Девушка чувствовала себя неуютно в ритуальном "платье" на голое тело. По сути это был просто кусок ткани с горловиной посередине, разрезанный спереди и подвязанный на талии широким шарфом. Он красиво смотрелся со стороны на плоских нартских девицах, но у неё незакреплённая грудь всё время норовила вылезти в прорехи. Конечно, Народ Войны не стыдился голого тела, например, при купаниях и других совместных отправлениях потребностей. Но сейчас дело другое — все смотрели на них.
К счастью, Морена, обладавшая более точёной фигурой, привлекала не меньше взглядов, а может, и больше. Вероятно, из-за того, что двигалась куда свободней и изящней. Казалось, будь она вовсе без одежды, ничего не изменилось бы. А ведь на воинских тренировках всё выглядело наоборот! Аина подумала, что дело в уверенности в себе, и постаралась вжиться в движения так же, как при выполнении упражнений в лесу. Вскоре она позабыла о толпе.
Костёр начал разгораться, мужчины отошли в сторону. Вместо них появилась Барама и принялась кидать в огонь травы, ветки и ягоды, обходя его по кругу. Аина узнала некоторые затуманивающие разум запахи, но очень скоро это перестало её волновать, потому что они подействовали и избавили от лишних сомнений. Бубны застучали бодрее, девушки побросали мётлы в огонь и затанцевали, сначала прощаясь с невинностью, потом призывая богиню природы. А вокруг них пошёл в обратную сторону хоровод из юношей и мужчин, которые желали исполнить роль божественного супруга.
На эту ночь все связи отменялись, впрочем, чаще всего во внешнем кругу собирались те, у кого не было постоянной спутницы. В основном, это были парни, уже прошедшие испытания горами, но ещё не достигшие возраста Охоты — от пятнадцати до девятнадцати лет. Их число всегда превышало количество вступающих во взрослую жизнь девушек, которых на этот раз по всей Орде набралось всего семеро. Зато среди оставшихся на летовье женщин обычно было намного больше, так что обделёнными, как правило, оказывались именно они. И чтобы не проводить Ночь Любви в одиночестве, многие соглашались разделить мужчину на двоих, чему те были только рады. Однако на этот раз, похоже, пара найдётся каждому.
Единственная сложность для мужчин состояла в том, что для участия необходимо было самостоятельно добыть рога. И если юноши совсем недавно в ходе своих испытаний убили косулю, козла или барана, а мужчины берегли трофеи смолоду и порой обновляли по мере возрастания силы и опыта чем-то поблагородней, то за Брена Аина слегка переживала. Пока не увидела его в хороводе с шикарным оленьим "венцом". У неё даже дух на миг захватило, так величественно он смотрелся. Ну точно — Кернун! Впрочем, рядом приплясывал Арто, тоже заменивший свои прежние бараньи рога на какие-то невиданные — высокие и витые!
Увидев его, Аина слегка занервничала, невзирая на разлитый в воздухе расслабляющий аромат. Из-за работы с Эльри она была привычна к запаху различных дымов, которыми окуривались юрты больных, и могла сопротивляться их одуряющему воздействию при необходимости. Была ли таковая сейчас? Вроде бы нет — драки на праздник запрещены. Из нескольких претендентов девушка выбирает сама. Она вдохнула поглубже, стараясь погрузиться обратно в состояние лёгкого транса, которое располагало шагать в неизвестность, меняться и открывать для себя новые переживания.
Через несколько минут бубны замолкли и танец остановился. Девушки встали лицом к костру, повторяя за Ведущей слова призыва:
— Дарующий жизнь, прими мою невинность. Пусть она прорастёт богатым урожаем в лесах, даст приплод скотине и добычу нашим воинам, — при этом все взмахивали руками в соответствующие стороны: вперёд, вниз, в стороны, вверх. — Всеблагая мать, снизойди на меня. Дай мне свою женскую мудрость, щедрость и силу, — теперь руками принимали благодать сверху на голову, из сторон в сердце и из земли в чресла. — Великие покровители, я отдаю вам своё тело, чтобы вы могли через меня соединиться и дать новую жизнь земле и нам этим летом.
Текст повторялся трижды. За это время мужчины зачерпнули свежесваренного пива из огромного котла, установленного поблизости, и вернулись, встав за спинами своих избранниц. Повисла торжественная пауза. Наконец, Ведущая, стоявшая с воздетыми руками, опустила их, выдыхая:
— Соединитесь, как бог Кернун со своей супругой Даной.
Аина, затаив дыхание, повернулась и, как ожидалось, увидела двоих. Арто попытался сделать шаг к ней, но Брен опередил его, заступая вперёд, так что соперник чуть не уткнулся ему в спину. Девушка метнулась к наставнику и буквально врезалась в него, обхватив обеими руками. Часть пива из его кубка выплеснулась ей на плечо. Аина повела себя не по правилам, но ей было плевать. Главное, что выбор свершён, и больше им не имеют права мешать.
Одним глазом она смотрела в сторону Морены. Та приподняла бровь в изумлении от её выходки, но в следующий миг иронично усмехнулась. Хорошо, значит Аине сошло с рук то, что она перехватила кавалера у подруги. Перед самой предводительницей собралось трое самых видных молодцов — остальные отступили к другим девушкам, понимая, что нет смысла толпиться. Но Морена шагнула чуть в сторону, и раздосадованный миг назад Арто тут же просиял, подавая свой кубок ей. Только тогда Аина выдохнула и отстранилась от Брена, чтобы принять напиток из его рук.
Раньше им не позволялось пить пиво, хотя подруга, обожавшая всё запретное, уже угощала её. Тогда горьковато-кислый вкус девушке не понравился, но сейчас свежий напиток показался, в общем, ничего. Аина отпила половину, как полагалось, потом взяла кубок сама и напоила партнёра.
Наречённый Смерти достал из сумы подготовленный факел, поджёг его от главного костра и тихо спросил:
— Пойдём?
Аина, всё это время не отпускавшая его другой руки, кивнула.
— Возьмём ещё пива? — спросила она — от облегчения хотелось совершить какую-то шалость: например, напиться.
Брен похлопал по бурдюку, висевшему на бедре, вперехлёст с сумой, откинутой на спину:
— Я уже.
Он сам перехватил её руку и повёл в сторону гор. Они забрались повыше на склон, нашли площадку, скрытую от чужих глаз камнями и деревьями, собрали валежник и подожгли костёр. Тяжёлые рога Наречённый Смерти сразу снял и поставил на видное место на камень — действовать в них было крайне неудобно.
У Брена в суме оказалось одеяло, которое он расстелил поверх нарванной Аиной травы, и получилось относительно мягкое ложе. Усевшись на него, мужчина похлопал между ног, чтобы девушка села вплотную, и, обнимая её руками, наполнил деревянный кубок, который захватил с собой. Они выпили его пополам, пригреваясь друг об друга, и вскоре Аину слегка повело. Она откинулась на грудь Брена, а он обхватил её покрепче и зарылся носом в вымытые с цветами жимолости волосы.
Так они сидели какое-то время, разогреваясь от токов, текущих между ними. Девушка ощупала ладонью обхватившие её крепкие руки, точнее, оголённые предплечья, покрытые какой-то странной рубцовой тканью. Мужчина сжал её ещё крепче, подтянул повыше. Она повернула голову, ткнувшись носом ему под подбородок. Он повернул её боком к себе, утопил лицо между плечом и шеей. Их щёки соприкоснулись, потёрлись друг об друга и неведомая сила притянула друг к другу губы. Его были сухими и горячими, а её — мягкими и влажными. Ласки смешались и закружили Аине голову.
Она обхватила Брена руками за шею, вжалась в него крепче. Брен встал, поднимая на ноги и её. Он вроде бы ничего особенного не делал — просто прижимал её к себе, одна рука на пояснице, другая между лопаток, но девушка начинала задыхаться от поднимающейся по телу волны блаженных ощущений. Теперь она понимала, почему тёрлись друг об друга животные в гон — тело действовало словно само по себе.
В живот ей упиралась горячая отвердевшая мужская плоть, которая одновременно и пугала, и манила. Но вот Брен слегка отстранил её от себя, развязал шарф, распахнул платье, которое тут же сползло с плеч, и девушка предстала перед ним во всей наготе. Восторг горевший в его ореховых глазах, казавшихся в свете огня золотистыми, дарил упоение.
Мужчина осторожно обхватил руками тяжёлые полушария, немного сжал, а потом легонько провёл шершавыми пальцами по набухшим, как ягоды, соскам, и Аина громко ахнула от неожиданно острого удовольствия. Брен припал к одному губами, пощекотал его языком, пососал, словно телёнок, добывающий молоко. Потом перекинулся на другой.
У девушки по всему телу запорхали бабочки и от обилия восхитительных ощущений подогнулись ноги. Воин поймал её, аккуратно уложил на ложе. Но Аина судорожно потянулась к упавшему у костра "платью", чтобы подстелить его под себя.
— Можем испачкать, — хрипло предупредил её Брен.
— Так и задумано.
У девушки голос вообще прерывался от переполнявших её чувств. Она не находила в себе сил объяснить, что именно пятно крови на этом куске ткани, предъявленное одной из Мудрейших, завтра станет её пропуском во взрослую жизнь.
Вместо этого она притянула мужчину к себе, требуя ещё поцелуев. И он не замедлил их обеспечить, сминая её губы, обсасывая их, проникая в рот языком, пьяня её страстью пуще пива.
Вот только одежда ужасно мешала. Аина хотела прижаться к Брену всей кожей, почувствовать всё его тело, прошить его насквозь своими токами, оплести и присвоить себе. Она начала задирать рубашку, и мужчина мигом стащил её через голову, вновь припадая губами к груди. А девушка непослушными пальцами распутывала завязки на его штанах. В конце концов воин так же быстро освободился от них, скинув заодно свои ботинки и стащив её чувяки. И наконец навис над ней во всей красе. Но не спешил кидаться, а разглядывал Аину, лаская взглядом, и давал ей возможность разглядеть его.
Зрелище оголённых мышц, бёдер, разбухшего естества, похожего сейчас на рог диковинного зверя, нацеленный на неё, пугало, но в то же время восхищало своей первобытной мощью. Аина погладила широкую грудь, покрытую негустой шёрсткой, провела по полоске волос, спускающейся до пупка, но ниже идти не рискнула. Там, в отличие от всех виденных ранее при купании мужчин, кожа была совершенно гладкой, без единого волоска.
— А почему у тебя волосы ниже пояса не растут?
— Из-за Наречения. Так у всех. При повышении ранга и выше лысеть начинаешь.
Она мягко притянула мужчину к себе за плечи и прошептала:
— Давай полежим так немного. Я хочу тебя почувствовать.
Брен бережно опустился на неё, удерживая верхнюю часть тела на весу, но девушка подтолкнула его локти, желая полного контакта, и он налёг целиком. Его горячее естество упёрлось ей в лобок, руки мяли бёрдра, он тяжело дышал. Аину тоже затопила доселе неведомая жажда, она шарила по его спине, запускала руки в волосы, наслаждаясь тяжестью, прижавшей её к Земле, размягчаясь от неё каждой мышцей. Девушка всеми чувствами потянулась внутрь мужчины, упиваясь ощущением чужой живой и жаждущей её силы. Прильнула к его губам, чтобы слиться полнее.
Брен чуть приподнялся, отвечая на поцелуй со всё возрастающим пылом. Их токи смешивались, принося целую гамму неописуемых ощущений. Внезапно Аина наткнулась на что-то мертвенное внутри него, висевшее неподвижно, будто высохшая рука у калеки. Она направила свои токи туда, но это было всё равно, что поливать мёртвое дерево.
— О, Дана! — взмолилась девушка, вспомнив, что сегодня они могут и должны быть не только собой, но и олицетворением богов.
И внезапно у неё внутри словно выросла некая новая сила, она оживила и мёртвое дерево, она запечатлела такой поцелуй на губах партнёра, что Брен с рыком распахнул её ноги и направил своё естество в сокровенное место, осторожно, но неумолимо проникая внутрь. Аина ахнула. "Рог" был неожиданно твёрдым и горячим, но очень гладким, а ждущая его впадина так набухла, что это медленное слияние вызвало беспомощный стон наслаждения, окончательно лишая девушку всякого подобия самообладания.
Ощущения тела оглушили Аину — они превосходили всё испытанное до этого момента в несколько раз. Опомнившись от первой волны, захлестнувшей её с головой, она начала льнуть к мужчине, доставлявшему такое неимоверное удовольствие, каждой клеточкой, какой могла дотянуться, лаская эти сильные плечи, выгибаясь в бёдрах, приглашая его глубже. Ну чем не бог?
— Какая же ты чувственная! — выдохнул Брен.
Он смотрел на неё светящимися янтарными глазами — следил, чтобы не сделать больно, но настойчивость не ослаблял. Вот дошёл до какой-то точки, замер, потянулся к её губам, накрыл их страстным поцелуем и, когда у девушки вырвался гортанный вздох, резко всадил свою плоть глубже, и ещё раз, и ещё. Аина вскрикнула и замерла, впившись ногтями в его плечи. Мужчина чуть приподнялся, ища её взгляд, но она ресницами махнула, чтобы он продолжал — боли не было, только все ощущения стали ещё на порядок ярче.
Брен снова жадно припал к губам Аины и задвигался короткими, но быстрыми рывками у неё в глубине. Ощущения во рту и внизу у девушки сливались, накатывая друг на друга и грозя лишить её разума. Лицо Брена расплывалось, обретая какие-то другие черты. Вот знакомые серые глаза, а вот другие — синие, и они кричат: "Вспомни себя!" Но сейчас Аина упоённо себя забывала, наполняясь силой тысячи женщин и разрастаясь душой на всю долину, пока наконец не взорвалась фонтаном какой-то божественной радости. Она всхлипнула, невольно разрывая поцелуй, а в животе что-то забилось, как второе сердце, и чужая горячая плоть ответила этим тайным глубинам своим извержением жизни, вжавшись крепко в последний раз.
Оба партнёра обмякли, а волна совокупной силы, вырвавшейся в этом всплеске и омывшей всё существо Аины мощным водопадом, стремящимся вверх, унесла её разум куда-то к звёздам, тихо шептавшимся над головой. Ей казалось, она лишилась тела, растворилась в небе, и какое же это было окрыляющее чувство освобождения! Дух её парил над землёю, наслаждаясь радостной песней Творения, оживающего по всему мирозданию в бесконечный раз.
Неизвестно, сколько продлилось это осязание вечности, но в конце концов распирающая Аину сила стала сходить на нет, а сознание сужаться, возвращаясь обратно в тело, всё ещё невесомое, словно покачивающееся на воде. Только на прощание из сердца к небу, как подарок на память об этом чудесном моменте, потянулась красная лента. На ней было что-то написано, и в неверном свете звёзд девушка с удивлением прочла: "Алрина Мариндер о Иолана о Дарлен ал да Сарендом".
Спустя несколько мгновений бездумного недоумения Аину как громом поразило: это же её настоящее имя! Она рванулась встать на ноги и очень удивилась, что оказалась лежащей не на воде, а на земле. Рядом растянулся голый мужчина, который удержал её рукой. В голове всё смешалось. Казалось, мгновение назад у костра были поющие женщины...
— Тише, тише, что случилось? Тебе больно? — спросил Брен.
Настоящее встало на место у девушки в голове. Она подтянула колени и села, ища, чем бы прикрыться.
— Всё нормально. Просто вспомнила внезапно кое-что важное. У нас есть ещё пиво?
Воин подал ей свою рубаху, потом наполнил кубок и протянул ей, глядя с некоторым беспокойством.
