Король-Предатель

— Ух ты, спасибо, что рассказал, а то я, слепня этакая, и не заметил! — начальник караула изобразил удивление. — Ай-яй-яй, Шегер, извини! Ты у нас, оказывается, крайне наблюдательный малый! Мне, видно, просто показалось, что ты немножечко замечтался. Парни, всё в порядке, Шегер держит ситуацию под контролем!

Послышались неуверенные смешки. Командир обожал выставлять подчинённых на всеобщее посмешище, демонстрируя тем свою власть и 'блестящее остроумие'. Начав с сарказма и мелких издёвок, шутник, смакуя удовольствие от унижения нижестоящего, не останавливался до тех пор, пока объекта его глумления не начинало трясти. Неважно, от стыда ли, сдерживаемых слёз, либо ярости. После чего невероятно довольный собою начальник отсылал несчастного прочь. С позорным поручением, которое тот готов был с радостью выполнить, лишь бы прекратить изощрённую публичную пытку.

Раззявив было пасть для очередной язвительной подколки, капитан осёкся, увидев внезапно расширившиеся в неподдельном ужасе глаза Шегера. Медленно обернувшись на сто восемьдесят градусов, начальник немногочисленного караула так с приоткрытым ртом и застыл.

Разум отказывался верить увиденному. Происходящее казалось кошмаром, наваждением, сном, который вот-вот закончится. Но к несчастью, то была объективная реальность и потому кровь стыла в жилах, а сердца суровых мужей готовы были выпрыгнуть из груди. Несмотря на все усердные тренировки, всю храбрость и дисциплинированность, к такому повороту событий никто в карауле готов не был.

Молча, с каменными лицами и пустыми, абсолютно безразличными ко всему остекленевшими глазами, из боковой улицы шеренга за шеренгой выходили оборванцы с длинными копьями. Несколько сотен вооружённых гномов плавно растекались полукругом на небольшом пятачке перед проходом в Пещеру. В их движениях не ощущалось ни страха, ни суеты или нетерпения. Не было даже ярости. Просто бездушные големы, которые пришли сделать свою работу. Убивать и умирать. Ничего более.

За ними следовали гномы иного сорта. Настороженные, внимательно оглядывающиеся по сторонам, трезво оценивающие обстановку и расстановку сил. Среди них грозно возвышался настоящий гигант с огромным двуручным топором. Сопя словно разъярённый бык, великан исподлобья свирепо воззрился на стражей, что так и стояли как вкопанные. Мрачная ухмылка переростка не оставляла сомнений в намерении нежданных гостей.

Впрочем, командовал парадом не вымахавший до потолка уникум, а ухоженного вида гном, чья злость и лютая ненависть ощущались физически даже на расстоянии. Жгучая аура будто компенсировала разницу в росте, вознося вожака над высоченным товарищем. Гном презрительно сплюнул в сторону стражей, выпятив вперёд подбородок и буравя взглядом горстку несчастных.

Надо отдать ему должное, первым совладал с собой капитан:

— Всем отступить в проход! Стена щитов!

Услышав приказ, Шегер, не задумываясь, перекинул в левую руку висевший на спине круглый щит и вытащил боевой топорик. Всё так же машинально, вышколенный строевыми учениями страж прижался к плечу ближайшего соратника. Шаг за шагом, тесной кучкой, караул пятился в проход, ведущий в Пещеру ремёсел.

И без того злобное лицо вожака черни исказила поистине чёрная ненависть:

— Вперёд, братья! Вперёд! Убить предателей! В АТАКУ!!!

Секунду или две ничего не происходило, толпа гномов безучастно смотрела на отступающих стражей. Великан взревел, потрясая над головой своей страшной секирой. Големы, медленно набирая скорость, ринулись на приступ ворот.

Ватага одурманенных оборванцев неуклонно ускорялась по мере своего приближения к цели.

Позади планомерно отступающих стражей что было сил орал капитан, перекрикивая топот толпы и рёв великана:

— Все в проход! Быстрее, мать вашу, быстрее!!! Сомкнуть строй!

Атакующие наклонили копья вперёд и перешли на бег. На их до того совершенно безразличных ко всему лицах наконец начала проступать первобытная ярость.

И тут произошло то, чего следовало ожидать с самого начала, но странным образом стало неожиданностью для нападающих: выстроившиеся полукругом бойцы едва не нашпиговали на копья товарищей, столкнувшись друг с другом у входа в узкий проход.

Воспользовавшись неразберихой в рядах черни, стражи всё дальше отступали вглубь туннеля.

'Может, ещё удастся спастись? Праотец милостивый, я не хочу умирать! Прошу, помоги! Отец всемогущий...'

Злобный вожак во всю силу лёгких крыл матом своих копьеносцев, приказывая тем перестроиться. Шегер не вслушивался ни в его вопли, ни в призывные крики капитана, всецело поглощённый отходом.

Шаг правой назад.

Ещё один.

Ещё.

Как же медленно! Хотелось развернуться и побежать, бросив щит, оружие и товарищей. Выжить, выжить любой ценой! Спасти свою шкуру.

Шаг правой назад...

Атакующие в конце концов перегруппировались и теперь ряд за рядом вступали в слабоосвещённый проход, беря разбег для таранного удара.

— Становись!!! Стена щитов!!! Стена...

От сшибки с нёсшимися с копьями наперевес гномами Шегера отбросило на полшага назад, выбив из лёгких весь воздух. Зубы больно стукнулись друг о друга, в глазах на миг потемнело, но хорошо обученный страж сумел сохранить структуру тела и ясное сознание. Рванув, что было сил вперёд, гном вновь оказался плечом к плечу с более стойкими товарищами, закрыв образовавшуюся на пару мгновений брешь в строю.

Скрежет копий о щиты сменился предсмертными воплями — одновременно, все как один, стражи обрушили топоры на головы, шеи и плечи нападающих. Кровь брызнула во все стороны, Шегер ощутил на губах солоноватый и в то же время слегка сладковатый вкус красной жидкости, что несла в себе жизнь. Вражеских супостатов или его собственная то кровушка, сейчас было неважно. Новая сшибка последовала практически сразу за первой. Следом за ней ещё одна и ещё.

Левая рука гудела от принятых на щит ударов. Судорожно продолжая сжимать ручку спасительного прикрытия, Шегер нанёс мощный удар по раззявленной харе навалившегося на него голодранца. Вновь замахнулся и... ощутил, как слева образовалась пустота.

Краем глаза он успел заметить копьё, беспощадно вырываемое врагом из глазницы соратника, и стремительно закрывающего собою прореху в построении капитана.

— Держаться, мать вашу! Стоять!!! Биться до последнего!

Натиск не ослабевал ни на секунду. Волна за волной атакующие накатывали на горстку караульных. С задних рядов копейщики разили стражей одного за другим, прикрываясь впередистоящими словно живыми щитами.

Гном справа от Шегера начал медленно заваливаться назад. Из основания шеи, точно в яремной выемке, торчало древко копья. Капитан что-то крикнул ему, но Шегер не слышал уже ничего. В ушах звенело, с неумолимой силой на него сыпались удары теперь со всех сторон.

Правое плечо пронзила острая боль. С удивлением гном уставился на острое оружие, впившееся ему в плоть. Такое примитивное, невзрачное, но при этом по-настоящему эффективное, смертоносное. Унёсшее жизни его славных товарищей.

Споткнувшись о нечто мягкое, страж повалился наземь.

Удар о пол вышиб последние остатки сил из перенапряжённых мышц. Тёмный пол пещеры заслонили равнодушно переступающие его гномы. Грозные выкрики капитана затихли.

Шегер лежал на спине, широко раскрыв глаза. Словно не замечая его, атаковавшие Нижние ворота оборванцы шли и шли: кто-то перешагивал, кто-то наступал прямо на гнома. Кривясь от боли, страж несколько раз пытался отползти с пути в сторону, но натыкался лишь на ещё более жёсткие пинки.

Наконец, прямо над ним возник силуэт гиганта. Подпирая головой потолок, переросток стоял, склонив голову и разглядывая Шегера, что беззвучно шевелил губами в своей последней молитве.

— Кончай его, Норин. Нечего тут рассматривать. Просто один из предателей, отрёкшийся от собратьев ради регулярного пайка. — Вожак черни деловито водрузил на свою голову шлем начальника караула. — Давай-давай, у нас сегодня ещё уйма дел, нельзя терять ни секунды!

Великан присел на корточки сбоку от Шегера, виновато улыбнувшись поверженному стражу. Занеся обеими руками над головой огромный топор, Норин рубанул по шее несчастного гнома, оказавшегося не в то время и не в том месте.

Свет перед глазами сузился до маленькой точки, а затем наступила темнота.

Беспросветная тьма на веки вечные.

Глава 13. Именем Короля

Дорки недовольно скривил губы, ёрзая и так и этак в тщетной попытке избавиться от скованности движений, налагаемых доспехами стража. Спору нет, броня, без всякой брезгливости собственноручно снятая им с трупа командующего, была великолепна. Прочная, но не слишком тяжёлая, надёжно прикрывающая все жизненно важные органы, без малейшего намёка на плесень и ржавчину — такая защита легко могла сойти за вторую кожу. Если бы не одно но. Доспехи изготавливалась не под Дорки, а под комплекцию начальника караула, чьё бездыханное тело ныне служило одним из 'кирпичиков' поспешно возводимой гномами баррикады. Возиться же с подгонкой лат времени не было.

Ободряюще похлопав по плечу одного из строителей защитного ограждения, состоящего из тел убитых стражей и бедняков, Дорки подтянул пояс и шагнул в Пещеру ремёсел. Позади раздался характерный звук — ещё один бедолага расстался с содержимым желудка. Вожак Сопротивления лишь пожал плечами, с интересом осматривая прежде запретную для него часть Оплота.

'Долбанные маменькины сыночки, мертвецов никогда в жизни, что ли, не видывали?!'

Что касается его самого, Дорки не примечал особой разницы, один труп перед тобой или целая гора. Смерть есть смерть — удел каждого. Отряд перегруппировавшихся бойцов, выстроившихся сейчас перед ним, по сути дела, состоял из точно таких же покойников. Просто пока ещё дышавших, двигающихся, на что-то надеющихся...

— Бодрячком мужички, бодрячком! — подзадорил предводитель своё воинство, вернее, ту его часть, что уцелела в недавней стычке и не оставалась сторожить проход, взятый столь высокой ценой.

Дорки развернул изрядно помятую карту, в сотый раз всматриваясь в схемы улиц и поместий, схематично изображённых не шибко умелым художником.

— Так. Григги, харэ трястись как прокажённый! В разведку до конца во-о-он той улицы. Бегом, сучий отрок!!! Ишь, трусливая молодёжь нынче пошла... — пробормотал бывалый гном вслед улепётывающему подростку.

Бедняга перед битвой хорохорился много больше, чем следовало, а в итоге оказался совершенно не готов к суровой реальности, где взрослые мужи калечат и убивают друг друга со звериным рвением и беспощадностью.

'Ну ничего, коли переживёт сегодняшний денёк, станет крепче. Или сломается, каков уж характер. В этом плане ничто так не раскрывает истинную сущность каждого как война. Кто ты есть на самом деле, а не на словах. Молот или наковальня? Трус или воин?! Что ж, доживём — увидим'.

Предводитель бунта повернулся к высоченному гному. Вот кого нисколечко не угнетали ни горы трупов, ни грозящие опасности, ни туманные перспективы на будущее. Хорошо живётся, когда мозгов ни на грош!

— Норин, проследи, чтоб эти неженки докончили начатое. — Дорки повысил голос, дабы услышали все: — Достроить и укрепить баррикаду по максимуму! Вы должны любой ценой, повторяю, любой ценой, удерживать туннель до нашего возвращения! Можете уссаться со страха, да хоть усритесь, мне похеру, что вы сделаете и как, но проход следует отстоять! Второй раз отвоевать нам его не дадут. Вы меня поняли? Выше нос, матерь вашу, вы мужики или бабы?! За свободу!!!

— За свободу... — нестройно и вяло отозвались новоиспечённые защитники Нижних ворот.

Дорки с сомнением глянул на приунывших гномов, ответственных за тыл, но другого выбора на данный момент у него просто не было. Потери атакующих оказались слишком велики, оставить в помощь кого-то ещё из своего отряда он не мог. Оставалось положиться на удачу. Если они успеют вернуться до прихода карательной экспедиции Короля, то, возможно, ещё немножечко проживут. Если задержатся...

Отчаянный лидер отдал последние распоряжения разведчикам из числа гномов помладше, глубоко вздохнул и повёл дружину к первой цели, отмеченной на грубо нарисованной карте таинственным Покровителем.

* * *

Со смесью тревоги и любопытства Глирик пристально наблюдал за маршем необычной когорты вооружённых копьями оборванцев.

— Видать, делишки в Оплоте совсем плохи, раз стали экономить даже на броне стражей...

— Дык это же просто новобранцы на выгуле! Ты глянь, какие доспехи у сержантов и капитана, — хмыкнул его напарник по дежурству, не утруждавший себя лишний раз бурной мыслительной деятельностью.

Расслабленно облокотясь на стену, бывалый мордоворот, похоже, не испытывал ни малейшего беспокойства по поводу приближения к поместью колонны из странных гномов. Глирик же, напротив, стоял как по струнке, хмуро глядя на подошедшего к ним вальяжной походкой капитана процессии.

— Категорически вас приветствую! — заявил ухоженного вида гном, эксцентрично подёргивая головой и плечами, словно ему что-то мешало.

Контраст хищнических взглядов командира, сержантов и непроницаемых лиц выстроившихся позади гномов, ещё более усилил внутреннее смятение всегда чересчур мнительного и трусоватого Глирика.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — отсалютовал наконец-то удосужившийся отлипнуть от стены дома второй охранник. — Чем можем услужить?

Начальник когорты развернул солидного вида пергамент, скреплённый сургучной печатью с изображением молота, короны и наковальни, что издавна служили символами высшей власти. Быстро потрясся бумагой перед самым носом у Глирика, всё едино не умевшего толком читать, капитан с совершенно бесстрастным видом принялся зачитывать приказ, от которого у обоих охранников сердце ушло в пятки, а ноги сделались предательски ватными:

— Именем короля Оплота Маронона-Спасителя, да не поредеет никогда его борода, объявляю членов сего Дома изменниками! До завершения следствия и вынесения окончательного вердикта, обвиняемые заключаются под домашний арест, а всё имущество Дома конфискуется в пользу короны. Предъявителю сего документа, капитану Корки Решительному, произвести приговор к исполнению. Всем добропорядочным гражданам, состоящим на службе у вышеуказанных законнорожденных, приказываю всячески содействовать королевскому правосудию. Любое сопротивление будет рассматриваться как отягчающее обстоятельство и пособничество предателям!

Капитан Корки деловито скрутил и засунул обратно за пазуху роковой пергамент, выжидающе глядя на побледневших сторожей обречённого на разорение имения. Глирик открыл было рот, не в силах поверить услышанному и желая убедиться, нет ли здесь ошибки, но его напарник со всей возможной поспешностью уже бросился открывать двери.

Корки довольно осклабился и принялся энергично подгонять плотоядно ухмылявшихся сержантов, один за другим вваливающихся в поместье. Большинство гномов продолжали стоять снаружи по стойке смирно с ничего не выражавшими каменными лицами. Никто из них не шелохнулся и даже бровью не повёл, когда из дома раздались первые крики и грохот переворачиваемой мебели.