| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
Нравы народные простые, как пресловутый "промежуточный" патрон!
Раз после разлуки встретились — длительность не имеет определяющего значения, значит — надо "это дело" обмыть. Василий Афанасьев за ужином, несколько стесняясь попросил "уважить" мужиков — я выдал "казённых" три литра самогона, чтоб не прослыть за сатрапа какого-нибудь... И, потом всю ночь просидел в том сарае с керосиновой лампой в одной руке и с обнажённым "наганом" в другой — отгоняя любителей "догнаться".
Казалось, к полуночи во дворе "гуляла" вся улица — столько народу "на запах" слетелось! Сколько было уговоров, слёзных просьб, проклятий и даже угроз в мой адрес... Как-то даже, собрались идти "на штурм":
— А чё его спрашивать? Набить рожу, а первач реквизировать в пользу трудящихся... Не будет же красный командир стрелять в трудовой народ из-за какой-то сивухи!
— Врёшь — наш первач знатный! Это у кума тваго — "сивуха"!
— Дерьма шибко много кум в брагу ложит — вот дерьмовый самогон и выходит...
— БУГАГАГА!!!
— Ладно, чё бестолку болтать? Вперёд — стрелять не будет! Видели мы уже "хероев" — кверху пузом по Волге плыли.
Попался и какой-то "идейный":
— Вперёд мужики! Экспроприируем своё добро — экспроприированное у экспроприаторов... Стрелять не будет — только пужжает! Это я вам со всей пролетарско-классовой ответственностью говорю.
— Ну, вот и иди к нему первым! Чё нас поджучиваешь?!
"Добро" бы точно отобрали, а "репу" мне начистили б, знатно: стрелять людей из-за какого-то бухла — я действительно не стал бы... Но выручил один из моих "агентов по охране":
— СТОЙ, МУЖИКИ!!! Этот стрелять будет — он на голову контуженый и, справка у него специальная от доктора имеется — что ему людей стрелять можно!
— Брешешь! Не бывает таких справок.
— Собака брешет, я те всю правду грю.
— Ух ты, точно... Глядь, зенки у его — какие бешенные! Так и зыркает ими...
— Из поповичей он, гришь? Ещё и, небось с чертями знатца! Вон — в углу сидит кто-то и шевелится...
— Мать, твою... А ведь и точно! Идём отсюда мужики — от греха подальше...
Однако, накопившаяся агрессия настойчиво требовала выхода:
— Эхма, жизть наша! — протяжно проскулил один, — за чё только воевали, за чё кровя на фронтах проливали...
Тотчас:
— Это ты то "проливал", вошь тыловая?! Ты к моей Машке бегал, пока я...
ТЫРЦ!!!
— Вот, ты как...! Ну, держись, ССУКА!!!
ТЫРЦ!!!
— Ах ты ж, мать твою...
И, понеслась! Правда, дрались не долго — появилась другая идея:
— Мужики! Хорошо бакланить! Идём лучше к Катьке-сухорукой: та не такая сволочь — глядишь в долг нальёт!
— Идём, мужики — чё даром время на этого припадочного терять?
— Осип! Ты, как? Я тебя не шибко зашиб?
— Кто, ты?! Да, я тебе как дал — ты через голову кувыркнулся... Ни чё не болит?
— А ты пощщупай!
— БУГАГАГА!!!
Это был не первый "заход", а только — самый критический, когда я панически думал: "ВСЁПРОПАЛО!!!" и, готовился к самому худшему.
И так — всю ночь! К утру только угомонились...
* * *
На утро не выспавшийся и злой как интернетовский тролль, я вовсю Ивановскую проклинал свою злосчастную судьбину и того гада — кому я обязан своим "попадосом". Кроме того, я не раз матом матерно помянул товарища Анисимова, его грёбанного "француза" и проклял тот час — когда решил с ними обоими связаться.
Да, ладно — чего уж там! Сам виноват...
Пока полночи гулявший народ без задних ног дрых в разнообразных местах и в исключительно живописных позах, сбегал в запримеченный ещё по дороге к "родственнику" трактир под блеклой выцветшей вывеской и позавтракал. "Заведение", сказать по правде не понравилось — у Софьи Николаевны гораздо чище будет, но накормили вкусно и сытно отличным русским борщом, напоили более-менее качественным чаем со свежей булкой. Всё удовольствие встряло мне в тысячу "совзнаками", ещё сотню выпросил улыбчатым взглядом обслуживающий меня половой...
Официант, то есть.
Потом, повздыхав и загнав под плинтус собственную "жабу" (ведь казённой водки "рыковки" ещё и в помине нет, а легальный спирт в аптеках стоил немногим дешевле французского коньяка), я скинул весь самогон хозяину трактира оптом — оставив лишь один ящик для кой-каких "собственных" нужд и, сюда же определив его на хранение.
Судя по ажиотажу этого начинающего нэпмана, я здорово продешевил — но ещё одной ночи "осады", я бы точно не выдержал!
— Ты бы подновил вывеску, — указал я ошалевшему от удачно провернувшейся сделки хозяину трактира, — а то я, чуть было мимо не прошёл. Так бизнес не делается!
— Да, мы только открылись...
— Скоро закроешься, — глаголю весьма уверенно и напористо, — если на вывеске будет непонятно что на ней написано.
Минут пять тёр ему по ушам про рекламу и её важность для успешного маркетинга и, таки впарил по пять литров краски каждого цвета — по вполне приличной на мой взгляд цене.
— Если ещё товар будет, то милости просим!
Открещиваюсь, как чёрт от ладана:
— Нет, уж! Спиртное, товар — конечно высоколиквидный, но больно уж специфический...
Ну, лиха беда начало!
Однако, посмотрим, как получится "разбогатеть" с краской: завтра суббота — самый торговый день. Сейчас же надо срочно обменять портфель с той "макулатурой", что всучил мне Изотович на совзнаки... Проблем с этим, в принципе нет.
* * *
Проблемы появились, когда я сунулся в первое же отделение "Госбанка": в лучших традициях нашего "ненавязчивого" сервиса — оно было закрыто. В другом отделении — очередь, как в ещё не построенный — для ещё не умершего Ленина, Мавзолей. Простояв до обеда, я конца очереди не дождался — совзнаки на обмен кончились раньше.
Как умный человек я не стал проверять "любит ли Бог Троицу" — а плюнул и, снова заявился в ту же самую "забегаловку" пообедать.
Из "послезнания" мне доподлинно известно, что в крупных городов в разных частях страны, в те годы существовали так называемые "чёрные биржи", на которых обстряпывали свои незаконные делишки так называемые "чёрные маклеры". Эти валютные спекулянты тщательно учитывали разницу фактических курсов совзнаков, червонцев и других имеющих хождение на территории страны ассигнаций — разницу их фактических курсов в разных частях страны и, выручку при обмене клали в карман. Некоторые из "чёрных маклеров" были достаточно большими игроками на рынке валюты и случалось, совершали переводы её больших партий (из Москвы во Владивосток или Ташкент, к примеру), используя для таких поручений "Госбанк".
После сытного обеда вновь пообщался с хозяином-нэпманом и, тот охотно слил мне инфу: в каком из "валютных" ларьков на рынке — я смогу найти самый выгодный для меня курс на "макулатуру", всученную мне Фролом Изотовичем. Всё, прям "по полочкам" разложил — кто на каких знаках "двигается" и, кто сколько за каждую "валюту" даёт-берёт.
Молодец!
Таким образом, ещё с час после обеда побегав по точкам "чёрной валютной биржи", я нашёл одного такого "маклера" и разом избавился от своей "коллекции" банкнот — сдав их по курсу "один к миллиону"...
Это ещё по-божески!
Скорее по привычке, "чёрный" маклер спросил:
— Золотишка в николаевских "червонцах", случайно не имеется?
Не успел я и рот открыть, чтоб ответить, как тот скептически осмотрев меня с ног до головы, иронически хмыкнул и отвернулся — потеряв весь интерес.
Мда... Как и, во все времена — здесь "встречают по одёжке". С этим надо что-то срочно делать.
Подсчитал полученную за утро наличность в новеньких "совзнаках" образца этого — 1922 года и, опечалился: для "заведующего оружием" глухого полустанка — возможно, это сказочно много, а вот для "начальника гаража" — смехотворно мало, судя по некоторым объявлениям в купленных мною городских газетах.
Постоял, подумал и почесав свой бритый затылок, отправился туда — где по словам вчерашнего биндюжника, торговали прикидом "секонд-хенд"...
* * *
Это время, всё больше и больше напоминало мне своё, когда в конце 80-х — начале 90-х годов, перестали преследовать частную торговлю и ею занялись — практически все, кто имел хоть что-то продать!
И, везде...
Здесь, такая же история: объявив о политике НЭПа, центральные власти ещё не успели издать какие-то твёрдые законы, а местные губернские правила — упорядочивающие торговлю и, в мини-базары превратилась практически всякая более-менее оживлённая улица.
Некоторые базары — как тот, куда я сперва пришёл, были огромны и напоминали толпу от края до края — которую иногда разделял надвое отчаянно сигналящий звонком городской трамвай. Толчея, грязь да лошадиное дерьмо, крики и ругань торговок, шныряющие среди покупателей воры — только и держись за карманы.
Чего здесь только нет!
Ряды мебели мебель и домашней утвари — кровати, пианино, гардеробы, умывальники, горшки... Старые жестяные ванны, целые семейные фарфоровые сервизы, отдельные тарелки, стаканы, блюда, ножи и вилки — лежат вперемешку со старинными иконами, грудами старых одеял и изношенных до дыр простыней... Старые одежды всех времён, фасонов и размеров, музыкальные инструменты, семейные портреты, картины, фотографии, туалетные принадлежности, зеркала, кочерги и совки, коробки ржавых гвоздей, бывшие в употреблении кисточки для бритья и зубные щетки, гребни с выломанными зубьями, рваные мочалки и обмылки — измыленные куски мыла...
И, прочая, прочая, прочая...
Рядом с товарами, разложенными иногда прямо на брусчатке, стоят или сидят на собственной же мебели или на корточках их продавцы — мужчины, женщины, девушки и подростки. Судя по их жалкому виду потерпевших крушение и покорно-бессмысленному выражению в глазах, большинство из них когда-то принадлежало — если не к высшим, то к средним сословиям "хозяев России"...
Глядя на таких, осталось только грустно резюмировать — как переменчива человеческая судьба!
Должно быть, когда-то они танцевали на балах знати или блистали на приёмах в высшем обществе — а сейчас распродают последнее, чтоб выручить на пропитание хоть несколько рублей...
Миновав этот "блошиный" рынок, истекая слюной прошёлся по продуктовым рядам: молочные продукты — снежно-белая сметана, янтарный сыр, масло неуловимых оттенков белизны и желтизны. Питанием, я далеко не избалован и кажется — яйца, собранные в таком большом количестве, издают какую то "какофонию"... А как описать словами только что зарезанную и ощипанную курицу?! Свежее парное мясо цвета рубина или граната, а жир его светится чистым жемчугом. Груды овощей — зелень сотен оттенков гармонично сочетается с пурпуром редиски... Какой гениальный художник, как нарочно — подбирал эти тона?
Далее, чуть не теряя сознание от спазмов в желудке, я попал в один переулок — где "серьёзные" нэпманы торговали-перепродавали поношенной одеждой и обувью. Походив, посмотрев и приценившись, я купил у одного пожилого армянина ещё довольно крепкие юфтевые сапоги, сильно ношенную кожаную куртку, такого же состояния офицерскую портупею и фуражку со следами кокарды. Денег хватило еле-еле, хорошо — заметив аккуратно заштопанную дырочку слева на груди куртки, я строго спросил — положив руку на кобуру и смотря в упор:
— С убитого комиссара сняли...? Или с чекиста...?
Карие армянские глазки, тут же испуганно "забегали"!
Перекупщик (или же — скупщик краденного) видимо решив — что следующими моими словами будет: "Пройдёмте, гражданин!" тут же скинул цену вполовину. Воспользовавшись произведённым впечатлением — купил почти новые калоши Отцу Фёдору: старые у него совсем износились — в каждой дыра с пятак.
Дальше, сложив обновку в вещевой мешок и держа его перед собой — чтоб не разрезали в толпе и не вытащили обновку, я произвёл "разведку боем" — посетив рынок, где торговали своими нехитрыми поделками кустари — съезжающиеся в Нижний Новгород со всей губернии... Ну, или же — барыги-перекупщики, каких как я понял было большинство.
Нашёл "отдел" — где реализовывали нуждающемуся населению самодельную краску — такую же, что я привёз. Разузнал здешние порядки, прикинул цены, посмотрел на рожи торговцев и отправился в обратный путь...
* * *
Назад шёл по тому же маршруту и ни о чём о таком особенном не думал, как вдруг будто запнулся возле одного "бывшего интеллигентного человека" на блошином рынке, остановившего меня словами:
— Молодой человек! Купите гримёрные принадлежности: уверяю Вас — не пожалеете.
Встал, гляжу на него: человек уже довольно пожилой, сильно нуждающийся — судя по одежде и источаемому запаху. Видно, дошёл до самого дна или находится где-то рядом и чуть выше.
— Хм... Очень интересно знать — почему я "не пожалею", купив у Вас гримёрные принадлежности?
Тот, пошире выпучив свои поблекшие от прожитых лет, очи:
— Вам, непременно надо идти в актёры — с такой внешностью, будете блистать на сцене! Поверьте, я в таких делах разбираюсь.
Внимательно рассматриваю лежащий на какой-то грязной холстине "товар": раскладывающийся ящик — наподобие рыбацкого для зимней ловли, а в нём — большое зеркало, расчёски, щипчики, коробочки, тюбики, кисточки... Херня какая-то с флаконом — типа пульверизатора... Повеяло чем-то "походным": всё аккуратно разложено по полочкам — буквально несколько минут, чтоб собраться и уйти. Делаю вывод: этот человек — скорее всего профессиональный гримёр из театра, часто находящегося на гастролях.
Достаю из его ящика приличных размеров настольное зеркало и, с недоумением в него пялюсь:
— И, что с моей внешностью, не так?!
— Наоборот, с вашей внешностью — всё "так", молодой человек! Ваше лицо очень легко загримировать под кого угодно — под любого героя.
— Хм, гкхм... Вы так думаете?
— Я "так" уверен — я самого Михайловского гримировал, — с жаром убеждает, — и, даже что Вы бреете голову — очень хорошо! У меня как специально для такого случая с пяток мужских париков осталось...
Разворачивается и достаёт из какого-то баула что-то такое волосатое:
— Вот — примерьте!
Счас!
Осталось только гнид лобковых после какого-нибудь провинциального "героя-любовника" подцепить. Вежливо, отталкиваю его руку:
— Предпочитаю играть ревнивого Отелло, душить толстых Дездемон и быть при этом абсолютно лысым...
Внезапно, в голову приходит одна безумная идея — достаточная для того, чтоб стать из просто безумной — просто безумно гениальной:
— А Вы режиссёром работать можете?
Тому — "и хочется и, колется":
— ..."Режиссёром"? Нет... Хотя... Разрешите поинтересоваться — какого театра?
"Погорелого!", — хотелось ответить.
— Естественно — любительского: хочу организовать в одном волостном городе театральную студию.
Действительно, из всех развлечений в Ульяновке — только если кто-нибудь кому-нибудь на улице рожу бьёт...
А, народ надо приучать к прекрасному!
Как мне известно, в 20-е годы получили широкое распространение самодеятельные театры рабочей молодежи, известные ещё по звучной аббревиатуре — "ТРАМ". Ну, а почему бы и, нам не зашагать в ногу с этой тенденцией или даже опередить её?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
