Я - ваш король

Обернувшись, я увидел, как падает Альрик. Двумя выстрелами он смог убить двоих, а третий, вывернувшись из-за их спин, сделал резкий выпад, достав кончиком меча до лица алхимика. Вряд ли это смертельно, но, судя по хлынувшей крови, шрам останется большой. Впрочем, его обидчика сразу же наказал Швейгерт, вогнав кинжал в подмышку. Казалось, что всё уже закончилось.

Сильный удар в грудь опрокинул меня на спину, только упав, я почувствовал резкую боль и увидел торчавшее из нагрудной пластины оперение арбалетной стрелы. А следом мне на грудь прыгнул недобитый враг. Это был молодой парень с залитым кровью лицом, свой шлем он где-то потерял. Он замахнулся, чтобы вогнать тонкий стилет мне в глаз, остановить его я уже не успевал.

Что произошло дальше, я поначалу не понял. Что-то сверкнуло, рука рыцаря с зажатым в ней стилетом замерла, а следом в лоб мне ударила его голова, слетевшая с плеч. Оттолкнув обезглавленный труп и вытерев залившую глаза кровь, я разглядел, что надо мной стоит массивная фигура Клауса. Королевский палач держал в руках секиру и даже, как мне показалось, немного улыбался.

Именно в этот момент в лагерь ворвалась моя кавалерия, добивая тех, кто ещё оставался на ногах. Эта часть битвы была выиграна, хотя, нельзя не признать, герцог Виндорф изрядно попил у нас крови.

С помощью Швейгерта у меня получилось встать, хотя боль в груди была просто адская. Подбежавший лекарь сразу начал хлопотать надо мной, а я потребовал подзорную трубу.

Бросив взгляд на поле битвы, я понял, что до её завершения пока далеко. Вражеская кавалерия всё ещё обламывала зубы о пехотный строй, вертясь вокруг него, словно лиса вокруг ёжика. Несла потери и пехота, особенно мушкетёры, которые не всегда успевали спрятаться под пики. Но потери врага были неизмеримо больше, каждый залп укладывал несколько десятков.

Надо было срочно наносить решающий удар. Вот только сначала нужно поставить в строй меня. Лекарь обрезал древко стрелы, потом с меня аккуратно сняли кирасу. Как я и надеялся, стрела пробила кирасу и кольчугу, но потеряла силу и наконечник застрял в грудной мышце (не зря тренировался). Лекарь полил рану спиртом, заставив меня стиснуть зубы, а потом, взяв маленький ножик с острым, как бритва, лезвием, сделал небольшой надрез.

— Так нужно, Ваше Величество, — успокаивал он меня, — иначе наконечник не вынуть.

Вынуть получилось быстро, наконечник, к счастью, оказался бронебойным, а потому был узким и вышел легко. Лекарь снова промыл рану, а потом наложил повязку.

— Можно дать опий, — невнятно сказал стоявший рядом Альрик, который прижимал к левой щеке тряпку, насквозь пропитавшуюся кровью из раны.

— К чёрту опий! — я смачно выругался, мне сейчас, как никогда, требовалась ясная голова. — Наденьте кирасу, дайте мне меч и коня. Мы будем атаковать.

Слова мои были встречены одобрительным гулом, одели меня быстро, в броне я снова почувствовал уверенность, а скоро подвели и коня. Вороной жеребец, специально выведенный, чтобы носить большую королевскую тушу в броне, нервно фыркал и бил копытом, чуя запах крови, но, увидев меня, немного успокоился.

Забравшись в седло с помощью двух слуг, я подхватил меч и был уже готов возглавить решительную атаку, но пришлось ещё задержаться. Телохранители принесли тело герцога Шридера, моего дорогого тестя. Тело это, впрочем, быстро начало шевелиться и что-то бормотать. На его теле видна была рана от удара копьём, но сам он был доволен.

— Я умираю, Айкон, но это не страшно, скачи вперёд, добей их, победа уже у тебя в руках. А я сделал то, к чему давно был готов, сразил своего последнего врага, теперь мне можно и умереть.

— Рана не смертельна, — спокойно сказал Альрик, стоявший рядом со мной.

Рана, действительно, вряд ли была смертельной, даже с учётом возраста герцога. Наконечник копья вырвал кусок кольчуги, распорол бок, может быть, сломал рёбра. Ещё, надо полагать, имелось сотрясение мозга, что тоже весьма неприятно, но не смертельно.

— Дайте ему опий и перевяжите, — приказал я, — пусть его судьбу решают боги.

С этими словами я поддал коню шенкелей и выехал из лагеря. Благородные рыцари сменили коней, взяли новые копья, оставили раненых и перезарядили пистолеты (у кого они были). Теперь следовало атаковать. Копьё я брать не стал, обходясь своим мечом. Двуручный меч для действий с коня подходит плохо, можно вывалиться из седла следом за ним, но я надеялся, что мои габариты и масса меня спасут. В крайнем случае, буду драться пешим. Это я умею.

Конная лавина, которая уже ощутимо превосходила врагов числом, разгонялась постепенно, стараясь не спускаться в долину, где всё ещё кипел бой. У нас другая задача, с врагами разберётся пехота, она с ними уже почти разобралась. А нам следовало атаковать их лагерь, где, как было известно, находился король Пипин собственной персоной. Вот его-то и следовало взять тёплым. Для этой цели благородное рыцарство подходило как нельзя лучше, пехота разбираться не стала бы, убивая всех подряд, а нам нужно захватить его в плен.

Видели ли нас вражеские кавалеристы, что уже в пятнадцатый раз безуспешно атаковали пехотный строй? Думаю, что видели, вот только догнать не смогли бы при всём желании. Кони их, после стольких атак, едва передвигали ноги. Главная опасность была в том, что король Пипин, будучи далеко не идиотом, мог всё понять, вскочить на коня и свалить из лагеря. Будем надеяться, что рыцарская спесь ему не позволит.

Расстояние всё же было довольно большим, кони наши основательно выдохлись, с удил уже хлопьями падала пена, но до вражеского лагеря мы добрались. Встретили нас отряды пехоты, вооруженные алебардами и топорами. Будь это обученные пехотные полки, вроде тех, что служили мне, они смогли бы стать серьёзным препятствием для конницы, тем более, что в самом лагере нам поневоле пришлось замедлиться.

Пехоту мы смели одним наскоком, частично нанизав на копья, частично затоптав конями. Вся наша орда прорвалась к центру, где на пригорке стоял шатёр короля. Тут в бой кинулся последний резерв, несколько десятков конных рыцарей, среди которых своей роскошной бронёй выделялся один, видимо, это и был король.

В нашу сторону раздалось два мушкетных залпа, но слабых, не более десятка стволов в каждом. Несколько моих рыцарей упали с коней, сам я не боялся. При такой плотности огня вероятность шальной пули ничтожна, а до появления снайперов и вообще нормального нарезного оружия ещё оставалось лет четыреста.

Скоротечный бой завершился, едва успев начаться, я от души рубанул мечом одного рыцаря, тот повалился с коня, даже не дав мне увидеть результат попадания. До короля дорваться не получилось, помешали другие, но этого и не требовалось, поединок я не планировал. Тем более, сейчас, когда левая рука действует плохо.

Когда всё было кончено, а флаг с гербом королевского дома Серпины, изображавшим пешего воина поднимавшего на копьё непонятного монстра, был благополучно срублен, пришло время осмотреться. Король сидел на земле, он был в крови, но выглядел вполне здоровым. Это был грузный мужчина лет пятидесяти, с совершенно седыми волосами до плеч, но борода его была черна, а глаза глядели смело.

— Король Пипин, — сказал я, глядя на него сверху вниз, даже пешим я был намного больше, — вы мой пленник, отдайте приказ, чтобы ваши воины сдавались, иначе их всё равно перебьют.

Он посмотрел на меня с ненавистью, но так ничего и не ответил. Да и не надо, всё равно мне с ним говорить не о чем, мне важно его выгодно продать.

— Связать и посадить под арест, — приказал я. Окружающие удивились, видимо, король должен находиться в комфортных условиях, да только мне на такие традиции плевать, мне важно, чтобы он не сбежал.

Рыцари торопливо грабили шатры благородных противников, но я напомнил им, чтобы несли всё в общий котёл, иначе получится несправедливо, многие из участников битвы не получат добычи, хотя заслужили её больше других. Сказать по правде, я бы всю добычу отдал пехоте, которая, как ни крути, вытащила победу на своих плечах, разгромив (почти разгромив) всю армию Пипина, тогда как благородные господа были исключительно на подхвате.

Тут у меня закружилась голова, пришлось воткнуть в землю меч, чтобы удержать равновесие. А чего я хотел, повязка на ране была несерьёзной, кровотечение и не думало останавливаться, а от долгой скачки кровь и вовсе пошла ручьём, пропитала одежду, и теперь даже по моим бронированным ногам стекали кровавые ручейки.

— Помогите мне, — сказал я за секунду до того, как окончательно рухнул в обморок.

Глава двадцать вторая

Очнулся я вечером, уже в своём лагере, лёжа в постели, а рядом со мной тихонько сидела заплаканная Эллина. Теперь я был надёжно перевязан многослойным бинтом, кровотечение остановилось, но тело было ещё слабым.

— Эллина, — проговорил я каким-то чужим голосом, — прикажи слугам подать еды и вина, и позови кого-нибудь из моих советников.

Первым прибыл Швейгерт, изрядно помятый, но довольный собой, следом в шатёр вошёл Абвер, потом Майснер, Винс, а замыкал шествие Альрик, принёсший на подносе какие-то лекарства.

Они разобрали стулья, сев вокруг меня полукругом, и приготовились говорить. Первым взял слово Абвер:

— Ваше Величество, смею доложить, что наша победа полная, король Пипин пленён, его сын Леонард погиб, надвое разорванный пушечным ядром, вся его армия даже не просто разбита, а уничтожена почти целиком, как и армия предателя Виндорфа. Сам герцог Виндорф, кстати, сумел сбежать.

— Плевать на него, — отмахнулся я, — он уже мёртв.

— Ваше Величество? — переспросил Абвер, непонимающе глядя на меня.

— Альрик? — напомнил я.

— Совершенно верно, — вступил в разговор алхимик, — я отравил его ещё вчера, на военном совете, подмешав в вино медленно действующий яд, если бы он оказался верен нам, то сегодня, после битвы, получил бы противоядие, а так уже к вечеру он сляжет с сильной болью внутри тела, а к завтрашнему утру будет мёртв, и спасти его не получится. Когда симптомы отравления будут налицо, давать противоядие станет поздно, да и мало кто из известных мне алхимиков может его сделать.

— Каковы наши потери? — спросил я.

— Около трёхсот пятидесяти рыцарей, — доложил Майснер, — ещё десятка три тяжело ранены и теперь при смерти. Всего кавалерия потеряла семьсот двадцать человек.

— А пехота? — я повернулся к Швейгерту.

— Три тысячи. Выдержали два десятка атак, в строю не осталось ни одной целой пики. Ещё около двух сотен раненых, тех, кто ранен легко, я не считаю, тех, кто стал калекой, прирезали свои же ещё на поле. Остались те, кого можно будет потом поставить в строй.

— Не нужно было резать, — сказал я, — если боги позволят выжить солдату без руки или ноги, то можно будет потом приспособить его к какому-то благому делу, чтобы работал на мануфактуре, например. Что у нас с добычей?

— Взяли казну, в основном, серебро, — объяснил Абвер, — точно не скажу, ещё не подсчитали, но выходит что-то, около сорока тысяч флоринов, если перевести на наши деньги, ещё большое количество драгоценностей, золотой и серебряной посуды, а сейчас трофейные команды прочёсывают поле боя, собирая оружие и доспехи, а также ядра от пушек.

— Отлично, — похвалил я, — нужно собрать всё, до последнего гвоздя. Выдайте денежную премию пехоте, сержантам и капитанам больше, солдатам меньше, артиллеристов тоже не забудьте, но чтобы получили все. Что там с городом?

— Всё так же стоит, затворив ворота. Гонца с предложением сдаться встретили стрелами. Насколько мне известно, защитников там мало, их спасают только стены. Пока спасают.

— Порох у нас остался? — я повернулся к Винсу.

— Разумеется, — ответил граф, — примерно треть от начального запаса. Будем штурмовать город?

— Будем, — кивнул я, что тут же отдалось болью в ране, — они свой выбор сделали, завтра ещё раз предложите сдаться и заплатить выкуп, в случае отказа начинайте обстрел. После штурма отдайте на разграбление пехоте.

Так было правильно. Дикость, конечно, по меркам моего времени, но сейчас время совсем другое. А пехота заслужила, пусть набьют карманы и потешатся с женщинами. А другим городам будет урок на будущее, лучше открыть ворота, когда под стенами стою я.

— Не знаю, на что они надеются, — вздохнул Винс, — они ведь прекрасно видели, что армия короля уничтожена и спасать их некому. Даже не будь у нас артиллерии, мы бы смогли взять город штурмом.

— Остальное завтра, — сказал я, отхлёбывая вино из чаши, придётся пить его больше, чтобы кровь восстанавливалась, — теперь оставьте меня, а слуги пусть подбросят дров в очаг и позовут Эллину.

Все присутствующие поклонились и вышли, только Альрика я окликнул и спросил:

— Что с дядей Леоном? Он жив?

— Жив, сейчас он спит, хотя поначалу возмущался, что ему не позволили умереть.

— Ничего страшного, — я через силу улыбнулся, — умрёт в другой раз, зато моя жена будет рада.

Когда пришла Эллина, то я просто приподнял одеяло и пригласил её лечь рядом. Силы на секс у меня были, да только не хотелось тревожить рану, как-нибудь переживу. Девушка просто сбросила платье, легла рядом и прижалась к моей забинтованной груди.

— Я боялась, что ты умрёшь, — она всхлипнула, — ты так долго спал, я сидела рядом и прислушивалась к твоему дыханию.

— Спасибо тебе за заботу, — я погладил её по обнажённому плечу. — Хорошо, что ты сейчас со мной.

— Когда в лагере начался бой, — продолжала рассказывать она, — я перепугалась и спряталась в своём шатре, у меня был кинжал. Который я приготовила, чтобы убить себя, если ворвутся враги, но потом бой начал утихать, я набралась смелости и выглянула. А там я сразу увидела, как ты падаешь, сражённый стрелой, прямо в сердце, я тогда просто лишилась чувств.

— Как видишь, убить меня не так просто, — заверил её я, — да и защитный доспех создан, представь себе, для того, чтобы защищать. Будь это не стрела, а пуля, мне бы туго пришлось.

Тут я задумался. У противника были мушкеты, пусть и немного, десяток или два. А значит, огнестрельное оружие — не такая уж экзотика. Я просто первым догадался использовать его массово. У меня сейчас есть фора в десяток лет, потом и остальные правители, сообразив, что к чему, разовьют производство огнестрела у себя, наймут пехоту, и война пойдёт по-новому, а моё преимущество останется в прошлом.

А королю Серпины я, сам того не желая, оказал услугу, перебив всю аристократию и предоставив ему становиться абсолютным монархом. Насколько мне было известно, на эту битву король, горя желанием взять реванш за своё поражение двадцатилетней давности, согнал всех рыцарей от мала до велика, оставив дома только младенцев и древних стариков. Земли аристократии теперь отойдут ему в домен. А на получаемые с них деньги он поневоле начнёт набирать наёмников, поскольку армии у него теперь нет. А идти на его столицу я не собираюсь, силы не те, да и потери чувствительны. К тому же, порох заканчивается. Сейчас разорим город и отправимся домой. Следующий поход я рассчитываю сделать на земли покойного герцога Виндорфа, тут даже повод искать не нужно, он предал своего сеньора и должен за это быть наказан. Жестоко наказан. У него, вроде бы, есть малолетний сын, который наследует земли и титул, вот его я захвачу в плен и вывезу к себе, а само герцогство с очень удобным торговым портом отойдёт к моему королевству. Но это будет ещё нескоро, осенью, наверное, а то и в следующем году.