Отторжение Платины

— Надолго ко мне? — спросил старик.

— Завтра уйдём, — успокоил его Хаторо.

— Три ляна! — растопырил пальцы собеседник. — Три ляна, и оставайтесь.

Тсук вопросительно посмотрел на бывшего офицера городской стражи. Тот согласно кивнул.

Слуга удалился, посчитав свою миссию выполненной. Хозяин дома принял медяки и жестом позвал постояльцев за собой.

Его жилище состояло из двух помещений, разделённых сквозной верандой. Распахнув дверь в одно из них, Сови объявил:

— Вот тут, значится, и спать будете. Места хватит, и два матраса есть.

— Где поставить осла? — первым делом поинтересовалась Платина, снимая с плеч корзину.

— В сарае на заднем дворе, — объяснил старик. — Только кормить его у меня нечем. Если заплатите, схожу к соседям попрошу чего-нибудь.

— Сходи, — сказал Хаторо, протягивая ему медную монетку.

— Нет, почтенный, — покачал головой селянин. — Мало. Ещё одну давай.

— Смотри, старик! — пригрозил лжеторговец, вновь развязывая кошелёк. — Покарает тебя Вечное небо за жадность.

— Больше, чем я сам себя наказал, меня уже никто не накажет, — буркнул собеседник, зажимая медяки в широкой, как лопата, и чёрной от въевшейся земли ладони.

По местным меркам комната оказалась довольно просторной. В углу стоял низенький сундук, и на нём две свёрнутые постели.

На покрывавших пол циновках лежал тонкий слой пыли. Пока мужчины чинно беседовали за вкопанным в землю столом на заднем дворе, Ия сняла с ослика сбрую и сходила на колодец за водой.

Тут как раз появился хозяин дома с большой охапкой свежей травы. Выполнив заказ постояльцев, он скрылся на огороде.

Убедившись, что скакун голодным не останется, девушка занялась уборкой, подмела пол и смахнула веником паутину из углов.

Прихватив коробку для еды, Хаторо отправился в харчевню, оставив побратима сторожить товар.

Разложив постели, Платина с удовлетворением обнаружила, что солома в тюфяках ещё не успела слежаться, от одеял лишь чуть пованивает пылью и прелью, ну, а то, что обтянутые тряпьём прямоугольные деревянные подушки засалены, так то пустяки, дело житейское.

Закончив, вышла на веранду и тяжело села рядом с соотечественником.

— Устали? — чуть слышно шепнул он с явным сочувствием.

— Очень, — не стала "рисоваться" Ия, тут же отметив: — Да ладно, и хуже бывало. Тут хоть крыша над головой есть.

— Бедно здесь люди живут, — поделился своими наблюдениями мичман. — Домишки совсем маленькие. И это у них ещё печей нет.

— Зима не особенно холодная, — сказала девушка. — В основном жаровнями обходятся, а у тех, кто побогаче, и печи есть. Тут часто дымоходы под полом делают. Видели такое?

— Видел, — кивнул офицер. — Очень тепло.

— Да, — согласилась Платина. — Поэтому здесь часто прямо на полу спят.

— И ещё, — тихо проговорил молодой человек. — Баня здесь не у каждого, а народ чистым ходит.

— В городах общественными банями обходятся, — пояснила собеседница. — А в деревнях, когда тепло, можно и на дворе помыться или прямо в доме. Видели в углу лохань?

— Да, — подтвердил Жданов.

— Вот же-ж! — охнула Ия, звонко шлёпнув себя по лбу. — Мне же надо бельё стирать! Совсем забыла!

С кряхтением поднявшись, она упёрла ладони в поясницу и выгнула спину назад.

— Не нужно этого делать, — неожиданно заявил мичман российского императорского флота, встав вместе с ней. — Лучше наймём какую-нибудь крестьянку. Деньги у нас есть. А то, право слово, как-то... неудобно.

— Не пойдёт! — решительно возразила девушка, обращаясь к соотечественнику так, как это принято у местных простолюдинов. — Хотите, чтобы все узнали, что заезжие торговцы кому-то заплатили за стирку, хотя у них своя служанка есть? Да на такое диво полдеревни сбежится поглазеть.

Несмотря на робкие протесты офицера, она отыскала в огороде хозяина дома, возившегося на грядках с овощами и чуть ли не крича ему в самое ухо поинтересовалась: где здесь стирают бельё?

Получив исчерпывающий ответ, попросила у него немного золы, корзину и палку.

Большой, мелкий пруд находился примерно в полукилометре от жилища Старого Сови. Часть берега беззастенчиво оккупировало стадо небольших серо-белых гусей под присмотром мальчишки лет десяти. Одетый в рваньё, птичий пастух с увлечением плёл сандалию из конопляной верёвки.

Связываться с длинношеими скандалистами не хотелось. Оглядевшись, Платина заметила на противоположной стороне пруда лежавший на воде, привязанный к вбитым в землю кольям плот из толстых бамбуковых стволов.

Туда-то Ия и направилась, провожаемая настороженными взглядами бдительных гусаков.

Разувшись и сняв носки, девушка замочила вещички, пересыпав их золой, после чего принялась полоскать, выбивать палкой и снова полоскать. Конечно, без моющих средств или хотя бы мыла вернуть белью белый цвет невозможно, но Платина справедливо полагала, что даже такая стирка сделает его чище.

В очередной раз вскинув голову, она заметила, как к гусиному стаду подходят три женщины в обычных для простолюдинок платьях и с большими корзинами в руках.

— Эй, Кдан! — крикнула самая старшая и массивная из них. — Опять твои разбойники пройти не дают! Отгони их, не то я им головы поотрываю!

Столь неприкрытую угрозу птицы встретили возмущённым, злобным шипением. Гусаки повскакивали и, расправив крылья, воинственно вытянули шеи.

— Ишь расшумелись, горластые, — насмешливо фыркнула говорливая бабёнка, но, всё же попятившись, стала обходить недовольно гоготавших гусей.

— Зачем же на них кричать, тётушка Осана, — отозвался их пастушок, продолжая возиться с сандалией. — Ежели их не трогать, так и они никого не тронут.

— Так отгони их от пруда! — не осталась в долгу собеседница. — Чего они у тебя тут целый день торчат? Пруд-то не твоего хозяина, а всей деревни.

— Да разве же они кому мешают, кроме тебя? — продолжил как ни в чём не бывало паренёк. — Другие вон ходят мимо, и ничего.

— Что хозяин, что гуси, что ты, — выкрикнула простолюдинка. — То, что внутри, обязательно наружу вылезет!

— Это ты о чём, тётушка? — заинтересовался мальчишка.

— О навозе твоём, губошлёп! — огрызнулась женщина.

Поддержав её дружным смехом, подруги тут же принялись ругать неизвестного Ие лавочника Брыла, очевидно, хозяина гусей, за высокие цены, грабительские проценты по кредитам, за зазнайство и высокомерие, и почему-то за дурное влияние на управителя рудника.

Но вдруг одна из них обратила внимание на энергично лупившую палкой по мокрой рубахе девушку.

— А это ещё кто?

Поскольку напрямую к ней никто не обратился, Платина проигнорировала вопрос.

— Эй, девка! — грозно рявкнула Осана. — Ты кто?

— А ты кто такая, чтобы спрашивать? — в духе аборигенов вопросом на вопрос ответила Ия, весьма задетая столь грубым, даже хамским тоном. Мало того, что перед дворянами и мужиками приходится "расстилаться ковровой дорожкой", теперь ещё и всякие скандальные бабы будут "права качать". Ну уж вот ей национальная народная индейская изба по всей морде!

— Это наши мужья плот строили! — крикнула другая женщина. — А ты чего припёрлась? Вон на берегу стирай!

— Так я же его у вас и не забираю, — усмехнулась служанка лжеторговцев. — Или тебе здесь места мало?

— Ты что, глупая или малахольная? — рявкнула Осана. — Бери свои тряпки и пошла вон с нашего плота!

— Сейчас закончу и уйду, — невозмутимо ответила приёмная дочь бывшего начальника уезда, чувствуя, что конфликт начинает переходить в "горячую" фазу. Кажется, бабы даже рады тому, что появился человек, на ком можно сорвать зло.

— Наши мужья старались, в праздник плот делали! — продолжила "накручивать себя" собеседница. — А теперь из-за какой-то мелкой заразы мы тесниться должны?!

Поставив на траву корзину с вещами и принадлежностями для стирки, она, даже не разувшись, решительно ступила на связанные верёвками бамбуковые стволы.

— Сейчас я тебя за космы оттаскаю, губошлёпка!

Ростом Осана превосходила пришелицу из иного мира примерно на полголовы, зато казалась раза в два шире и гораздо тяжелее. Так что плот под ней довольно ощутимо качнулся.

"Честное слово! — мысленно заверила беглая преступница, возведя очи горе. — Я этого не хотела!"

Когда простолюдинка приблизилась к сидевшей на корточках девушке, та от души врезала ей палкой по голени.

Грубая, плотная ткань платья смягчила удар, тем не менее женщина громко заорала от боли и неожиданности. Вскочив, Платина толкнула её плечом. Осана с шумным плеском рухнула в пруд, подняв тучи брызг. Её подруги хором заорали, присоединив свои далеко не музыкальные голоса к воплям пытавшейся встать на ноги скандалистки.

Наконец ей это удалось и, навалившись объёмистой грудью и животом на плот, она попыталась схватить Ию.

Та, не задумываясь, треснула ей палкой по запястью, предупредив:

— Сейчас по башке вдарю!

Взвыв, Осана прижала руку к груди и поковыляла к берегу прямо по дну.

Поскольку она хоть и сильно прихрамывала, но всё же ступала на подбитую ногу, девушка решила, что та, скорее всего, не сломана.

Одна из подруг помогла ей выбраться из пруда, а вторая выхватила из корзины точно такую же палку, как у Платины.

— Драться хотите!? — осклабилась беглая преступница, упирая руки в бока. — Так я вам все рёбра пересчитаю и черепушки разобью!

Громко стеная, Осана в мокром платье тяжело плюхнулась на землю и, задрав подол, обнажила пострадавшую ногу, где, наливаясь лиловой синевой, красовался замечательный синяк.

Вооружившись палкой, женщина тем не менее не торопилась открывать боевые действия, ограничившись информационной атакой.

— Ах ты, разбойница! Ах ты, злодейка подлая! Я вот сейчас к старосте пойду! Уж он прикажет выпороть тебя, негодница!

— Лучше помоги ей дойти до дома! — огрызнулась Ия, указав на всхлипывавшую Осану. — Да переоденьте её, пока никто не видит.

— Да как же я такая по улице пойду?! — взывала пострадавшая. — Позор-то какой!

— Какой ещё позор, дура! — презрительно фыркнула девушка, испытывая к собеседнице нечто вроде жалости пополам с брезгливостью. — Любой может поскользнуться, когда бамбук мокрый.

Селянка ещё чем-то грозила, но уже без прежнего энтузиазма.

Убедившись, что нового нападения пока не предвидится, Платина вновь опустилась на корточки и принялась полоскать "подштанники", изредка бросая настороженные взгляды на потенциального противника.

Те помогли подруге подняться, прихватили корзины и, свирепо косясь на агрессивную чужачку, отправились восвояси, оглашая воздух непрерывными причитаниями и угрозами, вызвав нешуточное неудовольствие у гусей.

Едва женщины скрылись из вида, Ия торопливо закончила стирку. Не то чтобы она боялась какого-то старосты, да и особой вины за собой не чувствовала, но прекрасно знала, как быстро "местные" объединяются против "пришлых". А ей ни в коем случае не хотелось привлекать к себе внимание.

Вернувшись в дом Старого Сови, девушка развесила бельё на бамбуковом шесте, рассчитывая, что при такой температуре оно должно до утра высохнуть.

Ужинали уже в сумерках. Гости пригласили хозяина дома за стол. Как и положено по местным правилам приличия, тот поотнекивался, окончательно соблазнившись бутылочкой вина, купленной Хаторо в харчевне Беспалого Ляка.

Считаясь служанкой, Платина терпеливо дожидалась, пока насытятся хозяева. Жданову это явно не нравилось, и он время от времени бросал на неё сочувственные взгляды, но помалкивал, понимая всю сложность их положения.

После третьей рюмки из-за плетня донёсся громкий голос:

— Эй, Сови, постояльцы твои здесь?

— Куда же им деваться на ночь глядя? — отозвался тот, направляясь на передний двор.

Беглые преступники настороженно переглянулись. Бывший офицер городской стражи чуть заметно кивнул, и мужчины поспешили за хозяином. Мичман российского императорского флота, видимо на всякий случай, проверил спрятанный за пазухой кинжал.

Ия тоже забеспокоилась. Неужели скандальные бабы действительно кому-то пожаловались, и те пришли "разбираться" с чужаками?

Однако, прислушавшись, быстро поняла, что это явился слуга господина Саноно и принёс почтенным торговцам подарок, за то что те помогли его отцу добраться до дома.

Хаторо сначала отказывался, потом долго и цветисто благодарил за оказанную им честь. Девушке показалось, что он тоже ждал каких-то неприятностей и теперь был очень доволен.

От щедрот помощника управителя рудника "Белый рассвет" им досталась бутылка вина и миска с мелко нарезанной рыбой.

Сови откуда-то принёс бумажный фонарь, и ужин продолжился, плавно переходя в застолье. Разговоры мужчин становились всё более непринуждёнными, они то и дело смеялись, а девушка начинала злиться по-настоящему, поскольку голод всё сильнее давал о себе знать.

— А скажи, почтенный, — обратился к осоловевшему старику Жданов. — Почему ты живёшь один в таком большом доме? Где твоя семья, жена, дети?

Покрытое густой сеткой морщин лицо собеседника скривилось, превратившись в маску ужаса и боли, закрыв её широкими ладонями, он глухо зарыдал.

Вздрогнув от неожиданности, молодой человек озадаченно посмотрел на побратима. Тот раздражённо махнул рукой, дескать, не приставай к человеку, и наполнил рюмки.

— Давайте лучше выпьем. Хорошее вино у господина Саноно.

Схватив чарку, Сови одним махом вылил её в рот. Вытерев рукавом мокрое от слёз лицо и бороду, выдохнул:

— Я их убил. Сам, своими руками!

— Как ?! — мичман даже отшатнулся. — За что?!

— Вы не похожи на убийцу, почтенный, — заметил удивлённый Хаторо.

— Позапрошлой весной грибов ранних принёс, — глядя куда-то в темноту, глухо заговорил старик. — Сын уж больно просил. Он только-только от лихорадки стал выздоравливать.

Платина мысленно охнула, даже позабыв о недовольно урчащем желудке, сразу сообразив, что именно случилось. Видимо, спутники её тоже догадались, потому что никто ничего не спрашивал.

— Только я и выжил, потому что всех меньше съел, — не слишком разборчиво продолжал собеседник, даже не пытаясь вытереть хлынувшие потоком слёзы. — Сын, жена, внучка, невестка. Все умерли. Потом уж я сам хотел к ним уйти, да сын не дал. Пришёл во сне и попросил жить столько, сколько отмерит Вечное небо.

— Да, — задумчиво протянул бывший офицер городской стражи. — Досталось тебе.

— Наверное, в прошлой жизни я сделал что-то очень плохое, — шумно высморкавшись, хозяин дома вытер пальцы о штаны. — Иначе за что меня так наказывает Вечное небо?

А пришелица из иного мира вдруг вспомнила недавний разговор с Хаторо в бамбуковой роще и подумала, что не только нам выбирать свой путь, есть ещё и дороги, которые нас выбирают.

Глава IV

Те, с кем лучше не встречаться.

Если судьба

лихую звезду

задела, то горе в итоге.

Ты невесом,

а зло тяжело -

несчастье уже на пороге.

Неизвестный автор