Когда, наконец, он поднял глаза, то увидел, что одинокое здание на самом деле представляет собой огромный каменный монумент. Оно возвышалось на сотню метров над "летающим крылом", ступенчатое, как зиккурат, и было вырезано и выгравировано с поразительной точностью. Буквы алфавита Лекит А строем маршировали по самому высокому вертикальному фасаду. За монументом серо-черная вода плескалась о разрушенные остатки набережной. Предположительно, монумент был спроектирован так, чтобы выдерживать штормы, но потребовался бы всего один весенний прилив, чтобы полностью затопить его нижние склоны. Мерлин удивился, почему люди Минлы не установили его на возвышенности.
— Это впечатляет.
— На Леките сотни подобных памятников, — сказала Минла, плотнее запахивая плащ. — Мы облицовывали их точильным камнем, вы не поверите. Оказывается, он очень хорош для изготовления памятников, особенно если вы не хотите, чтобы буквы стерлись за несколько столетий.
— Вы построили сотню таких? — спросил Мерлин.
— Это только начало. К тому времени, как мы закончим, их будет тысяча. Когда нас не станет, когда все остальные следы нашей культуры будут стерты временем, мы надеемся, что хотя бы один из этих памятников останется. Хотите, я прочту вам надпись?
Мерлин так ничего и не узнал о местной письменности и забыл надеть линзы, которые позволили бы "Тирану" наложить перевод.
— Да.
— Здесь говорится, что когда-то на Леките жило, в мире и гармонии, великое человеческое общество. Затем пришло послание со звезд, предупреждение о том, что наш мир будет уничтожен огнем самого солнца или чем-то еще худшим. Итак, мы приготовились покинуть мир, который так долго был нашим домом, и отправиться в путешествие во тьму межзвездного пространства в поисках нового дома среди звезд. Однажды, через тысячи или десятки тысяч лет после нашего ухода, вы, люди, которые читают это сообщение, возможно, найдете нас. А пока вы можете делать с этим миром все, что пожелаете. Но знайте, что эта планета была нашей и остается нашей, и что однажды мы снова сделаем ее своим домом.
— Мне нравится фраза о мире и гармонии.
— История — это то, что мы пишем, а не то, что мы помним. Зачем нам осквернять память о нашей планете, увековечивая наши менее благородные поступки?
— Вы говорите как настоящий лидер, Минла.
В этот момент один из охранников поднял винтовку и выпустил очередь трассирующих пуль куда-то вдаль. Что-то зашипело и юркнуло под прикрытие обломков.
— Нам пора уходить, — сказала Минла. — Отступники выходят ночью, и некоторые из них вооружены.
— Отступники?
— Политические элементы-диссиденты. Сектанты-самоубийцы, которые скорее умрут на Леките, чем будут участвовать в эвакуации. Это наша проблема, Мерлин, а не ваша.
Он слышал истории о регрессистах, но до сих пор отмахивался от них как от слухов. Это были выжившие в войне люди, которые не слишком охотно подчинялись железному правлению нового планетного правительства Минлы. Детали, которые не вписывались в план, и от которых, следовательно, нужно было отмахнуться, или скрыть, или дать им нечеловеческое название. Он плотнее закутался в плащ, стараясь не оставаться на поверхности ни минутой дольше, чем это необходимо. Но как только Минла повернулась и направилась обратно к ожидавшему их самолету — лунный свет высветил изящный изгиб его единственного огромного крыла, — что-то потянуло его, удерживая на месте.
— Минла, — позвал он срывающимся голосом.
Она остановилась и обернулась. — В чем дело, Мерлин?
— У меня кое-что для вас есть. — Он сунул руку под плащ и вытащил подарок, который она подарила ему, когда он был еще ребенком, держа его перед собой. Он носил его с собой несколько дней, ожидая момента, который, как он надеялся, никогда не наступит.
Минла нетерпеливо пошла обратно. — Я сказала, что нам пора уходить. Что вы хотите мне подарить?
Он протянул ей обломок точильного камня. — Это подарила мне маленькая девочка. Не думаю, что я теперь знаю эту маленькую девочку.
Минла посмотрела на камень с гримасой отвращения на лице. — Это было сорок лет назад.
— Не для меня. Для меня прошло меньше года. Я увидел много изменений с тех пор, как вы сделали мне этот подарок.
— Нам всем когда-нибудь приходится взрослеть, Мерлин. — На мгновение ему показалось, что она собирается вернуть ему подарок или, по крайней мере, спрятать его в один из своих карманов. Вместо этого Минла уронила подарок на землю. Мерлин потянулся, чтобы поднять его, но было уже слишком поздно. Камень упал в темную щель между двумя разбитыми тротуарными плитами, Мерлин услышал звон, когда он отскочил от чего-то и провалился еще глубже.
— Его больше нет.
— Это был просто глупый камень, — сказала Минла. — Вот и все. А теперь идемте своей дорогой.
Мерлин оглянулся на плещущиеся воды, следуя за Минлой к залитому лунным светом летающему крылу. Что-то в точильном камне, что-то в морских приливах, что-то в самой луне не давало ему покоя. Была какая-то связь, тривиальная или нет, которую он упускал.
Он был уверен, что рано или поздно она обнаружится.
Минла ходила, опираясь на палку, постукивая твердым металлическим стержнем по гулкому полу смотровой площадки станции. Со времени их последней встречи болезнь или травма изуродовали ее; ее седеющие волосы были расчесаны на косой пробор и свисали почти до воротника с правой стороны. Мерлин не мог с уверенностью сказать, что случилось с Минлой, поскольку она старательно отворачивалась от него всякий раз, когда они разговаривали. Но за несколько дней, прошедших после его пробуждения, он уже слышал разговоры о попытках убийства, часть которых, по-видимому, была близка к успеху. Минла казалась более сутулой и хрупкой, чем он помнил, как будто все эти двадцать лет она работала не покладая рук.
Она рукой прервала световой поток, открывая обзорные экраны. — Взгляните на космические общежития, — сказала она так, словно перед ней была многотысячная аудитория, а не один человек, стоящий всего в нескольких метрах от нее. — Радуйтесь, Мерлин. Вы сыграли в этом свою роль.
В иллюминаторе, плавно вращаясь вместе с орбитальной станцией, ближайшее общежитие казалось больше Лекита. Морщинистая серая сфера скоро достигнет рабочего давления, и ее оболочка натянется. Мощные роботы-манипуляторы устанавливали на место последние солнечные зеркала. Грузовые ракеты прибывали и отправлялись с каждой минутой, в то время как первая волна эвакуированных уже разместилась в помещениях на полюсах.
Сейчас готовы двадцать общежитий, остальные восемьдесят будут введены в эксплуатацию в течение двух лет. Каждый день с поверхности Лекита взлетали сотни атомных ракет, доставлявших эвакуированных, упакованных в трюмы с максимально возможной плотностью, как трехмерные паззлы из плоти и крови, или грузы в виде воздуха, воды и готовых деталей для других мест обитания. С каждым запуском ракеты атмосфера обреченного мира становилась все более радиоактивной. Теперь дышать этим воздухом дольше нескольких часов было смертельно опасно, но медленное отравление Лекита не вызывало беспокойства у планетного правительства. Оставшиеся на поверхности колонисты, те, кому предстояло занять другие общежития, когда они будут готовы, ожидали перевода в герметичных бункерах, в условиях, которые были по меньшей мере такими же спартанскими, как и все, что им предстояло вынести в космосе. Мерлин предложил услуги "Тирана" для эвакуации, но каким бы эффективным и быстрым ни был его корабль, это лишь незначительно повлияло бы на скорость операции.
Это не значит, что не было трудностей или что программа шла точно по графику. Мерлин был рад прогрессу, который он увидел в одних областях, и разочарован другими. Перед тем как он заснул, местные жители попросили его помочь им с прототипами атомных ракет, по-видимому, в надежде, что Мерлин предоставит волшебные средства от неудач, которые преследовали их до сих пор. Но Мерлин мог помочь лишь в ограниченной степени. Он знал основные принципы создания атомной ракеты, но мало что из подробных знаний, необходимых для решения конкретной проблемы. Эксперты Минлы были разочарованы, а затем и встревожены. Он попытался объяснить им, что, хотя атомная ракета и может показаться примитивной по сравнению с двигателями "Тирана", это не значит, что она проста или что в ее конструкцию не заложено много тонких принципов. — Я знаю, как устроен парусный корабль, — сказал он, пытаясь оправдаться. — Но это не значит, что я мог бы построить его сам или показать мастеру-судостроителю, как улучшить его навыки.
Они хотели знать, почему он не мог просто передать им технологию из самого "Тирана".
— Мой корабль может самовосстанавливаться, — сказал он, — но не способен создавать копии самого себя. Это важный принцип, воплощенный в логической архитектуре на очень глубоком уровне.
— Тогда составьте схему ваших двигателей. Давайте скопируем то, что нам нужно, из чертежей, — сказали они.
— Это не сработает. Компоненты "Тирана" изготовлены с соблюдением строгих допусков с использованием материалов, которые ваша химия не может даже объяснить, не говоря уже о том, чтобы воспроизвести.
— Тогда покажите нам, как улучшить наши производственные возможности, пока мы не сможем производить то, что нам нужно.
— У вас нет на это времени. "Тиран" был создан культурой, которая обладала более чем десятитысячелетним опытом космических полетов, не говоря уже о знании промышленных процессов и изобретениях, относящихся по меньшей мере к той же эпохе. Вы не сможете преодолеть такой разрыв за пятьдесят лет, как бы вам этого ни хотелось.
— Тогда что же нам остается делать?
— Продолжать пытаться, — сказал Мерлин. — Совершать ошибки и учиться на них. Это все, что когда-либо делала любая культура.
Это было именно то, что они делали на протяжении двадцати мучительных лет. Ракеты теперь в некотором роде работали, но они появились с опозданием, и уже накопилось огромное количество людей и деталей, которые нужно было отправить в космос. К настоящему времени общежития должны были быть закончены и заселены, и уже велась работа над ковчегами исхода. Но ковчеги также испытывали препятствия. Программа колонизации луны и добычи материалов столкнулась с непредвиденными трудностями, потребовавшими, чтобы ковчеги были собраны из компонентов, произведенных на Леките. Линии по производству атомных ракет уже работали на максимальной мощности даже без дополнительной нагрузки по доставке в космос еще большей массы грузов.
— Это хорошо, — сказал Мерлин Минле. — Но вам все равно нужно наращивать производство.
— Мы знаем об этом, — раздраженно ответила она. — К сожалению, часть вашей информации оказалась не совсем точной.
Мерлин удивленно посмотрел на нее. — Правда?
— Наши ученые создали прототип термоядерного двигателя в соответствии с вашими планами. Учитывая ограниченные испытания, которые удалось провести, они говорят, что он работает очень хорошо. Не будет технической проблемой создать все двигатели, которые нам нужны для ковчегов исхода. По крайней мере, мне так сказали.
— Тогда в чем проблема?
Ее рука вцепилась в трость, как коготь. — Топливо, Мерлин. Вы сказали нам, что мы найдем гелий-3 в верхнем слое почвы нашей луны. Но мы его не нашли. В любом случае, его недостаточно, чтобы удовлетворить наши потребности.
— Тогда вы, должно быть, плохо искали.
— Уверяю вас, Мерлин, мы искали хорошо. Вы ошиблись. На самом деле почти все, что вы говорили нам о луне, оказалось неверным. Вы действительно не обратили на нее особого внимания по пути на Лекит, не так ли?
— Это была луна. У меня на уме было еще кое-что.
— Мы не только не можем добывать из него гелий-3, но и ни для чего другого она не годится. Сила тяжести на поверхности намного меньше, чем вы предполагали, что чрезвычайно усложняет наши операции. Все улетучивается при малейшем движении. Наши эксперты говорят, что плотность настолько низкая, что не стоит ожидать найти под корой что-либо полезное. И уж точно не тяжелые руды и драгоценные металлы, которые вы нам обещали.
— Не знаю, что и сказать.
— Вы были неправы?
— Я видел несколько лун, Минла. К ним привыкаешь. Если эта намного менее плотная, чем я думал, то в ее химическом составе есть что-то странное. — Мерлин помолчал, чувствуя, что находится на пороге чего-то важного, но что бы это ни было, оно оставалось недосягаемым.
— Ну, сейчас это не имеет значения. Нам просто нужно найти топливо из альтернативного источника и соответствующим образом переделать наш термоядерный двигатель. Нам понадобится ваша помощь, если мы не хотим безнадежно отстать от графика. — Минла протянула иссохшую руку в сторону вращающегося вида. — Зайти так далеко, достичь этой точки, а потом потерпеть неудачу... Это было бы хуже, чем вообще не пытаться, вам не кажется?
Пристыженный, Мерлин почесал подбородок. — Я сделаю все, что смогу. Позвольте мне поговорить с инженерами по термоядерному синтезу.
— Я назначила встречу. Они очень хотят поговорить с вами. — Минла сделала паузу. — Однако вам следует кое-что знать. Они видели, что вы допустили ошибку. Им по-прежнему будет интересно то, что вы скажете, но не ждите слепого принятия каждого вашего слова. Теперь они знают, что вы человек.
— Никогда не говорил, что я не такой.
— Вы этого не делали, нет. Отдаю вам должное за это. Но на какое-то время некоторые из нас позволили себе поверить в это.
Минла повернулась и пошла прочь, стук ее трости эхом разносился вдалеке.
Когда шли космические войны, они были короткими и относительно безобидными, конечно, по сравнению с некоторыми из наиболее впечатляющих сражений, описанных в иллюстрированной истории Когорты. Потертые временем фрески на вместительных кораблях увековечивали память о сражениях, в которых целые солнечные системы превращались в простые тактические детали, холмы или канавы на гораздо более обширном стратегическом ландшафте, и где участники — как люди, так и хаскеры — двигались со скоростью, значительно превышающей скорость света, и применяли релятивистское оружие с разрушительным потенциалом, способным сокрушить миры. Одна-единственная стычка может отнять многие столетия планетного времени, или же целые жизни, с точки зрения экипажа звездолета. Война сама по себе была чем-то неразрывно вплетенным в письменную историю, чудовищной удушающей структурой, корни которой уходили в глубь веков, и конец которой, как полагали (по крайней мере, все, кроме Мерлина), должен был наступить в невообразимо отдаленном будущем.
Здесь театр военных действий был значительно меньше половины световой секунды в диаметре и охватывал только непосредственное пространство вокруг Лекита с его кольцом недостроенных общежитий и ковчегов исхода. Битва длилась всего двенадцать часов, между первым и последним взрывом. За исключением позднего вмешательства самого Мерлина, не применялось оружие более мощное, чем водородные бомбы. Ужасающее, конечно, но обладающее определенной благородной точностью по сравнению с оружием, которое уничтожило множество людей.
