Связанные кровью

Алистер Форд, бастард графа Херефорда, искавший лучшей доли после смерти своей матери и нанявшийся матросом на судно 'Дискавери', даже помыслить не мог, что дни его могли быть сочтены в возрасте двадцати четырех лет, когда на корабле Генри Гудзона поднялся бунт. Еле перезимовав, команда желала вернуться домой, но Гудзон имел намерения продолжить свою экспедицию. Форд был в числе тех, кто решил принять сторону Гудзона, дома его никто не ждал. Своему отцу — аристократу молодой человек был не нужен. В результате, Генри Гудзон, его сын и еще семь матросов, в числе которых оказался и Алистер, были посажены в лодку и отправлены на все четыре стороны без воды и пищи.

Что помнил Алистер о том плавании обреченных? Да только то, что сто раз пожалел о своем решение. В результате, однажды ночью он оказался выкинут на берег нынешней Канады. Истощенный, ослабевший, почти испустивший дух. И это могло бы стать бесславным концом славного английского парня Алистера Форда, если бы не странный француз, со слишком светлыми, для человека, глазами, жутковато поблескивавшими во тьме.

Мишель Ренар, французский коммерсант, прибывший на эти берега по своим личным соображениям, наткнулся на английского паренька, когда решил побродить весенней ночью по берегу. Он потыкал тростью в бесчувственное тело, присел на корточки и принюхался. После этого перевернул Алистера на спину и хмыкнул:

— Э-э, паренек, в тебе и крови-то на один стаканчик. Дохлятина ты, старина, — затем задумался, разглядывая почти покойника. — А почему бы и нет, — сказал Ренар сам себе, легко поднял рослого, но истощенного англичанина и потащил в свой дом.

Очнулся Алистер на вторую ночь, томимый жутчайшим голодом. Мишель Ренар, сидевший в деревянном кресле, понаблюдал пробуждение Алистера и удовлетворено усмехнулся:

— Жить будешь, старина, до-о-олго.

— Не понимаю, — ответил Форд.

— Англичанин? — вздернул брови Ренар и перешел на английский. — Говорю, долго жить будешь. Идем-ка, дружок, время первой трапезы.

Француз подмигнул, подал руку и отвел Алистера в подвал своего дома. Тогда Форд первый раз пил горячую кровь, ожесточенно насилуя податливое женское тело. Ничего подобного он в жизни не чувствовал. Тот секс Алистер запомнил на всю жизнь, и крик, исполненный болезненного наслаждения, разорвавший легкие его первой жертвы, до сих пор не забыл, так он потряс его тогда.

Правду о своей новой сущности Алистер принял легко.

— Я знал, что это путешествие изменит мою жизнь, — говорил он своему создателю.

— Ты даже еще не представляешь на сколько, мой мальчик, — усмехался Мишель.

Француз привязался к смышленому пареньку. Ренар забрал Алистера с собой в Старый Свет, где у него было свое дело и хорошие деньги. Мишель завещал их названному сыну, как только они вернулись во Францию, потому что завещать больше было некому. Своей пары он еще так и не встретил, детей не было, зато появился названный сын, обращенный им из человека.

Ренар был чистокровным вампиром, прожившим около двухсот лет. В его семье еще помнили древний ритуал создания себе подобных из обычных смертных. Им-то и воспользовался Мишель, даруя англичанину жизнь, но вот передать секрет не успел. Алистер видел только кусок сохранившихся записей Мишеля, потому что...

— Чертов сумасшедший монах, — прошептал Алистер, глядя на водяные росчерки на стеклах.

Да, был монах. Фанатик, заметивший странности за мэтром Ренаром. Он долго следил за создателем Алистера и все-таки увидел то, о чем только догадывался. Однажды ночью, при помощи пяти таких же фанатиков, он вогнал в сердце Мишеля остро заточенный осиновый кол, прежде сумев обездвижить вампира. Он умер... А кто бы не умер от удара в сердце острой деревяшкой, которую вогнали в голую грудь ударом молота? Затем он отрубил Ренару голову, нашпиговав ее чесноком, и сжег тело. Все делал по чертовым человеческим поверьям, даже больше, чтобы наверняка.

Монахи умерли от клыков и когтей пришедшего в ярость Алистера в ту же ночь, но его создателя и друга это не вернуло. И все, что осталось Форду — это деньги и имущество мэтра Ренара. Обналичив все и переведя в золото, он вернулся в Новый Свет. Только на корабль всходил Алистер Форд, а сошел со сходней граф Алистер Херефорд. Им он и оставался до сегодняшнего дня. Все, что изменилось, это его внешний возраст, прибавившийся за четыреста лет с двадцати четырех до человеческих тридцати двух, примерно, да многократно умножились опыт и могущество.

Алистер прижался лбом к прохладному стеклу, еще несколько минут смотрел на круги от капель в лужах, в которых отражались зажигающиеся фонари, затем постучал ногтями по оконной раме и оттолкнулся, разглядывая в стеклах свое слабое отражение. Он усмехнулся, глядя на подтянутого моложавого мужчину, не лишенного ни приятности черт, ни харизмачности породистого лица с хищным взглядом чересчур светлых, как у его создателя глаз. Впрочем, это было не наследие, просто серые при человеческой жизни глаза приобрели такой оттенок после обращения.

Мужчина провел тонкими длинными пальцами по гладкому подбородку, тряхнул волосами и направился к двери. Его путь лежал к спальне, где еще сладко спали две сестрички, очаровательные куколки, его создания, и уже этим они были дороги ему.

— Мои сладкие глупышки, — прошептал вампир, останавливаясь возле дверей комнаты Тэрри.

Алистер приложил немного силы, не боясь разбудить девушек, и снес щеколду. Смешная и слабая защита от того, кто при желании мог снести стену, чтобы войти к ним. Мужчина подошел к кровати и остановился, разглядывая близняшек. Такие похожие, и такие разные. Даже запах... Нежный аромат Тэрри, так похожий на аромат ее матери, будоражил в Алистере старые воспоминания, и вызывал желание ласкать девушку снова и снова, насыщаясь ею до краев своего сознания. И немного странный, терпкий, как сама его обладательница, запах второй сестры, бесившей его с первого дня, но неизменно привлекавшей и будившей желание овладеть, подчинить, победить неприступную колючку, готовую вцепиться ему в горло, как только Алистер сделает один неверный шаг. Эта игра на грани заводила самозваного графа больше любого афродизиака, а контраст в ощущении сестер, их внутренние различия приводили в полнейший восторг.

— Мои девочки, — прошептал он, присаживаясь на край кровати, продолжая рассматривать сестер.

Они спали, обнявшись, словно защищали друг друга от всего мира. Это умиляло и вызывало улыбку. И то, как Мэри по-хозяйски прижимала к себе сестру, и то, как Тэрри доверчиво жалась к более смелой и дерзкой близняшке. Даже в этом нехитром объятии было видно, кто ведет в этой паре. На мгновение лицо Алистера омрачилось. Не смотря на влечение к Мэри, ему не нравилось, что Тэрри рядом с сестрой чувствует себя более уверенно. Ничего, у него будет достаточно времени приструнить одну и полностью подчинить вторую. Время — это то, чего у вампира в избытке.

Алистер стянул с себя рубашку, сейчас она мешала тому, чего он хотел, затем снял брюки и ниже белье. После осторожно разъединил сестер и сел между ними. Сон новообращенных крепок, разбудить их раньше времени вампир не боялся. Тем более, сейчас мужчине нужно было, чтобы девушки продолжали спать, сонное сознание так податливо...

Вампир с нежностью погладил шелковистую кожу на стройных женских ножках, огладил ступни, тихо хмыкнул, когда Тэрри поджала пальчики и заворочалась.

— Тихо, милая, спи, — шепнул он, и девушка послушно затихла.

Мэри дернула ногой и что-то проворчала, но тут же сама затихла и засопела. Алистер продолжил свое путешествие по ножкам сестер. Голени, колени, бедра... Подолы коротких шелковых сорочек поползли вверх. Мужчина накрыл ладонями светлые треугольнички коротких курчавых волосков, скользнул выше, прошелся кончиками пальцев по плоским животам и вытащил руки, чтобы приспустить лямки сорочек, обнажая упругие девичьи груди. Он нагнулся, провел языком по соску одной из сестер, и тут же почувствовав, как тот собрался в тугую горошину, втянул в рот и чуть прикусил. Хриплый стон стал ответом, что девушке нравится то, что он делает. Рука Алистера вернулась к светлому треугольнику внизу живота, мягко раздвинула податливые ножки и накрыла средоточие женского желание, уже проснувшегося, в отличие от своей хозяйки, и наполняющееся влагой. Затем склонился к груди второй сестры и повторил все тоже самое. Здесь он задержался подольше, лаская губами и языком одну грудь, и свободной рукой вторую. Девушка откинула голову назад, и с ее приоткрывшихся губ слетел прерывистый вздох. Тело выгнулось, подаваясь к нему, и мужчина тихонько рассмеялся.

Вампир выпрямился, и его рука скользнула между ног второй сестре. Алистер прикрыл глаза, вслушиваясь в негромкие пока еще стоны обеих девушек, затем нагнулся, впиваясь в губы первой, оставил ее и поймал стон второй, жадно выпивая его с податливых губ. Его член налился желанием, и больше всего ему хотелось ворваться в одну из них, все равно в кого, мужчина одинаково сильно хотел обеих, но не это было целью того, что он сейчас делал.

Алистер вновь спустился вниз, развел пошире ноги первой сестры и припал жадным ртом к ее истекающему влагой лону. Его язык прошелся по шелковистым лепесткам, проник в нее и скользнул к клитору, девушка выгнулась и вскрикнула от нахлынувшего наслаждения. Вторую сестру мужчина продолжал ласкать рукой. Два пальца нырнули в жаркое лоно, большой поглаживал возбужденную бусинку клитора. Она подалась навстречу его пальцам, постанывая все громче.

Алистер наслаждался их страстью, ласкал жадно, неистово, не желая упускать ни одного стона удовольствия. Почувствовав, как первая сестра задрожала в предвкушении оргазма, он сменил рот на пальцы, чуть замедлив ее, и опустил голову между ног второй сестры. Она тут же запустила пальчики в его волосы, сжала их в кулак, стиснула ноги, поймав мужчину в тесный капкан, и сама потерлась бедрами о его губы и язык. Девушка закусила губу, выгнулась, и Алистер все-таки вырвался из капкана, весело улыбаясь.

— Ненасытные мои, — произнес он, теперь лаская пальцами обеих сестер. — Ну, сладкие мои, давайте, — прошептал Алистер и закрыл глаза.

Сестры порывисто сели, синхронно обнажили клыки и, содрогаясь в испепеляющих волнах оргазма, впились клыками в его грудь, каждая со своей стороны.

— Ч-щерт, — зашипел вампир, когда ощутил двойную боль, стремительно сменявшуюся бешеным возбуждением.

Сестры все еще продолжали вздрагивать под натиском его ласк, жадно глотая кровь своего создателя. Наконец, мужчина оторвал от своей груди Мэри и смял ее окровавленный рот жестким поцелуем, прикусывая ее, слизывая выступившую кровь, смешивающуюся с остатками его крови. Девушка вскрикнула и прильнула к нему. Вампир прижал ее тело к себе, оторвал от раны на груди Тэрри и вторгся в ее рот, не менее жадно, вновь завоевывая эту территорию. Он вскрикнул, когда Мэри прикусила его шею, слизала выступившую кровь и укусила плечо.

Алистер лег, увлекая за собой сестер. Он продолжал целовать Тэрри, пока Мэри спускалась все ниже, не прекращая свою сладкую пытку.

— Да, детка, — выдохнул вампир, когда она добралась до его паха. — Как же я хочу твой дерзкий ротик.

Девушка посмотрела на него мутными янтарными глазами, криво ухмыльнулась, и обхватила закаменевший ствол, перевитый вздувшимися венами, своей ладошкой. Рука Мэри заскользила вверх-вниз, язычок прошелся по бархатистой головке, и член мужчины исчез в ее ротике.

Тэрри склонила голову, лаская тело Алистера. Она провела язычком по его шее, спустилась на грудь, прочертив влажную дорожку, и прихватила зубами бисеринку мужского соска. Алистер глухо застонал, полностью отдаваясь на волю близняшек. Его рука легла на затылок Мэри, вынуждая ее заглатывать все глубже и резче, вторая рука сжала ягодицу Тэрри, и член напрягся, готовый излиться. Он порывисто отстранил голову Мэри, удерживая ее за волосы, сел и сам обхватил рукой свое естество. Несколько грубоватых движений, протяжный стон наслаждения огласил комнату Тэрри, и мужская жидкость потекла по лицу Мэри, капли попали на шею и грудь. Она замерла на несколько секунд, затем голова ее поднялась, в глазах исчезла поволока, разум девушки проснулся, и она вскочила с кровати:

— Черт, Ал, что за хрень?!

— И тебе темной ночи, любимая, — не без ехидства произнес он, глядя, как Мэри исчезает за дверями ванной комнаты.

После обернулся к Тэрри, чьи глаза все еще оставались затуманены страстью и... его волей. Алистер некоторое время рассматривал ее, затем губы мужчины искривила жесткая усмешка.

— Значит, Маркус таскался за Мэри?

Тэрри промолчала, глядя на него из-под прикрытых век.

— Пожалуй, тебе стоит пахнуть мной немного больше, чем твоей сестре, — сказал вампир и уронил девушку на спину.

Его губы вновь накрыли рот Тэрри, будя в ней и в себе снова огонь желания. Мужские пальцы поглаживали снова напрягшиеся соски девушки, гладили ее тело, спускаясь все ниже. Первый же стон Тэрри, сорвавшийся с ее губ, заставил естество мужчины затвердеть. Алистер на мгновение оторвался от девушки, прислушиваясь к звуку льющейся воды. Он насмешливо усмехнулся, зная, что ни вода, ни даже душистое мыло уже не уберут с кожи Мэри его запах в эту ночь. Его кровь и семя дали то, чего вампир и хотел.

— Один-один... любимая, — прошептал он, и опустился между ног постанывающей Тэрри. — А теперь ты, моя сладкая.

И Алистер вошел в нее одним мощным ударом бедер. Девушка громко застонала и выгнулась ему навстречу. Мужчина не стал растягивать удовольствие. Несколькими резкими толчками он подвел себя и Тэрри к черте, за которой начинался упоительный полет.

— Съешь меня, — шепнул Алистер, и Тэрри вновь пила кровь своего создателя.

Мужчина вскрикнул, вырвался из ее лона и щедро оросил живот и бедра девушки, вспаривая клыками ее шейку. Потеки их крови смешалась с семенем, и Алистер тесней прижался к Тэрри, растирая все это по ее телу.

— Да отлипни ты от нее, — услышал он злой голос Мэри, когда та появилась в комнате, замотанная в полотенце.

— Иди сюда, — поманил ее Алистер.

— Хрена с два, — фыркнула Мэри.

— Иди ко мне, упрямая моя, — его голос наполнился искушающими нотками, тягучими, словно сладкий мед, и вампирша, издав недовольное шипение, приблизилась. — Поцелуй меня, маленькая.

Мэри опустилась на колени на кровать и, словно борясь с собой, приблизила свое лицо к лицу Алистера. Вампир положил руку на затылок девушки, чуть надавив, и завладел ее губами, целуя неожиданно нежно, почти трепетно, без агрессии и желания подчинять.

— У тебя восхитительный ротик, — прошептал мужчина.

— Хватит, Ал, — прошипела Мэри, позволяя и дальше целовать себя.

Алистер на мгновение сжал пальцы, запутавшиеся в мокрых волосах.

— Я тут решаю, когда хватит, что хватит, и насколько хватит, — тихо, но твердо произнес он. — Чем быстрей ты это запомнишь, тем легче и приятней нам будет жить бок о бок друг с другом. Так ведь... любимая?

— Отсоси, Ал, — прошипела девушка.

— У тебя это лучше получается, колючая моя, — рассмеялся мужчина, и Мэри, наконец, отпрянула от него.