Камень 1

Блин, доконспирировался. Не знаю, что сказать, потому просто завожу машину и приглашаю деда сесть. Пока он медлит у открытой дверцы, в неё ввинчивается Таисия и проскальзывает на заднее сиденье. Морда предовольная. Это что же, была такая спланированная акция?

— Ты что устроила, наглая морда? И не стыдно тебе? Чему ребёнка научила?

Тем временем Матвей Нахимович уселся рядом, вполоборота к собаке. Улыбается.

— Ну что с этой нахалкой делать? — адресую ему риторический вопрос.

— А возьмите с собой — неожиданно отвечает тот.

Таисия, метнувшись, лизнула его в лицо, опять застыла на заднем сиденье, глаза молящие.

— Придётся, — соглашаюсь я — а то такая интрига, и впустую.

Теперь Таисия облизывает меня и спокойно вытягивается на заднем сиденье о всю ширину машины.

Включаю рацию:

— Пьер, когда Шура встанет, передай ему, пожалуйста, что Тася с нами уехала. Хорошо?

— Будет сделано, шеф!

Сначала хранили молчание. Когда проохали примерно половину дороги до деревни, Дед спросил:

— А этот Пьер, он что, француз?

— Нет, это такой компьютер.

— А.

Некоторое время снова ехали в молчании.

— А этот зверь, он кто?

— А вы не догадались?

— Но ведь они же вымерли!

— Но он же вас толкнул.

— Действительно.

— Снова помолчали.

— А почему он такой маленький?

— Потому что ребёнок ещё. Видели, молоком кормим?

— А, да.

Проехали деревню.

— Что же вы не спрашиваете о результатах обследования?

— Смешно сказать, — вздохнул ювелир — боюсь.

— Не надо бояться. Ничего у вас нет, никакой опухоли. Ошиблись врачи, так бывает.

— Точно нет?

— Абсолютно точно.

— Господи! — шумно выдохнул дед — хорошо-то как! Не представляете, какое облегчение. Почему-то я вам верю, и с удовольствием не верю врачам. И хочу есть.

— Мария собрала вам поесть. Сейчас, как только будет подходящее место, остановимся и поищем в багажнике.

После завтрака деда как подменили. Он шутил, рассказывал анекдоты, вспоминал забавные случаи из собственной жизни — и сдаётся мне, привирал при этом; крутил радио и перебрал все мои диски.

Мы сделали ещё несколько остановок ради собаки, и только подъезжая к Питеру, я сказал:

— Матвей Нахимович, мне очень не хотелось, чтобы кто-либо видел Мальчика. Но моя хулиганка распорядилась иначе, и вот это случилось. И теперь я очень прошу вас не распространяться об увиденном никому. Я могу рассчитывать на ваше молчание?

— Конечно. Но ведь он вырастет, и вы не сможете его прятать!

— Вечно прятать не собираемся. Вот подрастёт немного, и буду искать ему пристанище. Сделаю это тайно, и только вы будете знать, где прошло его детство.

— А как же ваша работница, такая говорливая?

— Нина. Постараюсь устроить их вместе.

— Так она расскажет, она же будет знать, а слова у неё не держатся.

— Придётся немного подтереть воспоминания. Я её об этом предупреждал.

— Ого!

— Ну, это что-то вроде гипноза. Брат учился в Тибете, он умеет.

Попросил Деда позвонить Марии, и когда привез его домой, она уже была там.

Тётя Тася вежливо обнюхала её, прошла с проверкой по всей квартире. Напилась воды из принесённой миски и с громким вздохом улеглась у стенки.

— У Матвея Нахимовича нет никакой опухоли, это точно. — ответил Маше на немой вопрос — Если есть желание, можно обследоваться ещё раз. Я появлюсь через две недели, тогда и бриллиант верну, и обещанный подарок привезу. Ну и захвачу пожелания по следующей партии. А сейчас нам нужно ехать, — при этих словах тётя Тася разом очнулась от дрёмы и вскочила — так что, до свидания.

Увидев меня, Евгений просиял.

— Всё готово, работает без сбоев. А может, ещё что-нибудь нужно?

— Даже не знаю, — отсчитал ему обещанные деньги — вот, может, динамик сделать? Чтобы слабое воздействие усиливалось до нормального звука. А то и погромче, чтобы тревогу там поднять, злодеев напугать.

— За час сделаю. А если вам некогда, может, с собой возьмёте? Тогда на месте соберу, что надо.

— Подскажи-ка лучше вот что: у меня есть спутниковый Интернет в доме, и я хочу, чтобы он там и был. И нужен доступ к Интернету в точке примерно в ста метрах от дома, можно по проводу, можно по вайфаю. Как лучше?

— Помехи рядом есть?

— Нет, сельская местность.

— Тогда по вайфаю. Можно усиление поставить на приёмник, это проще будет.

— А как... — но поступил вызов на мобильный, я даже вздрогнул. Отвык уже за лето.

Вызывал Шура. Оказывается, звонил знакомый врач, Геннадий Михайлович, и Шура хочет, чтобы я с ним встретился, поговорил насчёт денег. Прислал номер мобильного.

— Ты резюме подготовил? — я вспомнил про Евгения — со всеми телефонами и адресом?

— Вот оно — тот протянул мне лист.

— Ладно, — я сложил лист и убрал в сумку — скажи сам, что ты по жизни умеешь, кроме ремонта компьютеров?

— Толком и ничего, — расстроился парень — вот разве строить приходилось, работал на каникулах.

— Что строил?

— Так, по мелочи. В садоводствах подрабатывали, кому сарай, кому полы перестелить. Фундаменты делали.

— Имей в виду, если я тебя возьму, будешь делать всё, что скажу. И строить, и колодцы копать, и рыбу ловить, и снег чистить. А ещё клятву дашь такую, что если проболтаешься кому, память потеряешь.

— Я готов!

— Машина есть у тебя?

— Нету — он опять приуныл.

— А права?

— Права есть, категория Б.

— Сделай себе права на трактор. Я приеду недели через две, оплачу, сколько они там стоят. Лучше, конечно, чтобы и реально научился с трактором обходиться, а не просто купил — я забрал усилители и уже пошёл к дверям, но вспомнил — на листе, что ты мне дал, почта твоя есть?

— Да.

— Я возможно свяжусь с тобой по почте, чтобы не вычислил меня раньше времени.

Позвонил Шуриному знакомому, тот мог встретиться только вечером. Договорились дома. Ладно, отправимся искать гастарбайтеров.

Рабочих нашёл легко. Около Вимоса праздно стояло несколько человек, внимательно меня оглядели. Чтобы самому присмотреться, зашёл в магазин, покрутился там для вида и вышел обратно, сел в машину. Ко мне уже потеряли интерес.

Всего на площадке при магазине крутилось человек двадцать. Особую активность проявляли пять — семь человек, встречали подъезжающих, заговаривали с ними. Остальные вели себя достаточно пассивно, оживлялись при появлении потенциального покупателя, даже подходили и слушали, но вопросов не задавали. Трое сидели безучастной группой, с видом отчаявшихся. Эти-то мне и нужны.

Подошёл к ним, поздоровался. С огромным трудом выяснил, что именно они умеют делать. В принципе, разнорабочие, только один немного говорит по-русски, двое нет. Нелегалы, что ли? Тому, что владеет русским, через пень в колоду объяснил, что именно мне от них нужно. Сразу все трое закивали головами, дескать, да, берёмся. Об условиях не спрашивают, только о деньгах.

В конце концов, довёл до старшего, что ехать далеко, будут там жить сами по себе, связи не будет. Велел быть утром с вещами на этом месте. Вижу приуныли, не верят. Тогда дал аванс, велел купить продуктов на две недели. С авансом поверили, загомонили по своему. Взял у старшего телефон и уехал.

С врачом встретились вечером.

Оказалось, молодое дарование с кавказских гор разочаровалось в карьере врача, тем более что в адрес клиники выставлено два судебных иска и как минимум один привычными силовыми методами отвести никак нельзя. Подарок любящего отца молодой джигит хочет продать, естественно, подороже, и ищет покупателей. Медицинская общественность от такого предложения не в восторге, тем более что иск выставлен от ОЧЕНЬ влиятельной дамочки, и поддерживает её не муж, которому супруга с испорченной внешностью и здоровьем может вскоре и надоесть, а отец.

Заявленная в иске сумма перекрывает стоимость активов как минимум раза в полтора, и есть основания считать, что иск может быть удовлетворён — не с теми начал бодаться джигит. Поэтому реальных покупателей нет, и если не подвернётся какой-нибудь заезжий лох, то и не будет. Чем ближе дело к рассмотрению, тем меньше запросы у джигита. Вчера он готов был продать всё — вместе с иском, однако — за десять миллионов рублей, сегодня уже за пять. К тому же у дамочки, по слухам, начался сепсис, и дело может оказаться уголовным.

Оборудование стоит меньше пяти миллионов, но здание, хоть формально и находится в аренде, на самом деле выкуплено, он точно знает, что главврач собирался переоформлять собственность, но не успел. А здание стоит миллионов пятнадцать-двадцать, так ему говорили.

Сумма иска, насколько знает Геннадий Михайлович, тридцать миллионов, но неточно. Если есть возможность в будущем собрать такую сумму, он советует выкупить клинику у владельца и затянуть суд насколько возможно. Уголовное преследование возможно только против нынешнего владельца, так как изуродовал пациентку лично он сам, ну а потери репутации и денег можно довольно быстро преодолеть, если на работу вернётся Шура. Тем более, не исключено, что сумму нанесённого вреда можно будет и уменьшить, если убрать из клиники главного виновника.

— А что за дамочка такая, кукла с сиськами?

— Нет, что вы, — замотал головой мой собеседник — симпатичная женщина, и умница. Я с ней беседовал при поступлении, очень приятная в общении и деликатная. Просто этот Дадаш её довёл.

— Насколько опасно её состояние сейчас?

— Не знаю. Но могу поспрашивать, знакомых много.

— А исправить то, что наделал ваш Дадаш, сложно?

— Долго и дорого. Но возможно.

— Насколько долго?

— Ориентировочно, год-полтора. Небходимо...

— Стоп-стоп-стоп. Я всё равно не пойму, поэтому не нужно подробностей. Скажите лучше, к вам лично у неё нет претензий, вы можете от себя предложить ей помощь?

— Как же так, — растерялся Геннадий Михайлович — это неэтично, пока я работаю в этой клинике.

— Согласен, я не подумал. Хотя, что в этом неэтичного? Подчистить за шефом, вполне нормально. Но я не об этом. Вы могли бы представить ей Шуру, как человека, который решил бы её проблемы?

— Мог бы, но зачем? Её изуродовали капитально, Шура не справится.

— Просто вы не знаете его возможностей. Но это дело второстепенное, сейчас нам нужно определиться с действиями по клинике. Я переговорю с Шурой, ладно? — я набрал Шуру.

— Привет, Шура!

— Привет.

— Мы сидим с Геннадием Михайловичем, у меня к тебе один вопрос — ты этого хочешь?

— Да, хочу.

— А как же большая клиника и исследования?

— Начать можно и с маленькой. Если есть возможность, давай сделаем.

— Хорошо.

Хирург смотрел выжидающе.

— Шура дал добро — подтвердил я ему — давайте обсудим технические детали. Достаточные для осуществления вашего плана деньги, как я рассчитываю, появятся у меня через две недели. Сейчас могу выделить не более пятисот тысяч. Две недели ситуация может ждать?

— Не думаю. Если женщина умрёт, или состояние ухудшится, Дадаш исчезнет, и покупать будет не у кого.

— А вы занять или взять кредит не можете?

— Как думаете, почему я не уволился? У меня ипотека.

— У нас с Шурой только квартира. Да и не дадут под неё пять миллионов. Продать можно, а в кредит дадут в лучшем случае три.

— Обидно.

— Ещё я мог бы достать изумруд, под который вы займёте денег, но это долгий путь. Цена ему миллионов десять, но чтобы взять под него пять, нужно иметь не меньше месяца в резерве. Хотя...

Я набрал Марию.

— Привет, Маша.

— Привет, а ты где?

— Застрял в Питере.

— А почему не у меня?

— Пока в трудах и хлопотах. А что, можно приехать?

— Конечно. Когда ждать?

— Пока не знаю. Но скажи, ты случайно не знаешь, дед ничего не продал из тех изделий, что я ему в Петрозаводске передал?

— Не знаю. А что ты ему не позвонишь?

— Неудобно. Вчера договорились на конкретную дату, а сегодня уже беспокою.

— Что, деньги понадобились?

— Как бы, да.

— А много нужно-то?

— Пять миллионов. Но может, меньше окажется, там цена меняется каждый день.

— Ладно, жди, поговорю с дедом. — Мария отсоединилась.

— Последняя возможность — объяснил я хирургу — если не получится, ничего не смогу поделать. А не доставит ваш Дадаш неприятностей после продажи?

— Не думаю, очень труслив.

Ну-ну — я вспомнил про шурину 'чуйку'. Если что плохое, почувствует заранее.

А вот и звонок:

— Ну, как?

— Завтра после 11 дед может передать тебе карту с пятью миллионами. Годится?

— Конечно.

— Тогда приезжай. Ты далеко?

— Ехать минут пятнадцать, столько же на сборы.

Выпроводил Геннадия Михайловича с просьбой завтра договориться с нотариусом часа на два, и бегом по магазинам, пока не закрылись. Успел.

По пути к Марии вспомнил о назначенной встрече с гастарбайтерами и позвонил старшему. С большим трудом объяснил ему, что встреча переносится на послезавтра, на то же время.

Вручил в дверях дежурный букет, прошёл в квартиру. Вроде и однушка, но до чего удобная, и маленькой не кажется. То ли планировка такая удобная, то ли у хозяйки талант к организации уюта.

На дежурный вопрос, 'когда ел?', сумел ответить определённо, но с ответом на вопрос 'что ел?' поплыл. Действительно, что?

Мария больше не кормила меня шпинатом с рукколой, для меня было мясо, для Таси сухой корм. Таисия вежливо махнула Марии хвостом, уверенно прошла к мискам. Она что, была здесь? Не припомню.

Конечно, после ужина меня начали пытать, почему такая спешка с деньгами. Не видел необходимости секретничать, открыл весь расклад.

— Девушку жалко, — заключила Мария — ни за что, ни про что помереть может.

— Не помрёт, — легкомысленно бросил я — вытащим.

— Почему вытащим? Ты тоже вытаскиваешь, как твой брат?

— Нет, что ты я не умею. Я отвезу, а брат полечит. Вот и получается 'мы'.

— А почему твой брат сам не может приехать, ведь нехорошо больную девушку везти куда-то за тридевять земель?

— Ну, он не любит город, ему на природе легче работать.

— Тогда что же ты ему здесь клинику покупать собрался, если он в городе работать не может?

— Ну, может, но не хочет, — завилял я — у него там лучше получается.

— А что там такое?

— Не могу сказать.

— А дедушка почему молчит?

— Так он спал всю ночь.

— А когда проснулся, рядом был ты?

— Ну да.

— А ты знаешь, что у него шрам от аппендицита пропал?

— Не-ет — я почувствовал, что сейчас начну путаться в показаниях.

— И что очки теперь не нужны?

— Так он, вроде, и раньше без очков ходил.

— Пообещай мне ответить честно, ладно?

— Не буду я тебе ничего обещать!

— Ну хотя бы пообещай, что не соврёшь сейчас?

— Хорошо, обещаю не соврать на два вопроса — я нашёл удобную лазейку — но не обещаю ответить.

— Ты обещал, милый! — и почему у неё такой торжествующий вид?

— Вопрос первый: вы удалили опухоль у дедушки?

Блин! Поймала!

— Давай второй вопрос.

— Вопрос второй: это сделал твой брат?