По велению короля. 4-я книга Шпиона

— Я просто не понимаю, что происходит.

Если до этого его изложение положения дел при дворе было сухое и деловитое, то сейчас в его голосе явно слышались нотки отчаяния.

— То есть вас отодвинули от власти, и вы хотите это исправить с моей помощью, — уточнил я. — Я все правильно понимаю?

Моя правдивость графа явно покоробила. Это было видно по кислой гримасе, мелькнувшей на его лице.

— Да. Это так. Но я не понимаю почему так произошло. Ты должен мне помочь!

"И за этим я ехал в другую страну? Чтобы помочь одному придурку вернуть себе место фаворита? Мать твою! Средневековый идиотизм в кубе! Слов нет!".

Несмотря на обуреваемые меня чувства, я держал себя в руках, сохраняя маску вежливости на лице.

— Я попробую, — ответил я, но стоило мне увидеть недовольный взгляд графа, добавил, так как не хотел портить с самого начала с ним отношений. — Я только приехал и еще никого не знаю. Мне нужно время, чтобы разобраться. Для начала скажите мне: есть у герцога какие-то враги? Тайные общества? Может ходили слухи о заговорах? Может, граф Лудовико был замечен в связях с врагами моего короля и герцога? Все что угодно. Слухи. Сплетни. Случайно уроненное словечко. Все что угодно, лишь бы навело меня на хоть какой-то след.

— Нет у него здесь явных врагов! Скажу так: у герцога жесткий нрав и твердая рука. Всех, кто что-то замышлял против нашего славного герцога мы давно выкосили, как негодную траву. Нет, недовольные правлением герцога у нас есть, но это просто старые, ворчливые старики, не имеющие никакого влияния. А так... Лудовико. Хм. Знал бы что-то такое о нем, давно бы этого мерзавца на плаху отправил. А слухи... Ходят, да только пустое все это! — граф задумался. — Если только... угрозы и недовольства правителей других стран. Мятежники в Генуе или папа римский, который спит и видит, как сбросить с трона нашего герцога.

— То есть среди дворян Милана прямых врагов у герцога нет? — решил я окончательно закрыть для себя этот вопрос.

Франческо да Градо неожиданно замялся, задумался, не зная стоит ли сказать или лучше промолчать, но спустя минуту все же заговорил:

— Папа Сикст IV очень сильно недоволен политикой нашего герцога. До нас дошло, что он ищет единомышленников среди дворян Милана. Вот только подтверждение этому нет. Мы бы знали. Думаю, что это только слухи и пустые разговоры.

В его словах слышалось пренебрежение, так как он сам не верил этим сведениям, считая их сплетнями. Было видно, что ему не интересен этот разговор о каких-то мифических врагах, так как графа сейчас интересовало только одно: как можно быстрее вернуть свое влияние на герцога, причем каким способом это произойдет ему было наплевать.

Несмотря на его недовольство и, проявляющийся, время от времени, дворянский гонор, я все же заставил отвечать на мои вопросы, в результате чего мне удалось получить достаточно информации, которую, правда, еще нужно было просеять через сито проверок и найти зерна истины. Хотя граф отвечал на мои вопросы довольно широко и развернуто, вот только при этом это был его личный взгляд на факты и события. Далеко небеспристрастный. Об этом говорило то, что он оставил за собой и своими единомышленниками роли хороших парней, а все его политические противники, естественно, стали негодяями и подонками, способными продать родную мать за пару дукатов.

Франческо да Градо недаром являлся лидером, стоя во главе своих сторонников. Даже по первому взгляду можно было понять, что он хороший организатор и оратор, опытный политик и коварный интриган, умеющий просчитывать ходы противника. К тому же он был опасен. У такого типа людей рука не дрогнет, капнуть яда в бокал, да и совесть не будет мучать, посылая наемных убийц.

От него я получил уже подготовленный список дворян с краткими характеристиками, также их семейное положение и пристрастия, что для меня было весьма ценно. Перед своим уходом граф предупредил меня, что собирается использовать этот дом для наших дальнейших встреч. Его доверенный человек, который привел меня сюда, по имени Помпео, будет через день здесь ожидать от меня новостей. Два часа — утром и два часа — вечером. Я ушел первым. Встретился с телохранителем, который меня заверил, что никаких подозрительных лиц в районе дома не наблюдалось.

"Скользкий тип этот Франческо. Намекнул, дескать его политические противники — это те люди, кто плетет интриги против французского короля. Как бы подсказал: ты приехал за врагами французского короля, так вот они, разделайся с ними. Смешно. Интересно, что эти аристократы между собой не поделили? Хм. Граф упомянул только про происки папы римского. И то вскользь. Ну это понятно. Вот только на самый главный вопрос так и не ответил: чего он сейчас задергался? Ладно. Для начала надо найти пару-тройку альтернативных источников информации, а там уже можно взяться за анализ и строить версии".

В это самое время обо мне шел разговор в другом конце города. В районе Милана, где жили знатные и богатые представители старинных дворянских родов.

— Прошу прощения, мой дорогой друг, что заставил вас ждать. Почему вы не прислали гонца? — хозяин дома открыл дверь и переступил порог комнаты.

Гость, сидевший у окна, в кресле, встал. На его губах появилась легкая, доброжелательная улыбка.

— Не извиняйтесь, мой дорогой граф, вашей вины тут нет. В нашем деле: лишние люди — лишние уши. Скажу вам больше, я вам благодарен за этот отдых в вашем доме, где меня приняли как дорого гостя, дорогой хозяин. В последнее время мне редко удается насладиться покоем, просто посидеть, ни о чем не думая.

Граф усмехнулся про себя, так как знал, что собой представляет его гость и что его улыбка лицемерна и продажна, как и он сам, поэтому решил сразу перейти к делу, так как внезапное появление в его доме кардинала папы вызвало у него немалую тревогу.

— Судя по тому, что вы приехали столь неожиданно, монсеньор, речь пойдет о чем-то важном, поэтому я не буду строить догадки, а просто вас выслушаю.

Гость холодно улыбнулся и сказал: — Мой дорогой граф, вот этим вы мне особенно нравитесь. Сразу переходите к делу.

Кардинал был невысоким, плотного сложения мужчиной, с обманчиво-мягкими манерами. Обычное лицо, а в глазах холод. Вот только при необходимости он умел прекрасно преображаться: лицо становилось улыбчивым, а глаза начинали источать благожелательность и любовь к ближнему. Ни дать, ни взять, добрый дядюшка, который все понимает и всегда простит. Многие знали, что кардинал Луиджи Риарио являлся родственником папы Сикста IV, вот только мало кто знал, что тот занимался его "грязными делишками". Именно он занимался организацией заговоров против политических противников папы, это его люди нанимали наемных убийц и вербовали шпионов в окружении королей и императоров.

— Присаживайтесь, монсеньор.

Кардинал закрыл окно, после чего снова сел в кресло. Вслед за ним опустился в кресло хозяин дома.

— Хочу спросить у вас кое о чем, перед тем как мы приступим к разговору. Стоя у окна, я невольно услышал разговор ваших детей. Они говорили о каком-то, недавно приехавшем в Милан, французе. Ваша дочь еще сказала, что того чуть ли не сослали сюда из-за истории, связанной с благородной девушкой.

— Не думаю, что вам, монсеньор, будут интересны рассказы моей излишне впечатлительной дочери. Да, я слышал от нее о историю любви француза-простолюдина к юной графине. Пустые слова. Думаю, что они были сказаны лишь для того, чтобы привлечь внимание девушки. Даже странно, что это вас заинтересовало.

— Как ни удивительно это будет звучать для вас, дорогой граф, но меня эта история действительно заинтересовала. Конечно, если это не пустая выдумка самого француза, то мне было бы интересно с ним поговорить.

— С ним? О чем?

— О причине, по которой он оказался в Милане. Если это так, то у него есть основание ненавидеть своего короля, который принял сторону его обидчика, а у нас появляется возможность привлечь его на свою сторону.

— Да он просто простолюдин — переводчик из французского посольства, а понравился моей чересчур впечатлительной дочери хорошо подвешенным языком. Монсеньор, этот француз только приехал к нам, и я не думаю, что он стоит вашего внимания.

— Обращать внимание на такие мелочи — моя работа, мой дорогой граф, особенно если есть возможность обратить их в пользу нашего дела. Этот молодой француз одинок. Он один в чужой стране. Его сердце сжигает пламя любви. Такие как он, если все правильно сделать, испепелят любого на своем пути. Любой способен на убийство в гневе, даже самый слабый по характеру, стоит только найти тайную пружину в его душе, затем с силой нажать, а когда ему станет очень больно, нужно только указать на виновника. Если человек фанатик, так покажите ему на еретика, влюблен — ткните пальцем в удачливого соперника. И только от вас зависит, чтобы человек, на которого вы укажите, оказался нашим врагом.

Граф, при этих словах, уже совсем по-другому посмотрел на папского легата. Хоть он видел его уже в третий раз, но тогда тот был более сдержан, теперь же он, невольно или специально, приоткрыл свое истинное лицо. В глазах графа да Гуэрро кардинал выглядел сейчас ядовитой змеей, замершей перед броском. Раньше, он никогда бы не связался с подобным человеком, но то, что случилось с племянницей, дочерью его умершего брата, заставило пересмотреть его взгляды. Герцог использовал ее, как шлюху, а потом бросил. Молодая женщина, в полном отчаянье и презираемая всеми, закончила жизнь самоубийством. Таких смелых и отчаявшихся людей, как граф да Гуэрро, нашлось с полдюжины, хотя на самом деле в Милане их было намного больше, но им не хватило храбрости и мужества, чтобы решиться на свержение тирана Сфорца. Будучи сам решительным и смелым человеком, хозяин дома понимал, что только с поддержкой именно таких подлых и беспринципных люди, можно организовать и довести до победного конца то, что задумало их тайное общество. Когда заговор представителей старинных дворянских родов созрел окончательно, они связались с папой Сикстом IV. Узнав о цели заговорщиков, тот полностью поддержал их, предоставив деньги и людей. Именно тогда на пороге его дома появился кардинал Луиджи Риарио.

Раньше граф на порог не пустил бы этого человека, но теперь, как ему, так и его друзьям, пришлось наступить на горло своей гордости и принципиальности, принимая помощь и услуги подобных людей. Он прекрасно понимал, что обратной дороги нет и теперь боялся не за себя, а за своих детей.

— Я услышал вас, монсеньор.

— Раз мы поняли друг друга, мой дорогой граф, то тогда мы можем перейти к нашему делу. Я приехал сразу, как только узнал, что вы граф, со своими сторонниками, сумели наконец стравить Франческо да Градо и Лудовико да Скалли. Они сошлись в драке, как два грязных пса, за место у ног хозяина. Думаю, сейчас самое время воспользоваться тем хаосом, который воцарился при дворе герцога и завершить то, к чему мы стремились. Вы согласны со мной?

— Вы не торопитесь, монсеньор? Недовольных тираном людей хватает, вот только решительности и смелости в них немного. Нам надо привлечь на свою сторону как можно больше людей и только тогда, после смерти герцога, мы сможем достичь того, к чему стремились. Возвести на трон своего человека.

— Мне придется возразить вам, дорогой граф. Исходя из своего опыта, скажу, что подобные противостояния среди дворян слишком быстротечны, поэтому мы не можем упустить такой момент. Как вы считаете, у ваших молодых дворян хватит смелости и силы духа чтобы умертвить тирана?

— Их сердца полны горячего желания свергнуть тирана, да и помощь ваших людей, которых вы привезли в прошлый раз, оказалась весьма нужной и полезной.

— Очень хорошо. На этот раз я также приехал не один. Со мной приехали два человека. Один из них простолюдин, великолепный оратор и умеет взывать к сердцам людей, а второй — дворянин, смел, хладнокровен и не боится крови. Они окажут вам помощь, граф.

— Весьма надеюсь. Значит, все решено?

— Думаю, да. Теперь у меня к вам есть просьба. До меня дошли слухи, что несколько дней назад в Милан приехал Джулиано Медичи. Мне нужно узнать, с какой целью он приехал.

— Сделаем все, что в наших силах.

— Теперь я хотел бы узнать подробности о том, что делается сейчас при дворе герцога, а также, на кого мы можем рассчитывать в свите герцога.

ГЛАВА 13

После приема у герцога посол стал делать вид, что меня не существует. Не знаю, чем это было вызвано, но меня такое положение вполне устраивало, давая полную свободу действий. Теперь после встречи с Франческо да Градо мне нужны были собственные источники информации, поэтому для начала я отправил Риккардо искать своих друзей-приятелей, если такие найдутся, так как прошло четыре года после бегства его из Италии, а сам пока принялся собирать местные новости и сплетни, беседуя с различными людьми. Вот только что может знать простой человек? После чего я решил, что пусть граф поможет выйти на какого-нибудь дворянина — болтуна, собирающего слухи и сплетни, а затем самому с ним поговорить. Понятно, что сам Франческо светить знакомством со мной не станет, но пусть тогда найдет способ как это сделать, а все остальное я сделаю сам. Деньги, ценные подарки и мое умение расположить к себе любого человека, думаю дадут мне возможность проникнуть в местное дворянское общество. Перед тем как идти на встречу с человеком да Градо, я решил пройтись по оружейным лавкам и сравнить цены на оружие с французскими, как у входа в одну из них вдруг неожиданно столкнулся с виконтом Андреа да Висконти. Я вежливо поздоровался, но помня, как мы расстались на празднике, не рассчитывал на долгий разговор, вот только к моему удивлению, виконт неожиданно проявил интерес к продолжению знакомства. После нескольких общих фраз мы решили, что разговор лучше продолжить за столом, держа в руке кубок с вином. Я думал, что разговор идет о таверне, но оказалось, что недалеко находится дом его приятеля, который будет рад гостям. Хотя самого хозяина дома не оказалось, его слуги приняли нас с большой учтивостью, отсюда нетрудно сделать вывод, что виконт здесь частый гость. Честно говоря, я не скрывал радости от нашей встречи, ведь он был дворянином, а значит, альтернативным источником информации, который даст мне возможность проверить сведения, полученные от Франческо да Градо. Раз так получилось, я постарался расположить ко мне молодого человека рассказом о войне французского короля с мятежными вассалами, затем перешел на свои приключения. Виконт жадно слушал меня, только изредка уточняя и задавая вопросы, после чего я осторожно перешел к расспросам о местных нравах и традициях. Висконти живо и со знанием дела рассказал о жизни местной аристократии и о дворцовых интригах. Получив очередную версию подковерных игр вокруг герцогского трона, я было предположил, что он из команды противников графа да Градо, но ненавязчиво поинтересовавшись политическими взглядами Андреа стало ясно, что тот далек от придворных интриг. Даже более того, в его высказываниях проскакивала некая брезгливость по отношению к герцогской свите, которая, естественно, бросала тень на самого правителя Милана. О самом Сфорца он говорил как бы нейтрально, но при этом в его тоне, как он это не скрывал, сквозила неприязнь к герцогу. Понять, что это было я не мог, элементарно не хватало информации. Впрочем, ничего нового я от него о Сфорца не узнал. Бесконечная череда любовниц, которых он отдавал своим придворным, когда те ему надоедали. Любовь к своим рукам, а особенно к пальцам, которые он находил весьма красивыми, и всячески их холил, и лелеял. Так же услышал о непонятных вспышках жестокости герцога. Например, когда он самолично отстегал плетью руки своего брадобрея, так как ему что-то не понравилось в его прическе. При этом не отрицал, что Сфорца является покровителем и меценатом всякого рода искусств. Хор, собранный правителем Милана, являлся "золотым" среди знатоков и славился по всей Италии. Ближе к концу нашего разговора, естественно, я вспомнил про детей графа да Гуэрро и тут Андреа, как бы вскользь, поинтересовался моей романтической историей, которая якобы привела меня в Италию. Судя по тому, что я, пусть немного, но узнал о молодом человеке, тот имел довольно воинственный нрав, а значит, ему больше по душе слушать о войне, схватках и оружии, но никак не любовные истории. Я отложил нелогичность в памяти, а сам продублировал историю своей ссылки, усилив ее возмущением, допущенным по отношению ко мне властями, выступившими на стороне моего врага. Правда, после чего сделал вид, что погорячился, дескать сказал лишнее, не подумав, но виконт, захваченный моими словами, видно по молодости лет посчитал, что нашел во мне единомышленника, вскользь обронил, что тираны везде одинаковы.