Лавируя между двигающимися на Римскую, выбрался на дорогу, игнорируя деревянный тесный временный коридорчик и натянул капюшон. Сунув в колючесть горла еще пару мятных пластинок, спрятал руки в карманы и, наклонившись вперед, будто шел на таран, не замечая ничего вокруг, размашистым шагом двинулся к институту.
Оля никак не шла из его мыслей. Если не перебирать последние события то, вот как сейчас, он начинал вдруг вспоминать их знакомство. Она ему понравилась сразу, еще на первой встрече группы, такая ясная и бесхитростная, растерянно и беспомощно цепляющаяся за локоть бойкой веселой брюнетки со смешными кудряшками. Как-то вдруг запало в душу ее выглядывающее из глаз искреннее любопытство, так похожее на Вадькино, открытость и готовность помочь, — и сразу захотелось познакомиться, пообщаться, — он едва поймал себя уже где-то в метре от них. Нельзя... тогда было нельзя набиваться в друзья, — его девушка не поняла бы такой дружбы... Катя вообще требовала, чтобы все свое время он посвящал только ей, ну и еще зарабатыванию денег. И — он был бы не против, но она так и не смогла привыкнуть к его отношению к семье, эта красавица, выбравшая его к всеобщему удивлению. Она до сих пор так и осталась его единственной женщиной, — он считал глупым заводить отношения с ненужными и неинтересными девушками и тем более сторонился чрезмерно активных и навязывающихся. Он понимал, что причина в его излишне "правильном" характере и примере отца, заменившего ему и лучшего друга, на которого он старался равняться. Для отца не было ничего важнее семьи и его матери. И у него будет так. Он давно решил. Именно поэтому и ни минуты не сомневался, собираясь жениться на Кате. Зачем ждать? И все же... все же тогда он не побежал за ней, не стал возвращать обиженную на жестокую Вадькину шутку девушку, — не оставлять же брата одного в квартире... Даже не поверил сперва, что она ушла — звонил, недоумевая, что за странная блажь на нее напала, — нельзя же всерьез рушить отношения из-за выходки, пусть и злой, семилетнего ребенка? Потом, когда она все-таки позвонила сама... оказалось, что перегорело все... Один раз увидел ее целующейся с другим, поняв, что слухи не врут — и моментально не обиделся даже, а как отрезало — предала... Боль, горечь, обида, — все сразу. Может, это и не любовь тогда была? Алексей не мог себе дать ответ. Но точно знал, что с Олей он так просто, из-за недопонимания или чьей-то глупости, расставаться не намерен. Сперва он во всем разберется! Сам! И сам все решит! И мелкого вредителя лишний раз строго предупредит!
Так, занятый своими мыслями и не заметил, как добрался до дверей. Едва кивая на приветствия знакомых, оставил рюкзак и вышел в коридор — караулить, претворять в жизнь решение разобраться со всем прямо сегодня.
...
Стоило им перейти на другой станции, как нелюдь начал хмуриться. Нет, внешне его безмятежную красоту ничто не нарушало, но девушка уже научилась каким-то непонятным чувством ощущать его недовольство.
— Почему ты не сказала, что занятия в другом месте?
— А это что-то меняет? — хоть и ожидала вопроса, но удивилась Оля.
— Да, планы. Нужно воздействовать на всех заинтересованных лиц в максимально короткое время, а не только на тех, кто учится с тобой. Желательно это сделать вообще одновременно.
— Прости, я не подумала, — покаялась она, — а ты на инкуба тоже можешь воздействовать?
— Инк-куба? Могу, но это сложнее, все-таки это демонская раса.
— Демоны? Они существуют на самом деле?
— Демоны? Конечно.
— Ух ты! — совершенно по-детски восхитилась она, — а демонов изгоняют? Или на них можно только внушением воздействовать? Они могут вселяться в человека?
— К-к-как? Прости? — чуть не споткнулся он, — вселяться? В человека?
— Ну... да.... есть у нас такое... в фольклоре... — вжав голову в плечи ответила она.
— Чушь какая! Никто ни в кого не вселяется! И на демонов воздействовать нельзя, они все чуждые структуры разрушают.
— Но ты же только что сказал? Что сложнее? — Оля восхитилась собственной наглости, — она, тихоня из тихонь, спорит с нелюдем!
— Я сказал "демонская раса", рожденная или выведенная демонами, или находящаяся под их патронатом. И Куббит — мир, населенный демонской расой.
— А-а-а-а, ну кто же знал, ну не помню... ладно, ладно, не поняла, виновата! — сразу сдала на попятный она, — так на Игоря ты тоже планируешь воздействовать?
— Постараюсь запрет поставить или хотя бы переключить его интерес на что-то другое, — легкое движение, намек на пожатие плеч, — важно еще его подручных перенастроить.
— Подручных? — округлила она глаза, — это наших бабников, что ли?
— Бабников, — посмаковал эльф слово, — жестко! Ребят, попавших под его влияние, которыми он управляет в собственных целях как инструментами. И — да, — понял он ее невысказанный вопрос, — это те, которые часто меняют девушек, именно на этом поведении он и кормится эмоциями и страстями.
Оля плелась нога за ногу, едва поспевая за эльфом, — тело бастовало, отказываясь двигаться и выдавая ее дикое нежелание идти в этот ад. В конце улицы она не выдержала и уцепилась за ткань свитера нелюдя как за спасительную соломинку, даже не удивившись, что в этот раз ее не погнали от рукава.
— Иди к своей группе, я попозже подойду, сперва тут нужно пообщаться, — спутник резко свернул к группке девушек, кидавших на них заинтересованные взгляды, оставив ее без опоры. Застыв на минуту в неподвижности, девушка поняла, что едва ли не падает и, чтобы позорно не разреветься прямо на глазах у любопытной публики, заставила себя переставлять дрожащие ноги.
Благо, пришли они рано и всерьез наблюдал ее передвижение по стенке только один знакомый человек — Леша.
Нервно слоняющийся от двери к окну парень встрепенулся, увидев ее, открыл рот, и, забыв все заготовленные слова, встревоженно подбежал:
— У тебя все в порядке? Ты бледная! И какая-то... печальная? — он едва не сказал что у нее похоронный вид, хотя именно так и подумал, чуть не ляпнув "у тебя кто-то умер?".
— Все нормально, спасибо, — слабо улыбнулась девушка, не зная, что сказать. — Привет!
— Извини, доброе утро! Я тебя в платье даже и не видел ни разу. Ты очень строгая, красивая, — и вдруг, неожиданно для самого себя, слегка краснея, сболтнул то, что вообще-то никогда никому не говорил, — я очень люблю хорошие строгие деловые костюмы, ну и платья на девушках.
— Да? Это сарафан... — сбитая с толку неожиданной сменой темы, Оля позабыла, что надо бояться и Леши тоже, и припомнила, — а ты говорил, тебе мои яркие свитера нравятся!
— Нравятся, ты в них очень уютная, — кивнул он, уже ругая свой несдержанный язык, — но это для дома или института хорошо, а не для работы. Родители говорят, что они меня испортили, все детство протаскав по своим офисам. Они-то как раз вынуждены ходить в костюмах и не любят этого. А мне нравится. Я даже галстуки люблю.
— Хи, — прижала она кулачком расползающиеся в улыбке губы, — здорово! Никогда не видела человека, добровольно одевающего галстук! Тебе, наверное, идет очень... я бы посмотрела...
Представила его в костюме и опустила глаза, смутившись от картинки и загрустив, — такой... такой парень явно не мог ею действительно заинтересоваться... это даже не Димка, он еще лучше... и красивее... и умнее... куда ей... Оля вздохнула, перехватила сумку и поплелась к двери, даже не задумавшись, что оборвала разговор.
— Ну не в институт же в костюме ходить, правда? — попытался продолжить его парень, нагоняя девушку. Она лишь утверждающе качнула головой.
"Вот, опять что-то не то сболтнул и все испортил! И что теперь делать? Если она на нейтральные темы не хочет со мной разговаривать? Что, все зря? Нет никаких отношений? И родственник этот еще... уехал бы поскорее!" — ругая себя на все корки, Леша зашел в кабинет и перетащил свой рюкзак за стол, за которым устраивалась девушка. И, минуту спустя, едва не сцепив зубы, завис над нею, решив уточнить:
— Можно?
— Конечно, — передвинула она свою сумку подальше, продолжая копаться в ней в поисках телефона, ручки, ну и вообще, занимая себя "делом".
— Говорить о наших отношениях ты сейчас не будешь, так? — усевшись, мрачно поинтересовался парень.
— Сейчас... немного не вовремя, тебе не кажется? — робко предположила Оля, ерзая как на иголках в ожидании Эда. — И занятие скоро начнется...
— Тебе неприятно, что я настаиваю на разговоре? — так же напряженно попытался уточнить он.
— Нет, просто не сейчас же...
— На этой перемене ты можешь выйти со мной и поговорить без свидетелей?
— Да... я же не отказываюсь... — набралась она смелости и посмотрела ему в глаза. Пусть она и тормозит по-страшному, но он вроде же серьезно разговаривает, не издевается и не шутит...
— Правда? А мне так не кажется! — ей показалось, или он и правда чего-то боится? Да нет, не может быть... глюки... наверное, злится...
...
Занятая самокопанием, Оля пропустила момент явления эльфа, обнаружив его лишь после павшей на группу мертвой тишины. Ее гость, как будто так и должно, стоял рядом с преподавательшей, вдохновленно кивающей ему и повторяющей:
— Конечно, конечно, никаких проблем.
Нелюдь развернулся, притянув к себе все взгляды и совершенно серьезно произнес:
— Вы знаете, — прямо надавил этим словом на замершую аудиторию, — что я старший родич Ольги.
"Ольги". Жестко, четко, железно-о-ооо "О!", совершенно немузыкально ледяное "Л" и резко бряцнул последний слог. Никакого смягчения округлым и незаметным "я", никакой фамильярности. Девушка поежилась и первый раз в жизни захотела представиться домашним "Лёля", от которого всегда краснела "в обществе" за его детскость, мягкость и чуть ли не инфантильность.
— Итак, вы должны знать, — опять прижал он слушателей голосом, — я забочусь о ней, она помогает мне. Я отвечаю за нее и какое-то время буду контролировать все, в том числе и ее сексуальные контакты. Я сам здесь, — похоже, только Оля отметила это негромкое последнее слово, — от сексуальных отношений воздерживаюсь. Это вы теперь тоже знаете.
Развернулся... и вышел!
"Ничего себе, вот уж сказал так сказал!" — потрясло ее его "контролировать и воздерживаюсь" — "но как же это ...это — все?!?" — в шоке открыла она рот вслед закрывшейся за эльфом двери. И только потом оглянулась. Группа как ни в чем небывало занималась своими делами, преподша что-то то ли искала, то ли открывала в ноуте, сосредоточенно двигая отставленной подальше оптической мышкой. Как будто только что и не было никакого странного выступления. "Кажется, он все-таки что-то внушил им, просто на меня не подействовало", — решила она и тут наткнулась на серьезный взгляд Леши. Странно, она только сейчас заметила, что он какой-то бледный и смотрит так изучающе, пристально.
— Что? — не удержалась девушка.
— Вот и мне интересно, что сейчас было? — хрипло спросил он в свою очередь, сглотнул и поморщился из-за все сильнее саднящего горла. Жвачка почти не помогла, а ничего другого у него с собой не было.
— Я не знаю, почему он говорил именно это, но он пообещал вмешаться и всем все объяснить, — честно ответила она, — правда, я не понимаю, какой в этом смысл...
— Смысл, похоже, имелся, только мы не уловили, — парень тоже огляделся и, несмотря на копошащиеся подозрения, с удовольствием отметил, что на Олю перестали пялиться, как будто и не было вчерашнего ажиотажа. Все вели себя совершенно обычно.
— Ты какой-то не такой, — обратила она внимание на подтянутый за шнурки капюшон, — ничего не болит?
— Горло, — односложно ответил, не собираясь обсуждать себя.
— А! — вскинулась Оля и зашебуршалась в сумке, разыскивая пластинку с леденцами, — у меня есть "Стрепсилс", хочешь?
— Да, — недоверчиво согласился Леша, — ты такая предусмотрительная?
— Нет, что ты, — спрятала она глаза, закрывая сумку, — это Эд недавно болел, ну может ты помнишь, мы тогда в кино ходили? Вот я и таскала на всякий случай.
— Ах, Эд, тогда понятно, — отодвинул он блистер, отворачиваясь, не в состоянии объяснить самому себе, почему же его так бесит любое упоминание ею этого "родственника".
— Возьми, пожалуйста, — жалобно попросила девушка, — ему же он сейчас не нужен... а тебе нужен... прости меня, — извинилась, сама не зная за что, просто почувствовала себя виноватой...
— Не извиняйся, это я... веду себя не очень... умно, — тяжело вздохнув признал он, выдавил две таблетки и закинул в рот, — спасибо.
"Прямо как эльф", — отметила про себя и зачем-то вслух добавила:
— Только не грызи!
— Да я знаю, что их надо рассасывать, — удивился парень.
— Ну да... прости... — едва не зажала она рот ладошками, чтобы не начать рассказывать, как смешно нелюдь грыз леденцы. Помотала головой — так, наверное, молодые мамочки не могут удержаться, чтобы всем встречным не рассказывать о проказах и достижениях своих чад. Странное дело, чем больше эльф о ней заботился, тем большую ответственность она сама чувствовала за него.
...
Полтора часа — не так уж много для очередного поиска огрехов в собственном поведении. Потихоньку, исподтишка, Алексей незаметно наблюдал за девушкой, стараясь определить, — где и что он упустил, что все пошло наперекосяк. Ему в очередной раз не удалось реализовать свои планы, чем парень был сильно недоволен. Он вообще считал себя крайне планомерным человеком, а с Олей ему никак не удавалось следовать по намеченным пунктам... хотя — прямо она ни разу не отказалась, ни от свиданий, ни от помощи. И... она ответила на поцелуй... Леша быстро нашел поворотную точку, заставившую его плюнуть на все свои установки и смешавшую планы "узнать получше", "познакомиться поближе". Именно этот поцелуй на вечеринке сказал ему однозначно — он от нее не откажется. Наверное, даже если бы он вдруг узнал всю подоплеку собственных ощущений и ее поведения, — это бы уже ничего не изменило. Из-за самой девушки. Она его не дразнила, не заманивала, не обещала, как когда-то Катя. Нет, она со всей своей наивностью и доверчивостью полностью открылась навстречу и, он убежден — только ему и почему-то это стало для него важным и... хотелось, чтобы такой она была только с ним...
По совести говоря, раньше он считал сексуальную привлекательность второстепенной, по принципу "главное, чтобы человек был хороший". Но теперь пришлось признаваться себе, что ничего подобного, — и Катя и Оля нравились ему в первую очередь совсем не характером... но, если уверенная в себе красавица Катя снисходила до него и его любви, оставляя между ними некую границу, называемую ею "личным пространством", то Олю, когда они находились вдвоем, он понимал и чувствовал так, будто давно знает. Поэтому, когда она вдруг неожиданно обрывала разговор или меняла тему, как сейчас, это ставило его в тупик непонимания. Будто отказала собственная рука, и парню оставалось только растерянно смотреть и искать причины такого ее поведения в себе... ну не винить же руку?
Его физически, до боли, мучила необходимость побыстрее все прояснить, не хватало сил ждать. И не просто хотелось с ней поговорить, на самом деле он... да... ждал, что она выскажется как-то определенно насчет их отношений, пусть не как Катя, собиравшаяся за него замуж, но хоть... об их приятности и желательности, что ли. Но что сделать, чтобы получить такой ее утвердительный ответ — не знал. В этом плане Катя была очень удобной девушкой — будучи старше его на каких-то два года она как-то ненавязчиво обучила его всему, что любит. Что надо делать, что не надо. Что нравится и удобно, а что нет...
