Другой, (рабочее название) Общий файл.

И самое интересное, несмотря на все опасения, после парилки парень чувствовал себя не в пример лучше, чем до. То ли действительно сказалось чудотворное действие пара и дядюшкиных трав, то ли просто холодная водица подействовала, что старый, из чана, на племяша лил.

А после завтрака, дядя с племянником, отправились записывать последнего в войско. Вербовочный пункт оказался совсем недалеко от трактира, в котором остановились гости столицы, так что дорога долго времени не заняла. Зато позволила юноше еще раз подивиться мрачным улицам столицы, угрюмым лицам горожан и вечно недовольным городничим. Не казалось уже Райсу, что в городе жить веселее и интереснее. Ощущение было у парня такое, будто в логово к пчелам влез. Все, также подозрительно, как пчелы, косились на них, словно ожидая, что они мед воровать собираются. Об этом, шепотом, парень и поведал дяде.

— Да ты внимания не обращай. — Посоветовал племяннику Харим. — Это тут в стольном граде жизнь такая, или ты цапнешь, или тебя.

В ответ, обескураженный увиденным Райс, только кивнул, не зная, как выразить свое мнение о столице.

В вербовочном пункте парня, сперва осмотрел целитель, сделал какие-то замеры, Райсу не понятные, и выдал, что новобранец вполне здоров и подходит для пехоты. Следующим, кого посетили родственники, стал сам вербовщик. Изучив дело рекрута, он довольно хмыкнул и, поставив в бумаге штамп "легкая пехота", отпустил до утра. Дав время попрощаться с дядюшкой и отметить поступление на службу.

— Ну, за новобранца! — Подняв кружку над столом, провозгласил Верг.

— За новобранца! — Поддержали его Мир и Харим.

Только Райс выглядел не слишком довольным. Несмотря на все его старания и увертки ему так и не удалось попасть в Святое Воинство и настроения это не добавляло. Да еще и по просьбе дядьки зачислили его в ту самую сотню, где служил, в свое время, сам Харим. И где продолжали свою службу, по сегодняшний день, Верг и Мир.

— А ты чего такой кислый? — Толкнув локтем молодого, поинтересовался Мир. — Аль тебе не в честь в пехоте служить?

— Да нет, не плохо это. — Буркнул Райс.

— Ах, ты ж... — Харим даже побагровел от гнева.

— Погоди. — Остановил старого вояку Верг. — И куда же тебе хотелось бы?

— В Святое Воинство! — Выпалил новобранец.

— Раз туды ж его в качель! — Крякнул дядюшка. — Ты ж что, на костер меня преж времени возложить хочешь? Какое Святое Воинство? Ты этих уродов-то видел? — Последние слова, Харим, орал во всю мощь луженой сержантской глотки.

— Тише ты! — Прошипел Верг, едва совладав со стариком. — А ты, сардакхай недоделанный, думал бы, перед тем как говорить.

— А что я не так сказал? — Голос Райса был одновременно и обиженным, и возмущенным. Он-то, наслушавшись проповедников и историй бродячих сказителей, искренне полагал, что сардакхаи лучшие из воинов Теродеума.

Окинув юношу осуждающим взглядом, Верг потянул Харима. — Уходим, сержант. Выбора теперь нет, придется и тебе, старый вояка, на службу идти, а иначе в ереси обвинят, и костра тебе тогда точно не избежать.

Верг не ошибся, утром за Харимом пришли, четверо. Посвященный и три сардакхая. Однако, продемонстрированная грамота сержанта легкой пехоты, пребывающего на службе, избавила Старика от обвинений. Хотя, Посвященный и пообещал, сообщить об инциденте в таверне, командованию.

А вот Райс, рассмотрев сардакхаев, навсегда отказался от идеи служить в Святом Воинстве. Высокие, облаченные в балахоны, воины вызвали у юноши неподдельный ужас. Особенно когда он рассмотрел, что предплечье правой руки у них заменяет острый, как бритва, клинок.

Если раньше Райс проклинал тот день, когда дядя взялся за его воспитания. То теперь был искренне благодарен родственнику за перенесенные мучения, оказавшиеся не такими уж и мучениями, на самом деле. С первых же дней он почувствовал, на своей шкуре, разницу между дядей и сержантом пятого кулака второй сотни восьмого полка легкой пехоты Пресвятого престола, Харимом Старым. Мало того, что сами тренировки были невероятно тяжелыми, так еще и дядюшка (из родственных чувств что ли?) нагружал племянника сверх положенного. При этом у Райса сложилось подозрение, что дядя намеренно над ним издевается. Ведь никого другого он лично не гонял и не учил.

— Лучше ты у меня тут ляжешь, чем там сдохнешь. — Говорил Старый, в очередной раз сбивая племянника с ног, древком копья. Парень же искренне недоумевал, почему это он должен тут ложиться, чтобы там не сдохнуть.

— Ты ж пойми, Райс. Если ты тут сляжешь, то в поход никто тебя не возьмет, а если не сляжешь, то, даст создатель, Старый из тебя настоящего пехотинца сделает. Тогда уж переживать только за битву надо будет. — Попытался пояснить поведение старого друга Верг.

— Как это? — Удивился салага.

— Ха, а ты думал, что вот так сразу и на маргов набросишься? Сначала дикие земли пройти нужно, а это почитай три парры* по солнцепеку. Не все, Райс, дойдут, далеко не все.

Вот и шла служба, больше напоминавшая неповоротливое ярмо, от рассвета до заката измывательства над телом, с перерывом на обед, а от заката до рассвета — тяжелый беспокойный сон.

Мучения новоиспеченного пехотинца закончились на четвертую парру. Пришел приказ о подготовке к походу, выступать, Восьмой полк в составе Полной пехотной Генты, должен был пятнадцатого Ибряна две тысячи тринадцатого года от сотворения мира**. А потому, следующие пять дней, были проведены в блаженном ничегонеделании. Пехотинцам давали отдохнуть перед походом.

В назначенный день, дядя разбудил Райса еще до рассвета, проверил по третьему кругу суму пехотинца, сапоги и оружие. А едва солнце осветило восток, прозвучал сигнал подъема. И вскоре, построенный в колонны полк, двинулся в путь на север.

Пока топтали сапогами пыль, Райс особо не обращал внимания, на происходящее вокруг. А вот когда остановились на ночлег, поднявшись с дядей на невысокий холм, пехотинец увидел, что значит полная пехотная гента. Всюду, куда бы не посмотрел юноша, стояли палатки, с развевающимися над ними знаменами и штандартами. Между палатками сновали люди, жгли костры, готовили нехитрую солдатскую стряпню. И казалось, что там дальше, за горизонтом, то же самое: палатки, костры, воины.

— Сколько же здесь? — Прошептал Райс, не в силах говорить громче.

— Тыщ сорок, с мелочью. — Ответил Старый.

— И неужто, против такой мощи, проклятые устоять смогут? — С благоговейным трепетом спросил парень.

— Устоят, племяш, еще как устоят. Боюсь, даже когда все четыре армии соберутся, не справимся. А это почитай четыреста тысяч мечей. Да тысяч десять Посвященных.

Не поверил Райс тогда своему дядьке. Мог ли проживший в глубинке, вдалеке от самых мелких городов, молодой человек, знать насколько сильна Темная Империя? Вряд ли. Точно также, как и не мог он знать, чем обернется для огромной армии Пресвятого престола переход через выжженные земли, днем раскаленные солнцем, а ночью покрывающиеся инеем.

А на рассвете пятого дня пути он узрел колонну сардакхаев. Одетые в белые плащи с красной пятерней на груди и спине, неутомимые воины не шли, они бежали, чтобы первыми успеть на сражение с ненавистными проклятыми. Глядя на них, Райс испытал настоящий суеверный ужас. — Какими же чудовищами должны быть жители Темной Империи, если для победы над ними Всеблагой Пресвятой Престол попускает создание этих воинов? — Подумал он.

_______________________________________________________________________________________________

* Парра — название декады в Теродеуме.

** Следует уточнить, что Теродеум использует календарь разбивающий год на двадцать месяцев (термин "месяц" приведен дабы не запутать читателя, оригинальное же название временного отрезка — речин (от теройского рече — четыре, иняр — пятерня)), по двадцать дней в каждом (истоки календаря, предположительно, связаны с количеством пальцев на ногах и руках). Лишь последний месяц года насчитывает шестнадцать. Названия месяцев происходят от времени года, на который они припадают. Так, к примеру, Бряна (Цветущая) — Весна. Соответственно и весенние месяцы: Абрян, Убрян, Ибрян, Обрян, Табрян.

Часть II Призраки Войны.

Глава 10

— На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят.

У пологих берегов Баргура

Часовые родины стоят.

Там врагу заслон поставлен прочный,

Там стоит, отважен и силен,

У границ земли юго-восточной

Штурмовой четвертый легион.

— Подтянулись, жабы беременные. — Голос старшего десятника огненным хлыстом рассек остывший за ночь воздух. — Что вы телитесь, гонаки кривоногие?

— Лучше бы я рядовым пошел. — Простонал, бегущий рядом Киплит, Виконт де Фель.

Само собой, на его стенания никто внимания не обратил и оставил эту реплику без ответа. Когда бежишь в доспехах, с аналогом РД* на спине, забитым песком, вторым пехотным щитом** в левой руке и рогатиной

* * *

в правой, желание говорить пропадает напрочь.

— В эту ночь решили сардакхаи

Перейти границу у реки.

Но разведка доложила точно, —

И пошел, командою взметен,

По родной земле юго-восточной

Штурмовой четвертый легион.

Блин, а ведь как все хорошо начиналось-то а?

После посещения оружейника и доспешника, события понеслись галопом и настолько смешались, что разобрать и осмыслить все произошедшее я смог лишь оказавшись в лагере подготовки младшего командного состава, расположенном в пяти переходах от южной границы Империи, близ городка Тэл'Ина. И причиной тому, вероятно, стал целый ряд событий выходящих за рамки моего восприятия.

Началось все вечером, когда мы вернулись в особняк, где нас уже дожидались граф и Калерия.

Во время ужина, тесть сообщил мне, что в силу сложившихся обстоятельств (что-то там связанное с Защитниками Империи) я должен в течение двух декад отбыть на службу, которая начнется с обучения в лагере подготовки младшего комсостава. Так что свадьбу придется играть в ближайшие десять-двенадцать дней, поскольку, чтобы добраться до места несения службы, мне понадобится, минимум, дней пять. Но еще до самой свадьбы мне необходимо вникнуть в суть здешнего этикета и посетить несколько приемов, сопровождая свою будущую супругу. Калерия же, пообещала позаботиться о необходимой для таких событий одежде. На это, граф, только хмыкнул и сочувственно на меня посмотрел.

А уже на следующий день я понял, что сочувствие тестя было совершенно не лишним. Юная, хрупкая девушка таскала меня по различным ателье до поздней ночи. Причем девяносто пять процентов этих ателье были исключительно женскими. Она, видишь ли, решила перезнакомить меня со всеми своими подругами. И спланировала все так, что к мужскому мастеру мы попали только в самом конце. А до этого я играл роль ручной обезьянки, которую показывали ахающим девицам. Их (девиц) не смущало даже то, что эта чертовка непременно заводила меня в примерочную, где я ( выполняя роль то ли стула, то ли грелки) вынужден был находиться, пока она щебетала, борясь с желанием развлечься с ее подругами.

Вернувшись из этого "похода", я уснул, едва моя голова коснулась подушки.

Зато на завтра все стало только хуже. С самого утра, Калерия, потащила меня на прогулку, окончившуюся походом в какой-то модный салон. И я снова вернулся в особняк, едва держась на ногах. Откровенно говоря, я никогда не думал, что в обществе весьма привлекательных девушек, возрастом от тринадцати до семнадцати лет, можно настолько устать. Вернее, устать от их общества.

На счастье, Феор спас меня от дальнейших посягательств Калерии, утащив с утра в местные бани, после чего мы заехали и забрали готовый доспех. Но стоило мне появиться в нем в присутствии Калерии, как она заявила, что я непременно ДОЛЖЕН пойти в нем на прием к ее тете. Граф только руками развел — сука. И ведь знал, чем для меня это закончится.

Одно меня тогда радовало — идиотом я не выглядел. Это мероприятие было посвящено какой-то памятной дате связанной с покойным мужем АльзалИ, погибшим на южной границе. И все присутствующие имели то или иное отношение к армии, даже граф оделся в парадный мундир Хоругов. Вот только полсотни кило, напяленных на меня, настроение совершенно не добавляли.

Здесь же, объявили о нашей помолвке и назначили дату бракосочетания. Состояться оно должно было через шесть дней. И стоило присутствующим об этом услышать, как нас засыпали приглашениями в гости. Но финалом этого вечера стал момент нашего ухода, когда я, злой как дикий асцедос, рванул к закрытой двери. А когда она не открылась, толкнул ее со всей дури. От чего трехметровая буковая дверь, украшенная золотым орнаментом, буквально, разлетелась в щепки. При виде этого зрелища, все присутствующие в зале, застыли, недоуменно уставившись на меня.

— Ты что творишь? — Зашипел, подскочивший ко мне, Джергинт.

— Дверь открываю. — Буркнул я, сам не до конца понимая, что произошло.

— Во-первых, она открывается, точнее открывалась, в другую сторону, а во-вторых, поздравляю, ты только что применил магию. — При этих словах улыбка мага растянулась до ушей. — Завтра продолжим наши занятия. Нам предстоит выяснить, что именно ты использовал. — Обрадовал он. Сказав это таким мечтательным тоном, что я вдруг понял, что пока он это не выяснить спать я не лягу.

Как в воду глядел.

Еще и Феор, по случаю обретения мной доспеха, вспомнил про тренировки.

_______________________________________________________________________________________________

* РД — Ранец Десантника.

** Второй пехотный щит — Ростовой щит. Материал изготовления дерево, кожа и сталь. Вес около 20 кг.

* * *

Рогатина — тяжёлое копьё для рукопашного боя или для охоты на крупного зверя. Отличается большим широким обоюдоострым наконечником.

Тренировка с Феором, занятия с Джергинтом, медитация, занятия с Джергинтом, поездка в гости к двум-трем важным особам, Занятия с Джергинтом.

— А спать когда?

— Ничего, потом отоспишься.

И так каждый день, до самой свадьбы. И что самое неприятное, результатов в управлении даром я никаких не добился. Вообще.

А вот сама свадьба... Да-а! Это было событие. И даже не потому, что приглашенных на пир было больше тысячи человек. Сама свадьба, начиная с нарядов гостей и заканчивая собственно церемонией, была просто невероятна. Иного слова я просто не подберу.

Для меня день бракосочетания начался еще до рассвета, с визита Феора.

— Хватит спать. — Рявкнул он мне на ухо. — Сегодня большой день и для тебя, и для Империи.

— А Империя то тут причем? — Едва разлепив глаза, вопросил я (Перед свадьбой, Джергинт, все же позволил мне поспать) и бестолково моргая, уставился на сотника.

— Ну как же? Ты ведь у нас один из немногих, кто согласился на длинный обряд. А это, я скажу тебе, дорогого стоит. Учитывая, что последний был, если мне не изменяет память, лет тридцать назад.