Опекун для дракона

— А кто спорит? Да вот рвать будут цветы благородные, а не... — он покосился на меня, — сорняки колючие.

Я возмущенно отвернулась от этого... травника и стала следить за Амару, в то же время придумывая достойный ответ. Мальчишка убежал далеко вперед и, взяв в руки длинную палку, стал тыкать ею во что-то в траве. Наверняка опять разорял муравейник, а за прошедшую дорогу я поняла, как он сильно любил это занятие — ни один муравейник не пропустил. Что сказать, дракон — уничтожитель и разоритель народов, даже таких маленьких и никчемных, как муравьи.

— Пригорь... — через некоторое время задумчиво молвил Кастиен, словно произнеся свои мысли вслух. — Не помню я его, видно мелкий слишком, раз на картах его редко отмечают. Хотя я склонен думать, что нет его... Но даже если и был — нельзя нам в город. Опасно.

— Снимем комнату в таверне, посидит там, пока я пройдусь по рынку, — торопливо проговорила я, чувствуя, что еще немного и упрямый северянин возможно со мной согласится. А это была хоть маленькая, но победа. — Невелика проблема. Если в лагере не поняли, что перед ним дракон, то ты и правду считаешь, что в городе раскусят? Кто будет смотреть на ребенка?

— Элисин, — вздохнул он, — а что ты знаешь о драконах?

— То же, что и ты, — отмахнулась от него я, пытаясь опять следить за мальчишкой. А то драконыш, наигравшись с муравьями, опять убежал вперед, но уже в погоне за бабочкой.

— Да гляжу, что нет, — странно покосился на меня северянин. — А знала ли ты, что жрец и сведущий в волшбе способен распознать личину зверя? Чуют они мерцание грани вокруг драгон ис и как ищейки способны раскрыть их на сотню шагов, даже в толпе людей?

Я удивленно на него посмотрела — этого в моем клане нам не говорили. Но... если жрецы и маги могут учуять мерцание грани вокруг драконов, то почему же я ничего не увидела? Я же из Великого клана и мы... Я нахмурилась, припоминая свои ощущения при первой встречи с Амару: растерянность, страх, ощущение нереальности происходящего, судорожные попытки понять, что же произошло... но, несмотря на это, я ни секунды не сомневалась, что передо мной детеныш дракона. Не похож он на человека — совершенно другой и это чувствовалось.

Кастиен терпеливо подождал, пока я разберусь в своих ощущениях и продолжил:

— В лагере не осталось магов, ибо они ушли одни из первых, а жрецов не было и подавно. Просто повезло.

— А из Великого клана воины? — я попыталась припомнить из оставшихся представителей этого клана. Вроде был один...

— Данер был, — подтвердил мои мысли северянин. — Спас наш отряд от ходячего. Из Восточного клана он, что близ Бухты Милосердия. А тебе зачем? — произнеся это, он внезапно нахмурился, видно уловив ход моих мыслей. — Ты разумеешь, что он мог раскрыть мальца?

Я промолчала.

— Омер нис... — зло выплюнул северянин и обеспокоенно обернулся, став вглядываться назад, словно опасаясь за нами погони. — Не знал я, что вы такие шеремы ... А ты точно уверена, что ваш род может почувствовать драгон ис?

Я пожала плечами — сейчас я ни в чем не была уверена, даже в своем здравом рассудке.

Кас хотел сказать что-то еще, но не успел — внезапно раздался крик Амару, да не радостный как было раньше, а совсем даже... Я завертела головой пытаясь отыскать этого мелкого засранца, да вот только не было его нигде. Тасхель его побери! Отвлеклась на мгновение, а он сразу же попал в переплет!

Лесная дорога впереди резко уходила вправо и что случилось за поворотом было не видно — мешали густые кусты и деревья. Кастиен сразу, услышав мальчишку, сорвался вперед, на ходу достав из колчана лук со стрелами. Я же, запрыгнув в седло, помчалась за ним вслед и вскоре даже обогнала, оказавшись на коне за поворотом быстрее, чем он на своих двоих.

— Отпустите, а то буду кусаться! — пытался вырваться из хватки разбойника ребенок и, вдруг заметив меня, облегченно выдохнул. — Элис!

Картина, что предстала моему взору, откровенно говоря, не обрадовала. Разбойники, числом не менее десятка, окружили незнакомого мужчину и явно не намеревались отпустить его живым. Путешественник тоже был не шибко рад внезапной встрече и угрожающе занес свое единственное оружие — лютню, для удара. И вот на начало этой милой постановки: "разбойники грабят менестреля, а потом надругаются над его трупом и лютней" угораздило попасть любопытному драконышу. Тасхель его побери, да он просто притягивает к себе неприятности!

Ребенка схватил за шкварник бородатый громила и на морде разбойника застыло такое удивленно-непонимающее выражение, словно он силился понять, как в лесу оказался мальчишка. Возле него стоял еще один лиходей, изумленно смотрящей на моего появившегося из-за поворота коня.

За доли секунды оценив обстановку — два ближайших противника, остальные заняты незнакомцем и еще не заметили неучтенных гостей, — я метнула кинжал в того, с перекошенной рожей, что стоял рядом с громилой — не понравился он мне, заорет еще и отвлечет своих собратьев по разуму с дележки еще живой добычи. Кинжал вошел ему прямо в горло, разбойник схватился за шею и с булькающими звуками упал на колени. Внезапно его подельник резко заорал от боли, вытянув перед собой окровавленную руку — на ней явственно не хватало куска плоти, — а Амару резво прошмыгнул ко мне.

Из-за поворота наконец-таки появился северянин, в мгновение ока навел лук на орущего громилу, натянул тетиву и выстрелил. Стрела попала мужику прямо в глаз и тот, резко оборвавшись на душещипательной ноте, осел на землю. Стрелы трелькнули еще раз, вонзившись в спины опрометчиво стоящих к нам спиной бандитов. Не желая отставать, я достала свой лук из прицепленного к седлу колчана и стала выбирать свою цель.

Нас, наконец-то заметили и попытались сразу устранить, отнувшись к нам с высунутыми наголо железками — назвать их оружие мечами просто не повернулся язык. Не добежали — северянин стрелял метко и предпочитал бить намертво с одного удара — целясь в голову. Да вот только тому мужчине, которого мы стремились спасти, похоже, не слишком нужна была посторонняя помощь, ибо он сам справлялся вполне не плохо. Да так, что залюбуешься, не веря своим глазам. Почитатель Илиды сносил разбойников с пару ударов крепкой лютней, а та мало того, что не сломалась, отскакивала от них, почти сразу опускаясь на голову следующему противнику — будто играя какой-то свой ритм. Только вот струны жалобно трелькали, да и звук ударов был, словно разбойников молотили дубинкой.

Не прошло и пару минут, как все закончилось.

Утерев пот и тяжело дыша, менестрель скривил губы в усмешке, довольно взирая на поверженных лиходеев.

— Великая и могуча сила слова, — пафосно изрек он, отсалютовав нам окровавленным музыкальным инструментом. — А они слабые и хилые.

— Мечем же легче, — усмехнулся северянин, убирая лук. Я же спрыгнула с седла и обернулась, ища драконыша. Тот нашелся быстро в ближайших кустах, дрожа и закрыв уши руками от страха. Успокаивать ребенка не пришлось — Амару сразу шмыгнул ко мне, крепко стиснув мои ноги в объятиях.

— Мечом орудуют вояки, а я же — скромный менестрель.

— Менестрели этих краев настолько суровы, что колотят бандитов старой лютней? — удивился Кастиен и, наступив на ближайшего разбойника, выдернул стрелу. Критически осмотрел и, обтерев об тряпки падали наконечник, вернул стрелу обратно в колчан.

— Она не старая! — искренне возмутился пренебрежением своей импровизированной дубине, то есть лютне, почитатель Илиды.

— Я вижу, что крепкая... прям чугунная...

Перестав прислушиваться к мужчинам, я тронула за плечо мальчишку:

— Испугался?

— Нет, — пробубнил мне в бок Амару. — Раньше было страшнее...

— Ну вот и славно, — облегченно вздохнула я. Все же как утешать детей я не имела понятия. Может, нужно было еще и подбодрить, сказав какой он молодец? — И ты... правильно поступил, когда спрятался, — добавлять, что любой при необходимости его запросто нашел, я не стала. — Молодчина!

— Правда? — на меня с надеждой посмотрели сверкнувшие золотом янтарные глаза.

— А то! — я погладила его по волосам, едва заметно улыбнувшись. — Вот приедем в город и куплю тебе сладкую ватрушку.

— А можно пряник? — заметно взбодрился мальчишка, видно уже представляя, как уплетает за обе щеки любимую сладость.

— Можно.

— Самый большой!

Для порядка дав мальчишке подзатыльник, я вернулась с Кастиену. Тот вовсю мародерствовал и самое главное — без меня! Подивившись эдакой несправедливости, я поспешила тоже обыскать трупы. К сожалению, ничего ценного не нашла, эти разбойники оказались не только хилыми, но и бедными, обнаружила лишь пару почерневших серебряных кун*. Ни нормального оружия, ни тем более доспеха у них не было в помине. Может у разбойников был схрон, но искать его у меня не было желания.

Хотя, что я требую от тех, кто промышлял в такой глуши, тут уж надо задаться вопросом, как здесь завелись разбойники? Бывшие грабители курганов или же местные жители, которые от голода вышли на дорогу?

Убрав с дороги их тела, мы встали передохнуть.

— Но давайте же поприветствуем друг друга, о мои славные спасители.

Кас скривился — спасителем лощеного мужика он быть явно не хотел. Выглядел почитатель Илиды и впрямь слишком опрятно: штаны и сапоги почти без грязи, даже полы плаща не сильно запылены, синяя рубаха с золотой вышивкой, а лютня отделана незатейливой резьбой.

Внешность у менестреля была под стать своей Повелительнице судеб — ухоженное лицо без щетины, отливающие на солнце золотом рыжие кудри, ярко-зеленые глаза и открытый взгляд. Да... такого грех не ограбить...

А он точно мужчина? Может девица? Да нет, вроде кадык на месте... Хотя кто ж разберет почитателей Илиды? Они все немного... не такие, как остальные мужчины, которых я привыкла видеть: вычурно разговаривали, дарили комплименты, от них пахло не потом, выпивкой и кровью, а цветами... да и штопали свою одежду барды сами, а самое главное, носили аккуратно, не то, что некоторые... Да вот только пользы от них было мало — хиленькие все и только баллады петь умеют, да на лютне бренчать, меч в руках редкий менестрель держал и ладно орудовал.

Но этот вот исключение из своих собратьев. Приятное исключение — нашел еще одно применение лютне, аж завидно немного — мне бы тоже так хотелось.

— Кастиен Арэ, — нехотя произнес северянин. — Она, — он кивнул в мою сторону, — Элис, а мелкий — Амару.

— Я не мелкий! — дракончик выглянул из-за моей спины и показал Касу язык.

— Позвольте и мне представиться, — мужчина положил руку на сердце и слегка поклонился. — Вересхей, странствующий менестрель, несущий прекрасное во славу Повелительницы судеб Илиды.

Я слегка опешила, подумав, что ослышалась:

— Кто?

— Ты шутишь? — вторил мне Кас.

— Ни в коем разе, — обреченно вздохнул тезка Повелителя судеб, видно каждый встречный его об этом спрашивал. — Моя матушка с батюшкой были не от мира сего и решили, что нарекая дитя божественным именем, дарят ему счастливую судьбу. Да вот только обрекли на страдание и повальное невезение, — он обвел рукой побоище. — И это лишь небольшой камушек в череде камнепада неудач, словно сам Повелитель судеб разгневался и лишил меня своего великодушия.

Во мне даже проснулось к нему сочувствие — его родители не знали, что нарекать младенца в честь Повелителей, это значит, обрекать его на проклятие своего имени? Вересхей лишит удачи, Илида — дара творить, Дженея застелет глаза ложью, Хасфей обречет на раннюю смерть, Расхей — на трусость, а Несфея — сделает болезненным и юродливым. Про Тасхель никто никогда и не вспоминал — про то, что она сотворит с дитем и страшно подумать.

— Если не нравится имя, то поменяй его! — внезапно подал голос Амару.

— Ох, дитя... — менестрель подошел и присел перед ним на корточки. — Если все было так просто... ведь земной путь можно пройти лишь с одним именем, откажешься от него и тогда великий Хасфей отрежет дорогу жизни, — он слегка улыбнулся. — Запомни, мой юный друг, имя дарует суть и в нем сокрыта величайшая сила.

Мальчишка непонимающе нахмурился и спрятался за меня, надеясь, что я защищу его от этого странного человека. Я вздохнула.

— Ну и хорошо, — прервал неловкое молчание северянин и взял под узды мою лошадь. — Нам идти нужно.

Я из вежливости поинтересовалась:

— А ты, Вересхей, далеко держишь путь?

— Мой путь лежит в славный городок Пригорь, — охотно отозвался он.

Я и Кастиен переглянулись и если в моем взгляде было торжество, то у северянина смешалось удивление и некая обреченность. Теперь он не мог мне сказать, что такого города не существует.

— Да вы сговорились! — оставалось ему лишь воскликнуть. Кас зло на нас зыркнул и двинулся с конем вперед.

Я же извиняюще улыбнулась менестрелю — стало неловко перед чужим человеком.

— Великодушно прошу простить, — поклонился мне мужчина и посмотрел на спину Кастиена. — если чем-то обидел вашего мужа.

Я споткнулась на ровном месте и чуть не упала, услышав такие подробности своей личной жизни, а несносный ребенок, внезапно радостно запрыгал на месте и стал дергать меня за штанину:

— Элис вышла замуж? Да? Значит Кас стал моим папой? Да? — и словно не видя как я отрицательно мотаю головой и в ужасе шепчу: "Нет", резво побежал вперед, чтобы через пару мгновений обнять шокированного северянина и радостно прокричать ему в живот: "Папа!".

Отчего-то мне стало душно и загорело лицо. Нет, браки между разными кланами были, но довольно редко и с оговорками. Хотя, что мог подумать нормальный человек, увидев воинов разных кланов с дитем?

— Я что-то не то сказал? — виновато шепнул Вересхей. Я лишь махнула на него рукой — пускай лучше думает, что мы молодая семья, чем беглые герои с мелким детенышем дракона за пазухой.

К вечеру разразилась настоящая непогода: громыхало, сверкали молнии, каждые пару мгновений окрашивая потемневшее небо яркими росчерками, начался ливень, сменившейся через пару часов противным покрапывающим дождем. Дорога превратилась в грязевое месиво, плащи — в мокрые тяжелые тряпки, которые тянули к земле, в сапогах начало хлюпать, а конь постоянно пугался грома и пытался вырваться. Но больше всех проблем доставил Амару. У него не оказалось плаща, а капюшон его куртки довольно быстро намок и вместо того, чтобы капризничать, как полагалось нормальному ребенку, он осчастливил все окрестные лужи и, естественно, прыгая по ним, извазюкался в грязи.

Единственный, кто не устал от непоседливого сорванца, оказался Вересхей, с которым мы решили идти до города. Менестрель напевал под нос баллады и шутливые детские песенки к восторгу драконыша. Потом к ним присоединился Кастиен, которому, видно, стало скучно и мне пришлось до вечера слушать их совместное пение. О, Вересхей... за что ты на меня так прогневался? Это была извращенная пытка для моих ушей.

В город мы вошли чуть ли не затемно. И то, пришлось долго стучать в ворота, чтобы открыли, а потом спорить, чтобы впустили, доказывая пустоголовой страже, что мы не мертвяки, вурдалаки и тем более, не драконы. Хорошо, что к тому времени на ходу спал настоящий драконыш и не слышал наших препирательств, а то он точно бы обиделся — почему драконам нельзя в город?