Андрей немного помолчал, собираясь с мыслями, и глухо проговорил:
— Что ж, наверное, ты действительно имеешь право знать. Любые отношения с императором для меня отныне неприемлемы — я не хочу вести переговоры с убийцей собственного сына...
* * *
Где-то в резиденции клана Лерой...
— Госпожа, я пока не слишком сильно разбираюсь в политическом устройстве империи, поэтому у меня к вам один вопрос — насколько сложно сместить императора, сменив правящую династию?
— Практически невозможно. Императором становится один из числа высших руководителей клана, избранного на совете кланов правящим, а императорский трон впоследствии передаётся по наследству. Чаще всего императрицами становятся женщины, но иногда трон занимают и мужчины, как это произошло в случае с нынешним императором, ранее занимавшим кресло главы службы безопасности клана Торуга, неизменно являющегося правящим кланом вот уже десятки эонов. Чтобы сместить императора, необходимо сместить правящий клан, а это практически невозможно — вопрос решается голосованием, причём новый претендент должен набрать в совете кланов большинство голосов, что при существующей в империи политической ситуации нереально. Но даже чтобы просто сменить правящую династию, сохранив бразды правления за тем же кланом, всё равно необходимо решение совета кланов. В этом случае новый император избирается, как правило, из числа руководителей того же клана, так что по большому счёту от смены династии ничего не изменится. Совет же соберётся для обсуждения подобного вопроса лишь в исключительном случае — ему необходимо представить достаточно серьёзные обвинения против действующего императора, причём напрямую затрагивающие интересы кланов. Найти подобный компромат практически невозможно. А ведь ещё необходимо набрать против императора большинство голосов в совете. Всё это я говорю про возможность смещения императора — для смены правящего клана нужны столь веские основания, что в последний раз они привели к клановой войне.
— Обвинение императора в аресте и незаконных пытках матриарха одного из ведущих кланов империи и убийстве её ребёнка будет являться достаточным поводом для созыва совета кланов? Причём есть основания обвинить в этих действиях не только самого императора, но и правящий клан?
— Предыдущая смена династии произошла из-за меньшего повода... Но, тан Рур, уж не собираетесь ли вы идти против императора?
— А если допустить такую возможность?
— Даже допускать не хочу. Мне не хотелось бы участвовать в подобной авантюре — как правило, такие действия имеют свойство очень плохо заканчиваться. Мой клан слишком мал, чтобы идти на конфликт с существующей властью. Смещение предыдущей императрицы и смена правящей династии надолго погрузила империю в хаос клановых войн, отбросив её развитие на многие эоны. Или вы таким образом готовитесь к предстоящей аудиенции?
— Я не собираюсь начинать войну против действующего императора, госпожа. Пока, по крайней мере. Мне просто нужно уяснить для себя всего один политический момент — если я на совете кланов приведу доказательства того, что только что сказал, и соберу против императора больше половины голосов, то что с ним будет?
— Будет смена династии, тан Рур, война кланов и новый передел власти. Поэтому, если вам в руки случайно попадёт подобный компромат, настоятельно рекомендую немедленно уничтожить его и никогда о нём не вспоминать.
— Спасибо, госпожа. Ваша информация мне очень помогла.
— Тан Рур, не знаю, что вы задумали, но прошу вас быть предельно осторожным. Вы теперь не один — за вами целый клан...
* * *
Где-то в недрах императорского дворца...
— Тан Рур, вы не догадываетесь, зачем я пригласил вас к себе? — суровым голосом обратился к стоявшему перед ним человеку сидевший на богато отделанном троне одетый в строгий светло-серый костюм высокий подтянутый мужчина с тонким императорским обручем на коротко стриженой голове. К трону, установленному на пьедестале, вело целых семь ступенек, но человек, явившийся на приём в императорский дворец, выглядел на фоне императора вполне достойно — и осанкой, и равнодушным спокойствием, и внешним видом, не уступая вопрошающему в росте, зато значительно выигрывая в комплекции.
Посетителя, поименованного таном Руром, ни строгий голос вопрошающего, ни многочисленная стража, расположившаяся по обеим сторонам трона и перекрывшая как все возможные подходы к телу монарха, так и возможные пути отступления из комнаты для аудиенций, казалось, ничуть не волновали. Мужчина сохранял отрешённо-спокойное выражение лица, как будто размышляя о чём-то своём, личном, и не собирался обращать внимания на мелкие неудобства в виде задаваемых ему вопросов. Наконец, когда пауза затянулась настолько, что грозила выйти за грани приличий, мужчина спокойно ответил:
— Свои догадки предпочитаю оставить при себе. Думаю, что ответ я услышу от вас, ведь именно для этого вы меня вызвали. Господин император...
— Я предпочитаю, чтобы меня называли "мой император", — недовольно прокомментировал ответ венценосный правитель.
— Разве сказанное мною является оскорблением? Или оно противоречит законам империи, господин император?
— Нет, подобное обращение к императору допустимо и не противоречит законам. Однако мне было бы приятно, если бы вы называли меня "мой император", как поступают все мои подданные.
— Я не обязан делать вам приятно, господин император. Если моё обращение не является оскорблением и не противоречит законам империи, то я буду обращаться к императору так, как сочту нужным. Естественно, в пределах дозволенного законом и нормами приличий. И вежливости, разумеется. В том объёме, которого этот самый император заслуживает.
— Сказанное вами сейчас я могу расценить как оскорбление императора.
— Не можете — нет оснований. Император не имеет права заставить меня говорить то, чего я не хочу. А я в рамках закона и приличий имею право говорить всё, что угодно. Обращение "господин император" не выходит за рамки приличий и не является оскорблением. Именно это я и сказал. Да и с каких это пор оскорблением для императора стало напоминание о законе?
— Что ж, в чём-то вы правы... Однако нежелание выполнить мою просьбу говорит о многом.
— ...
— Вы промолчали. Ничего не хотите сказать?
— Нет.
— Почему вы не хотите выполнить мою просьбу?
— Просьба — не приказ. Я не обязан её выполнять.
— А если я дам вам такой приказ?
— Сошлитесь на пункты закона, согласно которых вы имеете на это право.
— То есть вы будете исполнять только те приказы, которые предусмотрены законом?
— Да.
— А если я издам новый закон?
— Издавайте. И не забудьте, что сначала проект закона должен быть рассмотрен и утверждён советом кланов. Также не забудьте, что закон обратной силы не имеет.
— А вы неплохо осведомлены об имперских законах, тан Рур. И это за какие-то десять сол...
— ...
— Опять молчите?
— А какого ответа вы от меня ждали? Что я действительно знаю законы? Ну, так это говорит вовсе не в мою пользу, а лишь свидетельствует о том, что для выживания в империи просто жизненно необходимо ознакомиться с имперским законодательством. Слишком многие в империи пытаются его обойти. Что, кстати, говорит совсем не в пользу империи.
— Вы намекаете на меня?
— Заметьте, не я это сказал.
— За что вы так не любите империю?
— А за что мне её любить?
— Ну, как за что? У вас хорошая должность, доходы, вы занимаете в клане высокий пост.
— Империя палец о палец не ударила для того, чтобы я получил хоть мизерную часть от того, что имею. Напротив, я достаточно сильно пострадал от неправомерных действий имперских войск. Более того — едва не погиб. Компенсации за это, кстати, так и не получил. Не понесли наказание также исполнители и организаторы.
— В отношении вас действительно была допущена ошибка, но она объяснялась роковым стечением обстоятельств. Основные виновные погибли, а наказывать исполнителей, просто выполняющих приказ, считаю несправедливым.
— Кто отдал приказ на моё убийство?
— Отдавший приказ понёс заслуженное наказание.
— Я даже не спрашиваю — какое, так как я уже выяснил это самостоятельно. И личность этого человека тоже выяснил. Не подскажете, где он сейчас? Казнён? Или, может быть, сослан на принудительные работы с пожизненным лишением гражданских прав? Или отделался лёгким выговором и продолжил работать, выполняя дальнейшие поручения своего начальника?
— Как я понимаю, мне можно не отвечать, так как вы сами прекрасно обо всём осведомлены.
— Ну почему же? Можете ответить, он сам принимал решение или выполнял приказ своего начальника?
— Вы правы, тан Рур. Пусть я и не отдавал приказа о вашей ликвидации, но частично вина действительно лежит на мне, так как именно я отдал нечёткий приказ. Поверьте, на тот момент приказ казался мне правильным и предельно ясным.
— Умение признавать свои ошибки — ценное качество для любого руководителя. Однако это не отменяет совершённого и не снимает с вас вины.
— И что вы предлагаете мне сделать?
— Ничего. Кто я такой, чтобы напоминать о соблюдении закона самому императору?
— Это вопрос или скрытое издевательство?
— Без комментариев.
— Вы, тан Рур, или слишком храбрый, или слишком глупый, если разговариваете с императором в подобном тоне. Вы не боитесь?
— Чего? Смерти? Нет, не боюсь. Тогда какой смысл бояться чего-то ещё?
— Глупостью вы не страдаете — об этом я уже проинформирован. Пусть ваша речь будет признаком храбрости, а не глупости — я не возражаю, и со своей стороны предлагаю поговорить как равный с равным. Я слышал, что вы создали в клане Лерой какую-то особую школу, о которой в империи уже ходят легенды.
— Ваш слух вас не обманул.
— Ваши бойцы настолько хороши?
— Вы наверняка осведомлены о проведённых дуэлях между бойцами Лерой и бойцами Ойхо.
— Я только слышал, что вы устроили в резиденции Ойхо бойню и голыми руками перебили сотни бойцов Ойхо. Как и в день своего прибытия на Окану.
— В день своего прибытия на Окану меня просто собирались убить особо жестоким способом, о чём вам наверняка отлично известно. Защищая свою жизнь, я имел полное право, в том числе и моральное, отправить на встречу с создателем всё население космопорта, так что возблагодарите мой гуманизм, что жертв оказалось так мало. А у Ойхо проводились вполне законные дуэли — вас, вероятно, просто неправильно проинформировали о случившемся. Слово "ложь" я в присутствии монарха сказать не рискну, но если имперская служба не способна предоставить вам истинную информацию, вы можете обратиться к матриарху моего клана, и она предоставит вам видеозапись и переговоров с матриархом Ойхо, и всех последующих за переговорами дуэлей. Кстати, из сотен погибших на дуэлях бойцов Ойхо на моей совести всего одиннадцать. Остальных голыми руками, как вы только что выразились, перебил не я, а мои ученики.
— То есть вы научили бойцов Лерой своему искусству убивать голыми руками, для чего создали специальную школу?
— Я научил бойцов Лерой в первую очередь поступать так, как велит им собственная совесть. Уважать себя и считаться с мнением других. Защищать свою жизнь и защищать жизни тех, кто нам дорог и кто нам доверился. Умение убивать пришло к ним в качестве дополнения. Я не ставлю целью убийство как таковое, я вообще поклонник мирного разрешения конфликтов. Но привык ударом отвечать на удар, если мой оппонент выберет силовой вариант решения конфликта.
— А если этот удар вам нанесёт император?
— Без комментариев.
— Не слишком приятный для меня ответ, не находите?
— Этот ответ не нарушает закона и не оскорбляет императора.
— И не угрожает?
— В моём ответе нет ни слова угрозы в чей-либо адрес. Или вы таким образом говорите, что уже нанесли по мне удар, нарушив имперский закон, и теперь ожидаете, как я поступлю?
— Хорошо, не будем показывать друг другу своё умение жонглировать словами — охотно верю, что вы владеете им в совершенстве. Я вызвал вас на приём по другому поводу. Скажите, вы не хотели бы работать на империю?
— Нет.
— Нет? Почему?
— В первую очередь работа на империю подразумевает службу императору, а я не хочу служить тому, кому не доверяю.
— То есть вы не доверяете своему императору?
— Как я могу доверять человеку, хладнокровно разрешающему собственным подчинённым пытки беззащитной женщины?
— Я не припомню подобных случаев...
— Мне искренне жаль, что ныне здравствующий император, оказывается, страдает амнезией, и при этом ещё умудряется руководить империей.
— Если вы не приведёте факты, то я сочту это оскорблением.
— Вы хотите факты? Вам известна такая женщина, как матриарх клана Камэни, госпожа Айлинэри?
— Известна. Действительно, в отношении Айлинэри Камэни в своё время было допущено некоторое нарушение законов, но я давно уже урегулировал и с ней самой, и с кланом Камэни все вопросы. Госпожа Айлинэри не имеет претензий ни к империи, ни к своему императору.
— Чего нельзя сказать обо мне.
— А вы-то тут при чём?
— Ах, так ваша служба безопасности не всё вам про меня сообщила? — усмехнулся Андрей. — Это огромное упущение с её стороны, господин император. А между тем у меня остались претензии и к империи, и к императору лично. Они до сих пор не урегулированы.
— Мы уже принесли вам свои извинения по поводу допущенной в отношении вас ошибки. Да, мы были неправы, пытаясь вас ликвидировать, но и вы несколько перестарались, отстаивая свою свободу и жизнь. Мы простили вам горы трупов невинных имперских граждан. Вы, полагаю, в свою очередь сможете простить действия имперских служб, тем более что они ничего не имели против вас лично, а просто выполняли свой долг, подчиняясь данному свыше приказу. На тот момент, исходя из имеющейся у нас информации, действия бойцов считались правильными, а отданный им приказ на вашу ликвидацию — оправданным.
— Я готов признать, что рядовые бойцы ни в чём не виноваты и просто выполняли полученный приказ. В конце концов, я тоже в прошлом солдат и нередко, находясь в аналогичной ситуации, выполнял подобные приказы. Я готов понять и их командиров, принявших непростое, но казавшееся им на тот момент правильным решение. Я только хочу спросить у вас — вы не забыли, что фактически по вашей вине и с вашего одобрения у госпожи Айлинэри Камэни убили ребёнка?
— Я искренне сожалею об этой ошибке, но повторюсь — с Айлинэри Камэни этот вопрос мы урегулировали, она не имеет к империи никаких претензий.
— А со мной?
— А что с вами?
— Ребёнок Айлинэри был моим сыном. Вы, господин император, именно вы убили моего сына. Он был ни в чём не виноват, как и его мать, но вы посчитали, что политические дивиденды в части ускорения следственных процедур стоят одной невинной жертвы. И вы ещё думаете, что имеете хоть какое-то право говорить, что ни в чём передо мной не виноваты?
— Даже так...
— Именно так. Я повторюсь, что не имею претензий к людям, пытавшимся меня убить, равно как и к их командирам, отдавшим такой приказ — они выполняли свою работу, пусть и были по сути неправы. Недоразумение урегулировано, конфликт исчерпан...
