— Что это с ним?
Шалун продолжал нервничать, утробное ворчание стало громче.
ОН что-то чует. Я тоже. Стилен!
— Тихо. Я знаю. Мы не одни.
— Вижу, — где-то впереди тихо выдохнул Лекс. — Вижу...
Послышался характерный шелест выдвигаемого из ножен меча.
— Тихо, я сказал, — сухо повторил маг. — Следуйте пока за мной. Они могут и не напасть.
Квин лишь вертел головой, не в силах увидеть, о чем идет речь — мало того что было темно хоть глаз выколи, так еще и спина Онни мешала обзору. Но догадаться нетрудно.
И тут он тоже увидел: множество светящихся в ночи красных огоньков, окруживших их со всех сторон на расстоянии десяти — пятнадцати шуггов. И огоньки эти двигались вместе с ними, не приближаясь, но и не удалясь.
— Это кто, лысуны? — прошептал Квин в спину сотницы.
— Несомненно, — тоже шепотом ответила та, чуть обернувшись назад. — На-ка, возьми мою побрякушку. — Он почувствовал, как она вкладывает в его ладонь один из своих метательных ножей, и крепко стиснул гладкую рукоять, чрезвычайно гордый оказанным доверием. Страх как по волшебству уменьшился ровно наполовину, Ха, а кто-нибудь хочет в глаз?
Некоторое время они ехали молча, напряженно прислушиваясь и не менее напряженно следя за огоньками глаз ночных тварей, навязавших им свой смертельно опасный эскорт. Их было очень много. Даже из своего неудобного положения Квин насчитал десятка три, не меньше. И они никак не желали оставлять их в покое. Еще бы, маги с эрсеркерами тоже вполне съедобны, не говоря уже о магиках. Не вопрос...
Квин накинул на голову капюшон ксомоха, спасаясь от ночного холода. Сейчас бы очень не помешал его теплый плащ, который он так глупо забыл в комнате Бочонка... Мертвого Бочонка. Напоминание осело в груди неприятной тяжестью. Тьма его забодай, этот плащ. Как-нибудь перебьется. До Абесина сейчас должно быть недалеко, а там он уже дома, так что заботы об одежде можно будет переложить на плечи матери. И вообще — лезут же в такой момент всякие дурацкие мысли... будто какой-то плащ помешает лысунам его сожрать!
Приглушенный стук копыт чарса сменился резким сухим цоканьем.
Торная дорога, сообразил Квин. Сначала, видимо, портал выбросил их прямо в лесу, а теперь они выбрались на Большую Торную дорогу, связывающую воедино множество макоров. Почувствовав под собой твердую поверхность, животные без понукания ускорили бег.
Твари по бокам не отставали. Может, и обойдется, понадеялся Квин. Трех боевых дракхов, из которых один самый настоящий чарс, вероятно, для них оказалось многовато, вот и не решаются напасть...
— Онни... А что ты сейчас чувствуешь... как эрсеркер?
— Тише. Чувствую... Опасность... злобу и голод. Жуткий голод. У них давно не было добычи... Боюсь, столкновения нам все-таки не избежать...
Лучше б она этого не говорила!
Лысуны ринулись на них одновременно со всех сторон, словно по сигналу. В тот же миг впереди вспыхнул яркий синий свет — полыхала сама фигура сидевшего на дракхе мага. Свет отогнал мрак в окружившие дорогу заросли и выявил нападавших.
Шарахнувшись от мага, темные верткие твари тут же бросились к двигавшемуся следом Лексу. На глазах Квина меч рослого хааскина с быстротой молнии широким веерным взмахом обрушился вниз, разрубив первых двух надвое еще в прыжке. Третий лысун попытался вцепиться ему в горло и, заработав эфесом в челюсть, кубарем покатился под ноги дракха, который с удовлетворенным рыком тут же его затоптал.
Затем пришел черед отбиваться Онни.
Чарс злобно зарычал и с бешеной скоростью завертелся на месте, разрывая юрких тварей ударами страшных копыт, а одного, поймав челюстями, просто перекусил пополам. "Жальник" Онни тоже не остался без дела — попавшийся ей под руку лысун мгновенно расстался с головой, забрызгав неприятно пахнувшей кровью бок Шалуна и ноги седоков. Другой, пытаясь вцепиться сотнице в ногу, заработал столь мощный пинок сапогом под брюхо, что с воем улетел в сторону Лекса словно на крыльях, и воин тут же опробовал на нем остроту своего меча.
Что-то тяжелое обрушилось Квину на спину.
Он с ужасом ошутил, как острые зубы, раздирая одежду, впиваются в шею, и что есть сил ткнул ножом за плечо. С полным боли и ярости визгом лысун скатился на землю. Несмотря на холод Квин моментально взмок, он лихорадочно завертел головой, стараясь на этот раз не пропустить бросок еще какой-нибудь твари. Вовремя надетый капюшон, как выяснилось, спас его от укуса.
А затем маг Стилен нанес удар.
Вокруг отряда словно полынула яркая молния. Дрогнула земля, и горящие, воющие клубки огня, мгновение назад бывшие лысунами, покатились во все стороны.
И все кончилось.
Выжившие твари беззвучно исчезли в придорожных зарослях, словно их и не было, а исходившее от тела мага сияние погасло, мгновенно возвратив прежнюю тьму. "Во дает, — восхищенно подумал Квин, в глазах которого плыли разноцветные пятна от яркой вспышки. Работа настоящего мага произвела на него неизгладимое впечатление. — Это тебе не какие-то там жалкие машары стряпать."
— Онни, что там с мальцом, он в порядке? — строго спросил маг.
— Угу, — ответил Квин, немного недовольный обращением.
— Все нормально, — подтвердила Онни. — Можно двигаться
— Не хотелось создавать всплеск Силы, вдруг кто заинтересуется, но пришлось, — недовольно проворчат маг — Лекс? Что там у тебя?
— Да так, — с некоторым усилием откликнулся из темноты рослый хааскин. — Ничего особенного. Левый рукав мне тут один поганец порвал вместе с кожей, любимую одежку попортил...
— До Абесина потерпишь? Там более подходящие условия для лечения. Главное, кровь останови. Надеюсь, как эрс ты на это способен?
— Конечно, Стилен. Не обращай внимания. Главное, что задница цела, есть на чем скакать дальше...
— На новом необкатанном седле, — с нервным смешком закончила за него Онни.
— Ну, раз треплешься, значит, и вправду потерпишь, — сухо заключил маг. — Тогда в путь.
Онни движением поводьев направила чарса вслед за остальными.
Неудовлетворенный столь скоротечной схваткой Шалун громко храпел и фыркал, но все же подчинился и снова понесся навстречу ночной дороге, гонимый холодным осенним ветром. Квину ничего не оставалось, как покрепче вцепиться Онни в пояс, переваривая полученные впечатления и мечтая о том, что когда-нибудь у него тоже будет такой чаре, как у родной тетки.
Какое ж ему имя придумать? Что-нибудь этакое героическое...
10. Ошибка дозорного
Наступившее утро было не столь ветрено, как последние несколько дней, и вольные, собравшиеся вокруг жаркого костра на дне Веселой Балки — глубокого оврага большой протяженности, где они укрывались еще с лета, скорее по привычке, чем по необходимости, кутались в меховую одежду. Корд по прозвищу Шальной, единственный инородец среди серых адалаев, из которых и состояла шайка, по прихоти судьбы являлся их атаманом. Высокий и широкоплечий, с тяжелым властным лицом, он смотрелся очень внушительно на фоне мелких представителей племени беловолосых, а долгополый ксомох из серебристого меха парскуна еще больше добавлял ему объема и солидности. Своим подельникам он казался почти великаном и обладал заслуженным в многочисленных схватках, а потому непререкаемым авторитетом, чему немало способствовала его здоровенная, окованная железом палица из каменита, не раз ходившая по спинам и головам недовольных.
Шальной как раз потянулся ложкой к булькающему над костром котелку, собираясь снять пробу с кипящего варева, когда из росших по краю оврага кустов колючего мята вылетел Грузило — тощий адалай средних лет. Сидевшие на корточках семеро вольных разом обернулись, забыв о предстоящей трапезе. Грузило нынче ходил в дозорных, и если его принесло с такой скоростью, то не иначе как...
— Гость! — выдохнул Грузило, пропахав костлявым задом тонкую корку снега на крутом склоне и затормозив уже возле самого костра. — Не ходко идет, но скоро под нами будет!
— Проспал, засранец? — Шальной недобро зыркнул на дозорного.
— Да я...
— Сколько?!
— Да один же! Одного я разглядел! Как увидел, сразу сюда!
— По дракхам! — рявкнул Шальной. — Быстро!
Но вольные уже и сами, не дожидаясь распоряжений, летели к верховым зверям, укрытым неподалеку от оврага в просторной пещере среди скал. Давненько не было добычи, припасы вольницы оскудели, и в котелке сегодня кипела опостылевшая похлебка, с горькими грибами пополам с орехами, о которой тут же все забыли.
Шальной остался на месте, похлестывая прутом по сапогу.
Не пристало атаману суетиться, как простому вольному. О его дракхе позаботился его ближайший подручный, Болт, крепкий коренастый мужик с лицом, покрытым жуткими давними шрамами. Вон, уже показался, торопливо ведя под уздцы двух дракхов — Убийцу и Увальня. Первый выглядел более мощным и свирепо рвался из рук, не желая подчиняться никому, кроме хозяина. Он и принадлежал атаману.
Подхватив брошенные Болтом поводья, Шальной лихо взлетел в седло и, махнув рукой, дал сигнал к началу движения. Ватага резво взобралась по крутому склону Веселой Балки, выбралась на ровное место и со свистом и гиканьем понеслась мимо камнелюбов — к Торной дороге, до которой было всего триста шагов. Добыча и так никуда не уйдет, но звери застоялись и рвались вперед, да и кровь в жилах охотников за чужим добром давно не играла, как следует.
Убийца хрипел и рычал в боевом азарте, тугие пласты мускулов так и ходили под панцирной кожей на спине в такт мощному стремительному движению, острые копыта взрезали тонкий слой снега и опавшей листвы, добираясь до заснувшей, зимней земли, разбрасывая черные комья по белому полотну. Шальной направил дракха мимо толстого, в два обхвата, ствола камнелюба, намереваясь в последний момент пригнуться и проскочить под низко нависшей заиндевевшей веткой. Привычная проверка собственной ловкости, без чего он ну никак не мог обойтись и что практиковал при каждом удобном случае.
Остальная ватага бешеным галопом рассыпалась по лесу, охватывая участок Торной дороги широким кольцом. Шальной ухмыльнулся, радуясь предстоящей потехе и бесстрашно глядя на стремительно приближавшуюся ветку. Если он не успеет увернуться, то удар придется точно в лоб, а на таком скаку это равносильно верной смерти. Плевать. Он всегда успевал. Зато как бодрит кровь, промороженную этой клятой, так рано наступившей зимой...
И тут Шальной его увидел.
Гостя.
Того, о ком сообщил Грузило. Его внешний облик и вогнал атамана в мгновенный столбняк. Спохватившись в самый последний момент, он успел пригнуться, но секундная заминка не прошла даром, и ветка все-таки поцеловала его в затылок на всем скаку. Хотя удар пришелся уже вскользь, его силы хватило, чтобы атамана вышибло из седла...
* * *
Когда Шальной пришел в себя, его голова все еще гудела от удара. Лицо было мокрым от стаявшего снега, в который он зарылся при падении, ледяные струйки стекали за ворот, сильно ныло ушибленное плечо. Ноги подгибались от слабости, но кто-то жестко держал его под руки, заломав их за спину и не позволяя упасть. Шальной вяло повернул голову в одну сторону, в другую. Перед глазами стояла какая-то муть, мешая что-либо разглядеть. Он сплюнул, напрягся, пытаясь выпрямиться самостоятельно, и тут же выяснил, что держат так крепко, что даже он, со всей своей необузданной, прославленной среди вольных силой, ничего не мог поделать. Плохо, Зверь тебя заворожи... Но ничего, это пока... Сейчас он немного придет в себя и...
Свет перед лицом заслонила высокая тень.
Зрение вдруг стало отчетливым.
Перед ним стоял дал-рокт. Тот самый, кого он увидел на скаку. Высокий, тварь, выше его на две головы, и соответствующие росту широченные плечи. Под черным с отороченным серебром плащом, наглухо запахнутым на груди, наверняка надеты виритовые доспехи, которые ничем не возьмешь, на голове просторный складчатый капюшон, бросающий на грубое звериное лицо глубокую тень, узкие длинные прорези глаз светятся, словно гнилушки...
Тут Шальной окончательно сообразил, что произошло, и взгляд его лихорадочно заметался по заснеженному лесу. Он почти сразу увидел безжизненное тело Грузилы, наполовину придавленное мертвым дракхом — примерно в трех десятках шагов поодаль. Снег под ним покраснел от крови. Чуть дальше в нелепой позе валялся Болт, один, без дракха, оскаленное предсмертной судорогой лицо обращено к атаману, словно в немом укоре. Неужели всех... всех порешили? Проклятый Грузило, чтоб его причастило, не сумел Вестника Тьмы от обычного хаска отличить... Знал же, что не стоит этого дурня в дозор ставить, всю ватагу подвел, всех положил... Жаль парней, давно уже вместе промышляли...
Низкий мощный голос дал-рокта заставил Шального вздрогнуть.
— Твой дозорный попался на личину, так что не кляни его. Он умер легко, так как мне не нужен. Как и остальные. С тобой же будет иначе. Мне нужна твоя жизнь, чтобы восстановить силу, и в твоей душе не должно быть страха, когда я ее возьму. Ты воин. Готовься.
Готовиться? К чему готовиться? К смерти? Шальной затравленно глянул по сторонам, словно надеясь на какое-то чудо и уже всем своим существом понимая, что никакого чуда не будет. Собрав все свое мужество, он твердо взглянул в глаза мага. Ну же, давай, тварь!
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул дал-рокт, оскалив звериные клыки. Он шагнул ближе, поднимая руки, и сжал когтистыми лапами виски атамана.
Шальной дернулся от отвращения, но в тот же миг тонкое лезвие кинжала одного из тех, кто держал его за руки, вошло в шею разбойника сзади между позвонками. Корд умер бы мгновенно, но Драхубу была нужна его жизненная сила, и смерть не стала торопиться, покорно ожидая, пока маг впитает эту силу всю, до капли.
11. Охтан
Их разделял обычный стол из каменита. Обычный узкий стол в тесной, темной и пыльной комнатушке без окон, со слабым огоньком восковой свечи на стене, позволяющим лишь разглядеть, что Гронт здесь не один. Охтаны не любили свидетелей при заключении сделок и никогда не открывали своего истинного облика заказчикам. Вот и сейчас таинственную фигуру напротив с головы до ног укутывали просторные складки серого одеяния, полностью скрывшего очертания тела. Лица Убийцы Гронт не видел, но его взгляд ощущал очень хорошо. Холодный и цепкий. Не упускающий ничего, даже самой незначительной мелочи. Имен охтаны не имели, по крайней мере, никто их еще не слышал.
— Люди приходят к нам только по одному-единственному поводу. Для оплаты Услуги.
Голос охтана прошелестел, как ночной ветер над могильными надгробиями, проникая, казалось, в самое нутро. Гронт молча бросил на стол кожаный мешочек, при ударе о каменит издавший характерный звон, усилием воли погасил внутреннюю дрожь. Мастер мечей презирал расу наемных убийц, не имеющих ни родины, ни жилищ и работающих исключительно за деньги, заменяющие им и первое, и второе. С лихвой. Услуги охтанов стоили весьма и весьма недешево, потому что обеспечивались стопроцентной гарантией. Если же предложенное дело им чем-то не нравилось, они за него просто не брались. Гронт презирал их... скорее всего потому, что боялся, как самый последний простолюдин. Презирал за свой страх. Так как охтанам абсолютно все равно, кого отправить во Тьму — желторотого юнца, едва научившегося держать меч в руках, или прославленного мастера мечей.
