Сын навигатора

Пзтз послала запрос на включение посадочных маяков, зашла в коридор глиссады и быстро — чуть быстрее, чем положено, но строго в пределах допустимого — снизилась. На левитации она подрулила к свободному парковочному месту. Прямо напротив нас была вывеска "Дастархан Жхнц".

— Ты же сама говорила, нам в дастархан нельзя! — удивилась я.

— Это специальный дастархан. Для... э... лохов. С креслами. Кухня адаптированная, но приличная. По крайней мере, до Нрнк не обкакаетесь. Подождите.

Сестра пролезла между креслами в заднюю часть салона и, поднимая облака пыли, начала рыться в скопившемся там хламе. Рылась она долго, и наконец извлекла не очень чистую, но выцветшую на солнце добела попону из тонкого войлока.

— Это мы на нашу инопланетянку оденем. Чтобы не отсвечивала без мазы.

— А зачем это? — спросила Ккехн.

— Тебе — чтобы член лишний раз не отсвечивал.

— Это я догадалась. А вообще зачем она?

— Некоторые туристы думают, что так меньше перегреются.

— А на самом деле?

— А на самом деле, мне кажется, в ней только хуже. Лучше уж зонтик. Но сейчас она не за этим. Перегрева не бойся, в едальне кондиционер. И это, постарайся поменьше говорить, акцент у тебя совершенно жуткий.

Мы зашли в "Дастархан". Там, действительно, были приподнятые сиденья, на которых Ккехн вполне могла бы разместиться, не привлекая внимания к особенностям своей анатомии. Мы сели за столик в углу, и к нам почти сразу подошла официантка.

Пзтз помахала рукой и сказала: "Я водитель". Официантка выглянула в окно на наш самолет и сложила уши в знак согласия:

— За двоих бесплатно не будет, только полцены.

— Банкуй, — сказала Пзтз. — Мне, короче, бататовую лапшу, вок с бараниной и чай с пельменями.

Я открыла меню и увидела прекрасную возможность реализовать свою мечту о плове и баурсаках. Ккехн читать по-нашему не умела, и я ей посоветовала тоже взять баранину. Она уточнила, есть ли в меню имбирный квас, и он там был.

Ккехн с интересом оглядывалась, и я осознала, что она впервые находится на нашей планете в неофициальной обстановке, без охраны и журналистов, среди обычных дркнз — пусть их в этот утренний час и было немного, ест нашу обычную еду — пусть это и местная кухня, адаптированная, как элегантно выражалась моя сестра, для лохов.

Я поняла, что совершенно не представляла, как она себя чувствовала у богомолов. Она говорила, что по закону ее там считали своей, и она ходила в обычную школу, жила в обычном доме — пусть и в семье инопланетных иммигрантов. Но она даже по одному только внешнему виду ни при каком стечении обстоятельств не могла сойти за свою.

И еда... Богомолы говорили, и Ккехн это подтверждала, что она, в принципе, могла усваивать богомольскую и рлашскую еду, но нуждалась в пищевых добавках, состав которых наши натуроманты не могли определить. Подтвердили только, что они безопасны для здоровья. Но эта еда была из совсем других продуктов, выбранных и приготовленных существами с совершенно иным восприятием вкусов и запахов.

Сестра передала мне деньги под столом, чтобы поддержать легенду, что она простая водила, привезшая туристов. Я расплатилась, и мы вышли на парковку.

Дальше сестра полетела к федеральной трассе, на прямой путь до столицы.

Самолет, конечно, тяжелее, чем мы с Ккехн, но лететь в нем несравнимо легче. Даже без моей помощи сестра легко держала сто пятьдесят метров в секунду, как курьерский маглев. Большую скорость ее парусиновые крылья могли выдержать только на большей высоте, но у нее не было не только гермокабины, но даже флогистонных приборов. Так что моя помощь была не особенно полезна. Мы шли намного медленнее терминатора, но до столицы мы должны были долететь еще до конца рабочего дня, я могла застать сенатора в офисе.

Мы шли в верхнем, скоростном эшелоне трассы. Ниже шли тяжелые самолеты, с которыми справятся только трое пилотов, и большегрузы — списанные по старости аэробусные драконы. Упряжки и всадники на федеральных трассах появлялись не так уж часто и только в нижних эшелонах.

Трасса шла к западу от Гтзн, над Великими Равнинами, обходя крупные города. Здесь раньше лежали субтропические степи, а сейчас долины рек были заняты полями, а водоразделы пастбищами, с ветрозащитными лесополосами там и здесь.

По мере приближения к столице, местность становилась все более и более обжитой. Трасса уже не могла обойти города-спутники. Мы пролетали над жилыми кварталами, сортировочными станциями маглева, складскими комплексами, промзонами. В стороне я увидела приводные огни одного из аэропортов.

Сама трасса по касательной присоединялась к кольцевому маршруту, обходившему город. От кольца отходили несколько магистральных коридоров, ведущих к центру, под которыми почти не было застройки. Здесь действовали ограничения скорости, и сестра вынуждена была сбросить сначала до гросса, а потом и до трех четвертей гросса узлов.

Мы свернули на юго-западный радиус, пролетели около пятнадцати километров по направлению к центру и перешли в уличный трафик.

Я очень не любила летать над крупными городами, с их узкими извилистыми коридорами, расставленными в исторически сложившихся местах маяками, ложными сработками TCAS, когда в пяти метрах под тобой просвистывает, не снижая скорости, пересекающийся трафик, и неадекватными пилотами. Сестра, несмотря на всю свою нелюбовь к внешним указаниям, держалась в потоке довольно спокойно, только раз обматерив вклинившегося перед ней на перекрестке всадника.

В столице не было таких фантастических небоскребов, как в Порт Гтзн. Большую часть жилой застройки составляли двух— или трехэтажные клановые дома с небольшими палисадниками и внутренними дворами, да и офисные здания росли больше вширь, чем ввысь, даже у крупных федеральных ведомств. Офис сенатора размещался в небольшом старинном особняке, стилизованном под крепость.

Сестра вывалилась из уличного трафика, круто развернулась с потерей скорости и перешла с аэродинамического полета на левитацию. Я предложила помочь, но она отказалась. В принципе, правильно, передавать управление на малой высоте рискованно. Мы сели на гостевой парковке, окруженной цветочными клумбами и ровно подстриженными газонами. Мы набросили на Ккехн попону и вышли из салона. Сестра осталась в самолете.

Мы подошли по засыпанной мелким гравием тропинке к центральному входу. Охранник у дверей кивнула. Я достала паспорт и сказала:

— Я гражданка !тзт из клана Зздрл. Прошу аудиенции у сенатора по праву избирателя.

Охранница издали посмотрела на мои документы и сказала:

— Проходите. Там очередь, но небольшая.

Что-то в ее выражении или интонации показалось мне странным. Но умение читать невербальные реакции — не моя сильная сторона. Я открыла дверь и вошла. Первое, что я увидела это наставленные на меня арбалет и два блокировщика маны. Только потом я разглядела пряжки ремней и полицейские жетоны.

— Гражданка !тзт из клана Зздрл! Вы арестованы по обвинению в похищении особо охраняемой персоны.

— Я в офисе сенатора, прошу аудиенции по праву избирателя. Я под защитой закона!

— Вы можете решить этот вопрос в суде.

— Я имею право поговорить с сенатором!

— Вы получите такую возможность позже. Факт сопротивления при аресте будет использован против вас. Не ухудшайте свое положение. Передайте нам оружие и амулеты.

Я отдала телепат. Я его выключила еще перед тем, как села в самолет. У меня была дорогая модель, блокировку с нее просто так не снимешь. Впрочем, что с ним можно сделать не просто так, я предпочитала не задумываться. Потом я отдала нож. Полицейская ждала чего-то еще, и я вспомнила про укрепленный на боку топор. Я отдала его со словами "Это дровяной". Но и это было еще не все. Оказалось, что мой пропуск на территорию Центра достаточно магический, чтобы считаться амулетом. На меня надели наручники и блокирующий амулет на плечо.

Когда мы вышли на улицу, я увидела, что на посадку заходят три воронка. Сестру выводили из самолета, тоже в наручниках. Получалось, что третий экипаж предназначен для Ккехн. Я посмотрела на охранницу у дверей, которая меня пропустила в засаду. Или она меня пыталась предупредить, а я не поняла? Она предпочла спрятать глаза.

Глава 6. Перелет

— Задержанная !ткз, с вещами на выход!

Я осмотрела свою одиночную камеру. Из вещей у меня оставалась только расческа. Паспорта и чековую книжку изъяли при обыске перед приемом в КПЗ.

Я сидела тут уже шестой день. Обвинение мне должны были предъявить на третий, или отпустить. Мне было положено три звонка. Я их потратила в первый день.

Сначала я позвонила командиру — у нее был включен автоответчик. Потом я позвонила маме. Она меня обшипела и подумала, что сестре они адвоката, конечно, наймут, и попробуют собрать денег на залог, а я сама виновата. Я спросила: "вы от меня официально отрекаетесь?". Она повесила трубку.

Третий звонок я потратила на Ктч, третью нашу сестру, мать моих племянниц. Она подумала, что мама с бабушкой ее съедят, если узнают, что она со мной разговаривала, но она попробует что-то сделать. Чем кончились ее попытки, я так и не узнала. Точнее, вру, разумеется ничем не кончились, все кончилось совершенно иначе.

Меня посадили в колесную повозку, и мы поехали. Потом я узнала, что по регламенту обращения с заключенными, владеющими телекинезом, с меня нельзя было снимать блокировщик в здании тюрьмы. Вдруг мне придет в голову мысль напоследок разобрать все по камешкам. Не могу сказать, что я эту мысль не обдумывала.

Ехали мы недолго. Дверь открылась, конвоир махнула мне рукой. Я вышла наружу, невольно сощурившись от яркого солнечного света. Мы стояли где-то в чистом поле, рядом с небольшим навесом. Кроме воронка, рядом стояли еще полицейская повозка и самолет. Самолет показался мне знакомым. И тут я увидела командира. Я была в наручниках и с блокиратором, поэтому бежать обниматься было бы странно.

С меня сняли наручники и подвели к столу. На столе лежали мои вещи: телепат, нож, пропуск... Вернули даже топор. Я понятия не имела, что с ним делать, и прислонила к ножке стола. С меня начали брать подписку, что вещи мне возвращены, и претензий я не имею. За вещи я подписалась, а про претензии написала, что меня держали шесть дней без адвоката и обвинений. Служащая пошевелила ушами, но ничего не сказала.

Потом с меня взяли еще одну подписку, что я обязуюсь в течение двух дней прибыть на территорию Центра, зарегистрироваться по прибытии и не покидать Центр без уведомления. На это я согласилась.

Командир, ни слова ни говоря, махнула мне рукой в сторону своего аппарата. Это был дорогой самолет, даже круче тех, на которых Ккехн возили вдоль побережья. У тех упор был сделан на отделку салона, а у этого была дорогая конструкция. И довольно экзотическая.

Самолет представлял собой эллиптическое летающее крыло из клееного деревянного щита, похожее на развернутую боком доску для серфинга. В центральной части был наплыв, похожий на кокпит каяка южных островов, в центре которого и размещалась кабина. Стоял он на убирающихся посадочных лыжах.

Роскошное изделие. Я мечтала о таком, но накопить на это втайне от бабушки было совершенно невозможно.

— Как вы меня вытащили? — спросила я.

— Легко, в общем. Я сказала, что летать некому.

— И на это потребовалось шесть дней?

Командир стрельнула глазами в сторону полицейских.

— Телепат-то мне включить можно?

— Да. Зачем тебе вызывать подозрения, что ты хочешь скрыться?

Я включила телепат и попробовала посмотреть новости. Были сообщения что !ткз из клана Зздрл похитила Выжившую и скрылась в неизвестном направлении. Были сообщения что богомолы эвакуировали миссию c планеты и прекратили все контакты до момента, пока Выжившую им не предъявят. Но никаких новостей о моем аресте и чудесном спасении Ккехн не было. Тем более, не было и информации о моем освобождении.

Я показала объявление о розыске командиру. Она сложила уши в знак согласия, и снова стрельнула глазами.

Мне было плохо. Во время побега я была в опасной ситуации, но имела план действий. Потом я была в безвыходной ситуации и могла расслабиться. Сейчас я была в безумной ситуации. Я не понимала, готовиться к действию или расслабляться. Я даже не знала, надо ли мне бояться.

Я села в кресло второго пилота, и командир спросила:

— Поможешь?

— Давайте, — ответила я.

Вдвоем ее самолет гораздо легче было разогнать до сверхзвука, чем в одиночку, и глупо было этим не воспользоваться. Она связалась с диспетчерами, заказала слот в аэробусном коридоре, и мы взлетели. Мы находились на южной окраине, недалеко от аэропорта, поэтому легко угадали время подхода к коридору набора высоты.

Я никогда не летала с командиром в паре, но мы довольно хорошо координировались. Она вела, я только обеспечивала тягу. Когда мы набрали 0,75 маха, командир начала поворачивать самолет вокруг вертикальной оси. Почти как крыло с изменяемой стреловидностью, но конструкция цельная и центр давления при изменении угла остается почти на месте. Немного странноватое поведение при изменении угла атаки, особенно на поворотах, но командир говорила, что привыкнуть несложно. Мы повернули кресла и поручни, чтобы смотреть по курсу, и командир переставила приборную доску, чтобы она была перед нами.

На двенадцати километрах крыло на субзвуке держало уже не очень хорошо. Мы согласовали с диспетчерской, довернулись до максимальной стреловидности и стали переходить на сверхзвук. Подъемная сила возросла, и мы стали подниматься выше, в стратосферу.

Командир заказала эшелон восемнадцать километров. Мне нравилось смотреть, как темнеет небо, и как тропосфера превращается в узкую салатную полосу вдоль горизонта. При стартах в космос я проходила этот диапазон высот довольно быстро, а обзор в стороны из корабля не очень хорош. У командира самолет был с куполообразным экраном, так что вид почти ничего не закрывало.

Был ясный день, и дымка на малых высотах почти скрывала поверхность. Земля была видна только прямо под нами. Мы пересекли русло Гтзн и летели чуть севернее. Здесь река широко раскидывалась по равнине своими рукавами и протоками. Фарватер был спрямлен, но не слишком радикально, чтобы не нарушить естественные русловые процессы.

Мы вышли на эшелон и набрали крейсерские два с половиной маха. И только тогда командир спросила:

— Ты правда долетела от побережья до Тр!кх своим ходом?

— Да. А откуда вы знаете?

— Я беседовала с твоей сестрой. Знаешь, я даже не знаю, как реагировать.

— А какие варианты?

— Можно гордиться. Можно ругаться. Можно просто сказать "научила на свою голову". А как ты над горами прошла?

— Через Ржн. Чуть выше самого перевала. Я надеялась, что меня примут за дикого дракона. Похоже, это сработало.

— Как тебя арестовали?

— На входе в офис.

— Снаружи здания или внутри?

— Внутри.

— Значит, она мне все-таки соврала.

— Кто?

— Сенатор. Она сказала, что вас взяли на парковке. Но у меня была другая информация. Спасибо за уточнение.