| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нет! — заверила его маленькая гостья. — У нас вообще никто приглашений особо не дожидается... Наоборот, вечно заявляется кто попало... — добавила она простодушно.
Мадам Дю поджала губы, но ничего не сказала. Служанка за ее спиной позволила себе слегка улыбнуться: уж в Городе-то всем было известно о простецких нравах, царящих в Замке Лостхед, — недаром приличные слуги там выдерживали не больше недели...
Хозяин и девочка спустились вниз и прошли коридором в служебные помещения. Папаша Дю заглянул на несколько минут к себе в рабочий кабинет, — Мэрион услышала, как громыхнуло что-то металлическое, — а когда он снова присоединился к ней, она заметила у него под пиджаком пистолетную кобуру.
"Ого!" — с уважением подумала она про себя. "А папашка-то у Толстяка — не промах!..." — доселе она полагала почтенного кондитера весьма мирным существом, — кем-то вроде Санта-Клауса.
Они вышли в зал, где за столиками и у барной стойки было полно народу. Мэрион невольно засмотрелась на разноцветные витрины, ломившиеся от разнообразных лакомств, какие только можно было себе вообразить в самом сладком сне, и не сразу обратила внимание на то, что в кондитерской наступила тишина: умолкли вдруг не только люди, но даже вентиляционные установки, холодильники и кофеварки, — все на свете замерло, затихло, и замедлило свое движение, словно время растянулось в пространстве до бесконечности. А потом она увидела, как медленно-медленно отворяется стеклянная дверь — и входит тот самый высокий незнакомец в плаще и шляпе, скрывающей лицо, — он один казался живым в наступившем всеобщем оцепенении... Дальнейшее она помнила обрывками: побледневшее лицо кондитера, его рука, шарящая под пиджаком, грохот выстрела... И низкий, искаженный голос пришельца, — словно ди-джей, балуясь, прижал пальцем пластинку:
— Мне нужен конь, трактирщик!..
Что-то пролетело мимо нее и упало — ей показалось, что это была выбеленная от времени кость, — огромная лошадиная бабка.... И тут же на этом месте, ломая мраморный пол, вздыбился громадный черный конь: крылатый и огненноглазый. Точно бешеный смерч, пробил он стены на своем пути, направляемый рукою таинственного незнакомца, — и исчез вместе с ним, оставив после себя разрушения и хаос...
А потом пронзительно и слаженно завизжали в два голоса, перекрывая все остальное, мадам Дю и ее служанка, радостно завопили поварята, забавляясь столь невиданным в их городишке происшествием, завыли сирены... На тротуар, кроша шинами разбитое витринное стекло влетела машина "Скорой помощи", собралась толпа, побежали санитары с носилками... Промелькнуло растерянное лицо Рэга Шеридана...
Кондитер, изрядно помятый и растрепанный, но не утративший великосветского лоска, выудил из-под стола хлопавшую глазами Мэрион, и вытащил ее на улицу через пожарный ход.
— ...самое интересное сейчас будет у вас дома!.. — крикнул он, задыхаясь от бега.
Услышав такое многообещающее сообщение, Рио вцепилась в его руку и поскакала так, что не он теперь тащил ее по улице, а она его.
— А меня?!! — завопил им вслед Толстяк Дю. Парочка приостановилась, подождала, пока он нагонит их, и схватив его за руки с двух сторон, вприпрыжку припустила по улице, вызывая недоуменные взгляды прохожих.
Перерезая дорогу отчаянно звенящим трамваям и экипажам, они мчались в гору по улочке, ведущей к Замку. Вслед им неслись проклятия разъяренных водителей и извозчиков. Противно взвизгнули шины и, подрезая бегущих, почти поперек дороги притормозило длинное серебристое авто. Распахнулась дверца:
— Кажется, нам по пути? — за рулем скалился белоснежной улыбкой Макс Линд.
— Наш пострел везде поспел... — огрызнулась Мэрион, но Папаша Дю рванул заднюю дверь, швырнул их с Толстяком на сиденье, и проворно плюхнулся сам рядом с водителем.
— Гони, братец!..
Подлетев к Замку, Линд не сбавляя скорости направил машину прямо в закрытые ворота. Его пассажиры — все трое — невольно зажмурились ожидая неминуемого столкновения с железной громадой, но массивные створы вдруг сами по себе с неестественной быстротой раздвинулись в стороны, словно испугавшись внезапного вторжения.
Выскочив из автомобиля, все четверо гурьбой ворвались в парадное.
В Замке шла обычная жизнь. Тетки играли в гостиной в карты. Из бильярдной доносились звучные удары и шум катающихся шаров. Из комнаты в комнату носились озабоченные представительницы прекрасной половины человечества, занятые подготовкой к завтрашнему празднеству; особи другой половины — скромно слонялись по углам, курили, читали газеты, самые благоразумные — давно спрятались в садовых беседках, стараясь лишний раз не попадаться своим дамам на глаза.
— Где она? — спросил Папаша Дю.
— За мной... — тоном опытного полководца скомандовала Мэрион и повела своих компаньонов вниз, к Кухне.
Маленький коридорчик, ведущий от лестницы к спуску в святая святых Замка, был наполнен густыми восхитительными ароматами свежевыпеченной сдобы, тушеного мяса, специй и еще чего-то вкусного. Дверь, за которой девочка оставила слепую старуху, была закрыта. Мэрион достала ключ и проворно повернула его в замке.
Коморка была пуста...
— Гм... ни бабки, ни посоха... — растерянно объявила Рио, хотя все и без нее видели, что в комнате никого нет. Еда на столе так и стояла нетронутая, как ее оставили.
— У нее был посох? — мрачно переспросил кондитер. — Такой длинный, выше человеческого роста, белый, со стеклянным глазом, вделанным в рукоять? — уточнил он, получив утвердительный ответ.
— Ну да...
Расспросы тех, кто попался под руку, ни к чему занимательному не привели. Как удалось странной нищенке выбраться из запертой комнаты и куда она делась — никто из допрашиваемых не знал. Собственно, и расспрашивать-то особо некого было — все были заняты предстоящим Карнавалом. Подключив к поиску многочисленных тетушек, выяснили, что в Замке старухи вроде бы нет.
Утомившись, все члены "поисковой" группы собрались в гостиной.
— Интересно, пропало ли что-нибудь?.. — подумал вслух Толстяк Дю.
— Если это действительно была Слепая Мирта, — а я уверен, что это была именно она, — то ей нужна только одна вещь... — отозвался его отец, бессильно опускаясь в кресло.
— Какая же? — спросил Виктор фон Гилленхарт, вовлеченный в общую беготню как хозяин дома.
— Глаза... — ответил тут же Макс Линд. Так, словно речь шла о чем-то совершенно естественном.
— Простите, сударь? — недоверчиво переспросил хозяин. — Я вас правильно понял?.. Глаза? Но...
— Да, вы совершенно правильно меня поняли, — подтвердил, улыбаясь, Макс Линд.
— Боже, какие ужасы вы говорите! — хором возмутились тетушки. В гостиной поднялась маленькая буря — наперебой, они принялись высказывать самые разные предположения относительно личности подозрительной гостьи и ее намерений.
В самый разгар споров — как это обычно бывает в хорошо сделанном триллере — в гостиную медленно въехала детская колясочка, толкаемая Карапузом. В колясочке лежал Подкидыш.
— Он потелял свои глазки... — громко объявил старший брат.
На мгновенье наступила тишина: все увидели, что на лице младенца.... Нет, там не было кровавых ран или зияющих глазниц — просто пустое место, точно какой-то неведомый художник забыл дорисовать ребенку глаза. И в этой тишине голос кондитера отчетливо и растерянно произнес:
— Но... но ведь ей нужны были драконьи глаза!..
И голос Линда в ответ — как всегда спокойный и чуть насмешливый:
— Откуда вы это знаете, господин Харди, а?..
* * *
* * *
* * *
* * *
*
...Когда Нашествие смело с лица земли деревеньку, где жила семья трактирщика, Харди с женой и детьми и еще несколько односельчан сумели выбраться высоко в горы и спрятаться там. Чуть позже к ним прибилось еще несколько группок таких же беглецов из соседних сел. Вместе они устроили себе на горных лесистых кручах убежища. Было холодно, сыро, голодно, — пищей им служили лишь мелкие зверюшки, ягоды и редкая по осени дичь, — но они были живы, враг обошел их стороной, — и это вселяло в уставшие души какое-то подобие надежды...
Они видели со своих высот как однажды засветились Небеса над осажденным Городом и видели зарево, которое сказало им о печальной участи Акры. А спустя несколько дней, ранним-ранним холодным утром их разбудил мерный приближающийся гул: то летели ровным и страшным строем драконы — словно великая медная туча — и не было им числа...
Крылатые звери проносились над их головами почти целые сутки, а потом небо очистилось, — впервые за долгие дни, — и люди увидели, что Долина превратилась в пепел, но исчез и гигантский черный смерч, что неиствовал на месте Башни Забвения, затягивая в свой круговорот все сущее.
— Хвала Даниилу... — сказал тогда кто-то.
Потом, провалившись в горную речушку, сильно простыл и умер младший ребенок Харди. Вслед за ним схоронили ослабевшую от голода старую женщину, которая в свое время вывела беглецов из захваченного селения. Слегло еще несколько человек. А впереди маячила суровая зима... В сердца людей прокралось отчаяние.
Но не холод и голод погубили маленькую колонию беглецов.
Однажды, вернувшиеся с охоты мужчины принесли на носилках незнакомого юношу, почти мальчика. Они нашли его в лесу, раненого. Незнакомец был без сознания и бредил. Из его бессвязного бормотания люди поняли, что он — житель какой-то потаенной горной деревеньки, сохранившейся там еще со времен предыдущих нашествий.
— Что его понесло-то в лес одного? — дивились они.
Ужасные раны от когтей на теле юноши говорили о том, что ему пришлось в одиночку сразиться с каким-то крупных хищником.
— Его выгнали... — сказал вдруг один старик, внимательно рассматривая обнаженное тело незнакомца.
— Что? — переспросили остальные.
— Его выгнали. Видите эти пятна и нарывы?.. Это Черный Недуг ... И горе нам, ибо теперь мы тоже обречены...
— Да что ты такое говоришь, старик! — закричали тогда люди. Но он посмотрел на них выцветшими прозрачными глазами, и под его взглядом они умолкли. А незнакомец вытянулся — и затих... Навсегда.
В ту же ночь колонию покинуло несколько человек...Но это их не спасло. Позже, спускаясь с гор, Харди видел их тела.
Он был единственным, кто выжил, — возможно, потому, что рожден был в другом мире, — но только жить ему не хотелось.
Почти безумный, скитался он по пустыне, в которую превратилась некогда цветущая Долина. Кое-где сохранились в ней маленькие островки жизни, где уцелевшие Люди, Нелюди и Белоглазые пытались начать все сначала, но теперь уже — вместе. В одном из таких мест повстречал он слепую женщину, ведомую посохом, в рукоять которого был вделан стеклянный глаз. По дорогам бродило немало калек и увечных, и он обратил на нее внимание только из-за этого посоха. Но она, поравнявшись с ним, вдруг вцепилась в его руку:
— Ты-то мне и нужен!...
— Да кто ты? И что тебе надобно? — закричал он, пытаясь вырваться от нее.
И она — сказала ему...
А потом они пробрались через разрушенные стены в мертвый город. Это было небезопасно, но судьба оказалась милостива к ним.
Там, под грудами разбитых камней на месте Храма, отыскали они треснувшую мраморную плиту, в которой торчал кинжал, — едва Харди расчистил ее, как из трещины ударил ввысь яркий свет.
— Это и есть Переход в твой мир, моряк... — сказала слепая. — А теперь — возьми меня за руку, как мы договаривались... Да кинжал не забудь! Пригодится...
* * *
* * *
* * *
* * *
... — И что же она сказала вам, господин Дю? Или лучше называть вас — Харди?... — спросил журналист, когда кондитер умолк.
— Она сказала, что ей нужны глаза. Глаза дракона... Потому что ничьи другие, так уж повелось, нельзя вставить взамен своих, мертвых... А там больше не осталось ни одного дракона — всех убила Темная Башня. Но Мирта уверяла, что один из них — уцелел, и искать его надо в моем мире... Волшебница предложила сделку: она помогает мне найти Портал, а я служу для нее проводником ...
— Она, конечно, умолчала о том, что подобный переход влечет за собой бессмертье? — уточнил тоном следователя Линд.
— В те дни меня бы это не напугало... — печально улыбнулся господин Дю.
— Итак, вы проникли обратно в наш мир и принесли с собой Черный Недуг — чуму... — продолжил журналист.
Кондитер вздрогнул, взгляд его потяжелел:
— А вот с этим я готов поспорить!...
— Ваш иммунитет оказался намного сильнее, нежели у остальных, но вскоре и у вас обнаружились признаки болезни... — безжалостно возразил Макс Линд. — Вашу жизнь спас переход через Портал.
— Хотите сказать, что именно я виновен в смерти тысяч людей?!
— Нет, — спокойно отвечал обвинитель. — Это был последний "подарок" Безумного Короля... Удар был направлен против тамплиеров — вы ведь вышли, так сказать, на свет Божий именно в их крепости...
— Но почему? — спросил кто-то.
— Всему свое время, — строго ответил журналист. — И что же было дальше?
— Мы немало побродили по свету... — пожал плечами бывший трактирщик. — Разумеется, наше возвращение обратно не совпало по времени с возвращением остальных героев этой истории... Такая вот забавная штука получилась... Хальгиг почему-то оказался здесь первым. Он был молод, весел... — тут господин Дю невольно улыбнулся, очевидно припоминая что-то. — Дракон изрядно потешился в новом мире! Он-то и послужил прототипом всех бесчисленных сказаний об этих существах, причем, как европейских, так и восточных...
— А вы, я понимаю, вошли в легенды как один из самых яростных и удачливых драконоборцев? — уточнил журналист.
Папаша Дю скромно потупился.
— Было дело... Впрочем, мы же оба были бессмертны — и это уравнивало наши шансы... Но Хальгиг был слишком доверчив, и однажды я сумел одолеть его ... — тут он замолчал.
— Продолжайте...
— Да, папа, рассказывай же дальше! — возбужденно поддакнул Дю-младший, который слушал этот занимательнейший диалог с широко раскрытыми глазами.
— Дальнейшее не делает мне чести.... — неохотно признался кондитер. — Поняв, что мне не победить дракона в честном поединке, я, в очередной раз сменив имя и обличье, подружился с ним... И однажды, воспользовавшись его доверием, я напоил друга сонным зельем и ослепил... Оружием послужил мне все тот же кинжал, что был ключом к Переходу. Потом Мирта и я бросились бежать... Ярость обманутого зверя была страшна! Он быстро отыскал нас — драконы видят ведь не только глазами... Я отвлек внимание разгневанного ящера на себя, пока моя любимая — да, я любил ее! — пряталась в пещере. Его пламенное дыхание опалило меня до костей — и он улетел прочь... О, какая же адская то была боль!.. Но потом стало еще больнее, хотя мне казалось, что глубже этих пределов и быть не может: Мирта бросила меня. Я стал ей не нужен...
— Вы любили эту старую уродину? — недоверчиво поморщилась Мэрион.
— Она была красива в то время... Нуждалась в моей защите и покровительстве. Как мне казалось... Я ведь только потерял семью — и сердце хотело любви, как целительного бальзама. Я не понимал, что мною просто пользуются...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
