Танго с призраком - 6. Танго Эсценарида

Просто поразительно, на что готовы родители, чтобы защитить своего ребенка. Вот он, Патрисио, такими глупостями не страдал никогда, потому и неуязвим. А сыновья...

И в кого только такие размазни получились?

Тьфу, плесень!

Мысли возбуждали не хуже шпанской мушки, так что Патрисио не опозорился, и сам доволен остался, и женщину порадовал. Или она сказала, что порадовал.

Потом они выпили вина и уснули.

И не видели, как в комнату проскользнули две темные тени. По размышлению, отца решили не травить — могло не получиться. Вдруг его откачают? Яд... те, которые сразу действуют, они очень заметные. А те, которые не сразу... спасут отца. Точно — спасут. И впредь он будет намного осторожнее.

У братьев была лишь одна попытка.

Одна тень решительно подняла подушку и прижала ее к лицу старика.

Вторая поменяла графин с вином и стаканы на принесенные. Вот так, чтобы никаких следов не осталось.

Да, снотворное. Но очень-очень легкое, такое, чтобы просто не сразу в себя прийти. К утру в организме от него и следа не останется. Но кувшин и бокалы все равно поменяем.

Мужчина надавил сильнее, тело отца дернулось, еще раз вздрогнуло — и замерло. Даже не сопротивлялся. И не бился, не извивался, все же сработало снотворное.

По комнате поплыл запах нечистот.

Мужчины переглянулись — и вышли вон.

Графин с вином полетел в выгребную яму, туда же отправились бокалы, туда же — ключ от спальни отца. Это Патрисио думал, что ключи только у него. А на самом деле... у Розы — и то были. Мало ли что? Вдруг отцу плохо станет, а к нему и войти нельзя будет?

Вот Роза потихоньку и сделала себе копию. Конечно, только из лучших побуждений! Кто-то сомневается?

Надо ей, кстати, намекнуть с утра зайти к отцу.

Убийство?

А вот этого слова мужчины произносить не собирались. Зачем? Это не оно.

Это — восстановление справедливости. Им только молодой мачехи не хватало! Да еще с пасынком, который уже проявляет свою гадскую натуру!

То он статуэтки осматривает, потом по шкафам полезет... нет-нет. Им такое не надо.

Отец, ты сам во всем виноват. И точка.

* * *

Лежал без сна и внук тана Ксареса. Правда, он ни с кем любовью не занимался. Он просто лежал и размышлял о жизни.

Лоуренсио много чего не мог себе простить.

Анхеля, в том числе.

Если бы не Фи.... Если бы не это, он бы выдал Лисси за Анхеля. И еще радовался бы за сестру. Вот ведь... Как бы он потом родителям в глаза смотрел?

Амадо Риалон его сегодня кратенько просветил, с кем связался тан Ксарес. Потрясающей харизмы человек, тан Толедо. Такой хари еще поискать надо!

Чего только в его послужном списке нет! Разве что не доказано... а без доказательств у нас и не вешают, к сожалению.

Почему не посажен?

Потому как по-крупному он не замазывался. Предпочитал действовать чьими-то руками. Вот, к примеру, сейчас.

Толедо замешан в похищении? Однозначно!

Есть возможность это доказать?

Если поймать Слизня, если тот даст показания, если удастся хоть что-то доказать. А слова против слов, простите, у нас не принимаются. Сказать, что тан Толедо дал ключи, впустил в дом?

А тан скажет, что его оболгали. Честнейшего и благороднейшего человека.

И так постоянно.

Если бы Шальвейн за это взялся, но Рейнальдо Игнасио по мелочам не работает. А по-крупному Толедо не зарывался.

Так что Лоуренсио лежал, грустил и думал, что он все-таки дурак. Еще и на Феолу ругался... ладно! Фи сама виновата! Могла бы рассказать, объяснить, могла бы попробовать донести до него свое мнение, а она сразу, в лоб, принялась кусать Анхеля. Конечно, при этом она выглядела, как вздорная девчонка!

Так и страдал Лоуренсио, пока в палате свет не зажегся.

* * *

Его высочество Мигель Рамон и его светлость герцог Мануэль Хоселиус достаточно легко проникли в лечебницу. Мануэль применил свое обаяние на полную.

Увидел симпатичную сестру милосердия, сорвал на клумбе цветок, протянул девушке, поклонился — и через десять минут уже знал все необходимое.

И про палату его высочества ему рассказали, и про охрану, и про то, как пройти, и про пересменку у охраны.

Мануэль — обаятельный. Мигелю так никогда не удавалось, что-то в нем женщин отпугивало. Или вернее, чуяли они в нем хозяина, который спуску не даст, вот и прижимали хвосты.

Так Мигелю казалось.

Если бы кто спросил Мануэля, он бы ответил честно. Садист... есть в нем что-то такое. Наслаждение чужой болью, ужасом, отчаянием... и это действительно чувствуется. Нормальные женщины стараются таких избегать.

Есть разные отклонения, но их мало. И они, как правило, не выживают.

Мало кто об этом говорит, но жертвы садистов долго не живут. Постоянные травмы не добавляют здоровья, а еще рано или поздно любой садист увлекается. На юридическом языке это называется: 'травмы, несовместимые с жизнью'. И Мануэль точно знал, что у Мигеля такое бывало.

Даже и не один раз. Не одна женская душа за ним неприкаянной ходит, ох, не одна... и это чувствуется, и холодом от него тянет.

Мануэль знал, что его Мегане ничего не угрожает, но все равно напрягался, когда кузен гостил у него. Или наоборот, когда приезжал с визитом к Мигелю. И оставить жену с родственничком не хотел бы. Мегана... она хрупкая, нежная, а Мигель может воспользоваться ее беззащитностью.

Мысль, что Мигель сам напал, сам и убегать будет, Мануэлю в голову не приходила. Сейчас ему интереснее было, как пройти в палату к Игнасио Хоселиусу.

Второй этаж.

Понятно, не через главный вход, по пожарной лестнице. Там в окно, в палату, которая (повезло!) оказалась свободна! И по коридору. Налево, потом еще раз налево и направо.

И вот она!

Дверь, выкрашенная в нежно-голубой цвет.

Есть медицинская сестра, но она сидит на входе в отделение, а мужчины пришли с другой стороны, через окно. Вот она их и не увидела.

Переглянулись — и внутрь.

У каждого кинжал.

Бить будут оба: и Мануэль, и Мигель. Чтобы сами не знали, чей удар окажется роковым. Да, повязать кровью, разделить грех братоубийства...

Вот и кровать.

И мужчина на ней.

Не сговариваясь, герцог и принц шагнули вперед, занося клинки. Но ударить не успели. Зажегся свет, и издевательский голос пропел:

— Помощь не требуется, таны? О, целое ваше высочество, как мило!

Мигель заметался. Дернулся вперед, назад, к кровати... но с кровати им махал рукой симпатичный блондин, явно не Игнасио.

Ловушка?

Но... КАК!?

Мануэля обуревали те же чувства. Взгляд направо — не удрать.

Налево? Окно?!

Но прежде, чем он успел хоть шаг сделать, Хавьер окутался темной дымкой.

— Бежать не советую. Проклятье наготове.

Некромант?! Но...

Подумать Хавьер тоже никому не дал. Темный дым заклубился гуще, формируя 'оковы Мрака', смыкаясь на запястьях и лодыжках удивленных мужчин. Потом и обычные наденут, но так-то оно вернее будет! Оковы мрака — это не просто так себе туманчик, он еще силы тянет, безнадежность навевает... посидят голубчики до утра — их и пытать не понадобится. Сами все выложат.

— Вы проиграли, таны.

Впрочем, эта истина до мужчин дойдет еще не скоро. А вот наручники, веревки и отдельная камера в участке — это уже сейчас. И плевать полиции на вопли и ругательства. У них есть дубинки, кляпы, а по стародавней традиции, все синяки, полученные во время задержания... да кто ж его знает, что там эти типы получили ДО ареста? Мало ли, где они упали?

Так что вопли прекратились быстро.

Хавьер переглянулся с Лоуренсио.

— Полежишь еще?

— Конечно. Вдруг еще кто на огонек заглянет?

Лоуренсио устроился на койке. Но сейчас ему было как-то полегче. Самый лучший рецепт от угрызений совести — это принести кому-то пользу.

* * *

Конечно, его высочество Игнасио был в отделении.

Только лежал он в смежной палате, под постоянным присмотром Хавьера.

Даже обнимая Тересу, тан Карраско видел своего подопечного.

А в палате, на которую указали убийцам, лежал тан Ксарес. Надо же там кого-то положить?

Тан, красивый, больной... что еще нужно для сплетни?

Игнасио не красавец? Так это и не важно! Блеск придает титул! Правда, сам Игнасио так не думал. Лежал он себе, и мысли его были печальны.

И так не красавец. А теперь еще и без ноги.

Наследник престола?

Да в гробу он тот престол видел! Разломать и рядом с дедом положить!

Не хочется, вот НЕ ХОЧЕТСЯ ему на трон!

Вот ведь игра жизни!

Мигель и Мануэль находятся далеко от трона, а Игнасио совсем рядом. Казалось бы, один удар в спину брату — и готово! Ты король, и трон твой, и садись, правь, наслаждайся властью... кто выше тебя в королевстве? Только Творец!

Он далеко, у него дал много.

Но Игнасио такое даже в голову не приходило. Наоборот... Творец, в милости твоей пошли здоровья брату моему Бернардо, и жену хорошую, и деток побольше, побольше... штук шесть и всех мальчиков, чтобы уж точно! Чтобы никогда Игнасио эта ноша не досталась!

Трон, корона... это уродует людей. И Игнасио такое не желает. И сделать с собой не позволит. И вообще...

Чего он НЕ хочет Игнасио знал. Трона.

А чего хочет?

А вот с этим было намного сложнее. Власть Игнасио не привлекала. Какая-то стезя... вот, к примеру, преступников ловить, или деревья растить... тоже не очень.

Да, и такое бывает.

Книги Игнасио глотал в громадном количестве, с оружием практиковался, верхом ездил, как и всякий аристократ, но определиться со своим призванием все равно не мог.

Просто прожигать жизнь?

Но на балах юноше было невыразимо скучно. Равно как и на всех светских мероприятиях. Надоедало и в библиотеке. Но чем заняться, он просто не знал. Да и дед давил...

А теперь и балы для него заказаны. С ногой... то есть без ноги.

Еще и убить его пытаются.

Да за что!?

А потом — Бернардо? Тоже убить, чтобы не мешался? Сволочи! Власти им подавай! Гады!

Юноше было тоскливо и тошно. Потом в палату заглянул Хавьер.

— Все в порядке, ваше высочество?

— Более-менее, — уныло отозвался Игнасио.

Хавьер только головой качнул. Некоторые вещи некроманты видят не хуже психологов. Дипломированных. К примеру, легкую серую дымку вокруг парня. Если запустить, она перерастет в черную, а там и до самоубийства недалеко. Случается такое.

Апатия, отвращение, нежелание жить.

— Ваше высочество, о брате подумайте.

— Бернардо? Думаю...

— Пока вы живы и здоровы, его убивать не станут. Постараются начать с вас.

— Да?

— Вот, как сейчас. Ваш кузен приходил. Кузены.

— Сволочи, — почти равнодушно сказал Игнасио.

— А не будь вас, пришли бы за его высочеством Бернардо. Может, и пришли.

Игнасио словно иголкой ткнули.

— Как!? И ты так спокойно мне это говоришь!?

— Нет. Я — не спокойно. Там Феола, и еще кое-кто, — ухмыльнулся Хавьер.

Игнасио успокоился. Ладно. Если маги, это хорошо. Это охрана. Хотя... мало! Надо бы побольше магов. И солдат тоже — побольше. Дед виноват. Пока он был жив, пока давил, никто и чихнуть не смел. А как он помер, сработал эффект кирпича. Который слетел с крышки котла, рассыпался — и поползло из-под него всякое такое, непотребное.

— Ваше высочество, вы сейчас единственная страховка вашего брата. Случись что — вы его убийц помилуете?

Ответом Хавьеру был возмущенный взгляд.

Помилую? Вот еще не хватало! Разве что... нет, и после казни не прощу! Перебьются!

— И об этом все отлично знают. Вам бы сейчас что придумать, трость со шпагой, к примеру. Такую... и лентами украсить.

— Лентами?

— Ими душить можно. Или ноги врагу заплести...

— Хммм?

— Если на вас будут покушения, а они наверняка будут, надо бы казаться беззащитным. Ваше высочество, я конечно, просто некромант, но вам бы и правда о брате подумать? Пока он не женится и детей не наделает? Чтобы его подстраховать?

Игнасио вздохнул.

— Да... племянников хотелось бы.

— И невесту проверять еще придется.

Спорить с этим было сложно. Хавьер увидел, что нужные зерна уже брошены в землю, и поднялся.

— Я вас оставлю, ваше высочество. Простите за беспокойство.

Игнасио кивнул.

— Можешь телефонировать во дворец? Узнать, как там и что?

— Могу. Телефонирую сейчас тану Кампосу, — легко согласился Хавьер, и направился к двери.

Интерес к жизни есть, забота о брате есть — остальное дело техники. Еще бы хорошую женщину Игнасио найти, и семью. Видно же — мальчику нужен кто-то близкий. Тяжело ему одному...

Дойти до телефона, отчитаться, выслушать новости было вроде и недолго, но поведать их Игнасио Хавьер не успел.

Его высочество таки уснул. И снилось ему что-то хорошее.

Зеленая лужайка, большая семья, много детей, и там кажется, и его дети были... его-то откуда?

Неважно! Главное, что они были. И сон был тихим и счастливым.

А вот во дворце тишины и не было.

* * *

Некроманты — милейшие люди!

Но почему к ним так плохо относятся?

Феола смотрела на придворных и думала, что от такого любой человек озвереет. Не обязательно некромант.

Чего они косятся, аж спотыкаются? И дергаются. И шарахаются от нее, так, что даже падают. Один вот, вазу сшиб! Откормил тылы так, что в коридоре не поместился, а коридоры во дворце широкие!

Никакого имущества на этих паникеров не напасешься!

И ведь она только роль играет, и потусторонний холод от нее чувствуется потому, что Хавьер помог. Они вместе с Фи быстренько наложили на браслет заговор.

С Хавьера аура, с Феолы настройка. Конечно, долго такое не продержится, может, несколько часов, но им-то больше и не надо!

Им бы ночь простоять, да день продержаться.

Ночь промолиться, ладно...

Часовня, епископ Тадео, который открыл им двери, но сам не остался. Есть официальные службы, завтра с утра отпевание будет, похороны. Вот там он и будет.

А для семейных ритуалов его присутствие не обязательно. Наоборот — есть вещи, которым надо в семье оставаться. Вот, как прощание сына с отцом. Почти...

Кто бы сомневался — любовница Хоселиуса Аурелио. Стоит вся траурная, хоть ты с нее печаль в ладошку соскребай, страдает!

— Ваше высочество... то есть ваше величество...

— Я еще не король. А мой отец им и не стал, — отрезал Бернардо, — так что попрошу титуловать соответственно ситуации.

— Да, ваше высочество. Умоляю... я бы тоже хотела проститься с мужчиной, который так много для меня значил...

Отказать?

Вполне возможно. Но, с другой стороны, Алехандра была фавориткой отца на протяжении почти пятнадцати лет. Что там у нее в голове варилось — ее проблемы, но Хоселиусу с ней было хорошо. И Бернардо махнул рукой.

— Прошу.

— Марина! — топнула ножкой Алехандра. — Приготовь все... это моя племянница, ваше величество. Марина Розалия. Я прошу оставить ее при мне на эту ночь, если мне станет дурно...

— Могу помочь, — скрипнула Феола. — Мертвящий холод действует не хуже нюхательных солей.

— Ваше высочество!!! — почти взвыла Алехандра.