Танго с призраком - 6. Танго Эсценарида

Пролог

Бывают такие люди, про которых говорят: ни дома оставить, ни в люди отправить. Вот случается! И что ты с ними хочешь, то ты и делай! Главное, увернуться вовремя, а то всех накроет. Всем достанется.

Кристиан Себастьян Риос, синьор, был именно из таких.

Вроде и не дурак, но до чего ж ему не везло! Настолько невезучего человека по столице надо было искать и искать. Долго и безрезультатно.

Если из доски торчал гвоздь, то штаны разрывал именно Крис!

Если на дороге разливалась лужа, то мальчишки сшибали в нее именно Криса. Причем не со зла, так-то парень он был неплохой и неглупый, и друзей у него хватало. Но так получалось, что в луже оказывался именно он.

Разбили окно? Разумеется, рядом оказался Крис.

Кто-то проколол шины у мобиля директора? Да, потом разобрались, что это не Крис, но в первую минуту... вот что вы хотите делайте — нагорало именно ему!

За что?

За шкирку!

Крис о своей особенности знал, и старался вести как можно более законопослушную жизнь, но все равно, то там, то здесь, случались с ним мелкие неприятности.

Девушка? Да кто б сомневался, что парню наставили рога последовательно три девушки. Одна — с родным братом Криса. Обидно, между прочим!

Но когда Крис возмутился, его не поддержали даже родители... брата, кстати, тоже. Но... лучше, чтобы гулящая натура сейчас вылезла, а не потом, когда ты на ней женишься.

Это Криса чуточку утешило. Не сильно, но все же. А учитывая, что и брат потом девушку бросил, обида почти прошла. Действительно, кому нужна гулящая девка?

Профессию Крис тоже выбирал себе, исходя из невезучести.

Куда, в чиновники? Так там образование нужно, а какое образование, когда сам из рыбацкого квартала, и семья — еще восемь человек? Родители и так из сил выбиваются, прокормить-одеть, школу еще закончить Крису хватило, а уж дальше — простите. Можешь и сам родным помочь, руки-ноги есть — работай!

Крис и старался, честно. Но было ему сложно.

В торговле с таким антиталантом ему делать было нечего. Разве что нанимали бы для устройства к конкуренту — пусть разорится, проклятый! А так Крис проторговался бы в первые пять минут.

Рыбаком?

Так от него рыба на берег убежит! Вот принципиально, с ним уловы получались в несколько раз хуже, чем без него. И лодки тонули чаще. Вроде ничего и не делал, а — вот!

Крис плюнул, да и нанялся матросом на корабль. А что? Там народу много, авось, и его невезучесть заметна не будет! Палубу драить, да узлы вязать, много ума не надо! Справится! Размечтался...

На несколько рейсов его "везения" хватило. А потом...

Потом все получилось закономерно. А именно — корабль затонул. Да-да, и ничего в этом удивительного нет, во время шторма всякое бывает. Крис толком не понял, в чем там дело, вроде как был маяк, а потом рифы... кто ж матросам такие тонкости разъяснять будет?

Тем более, он не знал, что это был не маяк, это мединцы во время шторма заманили на рифы невезучий корабль. Им нужны были люди для жертвоприношения, и они в спешке добирали, кого могли. Ну и так... какая им разница?

Этот корабль, тот корабль, лишь бы наловить.

Спасся Крис чудом. Был на палубе, вот его в воду и выкинуло. А те, кто был внутри корабля, наверное, так с ним на дно и пошли.

Чудом же не расшибся о рифы — и на том везение кончилось. Мединцы перехватили его в воде, оглушили и посадили в клетку, как и других моряков. И оставили ждать своей судьбы. Так что везение получилось сомнительным. В воде хоть быстро помрешь, а тут как?

А какая тут судьба? Крис и решил, что терять ему нечего! Сам помрет, так хоть этим тварям напакостит! Вот и кидался на всех, кто рядом окажется.

Вот и с предложением Дареи согласился — ему ж не верилось! Эта тварь чешуйчатая, те твари чешуйчатые... какая разница, кому из них хуже придется? Хоть бы всем и разом — не жалко!

И только потом, когда его действительно вытащили из клетки, когда Дарея принялась рассказывать о Рамоне... вот потом его и пробило страхом. А если сейчас, из-за его невезучести — и беда случится? Дарея ж не знает, что связалась с таким неудачником!

А он...

Ой, мама...

Хоть бы им один раз повезло! Ладно, не ему, но хоть Дарее!

Хоть бы повезло, Творец! Пожалуйста!

Глава 1

Не все в столице смотрели на похороны короля. Были и те, у кого нашлись дела поважнее. К примеру, сделать так, чтобы вместе с королем весь Римат не похоронили.

Вот и разговаривали сейчас несколько человек, сидя в мэрии, в отдельном кабинете, стены которого специально обили пробкой.

Подслушать?

Какое там! И стены, и дверь глухие, и окна заделаны так, что хоть ты криком кричи — не услышишь. Хорошее место,. Чтобы поговорить о важных вещах.

— Тан Кампос, это необходимо.

— Риалон, ты уверен?

— И он уверен, и я уверен.

— Вальдес?

— Да, тан Кампос. Мы допросили всех, кого удалось схватить, — Серхио Вальдес едва зубами не скрежетал. Ну как же не вовремя Шальвейн умудрился ногу сломать! Просто капитально не ко времени! Поискать бы более неудачный момент, да вряд ли найдешь! За последние пятнадцать лет — точно. — В большинстве своем это почти нормальные люди.

— Мединцы?

— Да, тан Кампос, — кивнула Феола, которую тоже пригласили на совещание. — Я обследовала их. И тан Карраско тоже. Простите...

Хавьер потер лоб.

— Если вкратце — демонесса умудрялась пожирать большую часть души человека, сливая остаток с душой какой-нибудь водной твари. Или земноводной. То, что получалось, не могло без нее жить, потому что демоническая сила использовалась, как скрепы. Когда Синэри Ярадан выгнали из этого мира, ее создания, большей частью, умерли. Та часть, которая осталась, делится на три части. Первая — потомки переделанных. Да, возможно, они не всегда человекообразны, но у них есть душа. Может быть потому, что один из родителей был человеком. Этот вопрос требует тщательного исследования. Вторая часть — те, кто был изменен, но поглощать их души Синэри не стала. Из-за их — внимание! — магических или творческих способностей! Или из-за того, что они были нужны в других местах. К примеру, как те же Валенсуэла. Они вполне человекоподобны. Или Веласкесы... то есть Арандо. И третья часть. Те, кто непричастен, но по факту — связаны с мединцами. Возьмем ту же Лидию Бенитес. Она слабенький маг, она родила от мединца, она воспитала двоих девочек, хотя могла бы все бросить и уйти.

— Это заслуживает уважения, — скромно вставил свои шесть медяков брат Анхель.

— Безусловно. Она не виновата, но если уж так получилось... что она сделает ради своих детей? Брат, вы ее видели, что вы можете про нее сказать? На что она готова?

— На все. Она точно знала, что рискует, приходя в полицию, но пошла на это ради Эллоры. Она точно знала, что рискует, но постаралась обезопасить Дарею. Хотя если бы она ее выдала, получила бы больше. Пусть даже Дарею рожала не она, но Лидия Консепсьон Бенитес воспринимает ее, как свою дочь, забывая про чешую и щупальца.

— Вот. И я об этом. Три категории, из которых первая — успешно скрещивается с людьми, становясь все более человекообразными. Более того, попадая под власть уже Творца и Ла Муэрте, — кивнул Хавьер. — Вторая большей частью стерильна.

— Из-за демонических эманаций?

— Подозреваю, что тут пятьдесят на пятьдесят. И эманации, и... простите, ритана Феола. Можно поиметь дельфина, но нельзя получить от него потомство.

Феола взмахнула рукой, давая понять, что ей наплевать. Хоть трех дельфинов.

— Третья часть не несет в себе чуждости, но из-за своих убеждений или чувств, тоже достаточно опасны.

Амадо шелестнул бумагами. Он и так все помнил, но — на всякий случай.

— В данный момент на нашем попечении находится двести двенадцать мединцев и связанных с ними. Из них собственно мединцев... пусть первой категории, никто не возражает против такого определения?

Ответом ему были согласные кивки.

— Так вот, потомков — шестьдесят две штуки. Мединцев второй категории, измененных — восемьдесят шесть. Шестьдесят четыре человека, которые связанны с ними тем или иным образом. Это много. Возьмется ли церковь за их... устройство?

— Безусловно, — согласился брат Анхель. Епископ Тадео, который ради такого случая выбрался из своих покоев, согласно кивнул.

— Это хорошо. Будем честны, пятнадцать лет они прожили себе спокойно, никому не вредя. Те же Валенсуэла — что они сделали плохого?

— Не считая уклонения от уплаты налогов? — поинтересовался Серхио.

— С этим мы еще разберемся, — отмахнулся мэр. — Тот же Коронель, к примеру, вообще ничего не хочет. Оставили бы его в покое, да и дали творить?

— И то верно.

Амадо побарабанил пальцами по корешку папки.

— Если честно, воду мутят несколько мединцев. Штук шесть или немногим больше. Одного... даже двоих мы знаем. Рамон Амадо Бустос и Сесар Мариано Мартин. Они маги, они мечтают о возвращении Синэри, и они измененные. Сильно измененные.

— Допустим, десяток, — вздохнул тан Кампос. — Как же легко подбить людей на подлость. Как же легко...

— Я не сказал бы, что кого-то подбивали на подлость, — отозвался Серхио Вальдес. — Здесь, опять же, мединцы делятся на несколько категорий. Первая — это те, кто желает возвращения демонессы. Как раз те, кого изменили, но не поглотили их души. Каждому человеку свойственно мечтать о продолжении рода, а их еще и демоническая сила коснулась. Они понимают, что без Синэри у них нет будущего — и стараются всерьез. Еще одна категория, кстати, как те же Валенсуэла, Коронель, Бенитес... им наплевать! Им и так неплохо живется, без Синэри! Третья категория — любители половить рыбку в мутной воде. Проблема в другом. Тех, кто не может жить без демонессы, их, может быть, десятка три. И самые коноводы там — Рамон и Сесар. И здесь мы получаем эффект искры. Которая вроде бы и невелика, но преотлично поджигает хоть хворост, хоть дом. Если убрать эти три десятка, остальные мединцы будут жить мирно. Вне зависимости от того, к какой категории мы их отнесли. Вот, к примеру, Валенсуэла. Им плевать бы на Синэри, но их шантажировали тем, что раскроют их тайну. Тот же Коронель. Он публичный человек. Та же Дарея Бенитес — ей безразлична судьба демонессы, но она по уши влюблена в одного из заговорщиков.

На лицах присутствующих появились грустные улыбки.

Да, и это не ново под луной. Хорошая девочка, плохой мальчик... и мы получаем воровку, убийцу, шлюху или заговорщицу — зависит от везения данной девочки. Та же Феола...

Ладно, ей явно (видно же!) нравится Амадо. А если бы ей понравился кто-то другой? К примеру, из ночных королей города? Наплакались бы все присутствующие!

Вслух этого никто, конечно, не сказал. Жить хотелось.

— Устранить самых отъявленных заговорщиков, и все рассыплется, — подвел итог тан Кампос. — Осталось самых мелочей. Найти их прежде, чем они осуществят еще какой-нибудь план.

Епископ Тадео печально кивнул.

— Церковь готова помочь несчастным. Души у них, все же, есть, и это души, созданные Творцом. В противном случае, эти люди погибли бы, как их нечестивые, изуродованные тьмой, братья. Постепенно все образуется, я не сомневаюсь. Не я, так мой преемник справится с задачей.

Брат Анхель энергично кивнул.

Он поможет. Он не откажется.

А Бенитесы... и что? Что такого? Помощь всем нужна! И Церковь готова ее оказать! И духовную, и материальную!

— Осталась мелочь, — ехидно усмехнулась Феола. — Таны, никто не думал, как убедить в своей правоте его величество?

Часть похоронного церемониала она наблюдала лично. Епископ нашел ей место в храме, и Феола успела составить свое мнение о короле, о его сыне и племяннице.

Король, с ее точки зрения, был... ладно! Не морской слизняк. Скорее, морской огурец. Вовсе уж плохо о нем не скажешь, но покушение на свое душевное спокойствие такие люди воспринимают очень негативно. Отплевываются водой и удирают. Ладно, огурцы удрать не могут, это тоже не удерет, но плеваться будет долго. И убедить его будет сложно.

Это не хорошо, это не плохо, такие люди незаменимы во времена стабильности и равновесия. Но именно этому королю достались безумные качели. Феола сильно подозревала, что Хоселиус Аурелио просто не справится с ситуацией. Не сможет. Но как тогда быть?

Наследник, вроде как, получше. Активнее.

Но с ним надо разговаривать. Тогда можно будет сказать точнее.

Девчонка сильный огненный маг.

Беременна от такого же, ребенок уже сейчас маг. Это чувствуется. Остальных принцев и принцесс Феола пока вблизи не видела. Издали, но это совсем другое. С расстояния в сто метров ничего толком не поймешь. Человек, симпатичный — и что? Надо наблюдать, чтобы увидеть характер, надо разговаривать. Хотя бы видеть, как интересный тебе человек разговаривает с равными, с низшими, с высшими. Тут много выводов можно сделать. Но — не получилось. Может, потом?

Мужчины переглянулись.

Действительно, как и что тут скажешь королю?

Ваше величество, вот оно, было, разоблачили... это — сказали.

Вторым пунктом признаемся, что разоблачили не до конца и ждем второго раунда. И вот за это уже прилетит от короля и сверху, и снизу. Но оплеухи — ладно! Тот же тан Кампос уже и с креслом мэра попрощался, да и епископ не держится за свой пост. Хуже другое.

Если сейчас его величество их разгонит, а дело поручит кому-то из своих людей. И те все завалят. Собравшиеся здесь, хоть и прохлопали ушами заговор, но сейчас именно они владеют наиболее полной информацией о мединцах. Они знают, чего ожидать и примерно представляют, что нужно делать. А вот остальные...

— Я возьму все на себя, — махнул рукой тан Кампос.

— Мы — спустя секунду присоединился епископ Тадео.

— Что — одни вы? — удивился Вальдес. — Мне может, тоже в отставку хочется! Пора дорогу молодым уступить!

— Молодежь против! — Возмутился Амадо. — Вы что!? Я не хочу!

— И я не хочу! Мне и на своем месте неплохо! — подключился тан Молина.

Власть? Оно, конечно... когда над тобой никого нет! А тут-то скоро весь королевский двор в столицу вернется. Спорим, что королю куча всего не понравится? Или даже спорить не будем, так поверим? И кто окажется крайним?

Если тан Кампос, так он все равно уходить собирался. Соберет все шишки, да и пойдет себе... ему уж и все равно почти. А если тан Молина? Ему оно надо — начинать службу со взыскания, да еще за чужие грехи отвечать?

Да-да, а вы думали, что есть благородные чиновники?

Будь они хоть трижды таны, все равно — сволочи! Работа у них такая!

Феола все это, кстати, отлично видела. И осознавала. И тана ничуть не жалела. Просто ждала, чем завершится разговор.

Она даже не удивилась, когда приняли единственно разумное решение. К его величеству отправляется епископ Тадео. И он будет разговаривать, рассказывать, вразумлять...

Прекрасная была идея. Увы, как и все идеи, себя не оправдавшая...

Его величество попросту не принял епископа.

* * *

— Доброе утро. Синьора, синьорита.

Скромный брат Анхель вежливо поклонился Бенитесам.

В испуге вздрогнула Лидия. Поднесла руку к губам Эллора... вот ничего особенно хорошего они от этого визита не ждали. И понятно...

Мединцы... можешь кричать во весь голос о своей непричастности. Можешь... только вот даже в Книге Творца были притчи о тех, кто выделялся.

Был другим.

К примеру, история некоего рыцаря Диего, который воевал с драконом, убил его — и был обезображен драконьей кровью. Покрылся чешуей, стал внушать страх и ужас... думаете, его наградили за победу над чудовищем?

Ага. Убили безболезненно. Благородно удушили перед сожжением.

Люди вообще такие благодарные бывают, когда боятся!

— Доброе утро, — слегка нервно отозвалась Лидия. За ней то же самое нехотя произнесла Эллора.

Она уже решила для себя, если ее захотят убить, просто так она свою жизнь не отдаст. Она будет драться. Пусть без надежды на победу. Все равно она не сдастся.

Да, им обещали, что вроде бы их не тронут. Но это же не гарантия! Мало ли кто и что сказал? Сам брат Анхель не знает, что завтра будет, он же не святой!

— Синьора, синьорита, у меня к вам есть небольшое предложение. Вы ведь ни в чем не виноваты, — брат Анхель искренне верил в свои слова. Правда же! — В тюрьме вам сидеть и ни к чему. Но и отпустить вас домой я не могу. Нет-нет, поймите меня правильно. Вы можете совершить одну из трех ошибок. Или связаться с Дареей Лидией и попробовать ее предупредить, а в отличие от вас Дарея Лидия не питает любви к человечеству, верно?

Верно. И еще очень сдержано сказано.

— Вот. Вы можете пуститься в бега. Понятно, найти вас можно, особенно с помощью магов, но зачем всем такие трудности? И так дел невпроворот. И третий вариант, самый худший. Если толпа узнает про мединцев. Мало ли кто сболтнет, мало ли что и кому?

Вот тут ужасом обеих дам и пробило. Словно морозом по позвоночнику.

Об этом они не подумали. А между тем — это не фантазия. Это самая жуткая реальность. Но ведь и такое может быть! Еще как может!

Количество посвященных в тайну очень велико, рано или поздно кто-то проговорится. Не мединцы, нет. Но полиция состоит из людей. А есть еще уборщики, охранники, есть еще семьи... сколько времени потребуется прежде, чем по Астилии змеями поползут слухи?

Поползут, а потом начнут кидаться и жалить, жалить... и отравленное ядом человечество поступит, как и всегда. Уничтожит угрозу.

Или тех, кого считает угрозой. Или тех, кто окажется рядом. Мало ли примеров в истории? Толпа — зверь беспощадный и безумный. Воззвать к ней нереально, остановить не получится. Пострадавших будет море.

Лидия — человек. Но Элли-то... у нее ведь есть признаки! Ее можно опознать!

— Потому я предлагаю вам помощь и защиту Храма. Вы спокойно переезжаете в монастырь на побережье, живете там какое-то время, а потом получаете документы на другое имя. И другое жилье, соответственно. С вашим старым домом придется расстаться. Там... произошло нечто не слишком приятное.

— Что именно? — напряглись женщины.

Отец Анхель развел руками.

Да-да, синьора Эскобар добралась до своего исповедника в тот же день. И уже оттуда информация пошла наверх.

Про Дарею, про чешуйчатого монстра, то есть.

Нет-нет, как вы можете думать так о приличном священнике? Он тайну исповеди не нарушил! А вот ДРУГОЙ священник, который... и снова — нет! Не подслушивал, просто задержался в соседней исповедальне! Тоже совершенно случайно! Вот, он тоже ничего не нарушил. Он же не клялся хранить услышанное в тайне?

Вот и рассказал... доложил.

А ведь синьора и потом молчать не стала. И пошел шум, и квартал волнуется... не так, чтобы сильно, но есть у людей вопросы к Лидии. И к Эллоре могут появиться. А вдруг?

Догадываетесь, синьора, что у вас спросят по возвращении? И кто станет первой жертвой, если что? Вас и раздеть догола не постесняются. В столице неспокойно. И это неспроста.

Лидия только за голову схватилась.

— Дари... я же ей сказала — уплывать!

— Видимо, она ждала вас, сколько могла, — развел руками отец Анхель. — Преклоняюсь перед вами, синьора Бенитес. Вы смогли научить любить даже мединцев.

— Даже? — насупилась Эллора.

Лидия тоже чуточку нахмурилась и качнула головой.

— Отец Анхель, я не учила любить. Я просто люблю своих девочек. И Элли, и Дари. И неважно, как они выглядят. Есть дети с волчьей пастью, с заячьей губой, с горбами и хромые. И что? Разве родители от этого любят их меньше?

— Часто так и бывает.

— Тогда это плохие родители. А я своих дочек люблю. И их внешность ни на что не повлияет — для меня.

Отец Анхель молча поклонился.

— Восхищен, синьора Бенитес. Но все же... пусть одна ваша дочь пока в океане, так давайте вы сохраните жизнь другой? Толпа ведь может прийти и к участку.

И будет ли полиция защищать тех, кого считает виновниками всех несчастий? Или сама выдаст их на расправу?

Лидия отчетливо понимала, что и здесь может быть плохо, и там не лучше, но есть ли у нее выбор? Вряд ли. Здесь их хоть как-то защитят. Да, с прицелом на будущее, но сотрудничество обещает быть взаимовыгодным. А еще...

Деньги, документы — в тайнике все есть. Но очень уж тяжело бежать, начинать все с нуля в ее возрасте. И Элли нравится в Римате, и ей. И в столице больше возможностей для девушки.

Они попробуют договориться с церковью. А если ничего не получится — два мага воды всегда смогут хм... спрятать концы в воду. Следят, в основном, за Элли. Про то, что Лидия тоже немного маг, никто не догадывается, и это хорошо. Пока она подождет. Пока посмотрит.

Судя по взгляду Элли, девушка была полностью согласна с мамой. Сбежать они успеют. А вот попробовать помочь и себе, и Дари — надо!

— Что вы предлагаете, святой отец?

— Мой мобиль ждет вас. И в монастыре святой Кармелы готов для вас небольшой домик. Там часто останавливаются паломники, может, вы слышали...

Слышали, конечно. Одно из красивейших мест на побережье, несколько целебных источников... правда, от города примерно шесть часов пути на поезде. Но разве это важно? Так даже лучше, толпа не доберется, там разве что пара деревушек рядом, больше строить нельзя, земля монастырская.

— Вы хотите нас туда отправить?

— Да, синьора. Если вы не против.

Лидия не была против. А собраться... можно подумать, у них что-то есть. Домой ведь заехать все равно не дадут?

— Это было бы опрометчиво, синьора, — подтвердил брат Анхель.

— Тогда мы готовы, — Лидия накинула на плечи шаль.

— Да, — подтвердила Эллора.

И дверь камеры распахнулась, выпуская их на свободу.

* * *

Можно подслушивать разговоры по телефону. Но физически нельзя подслушать ВСЕ разговоры, вот и этот остался без должного внимания.

— Слушаю?

— Алехандра, ты по-прежнему хочешь стать королевой?

— Да!

В ответе женщина и не сомневалась. Ладно-ладно, короновать ее не смогут, это только для избранных. То есть для принцесс. Но ведь быть супругой короля тоже неплохо? А Хоселиус Аурелио податливый, управляемый... идеальный муж получится, даром, что король. Он будет сидеть на троне, а она будет править. Стоять за спиной супруга, казнить и миловать, указывать и распоряжаться. Конечно, можно оставаться и фавориткой. Можно.

Она достаточно умна, чтобы сохранить расположение Хосе на долгие годы. Он благодарный мужчина, он не забудет, кто был с ним рядом, когда он был только ненужным сыном и нелюбимым наследником. Кто скрашивал его дни и ночи, кто целовал и утешал.

История знает примеры, когда страной правили именно фавориты. Но лучше — женой. Так надежнее. Пусть морганатический брак, это неважно. Наследники от правильной супруги у Хосе уже есть, теперь он может выбрать любую.

Ее...

Хосе обязательно на ней женится, и вот тогда-то...

Алехандра даже зажмурилась, представляя, как разберется с теми сволочами, которые ее гнобили, унижали, презрительно фыркали в ее сторону... это двор! Унизить, ни сказав ни слова, здесь и такое есть! И возведено в ранг высокого искусства!

Ну ничего, она на всех сволочах отыграется!

— Хосе отдыхает?

— Да.

— Сделай так, чтобы он ни с кем не вел серьезных разговоров до коронации.

— Почему?

— Потому что у одного человека есть компромат... даже не так! Хосе можно убедить, чтобы он короновал своего сыночка! Понимаешь?

Это Алехандра поняла мгновенно. То есть — перспективы!

Что там за компромат, как можно убедить мужчину отказаться от престола — неважно! Понятно же, такие вещи не в телефонном разговоре обсуждаются. Разве что шепотом, за закрытыми вглухую дверями, и с большой оглядкой. Чтобы никто не подслушал.

Но главное сказано, а дальше она сама будет действовать! Она никому не позволит лишить ее трона и короны! Ни за что!

— Поняла! Сделаю!

— Завтра он должен спокойно отправиться на коронацию. И я обещаю, я в следующем году помогу тебе продавить его на брак. Не в этом, но ты и сама понимаешь, какие браки, когда траур?

Алехандра понимала.

— Я сделаю.

— Надеюсь на тебя! Помни, тебе нужна корона, а мне — верная союзница.

Алехандра помнила. Хотя насчет союзников тут еще надо поговорить и подумать. Так что...

Если бы собеседники знали, что, положив телефонные трубки, произнесли почти одно и то же: "тьфу, дура!", "тьфу, дурак!". Может, они и стали бы осторожнее. А может...

Может, и нет.

Зов сирены лишает разума? Ну так зов престола лишает его намного быстрее. А уж как качественно — тут хоть уши заклей, хоть глаза, все равно мозги не включатся. Факт.

* * *

— Позвольте!

— Его величество отдыхает!

— Его высочество, — вежливо поправил епископ Тадео красивую женщину, — приказывал докладывать ему в любое время дня и ночи. У меня очень важные сведения, чадо...

Дама заколебалась.

Епископ покачал головой.

— Вижу, чадо, что не тверда ты в вере своей...

Алехандра Патрисия Роблес прищурилась.

— Умоляю ваше высокопреосвященство немного подождать... я разбужу его высочество.

Епископ Тадео качнул головой. Но потом решил сильно не давить. И так мало хороших новостей, а если еще и разбудить короля...

— Хорошо, чадо Творца. Иди, я жду...

Алехандра скользнула в королевскую спальню.

Впрочем, будить его высочество она решила достаточно интересным способом.

Разделась донага, скользнула под одеяло, а дальше — технология известная. Но достаточно времязатратная, так что епископу пришлось ждать около полутора часов. В его-то возрасте.

И ведь преотлично сработало!

Хоселиус вышел из спальни спустя целых два часа — Алехандра старалась не за трах, а за корону. Вышел довольный, разнеженный... и все это время епископ ждал в приемной. А возраст, болячки — все это тоже сказывается. Куда уж тут сражаться!

Ему бы сначала отсечь наглую девку от принца, потом поговорить с ним серьезно, а Тадео уже и стоять сложно, и черные точки перед глазами плавают. Переволновался.

Пора, пора передавать дела брату Анхелю!

И все же, епископ попытался.

— Ваше высочество, я умоляю меня выслушать...

— Епископ, любое ваше дело может подождать до завтра.

— Ваше высочество! Не может!

Хоселиус Аурелио махнул рукой.

— Епископ, я умоляю! Не надо портить мне настроение!

Епископ заскрипел зубами. Даже торжествующего взгляда Алехандры не заметил. Да и не смотрел он на фаворитку, не до нее сейчас. Ему. А вот королю — так очень даже. А как разговаривать с мужчиной, когда у него все мысли под женской юбкой крутятся?

Практически, никак.

— Ваше высочество...

— Епископ, еще одно слово — и я прикажу вас выставить!

И Хоселиус не шутил.

Все же что-то у него от отца было, жаль, не то, что требовалось. Ума бы к той упертости добавить, хоть пару ложек, так ведь нет!

Сказал — отстаньте, вот и отстаньте все! И точка! А важно, неважно... да что может быть важнее коронации? Ничего!

И сейчас у его величества слишком хорошее настроение, чтобы его разными епископами портить. А там уж и до ночи недалеко...

Тадео едва не взвыл — и отправился телефонировать заговорщикам.

* * *

Письмо обнаружилось на столе в кабинете молодого тана Ксареса. Лежало себе, прекрасно себя чувствовало, кушать не просило. Такой скромный и невзрачный конвертик, из дешевой бумаги, грязный и замызганный. На почте такие продаются, буквально за медяки, их самые нищие покупают. На нем даже марки нет, только печать.

Экономка такой выкинула бы в мусорное ведро, не раздумывая.

Потому Лоуренсио и удивлялся — как мимо нее прошло?

А никак. Если бы он поинтересовался на этот счет не у экономки, а у скромного человечка, который приходил камины чистить, ну и подкинул письмецо— дело другое. Но Лоуренсио не знал, и не узнал никогда.

Впрочем, конверт он распечатывал с осторожностью. Вряд ли в нем окажется нечто приятное.

Тан Ксарес.

Мне передали вашу просьбу о встрече.

Сегодня я буду ждать вас в доме ? 32 на калле Торо.

Приходите один, мобиль оставьте за три дома от названного.

Каракат.

Лоуренсио скрипнул зубами.

Что ж, друг просьбу передал, теперь надо ехать и видеться с этим самым Каракатом. И разговаривать.

И объяснять, что это был несчастный случай. Да, бывает, ничего страшного...

Смотря для кого, конечно. Если для того бедолаги, который окончил свою жизнь в придорожной канаве, то это страшно. А для самого Лоуренсио...

Хотя для него теперь тоже страшно.

Тан Ксарес подумал еще пару минут, а потом поднялся из кресла.

Да, надо заехать к Анхелю, посоветоваться. Сам Лоуренсио в такой ситуации не был ни разу, может, друг чего подскажет?

Обязательно подскажет, на то он и друг...

* * *

— Твою...!!! — выругался Амадо.

Посмотрел на Феолу, и извинился. Девушка только рукой махнула.

И похлеще она слышала. На том же корабле. И в колониях. И вообще — сама бы ругалась. Но Амадо рядом, при нем не надо. Некрасиво.

— А кто к нам может прислушаться, если королю наплевать?

Вопрос был вполне логичным. Мужчины переглянулись...

— Его высочество Бернардо или Игнасио, — твердо решил тан Кампос. — они единственные, кому не нужна власть окольными путями. Лучше даже Бернардо. О нем я слышал только хорошее, а вот его высочество Игнасио во многом похож на отца. Мягкостью и нерешительностью у нас мало времени, нам надо было действовать еще несколько лет назад. Но — вот... да, именно его высочество Бернардо.

— И как до него добраться? — задался вопросом брат Анхель.

Его высочество — это тоже не хвост кошачий. По улице он просто так не пойдет, на морском побережье не появится. Во дворце? Сидит он, к примеру, в своих покоях — и сидит себе. Книжку читает, кушать изволит или любовницу принимает. Но не тебя же! Никто никого туда не пропустит. Хоть ты под окнами ори, вызывая его высочество на разговор... впрочем, в таком случае, тебя просто отправят куда надо. И орать ты будешь уже из-за решетки.

Разве что на магию надежда?

Феола пожала плечами, словно сбрасывая скрестившиеся на ней взгляды.

— Мне надо смотреть. Точнее я ничего не скажу.

— Если так — надо ехать во дворец, — поднялся Амадо.

— Едем, — согласился тан Кампос. — Я вас лично отвезу.

— Тан...

— Хорошо, что Тадео уже там. Но боюсь, что и этого может оказаться слишком мало.

Ага. Если сыночек в папочку пошел. Или в дедушку, что не лучше. Поди, донеси до такого упертого ишака свои мысли! Запаришься раньше!

На полпути помрешь с натуги!

Феола махнула рукой. Мол, давайте, я не против! И приняла руку Амадо, не замечая, как переглянулись за ее спиной брат Анхель и Серхио Вальдес.

Оба давно знали Амадо, оба наблюдали, как из склочного и истеричного юнца постепенно вырастает настоящий мужчина — умный, сильный, ответственный, и оба... да! Оба были откровенно рады! Не просто так — рядом с настоящим мужчиной должна быть достойная пара. Не истеричная манерная дура. Не жадная склочная стерва.

Женщина, которая и поймет, и поддержит, и плечо подставит, а если уж край придет, то и клинок в руки возьмет. И тогда врагу только самозакопаться останется.

Альба, увы, не подходила. Она просто жена, с очень ограниченным набором интересов. Дом, подруги, платья, вечеринки. Не очень умная, не слишком образованная, не желающая учиться и узнавать что-то новое.

Плохо ли это? Нет, это обычно. Многим мужчинам именно такая жена и нужна, симпатичная и недалекая. Для кого-то другого она подойдет. А для Амадо уже нет. Он вырос.

Повезло, что ему на пути встретилась Феола. Которая сияет, которая движется вперед, которая готова и учиться, и развиваться, и работать, и поддержать, и помочь в любом деле. Настоящая боевая подруга.

Конечно, у них большая разница в возрасте. Но раньше и с большей разницей женили, и ничего, жили долго и счастливо.

Девочка умненькая, девочка серьезная, девочка явно Амадо любит — и что еще надо? Детишек побольше, вот и семья будет хорошая.

Кто сказал, что мужчины не любят выступать в роли купидонов? Тут их сразу три... налетело! Увесистых таких, с ценным мнением. Хорошо еще, Феола не узнала, а то бы недосчитались бедолаги перьев.

Священник, мэр и следователь — неподходящие кандидатуры? Это с вашей точки зрения, а с их — кому еще и судить? Да, купидоны — они и такие бывают. Не та внешность? А тут не вид важен, а функциональность!

* * *

Анхель Толедо растирал виски руками. Накануне он немного переусердствовал в одном милом заведении. Но там такие синьориты!

Это видеть надо!

Все такие сочные, упругие, руки так и тянутся, то повыше, то пониже... но ведь не просто же так их протягивать! Лучше всего, чтобы в руке был зажат золотой.

А еще можно пригласить синьориту выпить. И побеседовать... это уже наверху.

Вот он и выпил.

И побеседовал. И...переусердствовал.

А теперь никак не мог понять, о чем говорит ему Лоуренсио.

— Подожди-подожди... Каракат? Ах, ну да, конечно, Каракат!

— Да!

— Письмо?

— Да!

Анхель кое-как собрался с мыслями.

— Сегодня?

— Да!

— Тогда тебе надо идти. Оденься так, чтобы попроще, сам понимаешь, чтобы не вызывать желания тебя постоянно доить!

— Я больше платить не стану! Не хочу!

— Понятно. Но если этот тип тоже попробует тебя шантажировать?

— Пусть попробует! — расхрабрился Лоуренсио. — Пусть тогда сами приходят, будем разговаривать! Или я один раз заплачу — или будем разбираться иначе! Я вообще пойду в полицию!

— В полицию? Зачем?

— Чтобы они мне предоставили людей для охраны. И пусть эти уголовники приходят! Плевать на них три раза!

Анхель соображал достаточно быстро. Вот и сейчас, он уже пришел в себя, он уже придумал, что говорить Лоуренсио... нет-нет, только полиции тут не хватало!

— Думаю, сейчас в полиции с тобой разговаривать не станут. Похороны, коронация — им сейчас ни до кого. Разве что потом поговорят, только для тебя будет уже поздно.

И так это зловеще прозвучало, что Анхель сам себе умилился.

Кто умничка? Он умничка! Такого дурачка нашел для дойки! И ведь как успешно продвигается процесс! Жаль, сестра его сорвалась, ну так всему свое время!

Лоуренсио признал правоту друга, и чуточку растерялся.

— Так... а как тогда?

— У меня есть знакомые наемники. Найми их на пару дней, или, если что, продлишь контракт?

Лоуренсио и не раздумывал.

— Отлично! Друг, ты меня просто спасаешь!

Анхель слабо улыбнулся.

— А зачем еще существуют друзья?

Надо поговорить со Слизнем. Вот и решена проблема, как попасть в дом к Ксаресам! Лоуренсио сам их пустит!

Только вот... что с самим Лоуренсио делать?

С одной стороны, можно бы еще долго его доить.

С другой...

Если Алисия и Ортис нашли общий язык, то достаточно быстро Рауль займет место Анхеля. А там и разъяснит Лоуренсио кое-какие тонкости. Это сейчас приятель не желает ничего слышать, а потом... Анхелю ли не знать, как внушаем Лоуренсио?

Лучше получить разовую выгоду, чем вообще никакой. Какое горе!

Дом ограбили, тана Ксареса убили, ритан похитили... а как этим делом будут заниматься? Это еще вопрос. Коронация же! Когда полиция опомнится, три раза поздно будет!

И Анхель заулыбался другу. Барана, назначенного на шашлык, негоже пугать раньше времени.

* * *

Алисия сначала немного боялась.

Ортисы...

Как они ее примут? Что скажут? О чем подумают?

Сначала ей было страшновато. Но потом...

Тан Хосе Хуан Ортис оказался вполне себе милым и приятным в общении человеком.

Ритана Моника Лаура Ортис, мать Рауля, улыбалась ласково и спокойно. И Алисия чуточку расслабилась.

— Привет! А я — Лия Моник! Младшая сестра этого буки! Ты Алисия Катарина? Красивое имя!

Веселый вихрь кудряшек, бантов и улыбок закружил рядом с Алисией, затормошил, ухватил за руки.

— Цыц! — рыкнул Рауль.

Но было видно, что младшую сестру он любит.

Алисия улыбнулась в ответ. Феола... да, она была такой же. Когда-то, давно, наверное. До Адэхи...

Сестру Алисия любила. Но как же ей хотелось иногда вот такое — легкое, веселое, а не вековую мудрость, которая выглядывала из глаз Фи в ответ на какой-то вопрос. Хотелось и вместе поиграть в куклы, и посплетничать о мальчиках, и косметикой поделиться, и роман вслух почитать, ночью, под одеялом — только вот не сложилось. Судьбой Феолы распоряжался Адэхи.

Алисия не спорила, талант, тем более, такой, надо развивать, надо обучаться, иначе последствия могут быть страшными. Но... в то же время, у нее было ощущение внутренней несправедливости.

Алисия искренне считала, что родители допустили ошибку, отдавая Феолу в обучение. Но — кто бы ее тогда спрашивал?

И кто бы спрашивал родителей?

Лия Моник была ее идеалом младшей сестры. Легкая, смешливая — Алисия не удержалась, подхватила девочку на руки и расцеловала в обе щечки. Лия обняла ее за шею и улыбнулась маме.

Вот, она же говорила, что братик себе хорошую невесту найдет! А ей никто не верил! А она знала!

— Знаешь, — тихонько созналась ей Алисия. — я ужасно люблю мармелад. Апельсиновый.

— А я — молочное желе.

— И его тоже. С ванильным кремом.

— Ага...

И две красотки переглянулись с полным пониманием.

Родители Рауля тоже переглянулись. Одна из спасенных собак подошла, ткнулась носом в ногу Алисии, и та мимоходом, привычно ее погладила. Не оттолкнула, не фыркнула — просто погладила, как привыкла.

И на лицах Ортисов появились улыбки.

Кажется, это правильная и хорошая девушка? Она впишется в семью?

Надо еще посмотреть, но первое впечатление было отличным.

— Алисия, вы пообедаете с нами? Обещаю, молочное желе с ванильным кремом — будет.

— С удовольствием, — совершенно искренне сказала Алисия. Желе она действительно любила, в отличие от Феолы, которая называла его противной медузой и фыркала над ухом.

И обед был вкусным, и разговор вполне доброжелательным.

Алисия рассказывала о себе, не стесняясь.

А что? Если они с Раулем поженятся — в семье секретов быть не должно. Разве что очень важные. К примеру, спрятать новогодние подарки от мужа — святое дело. И от детей тоже.

Интересно, как маме это удавалось?

Да и нечего Алисии скрывать, в ее жизни все просто и прозрачно. Жила на островах, приехала в столицу. Совсем недавно. Родные?

— Да, мы — младшая ветка Ксаресов. Местных. Но когда отец женился на матери, дед выгнал его, и вряд ли признает нас обратно. Так что на благосклонность Ксаресов рассчитывать не стоит.

Ортисы разве что плечами не пожали.

— Это не страшно. Это на совести Патрисио Ксареса.

Алисия примерно так и думала.

— Плантация отойдет Лоуренсио, наверное. Родители пока не знают. Я там жить не хочу, если только Рен или Фи, если они захотят... Феола может, наверное.

— Феола — ваша младшая сестра?

— Феола Амадина Ксарес. Да, Фи — моя младшая сестра. Они с Раулем знакомы.

Рауль ответил улыбкой.

— Феола — забавная и милая, я надеюсь, они с Лией подружатся. Ей бы такая приятельница не помешала.

Раулю было за что благодарить Феолу. А еще он понимал, что младшая сестра его невесты разбирается в людях не хуже, чем он сам. Может, даже и лучше. Как она сразу-то Толедо гонять начала! Посмотреть приятно!

Лие такая подруга пригодится, пусть малышка учится, если проницательности можно научиться! Если это не врожденный талант.

— А она любит молочное желе? — Лия в этот момент под шумок доедала третью порцию.

— Феола предпочитает свежие фрукты и мясо, — созналась Алисия. — Сладкое она не слишком любит, Фи у нас маг, и сладкое у нее ассоциируется с усталостью, с магическим истощением. Оно служит, чтобы восстанавливать силы.

— Маг?

— У нас есть это в роду. По маминой линии, кажется, — Алисия чуточку смутилась. — Нам с Лоуренсио не досталось практически ничего... так, показали пару приемов. А вот Фи...

— Семейная история? — уточнила мать Рауля.

Маги в семье? Это интересно...

Алисия развела руками.

— Мама упоминала, что в их семье несколько раз рождались шаманы. На островах это не редкость... наверное, надо рассказать сейчас. У нас не настолько чистая кровь. Когда индейцы уходили из этого мира, они ушли не все. Осталось несколько десятков тысяч человек. Кто-то не хотел уходить с земли предков, даже понимая, что умрет здесь, кто-то договорился с завоевателями, кто-то остался специально... не знаю, как было у моих предков. Постепенно кровь смешалась. Как видите, у нас нет ни красной кожи, ни характерных индейских черт лица. Но иногда в нашем роду рождаются дети, обладающие силой. Только не такой, как у магов, а шаманской.

— Это чем-то отличается от магической силы? — поинтересовался тан Ортис-старший. Против индейцев он ничего не имел. Наверное, потому, что никогда их не видел.

Было и прошло, они ушли, и все забылось. Другое дело, что знать надо. Мало ли что и как в роду проснется? Сила — это вам не слух или голос, она представляет реальную опасность для окружающих. И лучше об этом знать заранее.

— Не особенно. Такие дети могут обучаться, как обычные маги. Только учить их надо с малолетства, дисциплина должна быть строгой, и конечно, лучше, если они будут обучаться у шамана.

— И где можно будет найти шамана? Если что?

Алисия пожала плечами.

— В нашем случае — Феола. А так... шаманы сами находят учеников. Как я поняла — я тогда была маленькая, мама потом объясняла, шаманов рождается достаточно мало. Если их сила невелика, человек будет жить, как и обычно. Может, будет более удачлив, может, более талантлив — это не страшно. А если рождается человек, наделенный большой силой, это как будто кто-то начинает в тумане бить в бубен. И ближайший шаман приходит к ученику. Это их обязанность.

— А если не придет?

— Только в том случае, если шаманов на земле не останется. Это их обязанность. Долг перед миром, Адэхи рассказывал. Учитель Феолы.

— Он и вас учил?

— Нет, что вы! — Алисия даже головой помотала. — Ему нельзя! Между шаманом и его учеником очень серьезные связи и клятвы, мы с Лоуренсио просто не смогли бы! Я обычный человек. Мой брат тоже. А Феола... это бывает очень и очень редко. Один шаман на двадцать — тридцать тысяч человек — уже много.

Ортисы успокоились окончательно. Понятно же, если такой расклад... вряд ли их внуки и даже правнуки будут шаманами. А то и вообще никогда не случится.

Да и пусть его.

И разговор пошел уже в более привычном ключе.

Приданое и остров. Доходы и связи. Родные и близкие.

И конечно, самое-самое главное! Как организовать свадьбу! Это должно быть не просто так, это должна быть шикарная свадьба! Первое событие года сразу после коронации...

Но это уже обсуждалось в более узком кругу. Между Алисией и ританой Ортис.

Шикарное платье, украшения, гости, прием... тут не бывает мелочей! Все очень-очень важно. Сегодня как раз начнем обсуждать, к осени все и готово будет. А то и к зиме. Тогда надо будет еще меха предусмотреть. Шубку или накидку. И сапожки...

Зимняя невеста — это тоже можно сделать красиво. Дайте только время...

* * *

— Кажется, беда идет с неожиданной стороны? — Эктор Ксарес вопросительно смотрел на брата.

Эмилио кивнул.

— Да, я не ожидал, что отец захочет сам жениться. Ты, полагаю, тоже.

— Ему уж на том счете демоны прогулы проставляют! Жениться, твою...! — прошипел любящий сынок.

— Не плюйся, — вытер лицо Эмилио.

— Потерпишь, — огрызнулся Эктор.

Не плюйся!

Он и рад бы, да вот беда! Зубы вылечить тоже хороших денег стоит. К магу не пойдешь, они столько берут — подумать страшно. А без мага... тоже деньги нужны, везде они нужны. А отец что-то не спешит раскошеливаться. И помирать тоже.

Теперь вот эта девка гулящая приблудилась! Еще этого им не хватало!

Ага, планы у отца! Жениться он не собирается! Что, тут идиоты есть?

Сначала отец к Альбе Риалон интерес проявляет, потом просит Розу с ней познакомиться, потом в дом приводит, потом платье заказывает за свой счет! Да не абы где — у Наранхо!

Там цены ломовые! Лошадь глянет — и подохнет!

Но ведь заказывает! И оплачивает, и срочно, и на похороны короля Альба их сопровождала. И на коронацию будет — вместе с сыном!

И как это назвать?!

А как это стерпеть?!

Не для того они столько лет жилы рвали, чтобы эта тварь пришла на готовенькое, и весь пирог в одну морду слопала! Ой, не для того! И терпели, и зубы стискивали, и ждали...

Думаете, легко им пришлось?

Лучше — не думайте! На каторге всяко проще! Долби породу, да и долби себе, а тут... поди, потерпи капризы властного и жестокого старика! У Эктора зубы сыплются, словно виноград переспевший, у Эмилио веко дергается и пальцы дрожат. Не от хорошей жизни!

— Я думал, что дети Хулио могут быть опасны, но такого не предвидел — сознался после небольшой паузы Эмилио. — Полагал, отцу уже женщины лет десять, как не нужны.

— Сам думал. Согласен, — кивнул Эктор. — Теперь давай думать, что делать.

— Есть варианты? Сам понимаешь, Альба — не причина, а следствие.

— В смысле?

— Ее уберем, так отец другую девку найдет. Думаешь, мало баб, которые за деньги не то, что под старика — под козла лягут?

О количестве продажных баб в столице Эктор имел представление достаточно смутное. За отсутствием денег. Но головой закивал с пониманием ситуации.

— Да, ты прав. Но тогда...

— Тогда...

Несколько секунд братья молчали. Эктор — старший, более тощий и подлысоватый, похожий на отца. Эмилио кругленький и румяный, с легкомысленными даже сейчас кудрями.

Страшно им было. Страшно произнести непоправимые слова, страшно произнести их первым страшно, страшно...

Эктор родился первым — и решился первым.

— Пока жив отец, опасность будет сохраняться. До самой его смерти...

— Да, до самой смерти, — эхом откликнулся Эмилио. — А ведь отец уже старенький. У него сердце... которое может и не выдержать ночи, проведенной рядом с красивой женщиной.

— Уверен?

— Есть специальные препараты... в крохотных дозах их подливают в борделях. Сам понимаешь, не у всех оно... того! Хорошо обстоит... стоит.

— А если в больших дозах?

— Тогда — все.

Мужчины переглянулись еще раз.

— Ты в бордель не собираешься? — поинтересовался у брата Эктор.

— Можем и вместе сходить.

Этого Эктору не хотелось. Но с другой стороны....

Братья? Увы, сейчас еще и сообщники. Эмилио не станет рисковать ради него и брать все на себя. Эктор тоже не стал бы.

Некоторые вещи они будут делать вместе.

Прости, папа, но все надо делать вовремя. Умирать — в том числе. А то ведь и помочь тебе можно...

* * *

Ее высочество Ленора сейчас находилась у матери.

Валялась на кровати, легкомысленно грызла засахаренные орехи (захотелось, вот!!!), болтала о всякой ерунде. Маргарита слушала ее с умилением.

Дочка рядом, дочка поняла, во имя чего все было сделано, дочка не сердится — что еще-то нужно?

Выдать дочку замуж. И в идеале — переехать к ней поближе. И крейсировать весь год между ней и сыном. И сына еще женить. И внуков дождаться, и побольше, побольше! Впрочем, сын что-то говорил уже на эту тему. Есть у него девушка на присмотре!

Вроде как невеста не самых благородных кровей... да и плевать!

Отец бы не разрешил, а Рита даже рыбачку примет! Лишь бы мальчик был счастлив!

Сомневаетесь? А зря!

Рита так натерпелась в своей жизни, что ради детей пошла бы на все! Она не была счастливой?! Так она будет — вместе со своими детьми! Будет! Вопреки всему и всем назло!

Пусть Лоренсо женится хоть на ком! Маргарита и поможет, и подскажет! И прикроет, если что! Детей она же прикрывала от двора? Сама в этом гадюшнике варилась, сама терпела и стискивала зубы, сама выслушивала отца и принимала проявления его самодурства!

Вот и сейчас — справится!

Прикроет детей!

И любого заставит закрыть рот!

Ленора выходит замуж за мага? Да замечательно! Детка, вы же не будете ребеночка растить в Академии? Давай подумаем, где вам дом купить? Может рядышком?

— Мам, дорого!

— Девочка моя, ты принцесса! И приданое у тебя есть! Какое — дорого?

— Ну...

— Твой жених тебя любит?

— Да, — в этом сомнений не было.

— Просто пропишем дом, как мой подарок на свадьбу, вот и все. Против этого вы возражать не станете?

— Не знаю. Мам, я поговорю с Альваресом.

— Может, вместе поговорим?

— Нет, сначала я са...ма...

Маргарита с ужасом наблюдала, как закатываются глаза ее дочери, как выцветает, теряет краски, ее лицо, как Ленора откидывается назад... она еще не видела своего ребенка в состоянии глубокого транса. Но это был именно он.

Ленора ощутила это именно, как далекие удары барабанов. Пока еще на самой границе восприятия.

Бам. Бам! БАМ!!!

Ко дворцу приближалось — НЕЧТО.

Некто.

Человек, безусловно. Это не спутаешь. Но человек... обычные люди проходят серым фоном. Маги словно светятся. А этот человек не просто сияет. От него или от нее волна расходится по округе. Да такая, что даже необученный маг почувствует, не то, что она!

Ленора понимала, что идет кто-то сильный. Очень сильный, сильнее, чем она, чем Альварес, может, в несколько раз сильнее. С миром ли он идет? Или с войной?

Ленора прислушалась, метнула вперед свою силу, словно копье — пока прощупать!

Кто ты?

Зачем ты здесь!?

И словно солнцем в ответ ударило.

Бывает такое, когда в разгар жаркого солнечного дня выходишь из аудитории на улицу — и тебя словно волной тепла и света окутывает. После древних камней, после сумрака аудитории, после сырости и легкого запаха плесени, с которым в Университете не могут справиться никакие маги.

Такой уютной и хорошей кажется солнечная аура! И поневоле улыбаешься.

Это не прямой ответ, нет. Но сразу ясно, что пришедший не враг. И зла не несет.

Здесь и сейчас такое не спрятать, любые воинственные намерения оставят свой след. Любые...

Можно лгать при встрече, лицом к лицу, глаза в глаза.

Нельзя лгать здесь и сейчас, когда встретились две души, две силы. Силы... Ленора не считала себя слабой и хрупкой, давно уже не считала. Она — одна из самых сильных огневичек. Да и Альвареса нежным мальчиком не назовешь, он был сильнее Леноры в несколько раз. Но то, что к ней приближалось...

Нет, там не было такой уж невероятной силы.

Может, даже в чем-то Ленора была сильнее. Или могла сильнее ударить огнем. Но это... к ней приближался не огонь

Хаотичный клубок, сплетение нитей всех цветов, все силы — тут и земля, и вода, и воздух, и огонь, и все они гармонично сплетены между собой, вопреки всем правилам Академии.

Стихия может быть только одна. Остальные рядом с ней не уживутся.

Альварес представал, как клубок огненно-красных нитей, Ленора знала и о себе, но тут... тут представлены все стихий, и все они находятся в равновесии, все они неотделимы друг от друга. Этот человек может воззвать и к огню, и к воде, равно. Хотя такого, вроде бы, и не бывает?

Или бывает, просто не обо всем знает Ленора?

Женщина напряглась, пытаясь задать вопрос. Хотя бы один. Коротенький.

— Кто ты?

— Я... иду. Я не причиню вреда! Встреть меня!

Девичий голос донесся словно из дальней дали. И Ленору просто выкинуло из транса.

— Нора!!! Ленора!!!

Мать трясла ее за плечи, пыталась привести в чувство.

Ленора поморгала глазами, осознавая себя уже не на тонком плане, а в комнате, в маминых покоях, полулежащей в кресле... и осознавая, что ей ничего не примерещилось. Оно приближается. И надо встретить этого человека.

— Мам... все хорошо... правда!

— ПРАВДА!? — взвилась Маргарита Мария. — Правда!? Ты как мертвая лежишь!!!

— Я... это транс.

— Транс?! Какой транс!? Что это вообще такое!? Зачем!?

И как тут объяснишь, чтобы быстро и мама поняла? А времени точно нет, ЭТО приближается! Почему ничего не чувствуют придворные маги?

Хотя после Карраско туда никого приличного не набирали. Да и вообще... магия — это ежедневная работа над собой и своей силой. При дворе это нереально. Понятно, они и не чувствуют.

Или это нечто приоткрылось только для Леноры?

Они знакомы?

Ответы ждут на улице.

— Мама, нам нужно выйти...

— Куда?!

— К нам кто-то едет. Кто-то очень сильный. И этого человека надо встретить.

Когда было нужно, Маргарита Мария соображала очень быстро.

— Маг? Враг?

— Нет. Я не стала бы драться, правда. Мам, я бы лучше сбежала. Это не человек... это человек, но он сильнее меня в разы. В десятки раз.

Маргарита Мария поежилась. Кто-то? Маг? Сильнее ее ребенка? А... туда точно надо идти?

— Нора, может быть, не надо? Пусть... пусть придворные маги...

— Они даже не почуяли эту силу. Ты же видишь...

— Вижу?

— Если бы хоть почувствовали, тут было бы невесть что. Мам, надо потом всех этих магов поменять и разогнать. Не понимаю, что они тут делают! Студентов из Академии набрать — и то пользы будет больше. Все, у меня нет времени! Я пошла! Побудь пока тут?

Маргарита Мария только головой покачала.

— Я с тобой.

— Зачем?

— У меня все же больше прав, чем у тебя, Нора. Мало ли, что понадобится! Меня послушают и слуги, и стражники. Тебя мало кто знает, а я принцесса, пусть даже и побывавшая замужем.

— Хорошо, мам. Идем...

Маргарита Мария крепко обняла дочь, и на секунду вот так застыла.

Даже на долю секунды.

Ленора не знает, что планирует ее мать. И не узнает никогда, разве только.... Если это враг — Маргарита Мария ничего не сможет сделать. Что она против мага?

Пустота.

Хотя — нет. Одно она сделать может.

Первый удар врага придется на нее. Один шанс она даст дочке и внуку. Хотя бы один шанс, одну лишнюю секунду. А за это и своей жизни не жалко.

* * *

Дарея, в силу своей внешности, не могла общаться с людьми нормально. Иначе она бы поняла, что ее предложение... нелогично. И это еще мягко сказано.

Вот просто — приходит в полицию человек.

Здравствуйте, я тут в курсе о готовящемся заговоре... давайте срочно принимать меры!

Что ответят полицейские?

Конечно-конечно, вы вот тут посидите, сейчас лекарь подъедут.

Потому как таких знающих — легион. Теория заговора — одно из самых распространенных психических заболеваний. Кто там заговаривается, на какую тему — неважно! У кого-то мединцы хотят мир уничтожить, у кого-то муравьи мечтают вырасти размером с человека и всех сожрать — неважно!

Лекари всем помогут! У них работа такая!

Конечно, Лидия многое ей рассказывала, и Эллора делилась подробностями, но в чем-то Дарея просто оставалась ребенком. Всех тонкостей человеческих взаимоотношений не поймешь, пока не поваришься в этом котле, пока сам не поговоришь с людьми, не поработаешь...

Дарея просто не понимала, почему так нельзя?

Почему нельзя прийти в полицию, почему ее не услышат, почему никто и ничего не станет делать.

А правда — почему?

Все же логично, если ты знаешь о готовящихся проблемах, их надо предотвратить.

Врет? Но она же не врет! Почему ей не верят?! Просто — почему!?

Крис мог бы ей кое-что поведать, но тоже предпочитал промолчать. Зачем? Он половину объяснить просто не может, вот и ни к чему. Дарее не нужны такие сложности.

А ему нужно понять, как действовать.

Заговор существует, мединцы тоже, покушение на короля надо предотвратить... но — как!? КАК, во имя Творца!?

Как бы ему пробиться хоть к кому, обладающему властью? У Криса ни денег, ни связей, ни власти, ни знакомых — ничего! Вообще ничего! Разве что фатальная невезучесть! И на его плечах повисло ТАКОЕ! Страшно же!

А действовать надо, никто и ничего за него не сделает!

Вот оно, здание полиции.

Вот охранник у входа.

И к кому обратиться? К нему? А там, за городом, ждет Дарея... ждет, переживает, нервничает.... Почему-то Крису и в голову не приходило, что она может его обманывать.

Не выглядела чешуйчатая девушка вруньей. Особенно когда жаловалась на своего парня.

Выглядела расстроенной, усталой, измученной, но не лгуньей. Это ведь тоже видно, если кто видеть хочет. Крису часто врали, он-то знал. Дарея не лгала, он не лжет, осталось донести это до кого-то высокопоставленного и добиться конкретных действий.

Ей-ей, Землю повернуть проще, да она и сама вертится! А тут... как все сложно! Что делать-то? Попробовать в полицию хоть зайти?

Парень огляделся, подумал... шагнул вперед — и в него кто-то врезался.

— Ой!

— Смотри, куда идешь!

Пабло с утра был не в настроении. И почему бы? Странно даже!

Но на службу явился. А что ему — убегать? Между прочим, место хорошее, деньги капают, чего уходить? Некромант недоволен? А он тут не главное начальство... может, Пабло просто от морга в другое место переведут? И будет всем хорошо...

А тут этот оборванец....

— Простите, синьор!

— Простите!? — вскипел Пабло. — да ты смотри под ноги! Ты тут вообще что делаешь, крыса корабельная!? Только мостовые пачкаешь!

Крис едва не застонал. Вот, сейчас его погонят отсюда, вид-то у него и правда, не того, чтобы очень... и как потом возвращаться? И что он Дарее скажет?

Еще бы пара минут, и Пабло пинками прогнал парня от здания полиции. Но вот этой пары минут и не хватило. Может быть, повезло Крису.

А может, не повезло Пабло? Кто ж теперь скажет? Но... на него налетел Хавьер.

Треси сегодня с ним не пошла на работу, а кушать хочется. Вот и выскочил жуткий некрос в обеденный перерыв за пирожками. И, возвращаясь обратно, обнаружил интересную сцену.

Как Пабло гонит кого-то от морга.

Ну тут бы Хавьер вступился за человека просто из врожденной вредности. За любого человека, которого будет гонять и ругать этот конкретный охранник. Вообще — любого. И почему ему так Пабло не нравился? Наверное, что-то личное...

— Рот закрыл. И пошел писать заявление на увольнение.

Пабло сначала хлопнул глазами. Но рот не закрыл. Видимо, разгон уже набрал, сложно остановиться было...

— Тан некромант, вы это... здесь не то... я вам не этот, который...

Хавьер и слушать дальше не стал. Вот еще, время на каждого дурака тратить? Есть проступок? Отлично, напишем докладную, этого хватит для увольнения. А если у парня веская причина ломиться в полицию — тем более. Не похож этот юноша на человека, который часто прибегает к помощи правосудия. А вот на человека, у которого беда случилась, серьезная беда — так даже очень похож.

— Значит, уволят вечером. Брысь с глаз моих, — цыкнул Хавьер в сторону Пабло. — У тебя какое дело, моряк?

Крис долго и не думал. Вряд ли его в мэру подпустят, или там, к начальнику полиции. А тут маг, некромант, и выслушать его готов, и охранника прогнал — чего еще ждать-то? Разговаривать надо!

— Вот, тан некромант.

И разжал протянутую руку.

На ладони моряка блеснула чешуя Дареи.

Перед тем, как отправиться в город, Дарея оторвала Крису несколько чешуек со своего щупальца. Получилась рана.... Больно, конечно! С вас бы кусок кожи по-живому срезать!

Но и выбора никакого не было!

Уж до простой мысли дошли и Крис, и Дарея. Вот является невесть кто, неизвестно откуда — и что? Ему так сразу и поверят? Сам бы Крис точно не поверил... остается только хоть какое доказательство предъявить. Дохлого мединца?

Так их взять неоткуда. И не согласилась бы Дарея убивать своих собратьев.

Оторвать у себя щупальце? Такое она тоже сделать не могла, это как руку себе отрубить. Оно потом вырастет, но это потом, потом... сейчас-то больно! А если придется действовать? Куда-то бежать, плыть, драться? Рана помешает.

Оставалась только чешуя.

Дарее все равно было больно, но других доказательств у них не было.

Вот эту чешую Крис и показал на грязной ладони. Хавьер долго не раздумывал. Что-что, а это он мог опознать за перестрел.

Чешуя мединца? На ладони у человека?

Как минимум, его надо выслушать!

— Идем со мной. О таком на улице не говорят.

Что-то пробулькал Пабло, но на него уже никто не обращал внимания. И на злобу, которая горела в его глазах — тоже.

Крис послушно проследовал за Хавьером в морг. Некромант выглядел достаточно страшным, но после мединцев моряка даже не подмораживало в его присутствии. Чего уж там... некромант его убивать не собирается. А мединцы хотели...

И путешествие под водой тоже...

В морге Хавьер бросил сверток с пирожками на стол, кивнул Крису.

— Кофе будешь? Или чего покрепче?

Покрепче хотелось. Но мало ли что дальше будет? Так что Крис мужественно качнул головой.

— Нельзя пока, тан...

— Карраско. Некромант.

— Нельзя мне, тан. Видите чешую? Это мединцы...

— Вижу. И даже, что она свежая. Ты кого-то из них убил?

— Нет, тан Карраско. Наоборот, мне помогли убежать от них...

— Подробнее, — попросил Хавьер, не отвлекаясь от кофе. Та еще зраза, только отвернись — убежит! А ты потом оттирай горелку! Не-не, так некромант не соглашался.

Вот, сейчас пенка поднимется, можно будет и отвлечься. Хотя у Треси тот же кофе получается намного вкуснее...

При мысли о невесте некромант улыбнулся.

И тут же вернулся к делу.

— Тебя похитили? Или что?

— Корабль наш потопили, — принялся рассказывать Крис.

Хорошим рассказчиком его назвать было нельзя, мужчина запинался, возвращался к одним и тем же событиям, повторялся, ругался, вставлял ругательства... Хавьер это терпел. Потому что понял, что речь идет о важном деле.

Гнездо мединцев.

И Дарея Бенитес.

— Дарея Лидия?

— Да, она так себя называла.

— И Рамон?

— Рамон Амадо Бустос. Я точно помню.

И откуда было о таком знать моряку? Конечно, может это и ловушка, но вряд ли. Уж настолько-то Хавьер в людях разбирается! Видно же, что моряк этот простой, как два медяка, что вляпался он в заварушку, а вот что дальше-то делать, и не подозревает.

А еще...

— Ты знаешь, что на тебе проклятие?

— На мне? Че-го?

— Невезения. Такое, мелкое...

— Ни... себе, мелкое?!

— Жизнь тебе изгадить оно вполне способно.

Крис и не сомневался. Собственно, уже. С детства гадило. Почему он не знал? Да кто ж о таком скажет? Это к магу надо попасть, а магов не так много, некромантов и вообще.... Вы их много в трущобах видели?

Вот и Крис не видел.

А жаль.

— Тан... и что теперь с этим делать?

Хавьер задумался, но ненадолго. Телефонировал Вальдесу, уточнил кое-что, и кивнул Крису.

— Иди сюда.

— Эээээ...?

Не то, чтобы Крис боялся. Он просто... некромант же! Кто его знает, чего там в темную голову придет? Может, ему жертва нужна? А что? Знаете, какие истории про них рассказывают? Вот и не надо вам такого знать, спать лучше будете!

— Иди-иди, с тобой сейчас даже рядом стоять — дело сомнительное. Сам не вляпаешься, так других подведешь.

— А с этим можно... того? Чтобы проблем не было? Разобраться, или еще как?

— Жить с этим не советую. Когда все закончится, придешь ко мне. Разберемся...

— К-как?

— Проводится ритуал, проклятие отправляется к тому, кто его наложил, и живо спокойно, хоть до ста лет. И с тобой ничего не будет, не переживай. А пока...

На шею Крису легла цепочка с небольшим белым кулоном. Щадя бедолагу, Хавьер не стал говорить, что это человеческая кость. Один из его первых опытов, как раз против вот таких проклятий...

Не то, чтобы они были серьезными или особенно прилипчивыми. Но пакостными, мелкими и трудно снимаемыми. А еще так проклясть может даже склочная соседка. Тут лишь бы ляпнуть от души — и приклеится. Иногда к виновнику, иногда на ребенка переползет.

Хавьер сам сколько видел...

— А оно не...

— За пару-тройку дней ничего с тобой не случится. А потом я с тебя проклятие сниму, и все будет в порядке. Поехали.

— К-куда, тан?

— В королевский дворец.

Крис как рот открыл, так его и закрыть забыл. Так и в мобиле ехал, молча и с открытым ртом.

Хавьер не возражал. Пусть хоть как, лишь бы помогло. Лишь бы разобрались с планами мединцев вовремя. А то у него планы, ему жениться хочется, некогда ему с этими чешуйчатыми гадами возиться!

* * *

— Нас встретят, — Феола выглядела подозрительно довольной.

В отличие от Леноры, она не выглядела потерявшей сознание. Сидела в мобиле спокойно, разве что глаза прикрыла.

И несправедлива была Ленора к придворным магам. Феола просто искала именно ее. Именно принцессу, которую видела на площади. К ней и тянулись все ниточки.

А маги...

А что они могут почувствовать?

Феола ведь не маг, как таковая. Ее собственная сила — невелика. Может, рану вылечит. Может, молодость чуток продлит. Но не больше.

То, что увидела Ленора, не было силой самой Феолы. Просто шаман — часть окружающего мира. Понадобится ей сила воды — вода поделится. Сила земли? И земля радостно раскроет для нее свои ладони. Шаман ведь не так силен, это особенность его силы.

Маг гнет мир под себя, преодолевает его, ломает. И чем больше его сила, тем страшнее его влияние.

А шаману не надо влиять. Ему или ей достаточно просто попросить. Поговорить, объяснить — и если его действия несут пользу для мира, ему помогут. И ответят

Зачем для такого невероятная сила?

Правильно, незачем. Но кто в Астилии видел шаманов? Давно уже их не рождалось на этой земле...

Мобиль остановился у ворот дворца, Амадо вышел сам, но помочь Феоле не успел. Серхио оказался быстрее, да и ближе ему было — не обходить вокруг мобиля.

И у ворот ждали две женщины.

Мать и дочь, явно.

Мать постарше, со следами былой красоты, вся в лиловом и сером, лицо строгое и решительное.

Вторая — симпатичная брюнеточка с золотистыми искорками в глазах. Смотрит с любопытством, но тоже явно готова... к чему? К нападению?

Феола шагнула вперед. И протянула перед собой раскрытые ладони.

— Я пришла с миром.

Ленора тоже сделала шаг вперед.

— ТЫ!?

Сказано это было с таким удивлением, словно вместо Феолы на мостовой стоял семиголовый зеленый дракон. Еще и хвостиком так кокетливо помахивал. И неудивительно.

Ленора ожидала... да чего угодно! Архимага, к примеру! Седого и с посохом. Или того же дракона — неудивительно. Но явно не рыжую девчонку младше нее самой на несколько лет.

Откуда такая сила в таком возрасте?!

Вслух Ленора этого не сказала, понятно.

— Ты кто?

— Мое имя Феола Амадина Ксарес. А то, что ты видишь легко объяснимо. Я — шаман.

Еще бы Леноре это что-то объяснило! Не сталкивалась она раньше с шаманами, никак, нигде! И в Университете такому не учили! И... делать-то с ней что? Что дальше?

Феола поняла затруднения принцессы.

— Если я дам слово не вредить тебе, твоей матери, брату и ребенку, мы сможем поговорить под крышей? Не здесь, у всех на виду?

— Моему мужу?

— Ты пока не замужем. Отцу ребенка, но мне кажется, что его тут нет? Я бы увидела такую силу? — пожала плечами Феола.

— Ты и это видишь?

— Я — шаман. Чтобы тебе было понятно, я обязана это видеть. Равно как и многое другое. К примеру, у твоей матери давно и прочно болит желудок. И если она в ближайшее время не займется своим здоровьем, ты ее потеряешь.

— Ой...

Маргарита Мария поверила как-то сразу.

Желудок действительно болел, иногда до слез. Так, что она в рот взять ничего не могла. Ее по нескольку дней тошнило, рвало, она едва могла воду с лимоном пить, и то по чуть-чуть. Но... откуда об этом может знать рыжая девушка?

— Причина вашей боли мертва. Но изменения пошли дальше, — Феола приглядывалась к женщине. — Могу я полечить, можете потом к другому магу обратиться. Там работы ненадолго, но болезнь надо задавить в зародыше сейчас. Пока еще есть возможность.

— Вот сейчас и полечишь, — приняла решения Ленора. — Идем. Заодно и поговорим.

— Тогда сразу... позвольте представить вам. Тан Карлос Мануэль Кампос, тан Серхио Мария Вальдес, тан Амадо Эрнесто Риалон, скромный брат Анхель... епископ Тадео пытался получить аудиенцию у его высочества, но ничего не вышло. Может быть, мы и его тоже пригласим?

Ленора подумала пару секунд. А потом тряхнула головой, окончательно уничтожая сложную прическу, на которую с утра служанки полчаса потратили.

— Сначала моя мать. Потом все остальное. Вы же не просто так здесь? Обещаю, я помогу, чем смогу. Но — потом.

Феола кивнула.

Сила Леноры была такова, что болезни она... не то, чтобы не видела. Огневики это могут. Да любой маг может заметить непорядок в ауре. Но вот правильно распознать его, поставить диагноз, вылечить... это другое, совсем другое.

Вот Феола могла все это сделать. Не всегда, но в данном случае — спокойно. И полечить могла.

Тоже — не всегда, не везде, не каждого. Есть свои оговорочки и у ее силы.

Вот в данном случае — что? Жил человек против воли, против силы, жил под постоянным гнетом, вот и начало ломаться, рваться там, где тоньше, где больнее... еще бы пару-тройку лет женщину так подавили, и сломалась бы окончательно. Убила бы себя. Нет, не самоубийство, просто болезнь бы ее съела. Ей бы уехать, да к детям, да куда-то в провинцию... и было бы принцессе счастье. Но — вот. Не получалось. Отец бы ее никогда не отпустил.

Сейчас его нет, и Феола просто подтолкнет ее организм. И он сам преотлично правится с болезнью. Лучшие врачи — спокойствие, счастье, ну и немного, совсем немного силы. Чтобы началось выздоровление. Дальше-то оно и само отлично пойдет.

А есть и другое. Вот ее отца-короля Феола лечить бы ни от чего не взялась. Потому что он от других подпитывался. Сосал жизненные силы, словно вампир... для такого лучшее лекарство — это смерть. Авось, в следующей жизни кем-то поприличнее родится.

Неправильно?

А вот так... сила шамана такова. Не ломать, не гнуть под себя, а восстанавливать естественное течение сил. И убирать таких клопов-паразитов, в том числе.

Повезло старому королю, что он с Феолой не встретился. И с Адэхи. Но то его величество Аурелио Августин умер бы раньше, умер болезненно и страшно. Потому что все его зло шаманы бы ему вернули. Может, и хотели бы закон обойти, да не смогли бы.

Природа силы такая. Шаманская... себя не сломаешь.

Это Феола и объясняла Леноре, пока они шли по коридорам в покои ее высочества. А что? Не мединцы же, вполне нейтральная тема, идут две девушки, про магию разговаривают. Бывает...

Только вот Леноре этого хватило.

И уже в покоях матери, тщательно заперев верь, и проверив — нет никого? Нет, никого рядом нет... она решилась.

— Король не своей смертью умер. Его кто-то отравил.

Тан Кампос аж за сердце схватился. Амадо присвистнул, в нарушение всех правил этикета. Захлопал глазами Вальдес, помянул демона брат Анхель. И только Феола осталась невозмутима. Она как раз правила потоки сил ее высочества Маргариты Марии, куда тут отвлекаться?

Убили короля?

Да и демон с ним! Судя по результату его действий, надо было еще бы и помучить! Так что...

Феола и не отвлекалась, пока потоки сил Маргариты Марии не пришли в равновесие. Ленора, которая наблюдала за этим действием, только головой покачала.

— Вижу, но повторить, наверное, не смогу.

— Кто на что учился, — Феола насмешливо фыркнула. — Я тоже огненными шарами швыряться не стану.

— Но сможешь.

— Смогу. Но не стану.

Ленора пожала плечами. и все-таки не удержалась.

— А к нам в Академию не хочешь приехать? На пару лекций?

— Еще скажи — подопытным материалом, — фыркнула Феола.

Как-то сразу и моментально девушки перешли 'на ты'. Впрочем, какие титулы среди магов? Ленора так привыкла, а Феоле, с ее островным воспитанием, и того было проще.

— Сразу подопытным?

— Может, недельку маги и потерпят, а потом я их число поубавлю, — Феола, не спрашивая, плеснула себе воды в высокий бокал, и выпила залпом. — Уффф.... Каждый раз пить хочется. Адэхи говорит, к сорока годам пройдет, но это ж когда еще будет!

— Адэхи?

— Индеец. Шаман. Мой наставник. Это сейчас не столь важно... за епископом еще не послали?

В дверь постучали.

Ленора фыркнула.

— За епископом я не посылала. Но думаю, тот, кто пришел, нам тоже пригодится.

— Что случилось, кузина?

Его высочество Бернардо встревожился. Ленора почти потребовала бежать к ней... да что такое?! Что могло произойти!?

А вот...

Такого собрания он не ждал. Но...

— Тан Кампос, ваше высокопреосвященство, таны... эээ...

Ленора быстро представила присутствующих, оставив Феолу под конец.

— Ритана Феола Амадина Ксарес. Шаман.

— Шаман?

Бернардо даже рот открыл. Шаман... разве они так выглядят? Стоит перед ним какая-то девчонка, смотрит веселыми глазами... где в ней величественность? Где серьезность?

Да в страшном сне не подумается, что это — шаман! Но Ленора же врать не станет? Правда?

Или станет?

— Ленора? Что-то серьезное случилось?

— Вы позволите, ваше высочество... ваше высочество, ваше высочество...

Епископ кланялся по очереди присутствующим членам королевской семьи, в порядке старшинства. Ее высочество Маргарита Мария позволила поцеловать ручку — и в свою очередь прикоснулась губами к епископскому кольцу.

— Благословите, отче...

Бернардо это ничуть не успокоило. Наоборот...

— Мне доложили, что вы, ваше высокопреосвященство, хотели поговорить с моим отцом. Но он отказался вас принять.

— Да, ваше высочество.

— И вот вы здесь?

— И я прошу вас, ваше высочество, выслушать тана Кампоса. Он изложит ситуацию лучше, чем я, недостойный.

Феола поглядела на епископа, нахмурилась, и недолго думая, потянула его к креслу.

— Простите. Если сейчас этим не заняться, епископ у нас не пару дней сляжет. А некогда.

— Я не...

— Вы переволновались, устали, и сердце у вас бьется в два раза чаще. А лекарство вы сегодня уже пили. Спорить будете? — огрызнулась Феола.

После обучения у Адэхи, для нее это все было, словно открытая книга.

Опять же, она могла помочь. Здесь и сейчас епископ страдал не за себя, а для общего дела. Вот и получалось, что его вылечить на благо. Страдал бы во имя блуда или там, убийства, Феола бы и пальцем не шевельнула.

— Вот так, сейчас потоки стабилизируем...

Ленора бы с удовольствием поглядела на происходящее, как маг, но куда там! Тан Кампос принялся рассказывать — и у девушки волосы дыбом встали.

Короля отравили?

Да это еще ерунда! Вообще, считай, игрушки на опушке! А вот тут... тут все намного серьезнее.

Бернардо хоть часть истории знал, с продолжением. А Ленора вообще ни о чем таком и не догадывалась. Прекрасно жила себе в Академии.

А ведь случись что...

Огонь и вода — антагонисты. Но именно потому огневиков и не бросят против водников. Бессмысленно, силы просто нивелируются. Лучше выпустить на них магов земли или воздуха. А еще лучше... что уж там! Феолу бы на них! Шаманов — и побольше!

Бернардо слушал молча, не перебивая, потом, когда тан Кампос замолчал, принялся задавать уточняющие вопросы. Немного, впрочем. Основное тан рассказал, а мелочи сейчас погоды не сделают.

— Тан, поступки моего отца не обсуждаются. Давайте решим, что мы сможем сделать для избавления от этой угрозы.

Присутствующие мысленно поставили Бернардо большой плюсик.

Действительно, есть ли смысл ругаться? Надо что-то делать. Надо разбираться с проблемой, а не возмущаться отношением к ней отца. Хоселиус Аурелио именно такой, каким его сделал Аурелио Августин.

Да, слабый, да, зависимый, да, непостоянный и легко переключающийся! И что теперь?

Убивать его за это?

Вот еще не хватало! Мединцев вам мало, что ли? И так кучу народа переубивали! Пусть живет, а Бернардо присмотрит, и за отцом, и за государством. Сложно?

А вот не дошел еще парень до той степени сволочизма, когда люди готовы всем пожертвовать ради власти. И отцом, и матерью, и детьми своими... всякое бывало в истории. Бернардо будет защищаться сам, будет защищать отца, и сейчас для этого нужно... что, собственно, нужно?

Второе заседание военного совета можно было считать стихийно открытым.

— Мы не знаем практически ничего про мединцев, — вздохнул Амадо. — То есть я знаю, что у них был запасной план, но в чем он состоит? Об этом знают только те, кто собирается его воплощать.

— И от чего вы предлагаете защищаться?

— От всего.

— Перенести коронацию? — вслух подумал Бернардо.

— Вряд ли это поможет, — честно сказал епископ. — Понимаете, им же нужен был не король, как таковой. Окажется Хоселиус Аурелио жертвой — хорошо. Нет? Им и так неплохо будет, если их демоница вернется в мир.

— Не вернется, — скрипнула зубами Феола. — Твар-ри!

— Скажи, Адэхи... твой учитель, не сможет узнать о запасном плане?

Феола качнула головой.

— Вряд ли. Он не может читать чужие мысли, он не провидец и не пророк. Он знает, что рисунок мира здесь нарушен, что его зовут, призывают на помощь... не более того.

— Но он сможет помочь?

— Смотря чем, — Феола развела руками. — Адэхи не смог бы предотвратить взрывы, он сможет только перенаправить силу в другую сторону, чтобы скорлупа мира не треснула.

— То есть нам с того никакой пользы. Нас-то все равно убьют.

— Боюсь, что так. Шаманы не всесильны, иначе индейцам не пришлось бы уходить из этого мира, платя своей кровью.

— Может, шаманы и не всесильны, но магия провидцев есть именно у них?

Феола сдвинула брови.

— Похоже, мне и правда придется ехать в вашу Академию. Если это все, что вы знаете про индейцев... это невежество.

Ленора сверкнула глазами. Она бы ответила, и достаточно резко, но Амадо оказался первым.

— Даже я знаю мало, хотя индейцев я изучал долго. Очень долго. Остались только сказки...

Феола чуть смягчилась и тряхнула головой.

— Магия предсказаний — это не записная книжка. Там не сказано — в пять часов прозвенит будильник, в шесть от этого вылупятся птенцы в гнезде, в семь утра одного из них съест ласка... так не бывает. Это не жесткое расписание, а скорее, вводные — и итог. Но не жесткая роспись действий по минутам. Так не бывает. Сейчас у нас есть исходные данные — в нашем мире остались мединцы. Итог — они могут погубить мир, примерно в эти дни. Как и что — предсказание вряд ли учтет. Когда-то у нас... у индейцев были настоящие пророчицы и пророки, но те времена прошли. Шаманы редки, но настоящие провидцы встречаются в десять, двадцать раз реже.

— Извини, — покаялась Ленора. — я не знала. В нашей магии такого нет. Разве что в Церкви знают больше?

Епископ Тадео, которому стало намного легче после вмешательства Феолы, укоризненно покачал головой.

— Механизм предвидения у святых, у пророков — иной. Их знания исходят от Творца, а знания провидцев немного из другого источника, верно же?

— Они не проводники воли демонов, — обиделась на епископа Феола.

— Конечно, нет! — взмахнул рукой брат Анхель. — Они, скорее, читают изменения в окружающем мире, верно?

— Эфирные потоки... да, часто — так. Они не видят — ВСЕ. Они видят, к чему может привести то или иное течение русла. Все верно, это — другое. Пророку никто не диктует, он просто видит, к чему может привести то или иное начало. Но любое пророчество можно изменить!

— Вот и давайте думать о конкретных вещах,, а не о пророках небесных, — припечатал Бернардо. — Итак, что мы можем сделать?

Но прежде, чем ему ответили — Творец его знает, в комнату постучали. Хавьер Карраско остановился на пороге, а за спиной некроманта маячил мужчина в каких-то лохмотьях.

— Простите, что потревожил, — вежливо извинился некромант. — У меня не было другого выхода.

— Крис? — удивился Амадо. — Ты?

— Я. И у меня срочные новости. О мединцах.

Первым опомнился епископ Тадео. Вот что значит — должность.

— Кто после этого откажется признать всемогущество Творца?

Промолчали — все. Дружно.

Глава 2

Лично себя Слизень считал вполне умным и удачливым бизнесменом.

А что такого?

Более того, он искренне считал себя человеком, который дарит другим лучшую жизнь! Разве нет?

Вот, к примеру, приезжает в город девчонка из деревни. Думаете, ее тут ждут? Да тут таких, с горящими глазами и надеждами на счастливую жизнь — половина города. Ага, и на каждой из них принц женится.

Сразу и по два раза!

Хоть на пальцах бы посчитали, число холостых принцев — и число прибывающих в столицу идиоток. Разве что гарем завести, но и тогда принц не справится. Нереально такое! Эта.... Теория вероятности!

Слизень грамотный, он в свое время даже школу закончил, вот!

Потому и дело свое поставил на широкую ногу.

На него много кто работает. В поездах, в том числе, на вокзалах... выходит девчонка из поезда — и совершенно случайно налетает на милую старушку. Которая подворачивает ногу и не может идти.

Дальше?

Дорогая девочка, пожалуйста, проводи меня, выпей со мной чая — и в результате девчонка оказывается в борделе. А там разве ей работа?

Полоть-сажать-копать не надо, шить-стирать-гладить тоже не надо, лежи себе, ноги раздвинув, да деньги собирай! Красота!

Где б она еще такую работу нашла? И все благодаря Слизню!

Схем таких много, но ведь что в них главное? Правильно, Слизень помогает женщинам устроить свою судьбу, и это хорошо.

А с позапрошлого года, как он начал корабли с рабынями в Форсманскую империю гонять, вообще райское время настало! Там-то бабы нужны!

Там у каждого мужика по нескольку баб, а им же служанки нужны, рабыни, всякое такое... считай, он деревенским дурам жизнь устраивает! Когда б они сами такую работу нашли? Да никогда! А если какой посчастливится под хозяина лечь, так и вообще шикарно получится! Что они — не за этим в столицу едут?

За этим самым, просто не признаются!

Романтика, любовь-морковь... что ж вы дома-то ту морковь не растили, вешаясь на шею соседским парням? Не хотелось?

Вы все такие-растакие, потрясающие и красотки, а это обычные деревенские пентюхи, которые вас недостойны? Ну вот и получите!

Что, не нравится? А какая разница?

Слизень ее в упор не видел!

Ты хотела продавать свое тело? Ты это и делаешь! Ах, одному мужчине, а не всем подряд? Что ж, в Форсманской империи у тебя будет один хозяин.

Ты хотела так продаваться, чтобы быть главной?

Извини, так это не работает.

Слизень вообще не любил женщин. Не за что было.

Мать он даже не знал, вырос он как раз при публичном доме, и налюбовался вдосталь. От души. Что может делать мальчишка в публичном доме?

А, много чего. От уборки, до.... Да, у всех разные вкусы. И такие тоже встречаются. Правда, Слизень был слишком некрасив, так что в этом смысле его не трогали. Но бед он хлебнул полной ложкой. И теперь считал справедливым наживаться на тех, кому было на него плевать.

Вы едете в столицу, ничего не зная о ней. Не зная о ее изнанке. Не думая ни о чем, и ни о ком.

Ваша голова плотно забита розовыми лепестками, мозги там не помещаются. Где уж идиоткам подумать, что между принцем и посудомойкой никогда не будет любви. Страсть — будет. Но потом страсть прогорит, и останутся только угольки. У некоторых золотые, но у большинства самые обыкновенные, от которых толку ноль. Так что...

Слизекнь жил, как будто это было его последним днем. Рвал, хватал, драл... может, потом,. Спустя лет пять или десять, он и сам уедет в Форсманскую империю? А что такого?

Деньги у него есть, а там можно будет купить себе домик с виноградом и жить спокойно. Жениться? Завести детей?

Да никогда!

Насмотрелся он на этих хищных тварей! И на баб, и на ребятишек, если что... ему такого не нужно! Он будет жить только для себя! А если понадобится, он и в бордель сходит, не переломится. Попользуется, да и пойдет...

Сейчас, вот, он товар перед отправкой пробует. Не каждый, понятно.

Если какую дешевку из деревни, которая по сеновалам уже с десятком парней перевалялась, это можно. Только надо позаботиться, чтобы чего не подцепить. Да-да, вы думали, от любви только подарки бывают?

Нет, дурные болезни и дети встречаются намного чаще.

Но ладно, это-то неважно. А вот есть и другой товарец, вроде того, что Крыс подогнал!

Чистокровный!

Породистый!

Ританы! Даже две! Видел их Слизень, хоть и издаля, одна светленькая, такая, фигуристая, ух, сам бы того, вторая рыженькая. На его вкус похуже, но и на таких любители найдутся, особенно в Форсманской империи. Там-то у всех волосы черные, в основном.

Там и рыжих любят, и светленьких... вот, жалко, конечно, но попробовать никого из ритан не выйдет. За нетронутых больше заплатят!

А и ладно!

Баб на свете много, а вот денег много не бывает, это уж всяко! И кстати говоря, что хорошо, так искать их, считай, и не будут. И братика их хорошо бы прихватить. В Форсмане такие тоже ценятся. Как рабы, да...

У всех ведь разные вкусы, молодой и красивый раб стоит дорого. Очень дорого...

А что уж с ним там делать будут... захотят — для утех оставят, захотят — оскопят, да и при гареме будет, захотят — на галеры продадут или вообще засекут насмерть, да какая Слизню разница!

Он купец, а не исповедник, его не волнует, что там потом и с кем будет! Это не его дело!

Самое приятное — что?

Конечно, деньги. Но еще и безопасность. Кто будет искать этих троих?

Да никто!

Живя в столице, поневоле узнаЁшь об одном, о другом, в том числе и о Ксаресах Слизень слышал. Старик там... конечно, лет тридцать назад он был о-го-го, а сейчас старик и есть. Побегает денек, да и сляжет, а там и на тот свет уберется.

Старшие сыновья и дочка там начнут наследство делить, а младший, который в Колониях... так пока он еще из Колоний приедет, пока что накопает... если вообще накопает!

Не, тут тоже можно не бояться.

Знай 'порядочный купец' о том, что Феола маг, да еще шаман, он бы, конечно, и сам не полез, и Анхелю что-нибудь ценное оторвал. Но не знал же!

Откуда бы?

Лоуренсио старался о таком молчать, Алисия тоже. Феоле и в голову не пришло бы откровенничать с Анхелем, для нее это было, как с мокрицей разговаривать. А понаблюдать, что-то выяснить...

Времени не было.

Слишком уж разозлился Анхель Толедо.

Слишком сильно его сначала Феола зацепила, издеваясь, иначе не скажешь, наотмашь, а потом и Алисия. Хоть бы кого другого предпочла, не так бы обидно, но Ортис!

ОРТИС!!!

Так что всей информацией не владели ни Анхель, ни Слизень. А время шло к вечеру, и люди готовились, и в порту стоял корабль, готовый принять на борт троих человек, и надежно их спрятать в потайных отсеках...

Время шло.

* * *

— Мам, ты уверена?

Альба поигрывала веером и смотрела на сына.

— Детка, а ты хочешь и дальше жить так, как сейчас? Только на папину зарплату, откровенно... небольшую? Считать каждую монету, не иметь того, что пристало тебе по праву рождения, не быть представленным ко двору — денег не хватит. Не завести свой мобиль, не одеться, как подобает... да много чего — не! Твой отец просто не может все это обеспечить! Я нашла способ. Но если не хочешь...

— Хочу. В смысле, жить на медяки не хочу. Но ведь это не от меня зависит?

Предложение матери Карлос выслушал без особого удивления.

Сам искал, сам думал, сам прикидывал возможности. Матери что-то интересненькое попалось раньше? Да и великолепно!

Конечно, как порядочный сын, он поделится с матерью. Это будет и хорошо, и правильно... и наверняка, мать подстрахуется, чтобы ее не выкинули на обочину.

Но...

— Мам, в нашем разговоре есть еще одна сторона. Разве нет?

— Есть, — кивнула Альба, отлично знавшая, о ком говорит Карлос.

— Она согласится?

— Малыш, а ты бы отказался от таких денег? Нищая девчонка, из колоний — и Состояние?

— Я бы не отказался, но бабы... прости, мам...

Альба задумалась, и кивнула.

— Да, пожалуй.

Вспомнить себя, вспомнить Эудженио Валерансу, вспомнить молодость... а некоторые (не будем показывать пальцами на некромантов, они и откусить могут) и сейчас себя не намного умнее ведут.

— Сыночек, ты у меня такой умница!

— Мам, а все же? — не поддался на лесть Карлос.

Оно конечно, предложение весьма заманчивое, но осуществляться оно должно только по доброй воле. А если кто заартачится, считай, вся его сытая и обеспеченная жизнь насмарку!

— Я поговорю с Патрисио. Чтобы мы и это предусмотрели.

— Поговори, пожалуйста. Предварительно, я согласен, но тут не все от меня зависит.

Альба только вздохнула.

Да, к сожалению.

Если бы речь шла только о Карлосе, или только о ней — там бы и речи не было. Но посторонние люди, которых она даже не видела... нет-нет, сыночек полностью прав. Надо предусмотреть все.

И Альба, притянув к себе сына, крепко поцеловала его в лоб.

— Поговорю. Ты заслуживаешь большего — и получишь все, чего достоин. Обещаю, сынок!

— Мам, ты у меня замечательная. А завтра, на коронации...

— Да, Патрисио пригласил нас обоих. На похороны короля я тебя пригласить не могла, тебя не было дома...

— Друзья позвали. Мы все с крыши видели.

— С крыши! Творец... ты должен! Ты имеешь полное право присутствовать, в первых рядах! Ты — тан! Чистокровный, по рождению!

Карлос только вздохнул.

Да, тан.

Хотя на тему чистокровности и рождения уж не мамочке бы ротик открывать. С ее предками-купцами. А у отца и того веселее, первое поколение, считай. Нувориши...

В любом случае, чего стоит то происхождение без денег и связей?

Тьфу — да и только!

Вслух он ничего не сказал, но Альба и сама не была дурой.

— Мы сейчас идем в ателье, заказывать достойную одежду, а завтра поедем с Ксаресами на коронацию. Как и подобает!

Карлос кивнул.

Ателье? Обновки? Дорогие?

Это он любил, ценил, уважал, и вообще, дайте больше! Вот... понимать же надо! Он! Весь такой шикарный! В белом костюме, в алой рубашке, выходит из шикарного черного мобиля, а в мобиле его ждет очаровательная девушка, которой все завидуют. В двух смыслах.

И ему завидуют, потому что девушка — очаровательна, а как же иначе?

И ей завидуют, потому что такое сокровище, как Карлос, не каждой достается!

Да... шикарная одежда, дом на побережье, мобиль, поместье, золото, которое можно тратить без ограничений... Карлос мечтательно улыбнулся, и Альба немного успокоилась.

Ах, как же очарователен ее сын! Как же он хорош собой!

Разве можно ему отказать?

Нет-нет, это совершенно невозможно и невероятно. Но с Патрисио она все равно все обговорит. Так, на всякий случай. Береженного Творец бережет, это уж точно.

* * *

Военный совет продолжался в расширенном составе.

Маргарита Мария слушала — и ее трясло от ужаса.

Мединцы.

Жертвоприношение.

Рядом со столицей, Творец! Совсем рядом!!!

Женщина схватила Ленору за руку.

— Дочка! Ты должна немедленно уехать!

Дочь подняла тонкие брови.

— Мам, ты что?

Принцесса обхватила себя за плечи.

— Таны, ританы, я все понимаю, но я боюсь за дочь. Я считаю, что Леноре здесь не место. Что она должна уехать сегодня же. Сейчас...

Почему все смотрят на нее с такой жалостью?

Почему!?

Бернардо заговорил первый. Грустно и печально.

— Тетя, вы еще не поняли? Мединцы не развернулись бы так, если бы им не помогли. У нас не один, а ДВА заговора. И если эти рыбохвосты всего лишь... да, всего лишь хотят вернуть своего демона, то кто-то из нашей родни сильно хочет сесть на трон. Вы можете удалить Ленору хоть куда, но она все равно будет в опасности. Если в человеке так мало королевской крови, что он готов жениться на Мерседес... то есть на внучке Аурелио Августина, на моей... получается, троюродной сестре? Ладно, неважно, как это называть, пусть — кузине. Если в нем так мало королевской крови, Ленора тоже будет для него угрозой.

— Но она...

— Мам, то, что я выйду замуж, меня не спасет. У королев часто бывали консорты, — тихо произнесла Ленора. — А мы еще и маги. Угроза, которую надо будет устранить. Обязательно.

И в этот момент ее высочество вспомнила.

Ударило под сердце осознание, заставило выгнуться от боли, оборвало дыхание... если бы не Феола, тут бы и закончилась история ее высочества. Но умереть рядом с шаманом?

А еще и рядом с некромантом?

Хм, весьма сомнительное мероприятие.

Феола тут же оказалась на коленях рядом с принцессой, стиснула ее руку своими, вливая силу, оттолкнула Ленору без всяких вежливостей.

— Брысь! А то еще выкидыш случится!

Ленора и спорить не стала. Она видела, что матери уже становится лучше, что ее аура вновь наливается алыми, голубыми, золотистыми тонами... и в то же время...

— Мама?

— Лоренсо, — одними губами выговорила Маргарита Мария. — Он сказал, что я вряд ли одобрю его невесту...

— Брат?

Маргарита Мария опустила глаза. Нет, она не верила, что ее сын участвует в заговоре. Лоренсо с избытком хватало и его герцогства, и власти, и спокойной жизни. Он домосед, в отличие от многих.

Но... если сын?!

Как ей жить после этого?

Как дышать?

Маргарита понимала, умри кто-то из ее детей — и она не переживет их. Просто не сможет. Слишком уж сильно изранили ее душу, слишком искалечили. Не выдержит она больше боли. Не сумеет...

Но и промолчать она не смогла бы.

На одной чаше весов ее жизнь и жизнь сына.

А на другой — дочь. И ее ребенок, первый внук Маргариты. И Бернардо, и Игнасио, и Хосе, и... и в чем виноваты жители столицы?

Тот, кто задумал подобное, права на жизнь не имеет. А если заодно не сможет жить и она... значит, так тому и быть. Маргарита примет свою судьбу.

Мужчины переглядывались недолго.

Бернардо хлопнул ладонью по подлокотнику.

— Так... у нас тут три мага?

С этим было не поспорить.

— Приглашаем Лоренсо на разговор. И пусть попробует соврать хоть словом! Голову оторву!

Маргарита невольно поежилась. Ее отец так говорил...

Ленора подошла к двери и отправила слуг на поиски брата. Все молчали и ждали.

* * *

Лоренсо долго ждать не пришлось.

Мужчина вошел, улыбнулся, посмотрел удивленно на маму, сестру, всех остальных... обратился, правда, к Бернардо.

— Что случилось? Кузен?

— Может быть, и ничего, — Бернардо тоже не стал долго думать. — На ком ты собираешься жениться?

Лоренсо иронично поднял брови.

— Ты решил заделаться моим папой? Не поздно ли? Сыночек уже вырос.

Маргарита чуть слышно всхлипнула. Но Лоренсо тут же повернулся к ней.

— Мам? Что... что вообще тут происходит?

— Сынок, ты ответь, пожалуйста, сейчас. Это правда надо. Очень, — тихо прошептала женщина.

Лоренсо посмотрел на мать. Потом на всех остальных. И вздохнул.

Кажется, все очень серьезно? Столько людей...

— Это необходимо? Беседовать в присутствии...

— Да, — Бернардо не сомневался ни секунды. — Обещаю, никто не опорочит честь твоей избранницы, мы знаем, как трепетно к этому относится наш двор.

Лоренсо чуточку смутился.

— Ну... она вообще не ритана. Простая синьорита.

Все напряглись еще больше.

— Имя!? — не выдержала Феола, как самая молодая.

— Я все равно на ней женюсь, — предупредил Лоренсо. — И мне плевать... сегодня же поеду!

— Имя!? — рыкнул уже и Бернардо.

— Я ее люблю! И плевать мне на ее происхождение. Ясно?

— Сын?!

— Дельрио. Висента Анна Дельрио.

Вот чего не ожидал Лоренсо в ответ на свое признание, так это дружного облегченно-радостного вздоха. И широкую улыбку кузена.

— Поздравляю!

Впрочем, улыбки были не у всех. У той же Феолы, Амадо, Серхио — у них как раз глаза были большие и выразительные. И очень-очень удивленные.

— КАК?! — первым озвучил свой вопрос Серхио Вальдес.

Лоренсо поднял брови.

— Что — как?!

— Как вы познакомились?

— Вам не кажется, тан, что это не ваше дело?

— Ошибаетесь, герцог. Это — мое дело. Я — Серхио Мария Вальдес, это — Амадо Эрнесто Риалон. Полагаю, и остальным Риалонам будет небезразлична судьба Висенты.

Намек прозвучал весьма выразительно.

Оно, конечно...

Ты тут герцог, родственник короля, и можешь нос кривить. Но когда за тебя возьмется компания некромантов, ты быстренько пожалеешь о своей заносчивости.

Будь ты хоть кум королю, тебя сначала допросят, потом закопают, если твои ответы им не понравятся, потом выкопают, вывернут и снова закопают. Возможно, в виде зомби.

Некроманты же... у них и юмор такой, своеобразный. А уж как они за своих порвать могут!

Не-не, зачем руками?

На такое ценное дело зомби есть!

Дураком Лоренсо не был.

— Подождите-ка... Риалон... Лассара?

Амадо кивнул с людоедской улыбочкой.

Это кому кто, а у него Винни, считай, на глазах росла. Мало ли там, какие герцоги рядом бегают? Абы кому мы малышку не отдадим!

Да-да, малышку!

Пусть она отлично стреляет, водит мобиль, может порезать с десяток человек и кажется, даже трупы у нее на счету есть. Неважно! Это — его родня! Они Антонию спасли в свое время, а то б... плохо бы то похищение закончилось!

Так что вы там, тан герцог, хотите рассказать про ваше знакомство?

Хотите-хотите, вы просто пока этого не знаете.

Лоренсо осмотрел присутствующих, понял, что его окружают злые и весьма любопытные люди, что сострадания он не дождется даже от матери, вздохнул — и заговорил.

* * *

Дело было около года назад.

Лоренсо как раз ехал домой.

Ночью, естественно. На мобиле. Да, по темным улицам, по столице — и что?

Ничего. Практически.

Если мобиль внезапно не заглохнет.

Если ты в одиночестве не окажешься на окраине города. И что с того, что столица? Думаете, тут не грабят и не убивают? И святые летают и солнечными лучами питаются?

Ага-ага, особенно по ночам и в переулках.

Выползли четверо таких героев, поигрывая дубинками и кастетами, и принялись объяснять Лоренсо, что лучше б ему по-доброму отдать хорошим ребятам мобиль, деньги, одежду...

Лоренсо понял, что жизнь он тоже в итоге ребятам подарит. А что? Начнется с одной уступки, да так и продолжится. Чтобы быдло над ним потом не покуражилось?

По-любому его изобьют, может, убьют, только сдохнет он на коленях. Это всегда так. Сделаешь шаг назад — и не заметишь, как тебя разотрут в пыль под сапогами.

Лоренсо ответил гопникам безусловно не герцогскими словами, и приготовился умирать. Монтировка, конечно, штука неплохая, но один, против четырех? Да и оружием они явно владеют неплохо...

Там бы ему и лечь, но Висента как раз возвращалась домой. Можно вытащить девушку из грязного квартала, но как вытряхнуть квартал из девушки? Висента не стала проституткой, но у нее остались друзья, знакомые, она просто старалась не терять из виду старые связи...

Сегодня она как раз возвращалась от скупщика.

Нет, не краденое. Но всяко бывает... да, и могилы иногда разоряют, и вещички по некромантской части там бывают неучтенные, и книжки из тех, что храм явно не одобрит. И что?

Храм сам по себе, а жизнь-то на земле идет... поди, найди подходящий подарок для семейки некромантов! Поневоле будешь по всем углам шариться!

Вот Винни и шла домой, как примерная девочка, с книжкой под мышкой... гримуаром она и приложила одного из нападающих.

А гримуар-то некромантский!

А гримуар-то непростой!

Приложила она от души, а книга уже сама дальше вцепилась, почуяв кровь (Винни гопнику макушку застежкой оцарапала). Развернула страницы, зашелестела листами — и накрыла всю голову. И явно там чем-то нехорошим занялась.

Еще с одним гопником в это время разобрался Лоренсо. Отвел в сторону дубинку, получив здоровущий синяк на предплечье, и сам, от души, вломил гаду монтировкой. Сотрясение черепа... нет, не мозга, мозгов там не было отродясь. Есть такие личности, в голове — сплошная кость от уха до уха.

Еще одного ткнула ножом Винни.

Не ласково, в ножку или там, в плечико. А так, что жертва упала и талантливо притворилась дохлой. В живот, чуть пониже печени. Не насмерть, но и встать и драться жертва явно не соберется. Разве что до больницы доползет... если болевого шока не случится.

Третий гопник, видимо, единственный обладатель мозга на всю компанию, сбежал сразу.

Четвертому книга таки сняла скальп и отгрызла уши, но это выяснилось уже потом. А пока у сломанного мобиля знакомились мужчина и девушка. Висента полезла под капот, обнаружила поломку, кое-как прочистила клапан своей же шпилькой, Лоренсо предложил подвезти ее до дома, чтобы никто не напал...

Ладно-ладно, чтобы ваш гримуар больше никого не загрыз...

Так и началось их общение.

Совершенно новое для Лоренсо.

Вполне обыденное и привычное для Винни. Что она — тех танов не видела? Да каждый день по нескольку раз в день! Риалоны, Лассара, тот же Вальдес... не такие высокородные? Не герцоги? И королевской крови в них нет?

И что?

Герцогов по странам — хоть в бочке соли. А вот некромантов поискать, не найти и снова поискать! Так что никакой робости Висента не испытывала.

Привычно навела справки о Лоренсо, подумала, что никогда у них ничего общего не будет — и принялась дружить. Как отлично умела.

Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной? А вот и неправда ваша! Бывает — если женщине ничего от мужчины не нужно! Винни как раз из таких и была. Что ей может быть нужно от Лоренсо?

Да ничего!

У нее все есть!

Интересная жизнь, родные и близкие, любимые и важные, дело и дом... и чего еще?

Любовь?

Да какая любовь между трущобной девчонкой и принцем? Смешно даже!

А вот съездить куда-нибудь на водопады — с удовольствием! Полазить по горам и пещерам? Тоже!

Удрать на пару-тройку дней в соседний город и устроить там рейд по антикварным магазинам?

Опробовать совместно новый мобиль?

А что в этом такого? Это же им обоим интересно! Винни — нормальный приятель, который не станет пищать, верещать, требовать заботы, с ней можно обо всем этом разговаривать, а мобиль, между прочим, она разобрать и собрать может! Нравятся ей эти машины! Мощные и громадные!

И яхты нравятся, но чуточку меньше!

Только вот Висента упустила из виду самого Лоренсо. Это ей были привычны таны. А ему... для него Висента оказалась глотком свежего ветра. Той самой звездой, к которой стоит тянуться всю жизнь, даже если она останется для тебя недоступной. Яркая, интересная, необычная... как тут было устоять? Тем более, Висента даже и не замечала, что за ней ухаживают. Такого ведь не может быть, правда?

Чистая правда!

Цветы Лоренсо ей даже не дарил — девушка их терпеть не могла. Время они проводили весело, а о чем-то более интимном и речи не заходило.

Признаться у Лоренсо получилось только в прошлом году. И то... они тогда полезли в известковую ледяную пещеру. Интересно же было! И посмотреть, и побывать, и вообще... *

*— пример — Кунгурские ледяные пещеры, очень красиво, прим. авт.

Все было мирно и обыденно, но потом получилось так, что Висента неудачно повернулась, пещера-то ледяная. Оскользнулась, подвернула ногу...

Лоренсо нес ее к выходу на руках. И как-то очень органично сознался, что готов носить ее всю жизнь. Потому что любит.

Висента осталась сама собой и в пещере. В романе она бы разрыдалась, кинулась на шею герою, и жили бы они долго и счастливо.

В жизни же... Винни просто ему не поверила. Так не бывает, и она не такая, и вообще — это что за покушения на свободу друга?

Лоренсо понял, что если он отступит, Висента просто уйдет. И даже не оглянется, и постарается про него забыть, и про все, что могло бы случиться между ними, и замуж выйдет за кого-то другого... да разве в мире есть хоть один достойный ее мужчина!?

Нет!

Лоренсо тоже не самое большое счастье, но он хотя бы об этом знает! И любит ее искренне...

Упорство ему явно передалось от деда. Он вцепился в свое счастье руками и зубами, дневал и ночевал под окном любимой... и Висента решила приглядеться к нему повнимательнее. Еще и условие поставила — год.

Вот если через год он повторит свое предложение, она ему честно ответит, да или нет. А за этот год они попробуют узнать друг друга получше. И... есть ведь не только влюбленные! Есть еще и мир вокруг них!

Как бы принял Висенту Аурелио Августин? Плохо, кто б сомневался!

Как получится у Лоренсо жить вне привычного круга общения? Скорее всего, тоже плохо. И на что он жить будет? И как?

Эти вопросы требовали ответа. Ведь Лоренсо герцог, он не умеет работать и зарабатывать, ему не приходилось торговать, ему не приходилось учить, лечить, воевать... конечно, он многое знает, но знать и уметь суть вещи разные. Знать и работать, применять свои знания на практике, выгодно продавать их или вкладывать... он управлял землями, он получал доходы от арендаторов,. Он проверял управляющих, но это неустойчиво. В этом он зависит от короля.

А если его величество лишит юношу земель и титула? На что жить тогда?

Эти вопросы требовали ответов. И Лоренсо искал их.

Сейчас у него были несколько своих кораблей, небольшая торговля, которой он уделял время, и он не прогорал. Потому что торговал тем, в чем разбирается. Предметами искусства...

Вроде и неплохо получалось?

Доходов было пока не так, чтобы много, но на жизнь ему бы хватило. Это он и поведал присутствующим.

— А когда истекает год? — с интересом уточнила Феола.

— Через два месяца.

— И вы намерены сделать Винни предложение?

— Намерен, — жестко кивнул Лоренсо. — Мам, прости, но Висента мне важнее титула. Насмотрелся я за это время на придворных стервочек, одна Мегана чего стоит... тьфу, дрянь!

Спорить с ним никто и не собирался, вот еще не хватало!

— Отца я попробую убедить, — по-деловому отозвался Бернардо. — Не думаю, что ему будет принципиально происхождение твоей невесты, хотя... как знать?

— Вместе убеждать будем, — Маргарита Мария почти светилась от счастья. Подумаешь, не ритана, а синьорита! И что?

Главное — ее ребенок не причастен ни к какому заговору! А еще...

Это что за наглость такая — от ее сына отказываться? Да из принципа надо эту девчонку замуж выдать за Лоренсо! Она что — своего счастья в упор не видит?!

Кстати, можно сразу начать наводить справки. Есть у кого.

— Я правильно понимаю, синьорита Висента вам знакома, тан? Ритана?

— Отлично знакома, ваше высочество, — отозвался Серхио Вальдес. — У вашего сына отличный вкус.

Лоренсо и сам так думал. Но...

— А почему этот вопрос вообще возник? Мне никто не хочет ничего разъяснить?

Мужчины переглянулись.

— Ваше высокопреосвященство, нам надо ехать, — отец Анхель вежливо подбирал слова. Но всем и так было ясно.

На встрече с Дареей нужен кто?

Амадо и Феола — обязательно. Один, как сыщик, вторая — как шаман. Серхио Вальдес, тан Кампос, сам отец Анхель, как люди, которые могут принимать решения и мобилизовать других.

Остальные?

Может, Ленора подошла бы, как маг. Но беременность?

Кто ж ее куда теперь возьмет? Пусть и не рассчитывает! Максимум — сидит и мать охраняет. Принцесса, кстати, это понимала и отчаянно злилась. Но не спорила, она бы тоже беременную не взяла.

Бернардо?

Его честно попытались оставить во дворце. Но его высочество взвился не хуже кобры, и шипел так же выразительно. Такое — и мимо него?! Кто-то совесть потерял!

Пришлось брать. В конце концов, здесь и Феола, и Хавьер, если что — принца увести успеют.

Епископ Тадео не столь здоров, как ему бы хотелось. Так что...

— Благословляю, — епископ поднял руку. — Да пребудет с Вами благодать Творца. Езжайте, чада, а я пока расскажу об обстоятельствах, при которых мы познакомились с синьоритой Дельрио.

— Вы с ней тоже знакомы? — удивился Лоренсо.

Епископ улыбнулся.

Так-то принято считать, что церковь и некроманты — антагонисты. И частенько это правда. Но разве умные люди не смогут договориться?

Вот и епископ частенько бывал в магазинчике ританы Лассара. Там и с синьоритой Дельрио познакомился, и с ее братом, и историю их узнал...

— Я вам все сейчас расскажу.

Феола бы тоже с удовольствием послушала. Но... время, вся беда — время.

Хлопнула, закрываясь, тяжелая дверь.

* * *

Рамон был не просто в бешенстве. Если б его ярость стала ветром, землетрясение не понадобилось бы. Он бы и так повернул волны и погнал на столицу. И устроил сорокабалльный шторм.

Максимум двенадцать баллов?

Это вы еще настоящего гнева и ярости не видели! Рамон злился на все сорок, а то и пятьдесят! И был у него повод!

— Как — нет!!!?

— Она куда-то исчезла, синьор. И мы не можем ее найти.

— С...

— Не горячись, Рамон.

Сесар Мариано Мартин был одним из немногих, кто мог так спокойно говорить с Рамоном. И подходить к нему. И не опасаться приступов гнева.

Внешне, кстати, Сесар был вполне человекообразен. Мешало ему лишь одно обстоятельство — руки. То есть щупальца вместо них.

Пучки щупалец от плеч и ниже.

Много тонких, длинных, извивающихся нитей.

Впрочем, Сесар с этим справлялся. Он выпускал пять штук в рукава, надевал перчатки, а остальные щупальца прижимал к телу. Плотно-плотно.

С магией он справлялся, а небольшое сродство с актинией ему и не сильно мешало.

— Не горячись! Ты мне это говоришь!!! У нас считанные часы остаются... куда могла отправиться эта идиотка!?

— Конечно, домой. Куда еще она могла отправиться? У нее там мать и сестра...

Рамон скрипнул зубами. То есть роговыми наростами — как известно, у крабов зубов нет. Во рту.

В желудке — дело другое.

— Если эта идиотка попадется, она нас выдаст! Даже не сомневаюсь! Ах, мама! Ах сестра! Дура!!! Убить ее надо было!

— Я могу отправиться за ней.

— Нет! Ты нужен мне здесь!

Сесар нахмурился.

— Прямо сейчас — не нужен. К ритуалу все готово, мы просто выжидаем время.

— А если что-то случится? Нет, Сесар, я один могу не вытянуть, ты мне нужен на подпитке и подстраховке.

— Ты прекрасно вытянешь. Да и я не задержусь. Но сам понимаешь, если Дарея попадется... это будет плохо для всех.

— Безусловно, — согласился мужчина. — Она будет пытаться вытащить своих даже за счет самого святого. Даже Владычицы, — на лице Рамона отразилось нечто похожее на благоговение, но ненадолго. Пара минут — и снова гнев и ненависть, направленные на Дарею. — Я недооценил ее преданность семье.

— Тогда предлагаю все же попробовать перехватить ее в столице. Я сам это сделаю, а ты с ребятами вполне сможешь вытянуть ритуал, если я задержусь. Жертвенных барашков у нас вполне хватает!

Рамон подумал несколько минут.

Ярость так же туманила голову, так же заставляла раздосадовано шипеть и скрежетать мандибулами, но правоту Сесара он понимал.

Действительно, они не могут начать ритуал раньше определенного времени. Да, это связано с фазами луны, да, это связано со временем суток. Так уж вышло, лучшее время — это или три часа дня, но это уже поздно, или три часа ночи.

Время кошмаров.

До трех часов ночи Сесар прекрасно успеет и сплавать, и вернуться.

И Рамон успеет все еще раз проверить и подготовить, все же они рассчитывали на первый вариант. Второй намного затратнее, и много смертей уйдет впустую!

Нет-нет, сами смерти Рамона не трогали! Но вот энергия, которая вырабатывается при гибели человека! Дармовая, вкусная, полезная! И — профуканная?

Это как золото в водоворот выбрасывать! Очень обидно и напрасно...

Может, можно еще что-то улучшить? Да, в последний момент! И что? Так часто бывает, что в голову приходят самые гениальные идеи именно в последнюю минуту!

И...

Если уж копнуть вовсе глубоко, Сесар слегка раздражал Рамона.

Сильный, измененный, маг, но не столь преданный Владычице Синэри, как сам Рамон. Во многом себе на уме, во многом желающий Ее возвращения ради своей выгоды.

Рамону это не нравилось.

Владычица — безусловна и идеальна. Ее возвращение — цель и мечта! Но не для Сесара.

У них есть общая цель, у них общий путь, но как-то так получается, что они идут и злятся, идут — и сталкиваются локтями.

Очень неудобно...

Бесит, злит, раздражает...

Ладно!

— Я надеюсь, ты не задержишься надолго.

— Я уверен — не задержусь. Только скажи... тебя устроит любой вариант решения проблемы?

Рамон качнул головой.

— Если получится — верни ее живой. Может, где еще пригодится. Или на алтарь пойдет, или Владычица ее лично покарать захочет. Если не получится — наплюй на ее жизнь и убивай, наша цель важнее, чем эта идиотка. Ты понимаешь...

Сесар кивнул.

Все он понимал. Только что ему дали полный карт-бланш на все. И на смерть несчастной влюбленной дурочки — тоже.

Жаль ее?

Нет, не жаль. Жалеть Сесар предпочитал только себя. Но Дарее был даже немного благодарен.

Сесар привык прислушиваться к своим ощущениям, и сейчас те в голос взывали, просто вопили, что не надо, НЕ НАДО ему здесь оставаться.

Во время ритуала?

Вообще?

Сесар не знал.

Но как рыба, инстинктивно стремился уплыть от опасности. Дарея дала ему такую возможность. А на просторе он передохнет, прислушается к себе и подумает, когда и как ему возвращаться.

Пожалуй, если она найдется, он не будет убивать ее сразу. А если придется — подарит ей смерть без мучений.

* * *

— Алисия, милая, я ТАК рада!

Женщины занимались самым важным на свете делом — сплетничали.

Ну, это так у людей называется. Если бы речь шла о двух кошках, можно было бы сказать, что они обнюхивались, оглядывали друг друга, и прикидывали, мурлыкать или шипеть.

Все же — свекровь и невестка...

С другой стороны...

Моника Лаура Ортис отлично знала — когда сын женится, умная женщина получает еще и дочь. Глупая потеряет сына.

Но человек человеку рознь. И невестка невестке тоже. В том-то и беда. Дочери тоже бывают разные, иных бы сплавить врагам, да и забыть, что такое на земле водится. Если невестка и свекровь готовы договариваться — обе. Если готовы действовать совместно, если любят одного и того же мужчину — тогда все хорошо. И то, не всегда. Любовь у всех разная, и понятие о благе тоже.

А если нет?

Если каждая женщина считает правой себя и только себя? И намеревается царить и править в семье?

О, тогда начинаются сражения. Жуткие и кровопролитные, страшные и кошмарные. Тихие, безусловно. Но участникам от этого легче не станет. Женщины более безжалостны, и пленных не берут.

Так что невесту сына Лаура рассматривала с определенным опасением. Но — Рауль верно оценил девушку.

Наивна, достаточно романтична и глуповата. С книжными представлениями о мире и жизни — идеальная жена. Просто идеальная... если, конечно, изменять не будет.

Но и так — можно следить, вовремя отсекать разных подлецов и подкидывать нужные книжки. С этим Лаура справится. А там и дети пойдут, сразу видно, что Алисия детей хочет.

Много, штук пять.

Хм, правильная девочка... когда у женщины столько детей, она постоянно чем-то занята. На глупости у нее просто времени не будет!

Приемы? Балы?

Да, ей явно это нравится...

— Думаю, вы обязательно должны выезжать! После объявления о помолвке с Раулем, перед тобой откроются все двери, — закинула удочку Лаура.

Алисия захлопала в ладоши.

— Ой... это замечательно! Мы с Раулем будем самой красивой парой, правда же?

Лаура поставила еще один плюсик.

Не просто развлекаться, а именно — с Раулем! Это важно...

И защебетала о нарядах, украшениях, приемах...

Алисия внимательно слушала и поддерживала разговор. Но... стоило Лие Моник убежать по каким-то очень важным делам, как Алисия стала более серьезной.

— Лаура, мне больше не у кого спросить. Скажите пожалуйста, что там за история с первой невестой Рауля?

Алисия получила очередной плюс. Действительно, история эта была не из тех, которые надо рассказывать при детях. Но, тем не менее... хорошо, если Алисия ее будет знать.

— Эмералд... это была очень неприятная история.

Алисия изобразила внимание. Лаура потерла виски.

— Я расскажу, но прошу тебя не напоминать об этом Раулю. Мне кажется, его самолюбие пострадало больше, чем чувства, но все же — это неприятно.

Алисия серьезно кивнула.

Лучше знать о некоторых вещах. Не напоминать мужу, но знать. Это как склянка с ядом от крыс. Может, крыс и не будет, но яд будет. И это правильно.

— Рауль и Эмералд дружили с детства. Я не могу сказать, что Эми была красива. Симпатичная, яркая, очень живая... мне она всегда напоминала смышленую обезьянку. И еще — она умела нравиться.

— Да?

— Да. Знаешь, есть такие люди, они нюхом чувствуют, что и кому надо сказать. Кому-то похвалить собачку, кому-то поговорить о здоровье... Эми была именно из таких. А потом она попалась Анхелю.

— Попалась?

— Да, именно так я и могу сказать. Рауль сказал, ты знакома с Анхелем Толедо?

— Он ухаживал за мной.

— Тебе повезло. Ты вовремя от него отделалась... это подонок. Беспринципное существо, охотник за приданым,. Для него нет ничего святого. Кроме денег. Ради них он продаст, предаст, убьет — пойдет на все.

— Позвольте!

Лаура подняла руку.

— Алисия, милая, не надо. Не будем сейчас об этом... ты же понимаешь, что мы заговорили о нем случайно?

— Да.

— Тогда я никак не могла вот это предвидеть... — Лаура подняла колокольчик и сильно тряхнула его. Вошла служанка.

— Лидия, принесите мне, пожалуйста, коричневую папку. Из библиотеки, третий шкаф от окна, шестая полка снизу, угол. Она там одна, наверное, с золотыми застежками, я ее уже лет пять в руки не брала, наверное... и побыстрее, пожалуйста.

Лидия метнулась молнией.

Папка опустилась на колени Алисии. Девушка пригляделась — и чихнула.

Да, для инсценировки пыли было многовато. Снаружи папку еще кое-как обмахнули, а вот внутри... и бумага слегка пожелтела, и чернила не такие яркие.

— Это все, что мне раскопали про Анхеля Толедо. Посмотри на досуге, пожалуйста.

— Хорошо. Но почему вы отдаете эту папку мне? И... зачем вы все это раскапывали?

— Потому что родители Эмералд были и остаются нашими соседями. Лучше знать, чего ожидать, согласись...

Тут Алисия была полностью согласна.

— Но свадьба не состоялась?

— Хорошо, что Лия не слышит. Анхель действительно соблазнил Эмералд. Так уж получилось... Эми всегда строила из себя нечто большее, чем было на самом деле. Вот, к примеру, если бы ей подарили медяк, она бы кричала про золотой, если ей дарили колечко, она расписывала его так, что ясно — это было нечто большее, чем клад Безумной Королевы... понимаешь?

Алисия кивнула.

О, с этим она сталкивалась. И не раз... есть такие забавные люди. Им важно не быть, а казаться.

Им важно, чтобы им завидовали!

К примеру: 'У меня муж, ребенок и дом в столице!'. А что муж пьет и бьет, что ребенок умственно отсталый, а дом в столице оборачивается хибарой в районе помойки... это кого-то волнует?

Правильно, никого! И уж точно не волнует саму сплетницу!

Она производит впечатление. Ей завидуют, верят, слушают — что еще надо таким людям для счастья?

Да ничего! Им даже не надо претворять эти мечты в реальность, им важна зависть, а не сама жизнь. Странно? Наверное, у лекарей для этого даже специальное слово есть. Но Алисия его не знала. А вот с такими 'Эми' встречалась даже на острове.

Они неглупые. Они интересные, обаятельные. Они бывают разные, но всех их объединяет одно и то же качество. Им хочется не быть, а выглядеть.

— Рауль был ей... не то, чтобы заворожен, но мальчик воспринимал ее, как свою будущую супругу. А Эми... она привыкла вертеть людьми. И когда на нее нашелся Анхель... каюсь, я немного злорадствовала. Анхель решил подстраховаться, чтобы у него не увели завидную добычу, и соблазнил дурочку ДО свадьбы. Она слишком привыкла казаться, и не смогла распознать свой же яд в другом человеке. Два комедианта взаимно обыграли друг друга. Два шулера, если хочешь. И оба не получили того, что хотели.

— Своеобразно. Но умерла лишь Эмералд?

— Эми оказалась беременна, а потом... там темная история. То ли Анхель узнал о ней правду, то ли что-то случилось с ней, с ребенком — настолько я не знаю. Она погибла. Вроде бы случайно, но... мне кажется, Рауль что-то знал. Другое. После ее смерти он отвратительно себя чувствовал, потом возненавидел Анхеля Толедо... думаю, были причины. И более веские, чем соблазнение невесты.

— Еще более веские?

— Алисия, Рауль не любил Эми по-настоящему. Понимаешь, мужчины — собственники, и невесту будут рассматривать именно, как свою собственность, но... не так, чтобы невероятно важную. Вот у тебя лента в волосах — твоя же? Верно?

— Да.

— Но если ты ее потеряешь, долго ли ты будешь расстраиваться?

— Человек — не лента.

— Поэтому Рауль и разозлился. Но заметь, он не устраивал из смерти бывшей невесты никакой трагедии, он продолжал жить и развлекаться, он за тобой ухаживал...

— Ради мести?

— Нет, не думаю. Рауль далеко не дурак, зачем ему? Для мести достаточно было бы соблазнить тебя, но не жениться. И уж точно не знакомить с семьей.

С этим Алисия была согласна. Рауль не походил на человека, который готов искалечить свою жизнь ради мести. А Эмералд...

Что ж.

Она почитает документы из папки. А пока...

— У меня нет земель в приданом. Плантация перейдет Лоуренсио.

— Это и не обязательно. Ортисы достаточно богаты, чтобы принять любую невесту. Лишь бы она моего сына любила.

— Рауль... он замечательный.

— Конечно, у него хватает пока и юношеской глупости. Гонки эти ночные...

— Гонки?

— Он не рассказывал?

— Нет.

— Гоняют по ночам на мобилях, за городом... поросята! Но я надеюсь, у женатого мужчины и так найдется, чем ночью заняться.

Алисия покраснела, став при этом еще симпатичнее, и Лаура тепло улыбнулась.

Вроде бы девочка неплохая, а что наивная... и что такого?

Главное, чтобы она Рауля любила. А остальное — приложится!

* * *

Дарея ждала у берега.

Не на мелководье, вот еще не хватало. Там, где она лежала, начиналась вполне приличная глубина. Если что — ей только щупальцем махнуть, и она метров на десять занырнет. Ловите сколько хотите!

Там и отлежаться можно будет.

Жабры размерено гоняли воду. Дарея не металась, но только потому, что место уж очень удобное. И Криса она здесь ждать должна... сколько?

До заката. Он умолял ждать до заката. Или сам придет, если ничего не добьется, или пара часов у нее останется. И как же тяжело было ждать.

Дарея мимоходом протянула щупальце, поймала мимо проплывающую рыбешку и отправила в рот.

Лишить ее аппетита не могли никакие переживания. Измененное тело требовало пищи — и точка!

От невроза одной рыбешкой Дарея не ограничилась. А что?

У нее переживания, у нее тут трепет и все такое... чего эта рыба рядом плавает?

Здоровущая акула, которая за несколько сотен метров почувствовала запах крови, рассмотрела предполагаемую добычу — и повернула назад.

Нет у акул мозга?

Ошибаетесь, есть! И прекрасно работает.*

*— Ученые провели опыт. Акуле-катрану перерезали спинной мозг и выпустили в бассейн, где акула спокойно и плавала, не реагируя на внешние раздражители. Ученые решили, что акула тупая. Не знаю, что о них думала акула, но опыт до конца не довели. Ни один ученый в бассейн к акуле не зашел. Увы. Прим. авт.

Может, весит он меньше человеческого по соотношению массы тела, * но функционирует отлично. И акула прекрасно поняла, что тут добычи нет. А вот проблемы будут.

*— в 200 раз меньше, примерно, прим. авт.

Развернулась, да и вильнула хвостом. Лучше она потом кого еще сожрет, а сюда не полезет. Целее будет.

Дарея даже не заметила. Она ждала — и дождалась. Нескольких мобилей, которые ехали по побережью. И Криса, который выскочил из первого...

— Вот, вроде как тут! Дарея!!! АУУУУУ!!!

Дарея шевельнула щупальцами. Нервно, зло...

Самый сложный момент в ее плане.

Кто сказал, что ему поверят?

Кто сказал, что поверят ей?

Надежды очень мало... Дарея понимала, что все висит на волоске, но... что еще она может? Хотя бы так...

Рамону она не нужна.

Синэри Ярадан? А вот Синэри не нужна ей! Если она так нужна Рамону, если только она Рамону и нужна — логика оскорбленной женщины проста. Он лишил радости Дарею, так пусть и сам лишится своего счастья!

Другие мединцы?!

Вот о них Дарея вообще сейчас не думала. Зачем? Когда это влюбленные дуры, разочаровавшиеся в возлюбленном, думали о посторонних? Это же просто фон! Весь мир — фон для их любви. И вообще, она страдает! Ей плохо! А вы с какой-то глупостью?

Да что вы понимаете!?

— Дарея!!!

— Она здесь, — оборвала Феола Криса, который явно намеревался войти в море и орать уже по колено в воде. Так-то оно лучше слышно будет, наверное? Или прямо в воду поорать? Опустить голову под воду — и звать?

Магия шамана показывала нечто сложное, бурлящее разными чувствами, совсем рядом с побережьем. Вот она....

Наверное, Феола стала единственной, кто не отшатнулся. И Хавьер тоже, но некромантов так легко не напугаешь. А вот остальных...

Когда перед тобой воздвигается клубок черных щупалец, когда на тебя глядят громадные синие глаза — человеческие! Вот это и есть самое страшное. Сочетание человека и чудовища.

Знание, что это могла быть красивая добрая девушка. А ее... вот так...

Будь ты проклята, демоница!

До смерти и за ее гранью!

Сейчас, глядя на мединца так близко, Феола испытывала невероятный гнев. Раньше ей тоже встречались мединцы. Но... не такие. Те были человекоподобны, они были сделаны, чтобы жить рядом с людьми, шпионить, сходить за своих.

Мерседес — смесок, почти человек, в ней этого тоже практически не было. Чувствовалась инакость, но небольшая, с таким жить можно.

А вот Дарея...

Полноценное извращение естества. Одно из самых страшных преступления для шамана.

Может, и можно из ручья сделать красивый прудик, выложить его камешками, посадить лотосы. И смотреться будет красиво. Но кто будет думать о погибших животных?

О засохших растениях?

О нарушенном равновесии?

Феола не знала, что такое биоценоз, экосистема, биологическое равновесие... она точно знала, что ТАК — неправильно. И приводила мир к порядку.

Природа жестока, безусловно. Но не человеку шатать весы. С собой бы для начала разобрались. А то втроем соберутся — уже поссорятся. А туда же — учить!

Смешно даже!

Сейчас перед собой Феола видела искажение, извращение естества, и это ее бесило до невероятности. Ладно еще прудик — на него посмотреть приятно. А в случае с демоницей, ручей просто забили дохлой рыбой — и пошла отрава по руслу вниз.

Гнев всколыхнулся с такой силой, что Фи даже задохнулась от возмущения. Перед глазами поплыли алые круги.

Вот что, ЧТО должна делать эта несчастная?

Только одно. Всю свою жизнь служить демонице, больше она ни к чему не приспособлена, увы. Даже детей... нет, детей у нее быть не может, такие вещи Феола видела.

Неестественное, изуродованное, искалеченное...

За своим возмущением Феола пропустила часть с представлениями. Когда тан Кампос показал свои документы, Дарея внимательно прочитала их...

— Я хочу предложить сделку, — говорила она чуточку невнятно. Клыки мешали. — У вас мои родные. Вы освободите их, а я скажу, когда и где Рамон нанесет следующий удар.

— Эллора и Лидия Бенитесы, — лаконично пояснил брат Анхель. — В настоящее время находятся под покровительством Церкви.

Дарея напряглась.

— Их не обидели? С ними все в порядке?

— Их не мучают. Их пальцем не тронули, девушка, — даже обиделся отец Анхель. — В чем виновата ваша мать? Что смогла человеком остаться? Да и ваша сестра старалась жить нормально. Вы... тут другой вопрос. Вам сложно будет жить среди людей. Но есть ли на ваших руках человеческая кровь?

— Есть, — не стала отпираться Дарея. — Пару раз я добивала моряков.

Феола, которая уже смогла победить свой гнев, прищурилась и покачала головой.

— Врет.

— Не вру, — обиделась Дарея. — Я добивала. Они пострадали после шторма, я нашла их на рифах...

— Так и надо было сказать — удар милосердия. Когда помочь не можешь, остается только добить, — разъяснила Фи.

Дарея посмотрела на нее уже внимательнее. Зачем пришли мужчины — понятно. А эта здесь зачем? Девчонка же! Или — не просто девчонка?

— Ты... ты не маг. Ты кто-то другой. Что-то другое.

— Враг твоей госпожи. Шаман.

— Она боялась таких, как ты. Я сама не знала ее, но Рамон рассказывал.

— Он тоже боится?

— Ненавидит, — мужчины решили помолчать. Две девушки одних и тех же лет быстрее поймут друг друга. Даже если одна из них похожа на монстра. — Синэри ненавидела — и он ненавидит.

— Потому что любит ее?

Феола угодила иголкой в самое больное место. И Дарея вскинулась, взметнулась ворохом черных щупалец. Гневно, бешено!

А потом обмякла, понимая, что все правда, правда, ПРАВДА!!!

— Да. Не меня... никогда не меня.

Феола и сама не поняла, как в воду зашла. И черные щупальца, способные задушить акулу, обвились вокруг нее, гладили, и она их гладила...

— Козел он. Ты не думай, есть настоящие, просто это — козел и не твой.

По лицу Дареи текли крупные соленые капли.

Вода.

Всего лишь морская вода. Плакать она увы, не могла.

Мужчины ждали. Здесь не стоит спешить, здесь можно только все испортить. Наконец, Дарея отпустила Феолу (Амадо незаметно убрал руку от метательного ножа), и вытерла капли кончиком щупальца.

— Скажите, умоляю, где сейчас мои близкие?

— Лидия и Эллора Бенитес сейчас в одном из наших монастырей рядом со столицей. Их перевезли сегодня днем, — не солгал отец Анхель.

— Далеко от столицы?

— Нет. Это монастырь Сан-Мария, примерно в часе езды. Они ведь ни в чем не виноваты, за что их держать под стражей? А там рядом побережье, там гулять можно. И ваша сестра маг воды, ей сложно будет вдали от родной стихии...

Щупальца снова взметнулись из воды. Только вот уже никто не боялся.

— Тан.... Святой отец!!! Умоляю!!! Заберите их оттуда!!!

— Почему? — не понял отец Анхель.

— Потому что у Рамона есть план... получится или нет, я не знаю. Но это страшно!!! Может начаться по всему побережью... Элли сильная, но и себя, и маму она не убережет! Не справится! Я бы не справилась, а я сильнее, она слабее! Прошу, заберите их оттуда!!!

— Какой план? — резко спросила Феола.

Дарея не колебалась.

— Массовое жертвоприношение. Рамон нашел на морском дне такое место.... Я не геолог, я плохо поняла. Вроде как там смыкаются плиты, вот, если там ударить, получится громадное цунами. И оно пойдет на город, на столицу. Будет много, ОЧЕНЬ МНОГО жертв. Все, кто в городе... землетрясение, наводнение — ее просто сотрет с лица земли. Ну и все что рядом — тоже.

— А полученную уже от цунами силу он пустит на пробой реальности, чтобы впустить свою любовь, — зло прошипела Феола.

У нее тоже был личный счет ко всем этим хвостатым — чешуйчатым.

Адэхи!

Дарея может быть сколь угодно хорошей, только вот сейчас судьба Адэхи висит на волоске.

Судьба ее учителя!

И Феола готова была жизнь положить, чтобы Адэхи не пришлось умирать, восстанавливая равновесие мира.

Она знала — Учитель отдаст всего себя для спасения незнакомых ему людей, для предотвращения беды. Но если она оказалась тут — сначала она вступит в бой. И победит! Обязательно победит, у нее нет другого выхода!

— Да, — Дарея смотрела горько и жалобно. — Если вы сможете, если найдутся маги воды — я покажу, где это будет. Без магов туда пройти можем только мы, подводные. Крис чуть не задохнулся, когда я вытаскивала его на поверхность, а я сильная, я быстрая.

— А с магией нас тут же почует Рамон, — кивнул Хавьер Карраско. — Вот даже не сомневаюсь.

Дарея беспомощно взмахнула щупальцами.

— Это подводный грот. Мы пройти сможем, другие — нет. Потому и выбрано... самое тайное, самое последнее убежище!

— А людей вы туда как натащили? — с профессиональным недоверием поинтересовался Вальдес.

— Рамона не интересовали их жизни. И самочувствие. Выживет — хорошо. Нет? И пусть.

— Задачка, — протянул отец Анхель. — Сколько там магов и мединцев?

— Одиннадцать магов, считай Рамона. Двадцать шесть мединцев. Было, теперь двадцать пять.

— И все они сильнее людей. Надо человек пятьдесят, из них не меньше десяти магов. И как-то пройти под водой, но, если применять магию, нас почувствуют.

— Не применять, — Феола смотрела зло. — Я открою для вас коридор. Я смогу... только потом положите куда-нибудь отлежаться. Но за полчаса я отвечаю. Полчаса я его продержу.

— Коридор? — не понял Хавьер.

— И еще нужна будет жертва. Бык, лучше два или три. Моей силы не хватит, я буду просить, чтобы мне помогли. Но силам всегда нужны жертвы. Они гОлодны и безжалостны.

— Коридор? — теперь уже голосом надавил брат Анхель.

Что это еще за силы такие!? Есть Творец, а все остальное от Искусителя! И точка!

Или — нет? Чтобы спасти людей, он и на запятую согласится. На какое-то время.

Феола потерла лоб, постаралась подобрать слова, рассказывая то, что впитала с младенчества. Как объяснить слепому о красном цвете? Да кто ж его знает?

— Когда индейцы уходили, они создали коридор между мирами. Дорогу. Чтобы пройти между двумя мирами, найти подходящий... хотя это как раз было вопросом расчетов — они принесли Великую Жертву. Но можно пройти и в пределах одного мира. Из одной точки в другую. Это не магия, это просьба к миру, он проведет вас, только Дарея, тебе придется идти первой. Я не смогу открыть коридор туда, не знаю куда.

— Я пойду, — кивнула Дарея. — Слово даю. Я пойду и буду сражаться за вас. И за маму и сестру. Если они будут в безопасности.

— Я сейчас телефонирую, чтобы их увезли в монастырь в горах, — пообещал ей отец Анхель. — Творцом клянусь!

Дарея выдохнула.

Что бы ни случилось, ее родные останутся живы. Это хорошо.

— Мне нужно в мэрию, — принялся распоряжаться тан Кампос. — Если цунами все же случится, нужно попытаться сделать хоть что-то. Подготовиться, дамбы, спуск воды, людей предупредить. Тан Вальдес — на вас силовое обеспечение. Карраско?

— Я иду. Надо только будет зайти домой, взять кое-что.

— Феола?

— То же самое. Мне нужно взять из дома некоторые вещи— и я готова.

— Быков я обеспечу. Хоть целое стадо. Вы сами справитесь — или нужен забойщик?

Феола думала недолго.

— Лучше забойщик. Я не так сильна, как учитель.

— Хорошо. Обеспечу. Брат Анхель?

— Дайте мне только добраться до телефона — и святые братья будут здесь через полчаса.

— А мы тогда посидим и подождем тут, — решил Бернардо, который так и молчал все это время. А чего лезть — люди работают, люди делом заняты. — я напишу письмо сейчас для Леноры, передадите. И побуду здесь, с синьоритой Дареей.

— Ваше высочество... но...

— Надеюсь, синьорита не будет против?

Синьорита так распахнула глаза, что те на пол-лица стали. Красивые, синие...

— Его высочество?

— Принц Бернардо Хоселиус, к вашим услугам. И еще, синьорита. Как бы ни сложилось — ваша мать и ваша сестра, да и вы тоже, вы будете ританами. Слово даю.

— Я произведу фурор при дворе, — печально пошутила Дарея. И приподняла щупальца. Грозные, мощные, способные задушить акулу — и такие бессильные сейчас. Ах, если бы все было так просто, как с акулой!

Бернардо это не остановило и не ужаснуло. Сначала он испугался, потом пригляделся, и успокоился. Ну, девушка. Ну, со щупальцами!

Но как по мнению Бернардо, придворные хищницы намного противнее!

— Вы ведь можете передвигаться по суше?

— Могу.

— Вот и отлично, — Бернардо преспокойно вошел в воду, взял щупальце и поднес к губам, как руку прекрасной дамы. — Мы с вами еще станцуем на балу, ритана Дарея. Ваше мужество несомненно, а что подумают придворные паразиты — мне все равно!

Молчание нарушил Крис.

— Ну и я это... тоже. Тут побуду, если что. Чтобы Дари не обидели, значит.

Дарея смотрела на людей.

Да, она чудовище. Да, на нее страшно смотреть. Она знает об этом. Но — мама, Элли, Крис, его высочество, Феола, вот эти все люди... они ведь смотрят на нее без отвращения! Может, и неправ был Рамон? Когда говорил, что все люди враги, что они никогда не примут мединцев? Что будут их убивать и уничтожать всегда и везде?

Может, дело не в том, что ты мединец, а в том, что ты сволочь?

И Дарея робко улыбнулась.

— Ваше высочество, я не умею танцевать. Но полагаю, мне простят этот грех.

Бернардо оскалился.

— А кто не простит, того мы щупальцами! Ритана Дарея, разве я могу упустить такой шанс?

— Никогда, — сказала новопожалованная ритана, и направилась к земле. — Я долго на земле быть не люблю, чешуя пересыхает. Но так будет удобнее говорить. Вы промокли, и надо снять сапоги, высушить ноги. Не то простынете, и будете чихать на меня во время танцев.

— Я сейчас костер разведу, — подхватился собирать плавник Крис. — Сейчас-сейчас...

— А мы в город. По мобилям! — скомандовал тан Кампос. И порадовался, что ехали на трех мобилях. Можно один оставить его высочеству — мало ли что? А что тесновато — уместятся! Переживут!

* * *

Адриан Хорхе Валенсуэла ничего особенно хорошего от жизни не ждал.

Понятно же — убьют!

Может, сначала помучают, а потом убьют, может, просто прикончат...

Кому они нужны?

Мединцы стали врагами, и остаются врагами. А то, что лично он ничего не знал... да, конечно! От этого намного легче!

Дверь камеры отворилась неожиданно.

— На выход. Валенсуэла, верно?

— Да, — Мануэла, как привыкла, заслонила брата. Сверкнула глазами. — Что вам нужно!?

— Следуйте за мной.

Адриан коснулся руки сестры. Понятно же, этот человек просто должен их отвести куда-то. Ничего он не знает. Все скажут уже на месте.

Место оказалось большим залом. И в зале были собраны несколько десятков мединцев.

Адриан увидел Кальдеронов, Морильо, Велезов... не всех. В основном — молодняк.

Потом все притихли.

В зал вошел тан Кампос.

Мэр был бледен и устал, ему явно было не слишком хорошо. Возраст, а может, и что-то еще. Мужчина остановился так, чтобы его все видели, поднял руку, привлекая к себе внимание. Пара минут — и мединцы замолчали. Уставились на тана Кампоса синими глазами.

Да, разного оттенка, от темно-голубых до бездонно-чернильных, но синими, словно море.

— Приветствую всех собравшихся, — не стал продлевать ожидание тан Кампос. — Сейчас я объясню, почему вас здесь собрали. Все вы — мединцы. Но уже во втором, а кое-кто и в третьем поколении. Все — слабые маги воды. Все не желаете воевать. Вас допрашивали, а потом протоколы рассмотрели и прочитали, церковь постаралась. Большинство из вас желает просто жить. Спокойно жить в своих домах, среди людей.

Мануэла хмыкнула. Можно подумать, им дадут. Особенно теперь!

Тан Кампос качнул головой.

— Большинство из вас ни в чем не виноваты перед Астилией. Но за дела предков отвечают потомки, это часто бывает. Я сейчас предлагаю вам возможность оказать королевству услугу. Если согласитесь — сможете потом жить спокойно. Да, под наблюдением церковников, но никто вас не будет трогать, если вы первые не замыслите зла. Живите, заводите семьи, радуйтесь жизни — ваше право.

Уши навострили даже самые недоверчивые.

— Это дается не даром. Все вы здесь маги воды. Кто-то слабее, кто-то сильнее, но сродство с водой у вас есть.

Хорхе кивнул.

Есть такое.

Правда, ему под силу было только водой в чашке командовать. Но вот сестра более талантлива. А Анна Калдерон вообще может поднять волну на море, на несколько часов. Он точно знает. Их потому и сосватали, родители надеялись, что сила проявится в их потомстве.

— Ваши сородичи, увы, не отказались от плана уничтожить столицу, — тан Капос внимательно наблюдал за присутствующими. И еще пара десятков священников — тоже. Кому еще и читать в душах человеческих, если не им? — Теперь они хотят спустить цунами на Римат. Все вы здесь слабые маги. И мне требуется ваше согласие. На цепь.

Хорхе молчал.

Обдумывал.

Цепь, да...

Откуда только узнали? Из допросов? И придумали, как воспользоваться? Но это логично.

Маги практически не могут объединять силы. Разные люди, разные способности, разные... они просто разные. А вот мединцы — они части единого целого.

Они изначально объединены каплей демонической сути в своих жилах. Им не привыкать действовать, как единое целое.

Магам в том числе.

Они могут объединить силы, они могут если и не остановить, то ослабить цунами. Отвести воду в сторону. Могут попробовать. Но...

— И сколько из нас при этом погибнет? — Мануэла сдерживаться не стала.

Тан Кампос нашел ее взглядом.

— Не знаю. Может, погибнут все — если не удастся предотвратить трагедию. Может, не погибнет никто. У нас есть еще планы, вы — один из заслонов, не единственный и не главный. Чем хотите поклянусь. Вас волновало, сколько погибнет людей, чтобы вернулась ваша демонесса?

Мануэла опустила глаза.

— Нет.

— Вот. За планы надо платить. И за дальнейшую спокойную жизнь — тоже. Хотите — отработайте свое будущее. Не хотите — вернетесь в камеру. Мне нужны только добровольцы.

Хорхе вздохнул.

Выбор?

А есть ли выбор?

ДО этого все выбирали ЗА них. Родители, демонесса... даже тот же Рамон! За них, не спрашивая, не думая о чувствах того же Хосе. Рассказ Мануэлы во многом оказался для него откровением.

Сейчас предлагают выбирать уже ему.

Может, он и погибнет. Но сделает это уже по своей воле, по своему выбору...

А еще — они должны Римату.

За ту женщину, которая стала его матерью. За тех, кого принесли в жертву. За... да всех перечислять — не хватит года! Даже за королеву Марию, которая вообще была не при чем, но пострадала от его предка.

Хосе шагнул вперед одним из первых.

— Я согласен. Что надо делать?

Мануэла шагнула следом за ним.

— Я... я как брат.

И словно плотину прорвало.

Хосе не знал, но абы кого в этот зал не приводили. Только тех, кто действительно оказался в гуще событий по случайности. Запутался, боялся, не знал, куда бежать — не в полицию же правда, с таким идти? Я не человек, но вы помогите!

Раньше у них шансов не было.

Сейчас шанс появился. Слабый, неуверенный, но он был. На нормальную спокойную жизнь среди людей. И капля отравленной крови, текущая в их жилах растворится, рано или поздно.

Но чтобы это было...

Они готовы рискнуть?

Они готовы.

Из девяноста мединцев в зале не отказался никто.

Тан Кампос был доволен.

Римат — прибрежный город. И свои маги здесь есть, и механизмы на случай шторма, и цунами, да. Но не магического. Не такого.

Пусть мединцы тоже поработают. Стели соломку везде, тогда, может, и падать не придется. Народная мудрость.

* * *

Треси с трудом разлепила глаза.

Болела голова.

Ее подташнивало, она повернулась набок — и из желудка рванулась желчь. Спазмы сотрясали тело, на секунду она испугалась, что так и умрет. Захлебнется — и умрет.

Такое бывает...

Она знала пьяных, которые то в луже захлебывались, хотя там той лужи — воробью по колено, то собственной блевотиной... неужели она — тоже!?

— Тихо-тихо... вот так...

Чьи-то ласковые руки придержали ее голову, давая сохранить равновесие. Треси сплюнула. Еще раз.

— Уффф...

— Сейчас будет полегче. Потерпи.

Девушка постепенно приходила в себя. Осматривалась вокруг...

— Что я!? Где...

Память подсовывала картинки.

Хавьер... квартира... тряпка у лица....

— Кто это такие?!

— Работорговцы, — пояснил тот же женский голос. — Нас тут уже двадцать шесть — с тобой.

— Двадцать шесть!?

— Да... нас собираются вести куда-то на юг... не знаю точнее.

Треси окончательно пришла в себя, скрипнула зубами.

— Я не могу на юг. У меня тут...

— У нас, у всех, — отозвался тот же печальный голос. — только кто нас спросит? Радуйся, что ты девушка, а то бы с тобой еще команда позабавилась. Вон, как с Амандой...

— Темно, — чуточку невпопад сказала Треси.

— Мы в трюме корабля. И нас собираются отправить куда-то... кажется, в Форсманскую империю.

Тереса выругалась нехорошими словами.

Нет, ну кто бы мог подумать?! Работорговцы!

Здесь, сейчас, в наше время, вот так, в открытую практически! Это даже не наглость! Это... да на что они вообще рассчитывают!?

— Их же просто потопят!

— У них свой человек в таможне. И похоже, они уже не первый раз такое проворачивают.

Тереса стиснула зубы.

— Меня будут искать!

— Если бы... ты думаешь — ты первая?

Тереса так и думала. Но...

— Жених обязательно меня найдет!

— Он у тебя из знати?

Тереса запнулась.

— Н-нет.

— Тогда точно не сможет.

— Он... он обязательно справится! Он меня искать будет! Он самый лучший!

Женщина в темноте хмыкнула. Много вас тут таких, с самыми лучшими! Половину эти самые женихи и продали.

— Ну, жди. Только орать и бунтовать лучше не надо, а то высекут и снова сюда сбросят.

Тереса медленно кивнула.

— Х-хорошо.

Если бы она рассказала, что ее жених — некромант...

Тересе повезло. В этот день она избежала смерти по чистой случайности. Ей вдруг подумалось, что не все любят некромантов, а кое-кто и боится. И если она тут всех напугает женихом-некромантом, как бы еще корабль не затонул. Здесь от визга доски вынесет! Да и от нее шарахаться будут.

Лучше она помолчит, а потом со всеми порадуется, вот!

И промолчала.

Дойди слух про некроманта до капитана корабля, он бы приказал удавить девку и утопить тело поглубже. И выходить в море.

Но — не дошел.

Тереса, по наивности своей, не знала, что женщина эта не просто так к ней участие проявляет.

Бизнес, да...

Работорговцы тоже не были дураками. Они отлично знали главный принцип успешной и долгой работы.

Похищать надо тех, кого искать не будут.

Практически.

Вот, как приезжие в столицу.

Приехала? А куда потом делась? Да кто ж ее знает...

Или вот, как Треси. В семье десять детей, одним больше — одним меньше, семья бедная, побегают, посуетятся, да и устанут. Надоест им...

Жених?

Так жених сам и сказал про нее.... Как же, будет он искать! Еще и процент получил!

Только вот работорговцы считали женихом Треси — Пабло. А про Хавьера она не сказала. И Пабло не сказал — не подумал. Нечем там особенно думать. Мозг — он же зачем нужен? Правильно, чтобы глаза подпирать, а то шататься начнут.

Вот и получилось — как получилось. 'Подсадка' работорговцев — не просто ж так неизвестная тетка прониклась нежностью к Треси и о ней заботилась — ничего не узнала.

Работорговцы оставались в неведении.

Тересе просто повезло, что она промолчала. А вот 'честным бизнесменам' не очень. Увы...

* * *

Домой Хавьер влетел, как на пожар.

— Треси!

И уже знал — ее нет дома. Но все равно позвал еще раз.

— Тереса?

Тишина...

Едой не пахнет. Уйти? Куда она могла уйти? К родителям? Вряд ли...

К подругам? Феола была с Хавьером, Мерседес...

Хавьер кинулся к телефону, радуясь, что они получают все большее распространение. Раньше только в самых богатых домах стояли, а теперь, вот, и на служебных квартирах, и доходные дома их ставят, хотя и не все, и по одному телефону на дом. Но ведь есть же!

Диск легко крутанулся под пальцами мужчины.

Пары минут хватило, чтобы выяснить — в участке Треси нет.

Мерседес?

Хавьер, недолго думая, телефонировал тану Мальдонадо. Ответили не сразу, но и там Тересы тоже не оказалось. И?

Что прикажете теперь думать честному некроманту?

Да самое плохое, работа у него такая...

Хавьер метнулся к шкафу, в котором хранил свой инвентарь, проклиная слишком тугой замок. Зар-раза! Да проворачивайся ты наконец!

Но как иначе?

Маг-воздушник прекрасно повесит на стену карту воздушных течений.

Водник обставит всю квартиру аквариумами, у волшебника земли вы найдете множество горшков с цветами. И все всё понимают, и все так прекрасно это воспринимают! Просто умиление берет!

А некроманты хуже?

Нет, конечно. И никто не осмелится утверждать обратное. Но почему, когда люди видят череп, набор гадальных костей, схемы ритуальных кругов, кусающиеся гримуары, черные свечи, клинки разных видов и форм, и прочие милые некромантские мелочи, у них такая странная реакция?

Непонятно...

И очень обидно.

Но проще хранить свой инвентарь в шкафу, чем вразумлять каждого идиота по отдельности, или всех вместе.

Хавьер и схватился за гадальные кости.

Чемодан с 'походным набором' он сразу выставил. Тот был собран, держался наготове, и некромант с ним регулярно отправлялся на вызовы. Не часто, но раз в месяц всяко случалось, а иногда и два-три раза. После третьего вызова Хавьер себе чемодан и купил.

Проще завести два набора свечей, к примеру, чем каждый раз собирать все с нуля. Потом просто докупил потраченное — и нормально.

Ждут снаружи? И подождут, не переломятся!

Бросок!

Кости легли правильно, светлой стороной вверх.

Жива. Уже хорошо.

Еще один бросок.

А вот это уже очень и очень плохо. Жива, но в серой зоне. То есть существует риск для Треси. Это плохо, очень плохо...

Состояние здоровья некромант не увидел бы, не та специализация. Да и вообще, поиск — это не его.

Можно, с кучей подручных средств, с рисунками и ритуалом, и займет это часа полтора, и сил вытянет немеряно. Сейчас ему точно такого не простят. Он сам себе нее простит.

Но если поиск не дается ему, он может попросить специалиста.

Хавьер подхватил чемодан и ринулся вниз по лестнице, забыв запереть квартиру. Хотя... найдите такого дурака, чтобы к некроманту залез? Даже если бы Хавьер оставил дверь нараспашку, и указатель повесил — все равно желающих бы не было.

Сейчас он попросит Феолу, пусть та посмотрит, где подруга!

* * *

Феола влетела домой ураганом.

Да-да, именно домой.

Не к Веласкесам — к себе. К Веласкесам она брала далеко не все нужные вещи. Своего шаманского походного набора, как у Хавьера, у нее пока не было. А зря, надо обзаводиться.

— Ритана Феола, здравствуйте.

— Синьора Торо, — Феола улыбнулась экономке. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, ритана. Вы найдете для меня несколько минут?

Феола вздохнула. Вот сейчас! Вот именно прямо сейчас? Она своих родных любит, и даже очень, но... может, чуть позднее? Часика через три-четыре?

— Синьора Элена, скажите, до вечера это дело потерпит?

Экономка серьезно посмотрела на Феолу. Поняла, что та не отмахивается, а действительно чем-то озабочена и встревожена, подумала пару минут.

— Да, пожалуй.

— Синьора Торо, я обещаю, я приеду сегодня вечером, и внимательно вас выслушаю. И приму меры. Слово даю. Это касается моих родных?

— Да, ритана.

Как так получилось, что Феола стала старшей? В глазах синьоры Торо — однозначно. Может, потому, что она готова была принимать решения и нести за них ответственность?

Наверное, так это и бывает.

Решения мы принимать все можем. А вот понять, что оно может быть неверным, что сам дурак, что надо исправлять кое-что... это не у всех получается. Феола понимала. И отношение людей к ней было соответствующим.

— Хорошо. Этим же вечером я в вашем распоряжении. А пока — простите.

И Феола взлетела по лестнице.

Ненадолго, минут на десять. А потом сбежала вниз в таком виде, что синьора Торо только ахнула.

Феола была в наряде младшего шамана. Младшего, но все же полноправного. То есть — штаны из тонкой оленьей кожи, свободная рубаха, расшитая ритуальными узорами, волосы заплетены в две косы и перевиты лентами, в руке небольшой топорик. Между прочим, она его самостоятельно делала.

Сама спилила ветку на рукоять — специально сливалась с деревом и просила ее отдать подходящую ветвь. Сама нашла обсидиан для лезвия, сама его расколола, крупный осколок и пошел на топор, а остатки украсили топорище, сама, все сама. Получилось не слишком красиво, но прочно и функционально. А для Феолы сейчас это было главным.

Она — шаман. Это главное. Остальное — атрибуты, как корона у короля.

Когда-нибудь она станет взрослой, как Адэхи, у нее будет посох, но это потом, потом... сейчас ей и топорика хватает.

— Ритана Феола! — аж задохнулась экономка.

Нет-нет, она бы никогда не стала указывать, как и что. Но... но вы поймите все правильно!

Репутация — такая сложная штука! Вот она есть, а вот ее нет... причем — мгновенно. Приличные ританы в таком виде на улицу не выходят. И с топором тоже. И...

Эксцентричность должна иметь пределы!

Феола покачала головой.

— Синьора, я маг. И мне все это нужно.

— Маг?

Феола кивнула. И в подтверждение своих слов зажгла над ладонью крохотный огонек.

Элена Фелиса мгновенно успокоилась.

Ах, ну если маг... тогда дело другое. Магам многое позволяется, правда, и спрос с них большой. Но если хозяйка — маг, это намного престижнее.

— Я могу сделать что-то к вашему возвращению, ритана?

— Можете, синьора Торо. Мне нужен будет чай матэ, мед, сладкое. Я так восстанавливаюсь.

— Я все приготовлю, ритана. Обещаю.

Феола благодарно кивнула, и отправилась в мобиль. Амадо покосился на нее с интересом.

— А раньше ты топорик не брала.

Феола поморщилась.

— И сейчас бы не взяла.

— Но?

Амадо было откровенно интересно. Индейцы же! Да, с годами он нашел и много других интересов, и следователь из него хороший, еще и потому, что ему все нравится. Но индейцы не забывались, как первая любовь.

— Это очень сильный инструмент. Посох мне пока не положен, а вот топорик можно. Но ты попробуй топором сделать вышивку, попробуй зажечь огонь...

Амадо кивнул.

Он понял — если дело дошло до такого, Феола боится... нет, не боится. Вот он щенячий задор — во всей красе на личике написан. Ей не страшно. Но готовится она к самому худшему.

Феола молча хлопнула дверцей мобиля.

Да, топор.

Им можно рубить, разрушать, уничтожать. Это не инструмент равновесия, это для боя. И она еще ни разу с ним так не работала. И не знает, что у нее получится.

Но ради учителя — она справится. Да и Римат тоже хороший город. Он заслуживает жизни... она — справится!

Глава 3

Сесар Мариано Мартин вынырнул из-под воды, и направился к берегу. Плыть было легко и приятно, впрочем, как и всегда. Вода — стихия мединцев.

Все же Рамон глуп.

Не до конца, нет, до глуп.

Сесар не спорил с ним, кому ж охота, чтобы тебя просто разорвали клешнями на части. Но про себя иногда думал, что смог бы поступить намного умнее. Только кто ж даст?

Никто...

Владычица Синэри ему нужна, дураку! Конечно-конечно... уже летим, и щупальца назад!

Сам Сесар был из второго поколения мединцев. То есть его отец был мединцем, измененным, а у матери были магические способности. Скромные, непроявленные, но были. И мединцы не смогли ее упустить. А вот у мальчика способности проявились ярко. И Синэри решила пока не поглощать его душу — посмотреть, как там дальше будет.

Практически та же история, что и с Бенитесами?

Та же, да не та.

Лидия все же оказалась уникальной женщиной. Для нее ребенок был просто ребенком, хоть с хвостом, хоть с чешуей. А вот для матери Сесара...

Она оказалась не настолько стойкой, и после родов, увидев свое чадо, просто сошла с ума. Так что Сесар ее не знал и не помнил.

Мать?

Да, она была. И что?

И все... потомство можно получать и от безумной, просто следить за ней придется постоянно.

Он рос с остальными детьми, плавал вместе с ними в море, играл и бегал... детские души Синэри не жаловала. Неинтересно, знаете ли.

Вопреки всяким глупостям, которые пишут репортеры, нагнетая ужас на читателя, демоны прежде всего практичны. И детей могут съесть или убить в качестве устрашения, а не пропитания.

Объясните, зачем демону невинная жертва? Она же не-вин-на-я! Ее душа сразу же идет к Творцу! Закон такой, демону тут ничего не достанется. Точно так же, как не достанется Синэри душа праведника. А дети...

Как правило, дети невинны. Даже если они творят какие-то пакости, они это делают не со зла, а по недомыслию. И смысл их жрать? Если душа уйдет на Небо? Просто мясо?

Да там и мяса-то — жевать замучаешься. Это как человеку семечками наесться. Пока хоть сытость почуешь, полмешка заточишь.

Поглотить душу мальчишки и попробовать его изменить Синэри просто не успела. Тогда Сесару было всего десять лет, может, чуть больше. Но маги взрослеют рано. Сила накладывает ответственность, сила заставляет думать, прежде, чем сделать...

Сесар не погиб в тот день.

Ощутив уход Владычицы, он прежде всего, решил спасать себя. Нырнул под воду, на огромную глубину, справедливо рассудив, что там любые катаклизмы будет пересидеть проще, да и магия его — водная...

Так и вышло.

Сесар оказался одним из немногих уцелевших мединцев. Выбрался, огляделся... понятно, отца и мать он не нашел — как бы такое получилось? Отец измененный, и умер, когда ушла Владычица.

Мать — полубезумная, кажется, беременная очередным мединцем, а может, и нет... Сесара это не интересовало. Братья — сестры?

Все же изменения сказались на Сесаре, хотя такое и среди людей встречается. Какие-либо чувства были мальчишке неведомы.

Любовь? Привязанность? Помилуйте, о чем вы?

Вот есть отец. Он учит и воспитывает.

Вот есть воспитатели в детской группе. Они учат, воспитывают, обеспечивают удобство жизни.

Вот есть одногруппники. Пользы от них никакой, так что... плевать на них. Можно попользоваться, можно обойтись. По ситуации.

Владычица?

Тут лучше быть осторожным, она может уничтожить Сесара одним движением ресниц. Так что стоит улыбаться и кланяться. И почаще, почаще...

Конечно, Владычица его бы раскусила. Может, и в буквальном смысле слова. Но не Рамон, нет.

Рамон, который нашел мальчишку спустя год после трагедии, так и не понял, насколько Сесару было плевать на всех. На него, на Владычицу, на других мединцев...

Год...

Сесару этот год дал очень многое. Сложить простую логическую цепочку Сесар мог и в десять лет, и в двадцать... что тут сложного, в самом-то деле?

Если мединцев нет, значит, ему придется жить среди людей.

Если жить среди людей, надо, во-первых, сойти за человека, а во-вторых, жить хорошо. Желательно в собственном дворце, с прислугой, с прочими людьми для своего комфорта.

Жена? Дети?

Тут Сесар не был уверен, как лучше. С одной-то стороны, ему хотелось продолжиться в детях. С другой... от человека? Пример собственной матери был достаточно показателен. А он все же не настолько человекообразен, как некоторые. Вот они, щупальца, волнуются, извиваются... кто из женщин сохранит рассудок, глядя на них? Кто сможет не просто зачать от него ребенка — выносить?

А повитуха?

Помощь при родах?

Это все не так просто, как кажется. Сесар год наблюдал за людьми, выбрал достаточно крупную рыбацкую деревню, из тех, в которых не просто ловили рыбу, но и сами солили ее, коптили, продавали на заходящие в небольшой порт корабли. Не город, нет. Просто удобная гавань, таких по побережью Астилии — сотни.

Большая и зажиточная деревня, около сотни домов, больше пятисот жителей. Сесар быстро понял, что наблюдать за жизнью всех семей глупо и выбрал несколько.

Семьи священника, деревенского старосты и еще две, выбранные произвольно. Одна среднего достатка, вторая нищая. Он наблюдал, изучал, делал выводы. И пожалуй...

Да, пожалуй, он мог выдать себя за человека. Он умел читать и писать. Он хорошо считал, он владел магией воды, а если с амулетами, то мог практиковать и другую магию. Только не огня и не жизни, это у него не получалось ни в каких условиях.

Он изучал детские игры, он слышал как говорят люди, пытался имитировать их речь... даже пробовал ночью зайти в Храм. Впрочем, ничего страшного с ним не случилось. Он ведь не был нечистью в полном смысле этого слова, его душа была при нем. А печать демона, печать скверны... это Сесар чуточку не учел. Ее мог бы почувствовать священник в Храме. Но со священником мальчик и не увиделся. Зато уверился, что сможет прожить среди людей, и начал искать деньги на дне моря. Ему удалось собрать уже неплохой капитал.

Главное, что вынес для себя Сесар — к людям ему придется идти не сразу. Лет через пять. Или...

Или найти кого-то, кто представит его своим сыном, внуком, братом... неизвестному бродяге придется тяжко.

Документы?

Их всегда можно украсть в той же деревне, даже подделывать не надо. Но... он будет синьором. Не таном. А может, так и легче, не надо ему на самый верх?

А хотелось...

Сесар учился. А потом его нашел Рамон. И — что испытал тогда одиннадцатилетний мальчик? Он и сам не знал. Казалось бы — жизнь прекрасна? Рядом с ним есть такие же, как он. Кто не осудит, не посмотрит с ужасом, не отшатнется.

Его стая.

Это ведь очень важно, когда есть своя стая.

А с другой стороны...

Сесар уже разрывался между двумя мирами. Мединцы — да, они в каком-то смысле его семья, они такие же, как и он. Но их — мало. Считанное число, и ограниченные возможности, и такой же, ограниченный мир. В нем уже было неинтересно. Сесару хотелось большего.

Люди... они интереснее, и возможностей там больше. Но там он всегда будет чужим. Он может сделать что угодно, хоть короля спасти, все равно он не будет своим. Никогда.

А хочется?

Нет? Или да?

Сесар сам не знал. Но если заглянуть глубже в его душу... маг был честолюбив. И власть его привлекала. Ему хотелось играть не только магическими потоками, но и чужими судьбами. А мединцы... их слишком мало.

Неинтересно.

Для Рамона было все просто.

Мединцы — свои, люди — враги. Владычицу надо вернуть.

Для Сесара все было не так просто и однозначно. Мединцы — свои? Наверное. Люди — чужие, определенно. Именно потому их судьбами можно и нужно играть, как захочется Сесару.

А вот Владычица...

Рамон хотел ее возвращения.

Сесар же... Сесар готовился к разным вариантам. И часть планов принадлежала именно ему. Рамон их одобрил, но смотрел с подозрением. Не доверял до конца.

Впрочем, Сесару это не мешало.

Его идея была проста и понятна. Для Рамона все выглядело так.

Владычица может прийти в этот мир уязвимой, слабой, ее надо будет какое-то время защищать от магов. Да, она всемогуща, но ведь ее уже выбросили раз из мира? Вот, значит, нужно ее на какое-то время обезопасить. Что нужно сделать?

Желательно, дать ей свою территорию. С правителем, который будет обязан Владычице.

Территорию, на которой Синэри сможет наращивать мощность. Создавать новых мединцев, собирать своих магов, чтобы те воевали с чужими. А потом, когда она распространит влияние на весь мир... может, это будет спустя десять или сто лет — кто знает? Пока они, как приличные адепты, должны обеспечить своему божеству удобство и безопасность. Рамон с этим был полностью согласен. Оставался маленький такой вопрос. Как этого добиться?

Сесар предложил самый простой путь.

Чтобы Владычице было безопасно... пусть в Астилии, чего переезжать-то? Им и тут неплохо жилось, верно?

Вот, чтобы им было безопасно, король должен быть полностью им обязан. Лучше — быть мединцем.

Рамон задумался, вспомнил, что Владычица что-то такое творила с королевской кровью...

Наталию Марину Арандо они нашли далеко не сразу. Та спокойно жила среди людей. Пусть она потеряла цель, но жизнь и сама по себе неплохая штука, верно ведь? Не успели немного.

Вирджиния Арандо, прямая наследница королевской крови, вышла замуж. Да еще за синьора.

Это было неприятно. Если бы хоть за аристократа, так нет! Синьора Веласкес жила с мужем, рождала детей... Сесар задумался.

Можно ведь и иначе обернуть, почему нет? Посадить на трон правителя, который будет всем обязан мединцам. И в качестве компенсации женить его на той же Мерседес Веласкес. Почему нет?

Она на четверть королевской крови — это плюс. Но она из мединцев, она будет покорна и управляема, ее кровь будет отзываться Владычице. Это Рамон знал. Слышал в свое время.

Пусть останется капля разбавленной крови, до пятого поколения Синэри сможет призвать своих потомков. А тут не пятое, тут меньше.

Берем?

Берем!

Осталось подыскать подходящего принца. Впрочем, это было несложно. Власть любит не только Сесар. А каково быть рядом с накрытым столом — и даже не укусить? Мимо тебя проносят роскошные блюда, а ты — ты не можешь и крошку отщипнуть! Только и того, что титул. Но власть, влияние, богатство — это уже в других линиях семьи. А ты — так, побочка...

Мог бы и не рождаться, ничего не поменяется. И ты отлично это понимаешь, видишь, чувствуешь. И волнами накатывает обида!

Почему так?

Не хочу!

Хочется власти, богатства, хочется, хочется всего...

Хочется тяжесть короны на голове. И назначенная цена не кажется слишком высокой. Есть люди, которые ради власти и мать родную убьют, и ребенка своего на части разрежут. А уж договор с демоном заключить — да легко! Они все равно самые умные, они найдут, как обмануть демона, вывернуться, передернуть карты в свою пользу...

Впрочем, чужая глупость была мединцам только на руку.

Но для переворота требуется не только команда. Для него требуется очень, очень много денег. Убийство короля — деньги.

Выбор нового короля, правильный выбор — тоже. Устранение соперников... да много чего! Когда ты в первых рядах к трону — проще. И дешевле будет.

А когда во вторых рядах? Или вообще — на обочине?

Понятно же, можно устранить многих. Хоселиуса и его сыновей, можно устранить ту же Марию Маргариту, можно....

Нельзя.

Потому что вопрос — с чего на королевскую семью мор напал, возникнет достаточно быстро. Так что Аурелио Августин умирает, остальные погибают в результате 'несчастного случая', а кто останется, тех просто задавят числом, голосами... на это и нужны деньги.

А еще нужна поддержка иного рода.

Вот — демонесса.

Она возникает среди моря. В прошлый раз это обошлось потому, что уходили индейцы. Мир потом трясло, словно в лихорадке, перепутались все слои эфира. Вот Синэри и смогла скрываться.

А сейчас?

Сейчас нужны амулеты, артефакты, да что угодно, лишь бы подольше скрывать ее появление! Чтобы церковь не встревожилась раньше времени.

И в той же церкви... да, и там есть хорошие продажные священники. Для мединцев хорошие, понятно. Но стоят они очень, очень дорого.

Казалось бы, что проще?

Нырни, достань затонувшие сокровища — и раздавай как взятку. Нет?

То-то и оно, что нет. Все надо делать втайне. Нельзя обнаруживать себя раньше времени, так что деньги надо реализовать. Тут и купцы понадобились.

Не один Веласкес, хотя и он... как хорошо иметь дело с жадными людьми! Им так хочется золота, что они просто глупеют при виде монет! И соглашаются на все, и сами себя убеждают... идиоты!

Впрочем, Сесар был не в претензии. С такими легче работать. Все было рассчитано, все было отлажено, почти готово — и вдруг! Словно снег на голову, сошли лавиной неурядицы!

Когда все посыпалось? Да вот, совсем недавно, перед самым решающим прыжком.

Сначала он узнал о Вирджинии Веласкес. Вот кто бы мог подумать? Она казалась такой спокойной, такой управляемой! Просто сокровище, а не жена! Дом, дети, храм и никаких мозгов. Но — нет?

Кто там ее надоумил, Сесар так и не понял, но... она собралась бежать. Причем не с пустыми руками. Может, у нее все и получилось бы, но — не повезло. Вирджиния действовала умнО, она не просто украла украшения королевы, она их подменила. И если бы они не понадобились — срочно, все бы сошло.

Но шел последний отсчет, украшения понадобились, Самуэль Гонсало полез в сейф и практически сразу же распознал подделку. Правда, жену не заподозрил.

Это уже потом, сам Сесар... потому так и получилось. Пришлось действовать на скорую руку, убить мужа, проклясть жену, хорошо еще, дети не вылезли, а то пришлось бы и с ними что-то решать, а все же королевская кровь. Сесар искренне рассчитывал на Наталию Арандо.

Она — бабушка Мерседес, так что она бы и выдала ее замуж... про Веласкесов он как-то позабыл. С другой стороны, девчонку всегда можно было похитить...

Не получилось. Ему помешали раз, второй... ладно, с этим он еще разберется. А пока ему надо найти идиотку, которую невесть с чего понесло невесть куда. Да-да, это он про Дарею.

Сесар был пристрастен, конечно, но... мединки ему не нравились. Только люди.

Что ж... где она?

Вода шептала.

Вода разговаривала, вода рассказывала, Сесар читал в ней, словно в открытой книге. Да, океан капризен, но он маг воды, а не финтифлюшка, он справится с любым течением...

Сесар шел, словно по ниточке. Пока...

Пока не почуял нечто неприятное.

Откуда-то с суши приближалось... что?!

Он и сам не знал. Такого он раньше никогда не ощущал, но уже побаивался. Рамон, к примеру, ощущался, как небольшой водяной смерч. Маги огня вспыхивали словно искры, или, если посильнее, костры. Небольшие.

Некроманты отзывались черным холодным ветром.

То, что шло к морю сейчас, не было похоже ни на что, ранее виденное. Шла... стихия. Не какая-то определенная, не земля или вода, Сесар ощущал это, словно громадный многоцветный клубок. И — занервничал.

Дарея никуда не денется. Но она мединка, магии она поддастся не сразу, и ЭТО, что бы оно ни было, кто бы это ни был, обязательно их почувствует. Ощутит его магию и вмешается.

Этого Сесару не хотелось.

Лучше подождать, пока ОНО пройдет мимо, а уж потом достать беглянку.

Сесар затаился, но ЭТО направлялось именно туда, где была Дарея. И мужчина решил подождать. А может ЭТО уничтожит Дарею?

Почему ему не может повезти? Пусть его работу сделает кто-то другой?

И Сесар приготовился ждать.

* * *

— Феола, помоги, пожалуйста.

Хавьер махнул рукой на все условности, и перешел с девушкой 'на ты'. Все равно дружить будут, если Феола и Треси подруги.

— Чем?

Феола и не подумала ломаться. Одно дело сейчас делают. И вообще, Хавьер Треси нравится, понимать надо. И помогать. Чуть-чуть.

— Треси нет дома, я за нее волнуюсь. У меня плохое ощущение.

Фи мгновенно посерьезнела.

— Что-то из ее вещей есть?

Она могла бы и так, на чистой силе и памяти, но с вещью будет проще и быстрее.

— Расческа, — тут же протянул ей Хавьер.

Фи взяла гребешок, сжала между ладонями, нахмурилась.

— Темнота, вода, боль... ей плохо. Она не так далеко, может, пара часов пути, непосредственной опасности пока нет. Я не чувствую.

Хавьер скрипнул зубами.

— Я так не могу. Феола... ты мне потом поможешь?

— Найти Треси? — уточнила девушка, отлично понимая, что такое сочетание — оно не с потолка взялось. Если подруга где-то в темноте, и ей плохо — это не к добру.

— Да.

— Помогу.

Хавьер кивнул и оскалился. Довольно так... главное, чтобы Феола помогла ее найти. А уж разобраться в происходящем он и сам сможет.

И некромант ласково погладил костяной жезл.

Шестьдесят два проклятия. Было больше, но потратились, осталось всего шестьдесят два. Ничего, ему на все хватит.

* * *

Нельзя сказать, что на берегу было людно. Всего двадцать человек. Ну и Дарея, конечно.

Тан Кампос не вернулся — к чему? В столице он будет полезнее, на случай, если придется организовать эвакуацию. Там же остался и Серхио Вальдес, координировать работу полиции.

Брат Анхель объяснил ситуацию скромному брату Дуардо, а сам поспешил во дворец, к епископу Тадео. Так что на берегу из гражданских лиц были его высочество Бернардо — и Крис. Феола и Амадо. Хавьер, конечно. И пятнадцать монахов. Скромных таких, в кольчугах под рясами, вооруженных не то, что до зубов — до последнего волоска на голове.

— Я не смогу провести столько, — честно предупредила Феола.

— И не надо, — отмахнулся брат Дуардо. — Ритана Ксарес, на сколько мы сможем рассчитывать?

— Я, Хавьер — с ним проще, он маг, ну и человек десять еще, наверное. Больше вряд ли, и так придется выложиться, — честно сказала Феола. — И можно просто Фи, святой отец.

Брат Дуардо оценил и кивнул.

— Хорошо... Фи. Итак, нас десять, два мага прикрытия, синьорита Бенитес... все?

— А я?! — искренне возмутился Амадо.

Брат Дуардо пригвоздил его тяжелым взглядом.

— Тан, если бы вы были магом, я бы слова не сказал. Но обычный человек там будет не подмогой, а помехой.

— Я...

— Вы не подготовлены, как мы. Тан, нам надо будет не вас защищать, а драться. И ритане тоже.

Феола вспыхнула. Дарея погладила ее щупальцем по руке. Пусть одна девушка в чешуе, а вторая — нет, любовь — она видна. И взгляды, которые Феола бросала на Амадо, и его ответные взгляды, и мягкое сияние взгляда, и улыбки, и легкие, почти невесомые прикосновения...

Амадо надулся, но спорить не стал.

— Я подожду вас здесь.

— Мы подождем, — кивнул Бернардо. — Я, Крис, тан...

— Амадо.

— Тан Амадо, — согласился Бернардо на предложение дружбы. Не чувствовал он себя таким уж принцем крови, чтобы нос драть. Понимал, что наследник престола, но...

Поди, поживи под властью полусумасшедшего деда! Поневоле лишняя спесь улетучится. Дед к ним относился, как к наследникам второго сорта, то приближал, от отдалял, двор колебался...

Бернардо привык, что он не такая уж значительная фигура, научился находить себе союзников и ценить тех, кто хорошо к нему относится. Вот, как Амадо. Сразу видно, что ничего ему от Бернардо не нужно. Человек работает, ему нужно сделать все хорошо и грамотно. А Бернардо тут побочный эффект. Есть он — хорошо. Нет — значит, нет. Более того, Амадо так же помогал бы любому человеку. И защищал любого.

Его высочество это видел отчетливо. Научишься тут разбираться в людях.

И уже решил, что с Амадо он будет поддерживать хорошие отношения. Очень интересный человек. Следователь, из семьи некромантов, будущая жена — маг... как с таким не подружиться? Пригодится в дальнейшем.

Бернардо не забывал, что ему предстоит править после отца. И уже сейчас хотел собирать себе команду, вникать в государственные дела... нет-нет, торопить власть он не собирался. Или перехватывать ее у отца. А вот помочь...

Своего отца Бернардо тоже оценивал здраво. Сейчас Хоселиус радуется власти, но потом она ему станет в тягость. Слишком уж дед подавил отца. Так что помощь ему будет не лишняя...

— И пять братьев, — подвел итог размышлениям принца брат Дуардо. — Брат Жозе, головой отвечаешь.

— Да, брат Дуардо.

— Фи?

— Давайте быков?

Брату достаточно было только рукой махнуть.

Монахи — не допускать же на берег посторонних — потянули к Феоле стреноженных быков. Животные идти не хотели, тянулись плохо, мычали и упирались. Хорошо хоть вырваться не могли, ноги у них спутаны были качественно. Но и поди, потяни такую махину.

Феола махнула рукой, и направилась к ним сама.

Топорик в ее руках казался обычной, ничем не примечательной палкой.

Всем. Кроме Сесара, который наблюдал это со стороны моря и Хавьера, который отлично видел его иным зрением.

Простая палка?

Да ему бы лучше войско зомби во главе с парочкой личей, чем вот ЭТО. Тогда еще будет шанс уцелеть.

Феола практически ничего не делала — в видимом людям спектре.

Она просто подходила к быкам, которых держали монахи (забойщиков решили не приглашать, если что — сами справимся) и дотрагивалась своим жутковатым инструментом между рогов каждого.

И бык падал.

Падал на колени, старел, иссыхал, рассыпался прахом — не слишком быстро, за пару-тройку минут, но вполне уверенно.

Люди с трудом сдерживали животных, которые если и не видели, то ощущали, что происходит с их товарищами.

И только Сесар с Хавьером понимали, ЧТО именно происходит.

Они видели, как жуткая палка просто сосет жизнь из животных, как насыщается, как начинает сиять — на ином плане зрения, ярко, словно солнце, словно Феола отломила один из лучей и держит его в руке.

Жуткая палка пила чужие жизни.

И маги понимали, почему так. Почему именно так.

Феола могла бы и сама все это сделать. Сама напитаться чужой силой. Сама выплеснуть ее в пространство в том или ином действии. Но...

Лучше так не поступать.

Маг должен брать силу извне, но вампиризм — это страшновато.

Раз выпил чужую силу, два — и ты уже не можешь ничего другого. Словно у тебя каналы перестраиваются. Они уже не улавливают магический фон мира, они уже могут только высасывать кого-то, и если не пить чужую силу, они будут иссыхать. А с ними погибнет и маг.

Истории о вампирах, они не просто так придуманы. Кровь — это тоже сила, и с кровью ее пить удобнее. И жить можно, пока ты ее выпиваешь. А можно и не жить...

Не-жить.

У каждого есть какой-то порог, через который переходить не стоит. Сесар точно знал, что и у него такое есть. Не слишком высокое, как и у всех мединцев. Недаром же, Рамон делал все не сам, он обращался к магии ритуалов. Хотя казалось бы, что проще? Проведи жертвоприношение, возьми силу гибнущих — и сам открывай дорогу божеству. Ты-то не ошибешься, не дрогнешь.

Но что будет толку, если сразу же после проведенного ритуала, ты погибнешь? Или станешь вот таким вампиром?

Если бы Феола все делала сама, она бы давно перешагнула порог, давно бы стала нежитью. Но Феола пользовалась топориком в своих руках.

Он впитывал силу. Он сдерживал ее внутри. Он сиял так, что глазам было больно.

А вот шаманка оставалась словно бы и не при чем. И не в ее руках рвалась на волю ожившая золотая мощь. Не она забирала чужую жизненную силу. Она просто ее контролировала.

Так, наверное, шаманы древности и открывали дорогу желающим уйти. Не своими силами, чужими, но с помощью своих жутковатых инструментов.

Топорик — это лишь форма. А важно содержание. Важно, сколько силы он сможет вместить.

Чуть больше — и что случится?

Вырвется ли сила наружу, уничтожая тех, кто будет рядом? Или вольется в Феолу, уничтожая только ее? Или рассеется в пространстве?

На этот вопрос Сесар ответа не получил. Феола отлично знала свои пределы. Адэхи не зря воспитывал ученицу, и подзатыльниками, и розгами в том числе. И день за днем выбивал из девушки лишнюю самонадеянность.

Можешь ты справиться с сотней?

Не бери на себя сто десять воинов, найди помощников, которые добьют оставшуюся десятку. Только так!

Не враги губят магов! С этим прекрасно справляется излишняя самонадеянность!

Монахи хмуро смотрели на девушку. Им не нравилось происходящее, но, с другой стороны, им и некромантия не нравится. А там тоже жертвоприношения, только менее крупные.

Да-да, и такое бывает.

Когда маг себе режет руку и что-то делает со своей кровью, когда приносит в жертву петуха или быка... такая уж это область магии.

Шаманизм, видимо, тоже.

Ничего.

Церковь будет благожелательно за всем наблюдать и контролировать. Исключительно ради блага самого человека, так-то.

— Это все? — поинтересовался брат Дуардо, когда последний бык рассыпался прахом, коротко всхрипывая от боли и ужаса.

Феола повернулась к брату, и тот даже отшатнулся на секунду.

Контроль силы давался шаманке нелегко. Лицо белое, губа прикушена, по подбородку кровь течет, в глазах сосуды полопались.

— Почти, — прохрипела Феола. — Идемте.

— Куда?

Феола выдохнула — и шагнула к морю. В море. Скорее, открыть дорогу, рассеять хотя бы часть силы... тяжело пить, тяжело контролировать, тяжело... сама по себе, без топорика, она и вовсе бы с таким объемом не справилась. Может, и никогда не справится.

Она не знала, но в эту секунду Сесар травленной акулой метнулся в море. Он плыл с такой скоростью, что за ним оставался пенный след.

Он видел людей.

Он опознал и некроманта, и человека, который его пугал. И то, что это оказалась девушка, ничего не меняло.

Шаман...

Существо, которого мединцы боялись, пуще огня.

И рядом с Дареей? Не надо быть пророком, чтобы понять — это не к добру. Вот ни капельки! Ни искорки добра от этого не будет!

Рамон — идиот!

Надо было эту чешуйчатую дуру прибить сразу, а не тащить с собой. И тем более, не оставлять потом без присмотра.

Женщины!

Сесар отлично знал, что они способны на все. Просто по глупости своей, потому, что это — женщины. Нужны они для производства потомства, но не более того. Слишком уж они... непредсказуемы. Вот, Дарея и выкинула номер!

Но как, КАК она познакомилась с этим существом?

Почему ее не убили сразу?

Что она пообещала?!

И самое главное — что ему-то теперь делать?

Сесар подумал пару минут. Если рассуждать логически... Дарея плюс это существо в одном месте не сулили Рамону ничего хорошего. Сначала Дарея просит Рамона позаботиться о ее близких, потом он отказывает, она сбегает.

И Сесар видит ее в компании монахов, некроманта и шамана.

У кого-то есть сомнения? Кто-то не может сложить два и два? Так складывайте один и один! Не помог Рамон? Дарея отправилась к врагам. А уж что она им пообещала... тоже несложно догадаться! Очень это по-бабски!

Ах, он меня обидел! Не оценил, не помог... голову ему оторвать!

Сама не справлюсь? Так найду, кого попросить!

Сесар не зря наблюдал за людьми. И выводы сделал тоже правильные. И дальше... что он может сделать? Предупредить Рамона?

Простите, своя чешуя ближе к телу! И точно дороже! А если он сейчас использует магию, его обязательно почувствуют. Вот, как он — ЭТУ. Как некроманта.

Сейчас-то его вода защищает, но если он начнет колдовать, и вода не поможет. Так что... без него! Сесар будет спасать свою шкуру. Не просто так, нет. Он отправится к союзникам.

Если Рамон справится и отразит нападение (что оно будет, Сесар даже не сомневался) то Сесар ищет Дарею. А еще лучше — направился за помощью к союзникам.

Если не отразит....

Сесар уцелеет. А дальше будет видно, что и как. Но помереть вместе со всеми во славу Владычицы Синэри Сесару не хотелось. Совершенно.

Лучше он поживет.

А призыв...

И без него прекрасно справятся. Наверное.

И мужчина поплыл еще быстрее, стараясь не взывать к стихии.

Жить хотелось...

* * *

Феола сосредоточилась.

А потом медленно коснулась воды ритуальным топориком.

Мать-вода. Ты питаешь все живое на земле, ты прародительница наша, капля тебя есть даже в камне. Помоги нам! Дай дорогу...

Шаману достаточно только попросить.

Вода медленно расступалась, образуя нечто вроде коридора. Дарея посмотрела на него, потом скользнула в воду, поплыла — и коридор развернулся за ней.

— Идите, — шепнула Феола. — Слишком долго я его не продержу.

Мать-вода, помоги...

Первым в воду шагнул брат Дуардо, за ним Хавьер... словно по ковру идешь. Мягкому такому, пружинистому. Он чуть прогибается под ногами, не сильно, почти не ощутимо, а потом вдруг осознаешь, что идешь-то ты под водой.

А дышишь как раньше.

И рыбки вокруг проплывают в полном обалдении, тычутся любопытными глуповатыми мордочками в стенки коридора.

И под ногами что-то темное — не разглядеть. Водоросли, кораллы, камни?

Высоко, знаете ли. То есть глубоко.

Дарея плывет почти рядом с поверхностью, может, метра три или четыре глубины. И коридор следует за ней.

Феола идет последней.

Брат Хулио хотел помочь, поддержать ее, пойти замыкающим, но Фи качнула головой.

Впереди коридор идет ЗА Дареей.

А вот замыкать его должна она. Чтобы не сократился. А то ведь она не сможет остановиться, вернуться, помочь тонущему человеку... просто не хватит сил! Она не Адэхи!

Тот бы смог, а вот Фи... она еще маленькая. И в силу не вошла. Вот родит ребенка, а лучше — трех, тогда уже женскую силу наберет. А с возрастом ее и еще прибудет.

Объяснять сейчас все это она не стала. Так что брат Хулио шел перед ней и оглядывался. Чтобы успеть подхватить, чтобы помочь... и с ужасом видел то, чего не могли заметить остальные.

Море выпускало из стен короткие водяные щупы.

Море поддерживало Феолу, ласково касалось ее лица, губ, гладило волосы, обвивало на долю секунды руки и отпускало.

Море шептало, манило, звало к себе. Море обещало покой.

Море принимало Феолу, словно родную дочь. И уговаривало.

Что может быть хорошего на суше?

Там сухо, там пыльно, грязно... иди ко мне, слейся со стихией, стань частью меня...

Я заплету твои волосы в косу и перевью их водорослями, украшу руки кораллами и жемчугом, ты станешь легким и свободным духом воды...

Что тебе до этих людей и до этой земли? Ты дитя стихии, ты можешь принадлежать кому пожелаешь. Так останься со мной! Я буду баюкать тебя на волнах и шептать тебе колыбельные. Ты увидишь много такого, что недоступно этим глупым людям. Зачем они тебе?

Зачем?

Феола стискивала топорик, до крови прикусывала губы — и держалась.

Держалась, что есть сил. Потому что могла ответить морю одним словом.

Амадо.

Она не могла и не хотела рисковать своей жизнью, потому что именно Амадо был ее любовью, ее якорем, ее душой. Лучиком света, к которому она потянется из любой бездны.

И шепот моря терял свою привлекательность.

Что счастья в бесконечном мире, если там не будет самого дорогого тебе человека? Того, с кем хочется разделить и мир, и вечность?

Амадо...

Море шипело и негодовало.

Оно чувствовало настроение шамана, оно было возмущено.

Если шаману так нужен этот человек, море заберет и его... он не сможет стать духом моря? Не сможет жить в воде? Это его проблемы! Зато он будет у шамана....

Амадо Риалону повезло, что его не было рядом.

А еще — что вся группа захвата двигалась в толще воды. А та, как известно, не дает ничего почувствовать.

Вода же...

Сесар ощутил Феолу, потому что та двигалась по суше, двигалась к Дарее. Да и сама Дарея, кстати, уже вышла из воды и сидела на берегу. Не у костра — чешуя пересыхала, но рядом. А когда ей еще выдастся случай познакомиться с настоящим принцем? Еще и поговорить?

Интересно же!

А в воде было бы намного сложнее. Даже магу воды.

А уж Рамону, который был полностью занят подготовкой к ритуалу, и ничего не видел и не слышал за своим гневом...

Рамон так ничего и не заметил. Он готовил пентаграмму, он проверял насколько крепко связаны жертвы — нарушений в ритуале быть не должно, а жертва, которая бегает и вопит, за которой гоняться приходится... нет, это точно неправильно. Он даже про Дарею ненадолго забыл.

А потом ему напомнили.

* * *

— Вот она, — Дарея смотрела на пещеру с легким отвращением. Понятно, место не виновато, что в нем разная сволочь обосновалась, но для Дареи это было место ее боли, ее предательства.

И Рамон ее предал, и она его, если так поглядеть... больно!

Феола коснулась ее щупальца.

— Дари, не время раскисать. Где они?

— Там, — щупальце указало налево. — Да вот, слышно же...

Из коридора доносился медленный речитатив. Рамон уже начал подготовку к ритуалу.

Монахи переглянулись.

— Ловушки есть? — быстро спросил брат Дуардо.

Дарея развела щупальцами. Вот тут она ничего не могла сказать. Ловушки? Арбалеты? Что-то еще? Она просто не знает. Она отсюда слишком быстро сбежала.

Впрочем, монахи и сами справились.

Хавьер чуть развел руки, посылая вперед волну леденящего холода.

— Ничего нет.

— Я тоже не чувствую, — кивнул брат Дуардо. — Если что и сделано, то без магии.

Феола опустилась на колено, приложила ладонь к камню — и на секунду замерла. Только в глазах заметались золотые искорки. Словно рой светлячков взлетел.

— Камень молчит. С ним ничего не делали.

— Идем. Боевой порядок, — скомандовал брат Дуардо. — Маги в центре. Тан, Фи, когда окажется на месте — не путайтесь у нас под ногами. Бейте из-под прикрытия.

Феола молча кивнула, и поудобнее перехватила топорик. Будем честны, в бою она пока не бывала. Толку от нее будет мало. Но — хоть как помочь. Она вообще думала — упадет. Но пока держится — она поможет. Хоть чем. Хоть как.

Монахи медленно направились в коридор. Самой последней скользнула Дарея.

Рамон...

Девушке было больно.

Она предает любимого мужчину. И пусть Рамон ее не любит, пусть он легко бы бросил ее под ноги Синэри Ярадан, пусть он наплевал на ее родных и ее интересы.... Дело же не в нем! Это она его предала! Это с ее руки в святая святых пришли враги.

Но и поступить иначе она не может.

Мама, Элли...

Больно. И так — и этак больно. Есть ли правильный вариант? Предать мужчину, которому она не нужна, или предать родных, которые ее любят, которые ее до конца защищали?

Нет ответа. Только боль разрастается, обвивает, сдавливает чешуйчатыми кольцами сердечко. Кто сказал, что мединцы не умеют любить?

Кто сказал, что им не бывает больно?

Бывает. Очень больно.

* * *

Пещера и бой смешались в сознании Феолы стихийным всплеском сил и красок.

Вот громадное пространство. Три таких как она на плечи друг другу встанут — и до потолка не достанут. И не поверишь, что это все под водой.

Вот рисунок на полу. Пол отполирован, выглажен до блеска, и рисунок четкий. Хоть в учебники заноси.

Не один рисунок, кстати говоря. Несколько.

Первый — воззвание к земле. С него явно планируют начинать, вот, и люди уже стоят по углам шестиконечной звезды. Привязаны к столбам.

Рядом ждут своего часа следующие жертвы.

Вторая звезда — уже треугольная — сбор силы. Вся сила смертей, которая выплеснется на побережье в ближайшее время... практически вся. Она будет собрана в этот уловитель. Вот и кристалл рубина лежит в середине, и бриллианты по углам.

Здоровущие такие, размером чуть не с кулак. И где только взяли?

Хотя чего удивительного, были бы деньги?

Вот зачем еще нужны были Веласкесы и прочие. Такое просто так не купишь. И такое просто так не продадут. Только по знакомству и за 'чистые' деньги.

И последняя — уже пентаграмма. Сила из треугольника выплеснется в пентаграмму призыва. А если не хватит — людей еще достанет добавить. Если приносить их в жертву по всем правилам, с мучениями, то в самый раз будет.

И мединцы.

Феола первый раз видела их — столько.

Если Дарея была... приемлема, то эти... Феола едва сдержала рвотный позыв. Какие же они... не уродливые даже! Но это искажение естества невыносимо!

Щупальца, чешуя, кожа...

Острые зубы в человеческих ртах, рыбьи глаза на человеческих лицах. Присоски там, где должны быть пальцы, клешни вместо рук...

И цвета...

Адэхи был краснокожим, рабы на плантациях частенько бывали черными, словно сапог, начищенный ваксой, но это Феолу не пугало и не отвращало. Люди же.

А не это...

Зеленое, синее, переливчатое.... Есть тут и красный, и оранжевый — все цвета смешались в палитре безумного художника. И вот один из них, с клешнями... поднял голову, явно сейчас что-то заметит...

— Огонь! — рявкнул брат Дуардо.

Арбалетные болты вспороли воздух.

Мединцы кричат?

Нет, они хрипят, шипят, свистят, они рычат и воют так, как ни один человек не способен.

По ушам ударило таким высоким звуком, что Феола взвизгнула и непроизвольно схватилась за голову, упала на колени.

Звук взвился — и оборвался.

Виной тому стал арбалетный болт.

У святых братьев при себе было по два арбалета, маленьких, легких. Выстрелил из одного, бросил — выстрелил из второго. А первый тем временем помощник перезарядит... или никто, если помощника нет. Тогда врукопашную.

Брат Дуардо и командовать не стал, только рукой махнул. Но и так все было понятно — врага надо добивать, пока он не опомнился.

И монахи кинулись вперед, размахивая невесть откуда взявшимися мачете.

Надо отдать мединцам должное — они не дрогнули и не отступили. Все сплелось в единый клубок, в котором Феола просто не видела ничего, никаких отдельных деталей. Глаз выхватывал нечто, но ситуация менялась раньше, чем она успевала ее осознать.

Вот брат Дуардо вонзает мачете в живот мединца, похожего на большого кальмара, разворачивается, сносит клешню другому... пытается снести, мачете отлетает в сторону, и следующий удар брат принимает на второй клинок — когда он успел его вытащить?

Вот толстый монах в коричневой рясе мягко идет по пещере. И два клинка в его руках вращаются так, что сливаются в единое облако. Попавший под них мединец просто осыпается на пол нарубленной горкой щупалец...

Вот еще один монах, высокий и худой, он сцепился с существом, похожим на большого осьминога, и щупальца давят... он рубит их и пилит... Феола хотела бы помочь, но так точечно она работать не умеет. Если что — положит обоих сразу.

Вот Хавьер...

Хавьер как раз сцепился с Рамоном.

Тому повезло — в момент выстрела он находился дальше всего от входа, и в него не попали. И еще пара минут у него была, чтобы прийти в себя, чтобы применить магию. Но стоило ему начать кастовать 'великую сухость', как он попался на глаза Хавьеру.

Заклинание, которое начал Рамон, было не из самых простых. Оно должно было вытянуть из врагов воду — и оставить на полу только иссушенные мумии. Сильное, убойное, от которого нет щита. Только вот и ударить им мгновенно не получится.

Рамона подвело отсутствие боевого опыта. Ему бы что-то попроще, может, не такое убойное, но чтобы кастовалось за секунду-две, а он ударился в более длительное плетение. Но... гнев подстегивал.

Эти твари!

Как они смеют!?

Нет им пощады! Всех, всех насмерть, сразу, мучительно... только вот нужно на заклинание секунд двадцать. В бою — целая жизнь.

Хавьер понял, что противник собирается сделать нечто убойное, и атаковал сам. Простеньким 'черным мором'. Рамон отразил его одной из водяных стен, и продолжил плести заклинание.

Хавьер ударил еще раз, понимая, что время уходит, времени нет...

Теперь уже 'синей смертью'. Рамон скрипнул зубами, понимая, что отразить заклинание до конца не сможет. Тогда ему придется оборвать свое, а ему не хочется, нет...

Выдержит?

Должен!

Некромантия, все же, это не боевая магия. Это проклятия, но действуют они не сразу. Не сию же секунду.

Да, ему будет очень больно. Но если он сейчас выдержит, потом выпустит свое заклинание, убьет врагов — и сможет снять проклятие. И Рамон бросил вперед еще одну водяную стену.

Пройдя через нее, проклятие потеряло примерно половину своей силы, но и того хватило.

Синяя смерть.

Очень неприятная, надо сказать. Названа она потому, что лопаются все кровяные жилы в теле человека, кровь выливается, в том числе, и под кожу, получается не человек, а громадный синяк. Только вот это не в одну секунду происходит.

Рамон закричал от боли, но заклинание было почти готово. И сейчас он...

Феола зажмурилась. Она не могла, не хотела этого видеть. И потому не успела ничего предпринять. Даже схватить подругу... хотя толку бы с той хватки? Это как акулу за плавник пытаться ухватить и остановить — бесполезно.

Не выдержала Дарея.

Она могла себе сколько угодно говорить про подлость, про предательство, но... она любила этого мужчину. И когда он упал, и начал корчиться, кинулась между ним и Хавьером.

Не надо!

Пожалуйста, не добивай его!!!

Только вот сказать она этого не успела.

Плетение 'великой сухости' сорвалось с пальцев Рамона — и ударило прямо в девушку. Прямо в центр груди.

И — снова.

Не боевое это плетение. Оно не охватывает сразу всю площадь, оно идет конусом от человека. Сначала узкое, а потом расширяется и расширяется. Рамон этого не учел, а Дарея перехватила плетение в самом начале.

И — закричала.

Ссыхалась чешуя, съеживались щупальца... она стремительно теряла воду — основу своей жизни. И было видно, это не остановишь, не замедлишь, не исправишь...

Тут уж и Феола кинулась в драку.

Удар топориком об пол потряс пещеру.

— Волей мира — да избудется!

Из навершия ударил конус яркого солнечного света. Он освещал пещеру, жег, словно огнем, мединцев. Правда, монахам не вредил, но это и понятно.

Феола направляла заклинание на тех, кто был изуродован, искажен, фактически — она не убивала, она очищала. А что больно, что невыразимо больно — кому легко чиститься от скверны? Демоническая кровь — самая суть мединцев — выжигалась и плавилась под этим светом. Сейчас она уже не боялась задеть Дари . Уже не за кого бояться.

Монахи мешкать не стали, схватка закипела с новой силой, но Феола ни о чем не думала. Она шла к подруге.

Не думал ни о чем и Хавьер. Просто бросился вперед, ударил — уже без магии, просто обсидиановым ножом, к которому привык.

Лезвие вошло в хитиновый панцирь.

Дико завизжал Рамон, отмахиваясь клешнями, и тут уже плохо пришлось Хавьеру. Кровавая борозда пролегла поперек груди, едва успел отшатнуться, а то бы надвое распахало...

И отпрыгнул.

Дальше можно было не дергаться. Рамону уже досталось от 'синей смерти', а клинок довершит дело. Некромантские клинки — они вообще особенные. Особенно старинные, согретые теплом рук не одного поколения некромантов, когда приняли в себя не одну душу...

Вот и этот клинок был таким же непростым. И пил, жадно пил чужую жизнь и силу, только что не облизывался.

Если жертва его не выдернет, все закончится за пару минут. А Хавьер собирался проследить, чтобы не выдернула. И Рамон это понял.

Обречен. Но ведь еще не мертв? Силу мага даже некромантский клинок выпьет не сразу. И клешня рванулась вперед, удлинилась, врезалась в грудь Хавьера так, что некромант отлетел к стене, ударился... перелом ребер? Наверняка. И кровавая полоса поперек груди.

Феола на это не смотрела. Она склонилась над Дареей.

Все же мединка была сильной и упрямой, она не умерла сразу. Она иссыхала, корчилась от боли... Феола закусила губы.

— Подожди, сейчас попробую...

Перелить силу напрямую. Да хоть как помочь! Конечно, Дарея искаженное творение, но основа-то человеческая? Вдруг поможет?

Увы.

Это только в книгах герой долго умирает на руках у друзей. А здесь...

Дарея выгнулась в особенно сильной судороге.

— Мама, Элли...

И откинулась назад.

Проклятье продолжало действовать и на труп, и тот осыпался кусочками серого пепла, крошевом костей... высушенных, старых...

— НЕТ!!!

Кричать было поздно. Все было поздно. Кроме...

Феола резко поднялась с колен.

Теперь ей было некого жалеть. И сила била в полную мощность.

— Именем четырех стихий! Да свершится!

Что — свершится? Что будет?

Но сейчас здесь не было никого, достойного ее жалости. Дарея умерла. Остальные мединцы... их еще и жалеть надо? Смешно!

И топорик вспыхнул так, что зажмурились даже монахи.

А вой, который понесся по пещере, был уже не просто бешеным — безумным.

Сила шамана восстанавливала изуродованное, разделяла людей и морских тварей. А что они не могут жить в таком виде... сила этого не учитывала. Она просто сработала — и заливала белым светом пещеру, проникала в самые дальние уголки, выжигала малейший намек на скверну.

Мединцев корчило и корежило так, что монахам оставалось только добивать их.

Упала навзничь в глубоком обмороке Феола, ее едва успел подхватить оказавшийся рядом брат Пабло. Последнее усилие ее просто выпило.

Добил своего противника брат Дуардо.

Кричали и шумели люди — рты им мединцы не затыкали, пусть орут. По счастью, хоть под ногами никто не путался — веревки держали крепко.

Надолго бы воздействия Феолы не хватило, но и монахи не море чесали.*

*— аналог — не лаптем щи хлебали. Прим. авт.

Все закончилось буквально в полчаса, и настало время подсчитывать потери.

Приличные потери, надо сказать.

Шестеро монахов мертвы. Двое ранены, в том числе и сам брат Дуардо. Хавьер ранен, Феола в обмороке, Дарея мертва. Люди в панике, хорошо хоть не мечутся. И постоят, ничего страшного, убивать их никто не будет, но и вывести наверх без Феолы не смогут.

А вот что сможет сама девушка?

Хавьер, конечно, маг, но специализация у него своеобразная. Мединцев нет, а как выплывать? Так что брат Дуардо принялся распоряжаться.

Некромант занялся собой сам. Кое-как отлепился от стены, выпил взятое с собой обезболивающее, подумал, добавил противоядие — на всякий случай. Универсальное, есть такое у некромантов. Гадость страшная, потом будешь месяца три от любого алкоголя наизнанку выворачиваться, но кто его, краба полоумного, знает? Может, он ядовитый? Судя по окраске — запросто!

Прислушался к себе — больно и тошно, но жить будет, двигаться может, надо помогать людям. И занялся Феолой, благо, с собой у него и фляга с водой была, и мешочек с какао-бобами, и сладкое, хоть и немного. Монахи тем временем развязывали людей, кое-как объясняли им, что помощь пришла, больше бояться некого, а вот рабочие руки не помешали бы...

Постепенно в пещере воцарялось спокойствие.

Трупы мединцев стаскивали в один угол, тела монахов и погибших людей — в другой.

Да, невинным тоже досталось. И не от арбалетных болтов.

Монахи были хорошо подготовлены, на их стороне была внезапность. Но... мединцы были магами. Сесар удрал, но остальные-то никуда не делись. И те, кого не положили с первого раза, успели уполовинить нападающих.

Еще несколько человек обследовали пещеру. Мединцы, конечно, могут не есть и не пить, но людям все это важно. Да и мединцы себе не отказывали. Нашлись и вино, и запасы продуктов — призрак голода отступил. А то ловить рыбу никому не хотелось. Брат Дуардо по дороге в пещеру акул видел... кстати — неудивительно. Своего рода сторожевые собаки мединцев. На них не нападут, а вот купаться или плавать лишний раз в этих местах никто не будет.

Работы предстояло много, но главное-то было сделано! Ритуала не будет!

Еще бы дать об этом знать людям на берегу. Но... подождем, пока очнется Феола.

* * *

Феола не приходила в себя по уважительной причине.

— Учитель!

Адэхи улыбался рядом. Он был почти призрачным, все же расстояние, силы...

— Ты — моя лучшая ученица. Сделать такое, в твои годы, на чистой силе! Ты молодец! Я горжусь тобой!

— Я справилась?

— Ритуала теперь точно не будет. А если кто-то останется, с ними и люди справятся.

— Я ТАК рада, Учитель!

Феола почти светилась.

Адэхи коснулся ее руки.

— Я бы хотел побыть с тобой подольше, ученица, или помочь тебе, но мне надо возвращаться. Иначе я расточусь окончательно.

— Учитель, не надо! Я еще своих детей к тебе в обучение отдам!

— Ты встретила своего мужчину?

— Да!

— Тогда иди к нему, не задерживайся. И я не буду. Мне давно пора домой.

Адэхи улыбнулся Феоле — и направился туда, где лежало его тело.

Почти безжизненное.

Почти погибшее, несмотря на все предосторожности. Но это уже неважно.

Феола справилась, и никто не станет проводить жертвоприношение, и ткань мира тоже рвать не станет, и можно жить спокойно. Надо только в себя прийти, но с этим он справится.

Дух шамана возвращался домой, в свое тело. Его ждали месяцы слабости, но Ксаресы о нем позаботятся. Самого страшного не случилось, мир цел, демоны не прорвутся, остальное — уже работа для людей.

* * *

Амадо расхаживал по берегу. Не сиделось как-то.

Бернардо покосился на него, но успокаивать не стал. И так все понятно.

Крис смотрел на это минут пять, потом отправился, погулял по берегу, и скоро уже на костре поджаривались ракушки, насаженные на палочки.

— Не пробовали, ваше высочество?

— Бернардо. Не пробовал.

И верно — как бы? Он пробовал моллюсков в салате, под изысканными соусами, маринованных, но не вот таких, свежесобранных и поджаренных.

— Угощайтесь.

Видимо, от нервов, у Бернардо разыгрался голод. Да такой, что он чуть кусок ветки не отгрыз, и язык обжег. Но вкусно!

— Потрясающе!

— Я еще наберу, если понравилось, — кивнул Крис, тоже приканчивая палочку. — тан Риалон, компанию не составите?

Амадо качнул головой. вот ему как раз кусок в горло не лез.

Феола...

Она там. А он тут, и ничем ей помочь не может. И ничего от него не зависит сейчас.

А она жизнь рискует.

А он ей даже не сказал, что любит...

Идиот! Кретин! НЕДОУМОК!!!

Амадо посмотрел на море. И сам себе дал зарок.

Если все обойдется, если Феола вернется живой и невредимой, он при первой же встрече с Альбой попросит развода. Согласится супруга, не согласится — неважно! Он подает на развод.

У него так мало времени! И жизнь такая хрупкая штука... нет уж! Может, у них с Феолой десять лет будет, может, двадцать! Неважно! Амадо больше не упустит ни единого мгновения!

Альба?

Вот и она пусть живет долго и счастливо! Амадо Риалон больше в ее игры не играет. Пятнадцать лет назад он надеялся, что все будет хорошо. А сейчас...

Сейчас он понимает, что нельзя тратить жизнь впустую. Нельзя оглядываться на других. Наверное, это тоже необходимый урок.

Да, он обязательно поговорит с Альбой.

* * *

— Вы знаете, у меня такая деликатная проблема...

Эктор Патрисио Ксарес только что ресницами не хлопал и выглядел невинным-невинным. Впрочем, синьора Роза ему не верила.

Навидалась она таких, у кого вечные 'стрелки на полшестого'. Про Эктора девочки такого не говорили.

Да, скуповат, да, увлекается кое-чем интересным, с веревочками и плеточками, но с этим делом у него все в порядке.

Или просто снадобье пил перед тем, как прийти?

Ну, может и так. Это не ее дело, ей нужно, чтобы клиент платил. Заказал час с девочкой — час и оплатит. А уж как у него там чего получится — не ее проблема. У нее все девочки хорошие, все к лекарю ходят, все чистенькие. Она проверяет.

— Я готова вам помочь с любой проблемой, тан.

Не с любой. И не бесплатно. Но это само собой подразумевается.

Эктор принял еще более невинный вид.

— У вас в заведении я отлично со всем справляюсь. А вот с женой у меня определенные проблемы.

Синьора подняла густо подчерненные брови. А при чем тут она? У нее ничьи жены не работают, это точно!

— Тан?

— Не могли бы вы помочь мне с одним хорошим снадобьем...

А-а, вот оно в чем дело! Синьора даже выдохнула.

Что ж, торговать возбуждающим она тоже торговала. Эктор удивился бы, если б узнал, сколько танов и синьоров покупало у нее полезную настоечку. Пять капель на стакан воды, выпить залпом — и через полчаса такой эффект! Хоть ты гвозди заколачивай! Бывает такое — в борделе девушки и симпатичные, и раскрепощенные, и готовы на все ради клиента... ладно-ладно, ради денег клиента.

А дома жена семипудовая. С обаянием свиноматки и грацией бегемота. И в постели она лежит и молится. А ведь внимание ей уделять все равно надо, хоть иногда! Вот и страдают мужчины. Настоечка-то эффект дает, но и сердечко подсаживает. Есть у нее такая побочка.

— Тан, вы знаете, как его принимать?

— Пять капель на стакан воды, верно?

— Верно.

— Сколько с меня?

— Двадцать золотых.

Эктор поморщился, но на карте стояло слишком многое, так что мужчина заплатил, не торгуясь, сунул пузырек в карман, и направился к брату. Эмилио тоже был в борделе, но ему-то ничего не мешало получать удовольствие. А Эктор вот, снадобье покупал...

Так ему жребий выпал. Они монетку бросили, и получилось, что Эктор покупает. А Эмилио подливает, чтобы поровну. И алиби друг другу подтверждать будут. Если вообще кто-то будет расследовать смерть их отца. Подумаешь, переусердствовал старик в постели с молодой женщиной, да и помер. Не он первый, не он последний, а смерть это хорошая. Вот.

Впрочем, насчет брата Эктор заблуждался.

Никакого удовольствия Эмилио не получил, предстоящее дело отравляло ему жизнь.

Все же... отравить отца...

Ужасно. Но — необходимость! И вообще, Патрисио их сам вынудил! Мог бы и поменьше пожить, или наследство им заранее раздать, или... короче — сам виноват.

Жаль только, что совесть отказывалась с этим соглашаться. Такая она... неудобная.

* * *

Патрисио Эудженио Ксарес в это время, не подозревая о планах сыновей, разговаривал с нотариусом.

— Да, я хочу поменять завещание.

— Тан, вы уверены? Все же это достаточно своеобразный... выбор наследника.

— Не вижу в этом ничего плохого. Все в рамках закона?

— О да, тан Ксарес.

Мысленно нотариус проклинал неудобного клиента, но внешне он был само внимание и учтивость. Клиент ведь!

Даже если приперся в праздник!

Даже если выдвигает такие требования, от которых нотариуса мутить начинает!

Даже если...

Клиент всегда прав, пока оплачивает его услуги в тройном размере. А что вместо завещания получится гадкий шантаж — бывает и такое. Всякое бывало в его практике, что ж теперь — отказываться от денег?

— Тан Ксарес, у вас есть данные лиц, которых вы хотите включить в завещание?

— Да безусловно. Вот, ритана Феола Амадина Ксарес, ритана Альба Инес Риалон, тан Карлос Амадо Риалон.

— Риалоны? Из тех самых? — чуточку побледнел нотариус.

О семействе темных магов он слышал. И ему вовсе не улыбалось получить скромное такое пожелание от некроманта. Типа: 'Что б ты сдох, зараза!'.

Патрисио только рукой махнул.

— Это другая ветвь, магии там ни крошки.

Нотариус поглядел с сомнением, но Патрисио подтвердил свои слова еще раз, и несчастный, вздохнув, принялся составлять завещание. Воля клиента — закон.

А нравится, не нравится... клиент — не монета, чтобы всем нравиться. Но он эту монету приносит, так что улыбаемся и пишем. Пишем и улыбаемся. И точка.

* * *

Феола открыла глаза.

Голова практически не болела. И почти не тошнило. Над ней склонился чуточку встревоженный Хавьер.

— Фи, как ты себя чувствуешь?

Феола прислушалась к себе.

— Вроде бы ничего. Кушать хочется.

Хавьер выдохнул.

— У меня с собой есть кое-что.... Давай я тебя посажу, и ты попробуешь попить?

Мало ли, что там Феола говорит? Вот если ее рвать не начнет, или знобить, или еще какие признаки магического истощения не проявятся, тогда он поверит, что все в порядке. Не раньше.

Феола послушно оперлась на его руку, потом попробовала сесть.

Голова чуточку покружилась и перестала.

— Где мой топорик?

— Рядом. К нему никто не решился прикоснуться, даже через ткань.

— Это правильно, — Феола нашарила костяную рукоять, погладила, наслаждаясь привычной шероховатостью под пальцами. — у нас все в порядке?

Спрашивала она больше 'для галочки'. Если Учитель сказал, что все в порядке, угроза исчезла, значит все так и есть. В порядке.

— Да. Брат Дуардо распоряжается. У нас семеро погибших.

— Семеро?

— Шесть братьев и Дарея.

Феола хлюпнула носом. Чешуйчатую девушку было откровенно жалко.

— А мединцы?

— Живых не осталось. Тут их немного было, штук двадцать, может, двадцать пять. Десяток магов, остальные просто обслуга.

— Люди?

— Вот с людьми проблема. Их тут человек сто, а как их наружу вытащить? Ты в обмороке... кстати — пей.

Феола глотнула крепкий горячий кофе. Сладкий.

Поморщилась. Ей бы лучше матэ, но и за это спасибо. И принялась жевать плитку сушеных фруктов.

— Спасибо, Хавьер.

— Это тебе спасибо. Без тебя мы бы сюда не добрались. И потери... они бы нас уложили. Может, я бы смог убить последних, но остался бы один.

— Что у тебя с грудью? — обратила внимание Феола на бинт, который перечеркивал черную одежду некроманта.

— Царапина, но глубокая. А может, этот гад еще и ядовитый был, не знаю. Рамон.

— Рамон?

— Да. Я его лично уложил! — погордился Хавьер.

— Поздравляю! — Феола тоже порадовалась. — Трофеи брать будешь?

— Храм будет против таких трофеев. Все же это были люди, и надо будет их отпеть и похоронить, как людей. Хотя и не на кладбище, чтобы не смущать прихожан, — подобрался брат Дуардо. — Как вы себя чувствуете, Фи?

— Уже намного лучше, — прислушалась к себе Феола. — Спасибо.

— Вы много сил потратили.

Феола качнула головой.

— Нет. Я много через себя пропустила. Я ведь не маг, я просто воззвала к миру — и мир отозвался.

— А вас этим отзывом оглушило?

— Примерно так. Это все не так легко и просто, брат. Но я уже прихожу в себя. Тан Карраско сказал, что вам нужна моя помощь?

— Людям, Феола. Людям.

— И чем я смогу им помочь?

— Их надо отсюда вывести. Но как? Они столько не проплывут.

Феола вздохнула.

А ей вот совершенно не хотелось возиться с таким количеством народа. Она тоже живой человек, она столько не проведет! Может, нечто среднее?

— Брат Дуардо, а если мы поступим вот каким образом?

Феола изложила идею, брат Дуардо выслушал — и кивнул.

— С вашего позволения, Фи, я сам пойду? Меня послушают.

Феола молча отколола с косы бляшку из кости, круглую, с вырезанным на ней китом.

— Когда все будет готово, вы погрузите бляшку в воду и позовете меня. Я услышу.

Брат Дуардо кивнул, еще раз уточнил план действий... и не удержался напоследок.

— Фи, а вы не хотели бы поработать с Храмом? Обещаю, мы вас будем ценить и беречь.

Феола только руками развела.

— Я подумаю. Поговорю с мужем, с Учителем... что они скажут, ладно?

Брат Дуардо кивнул.

Не отказали? И то для первого раза неплохо. А потом — договоримся. Кстати, а учитель на храм поработать не хочет? Шаман, оказывается, шикарное средство от всякой нечисти!

* * *

Конечно, ничего серьезного Феола сейчас не осилила бы.

Даже с учетом жертвоприношения быков, сил у нее практически не оставалось. А людей-то надо вывести из пещеры, не оставлять же их тут?

Мало ли что у мединцев по темным углам валяться может? Не надо никому такое...

Оставлять здесь людей нельзя. А как их вывести? Опять открывать коридор под водой? Но их не десять человек, их сотня! И наверняка, кто-то будет паниковать, бежать, орать... потом еще вырвется за пределы коридора, собьет Феоле всю концентрацию... сомневаетесь?

Феола в людях даже не сомневалась. Если можно что-то сделать не так — люди сделают. И как тогда ей быть?

Нет правильного ответа.

Феола могла бы остатками силы призвать акул, или даже не призывать, надрезать руку, подождать пару минут — сами приплывут. Их тут много рядом.

Могла бы воздвигнуть из воды горный хребет, чтобы все прошли до берега, аки посуху. Могла бы просто попросить этой силой море расступиться.

Могла бы...

Не могла!

Потому что нее была дурой, и отлично понимала, как УЖЕ подставилась сегодня.

Жертвоприношение. На глазах у монахов.

Не было другого выхода, погибли бы все. И родные Феолы, и Адэхи... девушка просто выбрала меньшее из двух зол.

Но тут есть одно крохотное 'но'. Монахи не видели напрямую, что и как она творила, они имели дело только с результатом. А он уже известен. Такое случалось в истории, да и у некромантов такое бывает, разница только в масштабе.

Видел Хавьер, но он будет молчать. Он не дурак. Скорее, он попробует что-то выторговать для себя, чему-то научиться, что-то сделать... это больше похоже на некроманта. Они договорятся.

А вот если Феола сделает сегодня еще что-то серьезное... и снова — жертвоприношение? Постоянный восполнимый источник силы за счет других. Понравится такое храму?

Нет-нет, Феола даже и не собиралась так подставляться. Она коснулась ладонью поверхности воды и мягко попросила:

— Отнеси меня на берег, пожалуйста.

* * *

На берегу было... нервно.

Переживал и нервничал Амадо, Бернардо на нервной почве уминал уже пятую порцию ракушек.... Когда принц волновался, лопать он начинал, как не в себя. Хорошо еще — не толстел. У деда так же было. Крис скакал вокруг костра, маскируя деятельностью — переживания.

И все трое выдохнули, когда по морю пошла волна, покатилась прямо к берегу, быстро-быстро так... только вот волноваться они не собирались. Потому что на верхушке волны, словно на ровной земле, стояла рыжая девушка. Она стояла, волна ее несла — бывает.

С шаманами всякое бывает. Факт.

А стоило Феоле ступить на землю, как Амадо подхватил ее, сжал в объятиях, крепко-крепко, не обращая внимания на водяные холодные брызги.

Его счастье!

Его сокровище!

Никому он ее не отдаст!!!

— Фи...

— Все в порядке — почти, — отчиталась Феола. — У нас есть потери, но мединцев мы всех положили. Ритуал не состоится.

— Монахи? — уточнил Бернардо.

И получил в ответ мрачный взгляд. Ссутулился, машинально сунул в рот горячего моллюска, кажется, даже язык обжег, но в этот раз боли не почувствовал.

И он понял, и Крис...

Дарея.

Вроде бы и знали друг друга пару минут, и ни о какой привязанности речь не шла — ну что там? Чудовище чешуйчатое!

Или — нет?

Или такой же живой человек, со своими мечтами, планами, надеждами, человек, который все отдал, только бы жили ее родные и близкие?

Нет ответа. А боль — есть.

— Рамон? — глухим голосом спросил Крис. Помнил он про эту тварь. Если б не он... если б не морочил гад девчонке голову...

— Мертв.

— Хоть это хорошо.

— Хорошо, — согласилась Феола, даже и не думая высвобождаться из теплых мужских объятий. — Ваше высочество, как нам быть? Там у мединцев штук сто пленных, их надо как-то на берег доставить, а потом еще тут все организовать, устроить...

— Штук — сто!?

— Так планировалось жертвоприношение, только в два этапа, — пояснила Феола. — Для затравки им бы хватило, а начать они не успели. Вот и... сидели моряки у них по клеткам.

Крис кивнул.

Да, как-то об этой стороне вопроса никто не подумал. А ведь оно есть, и людей надо устраивать, и их надо как-то оттуда достать, и...

Много чего надо.

Некогда горевать, надо — действовать.

И Бернардо принялся распоряжаться. Он не король, он только принц. Но сейчас и этого хватит. Где тут мобили? Сейчас доедем до ближайшей деревни и все организуем!

* * *

— Простите?

Не так уж часто у чиновников глаза на лоб лезут. Повидали они за свою жизнь много чего, и работа у них нервная, и начальство не особенно доброе.

Кто сказал, что бумажная работа легка и приятна?

Зря сказали!

Это крестьянину просто — репа либо вырастет, либо не вырастет.

Это моряку просто, рыбаку. Тем, от кого ничего не зависит. А чиновникам — нет. У них работа ответственная, и служба тяжелая, и вообще... не ту бумагу подпишешь, не тому делу дашь ход — и прощайся с теплым местом, с хорошей зарплатой, с обильной кормушкой, с пенсией за выслугу лет... кому терять нечего, тому и не страшно! А тут-то есть, что терять! А не хочется.

Впрочем, от управления по регистрации браков обычно никаких проблем не ждешь. Какие тут могут быть проблемы?

Приходят люди, подают заявления, вступают в браки.

Иногда браки заключаются на небесах, иногда чуточку пониже, но чиновников это уже никак не касается. Что их волнует — правильное оформление всех бумаг. И точка.

Обычно таны женятся на ританах, синьоры на синьоритах, в этом нет ничего особенного. Реже бывает, чтобы тан и синьорита, но случается. Тут процедура отработана.

Заполняются бумаги, подается заявление.

А потом оно продвигается наверх. Потому как на такие браки требуется согласие его величества. Или хотя бы кого-то из вышестоящих. Министра, к примеру.

Но чтобы — такое?!

Бумаги на заключение брака подавали хорошо известный всей столице тан Мальдонадо — и синьорита... как ее?

Веласкес?

Совсем молодая девчонка, может, ей лет семнадцать, не больше. Но на своего жениха она так смотрит, что жутко становится. Глаза обожающие, улыбка бессмысленная, как и у всех влюбленных.

Видно, что с ее стороны это точно брак по любви.

А с его?

Чиновник пригляделся, ради интереса.

Любовь?

Да, безусловно. Есть там любовь. И невесту свою тан Мальдонадо под руку придерживает очень заботливо, и смотрит на нее ласково.

Что ж. Творец еще и не такие номера откалывает, и похлеще пары встречаются. Просто чиновнику они практически не встречались.

Но документы он принял честь по чести, все зарегистрировал и сообщил, что подаст прошение. А потом, когда странная пара ушла, пошел разносить новость по управлению.

Его слушали где со вниманием, где без особенного интереса — что он еще может сказать? Да подумаешь...

Практически все. Забавно, интересно, любопытно, но и только.

А вот в одном кабинете человек заинтересовался. Да настолько, что не поленился перепроверить слухи, увидел бумаги и помрачнел.

Мерседес Веласкес, говорите?

Да, именно та Мерседес Вирджиния.

Личность ее супруга была не так важна, как сама Мерседес. Выйти замуж она могла попытаться за кого угодно, хозяин кабинета все равно бы встревожился. И телефонировал по оставленному ему номеру.

Собеседник выслушал чиновника со всем вниманием. И пообещал поощрить материально. В ближайшее же время.

Колесо событий стронулось и пошло раскручиваться все быстрее и быстрее.

Замуж?

Какое еще замуж?

А планы? А кровь... нет-нет, никаких замужеств, все должно решиться этой же ночью.

Тан Мальдонадо, говорите?

Отлично! Спасибо за информацию!

* * *

Карлос Амадо Риалон рассматривал статуэтки на каминной полке. Даже пальцем их потрогал. Особенно одну.

— Юноша? Что вам тут понадобилось?

Тон был откровенно недовольным.

Карлос повернулся, расплываясь в почтительной улыбке.

— Тан... простите?

— Эктор Патрисио Ксарес. Кто вы такой, тан, — оценил вид прибывшего Эктор, — и что вы делаете в нашем доме?

— Мое имя Карлос Амадо Риалон, тан, — вежливо ответил Карлос. Не стоило портить отношения с первой минуты.

— Риалон... Риалон...

— Сын ританы Риалон. В настоящее время она беседует с хозяином дома, — вежливо отозвался Карлос, заодно и намекнул, что он тут не из простых свиней свинья.

Ответом ему был еще один мрачный взгляд. На тот раз от Эмилио.

— Тан Риалон... отец уже приказал приготовить вам комнату?

— Да, — расплылся в улыбке Карлос. — И мне, и матери...

Альба была предусмотрительна. Сначала она поговорила с Патрисио, а уж потом устроила скандал супругу. Она ведь умная!

Дуры уходят гордо и в никуда! Умные — гордо и к кому-то.

Вот она и ушла. И сына с собой забрала. В конце концов, это ее сын!

Амадо против не был, да и Карлос тоже. Кровь Валерансы взяла вверх, и Карлос искренне считал, что он — достоин! Чего?

Всего!

А что не принцем родился, так это насмешка судьбы!

Сейчас у него был шанс наверстать упущенное.

Ему ТАК нравился этот дом! Большой, богатый, роскошный! В нем было все, чего достоин Карлос, и все, чего он желал!

Мрамор, позолота, дерево ценных пород, статуэтки на камине — как племянник Антонии Лассара, Карлос слегка и в антиквариате разбирался, это ж явно девятая династия!

Роскошь!

Деньги!

Тан Ксарес пообещал ему содержание. Небольшое, для начала, но... даже это небольшое было раза в два больше отцовской зарплаты. О чем Карлос скромно умолчал.

Разве он не заслуживает всего самого лучшего?! Кто может быть более достойным?! Кто может составить ему конкуренцию?

Никто!

И снова — никто!

Ах, эта прекрасная жизнь! Дорогие костюмы, мобили, гонки, приемы, двор... и такое крохотное условие, которое Карлос и замечать не собирался! Ерунда же!

Тьфу, да и только!

Продать душу?

Что вы, тут и тело продавать не надо! Все будет по добровольному согласию и к обоюдному удовольствию.

Эти мысли так явственно отражались на лице Карлоса, что Эмилио заскрипел зубами. Вошедший следом Эктор положил руку ему на плечо.

— Спокойнее, брат.

Карлос, витая в сладких грезах (вот ОН, неповторимый и прекрасный, танцует на балу с принцессой крови, и та влюбленно шепчет — вы мой кумир!) ничего не замечал. А вот братья заметили.

— Карлос! Мальчик мой!

Роза влетела вихрем. На стареющих дам Карлос оказывал убойное действие, вот и Роза не стала исключением. Расцеловала милого мальчика, получила в ответ поцелуй и комплимент, раскраснелась и повлекла Карлоса за собой, показывать 'племяннику' его комнату.

Альбе комната тоже была готова.

Мужчины недобро переглянулись.

И почему им это не понравилось?

И что им надо предпринять?

И как срочно надо предпринять это самое что-то?

— Обсудим? — поднял брови Эмилио. Получил кивок от Эктора, и братья направились прочь из дома. У них появилась весьма серьезная тема для разговора. И может, и для начала действий.

Спусковой крючок есть у каждого, и у мужчин этим крючком стали н унижения от отца, не возможное появление мачехи с претензиями, не глупость Розы — это было привычное зло. А вот это... соплячно-избалованное, омерзительное, которое трогает ИХ статуэтки, на ИХ каминной полке, в ИХ доме...

Вроде бы и ничего такого?

Но...

Спусковым крючком может послужить любая мелочь. И в чашку терпения братьев упала последняя капля. *

*— не преувеличение. Лично знаю человека, который все терпел и уволился, когда кто-то из коллег без спроса взял его чашку. Был устроен скандал, разбита чашка и подписано заявление. Сорвало... Прим. авт.

* * *

Алисия, пританцовывая, спускалась вниз по лестнице.

— Рен? Ну, наконец-то! Тебя и не дождешься, и не дозовешься!

Лоуренсио был внизу.

Мрачный, усталый...

— Что, Лисси?

Ему сегодня предстояло свидание с Каракатом. А это и опасно, и... кто его знает, чего он там потребует за смерть того несчастного?

— Рен, я замуж выхожу!

— ты говорила. И что?

— Рен!!! — Алисия возмутилась уже непритворно. Она ему кто — сестра или так, коза в бусиках?

— Да, Лисси, я слушаю, — Лоуренсио понял, что проще согласиться и выслушать, чем получить на свою голову последствия. Сейчас Алисия обидится, закатит истерику, потом упадет со слабостью и мигренью, будет два дня жаловаться, напишет родителям, а если еще и Феоле скажет...

Последнее было особенно неприятным. Младшая сестра, которая прошла обучение у шамана, вызывала...легкую нервозность. Понятно, Лоуренсио старший. И умный. И деньги у него, и родители к нему прислушаются.

Только вот глядя на Феолу, не оставляет мысль, что для нее все это... просто правила приличия. Не хочет она никого расстраивать, вот и слушается. А так...

Бедный Анхель это на своей шкуре ощутил. Вот зараза рыжая!

— Завтра мы с Ортисами идем на коронацию. Послезавтра ты знакомишься с ними, и мы заключаем брачный договор.

— Договор?

— Рауль настаивает.

— На передаче приданого? — ехидно поинтересовался Лоуренсио.

— Да. В банк.

— В банк?

— Он говорит, что способен обеспечить супругу. Поэтому мое приданое передается в банк и из процентов будет выделяться содержание для меня. Само приданое пойдет будущим детям. Мало ли, сколько их будет...

— А сам Ортис тебе денег не выделит?

— Выделит, конечно. Просто если я не уложусь в ежемесячное содержание, это будет... что-то вроде добавки. Основной капитал я трогать не буду, надеюсь, и проценты тоже. Посмотрим.

Лоуренсио только вздохнул.

— Ты уверена, что этого хочешь? Анхелю ты нравишься, я точно знаю. Даже более, чем нравишься.

Алисия только плечами пожала.

После неодобрения щенка, никаких шансов у Анхеля не оставалось. Даже самых призрачных.

— Может, Фи?

— Ты помнишь, что она устроила?

Алисия помнила. Если с ней у Анхеля просто не было шансов, то с Феолой... шансы у Анхеля были. Не мучиться.

Алисия тоже не питала иллюзий в отношении сестры. Феола быстро любого закопает.

— Рен, не будем это больше обсуждать. Тан Толедо твой друг, пусть так и остается. Но мне он... я просто больше не вижу его в качестве будущего мужа.

— Хорошо, Алисия. — Сестер Лоуренсио все же любил, и неволить их не хотел. — говоришь, послезавтра?

— Да, Рен.

Отлично. Он как раз должен сегодня уладить все с Каркатом.

— Хорошо, Лисси. Я буду готов послезавтра. С утра?

— Я уточню время завтра.

Брат и сестра обменялись улыбками. Конечно, они не идеальные люди, и заблуждаются, и ошибки совершают, и в передряги попадают. Но счастья друг другу они желали совершенно искренне. Так что Алисия поцеловала брата в щеку и улыбнулась. А в голове у нее была мысль.

А ведь у Рауля сестричка подрастает. Симпатичная.

Кто знает?...

* * *

Анхель Толедо был в бешенстве.

Да в таком... если б его сейчас собака укусила, точно бы сдохла. Сразу и в страшных мучениях.

И был, был у него повод! Да еще какой уважительный!

Его!

ЕГО!!!

Какая-то баба! Да ладно там! Сопля малолетняя, островная, необразованная, безмозглая — отвергла! Ему предпочли какого-то... ладно... для себя — Анхель понимал, что Алисия сделала правильный выбор. Уж кому, но Ортису ее деньги и рядом не нужны. У него своих достаточно.

А вот Анхелю — нужны!

И тем это обиднее!

Правда, ну зачем Ортису еще и деньги?! Просто — зачем!? Он сам по себе богатый!

А вот Анхелю надо! У него расходы, у него проблемы, и вообще — он достоин! Даже — Достоин! С большой буквы!

А что!?

Где справедливость!?

Почему кто-то рождается на шелковых простынях с золотой ложкой во рту, и может делать, что пожелает, а кто-то другой вынужден тяжело и муторно зарабатывать себе на жизнь. Вы вообще представляете, что такое активная светская жизнь?

Как сложно она дается?

Анхель давно уже увлекался стимуляторами. Не сильно, и вообще, он сможет бросить, когда пожелает. Но сам факт.

А как тяжело общаться с некоторыми людьми? Находить общий язык, всем казаться симпатичным, привлекательным, добрым и умным... знаете, сколько сил иногда надо? Чтобы не прибить на месте ту же Алисию?

А Феолу?

Положа руку на сердце, даже Лоуренсио... можно стричь барана, но кто сказал, что его при этом любят? Что общение с ним доставляет хоть какое-то удовольствие?

Анхель всегда помнил, у кого есть деньги. Каждую минуту.

Да, Лоуренсио поддается его обработке, но первый же неловкий шаг, неуклюжий жест... и все. И 'баран' бодренько поскачет на свободу. Еще и Анхеля ославит по столице.

Легко ли так жить?

Нет. И хочется. Хочется свой дом, мобиль, сумму денег в банке, хочется пожить, не думая о завтрашнем дне, хочется.... Да самому хочется диктовать условия, а не подстраиваться под кого-то! Вот! И казалось, жизнь предоставила Анхелю шанс!

Вот Алисия! Красивая, глупая, с приданым... и вдруг она выходит замуж за Ортиса! Да где справедливость!?

Ему не нужно! Это Анхелю нужно!!!

И даже свои истинные чувства показать было нельзя! И спросить прямо — тоже!

Надо играть в благородство! Изображать убитого горем воздыхателя. Там, в доме у Ксаресов.

Здесь-то, у себя в комнатушке, он мог расслабиться. Показать свое истинное лицо. И то не везде. Только в одной комнате, крепко запертой изнутри на засов. Чтобы даже слуги. Чтобы никто, никак, чтобы даже и мысли ни у кого не возникло. Так давно личина приросла к Анхелю Толедо, что он и сам забыл, какой он в действительности.

Да и вспоминать не надо. Ни к чему.

В стену полетела пустая бутылка.

Потом еще одна, остатки вина разлились вкусно пахнущей лужицей по деревянному полу.

Гнев и злоба накатывали, душили, заставляли забыть обо всем на свете.

Алисия... тварь!

Лоуренсио.... Сволочь, друг, называется! Нет бы рявкнуть на сестру, выгнать Ортиса, настоять на своем... нет! Анхель, я не стану неволить сестренку! Я ее люблю, и хочу, чтобы она была счастлива!

Будет, будет она счастлива! Анхель бы с ней хорошо обходился, кто ж режет курицу, несущую золотые яйца!?

Феола — эта... ууууууу! На третью сестру у Анхеля и слов-то печатных не осталось, один гнев и бешенство.

Что ж!

Сами напросились!

Сами, все сами... видит Творец, он хотел по-хорошему! Он хотел поступить с ними, как с людьми, хотел по-хорошему... нет?

Вы сами в этом виноваты!

Сами, все сами...

Анхель запустил в стену еще одной бутылкой, и принялся переодеваться. Чего тянет этот идиот Слизень? Не пора ли его поторопить?

* * *

Адриан ждал.

Ждал взрыва.

Ждал мощной волны. Ждал....

Рядом сидела сестра, крепко держала его за руку. Неподалеку так же терпеливо ждала Анна, бледная от переживаний.

Подойти? Поговорить?

Адриан Валенсуэла не знал, надо это или нет.

С одной стороны, родители хотели их сговорить.

С другой — если они смогут жить, как нормальные люди? Надо ли ему такое? Надо ли Анне?

Рядом с мединцами находилось несколько десятков монахов. Мануэла уже разговорилась с одним из них, вот он, брат Гарсиа, сидит неподалеку. Он и сказал, что храм поможет.

Если мединцы решат жить, как люди, что же в этом плохого? Пусть живут и радуются! Контроль со стороны Храма?

Так что страшного? Вы собираетесь убивать? Предавать? Нарушать законы?

Нет?

Вот и весь разговор. Тем, кто не собирается, и бояться нечего.

Дожить бы еще. До спокойной жизни. Чтобы свой дом, лучше у моря, чтобы жена и дети. Нормальные, обычные, можно даже синеглазые, только чтобы они даже не знали ничего. Ни о каких мединцах.

Только бы вот сейчас выстоять...

Адриан даже представлял, как это будет.

Где-то вдали встряхнется, словно мокрая собака, земля, и утробно, глухо, зарычит море, которое вытряхнули из привычного ложа. Встанет на дыбы, помчится вперед...

И им останется только стоять.

Стоять, сцепив руки, всем, как одному. Вряд ли они справятся с цунами полностью, но хоть сколько остановить! Хоть кого спасти.

Так сказал мэр города. И монахи тоже подтвердили...

Адриан ждал.

А вместо цунами приехал сам мэр. И с ним епископ Тадео.

И не стал говорить красивых слов, произносить речевок — к чему? Потер лицо руками и просто сказал два самых важных слова.

— Все обошлось.

И мединцы выдохнули, словно одно живое существо.

Обошлось?

Они сегодня не умрут? Правда?

Епископ откашлялся.

— Граждане Астилии... сегодня вы полностью подтвердили это право. Сейчас вы разделитесь на группы до десяти человек, как вам будет удобнее. Ни в какие тюрьмы вы не вернетесь, несколько дней проживете в монастырях. Потому, что вас арестовывали. Нужно время, чтобы утрясти все с документами, чтобы вернуть вам гражданские права. А если кто-то пожелает переехать, что-то поменять — мы поможем. Вы сегодня готовы были стоять насмерть, и церковь это оценила. Мы поможем, Творцом клянусь. Если кто-то захочет уйти — пожалуйста. Только возьмите сначала бумаги, с которыми вас беспрепятственно пропустят или ко мне, или к тану Кампосу — мало ли? Нужна будет помощь, поддержка, решить какие-то проблемы...

Может, это мединцев и убедило окончательно.

Никто не ушел.

А вечером Адриан сидел на берегу моря и смотрел на звезды. Крупные, ясные...

Они с сестрой вернутся домой. И будут спокойно жить. А дальше... главное, что оно у них будет — это 'дальше'.

Как, с кем — пока неважно! Шанс им дали, а дальше будет видно.

* * *

Феола появилась в пещере ближе к вечеру, когда все уже извелись. Но — явилась. В сопровождении двух магов воды — Бернардо постарался.

В руках у одного из магов была веревка.

— Добрый вечер, — поздоровался он. — Меня зовут Эдвардо Пепе Аркури. Тан Аркури. Это мой напарник, тан Рохелио Лало Гутьерес. Мы поможем вам выбраться из пещеры. Сейчас вы по одному будете подходить, браться за веревку — и нырять. На веревке по всей длине навязаны узлы, ваше дело перебирать руками и не отпускать ее, а вода вас подтолкнет. Я знаю, что расстояние слишком большое, чтобы обычный человек мог его преодолеть. Посреди веревки будет создан пузырь с воздухом. А когда вы вынырнете на поверхность, просто перебирайте руками по веревке вдоль берега. Мы с напарником присмотрим, чтобы никто не утонул и не стал жертвой акул.

Феола подтвердила все энергичным кивком.

— На берегу ждут костры, палатки, горячая еда и ночлег. На первое время. Потом власти вам помогут вернуться к вашим семьям, его высочество все организовал.

Кстати говоря, Феола при этом присутствовала. И была восхищена его высочеством.

Жертвоприношения?

Ритуалы?

Это-то ладно! А вот ты попробуй организовать несколько сотен человек так, чтобы тебе подчинились, и все получилось, и притом не как захочется, а как задумывалось...

Вот это умение!

Конечно, не обошлось без несчастных случаев, для того и Феола была на подстраховке.

Конечно, кто-то отпустил веревку, кто-то наглотался воды вместо воздуха из пузыря... это жизнь. Чтобы среди сотни с лишним человек и пары идиотов не нашлось?

Такого не бывает.

Но в результате, раньше или позже, все оказались на берегу. У костров. И полиция с монахами раздавали одежду, еду, записывали, кто и откуда...

Не у всех ведь есть дом.

А кого и похоронили уже, ведь почти год мединцы людей набирали...

Так что опрос, статистика, а уж потом местные власти будут решать, что делать с людьми. Хорошо решать, потому что вопрос будет на контроле как у храма, так и у его высочества.

Бернардо, кстати, долго задерживаться тут и не собирался.

— Пора мне домой. Завтра коронация. Кого подвезти до города?

Феола усмехнулась, глядя на Амадо. Она знала, кто повезет ее.

— Спасибо, ритана Ксарес... то есть Фи, — поблагодарил ее брат Дуардо.

— Буду рада с вами сотрудничать, — от всей души сказала Феола.

Монах оценил и кивнул.

А Бернардо тем временем повернулся к Крису.

— Слушай... я понимаю, что оруженосцев сейчас не бывает. Но мне бы друг пригодился.

Крис оценивающе посмотрел на принца.

Подумал пару минут.

И — кивнул.

Что-то серьезно надломилось в мужчинах, когда они ждали на берегу. И когда узнали о смерти Дареи — тоже.

Бывают такие ситуации, которые очень серьезно меняют человека. И лучше им не противиться. А еще Крис понял то, о чем никогда ему не скажет Бернардо. На самом-то деле власть — это очень большое одиночество.

Страшноватое такое... когда ты ни в ком не можешь быть уверен.

Ты ли нужен? Или твоя власть? Те блага, которые можно получить с ее помощью? Чаще второе бывает. А Крис в этом отношении практически безопасен. Он не слуга Творца, и не станет отказываться от материальных благ. Но он и не злой, не подлый, не станет что-то делать за спиной у Бернардо. И что такое верность, он знает. А еще...

Еще он тоже смотрел в синие глаза ушедшей девушки. Чешуйчатой и несчастной. И тоже с удовольствием станцевал бы с ней на балу.

Не как с чудовищем. Не ради эпатажа. А просто — как с девушкой, которая по воле судьбы родилась с чешуей и щупальцами. Это дорогого стоит.

— Довезешь меня до столицы? Я домой съезжу, а там посмотрим. У тебя же завтра день по минутам расписан?

— Да. Где я смогу тебя найти? После коронации?

— Да вот... тан Риалон знать будет. Уж его-то найти точно не проблема.

— Как попасть в полицейский участок? Да любой дорогой, — пошутил Амадо, обнимая Феолу за плечи. — Я на входе скажу, тебя в любой момент ко мне проводят, подождешь, если что. Хорошо?

— По рукам.

Бернардо кивнул, отбрасывая назад прядь волос.

Он бы тоже, но — положение обязывает. В королевский дворец так просто не пропустят, и к принцу тоже. Сегодня день такой, исключительный. Что у него получилось удрать из-под надзора и охраны, а может, и потом получаться будет?

Определенно, надо бы...

Они это еще с Крисом обсудят. Чуть позднее. А пока...

— По мобилям?

Никто не возражал.

Очень длинный день выдался.

* * *

Сесар Мариано Мартин тем временем стоил планы.

Это пока он летел от Феолы, у него в голове была одна мысль — чтобы не догнали. А когда он понял, что и догонять не собираются, и никому он не нужен, и вообще... ушел? Точно, ушел. Вот тут и полезло в голову всякое нехорошее.

Ушел.

Молодец, садись, кушай рыбку!

И только рыбку. И всю жизнь одну рыбку, и ничего кроме рыбки. Потому как... а дальше-то что? Если он правильно понял, вот это существо... оно никого не отпустит. Рамона можно уже списать со счетов, сдаваться Бустос не будет, а чудовище (имени шамана Сесар не знал, так что обозначил для себя Феолу по степени опасности) не остановится.

Итак, эти друг друга убьют.

Мединцев зачистят. А Сесар останется, и что ему делать? Тут-то и беда! Будь он более человекообразным, было бы лучше. Но он... его с человеком не перепутаешь. Стоит ему снять перчатки, стоит ему случайно совершить ошибку — и на него откроют охоту. Очень даже запросто. Впрочем, это дело перспективы.

Мединцев можно списать со счетов. А с чем остается сам Сесар? Всю жизнь в океане жить и сырой рыбой питаться? Понятно, маг может устроиться получше. Но если он человекообразный. А если нет.... Рано или поздно его раскроют, и придется бежать, спасая свою жизнь, а потом на него начнут охотиться — и все равно, то же самое.

Остров в океане.

Как-то это даже звучит грустно.

Мединцев не останется, люди его не примут...

Колонии?

НЕТ! Там шаманы водятся! А эти чудовища... Сесар прекрасно ощущал силу Феолы, нет-нет, с ТАКИМ он связываться не станет, ищите дураков в другом месте.

Если бы переворот удался, у него были бы мединцы и власть. Но...

Можно ли получить власть сейчас?

Сесар завис в воде и серьезно задумался. Мог бы — утонул бы, а так просто парил в толще воды и размышлял. Рыбы благоразумно оплывали его, даже мимо плывущая акула призадумалась на секунду — да и отвернула. Запах был какой-то не такой... настолько чуждый, что даже она решила не травиться.

Ну ее, такую добычу!

Вот чего он сам хочет? Ответ прост. Ему нужно общество. Он — маг! Он не может всю жизнь просидеть невесть где, а жизнь-то у него долгая. Сам себе Сесар давал лет двести, может, больше.

Ему нужны библиотеки, поле для опытов, может, пара, с которой он хочет завести мальков... детей! Что он — не человек, что ли?

Не человек. Но инстинкт продолжения рода у него есть.

Итак, это можно получить только рядом с людьми. А значит... у него ведь осталась еще одна неразыгранная карта! А именно — его высочество!

Если он получит корону, сможет он подарить верному приближенному скромный замок? Чтобы Сесар там жил, занимался своими изысканиями... а что? Де Медина сколько лет так протянул?

То-то же...

Но для этого нужен успешный переворот.

Хммм... а что нужно для успешного переворота? Если подумать?

Нужно ли для этого устраивать цунами и стирать столицу с лица земли?

Нужно ли для этого призывать демона?

И какими силами располагает сам Сесар?

А ведь...

Шансы есть, и достаточно неплохие. Но для этого кое-что понадобится. И Сесар принялся составлять план.

Мединцы? Рамон?

Ну... если так подумать, не слишком-то он и проиграл. Если бы Владычица Синэри (в присутствии Рамона произносить исключительно с трепетом и придыханием) возродилась, ей бы служить пришлось. Да еще как...

Прислуживать, преклоняться, повиноваться, и кто ее еще знает, что там в демоническую голову придет? Сесар хоть и был водником, но основы некромантии все же знал, и главное правило — тоже.

Не верь демонам!

Так что....

К лучшему — или нет?

А вот и узнаем... уже к завтрашнему вечеру.

Щупальца развернулись. Сесар отправился навстречу своей судьбе.

* * *

Феола начала зевать еще в мобиле. Да так, что Амадо только головой качал.

— Переутомилась?

— Да. Отвези меня домой, пожалуйста?

— К Веласкесам?

Феола подумала пару минут.

Выспаться хотелось. Что уж там, и сил она потратила много, и этот путь восполнения их через жертву достаточно порочный, и отоспаться надо. А если она приедет к Веласкесам... они — чудесные люди! Замечательные!

Но...

Лоуренсио к ней не полезет, Алисия тоже. Они знают, в каком состоянии сестра возвращалась после шаманских практик. После тренировок с Адэхи.

А Веласкесы не знают. И Висента тоже.

Они будут спрашивать. Они будут уточнять, с ними говорить придется. А Феола с трудом глаза открытыми держала....

Нет. На это у нее сил нет.

— К Ксаресам. Ко мне. Можешь?

— Могу, конечно.

— Пожалуйста.

Феола еще раз зевнула, уверяясь в своей идее. Да, ей надо отоспаться, и побольше, побольше...

Хавьер кашлянул, напоминая о себе. Некромант нагло устроился в мобиле Амадо. А что такого?

— Фи, ты мне поможешь? Треси...

Феола вздохнула.

— Ты пока за нее не волнуешься?

— Нет. Не настолько.

— Значит, еще есть время. Хотя бы до утра, а то я сейчас такого наворочу... сам понимаешь.

Хавьер понимал. Видел, что Феола едва на ногах держится.

Кто б спорил колдовать можно и в таком состоянии, но на пределе всех сил и чувств. И можно такого наворотить... потом не расхлебаешь.

Поиск — сложная и тонкая вещь, требует серьезной настройки. А то такое найдешь...

Случаи описаны в учебниках многократно.

К примеру, когда маг искал пропавшего человека, вполне живого и здорового, а вместо этого нашел старую могилу с зомби, или искали потерянную брошь, а нашли вместо этого ухоронку с запрещенным зельем...

Много чего было, не всегда приятного.

— Я с утра приеду?

— Приезжай. Думаю, на рассвете будет в самый раз, — кивнула Фи.

Хавьер спорить не стал. На рассвете?

Как скажете, ритана.

Треси...

Наверное, в романе приличный герой должен был все бросить. Схватиться за сердце, потом за голову, или за что там они хватаются, потом кинуться искать возлюбленную...

Естественно, наплевав на все проблемы.

Только вот Хавьер — некромант.

Треси он любит, но это какая-то не такая, наверное, любовь. Не романическая. Не поэтическая и не та, от которой падают замертво. Любит он Треси, любит. Но отлично понимает, что если сейчас все бросить и кинуться ее искать...

Возвращаться будет некуда.

Вообще.

Героям романов простительно кидаться из стороны в сторону, их автор вытащит. Вот, тот же Пенья...

Не читает Хавьер его романов! Он сказал — НЕ ЧИТАЕТ! Ясно?!

Если бы Хавьер сейчас удрал устраивать личные дела, монахи и Феола с мединцами бы не справились. Если бы с ними не справились... Треси он может, и нашел бы, но толку? Может, их бы вместе тем цунами и смыло, ведь останься Рамон в живых, он бы точно своего добился. Упертости там было — мобиль и воз сверху.

Так что...

Хавьер еще раз прислушался к себе.

С Треси все... нет, не в порядке. Но смерть ей не угрожает, а все остальное некромант поправит. И вообще, ни к чему ей признаваться, что он был занят другими делами. Женщины...

Они такие бабы!

Даже если ты выбираешь между ней и спасением мира, ты должен выбрать ее. И точка.

А мир?

А мир пусть спасают соседи. Так что Хавьер ей ничего не расскажет.

Сообщит, что сразу начал ее искать, но его ранили, обессилили... как только смог, так сразу и начал. В тот же миг.

Хоть какая польза от Рамона... хотя рана — сомнительное удовольствие.

Зато как красиво смотрится!

Раненый герой, весь перевязанный, спасает прекрасную даму. И та падает к нему в объятия. Ах, эта лирика, ах, эта романтика. Синьор Пенья умиленно промокает слезинку и подсчитывает гонорары.

Надо посмотреть, что у него есть из лечебных зелий. А то завтра болеть и чесаться будет, как зараза.

* * *

Синьора Торо ахнула, увидев Феолу.

— Ритана!!!

Ну да.

После нескольких купаний в соленой воде, наряд Феолы потерял свежесть, волосы стояли дыбом, лицо шелушилось, да и следы драки обаяния не добавляли.

— Мне надо выспаться, — Феола едва плелась к лестнице. — Завтра все будет хорошо, только попить мне поставьте...

— Да, конечно, ритана.

— Матэ есть?

— Найдем.

— Мои дома?

— Тан Лоуренсио уехал, ритана Алисия дома.

Феола кивнула и затопала на второй этаж. И почему нельзя упасть прямо здесь? Хоть бы и на коврике перед порогом?

И спать, спасть, спааааать...

Амадо хотел ее проводить, но пока не стоит, все же он женат. Репутация, будь она неладна...

Хавьер ранен. Монахи остались устраивать людей, его высочество даже не рассматривается, как провожатый... да что она — сама не поднимется?

Доползет!

Феола рухнула в кровать, не раздеваясь, и тут же отключилась.

Она не слышала, как синьора Торо, покачав головой, стянула с нее обувь и укрыла одеялом.

Нет-нет, она не принюхивалась. Маг же, видно! И растрату магических сил тоже заметно сразу. Это не алкоголь или дурманный порошок, это так и выглядит.

И мерзнуть девушка сейчас будет жестоко.

Синьора спустилась вниз, лично сделала большой кувшин с матэ (приличные люди так его не заваривают, но одним калебасом тут не обойдется), поставила тарелку со сладостями на поднос и сгрузила все это на стол рядом с кроватью.

Маги...

Вечно они сначала наработаются, а потом ног не таскают...

* * *

В участок Амадо не поехал по уважительной причине. Хотелось в ванную.

Грязи на нем было — хоть ты щеткой соскребай, откуда только что взялось? Но вот...

Горячую ванную, и чистую одежду, и горячий ужин... ладно, с последним это вряд ли, но хоть яйца дома есть? Наверное...

Яичницу Амадо себе умел делать в совершенстве. А может, и кухарка что оставила...

Когда мужчина появился на пороге дома, усталый, оставляющий за собой ошметки песка и даже, кажется, тины, мать и сын переглянулись. И Альба, и Карлос, сидящие в гостиной и лениво перебирающие модные журналы, только утвердились в принятом решении.

Впрочем, Амадо было наплевать. Он махнул жене и сыну рукой, и отправился прямиком в ванную комнату.

Упал в горячую воду и даже застонал от удовольствия.

Хотя бы пять минут полежать...

Очнулся он, когда вода уже остыла. И то — по уважительной причине — голова соскользнула с удобной подставки, мужчина больно стукнулся о ванную и проснулся.

Мгновенно разморило!

Да, повезло — не захлебнулся. А то мог бы...

Амадо поглядел на часы.

Глубоко заполночь. Какие уж там еда-вода?

Тан Риалон совершенно по-простонародному напился из-под крана, надеясь обмануть бунтующий желудок, и отправился в кровать. Демон с ней, с едой, не первый и не последний раз он ложится спать голодным. Но выспаться хоть чуточку надо. В теплой кровати.

Не в холодной ванной. А то придется ему завтра воспаление легких лечить — не ко времени будет.

И мужчина отключился, не додумав мысли.

А вот воду пить не следовало.

Обмануть не удалось никого. Ни себя, ни желудок, ни мочевой пузырь. Последний — особенно, и так поспать мало получилось, так еще вставать три раза... Зараза — да и только!

Надо бы хоть в тумбочке пакет с печеньем держать, но мышей в доме разводить не хочется.

А спать — хочется. Хоть бы и на гвоздях.

Глава 4

Алехандра Патрисия Роблес искренне считала себя умной и везучей.

Разве не было у нее к тому оснований? Были, еще как были!

Всегда, всегда первая.

Самая умная, самая красивая из всех сестер, самая очаровательная...

Алехандра родилась в семье богатого тана Вальенте, и в детстве ни в чем не знала отказа. Да и как можно было отказать такой очаровательной малышке?

Улыбка, хлопанье ресницами, голубые глаза медленно наполняются слезами... и вот!

У нее лента! Или новое платье, туфли, поклонник...

Да-да, юная Алехандра не стеснялась отбить жениха у сестры. Зачем?

А вот просто так! Захотелось! А что он с Кристи видится, розы ей приносит, стихи читает — и сестра вся цветет? А у Алехандры ничего такого нет! Обидно!

Объяснять, что сестра старше, ее пора выдавать замуж, а Алехандре можно бы и подождать пару лет, да и партию повыгоднее приискать... нет, не объяснили. Так что Алин, как ее звали родные, и юношу отбила, и покуражилась над ним всласть, и... бросила. А для чего он еще нужен? Замуж за него выходить, что ли? Вот еще не хватало! Пффффф!

Кристи ругалась и плакала, родители не плакали, но ругались. Недолго.

Алехандра привычно хлопала ресницами, уверяя, что так только лучше будет.

Папенька, маменька, если он сейчас так легко Кристи разлюбил, то и не любил никогда, наверное? Лучше уж сейчас, чем потом бы он ее разлюбил? А может, и дети у нее бы к тому времени были?

Довод подействовал даже на Кристи. Вовсе уж дурой Алехандра не была, так что родные согласились. Действительно, что это за жених такой, который сразу же — и другой увлекся? Даже если это сестра его невесты, от которой не ждешь подвоха.

Даже если она активно охотится, применяя все, даже самые нечестные методы.

Даже так — а чего ты? Должен понимать, есть границы, которые не надо переступать! Просто — не надо! Жениху от дома отказали, а через полгода Кристи и замуж вышла. Кстати — вполне удачно.

Новый ее муж не читал девушке стихов, не дарил громадных букетов, краснел и заикался в ее присутствии, но.... Он просто не видел никого, кроме Кристи. А когда Алехандра попыталась его очаровать (а чего он? И этот тоже?) беззлобно дернул ее за локон золотых волос.

Извини, красавица, но я предпочитаю рубить деревце по себе. А тебя за меня никогда не отдадут.

Алехандра думала примерно так же, а потому от мужчины отстала.

Мужчина, который безумно любил Кристи, и потому казался в ее присутствии слегка дурачком, получил свой шанс и с успехом его использовал. Это с Кристи он робел и бледнел, а Алехандру-то распознал влет. Скажешь хищной щучке — мол, ты мне даром не нужна, потому как вместо мозгов у тебя розовая вата, а вместо сердца... да она же, и получишь непримиримого врага! А вот так... прости, дорогуша, ты для меня слишком хороша — так можно. Это не страшно.

Но на всякий случай, сестру жены он к себе домой не приглашал. От греха.

Да Алехандра и не рвалась.

Она крутила мужчинами, успешно выбрала себе самого богатого и влюбленного, так же успешно вышла замуж...

Детей, правда, заводить не спешила. Зачем?

Это ДО брака она себя блюла, и репутацию свою тоже. А после-то зачем?

Ей ко двору хочется, блистать, кружить головы, а тут дети? Дом?

Фигура еще испортится, зубы, волосы, потом растяжки гадкие будут, и еще как роды пройдут... не-не-не. Ей такое не надо. Ни рядом, ни близко!

Муж хотел, но Алехандра твердо решила подождать — и точка! Правда, с двором получилось не так хорошо. Ну какой тут двор, когда его величество то ли помирает, то ли нет, из всех соки пьет, давит и плющит, словно камень. Но ведь и так можно оглядеться...

Алехандра так и сделала.

Романы она заводила с большой осторожностью и разборчивостью, чтобы не было лишних сплетен. Но все равно слухи поползли.

Муж, понимая, что женился на белой лебеди,, а из нее выросла зеленая крокодилица, впал в такую же зеленую тоску. Начал пить, гулять, только в отличие от умной Алин, свои похождения не скрывал. Алехандре сочувствовали, хотя ей было глубоко безразлично. Она охотилась на новую дичь.

Его высочество Хоселиус Аурелио.

Да, кто-то спросил бы — зачем? Но Алехандра смотрела в будущее.

Принцы малы, король стар. Недалек тот день, когда Хосе воссядет на трон.

Пусть он унылый и сутулый.

Пусть ничего особенного из себя не представляет. Пусть с ним скучно и в постели и вне ее.

Это все неважно.

Корона сияла и манила своим золотым блеском. А уж когда муж помер, подравшись в борделе... Алин плакала и горевала — напоказ. А наедине с Хосе твердила ему о своей любви.

Ах, дорогой, я любила его, но он разбил мое сердце. Ты собрал его в своих ладонях, и я полюбила. Умоляю, только не поступай со мной так же, как он — второго предательства я не переживу.

Хосе верил и таял.

Аурелио Августин не верил, не верил и Бернардо, но это было совершенно не важно. Не на них охотились! Алехандра молчала и верила, молчала и ждала. И когда состоялся тот разговор, не упустила своего шанса.

— Скажи, ты хочешь замуж за моего дядю?

— Его высочество не сможет жениться на вдове, — печально вздохнула Алехандра. — Да и его величество не разрешит.

— Его величество не вечен, — мужчина смотрел серьезно и внимательно, — а дядя достаточно податлив.

Алехандра печально вздохнула.

Податлив.

В том-то все и дело! Вот если бы с ней он был податливым, а с остальными — кремень! Но так не бывает. Глина, она и в одних руках глина, и в других. И везде она мнется, поддается... так и Хосе. Для нее это неплохо, но и остальные ведь пользуются... гады!

— Против всей семьи дядя не пойдет. Но если его поддержат?

— Вы?

— Мы.

Алехандра раздумывала недолго.

— Я согласна. Но какая в том выгода для вас?

— Лучше иметь союзницу. Да и детей ты ему не нарожаешь, — откровенно высказался его высочество.

— Но и вас это к трону не приблизит?

— Но и не оттолкнет! А так, найдет себе дядя какую-нибудь семнадцатилетнюю стервочку, которая ему шестерых наплодит, и начнется. Им побольше денег и милостей, нам поменьше, да там еще какая родня окажется...

Алехандра кивнула.

Вот ЭТИ соображения она могла понять. Если не можешь сделать так, чтобы кусок пирога увеличился, сделай так, чтобы он не уменьшился. А в перспективе... и она за поддержку обязана будет. Разве нет?

Заговор?

Да помилуйте, какой же тут заговор? Просто любящие родственники договорились порадеть чужой любви, что в этом страшного? Все во благо, все ради семейного счастья.

Алехандра принялась жить — и ждать.

И вот!

Аурелио Августин умирает! Трон займет его сын, Хоселиус Аурелио! А рядом... кто же будет рядом с ним?

Этот вопрос требовал прояснения. И Алехандра решилась.

Надела красивое белье, надушилась, призвала на помощь весь свой богатый опыт и пошла в атаку.

Атака удалась.

Уже под утро Хосе, лежа рядом на подушках, и глядя в потолок слегка осоловелыми глазами, выдохнул.

— Алин! Я бы на тебе женился, Алин...

Это он, конечно, зря сказал. Дальше все было делом техники.

Алехандра расплакалась, принялась отказываться от такой чести, потом стала уверять милого Хосе, что ему никто и никогда не позволит, что все будут против, что она не смеет ссорить его с семьей...

Понятное дело, будущий король треснул кулаком по столу (ладно, по подушке, та стерпела), и заверил невесту, что никто и никогда не встанет между ними. Несколько раз заверил...

Потом мужчина уснул, а Алехандра Патрисия Роблес подошла к окну, посмотрела в светлеющее небо.

Вот так!

Королева. Ладно, пусть не коронованная, а просто морганатическая супруга короля, но тут ведь много чего от самой женщины зависит. Если Хосе хотя бы лет десять просидит на троне, о, как развернется Алехандра!

Говорите, смазливая дурочка?

Говорите, ни на что не годна, кроме постели?

Вот и говорите. Вот так и думайте. Заодно не будет так обидно, за себя, таких умных и проницательных, которые остались далеко позади милой дурочки Алехандры. Которая оказалась и умнее, и расчетливее вас, и смогла воспользоваться своим везением в полной мере! Первая дама королевства! Она и только она!

Жаль, родить не получится. Алехандра в свое время неудачно аборт сделала... надо было все в тайне сохранить, вот и получилось не слишком качественно. Тогда ей детей не хотелось, а вот сейчас она бы родила от Хосе. Как гарантию своего образа жизни. Но... чего не получится, того и не будет, о том и мечтать не стоит.

Переживем.

Главное, у нее на пальце будет колечко, а на голове — корона. Она даже знает, кому из ювелиров ее надо заказать. Небольшую... или может, в сокровищнице что-то есть на такой случай. Надо посмотреть.

Корона, платья, балы... наконец-то она заживет той жизнью, для которой создана и рождена на свет! Наконец-то!

Алехандра счастливо улыбалась, встречая рассвет. И видела в лучах солнца будущие перспективы.

Счастье... да, это тоже — счастье.

* * *

Лоуренсио даже слегка потряхивало.

От брезгливости, конечно, не от страха же?

Нет, не от страха. Да и чего ему бояться?

Правильно, нечего! Договорится он с Каракатом, обязательно договорится.

Подумаешь там, какой-то простолюдин.

Анхель шел рядом. Помалкивал... Рен покосился чуть ли не с гневом. Мог бы и поддержать друга, разве нет? Хоть пару слов сказать для ободрения!

— Долго нам еще идти?

— Почти уже пришли, — усмехнулся Анхель. — Налево теперь...

Лоуренсио послушно свернул в переулок.

И что-то тяжелое обрушилось ему на затылок, выбивая остатки мыслей и чувств, повергая уже в темноту не переулка, но обморока.

— Готов?

Один из подручных Слизня сделал шаг от стены, похлопал по руке 'колбасой' — туго набитым кожаным мешочком с песком. Очень удачная вещь, чтобы добычу не попортить.

И оглушит, и не изуродует, хоть ты такого, как Лоуренсио глуши, хоть ритану Алисию...

— Готов, — Анхель потыкал друга носком сапога. — Зря ты, придурок, за меня сестру свою не выдал. Глядишь, прожил бы подольше...

Вряд ли надолго. Состояние Ксаресов лучше на одну Алисию делить, а не на троих, это понятно. Но годик-другой у Лоуренсио был бы.

А сейчас...

Продадут его в Форсманскую империю, а уж куда его там приспособят? Какая Анхелю разница, он свой процент получит — и хватит с него.

— В дом уже пошли?

— Так Слизень и пошел.

— Хорошо, — кивнул Анхель. — Где меня найти, он знает.

И откланялся.

Что ж, цена за двух рабынь и одного раба — это не состояние Ксаресов, но все же лучше, чем ничего. А может, и еще что перепадет? Вроде как хозяин телефонировал... надо бы заехать.

* * *

Проникнуть в дом Ксаресов было несложно. Взять ключи у Лоуренсио, да и всех дел.

Открыли калитку, вошли, прошли по саду, открыли дверь...

Убивать никого лишний раз не убивали, только оглушали. А зачем убивать?

Если б кто кричал, бежал, шумел, мешался... а тут все тихо и мирно. Лежат себе, спят... одна баба начала просыпаться, но удар по голове хорошо успокаивает.

Слизень лично командовал. Задумался над парой лакеев, но потом махнул рукой.

Не надо жадничать.

Ксаресов искать не будут. А слуг?

А у слуг родня есть.

Мало кто знает, но слуги не из пустоты приходят, и не в вакууме живут. Слуги из разных домов общаются между собой, более того, они друг другу родственники. Целая каста.

С ними и Слизень лишний раз связываться не хотел, не надо. Найдут ведь, если искать начнут!

Более того, всякое бывает. К примеру, один брат служит у тана, а второй у министра. Всем памятен случай, когда на улице ограбили и изнасиловали служанку. Вроде бы — и что такого?

А дядя у нее дворецкий. Да работает у мэра города...

Месяц весь город трясло. И насильников нашли, и не только их... очень везучие насильники оказались. Их полиция нашла, а не свои же бандиты. А то б забили — в лучшем случае.

Впрочем, на каторге им так и так несладко придется.

Нет, со слугами Слизень связываться не собирался. Дохода мало, хлопот много. А вот с ританами...

Алисия еще успела проснуться, дернулась, когда ей на лицо опустилась тряпка с хлороформом.

Феола даже не шевельнулась.

Она так устала и вымоталась, что ее можно было бы хоть чем глушить — она бы и головы не подняла.

Сон и только сон сделает из уставшего шамана — человека.

Слизень об этом не знал, так что Феолу упаковали, как обычный 'товар'.

Руки связать, мешок на голову — и на корабль. Завтра, с отливом, он уйдет в открытое море. И в этом тоже свой тонкий расчет. Будет коронация, таможенникам не до тщательного досмотра, им другое интересно...

* * *

Матерятся ли похитители?

Да еще как!

Они, понимаешь, пришли, проникли, никому не помешали — и что!?

И ничего!

Нет никого дома у тана Мальдонадо!

Не-ту!

Ни его самого, ни Мерседес, которая нужна позарез... как тут похищать прикажете, если слуг — и тех нет? А ларчик просто открывался.

Феола знала про цунами. Телефонировать Веласкесам, чтобы те хватали внуков — всех, и уносили ноги из столицы, она смогла. Нашла долю секунды, пока в шамана переодевалась.

А Веласкесы уже и расстарались.

Схватили мальчишек, телефонировали Мальдонадо и Мерседес — и те помчались к ним. Мальдонадо еще слугам отгул дал. И посоветовал уехать из города, мол, возможны беспорядки.

Так что сейчас вся компания находилась в загородном доме одного из друзей Гонсало Веласкеса. И все были счастливы.

Старшее поколение чинно-мирно видело десятый сон, мальчишки тоже, и только Херардо Диас читал Мерседес стихи, а та млела от счастья.

Стихи, звезды, любимый мужчина — что еще нужно?

Ей для счастья хватало.

Вот похитителям пришлось грустно. Но узнать где, и кто, и когда? Нет, нереально.

Есть ли у Веласкесов дом за городом?

Есть, но туда никто не поехал. Слишком близко к морю. Так что...

Хотите — ищите, хотите — сидите. Ваше личное дело. Ну и заказчика тоже... но в этот раз точно ничего не выйдет.

Впрочем, похитители ругались недолго. Задаток они получили, интересных безделушек в особняке нагребли, так что неполученный гонорар компенсируют. А баба...

Авось, и подождет дня три-четыре, не переломится никто. А переломится — не их проблема.

* * *

Брат Анхель несколько секунд помедлил у дверей гостевых покоев. Есть и такие в монастыре, сейчас их занимали Бенитесы.

Потом решительно постучал.

Дверь открыла Эллора.

— Святой отец?

— Можно войти, синьорита?

Видимо, что-то такое было у него в лице. Что-то...

А может, сработало чутье мага у Эллоры. Шаг назад, синие глаза наполняются слезами.

— Дари?!

И Анхелю остается только опустить глаза.

— Она... она умерла как героиня.

— Дари!?

Лидию он едва успел подхватить. И прошло не меньше пятнадцати минут, прежде, чем он кое-как привел женщину в чувство, отпоил водой настолько, чтобы она смогла его слышать. Рядом тихо плакала Эллора. Молча, просто слезы катились по лицу...

Анхель рассказывал.

Женщины слушали, держась за руки.

Когда дело дошло до смерти Рамона, они переглянулись с явным одобрением.

— Поделом, — жестко приговорила Эллора. — Дари его любила, а он...

Лидия промолчала, но очень выразительно. Брат Анхель был прямо-таки уверен в ее мыслях.

У Дари судьба сложилась не слишком счастливо.

У Эллоры... стоит только вспомнить Эскобара. Который бежал опрометью от Лидии, а его матушка от Дареи. М-да.

— Его высочество Бернардо обещал вам титул.

Женщины переглянулись с явным недоверием.

— Можете мне поверить, его высочество сдержит свое обещание. Дарее он обещал танцевать с ней на балу.

Нет, не поверили.

— Я не хочу быть голословным. Его высочество обещал приехать после коронации.

Все равно не поверили.

— Дарею отпоют и похоронят по всем правилам. На кладбище, в освященной земле. Как и положено человеку.

Вот теперь женщины удивились.

— А... так можно? — робко спросила Эллора.

— Нужно. Она заслужила. И она была человеком, несмотря на чешую.

— Спасибо, — всхлипнула Лидия.

Для нее это много значило. Хотя бы прийти к дочери, хоть посидеть, поговорить... какая разница, где лежать?

Может, для покойного это и неважно. А вот для его родных — наоборот.

Дарея Бенитес обретет покой на монастырском кладбище. А брат Анхель будет чаще видеться с Лидией Бенитес.

Человек он — или нет? Даже если Творцу служит...

* * *

Его высочество Бернардо вернулся во дворец, и решительно направился в покои отца.

Чтобы наткнуться на его любовницу.

— Ваше высочество, его величество отдыхает...

Грудь она при этом выставляла так, что ясно было — после каких трудов утомился Хоселиус Аурелио.

— Пропусти, — Бернардо не собирался церемониться с девкой.

— Ваше высочество, хочу довести до вашего сведения, что его величество сделал мне предложение....

Бернардо оскалился так, что позавидовали бы все акулы залива.

— Пропусти. Мамочка...

Алехандра вспыхнула.

— Я.... Вы...

— что непонятного? Ты пока еще не жена моего отца, — может, не устань так Бернардо, он бы и стерпел. Но... День выдался нелегким.

Сначала Ленора, потом тан Кампос и его небольшой заговор, поездка к Морю, Дарея, ожидание, потом еще разговоры с чиновниками... людей же пристроить тоже надо!

Было отчего устать.

И вот сейчас, он пришел поговорить с отцом о важных делах, а какая-то подстилка ему пройти мешает?!

Убить! Быстро и мучительно!

Кровь деда просыпалась и требовала внимания. Все же Бернардо был истинным внуком Аурелио Августина. И характером, и даже немного внешностью...

Он не замечал, а придворных, которые знали его деда в молодости, считай, и не осталось. И сказать было некому.

— Не жена. Но буду.

— Тоже не факт. Но если и будешь — это будет морганатический брак. Королевой тебе не стать, на троне не сидеть, — Бернардо смотрел зло и холодно. — а когда на трон сяду я... советую подумать, какая судьба будет ждать излишне наглых дряней!

— Это будет еще не скоро, — прищурилась Алехандра.

— Даже если ты родишь отцу ребенка... кстати, а ты в состоянии еще это сделать после шести абортов? И знает ли о них мой отец? — сощурился Бернардо.

Алехандра вспыхнула пятнами — и вышла из комнаты. И даже дверью хлопнула.

Довели...

Но если бы она спорила еще какое-то время, Бернардо ее бы просто выкинул пинком под круглый зад. Сколько ж можно?

Юноша прошел в спальню.

Отец спал на животе, обняв подушку. Даже улыбался во сне... Бернардо стало слегка стыдно. Но когда у них еще будет время поговорить?

Завтра?

Нет, нереально...

Бернардо постучал пальцами по косяку двери.

— Отец...

Хоселиусу понадобилась пара минут чтобы проснуться, осознать происходящее, прийти в себя и воззриться на сына с недоумением.

— Бернардо? Я приказал меня не беспокоить.

— Знаю. Но у меня дело, которое действительно не терпит отлагательств.

— Слушаю? — Хосе сдвинул брови. — и надеюсь, что это действительно так?

— Или?

— Или...

Хосе не договорил. Но угроза чувствовалась.

Бернардо выдохнул, уселся прямо на ковер рядом с кроватью, благо, тот был толстым и уютным, хоть ты лежи, хоть ты сиди, и принялся рассказывать.

Долго.

Муторно.

Хосе внимательно слушал.

Кувшин с лимонной водой они выпили на двоих, потом слопали все, что было в спальне, потом приказали еще принести перекусить.

Потом долго боролись с искушением плюнуть на все и напиться.

Но — нельзя.

Завтра коронация.

Первым сдался Хосе. Подвел итог и выдохнул.

— Повезло. Демонски повезло!

— Именно, отец.

— Ты обещал титул Бенитесам?

— Да.

— Я подпишу.

— И не только им. Я много чего наобещал. Вплоть до Леноры...

Хоселиус чуточку поморщился.

— Мезальянс, конечно. Принцесса — и какой-то...

— Маг. Огневик, сильный. Нам такое пригодится в семье.

— Ладно, пусть выходит замуж. Но вот Лоренсо и эта его... кто она вообще такая?

— Просто синьорита.

— Вот! Даже не ритана. Нет, это решительно невозможно.

Бернардо вздохнул. Так, если отец упрется, это будет достаточно долго муторно, и вообще... может и отказать Лоренсо от двора. И ладно бы, но тетушка и кузина переживать будут.

— Отец, Висента умная и красивая девушка. Может, стоит сначала посмотреть на нее, а потом принимать решение?

— Хммм... не знаю. Надо подумать.

— Ну, ты же собираешься жениться еще раз.

— Кто... Алехандра? Она сказала?

— Это секрет?

— Пока — да.

— Даже от меня?

Хоселиус поморщился.

Так-то да. Зачем ему нужны споры и ругательства с сыном? Вот совершенно не нужны. Но раз уж любовница проболталась...

Вот ведь дура!

— Ладно. Ты уже взрослый, Брен, должен понимать...

— Понимаю я все, — поморщился любящий сын. — Конечно, дура она невероятная, зато и зал и перед у нее на месте. Так что пусть ее, гнобить не стану.

Хосе кивнул. Как-то так и верно.

Он с Алехандрой встречался не из-за ее невероятного ума и знаний. Нет. Просто в постели с ней было великолепно, фигура роскошная, а три мысли на всю голову, иногда и неплохо, когда отдохнуть хочешь. Ему с любовницей не о философии разговаривать, ему что попроще.

— Спасибо, сын.

— Пап, ты не против, если я завтра кое-кого приглашу на коронацию?

— Разумеется. Кого именно?

— Родственников Дареи. Монахов, которые сегодня сражались. Конечно, Риалона, Ксаресов...

— Некромантов, — подхватил отец. Получил в ответ веселый взгляд сына, да и рукой махнул.

— А, давай! Не стесняйся! Тут, в столице, от королей отвыкли, пора им напоминать.

Бернардо с этим был полностью согласен.

Давно пора.

— Я с утра и приглашу.

— Действуй. Игнасио не в курсе?

— Нет. Только я... ну и Леноре с Лоренсо расскажу, и тетушке.

— Рассказывай. Им можно.

Бернардо вздохнул.

— Я не думал, что так получится. Но... вот.

Хоселиус Аурелио взмахнул рукой.

— Бернардо, я уже немолод. Сколько мне сидеть на троне? Лет десять? Я не хочу так же, как отец... до смерти.

— Деда убили.

— Да, — помрачнел Хосе. — И мы до сих пор не знаем, кто и как...

Бернардо согласно кивнул.

Да, не знаем. Даже поблагодарить не можем. Между нами, дед той еще сволочью был. Плохо, что эти заговорщики могут устроить еще не одно покушение.

Амадо много чего рассказал принцу о ходе расследования, и его высочество щедро поделился с отцом. Хосе слушал, кивал. Потом подвел итог.

— Полезный человек — тан Риалон. И родня у него хорошая, ты его ко двору приближай потихоньку.

— Он не согласится.

— А ты не ко двору и сразу, ты к себе и постепенно. В должности повысь, жену его ко двору пригласит...

— Он разводиться будет.

Про Альбу и Феолу Бернардо знал еще лучше, чем про расследование. И кто бы на месте Амадо смог молчать, когда он тут, а любимая женщина — там! И помочь ей нет никакой возможности!

— Развод? — поморщился Хосе.

— Там достаточно сложная ситуация, — пересказал в двух словах Бернардо.

— Ладно. Вот и помоги ему, чтобы все было улажено быстро и по закону.

— Помогу. Спасибо, отец.

— Когда ты будешь править, тебе потребуется своя команда.

Бернардо был с этим полностью согласен. И первые шаги к своему кабинету министров он сделал. там еще родня Амадо подключится, тоже некроманты. Потом Карраско надо будет подтянуть... да, они враждуют, ну так сколько можно? Государственные интересы соблюдать надо, а не глупостями заниматься.

Маги, чиновники, полиция... для начала — шикарный набор!

* * *

* * *

Анхель Толедо почти парил на крыльях счастья.

Деньги же!

Много!

Деньги были единственной страстью Анхеля. А тут еще один знакомый тан телефонирует.

— Сможешь прибыть в мою резиденцию?

— Да, конечно.

— Жду.

Просто так тан не вызывал, всегда давал шанс заработать. Влегкую денег не давал, но поручения у него были выгодные, и оплата справедливая. Так что надо ехать!

Анхель приказал слуге выгнать мобиль, и принялся одеваться. Интересно, успеет ли он на коронацию?

* * *

Бадан-шах чувствовал себя совершенно счастливым.

А что?

Добычу погрузили, да какую! Особенно две последних — радость глаз и рук! Даже пощупать и тог приятно. А во время плавания...

Нет-нет, девственницы ценятся выше, но они тоже бывают разные. Есть полностью нетронутые, а есть такие, которые девственницы... теоретически.

То, что отделяет девушку от женщины, не нарушено. Но в то же время... есть и другие способы ублаготворить мужчину. Руками, губами... почему нет?

Девушка останется девушкой, а что будет чуть больше знать и уметь — какая разница? Хозяину она все равно достанется практически нетронутой, но может ведь и скромный работорговец получить свое? В последнем улове две таких красотки!

Особенно одна из них, с золотыми волосами, но и рыженькая тоже неплоха, и так в трюме есть несколько вполне симпатичных.

Вот выйдут они в открытое море, и он прикажет привести к себе блондинку. И серьезно ей займется. А пока надо бы и таможню пройти...

* * *

Кармело Луна Эскобар страдал. А кто бы не страдал на его месте?

Вас бы так!

Нет? Не хочется? А можете получить! Как же больно бьет эта гадина! И чем!?

Метлой...

Как это... неблагородно! На это даже в полицию не пожалуешься! Что там скажет Кармело?

Избит метлой? Будущая теща избила, когда он ей сказал, что тещей Кармело Эскобара ей не стать?

Да над Кармело даже попугаи на ветках смеяться будут! Это ужасно! УЖАСНО!!!

И бока болят, между прочим. И там... ТАМ тоже болит.

Мало этого, у Кармело мир рушился. Он привык, что мама... ну, это — мама. То есть стихия такая. Жуткая, кошмарная, вполне управляемая. Кем? Конечно, самим Кармело!

Так вот, Кармело она любит и слушает, а вот всех остальных за любимого сына разорвет в клочья. И сейчас...

Да, все должно было случиться именно так. Мама ужаснулась тому, что с ним сделали, помчалась к Бенитесам... и вернулась.

Но в каком виде?

Бледная, дрожащая, вся словно поломанная...

Какие уж тут отстаивания интересов сына?

Кармен даже по вечерам на улицу выходить боялась, а вчера так заорала ночью, что муж под кровать спрятался. Правда, остальные дети как раз к матери сбежались, кроме Кармело. Трусостью никто из них не отличался.

Объяснить, что произошло, что ей приснилось, Кармен не могла, просто тряслась и блеяла что-то невразумительное. И когда она станет прежней?

Уже соседи распоясываются! Уже кое-кто осмеливается хмыкать при виде Кармело, идущего на работу. И шепот... он же знает, это все о нем. И сплетни пошли....

Кармело страдал.

А на работе еще надо дурацкий корабль осматривать!

Да что там можно вывезти в эту паршивую Форсманскую империю!? Вот просто — ЧТО!?

Грузу них задекларирован, соответствует описи...

Так что сверял его Кармело чисто формально. Страдал он, что непонятного?

Прошел по помещениям корабля, заглянул в трюм, ну и дал добро. Пусть себе плывет купец в свою империю. А Кармело пойдет к себе в каморку дежурного, полежит. Как же бока болят... и передвигаться до сих пор больно.

Даже небольшой кошелечек, который со всем почтением (на поправку здоровья) сунул ему в карман купец, не улучшил его самочувствия.

Плохо Кармело было!

Понимаете?

Пло-хо!

Нет, ничего вы не понимаете, тупые, черствые, равнодушные люди...

* * *

Знаете, какая фраза может легко взбесить мужчину с утра?

Очень простая.

Дорогой, нам надо серьезно поговорить.

ДО завтрака. А то и вместо завтрака. Даже когда эта ахинея произносится во время завтрака, и то бесит, покушать-то хочется спокойно, не отвлекаясь на бабскую дурь. Простите, очень важное дело, которое возникло у супруги.

К примеру, прическа.

Или шляпка.

Или собачка, которую завела закадычная подруга, и теперь вашей дуре.... То есть спутнице жизни, обязательно нужна именно такая-такая-такая, и уже ДО завтрака!

Смешно?

В жизни Амадо был и такой эпизод. Но терпел мужчина. А тут вдруг сорвало...

— Дорогая, мне НЕ НАДО с тобой разговаривать.

— Не понимаю? — удивленно протянула Альба.

— Что непонятного? — огрызнулся Амадо. — Что у нас на завтрак?

Кухарка не подвела.

Была и яичница, и омлет, и жареные колбаски, и сыр в нарезке, и свежие булочки. И под все это — разговаривать с Альбой?

Да ну ее в болото! Ко всем демонам!

Амадо не просто ел — он ЖРАЛ! Как еще вилку не слопал под настроение? Альба смотрела на это с плохо скрытым отвращением, да и пес с ней! Амадо был уверен, что Феола бы так никогда не посмотрела. Она как раз и сама, после того, как творила магию, готова была гвозди скушать! Ей бы и в голову не пришло губы кривить.

Амадо невольно улыбнулся.

Фи.

Феола.

Его рыжее солнышко...

Приятные мысли оборвала супруга. Вот ведь... зараза!

— Амадо! Ты меня не слушаешь!

— Нет, не слушаю. А ты что-то важное сказала?

— ДА! Я больше не могу так жить!

— Не живи, — согласился Амадо. — Веревку дать? Повесишься? Или в море?

— Ты невыносим!

— Можешь сама выйти, чего тебе меня носить? — настроение все равно оставалось отличным. Он ведь скоро увидит Фи!

— Я... я с тобой разведусь!

Амадо поднял брови.

— Да!?

— ДА!!! Я с тобой развожусь! И вообще... ты отвратителен!

— Это я уже понял. А что думает по этому поводу Карлос? Где он, кстати?

— Он решил не участвовать в семейной ссоре.

— Разумно. Кого бы он ни поддержал, второй ему уже денег не даст.

— ЧТО!?

— Я точно не дам.

— Ты откажешься содержать меня и сына?! Ты....

Альба даже задыхаться от возмущения начала. Понятно, даром ей не нужна вся эта мелочевка, у нее чулки дороже будут, чем у Амадо весь мундир, но... но сам Факт! Возмутительно!

— А что, ты уходишь просто так? Альба, я тебя за это время отлично изучил, ты сначала найдешь кого-то другого, а потом бросишь меня.

— Сволочь!

— Ну вот, теперь пойдут упреки, оскорбления, — Амадо не собирался церемониться с супругой. Практически, бывшей. — Я совершенно не против развода. Но помогать твоему новому супругу не стану.

— Ему твоя помощь и рядом не нужна! — гордо выпалила Альба.

— Что он богат, я понимаю. Вдовец?

— Да!

— Дети есть? Старше Карлоса?

— Д-да...

— Вот и отлично. Позаботься, чтобы он составил завещание на тебя, а то можешь ничего не получить.

— Да уж без тебя разберусь, — гордо задрала носик Альба.

— Вот и отлично. Мое согласие на развод у тебя есть, будь счастлива, — заключил Амадо. И вернулся к колбаскам.

Но насладиться завтраком ему не дали.

Альба-то хлопнула дверью и вышла, зато в комнату влетел Хавьер.

— Амадо! Ксаресы пропали!

Амадо едва колбасой не подавился.

— КАК!?

Хавьер плюхнулся за стол и подтянул к себе блюдо.

— Сейчас расскажу.

Его на нервах, наоборот, на еду пробивало. И побольше, побольше...

* * *

Феола открыла глаза.

Голова болела, подташнивало, все вокруг кружилось и покачивалось.

— Фи!

— Феола!!!

Два голоса звали, два голоса словно вытаскивали откуда-то из небытия. И Феола уверенно шла на них.

Что уж там!

Измученный и истощенный маг, которого отравили хлороформом, который ничего толком не ел и не пил, не восстановил свою силу. Конечно, она себя плохо чувствовала.

Но наконец открыла глаза.

Над ней, в полусумраке, маячили два лица.

— Лисси? Треси?

Девушки переглянулись.

— Узнала!

— Да!!! Фи! Мы чуть с ума не сошли!

Феола даже не слушала их. Она смотрела по сторонам.

На темные стены, на деревянные плашки, которыми были обшиты стены трюма, на грубый пол — в полумраке она отлично видела. Как и в темноте — шаман, что поделать?

— Не знаю, как вы, а я точно сошла.

— Нет, Фи. Нас похитили...

— Похитили? — искренне удивилась Феола. — Кто? Зачем?

— Вроде как нас в Форсманскую империю повезут, сказали... сначала Треси украли, а вот ночью и нас с тобой, — всхлипнула Алисия, вытирая сопли рукавом.

Феола только вздохнула.

На ее памяти никто еще не решал покончить жизни самоубийством так экзотично.

Похищая шамана.

Может, просто шаманов маловато? Пока найдешь, три раза застрелишься? И повеситься можно, все быстрее выйдет, а уж насколько приятнее!

Повесился — и все! Никаких тебе проблем в посмертии. А то ведь шаманы — они такие, они потом из могилы выкопают и еще раз пять пришибут. Или шесть...

Адэхи б так точно сделал.

Девушка прислушалась к себе.

Ладно, силы еще не до конца восстановились. Но действовать она сразу и не будет. Пока не узнает, куда ее занесло.

— Лисси?

— Мы на корабле, в трюме. Кажется, мы отошли от берега и плывем, выходим в море, — вместо сестры ответила Треси. — качка усиливается. Я чувствую.

Феола не чувствовала разницы, но поверила на слово.

— Корабль большой?

— Достаточно.

— Хммм...

Не то, чтобы девушка боялась матросов или капитана. Убить она может любого. Но — зачем?

Если прислушаться к своим ощущениям, вот он корабль, не слишком большой, но и не маленький, вот матросы... наверное. Отличить, где матрос, где капитан — Феола так не взялась бы. Человек и человек.

А вот и море вокруг.

Может, не усложнять?

Феола протянула руку Треси.

— Поможешь? Я пока плохо на ногах стою.

— Держись. Что ты хочешь сделать?

— Вернуться в порт. Кстати, тебя Хавьер ищет.

— Да?!

— Он вчера волновался, просто некроманты искать практически не умеют. Не дано.

— А...

— Я сил много потратила, мы должны были тебя искать сегодня утром, как я восстановлюсь. Так что ищет он теперь уже двоих. Даже... Лис, а где Рен?!

Алисия за голову схватилась.

— Не знаю! Фи, я правда не знаю, он вечером ушел из дома — и все... я даже не подумала.

— Его тоже могли похитить, — кивнула Треси со знанием дела. — Рабы в цене. Особенно молодые и красивые.

— Перебьются, — мрачно подвела итог Феола, не обращая внимания на остальных пленниц. Да те и сами под руки не лезли, жить всем хотелось.

Даже две 'подсадные утки'. Из разговоров они уже поняли, что эта новенькая... как бы не маг?

А если маг, да без блокирующих браслетов... это ой! Лучше и не лезть под руку. Им платят за то, чтобы о бунте предупреждали, или не давали товару себя попортить. А если товар вовсе даже не желает... и вообще. Это как продаешь ты в баночке золотую рыбку, глядь, а там — акула! Голодная такая! Хищная...

Не-не, разбирайтесь с магом сами.

— Где люк открывается?

— Здесь.

Да Феола уже и сама видела.

Магия шаманов совершенно не зрелищна. Стоит человек. Постояла да и пошла. А что люк не открывается теперь... и не откроется, пока Феола не разрешит.

Это расчет.

Мало ли, что решат выкинуть работорговцы? Может, вломятся в трюм, да и...

Феола прислушалась к своим ощущениям.

Так.... а больше тут ничего? И нигде?

Хммммм...

А вот это что за люки?

Пальцы пробежались по дереву, и она — увидела.

Ах вы.... Тваррррри!

За работорговлю — пожизненно. На рудники. И живется там работорговцам плохо.

Потому они и придумали.

В случае чего открываются эти люки, трюм заполняется водой, в которой и гибнут рабыни...а потом тела просто сбрасываются за борт. Есть и еще люки. Покрупнее.

И все это делается достаточно быстро. Надо только рукоять опустить — и запустится в недрах корабля механизм.

Потому женщины и не прикованы к стенам — зачем?

Прикованные тела никуда из трюма не денутся, а вот такие.... Небось, и кормить будут едва-едва, чтобы не сопротивлялись, чтобы сил поменьше осталось. Конечно, форсманы любят пышных женщин, но на это работорговцам плевать.

Сами любят — пусть сами и откармливают.

Феоле тоже было наплевать.

Она медленно поворачивалась вокруг своей оси, проверяя, все ли запечатала. И по рыжим волосам бежали искорки, сливались в целое ожерелье огней.

Красиво.

Пленницы замерли.

Молчали.

Кто-то и хотел бы вопрос задать, да более умные соседки вовремя цыкнули, прижали, не давая рта открыть. Молчи, дурища!

Не отвлекай мага!

Феола и не собиралась отвлекаться. Заблокировав все, что можно, она потянулась к морю.

Ну да, ну да!

Сейчас отлив, и вообще — это море. Капризное и коварное. Но... может, все же можно попросить о помощи? Ей ведь немного нужно!

Вон как вчера море взбаламутили, если сейчас им всего одну волну?

Но хорошую такую, чтобы подхватила корабль и вернула в родную гавань?

Нет?

Море было решительно не согласно.

Просто так волну не создашь, со вчерашнего дня все уж давно успокоилось, и вообще. Пострадают и другие корабли, и лодки... маленькая волна такой корабль не унесет. А большая и соседним кораблям повредит, и этот может разнести о причал. Хочется ли Феоле пострадать при кораблекрушении?

Не хотелось.

Голова и так болела.

Но тогда...

Что ж. Так тоже можно, даже проще. Если до воды в трюме надо было дотягиваться силой и трудом, то воздух.... Он везде есть. И Феола обратилась именно к нему.

Что ж, тут все было проще и легче. Воздух — легкий и податливый, проказливый и шаловливый, легко соглашался на все идеи шамана.

Отнести корабль к причалу?

Запросто!

Подержать его там, не давая уплыть?

Отлично! Это ведь парусник! Никуда он не денется, если подует нужный ветер!

Постараться не задеть другие корабли и не разбить этот?

Вечно эти шаманы так! Отнимают у приличного ветра самые интересные игрушки! Но Феола была неумолима, и воздух решил, что лучше получить часть, чем вообще ничего.

Игра, говорите?

Поиграем!

— Все сели, а лучше — легли, — приказала Феола. — И держитесь друг за друга. Сейчас будет трясти.

И подавая пример, первая опустилась на грязный пол.

Отмоется!

Синяки лечить куда как дольше!

Одна за другой, женщины следовали ее примеру. Замешкавшиеся — уже не по своей воле, потому что корабль тряхануло раз, второй... и — началось!

Видеть пленницы ничего не могли, но воображение им отлично помогало. Кто уж первая заорала? Кто подхватил? Через секунду все бабы в трюме лежали и орали. В голос. От души.

К счастью, вскакивать и бегать по трюму в истерике, ни у кого бы при такой тряске не получилось. Но визгом женщины компенсировали. Да так, что можно было и не стараться. Определенно, этот шум уже услышал весь город.

* * *

Подробности Амадо уточнял у Хавьера уже на ходу, на ходу нервно разрывая зубами кусок колбасы.

— Значит, никого нет...

— Да.

— И слуг оглушили?

— Да.

— Тогда... я сейчас еду на место преступления. А ты к принцу, понял?

— Зачем к принцу?

— Разрешение нужно! Следственные действия я сам проведу, но если там что или кто серьезный.... А все на коронации. Я бы сам попросил Кампоса, но...

Хавьер кивнул.

Все он преотлично понял.

Судя по наглости похищения, там может быть замешан кто-то высокопоставленный. К примеру, тот загадочный сообщник мединцев, которого они пока не выковыряли из-под воды.

А если потребуется ордер на допрос?

На арест?

Хавьера пропустят везде, как тана и некроманта. Даже скорее, как некроманта. Кто рискнет с ним связываться?

Это Амадо — дело другое.... Он хоть и тан, но и тан-то недолгий, скажем прямо. И бояться его особенно не за что. А вот некромант...

Хавьера пропустят. Даже невзирая на коронацию.

— Сделаю. Ты пока будешь у Ксаресов?

— Да.

— И Треси пропала...

— Треси?

Выслушав Хавьера, Амадо оставалось только вздохнуть. Ладно.

Он найдет Феолу, а та уже может поискать Треси своими методами. Шаманы могут.

Маги воздуха могут. Воды тоже... хотя и хуже. А вот некроманты — никак. Огневики очень плохо... не их это. Просто — не их.

Ничего. Справимся обычными методами. Они тоже кое на что способны!

Альба?

Амадо и не вспомнил о супруге. Зачем?

Ему было совершенно не интересно, что она собирается делать и куда идет. Лишь бы к нему поменьше цеплялась... развод?

Ну и иди ты... иди, дорогуша! Воздух чище!

* * *

Когда корабль тряхнуло, Бадан-шах даже и сразу не понял, что происходит. Он как раз сидел в каюте, подсчитывал возможную прибыль. Предвкушал общение с симпатичной блондинкой...

А его тряхнуло еще раз. И еще, посильнее.

Да что случилось-то?

Но выругаться Бадан-шах не успел. В каюту опрометью влетел матрос. Глаза на пол-лица, трясет всего.

— Хозяин, там... помогите, хозяин!

Бадан-шах только поморщился.

Вот паникер трусливый.

— Что — там?

— Там... там... жуть!!!

Очень информативно. Сразу все понятно — жуть! А что это такое, или кто такой...

Бадан-шах пнул идиота ногой и хотел выйти из двери каюты. Не удалось. Корабль снова тряхнуло так, что пришлось не выйти, а вылететь носом вперед. Увы.

И замереть от ужаса.

Корабль...

Ветер...

Он же еще десять минут назад дул с берега! И не должен был меняться!

Но....

Над кораблем сгущались тучи! Причем именно над его кораблем, именно в одном месте, и из них словно из дыры в никуда, вырывались потоки ветра. И парус выгибался так, что трещали мачты. Становилось ясно, что или они развернут корабль к берегу, или... или только мачты хрустнут. А ветер и волны все равно погонят кораблик, куда им захочется.

— Господин!!! — взвыл рядом боцман.

Опытный моряк, прошедший шторма и ветра, он не боялся ни демона, ни бога, но сейчас...

Видя, как происходит нечто непонятное, чудовищное... пугает — неизвестность.

БАХ!!!

Треск молнии, ударившей в воду неподалеку, заставил Бадан-шаха дернуться всем телом. Молния!?

Откуда!?

КАК!?

— Разворачивай к берегу!!! — заорал Бадан, сам едва слыша свой голос. — Разворачивай, не то утонем!!!

По счастью, матросы и сами так думали. Без лишних приказаний кинулись на ванты, кое-как спустили часть парусов, подняли другие...

Корабль медленно разворачивался к берегу. Бадан судорожно сжимал пальцы на дверном косяке — и думал. Думал...

Дураком он не был. И трусом тоже — работорговля занятие вообще рискованное. В Астилии с работорговцами вообще не церемонятся. Если поймают — повесят. За ноги. Чтобы помучился.

Не понимают эти странные люди, что так создал мир Творец. Кому-то на роду написано владеть и править — кому-то подчиняться и кланяться. Если человек недостаточно силен, чтобы сберечь свою свободу, ему лучше быть рабом...

Впрочем, сейчас не важна философия.

Сейчас важно другое.

Через несколько минут корабль ударится о причал. И... на причале уже собирается стража, уже прибежали люди. Еще бы — ТАКОЕ не пропустишь! Наверняка заинтересуются и кораблем, и грузом. И в этот раз обыщут все, от мачт до трюмов.

И потайные помещения найдут, наверняка...

А значит...

Бадан-шах кое-как отлепился от косяка и почти впал в каюту. Пополз к стене, отделанной ароматными кедровыми плашками... за одной из них, у самого пола...

Плашка отошла в сторону, открывая рычаг.

Дернуть его вниз — и откроется несколько неприметных люков. Потайной трюм начнет наполняться водой. А потом, когда вода дойдет до верха, откинется часть дна. И тела похищенных женщин канут в воду. Никто и никогда их не найдет.

Рычаг дернулся.

Раз, второй...

Бадан заледенел.

Что... что происходит!?

Корабль тряхнуло так, что Бадан-шах почувствовал странный хруст в руке. Вскрикнул, дернулся...

Нет, это не плечо.

Это рычаг сломался и остался у него, когда корабль ударился о причал.

Магия Феолы намертво срастила дерево. Сложнейший механизм стал простым набором гаек и шестеренок. Что толку вертеть колесо и терзать петли, если двери просто нет? Есть только кусок дерева.

Цельный.

Цельнолитный.

Какие уж там люки-отверстия?

Но Бадан-шах об этом не знал, у него была другая мысль.

Заело...

Конечно, столько лет, да без проверки, без опробования... тут что хочешь сломается. Дурак он, дурак!!! Надо было перед каждым рейдом механизм проверять. Но ведь это долго, и воду потом откачивать надо вручную, помпой... поленился. И проверять, и мага приглашать.

Вот и не работает.

Вручную надо.

Но... будет ли на это время?

И словно отвечая на невысказанный вопрос, на палубе зашумели, закричали...да что там происходит-то!?

* * *

Особняк Ксаресов.

Амадо немного подумал, а потом даже и внутрь не пошел. А зачем?

Если слуг оглушили, что и кто там сможет сказать? Да и сам почерк говорит о многом. Слуги просто оглушены,, но никто не убит.

Люди прошли внутрь особняка... примерно пятнадцать минут у Амадо ушло, чтобы проверить замки. Но... они не вскрыты. Не взломаны, а открыты родным ключом.

Или открыты кем-то изнутри.

Ну, искать среди слуг сообщника дело гиблое. Сразу никто не признается, а допрашивать — терять время. Именно сейчас Амадо себе этого позволить не может.

Значит — что?

Значит, вспоминаем рассказ Феолы о дружбе брата с неким Анхелем Хуаном Толедо. До которого, вот совпадение, у Амадо так и не дошли руки.

А зря...

Так часто бывает. Ловишь акулу, а мелкая пакость, вроде ядовитой гадюки, спокойно проходит через сети. Но вреда-то от нее не меньше, а то и побольше будет.

Впрочем...

Амадо медленно обошел квартал, приглядываясь к домам и людям.

Первое, чему его начал учить Шальвейн, самое первое в сыскном деле — не бывает идеальных преступлений.

Всегда, вот всегда кто-то что-то видел, слышал, чувствовал, где-то есть след.

И дело любого хорошего сыщика, его найти. Вот и все. Нашел — и раскручивай клубочек.

А еще...

Преступление без очевидцев бывает только в горах. На высоте так несколько сотен тысяч локтей, чтобы ни единого жилья, ни птичьего гнезда даже не было. Вообще ничего.

Только горы.

Только пустыня.

Край — море, лодка на двоих и необитаемый остров. Так, может, свидетелей и не будет. А во всех остальных случаях обязательно кто-то найдется.

Город?

Это вообще идеальное место для поиска свидетелей.

Тут целовались, там мусор выбрасывали, здесь кошелек воровали или милостыню просили... в городе пустого места не бывает. Надо только правильно определить, кто мог оказаться рядом и что-то увидеть. И опрашивать, и не жалеть ног. Хотя сам Шальвейн это делал словно играючи. Как чувствовал, от кого может быть польза.

К примеру, вот эта пара — явные молодожены. Им демона в окно запусти, они друг от друга не оторвутся.

А вот этот старик явно склочник и сутяга. Лицо у него такое... хитро-гадкое...

И вот еще, нищий сидит, милостыню просит.

Слепой, ага...

До начала работы в полиции Амадо еще подавал нищим. Потом, когда познакомился с их бизнесом — уже нет. Только за работу платил. Это ведь целая сеть! И преступная, в том числе.

А вы знаете, сколько нищий обязан отдать за выгодное место? Не разово, а в месяц? Налоги у них почище королевских!

Амадо бросил в миску серебрушку.

— Добрый тан, — заныл нищий. — Хороший тан! Благодарствую, тан, век о вас буду Бога молить...

— Лучше без молитв. Ты ничего не видел этой ночью?

Нищий сощурился вовсе даже не слепыми глазами. Снял черные очки, подумал.

— Не видел, тан. Слепой я.

— Ага, от рождения.

Вторая монета упала в миску.

— Слепой. Знаю только, что в том симпатичном доме шум ночью был. Слышал.

— Только шум?

— Вроде как Слизень хвастал наводкой на хорошее дело, тан. Но это не точно, мало ли что может послышаться слепому старику?

Амадо хмыкнул.

Еще одна монета, на этот раз золотая, упала в миску.

— А если еще раз припомнить?

Нищий не кривлялся, он честно размышлял. Не с каждым полицейским прошел бы этот номер, но с Риалонами шутить побаивались. И папа у Амадо некромант, и сам Амадо знаком с синьором Пенья...

Понятно, когда речь идет о своей шкуре, или о заработке, там все будут работать в свою сторону. Но сейчас — что тому нищему до Слизня?

Да плевать на него три раза!

Слизень с ним не поделится наваром, и вообще.... Отношение к работорговцам в среде честных воров, убийц и попрошаек, было специфическим. Вроде как у человека — к гиене.

Шакал, падальщик, существо, от которого можно ждать подлости и удара в спину. Тут ведь как?

Если для Слизня люди — добыча, то в какой момент для него такой же дичью станешь ты? Понадобится ему нищий, и все, прости-прощай, воля. Пусть голодная, но все ж свободная.

Зачем может понадобиться нищий? А хоть бы и на рудники. Ии для ровного счета — всякое бывало. Недавно вон, вообще люди просто так пропадали... самые разные.

Так что....

— Не уверен я, тан. Но мне кажется, что я видел в той стороне одного из людей Слизня.

— Спасибо, — кивнул Амадо.

Что ж.

Слизень. И Анхель Толедо.

Можно еще чуть-чуть погулять по кварталу, а уж потом отправляться к этим умникам. Заодно, и Хавьер чего-нибудь добьется...

Интересно, тот старик что-нибудь видел? Надо попробовать расспросить.

* * *

— Хавьер? Что случилось?

Проще было пройти к ее высочеству Леноре Маргарите. Маг — к магу. Чем Хавьер и воспользовался.

— Феола пропала. И Треси, моя невеста.

— Феола? — искренне удивилась Ленора. С ее точки зрения, любой, кто покусился бы на Феолу... нет, она такого идиота точно спасать не станет. Сам вляпался, пусть сам и защищается. А лучше ложится, да и помирает.

— Вообще все Ксаресы. Я боюсь, это связано со вчерашним.

Ленора напряглась.

А вот это было возможно. Если мединцы не все... если их не добили? Мало ли, что и как может быть?

— Дочка, ты еще не готова? — вошла в комнату Маргарита Мария.

Хавьер поклонился. А вот Ленора принялась действовать. Огневики, они такие.

— Мама, ты себя плохо чувствуешь.

— Дочка?

— Хавьер говорит, что может быть, мы добили не всех. Поэтому ты в коронации не участвуешь.

— Я....

— Мама, ты не маг. Я маг, и на меня наложат все возможные защиты. Сейчас. А тебе плохо, и ты лежишь с приступом... да хоть чего! Ты поняла?

На кончиках волос огневички плясали искры живого пламени. Ленора действительно тревожилась.

И Маргарита это поняла. И едва заметно улыбнулась. Для нее это было серьезное проявление чувств, кто-то другой орал бы во все горло от счастья.

Дочка!

Дочка за нее волнуется! Не хочет ей рисковать! Но...

— Я не хочу подвергнуть тебя опасности.

— Полагаю, надо пригласить сюда Бернардо, — взмахнула рукой Ленора. — Мама, тебя не затруднит? все же, тебя знают и хорошо, а я для многих пока еще темная лошадка. Мы больше времени потратим на церемонии...

Маргарита кивнула и вышла из комнаты.

Коронация начнется в полдень, это удобно. Пока проход из дворца к храму, по Королевской Площади, пока собственно церемония в храме, пока обратное шествие, праздник во дворце, праздники на площадях, фейерверк, как раз, подоспеет...

Да и королям легче.

Все ж пока отоспятся, пока позавтракают, оденутся — это трудный день и лучше начинать его не в пять утра.

Правда, слуг это не касалось. Те всю ночь вкалывали на благо королевской фамилии. Но им за это хорошие премиальные выплатят. И в честь коронации еще добавят...

Да и не каждый день такое случается.

— Ты уверен, что мединцы?

— Я ни в чем не уверен. Но вдруг? Феола шаман, ты считаешь, с ней кто-то свяжется в здравом уме?

— Конечно. Те, кто не знают, что она — шаман.

— Хммм...

Задуматься Хавььер не успел, в комнату вошел его величество Бернардо. И широко улыбнулся.

— Карраско! Доброе утро!

Хавьер пригляделся к принцу.

Тот уже был готов к коронации, облачен в алый с золотом наряд, причесан, надушен и обвешен украшениями. Все, как положено. Но глаза улыбались. И на самом их дне жила тревога. Бернардо уже прекрасно понял, что просто так его не побеспокоят.

— Не доброе. Феола пропала. А еще ее брат и сестра.

Бернардо выразился не по-королевски. Зато очень доходчиво.

— Это понятно, — согласился Хавьер. — Но пока неясно, почему. Амадо отправился все расследовать, а я сюда.

— За полномочиями? — уточнил Бернардо.

— Да.

Его высочество задумался.

Полномочия... в том-то и беда! Кто сейчас и что должен подписать? Отец? Тот занят. Скоро уже начнется самое важное. Проход по площади к храму, там коронация — и выход из храма уже короля, не принца.

Сам Бернардо может отлучиться? У него целая роль в коронации... его не отпустят.

А искать девушку надо, вдруг это неспроста? Хотя что значит — вдруг? Наверняка!

— Лоренсо может вас сопроводить, — Ленора последовательно убирала близких из-под удара. — Мама будет лежать и болеть, а он не сможет ее покинуть. К примеру.

— Почему бы нет? — согласился Бернардо. — Его знают, он принц, ему будут повиноваться.

— Отлично, — потер руки Хавьер.

Слуга, который влетел в дверь, был жутким нарушением протокола. Но судя по лицу слуги, ему было не до того.

— Ваше высочество, его величество вас... того. Требует...

— Что случилось? — Бернардо был уверен, что ничего плохого не сделал, тогда в чем проблема?

— Вроде как там в порту конец света!

Мужчины переглянулись.

Вот никто и не сомневался, если где-то настал конец света, а также воды и воздуха, значит, там объявился обиженный шаман. Очень даже легко и просто.

— Живые есть?

— Да вроде пока все живы, ваше высочество, — растерялся слуга. Но Бернардо уже не слушал. Он взмахнул рукой и отправился к отцу.

Маргарита, Ленора и Хавьер переглянулись, без слов поняли друг друга, и пристроились в кильватер к его высочеству. Мало ли что?

Они точно будут полезны. Или хотя бы узнают все из первых рук.

Ага, узнают...

Стоило им выйти на крытую стеклянную галерею, как все стало ясно. Тут половина города все узнает. Над морем раскручивался черный смерч.

Собиралась туча, гнала к причалу какой-то невезучий кораблик, из нее били молнии, но в корабль не попадали. Кажется.

Издалека было плохо видно.

— Если это не Феола, — прошипел Хавьер.

— Нам надо срочно туда, — решил Бернардо.

— Можем не успеть вернуться к коронации, — Хавьер скрипнул зубами. — Я сам....

Упускать ТАКОЕ?!

Бернардо и подумать не мог! Он себе потом в жизни не простит!

— Скорее, к отцу! Он разрешит, я уверен!

* * *

Хоселиус Аурелио уже все видел. Доложили. И даже подзорную трубу нашли.

Его величество смотрел и хмурился, пока к нему не пробился Бернардо.

— Отец! Я знаю, что это такое!

Хосе выдохнул.

Отлично, уже проще! Если сын знает, что это такое, он знает, и что с этим самым делать? Так, наверное?

— Изложи кратко?

— Сегодня ночью несколько идиотов похитили мага огня, — не стал вдаваться в подробности Бернардо.

Тан Кампос выдохнул. Доложить же по-разному можно! К примеру — в столице беспорядки, в столице все запущено, работорговцы завелись... это повод для разборок и взыскания. Но его высочество не подвел.

— Действительно, идиоты, — хохотнул Хоселиус Аурелио. — Надо ж додуматься!

— А, они не знали! Девчонка недавно из Колоний, свой талант скрывала, пока могла...

— Такое не скроешь, — глубокомысленно заметил его высочество Хоселиус Аурелио. — ладно. Она тебя знает, я правильно понимаю?

— Да, отец.

— Съезди, разберись и возвращайся.

— Я могу не успеть на коронацию, — не растерялся Бернардо.

Отец махнул рукой.

— Хорошо. Не успеешь к началу, успеешь в Собор. Это не так страшно.

Бернардо кивнул.

— Спасибо, отец.

И сорвался с места.

Между нами говоря... его высочество был изрядным авантюристом. И приключений ему решительно не хватало. А тут — такое!

Как упустить?

— Дядя, — воспользовалась случаем Ленора. — Матушка себя очень плохо чувствует.

Хосе вскинул брови.

— Насколько?

— Подозреваю, она не сможет присутствовать на коронации.

Если бы не Феола, Маргарита Мария и не смогла бы. Но зачем сообщать дяде все подробности? Болела мать? Вот и пусть, у нее обострение.

— Хорошо, — вздохнул Хосе. — Но ты будешь меня сопровождать, я надеюсь?

— Кто-то же должен держать регалии, — пожала плечами Ленора. — дядя, ну что поделать? Так получается... Лоренсо тоже не сможет, кстати.

— Почему?

По старой традиции, в собор шла вся королевская семья. Впереди его будущее величество, остальные — сзади, по степени близости.

— Он должен остаться с матерью.

— Нора, что за глупости? Служанок, что ли, мало?

Ленора сдвинула брови.

— Дядя, вы бы доверили родного и близкого человека слугам в такой момент? Лоренсо официально даже не относится к королевской семье, как и я, но я хоть мать замещаю, а он вообще герцог. Без него можно обойтись...

Хоселиус махнул рукой. Тем более, что Алехандра улыбалась ему. И словно ненароком проводила пальчиком по вырезу алого платья.

Вот кого бы с собой взять. Но — нельзя. А жаль...

Алехандре, кстати, тоже было жаль. Вот бы из нее королева получилась! Она и алое платье надела сегодня не без умысла — королевский тон. Но в собор королевская семья идет без посторонних.

И в соборе они тоже находятся одни.

А вот потом уже, на площади, когда его величество выходит... там начинаются и гуляния, и все остальное. Но это уже потом.

Можно бы и одному Хоселиусу сходить, но регламент нарушать не хотелось. И опять же, это его момент торжества над отцом, хотелось собрать всех возможных свидетелей, чтобы корону возложили в присутствии всей семьи...

— Игнасио поведет тебя, если Бернардо не успеет.

Ленора кивнула. Посмотрела на второго кузена.

— Игнасио?

— Да, конечно, кузина, — мрачно ответил второй принц.

Хорошо брату — сбежал! Мог бы и его с собой прихватить! А он... предатель!

Гад!

Везучий...

* * *

Стоило кораблю коснуться пирса, как Феола начала действовать. А чего тянуть?

Магия шамана — она и с деревом отлично работает, а корабль — это дерево. Феола не собиралась дожидаться, пока их убьют в трюме тем или иным способом. Она уже чувствовала напор воды на заваренные ей люки... но это ведь дерево! Это не металл, рано или поздно оно поддастся. Уже появились первые струйки, там, где не слишком хорошо проконопачено.

А есть еще и люди.

И клинки.

Поэтому...

Феола подняла руки.

— Воздух!

Она, конечно, выложится по полной. Но никто, вообще никто не сможет убить их незаметно и сделать вид, что ничего не было.

Борт корабля словно взорвался изнутри. В него ударили воздушным кулаком, и из пролома вышла девушка.

Самая обыкновенная.

Рыжая, усталая, растрепанная, в одной ночной сорочке. И улыбается так... неприятно.

— Начальника таможни сюда! Стражу!!!

Форсманы и сделать-то ничего не успели. Если бы Феола пробивалась через люк, если бы их так не тряхнуло, если бы было хоть немного времени....

Не было. Феола не сбиралась давать его врагу. Ни минуты.

— Это работорговцы! Стражу!!!

Ветер послушно подхватывал слова хозяйки, разносил их над причалом. Да и темное помещение за ее спиной, в котором виднелись смутные женские силуэты — оно тоже говорило само за себя.

Народ сбегался со всех сторон.

Стража?

Да стражникам пробиваться пришлось через моряков — пассажиров — любопытных — встречающих — случайно оказавшихся рядом...

Форсманы просто не успевали никого остановить.

А как?

Это — корабль! У него борт высокий, с него просто так на пристань не спрыгнешь, трап нужен. А трап надо спустить, да и потом... а вот что они сделают? Зарубят женщин у всех на глазах?

Ну-ну.

Форсманы попросту растерялись. Что делать-то?

Бадан-шах скомандовал бы, но его уж очень хорошо приложило об стол, сейчас он только в себя приходил. Боцмана вообще за борт смыло. А матросы... и что дальше?

И куда?

Кармело почувствовал, что наступил его звездный час. Благо, он как раз был рядом. Мужчина оправил мундир и походкой индюка-призера выступил вперед.

— Что тут происходит? Я — представитель власти.

— Работорговля происходит, — отрезала Фи. — Нас похитили. Арестуйте этих людей.

— Вас похитили? Это невозможно! Я лично осматривал корабль, и вас на нем не было! Представьтесь, синьорита! И предъявите документы.

Дальше Феола и слушать не стала.

Если этот тип лично осматривал корабль... либо в доле — либо дурак. В обоих случаях с ним говорить не о чем.

Ветер взвыл, повинуясь приказу шамана.

Кармело и пискнуть не успел, как его снесло с пирса в воду.

— А... ааааа!!!

Плавать он не умел. Мама не дала научиться в детстве. Вы что? Это же МОРЕ! Там приливы, отливы, акулы, утонуть можно... нет-нет! Мальчику туда точно нельзя! Так что сейчас Кармело отчаянно боролся за свою жизнь, и пошел бы ко дну, если б не обломок мачты. При столкновении с пристанью та переломилась, и деревяшка оказалась в воде. Кармело вцепился в нее, и орал, не переставая, от ужаса позабыв все слова. Но кто бы обращал на него внимание?

Когда из пролома в борту корабля полезли женщины?

Первыми вылезли Треси и Алисия, они Феолы не боялись. Остальным, все же, было страшновато. А кто ее знает — эту рыжую магичку? Она вообще — кто!?

И что ей может прийти в голову?

Нет-нет, страшно...

Вперед пробился мужчина в мундире стражника.

— Капитан Вктор Альберто Дуарте! Назовите себя, синьорита!

— Ритана Ксарес. Была вместе с сестрой и подругой похищена этой ночью, — чуточку приврала Феола. Треси раньше похитили, но сейчас это мелочи.

— Эммм... вы — маг?

Удивление в голосе мужчины было вполне понятным. Какой дурак будет похищать мага?

— Наверное, они не все предусмотрели, — отрезала Феола. — Антимагическая защита не сработала. Не знаю.

Стражник кивнул с пониманием.

А, ну такое как раз бывает. И еще другое.

Иногда у мага от потрясения сила стихийно пробуждается. Жил так лет сорок или пятьдесят, а потом как попал... Виктор лично наблюдал такое. Вернулся мужчина домой, а там его жена, да с тремя матросами, да разом, да в такой позе...тут-то у него сила и пробудилась. Полквартала с землей сравняли.

Правда, магу ничего за это не было. Он же не знал, что он — маг! Сила пробудилась, стихийно выплеснулась, такое бывает. Но в данном случае...

Могли амулет какой нацепить, а тот или не сработал, или расстегнулся — маг и воспользовался своими силами. Это случается.

И Виктор принялся действовать.

Скомандовал стражникам, которые были рядом, помочь выбраться пленницам, толпе разойтись, а форсманам — слезать на пирс и становиться в шеренгу. Все равно ведь поймают и хуже будет.

Матросы повиновались.

Действительно, куда тут сбежишь?

С трех сторон море, с четвертой причал, чужая страна, земля и вода. Даже если нырнуть и попробовать уплыть, потом-то куда? А никуда!

Нигде они не нужны. Ии зарежут, или в ту же стражу и сдадут.

А так....

Ничего они не знали, они вообще добросовестные исполнители. Им приказали, они подчиняются. Вот, как сейчас.

А что там хозяева делать будут?

А это уже их дело, они, небось, матросам и процент не платили, все удержать норовили. Пусть сами и разбираются!

Толпа расходиться не хотела, Виктор уже собирался принудительно всех разогнать, когда над пирсом раздался истошный гудок.

Люди принялись оборачиваться, а потом... потом и разбегаться. Жить всем хотелось.

По причалу летел мобиль. Летел, опасно заворачивая, рискуя сорваться в воду... люди едва успевали отпрыгивать с дороги. Водитель что есть силы давил на клаксон,

Вот кто-то не успел вовремя отпрыгнуть, его отшвырнуло крылом, кто-то отпрыгнул, но неудачно — оскользнулся на камне, сорвался в воду.

Кто-то возмущенно заорал.

Амадо на это было глубоко наплевать.

Происходящее в порту было видно со всех точек города. И кто бы сомневался в авторе? Феола, конечно! Кто это может еще быть, кроме Феолы?

Другого такого мага в Римате просто нет. Чтобы и вода, и воздух... непонятно, что произошло, но кто за этим стоит уже ясно. А значит — вперед!

Он прыгнул в мобиль и помчался по городу.

Уже на подъезде к порту за ним пристроились мобили его высочества Бернардо, два мобиля городской стражи и один — королевской. Получилась целая процессия.

Впрочем, это было очень кстати.

Мобили влетели на причал и остановились, стража не знала, кого крутить, а кому помогать, но Амадо сейчас такие мелочи не интересовали.

— ФИ!!!

Феола с рыданием кинулась вперед и повисла на шее у любимого.

Она сильная, она кого угодно на клубки перемотает и шарфиков навяжет, она справится, она.... Она женщина, в конце концов!

И когда появляется герой, спасающий ее из лап дракона — можно бросить полудохлую рептилию и повиснуть у героя на шее.

А дракон — что?

А он и сам сдохнет после общения с нежной и трепетной девушкой.

— Треси!!!

Хавьер подхватил на руки свою невесту. Да, теперь уже точно невесту.

Алисия огляделась по сторонам, но увы. Рауль был не в курсе похищения, так что на нее героя не нашлось. Пришлось падать на руки настоящему принцу — а что он тут неприкаянным ходит?

Бернардо девушку подхватил, но ловко переправил на сиденье своего мобиля. Натренировался при дворе. Там ему постоянно кто-то норовил упасть на руки, потом переползти на шею и накинуть уздечку. Поневоле научишься.

— Феола, родная моя...

Амадо целовал девушку, не заботясь о свидетелях. Да плевать ему на все скандалы! У него отец вообще некромант, пора бы стать достойным сыном!

Впрочем, Феола тоже не посрамила славной породы шаманов. Пять минут на истерические рыдания, а потом отлипнуть от любимого мужчины, вытереть нос (о его плечо, но кто это заметит в такую минуту?) и почти отрапортовать.

— Нас всех похитили работорговцы. Повезло — они не знали о моих способностях. Я их остановила.

— работорговцы? — заинтересовался Бернардо. — Взять их!

Стражники и таможенники, получившие четкий приказ, принялись вязать форсманов.

Треси (не прошедшая выучку у Адэхи) от Хавьера не отлипала. Да мужчина и сам не собирался ее отпускать.

— В храм! Завтра же!

Девушка послушно хлюпала носом.

— Хотелось бы знать, кто решился похитить нас с Лисси? — задумалась Феола. — и вообще?

Бернардо это тоже было любопытно. Так что...

— Уважаемый!

Виктор обернулся, отдал честь и привычно доложился, понимая, что это кто-то высокопоставленный.

— Капитан таможенной стражи Виктор Альберто Дуарте, к вашим услугам... тан?

— Можно просто — ваше высочество, — небрежно разрешил Бернардо.

Виктор бросил вопросительный взгляд по сторонам, Хавьер потихоньку кивнул ему. Мол — да, есть такое.

Знакомы они не были, но не узнать некроманта?

Карраско вообще отличаются характерными чертами лица, да и атрибуты у них... кому еще может понадобиться пряжка пояса в виде черепа, несколько колец, от которых даже на расстоянии холодом веет, да и четки у него на поясе, из небольших таких косточек, бррррр!

Опознать несложно. А дураки в таможне так и так не работают, слишком место выгодное.

— Так точно, ваше высочество.

— Кто тут главный на корабле? Капитана сюда! Или штурмана, боцмана... кого найдете!

Увы, и снова увы, Бадан-шах первым попался под руку. Да и выглядел он так... тонкий шелк рубашки, дорогая ткань шаровар, кольца на пальцах — сразу видно, что не из последних свиней свинья. Так что стражники вытащили его из каюты и приволокли пред ясны очи.

— Кажется, это кто-то важный, — Бернардо потыкал Бадан-шаха носком изящной туфли. А то! Он потом на коронацию собирается, так что выглядит соответственно. Костюм стоит столько, что иной тан за год не зарабатывает, туфли украшены бирюзой и золотом, булавка для жабо сверкает таким бриллиантом, что глазам больно...

Мог бы и не представляться, там по одной одежде понятно, что тан. И не из последних.

Даже принц.

— Ваше высочество, позволите? — посмотрел на его один из стражников, который увидел возможность выслужиться.

А что?

Допрос подозреваемого — дело такое. Ловить-давить не надо, а попинать... да запросто! Тут особых талантов не требуется, только решительность. Ну и застращать, конечно.

— Пожалуйста, — кивнул Бернардо.

Стражник, недолго думая, схватил Бадан-шаха за ноги, и кивнул другу.

— Подсоби!

Одному несподручно, а вот вдвоем подхватить работорговца за ноги, да и спустить головой вниз, с причала, в воду — милое дело! И так хорошо в чувство приводит! Просто восторг!

Бадан-шах дернулся, заорал, пытаясь вырваться, а потом сообразил, где и в каком положении находится, и забулькал еще громче, умоляя его не выпускать. А то с причала, головой вниз...

Это не открытое море, это — порт. Могут и не достать, и не откачать... не успеют просто.

Стражники и спорить не собирались. Вытащили, встряхнули, выплескивая остатки воды, и кинули под ноги его высочеству.

Бернардо брезгливо убрал туфлю.

— Имя!

Вместо принца Бадан-шаха под ребра пнул стражник.

— А ну, отвечай! Не то сейчас снова поплывешь!

Вид у почтенного купца был откровенно жалким. Мокрый, сопливый, красноглазый, в ухоженную шевелюру и бороду набились водоросли и мусор, одежда теперь годилась только на тряпки... но это бы ладно! Но мужчина просто не привык, что его бьют ногами. Даже странно как-то!

Вот когда сам бил, унижал, издевался или приказывал убить — и ничего! Не больно!

А когда его ногами — что-то не понравилось? Странный подход!

Стражники науку психологию не изучали, но сапоги у них были очень научно окованы железом на носках. И на каблуках тоже.

Нет-нет, все по науке. Знаете, как быстро снашиваются подошвы на камнях? Мгновенно! И скользко же в порту! Тут и подбивать сапоги начнешь, и гвозди рисунком набивать... а как ими пинать удобно! И нет, сапоги не мягкие, они из плотной жесткой кожи. Такой, вроде 'демонова копыта'. Какой дурак к морской воде и портовой грязи наденет дорогую обувь?

Сюда что попроще и потяжелее, а уж дома можно и пофорсить!

Так что... пинались эти сапоги просто чудесно.

Бадан-шаху хватило.

И мужчина принялся каяться, размазывая по лицу кровь и сопли.

Слушали его внимательно.

В принципе, чего неясного?

Работорговец, сговорился с местными тварями, те ему поставляют людей, а он увозит их в Форсманскую империю. Здесь платит медяки, там продает за золотые....

Обычно выбирают тех, кто из деревни, приехал в столицу на заработки.

Да, и мужчин, и женщин.

Мужчины?

Так трюмов же два!

Понятно, нужны рабы и того пола, и этого. И вместе их держать никто не будет — глупости! А то половина баб приедет беременная, а половина мужиков просто не доплывет. Кому такое надо!

Не-не, товар держат врозь.

Трюм?

Так это... могло и затопить.

Феола взвыла.

Лоуренсио?! А вдруг?!

Амадо попробовал ее перехватить, но куда там?! Шаман в гневе страшен, а в истерике... корабль просто пробило насквозь. И из трюма хлынула вода.

Все верно. Свой трюм Феола затопить не дала, а вот второй, с другого борта, не предусмотрела. Хотя и логично. Осадка корабля должна быть одинакова с обеих сторон. И емкостей для затопления тоже должно быть две. А то корабль осядет на один борт, такой перекос и дурак заметит...

Лоуренсио спасло время.

Механизм Феола слегка попортила, и вода стала набираться медленнее. А чтобы затопить большой трюм, требуется время. Так что.... Мужчины плавали уже под потолком, глотали воздух и держались из последних сил. Уже и не верили, что помощь придет.

Но не сдаваться же?

И помощь пришла, хотя и в самый последний момент.

Вода хлынула в пролом, унося всех рабов в море.

С пирса дружно прыгали люди.

И стража, и таможенники, и просто матросы — в ситуации уже разобрались все присутствующие, и в стороне не остался никто. Кармело Эскобара — и того вытащили.

— Лоуренсио!

Алисия вовремя очнулась, и повисла на шее у брата.

— Рен, — Феола сощурилась. — Я спала. Лисси тоже. Ты спал? Как ты тут оказался?

— Мы с Анхелем... мы шли и нас оглушили, — растерянно протянул Лоуренсио.

— С Анхелем? — сощурилась Феола. — Этот твой слизняк!?

— Фи!!!

— Ты здесь. Он — где!?

Действительно, чего тратить время и слова? Где этот подонок Толедо?! Лучше потратить немного сил.... Шел человек, да и утонул. Случайно. Два раза, для верности! Сейчас все равно можно, все спишется на несчастный случай.

Лоуренсио огляделся по сторонам еще раз.

Нет, Анхеля рядом не было. Вообще не было. Лоуренсио и так-то плохо помнил происходящее. Его оглушили, очнулся он уже в трюме, полуголый — другие рабы решили, что одежда новенького им пригодится больше, да и матросы постарались. А от денег и украшений его вообще подручные Слизня избавили. Вот, очнулся, кругом темно, воняет, рядом такие рожи, что смотреть страшно, а объяснений он пока не услышал.

Не успел.

Феола начала действовать.

Сначала корабль затрясло, потом поволокло, потом вода начала прибывать... не до разговоров. Но Анхеля-то нет!

— Его... может, его убили?

Феола сжала кулаки.

— Если не убили — исправлю!

Куда и трепетность делась? И страдания?

— Ритана, у нас законы действуют, — Бернардо не собирался останавливать девушку, но зачем же самой руки марать? На то палачи есть, им зарплату платят. И за работорговлю ничего хорошего не полагается — прибьют. И помучают сначала.

Феола сверкнула глазами, потом поняла намек и чуточку успокоилась.

— Ладно. Просто поприсутствую на казни!

Лоуренсио возражать не стал. Видимо, дошло, что сначала бы узнать надо, где друг, а потом уж рассказывать о его невиновности. Тем более, Феоле, которой Анхель изначально не нравился.

— Тан Толедо. Ясненько. А вы с кем имели дело? — повернулся Бернардо к Бадан-шаху.

Увы, тут не повезло.

Сам Анхель в таком старался не светиться, так что... Слизень и только Слизень.

Конечно, денег Анхель получит меньше, но постоянно людьми торговать мужчине не хотелось. В такое влезть легко, а отмываться долго и трудно.

Нет-нет, нам такое не надо.

— Слизень, — Феола сощурилась. — Найду — будет только ползать!

— Найдем, — кивнул Амадо.

Агентуры у него хватало.

Есть имя? Будет и Слизень.

— Скажите, а Каракат? — Лоуренсио просто не удержался.

Может, он бы и дальше молчал, но уж слишком много было потрясений. Слишком тяжело ему пришлось.

Амадо вцепился в будущего родственничка клещом, и через несколько минут Рен уже рассказывал. И про гонки, и про сбитого бедолагу, и про Караката, чьим родственником тот являлся.

Выслушал и принялся хохотать.

— Что смешного? — набычился Лоуренсио.

— Да Каракат, конечно, — хохотал Амадо.

— Объясни! — рыкнула Феола.

— Есть у нас такой... теневой король, — согласился Амадо. — Ему уж лет восемьдесят. И никакого будущего зятя у него нет, ясное дело. И никакой дочери на выданье. И от дел он сто лет назад отошел!

— Ага, — поняла Феола. — то есть тот гад использовал реально существующего человека, но наплел Рену сорок бочек врак?

— Ну да. Если б Лоуренсио начал у кого-то уточнять, существует ли Каракат — ему бы сказали, что да. И дочь, кстати, у Караката была. Ушла в монастырь, отцовские грехи замаливать.

— Ага. Но преступник есть, и дочь есть...

— Ну да.

— Оторву я Анхелю все ненужное, — Феола злилась. По рыжим волосам бежали искорки, но Амадо это не пугало. Он поцеловал подругу в кончик носа.

— Ну да. Твоему брату врали, и вымогали у него деньги. Я посмотрю, но кажется, тан, вы никого насмерть не сбили. Мне каждое утро сводки на стол ложатся, а гонки — вы всерьез думали, что можете гонять, где хотите — и без присмотра полиции?

Кажется, именно так Лоуренсио и думал. И теперь чувствовал себя еще большим дураком, чем прежде.

— Я не... ну... может...

— Если б вы кого насмерть сбили — я бы знал. Я именно этим не занимаюсь, но сводки по городу мы все проглядываем. Мало ли что?

Окончательно замороченный Лоуренсио кивнул головой.

— А.... как, если я никого не это..?

— Это — было. Но не до смерти, — Амадо нахмурился, вспоминая прочитанное. — Кажется, тан, вам повезло. Человек шел домой после хорошей попойки, и сам-то шел по сложной траектории, и когда вы его сбили... вы его скорее в кювет столкнули. А отличить ночью мертвого от мертвецки пьяного сложно.

— Уфффф! — выдохнул тан Ксарес.

— Сейчас сбитый вами бедолага, кажется, в лечебнице. Конечно, вы получите и штраф, который будет высчитан в пользу пострадавшего, и общественные работы, но убийцей вы в этот раз не стали. Может, все еще впереди.

— О, да! — не хуже сестры прошипел Лоуренсио. — Вот только друга увижшшшшшу!

Амадо хмыкнул.

— Не мешайте мне выполнять свою работу. А с другом потом разберетесь.

И в это время в городе загрохотало.

— Взрывчатка? — побледнел Бернардо.

Взвился вверх и опал столб огня.

Как раз в той стороне, где находится храм. И королевский дворец.

И...

КТО!?

КАК!?

Впрочем, последнее додумывалось уже потом.

Бросив все на Виктора, мужчины рванули к мобилям.

Пес с ним, с работорговцем! Что с его величеством!?

Глава 5

Что-то громыхнуло.

Вирджиния Веласкес открыла глаза.

Где она?!

Что!?

Как!?

Заклинание сделало свое дело — последние дни стерлись из ее памяти. Хорошо так стерлись, словно и не было ничего. Смерть мужа она не помнила. А вот остальное... что — остальное? Где она? Место похоже на больничную палату, но почему на окнах решетки?!

— Аааа... — тихо попробовала она голос.

Рядом тут же появилась сиделка. Обычная сестра милосердия, ничего странного.

— Синьора, вы пришли в себя?

— Аххх, — выдохнула Вирджиния. Такое сложное слово, как 'да', ей было не под силу. Горло отчаянно болело, хотелось пить, и вообще — состояние паршивое.

Сиделка все поняла, и ловко приподняв голову подопечной, поднесла к ее губам больничный поильник с носиком.

Вирджиния пила, и пила...

— Спасибо!

Сиделка улыбнулась краешками губ.

Доктора предупреждали, что проклятие — штука сложная. Но если больная придет в себя и начнет нормально питаться, разговаривать... кажется, начала? Жить будет?

— Где я? Что случилось?

— Вы не помните, синьора?

Вирджиния хмыкнула.

— Смотря что...

Теперь уже сиделка потупилась.

— Действительно. Синьора, вы правы. Давайте подумаем...

Вместе женщины установили, что Вирджиния помнит почти все. Может, кроме пары дней перед убийством.

— Потому и решетки? — Вирджиния посмотрела на окно еще раз.

— Нет, синьора. Точно знаю, вас никто и ни в чем не обвиняет. Вы мужа не убивали, вы сами попали под проклятие. А это чтобы до вас не добрались.

Вирджиния чуточку расслабилась. А, если так, то хорошо.

— И я могу выйти отсюда в любой момент?

— И выйти, и телефонировать кому угодно. Но я бы попросила вас подождать разговора с доктором и со следователем. В противном случае, вы рискуете своими здоровьем и жизнью.

Вирджиния подумала пару минут, потом узнала, что с ее детьми все в порядке, и согласилась чуточку успокоиться.

Подождет она, и того, и другого — теперь уже можно. Все равно все планы пошли прахом.

Сиделка извинилась и вышла, а Джинни печально посмотрела в потолок.

Легко ли жить с властной авторитарной матерью?

Легко ли находиться под ее постоянным контролем, даже прессом?

Нет. А еще — вы пробовали давить и прессовать воду? Вот и не пытайтесь, не получится. Это же вода! Расплескается, ускользнет... этому Джинни научилась с детства. Конни помогала маленькой Джин, а подруга таскала ей еду, прятала на чердаке — много чего было в их жизни. Такого, о чем не подозревала Наталия Марина Арандо. И мужа Джинни выбрала себе сама. И первого мужчину тоже.

Мать ничем не смогла этому помешать.

Но вот потом...

Вирджиния помнила свои ощущения, когда узнала правду. И сразу поверила матери. Не хотелось, а пришлось. Слишком многое говорило в пользу ее версии.

Слишком жуткой была эта правда. Такое — не придумаешь.

И — разочарование. Жестокое, острое. Они с мужем все восприняли по-разному.

Вирджиния поняла, что впереди опасность и смерть. Надо бежать — бежать — бежать, уносить ноги, рвать когти, мчаться быстрее ветра, хватая в охапку детей, прятаться в нору и голову оттуда не высовывать. Кстати, Конни, с ее уличным чутьем, это тоже поняла. И подтвердила.

А муж понял совсем другое.

Есть возможность заработать! Да не просто, а еще и в таны пролезть! Это ж... это ж такие возможности!

Такие...

И результат?

Сам погиб, чуть ее не погубил, и что еще дальше будет? Ей ведь пары дней не хватило, сбежала бы с малышней — и поминай, как звали!

Не успела.

Что, ЧТО будет дальше?

Вирджиния устало прикрыла глаза.

Неизвестность. Ладно, пока ей надо поспать. А потом будет видно. Деньги есть, документы есть, а удрать никогда не поздно.

Она жива, дети живы, остальное приложится. А муж... будем честны сами с собой, никогда она его не любила. Вальдеса любила, наверное, а мужа — нет. Это был хороший брак, только вот для Вирджинии муж должен и обязан быть защитником. И когда она поняла, что деловые интересы мужчина поставил выше ее и детей, что защищать ее никто не будет, даже слушать не станет — посыпалось все. Как ржавчина разъела и брак, и чувства.

Уважение, понимание, тепло...

Ничего не осталось.

И мужа нет. Но она еще молода и хороша собой. Она еще сможет начать жизнь сначала.

Она не знала пока, что проклятие забрало у нее малым не десять лет жизни. И в ее черных волосах пролегли серебряные пряди.

Не знала, что Мерседес выходит замуж. Что на ее детей покушались.

Живы? Здоровы?

Остальное разберем.

И Джинни уснула крепким здоровым сном усталого человека. Какое бы решение она не приняла, силы ей очень понадобятся.

* * *

Сесар ласково погладил корпус бомбы.

Жаль, что мало, всего две. И не самые лучшие, но уж какие есть. После того, как разгромили их склады, взрывчатки осталось всего ничего, а новую привезти не успевают. Ну и не надо.

На короля их хватит.

Сначала одну, потом, для верности, вторую. Чтобы точно никто не ушел.

Магия?

Так ведь антимагические амулеты могут быть. А против бомбы... это только очень мощный щит. И поддерживать его должен сам маг.

Это только звучит красиво — защита, защита... на самом деле, подумали бы такие люди. Если амулет носит обычный человек, тот разряжается намного быстрее. Подзаряжать его постоянно нельзя, надо новый делать.

Есть те, которые не надо подзаряжать, но не у каждого короля есть. И не защитные.

Просто потому что.

Откуда амулету брать силы для защиты?

Правильно, у самого человека. Если речь идет о маге, там понятно. Что-то случилось, защита включилась.

А если с обычным человеком?

Амулет вытянет из него все, включая жизнь. Ну и какая человеку разница, от чего помирать?

Правильно, никакой.

Король — не маг. И защиты у него особой нет. Во дворце есть маги, есть лекари, есть... только вот на площадь никого не допустят. И в собор тоже. Но в собор не пролезть и бедному мединцу.

А площадь — идеальное место для покушения. Бомбу он докинет, и благодаря своим способностям тоже. И все.

Был Хоселиус — и нет.

А уж кто там на трон сядет...

Кто там все права получит...

Это детали. Это просто детали. Сейчас они никому не нужны, а вот ему, Сесару... он отлично устроится при новой власти.

Где там его высочество?

* * *

Хоселиус Аурелио медленно шел к храму.

Есть в этом что-то ритуальное.

Пройти пешком от дворца до храма, потом опять во дворец, уже королем...

Корона, да...

Что такого в этом обруче с камешками? Что заставляет терять разум и туманит чувства?

Что сводит с ума даже самых стойких?

Хосе не знал. Он и не задумывался, потому что хотел... власти? Нет, наверное не власти. Ему просто хотелось быть королем, получить то, чего он был лишен при жизни отца. Получить почести, увидеть восторг в глазах подданных, насладиться трепетом подчиненных.

Тех самых, кто при жизни отца смотрел на него с презрением.

Хосе был честен сам с собой — иногда. Когда впадал в депрессию. Он знал, что только тень отца, что его презирают, что не любят, что считают скучным и серым. Разве что Алин все время была рядом с ним. Да, его Алин...

Светлые волосы, роскошное тело, улыбка, грудной голос...

Пожалуй, он на ней даже женится. Короновать не сможет, но пусть Алин будет рядом с ним.

Пусть...

Хосе так и умер — мечтая.

Много ли надо взрывчатки — магу? Да самую малость! Столько-то у заговорщиков нашлось. И бомба шлепнулась в центр площади, направленная волей мага. И за ней вторая.

Один за другим прогремели два взрыва.

Впрочем, количество взрывчатки мединцу рассчитать грамотно не удалось. Планировалось больше жертв, погибло меньше... так тоже бывает. И начинить бомбу чем-то вроде картечи Сесару в голову не пришло. Не было у него такого навыка, он больше на свою магию полагаться привык.

Можно сказать, людям повезло. Хотя погибшие с этим не согласились бы.

* * *

— Коронация! Никогда не думала, что увижу! — выдохнула Мерседес, прижимаясь к жениху.

Тан Мальдонадо погладил невесту по волосам.

— Я тебе весь мир покажу. Хочешь отправиться в путешествие?

— Очень.

За пару дней Херардо нашел очень много плюсов в своем браке.

Разница в возрасте?

Ну да. Но... в том-то и дело, она не фатальная для Мерседес. Он втрое старше, и именно поэтому, когда он уйдет, она еще будет молодой и красивой женщиной, полной сил. И сможет устроить свою жизнь. Состояние он ей оставит.

Дети?

Вряд ли они получатся, но если и да... и что плохого? Мерче красива. Невероятно красива, она легко найдет себе мужа, будь у нее хоть трое детей, хоть пятеро. А от него память на земле останется.

Кровь мединцев? Королевская кровь?

А на это Херардо и вообще было наплевать! Вот еще — проблемы! У него есть клинок, и вообще, любой, косо поглядевший на его супругу, поплатится жизнью. И точка!

Веласкесы, конечно...

Но и Гонсало, и Идана, подумав, пришли к тому же выводу. К тому же — купцы. Нельзя сказать, что у них такое было в порядке вещей, но — случалось.

Если надо было объединить семьи или капиталы, могли и не такие браки устроить. А тут — чего страшного? Разница в возрасте? Так Идана и сама не дура, все понимает. А еще видит, что внучка от счастья светится.

Опять же... ританой станет. Купцам это важно.

Помолвку заключили по всем правилам, Херардо показал Гонсало составленный по всем правилам брачный контракт, и купец окончательно смирился.

По контракту — других родственников, тем более, детей, у Херардо не было, все состояние Мальдонадо отходило супруге. Если у них не будет детей.

Если будут дети, то половина супруге, а вторая половина делится на детей. Будет один ребенок — получит половину состояния. Два — по четвертушке.

Состояние?

Да уж не маленькое! Эпатаж в искусстве очень прилично оплачивается, а считать деньги тан Мальдонадо умел. И свое состояние у него было, и заработал он столько, что мог еще лет двести не работать. И жить при этом на весьма широкую ногу. И картины его ценились во всех странах мира.

Известность...

Это всякое быдло с ума по глупости сходит. А талант чудит, и никак иначе.

И если таланту хочется жениться на девушке в три раза моложе оного таланта — и что?! Он — талант! Он чудит! Он творит и не может жить иначе!*

*— автор скромно молчит про российскую эстраду. А про всю остальную — тем более. Не сильно напрягаясь, каждый читатель и не такие браки раскопает среди богемы. Мальдонадо — еще зайчик беленький, рядом с некоторыми. Прим. авт.

А сейчас Херардо Диас решил вывести свою невесту на коронацию. А где еще обществу привыкать?

Самое милое дело!

И коронация — достойный повод, чтобы затмить Мерседес, и сплетен будет много, о них так... едва поговорят.

Поймите правильно, сам Херардо с удовольствием подождал бы, пока пройдет коронация, а уж потом от души эпатировал публику. Пусть пошипят! Пусть у них ум за разум зайдет!

Пусть травятся своим же ядом!

Но Мерседес к такому пока не привыкла. Она тихая, спокойная, домашняя девочка. Ее нельзя в это змеиное кубло. Ей надо постепенно привыкать к обществу.

Потому Херардо договорился со знакомым, и они с Мерседес получили место у окна в его особняке.

Мальдонадо показывал Мерседес площадь, та смотрела во все глаза. Она же тут раньше и не бывала, считай! А чтобы по сторонам оглядываться...

Мать бы ее за это загрызла!

Именно Мерседес и увидела темную фигуру, которая маячила в одном из окон первого этажа.

Дом располагался достаточно далеко и неудобно, и увидеть что-то оттуда было сложно.

А фигура стояла.

И было в ней что-то такое... неприятное. Как в лавке Коронеля.

То ли очертания не те, то ли движения... глаз Мерседес, глаз будущего ювелира, подметил диспропорциональность. А уж Херардо и вовсе изумился.

— Странное какое... это вообще человек?

Человек. Практически.

Человекоподобный, так будет точнее. Руки у Сесара отличались, вот эту странность они и уловили. А так — строение тела, изгиб позвоночника... ну, может, позвоночник был чуточку другим. Все же, щупальца вместо рук тоже... диктуют.

Именно благодаря щупальцам, да и магии, Сесар мог добросить бомбу.

Так-то на площадь никого не пускали. И оцепили ее.

И нормальный человек с такого расстояния ничего бы не добросил. Проверено, веками и коронациями. Но Сесар справился.

И громыхнуло.

Мерседес вжалась в своего жениха, а Мальдонадо поступил как человек, привыкший ко всему. Чего у него только не бывало во время похождений!

Так что Мерче он повалил на пол и закрыл своим телом. А выпустил только когда на площади поднялся вполне себе мирный шум.

Народ начал шуметь и орать? Значит, их жизни уже ничего не угрожает, можно выпустить девушку. Он поднялся, отряхнул и себя и невесту, и оглядел площадь.

Это Мерседес сразу не поняла, что происходит. А вот Херардо оценил.

И Алехандру Роблес в алом платье, которая рыдала над частями любовника.

И несколько мертвых принцев.

И Амадо с Хавьером.

Причем, мужчины явно разглядывали площадь с профессиональным интересом.

Надо было идти и рассказывать, что видел сам Мальдонадо, и где он это самое чудовище видел. Так будет быстрее и проще.

Но Мерче?

Херардо и хотел бы ее оставить — девушка вцепилась в его рукав так, что оторвать не получилось бы и с рукой.

— Я с тобой! Только с тобой! Это они? Они, да!?

И что мог ответить Херардо? Мерседес ведь знала эту историю.

— Да, подозреваю, они. Мединцы.

Мальдонадо ждал, что невеста упадет в обморок, ну или хотя бы впадет в истерику минут на двадцать, и ее придется успокаивать, но вместо этого Мерседес сжала кулачки.

— Ненавижу!!!

— Что!? — изумился мужчина.

— Ненавижу этих тварей... матери жизнь изуродовали, отцу, мне, братьям, еще сколько людей погибло и погибнет... да чтоб им быть проклятыми во веки...

— Осторожнее со словами, — качнул головой Херардо.

Мерседес топнула ножкой.

— Попадись бы мне эта демонесса, я бы ее... Хрюкнуть бы не успела!

Херардо кивнул.

Выглядела Мерседес очень решительно. Кто их, демонов знает, хрюкают они, лают, квакают... да хоть бы что — не успеет! Мерседес так сверкала глазами, что об истерике можно и не заикаться. Не поймешь этих женщин. Ей бы испугаться, а она взбесилась.

— Ты точно не боишься?

— С тобой? Я ничего не боюсь рядом с тобой!

— Тогда идем.

Херардо заботливо накинул на невесту плащ и потянул ее за собой, не замечая тоски, промелькнувшей в темных глазах.

Рядом с ним Мерседес ничего не боялась.

Только ЗА него.

Она тоже знала, что муж старше, и может уйти раньше... и этого она боялась больше всего на свете.

Она обязательно поговорит с Феолой.

Обязательно.

А пока... лучше умереть вместе, чем жить дальше без него. И точка!

* * *

Оставшись снова за главного, Виктор вздохнул и принялся распоряжаться.

Работорговцев схватить и посадить в один из складов. Да, связать, конечно. Кормить-поить?

Подождут, не подохнут. Напоить можно, вода не купленная, из колодца, а вот кормить — простите! Денег нет! Не распорядились его высочество, а со своего жалования Виктор всякое такое кормить не собирается. Вот еще не хватало!

Пусть голодными посидят. Считаем — строгий пост во искупление грехов. На воде и даже без хлеба.

Когда заберут?

А, как получится, так и сразу. Может, и день-два пройдет. Видели, что в столице творится? Вот и не надо! Не надо лезть под руку высокородным!

Или вы хотите сказать, что если во время коронации что-то шумит, гремит и полыхает — это к добру? Нет, вряд ли.

Не до работорговцев пока. И пусть их!

Лекаря?

Простите, кого?

А у вас на борту лекарь был — или тела просто за борт выбрасывали? Ах, второе? Вот и сидите себе, сидите... подумаешь, пара сломанных костей! У человека костей много... можем еще что-то поломать! Нам не жалко!

Бадан-шаху это не нравилось. Очень.

Но справедливость была восстановлена в полном объеме. До прихода полиции прошло два дня.

* * *

Ленора радовалась, что мать не станет принимать участия в церемонии.

Ни к чему.

А вот сама она шла, сторожко поглядывая по сторонам. Если мединцы сбежали.... Если хоть часть из них жива — можно ожидать любой пакости.

А она беременна.

Если что-то с ребенком.... Ленора наложила на себя все возможные щиты. Подумала, и еще все амулеты нацепила. Силу они тянуть будут страшно, но на день ее хватит. И следить она за своим состоянием будет, она же маг! Это обычному человеку опасно, когда магия закончится (примерно через полчаса — два часа, в зависимости от везения) амулеты примутся тянуть из него жизненную силу.

Нужен ли такой размен — за один безопасный день два-три года жизни? Пусть каждый решает сам.

Ленора решила. Она и не разменяет ничего, и за состоянием своим проследит, и подстрахуется. Она беременна, она не может рисковать.

Это ее и спасло. Она не сразу сообразила, что произошло, когда все громыхнуло, завертелось... что случилось-то? На долю секунды верх и низ поменялись местами, кажется, ее обо что-то приложило, амулеты активировались все и разом, щит лопнул, но свою функцию выполнил и хозяйку уберег. Почти.

После взрыва ее крепко приложило о мостовую, но Ленора осталась жива и практически невредима.

Даже малыш не пострадал.

Впрочем, так повезло не всем.

На площади была королевская семья. Та ее часть, которая приняла участие в церемонии.

Сам Хоселиус Аурелио шел первым. За ним медленно двигался Игнасио Хоселиус под руку с Ленорой. Кто-то из женщин должен ведь принимать участие в церемонии.

Были Рамон Рикардо и Эрнесто Рикардо.

Были Эстела Мария и Альваро Рамон.

Мигель Рамон был в своем поместье. Не успел приехать. Там же были Мануэль и Мегана.

И пострадали — все.

Хоселиуса попросту разнесло на кусочки. Не слишком мелкие, но смерть была мгновенной. Когда тебе отрывает обе ноги и руку — не выживешь при всем желании. Повезло еще — мужчина умер сразу. То ли от болевого шока, то ли от чего еще...

Рамон Рикардо и Эрнесто Рикардо тоже не уцелели. Первого разорвало пополам, второго неудачно приложило виском о камни. Помочь ему было уже нельзя. Височная кость вообще уязвимое место.

Игнасио...

Ленора подскочила на полметра вверх и кинулась к кузену.

Игнасио сидел на мостовой, и нога у него была оторвана чуть ниже колена. И из культи текла кровь, быстро унося за собой жизнь принца. А Игнасио даже ничего и не соображал — оглушило.

Ленора кинулась, пережала артерию, сорвала с себя пояс и принялась перетягивать культю. Жгут сделать несложно. Остальное — потом, потом...

Погибла Эстела Мария — острый осколок разорвал ей артерию.

Хрипел с перебитым горлом Альваро Рамон.

Но пострадали только члены королевской семьи. А вот придворные... их же не допускали на площадь! Они смотрели на все это из дворца. И сейчас к Леноре бежала целая толпа, как показалось магичке. Она едва удержалась, чтобы не поздороваться огненным шаром.

Не успела, да и сил не было.

Впереди, в роскошном алом платье бежала Алехандра Патрисия Роблес. Она первая упала перед телом Хосе на колени и взвыла так, что наверное, в Форсманской империи слышали.

— НЕТ!!!

Будешь тут выть! У женщины не любовник умер, а все надежды сесть на трон. И мечты о власти!

— ПОМОГИТЕ!!! — заорала Ленора, понимая, что сейчас от вежливых просьб толку не будет. А Игнасио надо помочь.

Позарез надо!

Отпустить кузена она боялась.

Но — повезло.

На площадь, не разбирая дороги, влетели мобили.

Из первого же выпрыгнула Феола — и рванула туда, где ощущала смерть. И случившуюся, и возможную... увидела Игнасио, ахнула — и тут же взялась за дело.

Не прошло и пары секунд, как алый ручеек утих, а рана начала рубцеваться. Ленора выдохнула и отпустила руку. Теперь можно.

Теперь уже не страшно.

Не слишком-то сильно и стянулось, нельзя такое мгновенно заживить, но хотя бы сосуды стянуть, сделать так, чтобы несчастный до больницы доехал.

Бернардо подхватил брата на руки, кивнул Феоле — и помчался к мобилю.

Чем ждать лекарей — довезти Игнасио до больницы. Так-то оно и проще, и быстрее.

Амадо остался на площади. Огляделся.

Хавьер, который последовал за Риалоном — вдруг помощь понадобится, выпустил силу на свободу. Мертвенные ледяные щупальца расползлись во все стороны, заставили людей поежиться, отшатнуться.

— Ленора? — на площадь вылетели Маргарита Мария и Лоренсо. Они даже не осознали сначала, что произошло. Громыхнуло?

Ну, бывает...

Это уж потом дошло.

— Ленора!!!

— ДОЧКА!!!

Ленора едва успела поднять руку, показывая, что жива. Не то затоптали бы.

— Мам, все хорошо...

— Кровь?! — побледнела принцесса.

— Это Игнасио. Я цела.

— А плевать, все равно едем в больницу, — подхватил сестру на руки Лоренсо. Феола видела, что с Ленорой все в порядке, но лучше убрать женщину отсюда подальше. Нечего тут беременной делать! Тут и здоровым скоро тошно станет!

Амадо ловко перебросил ему ключи от мобиля.

— Держи. Он не заглушен.

Феолы рядом не было.

Треси и Алисия остались в мобиле. Да и прокатятся в больницу — беды не будет. Пусть едут.

А им...

А им работать надо!

* * *

— Риалон! — тан Кампос просто выбурился из толпы придворных и просто собравшихся посмотреть на коронацию зевак. — Как же ты кстати!

— Мы кстати, — согласился Хавьер. — Тан Кампос, вы видели, что тут произошло?

Амадо тем временем изучал разлет осколков, пытался примерно определить, откуда кинули бомбу.

— Да, — кивнул мэр города. — Мы все ждали, пока его высочество не пойдет в храм. Он с семьей вышел на площадь, прошел шагов двадцать — и тут грохнуло. И еще раз! Кажется, его убило сразу.

— Бомбы, ага...

— Гуманные, — заметил Амадо, ни к кому не обращаясь.

Действительно гуманные.

Тут смотря, чем начинить бомбу. Если просто корпус и взрывчатка, понятно, она и взорвется, и осколки будут, но покалечит ими не так много людей. А вот если внутрь, к примеру, картечи напихать... бывали случаи! Если бы тут все это разлетелось, досталось бы окружающим. Да и никто бы из королевской семьи не уцелел.

Это умысел?

Или... или просто не хватило боеприпасов? Взяли, какие были?

В гуманность бомбистов Амадо верить отказывался. В его понимании, ЭТО вообще людьми не было. Так, внешность человека и душа гниды.

Кстати!

Мединцы?

Теоретически... да, могли бы. Взрывчатка сюда как раз вписывается. Но... кто и как!?

— Ты можешь поискать... этих? — Амадо поглядел на Хавьера.

Некромант качнул головой.

— Нет. Не моя специальность.

Амадо скрипнул зубами.

Магия, стихии... все приходится по-старинке, ручками! Все на людях, Боги не помогут! И магия тоже.

Амадо помнил, как отец чуть ли не к Ла Муэрте готов был воззвать, чтобы Тони найти. Повезло — за девушкой и без него следили, искать не пришлось. А если б не приставил к ней мальчишек один негодяй... отец нашел бы Антонию. Но слишком поздно.

— РИАЛОН!!!

Орать Херардо мог великолепно. Практика, знаете ли!

А еще — так намного проще, чем дойти и пообщаться. Через целую площадь, заполненную народом... нет-нет. Голос — наше все!

* * *

Амадо обернулся. Мальдонадо он узнал практически сразу — и кивнул Хавьеру.

— Что?

А сам продолжил осмотр места происшествия.

Хавьер послушно отправился к Херардо. Некроманту это просто, перед ним расступаются все. Придворный, граф, герцог... Ла Муэрте на чины и титулы плевать. И тем, кто Ей отмечен — тоже.

— Чего орем?

— Мы видели, кто кидал и откуда.

— А с этого места поподробнее, — оживился Хавьер и поволок парочку к Амадо.

Мерседес смущалась, оказавшись в центре всеобщего внимания, но Херардо прижал ее к себе покрепче, и принялся рассказывать.

Сидели, смотрели, с крыши дома заметили странную фигуру... да, вот тот дом, крыша, а фигура была — там.

Амадо прикинул расстояния — и через пять минут уже открывал магазин.

И сразу же понял — не врет Мальдонадо. Нет, не врет.

Пахло так характерно....

Мединцем. Который был здесь недавно. И волновался. Да-да, мединцам это тоже было свойственно, когда они волновались, они пахли намного резче. Не предусмотрела демонесса.

Хотя в воде так и так не заметно. Там хоть чем пахни...

А вот и подвал, вот и следы, ведущие вниз, вот и вода... дальше Амадо не пошел. Скрипнул зубами.

Как преследовать рыбу под водой? Правильный ответ — никак. Вообще никак.

— Хавьер?

— Нереально. Ушел уже... я никого не чувствую. Ни живого, ни другого.

Амадо задумался. Побарабанил пальцами по деревянной стойке лестницы.

И решил.

— В госпиталь! Куда там его высочество повезли?

— В центральный, надо полагать. Королевский.

— Вот и нам туда бы надо. Едем!

* * *

— Фи, он будет жить? Брат?

— Будет, куда он денется, — Феола держала Игнасио Хоселиуса за руку, вливая в него жизненную силу. Совсем чуть-чуть, по крохотной капле, чтобы не перестараться.

Магия — не панацея. Можно сейчас заставить зажить ногу, но культя же! Потом протез надо будет подбирать, а как? Если сейчас осколки кости останутся?

В том и дело, что сначала надо почистить рану, сформировать эту самую культю, а уж потом заживлять.

— Кошмар какой! — выдохнула Алисия. — и только подумать, я тоже хотела быть на коронации!

Феола фыркнула.

— И что бы с тобой случилось?

— Ну... видеть все это...

— Бомба до тебя не долетела бы. Кстати, ваше величество, готовьтесь. Вам теперь и короноваться, и дальше с этим жить.

Бернардо послал Феолу в такие места, куда благовоспитанные ританы не ходят. И синьориты тоже.

Феола не смутилась. Подумаешь — обругали?

— Бернардо, а ты и правда подумай! Сначала мединцы хотели взорвать всю столицу, потом устроить цунами... это понятно, это демона своего призвать. Но сейчас, когда демона они уже точно не призовут... королевская кровь ведь ничего в этом плане не дает?

— Совершенно. Хоть короля приноси в жертву, хоть золотаря — безразлично, — отмахнулся Бернардо.

Его интересовало состояние брата и только оно. Ну... не слишком-то они и близки с Игнасио! Не друзья.

Но это — ЕГО БРАТ!

И любой, кто протянет к нему руку, без оной останется!

Отец, отец...

Может, еще и это важно. Бернардо за что угодно хватался, лишь бы об отце не думать. Об отце, который остался там, на площади... мертвый.

Мужчина заскрипел зубами. Он отомстит!

Он страшно отомстит, вы поплатитесь, мерзавцы! Вы кровью умоетесь!

— Вот, — отвлекла его Феола, которая тоже все понимала. — Тебе не кажется, что это попытка смены власти?

— Ну... кажется.

Бернардо не успел как следует об этом задуматься — приехали.

И вокруг начался — кошмар!

Лекари вылетели, подхватили, закрутили... тут и переливание крови нужно, а подходящая кровь как раз у брата... вы же не возражаете? Тут и везти — нести — оперировать, и обезболивающее, и пошла круговерть! Бернардо только краем глаза замечал Феолу, которая никуда не отходила. Кажется, отслеживала окружающих его людей.

Что она сможет сделать?

Да уж что-нибудь, но сможет! Бомбу — остановит. Яд или кинжал тоже не пройдут, а если что — она и подлечить сможет, и душу удержать. Она как раз — сможет.

А сама Феола твердо была уверена, что это заговор. И бросать короля без присмотра не собиралась. Будущего короля?

Вот и надо позаботиться, чтобы у него было это самое будущее.

Она сделает.

* * *

Алехандра рыдала.

Громко, напоказ, у себя в спальне.

А где еще ей реветь?

Хосе умер.

Как, КАК он мог!? Гад такой!!!

Она в него столько вложила, столько его терпела, столько раз слезы-сопли вытирала, стольких мужчин ради него отвергла.

А он!!!

Как он мог допустить, чтобы его убили?!

Алехандра и сама не знала, о чем она рыдает больше. То ли о потерянном времени (а могла и три раза уж замуж выйти, и не выходя любовников заводить, да каких!), то ли о несбывшихся мечтах.

Как Хосе мог!?

Главным было чувство общей поглощающей несправедливости!

— Тетушка...

Марина, племянница. Была удостоена туфли, запущенной в голову.

— Уйди, дура!

— Тетушка, вам телефонируют.

— Я тебе что сказала!? — взвизгнула Алехандра.

Вторая туфля отправилась вслед за первой.

— Тетушка, это ТЕ САМЫЕ. О которых вы приказали в любой момент докладывать!

— ЧТО!?

Алехандра аж взвилась на кровати.

— Да что ж ты молчишь, дура! Дай сюда телефон!!!

Сейчас она этим негодяям все выскажет!!! Начиная от сотворения мира!!!

Ага, идея была хорошая, но голос в трубке не собирался учитывать тонкую и трепетную душевную организацию Алехандры. Вместо этого ей посоветовали помолчать и послушать, если она хочет стать... пусть, не королевой. Но хотя бы теткой короля? Как вариант?

Алехандра послушала немного.

Потом подумала.

И — согласилась.

— Марина, ты сейчас спустишься к воротам. Там для меня будет оставлен пакет, принесешь его сюда, не вскрывая. Поняла?

Марина присела в реверансе.

— Да, тетушка.

— Бегом, дура! Ты еще здесь!?

Уже нет. Только что дверь хлопнула. Марина давно уже поняла, что с тетушкой лучше не спорить, она и пощечину может отвесить от щедрот душевных. Даже и не одну.

Когда пакет был доставлен, Алехандра, уже в одиночестве, осмотрела его содержимое, и задумалась.

С одной стороны... страшновато.

С другой — она все равно ничего не теряет!

Надо действовать?

Надо!

Пусть у нее будет хоть что-то, нежели вообще пустота. Уйти от двора, а Бернардо наверняка ее отставит, забыть о славе, блеске, балах, известности... нет-нет, не для того она терпела столько лет.

Итак, что ей надо будет сделать?

* * *

Бернардо сидел, опустив голову на руки. И являл собой картину воплощенного уныния.

Феола присела рядом, коснулась его плеча.

— Мы справимся. Он выживет.

— Это мединцы.

— Даже если и так — что?

— Я виноват. Я их не добил.

— А может, ты еще виноват и что жив остался?

Бернардо неопределенно качнул головой. Не виноват. В этом точно не виноват. Но так всегда кажется. Феола тряхнула его за плечо так, что у будущего короля зубы лязгнули.

— Очнись! Это не мединцы! Не только они!

У Феолы было время подумать, еще вчера было. И пока людей эвакуировали, и пока она домой ехала... потом уж завертело-закрутило. Но пока она размышляла, выходило и вовсе интересно.

— Не только они? — удивился Бернардо. — то есть?

— Я думала, ты понял. Это явный заговор.

Бернардо потер лицо руками.

Собрался

Одно дело, если ОН виноват. Но если и правда — заговор?!

— Объясни?

— Я вчера думала. Зачем мединцам Мерседес? Зачем убивать Веласкесов?

— Зачем?

— Если на трон хочет сесть кто-то, практически не имеющий на него прав. Вот тогда Мерседес и пригодится. С одной стороны, она мединка. На четверть, но это тоже неплохо. Как гарантия со стороны рыбохвостов сойдет. Полагаю, демонесса могла бы ее контролировать. И своих потомков через нее — тоже.

— Вполне вероятно. С другой стороны, она королевской крови. Она прямая внучка моего дела, моя кузина получается. Даже ближе, чем Ленора.

— Заметь, хоть и по женской линии, но ее наследование выше. Вирджиния ведь первенец. А если у ее матери есть какие-то бумаги...

— Хотелось бы знать, где они могут быть?

— Полагаю, мы можем это узнать.

Амадо нехорошо улыбался. Он успел кое-что обдумать, пока ехал в госпиталь.

— Как? — встрепенулся Бернардо.

— Что с его высочеством Игнасио?

— Не знаю.

— Тогда полагаю, он тяжело ранен, но выздоровеет, — подвел итог Амадо. И улыбнулся еще пакостнее.

— Вот как? — Бернардо и не подумал возмущаться. Ясно же, это не просто так. — от последствий взрыва?

— Да, ваше величество. И если вы позволите, я телефонирую епископу Тадео.

— Зачем?

— Завтра вас должны будут короновать.

— Меня!?

— Соберем совещание?

Хавьер недобро скалился. Его тоже не все устраивало. И он собирался разобраться с заговорщиками привычным для некроманта способом. Поубивать всех. Потом поднять и еще раз поубивать — чего они тут бегают?

А потом уж и допросить можно. Наверное. Или еще раз поднять, помучить? Надо подумать...

* * *

— Лисси!

Семейство Ортисов прибыло в госпиталь в полном составе.

Алисия тихо порадовалась, что успела хотя бы умыться. Но вид все равно был... горестный.

— Как ты? — Рауль плюнул на все, и обнял невесту.

— Я нормально. Откуда ты узнал?

— Синьора Торо телефонировала. Она с утра увидела, что в доме творится, они и тревогу подняла...

— Синьора — чудо.

Рауль утвердительно кивнул.

— Да. Мы тебя тоже искали, потом узнали, что в порту было, поехали туда, потом сюда... как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Мне повезло, они умудрились и Феолу утащить на корабль. А она у нас шаман...

— Уцелевшие негодяи есть? — поинтересовалась Лия Моник.

А кто бы это мелкое и серьезное чудо сумел оставить дома? Невеста брата в такую переделку попала, а Лие надо кушать и спать? И учиться?

Смеяться изволите?

Ее место в центре событий! Никак иначе!

Так что мелкая егоза потеснила брата, залезла на колени к его невесте, получила десяток поцелуев в обе щеки, и начала рассказывать, как они волновались-волновались.

А потом узнали, что в порту беспорядки, и кинулись туда, и там тоже узнали про корабль с работорговцами...

Алисия кивала.

— Щенка я забрал, — сообщил Рауль. — пока поживет у меня. А потом... Лисси, тебе как больше нравится? Попробуем пожить вместе? Или, если захочешь, я нам куплю отдельный дом?

Алисия посмотрела на Ортисов.

Серьезное решение. Но...

Кажется, она его уже приняла. И семья ей эта нравится. И щенка Рауль уже забрал. И Лия Моник — чудо. И...

— Давай попробуем пожить вместе? Одной семьей? А если не уживемся, тогда уж будем думать?

Старшие Ортисы засветились от удовольствия.

Алисии никто об этом не скажет, такое не принято, но Эмералд еще до свадьбы требовала, чтобы молодые жили отдельно. Хотя кто и чем им может помешать в огромном доме?

Никто и не собирался.

И малышка Лия первую невесту брата не любила.

И собаки, кстати, тоже. А если и дети, и животные кого-то не признают — есть повод задуматься.

Алисия не знала, как получится совместная жизнь, но хотела попробовать.

Эмералд и думать об этом не хотела.

Одна готова налаживать отношения и встраиваться в семью.

Вторая гнула все под себя.

Кого предпочтут родители?

Родители и предпочли. И сейчас улыбались Алисии.

Кажется, сыну повезло? Уже не кажется. Точно — повезло.

* * *

Военный совет состоялся почти в том же составе.

В госпитале, в который спешно прибыли и епископ Тадео, и тан Кампос, и скромный (совсем скромный) брат Анхель, им выделили палату. Хотели кабинет главного врача, но отказался уже Амадо. И сам выбрал комнату, подальше от главных коридоров.

Пусть палата обшарпанная.

Пусть ремонт в ней не делался уж лет д...цать!

Потом, может, сделают! А сейчас точно не подслушают! Тут ведь и в коридоре ничего не делали! Знаете, какие здесь шикарные половицы? Только шаг сделай — и запоют на все голоса! Ни один шпион не подберется, разве что летучий. Но и у того есть опасность — старые светильники и штукатурка, которая падает с потолка. Так и прибить может.

Феола, Амадо, Серхио Вальдес, Бернардо, Хавьер — все в наличии. Исключение — его высочество Игнасио. Лежит, в потолок смотрит.

От наркоза отходит. Его решили не считать. Пока.

Еще к компании присоединился Лоренсо Аурелио. Ленора Маргарита лежала сейчас в постели, ее мать находилась рядом с ней. Женщина не пострадала, ребенок тоже, но врачи рекомендовали покой. Они всегда его рекомендуют, когда не знают, что делать.

Ленора не возражала.

Она лежала в кровати, жевала виноград и думала, что дворец — это гадюшник. То взорвут, то отравят, то еще что... нет-нет!

В институт!

Там все прилично, студенты, элементали, демоны, взрывы, пожары, наводнения... все, как у людей! А не у этих... придворных!

Начаться собрание не успело.

В палату вошла сестра милосердия, привычно проверила пульс у Игнасио, вытерла лоб, поднесла к губам больного соломинку для питья.

— Таны, может, вы выберете другое место для совещания? Больного нельзя тревожить!

Амадо открыл рот. Потом закрыл...

— Нам разрешили — первым опомнился тан Кампос. Вот казалось бы! Может, ты и мэр города. И власть! Но приходит сестра милосердия, и гонит тебя из палаты тряпкой. И чихать ей на все титулы и статусы.

Сестра милосердия свела брови. Красивые, кстати. Тонкие, черные. И сама она симпатичная, наверное. Пока не разобрать. Платок повязан низко, платье бесформенное. А глаза красивые, зеленые. И лицо хорошее. Только сердитое выражение его портит.

— Больному это вредно.

— Если больной не будет в курсе дела, он может не дожить до выздоровления, — вздохнул Бернардо.

Ответом ему был гневный блеск зелени.

— Политика!

— Не в царстве Божьем живем.

Сестра милосердия задумалась.

— Ладно. Но прошу не перенапрягать его...

— Я буду рядом, и если что, окажу помощь, — пообещала Феола. — Я могу, я маг.

Больше вопросов у сестры милосердия не было. Она неодобрительно покачала головой, мол, знаем мы этих магов, вреда от них больше, чем пользы, но вышла из палаты.

Несколько минут все молчали, ждали, пока не затихнут шаги.

Первым слово взял Амадо.

— Таны, ританы, ваше высочество, — взгляды в сторону Маргариты Марии, потом Игнасио, — ваше величество, — в сторону Бернардо. — Я изложу то, что узнал за прошедшее время. И прошу не судить меня строго. Возможно, я что-то упускаю, но уверен, в свой срок объяснение найдется. Мы просто не видим всю картину.

Ответом ему были согласные кивки.

— Для меня это дело началось с убийства синьора Веласкеса. Супруга убила его, мотивы мне были неясны, но разбираясь с делом, я обнаружил, что все не так просто. Убийство было совершено неким Сесаром, а на Вирджинию Веласкес было наложено проклятье. Потом были предприняты попытки похитить ее дочь, синьориту Мерседес Веласкес. Зачем? Я не знал. Но когда явился к ее бабушке, Наталии Марине Арандо, мне кое-что стало ясно. Сама Наталия Арандо — из мединцев. И ее дочь была первым ребенком его величества Аурелио Августина.

— Незаконным, — подчеркнул тан Кампос.

— А вот тут — простите, тан. В деле несколько раз всплывала информация, что ребенок был или признанным, или... все еще хуже, — потер руками лицо Амадо.

— Думаешь, брак был заключен ДО его венчания с принцессой Марией? С моей бабушкой? — напрягся Бернардо.

— Я бы не исключал такую возможность. Что брак... допустим, он не был заключен, но подделать бумаги — разве сложно? Герцог де Медина обладал серьезной властью, которую мог употребить во зло. Разве нет?

Никто и спорить не стал. Можно было?

Можно!

— Тогда получится, что я незаконный, — задумался Бернардо. — Может, мне на Мерседес жениться?

— Не стоит, — отмахнулась Феола. — Ей и так неплохо живется. Корона ей не нужна.

— Тем лучше, — Бернардо потер лицо руками. — Все знают о бдении перед похоронами?

— Да.

— Не мало кто знает, что это не просто так. Мой дед был убит. Отравлен, насколько я понял.

— С этого места подробнее? — напрягся Амадо.

Бернардо махнул рукой, да и рассказал все. Теперь настало время задуматься Амадо.

— В принципе... все вписывается. Смотрите, в столице зреет заговор. И тут имеет место быть совмещение целей. Мединцам нужна их демонесса, второй группе заговорщиков нужен трон. Но если просто устроить проблемы в столице... те же взрывы...

— Не выйдет, — расправил плечи тан Кампос. — Я хоть и собираюсь на покой, дела не бросаю. Да и люди у меня хорошие. Вот, тан Риалон же раскопал все!

— Ну да. Устроить взрывы одномоментно было бы сложно. А если друг за другом — среагировали бы и полиция, и маги, и все коммунальные службы.

— Сто тысяч жертв не набралось бы, — кивнул тан Кампос. — Гекатомба не получится.

— Если цунами, или что-то такое... как второй раз собирались, тоже вряд ли?

— Стихийные бедствия в моем ведении. Поверьте, многое предусмотрено, число пострадавших было бы значительным, особенно в бедных кварталах, но гекатомбы опять-таки не будет.

— Ага. Но допустим, им удается вызвать демона?

— Ну... даже если бы и получилось, после прошлого раза мы готовы. И я, и братья, — скромно намекнул епископ Тадео.

— А если бы демона прикрывал король?

— Хмммм...

— Случилось страшное, к примеру, взорвали столицу, или водой залили, король умер, на троне новый король, вокруг суматоха и неразбериха — простите, епископ, не думаю, что вы бы уцелели при таком раскладе. И к примеру, король кладет все сообщения вашего преемника под сукно? И они там пребывают в неподвижности? Или обещает разобраться и ничего не делает?

— Вполне возможно. Тогда бы демоница успела вцепиться в этот мир. Напитаться жертвами и жизнями, возможно, оборудовать систему защиты? Те же корабли, наемники, прочее... Придумать можно многое. Были бы деньги.

— Еще как. И выпихнуть ее было бы куда как сложнее. И в тот раз едва справились, благодаря моей мачехе, — Амадо и сам не заметил, как это произнес. Но к Тони он уже давно относился, как к родственнице.

Что уж там, она не убивала его мать. А что у них в семье разлад был — дело житейское. Вот у него, можно подумать, благолепие?

Когда сам по ушам получишь, куда как лучше отца понимать начинаешь! Коли на то пошло, рядом с Альбой его матушка ангелом кажется.

— В этот раз могла бы не справиться и Лассара.

— Дело не в этом. Отец утверждает, что ТА демоница была уничтожена, — еще раз, для тех, кто не в курсе, сообщил Амадо. — Соответственно, кого бы эти идиоты не призвали, мы бы получили на свою голову много проблем. Очень много...

Мужчины переглянулись.

Объяснять никому и ничего не нужно было. Если бы появился новый демон... со старым-то уже ясно, и что ей нужно, и какими методами она своего добивалась. А новый что придумает? Явно же, ничего хорошего не будет!

— Допустим, — кивнул епископ. — ладно, давайте дальше. Я правильно понимаю, что виновник заговора у нас находится в королевской семье?

— Более чем, — согласился Амадо. — и выбор невелик. Это вы, ваше высочество.

— Что?

— Потом я вас вычеркнул. И вашего брата тоже, вряд ли ему бы хотелось остаться без ноги. А вы уехали совершенно случайно. Ну кто мог предположить, что похитят Феолу? Вы всерьез готовились участвовать в коронации, я знаю.

Бернардо кивнул.

— Ваш брат, если бы стоял за этом, уж подготовился бы получше. Не дурак же он! Вон, Ленору головой приложило — и нормально! Защита сработала!

— Просто у баб мозгов нет, — ухмыльнулся Бернардо. Заметил взгляд Феолы и поспешно уточнил. — Меня нельзя бить, я будущий правитель. И проклинать нельзя. Наверное. И вообще, я про баб, а не про женщин.

Феола вздохнула. И кулаки разжала. Она лучше потом, потихоньку... пара чирьев на попе — это ж не проклятие? Правда? А сидеть будет сложно! И до мозгов все быстро дойдет! По позвоночнику... напрямую!

— Ваш брат точно бы подстраховался, и никто бы ничего не заметил, — отмахнулся Амадо. — На раз-другой амулеты можно купить хорошие. И для обычного человека без способностей тоже.

— Вот спасибо, — Игнасио пришел в себя.

— Вот пожалуйста, — парировал Амадо. — Не обижайтесь, ваше высочество, вам нельзя.

— Да?

— Определенно. Вы вообще едва не умерли. Но выздоровеете достаточно быстро. К огромному сожалению заговорщиков.

Игнасио посмотрел на мужчину дикими глазами.

— Кошмар! Заговоры, убийцы...

Амадо развел руками, мол, это не я придумал, они сами заводятся. И принялся объяснять дальше.

— Итак, после всего у нас остаются Мануэль Хоселиус, который может претендовать на трон. Но он женат.

— Жена — не стена, — фыркнул брат Анхель. — Я столько историй выслушал... у нас и грибочки водятся, и травки растут.

— Как-то так. Потому я его не исключил из списка. И второй подозреваемый его высочество Мигель Рамон.

— Хммм... он предложил отправить к нему в поместье Мануэля и Мегану, — задумался Бернардо. — Не впрямую, но все было сделано достаточно аккуратно. Отец на его слова поддался.

— Его высочество как раз не женат. И потом, я не исключаю, что они сообщники с герцогом.

— Может быть и так, — согласился Бернардо. — Что вы предлагаете?

— Разумеется, ловлю на живца. Другого выхода у нас нет, ваше высочество.

— Подробности?

— Сейчас епископ Тадео выйдет отсюда. И по городу поползут слухи. На завтра назначим вашу коронацию, потому как надо. И побыстрее. Его высочество Игнасио пока еще болеет, но прогноз докторов благоприятный. Ну вот... коронация, а там и свадьба.

— Свадьба?! За что!? С кем!?

— С Мерседес Вирджинией Веласкес, — повинился Амадо.

— ЧТО!? — гадюкой зашипела Феола.

— Фи, а кто еще нам подойдет?

Феола задумалась.

— Ваше высочество, а вы себе никого не присмотрели?

— Дарею, — буркнул недипломатично принц.

Все на секунду застыли, представляя себе картину.

Дарея, со щупальцами и в короне на черной чешуе. А что? Смотрелось бы!

Тут главное некроманта на службе держать — надо ж кому-то поднимать умерших от шока?

— Я ее не подниму, — первым сориентировался Хавьер. — А еще? Может, у вас кто-то... ну, это?

— При дворе все такие, как ритана Роблес, — сощурился Бернардо. — Я не слишком привередлив, на пару раз и такое сойдет, но все же хотелось бы простого взаимопонимания.

— А что — у вас его не было бы? Вы понимаете, что даме нужна корона, она понимает, что вы это понимаете, — отомстила за баб Феола.

Бернардо махнул на нее рукой.

— Ладно-ладно. Смысл ты поняла. Тебе бы хотелось всю жизнь так прожить?

— А династические браки?

— Думаете, мне легко было уворачиваться? — расправил плечи Бернардо.

Присутствующие переглянулись.

А и то правда — поди, покрутись так, всю жизнь и в разные стороны? Чтобы ни дед, ни отец тебя в хомут не загнали, чтобы никакая придворная дама не заарканила — это ж гением надо быть! Теперь на будущего короля посмотрели с уважением.

Умный правитель — сильная и сытая страна.

— Я себе невесту присматривал, врать не стану, — взмахнул рукой Бернардо, — не обязательно принцессу, мне бы и ритана сошла. Но хотелось бы не так, как у родителей.

— Там мединцы подсуетились, — тан Кампос не стал скрывать историю, которую ему поведала кастелянша.

— Пусть. Это у деда. А отец... он сам по себе все испортил. Матери так от деда доставалось... может, если бы отец ее любил, или они хотя бы действовали заодно, просто союзниками стали, им бы обоим легче пришлось. И мать не умерла рано, и отец бы сейчас был жив. Я смотрел и понимал, что меня тоже такое ждет. А не хотелось.

— А Мегана?

— Кому интересна жена бастарда? Я уж молчу про то, что ради придворного блеска она на все готова. Ее хоть в нужник головой сунь, она благодарить будет. Мегана властолюбива, честолюбива, ей-ей, будь она мужчиной, я бы на нее поставил.

— Учту, — сощурился Амадо. — Вот если Мигель Рамон, там много что сходится. И свободен пока, и права на трон достаточно сомнительные, и характер... я о нем не так много знаю, в столице он не сильно появлялся. Но может быть, его высочество знает?

Бернардо задумался.

— Сложно сказать. Мигель... он такой. Теневой. В детстве любил сидеть за книгами, потом, когда повзрослел, не изменил своему увлечению. Жениться не торопится, про его фавориток я ничего не знаю...

— Я знаю, — качнул головой епископ Тадео. — Случайно вышло. Нет-нет, это не тайна исповеди, я могу рассказать. У вашего брата достаточно своеобразные вкусы. Он любит... командовать, властвовать, подчинять, причинять боль, иногда даже увечья, если увлечется.

Феола представила подругу в лапах вот такого... любителя, и мысленно пообещала ему при встрече самые приятные ощущения.

Мало ли, кто и что любит?

Ей вот тоже... нравится. Мозги отдельным гадам прочищать через желудок! Вслух она ничего не сказала, но Амадо все равно покосился как-то подозрительно.

— Фи, мы никого сразу убивать не будем.

— Почему?

— Допросить надо. Сначала. А потом уже убивать.

— С этим я помогу, — отмахнулся Хавьер.

— А если они что-то такое предприняли? Кто недавно ядом плевался — трупы не поднимаются, допросить не удается?

— Это были мединцы! — обиделся Хавьер за свою профессию. — С обычными людьми у меня все отлично получается!

Хотите проверим? На любом, кому интересно? Следователь оказался покрепче и на шантаж не поддался.

— И что? Вдруг они нашли какое-то противоядие от некромантии? Давайте сначала допросим, а уж потом убьем! — попросил Амадо.

С такой постановкой вопроса присутствующие согласились. Ладно уж, пусть заговорщики поживут. Недолго.

Осталось подготовить сцену и распределить роли.

А потом — сыграть!

Ясно же, не сами высочества бомбу кидали! Они себе постарались обеспечить алиби. Значит, есть кто-то из мединцев! И его тоже надо выманить! И взять живым.

И допросить.

А потом... потом придется брать виновных. И тоже допрашивать, но уже в полевых условиях. И уничтожать, обставляя это, как несчастный случай. Потому что нельзя показать обычным людям такие дрязги у трона.

Власть должна быть крепкой.

Обязана.

Хотя бы выглядеть, чтобы обыватель был уверен — в государстве все спокойно и так будет. А уж что там у короля — ревматизм, геморрой, еще что... это никого не касается.

И такие вещи в королевской семье тоже. Потом на весь мир слава пойдет, не отмоешься. То ли он украл, то ли у него, но вилочек-то нету!

Нельзя о таком на весь мир.

Вот ведь... предавать можно, подличать можно, а подлеца и покарать не смей! Справедливость!

* * *

Во дворец Бернардо возвращался почти королем.

Почти-почти.

Под ручку с Феолой.

Правда, сейчас бы девушку не узнал никто, в том числе и сама Феола. Алисия постаралась.

Что другое, но там, где дело идет о гриме, красках, макияже, платьях — там златовласая красотка была специалистом. Так что под руку с Бернардо шла не рыжая красотка, а роковая женщина.

Черноволосая (другая краска не легла бы на рыжие волосы, а парик слишком заметен), с сильно подведенными глазами, и макияжем, выполненным в технике 'озверевший некромант'.

Бледное лицо, алые губы, подчеркнутые глаза. Ничего особенного, но на таком лице и губы можно нарисовать другой формы, да и линию бровей Алисия подправила, чтобы те были пошире и сходились к переносице. Даже крохотные усики Феоле наметила.

Бывает ведь такое, и сразу понятно, почему женщина накрашена. И почему у нее глухое платье.

Видимо, волосатость... бывает! Хоть ританы об этом и не говорят, но сахарной пастой пользуются регулярно.

Платье на скорую руку соорудила Треси. Пока сестра гримировала Феолу, Треси метнулась в магазинчик готового платья рядом, и схватилась за нитки-иголки.

Хавьер уже пообещал ей открыть ателье, а Бернардо и первых заказчиков.

Из готового платья, плаща и меховой шапки, Треси соорудила шедевр. Платье, глухое, чтобы никто не подметил отличия цвета кожи на лице и руках девушки, с воротником-стоечкой, с недлинным, но отчетливым шлейфом, с отделкой дорогим мехом по манжетам и подолу...

Здесь подогнать, там подвернуть, зашивалось вообще 'на живую' так, что Феола его и снять бы сама не смогла без ножниц. Но не протестовала. Какое — снимать?

Ей и выспаться этой ночью не удастся.

Во дворце было тихо-тихо.

Как на кладбище?

Да, пожалуй. Придворные, кто поумнее, сидели по своим покоям, кто поглупее, собирались по гостиным, шептались, обсуждали перспективы, а самые глупые сейчас выражали свое сочувствие фаворитке.

Алехандра Патрисия Роблес молилась в часовне. Активно так молилась, у гроба, в который уже уложили части Хоселиуса Аурелио.

Успели организовать.

Стоило Бернардо войти, как женщина вскочила и кинулась к нему.

— Дорогой!!!

Взгляд Феолы затормозил ее на подлете. Даже провизг каблучков послышался, и дым пошел. Да что там! Таким взглядом парочку великанов остановить можно было! А может, и демона!

— Не забывайтесь, ритана, — нарочито неприятным голосом скрипнула Феола. — Увижу, что на его высочество кто-то вешается — не постесняюсь проклясть!

— П-проклясть!? — пискнула Алехандра.

— Нам, некромантам, несложно, — скучно отозвалась Феола. — Можете говорить о чем пожелаете, но держитесь на расстоянии. И ручки шаловливые уберите.

— Бернардо!!! — возопила красавица.

Алехандра явно горевала. Но относилась к той редкой породе женщин, которые умеют рыдать красиво. Никакого опухшего лица, покрасневшего носа, заплывших глаз! Даже волосы растрепались в строго продуманном беспорядке, чтобы была видна их роскошь.

— Ритана Роблес, — ледяным тоном отозвался Бернардо. — Ритана Карраско мой хороший друг. И она останется на коронацию. И будет меня охранять.

— Да-да, конечно. Я не подумала. Ты будешь... молиться?

— Я буду молиться ночью у гроба отца. Безусловно.

— Но ты же позволишь и мне... тоже?

— И вам, и ритане Карраско.

— ЕЙ!? — взвыла блондинка, понимая, что это будет кошмар. Молиться рядом с некроманткой? Это вообще возможно?! Да при взгляде на эту породу у нормальных людей судороги начинаются!

— Ритана Карраско будет меня сопровождать, сколько понадобится, — придворные прислушивались, а кое-кто и одобрительно переглядывался. Маг-телохранитель по нашим временам не украшение, а необходимость. А уж некромант тем более!

И Карраско?

Пусть ее никто не знает, а что? Знают всех Карраско? Род большой, людей в нем много, всех не переберешь. А фамильные способности и фамильный же злопакостный характер это только подтверждают.

Алехандра тоже не была дурой, а потому смирилась.

— Да-да, конечно. Просто мне так хотелось молиться о несчастном Хосе с теми, кто любил его так же, как я...

— Вы хотите попрощаться с его величеством? — снова скрежетнула голосом Феола. — Вам его поднять? Какую часть?

Это оказалось последней каплей для Алехандры. Фаворитка ушла в глубокий обморок.

* * *

— КАК!? Ну КАК можно было допустить такую глупую нелепую ошибку!? — Мегана визжала, не стесняясь никого, даже мужа. И что? Кто ее не поймет?! Нервы у нее, нер-вы!

Это ж надо!

Половина королевской семьи полегла, а принцы — живы! Оба!!!

Игнасио поправляется, Бернардо завтра будут короновать!

Сесар поморщился. Пронзительные звуки ввинчивались под череп, заставляли вибрировать кости и мышцы.

Сильно виноватым он себя не ощущал. С чего бы? Вот еще глупости! Кто был, того и прибил, ему что — надо было ждать, пока там все соберутся? Да он и не знал, что этот самый Бернардо куда-то удрал! Так вообще не делается и не полагается! Куда там несчастному убийце все предугадать?

По-хорошему... да он и сам предложил бы исправить ситуацию! Ясно же! Сходит ночью, ну и добьет его высочество. Но сейчас, глядя на истеричную бабу, которая просто человеческой облик теряла, идти никуда и не хотелось.

— Молча! И вообще — или заткнешься, или заткну, — не выдержал он.

Щупальца вылетели из рукавов, взмахнули перед лицом Меганы — и женщина замолчала. Все же впечатление было неприятное. Когда вот эти склизкие веревки, покрытые наростами, словно бородавками... такие, зеленоватые, неприятные! Фу!

Тут и истерика отступит!

— Не смей так говорить с моей супругой, — нахмурился Мануэль Хоселиус.

Сесар Мариано Мартин взмахнул рукой еще раз, напоминая, что он вообще-то не человек и маг. Не надо наглеть! Просто — не надо!

Мужчины осознали и прониклись. Мегана тихо икала в сторонке.

Мигель Рамон потер лицо руками, собираясь с мыслями.

— Сесар, простите. И поймите нас правильно — все сложилось очень неудачно. Епископ уже объявил, что коронация завтра. Значит, до завтра надо устранить и Бернардо и Игнасио. Вы сможете это сделать?

Сесар качнул головой.

— Не смогу. Если б они были в одном месте, было бы проще. Но они же в разных концах столицы! Это мне из госпиталя бежать во дворец? Или наоборот? Нет, на такое я не согласен. Так только до плахи добежать можно. Летать я не умею, а от моря там далеко.

С этим сложно было поспорить. Принцы переглянулись.

— Хорошо. На вас Бернардо, на нас Игнасио, — вздохнул Мигель.

Не хотелось.

Вот решительно не хотелось никого убивать своими руками! Одно дело планировать чью-то смерть, а другое, когда лично ты, с клинком... ну, не приходилось Мигелю Рамону никого убивать! По сей день не приходилось!

Но если речь идет о судьбе трона... ЕГО трона! Он готов пойти и на такую жертву.

Нанять наемника? Поискать убийцу? Можно. Но — не найдешь. Так быстро это просто невозможно. А мединцев уже больше нет. Практически, нет. И этот мог бы не возвращаться, так что приходится с ним обходиться бережно и уважительно.

Сесар кивнул.

— Тогда, с вашего позволения, я пойду, посплю. Ночь будет тяжелая.

И удалился.

Мигель со злостью пнул изящное кресло, оно скрипнуло о своей несчастной судьбе и завалилось набок. Отлетела ножка, посыпалась позолота...

— Сволочь! Чешуйчатая наглая сволочь!

— Так ли это обязательно — оставлять его в живых? — Мегана мыслила более приземлено.

— Увы, — переглянулись кузены. И Мануэль решил кое-что объяснить супруге.

— Дорогая, сейчас нам Сесар даже более выгоден, чем в компании со всеми мединцами. Сейчас мы — его единственный шанс на нормальную жизнь, он это понимает, но должен показать свою значимость.

Мегана сморщила нос, но спорить не стала.

Ладно уж!

Маг воды им пригодится! Особенно полностью от них зависимый и управляемый. А что взбрыкивать будет... да пусть его! Со временем приструним, и не на таких узду накидывали!

— Кто пойдет в больницу?

Кузены переглянулись.

Не хотелось никому. Но и... кому такое доверишь?

Правильно, некому. Даже если найти убийцу на скорую руку, это надо его устранять... нет-нет, это просто глупо. Чтобы потом, когда один из них сядет на трон, пришел кто-то посторонний и начал шантажировать? Такого допустить нельзя.

— Оба пойдем, — вздохнул Мигель Рамон.

Не хотелось. Но пожалуй, это было лучшим вариантом. Повязать друг друга кровью...

Мануэль, судя по его взгляду, думал точно так же. Оба — так оба. А Мегана останется дома. И будет клясться всем, что муж и кузен провели с ней весь вечер.

Нет-нет, вы не о том думаете! Они в карты играли! Или молились... да, наверное, они молились в часовне. Оттуда и выход есть. А мобиль можно взять Меганы. Он и дорогой, и быстрый, и стоит удачно — ближе всего к дверям гаража. Опять же, если обнаружат его отсутствие, скандалить и разбираться будет сама Мегана, а она-то как раз будет на месте.

Так и решили.

* * *

— Завтра же поедем в мэрию, — Хавьер обнимал Треси, не отпуская с колен. Но девушка и не возражала. — И в церковь.

— А если я хочу пышную свадьбу?

— А ты ее хочешь?

— Нет.

Хавьер лишний раз подумал, что Треси — идеальная женщина для него. Он тоже ненавидел все эти церемонии. Стоишь, как дурак, а вокруг цветы, ленты, улыбки такие... фарфоровые, как головы у пупсов. Ненатуральные. И пожелания фальшивые, и люди рядом тоже...

У некромантов вообще мало друзей. А семью Хавьер на свадьбе видеть вообще не хотел. Перебьются!

Треси только его! Слишком редкий талант, чтобы другим некромантам ее показывать до свадьбы! А то и после свадьбы. Вот будет у них трое — четверо детей, тогда можно. Наверное.

— А чего ты хочешь?

— Феолу и Мерседес пригласим? Мне хватит.

— И даже с их женихами, — согласился Хавьер, понимая, что дружить семьями им придется. Ну хотя бы иногда встречаться. А если подумать, не такая уж Риалон и сволочь. И Мальдонадо... подумаешь, нет у них ничего общего? Может, Хавьер просто был далек от искусства? Он наверстает!

В крайнем случае — потерпит.

И вообще, в чем разница между авангардным искусством и вскрытым трупом? Или там — зомби? Да ни в чем, практически. Просто труп потом закопать надо, а искусство можно так выкинуть.

— А родители?

— После Пабло я на них сильно обиделась, — честно ответила Треси. — Может, через пару лет я их и прощу, но пока...

— Ты знаешь, что это Пабло причастен к твоему похищению?

— Он еще жив?

— До завтра надеюсь, доживет, — кивнул Хавьер. — Завтра я его лично навещу, пообщаюсь.

Тереса оскалилась. Всепрощением она не страдала, вот еще не хватало! А уж за корабль, за работорговца, за трюм и пережитый ужас...

— Если бы не Фи... нас бы увезли. Всех, понимаешь...

Ее начала бить крупная дрожь, и Хавьер крепче прижал к себе девушку.

— Я бы все равно тебя нашел. Плевать на всех форсманов мира!

— Я знаю. Но ты мог не успеть. А что они бы со мной сделали... даже думать не хочется.

Тереса как раз все это отлично представляла. И месть не помогла бы.

— Не думай о плохом, заинька, — Хавьер погладил ее по пушистым волосам. — Мы завтра поженимся. И будем жить долго и счастливо. Детей нарожаем... ты сколько хочешь? Двух? Трех?

Тема была беспроигрышная. Тереса тут же отвлеклась.

А вот Хавьер не отвлекался. Он следил за теми, кто входит и выходит от Игнасио. Магией это очень удобно... устроился в палате рядом — и не теряй бдительности.

А еще у этих двух палат общий балкон. И еще кое-какие сюрпризы. Так что...

Приходите.

Встретим.

* * *

Алисия лежала на кровати и смотрела в потолок. Рауль предложил забрать ее домой, но девушка отказалась. Эту ночь она проведет в лечебнице. Так, на всякий случай.

Завтра уже будет видно. А пока пусть он позаботится о щенке.

Алисии было просто страшно.

Работорговцы...

Она знала, что такое бывает. Она читала, и слышала, и романы, и сплетни, и слухи, и вообще... на островах такое не утаишь. Но это всегда касалось кого-то другого.

Не ее.

С ней такое произойти не могло, потому что это — ОНА! Она хорошая, и умная, и красивая... и результат?

Если бы не Феола... Алисия представляла, что могли бы с ней сделать. Да-да, в некоторых романах и о таком тоже пишут. И родители не помогли бы...

Девушку опять затрясло, и пришедшая на вызов сестра милосердия вколола ей успокоительное.

Алисия лежала на кровати и думала. Думала, что Феола из них троих оказалась самой умной и подготовленной к жизни.

Что завтра будет новый день.

Что надо будет попросить сестру подлечить ее магией.

Что она успокоится...

Завтра, да.

Сегодня она позволит себе и побиться в истерике, и порыдать, и вообще... скушать десять пирожных с заварным кремом! А что?!

Хочется!!!

Но Раулю лучше ее такой не видеть, они еще не женаты. А вот завтра — пусть. Завтра она и себя в порядок приведет, и успокоится, и глазки подкрасит...

Это все будет завтра.

Вот только во что еще влезла ее сестренка?

Саму Алисию вежливо попросили не лезть никуда и лежать, выздоравливать. Треси ушла к своему некроманту, Феола...

Как оказалась в центре событий Феола?

Чем это грозит?

Ладно. Завтра она поговорит с сестрой. Серьезно. Как старшая. А сейчас действительно надо поспать, а то цвет лица окончательно испортится.

И Алисия решительно проглотила таблетку снотворного.

* * *

Не спал и тан Патрисио Ксарес. По уважительной причине — занимался любовью с Альбой. Хотя можно ли этот процесс назвать любовью?

Чувств там не было ни миллиграмма, ни с одной, ни с другой стороны, только голый расчет.

Патрисио нужна была эта женщина. Ну и — что греха таить? Приятно, когда такая красотка, да старается, да на все готова. Даже на то, за что в борделях доплату требуют.

Но Альба и так оплачивается достаточно дорого.

Вот и пусть изображает великую любовь. Патрисио собирался получить удовольствие от того, что снова прогнет под себя блудного сына с его семейством. Ишь ты — взяли моду!

Из дома сбегать, из отцовской воли выходить... не-не. Начнем с наглой девчонки. Как самая молодая, Феола должна поддаться влиянию легче всего. А уж обработав ее, можно взяться и за остальных неподконтрольных Ксаресов.

Просто поразительно, на что готовы родители, чтобы защитить своего ребенка. Вот он, Патрисио, такими глупостями не страдал никогда, потому и неуязвим. А сыновья...

И в кого только такие размазни получились?

Тьфу, плесень!

Мысли возбуждали не хуже шпанской мушки, так что Патрисио не опозорился, и сам доволен остался, и женщину порадовал. Или она сказала, что порадовал.

Потом они выпили вина и уснули.

И не видели, как в комнату проскользнули две темные тени. По размышлению, отца решили не травить — могло не получиться. Вдруг его откачают? Яд... те, которые сразу действуют, они очень заметные. А те, которые не сразу... спасут отца. Точно — спасут. И впредь он будет намного осторожнее.

У братьев была лишь одна попытка.

Одна тень решительно подняла подушку и прижала ее к лицу старика.

Вторая поменяла графин с вином и стаканы на принесенные. Вот так, чтобы никаких следов не осталось.

Да, снотворное. Но очень-очень легкое, такое, чтобы просто не сразу в себя прийти. К утру в организме от него и следа не останется. Но кувшин и бокалы все равно поменяем.

Мужчина надавил сильнее, тело отца дернулось, еще раз вздрогнуло — и замерло. Даже не сопротивлялся. И не бился, не извивался, все же сработало снотворное.

По комнате поплыл запах нечистот.

Мужчины переглянулись — и вышли вон.

Графин с вином полетел в выгребную яму, туда же отправились бокалы, туда же — ключ от спальни отца. Это Патрисио думал, что ключи только у него. А на самом деле... у Розы — и то были. Мало ли что? Вдруг отцу плохо станет, а к нему и войти нельзя будет?

Вот Роза потихоньку и сделала себе копию. Конечно, только из лучших побуждений! Кто-то сомневается?

Надо ей, кстати, намекнуть с утра зайти к отцу.

Убийство?

А вот этого слова мужчины произносить не собирались. Зачем? Это не оно.

Это — восстановление справедливости. Им только молодой мачехи не хватало! Да еще с пасынком, который уже проявляет свою гадскую натуру!

То он статуэтки осматривает, потом по шкафам полезет... нет-нет. Им такое не надо.

Отец, ты сам во всем виноват. И точка.

* * *

Лежал без сна и внук тана Ксареса. Правда, он ни с кем любовью не занимался. Он просто лежал и размышлял о жизни.

Лоуренсио много чего не мог себе простить.

Анхеля, в том числе.

Если бы не Фи.... Если бы не это, он бы выдал Лисси за Анхеля. И еще радовался бы за сестру. Вот ведь... Как бы он потом родителям в глаза смотрел?

Амадо Риалон его сегодня кратенько просветил, с кем связался тан Ксарес. Потрясающей харизмы человек, тан Толедо. Такой хари еще поискать надо!

Чего только в его послужном списке нет! Разве что не доказано... а без доказательств у нас и не вешают, к сожалению.

Почему не посажен?

Потому как по-крупному он не замазывался. Предпочитал действовать чьими-то руками. Вот, к примеру, сейчас.

Толедо замешан в похищении? Однозначно!

Есть возможность это доказать?

Если поймать Слизня, если тот даст показания, если удастся хоть что-то доказать. А слова против слов, простите, у нас не принимаются. Сказать, что тан Толедо дал ключи, впустил в дом?

А тан скажет, что его оболгали. Честнейшего и благороднейшего человека.

И так постоянно.

Если бы Шальвейн за это взялся, но Рейнальдо Игнасио по мелочам не работает. А по-крупному Толедо не зарывался.

Так что Лоуренсио лежал, грустил и думал, что он все-таки дурак. Еще и на Феолу ругался... ладно! Фи сама виновата! Могла бы рассказать, объяснить, могла бы попробовать донести до него свое мнение, а она сразу, в лоб, принялась кусать Анхеля. Конечно, при этом она выглядела, как вздорная девчонка!

Так и страдал Лоуренсио, пока в палате свет не зажегся.

* * *

Его высочество Мигель Рамон и его светлость герцог Мануэль Хоселиус достаточно легко проникли в лечебницу. Мануэль применил свое обаяние на полную.

Увидел симпатичную сестру милосердия, сорвал на клумбе цветок, протянул девушке, поклонился — и через десять минут уже знал все необходимое.

И про палату его высочества ему рассказали, и про охрану, и про то, как пройти, и про пересменку у охраны.

Мануэль — обаятельный. Мигелю так никогда не удавалось, что-то в нем женщин отпугивало. Или вернее, чуяли они в нем хозяина, который спуску не даст, вот и прижимали хвосты.

Так Мигелю казалось.

Если бы кто спросил Мануэля, он бы ответил честно. Садист... есть в нем что-то такое. Наслаждение чужой болью, ужасом, отчаянием... и это действительно чувствуется. Нормальные женщины стараются таких избегать.

Есть разные отклонения, но их мало. И они, как правило, не выживают.

Мало кто об этом говорит, но жертвы садистов долго не живут. Постоянные травмы не добавляют здоровья, а еще рано или поздно любой садист увлекается. На юридическом языке это называется: 'травмы, несовместимые с жизнью'. И Мануэль точно знал, что у Мигеля такое бывало.

Даже и не один раз. Не одна женская душа за ним неприкаянной ходит, ох, не одна... и это чувствуется, и холодом от него тянет.

Мануэль знал, что его Мегане ничего не угрожает, но все равно напрягался, когда кузен гостил у него. Или наоборот, когда приезжал с визитом к Мигелю. И оставить жену с родственничком не хотел бы. Мегана... она хрупкая, нежная, а Мигель может воспользоваться ее беззащитностью.

Мысль, что Мигель сам напал, сам и убегать будет, Мануэлю в голову не приходила. Сейчас ему интереснее было, как пройти в палату к Игнасио Хоселиусу.

Второй этаж.

Понятно, не через главный вход, по пожарной лестнице. Там в окно, в палату, которая (повезло!) оказалась свободна! И по коридору. Налево, потом еще раз налево и направо.

И вот она!

Дверь, выкрашенная в нежно-голубой цвет.

Есть медицинская сестра, но она сидит на входе в отделение, а мужчины пришли с другой стороны, через окно. Вот она их и не увидела.

Переглянулись — и внутрь.

У каждого кинжал.

Бить будут оба: и Мануэль, и Мигель. Чтобы сами не знали, чей удар окажется роковым. Да, повязать кровью, разделить грех братоубийства...

Вот и кровать.

И мужчина на ней.

Не сговариваясь, герцог и принц шагнули вперед, занося клинки. Но ударить не успели. Зажегся свет, и издевательский голос пропел:

— Помощь не требуется, таны? О, целое ваше высочество, как мило!

Мигель заметался. Дернулся вперед, назад, к кровати... но с кровати им махал рукой симпатичный блондин, явно не Игнасио.

Ловушка?

Но... КАК!?

Мануэля обуревали те же чувства. Взгляд направо — не удрать.

Налево? Окно?!

Но прежде, чем он успел хоть шаг сделать, Хавьер окутался темной дымкой.

— Бежать не советую. Проклятье наготове.

Некромант?! Но...

Подумать Хавьер тоже никому не дал. Темный дым заклубился гуще, формируя 'оковы Мрака', смыкаясь на запястьях и лодыжках удивленных мужчин. Потом и обычные наденут, но так-то оно вернее будет! Оковы мрака — это не просто так себе туманчик, он еще силы тянет, безнадежность навевает... посидят голубчики до утра — их и пытать не понадобится. Сами все выложат.

— Вы проиграли, таны.

Впрочем, эта истина до мужчин дойдет еще не скоро. А вот наручники, веревки и отдельная камера в участке — это уже сейчас. И плевать полиции на вопли и ругательства. У них есть дубинки, кляпы, а по стародавней традиции, все синяки, полученные во время задержания... да кто ж его знает, что там эти типы получили ДО ареста? Мало ли, где они упали?

Так что вопли прекратились быстро.

Хавьер переглянулся с Лоуренсио.

— Полежишь еще?

— Конечно. Вдруг еще кто на огонек заглянет?

Лоуренсио устроился на койке. Но сейчас ему было как-то полегче. Самый лучший рецепт от угрызений совести — это принести кому-то пользу.

* * *

Конечно, его высочество Игнасио был в отделении.

Только лежал он в смежной палате, под постоянным присмотром Хавьера.

Даже обнимая Тересу, тан Карраско видел своего подопечного.

А в палате, на которую указали убийцам, лежал тан Ксарес. Надо же там кого-то положить?

Тан, красивый, больной... что еще нужно для сплетни?

Игнасио не красавец? Так это и не важно! Блеск придает титул! Правда, сам Игнасио так не думал. Лежал он себе, и мысли его были печальны.

И так не красавец. А теперь еще и без ноги.

Наследник престола?

Да в гробу он тот престол видел! Разломать и рядом с дедом положить!

Не хочется, вот НЕ ХОЧЕТСЯ ему на трон!

Вот ведь игра жизни!

Мигель и Мануэль находятся далеко от трона, а Игнасио совсем рядом. Казалось бы, один удар в спину брату — и готово! Ты король, и трон твой, и садись, правь, наслаждайся властью... кто выше тебя в королевстве? Только Творец!

Он далеко, у него дал много.

Но Игнасио такое даже в голову не приходило. Наоборот... Творец, в милости твоей пошли здоровья брату моему Бернардо, и жену хорошую, и деток побольше, побольше... штук шесть и всех мальчиков, чтобы уж точно! Чтобы никогда Игнасио эта ноша не досталась!

Трон, корона... это уродует людей. И Игнасио такое не желает. И сделать с собой не позволит. И вообще...

Чего он НЕ хочет Игнасио знал. Трона.

А чего хочет?

А вот с этим было намного сложнее. Власть Игнасио не привлекала. Какая-то стезя... вот, к примеру, преступников ловить, или деревья растить... тоже не очень.

Да, и такое бывает.

Книги Игнасио глотал в громадном количестве, с оружием практиковался, верхом ездил, как и всякий аристократ, но определиться со своим призванием все равно не мог.

Просто прожигать жизнь?

Но на балах юноше было невыразимо скучно. Равно как и на всех светских мероприятиях. Надоедало и в библиотеке. Но чем заняться, он просто не знал. Да и дед давил...

А теперь и балы для него заказаны. С ногой... то есть без ноги.

Еще и убить его пытаются.

Да за что!?

А потом — Бернардо? Тоже убить, чтобы не мешался? Сволочи! Власти им подавай! Гады!

Юноше было тоскливо и тошно. Потом в палату заглянул Хавьер.

— Все в порядке, ваше высочество?

— Более-менее, — уныло отозвался Игнасио.

Хавьер только головой качнул. Некоторые вещи некроманты видят не хуже психологов. Дипломированных. К примеру, легкую серую дымку вокруг парня. Если запустить, она перерастет в черную, а там и до самоубийства недалеко. Случается такое.

Апатия, отвращение, нежелание жить.

— Ваше высочество, о брате подумайте.

— Бернардо? Думаю...

— Пока вы живы и здоровы, его убивать не станут. Постараются начать с вас.

— Да?

— Вот, как сейчас. Ваш кузен приходил. Кузены.

— Сволочи, — почти равнодушно сказал Игнасио.

— А не будь вас, пришли бы за его высочеством Бернардо. Может, и пришли.

Игнасио словно иголкой ткнули.

— Как!? И ты так спокойно мне это говоришь!?

— Нет. Я — не спокойно. Там Феола, и еще кое-кто, — ухмыльнулся Хавьер.

Игнасио успокоился. Ладно. Если маги, это хорошо. Это охрана. Хотя... мало! Надо бы побольше магов. И солдат тоже — побольше. Дед виноват. Пока он был жив, пока давил, никто и чихнуть не смел. А как он помер, сработал эффект кирпича. Который слетел с крышки котла, рассыпался — и поползло из-под него всякое такое, непотребное.

— Ваше высочество, вы сейчас единственная страховка вашего брата. Случись что — вы его убийц помилуете?

Ответом Хавьеру был возмущенный взгляд.

Помилую? Вот еще не хватало! Разве что... нет, и после казни не прощу! Перебьются!

— И об этом все отлично знают. Вам бы сейчас что придумать, трость со шпагой, к примеру. Такую... и лентами украсить.

— Лентами?

— Ими душить можно. Или ноги врагу заплести...

— Хммм?

— Если на вас будут покушения, а они наверняка будут, надо бы казаться беззащитным. Ваше высочество, я конечно, просто некромант, но вам бы и правда о брате подумать? Пока он не женится и детей не наделает? Чтобы его подстраховать?

Игнасио вздохнул.

— Да... племянников хотелось бы.

— И невесту проверять еще придется.

Спорить с этим было сложно. Хавьер увидел, что нужные зерна уже брошены в землю, и поднялся.

— Я вас оставлю, ваше высочество. Простите за беспокойство.

Игнасио кивнул.

— Можешь телефонировать во дворец? Узнать, как там и что?

— Могу. Телефонирую сейчас тану Кампосу, — легко согласился Хавьер, и направился к двери.

Интерес к жизни есть, забота о брате есть — остальное дело техники. Еще бы хорошую женщину Игнасио найти, и семью. Видно же — мальчику нужен кто-то близкий. Тяжело ему одному...

Дойти до телефона, отчитаться, выслушать новости было вроде и недолго, но поведать их Игнасио Хавьер не успел.

Его высочество таки уснул. И снилось ему что-то хорошее.

Зеленая лужайка, большая семья, много детей, и там кажется, и его дети были... его-то откуда?

Неважно! Главное, что они были. И сон был тихим и счастливым.

А вот во дворце тишины и не было.

* * *

Некроманты — милейшие люди!

Но почему к ним так плохо относятся?

Феола смотрела на придворных и думала, что от такого любой человек озвереет. Не обязательно некромант.

Чего они косятся, аж спотыкаются? И дергаются. И шарахаются от нее, так, что даже падают. Один вот, вазу сшиб! Откормил тылы так, что в коридоре не поместился, а коридоры во дворце широкие!

Никакого имущества на этих паникеров не напасешься!

И ведь она только роль играет, и потусторонний холод от нее чувствуется потому, что Хавьер помог. Они вместе с Фи быстренько наложили на браслет заговор.

С Хавьера аура, с Феолы настройка. Конечно, долго такое не продержится, может, несколько часов, но им-то больше и не надо!

Им бы ночь простоять, да день продержаться.

Ночь промолиться, ладно...

Часовня, епископ Тадео, который открыл им двери, но сам не остался. Есть официальные службы, завтра с утра отпевание будет, похороны. Вот там он и будет.

А для семейных ритуалов его присутствие не обязательно. Наоборот — есть вещи, которым надо в семье оставаться. Вот, как прощание сына с отцом. Почти...

Кто бы сомневался — любовница Хоселиуса Аурелио. Стоит вся траурная, хоть ты с нее печаль в ладошку соскребай, страдает!

— Ваше высочество... то есть ваше величество...

— Я еще не король. А мой отец им и не стал, — отрезал Бернардо, — так что попрошу титуловать соответственно ситуации.

— Да, ваше высочество. Умоляю... я бы тоже хотела проститься с мужчиной, который так много для меня значил...

Отказать?

Вполне возможно. Но, с другой стороны, Алехандра была фавориткой отца на протяжении почти пятнадцати лет. Что там у нее в голове варилось — ее проблемы, но Хоселиусу с ней было хорошо. И Бернардо махнул рукой.

— Прошу.

— Марина! — топнула ножкой Алехандра. — Приготовь все... это моя племянница, ваше величество. Марина Розалия. Я прошу оставить ее при мне на эту ночь, если мне станет дурно...

— Могу помочь, — скрипнула Феола. — Мертвящий холод действует не хуже нюхательных солей.

— Ваше высочество!!! — почти взвыла Алехандра.

Бернардо махнул рукой.

Племянница? Да и пусть ее... что он — не догадывался, как это будет? Алехандра просто первая, кто подсуетился. Могла бы — сама под Бернардо легла бы. Но возраст, да и связь с отцом не позволяют. А так — начнется сейчас парад невестушек.

Дочки — внучки — жучки...

Может, и правда себе некромантку завести? Бернардо с тоской поглядел на Феолу.

Нет, она не согласится ходить рядом с ним и пугать народ. Вот Дарея подошла бы для этого дела!

Дарея, вот как тебя так помереть неудачно угораздило? Бернардо был уверен, что появись он пару раз под руку с Дареей, от него бы на пять лет вперед отстали! Но — не повезло. Интересно, там никого из живых мединцев не осталось? Пострашнее?

С этими мыслями Бернардо и в часовню вошел, не обращая внимания на услужливо выставленную грудь в вырезе траурного платья. Симпатичную грудь, кстати. И девушка вполне симпатичная. Была.

Феола, правда, внимание обратила. Так что лечить прыщи Марине Розалии предстояло следующие пару месяцев. Не со зла — понимать надо! Горе у человека. И отца хоронит, и дядюшек, и королем ему становиться... а ты со своим выменем лезешь!

Бернардо опустился на колени рядом с гробом.

О чем положено думать в такие моменты? Что-то хорошее вспоминать? Плохое? Молиться?

Ничего в голову не лезло, голова была пустая, как кастрюля. Потом Бернардо подумает обо всем. Потом. А сейчас...

Великое дело — ритуалы. Они не дают сбиться с правильного пути, они подпирают, как костыли, помогают, поддерживают. Не знаешь, что делать — делай, что положено. Вот Бернардо и начал читать Розарий. Медленно и тихо, отсчитывая молитвы на четках.

Феола подумала, да и опустилась на подушку неподалеку. Молиться?

Нет, она не собиралась этого делать. Молитва — дело сложное, ей душой отдаваться надо. И тут уж не важно, в храме ты или где. А Феоле сейчас отвлекаться никак нельзя. Она не молиться пришла, а охранять. Творец простит, а ушедшие — поймут.

Охранять... почему, почему словно струна рядом натянулась? И пальцы пощипывает, словно морозными иголочками покалывает? Опасность рядом?

Не время расслабляться.

Или...

Феола смотрела по сторонам внимательно и пристально. А вот на Алехандру не смотрела. И не видела, как та откупорила небольшую бутылочку и подвинула ее ногой под одну из скамеек, чтобы не видно было. А потом и на колени опустилась.

Некромантка в ее планы не входила, но все и так складывалось неплохо. Ей сказали, что в бутылочке сильный приворот, заговоренный на Марину Розалию. Сейчас Бернардо надышится, потом еще маг придет, добавит, Бернардо еще на Марину посмотрит... после полуночи из храма и уйти можно. Это прилично, если завтра похороны, сыну покойного выспаться надо. А завтра ведь еще и коронация!

Алехандра подумала, что тетка королевы ничуть не хуже морганатической супруги короля. Ладно, хуже, но Бернардо на нее не посмотрит. А с Мариной у него все может быть.

Некромантка?

Так видно же, что у них ничего нет! Вот она сидит, по сторонам смоооооотрииииит...

Алехандра и не поняла, как заснула.

Конечно, не было в бутылочке никакого приворотного. Только сильнейшее магическое снотворное.*

*— обычное тоже неплохо работает, закись азота, хлороформ, но их распылять надо, прим. авт.

Второй клюнула носом Марина. Клюнула, опустилась на пол, да и захрапела. Не слишком изящно, но от всей души.

Феола тут же встрепенулась, взмахнула рукой, привлекая внимание Бернардо. Принц и сам видел, что творится нечто неладное.

— Фи?

С умением шамана найти бутылочку сложно, а вот остановить действие сонного зелья — ерунда. Подхлестнуть обмен веществ, очистить кровь и разум, создать что-то вроде фильтра в носу...

Феола это могла, и для себя, и для Бернардо. Так что о беспомощности речи не шло. Но...

— Изобрази, что спишь!

Бернардо повиновался.

Феола тоже распростерлась на подушке — и наблюдала. И увидела, как отодвигается в сторону стена одной из исповедален. Маленькие тайны часовни. Крохотные такие, практически никому не нужные.

И потайные ходы тут есть, и всякое остальное...

И из потайного хода преспокойно вышел человек. Или — не человек? Мединцем воняло так, что других запахов не ощущалось. Ни ладана, ни свечного воска — все эта рыбина перебивала!

Феола многообещающе улыбнулась.

Сам пришел! Ура?

* * *

О провале затеи Мегана узнала очень быстро. Прогресс, знаете ли!

Телефоны!

Вот ей и телефонировали из госпиталя, есть кому!

Все же она — самая прекрасная представительница династии. Пусть не урожденная, но от этого только более обаятельная и неотразимая.

Кто, кто еще может быть так легок и изящен в танце, у кого такие бездонные глаза, чудесная кожа и длинная шея?

Чьи наряды повторяются всеми светскими дамами?

Чьи слова цитируются дамскими журналами?

Да, это все она и снова она! Мегана Очаровательная, Мегана Великолепная!

И лишаться всего, потому что муж и его кузен оказались идиотами?! Нет-нет, это несправедливо!

Времени так мало, его почти совсем не осталось. Может быть, до утра, а может, и того у нее нет. Когда начнут их допрашивать? Когда возьмут в оборот?

Да уже очень скоро, может, через пару часов.

Сначала Мануэль будет врать, Мегана даже не сомневалась. Но потом...

Потом он все расскажет.

Он сдаст все и вся, и ее в том числе. Не потому, что не любит. Любит до безумия, и это правильно. Кого же еще любить, если не ее?

Но... кто может противостоять магии? Уж точно не эти двое!

Их допросят, узнают про нее, и начнется страшное. Она потеряет все. Титул, положение, деньги... разве что жизнь ей останется, но это уже будет жалкое прозябание. Скорее, издевательство!

Живи и помни, чего ты лишилась!

Вот дура же!

Надо было рожать, пока предлагали. Но как не хотелось портить фигуру! И дети эти мерзсссские, пеленки, распашонки, визги, крики! Надо, надо было хоть одного родить! Сейчас бы за детей зацепилась... может быть. А может, и их бы из рода выкинули! Всякое бывало.

Отрешение от рода — обряд хоть и тяжелый, но иногда необходимый. Проводят его маги, проводят в храме и после того двое людей родней не считаются. Хоть ты отец на дочери женись, хоть брат на сестре. Этот обряд в них выжигает родственную кровь, как ножом отрезает.

Могли и с ее детьми такое провести.

Впрочем, сейчас это неважно.

Герцогиня, роковая женщина и просто идеал стиля влетела в гараж, сама лично прыгнула за руль мобиля, не замечая, что ее юбка путается в рычагах и необратимо приходит в негодность.

Специальный костюм для мобиля? Кожаный, лаковый, блестящий, с позументами и отделкой золотом? Нет, и рядом не вспомнила!

Не до того ей! И ни одного репортера рядом!

Мобиль едва не снес ворота, грозно завывая мотором, пролетел по дороге и помчался вдоль побережья.

Герцогиня Мегана растворилась в ночной темноте, словно очень шумный призрак. Так что когда утром в поместье прибыли вежливые люди с ордером на арест, было уже поздно.

Слишком поздно.

Забегая вперед, для Меганы тоже.

Спустя два месяца ее таки нашли. В море, куда ее унесло. Слегка распухшую и совершенно не похожую на очаровательную молодую красавицу. Ее опознали только по одежде и украшениям и похоронили на первом попавшемся кладбище без всякой помпы. Официально она так и числилась пропавшей. Но герцогине было уже все равно.

* * *

Сесар Мариано Мартин насмешливо улыбнулся, глядя на четыре распростертых тела.

Люди!

Как же легко их подбить... да на что угодно! Только пообещай — ВЛАСТЬ! Много, очень много вкусной власти! И они поползут за тобой на коленях, они пойдут на любую подлость, любое предательство...

Спят.

Какие они все предсказуемые, прямо приятно!

Сесар довольно улыбался.

Все спят. И принц, и маг его, и эти двое.... Что будет дальше?

Да практически ничего. Просто человек — это тоже вода. И кровь в его жилах — вода. Большей частью.

Сейчас Сесар подойдет к спящему принцу, дотронется, — щупальца извивались, освобожденные от перчаток и рукавов — и сгустит кровь в его жилах. И принц умрет.

Тромб — такое дело... житейское.

Убийство?

Его могут заподозрить, но вряд ли докажут. Ах да, есть еще младший принц и эти двое недоумков-неумех. Но эти сами разберутся. А если нет — Сесару с того не жарко и не холодно.

Мужчина двинулся вперед. Он уже видел, как уходит обратно, уже видел, как поднимается утром суматоха во дворце, уже...

— Не так быстро.

Феола сидела на подушке и смотрела на мединца. И глаза у нее были ледяные. Словно стылый лед на далеком северном море.

Сесар так шарахнулся, что сбил подсвечник.

— Я.... Да... КАК!?

Ответом ему была неприятная улыбка. Почти оскал.

А потом Феола подняла руку, и на запястье ее негромко зашуршал браслет с висюльками. Не такой, как у Хавьера, нет. Браслет Феолы мог бы служить вспомогательным средством. Вроде бубна.

Отполированный, тяжелый, вырезанный из драгоценного черного дерева...

Шаман.

Самый страшный кошмар любого мединца.

Некромант — это привычное, это не такое страшное. А вот шаман... бррр!

Жутко это!

— Ты... ты...

— Кто приказал?

Сесар недобро оскалился. Стряхнул с себя оцепенение и собрался сопротивляться.

— Я тебе ничего не скажу.

— Правда? — удивилась Феола. — Попробуем?

Со стороны это выглядело совершенно не зрелищно. Просто вокруг Сесара сгустилась синеватая дымка. Словно он волной окутался...

Феола тоже не отставала. Засветилась мягким золотистым сиянием, заливая им храм. Сияние доползло до дымки, и принялось поглощать его, растворять, чтобы и тени не оставалось.

Они еще не дрались, отчетливо понимая, что стоит подняться шуму — и все.

Сесар попробует сбежать, может, ему это даже удастся, но Феола последует за ним.

Феола может попробовать поднять тревогу — с тем же результатом.

Начать драться по-настоящему?

А тут вообще-то собор.

Тут камни!

Архитектура — это когда у тебя над головой тонны и тонны камня, которым наплевать, кого придавить. Мага ли, шамана...

Феола могла попробовать уговорить их, но на это требуется время. Можно уговорить камень лежащий, но не камень, летящий тебе в голову.

Маг воды?

А ему тоже преотлично кирпичом прилетит! Да, вода может раздробить кирпич, даже не один, но ты в него еще попади!

Щит?

А на сколько его хватит, если у тебя над головой действительно тонны камня? То-то и оно...

Сесар сбежал бы, да кто ж отпустит?

Феола напала бы, но опасалась за Бернардо. И потому они, словно два спортсмена, примерялись друг к другу, смотрели, давили...

Не нападали — пока.

Пусть кончится именно дракой. Но... а вдруг что-то произойдет такое? Из-за чего враг сам помрет?

— Ты сильна, — Сесар заговорил первым. — Даже сильнее меня, я вижу.

— Мой учитель еще сильнее, — намекнула Феола.

Сесару намек не понравился. Убьешь ученика — и за тобой начнет охоту его учитель? Сильный и злой? Вот еще не хватало!

— Не отпустишь? Я бы ушел...

— И вернулся?

— Под клятву о непричинении вреда?

— Вред — он разный бывает. Прямой, косвенный...

Сесар только хмыкнул.

Попробовать стоило, а так... он и не сомневался, что Феола не согласится. Он бы ее нипочем не отпустил, окажись они рядом, в океане. Он уже понял, чем опасны шаманы...

— Есть разные формулировки. Мир велик.

— Все верно. Велик. Но ты не уйдешь из Астилии, тебе здесь хорошо. Там — чужбина, да и своя магия у людей есть. Ты все равно останешься и перейдешь мне дорогу.

Сесар задумался, и этим моментом воспользовался Бернардо. В битву магов он бы не полез, но когда начинаются разговоры, ему и дорога...

— Под клятву верности — моим придворным магом. Хочешь?

— Убьют, — даже не засомневался Сесар.

— Моим. Личным. Под клятву, — надавил Бернардо. — Это достаточно серьезно для тебя?

Сесар задумался.

— Я пригашу чуток магию? Давит...

Бернардо посмотрел на Феолу. Та тоже, не дожидаясь приглашения, притушила магию. Втянула в себя золотистое сияние, пожала плечами.

— Вы уверены, ваше величество?

— Маг мне не помешает. А клятва... ты ее можешь составить нужным образом?

— Есть клятвы, которые не нарушит ни один маг, — Феола их отлично знала, Адэхи рассказывал. — И я еще могу подстраховать. Но вы уверены?

— Да, пожалуй, — кивнул Бернардо. — Лучше пусть будет на моей стороне, а не на чужой.

— Лучше?!

Сесар не стоял на месте, он подходил ближе. Как оказалось — на расстояние удара.

Щупальца вылетели из рукавов, распрямились, ударили, оплели Феолу, впрыскивая яд стрекательными клетками, впиваясь когтями...

Девушка закричала, выгибаясь.

В кровь яд не удалось впрыснуть, Феола была под щитом. Но на кожу все равно попало. И щупальца...

Они стискивали, давили... сейчас, секунду, Феола соберется и ответит... на одном из щупалец сверкнул коготь. Длинный, изогнутый, вену вскроет — отлично.

— Сейчас ты умрешь...

Сесар не смог удержаться от этой секунды торжества.

Вот доля секунды, но...

ЕГО!

Его триумф, его победа. Рамон не победил, а Сесар победил! Вот!

— Нет, — произнес холодный голос сзади.

И Сесар почувствовал острую боль в груди.

Опустил глаза, и увидел, как из его груди высунулось острое лезвие. Прорвало мышцы, сердце... это еще не смертельно, но...

Бернардо повернул набалдашник.

Страшное оружие — катар.

Нажал на кнопку — раскрылись четыре лезвия в стороны, словно цветок. Поворот — и вот они уже рвут внутренности, наматывают на себя кишки, осталось только вытащить.

Уже и сердце разорвано в нескольких местах.

Такого и мединец не выдержит.

Сесар захрипел, хватаясь за древко.

Вода же!

Он растворит железо в своей крови, он...

— Умри.

Феола нанесла удар одновременно со словом. Костяной тонкий нож так удачно вошел в глазницу Сесара, словно там и находился. Давно и уверено. Только рукоять блеснула от крови... Феоле досталось от щупалец. Да и попавший на кожу яд не добавлял хорошего настроения.

— Фи? В порядке?

Бернардо встревожено смотрел на девушку.

— Выживу, — прохрипела Феола, сгибаясь в три погибели и выворачиваясь наизнанку. — Бэээээ... ядовитая сволочь!

Бернардо выдохнул.

Если женщина ругается, умирать она точно не станет.

— Помощь нужна?

— Воды побольшэээээээ...

Бернардо послушно отволок Феолу к небольшой уборной. А то ж!

Есть в часовне и такое, а вы как думали, ночные бдения совершаются?

Ладно пост! Можно не есть — не пить, но с остальным-то что поделаешь? Когда НАДО!

Так что был и самый важный предмет — фаянсовый трон, и небольшая раковина с водопроводом. Феола открыла кран и припала к воде.

Потом перевела более осмысленные глаза на Бернардо.

— Спасибо! Ты мне жизнь спас!

Бернардо махнул рукой.

— А ты мне. И не один раз.

Феола вздохнула. Лицо ее стало вдруг совсем детским.

— Учитель меня убьет!

Бернардо фыркнул, не сдержался. Так это забавно прозвучало от мага, от шамана, от женщины, которая еще кровь с рук не смыла.

— Может, не сразу?

— Может и не сразу. Но убьет, — печально вздохнула Феола. — Он мне сколько раз говорил, что с врагом не надо разговаривать! А я — дура...

Бернардо погладил девушку по голове.

— Ты пока еще учишься. И раньше не воевала, правильно?

— Правильно.

— Вот и не переживай. Все будет хорошо. Все уже неплохо, а будет еще лучше. Если что — отправляй учителя ко мне, я разберусь.

Феола кивнула. Представила Адэхи, которого посылают к его величеству и фыркнула. По крайней мере и они живы, и Адэхи жив. И это замечательно. Только одно осталось сделать.

— Убери снотворную пакость? Тоже ведь яд, нам не полезно...

— Куда ее?

— Да хоть и заверни во что, выбрасывать не надо. Потом состав изучим. Она вонять перестанет, и хорошо.

— Я не засну, если дотронусь?

— Нет. Не заснешь. У тебя в крови сейчас такой азарт играет, что три часа дышать придется. Она на расслабленных действует, на тех, кто подвоха не ожидает. А ты сейчас готов. Нос зажмешь, отвернешься и уберешь.

Бернардо кивнул.

— Сделаю. А эти? Две идиотки?

Алехандра и племянница?

— Не проснутся. Обычному человеку такого надолго хватит. Нас с тобой я чуточку подлечила, а у них головки с утра поболят.

— Поболят, — почти злорадно согласился Бернардо. Алехандре он не сочувствовал.

Яд?

Это еще что, а вот когда ее в полиции допрашивать будут, вот там будет весело. И поделом.

Дура!

Какая ж дура!

Глава 6

Марина Розалия Роблес, кстати, дурой точно не была.

А вот выбора у нее не было.

Когда ты младшая дочка, когда кроме тебя в семье еще четверо, когда родители гордятся древностью рода... но что толку кушать рыбу с гербовых тарелок?

Не золотых, нет.

Золотые ее родители продали бы в незапамятные времена. А так... простые, фарфоровые, не дорогого, Каладского фарфора, через который руку на свет видно. Самого дешевого, и герб чуть не гвоздем нацарапан.

Да, Роблесы.

Одно только то, что фамилия. А так...

Чем они и славились в королевстве, так это способностью плодить мальчиков в потомстве. Отец — третий сын, дед — пятый... работать?

Танам невместно!

Жениться на деньгах?

Фу! Какой дурной тон!

Остается тратить подачки главы семьи, а подает тот крайне неохотно. Понятно, родне помогать обязан, но... по желанию и возможности. Вот и бегала Марина в драных чулках, на которых заплат побольше, чем живого места.

Впрочем, девочка была неглупа.

Она отлично видела, как живут ее родные, понимала, что жить так не желает, но — как!? Дальше-то как быть?!

Мало сказать — не хочу!

А чего ты желаешь? Молока птичьего? Нет? А чего?

Марина, возможно, поступила бы, как множество девушек до нее, сбежала из дома с первым, кто поманит, да и пропала бы — сколько таких было? В каждом борделе по десятку, на каждом кладбище по десятку тысяч.

Ей повезло.

Местный священник обратил внимание на умненькую симпатичную девочку. Нет-нет, не в том смысле. Не как на будущую женщину, а как на мятущуюся душу.

Как на человека, который и рад бы куда приложить свою силу и энергию, да вот не знает, куда именно!

И начал учить малышку. Книги давал, объяснял, показывал карты мира, рассказывал о том, о сем. Марине тогда еще десяти лет не было. Она читала то приключения, то описания далеких земель, то романы, то исторические хроники — святой отец и сам читать любил, и девочку приохотил. И не просто читать — думать, сравнивать, задавать вопросы! Не так много людей любят читать, а без единомышленника тяжко. Когда и книгу-то обсудить не с кем!

Марина и спрашивала.

Об одном, о втором... потом и себя придумала, куда приткнуть.

Вот с числами и цифрами ей работать не нравилось. А если слова...

Начала она с того, что принялась писать заметки в местную газету. А чтобы их написать, надо узнавать и то, и другое, крутиться юлой, быть в курсе всех событий...

Ей это понравилось.

Священник ее только поощрял.

Монашество?

Да помилуйте, монашество — это не просто так себе работа! Это призвание! К этому надо склонность чувствовать, надо именно что Богу желать послужить, всю душу ему отдавать. А если человек не хочет, так и не получится ничего, даже не сомневайтесь.

Толкать человека в монастырь? Отчетливо понимая, что нет у него к этому призвания?

Это серьезное преступление перед Творцом. Такое и всей жизнью своей не замолишь, чужую-то ты сломал! Магических способностей у Марины не было.

А вот пронырливость, любопытство, желание что-то писать...

Разузнать тайну, рассказать всем... чем-то девушка была сродни сороке. Даже и внешне похожа была.

Белая кожа, черные, словно лакированные волосы, большие зеленые глаза.

Красивая.

И отлично умеющая пользоваться своей внешностью.

Марина росла, ей становилось скучно в провинции, но... что сильнее — скука или страх? Вот ведь задача!

В провинции скучно.

В столицу ехать страшно.

Дома тиранят родные, которые и не подозревают о ее маленьком увлечении и таком же (провинция-с!) крохотном доходе.

В столице же... тиранить ее не будут. Но на те деньги, которые у нее есть, надо будет прожить не меньше полугода. А то и год.

Не просто так.

Снять квартиру.

Построить достойный гардероб.

Устроиться на работу. Да-да, сначала гардероб, потом работа, потому как встречают по одежке. И есть еще столичный снобизм.

Это когда приходит девочка из провинции, говорит о своих успехах в журналистике — и ее тут же берут в газету?

Ага-ага, все дружно верят и кричат 'Ура!!!'.

Скорее всего, у нее или будут разово брать заметки, или вообще ничего не возьмут. Выгонят взашей.

Опять же, это — столица!

Если в провинции Марина знала едва не каждую хрюшку в луже, то в столице...

Связи нужны!

Деньги!

И где все это достать? К родственничкам явиться? Ну-ну, они встретят. И проводят. Пинком под зад, Марина и не сомневалась.

Девушка оказалась на перепутье.

Священник обещал помочь и добавить денег — в долг. Отдаст, как получится.

Марина хоть и не желала помощи от доброго старика, знала, что он и сам небогат, фактически живет на грани бедности, вкладывая все в храм и помощь неимущим, но уже склонялась к этому варианту.

Когда явилась тетушка Алехандра.

Не просто так, а с предложением для семьи. Ей нужна была Марина.

Девушка подходила по возрасту, да и по характеру тоже. Наверное.

Родители были свято уверены, что их дочь набожна, чувствительна и не вылезает из храма. То она священнику там помогает, то здесь... кстати, Марина и помогала регулярно. А как прикажете обзаводиться знакомыми и собирать информацию?

Только так!

И вот Алехандре понадобилась при себе племянница, скромница и богомолка. Не просто так. Доверенное лицо, которому можно поручить нечто такое... чужой человек, он все же чужой. И о своей семье радеет. А Алехандра обещала подкинуть денег родителям, ну и самой Марине мужа найти. С родителями она и не обманула.

А остальное...

Такой шанс упускать было нельзя!

Марина понимала — сейчас она окажется при дворе, в столице... о ее гардеробе, худо ли, бедно, тетушка позаботится. Пусть платья будут страшнее щитомордников!

Они — будут! Из хорошей ткани, а перешить — уже дело десятое! С этим Марина справится, руки у нее откуда надо растут!

Будет обувь.

И будет самое главное.

Связи!

То, о чем она грезила ночами и думала днями. Недостижимое еще днем ранее, сейчас оно появится, просто потому что двор. И столица.

Ладно-ладно, пока Каса Норра, но ведь люди и там есть, и тут... Марина готова была искать общий язык со всеми, вплоть до поломоек и золотарей!

На ближайшую пару лет этим предложением решались все ее проблемы. Потом?

Марина об этом не задумывалась, тут главное начать. Муж ей не нужен, самое главное тетушка ей и так даст. Она собрала нехитрые пожитки, поцеловала родителей, намного более тепло попрощалась со священником, обещая ему писать и телефонировать, и покинула родной дом.

И оказалась там, куда не стремилась, а именно, на краю заговора. Нет-нет, не в центре, для этого тетушка была слишком глупа. Максимум, она могла начать заговариваться. Но спланировать успешное покушение на короля?

Нет, нереально.

А вот что ее использовали для сбора информации, Марина поняла достаточно быстро — не дура же! Тетушка исправно рассказывала кому-то о том, что происходит при дворе.

Еще и Марину припахивала.

Там поговорить, здесь записочку отнести, сходить, телефонировать не из дворца...

Кто, КТО из репортеров упустил бы такой случай? Марина себя дурой не считала, так что с некоторых пор вела понятные лишь ей записи. Рисовала схемы, стрелки, обозначала людей пиктограммами, наблюдала, делала выводы...

Рассказывать, правда, боялась.

Кому? Королю?

Ага-ага, так подходишь на приеме к его величеству, по плечу хлопаешь: 'Ваш-вество, на тебя тут покушаться будут! Меры прими!'.

К службе охраны Короны.

В полицию...

Что, нереально? Вот и Марина не чувствовала уверенности.

Жить хотелось. Она преотлично понимала, что для заговорщиков она вроде блохи. Ногтем придавят и забудут. Никто и не вспомнит, и не помянет. А жить хотелось, очень даже... мечталось о своем домике, о журналистике, о редакции с ее своеобразным потрясающим запахом, о псевдониме 'Сирена'. Она же морская, и шепчет, и манит, и зовет...

С тетушкой впереди могла ждать только плаха. Ну, или опала и возвращение в провинцию. Этого Марине не хотелось.

Заговор удастся?

Ну... тогда плаха. То есть кинжал под ребро, по-быстрому. Никому-то Алехандра не нужна. Кроме Хоселиуса Аурелио, который ее любит. Как умеет, а все-таки.

Заговор провалится?

Алехандра окажется в немилости. Может, Хоселиус Аурелио ее и прикроет. А может, и нет. Кто его знает?

Мужчины прощают разное. Кто-то простит супруге измену, но не простит растрату.

Кто-то плюнет на любые расходы, но удавит за невнимание к детям.

Кто-то убьет своей рукой за предательство.

Хоселиус? Насколько Марина его изучила, он будет долго страдать. Растравлять в себе эту рану, каяться, казниться, потом опять страдать... тетушке при дворе будет тесно и грустно. И нечего делать.

Выгонят ее с позором, и Марину вместе с ней. Вы-го-нят. Еще и сапогом вслед кинут.

Так что надо искать пути на будущее.

Надо потихоньку готовиться.

Марина уже и начала.

Уже и заметочки ее появляться начали в газетах, такие, коротенькие и язвительные, в стиле 'из жизни двора', уже она и квартирку себе присмотрела, и денег немного отложила, и платья частично туда перетащила — мало ли что? Вдруг придется убегать только с тем, что на себе?

Нет-нет, она не воровала. Но при дворе у умного человека всегда есть возможность заработать.

Слово там, намек тут, вот и приходит в руку реал. И нечего его тратить на глупости.

А потом события понеслись, словно с горы.

Смерть старого короля (Марина даже подозревала, КТО его убил). Она твердо была уверена, что смерть эта не естественная.

Переезд двора в столицу!

Активизация заговора.

Покушение на короля, еще одно... то есть на будущего короля, на Хоселиуса Аурелио — и оно увенчалось успехом. Марина и не удивилась.

Но молчала.

А кому она и что расскажет? Кто ее выслушает?

Догадки у нее были, но догадки к делу не приложишь. И доверять она никому особенно не могла.

Хоселиус умер, Алехандра порыдала немного, а потом получила телефонный звонок. И — одурела. Другого слова девушка и не подобрала бы!

— Марина, собирайся! Пойдешь со мной!

— Куда, тетушка?

— В часовню. Молиться за Хосе... чтоб он еще раз сдох!

— Тетушка?!

— Ты идешь! Со мной! В часовню придет маг, он приворожит к тебе Бернардо!

Марина открыла рот. Подумала, закрыла его, на всякий случай даже язык прикусила.

Приворожат, ага! Прибьют там Бернардо, вот это вернее всего! И их заодно, чтобы под ногами не путались!

Но... как сказать об этом тетушке, не получив еще оплеух? Она же не поверит, она просто НЕ ПОВЕРИТ! Ей хочется власти, ей хочется править...

И тут Марина коварно лишает ее мечты?!

Тетушка просто не услышит. Не захочет слушать.

А делать-то что?

У Марины был только один выход. Попробовать поговорить хоть с кем. Хоть с его высочеством, хоть с некроманткой... не ожидала она, что тетушка сразу начнет действовать. А когда поняла, что их усыпляют, было уже попросту поздно. Непоправимо поздно.

Голова поплыла практически сразу. Марина попыталась что-то сказать — и потеряла сознание.

* * *

Пробуждение у Марины получилось вполне приятным!

Главное — оно получилось! Она жива!

Тут плевать уж на все побочное! И на головную боль, и на сухость во рту, и на тошноту, и на обстановку! Она ни в чем не виновата, она сумеет это доказать! А остальное — мелочи!

Как хорошо происходит переоценка ценностей, когда на кону — твоя собственная жизнь! Прелестно просто!

— Очнулась? — возник рядом кто-то темный. — Полиция, следователь Риалон.

Марина выдохнула. Это ее единственный шанс. Голова пока еще плохо соображала, но подобрать нужные слова она смогла.

— Прощу допросить меня с магом. Мне есть, что рассказать о заговоре.

Понятное дело, следователь не отказался. Оно ж всегда лучше, когда допрашиваемый сам кается и казнится, казнится и кается. И палачу работы меньше!

Экономия времени выходит!

* * *

Коронация.

Кто-то что-то должен особенное чувствовать в этот момент?

Вот его высочество Бернардо ничего такого не ощущал.

Может, потому, что пышности особой не было? Тан Кампос хоть и работал вчера весь вечер и всю ночь, хоть и гонял все службы, вплоть до сантехников (да-да, взрывом повредило канализационные трубы, проходящие под площадью, и ту начало заливать), но получилось средненько.

На скорую руку залатанные дыры в мостовой, на скорую руку замазанные шрамы от взрыва.

Пятна крови закрасили.

И все же, все же...

Бернардо отлично представлял себе, ЧТО тут было вчера. Как падали и отец, и дядюшки, заливая кровью мостовую, как умирали кузены... мельком, но мужчина все увидел. И не забыл.

Пышность?

Праздник?

Даже народ его не требовал. Наоборот, поняли. И рядом с розеткой в цветах флага Астилии у каждого был приколот большой траурный бант.

В знак сострадания.

Бернардо и сам оделся в траурные цвета. Вот через год можно будет устроить праздник в честь коронации. А сейчас неуместно.

Ладно — дед!

Король умер, да здравствует король, так частенько случается. Так и с дедом произошло. Но чтобы еще и заговор, и взрыв, и убийство почти монарха...

Это уже перебор.

Отца хоронить будем завтра, когда тело более-менее соберут...

Соберут.

Тело.

Слезинка пробежала по щеке принца и упала на кружево воротника. Там и высохла, словно не было.

Бернардо улыбался.

Мужественно, раздвигая губы, хотя никто от него и не требовал радости. Куда там! Смотрели с сочувствием, с пониманием, а кое-кто и с симпатией. Не успев короноваться, его величество получал нечто очень важное. Народное сострадание. А из него — только помоги — и любовь вырастет!

Бернардо сейчас этого не замечал.

Он видел только корону. Даже не символ власти — кандалы и цепи, которые он надеялся найти еще не скоро. А получается-то, что уже. Уже они есть, и никуда не денутся...

Епископ Тадео спрашивал.

Его высочество отвечал.

Ритуальные вопросы, ритуальный глоток вина, ритуальная полоска масла на лбу.

Рев толпы, солнце в глаза...

И единственная мысль, которая бьется в голове: 'Творец, да за что!? Я же не смогу, не справлюсь, не... помоги!!!'.

Не отзовется. Бернардо и так справится, без слов Творца. Будет улыбаться, разговаривать с людьми, проследует на площадь, зажжет костер, примет участие в празднествах...

Он справится, а значит, и отзываться незачем. А что тоскливо, грустно и плохо — друзья помогут. И брат в живых остался. И есть, на кого опереться.

Работайте, люди! Нечего Творца по каждому поводу дергать!

* * *

Утро у всех проходило по-разному.

Просыпаться рядом с трупом — это был новый опыт в жизни Альбы. Неприятный такой.

Лежишь ты рядом с мужчиной, а он — того. Окоченел уже.

Она не почувствовала, потому что во сне инстинктивно откатилась подальше от неприятного ей мужчины, и одеяло у нее было свое. Но сейчас-то...

Открываешь глаза — и рядом труп!

Альба на миг замерла, а потом сделала, что смогла. Нет, не упала в обморок. Завизжала так, что занавески на окне дрогнули.

— АААААИИИИИИИИИИИИ!!!

Визг разнесся по всему дому, гостей долго ждать не пришлось.

В комнату влетели все.

Слуги, члены семьи, Карлос — вообще все, кто оказался рядом, а было их много. И уставились на голую женщину в одеяле и на бесповоротно мертвого Патрисио Ксареса.

— Она его убила! — бухнул кто-то.

Тоже справедливо, учитывая искаженное лицо Патрисио, и валяющуюся рядом подушку. Сразу видно, что умер он не от удовольствия и не своей смертью.

— Я... я... — Заикалась Альба.

Но кто бы стал ее слушать?

— Вызывай полицию, — бросил Эктор брату.

Эти слова будто клапан открыли. Все завизжали, заорали, Роза кинулась к отцу, спихнув по дороге Альбу с кровати...

Эмилио кивнул и направился к телефону.

И никто не заметил, как из комнаты, во всеобщей суматохе, выскользнул Карлос.

Понятно, в вину матери он не верил.

В принципе, потому что Альба на это не способна. Вот тетка Антония и убила бы, и подняла, и обратно уложила. А мать...

Нет, мать так не сможет. Она таракана не убьет, ее от отвращения стошнит. А тут мужчина, пусть старик, но все-таки сильней ее.

И убить?

Она бы не смогла. А если для вас это не аргумент — есть второй. От живого Патрисио они бы намного больше получили, теперь не получат. И эта мысль наполняла душу юноши грустью.

Впрочем, кое-что у него все же осталось. Но меньше, чем могло бы получиться в другом случае.

И он собирался сейчас телефонировать отцу. Или домой, или на работу.

Да, а что такого?

Альба пока еще Риалон! Если сейчас ее арестуют, отец тоже окажется замаран по уши. Помочь матери — в его интересах, разве нет?

И вообще, он обязан.

Почему, чем, зачем — об этом Карлос не задумывался. Вот еще не хватало!

Отец все решит. И все сделает. И вообще...

Можно еще дедушке телефонировать. Не Риалону, а второму. Аракону.

Тоже поможет. Вот...

* * *

Живя с полицейским, поневоле наслушаешься.

К чести Карлоса, разума он не утратил. То ли вновь сработала кровь хладнокровного мерзавца и подонка Валерансы, то ли таланты Альбы проснулись. А может, и воспитание. Или кровь прадеда-купца из рода Мондиго расчетливо шепнула на ушко, что делать.

Без рассудительности в торговле не преуспеешь, так-то.

Телефонировать в участок сразу не получилось. Карлос дождался, пока Эктор вызовет полицию, и только потом набрал номер.

Не отца, нет. Того может и не оказаться в кабинете. А деда.

Аракона.

Понимал, что больше одного звонка у него не будет, а сказать необходимо. И побыстрее.

— Слушаю? — раздался в трубке голос бабушки.

— Ба, это Карлос. Деда позови, пожалуйста. Это важно.

Розалия спорить не стала. Судя по голову, мальчик взволнован. Мальчик нервничает. И нужно ему срочно.

Ладно-ладно. Пусть посекретничает с мужем, Розалия потом все узнает, что ей нужно.

— Слушаю? — Адан не заставил себя ждать. Они с супругой как раз были в гостиной, долго его искать не пришлось.

Карлос выдохнул. И выпалил все одним духом.

— Дед, мы с мамой сейчас в доме Ксаресов. Ее обвиняют в убийстве хозяина, Патрисио Ксареса. Она этого не делала, я точно знаю, но найти отца не могу. Телефонируй ему, пожалуйста, пусть разберется?

— ЧТО!? — ахнул Аракон.

На рычаг телефона легла ладонь Эктора.

— Разговариваем?

— А что? — выпрямился Карлос, понимая, что робость и неуверенность сейчас будут признанием его вины. В такой ситуации лучше держать себя спокойно и нагло.

— Ничего. Это еще разобраться надо, не помогал ли ты своей мамашке! Ну-ка, иди в гостиную! Пусть слуги за тобой присмотрят!

Карлос и не возражал.

Деду он все сказал, остальное... сейчас спорить — только жизнь себе и матери портить.

Успеет еще. Наговорится.

Юноша развернулся и отправился в гостиную, чувствуя лопатками ненавидящий взгляд Эктора. Ну и пусть смотрит, лишь бы не кусался.

Вот!

* * *

Получить звонок от тестя Амадо не ожидал.

Вот уж что ему не ко времени, так это Адан Аракон! Что ему понадобилось? Тут дел по горло, коронация идет своим ходом, а допрос своим, его высочество Мигель кается вовсю, да, пришли, пригласили, позвали, согласился...

И тут — звонок телефона!

И допрашиваемый срывается с крючка.

Нет-нет, говорить он все равно будет. Но потом уже без такого энтузиазма. Сейчас-то он с огоньком кается, вдохновенно. А потом обдумает, что говорить, да и соврет. И переврет.

— Слушаю?

— Амадо, что у вас с Альбой?

Вот еще тоже... не успел Амадо рассказать никому о своей размолвке с супругой. Хватит и Феолы, которая в курсе. А остальные....

Вот совершенно не до них! Подождут, пока он с заговором не разберется.

Но раз уж задан прямой вопрос...

— Альба от меня ушла. Не знаю, к кому, но — увы.

Чего-то такого Адан и ожидал, после услышанного от внука. А потому вздохнул и более просительным тоном начал.

— Амадо, ты ей помоги, пожалуйста. Она к тану Ксаресу ушла.

— Ксаресу? — изумился Амадо, который знал половину населения столицы. Профессия такая. — да из него уж лет двадцать, как песок сыплется. Старшему? Патрисио? Два других вроде как женаты.

— Да.

Мигель Рамон протяжно присвистнул.

Часть разговора он слышал, об остальном догадаться было несложно.

Не повезло следователю. Чтобы жена тебя на такую мумию променяла... это тебя вообще любить не должны. Никак.

Амадо покосился на него, но прерывать разговор не стал. Он и так знал, что Альба любит себя и деньги. Именно в таком порядке. А остальное — кому какая разница?

— Я тут при чем?

— Его сегодня убили, обвиняют Альбу. Но я уверен, она этого не делала.

Амадо едва за голову не схватился. Телефонная трубка помешала, пришлось одной рукой ее придерживать, а второй хвататься за сердце.

— Убили? Обвиняют Альбу?

— Мне Карлос телефонировал. Много он сказать не успел... пожалуйста, Амадо. Помоги ей. Я понимаю, у меня не идеальная дочь, и не так хорошо вы жили, но... пожалуйста.

Дураком Адан никогда не был, и не стал давить на то, что Альба пока еще — Риалон. Амадо и сам поймет.

А вот извиниться за доченьку точно не лишнее. Зная Альбу...

И почему так бывает?

Обеих дочек любили одинаково, воспитывали одинаково, а результат? Паулина счастлива и довольна, и в семье у нее все хорошо. А Альба все ищет и ищет, где выгоднее. Хотя Амадо муж хороший, ты его просто люби, и он для тебя горы своротит!

Только вот никого Альба не любит, кроме себя. Не умеет.

Амадо спорить с тестем не стал.

— Ладно. Я узнаю и помогу. Даю слово.

Адан выдохнул.

— Спасибо, сынок.

— Не стоит благодарности, это моя обязанность, — отмахнулся Амадо. И вежливо попрощался. Потом посмотрел на Мигеля.

— Простите, ваше высочество. Сами видите... кстати, это не ваша работа? Ваших мединцев?

— Моя? Зачем?

Амадо пожал плечами.

— Мало ли? Вдруг тан Ксарес был в чем-то замешан, вот его и приговорили?

— Пфффф! Кому он нужен!? — с презрением отозвался Мигель.

— Кому-то нужен оказался, раз его убили.

— Не вы ли это были, тан следователь? — не удержался принц.

— Не я. Мне его поблагодарить впору, — расчетливо приоткрылся Амадо. Иногда можно и поделиться с подследственным, создать иллюзию взаимопонимания. — Вам бы понравилась жена, которая только деньги и тянет? Ладно — любовь! Но ей вообще ничего не было нужно, кроме денег и светской жизни. Не можешь это обеспечить? Неудачник!

— Потому я и не женился, — с пониманием вздохнул Мигель Рамон. — Такие стервы попадаются! Кусаться начнешь!

— А не собирались?

— Пока не на ком.

— Разве? — удивился Амадо.

Мигель не собирался жениться на Мерседес? Но кто тогда? Не Мануэль же? Он в соседнем кабинете только и твердит, что о своей Мегане! Мол, предупредите супругу, она ничего не знает, волноваться начнет... предупредят. Уже к ней выехали.

— А на ком? — вздохнул Мигель. — Я хоть и принц, но содержание не так, чтобы очень. Доходы получаю с земель, но их ни на что, считай не хватает. Одеться, вести подобающий образ жизни... нет, просто нереально! Какая уж тут супруга?

— Но став королем, вы бы получили такой шанс?

— Тогда мне пришлось бы подбирать супругу из ритан. Из первых родов.

— Или кого-то с королевской кровью?

— Да, такие тоже есть. Пусть в третьем — четвертом поколении, но нашлись бы. Герцоги Эголь, к примеру.

Амадо хмыкнул.

— Есть и поближе.

— Неужели?

— Вы не знали, что у вашего деда была побочная дочь? Признанная?

Круглые глаза подследственного сказали Амадо самое главное. Не знал. И не догадывался. И сейчас очень об этом жалеет. Вот ведь люди! Его повесить надо, а он жалеет об упущенных возможностях! С ума сойти!

Если на Мерседес нацелился не Мигель... есть кто-то еще. Точно, есть.

Но кто!?

* * *

Альба чувствовала себя так, словно на нее потолок рухнул.

Все же было хорошо! Даже более того чудесно!

Она уснула рядом с Патрисио... ладно, скажем честно, постаралась уснуть подальше от него. И проснулась уже совершенно в другом мире.

В мире, в котором она была подозреваемой в убийстве.

Но за что!?

Роза смотрела с ужасом, ее братья с отвращением и презрением. Только Карлос, милый мальчик, сообразил, метнулся в соседнюю комнату и принес платье.

— Мам, оденься.

Альба с благодарностью взяла его. Оглядела окружающих.

— Может, вы отвернетесь? А лучше — выйдете?

— Что там у тебя такого, нового? — буркнул Эмилио. — Вылезай да одевайся.

Альба подумала, что сейчас действительно не до условностей, кое-как натянула платье прямо под одеялом, и вылезла, неловко одергивая его.

— Проводите ее в гостиную, — велел Эмилио лакеям. Те кивнули, и конвоировали Альбу до самой комнаты. И там у дверей застыли.

А кто ее знает? Выскочит, да и убежит!

Хотя куда Альбе было бежать? Она была в полном шоке от крушения всех своих жизненных надежд и мечтаний.

Пришедшего в дом следователя она знала. И даже улыбнулась ему навстречу.

— Синьор Рокелио! Какая встреча!

Иммануил Эмет Рокелио так не думал. И радостью не лучился.

— Ритана Риалон?

Альба слегка побледнела, осознавая, что хороших-то отношений у нее с коллегами мужа и не было, и не будет. Это Амадо норовил пригласить кого-то из новых сослуживцев домой, да и просто — случалось. То забегут, то заедут, то побеседовать надо, то документы передать, то соображениями поделиться.

Амадо к этому относился спокойно, а вот Альба бесилась.

Она — ритана!

И вынуждена принимать каких-то... каких-то... ладно! Они не уголовники! Но ведь полиция — она обитает совсем рядом с преступниками, а если огурец поместить в рассол, понятно, он просолится.

Конечно, к коллегам супруга по университету, она тоже не слишком хорошо относилась. Но одно дело — сказать в салоне, мол, у меня в гостях был профессор такой-то, тан и милейший человек. И совсем другое — я сегодня принимала следователя полиции.

Первый же вопрос в салоне будет — зачем? У вас что-то украли дома?

Увы, и еще раз — увы! Служба супруга Альбу бесила, и стала не последней тяжести кирпичиком на весах их раздора.

— Да, это я.

— И что вы здесь делаете?

— Я уверен, это она убила моего несчастного отца, — не удержался Эмилио. — Наверное, он ей отказал, или она хотела что-то от него получить... не знаю! Бедный отец!

Следователь не работал бы в полиции, не умей он сдерживать и свои эмоции, и свое отношение к людям. Так что Эмилио он выслушал и принялся за работу.

Осмотр места происшествия, составление протокола, опрос присутствующих...

Правда, начал он именно с Альбы.

— Ритана Риалон, поведайте мне, пожалуйста, как вы здесь оказались — в одной спальне с таном Ксаресом.

И знает ли об этом ваш супруг?

Последнее не было озвучено, но подозревалось. Коллеги Амадо тоже не слишком хорошо относились к Альбе. Кому ж приятно, когда на тебя смотрят, как на особо мерзкого таракана?

Альба, которая уже достаточно успокоилась, сдвинула брови.

— Я надеялась, что Амадо прибудет сюда и лично займется моим делом!

— Даже когда он узнает об этом случае, он ничего не сможет сделать. Законом запрещено вести дела, в которых замешаны твои родственники.

— Но мы не родственники. И разводимся!

— Вы пока еще ритана Риалон. Или уже — ритана Ксарес?

— Нет. Но мы собирались развестись с Амадо и пожениться с Патрисио.

— Тан Риалон об этом знал?

— Да, я ему сказала.

— И как он отнесся к вашему решению?

В мире Альбы все было однозначно.

— Он горюет. Понимает, ЧТО потерял, но меня ему никогда не вернуть.

В мире синьора Рокелио все было не так однозначно. Он помнил и слухи, которые ходят по участку, и симпатичную рыженькую ритану, которая сопровождала Амадо, и смотрела на него такими глазами, что зависть разбирала, и прием, который он встречал от той же самой ританы Риалон, когда забегал к ним домой по служебным делам...

Пожалуй, Амадо тут действительно не при чем.

Он бы наоборот, берег и любил Патрисио Ксареса за избавление от стервозины. Сейчас-то она еще то ли разведется, то ли нет... Амадо исключаем.

Саму Альбу?

Если у нее нет запасного варианта, ее тоже надо будет исключить. Ей убивать невыгодно и незачем. Вот после свадьбы — тогда другое дело...

Сын?

Тут надо еще подумать. Но на первый взгляд, единственные, кому это выгодно — детки покойного. Рокелио покосился на Эмилио и Эктора.

Да, со стороны он выглядел не очень хватким. И внешность у него невзрачная, и произношение простонародное, он из деревни приехал в столицу, и одеваться он не умеет, на нем любое платье висит, как на вешалке, и не тан он, и не будет. Но мозгов у него хватило бы на десятерых.

Итак, тан Ксарес умер во сне. Так что спрашивать у его духа про убийцу бессмысленно. Он сам не видел, КТО. И способ убийства тоже не вдохновляет. Подушка на лицо...

Нет, тан Ксарес точно ничего не видел.

А что там с вином?

Но снотворного в кувшине не оказалось.

Следователь присмотрелся к бокалам, к Альбе... та занервничала.

— Синьор Рокелио?

— Ритана, вы ложились в постель накрашенной?

Альба потупилась.

Ну... да!

Понимаете, ей уже не двадцать лет, это в те времена она могла брать свежестью и юностью. А сейчас — увы. И кожа уже не та, и морщинки появились, и вообще....

Глаза и губы она подкрашивала всегда. И не смыла макияж перед сном. С утра скользнула бы в ванную, подправила его...

Не получилось.

Косметику Альба выбирала хорошую, да и пальцами кое-что подтерла, из размазанного, но помада на губах осталась. Немного. И краска на глазах тоже.

— Да.

— Вы пили вино?

— Да.

Вот это и напрягло мужчину. Губы у женщины накрашены и так сильно, что до сих пор помада сохранилась, на прикроватном столике два бокала, а следов помады ни на одном нет?

Так не бывает.

Вывод?

Кто-то подменил бокалы. А значит, и графин тоже. А зачем?

Надо полагать, там осталось снотворное... если бы проверяли, проверяли бы и графин, и бокалы. Если в графине вино обычное, а в бокалах со снотворным — это подозрительно. А так нигде нет сонного зелья.

Но и следов помады нет.

И отпечатков пальцев, скорее всего, не будет.

— Мне надо поговорить с вашим сыном, ритана. Наедине. Таны, где я могу это сделать?

Таны вежливо предоставили следователю кабинет своего отца. А Альбу отпустили в спальню.

Умыться, переодеться, привести себя в порядок.

Альба зашла в одну из гостевых ванных комнат, посмотрела на свое отражение в зеркале, стерла размазавшуюся тушь... и разревелась.

Жизнь была кончена.

А она только-только поверила, что все наладится.... Что-то она подозревала, что Амадо ее обратно не примет, после всего случившегося.

Возвращаться к родителям?

Проситься к сестре?

Ыыыыыыыыы!

* * *

— Что скажешь? — Серхио ждал доклада от Амадо с громадным интересом.

Ну правда же, любопытно!

Это — все? Или дальше копать нужно? Судя по всему — необходимо. Амадо уселся за стол, благодарно отпил предложенный ему крепкий кофе.

— Эти двое тоже не конец цепочки. Они важны, они активно участвовали, заговору почти конец, но есть и кто-то еще.

— Вот как?

— Мануэля убедила его супружница. Она ему плешь проедала, наверное, года три. Может, больше. Как он первый сын, а не наследник, он заслуживает большего, он может быть хотя бы принцем...

— Ладно, бабы — они могут. Когда дуры и настойчивые. И?

— Мигель Рамон тоже многое не знает. Там вообще забавная история. Он плыл на яхте, попал в шторм, смог выбраться на берег и найти убежище в пещере.

— Так...

— Часть пещеры облюбовали мединцы, которые как раз там оказались. Пережидали шторм.

— Я правильно понимаю, там они и встретились?

— Нет. Иначе притопили бы его высочество в глубоком месте.

— Жаль, что не притопили, — вздохнул Серхио, вспоминая взрыв. И горячие капли крови на щеке.

— Жаль. Тем не менее, из пещеры Мигель Рамон выбрался. И какое-то время вел себя достаточно осторожно. А потом начал наводить справки.

Серхио только что брови поднял.

Наводить справки. Его высочество.

Который по профессии светский лев (читай — бездельник), а по образованию он... кто?

— Философский факультет закончил. И изящную словесность дополнительным курсом.

— Ага...

И вот такое счастье рвется осторожно наводить справки и участвовать в заговорах. Верим сразу?

— Конечно, не верим, — Амадо смену выражения на лице своего начальства читал, как в книге. За столько-то лет! Поневоле научишься!

Дело не в том, что придворные не устраивают заговоров.

Дело в том, что УСПЕШНЫЕ заговоры устраивают совсем другие личности. Не столь трепетные, хрупкие и нервные.

Ну что это такое?

Его только прижали — и он уже хрупнул, как сухое печенье! Позорище королевское! А этот заговор мог бы стать успешным. Просто — не повезло. Но ведь как все продумано!

Три ступени заговора. Успехом могла бы увенчаться любая из трех. И взрывы, и цунами, и потом... покушение получилось вполне успешным. И его величество Хоселиус Аурелио погиб, и несколько принцев тоже погибли.

И тут все было вполне успешно.

А потом — такая засада?

Так бездарно разменяться, как пешки?

У них что — других убийц не нашлось? Они сами полезли кузена добивать?! Позорище!

Тут мысли и у Серхио, и у Амадо совпадали. И мужчины полезли изучать протоколы допросов.

Судя по всему, когда Мигель Рамон начал копать... как он понимал этот процесс, на него просто вышли. Мединцы. К нему просто пришли и предложили. Мы тебе власть, ты нам свободу и преференции.

Мигель с радостью согласился.

— Пришли и предложили? И только?

— Представьте себе. Да и не хватит у них таланта. И его высочество умом не блещет, я его лично допрашивал, я знаю, и у герцога ума не хватило даже супругу свою раскусить. Где уж там ему заговоры устраивать!

— Такие идиоты в них и ввязываются.

— Ввязываются. Но не устраивают, — не сошел со своей точки зрения Амадо. — Вляпаться ума не надо, а вот придумать и организовать... это им точно не под силу.

— Есть кто-то еще?

— Безусловно и однозначно. Только вот кто?

Ответа не было.

Мегана? Может, она что-то и знает. Но может и не знать. За ней уже послали, и телефонировали, но герцогини просто не оказалось дома.

— Значит, знала.

— Не факт, — качнул головой Амадо. — Могла просто понять, что после ареста супруга ее ничего хорошего не ждет и бежать. Прихватив побольше денег и документы на другое лицо.

Серхио задумчиво кивнул.

Такое тоже было возможно. Почему нет?

И будет жить какая-нибудь Мария Августа Камерон. Или Наталия Марина Арандо. К примеру. Где-нибудь в глубоком захолустье. Богатая и свободная.

Не ритана, зато живая и ни в чем не нуждающаяся, а там еще и замуж удачно выйдет.

Бывало.

Мединцы и те устраивались, вон, тот же Коронель, и никто его не заподозрил. А уж эта сможет и уползти, и пристроиться. Еще как сможет!

Умная, гадина!

Пришлось однако, подождать еще около трех часов.

Пока доедут, пока приедут, пока обыщут дом, пока бумаги привезут...

Только вот и в просмотренном Амадо ничего полезного не нашел. Поймите правильно, если человек участвует в заговоре, должны быть... ладно, пусть не списки, но хотя бы прикидки, примерки.

Этого не было.

Вот на новое платье Мегана могла целые тетради составлять.

Штук двадцать эскизов, на рукава, на воротник, прикидки так и этак, размеры, форма, материал — много чего! А на будущее ничего не было!

А ведь это не просто так! Не с горы камень катить!

Садишься ты на трон — тебе что надо? Да своя команда!

Войско, финансы, церковь, какой-то штат придворных... ну хоть что бы под себя забрать? Не? Ты ни с кем не говорил, ничего не прощупывал, ни о чем не думал?

Это не заговор, это водевиль!

Или ты все собирался отдать мединцам? Тогда это тоже не заговор. Сесть на трон, чтобы добровольно отдать всю власть в лапы нечисти? Это по ведомству добрых докторов. Такое лечить надо.

Лишний раз Амадо убедился — есть кто-то еще. И с ним имела дело, может быть, только Мегана, и с ним же строила планы, понимая, что всего ей не получить, и намереваясь вырвать у судьбы максимум возможного.

Но кто?

Где он сидит и как его вычислить?

Мужчина понимал, что это задача не для него. Нет-нет, он неглуп, он много в чем разбирается, он хороший следователь. Но есть и нечто выше!

Можно быть грамотным ремесленником, а можно истинным талантом. И вот второе...

Амадо нужен был совет наставника. Определенно. И если Рейналдо Шальвейн не может приехать в столицу — пусть! Но ведь есть же телефоны?

Надо просто обеспечить секретность разговора. Итак, ваше величество, мы идем к вам... но чуточку позднее.

Сейчас отвлекать короля нехорошо и неправильно. Завтра, это — завтра.

Чем сегодня заняться? Наверное, протоколы допросов почитать и кое-что сличить. Амадо уж было собрался зарыться в бумаги, но тут позвонил коллега. Синьор Имануил Эмет Рокелио, следователь.

А после разговора и съездить понадобилось. Не абы куда, в особняк Ксаресов.

Конечно, вместе с Феолой, которая как к Амадо прицепилась с утра, так и не собиралась никуда уходить. А может, так и лучше.

Расставить разом все запятые и точки — и выдохнуть.

Стоит попробовать.

Просто так, ради Альбы Амадо бы дергаться не стал — к чему? Тесть попросил? И что? У Амадо сейчас есть дела поважнее. Намного важнее. Но если есть возможность разрубить часть узлов одним ударом и упростить свою жизнь? Надо пользоваться. Едем!

* * *

Имануил Эмет Рокелио дураком не был. И первым делом вызвонил семейного нотариуса Ксаресов. Потому как 'Сui prodest' принцип универсальный. Найдешь, кому выгодно, так и убийцу найдешь.

И тем временем принялся осматривать дом.

Если где-то есть чистый бокал, наверное, где-то есть и грязный?

Нет, не нашлось.

Ритана Роза Ксарес только плечами пожала.

Таких бокалов было десятка три, хрустальных, матушкино приданое. Но часть уже перебили, осталось десять штук.

Восемь нашлось на месте, в серванте. Чистые, сухие.

Да-да, ночью братья не пожалели времени, чтобы вымыть бокалы, как следует вытереть их и вернуть на место. Поди, угадай, из какого тут пили?

Следы?

Заметены.

Правда, косвенно это указывает на кого-то из живущих в доме. Кто-то же должен знать, где и что стоит?

Синьор Рокелио взял в оборот прислугу — и задумался. Теоретически, сын той же ританы Риалон мог это знать. Он во все углы лез и богатством восхищался. Всех достал, прихвостень и приживала, по словам той же кухарки.

Но зачем той же Альбе убивать тана Ксареса?

Вопрос оставался открытым, пока не прибыл нотариус с завещанием.

Новым.

Недавно составленным.

— Завещание? Какое завещание? То есть... — Эктор явно растерялся. — вроде бы все было завещано нам? Или уже обратно нет?

— Обратно нет? — поинтересовался синьор Рокелио.

— Отец эти завещания раз по шесть в год менял, отмахнулась та же Роза. — Мы притерпелись.

Имануил Эмет Рокелио отметил интересное слово.

Не привыкли.

Притерпелись. Но если тан Ксарес регулярно менял завещания, то детям и смысла не было его убивать, особенно если СЕЙЧАС они выгоды не получат. Он через пару месяцев опять все поменяет, а дети и еще потерпят.

И перевел взгляд на нотариуса.

— Да, ритана Риалон — одно из заинтересованных лиц, — подтвердил нотариус. — О чем она прекрасно осведомлена.

— Вот, — обрадовался Эмилио. — и повод у нее был отца убить!

— Не было, — всхлипнула Альба, но кто бы ее слушал?

Имануил Эмет Рокелио качнул головой.

— Прошу вас, синьор Жоао, предоставить мне копию завещания. Я понимаю, что дОлжное время еще не прошло, но тан Ксарес убит, а что говорит на этот счет Кодекс Астилии, вы знаете.

Нотариус знал.

Да и все присутствующие тоже.

Обычно завещание оглашается для всех заинтересованных лиц после похорон. Приходит в действие через полгода после смерти завещателя. Но есть и исключения.

Когда человека убивают, завещание становится известно сразу же.

Мало ли кто?

Мало ли что?

В этом случае нотариус и протестовать не стал. Тан Ксарес и его достал до печенок! Да что там!

За столько лет тан Ксарес переписывал завещание уже раз двадцать. Нотариус был уверен, что тан напрашивается на убийство.

Есть такие люди.

Нравится им играть на нервах, давить, провоцировать, и они все туже и туже закручивают гайки.

И когда те срывает, когда их давит взрывом чужих эмоций, чаще всего — ненависти, дело кончается убийством.

Иногда зверским.

Но очень часто убийц оправдывают.

Есть статья 'доведение до самоубийства'. Есть она в кодексе Астилии. Но есть там и другая статья.

Доведение до убийства. Увы, люди иногда просто доводят окружающих. И это можно доказать. К примеру, был один тан.

Очень любил крестьянских девушек. Да не просто так, а насиловать. С плетками, сапогами, по кругу пускать... вот его и не нашли в один прекрасный день. Сразу не нашли.

Потом-то тело из реки выловили, двести шестнадцать колотых ран, не труп — месиво. Некроманты его допросили, так несчастного всей деревней убивали.

Уж кто там первым был, кто последним — оправдали всех.

Патрисио Ксареса могли убивать всей семьей. Еще и соседей привлечь для верности. Нотариус и сам бы... гхм!

— Прошу всех в кабинет, таны, ританы...

— Всех? — поднял брови следователь. И получил в ответ кивок.

— Да, всех. Это касается всех присутствующих.

Завещание Патрисио Ксареса было не слишком длинным. Состояние делилось в равных частях на трех сыновей и дочь. Не слишком большая сумма выделялась ритане Риалон. Впрочем, не слишком большая по меркам Патрисио. Альба на нее могла бы лет пять прожить, не шикуя, или год при дворе. Но!

Была одна оговорка.

Если тан Карлос Амадо Риалон женится на ритане Феоле Амадине Ксарес, они получают две трети состояния. А остальное делится в прежней пропорции. Кто бы сомневался, Альба от радости захлопала в ладоши, не понимая, что этим рушит все свое алиби. Дура — или нарочно?

Имануил Эмет Рокелио подумал, что это отличный повод для убийства. А сынок и помочь мог, за такой-то куш! А может, и эта ритана Ксарес? Надо и ее допросить!

Карлос Амадо выдохнул.

— Сволочь!!! — взвился с места Эмилио. — Гадина!!!

И разразился такими ругательствами, что воздух краснеть начал. Альба даже уши зажала.

Синьор Рокелио посмотрел на мужчину с интересом.

Надо бы проверить его алиби. И братца тоже. Вон он как сидит, дергает за рукав... брата? Или подельника?

Возможно, и то, и другое.

Вот дочь явно растеряна. Для нее это новость, что вместо приличного состояния она может остаться с крохотным содержанием.

Для ританы Риалон не новость. То есть...

— Ритана, вы знали об этом условии завещания?

— Да, — не стала отпираться Альба. — Патрисио мне сказал о своих планах. Я их одобрила.

— Одобрила она, — перекипел гневом Эмилио. Плюнул, словно чайник кипятком, грязными словами в женщину, и уселся обратно. Брат все же утянул его в кресло, уговорил....

— В случае, если кто-то отказывается от свадьбы?

— Все возвращается к прежнему состоянию, — кивнул нотариус. — я правильно понимаю, что молодой человек отказываться не станет?

— Конечно! — даже возмутился Карлос. — Кто же от своего счастья отказывается?

— Какая нежная любовь к деньгам, — не выдержал уже и Эктор.

Нотариус и ухом не повел.

— Я бы попросил синьора следователя пригласить к нам ритану Ксарес. Как вы понимаете, завещание должно быть оглашено и для нее.

Следователь даже и не подумал спорить.

— Конечно. Сейчас я попрошу навести справки о ее местонахождении.

— У них свой дом, — скрипнула зубами Роза. Ей не хотелось этого говорить, но какая разница? Часом раньше, часом позже... все равно девчонку найдут! Братья и те не ругаются.

— Адрес, ритана Ксарес? — с интересом поглядел следователь.

Роза послушно выдала адрес.

— Сами узнали?

— Столько всего можно узнать в модных ателье, у портных, шляпников и прочих, — отозвалась даже с вызовом Роза.

— Вы молодец, ритана.

Следователь не заметил удивленного взгляда Розы.

А вот отец называл это недостойной пронырливостью. И говорил, что ритана должна быть выше сплетен. А как быть, если она и не захочет, а услышит?

К телефону подошла синьора Элена Фелиса. Послушала пару минут и даже головой покачала.

— Простите, синьор, я не могу вам помочь. Ритана Феола будет... я даже не знаю, будет ли она вечером. Скорее всего, она сейчас в полицейском участке.

— Она что-то нарушила?

— Нет. Она маг, и на этом основании помогает тану следователю, — даже слегка оскорблено отозвалась синьора Торо. Ее хозяйку в ТАКОМ заподозрили! Что за наглость!?

— Маг? Тану следователю?

— Маг огня. Тан Риалон, — не выдала всю информацию синьора.

— Благодарю. Вы весьма помогли следствию, — вежливо попрощался следователь. Риалона ему и узнавать не надо — давние приятели. Хороший человек, даром, что тан.

И снова телефонировал. На этот раз в участок.

— Амадо, ты такую ритану Ксарес не знаешь? Феолу Амадину?

— Знаю.

— А можешь меня с ней связать?

Ритана Феола Амадина, которая сидела неподалеку, подняла брови.

— Амадо?

Тан Риалон прикрыл трубку рукой.

— Тебя ищет мой знакомый следователь. — И уже в трубку. — Что случилось? Не для протокола?

— Ее дед помер, — не выдал секретов следователь. — И она в завещании упомянута.

— Умер дед? Завещание? Да она его видела два раза в жизни!

— Хватило, наверное.

Феола, которая прижалась вплотную к Амадо, уже беззастенчиво подслушивая разговор, вспомнила надменного противного старика. Вот ничего он хорошего не придумал, это точно! А всяких гадостей ей и так хватит! Она сморщила нос.

— Поехать придется, — одними губами просигналил ей Амадо.

— Вместе?

— Всегда вместе.

Феола улыбнулась в ответ. На таких условиях она и завещание Патрисио Ксареса перетерпит. Так и быть.

— Я скоро привезу тебе ритану Феолу, — сказал Амадо в телефонную трубку. — Но прошу учесть, что без меня она не будет ни с кем общаться.

— Вот как?

— Брат ританы пока не может исполнять свои обязанности, а ритане семнадцать лет.

— Условно совершеннолетняя.

— Тем не менее.

Следователь и не спорил. Коллега коллеге поможет всегда.

— Хорошо. Привози ее, мы подождем. Сколько?

— Через полчаса.

— Ты меня выручаешь, Риалон.

— Делами сочтемся, — отозвался Амадо. Повесил трубку и посмотрел в глаза Феолы. — Я никогда и никому не позволю тебя обидеть. Жизнью клянусь. Смертью и посмертием.

Глаза Феолы оказались совсем рядом с его глазами.

— Не клянись. Я тебе и так верю. И я тебя люблю...

А целоваться в кабинете все равно неудобно. Так и ждешь, что сюда кто-то заявится.

Но — приятно. Какие же у нее сладкие губки....

* * *

До приезда тана Риалона Роза успела распорядиться по хозяйству. В кабинет и кофе подали, и рогалики, и джем... и специально для следователя яичницу с ветчиной.

Тот жевал, только за ушами трещало!

Работа такая... то голова болит, то живот, то поспать не дадут, то поесть. Но сейчас его кормили и смотрели с сочувствием. Надо пользоваться.

Остальные Ксаресы не протестовали. Голодный следователь — злой следователь. А поест, может, и подобреет.

Риалон тоже себя ждать не заставил. Вошел в кабинет под руку с ослепительной рыжей девушкой.

Именно, что ослепительной.

Не была Феола Ксарес такой уж красавицей. Но Яркой? Броской! И безусловно, светлой и искристой. Сила обволакивала ее невидимым шлейфом и невольно притягивала чужие взгляды. Хотя и сама по себе девушка хорошенькая. Живая и обаятельная.

— Ритана Феола Ксарес?

— Феола Амадина Ксарес, — улыбнулась девушка. — Синьор...?

— Синьор Имануил Эмет Рокелио, — представился ей следователь. — Рад знакомству, жаль, что оно состоялось при таких печальных обстоятельствах.

— Не стоит лицемерить, я деда видела пару раз, и мне плевать, — отмахнулась Феола. — Жив он или умер, меня не касается. Я бы и на похороны не пришла.

— Жестоко! — прошипела Роза.

Феола фыркнула в ее сторону.

— Жестоко издеваться над родней, заставляя плясать вокруг себя, лишая будущего и жизни. А правда по определению не может быть приятной. Патрисио Ксаресу плевать на меня, он родного сына из дома выгнал.

— Он надеялся, что Хулио вернется, — Эктор одобрительно поглядел на девушку. Племянница, определенно, ему нравилась.

— Ползать ниц и целовать его сапоги? Перебьется.

— Перебился.

— Мне жаль, что вы остались в его власти, — Феола пока не определилась со своим отношением к дяде, надо посмотреть. — Но у вас был выбор.

— Не решился. А там и затянуло.

— Бывает. Итак, зачем я здесь?

— Потому что вы, ритана, упомянуты в завещании вашего деда.

— Я?

— Вы. И ваш отец.

— Забавно. Отца здесь нет, будете вызывать его из Колоний или слать письмо?

— Мне и вас хватит, ритана. Мне озвучить завещание или вы его сами прочитаете?

— С вашего позволения, — Феола протянула руку за листом бумаги.

Нотариус послушно отдал лист. Он-то уловил сразу — ритана Ксарес и этот... тан Риалон, они вместе.

А вот Альба и Карлос этого не уловили.

Карлос расправил плечи, стараясь произвести впечатление на будущую невесту.

Альба послала Амадо призывный и чуточку виноватый взгляд. Может, пока получится вернуться к мужу?

А что такого?

С Патрисио у нее почти ничего не было, а Амадо пока подойдет. Если им выходить в свет, как родителям Карлоса.

Пока...

Пока она себе кого поприличнее не присмотрит?

Ах, дорогой, ты же видишь, мне нужно было приглядеть богатую невесту для сына, я готова ради его благополучия на все, но я тебе не изменяла, честно-честно...

А дальше будет видно.

Карлос уж точно мамочке поможет!

Феола читала с отвращением.

Этот... крысиный король... решил, что она — проститутка?! Так, что ли? Ее только деньгами поманить — и она выйдет замуж за... за КОГО!? Этого!?

А, вот он! Память Феолу не подвела. Это тот самый тан Риалон, который сын — и — не — сын Амадо. Как там с усыновлением, неясно, а вот слизень он точно. В мать — или в своего настоящего отца? Женишок нашелся! Сейчас обратно потеряем!

— Тан, а вас это устраивает? — почти прошипела Феола,

— Да, конечно, — расправил худые плечи Карлос.

Амадо выдохнул.

И тут же получил локтем в живот.

Феола промолчала, не желая устраивать сцену при посторонних, но взгляд ее был очень выразителен.

Я тебе еще оторву голову. За то, что сомневаешься во мне.

За то, что даже посмел подумать, предположить... да как ты вообще посмел?!

Амадо ответил виноватым взглядом.

Дорогая, я же следователь, я допускаю — ВСЕ. Вообще все. Издержки профессии.

Локтем он получил еще раз. Но уже почти не больно.

Ладно уж. Профдеформация — такое дело, Феола вообще шаман. И с этим тоже придется жить.

А потом женщина брезгливо, двумя пальцами за кончик, словно дохлого слизняка, протянула завещание обратно нотариусу.

— Я отказываюсь от этой мерзости. Как это официально оформить?

— ЧТО!? — дуэтом выдохнули трое Ксаресов-деток.

Эктор, Эмилио, Роза... вот уж чего они не ожидали. Да и Альба выпучила глаза. Не сказала ничего по уважительной причине — воздухом подавилась.

— А... у...

Пока она пыталась пропихнуть комок кислорода то ли в себя, то ли из себя, опомнился Карлос.

— Ты... ты одурела!?

Вопль был такой силы, что заколыхался лист завещания в руках нотариуса.

— Потому что не желаю продавать душу? — ехидно уточнила Феола. — Я же правильно понимаю, тан Ксарес собирался мне об этом сказать лично?

Нотариус кивнул.

— Вы угадали, ритана.

— Чего там гадать, нашлись костяшки судьбы, — фыркнула Феола. — На его детей посмотрите, если бы я подчинилась, я бы тоже плясала вокруг старого подонка. Не сомневаюсь, он бы еще раз сорок это завещание поменял.

Нотариус тоже не сомневался.

— Полагаю, ритана, вы правы.

— Вот.

— Но сейчас он уже ничего не поменяет. Вы отказываетесь от очень больших денег. Громадных.

— Насколько громадных?

Список имущества был передан ей в руки.

Феола и его прочитала — чисто из любопытства. И пожала плечами.

— Так как оформлять отказ? Давайте сразу, чтобы два раза не вставать?

— Ты уверена? — тихо спросил Эмилио.

Он уже думал, что все зря. Отцеубийство — страшный грех. А они его взяли на душу... и даже не за деньги? Даром? Вдвойне обидно! Но...

— Конечно, — даже обиделась Феола.

— У меня есть с собой отказ. Форма. Если ритана подождет пару минут, я все сделаю, — кивнул нотариус.

Убийство там, не убийство — дела семейства должны быть в порядке.

Феола протянула ему свои документы.

— Заполняйте отказ, я подпишу.

— Но вы пока еще несовершеннолетняя. У вас только первое совершеннолетие?

Ксаресы опять впали в уныние, но Феола не дала ему расползтись.

— Тан Риалон подпишет, как представитель моего брата. Лоуренсио сейчас в госпитале, он пострадал во время покушения на его высочество. В крайнем случае, может подписать его высочество. Родители сейчас в колониях, но они тоже не будут против, — взмахнула рукой Феола. — Не нужна им эта грязь!

Как живой, вспомнился надменный старик, и его глаза — холодные, злые, змеиные. Никогда он ей не простил бы дерзости. А может, и не дерзости. Свободы.

Осознания того, что кто-то с фамилией Ксарес может ему не повиноваться.

Может жить, любить, быть счастливым...

Конечно, Феолу надо было прогнуть, заставить повиноваться. И чем плохо замужество?

Особенно если муж ради денег готов на все. Да и о самой Феоле старик явно так подумал.

Что ж, мы судим о других по себе...

— Девочка, ты осознаешь, от чего отказываешься? — вкрадчиво вступила Альба.

На мужа она внимания не обращала — зачем? Потом она с Амадо поговорит, потом подумает, что с ним делать, потом... сейчас важнее не упустить такие деньги из рук!

Альба и раньше бы рот открыла, она просто не сразу осознала, что сказала Феола. Так это выбивалось из ее картины мира...

Такие деньги!

ТАКИЕ ДЕНЬГИ!!!

И отказаться? Да она безумна, эта Ксарес! Просто безумна!

Феола с интересом посмотрела на Альбу. Она уже поняла, кто перед ней. Но Амадо был спокоен, рука под ее пальцами не дрогнула, пульс не участился. Для них с супругой все кончено. Это единственное, что ее волновало.

— От петли на шею? — подняла брови Феола. — Любое предложение тана Ксареса отравлено.

— Если бы он остался в живых. А он умер.

— И что?

— Теперь вы спокойно можете пожениться с Карлосом, пожить вместе, получить деньги. Не понравится — разойдетесь. Теперь завещание уже никто не изменит, и дергать вас за веревочки не будет. Подумай сама, это громадные деньги. Ты третья в семье, много ли тебе достанется? А это свобода, независимость...

— Ваш сынок рядом...

— Составьте брачный контракт. И потом — Карлос будет рядом, да!

Феола насмешливо фыркнула.

— Я не продаюсь.

— А речь и не идет о продаже.

Девушка покачала головой.

— Ритана Риалон, называйте вещи своими именами. Выйти замуж на первого попавшегося мужчину из-за денег — это проституция. Только узаконенная. А если учесть, что деньги не его, и он тоже из-за них женится, то проституток становится две. Даже три, вы ведь тоже в стороне не останетесь? От семейного бюджета?

— Ах ты...

— Я. И руки распускать не советую, — Феола полюбовалась ноготками, и добила. — Я не продаюсь. А что мне нужно будет — заработаю.

Альба сжала кулаки.

— Ах ты...

Она бы еще как распустила руки. И не остановили бы ее ни бывший муж, ни полиция, но Феола продолжала разглядывать ноготки. И на одном из них светился огонек.

Яркий такой, размером с вишенку.

— Ты... маг?!

— Да. Ксарес об этом, правда, не знал.

Маг... Альба быстро просчитала варианты. И заметила она и еще кое-что.

К примеру, взгляд Амадо на наглую тварь.

Ответная змеиная улыбка расцвела на губах женщины.

— Дорогая Феола, уж позволь так тебя называть на правах будущей свекрови. — Ты уверена в своем отказе?

— Вполне. Вы еще не заполнили документы? — Феола сдвинула брови, глядя на нотариуса, и тот сделал вид, что торопится.

Врал.

Наслаждался спектаклем. В каком театре такое увидишь? Там все однообразно, скучно, а здесь! Вдохновляющее слово — ДЕНЬГИ! Крупные деньги! И такое борение чувств начинается — приятно посмотреть!

— Я правильно понимаю, ты заинтересована в моем супруге? А ведь я могу и не давать ему развод, — мурлыкнула Альба. — попр-робуем договор-риться?

Феола пожала плечами.

Не даст она развод.

Ага-ага... когда с одной стороны королевская воля, плюс епископ Тадео, да скромные братья в неприметных рясах, да еще маги... Альбу под землю зароют и выкопать забудут. Смешная женщина.

Но узнать, что она предлагает, стоит. Не ради согласия, просто, чтобы Амадо на женушку во всей красе поглядел. И никогда не жалел ни о чем.

Маленькая такая женская хитрость. Показаться любимому мужчине вдвое порядочнее и краше на фоне расчетливой и подлой стервы. Обычно такую еще поищи, а тут вот она! Сидит, наслаждается собственным умом!

Феола о себе точно знала, что с ней жить сложно. Шаман ведь...

Научил ее Адэхи, но в том и беда, любому мужчине с ней будет трудно. А здесь — посмотрит Амадо, вспомнит свою первую жену, да и выдохнет. Нет, шаман рядом с такой гадюкой — это радость!

— Что вы предлагаете... свекровушка?

— Выходишь замуж за Карлоса Живете год, потом разводитесь. Семьдесят процентов денег ему, тридцать тебе. Ну и мой бывший муж в придачу.

На лице Амадо выразилось такое отвращение, что Феола едва не рассмеялась.

Сработало!

И улыбнулась.

— А брак ведь должен быть консумирован, — Карлос гордо выпятил цыплячью грудь. — А я к этому уродцу и щипцами притронуться не смогу.

Грудь сдулась обратно. Карлос пытался переварить полученную информацию.

Это его...? К нему...!? Но... к-как!?

— Я — не продаюсь, — отчеканила Феола, выдернула из-под рук нотариуса заполненную форму, и быстро расписалась. А потом вручила лист Эктору, который прижал его к груди нежно, но крепко — не вырвешь.

Уж помолчим, что через год Амадо ей просто побрезгует. Подстилкой из-под его пасынка. И останется Феола с разбитым сердцем, Амадо с разводом, и Альба с сыночком — в деньгах и довольные. Вот еще не хватало!

Никакие деньги такого не стоят! Возьмешь раз, а жизнь себе навек испортишь.

Уж молчим, что дело не на высокой горе происходит. Тут тебе и следователи, и нотариус, и все Ксаресы, через три дня такие слухи по Астилии пойдут, что не отмоешься. Проще будет обратно уехать, так и туда доплывет.

Нашли идиотку — жизнь свою на пару монет разменять! Тьфу!

— Ты хорош-шо подумала, что делаешшшшь?! — окончательно перешла на родной гадючий Альба. — я ему никогда не дам развода! Я вам всю жизнь испорчу... одумайссся!

Амадо коснулся локтя Феолы.

— Не переживай, рыжик. Для развода нужно или согласие, или обстоятельства. К примеру, супружеская измена, подтвержденная не менее, чем тремя свидетелями. А они, я так полагаю, в этом доме найдутся. Разведут нас быстро и со свистом. Что бы Альба ни говорила.

— Найдутся, конечно, — согласился Эмилио. — Это в протокол нужно, или как-то еще? Орала ваша бывшая, уж простите, на весь дом. Когда отец ее того... радовал во всех позах.

Альба выплюнула грязное ругательство.

Карлос съежился в кресле.

Здесь и сейчас под каблучки туфель Феолы летели шикарные костюмы и мобили, дома и виллы на побережье... и душу полнило непонимание.

Как она может отказываться от ТАКИХ денег?!

А ведь отказывается!

Легко и непринужденно, и не жалеет, это он видит. Хотя чего удивляться? Если кто-то легко отдает деньги, значит... значит у него просто еще есть! И побольше!

Только вот... опять непонятно, зачем этой девушке Амадо Риалон! У него же нет денег!

Карлос точно знает! И мама знает... так зачем!?

За серьезными размышлениями, он пропустил момент, когда Альба начала орать и биться в истерике.

— Убью, всех убью... и тебя, и его, и ее!!!...

Мужчины переглянулись.

— Тан Риалон, мне придется все же арестовать вашу супругу, — развел руками следователь. — Она вполне могла убить тана Ксареса, просто не все рассчитала...

С точки зрения Имануила Рокелио все было логично.

Старичок переспал с молоденькой, составил завещание, сообщил ей об этом в постели... ритана, зная о его привычках менять последнюю волю, позаботилась, чтобы у него не было такой возможности. Не рассчитала только выходки Феолы.

Да, не все продаются. И от этого как-то приятно на сердце.

Казалось бы — громадные деньги! Бешеные! Тут и счета, и несколько поместий, и дом в столице, вот этот, огромный, набитый антиквариатом. А Феола смотрит равнодушно. На дом.

Вот на Амадо Риалона она смотрит с любовью. Альба, кстати, наоборот, не может поверить, что так бывает! Что кто-то отказывается от громадных денег... да, эту девочку она явно не просчитала. Но так бывает, нет идеального убийства.

Все сделала, чтобы отвести от себя подозрения — и прокололась на честности ританы Ксарес.

Определенно, арест. А там посмотрим!

Амадо кивнул.

— Да, пожалуй.

— Ты...!!!

Альба окончательно потеряла человеческий облик, и завизжала вовсе уж невообразимое. Да так, что вчетвером выволакивали из кабинета.

Нотариус смотрел на это с глубоким пониманием человеческой натуры.

В убийстве дамочку обвиняли — это ерунда, это ничего, но стоило ее лишить денег — и трагедия жизни разыгралась во всей красе.

— Ритана... эммм... Феола, — кашлянул Эмилио. — Мы вам признательны за этот поступок. И... я понимаю, что раньше нам было бы сложно общаться, но может, еще не поздно как-то наладить отношения?

Феола пожала плечами.

— Посмотрим. На похороны деда я приду. И мои брат с сестрой тоже, а дальше будет видно.

— И тан Риалон, полагаю, тоже?

— Как мой будущий супруг, — кивнула Феола, крепко беря Амадо под руку. Да тот и не протестовал — не дурак!

— Мы будем рады вас видеть. Хотя повод и печален...

Феола еще раз кивнула.

И промолчала.

Она догадывалась, что на руках дядюшки (а то и обоих) кровь деда. И что?

Такое вот циничное шаманское отношение. Покойный был той еще гадостью, провоцировал окружающих и доигрался. Почему, если человек поднимает с земли ядовитую змею и начинает раскручивать ее за хвост, ему орут — брось, ужалит!? Более того, если змея ужалит — говорят, мол, сам дурак. А если он так же издевается над окружающими?

Убийство это или законная самозащита?

Феола не знала. И лезть в это не собиралась.

Что будет с Альбой, она преотлично знала.

Месяц в тюрьме, а то и вовсе, в монастыре, на хлебе и воде, потом выпустят уже свободной ританой Аракон, и пусть идет куда пожелает. Проверят ее, да и докажут, что не убивала ритана никого.

Невиновна.

Вот, тот же Хавьер и проверит. Некроманты это хорошо видят, просто сейчас всем не до Альбы. Мединцев бы как-то упорядочить и успокоиться.

А дядюшки... вот не ее это дело! Раскопают? Дороются до истины? Отлично! Она помогать не станет!

Феола была уверена, с Карлосом — это только начало. Проба пера.

Потом последовал бы новый укол, попытка давить на нее, на Лоуренсио, на Лисси, возможно, дед попробовал бы добраться до родителей... что она бы сделала?

Убила его. Просто кто-то сделал это раньше.

Пусть так. Она не одобряет убийства, но в качестве благодарности, не будет помогать в поиске злоумышленников.

Амадо мог бы разгадать улыбку на губах Феолы, но ему было не до того. Он размышлял, что сказать тану Аракону. К тестю с тещей он относился хорошо, и огорчений им не желал. Да и возраст у них немаленький, и это не маги, обычные люди, тут любое потрясение может сильно навредить здоровью. Ладно, он что-нибудь придумает. И Феола помочь не откажется.

Карлос коснулся его рукава.

— Пап...

— Полагаю, молодому человеку будет неуютно в нашем доме. Здесь его более ничего не держит, — пропел Эмилио. Уж очень его достал наглый юнец.

Амадо тоже не проявил снисхождения и понимания. И не стал говорить, что все совершают ошибки, сыночек, вернись домой, денег дам.

— Я сейчас телефонирую... надеюсь, мне не откажут в любезности и предоставят возможность поговорить?

— Для вас — все что угодно, тан Риалон, — кивнул Эктор. Мужчина ему понравился. Не повезло человеку с женой, ну так бывает.

Амадо посмотрел на Карлоса тяжелым взглядом.

— И договорюсь насчет тебя. Думаю, ты понимаешь, после этого скандала, здесь тебе ловить нечего. И в столице тоже.

— Я знакома с ее высочеством. При дворе можешь и не рассчитывать на карьеру, — Феола вовсе уж недобро оскалилась. Женская проституция выглядит гадко. А мужская — еще противнее. Так что Амадо она поддержит, даже если тот сыночка на Луну закинет! А лучше и подальше!

Карлос понурился еще больше.

Ну да, если у нее и при дворе связи, и деньги есть...

— А может...

— Может, — согласился Амадо, набирая номер. — Синьор Маркос Антонио Редондо?

— Слушаю, тан Риалон, — разнесся по кабинету сочный мужской голос.

— Синьор Редондо, вы говорили, что вам нужен помощник. Юноша со знанием языков, умелый и расторопный? Вы пока никого не нашли?

— Пока не нашел, к сожалению.

— У меня есть тот, кто вам нужен. Тан Карлос Амадо Риалон изъявил желание поработать. Маршрут у вас длинный, как раз тан и языки подтянет...

— Хм. Вы уверены, тан? У нас не детская прогулка, все же, это и надолго, и достаточно опасно.

— Вполне уверен. Немного здравого смысла пойдет моему сыну на пользу.

— Тогда жду как можно скорее. Корабль 'Принцесса Ветра', отплывает с отливом.

— Я вам доставлю его, — кивнул Амадо. И уже Карлосу. — Собирайся. Пусть слуги помогут.

И проконтролируют, чтобы никуда не сбежал.

Карлос понурился еще больше. Эктор подозвал лакеев и принялся им что-то объяснять вполголоса. Риалон дружески попрощался, пожелал удачи в путешествии и закончил разговор. Потом оглядел собравшихся и пояснил.

— Не осуждайте, пожалуйста, Карло. Его мать все время искала, где выгоднее, вот и он начал поиски. А мне было некогда заниматься сыном. Сам виноват. Работа, дела... Полагаю, путешествие в Колонии Карлосу пойдет на пользу.

— Однозначно, — кивнула Феола. — Насколько длинное путешествие?

— Полтора года. Потому синьору и сложно найти себе помощника. Сына Творец не дал, одни дочери. Карлос, облизнись, старшей десять лет сейчас.

Карлос опустил глаза.

Мелькнула в них мысль, и что такого?

— Но полтора года...

— Зато все забудется, скандал уляжется, а ты еще денег заработаешь и экзотические сувениры дамам привезешь. Они оценят.

— А... мать?

Совесть и у Карлоса иногда пробуждалась. Жаль, редко.

— Мать... мать — это хорошо. Только вот помочь ты ей не сможешь, а развод у нас будет громким и грязным. Тебе хочется, чтобы все пальцами показывали? Сплетники такое любят...

— Ты же ее не бросишь?

— Разведусь — определенно. Но не брошу, и помогу.

Карлос кивнул.

Совесть (весьма небольших размеров) успокоилась и улеглась. Карлос здраво рассудил, что этот выход для всех лучший, да и матери буде проще устроить судьбу без него. Мало кому понравится чужой ребенок рядом.

Амадо?

Можно остаться с отцом, но денег-то все равно не будет. Медяки жалкие, плюс насмешки, остракизм — на такое он не соглашался. Действительно, корабль, путешествие, романтика...

Амадо читал все эти мысли на лице сына, как в раскрытой книге. Что ж.

Может, и из Карлоса что-то хорошее получится? Но что не рядом с Альбой — факт. Она вконец мальчишку испортит своей погоней за легкой наживой.

— Иди, собирай вещи. Быстро.

Карлос кивнул и вышел. И за ним, на всякий случай, направились два дюжих лакея. Мало ли что? Сначала эти таны соглашаются, потом в окошко прыгают, а кому стекла вставлять? То-то и оно! Лучше подождать чуточку, а потом и сдать дурачка отцу на руки. Пусть мучается.

Вот ведь... что тан, что синьор, а дураки везде растут! И везде-то им бы кренделей небесных! А они бы — ух! Вот ух и выходит. Иногда — полный.

Вскоре дом Ксаресов опустел.

Остались только члены семьи, которые принялись готовить тело патриарха к погребению.

Братья переглядывались и упорно молчали. Беседовать хотелось, но было страшновато. Вдруг подслушают? А им нельзя. Им лучше помолчать.

Раскроют ли их преступление?

Неизвестно. Но пока им дали время позаботиться о своих семьях. И они не упустят шанса.

Только вот Розу в чувство приведут... она опять упала в обморок.

Это и понятно, гадкое зрелище — удавленники.

* * *

В одном из полицейских мобилей горько плакала Альба Риалон.

Не о Патрисио Ксаресе.

Не о своем сыне. Не о муже и репутации семьи.

О том, чего она уже никогда не получит.

Амадо был прав на сто процентов — вспыхнет громкий и безобразный скандал. И подвиги Альбы будут пережевываться еще долго. Может, годы.

Лучший вариант для Карлоса — уехать.

Лучший вариант для Альбы....

Такого нет.

Разве что в монастырь, но для этого она слишком любит жизнь.

В другой город? В провинцию? В другую страну?

Но кто будет ее там содержать?

А деньги были так близко... деньги, положение в обществе, возможности... и Альба выла белугой, не в силах остановиться. Вот где горе-то!

А Патрисио... что — Патрисио? Жалеть его, что ли!? Да вот еще не хватало! Себя Альбе было жалко, СЕ-БЯ!!! Но уж никак не чужого дядю.

Таких сорок штук найдется! Не один, так другой... или не найдется.

Как же все плохо!

* * *

Марина Розалия Роблес в этот момент не плакала.

Вот ее тетка рыдала и каялась, каялась и рыдала, размазывала сопли и снова рыдала, особенно когда ее спрашивали про якобы приворотное. А что ей было делать? Алехандра даже и не сильно оправдывалась.

Ну... и что!? Попробовала, не получилось, но кто ж знал, что ее так жестоко и коварно обманули!?

Поймите, она ведь женщина! Она мечтает устроить судьбу племянницы! Она хотела как лучше!!!

А Марина спокойно, не отвлекаясь, рассказывала про теткины беседы по телефону.

Про встречи, про поездки.

Серхио Вальдес, который лично решил допросить девушку, тряхнув стариной, только облизывался. Хороший свидетель — это ж чудо!

А то поют иногда такое...

Видел человека в черном башмаке, второй башмак красный, с рыжими волосами и зелеными глазами, он был в цилиндре, котелке и кепке одновременно, да, и в зеленой одежде. С красными ленточками.

И главное, клянутся!

В полиции даже поговорка есть.

Врет, как очевидец.

Вот, Марина старалась не врать и не домысливать. Попросила блокнот, иногда сверялась с ним, уточняла в своих записях. Пояснила — боялась, что забудет разговоры тетушки, вот и делала для себя заметки. Серхио расспрашивать не стал, для чего ей это надо было, чего тут спрашивать, сам бы соломку стелил, но про Алехандру все вытряхнул.

И 'обрадовал' девушку.

— Скорее всего, вашу тетку сошлют от двора. Куда-нибудь в монастырь.

— А меня? — заинтересовалась Марина.

— Учитывая сотрудничество со следствием и вашу личную непричастность к попытке убийства — думаю, как раз вничью сойдемся. Его величество просто забудет о вашем существовании.

Марина понурилась.

При дворе она все же завела знакомства, и польза от них была немалая. И все бросить? И снова в провинцию? Можно и так, но темп она потеряет сильно... Серхио заметил ее гримаску.

— Что-то не так?

Правду говорить в этот раз Марина не стала.

— Понимаете, тан Вальдес, я небогата. А хорошие шансы выйти замуж — при дворе.

— Ах, вот оно что? Этому горю помочь нетрудно.

Это кому как. Марине было трудно. Вылетит из дворца тетка, вылетит и сама Марина. И не сможет быть полезна тем, с кем уже наладила контакт. При дворе не платят деньгами за слова. При дворе платят информацией за информацию!

— Нетрудно?

— Вам нужно присутствие при дворе — или работа?

— Присутствия будет достаточно, — работу Марина и сама себе нашла. И квартирку снимала, и вообще... тетка ей уже больше мешала со своей авторитарностью.

— Я переговорю с таном Кампосом. Полагаю, он сможет организовать для вас лично — и только для вас пропуск во дворец. Можно бы устроить вас в свиту ее высочества, но если вы не хотите...

— Ее высочества Маргариты Марии?

— Да.

— Но это же другое дело!

Серхио улыбнулся.

Девочка оказалась умненькая и серьезная. А ему не помешают свои люди при дворе.

Слух там, сплетня тут... она поймет. И мужчина улыбнулся в ответ. Уже с чисто деловым интересом.

— Договоримся.

* * *

Когда архимаг желает куда-то попасть — он туда попадает.

Или крупно попадают все остальные.

Альварес Франсиско Авила выехал в столицу сразу, как только услышал о взрыве. В минуту не долетел, но был бы он по воздуху, а не по огню, так сам бы полетел. Но с огнем сложнее.

Альварес практически не выиграл бы времени, но приехал бы обессиленным.

Час или полтора — это не так важно.

Ленора жива, она практически здорова, с ребенком все в порядке — можно... ладно. Можно и нужно спешить. Но по-умному.

Альварес спешил, как мог. Но вот он стоит перед дворцом — и его не пускают. И что делать? С Ленорой он связывался через парные браслеты. А с кем решать вопрос сейчас?

Просто ломиться в закрытые двери?

Пытаться что-то доказывать?

Вообще-то, он архимаг.

Поэтому мужчина пошел самым простым способом — и зажег на ладони скромный такой столб огня. Высотой три метра и диаметром сантиметров пять.

— Как вы думаете, я пройду через вас? — ласково уточнил он у стражников.

Стражники оказались не из трусливых.

— Может, и пройдете, — отозвался один из них, активируя все защиты, которые висели на нем. И лишний раз благодаря тана Кампоса, который настаивал, чтобы все делалось по правилам. Есть там король во дворце, нет короля — вы на его величество не глядите! У вас свои обязанности, вот ими и занимайтесь! — но не через всех.

Альварес с уважением поглядел на стражника.

А парень не из трусливых.

Понимает, что его тут и положат, но торговаться не собирается.

— Магией поклясться, что я не враг?

— Поклянись, — кивнул второй из стражников. — По всей форме, магией...

Альварес вытянул руку.

— Я, Альварес Франсиско Авила...

Клятву ему довести до конца не дали. Еще бы Бернардо не доложили о таком...

— Жених моей кузины?

Альварес ощутимо расслабился.

Короля он признал практически мгновенно. Видел снимки принца в газетах, а потом сделал логичный вывод. Если его отец умер, значит, Бернардо коронуют. Да и тонкая диадема на темных волосах говорила сама за себя.

— Ее высочество Ленора действительно оказала мне честь.

— Вот и я... окажу. Пропустить, — распорядился Бернардо. И направился в кабинет, не задумываясь, следует ли за ним архимаг. Но Авила не отставал.

За что закономерно и получил в челюсть, как только закрылась дверь кабинета.

Увернулся, но по губе все равно вскользь пришлось. На ковер капнула кровь.

Сжечь?

Но... король как-никак.

— Стражники это сделали бы лучше.

— Лучше, — согласился Бернардо. — Это тебе за соблазненную кузину. Когда вы собираетесь пожениться?

— Хоть завтра, — Авила мгновенно перестал сердиться. Если такое дело... ладно! Он признает за Бернардо повод сердиться. Ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то его сестру в постель затащил. Хотя кто там, и кого тащил — еще большой вопрос.

— Вот и отлично. Прикажу подготовить вам пышную свадьбу. Народу надо отвлечься от всех этих проблем, да и взрыв...

— И это будет за наш счет?

— Именно. Поженитесь и уедете в поместье.

— У меня нет поместья.

— Будет. Я его Леноре пожалую.

— Перебьемся.

— Не спорь с королем. Тебе не нужно — так ей пойдет. И детям потом. Понял?

Альварес зашипел сквозь зубы. Но стерпел. Ладно уж, он действительно виноват, да и поместье... понятно, архимаг себе денег всегда заработает. Но нигде не сказано, что все их дети будут магами.

— Это...

Бернардо уселся за стол и взъерошил волосы, залихватским движением сбив набок диадему. Опомнился и поправил ее обратно. Правда, получилось кривовато.

— Это нужно. Чтобы видели, что у нас в роду и маги есть. И чтобы отвлечь людей.

— От чего? Взрыв уже был...

— Он был организован членами королевской семьи. Так что... сплетен будет много, — качнул головой Бернардо. — И тут ваша история любви. Я и кузена буду использовать, он собирается жениться на синьорите...

— Герцог?

— Там такая синьорита, что иным герцогиням до нее не добежать.

О, в это архимаг верил.

— Ладно. Где сейчас Ленора?

— в своих покоях. В больнице она оставаться не захотела, и за ней приглядывает маг жизни. Она обязательно погружает Ленору в сон на несколько часов.

— В сон?

— Лекарства ей нельзя. И с магией сложно, когда... сам понимаешь.

Альварес понимал. И волновался вдвое.

— Да.

— Феола отличный специалист, это все признают. Так что пойдем, я тебя провожу в покои кузины, посидишь с ней, с ее матерью познакомишься... ты же должен найти общий язык с будущей свекровью?

Альварес невольно покривился.

Свекровь, ага...

Спихнули его Ленору в университет, и как забыли. Бернардо, четко отслеживая его эмоции, покачал головой.

— Не суди. Дед был тем еще гадом, живи Ленора с нами, он бы ей судьбу сломал. Сам с ее матерью поговоришь, поймешь.

Альварес промолчал.

Поймет, не поймет... видно будет.

— Где она? Ваше величество...

— Брен. Можешь меня называть домашним прозвищем, только не на людях. Все равно родней будем.

На предложение дружбы Альварес отозвался, хотя и не сразу.

— Меня в семье называют Варс.

И мужчины пожали друг другу руки.

Бернардо искренне считал, что архимаг в семье — хорошее прибавление. Что уж там, если бы Феола по уши не была влюблена в Амадо Риалона, он бы за ней сам приударил.

Маг, да еще красивая и умная — потрясающее сочетание. А что любви нет... это бы пришло со временем.

Альварес так же считал, что король может причинить ему кучу неприятностей. Не слишком серьезных, но из страны уезжать придется, на новом месте все начинать — тоже. А не хочется. И Леноре здесь нравится.

Но если его величество делает шаг навстречу... Варс — не дурак. Он тоже попробует дружить. И с королем, и с братом жены, и со свекровью. Хотя последнее сложнее всего.

Но пока — Ленора.

Забегая вперед, подружиться им все-таки удалось. Не сразу, но для ее высочества важно было, чтобы ее дети были счастливы. Лоренсо не фыркал, потому как и сам был в пуху по уши. Висента, как ни крути, даже не маг. А разрешение на брак ему дали. Вот и нечего тут губы кривить.

А уж когда пошли внуки...

Постепенно все наладили общение, да и Короне Альварес помогал не раз. А пока он шел по коридору вслед за его величеством, и думал, как будет сидеть рядом с кроватью Леноры и держать ее за руку, как она проснется, как заулыбается, как на шее у него повиснет... это и есть счастье. И он ни секунды не упустит.

Забегая вперед — так и вышло.

И ее высочество оценила отношение архимага к своей дочери, и пошла ему навстречу, со свойственными ей тактом и чуткостью. А там семья, дети...

Его высочество Аурелио Августин, наверное, в гробу вертелся со злости. Но на это его потомкам было глубоко наплевать.

* * *

Рейнальдо Игнасио Шальвейн наслаждался заслуженным отпуском.

Даже со сломанной ногой.

А что нога?

Сидеть в кресле она не мешает.

Разговаривать с детьми она не мешает.

Валяться с любимой женой в кровати, и не только валяться... они еще не старые. И Паулина вполне может еще ребенка родить, если захочет.

Так что...

Можно страдать из-за ограничения подвижности.

А можно вспомнить, как ты призраком в пещере просидел несколько десятилетий, и наслаждаться тем, что у тебя есть. Рейнальдо и наслаждался.

Отпуск — и точка!

А не сломай он ногу, его бы точно на работу потащили! Вон что в столице происходит! Он бы точно в стороне не остался.

С одной стороны — интересно.

А с другой, есть в этом какое-то удовольствие. Понимать, что все происходящее прекрасно и без тебя произойдет! Это ж счастье!

Да какое!

Валяться на кровати и безмятежно наблюдать за событиями! Хотя и участвовать тоже хочется.

Но женщины были неумолимы. Еще минимум двадцать дней. Не то кость плохо срастется, несмотря на все ведьминские отвары. Синьора Долорес — она не всесильна, лежи и не дергайся! И точка!

Но... сколько лет он наблюдал? Сейчас бы все же поработать...

Звонок от Амадо Риалона прозвучал приятным компромиссом.

— Рей, приветствую.

— День добрый. Как дела, как расследование идет?

— Рей, очень нужна твоя помощь.

— Мне еще дней двадцать не ставать. Пятнадцать — точно.

— Понимаю. Но возможно, ты мне и так поможешь?

— Ты будешь излагать дело по телефону?

— Так оно же государственное Его величество выделил мне защищенную телефонную линию! Никто и ничего не узнает.

— Хммм... допустим. Рассказывай!

Верилось с трудом, любой разговор можно подслушать. Но вдруг? В любом случае, если Амадо собрал достаточно информации, то им хватит и одного разговора. А если нет...

А, все равно интересно!

Рейнальдо внимательно слушал.

Иногда спрашивал.

Иногда просил помолчать и думал.

А потом даже плечами пожал у телефонного аппарата.

— Амадо, почему ты сам не догадался? Это же просто!

— И... кто?

Рейнальдо преспокойно назвал имя. Прослушал вопль в трубке, фыркнул.

— Чего ты удивляешься? Все логично. Именно этот человек.

— Но он женат!

— Да неужели? И давно кто-то видел его супругу?

Амадо задумался.

— Я... я не помню. Она постоянно в поместье.

— А кто в этом поместье бывал? И когда?

— Эээээ...

— Навести его. И сам убедишься. Только... если я правильно понимаю ситуацию, бери с собой пару магов. И Хавьера, что ли? Он хоть и Карраско, но некромант отличный, это у них в крови.

— Думаешь?

— Уверен.

Разговор продолжался еще минут пять. Потом Амадо повесил трубку, и задумался.

Навестить этого человека?

А почему нет?

О нем никто не думал, прав-то у него на престол практически нет! Но именно потому ему и нужна Мерседес. И родство у них дальнее, дети нормальные будут, здоровые.

И церковь против не будет.

И на двоих у них достаточно королевской крови наскребется. И ума у него хватает.

Амадо не поленился, телефонировал в свой университет, и узнал, что Оскар Рикардо Фальконе закончил свой курс первым. То есть лучшим. С медалью и золотым дипломом.

Сможет такое дурак?

Не сможет.

Отец его признал, официально Оскар Рикардо — граф Фальконе. Не герцог, все же не главная ветвь, а одна из побочных, но тоже очень неплохо.

И титул он получил, кстати, потому что женился на последней из Фальконе. Бриссе Паулине Фальконе.

Графиня осталась без отца, последней в семье... конечно, графство там — больше название, но деньгами отец сыночка не оставлял, жить можно. Да и сам Оскар... а чем он, кстати, занимается?

А вот снова интересно!

У него своя верфь. И он строит яхты.

Нет, не просто так, для всех, кому захочется.

Оскар Рикардо строит ДОРОГИЕ яхты. Для сливок общества.

Корпус из самого лучшего дерева, золото, шелка, отделка... каждый проект разрабатывается индивидуально, с учетом вкусов и предпочтений каждого клиента.

Стоит такая яхта дороже иного дворца.

Но — изготовленная членом королевской семьи, хоть и побочным!

Вышедшая из-под рук сына его высочества!

Мало качества! Тут еще и спесь почесать!

Так что Оскар не бедствовал. Сам лично проектировал, рассчитывал, контролировал процесс от и до. От закладки до спуска на воду.

От дерева до последней нитки на обивку.

Сам испытывал яхты, сам...

И Рейналдо был уверен, что он — причастен.

Это было самым логичным вариантом. А кто еще?

Больше некому. Других гениев в королевской семье просто не предвидится, а вот Оскар... он мог все рассчитать на годы вперед. И с мединцами, и с другими членами семьи.

Мог подставить кого угодно.

А вот и еще звено цепочки.

С Меганой они знают друг друга достаточно давно. Их родители жили по соседству.

Родители Меганы и мать Оскара.

Так что... подозрения есть, осталось доказать. А еще — повидаться с Бриссой Фальконе, если получится. Или попросить некроманта. Если Рей сказал, что она может быть мертва... да, наверное, надо поговорить с Хавьером. Шальвейн не ошибается.

Глава 7

С раннего детства Брисса Фальконе была уверена, что ее ущемляют.

Оскорбляют, обижают и не дают жизни.

Разве нет?

Разве — да!

И были, были у девушки для этого основания.

Она родилась у родителей поздно, была нежданным ребенком — и единственным. И логично стала для родителей светом в окошке и поздней радостью,

Для мамы так точно.

Отец был разочарован тем, что Брисса девочка, и иногда не мог скрыть своей тоски.

Кому графство передавать? Мужу?

А кого себе дочка еще найдет? Вот вопрос?

Был бы у него сын...

Но супруга ему второго точно не родит, возраст УЖЕ не тот. И помереть еще долго не помрет. Возраст ЕЩЕ не тот.

Он в безвыходной ситуации.

Что делать?

А что делают многие от безысходности. Запить и загулять. Да с размахом, вдохновенно....

Думаете, он после этого помер? Да вот ни разу! Только дурную болячку подхватил! Мать ей наградить не успел, но у самого уже одной радостью в жизни меньше стало. От некоторых вещей и маги не спасают.

Бесись, не бесись, граф Фальконе, а сына тебе точно не видать. Разве что помечтать. Напившись.

Так граф и стал поступать.

Пить и пить. Как проснется — выпить и снова запить.

И ладно бы пил он, не теряя человеческого облика! Но — нет!

Граф был буен во хмелю, орал песни, лез то туда, то сюда, колотил всех, кто под руку подвернется, орал непристойные песни...

Брисса быстро научилась убегать и прятаться. А вот ее мать, Паулина Фальконе, такой сообразительностью не отличалась. Казалось бы — чего тут сложного? Каждая прачка тебе скажет, что с пьяным разговаривать нельзя. Это — не человек. Это скотина, у которой нет разума. Только вино между ушей плещется. Куда плеснется, там и защиплет. И что нему там вздумается?

Да кто ж его знает!

Что угодно!

Казалось бы, Бриссе стоило посочувствовать? Поддержать?

Нет, на это ни у кого не хватало душевных сил. Вот ее мать было жалко. Паулина Амира Фальконе, хоть и была бестолковой, хоть и глупой, но доброй.

Доб-рой.

В ущерб себе, по глупости, но все-таки!

Она бы пожалела кого угодно. Мужа она тоже жалела.

И дочь... тоже.

Видела ее натуру, и от всей души жалела. Тяжко ей придется с таким-то характером...

Конюх скабрезно пошутил, и Брисса услышала? Бедняга двое суток мается животом. И быстренько увольняется. Хотя... ничего он особенного и не хотел, и не думал. Просто это — конюшня, а не официальный прием в королевском дворце. На конюшне так не ругаются, там так разговаривают.

Служанка принесла слишком теплую воду?

Брисса не задумается все выплеснуть ей в лицо.

Подруга сказала что-то не то? Впрочем, с таким отношением у Бриссы никаких подруг не осталось уже к десяти годам. Ее приглашали на праздники, все же графиня. Ее терпели — даже ее отец не мог пока пропить все графство. Ей вежливо улыбались, в том числе и ради матери.

Но любить?

Есть такие люди, которых любить просто не получается. Словно отводит тебя от них.

Вроде и красивый фрукт, и кожица яркая, а внутри — гнилье. Злоба, ненависть, презрение... Брисса такой и была, а скрыть норов по малолетству не умела, так что люди старались держаться от нее подальше.

Мерзко, знаете ли.

Будь она хоть кем, будь ее мать хоть какой, а только девчонке мерзкой розог бы выдать. Да побольше, почаще и посильнее. Глядишь, и поймет чего.

Или нет?

Некоторые до самой смерти не понимают. Делают другим гадости, орут: 'а меня-то за что!?' и продолжают. Может, Брисса из таких и была, кто ж ее знает? Выяснить ни у кого не получилось — жизнь шла своим чередом. И случившемуся никто не удивился. Даже Брисса.

Пьяный — не человек. Это опасное дикое животное, и степень его опасности прямо пропорциональна градусу опьянения.

Злости у графа хватало, ненависти тоже, так что...

В один прекрасный момент Паулина просто совершенно случайно упала с лестницы. Случается...

По счастью, девочке тогда уже было четырнадцать. И отца она за это возненавидела лютой ненавистью.

За мать?

Нет. Сразу — и за все. Самое ужасное, что Брисса равно не любила обоих родителей. Отца — за то, что он ее не любил. За пьянство, бедность, скотское поведение.

Мать — за бедность, глупость, долготерпение... сама Брисса давно уже кое-какие травки нашла. И готова была их применить.

А что такого?

Мало ли, что эти алкоголики могут по пьяни сожрать? Покажется человеку, что волчья ягода — это калина, он и скушает пару кустиков. И не надо говорить про вкус, он и не заметит ничего!

Красное?

Красное!

Горькое? Наверное... да неважно это! Бриссу такие мелочи не остановили бы. А вот мать... которая и тащить этого урода стала бы, и выхаживать, и могла бы заподозрить дочь... ладно — заподозрить! Но еще и рассказать о ней в полиции! Вот это Брисса уже расценивала, как предательство.

Но когда мать умерла, девушку уже больше ничего не сдерживало. Так что....

Ровно через десять дней после похорон матери, Брисса окончательно осиротела.

И билась в истерике, рядом с телом отца. И рыдала, и скулила: 'оба, обааааа... на кого вы меня остааааавилиииии...'.

Может, Шальвейн и раскусил бы ее, но убийством занимался другой следователь.

Местный.

Он пришел к простому выводу.

Дело было закрыто, смерть графа признана несчастным случаем (по пьяни и на тараканов с вилкой охотятся, а то чего тут семечки разбегаются? И за рыбой ныряют в водоворот — голыми руками ее ловить), а вот Брисса...

С Бриссой все было не так просто.

Четырнадцать лет — несовершеннолетняя. Нужен опекун. Кто? Вариантов мало.

Либо родители графа, либо родители графини... ага, как же! Родители графа уже умерли.

Родители графини были живы. Но опекать мерзкую девчонку решительно не хотели. Всего у них было четверо детей, сын и три дочери. И Паулина с дочкой к ним приезжала. Целых четыре раза.

Потом родители высказались жестко.

Мол, тебя примем в любую минуту.

Твоего супруга потерпим. Хотя лучше б он пить перестал.

А вот дочь не привози. Никогда. Ни за что.

Наверное, бабушке не слишком понравились испорченные платья, сломанный рояль и придушенный попугайчик. За что?

А за все!

Чего она придирается!

Не сутулься, не будь букой, не смей бить кузенов... не жизнь, а сплошные запреты! И иголкой их тыкать не смей! И слабительное подсыпать! И вообще — ты в чужом доме, вот и изволь жить по местным правилам!

Обнаглели — такое требовать!

Ясно же, если Брисса куда приехала, она этому месту уже честь оказала! Она — будущая графиня Фальконе! Это под нее должны подстраиваться! Не она, а для нее!

Все — для нее!

Нет?

Так вам же хуже!

Пока хуже оказалось только самой Бриссе. Дед и бабушка по маминой линии, равно как и дяди — тети отказались от девочки наотрез. Даже контроль на четыре года за графством не помог.

Может, окажись на их месте кто-то другой, вроде Анхеля Толедо, все сложилось бы иначе. Бриссу взяли бы под опеку, потом по-тихому оформили брак, подстроили несчастный случай — все, как у людей. А эти — порядочные, понимаешь. Аристократия гнилая!

Не возьмем!

И что хотите с ней делайте!

Надо ее поместить в приют.

Но ведь ритана и графиня! Ей там решительно не место.

Так не полагается. А что можно сделать с девчонкой четырнадцати лет? Дело и до короля дошло, все ж цельная графиня. Убийство матери, у девочки трагедия.

Смерть отца...

Еще одна трагедия. И родственники отказались. Какие все кругом сволочи-то!

Даже Аурелио Августин возмутился, хотя лично он сволочью был почище Бриссы. Потом-то он разобрался, ЧТО во дворец пришло, но было уже безнадежно поздно. В момент принятия решения все казалось простым и понятным. Ах, бедная девочка, она ТАК страдает!

Нашли в итоге выход, который устроил всех. Брисса Паулина поступила под королевскую опеку. Девочкой на побегушках при Маргарите Марии.

Куда ее еще пристроить? Куда приткнуть?

Считай, некуда, других дам в королевской семье нет.

За два года до шестнадцатилетия... Брисса считала дни до дня рождения.

Маргарита Мария тоже их считала. Еще и молилась, чтобы побыстрее дни бежали.

Ей не составило труда разобраться в характере девушки, не так хорошо Брисса могла его скрывать. Много дряни при дворе толчется, но эта даже на общем фоне — выдающаяся!

Брисса была истинной дочерью своего отца.

Жестокая, мстительная, завистливая, злая на язык и душу... Весьма сомнительное сокровище.

Так что, когда его величество решил выдать графиню замуж за одного из бастардов, ее высочество и слова не сказала. Зачем?

Оскар Рикардо ей никто. Поделом ему будет.

Брисса — редкостная дрянь. И вырастет она в такую же дрянь, только крупную. Так что....

Пусть женятся и сожрут друг друга.

Примерно так и произошло.

Брисса, с королевским благословением вышла замуж и удалилась с мужем от двора. Сначала — на медовый месяц. А потом...

Оскар действительно не был дураком.

Да, ему достался титул графа Фальконе. Но в нагрузку с таким сокровищем, которое и врагу подарить не захочется. Жалко его, врага-то! Чтобы такое заслужить, он должен сделать нечто выдающееся. К примеру, вырезать всю семью.

Или спалить все дома...

За меньшее таким и карать-то неприлично.

Скандалы в благородном семействе начались аккурат с брачной ночи.

Брисса осталась недовольна своим первым интимным опытом. И сполна выместила это на супруге, язвительно пройдясь по его талантам. Пусть она была девушкой, но уши-то ей никто не затыкал! Наслушалась при дворе.

Получила первую в семейной жизни пощечину, примолкла — и принялась пакостить по мелочи, исподтишка. Она это отлично умела, научилась дома, а при дворе еще и мастерство отточила.

Оскар это понял достаточно быстро, но придраться было не к чему. Еда пересолена? Что-то из одежды порвано? Документы испорчены? Но поймать Бриссу на месте преступления нереально. Впрочем, избить супругу ему это совершенно не помешало. А потом и устроить себе раздельную супружескую жизнь.

Он — на верфях и в столице.

Супруга исключительно в поместье.

Есть, есть за что возненавидеть негодяя.

Поговорить? Подумать? Помириться?

Да Бриссе такое и рядом не проходило! Не то, что в мысли! Вместо мирных планов, она обдумывала, как бы ей избавиться от супруга. И в какой-то момент, ей показалось, что она справится.

Надо всего лишь одну ночь, проведенную вместе. Но ночь результативную.

Служить преходящим призом для всех аристократов Брисса не желала.

Ей нужен был ребенок. Якобы — от мужа.

И подумав, женщина поступила, как и множество идиоток до нее, и неисчислимое множество позже. Надо просто спать с подходящим мужчиной, пока не забеременеешь. Потом пойти, провести ночь с законным мужем и сказать, что ребенок от него. Дешево и сердито.

Дальше можно и развод просить — согласно закону и титул, и состояние перейдет ее сыну, и будет она молодой красавицей с деньгами. И поедет развлекаться в столицу. Ребенок?

А что ребенок? Пусть будет... няньки же есть!

Не учла она только самого Оскара.

Это в романах мужья о рогах не подозревают. А в жизни... кто сказал, что мужчины обязательно доверчивые и лопоухие?

Совершенно не обязательно. Оскар к таким точно не относился. Брисса точно знала, кто из слуг в поместье докладывает все ее супругу, и стереглась от этих двоих людей.

Но не знала еще о троих.

Они тоже друг о друге не знали. Просто раз в месяц доходили до почты и отправляли письмо с описанием происходящего — в столицу. Куда? До востребования. А уж кто его там потребует?

Да какая им разница? Им там тоже приятные мелочи приходят, кошелечки такие... небольшие, но увесистые. И подарочки к большим праздникам.

Оскар был умен, и понимал, что каждый из живущих в поместье видит свой уголок.

Конюх — конюшню. Повар — кухню. Служанка — пыль на каминной полке. А все вместе сложить у них просто не получится. А вот у него хватит ума.

Почитаешь так несколько писем подряд, и сразу видишь — ага, один из лакеев ворует, уволить. И помощника повару нанять, а то сам он не справляется, на нем и закупки, и готовка, и еще куча всего...

А еще супруга изменяет графу. С конюхом, которого недавно наняли.

Этого Оскар простить уже не смог. Должен ведь у бабы быть хороший вкус?

Да обязан! Изменяй жена ему с королем — ладно! С принцем? Потерпит.

С герцогом? Неприятно, но Оскар бы смирился. Да даже с ровней — графом! С таном, демон ее побери! С тем, кто стоит выше, кто умнее, красивее, кто что-то из себя представляет!

Но не с таким ничтожеством, как конюх, перелюбивший половину населения деревни и сбежавший на службу к графу, чтобы односельчане лопатой не пришибли!

Подумаешь, морда смазливая!

Если бабу интересует только морда... кстати — не особо бритая и мытая... Оскар был брезглив до ужаса. Сам — результат адюльтера, он не готов был принять подобную оплеуху от супруги.

А делать-то с ней что?

Для начала поговорить.

Он ведь не просто так себе, он корабли строит. А тут семь раз отмерь, и резать не придется. Терпения у него хватит. Поговорит. Недолго.

* * *

Мужа Брисса не ждала. Но приезд его решила использовать. Переспать с ним раз-другой... конечно, это не Серхио, мужу до конюха далеко. Но она потерпит. Зато если вскоре ребеночек появится... а он может появиться, когда раза по три на день этим самым занимаешься, точно может!

С этим желанием Брисса в супружескую спальню и явилась.

Оскар честно пытался с ней поговорить. Недолго.

Брисса выдала себя сама. Она ведь считала себя самой умной... ну и высказалась неудачно. Ладно, дорогой супруг, ты мне даже не нравишься, но графству нужен наследник. И мне тоже.

Оскар согласился, что наследник нужен, и сообщил Бриссе, что та ему не слишком нравится.

Женщину понесло.

Увы. Мужа она и так терпеть не могла, а тут еще такие заявления... мол я тебя, дорогая, даже ради наследника не смогу...

Понесло навоз по трубам.

Брисса орала, ругалась и даже пыталась драться с мужем, чтобы в самый интересный момент ощутить нажатие сильных пальцев на шею.

И — темнота.

Оскар щадить жену не собирался. А зачем она ему нужна — такая?

Что делать с телом, он преотлично знал. Уже придумал, и как его вывезти, и как избавиться, и как замести следы.

Да-да. Мединцы с этим отлично помогут.

На следующий день в мобиль садилась Брисса Фальконе. Спокойная и тихая. А какой ей еще быть — после смерти? Некромантия — дело такое... понятно, долго труп за живого человека не повыдаешь. Но хотя бы пару дней, пока не началось разложение...

А Сесару и Оскару больше и не надо было.

Сесар воспользовался амулетами, поднял тело, и заставил дойти до машины, даже рукой помахать слугам... а потом — концы в море. В прямом смысле слова.

Понадобится супруга?

Отлично, найдем девушку из мединок, которая ненадолго сыграет ее роль.

Посидит в ложе, к примеру, пару раз за сезон. Или закажет на дом платья по указанным меркам и заберет их. Жить на верфи?

Брисса в жизни не согласилась бы, но с мединками это было удобно. Приплыла, подгримировалась, надела парик — и кто там ее отличит? Особенно если Оскар рядом?

Женат?

Женат!

Жена сидит на верфи, вместе с мужем, а что детей пока нет... и что?

Ах да, слуги!

Этих не обманешь. Но в слугах у Оскара ходили его кормилица и ее супруг. Кормилица как начала заботиться о малыше Осечке, так и не переставала, а ее супругу и подавно все равно было. Они люди старой закалки, они искренне считают, что всех неверных жен и так перетопить надо. А уж если кто-то посмел изменять их мальчику...

За такое — только смерть!

Никто Бриссы и не хватился. А и подумали бы, так порадовались. Может, потом, если бы она поумнела, если бы дали шанс...

Если бы.

А пока... за все эти годы у юной графини не нашлось ни друга, ни подруги, ни возлюбленного, ни даже опекуна — никого. И во многом из-за ее гадкого характера.

Так что Оскару преотлично все удалось.

И подмена, и подлог, и видимость семейной жизни... а что приемов он не устраивает, так и это понятно. На верфи он! И некогда! И по чужим приемам ходить — тоже.

Брисса ходила бы, кстати, но Оскару это было неинтересно. А как себя поставишь, так и будет.

Не ходишь? Так вскорости и не пригласят, ты, чай, не король, а только один из побочных сыновей, невелика птица.

Реальная жизнь Бриссы Паулины, графини Фальконе, закончилась крайне печально. Но Оскар был жив, и ему было выгодно, чтобы супруга была жива. Пока...

Так что...

Амадо вполне серьезно считал Бриссу живой. И свет считал так же. А на самом деле...

Оскар действительно учел многое. Но не Рейналдо Игнасио Шальвейна, для которого чужие слова ничего не значили. Он видел? Потрогал, убедился?

Ладно, существует.

Нет? Не показали?

Не существует. И никак иначе. Так что...

А покажите-ка мне ее сиятельство графиню Фальконе, пожалуйста! И можно два раза. И без хлеба.

* * *

Собрание заговорщиков было в полном разгаре.

Хотя можно ли их называть этим словом, если в их кругу присутствует его величество Бернардо? Второй по счету.

Первым взял слово Амадо.

— Ваше величество, ваши высочества, таны, ританы, святые отцы, позвольте мне подвести итог расследования. Полагаю, теперь все станет на свои места. Благодаря помощи тана Шальвейна, мне все удалось свести воедино все нити. Боюсь, без него я возился бы намного дольше, и еще один злоумышленник успел бы уйти от возмездия.

— Еще один? Творец, сколько же их развелось!

— Граф Фальконе. Оскар Рикардо Фальконе, сын вашего дяди, ваше величество.

Бернардо только рот открыл.

— Оскар? Но зачем ему?

Ее высочество Маргарита Мария задумалась.

— Я почти не помню мальчика при дворе. Чем он занимается? Кажется, кораблями?

— Яхтами, ваше высочество, — поправил Амадо. — Яхтами для тех, кто любит сам ходить под парусом, дорогими, качественными игрушками, которые стоят больше годового бюджета Римата.

— Кажется, кто-то из моих знакомых такую заказывал, — задумался тан Кампос. — Не помню точнее...

— Неважно. Итак, заговор стихийно образовался несколько лет назад. Так получилось, его высочество Мигель Рамон плыл на яхте и попал в шторм. Ему удалось выбраться, но пережидать непогоду пришлось в пещере. И в этой пещере нашли себе прибежище мединцы. Из разговора с ними его высочество понял, что есть кто-то... скажем так, недовольный властью его величества Аурелио Августина. И принялся действовать.

— Действовать?

— Для начала он поделился сведениями с тем, кому доверял. Именно с братом, который и построил ему яхту. С Оскаром Рикардо. Потом мужчины посоветовались — и поделились сведениями с отцом. Рамоном Рикардо. И принялись искать мединцев.

— Он тоже был в курсе, — с горечью произнес Бернардо.

— Да. И вашего деда убил именно он. Но — по порядку. Оскар Рикардо придумал, как связаться с мединцами. Он отправился в пещеру, в которой его брат пережидал непогоду, и оставил им сообщение. Приплыв туда в следующий раз, один из мединцев прочитал его и ответил. Завязалась переписка, потом Оскар встретился с главными магами мединцев. Рамоном и Сесаром. С Рамоном они работали, с Сесаром даже слегка подружились.

— Почему так? — уточнила Ленора. — И магами чего?

— Все мединцы — маги воды. Правда, Сесар более разносторонен, если бы его учили, он мог бы стать хорошим артефактором. С носителей он мог применять любые силы, от некромантии, до магии огня. Хотя ему это и обходилось достаточно дорого.

Ленора вздохнула.

— Жалко.

— Конечно, жалко. Как и любой талант, обращенный во зло. Но соприкосновение с демоном даром не проходит. Рамон Амадо Бустос был одержим возвращением демонессы. Ради этого он не пожалел бы никого. И жалеть не собирался. Он хотел устроить гекатомбу, но для этого мало сил, нужны знания.

— Знания?

— Конечно. Я телефонировал в Университет, и для меня поискали запросы по индейской магии. Феола подсказала кое-что. Так вот. Эту литературу, по магии, которая им вроде бы и не нужна, заказывали Рамон Рикардо и Оскар Рикардо. Мединцы пользовались. И смогли провести нужные расчеты.

Ленора процедила кое-что непечатное сквозь зубы. Все дружно сделали вид, что не услышали, и Амадо продолжил.

— Надо отдать мединцам должное, способности у них отличные. Ритуал они рассчитали, но для него нужно было серьезное жертвоприношение. Массовое. Как его обеспечить? Им пришел в голову только один вариант — взорвать столицу. Но что потом? Они устраивают взрыв, демонесса прибывает в наш мир — если повезет, но в каком состоянии? Возможно, раненая, возможно, без сил. Сможет ли она скрываться, сможет ли прийти в себя?

— Ей нужно было прикрытие от Церкви, — припечатал епископ Тадео. — Мы бы поняли, что в наш мир проникло Зло и не оставили бы попыток с ним справиться.

Скромный брат Анхель кивнул.

Однозначно бы пытались загнать демонессу обратно в бездну, или откуда она там вылезла?

— Вот. Вывод — нужна была власть, лояльная к мединцам. Вы, ваш отец, ваш дед — не подходили. Вы и так законные правители. Вас подкупать не нужно. А вот остальные... его высочество Рамон Рикардо давно мечтал о власти. Он искренне считал кузена Хосе непригодым для правления.

— И у него были на это причины, — Бернардо снял узенький обод, который носил вместо короны, положил его рядом с собой и потер лоб. Надавила, зараза! Вроде и легкая, но так давит... — Стыдно сознаваться, но моим отцом мог вертеть кто угодно и как захочется. Даже эта дура Алехандра. Убедить его было несложно. А уж когда он почувствовал власть и свободу...

Ленора сочувственно погладила кузена по руке.

— Человеком он был хорошим. И тебя любил. Это главное.

— Определенно. Вопрос — как сменить власть? Если жертвоприношение планируется в столице, а король и его родные в Каса Норра? Заговорщики подошли к делу с изяществом и отравили вашего деда, ваше величество. Именно Рамон Рикардо дал ему яд. Многокомпонентный, сложный, чтобы точно никто ничего не почувствовал. Мединцы могут составлять такое. Одним компонентом яда пропитали губку, вторым платок, третий добавили в крем для лица. У вашего деда ужасно пересыхала кожа, он пользовался кремом после бритья, вот, в него. По отдельности эти компоненты можно хоть в кожу втирать, хоть горстями глотать. Но стоит им соединиться вместе — и получается сильный яд. Убивает он не сразу, за несколько дней, ну так и порции ваш дед получал постепенно. То из губки, то с платком...

— Платки же меняют каждый день, — удивилась Маргарита Мария.

— Меняют. Но вашему отцу незадолго до смерти понравилась лавандовая отдушка. Сильная. Вам не понравилась, кстати говоря.

— Да. Это была неприятная лаванда.

— Вот, она. Но даже если бы вы ей пользовались — ничего страшного. По отдельности три части яда не сработают.

— Вот почему дед не знал, чем и кто его убил. Я... это неважно, — махнул рукой Бернардо.

Хавьер промолчал. Но очень выразительно.

Неважно, конечно. Если кто думает, что некроманты не улавливают эманаций, которые идут из подвала собора. Но если королевская семья пытается это скрыть — пусть. Он точно не будет кричать и пытаться все это обнародовать.

— Итак, его величество умер, и его повезли хоронить в столицу. А здесь уже все было готово для гекатомбы.

— Мануэль затеял скандал, Мигель пригласил его к себе — и не успел вернуться. Творец...

— Да, его высочество Рамона Рикардо не во все посвящали. Но в данном случае... он уехал бы незадолго до коронации. И вернулся, как он полагал, героем. И будущим королем.

— Согласен, если бы что-то случилось с отцом, дядя бы мог сесть на трон, — согласился Бернардо.

— Верно. Мог бы и его сын. Вот Мануэль не мог. Но тут в дело вступил Оскар Рикардо. Судя по документам и косвенным свидетельствам, он договорился с Меганой.

— С этой девкой?! — возмутилась Ленора. Альварес, который неотлучно был рядом с невестой, погладил ее по руке. Мол, успокойся, дорогая.

Если что — я эту Мегану из-под земли достану и пепел обратно закопаю!

— Эта девка хотела быть королевой. В ее понимании, это был блеск, власть, балы, роскошь — и никакой ответственности, — разъяснил Амадо. — Оскар Рикардо убедил ее, что если никого из основных ветвей не останется, у Мануэля есть шанс сесть на трон. Признанный сын, герцог... почему нет? Обаятельный любимец толпы. Так что судьба Мигеля Рамона тоже была предрешена. Мегана его приговорила бы, и сама привела в действие приговор.

— Полагаю, для нее тоже было что-то приготовлено, — хмыкнул Бернардо.

— Разумеется, ваше величество. При обычных условиях Оскар никогда не попал бы на трон. Бастард побочной ветви, даже не герцог — граф. Но править ему хотелось, и очень. И тут ему помогают мединцы. Король, который полностью от них зависит, им выгоден. А Оскар опирался бы на них, чтобы разобраться с протестами. Обязательно.

— Наверняка нашлись бы те, кто его не признает, — согласился Бернардо. — И ему предложили Мерседес?

— Да. Если что, есть документы, ваш дед удочерил Вирждинию Монику Арандо.

— ЧТО!?

— Подозреваю, что это подделка. Но они есть, и оспаривать их можно долго. Кровь там королевская, от мединцев сущие капли, но для повиновения демонессе их хватит, для шантажа тоже — чего еще желать? На трон та же Мерседес села бы спокойно.

— И демонесса смогла бы потом сделать с ней, что угодно. И с ее ребенком. И со всем королевством.

— Как-то так.

Бернардо весьма непечатно скрипнул зубами. Все вежливо промолчали. Говорил только Амадо.

— Оскар Рикардо женат на Бриссе Фальконе. Был.

— Был?

— Никто не видел несчастную вот уже полтора года. Даже больше.

— Не видел?

— Графиня, известная раньше своим пристрастием к развлечениям, стала домоседкой, и буквально никуда не выходит с верфи. Ее видят иногда вместе с мужем, и только.

— Это кого хочешь можно загримировать, если на пару раз, — отмахнулась Феола.

— Лишь бы девушка была достаточно человекообразной, — согласился Амадо. — Ваше высочество, какие приметы были у Бриссы?

— Да никаких... симпатичная, черные волосы, синие глаза. Средний рост, средняя фигура. Очень любила все яркое, броское, лицо раскрашивала в три слоя, я ее постоянно гоняла умываться, — вспомнила принцесса.

— Вот. Черные волосы, синие глаза... Я недавно подумал — и связался с Бенитесами. Эллора сказала, что пару раз, по просьбе сестры, она надевала черный парик и ужинала с симпатичным мужчиной. Каталась в мобиле. Не дома, на людях. И раз появилась в опере. Она понимала, что ее втягивают во что-то нехорошее, но Дарея была по уши влюблена в Бустоса, и не понимала, что втравила родных в смертельную ловушку.

Феола кашлянула.

— Если в правильном платье, Эллора вполне человекоподобна. И держать себя умеет. Она вообще симпатичная, там только жабры, ну и так, по мелочи...

— Сейчас у нас остался только Оскар Рикардо, — подвел итог Амадо. — И надо его вытащить на свет, пока он не устроил еще какую-то пакость.

— Наверняка устроит, — вздохнула Ленора. — Власти ему хочется.

— Мне он всегда казался таким... склизким, — поддержал ее брат. — Словно по болоту ползаешь.

— Давайте думать, как его вытащить, — подвела итог Феола. — Надо, чтобы он признался хоть в чем... вам же все равно, за что его казнить? За убийство супруги тоже вполне сойдет, нет?

— Ты умничка, — расцвел Амадо. — Я как-то так и думал. И хотел просить Хавьера помочь.

— Чем?

— Сможешь вызвать дух Бриссы Паулины Фальконе?

— Я некромант. Ты как себе это представляешь — на пустом месте? У меня ничего от нее нет! Ни косточки, ни носового платка с соплями. Могу Ла Муэрте попросить, но вряд ли она отзовется по такому мелкому поводу.

— Я смогу, — вздохнула Феола. — Шаманам это не нужно. Но ненадолго.

— Вызывай, — отмахнулся Амадо. — Хавьер поможет, если что. Дождемся ночи?

Феола качнула головой.

— Не обязательно. Хоть сейчас, если мне обеспечат жертву.

— Жертву?

— Любая птица подойдет. Хоть та же курица...нужна свежая кровь и жертвоприношение.

— Обеспечим, — стало интересно Бернардо. Правда, когда еще удастся такое увидеть? — А присутствовать можно?

— Вполне. Только не мешайте.

Мешать никто и не собирался.

Курицу принесли слуги с кухни, живую и кудахчущую.

Дверь закрывал лично епископ Тадео, смирившийся с обрядом, который будет проведен при нем. С другой стороны, если это надо, чтобы покарать убийцу? И Феола заверила, что некромантии в этом нет. Призыв духа, и только. Любого.

Девушка быстро начертила на полу круг, вписала несколько символов, встала рядом.

— Руки не протягивать, круг не пересекать, на уговоры не поддаваться. Амадо, задаешь вопросы, когда пойму, что не могу ее больше удерживать, щелкну пальцами.

— Хорошо.

Феола достала обсидиановый нож. Привычно перехватила курицу, взмахнула острым лезвием... тихо ахнула Ленора. С интересом изучал силовые линии Хавьер. Действительно это что-то другое. Некромантией тут и не пахнет.

Курицы не было.

С пальцев Феолы на пол медленно осыпался серый пепел...

И так же медленно проявлялся в круге призрак красивой женщины.

Секунда, две... лицо ее исказилось — и Брисса заметалась в круге.

— УБИЙЦЫ!!! НЕНАВИЖУ!!!

Орала она так — барабанные перепонки чуть не полопались.

Феола подняла руку и встряхнула браслетом. Вроде бы и несерьезное движение, но Брисса словно бы поперхнулась.

— Т-ты... зачем!?

— Я призвала тебя, чтобы узнать имя виновника твоей смерти и отомстить!

Феола не врала. В главном. А второстепенные детали Бриссе и не нужны. За кого там мстить будут, для чего... глаза призрака загорелись синими огнями. Брисса зависла неподвижно.

— Спрашивай.

— Отвечай ему, — Феола показала на Амадо. — Он следователь. Я не умею спрашивать, только призывать.

Слова давались ей с трудом.

Призывать духа — это как танцевать на проволоке. А если одновременно еще и разговаривать, или там, лимонад пить — это сложно вдвойне. Становится проще, если дух сотрудничает, не сопротивляется, его не надо принуждать говорить. Но Брисса как раз к таким и относилась. Стоило ей понять, что она может отомстить мужу — и Феоле мгновенно стало легче. Держать и принуждать?

Да ее бы развоплощать и затыкать пришлось насильно!

Брисса перевела глаза на Амадо.

— Спрашивай.

— Кто тебя убил?

— Мой муж. Оскар Рикардо Фальконе.

— За что?

Брисса зашипела. Кажется, ей хотелось приукрасить правду, но лгать призраки... могут, но не в этом ритуале. Он сложнее, труднее, но и пользы от него больше.

— Я ему изменяла, он дознался.

Шаг за шагом Амадо восстанавливал картину преступления. Если бы Брисса не помогала, Феоле пришлось бы сложнее. Они и половины не узнали бы. Но призрак оказался мстительным. Чтобы напакостить супругу, Брисса старалась изо всех сил. Присутствующих она просто не любила, а своего убийцу ненавидела. Рассказала и с кем гуляла, и как убили, и куда дели тело. Осталось его достать и порадоваться.

Феола щелкнула пальцами, давая понять, что время на исходе.

— Есть у тебя желание? — заторопился Амадо.

— Хочу, чтобы моего мужа казнили.

— Постараюсь. Если просто убьют — подойдет? Или надо с церемониями? — уточнил Бернардо.

— Лишь бы помер, — прошипела Брисса. И ее не стало.

Феола опустилась на пол. Перевела дух.

— Уффф! Справились, кажется. Хорошо, что она хотела мести не нам, а мужу.

— Хорошо, — согласился Амадо. — Иди ко мне на ручки, сейчас я тебя устрою в кресле и пойду на кухню. Я помню. Матэ и сладости?

— Да.

— Я сейчас прикажу, все принесут, — взмахнул рукой Бернардо.

Амадо устроил любимую в удобном кресле, и посмотрел на нее чуточку виноватыми глазами. Он встал на след, и след тянул, и звал за собой.

— Тогда... любимая, ты не против?

Феола только вздохнула. Мужчины... дело всегда будет на первом месте. Но умная женщина с этим смирится и обернет себе на пользу. К примеру, муж может заниматься расследованиями, а жена — магией. И никто не будет путаться у нее под ногами в этот момент.

— Оставляй меня на попечение ее высочества и отправляйся восстанавливать справедливость. Я не против.

Ответом ей была улыбка и поцелуй в кончик носа.

— Ты — чудо.

— Твое чудо?

— Только мое.

И разве это не чудо — женщина, которая тебя понимает?

* * *

Оскар Рикардо чувствовал себя ущемленным с самого детства. С момента, как начал осознавать себя.

Где справедливость?!

Он сын брата короля! И... член королевской семьи?

Ан нет!

Его высочество тупо обрюхатил поломойку. За что был обруган братом, но когда мать умерла в родах, король разрешил братику забрать сына и воспитывать при дворе.

Не признавать, нет.

Признанный и непризнанный бастард — это две большие разницы.

Вот если бы Оскара признали сразу, сводные братья не стали бы вытирать об него ноги. Или правильно — кузены?

Братья-то на него и внимания не обращали, они были намного старше. Это у его высочества на старости лет любовь случилась. А кузены были примерно в одном возрасте с Оскаром. И доставалось же ему от них, от всех!

Чего удивляться, что Оскар возненавидел всех!

Может, кроме детей тетки Маргариты. И то — саму тетку он не любил, но ее детей просто лишний раз не видел. Вот и все. Что не видишь, то и не раздражает.

Маргарита слишком тщательно убирала их подальше от отца, ну и от Оскара заодно, как получилось. Так что к ним Оскар был безразличен.

А вот остальных...

Особенно старался красавчик Мануэль.

Сам-то Оскар хорошеньким не был. Даже симпатичным — вопрос. Внешность его высочество унаследовал не от матери и не от отца, а от какого-то деда из крестьян. Приземистый, крепкий, даже квадратный слегка, с широкими плечами и без намека на талию. И лицо...

Да, у его матушки курносый носик и грива черных волос смотрелись очень даже завлекательно. Но у Оскара была совершенно простонародная физиономия.

Вот посмотришь — и подумаешь, мол, поденщик. Или рыбак.

И лицо, и фигура, и скрыть или облагородить это не получалось. Как есть — крестьянская косточка.

Но вот мозги!

Ум Оскару явно достался от Аурелио Августина. Может, единственному из всей родни.

Мальчик легко схватывал, чуть ли не играючи осваивал науки, в семь лет уже знал четыре языка и свободно на них говорил, читал книги, до которых некоторые и в двадцать лет дотронуться боялись — сложно...

А Оскару несложно.

Отец ему как-то сказал простые слова, и Оскар их запомнил. Не так уж много у него было разговоров по душам с отцом.

Мальчик мой, я уже стар, и скоро уйду за твоей матерью. Долго помогать я тебе не смогу. Признать тебя мне не даст брат, королевская воля в нашей семье закон. Поэтому многое тебе придется делать самому. И пробиться ты сможешь только умом и трудом. Получай образование, это главное наследство, которое я могу тебе оставить. Будут знания — будут и деньги, и власть.

Отец оказался прав практически во всем. Кроме одного.

Власти у Оскара не было.

Его все же разрешили признать, но отец сделал это слишком поздно. Все привыкли к тому, что Оскар — второго сорта наследничек. Так себе.

И титул герцога ему тоже не дали — жирно будет. Вообще никакого титула не дали. Зато женили на дуре, истеричке и шлюхе. А как еще можно назвать Бриссу Фальконе? Только так.

Оскар не любил ее, она его... впрочем, с любовью у него тоже были большие проблемы.

Что недодали в детстве, то не доберешь и потом. Не знал он, что такое любовь, попросту не осознавал этого. Его никто и никогда не любил, ну и он тоже любить не научился.

Что вообще такое эта ваша любовь? Когда кого-то ставят выше себя? Или что? Нет, не понять.

Любовницы у него были. Но Оскар точно знал, что с ним или из-за денег — или просто так, в постели покувыркаться. А чтобы хоть у одной из них, хоть какие-то чувства... нет, такого не было. Ни разу.

Все равнодушно выполняли с ним в кровати гимнастические упражнения, все брали подарки и деньги, все уходили после его предложения расстаться — и все это спокойно.

Ну да, Оскар никого не любил, но дураком-то он не был!

Счастливые пары бывают и в высшем свете. Кстати — те же Лассара-Риалон. Пару раз он их видел, и заметил, как они смотрели друг на друга, как улыбались, как дотрагивались друг до друга — мимолетно, но так ласково!

Так нежно!

Оскару почему-то обидно стало.

Словно чем-то большим и хорошим его обделили, только вот чем? И откуда это самое что-то взять?

Не понятно.

Тут даже его аналитический ум не мог ничем помочь. Уж очень это эфемерная субстанция — любовь. Никак она формулами не обсчитывается.

А вот что касается власти — тут можно было взять свое.

Вот, посмотрите на того же кузена Хосе!

Дурак дураком, слова доброго не стоит, но как вокруг него вьются!

Как его любят!

Как лебезят!

Это не любовь, но может стать неплохой заменой. И приятным дополнением к самому главному. К власти.

Да, именно власти жаждал мужчина.

Быть самым главным.

Быть первым!

И чтобы все перед ним склонялись, а он всеми командовал! Детство, полное унижений, пусть даже больше воображаемых, взывало к отмщению.

Когда Мигель узнал о мединцах, когда о них узнал Оскар... сердце мужчины запело. Вот он — ШАНС!

Настоящий, здоровущий — и ЕГО!

Кузены?

Они могут думать, что пожелают. И что Оскар у них на побегушках, и что он такой наивный-лопоухий, и что он все проглотит и не подавится. Хотя каждому понятно, как только помрет дядя — начнется схватка за трон. Жестокая и беспощадная.

Или не каждому?

Мауэль Хоселиус точно не понимал. Как так можно? Странно, но можно.

Мегана понимала. Отлично осознавала, что ее супруга постараются задвинуть на вторые роли, а то и вообще... убрать конкурента. И с ней было легче всего договориться.

Как-никак, Оскар и Мануэль находились почти в одной весовой категории. Только вот Мануэль шел от прямой линии, а Оскар от побочной. Мануэль может сесть на трон, а Оскар не может.

Теоретически.

Оскар все равно планы прорабатывал. А потом...

Почему никто из королевской семьи не учитывал, что у мединцев могут быть свои планы и резоны? Ну так... спесь, наверное. Фамильная. Мешающая сидеть и думать.

Мединцы же!

Полурыбы, полулюди, только это не значит, что мозгов у них, как у карася! На удочку они не попались! Наоборот!

Там, где касается Синэри, Бустос был одержим. Но только там. А в остальном он рассуждал вполне здраво.

Нужны королю мединцы? Нужен ему демон? Причем, без возможности контроля?

Нет!

И снова — нет!

Любой, кто взойдет на трон, постарается от них избавиться. Если только... если сядет устойчиво, если ему не нужна будет вооруженная сила под рукой. Если от него не будут пытаться избавиться.

Вот тогда...

Тогда мединцы и король будут друг другу взаимно полезны. А потом... зачем им король нужен? Вовсе даже он не нужен!

Тут про Веласкесов и вспомнили.

И порадовались.

Во-первых, есть Мерседес. Преотлично годится для замужества.

Во-вторых, у Мерседес есть еще два брата. И вот тут коса нашла на камень.

Оскару такое рядом не надо было. Это ж готовый вымпел для любого заговорщика. Мерседес — внучка, но это-то внуки! И малолетние, и лепить из них можно, что пожелаешь, и женить на ком захочется... попозже, но помолвку заключить уже сейчас. И править от имени малолетнего короля.

Оскар хотел убить мальчишек.

Воспротивились мединцы.

Понятно, хотели придержать мальчишек, как страховку. Оскар решил ПОКА смириться, жениться на Мерседес, а уж потом... потом посмотрим, кто помрет, кто выживет.

Но тут решила сбежать Вирджиния Веласкес. И события рванули вперед со скоростью арбалетного болта.

Речь о помолвке и официальной свадьбе уже не заходила. Официально Оскар пока еще женат. Значит — надо пока похитить Мерседес. Пусть посидит под замком, в уютном тихом месте. А ее родные?

А что с ними будет? Погибнут при взрыве. Или потом демон сожрет... так и проблема с братьями решится.

Или... совершенно случайно подавятся вилкой, отравятся тарелкой, упадут с высокой горы... маленькие дети такие хрупкие! Их подстерегает столько опасностей!

Увы.

Похищение не удалось.

Ни одно.

В последний раз Оскар уже махнул рукой, и приказал уничтожить заодно всех родственников девушки. А что? Все спишется...

Не получилось!

Откуда-то взялась магичка, и сильная. Результат — предсказуем.

А потом все пошло наперекосяк. Мединцев обнаружили и уничтожили, их планы раскрыли, впрочем, и с этим можно было поиграть. Если удастся устранить Бернардо и Игнасио... даже это дурачье оказалось не способно сделать!

Сесар... ладно! Можно поверить, что он погорел при попытке убить Бернардо. Там было или-или. Шансов примерно половина на половину, как получится, так и будет. Просчитать точнее Оскар не мог, слишком много факторов.

Но Игнасио!

Убить калеку, на больничной койке... проще только старика подушкой накрыть или младенца в воду выкинуть! И то не справились, идиоты!

Мегана почти прилетела к Оскару той ночью.

— Что делать!? ЧТО ДЕЛАТЬ!?

— Для начала успокоиться, дорогая герцогиня. У нас еще не все потеряно, мы еще можем все переиграть в свою пользу.

— Да?

— Конечно. Присядьте, позвольте предложить вам вина, и мы подумаем, как вытащить вашего супруга. И желательно, очистить его от подозрений.

— Мануэль... он не сможет долго лгать! Не тот характер!

Еще бы! Даже такое, как ты, им вертит во все стороны! Какая уж тут ложь!

Вслух Оскар тогда сказал совсем другое.

— Дорогая герцогиня, из вас получится прекрасная королева. Но надо и реалии учитывать! К примеру, вашего мужа могли околдовать...

— Могли... околдовать?

— Ее высочество Ленора Маргарита — маг, насколько мне известно.

Мегана просияла, и послушно приняла бокал вина со снотворным. Глоток, второй — и прекрасное лицо обессмысливается, женщина запрокидывается... она уже поняла, что проиграла.

Оскар улыбнулся.

Вот уж чего он не одобрял, так это пошлости.

Всех этих напыщенных речей над поверженным врагом, всей этой ерунды... зачем? Чтобы враг успел очнуться и сбежать? Или чтобы к нему подошла помощь?

Перебьется!

Мегана отправилась за руль мобиля — и в воду. Оскар лично убедился, что мобиль затонул и даже платочком помахал на прощание. А потом вернулся на верфь.

— Может, стоит уехать? На время?

Помощник, Анхель Хуан Толедо, известный в преступном мире под говорящим прозвищем 'Крыс' нервничал. Недаром же это умные и хитрые твари, где заведутся, там их очень трудно вывести. Он чуял опасность.

Оскар ее тоже ощущал.

Но побег сейчас?

Это признание своей вины! А он не при чем!

Он живет у себя на верфи, строит яхты... впрочем, Толедо и правда уехал в столицу, узнать, что там с Мерседес Веласкес. А сам Оскар ждал новостей, рассчитывая очередной корабль.

Вместо этого...

В дверь тихо постучали.

* * *

Оскар сначала даже не услышал.

Слуга пошел, открыл дверь — и был тут же оглушен и обездвижен. Служанка, которая выбежала на шум, разделила его участь. И настало время спектакля.

Когда постучались в дверь кабинета, Оскар едва чернильницей не запустил на звук.

Нервы, нервы...

Остановило только нежелание портить шикарные панели из резного дуба.

— Что!?

Висента воздвиглась на пороге кабинета. Сначала думали привлечь настоящую Мерседес Веласкес, но потом решили не рисковать.

Висента лучше подготовлена, умна, тренирована, а с Мерседес ее и так путают.

Обе фигуристые, черноволосые, темноглазые, белокожие, со схожими чертами лица... пока стоят можно их перепутать. Когда начинают двигаться и говорить, уже никто не сделает такой ошибки.

Винни и Мерседес рядом — как огонь и лед. Слишком уж Мерче матушка завоспитывала. Слишком та стеснительная и робкая. А Висента — она яркая, подвижная, рядом с ней и черепахи забегают.

Если бы Оскар был лично знаком с Мерседес, он бы тоже не перепутал. Но он и видел-то ее пару раз, и то через улицу. Не мог же он лично знакомиться с семьей купца, проявлять интерес... он граф! Может, еще табличку на себя повесить?

Здесь живут заговорщики, радуйтесь!

Обойдется.

— Вы всегда так неласково встречаете гостей, тан?

— Ритана?

— Мерседес Вирджиния Веласкес. Вы меня позабыли, тан?

Оскар выдохнул.

Ну... вроде бы — она. Но...

— Позабыл? Синьорита, позвольте...

— Что я синьорита, вы помните. Надеюсь, и имя тана Толедо вам о чем-то скажет?

Это уже предположила Феола. Зная, что Анхель был связан с работорговцами, что он был в заговоре, что он помогал окрутить несчастного помощника секретаря, она предложила рискнуть. И — угадала. Как ни контролировал себя Оскар, а лицо дрогнуло.

Удивление, растерянность...

Не ожидал?

Добавим!

— Я хочу, чтобы мои родные были живы и здоровы. Мои бабушка, дедушка, братья. Но у вас другие планы. Договоримся, тан?

Вирджиния сделала шаг в кабинет.

Оскар кашлянул.

— Синьорита, вас кто-то ввел в заблуждение...

— Почему кто-то? Сесар Мариано Мартин, — назвала еще одно имя Вирджиния. — Такой милый синьор маг, со щупальцами вместо рук.

И Оскар чуточку дрогнул.

— Вы его видели?

— Перед тем, как он отправился в часовню. Он рассказал мне об одном интересном документе, и о последствиях... как вы думаете, это все же подделка герцога де Медина, или его величество действительно удочерил мою мать?

Оскар провел руками по лицу.

Ну, если так... если она здесь и все знает...

— Думаю, хотел признать. Не удочерять, но признать и воспитывать. Возможно. А герцог кое-что подправил в свою пользу.

— Я не задумывалась о такой возможности. Вы умны, тан.

Оскар улыбнулся.

Приятно, когда признают твои способности. Начни девушка хвалить его внешность, он бы не поверил. А ум — тут понятно. Он умный, он знает.

— Чего вы хотите, синьорита?

— Разве непонятно? Я сказала — жизни для своих родных.

— И... пришли ко мне?

— Вы — единственный, кто в курсе дела, — просто сказала девушка. — Поэтому выходов у нас лишь два. Или мы женимся, и вы даете мне клятву не вредить им, или я вас убью.

— Вы — меня?!

Оскар даже рот открыл.

Он не ожидал такого поворота.

— Ради своих близких я готова на все.

Висента смотрела мужчине прямо в глаза.

Оскар взъерошил волосы.

— Что ж, синьорита. Давайте обсудим, что я получу, и что вы мне готовы дать. Вы выходите за меня замуж.

— Да, я забыла спросить. Ваша супруга нам не помешает?

— Нет.

— Да неужели?

Брисса Фальконе сидела на окне. И сквозь нее прекрасно было видно звездное небо.

Обычно призванные души не вылетают из круга. И не являются, где им нравится. Но тут постарались на пару Хавьер и Феола.

Феола дала сил.

Хавьер привязал дух Бриссы к первому попавшемуся предмету, им оказалась чернильница — и пообещал развоплотить ее за любую отсебятину. Но Брисса клялась и божилась.

Ради мести!

Она бы любой текст произнесла, лишь бы супруга придавить!

— Брисса!? — Оскар едва не упал навзничь.

— Я, дорогой муженек. Девушка знает, как ты избавился от меня? Как ты убиваешь женщин? Снотворное, яд... молчишь? Молчи! Я сама все расскажу!

— Тварь! — дернулся Оскар. — Правильно я тебя убил!

— Убили? — заинтересовалась Висента. — Меня тоже можете?

— Я... она мне изменяла, — оправдался Оскар. — С конюхом.

Брисса сверкнула глазами.

— Ты... мог бы развестись!

— Ты бы не дала мне развода! Трепала бы нервы, требовала бы что-то... ты была на редкость мерзкой тварью! И я рад, что убил тебя!

Висента улыбнулась.

И услышала аплодисменты.

— Браво, подруга!

Феола словно из воздуха проявилась. Вот не было ничего в углу — и вот она, стоит. Можно амулетами с ног до ушей обвешаться, но магом ты все равно не станешь. И чужую маскировку не почуешь. Особенно когда рядом столько всего интересного происходит.

— Убийство супруги, признанное при двух свидетелях... даже при трех — тан Риалон, можете начинать.

Из второго угла шагнул Амадо, приятно улыбнулся.

— Тан Оскар Рикардо Фальконе, вы арестованы за убийство вашей супруги. Ританы Фальконе.

— Подстава?! — осознал Оскар. Никто и дернуться не успел, мужчина рванул с шеи небольшую ладанку, сжал в руке. — Тем хуже для вас!

Хуже — так хуже.

Может, он и успел бы что-то сделать, но не рядом с шаманом. Феола и допускать ничего плохого не собиралась, а уж когда Амадо рядом, она и вовсе рисковать не будет. Шаманы могут и в жерле вулкана выжить, у обычного человека такой защиты нет.

Будь Оскар магом, он бы успел среагировать. Но сил у него не было, требовалась кровь. Проколоть рыбьей костью руку, а для этого нужно хотя бы несколько секунд — и реакция идет медленнее. Это же кровь обычного человека, магии у него нет.

А потом уже и не нужно было.

Рука Оскара просто вспыхнула ярким пламенем. Вот как была, с ладанкой... вой был такой, что люстра дрогнула. А потом пришло беспамятство.

Приятное...

Феола посмотрела на мужчину, которому сейчас сожгла с ладанкой всю руку, до локтя, и пожала плечами.

— Перетягивать не надо, сосуды от жара спеклись. Но пусть врач посмотрит.

— В тюрьме, — отмахнулся Амадо.

Доказать, что Оскар стоит за заговором, они и не надеялись. Но ведь есть еще и убийство супруги. И если мужчина в нем признается...

Он и признался.

Призрак Бриссы наблюдал за результатом беседы с ярко выраженным злорадством.

— Ты довольна? — строго спросила Феола.

Ответом ей была хищная улыбка.

— Вполне. Его казнят?

— Конечно.

— Жаль, полюбоваться не удастся.

— Я попрошу Хавьера. Пусть воззовет к Ла Муэрте, а она может и прислушаться. Полюбуешься... с ТОЙ стороны.

Брисса снова улыбнулась. Но теперь улыбка была уже печальной.

— Попроси. А я... я буду прощаться.

Отомстив, Брисса стала намного приятнее в общении. Да и когда знаешь, что тебя ждет по Ту Сторону, уже не так страшно.

— Прощай.

— Прощай.

Призрак медленно истаял в сумерках. Феола проводила ее взглядом, убедилась, что Брисса ушла навсегда, и посмотрела на Амадо.

— А Толедо ушел. Вот ведь гад!

— Не переживай! Мы его обязательно найдем!

— Пожалуйста. У меня к нему личные счеты.

Амадо и не сомневался.

Личные. Попытку продажи в рабство, и он бы не спустил. Интересно, что останется от Анхеля после встречи с Феолой?

Наверное, не слишком много. Интересно, Оскар знает, где сейчас его подручный? Допросим — разберемся.

* * *

— Вот как. Спасибо...

Идана Мерседес положила тяжелую трубку на рычаг с таким видом, словно ее змея за ухо цапнула.

— Дорогая? — забеспокоился супруг.

— Вирджиния пришла в себя. Идет на поправку.

Гонсало Николас Веласкес тихонько вздохнул.

Будем честны с собой. И про себя.

Никогда. Ни за что. Не простит его жена свою невестку.

Вроде бы и не виновата ни в чем Вирджиния, но именно с ней в дом пришло горе. Не будь ее мать одной из этих рыбин, не принеси Вирджиния свою кровь в дом Веласкесов — и не случилось бы несчастья. Прожил бы Самуэль свою жизнь спокойно, женился бы на какой-нибудь клушке, изменял бы ей регулярно, детей наплодил...

Внуки-то есть.

А вот сыну пожить не удалось. Убили. И объясняй, не объясняй, что во многом он и сам виноват, что никто его не заставлял принимать сомнительные предложения...

Он уже пытался.

Идана поджала губы, и заявила, что если бы не Вирджиния, никто бы этих предложений и не делал. Может, оно и так.

Только сама Вирджиния четко понимала, что надо бежать. А сын считал, что он самый умный. За что и поплатился, бедолага. С точки зрения Гонсало, виноваты были оба. Почему сын к отцу не пришел? Почему не посоветовался? Гонсало сразу бы ему сказал, что это не партнеры, от светских игрищ и заговорщиков надо подальше держаться. Целее будешь. Хотя и так все ясно.

Самуэль знал, что поступает неправильно, но жадность задавила разум. Вот и вляпался.

Конечно, Вирджиния тоже виновата, но и Самуэль хорош. Так что вовсе задавить невестку Гонсало не позволит.

— Когда детям скажем?

— Когда точно будет известно, что Вирджиния идет на поправку. Да и Мерседес завтра замуж выходит, не надо портить ей событие.

— Думаешь, испортит?

— А если она захочет, чтобы мать присутствовала на свадьбе и отложит торжество?

Аргумент был веским. Гонсало не так, чтобы сильно радовался выбору внучки, но... и что в нем плохого? Муж из благородных, жену защитить может, более того, он ее любит.

А что старше... Каждый мужчина знает страшную тайну, которая передается из уст в уста. Главное — не при женщинах.

Женщины стареют быстрее.

Мужчина может сделать ребенка хоть до девяноста лет. А вот женщины уже в сорок лет дитя могут не выносить... так, при Идане он этого не говорил, и не думал. Так что разница в возрасте в пользу мужа — не страшна. Хуже, когда жена старая, а муж молодой. Так что выходит Мерче замуж — и хорошо. Вряд ли будет много желающих на ней жениться после всей этой истории.

Кстати — еще один повод поскорее брак заключить. Пока тан Мальдонадо не передумал.

— Как скажешь, дорогая. Чем сейчас внучка занята?

— Платье творят, — фыркнула синьора Идана. — Даже не представляю, что можно за день сделать, но эта Тереза приказала закупить ткань, кружево, вызвала каких-то швей... хорошо, что Мерседес у нас красавица. Ее дурным платьем не изуродуешь.

Гонсало опять промолчал.

У него был большой опыт семейной жизни.

* * *

Три подруги — или уже четыре, с примкнувшей к ним Висентой, действительно творили платье.

Мерседес стояла перед зеркалом, словно облитая нежной тканью, а Тереса прикладывала кружева и так, и этак.

— Мерче, тебе нельзя пышное платье. Ты и сама по себе фигуристая, а если еще нижних юбок напихать, да кружев налепить, вообще будешь, словно взбитые сливки.

— Может, оно и неплохо? — хихикнула Висента.

— У нас другая цель. Нам нужно, чтобы супруг восхищался, а не искал жену по три часа в платье. И вообще, такую фигуру надо подчеркивать! Вот, смотри! Кожа у тебя белая, так что нам нельзя ни белый цвет, ни даже слоновую кость. Будешь желтизной отдавать. А вот если розовый лед... красиво?

Мерседес была согласна, что красиво.

Ткань платья была белой, но с таким нежным-нежным оттенком розового. Почти совсем незаметным. Как будто заря бросает отблески на громадную льдину.

Никаких пышных юбок Тереса не допустила, прямые линии, длинные рукава до запястья, длинная юбка с небольшим шлейфом, квадратный вырез, на котором невольно останавливались глаза всех входящих в комнату мужчин. Тереса, вредина такая, еще и розочками из кружева его подчеркнула. И сейчас прикладывала те же розочки на отделку.

— Нет, пожалуй, хватит. А вот в волосы вплетем. У меня есть подходящие ленты.

— Херардо онемеет, — улыбнулась Мерседес.

— Мне кажется, ты ему любой нравишься? — подняла брови Феола.

Почему-то (может, сказалась шаманская выучка?) она чувствовала себя в ответе за подруг. И решила проследить, чтобы их никто не обидел. Мало ли что?

— Нравлюсь, — согласилась Мерседес. — Но Херардо художник, он любит глазами. И ему приятно, когда я так выгляжу. Он сказал, что бриллиант нуждается в платиновой оправе.

— Тут я с ним согласна, — кивнула Треси. — Такие роскошные формы, как у тебя, надо подчеркивать и показывать. Но в меру! Не выпячивать, а дразнить.

— Факт. Ты мне сошьешь платье? А то у меня вечно нелады с одеждой, как-то не сидит она на мне красиво?

Висента похлопала ресницами, и Треси улыбнулась.

— Конечно. Только тебе — в холодных оттенках.

— Почему?

— Потому что у вас с Мерче разные категории. Она более теплая, а ты более прохладная. Ей пойдут розовые тона, тебе голубоватые и зеленоватые. Когда вы порознь, этого так не видно, но поставь вас рядом — и сразу все поймешь. У вас разные оттенки кожи.

Висента только плечами пожала. Вот в эти тонкости она никогда не влезала — зачем? Ладно бы еще в двигатель к мобилю!

— Как скажешь. Так сошьешь?

— Конечно. И тебе, и Феоле... Фи, ты же замуж собираешься?

— Я, наверное, последней выйду, — вздохнула Фи. — Мерче уже завтра к алтарю, тебя, Треси, Хавьер когда зовет?

— Хотел тоже завтра, но согласились подождать три дня. Должна же я и себе платье сшить?

— Обязана. Винни?

— Лоренсо решил, что надо пользоваться разрешением от кузена, так что у нас свадьба через десять дней. Хотели бы пораньше, но ее высочество очень возмущалась.

— Чем? — ощетинилась Феола.

Кто-то против ее подруги? Кому тут жизнь надоела?

— Лоренсо все же герцог. Надо сделать объявления в герцогстве, надо написать в газеты и получить мои дворянские документы.

— Разве это не одним днем делается?

— Время требуется. И так у нас две свадьбы в ближайшее время. И Ленора выходит замуж за своего архимага. Разрешение получено, надо пользоваться.

— Понятно. А у меня не все так радужно, — чуточку понурилась Феола.

— Мне казалось, Амадо тебя любит? — удивилась Треси.

— Любит, — согласилась Фи с подругой. — Только он женат. Пока еще. Его супругу обвиняют в убийстве, и с ней можно развестись, но это как раз не один день. А потом еще получить разрешение на брак, и заключить новый. Вот это — точно время.

Девушки переглянулись.

— И почему эту Альбу не прибили? — выразила общее мнение Треси. — Всем бы легче было!

Феола развела руками.

— Не повезло. Или наоборот? Так бы она нам нервы потрепала, а из монастыря не пошипишь и не покусаешься!

— Монастыря?

— Она ритана. Ее нельзя в тюрьму, даже если очень хочется. А вот в монастырь на покаяние — можно.

— Она хоть созналась?

— Все отрицает. Ругается, плачет, возмущается.

— Ее будут проверять с некромантом? Или с магом?

Феола пожала плечами.

— Позднее, наверное. Когда время будет и свободные маги. Хавьер наотрез отказался лезть в это дело, и Леноре нельзя — она Амадо знает, и мне тоже.

Девушки переглянулись.

Ну да, маги могут проверить, правду человек говорит или лжет, но есть один нюанс. Маг должен быть незаинтересованным в результате проверки. А к Альбе это никак не применить.

Она — жена следователя, автоматом — полицейские маги к ней не подойдут.

Придворные?

Так там был заговор, их самих еще проверять.

Кто-то еще?

Этот кто-то не должен быть в курсе ситуации или знаком с Альбой. А это сложно. Амадо учился в Университете, потом там преподавал, успел познакомиться со многими магами.

Зачем им Университет?

А что, они неучами должны ходить и только огнем швыряться? Вот еще! Хороший маг — это грамотный и образованный маг. Тогда его никуда не втянут, и вреда от него не будет.

Так что проверка пока откладывалась.

Амадо тоже постарался.

Пока Альба в монастыре и под подозрением, она будет более сговорчива. И на развод быстрее согласится. Не то все нервы вымотает.

Феола тоже не настаивала на скорейшем установлении справедливости. Той еще дрянью был Патрисио Ксарес, пробы ставить негде.

Убивать нехорошо. Но чистить землю от негодяев? Натура шамана не протестовала против этого убийства, значит, Феола тоже не будет искать и усердствовать. Да и что с Альбой сделается?

Посидит месяц в монастыре, потом потихоньку дело спишут и закроют, его величество уже это пообещал. И пойдет ритана на все четыре стороны. Только уже свободная.

А Феола выйдет замуж за любимого мужчину.

Амадо сказал, что как раз его семья на свадьбу приедет. Фи не возражает против некромантов?

Феола не возражала.

Она не сможет иметь общих детей с некромантом, у нее возможен конфликт сил, как у мага, если они будут работать в паре, но родственные отношения — это другое. Папа-некромант?

И что?

Сам Амадо не маг, все будет хорошо. А если у детей возникнет склонность к некромантии, их можно обучать внутри семьи.

Мерседес поежилась.

— Фи... мне страшно.

— Чего ты боишься? Брачной ночи? Так вроде вы уже?

— Нет. Одно дело жить вместе, другое — семья. Другой спрос, другая ответственность.

— Если ты это понимаешь, то все у вас сложится хорошо.

— Херардо настаивает, чтобы я продолжала обучение у ювелира. Говорит, что будет мной гордиться.

— А ты?

— И я тоже хочу. И ребеночка хочу. От него.

Девушки переглянулись.

Феола припомнила тана Мальдонадо, пожала плечами. Ладно, постель — одно, способность к зачатию совсем другое, но Фи казалось, что у тана нет проблем и с этим. Она бы невольно заметила такие вещи, а если не помнит, значит, и не было ничего.

— Не вижу ничего невозможного, Мерче. Я еще посмотрю, но мне кажется, он сможет тебе детей наделать. Хоть тройню.

— Хорошо бы. Если получится, ты поможешь?

— Посмотрю за тобой при беременности. Обещаю. Я пока из столицы никуда.

— Амадо не может уехать?

— Я и сама хочу остаться. А вот Лоуренсио возвращается домой.

— Как?

— Почему?

Удивление было совершенно искренним. Лоуренсио казался влюбленным в столичную жизнь, этаким щеголем... и вдруг домой? На острова?

— Рен не может себе простить тана Толедо. Он едва не погубил нас всех, спасли только мои способности. А знай о них работорговцы, было бы хуже.

— Они бы знали?

— Вполне. Лоуренсио о многом рассказал другу. Повезло, что брат знал не обо всем.

— Очень повезло, — вздрогнула Треси. И на миг вспомнила корабль, трюм, качку и запах человеческих страданий.

— Вот. Он решил, что если так ошибся, то лучше вернуться домой. И попробовать управлять плантацией.

— Он уверен?

— А что такого? Дело знакомое, родителям помощь нужна, и вообще, плантация — его наследство.

Про симпатичных плантаторских дочек Феола умолчала. И про то, что Лоуренсио правда будет лучше на острове — тоже. Сейчас он терзается угрызениями совести, а потом опять начнутся искушения, лучше его изолировать заранее. Хороший у нее брат.

Но очень мягкий и добрый. Надо бы жену ему подобрать подходящую, пожестче, чтобы мужа держала в рукавицах из дикобраза. Но об этом с мамой поговорит Адэхи. Потом...

— А здесь он ни на ком жениться не хочет? Приехал бы с женой?

— Нет. Здесь у него ни с кем не сложилось. Они втроем едут. Он, Алисия и Рауль. Алисия хочет показать родителям будущего мужа, получить официальное благословение, а Раулю интересно посмотреть на Колонии.

— Они с твоим братом не подерутся по дороге?

— Нет. Сейчас, когда Анхель Толедо их не разводит в разные стороны и не подзуживает, они общаются вполне нормально. Рен в больнице, а Рауль от Алисии не вылезает. То цветы ей носит, то конфеты, то романы...

— А ты уже оправилась.

— Так и Треси на ногах, — пожала плечами Фи.

— Мне еще и не так доставалось. И то синяки побаливают, просто Хавьер убедил меня лечиться дома. Но ты-то ритана.

— И что? Я маг, у меня все быстрее заживает.

Феола не добавила, что Лоуренсио еще терзался угрызениями совести и изволил болеть, а Алисия считала, что ритане не подобает вскакивать с постели, словно крестьянке — после любых болячек за два дня.

Приличная ритана меньше десяти дней не болеет!

— Я попробую узнать, куда мог удрать Толедо, — пообещала Винни. — Не уйдет от нас этот гад!

— Пожалуйста, — сложила руки Феола в умоляющем жесте. — Если получится — буду весьма признательна.

— Ловлю на слове.

— Лови. Слово.

Висента кивнула.

Не хочется ей к Пауку, но вдруг? И Толедо та еще пакость, чтобы его на свободе оставлять, и обязанный тебе маг — это много. Мало ли, когда и где пригодится?

— Треси, может, сюда надо перчатки?

— Не думаю. Если бы короткие рукава и перчатки до локтей — тогда можно, а так ни к чему.

— Под это платье надо высокую прическу. И жемчуг, — подала голос синьора Идана.

Она уже минут пять наблюдала за девушками, даже услышала кое-что, но решила не признаваться. Зачем?

Хорошие девочки, дружба с магом вообще полезна, да и все остальное...

Если Мерче хочет родить от мужа, оно и неплохо. У тана Мальдонадо точно других наследников не будет, а состояние есть. И хорошее. Мало ли что?

— Жемчуг? Если розовый, — задумалась Феола. — У меня есть, но на колье не хватит...

— Сейчас я вернусь, — пообещала синьора Идана. И действительно вернулась.

С небольшим футляром зеленого бархата.

В нем лежали три нити аккуратного розового жемчуга.

— Колье, браслет, в прическу, — показала синьора. — В дни моей молодости так носили, а потом мне жемчуг был уже не по статусу. Дарю на свадьбу.

— Бабушка...

— Тебе пойдет.

Феола промолчала.

Она вспомнила про драгоценности безумной королевы. И не сомневалась — часть из них потом окажется у Мерседес. Наверняка. От Вирджинии.

Но об этом она помолчит.

Ни к чему.

Носить их Мерче все равно не будет, а как вложение денег в семье — пусть хранятся. И чтобы никогда не пригодились!

Синьора Идана даже слезинку смахнула.

— Какая же ты красавица...

Слезинок оказалось несколько. Редко, но бывает и так, чтобы все присутствующие были рады за свою подругу.

А на следующий день...

* * *

— Тан Херардо Диас Мальдонадо! Берете ли вы в жены синьориту Мерседес Вирджинию Веласкес?

— Да.

— Синьорита Мерседес Вирджиния Веласкес. Берете ли вы этого мужчину в законные мужья?!

— Да....

Мерседес сияла.

Сияло розоватыми переливами платье, сиял подаренный жемчуг, сияли ее глаза. Она смотрела на жениха так, словно тот был ее солнцем и небом. И Херардо отвечал ей взаимностью.

Легко им не будет. Но они будут счастливы.

Хавьер украдкой коснулся губами щеки Треси.

Его подруга.

Его любимая, самая лучшая, самая замечательная и талантливая. И послезавтра станет его женой.

Что еще надо для счастья?

Хавьер даже готов был потерпеть на свадьбе родных Треси, но тут уж воспротивилась сама девушка.

— Не хочу. Они мне и Пабло не простили, так нечестно!

— Нечестно, — согласился Хавьер.

Феолу сдал Анхель. А вот кто приволок туда Треси?

С чьей подачи его невеста чуть не уплыла в Форсманскую империю?

Надо бы сходить, поговорить с капитаном корабля. И некромант улыбнулся невесте самой нежной улыбкой.

* * *

Допросы заняли еще сутки. Но по результатам компания собралась в том же составе.

Первым докладывал Амадо.

— Я не стану пересказывать то, что сказал ранее. Я начну с роли Оскара Рикардо в случившемся. Должен сказать, что она достаточно посредственна. Если бы не было графа Фальконе, нашелся бы другой. Подозреваю, договорились бы с герцогом Мануэлем. Мединцам нужен был подконтрольный и управляемый король. И желательно, женатый на одной из них.

— Виктория Мегана? — словно в пространство обронил Бернардо.

— Их бы это не остановило. Подстроили бы несчастный случай, а сам по себе герцог достаточно управляем. И податлив на манипуляции. Красивая девушка, страдающий принц, утешения... все прекрасно прошло бы.

— Не думаю, что Мерседес согласилась бы, — нахмурилась Феола. — Да она и не умеет.

— А на что готова была твоя подруга ради братьев? — коварно уточнил Амадо. И увидел, как бледнеет подруга.

— На все.

— Вот. Малыши Хавьер и Николас никому не были нужны живыми, разве что мединцам — для подстраховки. Мединцы просто выкрали бы их, и держали у себя. И Мерседес выполняла бы все приказанное. Родных она любит.

— Очень. Как умеет, конечно, но любит. Я даже удивлен, что мединцы так могут, — кивнул Хавьер.

Феола сверкнула на него глазами.

— Могут. Те, кого эта тварь изменяла сильнее, те, конечно, нет. Но жившие с людьми, среди людей, те, в чьи души и тела она практически не лезла — могут. И потом... за это надо сказать спасибо Веласкесам-старшим. Вирджиния хоть и любила детей, но отстраненно, показать этого не умела. Ее муж тоже. А вот дедушка и бабушка детей обожали. Мерседес видела, что такое любовь, и знает о ней. Да и Вирджиния... своего первого мужчину она любила. Может, и сейчас любит.

Серхио Вальдес чуть-чуть покраснел ушами. И перевел тему.

— Ваше величество, надеюсь, вы подпишете ордер на казнь графа Фальконе?

— И не только его. Всех троих злоумышленников. Фальконе казнить за убийство Бриссы Паулины Фальконе, этого достаточно. Не будем говорить о заговоре.

— А его высочество и герцога?

Бернардо ледяными глазами посмотрел на Хавьера.

— За покушение на меня и Игнасио. Они искренне думали, что они стоят во главе заговора, вот и пусть за это расплачиваются. Я их щадить не стану.

— Будет ли это разумно? — вздохнул тан Кампос. — Все же королевская кровь, а в государстве и так может начаться брожение.

— Брожение, ферментация... лишь бы не гниение! — огрызнулся Бернардо. — Я не могу оставить их в живых. Либо найдется кто-то, кто решит снова устроить заговор, с этими двумя во главе, либо меня посчитают слишком слабым, чтобы сидеть на престоле. И кто-то попробует меня на прочность. Обойдусь.

Феола кивнула.

И подумала, что есть выход, который не озвучили вслух ни Бернардо, ни кто-то другой. Потому что лучше такого не предлагать.

Можно попросить Хавьера.

Можно попросить Феолу.

Они оба смогут сделать так, чтобы обвиняемые просто уснули и не проснулись. Могут многое сделать. Но... Бернардо не хочет рисковать и спускать волка с цепи. И правильно. Впрочем, у нее выход есть. Но она о нем промолчит.

Даже Амадо не расскажет — зачем? Лишние знания — лишние горести, а ее любимый мужчина и так достаточно настрадался с такой супругой.

Амадо излагал подробности заговора.

Из-за того, что заговорщики тянули одеяло на себя, и получались досадные накладки. Наверное, единственный, кто действовал по плану — это его высочество Рамон Рикардо. Отравил дядю, да и помер вместе со всеми. А остальные изощрялись, кто во что горазд.

Вирджиния хотела свободы, ее супруг — денег, мединцы — демонессу и власть, принцы трон и власть... вот и получались накладки. Всех дыр сейчас не закроешь, понятно, допросить кое-кого уже не получится. Но с той же Эвой Марией Вильялобос Амадо поговорил, пока та еще не умерла. Оказалось, одно из похищений Мерседес подстроили как раз мединцы. Хотели украсть девушку и разъяснить ей все в подробностях. И кто, и что, и как ей дальше себя вести.

Почему нельзя было просто пригласить ее к бабушке и все показать?

Потому что этим — не напугаешь. А мединцам надо было начинать запугивать свою марионетку. Чтобы она была податливой и управляемой.

Феола попытку похищения пресекла.

Повезло.

Мерседес и тана Мальдонадо на совете не было. Им хотелось побыть вдвоем, да и что они могли бы сказать по существу дела? Они же не знали всей картины, вот и не надо их тревожить.

Просвистела мимо смерть — и хорошо, что мимо.

Понятно, все, кто помогал раскрыть заговор, без награды не останутся. В зависимости от желаний.

У Амадо — повышение и поместье в подарок. А то жить на жалованье семейному человеку несолидно. Феоле — дом в столице. Чтобы было, где жить. Вряд ли она захочет делить дом с Альбой, а той... пусть ей хоть их дом остается, все же туда и ее родители вложились. Пусть живет, когда из монастыря выйдет, и Карлос к ней вернуться сможет, после путешествия. Может, и жену туда приведет, кто знает?

Феола вежливо поблагодарила.

Для шамана деньги не главное, она и так может их получить в любом количестве. Но — приятно. Амадо тоже был доволен. Особенно когда Бернардо пообещал лично вести невесту к алтарю. В качестве любезности. И отца ее рядом нет... хорошая замена получится.

Хавьер тоже получал отдельное поместье. И тоже дом в столице для Треси.

Досталась земля и Серхио Вальдесу. А Мерседес и тану Мальдонадо Бернардо пообещал свою протекцию. Для художников это важно.

Тан Кампос мог оставаться на своем посту, сколько ему захочется. Денежную награду, причем нескромную, и орден, он получит. А поместья у него и самого есть. Если захочет — попросит.

Дополнительное финансирование получал и храм. Бернардо мог себе это позволить. Сколько мединцев раскрыли — и они не бедствовали, о, нет!

— А что будет с остальными мединцами? — поинтересовалась Феола. — Сколько их сейчас на попечении закона?

— Несколько сотен, — отозвался епископ Тадео. — И устроена судьба только двоих. Даже — одной.

— Бенитесы, — пояснил Бернардо. — Лидия Бенитес человек, мединец только ее дочь, Эллора. Они получат дом, титул и содержание. Я их возьму ко двору, тетушка не против.

— А остальные? Убьете?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Бернардо. Наткнулся на скептический взгляд Феолы, и вздохнул. — Может, и правильно было бы. Убить — и никаких проблем. Но не хочу. Больше половины ни в чем не виновато. Вот, Валенсуэла, есть те, кто принимал участие в заговоре, но есть и совсем дети. Они и не знали ничего, им не доверились. За что их казнить? Более того, когда их просили помочь, защитить столицу, даже против своих, они пришли. Пусть не понадобилось драться, но ведь они были готовы. И сражаться, и умереть. Так что — пригодятся в хозяйстве.

— А оставить на свободе — не начнут гадить?

— Храм займется этим, чадо, — важно проговорил епископ Тадео. И улыбнулся уже вполне человечески. — священников хватает. Приставим к каждому мединцу персонального, подумаешь — несколько сотен! Кто-то может и в монастыре останется, кто-то в мир вернется. И будем их учить, направлять, помогать — они ж не виноваты, в большинстве своем. Да, их родители попались демону. Но не всегда по своей воле, как те же Бенитесы. Церковь не станет рубить все головы, мы обязательно разберемся, кто прав, а кто виноват. И отвечать виновные будут не за жабры, а за конкретные дела. А еще его величество высказал здравую мысль. Потому часть мединцев отправится служить во флот.

Феола энергично кивнула.

А ведь и правда, сродство к магии воды у них... вживленное, но рабочее! Течения, бури, ураганы... те же корабли поднимать, те же рифы и мели разведать, на карту нанести — им цены не будет! Если с умом подойти, окажется, что демонесса еще и пользу людям принесла.

Это хорошо.

Но с Адэхи она еще посоветуется. Так надежнее будет.

Глава 8

Мануэла Эсперанса Валенсуэла от жизни ничего хорошего не ждала, равно, как и ее брат.

Родители мертвы.

Они с Адрианом живы, живы и Кальдероны, но надолго ли?

Неизвестно.

Захотят — и убьют их в любой момент. А что такого? В глазах людей они нечисть, чудовища, монстры. Чего с ними церемониться? Дави и все тут!

Более того, они — монстры, которые едва не уничтожили Римат, а может, и всю Астилию. И король у них на счету. И... и вообще.

Мануэла получила хорошее образование. И знала — человеку намного проще уничтожить непонятное, чем постараться его понять.

Родители.

Брат...

Мануэле не хотелось даже думать, что именно с ними сделают.

Ладно — родители мертвы. Не так уж сильно она их и любила. Отец... ладно, отец, зная в них свою кровь, старался как-то уделять им внимание, нельзя сказать, что мединцу удавалось любить, но мужчина хотя бы пытался.

Мать даже не изображала любовь.

Для нее дети были отродьем какой-то человеческой дряни, которая спала с ее мужем...

Может, мединцам и не свойственна любовь. Но что такое ревность, они отлично знают. Это чувство ведь не любовью питается, а инстинктами собственника. Как это — МОЕ и кто-то другой?!

Поэтому родителей Мануэла не слишком любила.

Но брат!

Это она была рядом с Адрианом, когда он учился ходить, это она помогала ему научиться читать и считать, она приходила в детскую, когда у него с болью и температурой резались первые зубки! Вот ведь... мединцы, а зубы режутся так же больно, как и у обычных людей!

Она увидела его первую улыбку, при ней Адриан впервые встал на ноги...

Даже если у нее не может быть детей — женщины-мединки стерильны намного чаще, чем мужчины — дети могут быть у брата. А Мануэла стала бы безумной и обожающей тетушкой.

Стала бы.

Если бы...

Проклятая частица!

Родители перечеркнули все! Для себя, для нее... каких трудов Элле стоило не вмешивать во все эти дела брата, знала только она. И с отцом по этому поводу спорила, и с матерью, и доказывала, что брат еще не повзрослел достаточно, и сил у него не хватит, и знаний, и лучше его оставить в стороне.

С этим она справилась.

Мануэла иногда думала, что если убьют ее, убьют родителей, брат все равно останется. И все у него будет хорошо.

Женится себе, может, на Анне Кальдерон, может, на ком-то еще... не получилось. И никогда не получится. Нет у них будущего.

У брата его нет, вот что страшно-то!

Мануэле хотелось выть и кататься по полу, но даже этого было нельзя. И когда в ее комнату вошел мужчина в простой черной рясе, она приняла это почти с облегчением.

Сейчас все решится.

Брат Анхель, а это был именно он, смотрел на красивую девушку с благожелательным интересом.

Церковь поднаторела в составлении психологических портретов, и Мануэлу он видел, как на ладони. Может, она еще и мединец. Но добрый, умный, искренне любящий своего брата — что еще нужно?

Для начала?

— Доброго дня тебе, чадо Творца.

Мануэла невольно подняла брови.

— Отче, вы ничего не перепутали? Я не человек.

— Ошибаешься, чадо. Мать твоя была человеком.

— Ну... да.

— Отец твой был человеком, ДО того, как вмешалась злокозненная нечисть. А ты тем более не можешь быть злом, потому что готова была жизнь положить за чужих тебе людей.

Мануэла пожала плечами.

Может, будь она умнее, или опытнее... она бы поиграла в эту игру. Но сейчас проще было сказать правду.

— Отче, я брата спасала. Не Римат.

— Чудовища любить не умеют, чадо.

— Но я же...

— Скажи, чадо, а ты какие божественные книги читала? Книгу Творца?

Мануэла потупилась.

Честно говоря, родители и не настаивали, и не интересовались, что там деточка читает. Поэтому в основном, Мануэла читала романы. Но и с парочкой религиозных трактатов ознакомилась, так, для верности.

— Да, отче. Я читала.

— Историю святого Себастьяна ты помнишь?*

*— выдумана автором, прим. авт.

— Нет, отче.

— Святой Себастьян защищал свой караван от разбойников. Принял пытки, но никого не выдал, потому что в караване были его родные.

— И что с того?

— Он ответил так же, как и ты. Он старался для своих родных. Для тех, кого любил. А еще сказал, что говорящий о любви ко ВСЕМ не любит никого. Люби тех, кто рядом с тобой, грей их, отдавай им тепло своей души и свою преданность, вот и будет вам радость.

Мануэла промолчала.

Что там святых — тысячи! Всех не узнаешь, да и померли они уже давно. Ей бы кое-что другое знать.

— Отче, так с нами-то что будет?

— Ничего, чадо. Думаю, дней через десять поедете с братом домой, будете жить, как жили. Единственное, что от вас попросят — два-три раза в месяц ходить на исповедь. Да и вообще, позаниматься со священниками. Не дело это, когда создания творца — и ничего о нем не знают.

— Я и о матери ничего не знаю.

— И это узнать можно. Церковь многое может, надо только не стесняться просить.

Мануэла смотрела большими круглыми глазами.

— Я... и брат... домой?

— Да.

— И никто ничего не узнает?

— А зачем кому-то и что-то знать о вас? Разве что... я слышал, что мединцы бывают бесплодны, верно ли это?

— Верно. Часто такое бывает, — подтвердила Мануэла, которая еще не до конца верила своему счастью.

Свобода?

Для них с братом?! Без ограничений... ну, практически?

А ТАК — бывает?!

— Если захотите, потом вас посмотрит маг. Чтобы вы точно знали, бесплодны или нет. И может, смогли это исправить.

— И ТАКОЕ можно?

— Волей Творца — возможно все в этом мире, чадо.

Кажется, никогда в жизни Мануэла так не плакала.

От счастья, от облегчения, от надежды...

Она ревела в тридцать три ручья, а брат Анхель гладил ее по голове,. И думал о своем. О грустном.

Рясу только в стирку.

И это только первая беседа. Интересно, если он на рясу фартук наденет — это сочтут издевательством? Или нет?

Как тяжело нести измученным душам надежду...

* * *

Феола уснула сразу.

Голову положила на подушку — и провалилась в сон.

Во сне она медленно брела по берегу океана, поддевала пальцами ног песок, вздымая вверх легкие белые искорки, любовалась переливами волн, пока не услышала негромкое:

— Ученица!

Феола обдернулась — и с радостным визгом кинулась на шею Адэхи.

— Учитель! Живой!!!

— Живой, — согласился Адэхи. — Едва не выгорел, но выжил. Твоим родителям поклон, выходили, вылечили, твоя мать лично с ложечки отпаивала.

Феола выдохнула.

Адэхи не лгал. Пусть выглядел он, словно после тяжелой изнурительной болезни, главное — жив! А мясо нарастет!

— Я так рада! Так счастлива, учитель!

— Ты очень помогла, ученица. Ты спасла и меня, и возможно, этот мир своим поступком.

— Мне пришлось и рассказать, кто я, и показать часть своих талантов.

— Это мелочи жизни. Ерунда.

— Да?

— Да. Рано или поздно нам пришлось бы выйти из тени. Почему бы и не так? Сейчас в нас видят сначала пользу, а потом опасность. Это хорошо. Ты все сделала правильно.

— Надеюсь. Адэхи, я хотела посоветоваться.

— О мужчине, которого встретила? А зачем, ты ведь уже все решила?

Феола покраснела, даже во сне. Ну... решила!

И что? Вдруг она не уверен, что хочет выйти замуж за Амадо?

Нет, глупости! В этом она как раз уверена. А вот с чем проблемы...

— Брат и сестра? Твоему брату будет лучше здесь. А сестре в столице.

— Да?

Феоле-то сначала казалось, что наоборот. Подумаешь, ошибся Лоуренсио с другом! Бывает! Пообтешется! А вот Алисии, с ее романтикой, лучше места, чем на плантации, не найти. Сиди, рожай детей и читай книжки.

— Ошибаешься. У тебя очень здравомыслящая сестра. А вот брат получился ведомым. Ему бы жену хорошую, а то сцапает, кто ни попадя.

— Жену... найти бы ее...

— Поищи. Мне кажется, что ты — найдешь.

Феола кивнула.

— Постараюсь.

— Главное, пусть перед отъездом из столицы все долги раздаст. Не разубеждай его...

— Хорошо. Учитель, а что делать с заговорщиками?

— Убить, конечно, — Адэхи даже удивился.

У индейцев с этим было просто.

Покушался на правителя? Повинен казни!

Правда, если покушение прошло успешно, то все хорошо. Правитель лишен благословения Неба, и логично устраняется. А на его место приходит более достойный.

— Бернардо не хочет их казнить. Я ведь вижу. А помиловать прикажет... тоже плохо. Если эти двое никуда не ввяжутся... обязательно ведь! И влезут, и напакостят! Не они, так ими кто воспользуется!

Адэхи печально вздохнул.

— Назови мне их имена.

— Его высочество Мигель Рамон. И герцог. Мануэль Хоселиус.

— Я запомню. А ты постарайся к ним не подходить, и даже не смотреть — ни к чему тебе.

— Спасибо, — от всей души сказала Феола. — И так, боюсь, проблем не оберемся.

— Ты хочешь остаться в столице и помогать мужу, верно?

— Хочу. Можно?

— Нужно. Я и отпустил тебя учиться дальше. Строй семью, рожай детей, привози их в гости — я буду счастлив.

Феола улыбнулась.

— Спасибо, учитель.

— Не стоит благодарности, ученица. Ты спасла мне жизнь, и я рад этому. Мне нравится этот мир, нравится жить... хотелось бы пока побыть человеком.

Феола кивнула.

— Мне тоже. У нас с Амадо точно не будет конфликта сил?

— Нет. У вас все будет хорошо. А теперь — иди. Тебя ждут дома.

Феола улыбнулась — и скользнула куда-то вниз, словно на громадных качелях.

Полет, чувство невесомости — и мягкая подушка под головой, запах крахмала и лаванды.

— Уффф!

Спальня.

И она в спальне.

На кровати, а рядом с ней сидит Амадо.

— Феола, ты в порядке?

— Да. Как ты тут оказался?

— Мне показалось, что тебе плохо. И я пришел.

Феола подумала очень долго. Целых три секунды.

А потом обвила руками шею Амадо, притянула его к себе — и прижалась губами к губам. Неумело, но решительно.

Амадо ошалел настолько, что даже не сопротивлялся — сначала. И Феоле удалось повалить его на кровати.

— Фи?!

— Останься со мной. Пожалуйста.

Амадо покраснел так, что было видно даже в полумраке.

— Я... Феола, я мужчина. И я просто не удержусь.

— И не надо сдерживаться. Не надо.

— Но ты... я...

— Я тебя люблю. Я хочу быть твоей. Здесь. Сейчас. Пожалуйста...

Амадо придержал девушку за руки.

— А если ты забеременеешь?

— Не сейчас. Примерно, через полтора года, когда достаточно для этого созрею. Или через два. Я же маг, я смогу это регулировать.

— Угораздило меня! — ворчал Амадо скорее от растерянности. — Фи, ты уверена?

Второй поцелуй у Феолы вышел чуть получше. А потом Амадо перехватил инициативу. И все уже стало безразлично для мужчины и женщины этой ночью.

Осталось главное.

Одно дыхание на двоих, рваный ритм двух сердец, бьющихся в унисон — и тихий шепот.

— Люблю...

— Жить без тебя не смогу...

— Сердце мое...

— Счастье мое!

Кто сказал?

Кто откликнулся?

Этим двоим было неважно. Счастье, любовь и шепот у них были одни — на двоих.

* * *

— Как твои дела?

Бернардо неловко присел на табурет рядом с кроватью Игнасио. Положил на тумбочку рядом с кроватью небольшой сверток.

— Лежу, вот.

— Вишневый пирог для тебя. Тетушка лично испекла, вся кухня на ушах стояла. Но ей готовить нравится.

— Спасибо.

В палате повисла неловкая тишина.

Братья?

Так-то да, братья. Но есть родные — и Родные. И если первые объединены только общей кровью, ну еще иногда и фамилией, то вторые действительно родня. Они все друг о друге знают, помогают, поддерживают, разделяют общие интересы... увы, Бернардо и Игнасио, благодаря деду, были хоть и братьями, но душевной близости между ними практически не было.

— Лекари говорят, ходить буду, — нарушил молчание Игнасио. — Сделают мне протез — и буду бегать. Даже танцевать.

— Это лучше, чем то, что могло бы случиться.

— Лучше.

— Выздоравливай, братишка. Мне помощник нужен. И вообще, ты мой наследник.

Игнасио выразительно скривился.

— Вот счастье-то!

— Сам не хотел, — коснулся короны Бернардо. — Только выбора не дали.

Игнасио с сочувствием поглядел на брата.

— И не отвертишься.

— Никак. Теперь команду собираю. Кто-то уже есть, а кого-то пока и нет. Игнасио... вот ты чем бы хотел заниматься?

— Не знаю, — растерялся Игнасио.

Пока был жив дед, принцы ни к чему толком не допускались. Бернардо учился. Игнасио прятался в библиотеке, часто ездил на природу...

— Чем-то же ты увлекался! Постоянно по лесам мотался.

Игнасио улыбнулся.

— Пожалуй, я знаю, чем бы хотел заниматься. У нас в Астилии своеобразный климат. И с озеленением сложно. Не всегда сажают то, что нужно и так, как нужно. Я бы этим с удовольствием занялся.

— Леса? Почему бы нет?

— Мне еще надо поучиться, но я знаю, что и у кого спрашивать. У нас жаркий климат, выветривание почвы, ее надо восстанавливать, заботиться... а еще сажать лесополосы, улучшать орошение земель... да много чего!

— Ну и займись. Я только рад буду.

— Доверишь?

— Почему нет? Своего человека у меня для этого все равно нет, — хмыкнул Бернардо, — а заниматься надо. Постепенно все выстроишь под себя, а я помогать буду.

— Спасибо. Я думал, это смешно звучит...

— Почему? Все логично, ты мой брат и наследник, тебе надо чем-то заниматься. Почему бы и не лесами? Если душа к этому лежит?

— После Каса Норра, спокойно я себя чувствовал только на природе, — признался Игнасио. — Сначала просто выезжал, расслаблялся, потом отдыхать там начал, читать начал... потом одно из моих любимых мест сгорело в засушливый год. Захотелось восстановить. Ну и увлекся.

— Вот и отлично. Выздоравливай, я официально признаю тебя наследником и будешь заниматься лесами и лугами.

— Буду. Не боишься?

— Что ты меня свергнешь, что ли? Думал. Но... ты не дурак.

Игнасио хмыкнул.

— Определенно. Даже понимаю, что рядом со мной твои соглядатаи будут.

— Обязательно. После всего случившегося ты, как мой наследник, окажешься на прицеле у заговорщиков. Сомневаешься?

— Уверен.

— Вот, надо же их кому-то отлавливать?

Игнасио хмыкнул. С интересом посмотрел на брата.

Раньше близких отношений у них не было. Но может, сейчас получится? Станут ли они такими уж братьями? Он не знал. Но был уверен, что они могут стать друзьями. Это уже немного.

— Правда, что Мигель и Мануэль хотели меня убить?

— Хотели. Приходили, правда, ошиблись палатой. Попали в гости к Лоуренсио Ксаресу.

— А... помню его, заглядывал ко мне.

— Вы разговаривали?

Игнасио кивнул.

— Было дело.

Сознаваться не хотелось. Но именно после разговора с Лоуренсио он почувствовал себя лучше. А ведь казалось бы! Вот что такого он сказал?

Да ничего!

Жаловался, что дурак, что свою семью подвел, что поступил плохо...

Игнасио слушал, и думал, что это еще страшнее. Плохо, когда ты пострадал. А когда по твоей вине могли пострадать люди, которых ты любишь? Это — как?

За такое сам себя сожрешь.

И про отсутствие ноги Лоуренсио высказался.

С его точки зрения, это и сомнений не стоило. Вот еще, ерунда какая! В Колониях много кто встречается! Был и мужчина, который обеих ног лишился. Выстругал себе деревянные протезы и выучился на них и ходить, и бегать. И женился, и детей наделал! Почему?

А просто не унывал! Характер такой!

Между прочим, этот человек в колониях владеет верфью, корабли строит. И детей у него шестеро, и жена его обожает.

Дело же не в ногах или руках! Дело в характере! Если он есть — все остальное просто виньетки. А нет характера — будешь искать недостатки и винить кого-то в своих бедах. Оно всегда так.

— Хороший он парень. Это третий сын Ксаресов, уехал в Колонии, там сделал детей, младшая маг, средняя вообще красотка.

— Лоуренсио тоже неплохой парень.

— Неплохой. Но мягкий и податливый. При дворе его сожрут за два часа.

В людях Бернардо более-менее разбирался.

— Ну да. он вроде нашего отца.

Теперь настал момент помолчать уже Бернардо.

— Ну да. Как бы.

— Что с Алехандрой будет?

— А что с ней можно сделать? Удалю от двора с категорическим запретом появляться в столице. Именно для этой дурищи... замуж бы ее выдать, да кому такое счастье нужно?

— Понятно. А Мануэль? Мигель?

— Казню, — отрезал Бернардо и встал с табурета. — Выздоравливай. Ты мне нужен.

Игнасио молча кивнул.

Брата он понимал, и идиотских вопросов задавать не решился.

Как ты, не тяжело ли тебе, может, иначе как-то поступишь...

Ага, иначе!

Белый и пушистый король на троне не усидит. Разве что это король белых медведей. Бернардо не сможет поступить иначе. А вот Игнасио...

Смог бы он казнить тех, кого знает с детства?

Игнасио знал ответ. И Бернардо не завидовал. Уж очень грустный это выбор...

Брат попрощался и ушел. А Игнасио посмотрел на ногу. Им занимались равно и лекари, и маги, радовались, как быстро идет заживление, уже начали предварительно протезы прикидывать.

Калека...

А и ладно!

Руки есть, голова есть, титул есть, на паперти себе подаяние просить не придется, а там и дело найдется по душе.

Вот, леса...

Он обязательно попробует. И посмотрит, что получится. Все лучше, чем водку пить да заживо гнить. Так-то!

* * *

Когда король закрывается у себя, и просит никого к нему не пропускать, это серьезно.

Но — никого?

А как насчет ее высочества Маргариты Марии? Ее стража не остановила. Да и не смогли бы, при всем желании.

Принцесса беспрепятственно миновала охрану, чтобы найти племянника сидящим на полу.

Сидящим, перебирающим старые снимки.

— Брен? Я могу тебе помочь?

Все-таки принцесса хорошо чувствовала людей.

Не 'что с тобой?', не 'как дела?'. Ясно же, плохо человеку, помогать надо! А чем — он сам скажет. А то всякое можно наворотить, полезешь так в чужую душу-то с сапогами...

Ни к чему!

— Боюсь, тетушка, это не в ваших силах.

Бернардо даже не шелохнулся, когда ласковая рука погладила его волосы, принцесса опустилась на пол, мимоходом посетовав, что ей уже не двадцать лет, колени-то уже не те... ну и пусть! Племянник важнее!

— А что — в моих? Что болит?

— Душа, наверное. Тетя, вот как так можно? Я и подумать не мог причинить вред вам, или Норе, или Лору... а они? Ведь вместе играли, вместе шалили, вместе... а потом — все? Просто потому, что я родился первым, а они не имеют прав на трон? Просто — власть?

— Не просто, — Маргарита вздохнула, понимая, что гложет мужчину. И хорошо, что так. Если человеку такое безразлично, это уже не человек, это просто подставка для короны. Вот ее отцу было все равно, кто и что чувствует. Был он таким изначально, или стал после ухода любимой, да кто ж знает? А вот Бернардо живой, ему больно, ему плохо... если бы она должна была приговорить кого-то из родных — она бы в истерике билась.

И какая разница, что эти родные тебя уже приговорили?

Это для них ты просто препятствие к короне, а для тебя они кузен Маноло, кузен Мик...

— За что они так со мной? Со всеми нами?

Женщина крепче притянула к себе племянника.

— Не знаю, Брен. Я ответа не знаю. Могу чужими словами.

— Это как? Тетя?

— Мы недавно разговаривали с Феолой. Она рассказала, что в каждом человеке есть какая-то трещинка. Не бывает совершенных бокалов. Не бывает идеальных людей, тем мы и хороши. Но в том-то и дело, что трещинка — есть. И для каждого она своя. Кто-то отвернется от тебя из-за женщины. Кто-то из-за денег. А для ребят проверкой стала власть. Власть над чужими судьбами, власть казнить и миловать. И побежала трещинка, и разбилась чашка.

— Откуда Феоле это знать?

— Ее учил шаман. И мне кажется, она права?

— Но почему?

— Почему именно это? Почему власть?

— Для каждого — свое. Что бы ты не смог мне простить?

— Предательства.

— А чего ты хочешь больше всего на свете

Бернардо задумался. И выдал неожиданно даже для самого себя.

— Чтобы в моей стране все было хорошо и спокойно. Ни войн, ни бедствий, ни голода. А у меня нормальная семья. Даже если не получится, как у Леноры, как у Лоренсо, как у ребят — хотя бы, чтобы меня понимали и поддерживали. И чтобы мои дети росли счастливыми. Чтобы их любили и мать, и отец...

Маргарита едва не прослезилась, мысленно пожелав Аурелио Августину провалиться поглубже! Вроде бы какие простые желания! Даже не счастье, а хотя бы тепло! Просто — тепло и понимание! Какая уж тут любовь!

Так мальчишку придавили в детстве, что ему сейчас страшно семью строить. А ведь придется.

Ничего, она будет рядом и не даст никакой гиене потоптаться на чувствах племянника.

— Все будет хорошо, Брен. Мы справимся.

Бернардо ткнулся в теплую ладонь головой, украдкой наслаждаясь тетушкиной лаской. Хоть искорка тепла.

Хоть частичка.

— Справимся. Но сейчас мне больно.

— Все пройдет. До свадьбы...

— Чьей?

— Да хотя бы и Феолы. Она не так скоро, как хотелось бы, все зажить успеет.

Бернардо невесело улыбнулся.

Успеет, наверное.

А пока ему просто больно. И никакие шаманы, маги и лекари тут не помогут. Это надо просто пережить. Переболеть.

Эх, кузены...

* * *

Феола была очень занята.

Она стояла рядом с кроватью Консепсьон-монетки. Мерседес рассказала ей про мамину подругу, и Феола решила, что надо бы даму навестить. Посмотреть, поговорить...

— Здравствуйте.

— Здравствуй, — состояние Конни ухудшалось. Говорила она уже с трудом. Сифилис разрушал последние бастионы на своем пути. — Ты кто?

— Я — подруга Мерседес. Ританы Мерседес Вирджинии Мальдонадо.

Конни улыбнулась так довольно, что у Феолы растаяли последние сомнения. Эта женщина явно любила и Вирджинию, и ее детей. Переживала за них, боялась.

— Женился таки...

— Вам говорить сложно? Давайте я рядом присяду и расскажу, что было, — предложила Феола.

— Нет, — кашлянула Конни. — не рядом. Подальше.

— Я не заболею, я маг.

— А кто ж его знает? Не спорь.

Феола и не стала.

Лучше бы она взяла Конни за руку, но афишировать свои способности не хотелось, так что будем работать на расстоянии.

Вот так...

Феола рассказывала. И заодно медленно укутывала женщину в свою магию, как в одеяло. Нет-нет, это не так работает, Конни не проснется завтра же здоровой и счастливой. Она постепенно начнет выздоравливать, к удивлению и ужасу всех медиков.

Они будут думать, гадать, сомневаться и размышлять, но никогда не узнают правду. Ни к чему.

А Конни выживет. И может быть, станет крестной для малышей Мерседес. Почему нет?

Своих у нее точно не будет, на такое и Феола не способна. Но Конни хороший человек, несмотря на свою профессию, и хорошая подруга. Она заслуживает если не счастья, то хотя бы покоя.

Но кто знает, что такое счастье?

К окончанию рассказа Феола как раз запустила механизм восстановления в теле женщины. Конни, ни о чем не догадываясь, внимательно слушала, радовалась.

— Хорошие новости под конец. Говоришь, девочка замуж вышла, а Джинни в себя пришла?

— Да.

— И вовсе счастье. Жаль, внуков не увижу. Я ж сразу поняла, любит ее тот художник. А что старше настолько... ну и ладно! В жизни всяко бывает, лучше уж десять лет рядом с хорошим мужиком, чем сорок, да рядом с плесенью.

Феола утвердительно кивнула.

— Вы правы, синьорита. Но мне кажется, что Мерседес повезло с мужем.

— Вот и мне так кажется. Мне помирать скоро, так ты ей не говори, пусть с мужем жизни порадуется. Меня помянуть всегда успеет.

Феола чуть улыбнулась. Самым краешком губ.

— Мне кажется, синьорита, вы еще поживете.

— Это вряд ли. Но на добром слове и добрых вестях благодарствую.

Феола улыбнулась, еще несколько минут поболтала с женщиной — и распрощалась.

А Конни посмотрела в окно — и вдруг почувствовала непреодолимый голод. Давно она такого не испытывала... слона бы съела! С костями и шкурой!

Она коснулась звонка, вызывая сестру милосердия, и попросила жидкой каши. Ничего другого ее желудок уже давно не принимал.

А потом и еще тарелку.

И впервые за долгое время, насытившись, уснула, как убитая.

Она еще не подозревала, что станет медицинским феноменом. Что ее будут таскать по лечебницам и университетам, что ее будут исследовать и изучать, показывать людям.

Что ее случай чудесного исцеления войдет в учебники и многие поколения лекарей будут пытаться разгадать этот секрет.

А сама Конни, в одной из лечебниц встретит симпатичного доктора, с которым и свяжет свою судьбу. Вдовца, с двумя детьми.

Те сначала будут не слишком довольны мачехой, но постепенно примут ее.

И будет у женщины хорошая теплая семья.

Конни ничего не знала.

Она спала и во сне видела, как становится крестной у сына Мерседес. И было ей тепло и хорошо...

Это тоже было еще впереди.

* * *

Суд над его величеством Мигелем Рамоном, и герцогом Мануэлем Хоселиусом решили сделать закрытым.

Подсудимые, судьи, еще его величество. И достаточно.

Обвинения зачитать и секретарь сможет, оправдаться мужчины сами, без адвоката сумеют? Хорошо. Нет?

Значит, судьба такая.

Бернардо откровенно этого не хотелось.

С Мигелем они сильно дружны не были. Но Мануэль!

Легкий, веселый, дружелюбный, всегда готовый втянуть кузенов в проказу, но упорно берущий вину на себя!

Частичка его юности. Искорки того шального беззаботного веселья, которое Бернардо удавалось сохранить в дальнем уголке своей души.

А не получится. Сегодня он сам убьет в себе нечто важное. Но кто спрашивает о его желаниях?

Надо.

Это страшное слово — обязанности.

А там, где его величество думает не про 'должен', а про 'хочу', страна погибает в крови и огне. Для Астилии Бернардо такого не хотел.

Он должен.

Он справится. А как ему потом придется... это уже его проблемы. Никто и не узнает лишний раз.

— Встать, суд идет!

Творец, как же Бернардо хотелось провалиться сквозь землю.

Сквозь воздух!

Да хоть бы куда, но прочь из этого зала!

Зала суда, который богато украшен черным и белым, зала, в котором стоят сейчас перед посторонними людьми два его кузена. Те самые, с которыми он дружил или враждовал, дрался и разбивал носы, делился книгами и играл.

Те самые, которые равнодушно принесли в жертву всю его семью ради трона. А брата и вообще хотели убить своими руками.

Люди?

Близкие?

Единственное, что хотелось Бернардо — это подойти и задать вопрос. За что!?

Вот за что вы так со мной!? ЗА ЧТО!?

Ответ он знал и сам. Да ни за что, приятель. Власти хочется, а не дается. Вот и все.

А еще — ложное понимание власти.

Это ведь не развлечения, не игрушки, не балы и охоты. Это работа и работа. Каторжная.

Трудная и тяжелая. Бернардо только начал разгребать бумаги, и понял, что просто не поднимает этот воз. Хорошо еще и тан Кампос обещал уволиться и пойти помощником к его величеству, пока тот чуточку не освоится, и еще нескольких человек рекомендовал, и епископ кое-кого обещал, и Карраско подтянутся... рядом с некромантами врать сложно.

Была б у Бернардо возможность — он бы все скинул хоть на кого и рванул в закат. А нельзя.

Плакать хотелось. Но и это нельзя.

Рассказ о преступлении, подготовленный таном Вальдесом. Доказательства.

Свидетельства тех же мединцев.

Всего и побольше, побольше...

Мануэль сломался почти сразу. Мигель — другой характер — пытался огрызаться, отбиваться, орал, что все подстроено, но ему никто не верил. Даже он сам. Куда уж тут убедительно сыграть?

Хавьер, которого пригласили в качестве судебного мага, равнодушно подтверждал правду и указывал на вранье. Пару раз Бернардо поймал его взгляд.

Теплый, настоящий...

Держись, друг. Понимаю, тяжело, это просто надо выдержать.

Становилось чуточку легче, но ненадолго.

Наконец, все выслушано, оправдания и отрицания, обвинения и признания. И суд выносит вердикт.

Виновны.

Приговор?

Смертная казнь через обезглавливание.

Бернардо поднялся с места.

Это — лица королевской крови. Он — король. Он обязан утвердить приговор, нравится ему это, или нет. Более того, он может его отменить.

И Мигель смотрит со злостью.

А Мануэль — с надеждой на прощение. Он всегда так смотрел, с детства. Когда шалили они вместе, попадались вместе, но Бернардо обычно доставалось. А вот Мануэля частенько прощали. Выглядел он так — хотелось погладить по головке и дать конфетку.

Сейчас Бернардо своей волей должен отправить их на плаху.

Только открыть рот его величество не успел. Даже придумать, что надо сказать — не успел.

Медленно сгущался воздух перед приговоренными. Словно тонкая струна запела в тишине зала... Бернардо дернулся, и понял, что даже шевельнуться не может.

Словно странное оцепенение сковало всех присутствующих.

А перед виновными распахнулся черный провал.

И из него лезли щупальца.

Много.

Зеленые, склизкие на вид, жутковатые, с когтями и присосками.... Кажется, мужчинам хотелось кричать. Бежать. Да хоть что-то сделать!

Бернардо и сам не отказался бы упасть в обморок, да не получилось. Характер не тот. Щупальца ползли к остолбеневшим Мигелю и Мануэлю.

Добрались, медленно обвились вокруг...

— Эти двое принадлежат мне, они обрекли смерти родную кровь, — пропел нежный голос, который мог равно принадлежать как мужчине, так и женщине.

И вспыхнул черный огонь.

На секунду все зажмурились, а когда очнулись — ничего уже не было.

И никого.

Только два мертвых тела на полу лежат. Спокойно так...

Лежат спокойно. А на лицах выражение ужаса. И запах такой... у мертвецов и так сфинктеры расслабляются, но эти двое еще ДО смерти обгадились. От страха.

— Оказывается, не врут святоши, — пробормотал кто-то из присяжных.

Бернардо промолчал.

Врут, не врут... какое это сейчас имеет значение?

— Прикажите доставить их в дворцовый морг. И похоронить без лишних почестей. Хавьер?

— Оба. Мертвы. Души призвать не удастся.

— Понятно. Простите, таны, я должен вас оставить.

Бернардо умудрился выйти из кабинета на своих ногах. Ровно и прямо. Чем очень даже гордился. Хавьер его догнал уже на пороге и сопроводил по всем правилам.

— Ваше величество, одному не положено.

Оставшиеся в зале люди услышали слово 'отвянь'. Но это им наверняка послышалось, не может ведь его величество выражаться, как какой-то рыбак?

Никак не может!

Минут пять присутствующие сидели, смотрели на два мертвых тела.

Потом очнулся судебный исполнитель, начал что-то делать, отдавать команды... тела подняли и потащили.

В морг?

Ну и пусть их, в морг! Может, так оно и правильно. Все же подписать приговор члену королевской семьи — чревато. Не могли эти двое при мятеже погибнуть, или как-нибудь самоубиться...

Интересно, кто это их?

Наверное, тот самый демон, которому они служили.

Фу, гадость какая! Редкостная!

* * *

Территорию суда Хавьер знал отлично. А потом втолкнул короля в небольшой коридор, потом направил в комнату — и Бернардо, наверное, впервые в жизни очутился в каморке уборщицы.

Уселся прямо на перевернутое ведро, опустил голову на руки, выдохнул.

— Спасибо.

— Не за что. Дыши, давай.

— Дышу. Что это было?

— Не знаю. На демона похоже...

— А ты не мог... как-то...

Хавьер развел руками.

— Честно говоря — не захотел.

— Что!?

— Я в первую очередь за тобой следил, — невинно пояснил некромант, который как-то незаметно из категории 'подчиненный' перешел в друзья, и понимал, что некоторые вещи говорить вслух не стоит. Они и так их понимают, оба. А воздух сотрясать — зачем? Пусть поживет спокойно, без потрясений. — Если бы демон напал на тебя, я бы вмешался. А пока она забирала свое — пусть. Я мог бы вмешаться, но с непредсказуемым результатом.

— Кто кого поборет?

— Примерно. Некроманты, которые смогли справиться с демоном — это Лассара. И то, подозреваю, там не все так просто. Я бы не потянул. Если бы она напала на тебя, я бы дрался. А если нет...

— Если бы она напала на судей?

— Не знаю. Наверное, попробовал бы удалить тебя из зала и тоже дрался, — не стал врать Хавьер.

Бернардо с силой растер лицо руками.

— Эта дрянь где-то здесь!? Как оно вообще сюда пролезло?

— Будем искать. Мне кажется, это сами подсудимые сделали.

— То есть?

— Отдавая свою душу демону... мы же не знаем, как4ие обряды они проводили. Или — что делали с ними?

— То есть?

— Они оба — не маги. А мединцы были магами, тот же Мартин, тот же Бустос, и это не полный список. Что маг может сделать с обычным человеком — рассказать?

— Обойдусь. Ты полагаешь, в какой-то момент моих кузенов просто отдали демону?

— Почему нет? Они могли сами ни о чем не догадываться, а мединцы просто сделали. И промолчали. Как страховка.

— Они же планировали — Мерседес...

— Может, и ее хотели похитить для этого ритуала. Может, подстраховались. Тот же Мигель не знал, что Мерседес существует. Я помню, я читал протоколы.

— Могли перестраховаться, — согласился Бернардо.

Как же он испугался! Признаваться не хотелось, но если бы этот кошмар продлился еще минут десять — опозорился бы его величество перед всеми потомками. И вошел в историю, как Бернардо Засранец, к примеру.

Но было страшно.

Он просто остолбенел. Окаменел... ужас так нахлынул...

— Знаешь, мне кажется, некромантов гнобят напрасно.

— Ваше величество?

— А потом начинается. Некроманты — зло, они плохие... только вот кто с такими тварями бороться будет?

— Церковь?

— Безусловно. Против мединцев они хороши. А против демонов? Справились бы сейчас монахи?

Хавьер подумал пару минут.

— Может, и справились бы. Но какой ценой?

— Вот. Надо будет посадить вас с епископом — и продумайте, как это все будет выглядеть. Некроманты должны сотрудничать с церковью. В конце концов, жизнь и смерть неразделимы, вот и нечего тут...

— Можно подумать, это мы крайние...

— Все стороны хороши, — не стал вдаваться в полемику Бернардо. — Я подумаю над этим вопросом. И ты подумай.

— Хорошо. Глотнешь?

Во фляге оказался крепкий и сладкий кофе. Хавьер потупился.

— Вино на работе нельзя, да и что-то покрепче я не люблю. А кофе мне Треси сама сварила.

Бернардо улыбнулся. Совершенно не завистливо, просто — порадовался за друга.

— Повезло вам.

— Женщины, которые могут выносить нашу ауру — редкость. Их надо любить и беречь.

— Вот и займись — на постоянной основе. Отпуск дать?

Хавьер качнул головой.

— Не сейчас. Через год, когда решим основную часть проблем — поеду.

— Треси не ругается?

— Нет. Я ей помогу с ателье, она все понимает. Она уже составляет список, кого пригласить... собирается конкурировать с теткой.

— А, эта...

Про синьору Наранхо его величество слышал. Но мимоходом и без интереса. Подумаешь — еще одна. Много их тут таких ползает.

— Треси ей не может простить увольнения. И тан Толедо, опять же...

— Интересно, где эта гадина ползает? Мелкая, но ведь опасен.

— Найдем, — кивнул Хавьер. — Феолу попрошу, у нее свои счеты к Толедо. Не спрячется.

Бернардо кивнул.

— Вот и хорошо. Такое за спиной оставлять нельзя. Никогда. Пойдем?

— Пойдем.

Что они оба не сказали?

Того, что демон решил их общую проблему.

Приговори Бернардо кузенов — долго бы потом мучился. Даже все понимая.

И предатели, и убийцы... и все равно душа болит.

Отмени приговор? Считай, это тоже смертный приговор, но уже самому Бернардо. Нельзя щадить предателей и убийц. Нельзя.

Даже если ты их с детства знаешь.

Даже если это твои близкие люди.

Демон решил сразу все проблемы. И многие после такого подумают, стоит ли связываться. И с мединцами, и с заговорами.

Хавьер уже предвкушал, какие слухи поползут по столице. Он сам с десяток новых и запустит. Так что...

Спасибо демонам! И с них польза бывает!

О чем еще умолчал лично Хавьер?

Да о том, что щупальца ничем не пахли. Вообще. Ужас от них был, вид был жуткий, а вот запаха не было. Никакого. И воздух практически не двигался. Иллюзия?

Хавьер не знал. Так что лучше некромант промолчит. Так спокойнее будет.

Хавьер сунул в карман пустую флягу, и последовал за его величеством. А то еще заблудится-то, с непривычки, в коридорах.

* * *

На далеком острове старый индеец откинулся на кровати.

Солнце светило через легкие тюлевые занавески, сидела рядом женщина.

Ритана Катарина Мария Ксарес. Именно она сейчас отложила в сторону небольшой бубен, с помощью которого звала шамана назад.

Именно она помогла Адэхи чуть приподняться, подсунула еще одну подушку под голову и поднесла к его губам тростниковую соломинку.

Адэхи сделал несколько глотков кокосового молока, и выдохнул.

— благодарю.

— все получилось?

— Все. С ними все будет хорошо.

Демон?

Почти, почти...

Изобразить Адэхи мог что угодно. И щупальца, и прочее — это была только иллюзия. А умерли двое несчастных просто от страха.

Нельзя ТАК напугать человека?

Можно. Еще и не так можно, и не очень сложно. Лучше бы с подручными средствами, но если получится. В данном случае получилось.

Сам Адэхи не преодолел бы такое расстояние, и не добавил ничего мужчинам в чай или куда там!

А вот Феола смогла. Ей и стараться особенно не надо было, порошок одного симпатичного корня и вдохнуть можно было.

Пришла она в кабинет к Амадо, побыла рядом, а когда Амадо направился в камеру — нет, Феола с ним не пошла.

Но тончайшую пыль этого порошка Амадо унес на одежде.

Что-то он сам вдохнул, что-то вдохнули Мигель Рамон и Мануэль Хоселиус.

С Амадо все понятно, о нем Феола сразу позаботилась. И яд нейтрализовала, и молоком любимого мужчину напоила. А о тех двух никто не заботился.

Порошок этого корня известен тем, что обостряет ощущения.

Страх?

Вот и отлично. Когда Адэхи изобразил жуткие щупальца, да еще аурой надавил, да еще порошок... ауру все почувствовали. А те двое и померли от страха.

Куда их души отправились?

Вот уж это Адэхи было абсолютно безразлично. Да хоть куда! Он свое дело сделал, теперь и отдохнуть можно. Стар он уже... может, еще лет сто протянет, а там и помирать можно.

— Лоуренсио собирается домой. Может, жену привезет. Алисия приедет с мужем.

— Феола там останется? В столице?

— пока да. Там сейчас сложно, там присмотр нужен...

Катарина кивнула.

Если нужен — пусть так и будет.

О своей семье она знала многое. И о капельке индейской крови в своих жилах — тоже. Только вот давно была эта капля.

И выглядела она совсем не как индеанке, и никто бы ничего не заподозрил.

Внешность и не наследовалась.

А вот сила — иногда бывало. И прабабка ее кое-что знала и умела, и сама Катарина... нет, не была она шаманом. Бурю не вызовет, магию не освоит — не дано!

А что дано?

А вот!

Правильно или нет. Катарина всегда знала, правильно или нет она поступает. Даже если вопреки общественному мнению.

Даже если вопреки здравому смыслу.

Если звучит внутри эта струна, если поет: надо-надо-надо — делай! Не сожалей и не раздумывай, просто делай! Тогда и получится все правильно, и будет все хорошо.

Наверное.

Хорошо — оно у каждого свое, и не всегда твое 'хорошо' совпадает с чужим. Но что будет правильно — однозначно.

Правильно — поехать в Римат.

Правильно — выйти замуж за Хуллио Ксареса. Даже вопреки воле его семьи. И вложить все деньги в ущербную плантацию, и отправиться с мужем обратно, в Колонии, и детей родить.

Доверить воспитание младшей дочери шаману, от которого самые наглые буяны и хулиганы бледнеют, заикаются и писаются. А потом обходят его сторонкой, лишь бы Адэхи про них не вспомнил.

Даже когда Катарина увидела в руках у малышки ядовитую змею — она не засомневалась.

Внутреннее чутье пело ей — все правильно. Все будет хорошо.

Правильно — отпустить наивного мальчишку, который не знает жизни, в столицу Астилии. В Римат. В место, где соблазны плодятся и расползаются, нападают и кусаются.

А все равно правильно.

И дочек к нему отпустить тоже было необходимо.

Правильно, и все тут.

И все получилось. Дети пристроены в жизни, Лоуренсио чуточку поумнеет, Алисия и Феола замужем и будут счастливы, им с мужем тоже хорошо...

— Вы еще молодые, можете для себя пожить, а можете и еще ребенка сделать, — подмигнул женщине с кровати Адэхи.

И Катарина вдруг почувствовала, что могут. И это будет правильно.

— Почему бы нет?

— И я пригляжу, если что. Обещаю.

И Катарина улыбнулась в ответ.

Адэхи дождался, пока она выйдет из комнаты — и расслабился. Выдохнул.

Все получилось.

Почему никто не задумывается об очевидных вещах?

Часть мединцев погибла, но кто-то же должен был и остаться! Из наименее затронутых демонессой. Но — не подумали. А ведь это логично и просто.

Когда уходили индейцы, почему никто не подумал, что у любой дороги два конца?

У любого моста должны быть опоры..

Кто-то уходил. Но кто-то и оставался здесь, страхуя свой народ. Адэхи остался. И еще несколько сотен индейцев.

С тех пор прошло время.

Шаманы живут долго, а обычные люди — намного меньше. И памяти у них не хватает. А Адэхи...

Когда он понял, что произошло, когда почувствовал демонессу — понял. Это они причинили вред миру. И его надо исправить.

О мединцах он догадывался, но... как их найти?

Адэхи понимал, если он сам приедет в Римат, он станет диковинкой, вроде обезьяны или попугая в клетке. А просто, бесплотным духом... да он надорвется столько летать!

И тут все сложилось один к одному.

Феола отлично подходила на роль факела, котором умный Адэхи кинул в гнездо диких пчел — и удрал.

А пчелы вылетели, и пока они недовольно гудели, умный медоед смог скушать весь мед.

Адэхи довольно улыбнулся, глядя в окно.

Феола — его ученица. Умничка и красавица, и она будет его ученицей и дальше. Хорошую девочку он воспитал.

А там — кто знает?

Еще на двух-трех учеников его века хватит. Найдется, кому передать посох. Главное сейчас не это.

Самое важное сделано. Свою вину перед миром он искупил, дыра постепенно срастется, и никакие твари сюда больше не пролезут.

И хорошо.

Адэхи прикрыл глаза и уснул.

Теперь все будет хорошо...

* * *

Треси была занята.

Она творила.

Даже — Творила!

Она и в свадебное платье для Мерче вложила всю душу, и в свое собиралась. А что?

Свадьба — она один раз в жизни бывает, и необходимо показать себя во всей красе!

Более того, к алтарю Треси поведет его величество. Это какая ж реклама для будущего ателье! Если сейчас Треси постарается, если сошьет себе шикарное платье — у нее потом отбоя от клиентов не будет! Скромная свадьба, для своих?

Безусловно!

Но репортеры ее не пропустят, как уже не пропустили тана Мальдонадо. И заметки появятся, и снимки. И наверняка кто-то из высшего света будет присутствовать если и не в соборе, то на площади. В кафе, в магазинах, просто прогуливаясь — да мало ли возможностей?

И на платье они внимание обратят.

Так что платье должно быть безупречно. И Треси старалась, а это было сложно! Что тут времени? День да ночь...

С Мерседес было проще, ей шли прямые чистые линии. Но для себя Треси такого не хотела. Она невысокая, у нее нет такой выразительной фигуры, поэтому надо работать с тем, что есть. В платье того фасона, который она выбрала для Мерче, сама Треси будет смотреться, как ходячее несчастье. А потому...

Лиф с вырезом, пышные рукава из тонкого кружева, и этим же кружевом затянут вырез. Невеста не должна светить голой грудью, это некрасиво. Она в храм идет, не в кабак.

Если у Мерседес юбка начиналась чуть пониже груди, то у Треси лиф платья плотно обтягивал фигурку, подчеркивал тонкую талию — и следовала пышная юбка. Целых три юбки.

Нижняя — из накрахмаленной тафты, потом верхняя — кремовый атлас, Треси не подошел бы белый цвет, как Мерседес, ей нужно что-то более нежное и мягкое, и поверх всего — кружево.

Первая придает объем, вторая цвет, третья фактуру. Делает платье единым целым.

Длина юбки — до середины икр. Никакого шлейфа, никакого подола в пол, ей это не пойдет. Туфли уже почти готовы. Из тонкой кремовой кожи, на каблучке, в тон платью.

Волосы Треси решила сделать локонами и закрепить венок из кремовых же роз. Уже заказала в цветочном магазине.

Работали все. Дел было невпроворот, Треси даже головы не повернула, когда над входом в магазин звякнул колокольчик.

В это помещение ее вчера привез Хавьер,

— Тереса!

Вот уж кого Треси не ожидала услышать, так это тетушку. И подняла брови.

— Тетя?

Пилар Наранхо медленно кивнула.

— Я рада тебя видеть, племянница. Хоть мы и расстались не совсем мирно.

У Треси все же было маловато опыта. А Пилар оценила все сразу.

И оборудование, и место, и витрину — если Треси откроет здесь ателье, к ней будут приходить. И чистая публика, и высший свет, в том числе. Хорошее место.

Не настолько оживленное, чтобы толпы народа ходили, но и не уединенное. В самый раз.

И талант у Треси есть. Она-то знает. А сейчас, глядя на кремовый атлас, убеждается в этом еще раз. Нельзя, просто нельзя позволять конкурентке появиться на свет. Надо убедить Треси, что ей понадобится помощь, протекция, что тетушка ей не враг... а там и подмять под себя. У Пилар все получится, у нее всегда и все получается.

— Это теперь так называется? — подняла брови Треси. — Я вас видеть не рада. Что надо?

Феола все же была ританой, у Мерседес было строгое воспитание. Треси была и оставалась девчонкой с окраин. И церемониться с врагами не собиралась.

Вот еще!

Пилар Наранхо — враг?

Уж точно не друг после сцены с Анхелем Толедо!

Пилар недюжинным усилием воли придавила в себе гнев. Не время! Нет, не время ссориться! Это — потом! Когда она подомнет нахалку под себя!

А сейчас...

— Я просто хотела извиниться перед тобой. Я... растерялась.

— Извинения приняты, — кое-каких фраз Треси уже нахваталась у подруг. — Инцидент исчерпан.

— Я... я понимаю...

— Я вас более не задерживаю, — продолжила свою фразу Треси, словно и не слыша тетку. Да и не собиралась она ее слушать — к чему? Пилар Наранхо всегда заботилась лишь о своей выгоде. Не о Треси, уж точно.

— Даже чая не предложишь? — попыталась зацепиться Пилар.

— Нет чая. Мы пока не открылись, через месяц приходите, тетушка, — отмахнулась Треси.

— Тереса, я стараюсь помириться, а ты вместо этого... — гневно начала Пилар, понимая, что мирный вариант уже не проходит.

Треси взмахнула рукой.

— Синьора Наранхо, мне это не интересно. Никак. Я вам благодарна, если бы не ваш поступок, я никогда бы не встретила Хавьера, не выходила бы сейчас замуж за любимого мужчину. Но — и только.

— Вот видишь! Я столько для тебя сделала, — воспряла Пилар. — А ты...

— А я вас поблагодарила. Засим позвольте распрощаться.

Пилар уперла руки в бока.

— Ты! Наглая неблагодарная тварь! Благодаря мне ты выучилась! Благодаря мне...

— Дорогая, что это за синьора, которая так рьяно требует от тебя благодарности?

Хавьер решил проведать невесту. Заодно и обед принес, знает он эту девочку! В чем-то Треси такая же увлеченная натура, как и он! Дай ему интересное тело, то есть дело — и он забудет обо всем. Сон отдых, развлечения — вся эта ерунда подождет!

Дай Треси возможность сотворить шикарное платье — и она тоже пропадет для мира.

Ладно, сейчас они сходят в ресторан — и пусть творит дальше.

— Хавьер! — обрадовалась Треси, повисая у него на шее, с разбега.

Впрочем, она единственная, кто обрадовался. Остальные люди реагировали по близости к некроманту. Помощницы Треси просто поежились. А вот Пилар, которая оказалась в зоне воздействия его силы, побледнела и вздрогнула. Даже задрожала.

— В-вы...

— Тан Хавьер Маркос Карраско. А вы, синьора?

Пилар побледнела.

— Эммм...

— Моя тетя. Та самая, дорогой, — Треси не собиралась щадить тетю. Вот уж не для хорошего эта теткозараза сюда пришла! И скандал устроить хотела... пусть катится!

— Ах, та самая...

Хавьер улыбнулся так многообещающе, что Пилар покосилась на дверь. Но — увы. Некромант стоял как раз между ней и дверью.

— Я... это...

— А что это вы так побледнели, любезнейшая? — нежным тоном поинтересовался некромант, еще более ласково улыбаясь женщине. Увидь эту улыбку голодный тигр, мигом бы решил, что сыт и хочет спать. К примеру, в берлоге, дня за три пути от некроманта. — Я вас еще не успел поблагодарить за все, что вы сделали для моей невесты. И сейчас я вам всю благодарность выражу...

Вокруг рук некроманта начало медленно скапливаться темное облачко.

Пилар завизжала так, что дрогнула ткань платья.

Дернулась направо, налево...

Хавьер оскалился.

— Узнаю, что еще лезешь к моей невесте — не пощажу! Брысь!

И чуточку посторонился.

Завывая, словно пожарная сирена, Пилар промчалась мимо, едва не снесла с петель дверь магазина — и поскакала куда-то вдаль.

Хавьер усмехнулся.

— Вот так. Если еще раз придет — скажешь.

— Ты бы ее проклял?

— А то как же! Чесотка — прекрасное проклятие. Долгоиграющее такое. Или облысение. Или еще что поинтереснее, скажем, утрата интереса к мужчинам. Я могу, — пожал плечами Хавьер.

— Но сейчас ты ей ничего не делал?

— Нет. Пусть живет. Пока. Если бы она не выгнала тебя, мы бы не познакомились. За это у нее есть предупреждение. А второй раз не пощажу.

— Спасибо тебе.

Треси улыбнулась и поцеловала своего личного некроманта в уголок губ.

Хавьер расслабился. Дымка исчезла, как не бывало.

— Дамы, я вам принес обед. И забираю ненадолго свою невесту. Надеюсь, никто не возражает?

Не возражали. Особенно после увиденного.

Треси тоже.

Спустя полчаса она сидела за столиком в уютном маленьком ресторанчике, ела пасту с морепродуктами, и думала, что счастлива. И благодарна за это тетке.

Может, и правда — пусть ее бежит?

Будет мешаться под ногами, так разберемся, а пока пусть живет? Если бы не она, не было бы у Треси Хавьера, не была бы девушка счастлива...

И девушка еще раз улыбнулась своему будущему мужу.

* * *

Феола оттолкнулась от земли и взлетала на качелях. Высоко-высоко.

К небу и солнцу.

Зажмурилась от удовольствия.

Хорошо...

Зависла на секунду в самой высокой точке и увидела, как по дорожке к ней спешит подруга.

Висента была веселой, довольной и явно счастливой.

Бернардо, своим указом даровал ей дворянство. Личное и не наследуемое, но этого уже хватит, чтобы она вышла замуж за любимого мужчину. Чтобы это был равноправный брак.

А ее дети получат уже дворянство от отца. Будут герцогами.

Конечно, будут вопросы и сплетни, но личное дворянство от короля, за помощь в раскрытии заговора — кто осмелится хоть слово вякнуть против?

Здесь и сейчас никто, а потом привыкнут.

Висента уже носила кольцо Лоренсо и была довольна и счастлива.

Ленора ее приняла, как родную. После Университета, Леноре как-то все равно было, кто такая Висента. Маги рождаются в любом сословии, и крестьянин иногда может перемотать на клубочки пару аристократов.

Висента не маг. Ее талант лежит в другой области — так что же?

Толковый аналитик в семье тоже пригодится.

А ее знакомство с изнанкой городской жизни... Ленора считала его вполне оправданным.

Через Висенту она могла получать редкие книги, артефакты... Винни обещала отслеживать предложение. Для Лассара она это уже делала, но тех интересовала некромантия и антиквариат. А для Леноры будет отслеживать книги и артефакты по магии огня.

Почему нет?

Ее высочество Маргарита Мария сначала относилась к Висенте насторожено. Но потом пообщалась, посмотрела внимательно, да и порадовалась за сына.

Девушка его любит.

Настолько любит, что готова была и отпустить, и отказаться, лишь бы Лоренсо плохо не было.

Это стоит уважения. А происхождение... ее отец был королем, ее муж был герцогом, и оба были теми еще гадами. Так что Висенту женщина одобрила.

И к ее брату отнеслась вполне по-родственному.

Хорошие дети, умудрились выбраться из ямы, куда их столкнула жизнь, сделали это не подлостью и предательством, а умом и талантом. Есть за что уважать и ценить.

Берем.

Принимаем.

Правда, вылилось это в примерки и приемы, но тут уж не сплоховала Треси. Она сделала Висенте несколько платьев, а потом пообещала и весь гардероб сделать.

Вкус у нее был, таланта хватало... тетушка Пилар бесилась, но что она могла сделать? Если ее высочество тоже решила заказать Треси несколько платьев? В колониальном стиле?

Поспорить с авторитетом принцессы? Тут и вовсе можно клиентуры лишиться.

Пилар оставалось скрежетать зубами и яриться на мужа. Но как-то подействовать на девчонку она не могла.

Некромант — это вам не баран начхал. А любого, кто косо поглядел бы в сторону его драгоценной Треси, Хавьер бы сожрал с потрохами.

— Винни, что случилось?

— Фи, тебя интересовал тан Толедо?

Интересовал?

Феола напряглась.

Еще как интересовал ее этот скользкий глист! Но от как в сказочке про умную рыбешку — отовсюду ушел. И от спрута, и от акулы...

Нигде его не нашли. Гад такой!

— Я была у своего знакомого. Он знает, где прячется тан Толедо.

— Подробнее, пожалуйста, — Феола спрыгнула с качелей и потерла руки.

Висента тут же заняла освободившееся место и слегка оттолкнулась ногой.

— Когда Оскар себя выдал, Анхель успел сбежать. Понял, что успеха не будет. Несколько дней он отсиживался в потайном месте, пока столица не успокоилась. Потом решил переезжать в другое государство. Но без денег это делать грустно.

Феола хмыкнула.

— чтобы у крысы не было заначки?

— Есть у него заначка. Но не такая уж большая. А жить он привык с комфортом и удобством. И на обустройство ему надо, и связи заводить, и пока быт не наладится...

— И?

— У Оскара как раз заначка была. Небольшой коттедж на побережье.

— Почему Анхель не отсиживался там?

Висента пожала плечами.

— Не успел добраться? Это примерно сутки пути от столицы.

Феола пожала плечами.

Вот это ее как раз не тревожило, доберется она легко. Для шамана расстояние — не проблема. Не вся, но ей и не надо — всей. Ритуал известен.

— Может быть. Сначала не успел выехать, потом столицу закрыли...

— Да. А вчера он уехал. Контрабандисты вывезли, за хорошие деньги.

— Ты знаешь адрес этого коттеджа?

— Да.

— На карте покажешь?

— Покажу, конечно.

Феола кивнула.

— Хорошо. И... сможешь посидеть с бубном? Как в тот раз?

Висента даже и не задумалась.

— Смогу, конечно.

Теперь настала пора довольно улыбнуться Феоле. Она этого Толедо на клубочки размотает. И поделом.

Ее семья!

Ее близкие!

За такое — не прощают!

* * *

Хавьер себя всегда относил к мирным некромантам.

Да, некроманты, с его точки зрения, делились на три категории. Первая — оппозиция. Оно и понятно, когда кругом от тебя шарахаются, когда шипят, вот мол, некромант пошел, когда боятся и ненавидят — поневоле озлобишься.

Вторая категория — некромант нейтральный. Как те же Лассара — ДО Антонии и ее приезда в столицу.

Ну, люди. И что? Некроманты отдельно, люди отдельно. Главное, друг другу не мешать, а то недовольный некромант легко может перейти в оппозицию.

И третий вариант, вот, как он или тот же дядя, тот же Эрнесто Риалон. Когда стискивают зубы и продолжают работать рядом с людьми. Общаются с ними каждый день, разговаривают... это — сложно! Десяток человек пройдут мимо, а еще двадцать шарахнутся.

Как же! Идет страшный некромант! Бойся и прячься!

А он терпит. И никого еще не убил. Так что он мирный некромант.

Но это не на всех распространяется.

А вот и оно!

Хавьер расплылся в злорадной улыбке и вышагнул из-за угла.

— Пабло, какая встреча!

Дармовые деньги не пошли охраннику на пользу. Потому как соображения у него было меньше, чем у гоблина. Первое, что он сделал, получив деньги — это запил. Потом пошел в бордель, потом начал играть, потом его выкинули из борделя... мусорная куча Пабло приняла радушно, там и не такое валялось. Но деньги-то еще не кончились, так что на следующий день запой продолжился.

И еще через день.

Повод тоже был.

Треси.

А вот чего она? Как она могла отказаться от такого сокровища, как Пабло?

Или это он такой плохой? Чтобы ему предпочли некроманта... да нет! Это все бабы — продажные твари! И Треси... ыыыыы!

Нет правды на земле.

И на небе нет!

А это — повод выпить! Уважительный!

Так что, когда из-за угла шагнул Хавьер, Пабло даже и не сразу понял, что происходит. А потом заверещал испуганным зайцем — и рванул от некроманта так, что только грязь во все стороны полетела.

Хавьер его догонять не стал — зачем? Ему и надо-то было минуту — полторы. Не убивать же идиота?

Конечно, нет!

А вот проклятие невезения, которое он снял с Криса, перекинуть на эту пакость — запросто. И еще5 от себя добавить.

Может, Пабло и не сдохнет в ближайшие три дня. Но сильно об этом пожалеет.

Хавьер ухмыльнулся — и направился к мобилю. Ему надо домой, к Треси.

А где-то неподалеку подвывал жалобно Пабло, который поскользнулся и сломал обе ноги на мусорной куче.

Проклятие начало действовать.

* * *

Тан Анхель Хуан Толедо лихорадочно собирал вещи.

То есть — потрошил тайники в особняке Оскара.

Бежать!

Бежать — бежать — бежать!!!

И подальше, и побыстрее!

Если уж до истоков докопались, то и его не помилуют! Когда корешки выпалывают, вершки всегда страдают.

Вот так, еще пара минут, все ценное из тайника в саквояж — и бегом. Присаживаться 'на дорожку' не будем, обойдемся без лишних формальностей. Удрать бы побыстрее!

— Кхе. Кхе.

Кашель раздался позади так отчетливо, что Анхель аж подскочил на полметра.

Гадкая пружина тут же вывернулась, стукнула по пальцам, заставила взвыть белугой.

Анхель развернулся в прыжке так, что позавидовали бы все балетные танцоры, и наткнулся на ледяной взгляд серых глаз.

Феола никому и ничего спускать не собиралась. Тем более — попытку похищения. И она, и сестра, и брат... убить паразита!

— Ты!!!

— Я.

Анхель бросился вперед.

Как же он сейчас ненавидел эту заносчивую стерву!

Кинуться, сомкнуть пальцы на тонкой шее — и давить, давить, давить... все с нее началось! До нее ведь хорошо было! И место, и квартирка своя, и дойный бычок — Лоуренсио, и перспективы! Были!

А потом приехала эта мерзавка!

НЕНАВИЖУ!!!

То, что Феола словно бы не стоит на полу, а парит над ним в паре миллиметров, он и не заметил. И то, что контуры ее платья слегка колышутся, расплываются... в той ярости, в которой он пребывал, Анхель просто готов был порвать мерзавку голыми руками.

Феола дожидаться не стала.

Сейчас Толедо не мог ей навредить, но даже когда сквозь твое астральное тело комар пролетает — неприятно. А уж если такая тушка...

Пальцы чуть шевельнулись, складываясь в привычный знак удушения — и Анхель не долетел. Упал на колени, схватился за горло.

Воздух из него вышибло разом. И дыхание перекрыло, и как ни старайся... словно петля на шее затянулась, и душит, давит...

Крикнуть бы, попросить...

Феола молчала, не собираясь разговаривать.

Может, ноги ей поцеловать?

Анхель сделал движение, второе... и не дополз. Петля надавила, стиснула, потемнело в глазах.

Последнее, что увидел Анхель — было выражение откровенного отвращения на лице Феолы. Даже омерзения. Впрочем, с посиневшим лицом, выпученными глазами и текущей слюной, он и правда выглядел неэстетично. Удавленники — они такие. Не годятся для портретов.

Потом все закончилось.

Феола подошла, посмотрела на труп сверху вниз.

Анхель Хуан Толедо, человек, который едва не погубил и ее, и ее близких, был бесповоротно мертв. А что с ним еще делать? Допрашивать?

С этим и Хавьер справится, если от Толедо что-то понадобится. Это же не мединец, это чистокровный человек. Придет на вызов, как миленький, и ответит на все вопросы.

Феола посмотрела на тайник.

Хмыкнула.

Как шаман, она отлично видела, что там. Сейчас могла и насквозь его пролететь, но зачем? С собой все равно взять ничего не получится, да и не надо.

Бумаги.

И ценные — акции, облигации на предъявителя, чеки в несколько банков, опять-таки на предъявителя. И серьезные.

Письма, списки, какие-то свитки — это по ведомству Амадо.

Пара мешочков с монетами.

И скромный секрет сейфа — любой, кто его откроет, не нажимая потайной кнопки, получит в лицо несколько стрелок с ядом. Анхель явно не знал, вот они, отмычки валяются.

Она просто убила его самую чуточку пораньше.

И ведь совершенно не жалко.

Феола развернулась и покинула дом. Потом сюда придут полицейские, потом найдут и труп, и тайник. А она — она не собирается больше об этом думать.

Гори в Аду, Анхель.

А Феолу звал бубен. Ей надо было возвращаться в Римат.

Домой, пора домой...

* * *

И снова храм.

И снова свадьба.

Только эта намного более пышная. И невесту к алтарю ведет лично его величество.

И улыбается.

Бернардо было тепло и уютно. Треси и Хавьер светились счастьем, и на короля падал тихий отблеск солнечных лучей. Бывает же!

Любовь...

То, что Треси была влюблена, неудивительно. Сложно не влюбиться в человека, который для тебя звезду с неба достать готов.

Но Хавьер?

А вот поди ж ты! Когда Треси была все время рядом — не понимал. А сейчас оценил и задумался.

Это что — он мог остаться без любимой женщины!?

Ее могли отнять?

Чего уж тут было больше, то ли любви, то ли чувства собственника, но Хавьер был твердо уверен, что Треси — она вот его! И без нее жизнь будет серой, скучной, не удастся, не получится у него ничего... не жизнь это даже вовсе, а существование!

Так что улыбался он совершенно искренне.

Феола и Амадо, которые сидели в первых рядах, улыбались тоже. И держались за руки.

Дело Альбы пока зависло, равно, как и развод, но разве это важно? Ничуточки!

Они рядом, они вместе, остальное все у них еще будет! Главное-то УЖЕ есть!

И Бернардо становилось вдвойне теплее. Скоро состоится бал,. Первый, после коронации. Там Бернардо представит Игнасио, как своего наследника, там... оххх!

Там начнется охота на ни в чем не повинного короля! А он не женат!

А жениться придется!

Но может... вот, глядя сейчас на эти две пары (третья наслаждалась медовым месяцем) оно и не так страшно?

Улыбалась ее высочество Ленора, под руку с магом огня. Даже целым архимагом.

И что с того, что простолюдин? Пусть женятся. Вот и еще одна счастливица. И ведь все равно человеку, кто она такая! Принцесса? Ладно, у женщин и похуже недостатки бывают, сварливость, к примеру. Или пятна от оспы. Он бы и на крестьянке женился, но раз уж так получилось...

Ладно!

Уговорили! Все равно женюсь!

Бернардо отдавал счастливую Тересу ее супругу, дарил им на свадьбу приятные мелочи — мобиль (пусть будет два на семью), орден для жениха и неожиданно — то самое здание, где Хавьер снял ей помещение под мастерскую. У некроманта денег не хватило его выкупить, а вот у короны — вполне. Тан Кампос (который знал все, что происходит в столице... почти все) донес его величеству, тот и порадел новобрачным. Треси оценила.

Даже то, что на свадьбе не было ее родных, счастья не омрачало.

Ну, не было!

Она честно хотела кого-нибудь пригласить, но...

Ощущение было, как будто она не за некроманта замуж выходит, а за потомственного людоеда. Жизнь кончена.

Все пропало, все погибли, все плохо.

Со всей родней Треси разговаривать не стала, попробовала поговорить потихоньку с мамой, ну и нарвалась на возмущение. Да как так можно, да это ж некромант, да против всей родни, да благословения тебе не будет, вот!

А денег дашь?

Понятно, после такого никто из Наранхо в храм не явился.

Сейчас ее это не волновало.

Епископ Тадео лично читал молитвы, венчал некроманта, и ничего так, храм стоит, не шатается. Все у них будет хорошо. А кому не нравится — пусть их! Сейчас Треси видела только счастливые глаза Хавьера. И уже думала, как бы так организовать работу...

Муж полицию не бросит, не тот характер. Надо ему на жизнь зарабатывать, не надо — ему интересно! И это хорошо.

Мужчина без дела — плесень недостойная!

Так что будет ее супруг и в морге засиживаться, и домой затемно являться... и надо как-то так все это организовать, чтобы он хоть кушал три раза в день. Выделить, что ли, комнату в будущем ателье, чтобы покушать приготовить можно было? И ей, и другим? И отнести мужу?

Тереса серьезно думала, как устроить их совместный быт. Она справится.

Ей достался самый замечательный мужчина в мире, так что надо соответствовать.

— Согласны ли вы?

— Да!

Счастье — оно такое... счастье!

* * *

— Ты уверен, что тебе не нужна должность при дворе?

— Да уж всяко, — Крис взъерошил волосы. — Что я там делать-то буду? Слонов слонять? Заборы околачивать?

— Где ты во дворце заборы видел?

— Там же, где и слонов, — парировал Крис. — Знаешь, Брен, если у меня теперь есть возможность поучиться — я учиться и буду. На жизнь себе подработаю, проклятие с меня сняли, уже спасибо. А среди всех этих попрошаек тереться — не хочу.

— А мне среди них каково?

— Так я заходить буду, — ухмыльнулся Крис. — И ты тоже... заходи.

— В общагу?

— Только налобник свой сними, тебя и не узнает никто. И вообще, снимай его почаще, а то загоришь, а на лбу полоса останется. Тут уж тебя точно опознавать будут.

— Челочку сделаю.

Но над идеей приятеля Бернардо и правда задумался.

С Крисом они так и были приятелями. И друг решил учиться в Университете. Захотелось ему стать океанографом. Океан велик, изучать его надо — почему бы и не Крису?

И почему бы приятелю не зайти к нему в гости?

Не приглядеться к симпатичным девушкам, не отдохнуть в студенческой компании?

Учиться у него не получится, но хотя бы кусочек веселья и свободы для себя урвать — можно! Поговорит с магами, маскировку ему сделают, защиту — и пожалуйста!

Бернардо решил, что попробовать стоит.

— Вот, начесывай челку — и давай к нам. Будем отмечать первый день поступления. По традиции сегодня положено бить морды рыбакам.

— И получается?

— С переменным успехом. Идем?

Бернардо хмыкнул.

— Сейчас переоденусь — и идем.

Рыбаки?

А почему — нет?

Его величеству надо знать, чем и как живет его столица. И не только из отчетов. Вот он сейчас и начнет. Хорошо, когда есть друзья. Даже у короля...

Хорошо.

* * *

— Да? Сейчас приеду.

Амадо даже побледнел слегка.

— Что случилось?

— Мои родные приехали, — не стал скрывать старший следователь, как никогда похожий сейчас на растерянного мальчишку.

Пока живы твои родители, ты остаешься немного ребенком. А уж когда они приезжают домой, после долгого отсутствия... тут поневоле руки тянутся проверить — не забыто ли по шкафчикам какого компромата? А уж если папа — некромант? И все остальное семейство тоже... оттуда?

Ой-ой-ой.

Феола улыбнулась.

— Поедешь домой?

— Определенно. Все по телефону не расскажешь, а поделиться надо.

— С тобой съездить?

Амадо задумался. Потом решил не лгать.

— Фи, родная, мне очень хочется привести тебя сейчас и сообщить — вот моя невеста. Но это будет непорядочно по отношению к родным и может испортить их отношение к тебе. Давай я сначала расскажу им все, а потом назначим время встречи? Мне кажется, так будет лучше?

Феола кивнула.

— Ты прав, любимый. Отправляйся к родным, а у меня тут тоже дела есть.

— Ты точно не обиделась? — уточнил наученный жизнью с Альбой мужчина. Увидел в глазах Феолы смешинки — и перевел дух.

Не обиделась.

И не собирается, и не будет. И дела у нее действительно есть.

Творец, как же хорошо, когда твоя жена тоже личность! И озабочена не только фасоном шляпки!

И понимает она тебя, и легко с ней, и весело... ему повезло с Феолой, и он никому не даст это разрушить.

Амадо решительно поцеловал любимую — и отправился на ковер к родителям.

Феола посмотрела ему вслед — и тоже поехала. В госпиталь. За Лоуренсио, который физически-то был вполне здоров, но изволил страдать и хандрить. Было у нее хорошее такое лекарство, и братцу давно следовало его вкатить. Полной клизмой.

Вот и займется!

* * *

— Фи, зачем мы здесь?

Глаза бы у Лоуренсио на эти улочки не смотрели!

Везде грязь, мусор, собаки, свиньи, дети какие-то бегают... и смотрят так плотоядно. Видят двух взрослых, богато одетых, у которых можно что-то попросить... не подходят.

Потому что Феола не скрывает своей сущности.

Так и давит рядом с ней, так и напирает. Лоуренсио сам бы не подошел, страшновато даже под руку ее держать. Так и кажется, что сейчас обернется девушка, а вместо волос у нее змеи. Как в старой детской сказке.

— Вот за этим, — Феола уверенно шла к одному из домиков.

— Фи?

— Я попросила Висенту точно узнать, кого ты сбил.

Лоуренсио побледнел и таки выпустил локоть сестры.

— И кого же?

Феола вместо ответа постучала в дверь домика костяшками пальцев.

— Синьора Эльвира Нуара Кинтано. Вы дома?

Долго ждать не пришлось, дверь скрипнула и приоткрылась.

На пороге стояла красивая черноволосая девушка. Совсем молодая, лет семнадцать, может, восемнадцать. На руках у нее был маленький, может, годовалый ребенок, второй цеплялся за юбку, еще несколько детей виднелись за ее спиной.

Такие же грязные, как и все местные дети. Может, чуть почище и чуточку более сытые.

— Зд-дравствуйте? Рит-тана?

Женщина явно была удивлена визитом.

— Знакомься, Лоуренсио. Синьора — жена того самого, сбитого тобой пьяницы.

— Эммм?

Кажется, Лоуренсио сейчас выглядел законченным дураком.

— Позвольте, — Феола без разрешения оттеснила синьору и вошла в дом, потянув за собой брата. — Синьора, некоторое время назад мой брат гонял по городу на мобиле и сбил вашего мужа. Пьяного. Когда тот шел домой. Тот домой дошел, а через несколько дней ему стало плохо, и он помер. Как я узнала, именно от того удара.

Много чего ожидал Лоуренсио.

Но точно не того, что красавица кинется на колени к его ногам и попытается поцеловать ему руку.

— Тан! Спасибо!!!

И слезами залилась.

Лоуренсио так и стоял, дурак дураком.

Дети тоже разревелись, но Феола, которая неясно зачем тащила с собой большую сумку, тут же прекратила это дело. На столе начали появляться дорогой белый хлеб, ветчина, сыр, сладости, фрукты... дети тут же бросили рыдать и переключились на вкусности.

Мало ли, что там взрослые говорят, а вот такого могут потом и не дать!

Феола кивнула старшему мальчику, лет десяти, мол, дели на всех, и вернулась к брату и синьоре, которая так и стояла, поливая слезами руки и штаны тана Ксареса.

Отцепила ее, усадила.

— Пьяницу, Лоуренсио, звали Фелипе Эктор Кинтано. Синьора — его вторая жена. Супруга синьора Кинтано скончалась, но оставила ему детей. Вот он и женился на синьоре Эльвире, чтобы получить бесплатную уборщицу, домработницу, ну и все остальное, — вежливо сформулировала Феола. — Сам, правда, не исправился. Пил, бил супругу, мало зарабатывал, детям от него тоже доставалось... синьора, тут хоть один ваш ребенок есть?

Эльвира выпрямилась.

— Они все — мои!

— И рожать вы их начали лет в семь? Не рановато? — съязвила Феола.

— Может, я и не рожала этих малышей. Но я их люблю. И они меня тоже. Мы — семья, — огрызнулась Эльвира.

— Некрупная и не слишком богатая.

— Уж какая есть, ритана, я к вам в родню не набивалась!

Феола и плечом не повела.

— Да ко мне и не надо. Тут Лоуренсио хочет выделить вам денег. Вы без кормильца остались, не выживете.

Синьора побледнела еще сильнее, стиснула губы в ниточку.

— Благодарю, ритана. Мы справимся.

Лоуренсио только головой качнул. И что это нашло на Феолу? Опять ее шаманские штучки?

Мужчина вздохнул и заговорил сам.

— Синьора, я прошу не слушать мою сестру. Она молода и временами вспыльчива. Я надеюсь, вы поймете меня правильно. Лишив вашу семью кормильца, я считаю себя обязанным помогать. Хотя бы пока дети не встанут на ноги. Я могу положить на ваше имя в банке определенную сумму, или, как вариант... я скоро возвращаюсь домой, в Колонии. И... и предлагаю вам плыть с нами. Со мной, с семьей моей сестры — если пожелаете. Обещаю, на островах для вас найдутся и дом, и работа, от голода вы не умрете, и дети смогут выучиться.

Эльвира сощурилась.

Женщины из трущоб не слишком-то доверчивы.

— Сладко поете, тан...

— Я же не предлагаю верить мне на слово! Сходим к нотариусу, все пропишем, заверим в присутствии свидетелей.

— А потом вы нас на корабль и в рабство? — сощурился старший мальчик?

Еду он уже поделил на всех, и теперь стоял за плечом мачехи, и весьма недобро смотрел на Лоуренсио.

Отца ему любить было не с чего, но и эти... приперлись тут, будто их звали!

— На кой ты в рабстве нужен? — фыркнул Лоуренсио. — ты себя видел? Тебе одного дня на плантации хватит, чтобы помереть. Сплошной убыток получится. Вези тебя, корми, да не окупится.

— Детей не только на плантации покупают. Еще и в бордели. Вон, мамка Орфа уже приходила, предлагала Эле...

Лоуренсио скрипнул зубами.

— Перебьются! Так... давайте-ка, собирайтесь!

Может, он и дурак. Но оставить погибать или торговать собой эту женщину, почти ребенка, и этих малышей, он просто не может.

Шестеро детей, старшему десять, младшему, может, год...

Точно бы не выжили. И этот... хорош! Лоуренсио уже не жалел, что сбил того пьяного идиота! Это ж надо! Жениться на несчастной девчонке, чтобы она его детей выхаживала, еще и бить ее, и пить... тьфу, пакость!

Потому Феола его сюда и привела?

Лоуренсио покосился на сестру, но та равнодушно смотрела в окно. Если так можно назвать дырку в стене, кое-как заделанную рыбьим пузырем.

А что тут зимой будет?

Нельзя их тут оставлять, нельзя! На островах им хорошо будет.

Море, солнце...

Феола на брата не смотрела. Она улыбалась своим мыслям.

Почему она попросила Висенту навести справки? Почему она решила привести сюда Лоуренсио? А вот! Захотелось так, а когда шаману чего-то хочется, с ним лучше считаться. Сердце ей подсказало, или что-то еще?

Феола точно знала, что будет дальше.

Почти видела долгое путешествие на корабле, во время которого Алисия и Рауль будут заняты друг другом, а Лоуренсио, чтобы не сойти с ума от скуси, возьмется обучать Эвелину и детей. И быстро обнаружит, что у женщины незаурядный ум, да и хватка имеется. И внешность...

И характер — чужих детей не оставила, хотя и могла, пытается выживать, собой не торгует... стирает?

Несомненно!

Вон у нее руки какие, все красные, распухшие от воды и щелока. Надо будет потом подлечить. Потихоньку, так, чтобы она не заметила.

Конечно, Лоуренсио — тан, а эта девочка всего лишь синьорита. Даже синьора. Но кто будет против? Родители?

Отца такие мелочи не остановят, мама тоже помнит, как ее дед не принял, она не станет спорить. А узнав историю Эвелины, еще и поможет, и поддержит.

И будет у Феолы сноха.

Умненькая, практичная, с кучей малышни... а там и свои пойдут. И это будет хорошо.

Феола мечтательно улыбнулась.

Хорошо бы все получилось.

Пока точно получается, вот, Эвелина уже принялась собирать вещи, мальчик, хоть и поглядывает с недоверием, но ей помогает, а остальная малышня и вовсе счастлива.

Трущобные дети взрослеют быстро. Эти тоже понимали, что могут не пережить зиму.

Сейчас им дают шанс. И если зашел разговор о нотариусе и документах... не обманут.

Да и так не собирались. И Феола еще раз довольно улыбнулась.

Не надо Лоуренсио жениться на ком-то из дочек соседей, она никого подходящего для него не видела. Он немножечко позер и лентяй, ему нужна жена, которая будет заниматься хозяйством, а не такая... романтично-вдохновенная, как Лисси. Эвелина будет. Она плантацию не запустит, и мужа постепенно к рукам приберет. И маме с папой будет с кем повозиться, а то дети выросли, уехали... тоскливо.

А тут столько малышей!

Фамилию Ксаресов они носить не будут, но образование и воспитание получат, приданое или капитал для начала своего дела — тоже. Что еще надо?

Живи и радуйся.

Теперь главное при Лоуренсио ничего не сказать, а то заартачится по глупости, и опять мир выйдет из равновесия. А Феоле этого не хочется. Она только-только сделала все правильно.

Так, как надо.

* * *

Игнасио смотрел на танцующих с отвращением.

Бал, как это замечательно!

Глаза б его на все это не смотрели! Особенной сейчас, без ноги...

Ему улыбаются, ему кланяются, как же! Брат короля, наследник! А он бы поубивал всех этих тварей!

Сколько из них знали о заговоре?

Сколько догадывались?

Отец погиб, он лишился ноги, брат уцелел чудом... твари! Как есть — сволочи и слизни! Даром, что в кружевах и блестках!

Игнасио ответил на приветствие очередной девицы, и подумал, что его сейчас стошнит.

Конечно, король — величина пока недосягаемая. А вот он...

И наследник, и достаточно робкий, и инвалид сейчас... добыча?

Охота?!

Поползни мерзкие!

Игнасио оперся на трость и поковылял в сторону балкона. И едва удержался от искушения треснуть палкой самую наглую из девиц, которая предложила на нее опереться.

Иди ты... зараза!

Вот как пойдешь, так и не останавливайся!

А Игнасио сейчас...

Лакей подмигнул ему из-за портьеры, Ингасио шагнул чуть в сторону — и скрылся в темноте потайного хода.

Хотя бы десять минут отдыха от стервятников! Иначе он не выдержит, и кого-нибудь убьет!

Где тут присмотренный крохотный балкон?

Ага, налево...

Игнасио вывалился из потайного хода практически рядом с балконом, и замер.

— Демон!

На балконе кто-то рыдал.

Нет, не красиво вытирал жемчужные слезки шелковым платочком.

Некрасиво рыдал с подвываниями и всхлипываниями.

Игнасио скрипнул зубами.

Вот уйти бы сейчас. И сделать вид, что и никто, и ничего, и вообще....

Он все же мужчина. И благородного происхождения. А потому...

— Ритана, я могу вам чем-нибудь помочь?

Девушка, которая ревела на балконе, некрасиво высморкалась в носовой платок и подняла голову.

— Простите, тан...

На ее лице, усеянном некрасивыми красными пятнами, не было и проблеска узнавания. Какое счастье!

— Это вы простите, ритана. Я могу вам чем-то помочь?

Эллора, а это была именно она, хлюпнула носом, и вовсе уж простонародно высморкалась второй раз.

— Ничем, тан. Простите...

— Вас кто-то обидел?

— Нет. Я просто сестру вспомнила.

— Сестру?

— Дарея... она погибла. Она бы так мечтала попасть на бал...его величество обещал ей. И... ее убили.

— Простите, ритана.

— А я здесь. Получила дворянство за ее подвиг. И бал тоже. И... все бы отдала, чтобы она жива была!

Игнасио вздохнул.

Так мысли этой девушки были созвучны его собственным...

— Я бы тоже хотел, чтобы мои родные остались живы. А они погибли.

— Простите. Мне жаль.

— Не надо извиняться, ритана. Вы же не знали...

— Не знала, — кивнула Эллора. — Я даже не знаю, кто вы.

— А я не знаю вашего имени.

— Справедливо. Эллора Бенитес. Эллора Лидия.

— Игнасио Хосе. Игнасио Хосе Лопес.

Почему Игнасио сократил имя и назвал чужую фамилию?

Если бы он представился его высочеством, девушка сразу бы сделалась совсем другой. Наверное. А это так противно, когда вместо человека в тебе сразу видят титул... просто фу! До тошноты.

Но девушка выдохнула.

— Приятно познакомиться.

Рука ее была прохладной и легкой. Игнасио неудачно оперся на трость, пошатнулся...

— Ох!

Эллора поддержала его под локоть.

— Осторожно. Тут есть скамеечка.

— Простите.

— Вы прихрамываете. Рана?

— У меня ноги нет. До колена.

— Сочувствую, — Эллора сказала это достаточно спокойно. У кого-то нет ноги, у кого-то есть жабры. Так тоже бывает. — Боевое ранение — или несчастный случай?

Если бы это было сказано другим тоном, Игнасио оскорбился бы навсегда. Но...

Спокойно, рассудительным тоном, без особых таких, любопытно-смакующих ноток...

— Боевое ранение.

— Вам повезло, что живы остались.

— Да, я тоже так думаю.

— И мне повезло. А Дари, — снова расклеилась Эллора. — Дари — нет!

— Расскажете?

Эллора подумала пару минут.

С одной стороны, страшновато. С другой... еще один Кармело?

Пусть сразу бежит к мамочке! А то и куда подальше! Сейчас, вспоминая об этом слизняке, она могла задаваться лишь одним вопросом.

А вот если бы демонесса съела Кармело — она бы отравилась? Ну хоть отплевывалась бы? Гадость же редкостная, хуже слизня!

— Вы слушали о мединцах, тан?

— Слышал.

— Дарея была одной из них.

— А вы, ритана?

Эллора тоже могла бы оскорбиться. Но вопрос был задан — спокойно. И девушка кивнула в сумерках.

— Я практически человек. Так, жабры, еще кое-что. По мелочи. Мои дети уже будут людьми. Практически. Может, магию воды унаследуют...

— А титул вам дал король... таны уже одолели? Из тех, кто победнее?

Эллора злобно фыркнула.

— Этих и жабры не отпугивают! Подумаешь, какая мелочь! Дети уже нормальными будут, а деньги и сейчас хорошие!

Игнасио невесело рассмеялся.

— Надо же, какая у нас похожая ситуация, ритана.

— Вы тоже богаты?

— Не бедствую.

Ответом ему был короткий смешок.

— Тан, давайте отбиваться вместе?

— А давайте, — решил Игнасио.

И впервые за этот вечер улыбнулся.

Кажется, жизнь налаживается.

* * *

Знакомства с семьей Амадо Феола чуточку побаивалась.

Так, немного.

Им жить, им решать, но.... Отца Амадо любит. И к той семье относится неплохо. И к мачехе, и к малышам. Лучше не ссориться.

А получится?

Феола шаман, Риалоны некроманты. И если в Колониях никто не рисковал с ней ругаться, то здесь, в метрополии, некроманты выели себя очень странно.

С одной стороны, их никто не любит.

С другой — именно потому некроманты приобрели какое-то жуткое высокомерие.

Не лЮбите?

И не любИте на здоровье, плевать нам на всяких разных червяков.

Феола чуточку побаивалась, и отношения с порога портить не хотела, но и прогибаться под чужое семейство тоже радости мало.

Как быть?

Амадо ее успокаивал, как мог, но все равно, вылезая из мобиля, Феола чувствовала, как холодеют кончики пальцев.

Дверь им открыла симпатичная черноволосая девушка.

— Амадо! Наконец-то! Все уже готово! А это твоя невеста? Та самая Феола?

Амадо только головой покачал.

— Антония... ну где это видано?

— Я некромант, мне можно и самой двери открывать, — фыркнула девушка. И Феола поняла, что она старше, чем можно сказать по внешности. Может, лет тридцать, может, даже и больше.

— Ританы, позвольте представить. Антония Даэлис Лассара-Риалон. Моя мачеха. Да-да, почти мамочка, — ухмыльнулся Амадо. — А это моя невеста. Ритана Феола Амадина Ксарес.

Несколько минут Феола и Антония разглядывали друг друга.

Мужчине было бы сложно это уловить, но как много могут сказать друг другу две женщины. Всего лишь взглядами.

— Ты его любишь?

— Люблю.

— Если ты ему навредишь — сожру! Хватит с него боли!

— Я сама за него кого хочешь сожру! Он мой! И я Амадо никому не отдам!

И словно напряжение схлынуло. Тони шагнула вперед, ухватила Феолу за руку и потянула в дом.

— Ну хвала Творцу! Амадо, наконец-то ты нашел себе хорошую девушку! Когда свадьба? Вы пышную хотите? Или потихоньку в храм сходите? Если пышную, я помогу тебе все организовать. Феола, ты не против?

— Абсолютно, — тряхнула рыжей гривой Феола, понимая, что ее приняли. Бесповоротно.

Просто потому, что она любит Амадо. И эти люди тоже его любят.

И малышня, которая повисла на сводном брате.

И высокий представительный мужчина с яркими темными глазами — Эрнесто Риалон, и Чета Шальвейнов, которая никак не могла пропустить этой встречи.

В Рейнальдо Игнасио Феола чувствовала нечто странное, но магом он не был. И мединцем тоже. Определенно.

Ничего, она разберется с этой загадкой позднее. Не страшно.

А пока так приятно сидеть за столом, пить кофе с апельсиновым мармеладом и беседовать обо всем и ни о чем сразу.

О жизни в колониях.

О жизни в столице.

О платьях.

О предстоящей свадьбе. А то что такое? Подруги замужем, а Феола отстает? При наличии любимого мужчины?

Непорядок!

А мужчины тем временем удалились в кабинет.

* * *

— Отличный выбор, сынок.

Амадо улыбнулся.

Он знал, что его Феола — чудо, но услышать подтверждение было приятно.

— Работу бросить не собираешься? Тебе ведь хотелось заниматься индейцами? — Шальвейн смотрел испытующе.

Амадо качнул головой.

— Про индейцев мне все расскажет жена. Ее учитель — настоящий островной шаман. А когда тайны не надо раскапывать, становится не так интересно. Лучше я займусь розыском, у меня вроде бы неплохо получается?

— Отлично у тебя получается, — усмехнулся Рейнальдо. — Вон сколько всего раскопал!

— Оскара чуть не упустил.

— Не упустил же.

— Благодаря тебе.

Ответом Амадо была улыбка Рейнальдо.

— Успехи ученика — гордость учителя. Феола не против твоей работы?

— Она еще и помогать готова. Ей тоже интересно.

— Вообще отлично. Когда ты получишь развод?

Амадо чуточку замялся.

Когда-когда!

Когда Альба согласится на развод. А она пока в монастыре. И... общаться с ней будет сложно.

Мужчины переглянулись.

— Дай-ка ты мне документы, — хищно улыбнулся Эрнесто Риалон. — Я съезжу в гости к Альбе.

— Это будет лучшим решением, — согласился Рейнальдо. — Альба тебя боится, спорить не будет.

— С моей стороны это трусость, — качнул головой Амадо.

— Нет. Это здравый смысл. Зачем тебе ввязываться в этот кошмар? Будет скандал, вы только возненавидите друг друга, ты приобретешь себе смертельного врага. А вот с Эрнесто она спорить не станет. Альба его боится.

Логика в этом была.

— Пожалуй что.

— Вот и приноси завтра документы. Дня через два съезжу, проветрюсь, — потянулся тан Риалон. — Ну что, пойдем, пока там любимые женщины без нас не заскучали?

Амадо улыбнулся при мысли о Феоле.

Как же это чудесно звучит.

Любимая женщина.

Его любимая...

* * *

На берегу моря стоял небольшой стол. И за ним удобно устроились двое.

Странная пара.

Священник в длинной черной рясе, с распятием на груди — и женщина в легкой белой одежде. Но разговаривали они вполне непринужденно.

— Я рада, что Элли нашла себе друга при дворе.

— Она не знала, что умудряется дружить с принцем. А его высочество скромно молчал, — конечно же, брат Анхель был в курсе дела. Кто бы сомневался.

— Элли это всегда было безразлично. Но она очень остро переживала свою непохожесть на других. А тут нашла человека, который тоже переживает. Она-то уже умеет справляться со своей болью и обидой, научилась потихоньку.

— Для его высочества это будет полезным опытом. А может, и не только. Его величество совершенно не против брака.

Теперь настала очередь Лидии открывать рот.

— Брака?

— Потому я и затеял этот разговор. Его величество просил меня лично побеседовать с вами.

— Элли...?

Не то, чтобы Лидия ожидала плохого. Теперь уже нет. Мужской интерес женщины чувствуют, и синьора Бенитес, то есть теперь ритана, знала, что брат Анхель не позволит причинить ей вред. Но есть и те, кто стоит выше скромного священника.

К примеру, епископ Тадео — пока. Потом, возможно, на его месте будет епископ Анхель.

А еще король.

— Эллора Лидия все делает правильно, и его величество очень доволен. Его брат начал улыбаться, радоваться жизни, потому его величество очень просит вас не вмешиваться в их отношения. Его величество рос в несчастливой семье.

Лидия кивнула.

О взаимоотношениях в королевской семье даже и не сплетничали. Грустно там все...

— Для своего брата его величество желает лучшего. И обещал, что не будет вмешиваться в его отношения. Кого бы Игнасио Хоселиус не выбрал.

— Это очень щедрое обещание.

Брат Анхель кивнул.

— Безусловно. Его величество просил не отговаривать Эллору ни от чего. Пусть события идут своим чередом.

Лидия кивнула.

И подумала, что таким образом Бернардо еще и надежно отрежет своего младшего брата от трона. Если он женится на мединке, никто и никогда его не одобрит. И не поддержит при любом раскладе.

Разве что Эллоре могут попробовать причинить вред. Но это дело неблагодарное. Маг воды, изначально недоверчивый, а сейчас Элли не надо скрывать свою силу, и тренируется она в охотку.

И маг воды в королевской семье лишним не будет.

Его величество умен. И это — хорошо.

— Я не знаю, сможет ли Элли иметь детей...

— Это все решится со временем. Пусть радуются жизни, им сильно досталось. Да и вам, ритана...

Лидия помрачнела.

Дарея.

Чудовище со щупальцами?

Это для вас. А для нее — дочка. Родная и любимая.

Брат Анхель накрыл ее ладонь своей.

— Рано или поздно эта рана заживет. И я надеюсь, что Эллора Лидия назовет свою дочь Дареей. Ее душа обязательно вернется, демонесса не успела изуродовать ее.

Лидия вздохнула.

— Да, рано или поздно...

С братом Анхелем хорошо было говорить.

И молчать хорошо было.

И прогуливаться вдоль берега под руку, наслаждаясь морским запахом и шумом волн. Слушать тишину, смотреть на небо, думать о том, что рано или поздно все будет хорошо.

Будет ведь?

Правда же, будет?

* * *

В келье было тихо и спокойно. Пока ее уединение не нарушил стук в двверь.

— С вами желает поговорить тан Риалон.

— Хммм...

— Я передам ему, чтобы он удалился?

— Нет, сестра! я сейчас выйду!

Двадцать дней в монастыре отучили Альбу показывать норов. С монахинями шутки плохи — или ты делаешь, как сказали, или ты все равно делаешь, как сказали. Но уже после молитвы и поста.

Голод Альбе пошел на пользу. Но только фигуре. А вот характеру...

Если пятнадцать лет воспитываешь в себе склочность и вредность, за несколько дней от них не избавишься. Тут нужна долгая и методичная работа над собой. А когда человеку ничем таким заниматься не хочется?

Он и не будет.

То есть она.

У Альбы не было никакого желания осознавать и исправляться. Что осознавать-то?

В чем она виновата?

Ее муж не обеспечивал достойный образ жизни, она совершенно логично пошла искать того, кто ее обеспечит. Нашла, а порадоваться не дали!

Как уж она уверяла, что не убивала, все равно никто не верит! Ей дали понять, что дело замяли из большого уважения к Амадо, а так бы ее — ух!

Вопли: 'я поклясться на распятии могу!', 'Пусть меня маги проверят!', 'Пусть допросят дух Патрисио Ксареса!' ни к чему не привели.

Дух попросту не знал, кто его убил. Мертвые не всеведущи, они знают то же, что знали и при жизни. А Патрисио не видел, кто его убил.

Он спал. Он даже ничего толком не почувствовал. Альба?

Может, и она. Денег ей хотелось так, что аж визжалось! Хотя тан Ксарес ей ничего в итоге давать не собирался, вот еще не хватало — каждую девку обеспечивать! Своим детям хватит!

Услышав это, Альба впала в такой гнев, что проверить ее уже не получалось. Уж очень ей хотелось самой убить Патрисио Ксареса!

Но — вот выверт человеческого сознания!

Виноват в итоге оказался все равно Амадо.

В чем? А во всем! Если бы не он, Альба не позарилась бы на Ксареса! Более того, если бы Амадо быстро провел расследование и нашел убийцу, если бы он не решил жениться на Феоле, отбив ее у собственного сына.... Все не так было?

А когда это логика и разозленная женщина уживались между собой?

Никогда!

За эти дни Альба обдумала ситуацию.

Она невиновна.

В монастыре ее не оставят.

И... самое-то главное что?

На развод она еще не подала! Она еще ритана Риалон! А с этим можно работать!

Монахинь она слушала внимательно. Если кто считает, что в монастыре не сплетничают — ха1 И еще три раза — ха!

Наивные колониальные дикари!

Любой монастырь — это жуткий гадючий клубок! Не будешь держать здесь нос по ветру и уши востро — мигом останешься и без первого, и без второго. А уж сплетничать о мирском зждесь и вовсе в порядке вещей. Газеты, паломники — да мало ли кто?

Альба и слушала. И новости были приятными.

Амадо Риалон и поместье вроде как от короля получил, и в раскрытии заговора принимал самое живое участие, и пользы от него много... ага?

Еще как — АГА!

А кто его жена?

Альба его супруга! И собирается ей оставаться, пока не снимет все сливочки! Если Амадо получил поместье, то с него будут доходы. Их хватит, чтобы быть достойно представленной ко двору. Как супруга героя.

А там уж...

Посмотрим, что будет дальше!

Супруга героя, который спас Римат и короля — это намного интереснее, чем разведенная ритана. Которая уже даже не Риалон, а Аракон.

Так что никакого развода! Не-не-не! Не дождетесь!

Это Альба и собиралась высказать Амадо. Но...

В комнате для свиданий ее ждал Эрнесто Лассара-Риалон.

— Дорогая невестка, — протянул некромант, улыбаясь так, что ему позавидовали бы все кайманы мира. — Рад встрече!

Альба невнятно мекнула.

Эрнесто она откровенно боялась.

Антонию — недолюбливала. С точки зрения Альбы, пока в ее доме не оказалась Антония Лассара, все было прекрасно. А потом — уже не очень.

И вовсе не эгоизм Альбы был причиной ее неурядиц и проблем, нети! Привыкнув искать проблемы вокруг, Альба искренне считала, что виновата Антония. С нее все началось! Вот, если б не она!

Высказать это Эрнесто мешал инстинкт самосохранения. Так что Альба невнятно промямлила приветствия.

Эрнесто тоже кивнул. Рад, здоровья, счастья и все такое...

— Дорогая невестка, Амадо сейчас очень занят. Поэтому я решил помочь сыну и съездить к тебе. Не ближний свет — сутки ехать туда и обратно.

Альба машинально кивнула.

Да, не ближний. Монастырь не рядом со столицей, до него добираться часов двенадцать на мобиле. Можно поездом, а потом каретой, но так еще дольше получится.

О том, что Эрнесто и Тони решили устроить себе пару свободных дней, днем выехали, переночевали в гостинице, к середине следующего дня доехали до монастыря, сейчас Эрнесто поговорит с Альбой — и они так же поедут домой, он умолчал.

А что?

Пусть у них с женой до сих пор любовь и каждый день, как в медовый месяц, но зачем кого-то в это посвящать? Тем более эгоистку и склочницу Альбу?

Ни к чему.

Потому Эрнесто отправился в монастырь один, а Тони ждала его в мобиле, решив, что два некроманта на один монастырь — это многовато. Да и Альбу не надо раздражать.

Эрнесто она боится, а вот при виде Тони может и упереться рогами. Даже если Амадо их пока жене не наставил — все равно упрется.

— Я привез тебе документы на подпись. И мы расстанемся.

Альба протянула руку за бумагами. Но проглядела — и возмущенно вскочила со скамьи, на которую уселась.

— Я не стану это подписывать!!!

Прошение о разводе.

О разделе имущества — Амадо оставлял себе книги и мобиль, все остальное доставалось Альбе.

О лишении Альбы фамилии 'Риалон'.

Это что? Все ее мечты прахом пошли, что ли?

Нет-нет, Альба не согласна!

Эрнесто мило улыбнулся.

— Ты уверена?

— Да!!!

— Тогда посмотри еще эти два документа.

Документы оказались весьма разными. Один — помилование. Второй — приговор. Альба оказывалась запертой в монастыре на двадцать лет за убийство тана Ксареса. И будет тут отмаливать грехи, пока не надоест.

Или...

— Развод, помилование и иди, куда хочешь. Или — оставайся тут.

— Я... не...

— Выбора я тебе не предоставляю, — жалеть Альбу Эрнесто не собирался. Сына он любил, а уж когда Амадо повзрослел и поумнел, они серьезно сблизились.

— Вы маг! Вы знаете, что я этого старика не убивала!

— Но ты с ним спала. Изменяла моему сыну.

— А что ж он сам не приехал?

— Зачем? — даже чуточку удивился Эрнесто. — Вы уже чужие друг другу, к чему длить агонию. Тебе поругаться с ним хотелось? Обойдешься. Хватит и того, что сын тебя пятнадцать лет терпел.

— Он тоже не безгрешен!

— Верно. Только вот ты с дурни бесилась, а он надрывался, стараясь обеспечить и тебя, и пасынка. И Карлоса он пристроил.

— Куда!?

— В Колонии. На три года.

— Ненавижу!!! — взвыла Альба, понимая, что лишилась единственного союзника. Почти единственного.

Родители ее образ жизни не одобряют, слишком уж они замшелые, да и не прислушаются к ним. Вот к сыну Амадо мог бы прислушаться, Карлоса он любит. Но сына-то и нет?

— Подписываешь?

— На что я буду жить?

— Родители тебе помогут. Может, еще и работать пойдешь, тебе только на пользу.

Альба заскрипела зубами.

Любому другому она бы скандал устроила. Но тут...

Нереально. Дорогой свекор ее и слушать не станет. И кричать на некроманта тоже... не так, чтобы полезно для здоровья.

С другой стороны... знакомых у нее хватит! И имидж жертвы ей пойдет. Можно попробовать сыграть и с этими картами. Но только на свободе, не в монастыре! Здесь она точно никого подходящего не встретит, можно и не мечтать!

Альба решительно протянула руку за бумагами.

— Давайте сюда. Я подпишу.

— Ты сделала правильный выбор.

Улыбка у Эрнесто Риалона была очень даже приятной. Но Альбе она показалась злобной насмешкой. Она выдернула бумаги из протянутой руки, черкнула автограф — и вернула их обратно.

— Когда я...

— Когда будет утвержден развод. Примерно через месяц.

Альба скрипнула зубами.

— Не льсти себе, — угадал ее мысли Эрнесто. — Амадо не передумал бы. Просто — ни к чему трепать нервы, ни ему, ни его невесте.

— Та... р-рыжая?

— А это тебя уже не должно волновать, дорогая бывшая невестка. Ты и так дорого обошлась моему сыну.

— Вы не были против!

— Ему надо было повзрослеть, — Эрнесто аккуратно собрал бумаги. — Всего хорошего.

И вышел.

После его ухода Альба несколько минут сидела, оправляясь от ужаса, а потом взвыла.

Грохнула об стену скамьей, откуда и силы-то взялись здоровущую дуру поднять? Заорала, впадая в истерику...

Монахиням пришлось отливать ее холодной водой.

Крушение жизненных надежд вообще проходит болезненно.

* * *

— Ты уверена, что хочешь этим заниматься?

Игнасио сочувственно смотрел на Эллору. Та развела руками.

— Не хочу. Но больше некому. Мама решила переехать поближе к монастырю, там ей присмотрели домик с участком. А здесь — здесь надо все продать. Только вот вещи соберу.

Игнасио кивнул.

Он уже был в курсе истории Дареи. И брат рассказывал, и вот, Элли...

Жалко, конечно.

Одно дело, когда погибают закоренелые и фанатичные недоумки, как тот же Бустос. Или честолюбцы и подонки вроде Сесара. Но глупые девчонки, которым просто хочется тепла и любви?

Жалко.

С какой стороны не погляди — жалко.

И Лидию понять можно.

Дарея все равно ее дочь, и матери больно. Лидия хотела сама поехать, но Элли ее отговорила.

Она справится.

Правда, справится.

А Игнасио предложил сопровождать ее. Инкогнито, конечно. Взять мобиль попроще, погрузить вещи... два мобиля.

Эллора не возражала.

Было у них что-то общее с Игнасио. Одиночество, наверное. Но разделенное на двоих, оно уже не казалось таким неподъемным.

Да и вещей собирать было немного.

Кое-что из одежды, памятные мелочи, а остальное... мебель на продажу вместе с домом. Лидия вообще не привязывалась к вещам, зная, что в любой момент ее тихая и спокойная жизнь может закончиться. Теперь у мамы будет больше шансов превратить неуютный и холодный дом в настоящее гнездышко. Вот если еще Элли ей внуков нарожает...

Да, шансы есть.

Феола лично посмотрела Эллору, и сказала, что никаких препятствий не видит. Наблюдать, конечно, надо, но так — хоть шестерых рожай.

Может, и от Игнасио...

Эллора как раз устроила друга (пока — друга, а потом?) в гостиной, с чашечкой кофе, и отправилась собирать вещи, когда раздался стук в дверь. Девушка выглянула из окна — и искренне удивилась.

— Кармело?

— Элли, открой, пожалуйста?

Бывший возлюбленный смотрел сверху вниз. И что он тут делает?

— Ладно, сейчас открою.

И заспешила вниз, к Игнасио.

Впрочем, объяснять другу почти ничего не надо было. Про Кармело она ему уже рассказала, так что у мужчины был только один вопрос:

— Тебе так любопытно?

— Конечно! А тебе не интересно, что ему понадобилось?

Игнасио пожал плечами.

— Не особенно. Но ради тебя я потерплю.

Элли поцеловала друга в щеку, и направилась открывать.

Игнасио стоял, опираясь на трость. Роскошную, увитую лентами, с шикарным набалдашником в виде осьминога.

Ждал.

И не прогадал.

Кармело, который вошел в гостиную с широкой улыбкой на лице, даже слегка споткнулся. И нос у него словно сплющился.

— Элли?

— Что — Элли? Ты так и не сказал, зачем пришел?

Кармело потер лицо руками.

Ну, не сказал.

Но как-то все очень быстро происходило. Когда ему сообщили, что у дома Элли стоит мобиль, да она сама приехала.... Ну и как было не прийти? Не поговорить?

В жизни у Кармело складывалось все не слишком хорошо.

Хавьер оказался злопамятным, и всем, кто был причастен к пропаже Тересы, икнулось не раз. Весело и с огоньком.

Кармело — тоже.

С одной стороны, он никого не похищал.

С другой — какой ты таможенник, если у тебя такое под носом чуть не вывезли, а ты только ушами хлопал? Гнать тебя, паразита! Два раза!

Кармело и погнали.

А устроиться куда-то еще... а куда?

И почему таможенников так нигде не любят? Прямо и сказать-то страшно, как не любят?

Отец начинал потихоньку ворчать, мать — на мать сейчас вообще положиться нельзя, она до сих пор на улицу выходить боится, по ночам кричит...

А тут Элли.

Добрая и понимающая.

И любящая... свадьба для Кармело была бы хорошим выходом, если что. И фамилию сменить, и кажется, деньги у Элли тоже есть? Если мобиль? Это ведь недешево?

Но...

— Элли, я... нам ведь было хорошо вместе. Я так пожалел о своих словах, ты не представляешь...

— Представляю, — усмехнулась Эллора. — И прошу меня впредь не беспокоить.

Может, не будь рядом Игнасио, она бы и поиздевалась всласть. Но — показывать себя стервой перед другом? Даже почти любимым человеком?

Ни к чему!

— Ты... меня... разлюбила?!

И такое искреннее изумление в его словах, будто это законом запрещено.

Возлюблять можно, разлюблять нельзя. А вылюбить и выкинуть?

Эллора пожала плечами, и ответила честно.

— Нет, Кармело. Мы с тобой друг друга и не любили никогда. Просто подходящую партию искали.

— Н-но...

— Иди, Кармело. Иди и не возвращайся. Чувств нет, ловить тебе здесь нечего, все прошло. Прощай.

Ага!

Если б Кармело не попробовал устроить сцену, он не был бы сыном своей матери.

— Ты! Ты меня на ЭТОГО променяла!? На богача?! ДА!?

Игнасио взмахнул рукой. Одновременно с Эллорой.

Водяной кляп оказался весьма эффективен. И водяная нашлепка запечатала Кармело рот, ну а бульканье... да на здоровье! Булькай, сколько влезет!

Ленты на трости тоже не подвели. Недаром их зачаровали.

Взметнулись, оплели врага, опутали с ног до головы, плотно и жестко.

Кармело свалился на пол булькающим кульком.

— Я попрошу его выкинуть? — предложила Эллора.

Игнасио, который опирался на трость — уже без лент, кивнул.

— Да, пожалуйста. И пусть мои ленточки смотают. Нечего ему тут делать. Ты понял, болван!?

Кармело замычал.

Понял он, понял...

И этот тип — маг, и Элли — маг... ой, ужас-то какой! Нет, с магами лучше дела не иметь!

Но как она могла его разлюбить?

КАК!?

А она же говорит, что и не любила никогда... невероятно!

Охранники выкинули синьора Эскобара в грязную лужу, забрали ленты и ушли, даже не попинав несчастного. Мужчина горестно вздохнул, и принялся выползать на берег.

Грязь стекала с него потоками. А мысли были и вовсе уж горестными.

Работы нет.

Любви нет.

И вообще, нет в жизни счастья. На халяву — точно. А работать, учиться, стремиться и добиваться Кармело в голову, увы, не приходило. Зачем? Он же и так достоин? Правда?

Лужа согласно булькала, выпуская из своих глинистых объятий вкусную добычу.

Конечно, достоин! А ботинок — оставь. И второй тоже можно... она ж тоже достойна? Правда? Такая достойная грязюка. Даже — отстойная.

Буль...

* * *

— Что кузина?

Альба и Антония взаимно друг друга не любили. И Тони немножечко зловредничала. Самую чуточку. Немножко ведь можно, правда?

— Полагаю, сейчас она орет на весь монастырь.

— Но бумаги подписала?

Эрнесто улыбнулся так, как улыбался только супруге. Ласково и открыто.

— Да, родная.

— Вот и хорошо. Амадо заслуживает счастья.

— Мне тоже так кажется. Сейчас в гостиницу?

— Полагаю, да. Погуляем по берегу, переночуем, а завтра и домой.

— Отличная идея.

Несмотря на прошедшие годы, совместный быт и кучу детей, пара Лассара-Риалон была по уши влюблена друг в друга. И очень счастлива.

И в такие моменты это чувствовалось особенно остро.

Хорошо еще Альба не видела. Тогда бы монастырю точно не устоять. Но хорошо то, что хорошо заканчивается.

— Поехали домой? Обрадуем Амадо?

— Едем, любимая.

Все сказки должны заканчиваться. Не обязательно — свадьбой. Но обязательно счастливо.

Эпилог

— Зачем мы сюда приехали?

Амадо огляделся вокруг.

Что изменилось за эти годы?

Да ничего! Та же пещера, та же площадка, по-прежнему молодое дурачье целуется в укромных уголках. Правда, больше никто пока не пропадал.

— Феола, мне надо кое о чем тебе рассказать.

Амадо себя не щадил. Честно рассказывал, и как обижался на отца, и как был молодым дураком.

— Наверное, именно здесь я начал взрослеть. Когда понял, как мы подло поступили с Паулиной.

— Ты с тех пор искупил этот проступок.

— Знаю. И что она меня не винит — тоже. Дураком я был. Потом поумнел, но... Феола, я все равно был паршивым мужем и отцом. Я все время был занят на работе, я поздно приходил домой, я не уделял внимания Альбе и Карлосу, жена меня постоянно ревновала...

— Зато они могли жить и ничего не делать. Альбе не приходилось работать на фабрике или что-то шить на дому, к примеру. Твоему сыну не надо было побираться или воровать. А их поступки... ты для себя выбрал. Они тоже.

— Я наверное, таким и останусь. Понимаешь, мне5 нравится моя работа, мне нравится распутывать дела, восстанавливать справедливость, разбираться в том, что произошло. Я не гений, как Шальвейн, но я хороший специалист и на своем месте. А место это неспокойное. И работа у меня будет ненормированная, и зарабатываю я не так, чтобы много...

— И что?

Амадо только головой покачал.

И достал из кармана коробочку. Открыл.

Блеснул крупный розовый бриллиант кулона, который ему подарил лично его величество. От премии отказываешься — ну так хоть для невесты возьми.

От подарка для Феолы Амадо отказаться не смог. Хотелось ее порадовать.

— Красиво...

Амадо и за себя порадовался.

Феола видела кулон, но отнеслась спокойно. Оценила красоту, а не стоимость. Альба сказала бы: 'какой дорогой!'.

— Феола Амадина Ксарес, ты за меня замуж выйдешь?

— Конечно.

Феола даже не сомневалась.

Развод?

Дело скорого времени, процесс уже начался. Семья Риалонов Феолу приняла, Араконы, конечно, не в восторге, но ситуацию тоже поняли. Особенно после того, как Амадо посвятил их в ситуацию с завещанием Патрисио Ксареса. И рассказал, каким путем Альба его добилась.

Тут уж и Адан Аракон пожалел, что доченьку не порол в детстве.

Но это — было и прошло. А сейчас Амадо смотрел на Феолу, стоящую перед ним в простом светло-зеленом платье, а лучи солнца били ей в спину, окутывали плащом, просвечивали рыжие локоны и Феола казалась частичкой солнечного света.

Невероятно красивой и столь же недосягаемой.

— Я тебя люблю, — тихо сказала Феола. — Я знаю, женщинам не надо признаваться первыми, но я тебя люблю.

— Плевать на правила, — Амадо наконец-то решился, притянул к себе девушку и поцеловал. — Я тебя тоже люблю. Позволишь?

— Да, конечно.

Феола приподняла волосы и бриллиант занял свое законное место на ее шее, скользнул в ямочку между ключицами, сверкнул вызывающе и ярко.

Но глаза девушки все равно сияли ярче звезд и бриллиантов.

Амадо склонился в поклоне.

— Ритана, вы позволите?

— Я позволю вам все, что угодно, тан.

Наверное, это было странное зрелище.

Пещера.

Море, скалы, небольшая площадка перед черным провалом в подземелье.

И танцующая пара.

Он и она, над морем, в солнечных лучах...

Танго?

Только танго. Танец любви, страсти, жизни — жизнь продолжалась, прекрасная во всей ее непредсказуемости.

Маэстро, музыку!

Здравствуйте, мои любимые читатели.

Вот и закончилась эта история.

А я прошу у Вас небольшой отпуск на 2 недели.

Буду пока по понедельникам и четвергам выкладывать 'Драконов', а новая история начнется числа с 26-го.

С любовью.

Галя и Муз.