Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?

* * *

В институт на следующий день мы пошли вместе. Тимофей сам настоял.

Видок у парня был ещё тот. Настолько ботанистым ботаником он не выглядел никогда. Одежда мятая, волосы вздыблены, словно его перевернули кверху ногами и прополоскали в болоте, после чего усадили на мотоцикл и на большой скорости долго катали без шлема. Лицо помятое, под глазами — огромные синяки. Но что больше всего поразило и напугало: его шоколадные глаза — поблекшие, полные затаённой ненависти.

— Может, не пойдём? — давясь привычно приготовленным Тимофеем завтраком, поинтересовалась я. Обычно его стряпня уходила на ура: оказывается, Морозов очень вкусно готовит. Но это объяснялось семью годами самостоятельной жизни. Сегодня же мне кусок в горло не лез. Настроение тоже находилось на уровне "ниже плинтуса".

Морозов оторвался от ковыряния в тарелке и со строгостью директора школы, поймавшего самого отвязного хулигана за очередным прогулом, смерил меня своим любимым взглядом бездонной пропасти.

— Как знаешь, — пожала плечами и отодвинула от себя тарелку с почти нетронутым завтраком.

— Пересолил? — недовольно осведомился парень.

— Наверное, влюбился, — состроила я мину и, подхватив тарелку, сунула её в холодильник. В обед поем, не пропадать же вкусной еде.

За спиной что-то треснуло. Обернулась. Тимофей в это время поспешно покидал кухню.

Хмыкнула и присоединила тарелку Морозова к своей. Похоже, обед сегодня готовить не придётся.

До института мы добирались... Как бы это правильней сказать? Странно? Наверное, именно "странно" будет здесь самым подходящим определением. Я шла впереди, постоянно оглядываясь на идущего в пятидесяти метрах от меня Морозова. Тот сразу же знаком показывал, чтобы не пялилась на него. А один раз, когда мы только-только вышли из подъезда и Тимофей впервые отстал, я оглянулась и, не обнаружив парня рядом, замерла. Причём удачно: на дороге между дворами, где на меня едва не наехала машина, сильно превысившая разрешенную здесь скорость. Морозов выскочил как чёрт из табакерки, дёрнул меня за локоть и повалил в сугроб, а в ушах продолжал звучать предупредительный сигнал клаксона...

— Дура! — рявкнул Тимофей, отвесил лёгкий подзатыльник и рывком поднял на ноги. После чего мы шли в заданном порядке. Вроде и вместе, если что-нибудь опять случиться, Морозов без сомнений придёт мне на помощь, и в тоже время — по отдельности. И я как дура продолжала на него коситься, а он злился. На парах тоже было велело, точнее на перерывах между ними.

Тимофей, где бы ни проходили его занятия, как только звенел звонок, и я выходила из аудитории, был уже на своём наблюдательном посту: то сидел на подоконнике, то подпирал угол. И неотрывно следил за мной всю перемену. При этом всегда смотрелся лаконично и не вызывал подозрений своим присутствием. А моя группа, как назло, меняла кабинет после каждой пары. Морозов следовал за мной.

После третьей пары мне это надоело, и я отправилась выяснять отношения. Вышла на лестницу и спустилась в закуток, где у нас располагалась библиотека, там же с этого семестра располагался студсовет. Им сам декан выделил пустовавший подвальчик. Но сейчас там никого быть не должно: в библиотеке санитарный день, а клуб студсовета по пятницам не собирается, значит, смогу незаметно придушить Морозова.

Кто бы сомневался: Чудовище, как привязанное, пошло следом.

Я спряталась в тени за углом — свет сегодня никто тут не включал — и, как только показался силуэт парня на фоне хорошо освещённой лестницы, ухватила его за свитер и втянула в темноту. Он даже не сопротивлялся! Покорно встал у стенки приговорённым к расстрелу арестантом.

— Какого чёрта ты за мной следишь?! — громким шепотом зарычала я на парня. Шепотом, чтобы никто не услышал и не заинтересовался, что происходит под лестницей. Эх, дура! Зачем пошла сюда? Аудиторий пустых не было? А здесь не совсем подходящее место для ссоры, скорее, наоборот: оно идеально для бурного примирения.

— У тебя, Родионова, слушком бурное воображение и зашкаливающее самомнение, — был мне насмешливый ответ.

— Что?!

— А ты считала себя центром мира? Хочу тебя разочаровать, — продолжал изгаляться Морозов.

— Если я не центр мира, за каким ты крутишься вокруг? — зло прищурив глаза (хоть и понимая, что он не видит меня в темноте), спросила я. И, чтобы не сбежал всем телом навалилась на парня.

Морозов сдавленно охнул, видимо, не ожидал подлой атаки, а в следующий момент начался мой личный конец света.

Моя планета сошла с орбиты и понеслась к расплавленному солнцу. Если поцелуй Демидова был удавкой на шею, то поцелуй Морозова подкашивал ноги и заставлял плавиться...

Опомнилась я только под первые противные дребезжания звонка, оповещавшие нерадивых студентов, что перемена закончилась, и пора бы идти учиться.

Разорвала поцелуй, и попыталась оттолкнуть парня. Не знаю, как умудрилась пропустить этот момент, но теперь уже я стояла, точнее, почти висела на шее Морозова, прижатая его телом к стене. И тяжело дышала, хватая ртом такой необходимый воздух. Судя по быстро вздымающейся груди и хриплому дыханию, Морозов сам недалеко ушёл.

— Руки... убрал... от меня... скотина, — делая короткие паузы, выплёвывала я слова. Звонок закончил трезвонить, соответственно, на начало пары я опоздала. Будем надеяться, что Георгий Леонидович тоже задержится, он это дело любит.

— А если не уберу? — Морозов обхватил мои запястья и крепко сжал. Хорошо хоть за голову не завёл, а то бы выглядело это, как сцена из дешевого бульварного любовного романчика.

— Пожалеешь, — растревоженной змеёй прошипела я.

— Выгонишь на улицу? — склонившись к моему уху и ухмыляясь, поинтересовался парень. Я буквально ощущала эту злорадную усмешку на его губах, которые только что целовали меня...

— Можешь отправляться собирать вещи, — откликнулась я на его провокацию. Думает, не выгоню? Да пошёл он... на хутор, бабочек ловить!

— С удовольствием, — прорычал мне в самое ухо Морозов, отпустил и ушёл.

Перевела дух, успокоила рвущееся из груди сердце, тыльной стороной ладони оттёрла губы и поспешила на пару. Хорошо подниматься всего на второй этаж.

Успела вовремя: Георгий Леонидович всего лишь ковылял от второй лестницы. Заскочила в кабинет и наткнулась на взгляды одногруппников. А стоило представить какой у меня сейчас растрёпанный и загнанный вид, почувствовала себя преступницей, только что ограбившей банк и не поделившейся с соучастниками.

— Сафронов идёт, — промямлила я и поспешила на своё место. Благо эта пара проходила там же, где и предыдущая: не придётся выискивать укромное местечко.

В этой аудитории им считается первая парта у окна. Она выбивалась из общего ровного ряда и стояла таким образом, что преподаватель должен был едва ли не сворачивать себе шею, чтобы узнать, чего там делает студент. А так как я была на очень хорошем счету, на меня практически не обращали внимания. До того момента, пока не припирала необходимость отвечать.

Николай, сверкающий практически рассосавшимися фингалом и зажившими ранами, в противовес мне сидел на третьей парте крайнего правого ряда. Остальные шестнадцать из тридцати одного возможного студента заняли весь средний ряд. Любили они прятаться друг за другом. Потому практически каждый наш семинар начинался с веселый игры в "пересадку рассады". И сегодня без этого не обошлось. Только сейчас пересадка была оправдана незапланированной практической работой. А так как только мы с Демидовым остались без пары для работы, Сафронов пересадил его ко мне и с садистским выражением на пожилом морщинистом лице раздал задания.

— Ну, что... — несмело заговорил Колька, рассматривая лист, который вручил ему преподаватель. — Вроде, всё просто.

— Коль, — с мягкой улыбкой на губах, позвала я парня.

— Что? — он, не глядя на меня, положил лист на середину парты и зачем-то полез под стол в рюкзак. Избегает?

— Почему ты меня избегаешь? — озвучила я свой вопрос.

— Я не избегаю. У меня просто много дел, — достав ручку, без желания общаться буркнул Николай и, вырвав из тетрадки лист, начал записывать свою фамилию.

— Тебя этот придурок Морозов побил? — не желая успокаиваться, пока не докопаюсь до истины, напрямик спросила я. Рука Демидова над листком замерла, дрогнула. Николай сглотнул и опасливо посмотрел на меня. Ну, наконец-то! Тот поцелуй ему прощён. Хотел парень показать, что нравлюсь, осмелился на такой серьёзный поступок, а я его обломала, ещё и Морозов (в чём я почти не сомневалась) разукрасил ему лицо. Можно сказать, пострадал из-за меня. Боюсь, булочкой или пирожком из студенческой столовки в качестве извинения здесь не отделаешься.

— Он псих... — потупив взгляд, тихо сказал Николай. И я была склонна согласиться с мнением парня. Морозов — псих. Да как только он посмел меня сегодня поцеловать? Вот козёл!

Бить себя за неуместное сквернословие не стала, ибо оно тут к месту.

— Ты даже не представляешь себе какой, — с горечью вздохнула я и постаралась ободряюще улыбнуться Коле.

— Он тебя преследует, да?

— Он со мной... — едва не ляпнула "живёт", но вовремя прикусила язык, скривилась и кивнула. — Достал, как незнамо что.

— А с виду... — покачал Коля головой. — Ты бы брату, что ли, сказала. Это он тебя сейчас в институте пасёт, а что потом будет?

Я вжала голову в шею и на несколько секунд отвернулась. Брат как-то ещё в начале первого семестра несколько раз забирал меня из универа и отвозил до дома. А так как жила я тогда ещё с обоими своими мужчинами, то есть с папой и Кешей, была только "за" добраться до дома на мотоцикле с ветерком. В Коле взыграла ревность (я ему уже тогда нравилась, хоть мы практически и не общались: в основном только на семинарах и в столовке, чтобы не было одиноко за обедом) и он начал осторожно выспрашивать меня, кто "этот тип на байке". Пришлось успокоить, что Иннокентий всего лишь мой злобный старший братец. Так что про брата Николай в курсе. Пожалуй, это одно из немногого, что он обо мне знает.

— Да нет, всё нормально, — повернувшись обратно к Демидову, беззаботно улыбнулась я. Поправила очки и уткнулась в листок с заданием. Болтовня болтовнёй, а конец пары всё ближе.

Коля тоже занялся делом, только каждые несколько минут виновато косился на меня. Потом всё-таки решился.

— Прости за тот поцелуй. Я не хотел...

— Я и не злилась, — перебила я парня. А то придётся слушать его извинение до конца учебного дня. — Просто было неожиданно...

Демидов прямо на глазах расцвёл, расправил плечи и впервые за многие дни улыбнулся. Пришлось подгорчить сладкую пилюлю.

— Только прошу тебя больше так не делать. Коль, — полубоком повернулась к нему и чуть склонилась, переходя на несколько интимный шепот. Не стоит, чтобы кто-нибудь слышал наш совсем неделовой разговор.

— Ты хороший парень, но... прости... я пока не готова к каким-либо отношениям.

Николай чуть скис, но практически сразу вернул себе улыбку.

— Я подожду, — воодушевлённо шепнул он. — Это только первый курс. У нас всё впереди!

И довольный этим с головой ушёл в работу, время от времени советуясь со мной. А я сидела, мысленно билась головой о парту и в который раз жалела, что сразу не отшила парня. Опять дала ему призрачную надежду. С другой стороны и правда: курс-то первый. Мне всего семнадцать лет и ни к чему серьёзному в данный момент я не готова. А там, курсу к третьему, может, Демидов и опомнится. Морозов тоже прав: я не центр мира, вокруг полно других куда более красивых и доступных девушек...

Закончилась последняя пара, и я с облегчением, предварительно отвязавшись от предложения Николая проводить, отправилась в родные пенаты. Потом вспомнила, кто ждёт меня дома, точнее, что этот кто-то там делает. Уверена, Морозов собрал все свои вещички и дожидается меня. Исключительно для того, чтобы напоследок посильнее нагадить за мою доброту. Знал бы он, как с ним сложно. В те несколько раз, когда я отлавливала Максима с вопросом о его дружке (а тогда Макс был каким-то дерганым и рассеянным), он всё же проговорился. Оказывается, мой личный Монстр пару лет назад неплохо подвисал на наркоте. Как заверил Смольный, сообразивший, что сболтнул лишнего, ничего тяжелого, его стараниями, попробовать Тим не успел. А вот всякая травка и ещё какая-то гадость шли у Чудовища на ура.

Поставила галочку и сделала соответствующие выводы. Теперь понятно, почему Морозов такой нервный.

Впрочем, как с уверенностью утверждал всё тот же Максим, Тимка давно завязал, а теперь и курить бросил, чего не мог сделать уже как пять лет.

Я, что ль, на него так хорошо влияю?

Сделала глубокий вздох и направилась в сторону дома.

— Проводить? — раздалось с боку.

Я вздрогнула, поскользнулась на льду и, размахивая руками, села на зад.

— Осторожнее, — нахально улыбаясь, посоветовал Тимофей и протянул мне руку.

— Обойдусь, — сквозь зубы прошипела я и, отползя на четвереньках с опасного участка, потирая задницу, поднялась на ноги. Что это злобное существо здесь делает? Оно сейчас должно активно собирать манатки и выматываться из моей жизни.

— Какого дьявола ты здесь забыл? — поджав губы, совсем нелюбезно поинтересовалась я. — Или уже собрал вещички, а мне принёс ключ?

Морозов отвернулся, сунул руки в карманы и громко цыкнул, скривив нос и приподняв верхнюю губу. Проводил взглядом влюблённую парочку, идущую рука об руку по другой стороне пешеходной дорожки, и повернулся ко мне.

— Да вот решил собирать вещи исключительно в присутствии хозяйки. А то скажет потом, что я у неё что-нибудь украл, — море яда только что вылилось мне на голову. Удивительно, как при этом я не замёрзла и не окочурилась прямо на месте.

— Тогда вперёд! — приказала я и, как танк, попёрла в сторону дома. Идущие мне навстречу люди предусмотрительно расступались, пропуская взбешённую девушку, в глазах которой бушевало адское пламя. Морозов не отставал, пользуясь созданным мной коридором.

Эгоистичная сволочь! Что ещё можно тут добавить?

Рядом затормозила чёрная тонированная "Паджерка" и переднее пассажирское окно поползло вниз. Радостная мысль, что это мой дорогой Кеша, разбилась сразу же, стоило из окна внедорожника высунуться лысой голове.

"Съём девушки по-новорусски", — отметил внутренний голос. Я уже заготовила культурный посыл, но амбал лишь скользнул по мне взглядом и перевёл всё внимание за мою спину.

— Тимофей Константинович, — совсем нехарактерным для этого бугая плавным певучим голосом, обратился он к Морозову. Я аж рот от удивления открыла. Отошла ещё на пару шагов и оперлась о занесённую снегом лавку. Погода радовала потеплением: несколько дней температура не опускалась ниже минус пятнадцати. Вполне сносно, чтобы не позволить себе пропустить такое шоу!

— Ваш отец настоятельно просит, чтобы Вы с ним встретились, — тем временем, продолжал амбал из "Паджерки". На меня он посмотрел с недовольством, но за праздное любопытство в нашей стране пока ещё не расстреливают.

Тимофей тоже кинул на меня полный недовольства взгляд, подошёл к машине, упёрся рукой в крышу, склонился к амбалу и... О чём они разговаривали, не расслышала, хотя старательно вслушивалась.