Широ. Нарушая законы...

— Меня зовут Мадара, — из-под почти выцветших когда-то чёрных волос на ребёнка смотрели ещё не потерявшие своей черноты глаза, — не испугался, хотя знаешь кто я...

— Как я здесь оказался? — сосредоточенный взгляд мальчишки следил за Врагом Деревни.

— Я вытащил тебя из того взрыва, но немного не успел, поэтому ты в таком состоянии, — медленно проговаривал слова Мадара, — члены твоей команды мертвы и скорее всего в Деревне тебя тоже считают мёртвым... — мальчишка на последних словах откинулся на подушку, и задавал вопросы, рассматривая свисающие 'сосульки'.

— Зачем вы спасли меня? — верить ему на слово не хотелось, но воспоминания не спеша возвращались, и момент взрыва холодком прошёлся по затылку.

— Мне осталось всего несколько лет, я хочу поделиться с тобой своей мечтой и дать силу для её достижения. Мечтой, которая сделает счастливым каждого... — Беседа продолжалась и по её завершении, мальчишка долго раздумывал над словами Врага и основателя Деревни, вспоминая собственную жизнь — её тяжелые моменты, и всё-таки стал его преемником, ведь его собственная мечта сделать счастливыми людей Деревни, так похожа на желание этого человека, мыслящего в масштабах всего мира... А некоторое время спустя появился еще один мальчишка, покалеченный гораздо сильнее — член клана Учиха...

* * *

— Мы, выследили и смогли его запечатать, — вошёл в кабинет главы Селения Кано, держа в руках свиток, — но долго он не протянет, — имел в виду предмет в руках мужчина, — нужно поторопиться! — трёххвостый возродился рядом с островом, где и погиб его джинчурики, что стало для красноволосых полной неожиданностью и отличным шансом для реализации собственного плана...

— Что же, — поднялся навстречу Ашина, — удача на нашей стороне...

Глава 42

О начале нового дня возвестили пернатые представители дикой природы, напевая не похожими друг на друга голосами и создавая приятную слуху мелодию, не нарушавшую, однако, сна спящих обитателей дома. Дом главы селения и прилегающая к нему земля, как и большинство подобных ему владений жителей деревни, находился на окраине и имел классический вид — двухэтажное здание с изогнутой двухъярусной крышей-карнизом, и в это раннее утро, по крайней мере, один его жилец не спал. Ашина прошёл по тропинке среди свисающих над самой головой ветвей, усыпанных только вошедшей в силу листвой, и вышел к своему любимому месту в саду — небольшой деревянной беседке, утопавшей в зелени плодоносных деревьев, цветение которых делало это место ещё притягательнее, добавляя красок и наполняя воздух сладковатым ароматом. Его отец создал этот уютный уголок и любил проводить здесь время, пребывая в раздумьях, а теперь и сам Ашина смог оценить царящую здесь атмосферу покоя и умиротворения. Но всё изменится с пробуждением его правнука — Хару, неугомонного мальчишки десяти лет и полной противоположности пропавшего Казуки, именно из-за 'исчезновения-смерти' которого, десять лет назад Ашина поставил внука перед необходимостью его повторной женитьбы, чему он был не сильно рад. У Узумаки пост главы Деревни передавался по наследству, при этом всегда совпадало так, что Глава был сильнейшим представителем красноволосых — в семье Ашина генетика шла рука об руку с воспитанием и сильной волей, культивируемой с детства. И, не смотря на то, что следующим главой должен стать именно Кано, воспитывать его преемника необходимо уже сейчас, а внук, как и сам старик в своё время, всегда был в центре женского внимания, поэтому устроить его свадьбу не было проблемой. Хана — внучка старого друга старика, только перешагнувшая порог пятидесяти лет, что для долгоживущих Узумаки было лишь четвертью их жизни, стала отличной кандидатурой в жёны: добрая, весёлая, с острым умом и сразу бросающейся в глаза красотой — высокая стройная фигура, мягкие черты лица с глазами редкого золотистого оттенка и конечно длинные красные волосы, обычно уложенные в причёску. Впрочем, красота была отличительной чертой всех женщин Узумаки, но при этом слабыми их никто не считал, такое могли позволить себе только безумцы. И Кано, который никогда не показывал, как ему неприятна сложившаяся ситуация, со временем стал ближе к ней, в чём была заслуга именно Ханы, прикладывающей немало усилий, и её чуткое отношение — невероятное чувство такта, внимание и забота, дали свои плоды — позволили мужчине 'открыть глаза' и проникнуться искренними чувствами, а год спустя у них родился Хару, ставший той нитью, что окончательно сблизила и связала жизни двух людей.

'Как стремительно летит время, — размышлял старик, прикоснувшись к молодому листу, находящейся у самого входа в беседку ветки, — день за днем, год за годом, складываясь в десятилетия, — Ашина прошёл внутрь и, сев в удобное плетёное кресло, откинулся на его спинку, расслабляясь и наслаждаясь звуками природы. — Сколько уже прошло лет, — веки под собственной тяжестью опустились, — пятнадцать или восемнадцать?! Хару уже десять, а Куши-чан стукнуло двадцать три, и она уже готовится стать матерью — рано, как по мне, но ничего не поделать — у неё есть на то причины'. Обычно Узумаки редко заключают браки на стороне, предпочитая связывать свою жизнь с такими же долгоживущими, но приток свежей крови нужен и Клану, поэтому такие 'союзы' всё же случались. 'Запечатанный в ней Девятихвостый Демон, конечно, сократит жизнь, но не сильно — едва ли десяток лет — Мито потеряла гораздо больше, состарившись почти как обычные шиноби и не дожив даже до ста двадцати', — именно из-за идеальной чакры для подавления и минимального вреда здоровью дочь Кано стала Джинчурики. В будущем Ашина вместе с Кано планировали найти мужа для Кушины внутри клана, чтобы она не столкнулась с несчастьем старения своей второй половинки — наблюдать, как твоя любовь дряхлеет на глазах — тяжёлое испытание, но, когда она сама сделала свой выбор и представила избранника — выше среднего роста блондина с голубыми глазами, Кано не стал противиться, как и Ашина, винивший себя в её судьбе и потакавший всем её желаниям. Позже этот молодой человек удивлял и старика и отца: сначала стал Четвертым Хокаге, а затем остановил Третью мировую войну шиноби, используя Хирайшин — усовершенствованную технику Второго Хокаге, вырезал более десяти тысяч шиноби... — 'Куши-чан умеет выбирать' — старик улыбнулся своим мыслям, но воспоминания о прошедшей войне заставили нахмуриться — нанесённый превентивный удар по двум Великим Деревням, отвёл угрозу от острова и вместе с прогремевшей славой о 'Жёлтой молнии' положили конец начавшейся войне...

— Доброе утро, деда, мама чай пить зовёт! — выскочил из-за деревьев маленький нарушитель покоя, подбежал к выпрямившемуся в кресле старику и схватил его за руку.

— Доброе утро, Хару, — улыбнулся мальчишке Ашина, как две капли воды похожему на Кано в детстве и, понимая, что его покою пришёл конец, последовал за тянущим его за собой ребёнком. Короткая прогулка закончилась у открытой террасы дома, где уже сидела Хана, выглядящая как всегда безупречно в домашнем кимоно и Кано, одетый в повседневную одежду.

— Доброе утро, Хана, Кано... не заметил, как пролетело время, — прошёл к месту во главе стола и сел Ашина.

— Доброе утро, — откликнулась чета, а Хару забежал на приготовленное для него место.

— Что-то ты в последнее время постоянно где-то витаешь, — поборол зевок Кано.

— Стар я, могу себе позволить... — поднёс к губам чашку старик.

— У вас еще минимум полжизни впереди, — улыбнулась словам Хана.

— Меньше, уже меньше, — улыбнулся девушке Ашина и сделал глоток.

— Деда, а почему у тебя волосы белые, я в твоём возрасте тоже таким буду? — влез в разговор Хару, а отец не стал его одёргивать.

— Нет, конечно, будешь красным как помидор, — отозвался старик.

— Что, весь? — сделал большие глаза ребёнок.

— Попробовал бы ты так Кушину назвать, — в чашку проговорил Кано, и Хана, знакомая с историей семьи Кано, улыбнулась словам мужа.

— Кхм, — подавился чаем Ашина, — помидор же не перец!?

— Думаю, особой разницы бы она не увидела, — оторвал взгляд от улыбающейся жены Кано.

— 'Кровавая хабанеро' — поднял вверх задумчивый взгляд старик, — а, что — хорошо звучит.

— А почему анэ-сан, зовут 'кровавая хабанеро'? — не утерпел Хару.

— Никогда так её не называй, Хару, — откликнулась Хана.

— Так её называют шиноби других Деревень, — объяснил сыну Кано, — но мама права, назовёшь её так, и она тебя отлупит, а потом и от нас достанется, всё понял?!

— Да, папа, — опустил взгляд к столу, но спустя мгновение снова его поднял, и в нём уже не было былого смирения.

— Доргой, — когда Кано посмотрел на жену, Хана указала на его правую руку, где на запястье была видна чёрная вязь символов, которые медленно растворялись. Мужчина некоторое время непонимающе разглядывал печать и спустя мгновение переменился в лице, в глазах заблестел огонь:

— Дед, барьер в пещере разрушен, — Кано поднялся и выскочил вместе с дедом во двор...

В искусственно созданной пещере снаружи имеющей вид вполне обычного скального образования, доступ в которую перекрывали барьеры, вот уже более пятнадцати лет находилась 'пространственно-временная дыра'. Переливающаяся сфера, что еще совсем недавно никак не проявляла себя, пошла волнами и, расширившись в диаметре ещё на метр исчезла, а пространство пещеры осветилось тысячами маленьких огней, медленно истаивающих — рассеиваясь в пространстве. На холодном каменном полу, с небольшим углублением в центре, оставшимся после 'дыхания' 'сферы', стояло три фигуры: молодой красноволосый парень двадцати лет, в местами порванной одежде и стандартной броне Узумаки, переводивший взгляд с одного незнакомца на другого, беловолосый парень с испускающими легкое зелёно-голубое свечение глазами, в серой одежде с вакидзаси за спиной, на открытых участках тела которого, как будто прямо под кожей, то и дело расцветали тонкие бесформенные сети электрических разрядов и последним участником молчаливой сцены был голубоглазый блондин в чёрно-оранжевом костюме. Блондин тряхнул головой и почти сразу упал на колени, схватившись за голову, то же самое произошло и с беловолосым, а третий участник не стал больше испытывать судьбу и, отпрыгнув назад, сложил печати и хлопнул по полу ладонью, от которой во все стороны потянулись цепочки символов. Первым пришёл в себя беловолосый, отреагировавший на угрозу мгновенно, прыгая вверх и делая переворот, намереваясь повиснуть вниз головой, блондин поступил аналогично, только с небольшим запозданием, и если второй закрепился на поверхности, заняв привычное летучим мышам положение во время сна, то беловолосый с легки удивлением, отразившимся на лице, сорвался вниз. Символы к тому времени уже заняли всю площадь пола небольшой пещеры и словно колья, устремились вверх, не оставляя шанса падающему парню уклониться, и спустя мгновение, блондин мог наблюдать, как беловолосого парня опутывают словно щупальца, темные символы. Спустя затраченное на появление клонов и едва успевшего сформироваться 'Рассенгана' время, блондин сорвался навстречу нападавшему красноволосому парню, но на его пути тот свободной рукой создал полупрозрачный барьер. Техника Четвертого Хокаге разнесла 'препятствие' и отбросила парня назад, приложив об стену, но и блондин отлетел в противоположную сторону, попав прямо в поднимающиеся вверх 'шипы'.

Когда Кано и Ашина вошли в пещеру они увидели странную картину — одно бессознательное тело, лежащее у стены, оказавшееся к их общей радости Казуки, и два скованных печатью незнакомца, внимательно наблюдающие за вновь появившимися действующими лицами. Кано убрал два свитка с запечатанными людьми и быстро направился к, наконец, объявившемуся сыну...

Глава 43

* * *

Джирайя — молодой мужчина с белыми волосами, красными полосами на лице и оригинальным протектором на лбу с надписью 'Масло', увенчанный небольшими металлическими 'рожками' по бокам, одетый в светло-зелёное кимоно поверх сетчатой майки и такого же цвета штаны, вот уже месяц находился на острове красноволосых шиноби, сделав его заключительной точкой своего двухгодичного вояжа по разным странам, избегая Великие на своём маршруте. Не смотря на то, что официально между всеми участниками войны установились 'мир, дружба да любовь', прошло слишком мало времени, чтобы отношения из 'тихой ненависти' переросли хотя бы в 'холодную сдержанность'. Но для одинокого путешественника Мир и так был большим, а с учётом того, что он не стоит на месте, постоянно изменяясь, получить новые впечатления и развеяться не составило проблем. Кроме того саннину удавалось собирать различную информацию, часть её будет полезна руководству 'Листа', отчасти она полезна самому Джирайе — его первая книга о бесстрашном герое, спасшем весь мир, была встречена читателями благосклонно и, вдохновляемый её успехом, мужчина уже укладывал в голове сюжет новой — более приземленной истории, но не менее интересной для взрослой части аудитории. Остров Узумаки стал местом, где его мысли окончательно оформились и вылились на бумагу — Джирайя закончил свою работу, и пора было снова окунуться в суетливую жизнь родной деревни. Именно этим отличалась и была так притягательна для него Деревня красноволосых шиноби — размеренностью, не ленью долгоживущих, уверенных в том, что впереди ещё 'море' времени, а именно неспешностью и саннину постоянно казалось, что им известно что-то такое, что не дано знать остальным.

Собрав свои пожитки и запечатав их в свиток, Джирайя покинул снятый на время пребывания здесь номер и, расплатившись на ресепшне, вышел на улицу. Гостиница представляла собой трехэтажное здание из камня, по стенам которого, используя декоративную сетку как 'лестницу', тянулись вверх растения, создавая вид утопающей в зелени постройки. Это сразу бросалось в глаза — в деревне было очень много зелени, и очень редко встречался голый камень, Узумаки хоть и отдавали предпочтение твердой породе, но прекрасно осознавали, какое подавляющее свойство она имеет. Деревья и кустарники, цветы и просто зелёные газоны — всё это создавало приятную глазу картину, а дополняли её фонтаны и ручьи, бегущие в выделенных канавках. Жабьего отшельника здесь прекрасно знали и предлагали ему отдельный домик, но саннин отказался — он был прекрасно знаком, насколько уютны здесь даже обычные гостиницы, которых было не так уж и много, а кроме того и, что немаловажно, рядом были общественные горячие источники. Джирайя взглянул на противоположную сторону, где в окружении невысоких построек, деревьев и, в противоположность им, высокого бамбукового забора находились 'купальни', и передернулся от воспоминаний. Он как обычно, оправдывая своё прозвище 'извращенца', решил заняться любимым делом, но 'стимуляция вдохновения' прошла не так как планировалось... Откуда он мог знать, что все самые удобные позиции для наблюдения были организованы самими куноичи, для того, чтобы было проще ловить нарушителей их покоя, и Джирайя попался в банальную западню... Когда сигнал возвестил принимавших горячие процедуры женщин о попавшемся неудачнике, Жабий саннин, обездвиженный печатью и не способный пошевелить и пальцем, предстал перед горящими праведным гневом глазами красавиц. Мужчина услышал большое количество всевозможных вариантов наказания — от некоторых по спине пробегал холодок, а другие он бы с удовольствием поддержал двумя руками, если бы мог ими пошевелить, но девушки 'сжалились' и Великий жабий отшельник стал 'вешалкой' — ему плотно завязали глаза, раздели до нижнего белья и поставили на входе в комичной позе — позе модели с обложки журнала. Выпятив зад, Джирайя простоял до закрытия, получая от каждой уходящей куноичи пощечину... Щёки, после того как его освободили, горели как будто их натёрли перцем. Мужчина встряхнул головой, прогоняя неприятные воспоминания, и направился к выходу из Деревни.