Сезон Колдовства

Кажется, я заранее знал ответ и все равно спросил.

Историк не произнесла ни слова, а просто указала на затерявшийся среди холмов тракт, по которому в сторону торгового города тянулись обозы с мрачными гербами. Инквизиторские кибитки располагались в арьергарде и постоянно подгоняли нерасторопных возничих.

Мне почему-то сразу вспомнился последний разговор с Его высокопреосвященством. Тогда я ломал голову, зачем он поведал о своей юношеской уловке в борьбе со злом? А теперь будто все сошлось, встало на свои места. Старые боги... Мертвые боги... Поработить дикий мир, заставить его плясать под нашу дудку. Но, увы, наш отчаянный план с треском провалился. Мы сделали ставку на церковную власть, помогали ей бороться с проявлением зла, ожидая, что наш новый союзник поможет нам подготовить эту планету для скорого переселения. Какая непростительная ошибка... Старые боги! Мы всегда оставались для них чужаками. Никакого союзничества. Синод просто искал способ вышвырнуть нас из своей вотчины. И похоже, это время настало.

Новый боги! Простая арифметика власти: одни всегда приходят на смену другим. И тех, кто был первый, ждет забвенье, а вторых — почитание.

— Стало быть, магия, — сделал я простой вывод.

— Она, — кивнула историк. — Третья сила, неподдающаяся логическому

объяснению.

— Получается, зло под маской благодетели.

— Что-то вроде этого, перегрин, — согласилась она. — Все повторяется.

Спираль развития делает очередной виток. Именно таким был наш старый мир. Стандартный сценарий. Иные инструменты, но суть та же. Вымышленный враг, несокрушимое противостояние, десятки миллионов жертв, а затем всеобщее прощение и опустошения. И мы в панике покидаем планету в поисках лучшей жизни, которую и разрушим снова.

— А магия? — упрямо повторил я.

Агата только нахмурилась и укоризненно покачала головой.

— Обычное оружие. Такое же, как меч или стрела. Гораздо важнее не

форма, а то, в чьих руках оно аккумулируется. В нашем случае, это синод. И поверь, они не собираются угрожать Сфере. У них задача куда глобальнее.

Я задумчиво уставился на затерянный в песках город.

— Чучело волка.

— Прости, что? — не поняла историк.

— Ничего. Просто кое-что вспомнил, — отмахнулся я.

Она понимающе кивнула. Отошла в сторону и, заложив руки за спину, словно вновь попала в лекторий, продолжила говорить:

— Это началось лет двадцать назад. Мэтр Фриксби-Вислоух, уверена ты

помнишь о таком, предоставил мне свои наблюдения и размышления на эту тему. Он тогда состоял на службе в синоде и занимался переписью первых книжных хроник. Ученый — пытливый ум, ему удалось услышать то, что предназначалось отнюдь не для его ушей. И сделать выводы на основании весьма скудных данных.

— Неразумный Заговор, — сорвалось у меня с языка.

— Именно. — Правда у Агаты это дополнение не вызвало столь

радужных эмоций как у меня. — Так его окрестил наш бесполезный во всех смыслах приорат. Тогда мои опасения подняли на смех, а доклад заблокировали, отправив в архив без права восстановления.

— Прости, но он и правда был ужасен, — признался я.

Агата стала еще мрачнее.

— Возможно, но крупица истины в нем все-таки присутствовала. В

какой-то момент синоду стал не выгоден наш союз. Знания, которые перегрины даровали этой планете, в глазах церкви были сродни распространению ужасной болезни. Чумы нового времени!

— Что ты такое говоришь?

— А что тебя удивляет? — развела руками историк. — Власть церкви —

это, прежде всего, вера. Самая непостоянная величина в любом уравнении, не находишь? Тем более, когда ей противопоставляются чудеса механики.

— Но ведь вера никуда не делась, — не согласился я с подобным

суждением.

— Это конечно, но она сильно изменилась. Ослабла, так сказать, —

тяжело вздохнула историк. — У людей появились иные идеалы. Ты наверняка помнишь, как повсеместно стали образовываться гильдии механиков и прочие сборища изобретателей. На нашей планете это время можно сравнить с Эпохой возрождения. Поэтому синоду ничего не оставалось, как постараться отвлечь людей от нового идола — науки.

— Мраковоотродье! — вырвалось у меня.

— Совершенно верно. Общий враг не только сплачивает, но и заставляет

забыть о делах, что тяготили умы людей в мирные времена. Ты никогда не задумался, почему Сезон охоты был объявлен стихийно во всех подданствах, практически одновременно, в пятницу тринадцатого? В один день и в один час?

— Любая научная теория оставляет крохотную лазейку для невероятного

объяснения, — попытался отшутится я. Это вышло как всегда неуместно.

— И я тебе с удовольствием об этом поведаю. Инквизиция рассудила

очень трезво. Ересь, в любых ее проявлениях, необходимо выжигать каленым железом. Вспомни, кого первым коснулись жестокие репрессии? Рабочих цехов и научных диспутионов, которых создали вы — перегрины. Именно там обнаружились первые признаки одержимости. Очень странно, не правда ли? А позже, когда волна захлестнула все подданства, было уже трудно разобрать по чьему именно доносу невинные очутились в застенках ордена очищения. Хотя если быть до конца откровенной, всех чудищ, если они и существовали, уничтожили в первый месяц охоты. А остальное десятилетие Сезона они просто гонялись за неугодными представителями новой веры. Вам дали наживку, и вы с удовольствием ее заглотили. Согласись, очень удобно. Пока враг занят бесполезным делом, псевдосоюзник укрепляет свою власть и создает свою собственную армию. Для дальнейшего свержения чужаков, что так бессовестно вторглись в их мир!

Объяснение выглядело логичным и одновременно пугающим. Получалось, нас долгие годы просто водили за нос. Предлагали стакан воды, в которую уже был помешан яд, а мы без оглядки принимали губительное подношение.

Старые боги! Глупые боги!

— А как насчет той твари, что я пытался?..

— Ты о Барлу? Да, в этом наша вина, он действительно вышел из-под

контроля, — без сожаления, а напротив, с восхищением призналась Агата. — Знаешь, в такие минуты мне безумно хочется направить весь потенциал Гардиуша в нужное русло. Но увы и ах, кардиналом движут совсем иные помыслы. И созидает он исключительно с одной целью — чтобы вскоре стереть с лица земли любое упоминание о тех, кто спустился к ним с далеких звезд.

— Бутафория, очень хитрая задумка, кардинал, — едва слышно

прошептал я.

Агата услышала, но не стала уточнять.

— Теперь у зла появился явный лидер, — констатировала она. — И если не

предпринять никаких действий, то вскоре это чудище спустят с поводка.

— И что ты предлагаешь?

Она задумчиво подошла к обрыву. Сложила руки на груди и кивком указала на город.

— Там — сосредоточение зла, перегрин. Они все — зараза, которую нельзя

излечить, а необходимо выжечь. Огнем! Только огнем!

Я знал Агату добрую сотню лет, и это вовсе не фигуральное выражение. Она была одной из немногих, кто еще помнил нашу родную планету. Но раньше я никогда не замечал за ней столь явного проявления агрессии. Видно, средневековый мир меняет слишком многое в человеке.

— А что же кардинал? — уточнил я.

— Сначала необходимо ослабить армию, потом уничтожить

главнокомандующего.

Но меня интересовал совсем другое. И я не стал ходить вокруг да около.

— Если я тебе помогу, когда ты сможешь ответить мне взаимностью?

— Не терпится получить немного конкретики? — Впрочем, как мне

показалось, Агата нисколько не удивилась моему нетерпению.

— Можешь не раскрывать своих секретов. Просто скажи: она жива?

Мы оба знали, о ком идет речь.

Агата смерила меня оценивающим взглядом. Было видно — ее мучают сомнения.

— Ты сильно изменился, перегрин. Раньше в тебе не было столько

слабости.

— Разве это плохо? — мягко улыбнулся я.

— Если бы это не касалось тех обстоятельств, что заставили тебя идти на

крайние меры, я бы не стала продолжать наш разговор. Но твоя ситуация, скажу откровенно, может сыграть мне на руку. Только ответь для начала на один вопрос, — она сделала паузу. — Как ты поступишь, если Нера уже?..

Я не дал Агате договорить. Выставив ладонь в знак предупреждения, резко оборвал ее:

— При любом исходе я пойду до конца. Хочу раз и навсегда

расплатиться по счетам.

— Ну вот и славно, — кивнула Агата. — Сейчас вернемся в город,

избавимся от твоей сподручной и займемся приготовлениями.

Мой неуверенный голос остановил ее, когда историк собиралась запрыгнуть в седло.

— Погоди, мы так не договаривались!

Она обернулась и уставилась на меня, словно не могла поверить своим ушам:

— Ты в самом деле изменился, перегрин. И я никак не могу решить,

каким ты мне нравишься больше? Принципиальным и решительным, как был раньше, или податливым, но непримиримым, как сейчас.

— Какая разница, — пожал я плечами. — Выбор все одно падет на меня.

— И то верно, — улыбнулась она и в мгновение ока оказалась в седле.

* * *

Вокруг меня суетились уличные зазывалы, циркачи и скоморохи. Напряженные лица нельзя было скрыть даже под маской плотного грима. Каждый готовился к своему главному выступлению. Кто-то шептал спасительную молитву, другой начищал и без того идеальное оружие, а остальные занимали себя пустой игрой в триктрак . Все что угодно, лишь бы скоротать ненавистное, растекшееся словно патока время.

Выслушав план Агаты, я внес в него незначительные коррективы. В остальном он казался безупречным, что больше настораживало, чем радовало. Ведь как бы ты все ни продумал, вплоть до самых мелочей, обязательно что-то да пойдет не так. Таков суровый мир теории вероятности. И все равно, мы верили в лучшее.

Ко мне приблизилась Кейтлин и, присев рядом, уставилась на самодельный арбалет и короткие болты.

— Стало быть, затеваете очередную охоту на нечисть? —

поинтересовалась она.

— Хорошее сравнение, — грустно улыбнулся я. — Только на этот раз

зверь, похоже, более чем реален.

— А как было раньше?

— Если честно, не знаю, — опустив взгляд, я так и не решился

посмотреть на колдунью. — Слишком много лжи. Поэтому сама решай, во что верить. — Отложив арбалет в сторону, я тяжело вздохнул. Немного помедлил и повернул голову в ее сторону.

Теперь, глядя мне в глаза, она знала все. Наш разговор с Агатой перестал быть секретом.

Старые боги! Грязные боги!

Так погано я не чувствовал себя очень давно.

Я заметил, как заметался настороженный взгляд колдуньи. Она следила за моими эмоциями, словно ожидая какого-то раскаянья. Но ни один мускул так и не дрогнул на моем лице. Слишком долгий путь я проделал на этой земле, чтобы начинать сожалеть о своих ошибках.

Новые боги! Жестокие боги!

Если попытаться, то можно найти оправдание даже собственной жестокости. Но стоит ли понапрасну тратить время? Все равно содеянного не исправишь.

— Всевышний! Сколько бессмысленных жертв! — прошептала колдунья.

— Неужели это правда?!

Ее лицо, скрытое вуалью колдовства, вздрогнуло и глаза наполнились слезами.

Старые и новые боги, ищущие собственную выгоду! Мы все — безжалостные твари!

— Я отпускаю тебя, поводырь, — только и смог пошептать я в ответ. —

Ты свободна и вольна идти в любую часть света. Твое услужение закончено!

Разговор был закончен. Я отвернулся и уткнул взгляд в землю. Но даже в таком положение не сумел спрятаться от ее праведного гнева, который пронзил мою спину. Я ждал, когда она встанет и уйдет. Без лишних слов и пустых благодарностей. И наконец дождался.

— Не стану благодарить тебя, ты этого не достоин. Просто прощай,

муренмук. Навсегда.

Она ненадолго задержалась у двери. И совсем тихо, едва слышно произнесла:

— Запомни, шаг в тень ведет в бездну.

— Спасибо, — ответил я так тихо, что звук так и не сорвался с моих губ.

* * *

Проверив снаряжение, оружие, я извлек крохотный клочок валовой кожи с планом города. Бросил быстрый взгляд на неровные линии, нанесенные вязкими чернилами. Идеальный план, который может провалиться в любую секунду.

— Боишься? — голос Агаты настиг меня в самый неподходящий момент.

— Хотел бы сказать, что нет, но от тебя ничего не скроешь.

— А как иначе? Ты ведь ученый, а не воин, — согласилась историк.

— Хочу заметить, очень старый ученый. Которого никогда не учили

проливать чужую кровь.

Она приблизилась и пристроилась напротив — прямо на облучок скрипучей повозки. Лошади фыркнули и слегка попятились назад.

— Скажи, а что будет дальше? После того как ты спасешь

племянницу? Обратно на Сферу тебе путь заказан... И придется приспосабливаться к планете. Надолго, навсегда.

Ее вопрос нисколько не смутил меня.

— Приспособлюсь, уж поверь мне. Все равно я провел среди этого

смрада и промозглых ветров больше времени, чем среди звезд и холодного металла.

— И не будешь жалеть?

— Как-нибудь справлюсь. — На моем лице появилась натянутая улыбка.

Агата кивнула и потянулась к фонарю, который висел на крюке, под самой крышей. Ее пальцы щелкнули и удивительным образом в темноте вспыхнули яркие искры, заставившие фитиль ухватить пламя. У меня родилось по меньшей мере пять предположений, как ей удалось это сделать. Но я не стал гадать, а просто спросил:

— Ответь, тебе ведь удалось разгадать секрет колдовства?

— Секрет колдовства? — отчего-то переспросила Агата, и ее лицо

приобрело некую загадочность. — Вы долгие годы гонялись за белым кроликом, который перехитрил вас, скрывшись в норе истины.

— Ты это о чем?

— Не существует никакой великой тайны. Обычное наследие предков.

Магия — просто наука. Такая же как механика, квантовое движение или атомная физика. Ничего выдающегося. А знаешь почему вы не смогли разглядеть столь очевидной вещи? Могущественные перегрины, способные даровать этому миру тысячи совершенных технологий. Старые боги пустынных прерий! Вечные слепцы, остановившиеся в шаге от очевидных вещей. Чтобы это понять, необходимо жить этим миром. И тогда не останется никаких секретов. Просто наследие предков, наука поколений — она другая. Ну посуди сам, мы смотрим на светила, а видим лишь спектр цветов, разделенных водородными тенями. И это всего лишь одна сторона медали. Потому что мы используем для этого обычный набор чувств: обоняние, осязание и так далее. А они — Отсталые племена, многие из которых даже не знаю грамоты, привыкли использовать все тело. Понимаешь? Они умеют чувствовать тепло, которое превращается в определенный вид энергии. Маги — они ведь как огромные зеркала, способные не только поглощать, но и отражать то, что даровано природой.

— А как на счет мрака? — сухо спросил я, стараясь переварить

услышанное.

— Увы, это всего лишь человеческая сущность, не более того, — печально

вздохнула Агата. — Ты ищешь причину, а находишь лишь последствия. И в этом твоя ошибка. Не пытайся отрыть корень зла. Просто прими как истину один довольно очевидный факт: человек несовершенен. И в это главная движущая сила того, что творится не только на земле, но и среди звезд.