Spice and Wolf 2

Быть может, ее защитит Энек... но надежда была слабая. Каким бы отважным ни был пес, он бессилен против внезапного нападения.

Лоуренс хотел избавить от этой участи хотя бы Нору.

Он вспомнил, как они разговаривали на холме близ Рамторы.

Нора была умнее и сильнее, чем выглядела, и она сознавала, что дни ее пастушества окончены. Она возложила все свои надежды на эту необычную работу.

Она мечтала стать портнихой и закончить свои суровые дни пастушества. Эта мечта казалась совершенно немыслимой.

Как же загорелось ее сердце, когда она узнала, что ее мечта может стать явью!

Конечно, пустить сердце вскачь из-за одной лишь надежды просто глупо, но обрубить надежде крылья предательством — совсем другое дело.

Нора может выполнить порученную ей работу. И она должна получить обещанную плату.

Разумеется, это же относилось и к самому Лоуренсу, и когда он встретится с Хоро, они смогут принести предателям любое возмездие, какое только пожелают.

Однако путешествию Норы суждено закончиться на острие меча.

Ярость придала Лоуренсу силы, и он заставил свое распростертое на земле тело двигаться. Его руки были стянуты за спиной, но, упершись лбом в землю, он подтянул колени к груди и одним резким движением поднял туловище.

Похоже, одна ноздря была забита грязью, а вторая — кровью. Он резко выдохнул, прочищая нос, и затем втянул холодный воздух, чтобы остудить голову... не то чтобы это помогло.

Он поднялся с колен и, шатаясь, пошел. Он не замечал, что держит в связанных руках одеяние Хоро, пока не добрался до того места, где раньше стояла его лошадь.

Костер предатели разметали ногами по земле, но несколько головешек еще тлели.

Лоуренс положил одежду Хоро, найдя для нее место посуше, и сделал глубокий вдох.

Затем он очень осторожно уселся рядом с самой большой головней, несколько раз проверив, где она и где его туловище.

Он замер, мысленно готовясь.

И затем, опрокинувшись навзничь, прижал связанные запястья к раскаленной головне.

Веревка занялась с треском, и нестерпимый жар охватил запястья Лоуренса. Лоуренс зажмурился и стиснул зубы, терпя боль.

А потом его руки внезапно стали свободны.

Он разорвал свои путы.

Лоуренс тут же поднялся на ноги и осмотрел запястья. Несколько ожогов, но, в общем, ничего серьезного.

Разумеется, он был не настолько глуп, чтобы схватить первую попавшуюся палку поухватистей и кинуться вдогонку за предателями.

Он понимал, что лучшим и единственным вариантом для него было дождаться Хоро. В одиночку простой бродячий торговец беспомощен.

Торговец не обладает той гордостью, какой обладает рыцарь или, к примеру, горожанин. Он готов вылизывать сапоги кому угодно, лишь бы это принесло прибыль.

Откуда же тогда это чувство унижения?

Лоуренс стоял на месте, подняв взор к небу.

Листва деревьев защищала его от дождя. Он подумал, по вине каких же небесных сил он был способен лишь пресмыкаться в грязи; не вынеся этих мыслей, он опустил очи долу.

Его взгляд упал на балахон Хоро.

И вновь Лоуренс зарыдал над собственной ничтожностью.

* * *

— Воссоединение со слезами на глазах, э?

Не в силах оставаться на месте, Лоуренс побежал сквозь дождь. Уже запыхавшись, он наконец-то встретил Хоро.

Хоро была в человеческом обличье, не ранена и вообще выглядела так же, как при расставании. На коленях штанин виднелась грязь; возможно, она споткнулась где-то по дороге.

— Вид у тебя ужасный, — весело заявила она.

— Нас предали.

— Я не настолько наивна, чтобы подумать, что ты понял это и упал, — вздохнув, заметила Хоро. — Не могу сказать, что для меня это неожиданность. Они из Гильдии, да?

Отсутствие удивления или потрясения означало, что она смутно подозревала предательство, но, поскольку весь план зиждился на взаимном доверии, не могла высказать свое предположение вслух. Что до Лоуренса — даже если бы ему сказали заранее, едва ли он знал бы, что делать. Без сотрудничества с Гильдией Ремарио сделать было ничего нельзя — такова суровая реальность.

Коротко улыбнувшись, Хоро пододвинулась к Лоуренсу, взяла его руки в свои и принюхалась. Она явно заметила ожоги.

— Ох, я бы тебя быстро нашла. Тебе вовсе не нужно было этого делать.

Затем нос Хоро снова дернулся; она сунула руку Лоуренсу под плащ и извлекла свой балахон.

Похоже, это ее удивило. Она погрузила мокрое от дождя лицо в ткань. Когда она подняла голову, выглядело ее лицо явно лучше.

Она хихикнула.

— Какой же ты странный. Защищаешь мою одежду, рискуя собственной жизнью.

Хвост Хоро распушился, контрастируя с восторженным выражением лица, с каким она смотрела на сложенный балахон.

Когда она вновь подняла глаза на Лоуренса, она все еще улыбалась, и Лоуренсу показалось, что он вот-вот расплавится под взглядом этих пылающих алым огнем глаз.

— Я кое-что должна тебе сказать. Коротко и ясно, — заявила она, и ее клыки обнажились в плотоядной ухмылке. — Возможно, мне придется кого-то убить.

Лоуренс попытался перебить, но она продолжила.

— Я подумала, что если план не удастся, я не смогу больше путешествовать вместе с тобой. От этой мысли мне стало ужасающе одиноко. Поэтому я выдерживала все. Я все решала миром, я во всем с тобой соглашалась, я много с чем примирялась, потому что думала, что совсем скоро мы будем сидеть у очага и есть картофельный суп. Я волчица Хоро Мудрая из Йойтсу. Я могу забыть свою гордость перед юнцом, если нужно...

Лоуренс взглянул на пятна грязи на коленях Хоро.

В лесу был не обычный волк, и нужны были ему не овцы. Это оставляло немного возможностей.

Спор за территорию.

Становилось яснее и яснее, что именно делала Хоро, чтобы "решить все миром".

Мудрая волчица ни за что не позволила бы себе споткнуться о камень и запачкать колени.

— Нет, слушай. Это все было хорошо. Я волчица Хоро Мудрая. Если меня заставляют вести себя как простую собачку, я... я все равно не сержусь. Но что вот это такое? Что это за мокрая мышь стоит передо мной вся в грязи и с распухшим лицом? Неужели мой спутник был настолько глуп, что споткнулся и упал? Еще и эти ожоги на запястьях! О, ну конечно же. Передо мной прекрасный дурень, который не забивает голову тем, как выглядит сам, но изо всех сил оберегает от дождя мой балахон. Ну что за дурень! Совершенно не знаю, что поделать с этим невероятным добряком.

Все это Хоро вывалила, не переводя дыхания, затем сделала глубокий вдох и потерла глаза.

— Ну ладно. Я так понимаю, мы направляемся в Рубинхейген? — спросила она, мгновенно став прежней Хоро.

Ее исцарапанные руки и ноги дрожали — Лоуренс сомневался, что исключительно от холода. Хоро была в ярости.

— Если мы пойдем сейчас, то доберемся до города ночью. Господин всегда в ответе за предательство своих людей. Так устроен мир.

Хоро сунула свой балахон обратно в руки Лоуренса, затем развязала шнурок, которым был перетянут мешочек у нее на шее, и кинула в рот несколько зерен пшеницы. Ни малейших колебаний.

— Погоди, есть же еще Либерт и Нора, — вмешался Лоуренс, получив наконец возможность вставить слово.

Брови Хоро взлетели на лоб.

— Подумай хорошенько. Предательство требует воздаяния. Согрешивший должен быть наказан. Но если мы будем действовать не думая, это не принесет нам радости. Мы не будем довольны, пока не отберем у них все. Разве ты не согласен? Подумай. Если мы нападем на тех, кто приходил за тобой, разобраться потом с золотом будет трудновато. Но мы сперва явимся домой к их господину, сильно его огорчим и сделаем покладистым, а затем уже примемся за тех, кто так радостно тебя предал. А после этого нам останется лишь забить овец, взять золото и пойти куда нам захочется. Осмелюсь предположить, что это лучший план.

Несмотря на гнев Хоро, голова ее работала быстро и четко, как всегда. Ее план почти полностью совпадал с планом Лоуренса.

Однако существовала причина, по которой он вынужден был отказаться от этого превосходного плана.

— Я чувствую то же, что и ты, но все-таки мы должны отправиться за Либертом — и быстро.

— У тебя есть план лучше? — поинтересовалась Хоро, проглотив зерна пшеницы.

Лицо ее было непроницаемо, и Лоуренс почувствовал, что если сейчас скажет что-нибудь не то, то немедленно испытает на своей шкуре все, что кипит под этой маской.

И все же — он не мог бросить Нору.

— Гильдия Ремарио собирается убить Нору.

Губы Хоро изогнулись в тонкую улыбку.

— Да, и тебя эти дураки тоже хотели убить, но ты жив. Она тоже может выжить, ты так не думаешь?

— Если ты пойдешь за ними, она точно будет в безопасности.

— Ты так думаешь?

Лоуренс ощутил, что язвительный взгляд Хоро его немного раздражает.

Почему она так поступает?

Времени оставалось мало. Если Нора и Либерт будут бежать всю ночь, досмотр перед Рубинхейгеном они пройдут еще до рассвета. И Нору могут убить вскоре после.

Шансы на это были высоки.

— Ты можешь победить сотню вооруженных людей, так что они глазом моргнуть не успеют, разве нет? — раздраженно спросил Лоуренс; но Хоро лишь медленно покачала головой.

— Не в этом дело.

"Тогда в чем же дело?" — мысленно спросил Лоуренс.

— Я волк. Она пастух. Мы извечные враги.

Лишь мгновение Лоуренс не понимал, зачем Хоро опять завела эту тему; но тут же он осознал кое-что важное.

Если Хоро нападет на Либерта и остальных в своем волчьем обличье, Нора, вполне возможно, попытается их защитить.

Если так, риск, что Либерт убьет Нору, останется. Сможет ли Хоро объяснить, что ей нужны только люди Ремарио? И даже если сможет — примет ли Нора ее объяснение?

Если не примет, Хоро доведет до конца свою роль злодея.

Хоро и в лучшие времена ненавидела пастухов. Совершенно очевидно было, что она не хочет прикладывать столько усилий лишь для того, чтобы спасти Нору, и Лоуренсу не удастся ее заставить.

— Я знаю, что для тебя в этом никакой выгоды — скорее наоборот. Но все же я прошу тебя. Невинный человек может умереть, и я не могу просто отвернуться в сторону.

Хоро искоса и с явным раздражением смотрела на пытающегося убедить ее Лоуренса. Кроме нее, спасти Нору не мог никто.

— Я тебя отблагодарю, разумеется.

Хоро дернула ухом и повернулась к Лоуренсу.

— ...Как отблагодаришь?

— Если только ты не скажешь что-то вроде "В обмен на ее жизнь...", я дам тебе все, что смогу, — ответил Лоуренс, решив заранее устранить возможность подобного требования.

Лицо Хоро поугрюмело: похоже, она собиралась сказать именно это.

— Пожалуйста. Кроме тебя, это никто не сделает.

Хоро по-прежнему смотрела раздраженно, ее промокший хвост недовольно покачивался. Сжимая в ладони мешочек с пшеницей, она скрестила руки и выдохнула в холодный воздух струйку белого тумана.

— Хоро...

Лоуренс знал, что его возможностям есть предел. Кроме того, Хоро пришлось уже вынести унижение ради того, чтобы его контрабанда прошла успешно. Она запачкала колени, и ее, по ее словам, заставили вести себя как собачку — он мог лишь представить себе, что это было.

А после всего этого унижения она выяснила, что ее партнера предали и выставили круглым дураком.

Лоуренс просто не мог ее винить; он был благодарен уже за то, что она готова была по своей воле принять волчье обличье и напасть на Гильдию Ремарио. Просить чего-то большего было верхом себялюбия.

Хоро выпустила еще одно белое облачко.

Она улыбнулась с таким видом, словно покорилась неизбежному.

— Ладно уже, не говори со мной таким голосом, — сказала она и тяжело вздохнула. —

Вот, возьми. И думаю, одежду мне тоже лучше снять. Приобрести новую может оказаться непросто.

— Ты это сделаешь?

— Есть одно условие, — заявила Хоро, развязывая шнурок, который удерживал ее штаны. Лицо ее было непроницаемо.

Лоуренс сглотнул и промолчал.

— Думаю, ты понимаешь, что я не могу обещать сохранить жизнь тем, кто мне докучает.

Иными словами — если Нора примет Хоро за врага и будет защищать Либерта и остальных, Хоро ее не пощадит.

Лоуренс не мог разобрать, шутит она или нет.

Нет — она была сама серьезность.

Хоро произнесла эту фразу, не глядя на Лоуренса. Дышала она сейчас ровно — не быстро и не медленно.

Собрав все свое умение торговца, Лоуренс ответил коротко:

— Очень хорошо. Я тебе доверяю.

Вновь исторгнув облачко тумана, Хоро рассмеялась, точно сдаваясь.

— А ты поумнел. И что за беспокойный паренек достался мне в спутники?

Покачав головой, она быстро сняла рубаху и штаны. Затем, несколькими резкими движениями стряхнув башмаки, она собрала это все вместе и сунула в руки Лоуренсу.

— Что, все еще никаких возгласов восхищения?

С этими словами она, уперев руку в бедро, развернулась к Лоуренсу спиной и оглянулась на него через плечо.

Это была смешная цена.

— Твой хвост великолепен, — ответил Лоуренс.

— Мм, это становится немного однообразно, но, думаю, сойдет.

Хоро развернулась обратно.

— А теперь будь так добр, закрой глаза.

Стоять перед Лоуренсом нагой для Хоро не представляло проблемы, но она явно не хотела, чтобы он видел ее преображение.

Лоуренс зажмурился и начал ждать.

Вскоре его ушей коснулся какой-то шепчущий грохот, словно пробежала огромная стая мышей, а затем раздался звук чего-то растущего. Потом что-то гигантское заколыхалось взад-вперед, и наконец Лоуренс услышал тяжелые шаги огромного зверя.

Он ощутил на лице жаркое дыхание.

Когда он открыл глаза, прямо перед ним висела гигантская пасть.

— Если бы ты вздрогнул, я бы, возможно, откусила тебе голову.

— Ну, ты выглядишь довольно устрашающе, — честно ответил Лоуренс; все равно красноватые глаза Хоро видели его насквозь.

В конце концов, он же ей доверял.

Ее полная зубов пасть, казалось, улыбнулась. Раздалось негромкое ворчание.

— Итак, мне понести тебя в пасти или на спине?

— Избавь меня от пасти, пожалуйста.

— Ты бы удивился, насколько там удобно.

— Я мог бы соблазниться теплом и нечаянно оказаться у тебя в желудке.

— Хе-хе-хе. Давай лезь на спину. Можешь хвататься за шерсть; мне не будет больно. И держись изо всех сил.

От тела Хоро шел таинственный жар; Лоуренс словно стоял возле костра.

Лоуренс поколебался чуть-чуть; очень уж страшная аура от Хоро исходила — казалось, даже дождь огибал волчицу стороной. Однако, после того как он небрежно свернул в клубок одежду Хоро и сунул себе под мышку, ему ничего не оставалось, как сделать что было велено. Цепляясь за мех, он взобрался гигантской волчице на спину.

От нее исходил нечеловеческий, животный запах; но все же это, несомненно, была Хоро.

— Если ты упадешь, я понесу тебя в зубах.

— Я постараюсь не падать.

Лоуренс почувствовал, что она улыбнулась.

— Знаешь...

— Что?

— Я вправду ненавижу пастухов.

Сперва Лоуренс не понял, зачем ей все время это повторять; но тут он сообразил, что Хоро всего-навсего выражает свои истинные чувства. Тогда он решил указать ей кое на что.