| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А кто задницу твою все время прикрывает, а?
— Ты, что ли? — расхохотался Дин.
— А то кто же! — как можно более язвительным тоном проговорил Ульрих и обратился к сотнику. — Ладно, я с вами пойду, а то этот дурень опять вляпается куда-нибудь. Струсил я, значит... Ха! Просто... — при этом Дин покосился на Дариона и довольно улыбнулся, мол, ну, что я говорил.
— Против того, чтобы Ульрих отправился с нами, я ничего не имею, но вот ты, Дин...
— Да, что я? — снова взвился здоровяк. — Говорю же...
— Послушай, Дарион, давай отойдем, сказать тебе хочу кое-что, — вкрадчивым голосом обратился к сотнику Хасс. Сотник удивленно покосился на мага, но согласился, и они отошли от товарищей на десяток шагов ближе к речке. Рядом с Мартином Дин и Ульрих продолжали спорить, только здоровяк уже не подшучивал, а отвечал зло и резко. Рыжие братья, пока суд да дело, возились с лошадьми у мостика. Сам же Мартин следил за тем, как Хасс, скрестив руки на груди и наклонив голову вперед, что-то объяснял Дариону, на что тот коротко кивал. Потом маг, слегка развернувшись, указал рукой в сторону места сражения. После этого сотник нахмурился, и какое-то время они стояли молча. Потом он снова кивнул, и они пошли обратно.
— Слушай, Мартин, — подойдя ближе, обратился к парню Дарион, — а ты бы хотел пойти с нами за монстаром Бийоном?
Признаться, Мартин ожидал подобного вопроса, потому как до этого момента никто не интересовался ни его мнением, ни его желаниями. Похоже, пришло время делать выбор, и он задумался. Выходило так, что оба человека, мнение которых для него в этот период жизни имело значение, к которым он прислушивался — Дарион и Хасс — были за то, чтобы спасти посла. Значит, предприятие было не таким уж и безнадежным. Рискованным, опасным, но не безнадежным, иначе бы сотник и маг на него не решились. Имеет ли он, Мартин, право отказаться? Безусловно, имеет! Но вот нужно ли отказываться? Если Дарион и Хасс предлагают ему встать рядом с собой, значит, он не такой уж плохой воин, значит, стоит он хоть чего-то в этой жизни.
— Да, я с вами.
— Значит, магичек пойдет, а я нет?! — буквально заревел Дин. Ульрих схватил его за руку, но тот вырвался. — Да как же это называется-то, а?
— Ты ранен, а он нет! — спокойно ответил Дарион. — К тому же сегодня Мартин не меньше твоего фрайландцев... — он запнулся, вспомнив, с кем на самом деле им пришлось сражаться всего пару часов назад, — эльфов положил, так что...
— Так это ж все его треклятая магия... да если б...
— Давай без "если"!
Мартин же вспомнил, как сражался Дин. Похож он был тогда на свирепого дикого быка, отбивающегося от своры голодных собак. И если б не ранение, неприятели понесли бы потери куда более значительные. Как ни крути, но этот дуболом воином был отменным, и пока он багровея от негодования пререкался с сотником, Мартин тихонько подошел к магу и, взяв того за плечо, шепнул на ухо.
— Послушай, а ты мог бы вылечить рану Дина? Ну, ты ведь Теодору тогда пытался...
Хасс наклонился и также тихо шепнул:
— Мог бы. А нужно?
Конечно же, отношения у Мартина с Дином оставляли желать лучшего, но ведь без него им может прийтись очень туго...
— Нужно... — шепнул Мартин и, помедлив, повторил. — Нужно!
Хасс утвердительно кивнул.
— ... а если я в форт не поеду, а с вами пойду, что ты меня, убьешь, что ли? — продолжал твердить Дин.
— Да послушай, что ты несешь? — сплеснул руками сотник. — Да ты ведь...
— А если я вылечу рану господина Дунстора, он сможет отправиться с нами в это опасное путешествие? — нарочито торжественным тоном проговорил маг, прерывая перебранку товарищей. Воины с удивленными лицами повернулись в его сторону. Дарион пожал плечами.
— Ну, если сможешь...
Дин же, все еще возбужденный от разговора с сотником снова заревел:
— Меня? Лечить? Магией? Да никогда в жизни! — он отвернулся и громко засопел.
— Ну, знаешь, — теперь уже сотник повысил голос. Похоже, ему этот цирк уже порядком надоел. — Если не хочешь так, значит заткнись и езжай в форт! Гарет отдаст тебе послание. — Он развернулся и направился к мостику, где братья занимались лошадьми.
— Ладно, — процедил здоровяк сквозь зубы, — но только чтоб без штучек там разных! — Он состроил страшную гримасу, но Хасс только улыбнулся.
— Конечно-конечно, никаких штучек!
Ульрих, взяв приятеля под руку, подвел и усадил его на мостик, а потом развязал красную и липкую от крови повязку. Хасс наклонился и, растерев ладони, занес их над раной, которая все еще кровоточила. Буркнув невнятные слова заклинания, он закрыл глаза, и Мартин увидел, как под его ладонями появилось бледное голубоватое свечение. Дин скривился и отвернулся — то ли лечение было не совсем безболезненным, то ли ему действительно настолько была неприятна магия в любом ее проявлении. Но как бы Дин не относился к магии, похоже, что целительство Хассу удавалось не хуже, чем создание огненных сфер. Кровотечение остановилась, и рана постепенно стала покрываться черной коркой. Наконец, маг открыл глаза и, выпрямившись, протер их слегка дрожащими ладонями.
— Я не стал доводить до рубца, — сказал он медленно, — через пару дней совсем заживет. Но перевязать все равно нужно. Ну, как? — он кивнул Дину. Тот сидел, ощупывая рану.
— Не знаю, — буркнул он и поднялся, слегка опершись на вылеченную ногу. Болевых ощущений не было, и он оперся сильнее, перенеся на нее большую часть массы тела, а потом и вовсе, по-детски поджав вторую ногу, пару раз подпрыгнул. Похоже, действительно все было в порядке.
Дарион снова оглядел товарищей. Получалось так, что все они теперь были здоровы, и все согласились помочь ему спасти монстара Бийона. С одной стороны, это было просто замечательно и означало, что он командир достойный, раз уж солдаты, не боясь последствий, поддержали его и согласились на опасное предприятие, но с другой стороны, кому-то ведь нужно вернуться в форт, доставить послание и рассказать о случившемся. И теперь перед ним встал вопрос выбора, и далее медлить было просто недопустимо.
У мостика Гарет и Гатт седлали лошадей, Дин, отобрав у стрелка оставшиеся лоскутки ткани, перевязывал свою рану, как всегда что-то ворча себе под нос. Мартин и Хасс в сторонке о чем-то негромко разговаривали. Так кого же? Сотник вздохнул и покачал головой.
— Гарет, Гатт, — позвал он, наконец, рыжих братьев. — Послушайте, я благодарен вам за то, что вы готовы отправиться со мной, но... — Дарион развел руками, — у нас на руках послание, и не мне вам объяснять насколько оно важно. Мы не можем сделать так, чтобы оно само добралось до форта. Верно? — он покосился на подошедшего ближе мага. Тот утвердительно кивнул. — И не можем сделать так, чтобы его отвезла лошадь, да еще и рассказала обо всем сама, — и он снова вопросительно посмотрел на Хасса. Маг с негодованием развел руками.
— Да, что ж я вам, заклинатель животных, что ли?
— Вот, — продолжил сотник, — значит, кому-то из нас все же придется вернуться в форт. И я прошу это сделать вас с братом.
— Но, Дарион, мы же... — раздосадовано произнес Гарет и подался вперед, но сотник жестом остановил его.
— Знаю, знаю все, что вы хотите сказать, и я вам благодарен за это. Я не могу вам приказывать, однако прошу.
— Но... — снова начал было Гарет, но брат положил ему руку на плечо, и парень замолчал. За эти пару часов, оказавшиеся для большинства из воинов куда более тяжелыми, чем весь поход и случившееся сражение, было сказано много слов. Гатт посмотрел в глаза сотнику и все понял. Дальше говорить было не о чем.
— Хорошо, мы это сделаем, — ответил он за себя и за брата. — Но что сказать о вас Торвальду? Где вы и когда вернетесь?
— Скажите, что мы... — медленно произнес сотник и задумался. — Нет, ничего не говорите, не знаете, мол, и все. Я вас послал вперед, а когда остальные вернуться не сказал. Так будет лучше.
Братья кивнули и взобрались на жеребцов. Лошадку решено было тоже забрать с собой в форт — Хасс сказал, что в их путешествии она не понадобится.
— И еще, возьмите вот это, — Дарион протянул Гатту пять медальонов, из которых четыре были из белого металла с изображениями призрачных животных, и один желтый с выведенным черным кругом внутри. — Отдайте их коменданту Торвальду, он знает, что с ними делать.
Рыжеволосый парень кивнул, взял медальоны и сунул их за пазуху.
— Храни вас Великий Молот, — сказал он негромко.
— И береги вас Милосердная Сур, — также негромко ответил Дарион, потом, с силой ударив жеребца Гатта ладонью по крупу, закричал. — А теперь быстрее! Быстрее! Вперед! — жеребец заржал, и братья галопом поскакали по дороге на северо-запад обратно к форту, а ближе к вечеру, когда Великий Яр готовился скрыться за горизонтом, на берегу реки полыхнул огромный погребальный костер, и любой фрайландский патруль, случись он обходить в это время приграничные территории, увидел бы пять сероватых фигур, быстро удаляющихся вниз по течению Межевой речки.
Глава одиннадцатая
Лайтфел
Лайтфел всегда считал себя Творцом. Сильный и умелый, он по праву являлся одним из лучших учеников Школы. И хотя Силой Лайтфел уступал Истинным Творцам Эдема, здесь на Эрриаде он был в числе немногих, кто, наверняка, смог бы создать мир, появись такая возможность. Но возможности не было, и Лайтфел для себя давно определил виновных — Старших Творцов, Судей, обрекших молодое поколение Эрриады, вынужденное расплачиваться за то, что когда-то совершили их отцы, на изоляцию и бесцельное прозябание. Он уже готов был начать самостоятельные поиски дороги в Эдем, ведь на Локи в этом плане надежд не было. По мнению Лайтфела этот Смотрящий был самым никчемным из всего пантеона богов Упорядоченного, выскочкой, трусом и, вообще, недостойным обладать Силой, и молодой Знающий был намерен исправить эту досадную оплошность. Твердое убеждение в том, что все намерения Локи отыскать дорогу в Эдем изначально были обречены на провал, накрепко засело у него в голове. От старших Знающих Лайтфел помощи уже не ждал — похоже, что они давно опустили руки и довольствуются тем, что есть, а он, Лайтфел, такой жизни не хотел и всегда стремился к большему, никогда не выбирая легких, протоптанных путей, всегда отыскивая свою, новую дорогу, в отличие от некоторых недостойных божков. Локи... Мысли об этом кареглазом выродке копошились у него в голове, словно кучка жужжащих насекомых. Как поставить его на место? Как уронить божка глазах остальных Смотрящих и Знающих?
Решение было найдено после того, как, наблюдая за происшествиями на Маакере, Лайтфел узнал в рыжеволосом маге Локи. Требовалось лишь одно — исполнители, но и с ними проблем не возникло — покопавшись немного в архивах, молодой Знающий нашел упоминания о двух Смотрящих, которые явно не питали к богу-хитрецу особых симпатий — ими оказались Один и Тор. Теперь нужно было только уговорить их помочь. Именно уговорить, попросить, заинтересовать, в конце концов! но не приказать — эти боги были куда более серьезными фигурами — они до сих пор обитали в Эдеме, в отличие от предателя Локи, и присматривали за несколькими мирами, вверенными им Творцами. С ними приходилось говорить на равных, что само по себе для Лайтфела было унизительно.
Тем не менее, сын Зерайса готов был пойти на это, отлично понимая, что когда выберется (без каких-либо "если") то Старшие взвоют, а вместе с ними и их сторонники.
Выцарапав на каменной плите, расположенной в саду прямо за особняком, заключенные в круг символы "terra", "scire" и "petentibus", Лайтфел выдавил из себя несколько сухих фраз заклинания. Спустя пару секунд над плитой взорвалась вспышка серебристо-синего цвета, и лучи заходящего Дневного Диска осветили две грузные фигуры отца и сына.
— За каким демоном ты нас сюда вызвал? — прошипел вместо приветствия Тор, догадавшись, что оказался на Эрриаде.
Лайтфел не удостоил его даже взглядом и обратился к Одину:
— Уйми его.
В отношении громовержца Лайтфел мог позволить себе некоторую твердость. Видят Старшие (будь они трижды прокляты), что он не сделал пока ничего, за что мог бы получить столько презрения от божка.
— Кто ты? Зачем позвал? — положив руку на плечо сына, спросил старший Смотрящий.
— Лайтфел — меня так зовут. Я — сын одного из изгнанных. Зерайса. А позвал я вас, чтобы... попросить о помощи.
Последнюю фразу Знающий выдавил с трудом. Заметив это, Тор насмешливо ухмыльнулся, но второй ас остался невозмутим.
— Я попрошу вас опоить этим зельем,— Лайтфел извлек из кармана куртки небольшой флакон с переливающейся желтой жидкостью внутри, — одного небезызвестного вам бога — Локи. Оно лишит вашего родича Силы... на... — он замялся, — неопределенный срок. Думаю, вам не составит труда его найти — наверняка, на Эдеме известно о том, что происходит на Маакере?
— Известно, — согласился Один, пряча флакон в складках плаща. — Но с какой стати мы должны тебе помогать?
Самому же Одину эта затея пришлась по душе, и спрашивал он уже, скорее, для проформы — нужно было сохранить лицо перед младшим Смотрящим. Не объяснять же Тору, что и богам порой бывает скучно просто наблюдать за жизнью людишек, других низших рас в далеких мирах, и хочется поучаствовать в этой мелкой, жалкой, но часто — более интересной возне, которую так любят изгнанники.
Всего этого Лайтфел не знал, но смутно ощущал, что отказывать ему не станут.
— Боюсь, что это единственная для вас возможность поставить выскочку на место. Думаю, он сильно успел досадить многим Смотрящим...
— Хороший ответ, — усмехнулся старший ас. — Мы согласны, и даже пойдем тебе на встречу, — Лофта отравят в Кальтэрде, — при этих словах Лайтфел удивленно уставился на Одина, но тот лишь развел руками. — Не удивляйся, Знающий, я повторяю — нам, богам, многое известно. Но... одно условие — никто из Знающих не должен узнать о том, что мы тебе помогаем. Мы же постараемся сохранить это втайне от Старших Творцов.
Лайтфел кивнул, и Седовласый испарился с порывом ветра.
А вот Тор остался... Прищурившись, он буквально сверлил Знающего взглядом.
— Неужели ты так хочешь выиграть, что снизошел до общения с нами? — выдал он, наконец, язвительным тоном. Может, Лайтфел и не являлся авторитетом для Смотрящего, однако Тор отлично себе представлял, какая разница между "кровью от крови" Творца, хоть и изгнанного, и богом, этим же Творцом созданным. Да и чего стоило демиургу слово "прошу" по отношению к Смотрящему, Тор тоже понимал.
— Ты слишком сильно веришь в то, что говорят вам Старшие о нас, — насмешливо улыбнулся Лайтфел. — Далеко не для всех Знающих Игры представляют столь серьезный интерес.
— Например, для тебя? — изогнул бровь Тор.
— Например, для меня, — повторил Лайтфел и, повернувшись к асу спиной, зашагал обратно к особняку по узкой садовой тропинке.
— А что же тогда имеет? — не унимался Тор, нагоняя Лайтфела. Он не язвил, ему действительно было интересно.
— Жизнь, — пожал плечами Знающий, не поворачиваясь. — Та, что вокруг нас, — он неопределенно повел рукой в сторону. — Порой и в ней бывают интересные моменты. Вместо того, чтобы наблюдать за чужими жизнями, следует наполнить смыслом, эмоциями свою. Многим это не удается — у меня получилось. И знаешь, что? Благодарить за это я должен Локи.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
