Твое... величество-3!

Звериные уши.

Скрюченные кисти... уже не рук, а лап, наверное, когти и шерсть.

Нечеловеческие глаза с вертикальными зрачками.

— Глаза меняются первыми, — тихо сказал Тома. — Потом уже все остальное. Но это еще зависит от того, как принимать порошок, и какой именно.

— Не понял? — осип Аруасий.

— Можно давать порошок из кости, внутренних органов, плоти, к примеру. Можно им кормить, можно втирать в раны, можно давать им дышать, можно вводить через клизму... мы подбирали оптимальное сочетание, — разъяснил весьма довольный собой Тома. Впрочем, Аруасием он тоже был доволен, почему нет? Мальчишка не бежит, не орет, спокойно слушает, а что переспрашивает... это понятно. Тома тоже интересно было в свое время. И Винсу. И... как же звали того мальчишку?

Нет, имя вроде и рядом, а а язык не дается... забыл. Не нужно стало, вот и постарался забыть все нехорошее... он потом об этом подумает!

Тома усилием воли отогнал противные мысли и ласково улыбнулся мальчику.

— Что ты спросил, Ари?

— А зачем все это? Ну, вот такие звери?

— Ты же помнишь, когда-то были двуипостасные? И они были сильнее, быстрее, превращаться могли. А мне попался в руки документ, в котором было рассказано, как можно человека... не то, чтобы сделать двуипостасным, но подтолкнуть на эту дорожку.

— И ты теперь это делаешь?

— Я пробую. Многое утрачено, забыто, приходится методики восстанавливать буквально по кусочкам, а это очень сложно, — вздохнул Тома. — Веду журналы, все записываю, наблюдаю... многие умирают, конечно.

— Почему умирают?

— Потому что трансформация проходит очень болезненно. И потом бывают приступы...

— И они превращаться умеют?

— Нет пока, — с искренним сожалением вздохнул Тома. — Я пытаюсь, но пока мы достигли только промежуточных форм.

— Это как?

— Или они полулюди — полузвери, или превращается только часть их тела. Лапы, к примеру...

— а сами по себе они превращаться не могут.

— Нет. Но я над этим работаю.

— Наверное, очень сложно все это помнить, — сказал Аруасий.

Больше ему в голову как-то ничего не пришло. А орать во все горло было нельзя. Хотя и очень тянуло.

Да что ж тут такое творится?

И тейн знает, и храм... ей-ей! В борделе было как-то лучше. И спокойнее!

— Да, — раздулся от гордости Тома. — Я все помню! Если захочешь, я тебя научу, будешь мне помогать!

Аруасий едва успел язык прикусить. Как-то резко захотелось сказать, что лучше в петлю! Да вот беда — нельзя, могут и правда устроить такое.

Но и заниматься этим...

Да лучше милостыню под забором выпрашивать!

Не прожил бы Аруасий столько в борделе, не будь у него чуйки на всякое нехорошее. И вот сейчас эта чуйка дуром вопила, что бежать надо! Бегом, и подальше, и побыстрее... а потом оглянуться — и еще три раза по столько же отмахать!

Только вот показывать этого нельзя. И лучше...

— Мне бы пока хоть читать научиться! Это же сложно, наверное?

— Очень сложно, — Тома в эту минуту был похож на индюка. — Не переживай, я тебя научу.

Аруасий кивнул.

— А они нас слышат?

— И понимают.

— А...

— Я давно отучил этих тварей разговаривать, когда их не спрашивают. Так проще, поверь мне. Материал не должен открывать рот понапрасну.

И Аруасий содрогнулся от тона, которым это было сказано. Равнодушного и жестокого.

Не люди, нет. Материал.

Ей-ей, в борделе ему было уютнее и безопаснее.

* * *

— Столица!

Мария из кареты глядела на ворота Рента и пыталась осознать, что чувствует. Получалось плохо.

Вот... и не была она тут счастлива, и не будет, наверное. Но вернулась же! И что-то такое накатывает... в этом городе она пришла в себя. Считай — малая родина?

— Мама, я боюсь, — честно сказала Анна.

Мария притянула дочку к себе поближе.

И хотела она оставить малышку, да куда там! Анна уперлась так, что ее бы и шесть слонов не свернули! В итоге, в столицу ехали Мария, Тина и Мелисса, которые сейчас и возились с наследным принцем, Анна и Клара с Тимом, адмирал с двумя десятками матросов (да, и двое двуипостасных альбатросов тоже ехали с ним) и Марк Стоун со своими людьми, и Феликс, которого поди, оставь...

Общим числом — четыре кареты и еще сопровождающие всадники, и телеги, обоз...

Пока доползли от порта до столицы, Мария все прокляла четыре раза. По четыре раза на каждой кочке.

Почему все попаданцы так бодренько изобретают рессоры? Как быть если Мария их в глаза не видела и не узнает? Каучук сварить? Природный?

Эммм... а кто-то из России вот так на глаз гевею опознает? Кроме ботаников-фанатиков?

Мария даже и не попыталась бы.

Вроде как резину можно и из одуванчиков сделать, но... она — бухгалтер! Она может найти на это полезное дело деньги! А варить должен кто-то другой!

— Не бойся, зайка. Я в таком настроении, что любому голову отгрызу.

— Мам, а может, не надо?

— Пфффф, — насмешливо ответила Мария. — Посмотрим на поведение окружающих.

К карете пробились два всадника, увидев которых Анна захлопала в ладоши.

— Феликс!

А вот Мария смотрела на второго всадника и улыбалась. Плотоядно так! Источник информации пожаловал! Будем ловить и говорить, да он и не сопротивляется, явно же!

Предупрежденный верным шпионом короля Саймона, рядом с каретой, на гнедом мерине ехал отец Роман.

* * *

Конечно, разговор начался не на улице. Вот еще не хватало — в карете разговаривать или вообще высовываться из нее, как не пойми что. Да и опасно это, мостовая корявая, карету так трясет, что высунувшись, можно заполучить сразу два синяка — на макушке и на подбородке. И язык прикусить. Так что Мария ждала до дома, в котором и разместился скромный священник. М-да, в ее мире такой домик и олигарху сошел бы, в два этажа и восемнадцать комнат.

Скромность так и лезет изо всех щелей.

Но ведь это не просто дом скромного священника, это и перевалочная база, и место для хранения чего-то очень важного, а может, и еще что-то... дом состоит из трех примерно равных частей, в одной из которых и живет сам отец Роман. А две другие тоже устроены так, что человек может войти и выйти, не привлекая излишнего внимания.

Мария подумала, что братец обнаглел. Тут ему что — проходной двор? Столица же! А он устроил шпионское логово!

Ладно, она Саймона потом поругает. Немного. Дело-то житейское.

— Ваше величество, я счастлив.

Мария улыбнулась отцу Роману.

Ведь не лукавит, ничуть. И правда рад.

— Мне тоже приятно вас видеть, святой отец.

— До меня доходили самые разные слухи, ваше величество. И я так рад, что вы живы, что вы здесь...

Мария улыбнулась.

— Слухи о моей смерти сильно преувеличены.

Отец Роман понял быстро. И улыбнулся.

— Ваше величество... с чего начинать?

Мария покачала головой. Этот вопрос они обговорили уже между собой, во время пути.

— Святой отец, давайте я вам кое-что покажу? А уж потом вы мне подробно обо всем расскажете. Нам всем.

— Да, ваше величество.

Отец Роман с легким недоумением косился и на Тину с Мелиссой, и на адмирала... какие им секреты? Да и Марк Стоун человек незнакомый, и вообще... королеве, конечно, виднее, но...

Мария кивнула Феликсу.

— Эрр...

Феликс ждать не стал.

Молча упал навзничь, чтобы через секунду взмыть под потолок здоровущим нетопырем.

Тина мурлыкнула и поточила когти о ковер. Нельзя? А ведь хочется.

Мелисса меланхолично сорвала листочек с розы в хрустальной вазе.

Мария провела рукой — и вот на полу извивается громадная змея.

Отец Роман не сказал ни единого дурного слова. Он просто закатил глаза и рухнул в обморок.

* * *

— Ва-ва-ва...

— Спокойнее, святой отец. Спокойнее...

Спокойствия не получалось. Мария сидела рядом с ним на ковре, держала за руку и успокаивала. Она-то как раз превратилась. А то может, он змей боится? А кошки и газели вроде и не такие страшные?

Отец Роман скосил глаза.

Тина поскребла лапкой, словно пытаясь запихнуть обратно вытащенные из ковра нитки. Ну, увлеклась чуток кисонька. Мелисса тоже отвела глаза.

Козья натура дожевывала последнюю розу. Увы.

— Мне это не кажется? — тихо спросил священник.

Феликс спикировал сверху, ударился рядом с ним о ковер и обернулся человеком.

— Ни минуты! Просто мы не могли о таком написать! Сам понимаешь!

Отец Роман закрыл глаза. Открыл. Опять закрыл.

А потом...

— КАК это случилось?! КАК?!

Мария коснулась плеча Феликса.

— Эрр, я поручаю вам все рассказать святому отцу. А я устала с дороги. И малыша пора кормить, вы же понимаете.

— Да, ваше величество!

Мария величественно кивнула и удалилась. Купаться, кормить, сама кушать. Что, если она змея, так ей и уход не нужен?

То-то же!

Феликс остался с отцом Романом. Что уж он ему рассказал?

Мария не знала. Но смотрел на нее священник, как на икону. Может, и не стоило доверять Феликсу такую деликатную миссию? Или это так и будет теперь? И каждый, кто узнает, будет смотреть на нее бараньими глазами?

Мария с симпатией поглядела на Рикардо.

Хоть кто-то видит в ней не символ, а женщину. И это замечательно!

* * *

Вообще, было у Марии такое искушение.

Вот взять — и заявиться к супругу! И так радостно!

Здравствуйте! А я ваша жена, из Шагрена, где много диких драконов! А что? Не знают здесь великой комедии, так мы просветИм! Или просвЕтим? Сразу ж видно будет, кто и чем дышит!

Проблема в другом.

Убивать Иоанна она не собиралась, а при таком раскладе — придется. Вот наверняка.

Супруг ее отличался вспыльчивостью и гневливостью, а еще ненавидел оставаться в дураках. А тут он не просто в них получался, а считай, и дурак, если жену не опознал, и преступник, если двоеженец...

Не надо им таких радостей.

Иоанну еще править, и малышу Алеку еще трон передавать. А как сын будет потом с таким грузом жить? Ведь только чихни неправильно, мигом поползут слухи и сплетни!

Можно сколько угодно разоряться о несправедливости жизни, но надо помнить простые вещи.

Люди — жестоки. И прощать они тебе ничего не обязаны. Погуляла, дорогуша, с соседом? Получился скандал?

Готовься. Дети твои будут 'это те самые, у кого мамаша-шлюха'. Или воровка. Или убийца... Как в старом анекдоте про брата-полицая и брата-партизана. *

*— два брата, один полицай, второй партизан, после ВОВ устроились на работу. Полицай растет по карьерной лестнице, а партизан нет. Жалуется брату, а тот и отвечает. Мол, ты пишешь, что у тебя брат-полицай в анкете, а я — что у меня брат-партизан. Прим. авт.

Тебя-то хоть за дело пинать будут. А всю твою семью за что? Не задумывался? Вот и плохо...

Так что думать надо, а потом делать. Это не дешевые голливудские мылодрамы! Тут всем плохо придется, если Иоанн какую-нибудь глупость выкинет.

А он точно выкинет!

Так что... сначала поговорить, прощупать почву, а уж потом, медленно, печально и рассудительно налаживать отношения.

Опять же, двуипостасных не скроешь. И какое отношение будет к ним у Иоанна? Скандал будет.

Так что Мария предпочла прощупать почву, все тщательно обдумать, а потом уж втихую встретиться с Иоанном. Заключить с ним договор, а потом и возвращаться во дворец. И пусть только дражайший муж попробует что-то хрюкнуть против!

Эх, жаль, конечно, что подарок Многоликого не может превращать по желанию Марии. Но тут уж так. Или есть предрасположенность, или ее нет. А если нет — можно и не дергаться. Хоть ты талисманом по голове лупи Иоанна — не поможет.

Так что военный совет собрался в гостиной дома отца Романа. Состав — все те же и там же, разве что сам священник добавился. Он-то лучше знает, что происходит в столице. Забавно, но посла Картена приглашать не стали. По уверениям одновременно и Романа, и Феликса, посол был очаровательным, милым, роскошно украшенным попугаем. Непрошибаемым.

Сказал ему король — все.

Ни шагу назад, ни шагу вперед, он будет просто повторять королевскую волю. А заодно устраивать балы, пирушки, охоты... чисто декоративная роль у человека. Но прикрытие получилось идеальное. Кому надо — те все понимают, а остальные за спиной посла аккуратно свои дела делают. Вот, как тот же Феликс. Сказали послу о его прибытии?

Нет, конечно! А зачем? у него и так работы хватает! Создавать дымовую завесу — это тяжкий труд, по достоинству оцененный его величеством Саймоном. А остальное оставьте скромным шпионам.

Первой слово взяла Мария.

— Эры и эрры, мне нужно встретиться с его величеством. Втайне. Ваши предложения?

И скромно замолчала. Чего самой-то голову ломать?

Мария достаточно хорошо ориентировалась уже в этом мире, и не производила впечатления чужестранки. Почти. Но ведь интриги — это другое! Кто его знает, что там у аристократов допустимо, а что нет? Вот к примеру, провести Бэкингема к королеве можно, а королеве из дворца к нему на свиданку бегать нельзя. Хоть и был тот Лувр абсолютным проходным двором, и шлялись там все, кому не лень! *

*— А. Дюма. Три мушкетера. Прим. авт.

Первым кашлянул отец Роман.

— Я считаю, что ее величество не должна посещать дворец. Это опасно.

— Согласен, — присоединился Рикардо. — Если его величество решит бросить королеву в тюрьму... мы сможем ее отбить. Но надо ли доводить до такого? Мы же половину столицы снесем!

— К змеям чешуйчатым, — тихо пробормотала Мария.

А что?

Может, адмирал и морской змей, но по суше он тоже преотлично ползает. И воздухом дышит, и хвостом машет... будет, как в русской народной сказочке. Махнул хвостом — улочка, отмахнулся — переулочек. Там, правда, не хвостом махали, но это уже детали.

Мужчины пропустили иронию мимо ушей.

— А где тогда можно организовать эту встречу? — задумался Феликс.

— Может, в главном храме? — отец Роман смотрел невинно. — Там и двери толстые, и уйти можно, если что, потайных ходов хватает, змея проскользнет легко... вы, ваше величество, мужу сознаваться собираетесь?

Мария милейшим образом улыбнулась.

— Конечно, собираюсь! Разве между мужем и женой могут быть тайны?

Все поняли, и глаза опустили. Тайн, конечно, быть не должно. А вот все остальное... ты можешь потрепать нервы супруге. Но решишься ли ты закатывать скандал и давить на здоровущую чешуйчатую гадину? Она ведь и цапнуть может?

Можно затащить в постель беспомощную женщину. Но если в любой момент она перекинется, и в твоей постели окажется гюрза? Хочешь?

Нет? А что так? Настоящему мужчине все нипочем! Правда же?

— Главный храм подойдет. Осталось пригласить Иоанна на свидание, да так, чтобы с ним половина стражи не пришла.

Марк Стоун тихо кашлянул.

— С вашего позволения, ваше величество. Я могу помочь.

— Каким образом?

— Канцлер, эрр Димас Бустон, мой давний друг. Я могу поговорить с ним, и он устроит свидание.

Мария кивнула. Ладиса Бустона она отправила в Картен и недавно от него пришло письмо. Ладис был доволен, счастлив, и собирался плыть вокруг континента. Какая там политика? Да его теперь в Эрланд, под крылышко к папочке и топором не загонишь!