Граддарика

Бежать!

"Беги!" — вновь слышится голос любимого в голове.

И я бегу. Что есть сил бегу. Спотыкаюсь на ровной тропинке, выстеленной для меня Хозяином леса. Сил совсем нет. Бегу на одном упрямстве. Уже не знаю, сколько прошло времени, мне уже всё равно. Судя по Месяцу, возможно, где-то около часу ночи. Сейчас наши, наверное, ищут цвет папоротника. И лишь я ищу спасительную реку.

Кажется, что убийца дышит мне во след, настигает меня и протягивает свои внезапно удлиняющиеся руки, стараясь схватить меня за многострадальную шею. Жара внутри уже нет, но от этого не легче. Я по-прежнему ощущаю его мерзкие пальцы на моём горле.

Рука онемела и болтается сломленной веткою. Нужно её починить, но сейчас не время думать об этом. Нужно бежать, как говорил мне Ян.

Тропинка выводит меня к реке, и я с разбега просто падаю в воду.

Отдаться течению. Всё сбылось, что он говорил. А я ему не верила.

Это конец? Я ведь всё выполнила, о чём любимый сообщил. Вдохнуть, нужно срочно вдохнуть.

Ноги путаются в мокрой рубашке, облепившей моё тело.

Я начинаю грести, вот только вновь паникую, кажется, что одежда пытается меня связать, не дать выбраться на поверхность. Вдох, нужно сделать вдох, а для этого надо высунуть голову. Но как назло ничего не получается. От этого начинаю мельтешить и иду ко дну. Что ж отлично! Касаюсь дна, приседаю и что есть мочи отталкиваюсь ногами.

Сознание уплывает, но голова разрезает-таки толщу воды, и я делаю спасительный вдох.

Успокоиться, нужно успокоиться.

Я ложусь на спину и просто гляжу на чёрное небо с вранами* звёзд. Красиво. Вода приятно холодит меня, но мне не холодно. Она очищает последствия нападения, насыщая меня силою, которую сама отдаёт. Я расслаблена. Мне хорошо. Кости руки вставляются на место и зарастают.

Вода! Сегодня ведь купальская ночь. Целебная сила воды, что пронизана силою богов, космоса напитывает моё тело.

Вот только мне холодно, не телу. Глубоко внутри. После того жара, словно всё ещё выжженная пустыня в моём сердце. Мне уже всё равно. Кажется, что я в последний раз любуюсь маленькими светлыми искорками, что подмигивают мне в бесконечном безвоздушном вселенском океане. И глядя на россыпь чертогов*, кажется, что ты даже не песчинка, а ещё меньше.

Далёкие земли, что вас, звёзды, окружают. Где-то там мои родители воюют с силами зла. Они борются. За что? За мир? За свою землю? Свою Родину?

А мне уж и жить не хочется. Я слабая, наверное. А может просто потеряла то, ради чего стоило бы жить.

Месяц глядит на меня своим одним глазом, подставляя под Солнышко лишь свою левую сторону лица, да улыбается. Нет ничего смешного в моём состоянии, поверь мне! Во мне глубокая пропасть, где можно пропа́сть.

Внезапно меня хватают горячие руки. Я паникую, сердце уходит в пятки. И бьётся лишь одна мысль: "Конец!"

Меня развернули, поставив на ноги, под которыми оказалось песчаное дно, а вода доставала мне до груди.

Я встретилась с таким знакомым и ставшим родным лицом. Вздох облегчения вырвался из груди, и чувство радости разлилось в душе. Не думала, что могу ещё радоваться.

— Милая моя, ненаглядная моя! Ты не представляешь, как я испугался! — он нежно потёрся о мой нос, прижавшись ко мне челом. Дыхание его было учащённым, и он никак не мог совладать с собою. Руки его дрожали. Что же ты пережил, любимый?

— Ты искал меня?

— Поднял на уши всё управление!

— Как же ты нашёл?

— Я увидел реку и Месяц и вспомнил про сон. Нашёл место, где я поймал тебя в видении, перед этим облазив половину леса. Леший отказался помочь, сказав, что ты можешь пострадать.

Я обвила его шею руками, стараясь обнять его, прижаться к нему ближе. Ещё ближе!

Он держал меня за стан нежно, но крепко. Мы несколько мгновений не отрываясь глядели в душу друг другу, понимая, что-то очень важное. Моя душа наполнялась теплом, и пустота уходила, возрождая утраченные чувства.

— Душа моя, — нежно сказал Ян. — Как же я люблю тебя, ты даже не представляешь!

— Свет очей моих, — прошептала я, осознавая всю глубину своих чувств.

А в следующий миг он поцеловал меня. Так, что я забыла обо всём на свете, кроме этого самого дорогого мне человека.

Его руки скользили по моим бёдрам, вниз, вверх, задирая мою сорочку, а потом рывком сняли и бросили на берег.

Волнительно, как же волнительно. Но я даже рада.

Я прикасалась к его обнажённому горячему телу, его твёрдым буграм на плечах и спине и груди. Обняла его крепко руками за шею, желая быть как можно ближе.

Его чуть шершавые руки скользили по моей спине, бокам, груди, и, когда прикоснулись к бёдрам, я, ничуть не смущаясь, обхватила его стан ногами.

Он расплёл мою косу, и волосы окутали нас, накрывая, словно коконом.

— Люблю тебя, — прошептала я и вновь слилась с ним в поцелуе.

Он на мгновение замер, как бы ища одобрения своим действиям.

— Я — твоя, твоя навсегда.

— А я твой, любимая Деюшка, — и он сделал меня своей. Было чуточку больно. Но я только сильнее прижалась к любимому. Он мой. Мой муж! Радость и счастье разливались в душе.

Когда же мы слились в единое целое, не только телами, но и душами, я прикоснулась к его силе, принимая разрушающую часть его сути. Это было очень болезненно, не сравнимо с моей мимолётной болью, но он с этим жил все эти лета, не имея поддержки близкого человека. Теперь у него есть я — его жена. Он больше не будет одинок.

Я подарила ему свою силу, исцеляя его душу, свою любовь, сливаясь с ним, наполняясь им.

А когда всё закончилось, я обессиленно повисла на нём. Он вынес меня на руках из воды, не сводя влюблённого вгляда.

Это последнее, что я помнила прежде, чем уснула в его объятиях.

Примечания по главе:

боевая жила* — артерия.

Вран* — ворон — здесь используется обозначение числа в великом словенском числе, "коли прилучался великий счет и перечень" — равное 10 в 48-й степени — леодр* леодоров в великом числе.

Леодр* — в малом счёте — миллион (10 в 6-й степени), в большом счёте — легион* легионов — 10 в 24-й степени.

Легион*(неведий) — сто тысяч (10 в 5й степени) в малом счёте, тьма* тем — 10 в 12й степени в большом счёте.

Тьма* — 10000 — десять тысяч в малом счёте, 100 000 — тьма тем, 10 в 6й степени — тьма великая (в большом счёте).

Чертог* — созвездие.

Глава 26

Настойчивый стук в дверь довольно неожиданно вырвал меня из неги сна. А ещё было ощущение, что такое уже было. Правда, на этот раз голова не болела.

Я стала выбираться из постели, перелезая через любимого. Не удержалась, поцеловала. Он спал крепким сном. Пусть спит, а то ночку-то мы и не спали. Оба на переживаниях. А он вообще за меня беспокоился, даже седина появилась, правда не очень-то заметная в его светлых волосах.

Чуть волнистые волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Я быстро стала переплетаться да одеваться, любуясь им. Старалась не думать о вчерашнем дне и особенно ночи, дабы не смущаться.

Переодевшись, я пошла спускаться — встречать незваных гостей. Может, кому помощь нужна?

На пороге оказалась первая сваха на селе, родители Бакулы, ну и сам виновник этого деяния. Да уж! Влипла! Надеюсь страх не отразился на моём лице, улыбку вовремя натянула.

Я захлопнула дверь так же быстро, как и открыла. И что делать?

Куда бежать? Оську звать? Бросила взгляд в зеркало. О, боги, за что мне это?

В зеркале отражалась я, обычная, в одежде, без вышивок, я ведь думала, что больные пожаловали. Но ведь я уже мужняя. Негоже с непокрытою головою ходить. По привычке оделась да переплела волосы в одну косу.

Я бросила взгляд на вешалки. Хотя бы белым лекарским платком перевяжу голову.

Подобрав волосы, я открыла дверь.

— Здравия, люди добрые! — я низко поклонилась.

— Здравствуй, девица-красавица! — за всех поздоровался молодой человек, и все склонились в земном поклоне.

— У вас товар, у нас купец... — начала сваха.

— Бакула, отойдём? — я сошла с крыльца, очень невежливо перебив сваху. Та подарила недобрый взгляд. Наверняка, припомнит. Да я тоже могу...

Молодой человек растерялся маленько, но послушался.

— Ты чего это удумал? Мы ж с тобой всё обсудили. Ты мне как брат. Ну сколько можно?

— Я вчера выиграл "Игры богов", так что теперь — твой наречёный, — спокойно ответил он. — Нас сами боги свели вчера.

Я помотала головой. Как он не понимает.

— Я не люблю тебя, Бакула.

— Стерпится-слюбится.

— Бакула, ты слеп. Я не знаю, что на тебя нашло. Ты меня не слышишь совсем. Тебе не важно, что я чувствую и буду ли счастлива в союзе с тобою?

— Принимай сватов, — сказал он всё также спокойным голосом.

— Хорошо. Тогда жди. Не может ведь сама девица принимать сватов.

И я пошла к соседям, звать Оську. Тот уже сверлил что-то в столярне. Ощутила неловкость. Ну вот, опять беспокою. Люди, между прочим, уже вовсю трудятся. А я от дел отрываю.

— Ось! — осторожно начала я.

Он выключил станок да поднял на меня взгляд.

— Здравия!

— Здравствуй, Дея. Как ты?

— Ты о чём?

— Ну, Ян вчера тебя искал, ты ведь запропала. Даже в "Играх богов" не стал соревноваться.

— В смысле?

— Ну, отказался. Он ничего не сказал, но я ведь заметил, что что-то случилось. Его потерянный взгляд видел да слышал, как он связывался со своими ребятами.

Я сглотнула. К горлу подступили слёзы, как вспомнила, что вчера было.

— Ладно, поговорим об этом после. У меня другая трудность, — перевела разговор в другое русло.

И я начала пересказывать про сватов на пороге. А потом замялась, не зная, как заговорить о Яне.

— Ось, понимаешь, вчера действительно кое-что произошло. Мне было очень плохо, меня похитили. А потом Ян нашёл меня.

— И?

— И, мы провели обряд. Теперь я его, понимаешь? — взглянула ему в глаза, немного смущаясь. — А тут сваты... А Бакула твердит, что вчера выиграл "Игры богов"...

— Да, — почесал бороду Оська. — Задала ты задачку. Всё не как у людей! — он задумался, а потом выдал: — Надо Яна звать.

— Он у меня, спит.

— Сватов надо принять, — вздохнул. — Ладно, поглядим. По-хорошему бы их выставить. Иди домой и как приду да постучу три раза — откроешь, да сама спрячешься. И пока не позову, не показывайся.

Я побежала домой. И вдогонку слышала, как Оська позвал Мирьяну.

— Прошу прощения за задержку, — бросила я сватам, подбегая к дому. — Сейчас названный батюшка подойдёт, примет вас.

А что — чем не батюшка? Оська меня давненько по-отечески любит да оберегает, хотя не сильно старше Яна.

Я пошла переоделась в нарядную сорочку, нацепила передник вышитый, а волосы так и оставила под платком.

Тут и "батюшка" с "матушкой" пожаловали. Я едва скрыла улыбку, впуская их. Зато как были ошарашены гости, они-то думали, что я родителей Оськи позвала. А тут молодой отец, пусть и названный. Правда, ничего не сказали, лишь поприветствовали "родителей".

— Дея, ты как? — набросилась на меня Мири. — Цела?

Я, скривившись, кивнула. Неприятно вспоминать. Понимаю, что все беспокоятся.

— Давай не будем об этом, ладно?

— Хорошо. Но после я буду ждать подробностей.

Я оставила ребят встречать сватов, а сама ушла в смежную горенку. Оттуда я слышала всё, о чём говорили. Мирьяна встречала гостей, хозяйничая на моей кухне. Вообще ей не впервой, она даже знала, где и что лежит у меня. Накрыла на стол, самовар поставила. Да помалкивала, а говорила больше сваха, расхваливая Бакулу — отличного парня, трудолюбивого, скромного, сильного, доброго, со средним достатком.

Потом настала пора поглядеть на меня. Оська вышел ко мне, спросил, готова ли.

— Дея, не утни чего. Не груби. Сдерживайся, ладно?

— Я постараюсь, — скромно потупила глазки. Где это было, чтобы я грубила? Хотя, норов у меня и не сладкий. Особенно когда больные права качать начинают. А судя по сплетням — меня боятся. Особенно городские, ведь пекельные врата у себя имею... А как гляну, так могу и сглазить...

Так и вышла с "батюшкой". Сваха принялась давать мне задания. Тесто там замесить. Про курей, видно, тоже хотела спросить, да получила знак от матери жениха в виде лёгкого мотания головой. Вообще на смотринах одно из заданий для девушки — поймать курицу, убить её, ощипать, выпотрошить, приготовить. Как хорошо, что у меня живности не имеется. Не смогла бы я забрать жизнь у животного. Вспомнился Шип, опять запропал. Ну да ладно. Главное, чтобы жив-здоров был.

Я стала возиться с тестом, потом вспомнила, что мука кончилась, пошла в сени набирать. Перепачкалась, маленько. Пошла в стряпчую руки мыть. А тут сзади ко мне кто-то подходит. Я тень увидела, повернулась.

— Бакула, ты чего? — он идёт прямиком ко мне.

— Дея, ну сколько можно меня мучить.

— Бакула, зачем сваты? Или это твоя матушка настояла?

— Выпей, — протягивает мне стакан с какой-то красной жидкостью.

— Что это?

— Ты мне доверяешь?

Хотела сказать, что нет. Но промолчала. Обижать не хотелось. Поэтому кивнула. Он вложил стакан в мою руку.

Я закатила глаза и выпила. Ну не любовное зелье ведь он мне предлагает.

На мгновение меня повело. И я ухватилась за мойку.

— Бакула, ты что мне дал?

А он оказывается в прямой близости от меня да впивается в мои губы поцелуем. А я пытаюсь оттолкнуть, да только в запястья, словно клещи, вцепились пальцы Бакулы.

Я в панике мечусь, потому как хоть и не больно, а против воли удерживает меня, как убийца давеча* так же хватал. Я выгибаюсь назад, чтобы хоть как-то вывернуться.

— Отпусти её! — слышу стальной голос порядника и вижу побелевшие пальцы, сжавшие ключицу Бакулы.

Бакула отпустил, развернулся, да хотел с замаху ударить Яна. Вот только его кулак оказался в руке одетого во вчерашнюю праздничную одежду порядника, и в следующий миг Бакула отлетел к стене, я словно вижу, как он замедленно сползает по ней, оставляя красную полосу от своей головы.

— Ещё раз её тронешь и зубов не досчитаешься, Дея восстанавливать зубы не умеет! — в его голосе нет ни тени слабости. А вот угроза настоящая. Я и правда не смогу восстановить.

Я хотела броситься к Бакуле и залечить тому рану, ведь это обязанность целителя, но муж не позволил.

— Ты не будешь его лечить, — это был приказ мужа к своей жене. Странно, но я не смогла ослушаться. Ведь это бы означало предать Яна. Показать, что он ничего из себя не представляет в моих глазах перед соперником.

— Ты не имеешь права... — неуверенно говорит Бакула, поднимаясь на ноги.

— Имею, — муж поднимает на меня взгляд: — Милая, ты хочешь на него заявление подать?

Я мотаю головой.

— Жаль, может самому заявить?

— Ты не можешь, — трепыхается парень, стоя на своих двоих, но покачиваясь.

— Могу. Руки так и чешутся.

— Не надо, — прошу я тихо.

Ян встречается со мною спокойным взглядом, в котором отражается волнение. И как бы глазами спрашивает, мол, ты как?

Сглотнула пересохший ком, закрыла глаза, пытаясь подавить слёзы. Ян поворачивается спиной к Бакуле, бросает неудавшегося жениха и идёт ко мне. А в следующий миг Ян поворачивает тело на полоборота и локтём бьёт Бакулу в солнечное сплетение, нанесшего удар в спину сопернику.