Туристы икс, фантроман

Увидев Абрамова, у Анатолия не возникло чувство ревности, а только с еще большей силой закипел поутихший шпионский азарт:

"Чует мое сердце, не просто так Семен Иосифович встречался с Ольгой. Это цепочка одних и тех же событий. Хотя какой шпион из Семена Иосифовича? Он до мозга костей врач. Отличный врач. Лучший врач из тех, кого знаю. А с другой стороны... Если человек талантлив, то он талантлив во всем... Он про себя почти ничего не рассказывает, ладно, у меня нет родителей, мне нечего рассказывать про детство, кроме детдомовских ужастиков и страстей. Но Семен Иосифович на детдомовского не похож. А про родителей ничего не рассказывает. Ни единым словом не обмолвился. А от моих вопросов уходил, словно угорь какой. В его комнате нет семейных фотографий, ни одной захудаленькой. Если на минутку, теоретически, представить, что Абрамов шпион, то что. Какие секреты он может добывать для американцев или китайцев, а с такой фамилией, возможно, и для израильтян?.. Что задумался, Анатолий Михайлович, нелегкий вопрос? Вряд ли американцев интересует, сколько русских женщин из города Алтайск болеет сифилисом, или сколько они делают абортов за год, или чем отличаются русские женские органы от американских. Глупо? Да! Если бы он являлся гинекологом у первых дам государства, то да! Тогда автоматически получал доступ к государственным секретам через длинные женские языки. Стоп-стоп. В этом что-то... есть! Интересная мысль. Только лучшие доктора могут оказывать услуги первым дамам. Правильно? Абсолютно правильно! А Семен Иосифович у нас кто? Святило! Он лучший врач в Алтайске, возможно даже во всем крае, его скоро уже переведут в Барнаул. А года через два-три, гляди, и в Москве окажется, а там и... Логично? Вполне. Да, хорошая, красивая версия, но уж сильно сложное и длинное внедрение я напридумывал", — вынужден был согласиться Анатолий с тем, что в очередной раз уперся в невидимую стену непонимания, и не найдя логичного объяснения на свои вопросы, развернул машину посреди проезжей части и поехал к Ольгиному дому.

Притормозив возле Ольгиного подъезда, Анатолий проверил режимы работы печки, исправность приемника и зажигалки. Все работало. И только до конца убедившись в исправности автомобиля и готовности на нем ехать в Барнаул, Анатолий заглушил двигатель и вылез из Москвича. Не спеша, так как знал, что Ольги дома нет, Анатолий подошел к подъезду. Потоптавшись на месте, он решил зайти в подъезд. Резко открыв подъездную дверь, Анатолий увидел, как дверь со скрипом, словно раненая, завалилась на бок, держась на одном честном слове и одном навесе. Верхний навес сиротски повис на дверном полотне с двумя торчащими ржавыми, гнилыми и кривыми клыками — гвоздями. Анатолий отвлекся от мыслей об Ольге и шпионах, возмутившись в сердцах, что кто-то прибил новую дверь на ржавые навесы ржавыми гвоздями. Анатолий осмотрел нижний навес и убедился, что тот крепился тем же горем-мастером, и готов в любую секунду последовать за верхним братом по несчастью.

Не удержавшись от увиденного безобразия, Анатолий отправил несколько крепких, но не матерных слов, плотнику пропившему навесы и шурупы. Анатолий не матерился уже два года, а то сказал бы и покрепче.

Уходя в Армию, Анатолий не только знал в совершенстве нецензурный лексикон, но умело и достаточно часто к месту и без места, по поводу и без повода его применял. Ему даже казалось, что он раньше научился материться, чем нормально разговаривать.

Помог же избавиться от матерной зависимости Анатолию Скворцов. Сергей Сергеевич, как-то услышав в исполнении Анатолия монолог, состоящий сплошь из матов, обращенный к механикам, сказал ему такие слова:

— Знать матерные слова, простую разговорную речь, важно разведчику, да и не только ему. Иногда необходимо и применять такие слова. Но когда ты часто и беспричинно их произносишь, то привыкаешь, начинаешь эти слова использовать и в мыслях. Тем самым ты добровольно запускаешь в свой разум и в свое сознание паразитов, которые начинают плодиться и размножаться. Когда же их количество достигнет критической точки, то количество перерастет в качество, срабатывает закон диалектики. Они завладевают всем пространством, становятся полноправными хозяевами, диктуют свои условия и устанавливают необходимые им правила. И не важно, где находятся паразиты: в желудке или кишечнике, в печени или почках, в голове или душе, в городе или стране... Результат всегда один и тот же — смерть или еще хуже — пожизненная зависимость от паразита или паразитов, что в принципе одно и то же. Хрен редьки не слаще!

В ту ночь Анатолий не мог уснуть до утра. Слова тогда еще капитана глубоко задели Анатолия, перевернули у него что-то внутри. Недели две Анатолий сдерживал атаку паразитов, пытавшихся выскочить из него наружу, а через месяц паразиты исчезли и из мыслей.

Так как плотник, к которому были адресованы крепкие мужские слова, не откликнулся, а также Ольгины соседи по подъезду, то Анатолий направился в гараж за инструментом, шурупами, литолом.

Ольга подошла в тот момент, когда Анатолий уже вешал отремонтированную дверь на место.

— Какой же ты хозяйственный, Анатолий! Я на десять минут отлучилась в магазин за хлебом, а ты уже и дверь сделал. Ох, перевились мужики, только водка их и интересует! — спохватившись, поправилась: — Хорошо, что не все еще перевелись! Побольше бы таких как ты, Толенька, и жили бы не так!

"Допустим, не на десять минут! Не меньше получаса ходила. И меня Толенькой зовет уже, а про доктора интересно расскажет? А давай ка спросим", — решил Анатолий и обратился к Ольге:

— Оля, что так долго, я чуть не замерз? — Анатолий, конечно, не замерз, он редко мерз и спал зимой без одеяла с открытым окном, но так, как был одет в хлопчатобумажную спецовку (в гараже переоделся), то повод сказать, что замерз, у него имелся.

— Ой, мой бедненький, пойдем быстрее в дом, а то не ровен час и заболеешь! — запричитала совсем уж по-бабьи Ольга. — В магазине очередь за хлебом аж на улице стояла. Сухари все сушат, боятся, что без Брежнева война скоро начнется.

"Про Абрамова ничего не сказала! Значит, встреча была не случайная, запланированная заранее. А что же он ей передал? Лекарство? Нет, вряд ли. Это можно сделать и в больнице, и даже если Ольге вдруг срочно понадобилось лекарство, то она поехала бы к доктору, а не доктор. На Семена Иосифовича женские чары не действуют... И не видел я, чтобы Семен Иосифович вообще ездил куда-то. После больницы сразу идет в общежитие, а там опять принимает пациенток. И выходных у него практически не бывает. Готовит он сам. Хорошо готовит. В холодильнике у него всегда есть, что поесть, не то, что у меня. А у меня и холодильника нет. В магазины он не ходит, пациентки приносят ему дефицитные продукты в благодарность. Все знают, что деньги не берет, но питаться надо всем и даже докторам. Хлеб он покупает в буфете на работе. Опоньки, вопрос у меня возник: где доктор берет дефицитные лекарства, и все больше импортные? Не из больницы, это точно! В больницу лекарства почти не поступают. Надо будет на досуге поразмышлять". — Анатолий опять увлекся ролью следопыта.

Ольга завела Анатолия в свою квартиру. Квартира Анатолию понравилась, чистая и ухоженная, со вкусом обставленная, но самое главное — с хорошим запахом, не то, что в общежитии, где всегда пахнет какой-то кислятиной, хоть проветривай, хоть не проветривай.

Анатолий внимательным взглядом разведчика осмотрел квартиру, но не разные женские безделушки, не красивая посуда его интересовали. Он не увидел нигде семейных фотографий. Не имелось и Ольгиных личных фотографий.

А что больше всего любят девушки, мечтающие стать артистками? Конечно же, фотографироваться, подражать знаменитостям. Ольга со своей фотогеничной внешностью просто обязана иметь много и разных фотографий. Но не имела ни одной.

Фотографии семейные находились в каждой советской семье, в каждой квартире, даже в общежитиях. У Анатолия, никогда не имевшего семью, в общежитии на видном месте, на книжной полке рядом с любимой книгой "Солона ты Земля" стояла фотография с боевыми друзьями-однополчанами. Анатолий сделал умозаключение по этому поводу:

"У кого нет семейных фото, тот пытается скрыть свое прошлое, у кого нет своих фоток, тот пытается скрыть настоящее, а кто пытается что-то скрыть, тому есть что скрывать. Ольга и Семен Иосифович имеют свои тайны, возможно, одну на двоих".

— Анатолий, проходи, не стой на пороге, сейчас согреешься, ой, я не спросила самого главного: мы едем или нет в Барнаул? — Ольга вмиг преобразилась в домашнюю и гостеприимную хозяюшку.

— Да, Оля, машина готова, можно отправляться хоть сейчас. — "Странно, Ольга не заметила Москвич, поставленный возле подъезда. Если она недавно протирала в нем пыль, то машину должна была узнать, да и пельмени зимой не раз носила в гараж. Если носила? Говорить то говорила, а следов муки в гараже нет. Отсутствуют материальные подтверждения слов. Получается, что она мне если не врет, то говорит неправду, что в данной ситуации означает одно и то же".

— Здорово! Ты молодец, Анатолий! — Ольга обрадовалась предстоящей поездке и готова была чуть не расцеловать Анатолия. — А сейчас. — Ольга внимательно посмотрела на него. — А сейчас в душ! Мыться! А я пока накрою на стол.

— Оля, у меня вещи в гараже остались, схожу, принесу.

— Ты и так промерз, иди в душ, отогрейся под горячей водой, а я сама схожу за твоими вещами, если, конечно, мне доверяешь?! — Ее слова имели и скрытый подтекст, который Анатолий должен был уловить.

— Хорошо, — согласился Анатолий, — полотенце в душе есть?

— Да, и полотенце, и халат мужской, чистый и свежий, там найдешь. Ну, иди, а то вся квартира бензином провоняет. — Ольга легонько подтолкнула его за бока...

Анатолий стоял под струями горячей воды (душ он любил максимально горячий, обжигающий) и продолжал думать:

"Нет, Ольга, я тебе не доверяю и не верю. Да, ты чертовски красива и соблазнительна. Какое слово всплыло в моей голове — чертовски. В бога и черта я не верю, но свою девушку, свою женщину я так не назову. Божественно красива назвать могу, а чертовски — нет. Язык у меня не повернется. Это что ж у нас получается? Ольга не может быть моей женщиной, потому что не может быть никогда! Но это не мешает мне, в принципе, с ней переспать, если возникнет такой повод. Кто ж откажется от такой красоты? Разве Семен Иосифович. Но это его проблемы. Ох, грешен я. Но ведь классики говорят, что и им все человеческое не чуждо. А чем я хуже их? И в игру, которую Оля и Абрамов играют, я тоже поиграю. И даже с превеликим удовольствием. Как же себя дальше поведет Ольга? Если ее целью являюсь я, то она сейчас должна затащить меня в постелью. Что надо признать маловероятно. Если я — средство для достижения неведомых мне целей, что вероятнее всего, то Ольга не будет доводить до развязки, а продолжит соблазнять меня только на расстоянии, полунамеками, полуобещаниями, периодически подливая масло в мое мужское либидо... Да, я очень многого не знаю, — вынужден был в очередной раз признать Анатолий, — и не понимаю той игры, которая происходит вокруг меня, но что эта игра есть, ощущаю всем своим нутром, как собака ощущает присутствие кошки, как кошка чувствует мышку. Но мышкой я, Оленька, не буду, и не надейся. Мышкой я могу только притвориться".

* * *

* * *

Анатолий с Ольгой, расположившейся рядом с ним на переднем сидении автомобиля марки Москвич — 2140, подъезжали к Барнаулу. Печка в машине исправно работала, выдавая в салон тепло и создавая весенний уют. Ольга уже сняла шапку из меха черно-бурой лисы, расстегнула теплое зимнее пальто и подумывала, не снять ли и его.

Из приемника на волне радиостанции "Маяк" звучала песня "Все могут Короли" в исполнении популярной советской исполнительницы Аллы Пугачевой. Ольга не без успеха пыталась подпевать красивым приятным голосом. Настроение у нее было просто замечательное. Анатолий слушал песню молча и как-то сосредоточенно, то ли его заинтересовала песня, то ли опять выстраивал шпионские планы по изобличению Ольги и доктора Абрамова в причастности к чему-то, чего не знал и сам.

— Здорово! Вот это голос! — восторженно произнесла Ольга после окончания музыкальной композиции. — А как она классно смеется! Толя, тебе понравилась песня Пугачевой?

— Хорошая песня. Со смыслом. Не хотел бы я только оказаться на месте того короля.

— Почему, Анатолий? Потому что Король — эксплуататор, а это плохо. Ты что коммунист? — озорно засмеялась Ольга.

— Я не коммунист, а комсомолец. Надеюсь, ты знаешь разницу? Идеология здесь совсем даже не причем. Я о другом: короли — несчастливые люди, если не могут жениться по любви, — серьезно так, по-мужски высказался Анатолий.

— Анатолий! Ты меня поражаешь едва не каждую минуту. Ты еще и романтик где-то в глубине души. Ты как алмаз при обработке медленно раскрываешь свои сверкающие грани.

"А не считаешь ли ты себя ювелиром, те грани открывающая? Уж кто кого поражает день ото дня, вслух произносить не стану, оставлю свои мысли пока при себе. А ты говори, может чего лишнего, и скажешь, таинственная и неразгаданная Ольга. А я и не такой белиберды наговорить готов". — Анатолий не мог ничего с собой поделать; попав утром под волну шпиономании, которая с новой силой возгорелась в нем, ему предстояло весь день анализировать поведение Ольги, окружающих людей, сопоставлять, сравнивать, подкидывать новые приманки. Каждый живет своей жизнью, каждый создает свою реальность. Анатолий создавал ту, в которой чувствовал себя комфортнее всего.

— А ты новый анекдот про Брежнева и Пугачеву не слышала?— Анатолий попытался увести Ольгу на волну мутной политики, поискав в ее ответах нечто подозрительное, чуждое советскому человеку.

— Какой, Анатолий? Расскажи, но только если в нем нет ничего плохого про Леонида Ильича, ведь о покойниках надо говорить или хорошо или ничего. А он хоть и генсек, но тоже человеком был.

И провалиться Анатолию на месте под движущийся на скорости автомобиль о бетонное покрытие дороги, если он понял, говорит ли она серьезно или шутит, или тоже играет с ним. Ольга вела свою игру, непонятную Анатолию.

Анатолий начал издалека, задав Ольге вопрос:

— Оля, ты знаешь, что такое энциклопедия?

— Я знаю, а, ты, знаешь, чем, например, энциклопедия Даля отличается от Большой Советской?

— Ответ принимается, понял, что знаешь, — Анатолий покачал головой в знак одобрения. — Тогда можно и анекдот рассказывать.

— Да пора бы уже, Анатолий. Пять минут уже морочишь бедной девушке голову. Я вся во внимании!

— Значит так. В далеком двадцать первом веке в Новой энциклопедии про Брежнева напишут, что это тот самый Генеральный секретарь коммунистической партии Советского Союза, который жил во времена легендарной Аллы Пугачевой.

Ольге анекдот понравился, пусть не смешной, но честный. На самом деле рассказанный анекдот не так и далек был от истины. Не только про Брежнева напишут в далеком будущем похожие слова, но еще о трех последующих за ним генсеках и про пятерых лидеров страны, сменивших устаревшее, скомпрометировавшее себя название "генсек" на более демократическое, "избираемое" народом, для народа и во имя его — "президент".