Дитя магии

Дернувшись и не чувствуя своего тела, я инстинктивно потянулась к единственному человеку, которого всегда звала на помощь, когда было больно, темно и страшно. Мама!.. И она ответила. Пояс на талии сжался, впиваясь в кожу и приводя в подобие чувства. Мама ответила беззвучно, смутным призраком мелькнув в черном тумане, на грани сознания: "Подарок мэтра, дочь!.."

Повязку на левой руке я рвала зубами. Не зная, что говорить, как колдовать, какое заклинание придумать... Сорвала бинты, ничего не видя, вытянула трясущуюся руку и хрипло выдохнула:

— Спаси...

Черный туман вспыхнул заревом пожара, едкий голос грязно выругался, и меня отпустило. Отшвырнуло прочь, больно приложив затылком о стену. И последним, что я услышала, был звон разбитого зеркала. И грохот ломаемой двери.

...Тревожно свистел ветер. Что-то горячее и влажное касалось руки и то терлось о ладонь, то покусывало пальцы. Ветру вторило чье-то заунывное причитание. И тепло расползалось по телу, словно в одеяло заворачивая. И по щекам текли, щекоча кожу, капли воды. Боюсь щекотки... Я беспокойно завозилась, заерзала и... вспомнила. Отражение. Голос. Боль. Вопросы. Мама... Оказывается, ты всегда была рядом... Но почему же...

— Лежи. Рано вставать.

Элвин. Тепло магии леса, как и тихий низкий голос, доносящийся издалека, я узнала сразу. Причитает, понятно, Иф. А над рукой, жалобно попискивая, издевается Чудик. И двери в моем доме больше нет.

— Всё починю, — шмыгнув носом, глухо пообещал ифрил. — Долго ли... Но, Лекс, ведь как же так, что же ты...

— Замолчи, — негромко велел Элвин, и охранитель послушно заткнулся.

Я всем своим существом впитывала целебное тепло и заново училась распознавать привычные ощущения. Пахнет жареными овощами и гарью. Значит, кухня. Айт проснулся. Значит, дело либо к ночи, либо к раннему утру — к сумеркам. По голове мне прилетело утром... Надеюсь, что сейчас вечер. Вода на лице. Элвин насквозь мокрый, гроза же за окном... И гадать не нужно, кто его позвал. Вряд ли в такую погоду он просто мимо проходил.

Я снова завозилась и неловко подняла отекшую правую руку — убедиться в том, что она на месте. Пошевелила онемевшими пальцами и перевела дух. Не оттяпали... Рискнула открыть глаза — и быстро зажмурилась. Потолок, стены очаг — все сливалось в сплошное туманное пятно. Зато голова ясная, как после хорошего сна и отдыха.

— Лежи, я сказал.

Руку перехватали и вернули на место, в пользование Чудика, и тот с радостным урчанием осторожно куснул мои пальцы. Кстати, помогло... Я послушно расслабилась, хотя внутри уже развернулось, очнувшись, беспокойство. И погнало в путь. Куда? Я не знала. Куда-нибудь. "Ты найденная", — заметил голос. Здесь оставаться опасно. Но если уходить, то...

— Лекс!.. — в низком голосе Элвина зазвучал металл.

— Не могу... — я открыла глаза и заморгала. — Очень надо...

— И куда ты пойдешь в таком состоянии? — насмешливо уточнил он.

— А ты отнеси, — буркнула в ответ.

— А я дверь сделал... — встрял Иф.

Беспокойство заскреблось, царапаясь, запросилось наружу. Боль. Вопросы. Девушка из отражения и ее знак на мне... Но когда бы мы встретились, да и где?.. Я мира-то не знаю, в пути не больше месяца провела, всё по лесам скитаясь... Шейтар, где же ты, ведь ты-то знаешь... "А если ты еще не поняла, что и почему от тебя скрывают... Это хорошо", — заметил он.

Я открыла глаза и села, оттолкнув удерживающие теплые руки. Кое-что проясняется. Мне ничего не рассказывали, потому что... есть та, которая может до меня добраться и выведать все тайны хранителей этого мира, — светлая. И ей явно не так повезло с окружением, как мне. И вообще... нас с ней перепутали: она — у темных, я — у светлых. И, кажется, у нас не было выбора пути — всё предопределено заранее. А она либо враг... либо в большой беде. А я... Я бы рассказала, если бы знала. Я бы не выдержала пытки. Слишком больно и страшно. И почему же у нас никак не получается встретится и поговорить?..

Голова кружилась, но, обернувшись, я смело встретила осуждающий взгляд.

— Не надо так на меня смотреть, — зашипела сразу, подобрав под себя дрожащие ноги. — И указывать мне тоже не надо. Ты кто такой вообще, а? Таишься, скрываешься, не доверяешь, я знать о тебе ничего не знаю, — и думаешь, можешь мне указывать, что делать и как быть?

Элвин напряженно сощурился. Мокрый насквозь — черные волосы облепили лицо и шею, дождевые капли дрожат на небритых щеках. Лицо уставшее, но вид решительный, того и гляди накинется и заставит сделать по-своему... Я взъерошилась. Молчание, прерываемое отголосками грома, затягивалось. Айт заинтересованно водил мордой, принюхиваясь.

— Чаю?.. — нервно промямлил Иф.

Я растерянно моргнула. Элвин поджал губы, пряча улыбку, но плечи расслабились и темные глаза засмеялись. Чудик одобрительно мурлыкнул, вскочил на стол, ухватил кусок хлеба и с чувством выполненного долга улетел с кухни, гордо распушив хвост.

Пользуясь моментом, ифрил решительно стянул с головы колпак, судорожно смял его в дрожащих ладошках и заявил:

— А я тебе вот что скажу, Лекс! Из нерийцев он. Почти как твой знакомый Белый волк, только из кошачьих. Нечистый кровью, поэтому человеком прикидывается. Но магии природы в нем вот так, — и он выразительно провел ребром ладони по шее. — И темные за ним гоняются всю жизнь и всегда гоняться будут, чтобы на органы разобрать, ибо из них снадобья сильные получаются. И никогда он доверять никому не будет, потому что шкура дороже. И нечего на меня зверем смотреть, парень! Я, во-первых, тебя старше, а во-вторых, всё равно не убьешь!

Я уставилась на побледневшего Элвина, быстро переваривая услышанное. Вот оно как... Потомок, которых нынче по пальцам пересчитать... И не удивилась. Я же догадывалась, не хватало только фактов... или честного признания.

— И тебе, парень, я тоже кое-что скажу. Перед тобой — ценнейшее сокровище волшебного мира. Дитя магии Лекс, одна из двух. Дитя Двойной звезды, да-да! И народу за ней гоняется побольше, чем за тобой. И тоже она никому никогда не признается, кто такая, и правильно сделает. Ей еще мир спасать, между прочим. И нечего на меня так смотреть, Лекс, — и охранитель нервно хихикнул: — я, во-первых, тебя старше, а во-вторых, всё равно не убьешь! И еще, детишки...

— Иф!.. — дружно зарычали мы.

— А что "Иф", что "Иф"? — язвительно передразнил он. — Ходите полгода кругами, и поди каждый думает — а пусть он первый расскажет, и я все первый узнаю!.. Ну-ну! — ифрил швырнул колпак на пол, выудил оттуда две чаши чая, поставил перед нами и ухмыльнулся: — Ладно, ребятки, дальше сами. Доброй ночи.

И красиво рассыпался багряными искрами под мощный громовой раскат. А мы так и остались сидеть в молчании, таращась мимо друг друга. И, потянувшись за чашкой, я краем глаза уловила стремительное движение. Обернулась к стене и обомлела. Среди теней, порождаемых неровным пламенем очага, плавно потянулся, выгибая спину, крупный зверь, и улегся у ног... хозяина? Или — владельца?.. Или...

— Ты его видишь? — Элвин с неровным стуком поставил чашку на пол.

У Белого волка, когда он оборачивался человеком, тень оставалась... волчьей. Он говорил, для защиты, на всякий случай. И она была... материальной, сильной, будто бы на время Вожак... раздваивался. И передавал часть своей силы собственной тени. И это считалось признаком опыта... и возраста. Небо, Элвину же лет может быть — как моей бабушке...

— Лекс?

— Вижу, — отозвалась я растерянно и посмотрела в проницательные темные глаза. — И чувствую. И тебя, и его, и... ма-магию, — и запнулась, замявшись.

Глаза Элвина посветлели, растекшись по белку жидким янтарем, замерцали темным золотом, зрачки сузились. И вместо нагловатого улыбчивого парня из глубин изменившихся глаз на меня смотрел... мужчина. Смотрел понимающе, выжидательно, мудро... и с жалостью. И за последнее руки зачесались дать по шее, и пусть он сильнее, и старше...

Я попыталась выпрямиться, но держать спину ровно после недавней встряски оказалось тяжко. И больно. Но я удержала. И пусть выгляжу жалко — волосы выбились из косы и падают на лицо, рубаха поползла с плеча, а босиком и закатав штаны до колен дома я ходила всегда. Пускай. Но это же не повод...

— Не надо меня жалеть, — прошипела, не отводя глаз. — Я не знаю, что меня ждет... И что еще предстоит сделать, тоже не знаю, но я... Но мне...

Он молча протянул руку. Я нерешительно изучила сильную мозолистую ладонь, покосилась на серьезное лицо, вновь боясь увидеть жалость, поерзала, с трудом удерживая равновесие, и сдалась без боя. Устало ухватилась за предплечье и позволила обнять себя. И прижалась щекой к напряженному плечу. Мокрый насквозь... Зато теплый. И лесом пахнет. И закрываешь глаза, и кажется, что дома...

— Мне страшно... — призналась тихо, и на душе стало легче. И совершенно расхотелось уезжать, несмотря на недавние угрозы.

Элвин помолчал и негромко ответил:

— Были те, до тебя, кто справлялся, и ты справишься, — и мягко поцеловал меня в макушку. — Я в тебя верю. Ты — наше благо.

Я протянула руку и осторожно коснулась его тени. Зверь невидимый, но осязаемый — крупный и теплый, шерсть короткая и жесткая, уши длинные. Тень потерлась щекой о мою дрожащую ладонь и тихо заурчала. А Элвин...

— Да что ты ко мне все время принюхиваешься?..

— Лесом пахнешь, — хмыкнул он, — и домом.

Я снова прижалась щекой к его плечу. И нет бы, моментом наслаждаться, но... Зря он это сказал... "Ты — наше благо". Если темные наберутся сил и опять придут сюда войной, таким, как он, уже нигде не спрятаться. Во время учебы я читала о том, как "готовят" детей природы. Потом несколько дней с отвращением смотрела на еду, но суть уловила. Мерзкую, но понятную. Не зря Вэл говорил, что за шкуру Белого волка черный маг продаст с потрохами самого себя. Снадобье с силой природы — путь к неуязвимости и бессмертию. И чем чаще их потреблять, чем старше "составные" — тем сильнее потребляющий. А если я растеряюсь, испугаюсь или попытаюсь отказаться...

Элвин шевельнулся, устраиваясь удобнее и крепче обнимая. Я сморгнула непрошеные слезы и все для себя поняла. И приняла. Я пойду, куда велят, и сделаю, что потребуют. Без споров и сомнений. И попытаюсь найти общий язык с лицемерным миром магов. Ради нормальной жизни таких, как Белый волк, Шейтар, Элвин и Чудик. Ради сохранения в мире удивительных темных и сумеречных существ. И ради мира. И ради себя. Нельзя угрозами запирать дитя природы в городе. Нельзя. И от понимания на душе стало легко и пусто.

Пока я грустно размышляла о неизбежном, Элвин, оказывается, оценивал мои скромные кашеварные способности. Закопченный потолок и очаг, в смысле. И, как ни странно, ни о чем не спрашивал...

— С коридором понятно, а здесь что случилось?

— Я кашу варила, — поясняла отрешенно, прислушиваясь к треску дров. И к спокойному биению сердца.

— Кашу? — переспросил он. — Какую кашу?

— Пшенную, кажется, — пожала плечами.

Он вновь обвел взглядом кухню, замечая и прокопченные стены, и почерневший потолок, и усмехнулся. Как, живя загнанным зверем, он ухитрился сохранить такой нрав?.. Впрочем, кошки — существа загадочные... "Загадочный" меж тем не то рубаху на мне поправлял, не то иные свои замыслы осуществлял, но знак доверия Белого волка на моем плече нащупал. По коже побежали приятные мурашки.

— Вожак?..

— Угу.

Кажется, он удивился. Лица я не видела, но тело напряглось.

— Почему оставил знак?

— Потому что еще остались существа, которые умеют доверять друг другу, — расслабленно отозвалась я.

И сразу пожалела о своих словах. Элвин отодвинулся, вскочив на ноги так быстро, что я едва не упала. Теплое ощущение единения лопнуло мыльным пузырем. Я оглянулась и увидела протянутую руку.

— Мне пора.

— Куда? — удивилась я, подняв взгляд. — Там же гроза!

— Она не помешала мне сюда прийти, — улыбнулся Элвин.

Тонкий намек на толстые обстоятельства. И уйти дождь тоже не помешает.

— Проводишь?

Я неловко встала и покорно поплелась за ним в коридор. Невольно оглянулась на стену, где прежде висело зеркало, и вздрогнула. Попросить, чтобы не уходил?.. И одной страшно, и... Но не навязываться же?.. Я гордо поджала губы, безропотно выслушала строгие наставления и закрыла дверь. А потом долго стояла, прижавшись к ней спиной, и пыталась понять, что я сказала не так, какие еще тайны и недоразумения стоят между нами?.. И чувствовала, что и Элвин до сих пор не ушел, а замер на крыльце под дождем, думая о чем-то своем.

"Лекс?".

— А? — я вздрогнула, услышав зов Шейтара.

"Не вздумай никуда уходить. Сейчас в Аджите безопаснее, чем в лесах. Дождись меня".

— Хорошо, — я нахмурилась, — дождусь. Только скорее возвращайся, ладно? — и призналась: — Мне постоянно тебя не хватает...

И прислушалась. Ступеньки заскрипели под тяжелыми удаляющимися шагами. Я невольно улыбнулась. И вновь — слова, сказанные не ему, но... Но, может, он ждал этих слов и услышал то, что хотел? И теперь наконец тоже всё для себя решит?

Глава 16. Светотени

Всю ночь я не находила себе места, нервно ворочаясь и заново переживая тяжелые события дня прошлого. Нет, чего от меня хотел злобный голос из зеркала? О ком спрашивал, и где я могла ее видеть?.. И что такого я сказала Элвину? Почему он удрал? Что еще скрывает?..

Перевернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку, борясь с желанием зареветь. От обиды на судьбу, на себя, на него... И, чтобы не поддаться искушению, вцепилась зубами в уголок подушки. Нет, так нельзя. И я решила не терять попусту время, валяясь в постели и грызя подушки. Кстати, с утра же ничего не ела, а Иф что-то готовил усердно, перед тем, как...

Спустившись на кухню, я нашла на столе свой недопитый чай, грустно посмотрела на пустую кружку Элвина и взобралась на подоконник. Гроза отгремела, и вместо привычного ливня моросил редкий дождик. Мелкие капли, посеребренные светом Двойной луны, робко стучались в окно, слезами сползали по стеклу. Романтика...

За моей спиной раздался тихий шорох. И оборачиваться не стоило, чтобы понять, кому еще не спится в столь поздний час. Айту и ифрилу, естественно. Чудик запрыгнул на подоконник и свернулся в моих ногах пушистым клубком, а Иф, одетый в старенький желтый ночной халат в красный цветочек, уселся на стол и сонно протер глаза.

— Чего не спишь? — сварливо осведомился он.

— Думаю, — тихо вздохнула я.

Проницательно посмотрев на меня, ифрил предложил:

— Хочешь, слетаю к нему и посмотрю, как он там?..

— Зачем?..

— Легче будет, — пояснил охранитель, — если узнаешь, что и он тоже бродит по дому, как неприкаянный, и думает о тебе.

Вообще-то, да... А вдруг спит и в ус не дует, и Иф соврет, жалея меня?.. Я покачала головой.

— Не надо. Пусть все идет, как идет.

— Любишь ты над собой издеваться, — неодобрительно цокнул языком Иф.