Ласурские хорьки

Когда Вита в сопровождении дядюшки и Дробуша вышла из банка, уже стемнело. Поскольку она являлась Крейской гражданкой, процедура идентификации личности банковским магом слегка затянулась. Зато теперь волшебнице не стоило волноваться о будущем — на её счету лежала приличная сумма, которой она могла пользоваться без ограничений и жить на эти средства — при известной экономии — долго и счастливо.

— За вещами! — провозгласил неутомимый дядюшка.

Дробуш вопросительно взглянул на Виту.

— Дядя, постой! — ощутив безмолвную поддержку со стороны тролля, воскликнула она. — Прости... Но мне кажется с моей стороны будет невежливо покинуть дом графа рю Воронна, предоставившего мне убежище, в его отсутствие!

— Все так серьёзно? — хохотнул Жак. С умилением оглядел краснеющую племянницу, отечески похлопал по плечу: — Ты права! Когда граф вернётся, я нанесу ему официальный визит и поблагодарю за то, что он сделал для нашей семьи. Однако с братьями тебе следует познакомиться! Поэтому я приглашаю тебя на ужин! А завтра заявлюсь за тобой с самого утра, чтобы отвести в Канцелярию Его Величества!

Девушка ощутила безотчётное волнение. Она изменила судьбу, сбежав из-под венца с Первым советником асурха, отправившись на родину мамы и тем самым закрыв для себя навсегда дорогу в Крей-Лималль! Она отстояла возможность заниматься любимым делом — боевой магией, а не ублажением бесконечно капризного старого мужа на ложе, устланном дорогими тканями и мехами! Она нашла в себе силы вырваться из чётко очерченного круга обязанностей в огромный мир! И если Его Величество Редьярд Третий соблаговолит принять её прошение о гражданстве — видимые границы мира раздвинутся ещё больше!

* * *

От дядюшки волшебница вернулась далеко за полночь. Скоро умылась, скинула одежду и залезла под одеяло, свернувшись клубочком. Её била нервная дрожь, а воспоминания о прошедшем дне гнали сон прочь. Двоюродные братья оказались истинными представителями рода рю Кароль — живыми, зеленоглазыми, симпатичными парнями, из которых двое старших являлись копией темноволосого отца, а младший, Санни, пошёл в мать тонким лицом и пшеничными кудрями, свободно спадающими на плечи. Именно в его глазах плясали опасные бесенята, разглядев которые Вителья подумала, что любой девушке рядом с таким кавалером не следует терять бдительность! Поскольку у Виты тоже было трое старших братьев, общий язык с парнями она нашла быстро. Статус волшебницы придавал ей ауру загадочности, и заставлял рю Каролей относиться к ней не только с симпатией, но и с уважением. Легко прообщавшись с ними весь вечер, Вителья поняла, что сестрой братья остались довольны. С графиней познакомиться не удалось — Сиенна рю Кароль осталась в приморском поместье, опасаясь тесноты и суеты предсвадебной столицы.

Устроившись под тёплым одеялом, девушка перебирала в памяти события, произошедшие с того момента, как она шагнула из ворот славного города Грапатука и до сегодняшнего вечера. Казалось, всё это случилось не с ней или в какой-то другой жизни... Убывающая Луна светила в окно, на котором Вителья никогда не задёргивала шторы: ей нравилось смотреть на ночное небо, полное тёмного покоя, нарушаемого лишь взблесками приморских звёзд, да редким их падением. Нравилось, поскольку напоминало о ночёвках 'хорьков' под открытым небом, ароматном ветре, тревожащим ноздри, загадочных звуках в темноте — то ли птичьих, то ли неведомых, — журчании воды в ручейках по соседству, тепле, тянущем от углей костра и запахе дыма, таком вкусном на свежем воздухе...

Вита лежала неподвижно, прикрыв глаза от света Луны — со стороны казалось, она спала. И не шевельнулась, когда дверь открылась, и на пороге появился знакомый высокий силуэт. Лишь её сердце чаще забилось. Загрохотало в ушах горным потоком...

Ягорай подошёл, ступая бесшумно, глаза его в темноте поблёскивали, как у зверя, но волшебнице не было ни страшно, ни тревожно. Зато до дрожи в руках хотелось притянуть к себе его сильное тело, прижаться к нему самой, пытаясь обнять его каждой клеточкой, и никуда больше не отпускать!

— Спит девочка моя, — прошептал Яго, опускаясь на колени у кровати и склоняясь к Вителье, — спит моё солнышко с рысьими глазами!..

Вита затаила дыхание, когда он коснулся губами её кожи между ключицами, обнажённой в неглубоком вырезе ночной рубашки. Коснулся и застыл, будто молился. А затем его губы всё более настойчиво двинулись вверх по её шее, огладили подбородок, коснулись губ, но не задержались. Черноволосый покрывал лицо волшебницы поцелуями, весившими, как снежинки, рисовал ими контур лица: высокие скулы, брови вразлёт, чуть раскосые глаза. Не веря в своё счастье, не желая упускать эту нежность, девушка выпростала руки, обняла его за шею, и сама потянулась губами к его губам, желая испить чужое дыхание и поделиться своим. Более не было произнесено ни слова... Лишь одежды летели на пол вместе с одеялом, лишь лунный свет беззвучно плясал на коже двоих, на кровати сплетающихся в объятиях. Черноволосый был страстен и нетерпелив, соскучился, наверное, за долгую дорогу в Крей-Лималль и обратно. Вита, чувствуя силу его пальцев на своих плечах и бёдрах, следовала их указаниям беспрекословно, играла вторую скрипку и не жалела об этом: в подчинении сильному и нежному мужчине было что-то сакральное, нечто от древних обрядов, память о которых осталась в крови и дыхании. Всегдашнее смущение, возникавшее у волшебницы при мыслях о близости, испуганно отступило, когда Ягорай неожиданно оказался у неё между ног, а затем и... в ней. Его неглубокие бережные движения не вызывали неудобства или боли, но разжигали нетерпение. Казалось, существовала какая-то граница, недостижимая и волшебная, которую мечталось преступить как можно быстрее. Застонав, Вита закинула ноги на поясницу Яго и сжала его бёдрами. Ей хотелось просить его быть не столько нежным, сколько настойчивым, но со словами в таком щекотливом положении выходило плохо... они забывались. Прерывистое дыхание двоих смешалось. Рыкнув, Яго подхватил девушку под ягодицы и стал двигаться резче. И это было именно то, чего она желала — сила и скорость. Огонь уже давно разгорелся в ней, а сейчас захватывал новые участки кожи, становясь на некоторых невыносимо, болезненно, мучительно сладостным. Теперь она сама помогала мужчине движениями, прикосновениями, не слыша собственных, становящихся всё более громкими, стонов, прикусывая его губы — твёрдые, горячие, желанные.

— Вита! — вдруг выдохнул Яго и, сжав её ягодицы до боли и уткнувшись лицом ей между шеей и плечом, прошептал тихо, на одном дыханием, но она услышала: — Любовь моя!

В глазах волшебницы потемнело. Эти слова и сладость внутри неожиданно сплелись в нерасплетаемый клубок, а затем взорвались в душе и теле восторженной радостью, изгоняющей мысли, приносящей забвение...

* * *

Вита вздрогнула и открыла глаза. Спустя несколько минут непонимания зажмурилась, потому что вспомнила прошедшую ночь и не знала, как поступить — сделать вид, что спит и дальше, или потянуться сытой кошкой и прильнуть к горячему телу Яго, который должен был лежать рядом... Должен был, но не лежал!

Девушка привстала на кровати и огляделась, не веря собственным глазам. Ни следа черноволосого! Ни куртки, брошенной на спинку кресла, ни меча в ножнах, прислонённого к его ножке, ни обуви, скинутой у кровати, ни других вещей. Лишь сладкое тревожное томление, разливающееся внизу её живота, да так о много говорящем потайная влага...

— Встала, дочка? — Матушка Ируна входила в комнату с кувшином воды и полотенцем через плечо. — Господин Жак уже прибыли, ждут внизу, поведут тебя в Королевскую канцелярию! С твоего позволения я подала ему завтрак!

— А где Ягорай? — требовательно спросила Вита, шаря по кровати рукой, будто искала его в складках одеяла.

Ируна поставила кувшин на туалетный столик, повесила полотенце на стул и подошла к кровати, внимательно вглядываясь в лицо гостьи.

— Ты не заболела, Вита? — с волнением спросила она. — Господин наш Яго в отъезде и покамест не возвращался!

— Не возвращался?! — растерялась Вителья. Улыбнулась вымученно, кивнула Матушке. — Наверное, я ещё не проснулась! Передай дяде, что я скоро спущусь!

Ируна вышла.

Кляня полную Луну, смотревшую ночью в окно и навевающую горячие видения, волшебница встала, умылась и оделась. Она не скрывала от себя, что скучает по Яго, но сон, полный ощущения реальности, испугал и смутил её. Если бы это было так просто — сказать понравившемуся мужчине о своём желании! Перед тем, как спуститься к дяде, Вителья взглянула в зеркало. На неё смотрела, гневно хмуря брови, красивая девушка, чьи губы явно жаждали поцелуев. Где же Яго, когда он так ей нужен, хотя она никогда не признается в этом первой! Как долго его нет! Может быть, всё-таки подарить поцелуй Варгасу?..