Вирус разума. Правила игры

* * *

Судя по всему, Тимоха действительно знал тайгу, как свои пять пальцев. Он вел группу уверенно и быстро, ориентируясь только по одному ему ведомым приметам и ориентирам. К полудню второго дня пути группа вышла к большой каменной реке. Так назвал ее Тимоха, когда стена леса вдруг расступилась и их глазам предстала завораживающая фантастическая картина. Широкая, метров сто — сто пятьдесят, полоса свободного от леса пространства была сплошь усеяна белыми камнями. Камни были разных размеров, от больших многотонных валунов в человеческий рост, до мелкой, не более ладони, гальки. Каменная река, изгибаясь широкой дугой, повторяющей рельеф местности, уходила на восток и скрывалась за сплошным зеленным массивом. Все камни имели округлую форму и гладкие, обточенные временем или водой грани.

— А вот и "Белая река", — тоном экскурсовода произнес Тимоха и неожиданно понизив голос, добавил, — дальше начинается территория братства. Мы туда обычно не суемся.

— Красотища какая, — Борис восторженно оглядел распростершийся перед ними пейзаж. — Как думаете, откуда они здесь?

— Среди коренных жителей есть одна старая легенда, — откликнулся Тимоха. — Жил когда-то в тайге один старый и злой шаман. Людей не любил, все больше со злыми духами да демонами общался, подземному богу Эрлику молился. А неподалеку от него жил старый охотник. Да не один жил, а с дочкой красавицей. Звали ее Алан Хоо, что в переводе означает Невинная красавица. Жену охотника давным-давно, еще когда дочка маленькой была, шатун задрал. Так и жили они с тех пор вдвоем. Отец дочку всем лесным премудростям учил: как зверя бить, как рыбу поймать, какие в лесу грибы да ягоды где растут. Когда Алан Хоо выросла, стала она охотнику кормилицей, защитой и опорой. Наравне с отцом и зимой и летом в тайге пушнину добывала, на рыбу сети ставила, на птицу силки мастерила, на зиму кедровый орех, грибы да ягоды заготавливала.

Жили они так, не тужили, пока вдруг однажды не повстречал Алан Хоо злой колдун. Поразился он тогда ее красотой и влюбился в нее с первого взгляда и без памяти и, как полагается, пришел к отцу свататься.

Отказал ему, однако, охотник, а девушка даже на смех подняла, дескать, зачем ты мне старый и страшный, да еще и злой такой, что никто с тобой знаться не хочет.

Ничего не сказал тогда шаман, ушел молча, несолоно хлебавши, только затаил в душе злобу лютую и замыслил он за обиду месть страшную. Вернулся шаман в свое логово и начал камлать, колдовство черное творить. Вызвал он себе на подмогу самого злобного духа, какого только смог. Дух явился, приказ выслушал, обернулся тигром-людоедом и скрылся в тайге. Три дня и три ночи кружил тигр возле дома охотника, пока, наконец, не подкараулил его и не убил. И Алан Хоо не смогла совладать с тигром. Ведь отец учил ее охотиться на зверей, а не на злобных духов. Схватил ее дух и приволок в логово хозяина.

Шаман запер девушку в пещере, завалив вход камнем, сказав на прощанье, мол, выпущу, когда одумаешься и мое предложение примешь. Пищу он подавал ей через узкий лаз в своде пещеры, а воды там и так хватало. Бил в пещере ключик родниковый, убегавший куда-то под землю небольшим ручейком.

Алан Хоо плакала от бессилия и молилась матушке Чибек — хозяйке тайги. И однажды молитва ее услышана была. Явилась ей в пещеру матушка Чибек и говорит:

— Почто плачешь, девонька, почто слезы льешь?

— Помоги мне, матушка Чибек, злой колдун отца моего убил, а меня силой замуж взять хочет. В пещере запер. А я лучше с голода помру, а замуж за него не выйду. Помоги убежать, матушка Чибек, убери камень от входа.

— Не могу я, милая, его убрать, больно сильный колдун этот шаман. Заклятье на камень наложено, и снять его мне не под силу.

— Значит, нет выхода, — спросила девушка сквозь слезы, — и ты мне не поможешь?

— Я не могу убрать камень, но я помогу тебе убежать отсюда.

Она произнесла заклинание, и девушка превратилась в капельку воды. Капелька упала в родничок, оттуда попала в ручей, нырнула вместе с ним под землю и влилась вскоре в большую полноводную реку.

Злой шаман, узнав об этом, бросился к реке и, поняв, что уже никогда не сможет догнать свою любовь, сотворил страшное заклятье, и вода в реке превратилась в камни...

Иногда по ночам люди слышат, как камни стукаются друг об друга. Говорят, что шаман до сих пор перебирает их, ищет тот самый заветный камень, в который его любимая превратилась ...

— Да-а-а... — протянул Борис, — красивая история, хоть сейчас песню пиши или поэму.

— Вот-вот, нам только стихов сейчас и не хватает, — проворчал Виктор, весело сверкая глазами, — мы сюда дело делать пришли или вдохновения искать?

— Ладно, не бухти, здоровяк, это я так, к слову. Думаю, что на самом деле здесь когда-то ледник проходил, вот волок на себе эти камни, повторяя рельеф местности. Я в северных лесах ледниковые камни частенько встречал. Очень похоже. Правда, чтобы сразу столько в одном месте — не приходилось, но чего только в жизни не бывает.

— Как думаешь, Кирилл, — Сергей, оставаясь необычайно серьезным, внимательно оглядывал окрестности, — они, — он коротко кивнул в сторону леса на другой стороне каменной реки, — знают, что мы идем?

— Могут.

— Значит, вероятность засады весьма высока?

— Думаю, что исключать этого не стоит.

— Тимоха, — Сергей обернулся к проводнику, — есть возможность обойти эту реку стороной?

— Эта река тянется на сотни километров, будем обходить — неизвестно, сколько дней потеряем. А в чем проблема-то, начальник?

— Если нас ждут, то лучшего места, чтобы перешлепать нас всех по одному, и не придумать.

— Так откуда же им знать, что мы именно здесь пойдем? Мы ведь не по шоссейке, а напрямки через лес двинулись. К реке этой в любом месте выйти могли.

— А ты не передергиваешь, Серега, — Виктор повернулся спиной к Тимохе и очень тихо, одними губами, прошептал, — или проводнику нашему не доверяешь?

— А ты доверяешь? — переспросил его Серега одними глазами и уже громко добавил, — в нашем деле лучше перебдеть, чем недобдеть. А ты, Кирилл, что скажешь?

Кирилл еще раз мысленно просканировал окрестности и, не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами:

— Да пока вроде бы все нормально.

— Тогда делаем так, — принял решение Сергей, — сейчас скоренько обедаем и вперед. На ту сторону переходим по очереди. Один идет, остальные сидят тихо, как мышки, и прикрывают. Так мы рискуем потерять одного, а не всю группу сразу. Я иду первым. За мной Витек, Тимоха, Кирилл. Ты, Борис, идешь последним.

— А почему это ты первым идешь, а не я, например?

— Потому, — отрезал Сергей.

— Очень убедительно, — проворчал в ответ Виктор, но спорить больше не стал.

Перекусили снова холодными консервами и водой из фляг. Ветер был в сторону противоположного "берега", и поэтому решили не рисковать. Впрочем, Виктор не удержался от комментария:

— Второй день на холодную. Я так с вами язву заработаю.

— Язву ты на своих презентациях скорее заработаешь, — ответил Сергей.

Поели, прикопали пустые банки и приготовились к переправе.

Борис, к тому времени собравший "Винторез", внимательно осматривал лес напротив в мощную оптику.

— Можно.

Сергей поправил рюкзак, машинально охлопал карманы, набитые боеприпасами, проверил десантный нож и "Кипарис", закрепленный в специальной кобуре на боку под левой рукой. Аккуратно снял "Вихрь" с предохранителя, и внимательно всматриваясь в кромку леса на другом "берегу", начал движение.

Сергей двигался быстро в рваном ритме. Он перемещался от одного камня к другому, стараясь использовать их как естественное прикрытие, и вскоре совершенно скрылся из вида. Его фигура изредка мелькала то около одного, то около другого камня, неожиданно появляясь и так же неожиданно исчезая. Не прошло и двух минут, как Сергей очутился на другой стороне и, призывно махнув рукой, скрылся за деревьями.

Вторым пошел Виктор. Он, как мог, постарался повторить маршрут Сергея. Получилось не так эффектно, но, тем не менее, и он вскоре оказался на другой стороне.

Тимоха, видимо, зараженный общей осторожностью, начал крадучись преодолевать препятствия. Однако довольно скоро сдался и, наплевав на осторожность, полез через камни напрямую, матерясь и чертыхаясь сквозь зубы.

Вскоре и остальные члены команды также без проблем перебрались на другой "берег" каменной реки.

— Теперь мы на их территории, нужно быть крайне осторожными.

— Как думаешь, Тимоха, сколько идти еще?

— К вечеру, думаю, до болота дойдем, а там уже рукой подать.

— Ну, что же, до болота, так до болота.

Болото встретило экспедицию мрачной таинственностью и некоей скрытой угрозой. Высокие, лишенные веток снизу, черные от питавшей их долгие годы влаги деревья поднимались из мутной черной жижи, словно молчаливые, суровые стражи, всем своим видом говорящие: "Остановись, человек. Дальше пути нет. Дальше только смерть".

День клонился к закату. Солнце уже золотило верхушки деревьев, и над болотом начинал клубиться пока еще прозрачный, но на глазах густеющий туман. Черный ворон с шумом сорвался с ветки одного из мертвых деревьев и, громко хлопая крыльями, полетел через болото. Ворон скрылся из глаз, а эхо от его возмущенного карканья еще долго гуляло по округе, постепенно затихая, увязая в сером холодном тумане.

— Ну вот, теперь о нашем приходе всей округе известно.

— Вот, что, парни, — Тимоха встал спиной к болоту и оглядел товарищей, — я свое дело сделал. Теперь направо вдоль болота верст десять пройти — на другой стороне болота окажитесь, а там и подъем начнется. Как в горку подниметесь, так аккурат в деревню и упретесь. Напрямки через болото все одно пути нет, а так, круг невелик, часа за полтора дочапаете. Давай, Виктор, мне записку Марфину, да я пошел. Мне в Мургу пора.

— Хорош гусь, привел незнамо куда, в болото какое-то вонючее, и ходу? Мы с тобой, дружище, так не договаривались. Ты нас должен в деревню привести, тогда и деньги получишь.

— Да пошел ты со своими деньгами, — вдруг сорвался на крик, хоть и шепотом, Тимоха. — Я как сюда-то дошли не чаю, а ты хочешь, чтобы я тебя прямо в деревню привел, на центральную площадь? Жизнь-то она, паря, одна, и цена ей, пожалуй, поболе твоего четвертного будет. — Губы Тимохи побелели и мелко затряслись, глаза на посеревшем лице выкатились из орбит и готовы были того и гляди окончательно покинуть хозяина. Он уже даже не кричал, просто сипел: — Я один раз из их лап вырвался. Чудом!!! второго такого случая не будет. Вам охота туда лезть — ради бога. А меня увольте. Я вам Христом богом клянусь: направо вдоль болота, немного в горку и деревня. Я сделал для вас все. Не требуйте от меня большего. Я в деревню не пойду, хоть режьте.

Тимоха смотрел себе под ноги, беспрерывно повторял, брызгая слюной, одну и ту же фразу: — Я туда не пойду, я туда не пойду, я туда не пойду...

Казалось, еще чуть-чуть, и он сорвется на истерику.

— Ладно, — Виктор с молчаливого согласия друзей решил прервать это малопривлекательное зрелище, — вот тебе записка, ступай с Богом. Только куда ты на ночь глядя? Оставайся с нами, переночуешь, а поутру и пойдешь.

— Не-е-ет, — протянул мигом повеселевший Тимоха, — я побегу, где-нибудь в лесу перекантуюсь, зато, глядишь, к послезавтрему уже дома буду. Ну, не поминайте лихом, — махнул он на прощанье и скрылся в чащобе. Лес быстро поглотил звук шагов уходящего проводника.

— Ну, что, готовим лагерь? — потирая ладони, произнес Виктор.

— Нет, — перебил его Сергей, — я пробегусь за нашим проводником, не по душе мне его стремительный уход, а вы пойдете вдоль болота на восток, километров пять — шесть, и там разобьете лагерь. Туда, куда Тимоха послал, все одно не пойдем.

— Ну, да: "нормальные герои — всегда идут в обход", — тут же процитировал Виктор известную детскую песенку.

— Вот именно.

— А как ты нас найдешь?

— Вот, Борис, держи, — Сергей достал из кармана прибор, внешне похожий на крупный сотовый телефон. — Это навигатор, у меня точно такой же. Они синхронизированы. Когда придете на место, включишь, я его увижу на своем и найду вас без проблем.

— Ладно, беги, а то Тимоху потеряешь.

— Никуда он не денется. Я в джунглях дикарей выслеживал, а тут в тайге какого-то местного охотника потеряю? Да не в жизнь. — Сергей опустил на лицо накомарник и растворился в лесу, не в пример тише Тимохи...

Место для ночлега нашли — лучше не придумаешь. В корнях огромной лиственницы, то ли рухнувшей от старости, то ли поваленной особо сильным ураганом. На разлапистых корнях развесили маскировочную сеть, землю застлали нарубленным по округе лапником. Лапник рубили не более одной ветки с дерева, тщательно замазывая сучки, так чтобы незаметно было свежего следа. Тут же под сеткой развели небольшой костерок и наконец-то поели горячей пищи, благо ветерок дул со стороны болота, и запах дыма и варева относил в сторону от деревни. Кирилл специально сделал несколько кругов вокруг стоянки, чтобы убедиться в надежности маскировки. Все было сделано на высшем уровне, даже костер становился заметен, только если подойти к нему практически вплотную.

Серега появился, когда уже совсем стемнело, уже на расстоянии вытянутой руки видимость была, как говорится "хоть глаз коли". Костер уже догорел, лишь несколько самых упорных угольков все еще мерцали сквозь начинающуюся седину малиновым цветом. Тепло от них еще какое-никакое шло, а вот света хватало лишь для того, чтобы привлечь десяток другой комаров да мошки, мелкой, вездесущей и ужасно кусачей. Серега возник из темноты бесшумно, словно приведение. На лицо у него был надвинут прибор ночного видения, поэтому, по-хозяйски оглядев бивак, он удовлетворенно хмыкнул, но от замечания не удержался:

— Ну что, дорвались до горячего, нажрались и осоловели, а о командире никто и не подумал.

— Обижаешь, начальник, — Виктор разгреб палкой угли в костре, достал оттуда горячую банку с тушенкой.

— От, молодца, — Сергей с чувством глубокого удовлетворения вонзил в банку нож.

— Ну как там наш проводник?

— Ох и горажд мужик по лешам бегать, — набив рот тушенкой, ответил Сергей, — я жа ним еле пошпевал... чаша полтора пер, как жаведенный... вощемнадчач километров отмахал, по новигатору, — Сергей запил тушенку горячим чаем и продолжил, — потом, когда вовсю темнеть начало, он на ночлег устроился. Грамотно, скажу я вам, устроился. На деревце забрался, ветки потолще переплел, и на них, как на плацкарте. улегся. С земли не видно, дикий зверь не достанет, а сам, при желании, все, что хочешь, делать можешь. Хочешь — лежи себе смирно, хочешь — стреляй, если есть в кого. Тертый мужик, сразу видно.

— А этот тертый мужик тебя часом не засек?

— Не думаю, а если и засек, то виду не подал.

— Значит, будем считать, что не засек, а по сему, вы с Кирюхой ложитесь спать, а мы в караул, — Виктор надвинул на глаза прибор ночного виденья и, подхватив автомат, нырнул в темноту.

— Отдыхай, Кирилл, — Борис ободряюще хлопнул друга по плечу, — завтра, бог даст, с твоей Ладушкой познакомимся.