Неудавшаяся история

— Ну, он хорошо сдерживает чары...

— Которые растут? — перебила учительница.

Я, судорожно глотнув воздух, поколебалась. Признаваться ли в тягостной правде?

— Замечательно, — прекрасно поняла чернокнижница. — Продолжай.

— Но стоит ли искать в нем нечто ещё? — закончила я.

— Ты притащилась сюда ради неоднозначных вопросов? Ищи, коль хочется.

Где-то скрипнули петли. Ведьма с недовольством прислушалась. Раздался громкий стук захлопывающихся ставней. На лице собеседницы не дрогнул ни единый мускул, но я точно знала, кто умело закрыл дом от подслушивания.

— Твои дружки напрашиваются. — В голосе почувствовался гнев. — Но пусть живут, пока я не договорила с тобой. Так чем тебе не угодил прощальный подарок?

— Он хорош, да вот мой друг, варрен, считает камень... реликвией. И на него так влияет близость с амулетом, что парнишка сходит с ума.

Я на всякий случай безразлично фыркнула, хотя с ведьмой никогда не действовали трюки обмана. Старуха хмыкнула, выныривая из-за стола. В её старческой походке иногда появлялась чуждая немощным людям грация, практически кошачья; правда, хватило запала ненадолго, и вскоре учительница схватилась за родную клюку. Она пересекла кухоньку, нагибаясь под развешенными кусками, достала из шкафчика настой в запечатанной бутылке и разлила его в две чашки.

В моей порции плескалось нечто совершенно неаппетитное и, наверное, умершее до моего рождения. Интересно, у старухи то же самое или себе она налила морса? Я отодвинула питье подальше, стараясь не вдыхать противный, сладковатый аромат. Чернокнижница пила спокойно.

Всё недолгое затишье я места не находила от её молчания. Старуха достала кусочек хлеба и, обмакнув его в чашку, надкусила беззубым ртом.

На выдержку действовала и вонь, разносящаяся по помещению; и непрерывное стекание вязких капель.

— Учительница...

— Видимо, я недооценивала варренов. — Ведьма отложила недоеденный кусок на стол. — Не такие они и глупцы.

— Он прав?! — Я, сама того не хотя, перешла на крик.

Неужели переезды через половину страны, мозоли на пальцах, усталость и постоянный голод имели смысл? И Лис оказался не безумцем, мечтающим о возрождении невозможного, а гением, увидевшим в пустом камешке истинную сущность?

— Не визжи, как неразумная баба. — Треснувшие губы скривились. — А твой спутник, признаю, не лишен ума.

— Камень поможет восстановить Галаэйю? Он драгоценный?

Она пресекла расспросы выбросом руки. Я разом замолкла.

— Позже я объяснюсь. Для начала расскажи о своей жизни после ухода. И не утаивай подробностей. Помнится, ты обещала не возвращаться и обуздать тьму внутри себя. Получилось?

Старуха усмехнулась, заранее зная ответ.

Я попыталась было скрыть постыдные истории, но почему-то под суровым взором обнажила их все. От ведьмы не скрылось ничего — разве что я умолчала о проведенных деньках в родимом селе да истинной профессии Радислава. Я говорила рваными фразами, сбивалась, но не получала укоризненного мотания головой и увереннее продолжала рассказ. Через каких-то полчаса непрерывного монолога, учительница услышала обо всех неурядицах, постигших меня за короткий срок. Я замолкла, чтобы отдышаться.

— И не надоедает ведь помогать каждому страждущему. — Старуха сощурилась. — Ты — ведьма, о какой морали может идти речь?

— Я — чародейка.

— Которая едва не прикончила человека? Не отрекайся от дара. Тот однажды вырвется наружу, и ты чувствуешь это. Для чего бороться? Поверь, ты — могущественная чернокнижница, но убогая кудесница. И камень у тебя неспроста. Выслушай меня.

Я напряглась, стараясь не пропустить ни единого слова. Как назло, учительница заговорила насмешливо тихо.

— Да, он призван спасти этих жалких существ, варренов. Перед смертью матушка передала мне его, поведав на прощание только то, что сия вещь могущественна. Сама она забрала его у какого-то варрена-жреца. И многие годы я провела в поисках места где камень принес бы мне выгоду. Я обошла половину карты, заходила в такие дали, что тебе и не представить. Сталкивалась с нечистью почище той, которую описывают бестолковые поэты. И как-то, лет сто назад, поиски завели меня в Галаэйю. Ненадолго. Мы рассорились с одним из её старейшин, коим они величали жадного до безрассудства мальчишку. Что ж, думаю, по его кончине горевали немногие. Варрены ненавидят ведьм так же, как я — этих круглоглазых чудовищ, посему меня отправили на костер. Но в последний миг, когда огонь уже пошел по хворосту, откликнулся некий ведун. — Ведьма оттянула юбку, и я увидела тянущийся по всей левой ноге застаревший ожог. — Он, глупец, падал ниц и умолял отдать ему камень, ибо знал, куда нужно применить артефакт, но не представлял, где тот мог находиться. Я убила ведуна — за промедление. Но вначале поклялась помочь и выведала, куда следует отправиться... Я была слаба, но поселилась невдалеке от той точки и...

— Получается, вы бросили топи?

— Не перебивай, девчонка. И ответь, для чего тебе, неразумной соплячке, знать о том, как давно я сюда переехала? Взаправду считаешь, что тут похоронена моя родня?

— А надгробия в лесу?

— Когда-то у дома была иная владелица. Подозреваю, там покоятся её родственники. Увы, сама она давно сгнила где-то в болоте. И не перебивай меня больше. Итак, я поселилась невдалеке и обошла все окрестности. Тот ведун указал примерные координаты, и из-за его незнания я излазила склепы, влезла на вершины гор, месяцами бродила по чащобе и выстукивала деревья. Я стала одержима. И нашла искомое, но когда совсем постарела и ослабла. Тогда я отважилась брать учениц.

Она вспоминала о девушках, прошедших через этот дом. Удивительно, но дурех, рискнувших стать ведьмами, нашлось немало — около семи вместе со мной. Да только каждая следующая оказывалась хуже предыдущей. И да, к сожалению, искра почувствовалась во мне. Правда, я оказалась "невыносимой тупицей", стремящейся к липовым идеалам. И убежала, хотя учительница предвидела возвращение. Она словно знала, что именно мне предстоит узнать об истинных свойствах камня. Каким образом?!

Ведьма раскрыла тайну.

— Я гадала, кому предназначено использовать камень. И тогда пришло видение: беловолосая девка, стучащаяся в мои двери. А на её руке висел железный браслет. Приняв тебя, я уже знала, кто она. Я сделала амулет, похожий на тот, из сна. И отдала его, когда ты собралась сбежать.

— Почему вы не объяснили всего заранее?

— Что уготовано судьбой, от того не деться. Я объясню, куда следует направиться и чего — опасаться, — не спросив моего мнения на этот счет, сказала учительница. — И предупреждаю: иди туда с дружками.

— Для чего?

В горле пересохло, и я залпом опустошила чашку отвратительного варева. Во рту стало кисло и вязко.

— Пусть в ловушках гибнут они.

— Там опасно? — Кружка дрогнула в пальцах. — Тогда судьба обманула вас. Я не сунусь с головой в пекло и не предам друзей ради выгоды.

— Ты так права насчет "пекла". — По кухоньке горохом раскатился сухой смех. — Не спеши с выводами. Если камень несет то, о чем твердил ведун, то любые жертвы будут не напрасными.

Я спросила, что именно он говорил. Но ведьма искривила губы в ухмылке, оперлась на палку, и ушла, закрывшись в своей комнатке. А я сидела, словно окунутая в холодный источник. За всю беседу не прояснилось ровным счетом ничего: почему нас оставили в живых, зачем нужен камень, принесет ли он мир в разрушенное государство?

Вернулась ведьма со свернутым рулоном бумаги. Та недовольно шуршала под дрожащими пальцами учительницы, которая отставила чашки с отваром в сторону и разложила широкое полотно на столе. Карта, если таковой можно назвать эту пляску слов, рун, крестиков и линий, была старше меня раз в десять. Её кончики обветшали, краски выцвели и местами стерлись. Учительница закрепила уголки чашками, а после удовлетворенно выдохнула.

— Я считала дни до того, когда ты, девчонка, одумаешься. Боялась, что придется помереть в ожидании неразумной девки.

Я не отреагировала на выпад, пытаясь разобрать хоть что-то в чехарде неаккуратно вырисованных зигзагов.

— Не узнаешь? — с липовой лаской спросила учительница.

— Нет, — честно призналась я.

Старуха схватила меня за ухо и почти уткнула носом в правый угол карты.

— А теперь? — Палец с длинным желтоватым ногтем очертил круг около едва приметного крестика. — Знакомо?

Я склонила голову; посмотрела на точку под разными углами. Озарение, хвала богам, случилось раньше, чем ведьма устала ждать.

— Наша халупа? — Вопрос, заданный утвердительными словами.

— Во-первых, не наша, — разъярилась старуха. — Во-вторых, молчи, если говорить так и не научилась.

Я улыбнулась в кулак, но улыбка скоро сползла. Мы с ведьмой обогнули стол, и только тогда картинка прояснилась.

Да, первым крестиком в теперь уже левом углу — правильном по сторонам света — обозначался дом учительницы. Кстати, руны тоже стали малость понятнее, когда я посмотрела на них под правильным углом.

— Тогда это, — я указала на прочерченный пунктир от дома, — дорога, ведущая к горам?

— Догадливая, — цокнула ведьма.

Вычерченная углем линия петляла, изгибалась и ломалась так, словно силилась от чего-то сбежать. Я долго разглядывала черточки. Так близко. Если распахнуть окна, то будет видна каменную гряда, до которой идти два дня. А когда мы заберемся по этой, казалось бы, отвесной стене, найдем идеальный маршрут, то...

Сердце замерло, по спине пробежала змейка. Какие, к бесам, опасности?! Я обязана узнать, что находится возле вершины Пограничных гор! Они — моя слабость; подъем по ним казался не исполнившейся грезой, детской прихотью. Теперь есть возможность наверстать упущенное.

И заодно спасти целую страну.

— Я пойду! — восхищенно отозвалась я.

Ведьма сузила блеклые глаза.

— Возьми карту, иначе потеряешься.

— Позвольте спросить? — Учительница промолчала. — Для чего нужны остальные пометки?

— Ты меня чем слушала? Я обошла по десятку верст от болота и оставляла записи после каждого неудачного похода.

Не знаю, говорила ли она правду, но голос оставался ровным. Старуха подняла чашки, придерживающие карту, и та скаталась в трубочку да подкатилась ко мне, явно приглашая забрать её с собой.

— Но если в пещерах ничего не окажется? — Я легонько провела по бумаге пальцем. — Или путь завалили камни?

— Придется смириться с тем, что дело всей моей жизни — пустышка. Но если ты не заявишься с этим известием, то я умру в счастливом неведении.

И вновь ни единого намека на шутку. Я прикусила губу. Ситуация складывалась двояко: вроде победа близка, а желание разгадать тайну согревает душу, но если даже ведьма, проведшая долгое время в поисках, не ведает всех тонкостей, то чего ожидать от меня, глупой девчонки двадцати с хвостиком лет отроду?

— Ты сопли долго развешивать собралась? — перебила раздумья учительница. — Если сказать нечего, иди к своим полюбовникам. Ты получила желаемое. Разговор окончен. И не вздумай проситься на постой.

— К к-кому? Они не... — заикнулась я, но осеклась под строгим шиканьем. — Постойте! Вы говорили, что предупредите об опасностях.

— Да? — Она почесала тонкий нос. — Точно. Опасайся всего. Так будет правильнее.

После чего учительница демонстративно отвернулась и занялась толчением высохших трав в ступке. Я малость помялась у стола, забрала шершавую карту и аккуратно перевязала ее лежащей рядом веревочкой.

— А можно ещё вопрос? — Ведьма повторно не откликнулась, я выждала пару мгновений, окончательно осмелела и продолжила: — Почему вы не тронули нас?

— Мне незачем марать руки. И, девчонка, мы с тобой на равных, ибо ты отказалась от обучения. И ты тоже ведьма. Не "выкай".

Я могла в сотый раз поспорить с ней, но не стала. В горле засел ком недосказанности: я так и не узнала большинства вещей, и узнавать правду на практике не хотела. Умирать с мыслью: "Так вот оно что" — занятие не из благородных.

— Постой, — напомнила о себе учительница. — Позволь одну просьбу. Не подаришь какую-нибудь личную вещицу?

— Зачем?

— На память.

Я изогнула бровь, слабо веря в проснувшуюся заботу и сентиментальность старой ведьмы.

— Я брала их у всех учениц — такова традиция, — а ты сбежала раньше, чем я смогла взять хоть что-то. К тому же... ты — моя любимица.

— Но... у меня ничего нет.

Не отдавать же старые сапоги. Хотя и стоило бы. И от лишнего груза отделаюсь, и потребности ведьмы в тоскливых воспоминаниях рядом с вонючей обувью любимицы удовлетворю сполна. Так удовлетворю, что она долго не захочет меня видеть. И чувствовать.

Учительница в ожидании прожигала во мне дыры. Я, повинуясь неясному чувству, отстегнула булавку, сцепляющую прореху на любимой, но древней блузе — новую-то пришлось выкинуть после "встречи" в подворотне, — и передала её ведьме. В шутку. Та отреагировала поджатыми губами, но потом расхохоталась.

— Ты всегда отличалась оригинальностью. Давай сюда булавку и уходи, девчонка. — Наши руки соприкоснулись, и вещица перекочевала в ледяные пальцы.

— До свидания, — на выходе шепнула я.

— Нет. Прощай. Заверши начатое и навсегда скройся с моих глаз.

Дверь захлопнулась за спиной. Лопатки обдало кудесничьим жаром. Из-за угла дома тут же вынырнули две знакомые любопытные морды.

— Ну чего? — затряс за рукав Лис.

— Вы поговорили? — потянул за другой удивительно активный Радислав.

Ткань затрещала. Лишившись булавки, она с удовольствием порвалась, открыв прекрасный вид от груди и до пупка. Ругалась я долго. Мы всё шли и шли, а я продолжала костерить спутников на чем свет стоит. Они послушно плелись сзади и не пререкались. Но, кажется, хихикали, наблюдая за тем, как я перепрыгиваю через кочки, пытаясь одной рукой удержать равновесие, а второй — прикрыться.

Наконец, словарный запас иссяк.

— Успокоилась? — уточнил Лис, становясь серьезным. — Поделишься с нами итогами беседы?

— Сейчас всё узнаете...

И я путано объяснила запомненное. А такового было мало: кое-что вылетело из памяти просто так, где-то напутала в деталях.

— И мы тащимся бес знает куда из-за того, что твоя учительница ожидает найти в горах нечто великолепное? — без доверия уточнил Радислав по окончании пересказа.

— Тебя никто не держит, — огрызнулся Лис.

Его черные очи пылали привычным страстным пламенем.

— Держит, — поспорил Радислав, указывая на меня. — Ведьма объяснила, что с тобой?

— Почти, — я сжалась. — Сказала, что сила растет и всё такое... Но я обуздаю её. Не сегодня, так завтра.

Не признаваться же, что учительница обрадовалась, узнав о "прогрессе" в ведьмовском искусстве. Нет, пусть считают меня безопасной. Я справлюсь сама.

Радислав задумался. Ответ его не устраивал, но охотник только процедил: