За Край. Часть 2 (Главы 13-28)

"Тоже понял. Развлекаетесь?"

"Не без того. Кстати, тут есть твой коллега — менталист. Но магией не пользуется, магом себя не считает"

"Может, вы не почувствовали? Простите, мастер, но так может быть, если менталист выше вас по уровню дара"

"Ну что ж, тогда всё хуже, чем я рассчитывал"

"Не будем гадать. Я прийду и посмотрю на него. Осторожнее там думайте, ладно?"

— Что это с твоим учителем? — тем временем допытывался у Тианы Диррин.

— Тсссс! — сделала страшные глаза госпожа Лонаш.

— Ничего-ничего, — отозвался я. — Я искал учеников.

— Учеников?

— Ну, собственно, их у меня трое. С Тианой ты уже знаком. А Ран и Хастин скоро прийдут. Скомандуй, пожалуйста, своим подчинённым, чтобы сразу на мальчиков не кидались.

— Ещё сюрпризы будут? — кажется, мейстер начальник начинает сердиться. — Только трое? Или через какое-то время ещё ученики подтянутся?

-Нет, — рассмеялся я. — Этих троих достаточно для меня одного.

— Ладно, — проворчал он. — Я буду ждать на заставе. И, пожалуйста, не выкинь что-нибудь, что нарушит нашу договорённость. Мне было бы неприятно вас ловить.

Ловить, надо же! Ловить и поймать — разные вещи, об этом Диррин забыл.

Мы с Ти так и остались сидеть на пледе. Отпустили нас или нет? Кажется, не отпустили — вещи вернули, но продолжают приглядывать. Один из магов уселся под деревом и не сводит с нас напряжённого взгляда, пока остальные бродят среди на-ош и пытаются привести их в чувство. А нечего было такое заклинание использовать... Впрочем, я повторяюсь.

Затрещали кусты — ага, вот и мальчики. Цантеш даже идёт сам, хоть и пошатывается. Видимо, Хастин хорошо постарался. У менталистов свои методы приводить в чувство. Они привязали лартов к дереву и подошли.

— Здравствуйте, учитель, — целитель низко поклонился и добавил: — Надеюсь, на колени падать не надо?

— Ох ты и язва, Цантеш, — беззлобно отозвался я.

— А это новость? — почтительным тоном осведомился Ран, распрямляясь.

— Опять щиты снимал, балда? Как ты себя чувствуешь?

— Благодаря Хастину — неплохо. А если пороюсь в своём багаже и кое-что оттуда съем, то и вовсе будет замечательно.

— Тебе бы только есть, — хихикнула Ти, подталкивая к нему сумку.

— Хи-хи-хи, — передразнил её Цантеш, добыл из бумажного пакета маленький серый кубик и зачавкал, распространяя запах трав. — Между прочим, не очень-то это вкусно. Что тут произошло?

Я рассказал целителю то, что не успел поведать Хастин.

— А где этот Диррин? — поинтересовался менталист. — Взглянуть бы на него...

— Отбыл, к сожалению. Ну ничего, ещё насмотришся.

— Так что, идём на эту заставу? — спросил Ран. — А чего ждём?

— Ждём, пока на-ош очнутся от последствий Молота, — махнул я рукой на бесчувственные тела и пограничников, нетерпеливо тормошащих одно из них.

— Эхехе... — Цантеш вздохнул и кивнул Хастину: — Поработаем, коллега?

— Сядь и приди в себя, — ответил менталист. — Я сам.

— Тебе одному тут работы надолго, — возразил Цантеш.

— А мы торопимся?

— Я есть хочу.

— Я же говорила! — торжествующе заявила Тиана и уже помягче добавила: — Ладно, не сердись, всем есть хочется. Кристалл мне вернули, так что я Хастину помогу. Зря, что ли, "отлично" по теории целительства в дипломе стоит?

— Ну и я попробую, — я встал, подал руку госпоже Лонаш. — А ты, Цантеш, делай то, что велел Хастин — сиди и лечись. Смотреть на тебя больно. Будешь знать, как без щитов ходить. Учишь вас, учишь...

— Ну вы и зануда, — хмыкнул целитель, но сел. Да, досталось мальчику.

Пограничники поначалу встревожились, увидев, как наша компания подходит к на-ош. Тот, что допрашивал Ти, стал общим голосом патруля и попытался запретить нам работать, но Хастин, смешно поглядывая снизу вверх на высокого темноволосого дормайца, пробубнил ему, что всё будет хорошо, и тот отступился.

— Ну а что, просто так их уговаривать? — пожал он плечами в ответ на мой заинтересованный взгляд. — До ночи провозились бы.

Впрочем, видя, что ис-таланцы в результате наших действий не исчезают, не превращаются в чудовищ и не кидаются на патруль, а всего лишь приходят в себя и сидят, очумело моргая, пограничники и вовсе успокоились. Что ж у них за обучение такое для универсалов? Ни целительства, ни основ ментальной магии — только боевые заклинания... Обо всяких удобных бытовых штучках, полагаю, можно вообще не заикаться...

На втором десятке к нам присоединился Цантеш и дело пошло быстрее. Когда очнулся последний ис-таланец, мы доковыляли до пледа, всё ещё расстеленного посреди поляны, и повалились на него, все четверо.

— А кто теперь будет приводить в чувство нас? — хрипло, но ехидно поинтересовался Хастин.

— Пускай себе уходят, — сказал Ран, разглядывая темнеющее небо. — А мы полежим, отдохнём...

— Так тебя и оставили без присмотра! — возразила Ти. — С того мгновения, как мастер пообещал Диррину заклинание Паутины и невидимости, я перестала ждать неминуемой расправы, но вот отпускать нас восвояси вряд ли собираются.

— А я не знаю, смогу ли их научить, — вяло сообщил я. — Если принцип взаимодействия с Силой отличается от привычного, может и не выйти. Всё равно как учить кошку пить через соломинку.

— А я когда-то научил, — отозвался Цантеш. — В балагане после этого сборы были — ого-го!

— Ну тогда не безнадёжно, — я отогнал надоедливую комашку и устроился поудобнее. — Будешь учить. Как самый опытный из нас.

Глава 28

Дормайцы гостеприимны — по крайней мере, крыша сарая на заставе, куда нас поместили после недолгого перехода — лесом и немного вдоль реки, не протекает. И это радует. Потому что дождь, просеявшись мелкими каплями ещё в пути, усилился, небо затянуло окончательно, а зачаровывать чужой сарай от непогоды сил никаких нет. Ис-таланцам, наверное, ещё хуже — они шли пешком, едва волокли ноги, но ни слова возмущения никто не вымолвил — едва на-ош поняли, что это другая страна, они воспряли духом, и даже несколько улыбок можно было разглядеть на измученных лицах.

Мы же не стали проявлять солидарность с ис-таланцами и доехали до заставы на собственных лартах. После грандиозного действа по приведению в чувство жертв Молота ни о какой пешей прогулке и речи быть не могло. Зато я удовлетворил наконец своё любопытство, хотя и не без жертв — ради этого пришлось взять к себе на ларта Рину. Заодно заслужил благодарные взгляды на-ош — идти она почти не могла. Зато и говорить стала немного меньше, так что я смог её порасспрашивать.

Картина бегства на-ош, представленная ребёнком, была проста и незатейлива. Объяснилось и присутствие храброго дойгара.

— Как кто такой дядя Лари? Дядя Лари — друг папы. Он пришёл меня забрать у прилипал.

— А как ты попала в приют?

Девочка уморительно серьёзно вздохнула:

— Знаешь, папа — он работает.

— Как дядя Лари?

— Ага. И его часто не бывает дома.

Оно и понятно...

— Вот. Мама с бабушкой, ещё когда я родилась, хотели показать меня прилипалам, а папа не разрешил. Но я тогда ещё не знала, что они прилипалы, мне папа потом объяснил. Вот. А потом папа уехал надолго, и всё не возвращался. Вместо него приезжал дядя Лари, маме денег давал. Я знаю, мама с бабушкой думали, что папа уже не вернётся. А я знаю, что вернётся. Вот.

— Так как же ты в приюте очутилась?

— Я ж говорю — мама с бабушкой подумали, что папа не вернётся. В селе храма нету, и к нам приезжают прилипалы и смотрят детей. В ком находят ош-кайе, того забирают. Прошлый год тётка Сана близнецов своих отдала, только ходить начали. Плакала сначала, а потом ничего. Вот, а в этот год прилипала приехал, а бабушка и повела меня к нему. Мама-то отца боится больше, чем прилипал, а бабушка всё время её ругала, говорила, что мы гневим богиню, не показываем ей дитя. Меня, то есть. И папу ругала. А ты знаешь, где она живёт?

— Кто?

— Ну, богиня.

— Понятия не имею, детка. Я её никогда не видел.

— Бабушка тоже не видела, только ты вот не ругаешься, когда я спрашиваю, а бабушка ругалась... Вот. И прилипала меня с собой увёз. А мама даже не пришла попрощаться. Наверно, её бабушка не пустила.

Образ доброй старушки, пекущей для любимой внучки пирожки, рассеялся.

— И долго ты в приюте была?

— Ага, — хлюпнула носом Рина. — Целых два раза по вот столько дней.

И показала две растопыренные руки. Домашней малышке, небось, двадцать дней показались вечностью.

— Вот, а потом пришёл дядя Лари. А я уже спала, он мне показал — тихо-тихо, взял меня на руки и понёс.. Только остальные всё равно услышали. И прилипалы тоже.

Ну ещё бы... Имущество похищают!

Дальше, собственно, случилось то, что называется неудачным стечением обстоятельств: дойгар с девочкой на руках вышел бы без приключений, не проснись в это время один из на-ош. Он громко осведомился, что происходит, начали подскакивать другие, а увидев незапертую дверь, ринулись из спальни почти все. Остались только те, кто превратился в совсем уж безразличный овощ. Церковники, несущие ночную службу в приюте, пытались им помешать, но толпой овладела ярость: почти всех на-ош в приюте при варойском храме хозяева вернули не в первый раз — с кем-то не смогли справиться, кому-то настолько истрепали Кружево, что оно перестало подчиняться приказам. Храмовая стража тоже попала в жернова ночного бунта и проредила немного компанию взбунтовавшихся на-ош. Но тех всё равно было много, слишком много для нескольких не самых сильных теоретиков.

— Все размахивали какими-то палками, кричали, а потом падали. А я не кричала, мне же дядя Лари сказал — тихо-тихо! А когда он вынес меня на улицу, то за нами и остальные выбежали. Тогда дядя Лари тоже упал, как прилипалы там, в коридоре — наверное, устал меня нести, я же уже большая! Тогда меня понёс Найри, а дядю Лари никто не понёс, а я тогда стала кричать, и тогда его тоже понесли...

В устах маленькой девочки, никогда не видевшей смерть, рассказ звучал обыденно, и оттого страшно. Малышка, кажется, плохо поняла, что случилось, а только думала о том, что появился наконец знакомый человек, который забрал её из приюта.

— А ты дядю Лари видел?

— Видел.

— А где он? Опять работать уехал?

— Да, — ответил я, неожиданно для себя погладив маленькую болтунью по голове.

— А ты отвезёшь меня к маме? Я соскучилась, — вздохнула Рина. — И она, наверное, тоже...

Я попросил Кружево потерпеть ещё немного, самую малость, и прошептал девочке на ухо простенький, но действенный наговор. Она повозилась немного, откинулась мне на грудь и уснула. И отчего это Тиана говорит, что я не умею обращаться с детьми? Приспал заклинанием — и всё, наступает благословенная тишина.

______________________________________________________________________________

Дождь с ветром выпевают на крыше только им самим да Высшим Силам понятную песню. Мне бы кресло сейчас и большую чашку легрули. С горным медом, да. И горячую ванну. И книгу какую-нибудь. Эх, Йеруше, ты ещё помнишь, как это бывает? Странно. Ладно, я вот полежу немного, а потом выйду из душного сарая, где вповалку лежат на полу люди, и поставлю где-нибудь свою палатку. Плевать, что на улице мокро. Всё лучше, чем чьи-то ноги под носом. С этими мыслями я роняю голову на дорожную сумку и засыпаю, невзирая ни на какие ноги и прочие неудобства.

Просыпаюсь и не могу понять, рассвело ли — окна для сарая посчитали излишеством. Но сквозь щели кое-где пробивается слабый свет. Всё же утро, наверное.

За ночь так надышали, что, едва открыв дверь, я понимаю — вот этот утренний холодный воздух, вымытый ночным дождём, и есть величайшее благо. Наслаждаюсь им, стоя в дверном проёме, потом оглядываюсь в сумрак, но ребят своих среди спящих на-ош разглядеть не могу. Пойду бродить — рассмотрю один из оплотов неприкосновенности дормайских границ.

— Доброе утро, мейстер. Как спалось?

Оказывается, по обеим сторонам двери стоят мрачные стражи. Поэтому улизнуть в одиночестве не удаётся и я обзавожусь гидом. Дескать, мейстер Диррин велел сопровождать и охранять. Заставу от меня, я так понимаю.

Застава в моём воображении рисовалась чем-то вроде нашего сурового Перевала на Восточном Краю. А оказалась шестью дощатыми постройками, из которых одна — в личном распоряжении господина Диррина, ещё две — казармы пограничников. Четвёртая — конюшня, или как здесь говорят, ларталь. Пятая — кухня и столовая. Ну а шестая — наше временное пристанище. То ли сено в нём держали для лартов, а к нашему прибытию выгребли, то ли ещё что... Я не стал спрашивать. Но на такое количество народу сараюшка явно не рассчитана.

Меня не тяготит кочевая жизнь. С теми походными штуками, которыми мы запаслись в Королевстве, это и не тяготы вовсе. Однако же осознавать, что не можешь в любой момент открыть портал и улизнуть домой, на защищённое плато — неприятно. Разобраться со щитом древних можно, только изучив его вблизи. И чтобы изучить, необходимо иметь доступ к Силе. А вот с Силой вблизи щита плохо. Можно сказать, никак. Попищать, что ли, жалобно в уши Шальву? Пусть там со своей стороны разберётся, что это за стена такая... Нет, не стану. Что я, первокурсник сопливый, чтобы чуть что — за помощью к старшим бежать?

— Доброе утро, мейстер Йеруше!

— Доброе, мейстер Диррин.

— Как спалось?

Издеваются они, что ли...

— Это в Дормайе просто такой ритуал утреннего приветствия или тебе действительно нужно знать? Кстати, вчера нас обещали кормить.

— А не нужно так рано ложиться, — парирует господин начальник третьей заставы и кивком отпускает моего гида. — И не нужно брыкаться, когда тебя будят поесть.

— Ну так я проснулся и готов. Обещаю не брыкаться.

Не знаю, собирался ли до этого Диррин делиться своим завтраком, но приглашение я получаю тут же. И сбывается моя вчерашняя прихоть — в доме начальника неплохие кресла. Быстро уничтожив пару больших ломтей копчёного мяса и неожиданно вкусную лепёшку, я спрашиваю:

— Не возражаешь? — и пересаживаюсь в кресло с кружкой пахучего травяного чая. Вытягиваю ноги. Прикрываю глаза. Хорошо.

Открыв один глаз, говорю уставившемуся на меня Диррину:

— Давно не сидел вот так. Люблю, знаешь ли, комфорт.

— А что ж тебя понесло в чужие земли? — изумляется он.

— Я учёный, мейстер Диррин. Исследователь. А много ли узнаешь, сидя дома? — впрочем, и этого у меня было в жизни достаточно, но дормайцу об этом знать необязательно. — Вот ученикам мир показываю. Жаль, что Ис-Талан порядком картину этого мира портит.

— Ис-Талан вообще портит всё, до чего дотягивается, — охотно подхватывает тему толстячок, не забывая жевать. — И живучие эти церковники до безобразия. С ними же ни одна страна нормально не может дела вести, а всё из-за этого культа их. Ты знаешь, что значит "Ис-Талан"? "Лоно матери"!Это ж надо так страну обозвать! Смех один!

— Ну, назваться-то как угодно можно. Однако же, я так понимаю, Ис-Талан существует достаточно давно, и что-то не находится желающих похохотать над церковниками.

— Ты не знаешь нашей истории?