загадочности, если кто-то начнет понимать в чем смысл моей магии? — Вот это пугало больше всего, — запросто ведь прослыву шарлатаном! — ...думал я тогда.

Лишь пообщавшись с Дик*лопом и другими шаманами, я в общем-то понял свою главную ошибку, — Я смотрю на все это со своей колокольни. Из мира, где есть знания признанные наукой, и наукой не признанные. Мошенники, гадающие, привораживающие и заклинающие по телевизору.... Энтузиасты лечащиеся трехведерными клизмами и пьющие собственную мочу. (Обычно так лечатся пока еще здоровы, а как в результате такого лечения организм сдает, — бегут к проклинаемым ранее "официальным врачам". ...Ну и есть те, кто действительно что-то такое знает и чем-то этаким нетрадиционным владеет. Те же травки, массаж, и прочее иглоукалывание, — когда-то считались лженаукой, а сейчас вполне себе признанны и одобряемы.

И наконец, — в моем мире есть знания общепризнанные, сомневаться в которых, — ересь, и признак безграмотности. Они записаны в книжках, официальных документах и даже разных там уголовных кодексах, — вроде индивидуальности отпечатков пальцев и кодов ДНК.

Но Тут, в Этом Мире, разделения магии, науки и искусства, пока еще нет. Тут все завязано в общий узел, и как я убедился сам, — шаман рисующий узоры, не менее важен шамана умеющего лечить, плавить бронзу, или предсказывать благоприятный день по звездам или трещинам на бараньей лопатке. ...Да и у нас это разделение, по сути, произошла не так чтобы давно. Еще в веке восемнадцатом, один и тот же человек мог быть алхимиком ищущим философский камень, астрологом и серьезным ученым, (в смысле, — с нашей точки зрения). Астрономы, налево и направо составляли гороскопы и числились придворными астрологами*. Всякие там стихосложения, да рисования, входили в стандартную систему обучения каждого образованного человека и ученого. — Возьмем к примеру Ломоносова. — И ученый, и стихи писал, и картины из мозаики складывал. А уж про Леонардо да Винчи я вообще помалкиваю. — Он прослыл гением и на почве науки и искусства. ...А Коперник вообще по образованию был теологом, медиком и вроде даже экономистом. ...Помню был у нас классный препод на теории искусств, он много чего интересного рассказывал. — Будто бы Коперник даже бутерброд изобрел!**. А Пифагор вообще был мистиком учившимся у египетских жрецов, и музыкантом придумавшим современную гамму до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до

* * *

, а математику он изучал для каких-то своих мистических целей, пытаясь с ее помощью объяснить и описать что-то там божественное..., а еще, — создал какую-то секту, в которой запрещалось есть бобы..., тоже с религией как-то связанно было.

* * *

(*Тихо Браге, Кеплер)

(**И это, насколько я слышал, чистая правда)

(

* * *

Чистая правда, почти вся современная теория музыки пошла от Пифагора),

(

* * *

Подробности пояснять не буду, дабы ГГ не казался слишком умным. Если читателю станет интересно, пусть пороется в Интернете).

...Короче, — Тут, все это не разделяется на официальную и неофициальную науку. Тут, -все это знание! А знание, — Сила! И только дурак будет пренебрегать возможностью увеличить собственную силу на том основании что десяток академиков считают это чушью. Пусть эти академики нажрутся нарко-компота, и попытаются пересказать свои бредни что никаких духов нет, глядя прямо в глаза этим духам!

...Так что ребята изучали буквы и цифры, и никто из них пока еще не порывался тыкать в меня пальцем, кричать "мошенник!!! " и звать милицию.

....В общем, — посидели хорошо. Пожрали свежего мяса, добытого Лга*нхи со товарищи в степи, Послушали меня и колокол, сами попели привычные песни в непривычном сопровождении барабана и дудки-рожка. Порассказывали под зловещие отблески пламени костра колеблемого ночным бризом, "страшные" истории. — Какие оказывается древние корни у этой пионерской традиции! Я мудро нашел в себе силы сдержаться, и не повторять свои байки про Москву, (Мне же самому теперь ночных сыкунов лечить придется). Но и без меня местный фольклор трех народов, был богат на истории типа "кровавого сандалика" и "черной руки". А уж про происки духов, демонов и тигров, тут каждый мог целую энциклопедию написать.

Короче, — закончили глубоко за полночь, когда большой костер прогорел полностью. Я хоть и охрип от пения былин, — но на душе была приятная расслабленность и довольство. — Что и говорить, — оттянулись душевно! И после всех этой болтовни, -у меня еще хватило сил, даже на парочку ночных раундов с Тишкой, а то она у меня опять что-то заскучала в последнее время, и начала думать что я с ней поссорился.... Да. — Возможно все эти тихие радости воспринимались бы еще острее и приятнее, если бы я знал, что последняя спокойная ночь, на очень долгий срок.

Следующий день начался с суматохи. — Приплыли лодки со стройматериалами. Сбегал, и выклянчил пару "железнодеревных" жердей. Связал из них что-то вроде рамы, и закрепил на дне лодки, примотав к каркасу. (для чего пришлось полностью разгрузить лодку). Потом сделал что-то вроде ременных уключин. Спустил лодку на воду и попробовал грести. Переставил упоры для ног на раме, — попробовал снова, — получилось лучше. Подключил к этому делу Витька. (Во-первых он из прибрежников будет, значит гребля у него в крови. А во-вторых, — раз в крови, вот пусть и гребет. Я согласен командовать "ать-два" и рулить). С моей точки зрения получилось отнюдь не идеально. Но Витек оценил, и пришел в восхищение. Он начал рассекать по бухте, привлекая всеобщее внимание своим необычным стилем. По случаю чего был созван консилиум специалистов, которые тоже поспешили опробовать мое "изобретение". Пробовали до тех пор, пока Лга*нхи, не умудрился порвать ременную петлю, заменяющую уключину. Ременная петля была признанна дерьмом, а в остальном мое изобретение получило одобрение как перспективная разработка. Я сходу предложил пару усовершенствований, которые сам не знал как сделать. (все-таки кожаные лодки, ла и кораблестроение вообще, — это не мое), и в срочном порядке, в ближайшее время перевооружить все наши лодки на новый манер.

— Не, — сказал эксперт Кор*тек. — Сначала сам поплавай с такими веслами. А мне сдается что каркас от такой гребли расшатается быстро и лодка течь давать будет. Надо однако каркас укреплять.... Только от этого лодка тяжелой станет. А есть ли смысл тогда в новых веслах....? Надо смотреть да пробовать.... Дело это не скорое.

Ну да! — захотелось ответить мне на это. — Как матом ругаться, — сходу освоил. А новые весла, — проблема. — Сначала дождешься внуков и с ними посоветуешься, а через тыщу лет их далекие потомки примут весла с уключинами на вооружение. ...А я еще парус изобрести планировал!

Но говорить не стал. — Во-первых он был прав, — действительно, прежде чем переоборудовать все лодки, сначала надо было опробовать систему на одной жертве. А во-вторых, — пытаться ломать местный менталитет и восприятие времени, бессмысленно. Каждое новшество должно медленно и нудно просочиться по капле в мозги и даже кровь местного человека, прежде чем он решится им воспользоваться. И этого уже не изменишь. — Это своеобразная мудрость и стратегия выживания. — Нашел неизвестны гриб или ягоду, — не пытайся сходу собрать еще десяток и сварить супчик или варенье. Сначала лизни.... посмотри как пойдет. Потом откуси малюсенький кусочек..... Потом полтора малюсеньких кусочка.... И вот когда убедишься что еще не помер, — можешь осторожно откусить два, и на этом, в этом месяце лучше остановиться. ...А лучше вообще не трогать всякую неизвестную гадость, коли и так есть что пожрать. Эксперименты с едой, — удел голодающих!

...Ну а в-третьих, — хотя мы с Крок*тосом были практически ровесники, — можно было не сомневаться что внуков он уже дождался. А лишний раз мозолить людям глаза своим бездетным, (если не позорище, то как минимум странно), статусом, не хочется.

Так что вместо ненужного спора, я пошел обедать. ...И тут колокол залился истеричным звоном набата, и над пляжем где мы разбили лагерь, пронеслось жутковатое для всех слово, — "аиотееки"!

Сначала я не поверил. — Полгода спокойной жизни, как-то отучили меня бояться этих верблюжатников. Да и откуда им тут было взяться? Тут ведь до Улотских гор, как минимум месяц-полтора морского пути? — Я, движимый своим неверием, или скорее нежеланием верить, побежал к кричащим, и показывающим куда-то в степь дозорным, чтобы лично проверить..., пресечь панику..., и наказать виновных. И поначалу маячащие где-то на горизонте клубы пыли, не показались мне чем-то опасным. ...Может это стадо овцебыков трусит нам на встречу? Или там — диких лошадей или оленей? Но даже я видел в движении этих пыльных облаков некую странность. — Ни одно из местных стадных животных в подобных порядках не передвигается. А уж чего углядели там наши дозорные, одним из которых кстати был Мнау*гхо, чьи глаза, как я уже знал, по зоркости мало отличаются от глаз Лга*нхи, (чай оба степняки бывшие), — можно было только догадываться. По крайней мере Гит*евек, отдающий команды возле колокола, зря панику точно бы поднимать не стал. ...А вскоре и я сумел разглядеть характерные фигуры верблюдов и их всадников.

"Я бы мог собой гордиться". — Мелькнула у меня в голове бредовая мысль, протискиваясь сквозь истеричный звон колокола. — Впервые в этом мире звучал набат, и это сотворенный мной колокол звенел на бухтой, предупреждая людей об опасности, и сзывая в лагерь разбредшиеся по своим делам группки соплеменников. Если бы не он, — нас бы застали врасплох и вырезали по частям. Так что повод для гордости у меня был.

Но мне как-то было не до этого. Впервые меня обуял по-настоящему сильный страх. ...Раньше, по крайней мере в этом мире, я с таким страхом был незнаком. Потому что был одиночкой, а у них страхи малость иного свойства. А сейчас, — на моей совести висела ответственность за более чем полторы сотни душ. Среди этих душ числились и очень близкие мне люди, такие например как Лга*нхи, Осакат, Тишка и Витек, были и просто добрые приятели, которых немало завелось у меня среди ирокезов и их жен. И даже те, с кем я еще толком даже не разговаривал, а всего лишь вежливо кивал головой при встрече, — теперь тоже были моими "люди", моим племенем. ...Я это по-настоящему осознал только сейчас, почувствовав этот жуткий страх за них всех....

Вместо гордости, я сейчас чувствовал только растерянность и страх. Судя по пыли, — врагов было не мало.... Трудно сказать сколько, — но явно не меньше трех-четырех десятков всадников. А чего стоил каждый всадник, я уже знал. А за ними возможно идет и пехота. А у нас почти все лодки вытащены на берег и разгружены для просушки грузов и ремонта лодок. Да даже если бы они и были все на воде, — быстро собраться и загрузить на них под две сотни народу, меньше чем за те двадцать-тридцать минут что потребуются верблюжатникам чтобы достичь нашего лагеря, — мы не успевали. А для отражения атаки, у нас было четыре неполных оикия* опытных бойцов, и еще одна оикия мальчишек-новобранцев, только начавших обучение. ...И огромная, за сотню человек толпа женщин и детей, которых как-то надо защитить. Потому что в этом мире на пощаду победителя, проигравшему рассчитывать не приходится. (* Для тех кто забыл, или по какой-то страной причине начал читать сразу со второй книги, — оикия — 12 человек).