Spice and Wolf 4

Ведь договор между Терео и Энберлом и так был совершенно ненормальным.

— В таком случае давай остановимся на этой цене за возвращенное зерно. Все, кто нас окружают, будут свидетелями, — заявил Лоуренс.

Селяне, стоящие вокруг камня, разом закивали. Риендо поднял голову.

Теперь настало время самой важной части.

Хотя Лоуренс добился от Риендо большой скидки, цена все еще не была сброшена до приемлемой для деревни.

Кроме того, чтобы не допустить чего-то подобного в будущем, необходимо было подписать какой-то более нормальный договор.

— Ах да, господин Риендо, — произнес Лоуренс.

— Э, да?

— Что касается возвращенного зерна, мне не удастся убедить тебя купить его снова, я ведь прав?

Риендо решительно покачал головой. Если он будет по два раза покупать одно и то же зерно, Гильдия Риендо вскорости разорится.

— Понимаю. Однако старейшина Сему сообщил мне, что у Терео сейчас недостаточно денег, чтобы расплатиться за возвращенное зерно. Даже если цена снизится до ста шестидесяти Лим, этого будет недостаточно.

Отовсюду послышались потрясенные возгласы селян.

Возможно, старейшина умышленно скрыл правду, чтобы избежать паники.

— Поэтому я хочу сделать предложение, — поспешно продолжил Лоуренс, чтобы не дать селянам наброситься на Риендо.

— Что... что именно... ты хочешь, чтобы я сделал...

— Это совсем просто. Я предлагаю тебе попросить у епископа Вана разрешения, чтобы Терео могла свободно продавать зерно с его благословения.

Риендо погрузился в глубокие размышления; видимо, он отчаянно пытался понять, что же крылось за словами Лоуренса.

Однако распознать истинные намерения Лоуренса было не в его силах.

— Я... если ты собираешься продать зерно другой лавке... я бы посоветовал отказаться от этой идеи, — сказал Риендо.

— Почему это?

Услышав этот выкрик со стороны хлеботорговца, Риендо на мгновение втянул шею от страха, но тут же взглянул на него, всем видом давая понять, что "тут уж ничего не поделаешь", и ответил:

— П-потому что, куда бы ты ни пошел, урожай везде был очень богатый, и ржи повсюду слишком много. Ни один город сейчас не сможет принять столько зерна, сколько дает целая деревня. Чтобы не лишиться доверия продавцов, мы и так скупили все, что смогли...

Можно было добавить еще вот что: хотя вся история с отравленным зерном была сочинена с начала и до конца, зерно оставалось, так сказать, сомнительным. Любой торговец будет всячески стараться не связываться с таким зерном.

— Ну, даже если и так, это не имеет значения. Ну как, окажешь такую любезность? — вновь спросил Лоуренс.

Риендо умоляюще посмотрел на Лоуренса, после чего медленно кивнул.

Судя по лицу Риендо, он в душе молил Единого бога о милости и в то же время надеялся, что очередное чудо не произойдет. Восхитительное зрелище, думал Лоуренс.

— Я... если это вся помощь, которую ты просишь... я... думаю, это не составит труда... — ответил наконец Риендо.

— Хорошо, тогда осталось еще только одно.

— Э?

— Что касается того дела, которое я собираюсь устроить... жители Энберла могут попытаться найти в нем какие-то огрехи, и вообще могут искать неприятностей. Я хотел бы, чтобы ты был на нашей стороне, когда это время настанет.

— Ах! — вырвалось у Риендо. — Уж не собираетесь ли вы сами хлеб выпекать и продавать?

— Ты почти угадал, но все же не угадал. Это ведь мы никак не можем делать, верно? Хлебные лавки такого не допустят, верно?

Несмотря на толстые жировые складки на подбородке, Риендо удалось кивнуть.

Лоуренс, однако, планировал организовать дело, очень похожее на ремесло хлебопеков.

— И еще. Деньги за возвращенное зерно будут выплачены, когда это дело наладится.

— Но что... что это за дело?

— Ну конечно, я не буду требовать ничего неразумного. Я даже добавлю взамен еще одно условие, выгодное для тебя.

Оглядев всех собравшихся вокруг камня селян, Лоуренс вновь перевел взгляд на Риендо.

— Предлагаю отменить договор, по которому Энберл обязан без всяких условий покупать зерно Терео, другими словами, договор, заключенный Отцом Фрэнсисом. Что ты на это скажешь?

Эти слова Лоуренса вызвали бурю протестов со стороны селян.

— Эй! Даже если Старый доверил тебе заключать сделки, ты не можешь так вот просто брать и принимать такие решения один!

— Но пока этот договор действует, Терео будет постоянно вызывать ненависть со стороны Энберла, ведь верно? — осведомился Лоуренс у Риендо.

Ответить на этот вопрос было бы трудновато, но тем не менее владелец крупнейшей в Энберле лавки, торгующей мукой, покорно закивал.

— В конце концов, это всегда был ненормальный договор. Обычно деревня доверяет вести переговоры кому-то, кто хорошо знаком с торговыми делами. Это ведь и есть суть торговли.

Риендо снова принялся было кивать, но, почувствовав на себе разъяренные взгляды селян, втянул шею обратно.

— Итак, господин Риендо, каково твое мнение? Согласен ли ты на мое предложение? — вновь спросил Лоуренс.

— Эй! Но!..

Селяне хлынули к камню, но Лоуренс не шел на попятный.

Ибо он был уверен, что сможет извлечь здесь огромную прибыль.

— Если господин Риендо и епископ Ван нас поддержат, я открою всем вам кое-что, что сможет принести Терео большой доход, — с улыбкой на устах обратился Лоуренс к селянам. Те, сраженные его уверенными манерами, застыли молча.

— Но что... что именно за дело?..

Выдержав таинственную паузу, Лоуренс наконец ответил.

— Думаю, я раскрою вам секрет. Но это дело потребует помощи хлебной лавки.

Владелец хлебной лавки кивнул; вид у него был весьма удивленный.

— Можно тебя попросить подготовить мне немного яиц и масла? А если найдется немного меда, будет еще лучше.

Все вокруг стояли в полном изумлении.

И лишь Хоро произнесла:

— Кажется, сейчас будут готовить что-то вкусное.

К оглавлению

Заключительная глава

Закончив упаковывать вещи и вернувшись в общую комнату церкви, Лоуренс услышал громкий хруст.

Этот было что-то наподобие хруста гальки под ногой. Скорее всего, издавала его Хоро.

Лоуренс уже не помнил, сколько раз говорил ей, что не нужно есть и читать одновременно, но она не слушала.

Эльза, когда видела, как Эван ест и повсюду оставляет за собой крошки, тоже всякий раз ругала его за неопрятность и, вздыхая, качала головой.

Если в такие минуты Лоуренс и Эльза встречались взглядами, на их лицах одновременно появлялись вымученные улыбки.

Шел уже третий день с тех пор, как завершился спор между Терео и Энберлом.

Сделка, которую задумал и заключил Лоуренс, закончилась грандиозным успехом.

Терео в итоге осталась должна тридцать семь Лим, то есть свыше семисот монет Тренни.

Однако, согласно сделке с Риендо, Терео сможет не только выплатить всю сумму, но и, напротив, получить деньги с Риендо.

Воспользовавшись помощью местного хлеботорговца, из муки Терео Лоуренс сделал печенье.

Печенье было похоже на пресный хлеб — оно тоже готовилось замешиванием муки с водой без добавления "души хлеба" — дрожжей; однако добавление всего лишь масла и яиц делало его невероятно вкусным.

На юге печенье готовили часто, но, непонятно почему, здесь, на севере Лоуренс его не видел.

Во время первого обеда в церкви Лоуренс обнаружил, что Эван и Эльза были совершенно незнакомы с разнообразием видов хлеба; поэтому он был уверен, что в этих землях людям ничего не известно о печенье — и угадал.

Кроме того, как ни взгляни, печенье было совсем не похоже на хлеб. Существовало жесткое правило, что "кроме хлеботорговцев, никто не может печь из муки и продавать хлеб без особого на то разрешения"; однако к другим продуктам, не хлебу, это правило было неприменимо.

Конечно, хлебные лавки будут протестовать, но, покуда Риендо и епископ Ван имеют долю от прибыли, эти протесты бессмысленны.

Поскольку печенье в Энберле было редкостью и притом лакомством, продавалось оно очень хорошо. На самом деле — настолько хорошо, что имеющийся избыток ржи мог в ближайшее время превратиться в нехватку, и тогда придется покупать еще.

Конечно, такого рода дело очень скоро найдет множество подражателей, так что большой и легкий доход можно будет получать лишь в первое время.

Именно поэтому Лоуренс не стал требовать долю в доходах — это было бы безрассудно. Вместо этого он попросил жителей Терео выкупить его пшеницу по цене, которая включала в себя "цену извинения".

Если Терео собирается сделать выпечку печенья своим основным ремеслом и извлекать из него прибыль в течение долгого времени, работать, несомненно, придется усердно и много.

Но замечательный вкус этому печенью был обеспечен.

Одного того, что все эти три дня Хоро непрерывно грызла печенье и ничего кроме него, было достаточно, чтобы понять, насколько оно было вкусным.

Любой, кто пробовал его впервые, буквально не мог оторваться от этого ощущения во рту.

— Ну, нам пора идти.

Получив от Лоуренса щелчок по затылку, Хоро, читавшая одну из книг Отца Фрэнсиса и попутно усеивавшая пол крошками, расстроенно закрыла книгу.

Эльза стояла у входа в церковь, рядом с повозкой; она истово молилась за удачное путешествие. Старейшина Сему решил тоже помолиться Тойерре за процветание всего, что предпримут Лоуренс и Хоро.

Однако отношение старейшины к церкви и к Эльзе сильно поменялось. Да и среди селян нашлись теперь те, кто стал с благодарностью в сердце посещать церковные службы.

Несомненно, Терео и дальше продолжит поклоняться сразу двум богам.

Хоро поднялась со стула и, взяв печенье со стола, где они громоздились огромной кучей, сунула его в зубы.

— Вообще-то у нас и в повозке целая гора печенья, — заметил Лоуренс. — Если все опять получится как в тот раз, когда мы накупили столько яблок, что едва смогли их все съесть, — тебе придется питаться одними лишь печеньями на завтрак, обед и ужин.

С хрустом откусив кусок печенья, Хоро недовольным тоном ответила:

— Вот скажи: кто отличил хорошее зерно от ядовитого и сотворил чудо, а? Если бы меня тут не было, тебя давно бы уже бросили голым в котел.

При этих словах лицо Лоуренса несколько поугрюмело; однако, если говорить о том, с какой безумной скоростью Хоро пожирала печенье, — даже селяне, признательные Хоро за помощь в спасении деревни, при взгляде на нее ошеломленно застывали.

Пожалуй, если он немного отчитает Хоро, то не навлечет на себя божественного гнева, подумал Лоуренс.

— Мм. Однако на этот раз мы угодили в довольно неприятную ситуацию.

Хотя Хоро сменила тему довольно жестко, Лоуренс с ней согласился.

— Ну, по крайней мере в итоге мы сумели извлечь прибыль.

— В итоге... это тебя всегда волнует больше всего, — рассмеялась Хоро и принялась шумно жевать.

— Ну а что касается меня, — чуть позже продолжила она, — я, конечно, ожидала большего, но все же я нашла то, что искала, так что, полагаю, можно сказать, что наши усилия увенчались успехом.

Взглянув на лежащую на столе книгу с легендами о Медведе Лунобивце, которую она прочла уже трижды, Хоро глубоко вздохнула и устало поинтересовалась:

— Еще раз, как называется этот город, куда мы теперь отправляемся?

— Реноз. Там должны быть легенды про тебя.

— Мм. Нам будет тяжело, если, пока мы тут таскаемся, пойдет снег. Значит, выбора нет, надо трогаться.

Конечно, Лоуренс прекрасно понимал, что самым большим стремлением Хоро было как можно скорее добраться до северных земель; но в то же время он понимал и ее желание подольше побездельничать в этой гостеприимной деревушке.

Поэтому намерение Хоро отправиться дальше всего через три дня его несколько удивило.

— Ну, тогда идем? — сказала Хоро.

— Да.

Едва заметив выходящих из церкви Лоуренса и Хоро, селяне, собравшиеся на площади, чтобы их проводить, заговорили все разом.

Тоскливые фразы вроде "простите нас за то, что подозревали вас" остались в прошлом. Теперь все изрекали лишь приятные напутствия, "счастливой дороги!" и тому подобные.

— Да благословит вас обоих Господь, — с искренней улыбкой произнесла и Эльза.

Ее улыбающееся лицо сделало бы счастливым любого мужчину. Хоро наступила Лоуренсу на ногу.

— Господин Лоуренс, — держа Эльзу за руку, произнес Эван. — Благодарю тебя за все, чему ты меня научил. Я останусь в деревне и буду стараться изо всех сил.

Прежде Эван говорил, что хочет оставить деревню и стать торговцем; это было из-за того, что селяне его не любили.

Теперь, после всей этой истории, отношение к Эвану тоже изменилось, и он решил остаться в деревне и в будущем вести все переговоры с Энберлом.

Эльза и Эван стояли, крепко сцепив руки, и любому было ясно, что Эван принял верное решение.

— Покидая деревню, странник не должен оставлять память о долгих прощаниях, но лишь радостные воспоминания. Прощайте.

Лоуренс взялся за поводья, и лошадь медленным шагом пошла вперед.

Окутанная мягким солнечным светом, предвещающим морозную зиму, повозка, погромыхивая по дороге, покинула деревушку Терео.

Эльза, Эван, Сему и остальные безостановочно махали руками, стоя возле церкви. Не только Хоро, даже Лоуренс обернулся дважды.

Впрочем, фигуры людей вскоре пропали из виду.

Лоуренс и Хоро продолжили свое странствие вдвоем.

Целью их был теперь Реноз.

После Реноза, видимо, им придется отправиться дальше на северо-восток.

К концу весны или, самое позднее, к началу лета они должны будут приехать туда, где находится Йойтсу.

Пока Лоуренс высчитывал возможные сроки, Хоро извлекла из мешка печенье и принялась его уплетать.

Под хруст печенья на зубах Хоро и пришел конец торжественному настроению, сопутствующему отъезду из деревни и началу нового путешествия.

— Мм?

Хоро, рот которой был набит печеньем, кинула на Лоуренса вопросительный взгляд; и Лоуренс почувствовал, что, в общем-то, в этом нет ничего плохого.

Однако вскоре улыбка, появившаяся на лице Лоуренса при виде невинного лица Хоро, исчезла. "К концу весны, э..." — пробормотал он про себя.

Внезапно Лоуренс обнаружил, что к его лицу приближается какой-то предмет. Сфокусировав на предмете глаза, он убедился, что это печенье.

— И не смотри с таким жадным видом, — нахмурившись, произнесла Хоро.

— Я их уже переел.

Несмотря на эти слова Лоуренса, Хоро не убрала печенье.

— У тебя сейчас был очень жадный вид, — повторила она и сунула печенье прямо в зубы Лоуренсу.

У Лоуренса не осталось выбора, кроме как взять печенье в рот и откусить.

В печенье, подаренное Хоро, было добавлено особенно много меда, оттого вкус его был необычайно хорош.

"Неплохо иногда съесть что-нибудь такое сладкое", — с этой мыслью Лоуренс откусил еще.

Однако, когда печенье было съедено, Хоро продолжала смотреть на Лоуренса с недовольным видом.

— Что... в чем дело?

— Ничего.

Все еще явно недовольная, Хоро устремила взор вперед и откусила от своего печенья.

Она, несомненно, хотела что-то сказать, но Лоуренс не мог понять, что именно.