| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну? — Леший сорвал пожухлую травинку и. повертев её немного, всё же отбросил в сторону, побрезговав. Уж больно мятой и грязной она выглядела. Мало ли, кто тут шатался... Тем более, что судя по докладу водяника, это не экологически чистый лес, а рассадник сумасшествия, передающегося воздушно-капельным путём и через прыжки через костёр.
— Чевой ну? — надулся водяник, зря в корень и подозревая, что начальство его не особо-то слушает, а коли и слушает, то думать самостоятельно не собирается совершенно. — Чевой ну, я тебя спрашиваю?! Они, могет, и танцуют танцы неправильные и непрюличные, да слова, словечки-то верные при этом вопят, и руны правюльные черчют. Жилу животворную перерезали, змеюки подколодные. На себе замкнули, ведьмачки необученные. И теперюча вся сила, значится, из родника подземного в них уходит. Вон, лес умирать уж начал, про озеро я вообще малчу! Понял тепереча, дуболом нещасный?!
Леший смерил вякнувшую мелочь хмурым взглядом, мысленно пообещав как-нибудь наведаться сюда с ревизией или ещё с какой проверкой. Они ж, нечисть эта, только лаять и могут, да и то брехают по большей степени. А стоит шикнуть или припугнуть посильнее и всё, как будто их тут и не было.
Но репрессии, пожалуй, стоит на потом отложить, а пока надо выяснить, что водяник насчёт жилы животворной, основного магического источника леса, питающего округу, говорил: правда, или опять с кикиморами самогон палёный пил и галлюцинациями восхищался?
Тяжело вздохнув, Леший поднялся на ноги. Отряхнув джинсы, поднял воротник кожаной куртки и, сунув руки в карманы, направился в глубину небольшого леса, хмурясь и периодически вскидывая голову на случайные шорохи. Сегодня он, на удивление выглядел вполне прилично: короткий ёжик светлых волос, с лёгкой рыжиной, небольшая небритость и сурово сжатые губы. Не сразу и сообразишь, что ещё совсем недавно Лексий шокировал публику зелёным ирокезом и недельным перегаром, рассказывающем о его присутствии километров за пять до места встречи.
Эх, были времена...
Поддавшись чувству ностальгии по тем дням, когда можно было смело валяться где-нибудь в не самом трезвом состоянии, Лексий даже не сразу заметил, как споткнулся обо что-то. Под ноги посмотрел, только приложившись головой об низко висящую ветку ближайшего дерева. Потирая пострадавшую часть, Дубровский соизволил оглядеться и нецензурно высказался, опознав в предмете, помешавшем ему спокойно идти по своим делам, бездыханное тело лесной дриады. Бездыханное от слова абсолют, то есть, говоря языком грубым, зато верным — мёртвое.
Присев на корточки, Дубровский внимательно осмотрел жертву и с трудом сдержал такое примитивное желание, как высказать миру все свои претензии без корректного умолчания. Правда, оно тут же сменилось холодной яростью и необходимостью не просто найти виноватых, но ещё и тех, кто ж им науку эту чёртовы показал. Ведь прав, водяник, прав, сами додуматься до такого люди не могли. В современном мире в сказки уже не верят, да посмеиваются над пожилыми людьми, всё ещё уважающих домовых, чтящих традиции прошлого.
А тут... Движения дикие, ненужные, лишние. Только внимание и привлекают, отводя глаза и уши от правильных, верных слов и плетений заклинаний. Ещё бы понять, кто ж такой умный в его землях завёлся, которому надо не только руки поотрывать, но и язык обрезать, за всё хорошее.
Лексий сосредоточенно осмотрел тело несчастной дриады. Перевернул её на спину и поморщился, заметив засохшие тонкие веточки, тянувшиеся от позвонков и локтей к земле. Видимо, в попытке поддержать жизнь ещё хоть немного.
— Мда... — задумчиво протянул мужчина, отметив, что все источники жизни на теле отравлены отрицательной магической энергией. Слова водяника нашли своё не самое приятное, зато веское подтверждение. — Эх, вот и съездил, проветрился, отдохнул, называется...
Выпрямившись, Леший подошёл к ближайшему поникшему дубу и коснулся ладонью шершавой коры, посылая вместе с прикосновение ментальный и магический позыв. Лес откликнулся на зов своего хозяина, послушно оплетя корнями погибшее дитя своё, дриаду, и утянув её в сторону наклонившейся к земле осины. Та, словно распахнув объятия, втянула девочку в ствол, поглотила её, тем самым похоронив в себе самой.
Случайные гости леса, если захотят, смогут рассмотреть в трещинках и слоях на стволе дерева ещё совсем молодое лицо погибшего ребёнка. Дриада была ещё совсем ребёнком: невысокая, гибкая, с острыми, выступающими косточками, маленьким овальным личиком и тонкими, совсем ещё короткими побегами-волосами, оранжево-чёрного цвета, торчавшими забавным ёжиком в разные стороны.
По поляне, где он обнаружил девочку, разнёсся тихий полустон-полувсхлип. Шорох среди голых веток и шёпот, бормотание, сливающееся в очередной полустон-полувсхлип. Род прощался со своей дочерью, оплакивая потерю.
Лексий поклонился, отдавая дань уважения погибшей, и уже целенаправленно пошёл к месту, где находился источник. Отмахиваясь от редких птиц, рискнувших вернуться с мест зимовки, огибая возникшие в сугробах прогалины и перепрыгивая через поломанные сильным зимним ветром ветки, Леший дошёл до небольшого пологого кургана, находившегося в самой чаще небольшого леса. Под холмом покоился храм одного из древних языческих божеств, после ставший той самой жилой, питавшей лес. А на вершине стоял большой камень, некогда служивший путеводным для бесчисленного потока богатырей, отправлявшихся на свершение подвигов ратных. Сейчас, конечно, слова давно стёрлись, да и вряд ли кто из современной молодёжи на старославянском читает. К тому же, почерк у Яги уже в те, далёкие времена оставлял желать лучшего, что уж про более позднее время говорить?
Весело фыркнув, Леший приступил к осмотру сердца леса, сосредоточенно проверяя все магические и немагические охранки, поставленные им, при помощи ещё нескольких влиятельных и сильных семей. Плетения, к его удивлению остались совершенно нетронутыми, однако источник на его зов никак не отреагировал, даже вход в древний храм не открыл, оставшись всё таким же молчаливым и мрачным курганом. Лексию показалось, что от него холодом могильным повеяло, чего ну никак быть не могло, ведь источник не зря назывался живым. Лес и все его обитатели жили именно за счёт энергии оного, подпитываясь ею и оставаясь под охранной жилы животворной.
— Да твою ж ретивую, — ругнувшись про себя, Дубровский наобум мазнул рукой в сторону кургана, от безысходности отправив туда заклятье, снимающее все иллюзию и замер, с изумлением рассматривая получившийся результат.
А посмотреть было на что... То, что на первый взгляд виделось как курган, теперь представляло собой огромную яму, явно вырытую бульдозером или ещё какой техникой. И вглубь она уходило метров на пять, коли не больше. Подойдя к одному из краёв, мужчина заглянул вниз, с каждой секундой мрачнее всё больше. Он понятия не имел, как кому-то удалось в начале весны выкопать такой котлован, но факт оставался фактом: оставшийся с древнейших времён алтарь языческого храма, служивший накопителем и распределителем магической силы источника — исчез. Вместе с пресловутым путеводным камнем. Особой ценности, как таковой, в этих вещах не было, так, если для рьяных ценителей старины. Однако, без такого вот накопителя, украшенного особыми барельефами и окроплённого невинной кровью жертвоприношений, и без усилителя-ретранслятора, коим являлся камень, жила взбесилась и вместо того, что бы равномерно оказывать магическое влияние на всю округу, кидалась сгустками жидкой магической энергией, полностью разбалансированной, вплоть до изменения полярности.
— Слов нет, одни эмоции, — наконец, смог произнести хоть что-то Дубровский, как только перестал думать исключительно матерными многоэтажными конструкциями. — Найду, удавлю собственными руками.
Вот только словами делу не поможешь. Ругаться можно было до бесконечности и дальше, только положение дел от этого не изменилось, ни на йоту. Лексий вздохнул и почесал затылок, пытаясь придумать план дальнейших действий. По всем прикидкам выходило, что довериться можно было только Кощею. Вот уж в непричастности кого к делам, в лесу творившимся, он уверен если не на сто, то на восемьдесят процентов точно. Но даже вдвоём им это происшествие не раскрутить, не распутать клубок и нить путеводную не найти, тут и к гадалке ходить ненужно.
Кстати, о ведьмах и гадалках. Если Дубровскому память не изменяла с перепою, точнее после опробывания нового варианта самогона в исполнении Жабиной, то где-то в этих краях был домишка Бабы-Яги. Вернее, Аксиньи Бабушкиной, поправил себя мужчина, усмехнувшись. Кому, как ни ей, побывавшей во всех уголках мира и не раз попадавшей в самые разнообразные передряги, на пару с небезызвестной Ефросиньей Горюновой. Общих дел с ними Лешему вести не приходилось, но коли уж Кощей доверяет им, да и с Ровенштейн просто так дружбу завести проблематично, та точно людей насквозь видит и наперёд знает, что из себя представляет собеседник, стоит попробовать обратиться за помощью. Во всяком случае, у него есть один, воистину непрошибаемый аргумент: нестабильный источник в скором времени либо лишит всю округу магии, либо вытянет её из живущих тут волшебных существ, либо убьёт оных, загрузив до предела магической энергией со знаком минус. Она и так из себя яд представляет в чистом виде, а если ещё и отрицательная, так и вовсе действует как яд. Порой медленный, порой быстрый, но менее смертельным от этого не становится.
Приняв решение, Дубровский снова окинул хмурым взглядом окружающий пейзаж. Когда иллюзия спала, губительные последствия наглого разворовывания кургана стали заметны куда сильнее. Почерневшая кора деревьев, почти полностью отсутствовавшие животные и птицы. Только ворон больше обычного раза в два, и эти падальщики с удовольствием пожирают то, что найдут.
В несколько приёмов, Лексий восстановил иллюзию, справедливо рассудив, что чем меньше народу знает об этом, тем спокойнее будут жить злодее и тем проще будет найти оных. Проверив плетение несколько раз, мужчина неторопливо пошёл по услужливо подкинутой лесом тропке в сторону посёлка.
Дом Бабушкиной, на фоне остальных строений, выделялся как яблоко среди сплошного винограда. Один только череп, известный на весь мир своим вредным нравом, пакостным характером, язвительностью, ехидством и безразмерной иронией, чего стоит. При обычных людях он молчит, но коли мимо пройдёт кто-то из волшебных существ или хоть сколько-нибудь наделённый магией, то Буравушка, так звали данное чудо эксперимента одного безумного гения, выдаст ему много чего интересного.
С одной стороны, проблем с таким-то привратником не оберёшься. С другой, определённая польза от него имелась. В случае чего и заорать может, и напугать, да и магией воспользоваться, в крайнем случае, тоже способен. Сильные заклинания ему не под силу, но превратить кого-то или молнией стукнуть может.
Подойдя ближе, Лексий собрался, было, уже постучать в ворота, как те распахнулись под весом летящего спиной вперёд тела. Молодой паренёк неудачно приземлился на гравий, пропахав ещё метров пять от забора в сторону дома напротив. Следом отправились какие-то книги, бумажки и объёмистая клетчатая сумка, похожая на те, с которыми таскались "челноки". А потом так же, спиной вперёд, медленно вышли ещё два парня, подняв руки вверх и с диким ужасом в глазах смотря куда-то во двор.
Лексий с интересом подошёл ближе, прислонившись плечом к столбу с черепом и засунув руки в карманы джинсов. Иронично вскинув брови, он переводил взгляд с раздражённо шипевшей Аксиньи, чьи глаза сверкали зелёным, ведьмовским огнём, а волосы и вовсе чуть ли не дыбом стояли, наэлектризованные, на изрядно струхнувших мальчишек, вряд ли достигших двадцати-двадцати пяти лет. Чутьё подсказывало, что он пришёл как никогда вовремя, как раз к разгару интереснейшего события.
Аксинья во время работы над очередным эликсиром предпочитала пребывать в гордом одиночестве и очень сильно нервничала, если кто-то нарушал границы её личного пространства. Так сильно, что неминуемо случались несчастные случаи с теми, кто всё же не слушал инстинкт самосохранения и решал добиться внимания от занятой делами ведьмы.
Когда кто-то отрывисто постучал в дверь, а потом и вовсе начал давить на дверной звонок, Ксю как раз отмеряло необходимое количество ингредиентов для базового состава, являющегося основной найденного эликсира. Вздрогнув, она лишь каким-то чудом не рассыпала драгоценную пыльцу китайского лимонника. Её и так оставалось ровно на две дозы, поэтому не стоило расходовать их зря.
Медленно начиная звереть, Ксю отставила мерные весы и мешочек с пыльцой в сторону. Аккуратно стянула перчатки из кожи восточной химеры, прекрасно подходящей для работы в области алхимии вообще и с опасными зельями в частности, пристроив их на краешке стола, рядом с записями и открытой чернильницей. Взяв в руки перо, сделала несколько пометок на полях. И только убедившись, что за время отсутствия ничего не испортиться, не прольётся, не испариться и не взорвётся, Ксю встала со стула, намереваясь сказать всё, что она думает наглому гостю.
Тем временем, незваные визитёры продолжали усиленно взывать к хозяину дома. Перепрыгнуть через забор труда не составило и три юных дарования, решивших поживиться за чужой счёт, сейчас усиленно проверяли, есть в доме кто живой или соседка из дома напротив опять сериалов детективных пересмотрела, и ей снова чудятся заговоры мировые и шпиёны иностранные. А что? И такое дело в их небольшой, но красочной практике воровства случалось.
— Да нет там никого, давай уже, вскрывай, — нетерпеливо постукивая ногой по крыльцу, прошипел один из них, паренёк скинхедовской наружности, с бритой головой, покрытой татуировками. Шмыгнув носом и вытерев его рукавом шипованой кожанки
— Погоди. Нутром чую, что-то не так с этим домом, — нахмурился второй, очень сильно похожий на ребёнка из интеллигентной семьи. Круглые очки-велосипеды, аккуратная стрижка, дорогое кашемировое пальто и наручные часы не из дешёвых точно. Глянув на время, он задумчиво пожевал нижнюю губу, оглянувшись по сторонам. — Нет, что-то тут не так.
— Да утихните уже, оба, — буркнул третий, присев на корточки и начав ковыряться в замке какой-то железкой. Среднестатистический молодой человек, в меру растрёпанный, в меру неряшливо одетый и вместе с тем явно из нормальной, достаточно обеспеченной семьи. — Развели нытьё... Сейчас посмотрим, что тут есть из ценного, магического, а потом домой, на хату. Ленка обещала вкусного чего-нибудь раздобыть.
— Мне бы крови, — буркнул интеллигент, поправив сползающие очки. — Четвёртую положительную.
— Да ты гурман у нас, Яша, — хмыкнул скинхед, потирая бритую голову. — Четвёртую положительную ему подавай. Ты ещё задай задачку, что бы она была от девственницы женского полу и непременно старше восемнадцати лет, кровосос несчастный.
— Кто бы говорил, дитя лесов и огородов, — фыркнул Яша, проведя рукой по и без того идеально уложенным волосам. — Как был диким зверем, так им и остался. И даже пять лет учёбы в Англии не исправили.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
