Рин вернулась в джинсах и свитере, и Стэн ощутил смутную тоску по тем временам, когда девушки могли носить яркие платья и туфли на каблуках.
- Дэй, ты бы хоть предупредил, - Рин смущённо улыбнулась. - Стэн, тебе чаю налить?
По кухне поплыл аромат мяты и ещё каких-то трав.
Стэн глотал горячую, горьковато пахнущую жидкость из старой кружки, вертел так и эдак карту и всё смотрел на этих двоих. Сравнивал диковатый разрез глаз, скульптурную завершённость рук, с которых, видимо, уже никогда не сойдут оружейные мозоли.
И тихо проклинал судьбу, забросившую таких странных, ни на кого не похожих существ в самый эпицентр гибели мира. Хотя куда деваться с горящего корабля в открытом море?
Но ведь они не только поэтому берутся за самые опасные задания. Бывают ситуации, когда никто не имеет право приказывать, только честно спросить, готов ли ты рискнуть.
Почему?
Значит, по-другому не умеют.
Рин.
Спортзал на Базе, переоборудованный из какой-то подвальной подсобки, был для нас маловат. Да и не будешь на каждую тренировку мотаться на работу, тем более если смена не твоя. Поэтому тренироваться мы обычно ходили в спортзал одной из школ — по вечерам, когда дети расходились. Ученикам так никто и не сказал, что их школу облюбовали чистильщики. Иначе, боюсь, особо любопытных пришлось бы вылавливать по коридорам и снимать с окон.
Из запертой кладовки извлекались мишени для метательных ножей, многократно штопанные боксёрские груши, понемногу стекался народ — кто в привычном камуфляже, кто в гражданке. Все тренировки обычно вёл Стэн, благо уровень подготовки позволял. Иногда он приводил откуда-то молчаливых людей в форме. Они учили нас необычным приёмам и почти никогда не представлялись.
Программу тренировок для Дэя мы составили вместе со Стэном. Сросшуюся руку надо было разрабатывать и при этом не перестараться. Нагрузки увеличивали постепенно, и теперь, спустя три месяца после ранения, Дэй почти восстановил былую форму. Стэн подумал — и разрешил провести спарринг.
Я прислонилась к стене, вертя в пальцах один из метательных ножей. Три успела отправить в мишень, ещё два лежат на облупленной табуретке, невесть как попавшей в спортзал, а один так и не могу выпустить. Недавний подарок Дэя, он умеет выбирать вещи, с которыми сложно расстаться. Мама вечно ругала меня за привычку крутить в руках карандаш или длинную шпильку, перебирать бусины браслета — её это раздражало. Хотя большинство известных мне людей — тоже. Знала бы мама, что однажды место карандашей и шпилек займут ножи и стреляные гильзы.
За здоровье Дэя я была спокойна, куда больше меня беспокоила его гордость. У него нет и никогда не было какого-то комплекса, желания быть лучшим. Даже среди чистильщиков нашей Базы попадались и более одарённые рукопашники, и более меткие стрелки. Но сегодняшняя тренировка — это что-то вроде финального теста, который он сам себе назначил. Последняя проверка собственного тела, его реакций и инстинктов.
И убеждать в том, что это всего лишь один из многих спаррингов, бесполезно. Не тот характер.
Партнёром для Дэя Стэн выбрал Кэла, одного из наших чистильщиков. Кэлу лет тридцать пять-сорок, он сухощавый и жилистый. Кажется, бывший спортсмен, занимался то ли рукопашным боем, то ли какими-то экзотическими единоборствами. Таких обычно в грош не ставят молодые громилы с бычьими шеями и железными бицепсами, за что и платят высокую цену. В зависимости от серьёзности драки и намерений дяденьки.
— Ну что, поехали? — буднично уточняет Стэн. Противники, уже успевшие размяться, переступают босыми ногами по застеленному матами полу. Командир отходит в сторону и коротко бросает: — Бой.
Рукопашный поединок профессионалов по-своему красив. Для того, кто понимает, конечно. Красив скупостью движений, отточенностью, лишённой той акробатики, которую любят показывать в кино. Не знаю, кому пришло в голову сравнить его с танцем: слишком рваный ритм, слишком много хищного проступает в повадках бойцов. Собственно, только в спортзале можно увидеть красоту боевых искусств. Настоящий бой короток, жесток и грязен, там отступают в сторону спортивные правила и идут в ход ножи и запрещённые приёмы. А уж содранные костяшки пальцев, выбитые зубы, сломанные носы и наливающиеся предгрозовой синевой гематомы... Море эстетики, ага.
Мерить шагами только двоим видимый круг. Вцепиться в противника. Вывернуться из захвата. Попытаться зайти за спину. Это не "затейливая вязь движений", как любят писать в романах, скорее, так движется кисть художника, оставляя на холсте резкие мазки.
— Всё, хватит, хватит. — Стэн прервал спарринг. — Вижу, что можешь. Молодец.
Дэй только хмыкнул, привычным движением перебрасывая на плечо косу.
— Что, неплохо для шпаны, а, Стэн?
— Неплохо, — вернул ухмылочку командир. — По всем статьям неплохо. Думаю, сержантом в армии ты бы уже стал.
Дэй.
Они все стояли и смотрели. Побросав свои дела, забыв про тренировку. Заняли старые школьные стулья, скамейки, прислонились к стенам. И смотрели, как мы с Кэлом выплясываем. Рин замерла с ножом в руке. Я даже не заметил, что стал центром общего внимания.
На дружескую подколку Стэна отвечать не стал. Я пытался понять, что же не так с окружающими меня людьми. Нет, это не чувство опасности решило врубить в голове красную лампочку. Просто что-то изменилось в тот момент, когда мы остановились.
Люди расслабились, вот что. Успокоились. Поняли, что всё в порядке.
Я вдруг со стыдом понял, что не знаю по именам всех находящихся в зале.
Дэй, ну ты и придурок. По всем статьям.
Они за тебя беспокоились. Есть такое слово — "свои", и тебе, кажется, пора его выучить, раз уж за шесть лет не дошло. Написать жирным маркером на листе бумаги, приклеить над кроватью и каждой утро перечитывать. Лучше — раз по десять.
Кажется, что-то такое отразилось на моей физиономии, потому что Рин почти подбежала ко мне, остановившись лишь затем, чтобы положить нож. Нет, я, конечно, свою девушку и с ножом могу обнять, но техника безопасности — прежде всего.
— С тобой всё в порядке? Может, мы поторопились?
Я хотел было ответить, что лучше некуда, но подумал, что это как-то криво прозвучит.
— Да так. В очередной раз снизошло озарение, которое у нормальных людей обычно не ждёт до двадцати трёх. Потом расскажу.
А ведь действительно, долго до меня эта простая истина доходила.
Шпана? Была портовая шпана, да вся вышла. И теперь уже не поймёшь, когда. То ли когда вместе с Рин в первый раз проснулся, то ли когда чужих детей на руках тащил. А может, Стэн часть дури из башки вымел.
Замашки, конечно, остались. Стволом перед носом махнуть, если человек слов не понимает. Подначить кого-нибудь на спор.
Но именно что замашки. Шутки. Маски.
Оригинальное у тебя взросление, парень. Очень.
- Что ты умеешь? — напрямик спросил Стэн.
Нас было человек двадцать — разного пола и возраста, в полувоенной одежде (кому хватило формы, кому нет), выстроившихся в нестройную шеренгу на площадке в центре лагеря. Небо хмурилось, на лицо падали мелкие редкие капли.
- Стрелять когда-то учили, но с практикой, как сам понимаешь, напряг. Так что больше по ножам, ну и в морду дать.
- Хорошо, проверим.
Стэн взял с грубо сколоченного стола под брезентовым тентом пару тренировочных деревянных ножей, перебросил один мне.
- Нападай.
Я покидал нож из руки в руку в поисках хвата поудобней.
Попробуем так... Казалось, Стэн почти и не двигается. Вот только я всё равно не мог пробиться к нему на расстояние удара. А если... Стэн качнулся вправо, я пролетел вперёд, но упасть мне не дали. Его пальцы вцепились в волосы на затылке, давя на голову и вынуждая опуститься на колени. Под подбородок упёрлось деревянное лезвие.
- Убит.
- Понял, давай ещё.
Другие бедолаги застыли в ожидании экзекуции. Я мельком оглянулся через плечо, поймал сочувственный взгляд Рин — и тут же во второй раз оказался на земле.
Плохо. Ой, как плохо. А мысли-то как лениво текут. На улице я бы уже получил нож под рёбро. Интересно, мои противники сами были неумехами или просто не брались за меня всерьёз?
- Тебе кто-то очень понимающий вдалбливал основы. — Стэн склонился надо мной, протягивая руку. - В остальном, уж извини, много самодеятельности. Но ты молодец.
Да уж, похвалил. Предварительно угрохав. Я поднялся с утоптанной жухлой травы без его помощи (не калека, в самом деле) и встал в строй. Парой синяков я сегодня обзавёлся, но тренировка — это всё-таки не нелегальный бойцовский клуб.
- Учиться нам придётся быстро. - Глаза Стэна вдруг показались мне присыпанными пеплом. Прикидывал, кто из нас переживёт осень?
Я тряхнул головой — осколки воспоминаний разлетелись зеркальным крошевом. Больно режущим, почти ледяным. До этой осени действительно дожили немногие. Надо будет позвать Стэна и ещё нескольких ребят с Базы, раздобыть где-нибудь бутылку старого-старого вискаря, чудом пережившего конец мира — и выпить за тех, кто навсегда остался там, за пеленой дождей.
Как раз ночи будут подходящие — непроглядные, чёрные, без единого проблеска. Говорят, в такие ночи ушедшие стоят за твоим плечом. Но они и за гранью — свои.
И, даже уйдя надолго, возвращаемся всё равно...
Джем
Рин.
— Вернулись! — выкрикнул кто-то из бойцов, увидев нас во дворе штаба. В принципе, сюрпризом эта новость не должна была стать: Дэя окончательно признали годным к работе чистильщика пару дней назад, а новости на Базе расходятся быстро. Но народ побросал свои дела, и возле нас быстро собралась небольшая толпа.
— Зараза! Живой-здоровый! — Кайлан, наш водитель, мужик медвежьих габаритов, радостно сгрёб Дэя в охапку. — Я знал, что ты выкарабкаешься.
— Все знали, — улыбнулся Дэй, — кроме меня.
— Ты мне дурака не валяй. — Кайлан попытался отвесить моему любимому дружеский подзатыльник, Дэй привычно увернулся. — Не знал он, видите ли, выживать ему или ласты склеить. За тебя вся База кулаки на удачу держала, от оружейки до штаба. Если что, с того света бы достали.
— Не сомневаюсь.
— Да кому он там нужен? — вмешался подошедший Стэн. — С извинениями бы вернули, через месяц, когда стражей мира мёртвых достал.
Грянул хохот.
— С возвращением, — уже серьёзно продолжил командир, — у нас с полковником есть для вас задание.
Большой стол для совещаний, рядом с ним всего несколько стульев. Россыпь документов с дырочками от скоросшивателей, пожелтевшие планы.
— Убежище?
— Да, под старым исследовательским институтом, чтобы сотрудники могли пересидеть бомбёжку в случае войны. Оно не такое уж большое.
— То есть нам двоим вполне по силам? — уточняю я. Не самая лучшая идея — опять тащить Дэя под землю.
— Да, — кивает полковник, — там можно устроить неплохую перевалочную базу, если верить старым планам.
То есть на деле там может оказаться пустое полузатопленное помещение или вообще заросшая низина, потому что перекрытия обрушились. Бывало и такое.
Я бесцельно расчерчиваю чистый желтоватый лист геометрическими фигурами.
— Сколько даёте на сборы? — Иногда я завидую Дэю, точнее, его чувству времени. Часов у него никогда не было, и теперь он принципиально не хочет ими обзаводиться. Подозреваю, просто потому, что не любит никаких украшений, и кожаный ремешок на запястье воспринимает как ненужную побрякушку. Да что там, Дэй даже цепочку с жетоном при первой же возможности вешает на гвоздь у зеркала, рядом с запасным ключом.
— Часа три, — подсчитывает полковник, пока я сворачиваю карту с карандашными пометками. Мысленно прикидываю порядок действий: сначала на склад за сухпайками, потом в оружейку за патронами. Узнать, кто из водителей подбросит до границы разведанных территорий. Ещё раз проверить рюкзаки и аптечки. Есть в нашей работе краткий миг, когда задача уже ясна, но дорога пока не легла под ноги. Чувство натянутой где-то внутри струны, звенящей под ветром. Наверняка это каждый испытывает, просто все по-разному объясняют.
Мы выходим из штаба и сразу же замечаем, что у гаража толпится народ. Людей на Базе всегда много, но обычно они заняты своими делами. Те, кому нечего делать, собираются в небольшие группки, болтают, курят, сидя на ступеньках или привалившись к стене. На стихийный митинг сборище, конечно, не тянуло, так, человек десять. Всё-таки разгар рабочего дня.
Ворота гаража были распахнуты настежь. Кайлан держал за запястье мальчишку лет пятнадцати-шестнадцати. Рыжего, встрёпанного, в грязной серой ветровке и линялых джинсах. Парень уже не пытался вырываться, только зыркал на окруживших его мужчин из-под разлохмаченной чёлки — не хуже пойманного волчонка.
— Как ты тут оказался? — видимо, не в первый раз спросил водитель.
— Подозреваю, пробрался в городе в одну из машин, — хмыкнул Дэй, подходя ближе. — Ну, я бы на его месте так сделал.
— Пацан, ты откуда?
— Из Столицы, — буркнул мальчишка.
В толпе бойцов кто-то присвистнул. Ох, и огребут сегодня парни, дежурившие на воротах. Хотя, скорее всего, дело не в них, это недосмотр охраны столичного склада.
— Родителей не жалко? Они тебя небось обыскались.
— Я сирота, — с вызовом отозвался подросток, — из детдома.
— Ну и что ты тут забыл, столичная птица?
— Я хочу стать чистильщиком.
Собравшиеся заржали.
— Парень, сейчас не то время, чтобы всех подряд под ружьё ставить. Учился бы спокойно, а мы уж как-нибудь разберёмся.
— Почему? — спросил Дэй. И повторил, когда понял, что за общим гулом голов его не услышали: — Почему хочешь стать чистильщиком?
Ещё один настороженный взгляд.
— Да что с ним разговаривать, отвести в штаб, выяснить, откуда это чудо, созвониться со Столицей и первым же грузовиком — обратно.
— Не скажет, — покачал головой Дэй. — Ничего он нам не скажет, ни про детдом, ни про себя. Не та порода. И всё же, парень, почему?
— Хочу настоящего... — он не успел закончить фразу или не захотел. К нам подошёл Стэн.
— Прекрасно, что ты максималист, парень. — Командир опёрся на капот внедорожника. — Вот только для нашей профессии этого, увы, маловато.
— А что ещё нужно? — с вызовом вскинул подбородок рыжий. Я даже залюбовалась на миг — сейчас с мальчишки можно было рисовать героя старого приключенческого романа. Именно такими должны быть юные рыцари или моряки.
