Несущий разумное

Получается горжет, от доспеха Владыки, заключенный в антимагический янтарь, и есть тот камень Тьмы. Ничем иным этот "нечто" с проклятием, быть не может. Но вот сильно я сомневаюсь, что именно кусочек Тьмы, послужил толчком и подпиткой. того о чем мне рассказали. Из мира уходила магия и все описанное в легендах местных, и выдаваемое за действие проклятия Тьмы, легко объяснялось именно этим.

— А почему сказали, что замка больше нет? — Как то я не уловил во всем рассказе эту деталь.

— Так, эта... — Ланис, аж пунцовым стал. — Того... Так. Когда значит. Хозяев то не стало. Так значит. — Его речь стала сразу сбивчивой, нервничает чего-то и скорее даже стесняется того, что рассказывает. — Хозяев не стало. Значит замок ничей. А это. Это много камней, которые пригодны, что бы... Что бы дом построить значит. Коровник крепкий так...

Чуть не захохотал в голос. Нет, определенно люди во всех мирах одинаковы. Но сдержался. И даже успокоил охотника, заверив, что замок правильно разобрали. Что польза от уже обработанных камней в хозяйстве большая, а замок был ничейный. А вдруг там разбойники бы засели? И поди выбей их потом из-за стен. Похвалил даже местных в итоге, за смекалку.

Когда сын охотника уснул, полный новых впечатлений и грез о дальних землях, "знания" о которых он получил из моих уст. Я отвел Ланиса в сторону.

— Не всю правду я тебе сказал, о своей ноше, о пути своем. Но вижу теперь, переломив с тобой хлеб и разделив беседу. Что честный ты человек, не злой. И добро и свет живут в твоем сердце. — У бедного охотника от такой похвалы аж ноги задрожали. Уважают в этом мире жрецов, хорошую роль я выбрал. — Увидел я это и решил открыть тебе правду и помощи простить твоей, добрый человек.

— С превеликой радостью помогу столь святому человеку как вы, пушу тайфэ! — Ну вот опять на колени упал.

— Не просто так я обхожу могилы и родовые гнезда, тех великих воинов, что в последней битве низвергли Темного Владыку. — Охотник аж затрясся в религиозном рвении, вслушиваясь в мою речь. — Каждого из них одарили камнем Тьмы. И в моем храме посчитали,что надо уничтожить эти камни! И моя цель, моя миссия, заключается в этом! Избавить мир от черных валунов, что несут проклятия всем в округе. Храм Пурги взвалил на меня сию почти неподъемную ношу.

Что мне стоило на середине речи не сбиться и не зарыдать от смеха. О Тьма, что я несу! Какой бред льется потоком из моих уст! И мне верят! Внерят! Верят той пурге, что несет моя язык. Но надо собраться и взять себя в руки. Вздох. Выдох. И продолжим. Поднял Ланиса с колен и отечески приобняв, заговорил вновь:

— Я знаю, где находился замок Ларужь. — Только приблизительно знаю, но охотника эта деталь не касается. — Но не ведаю, гед находится та заброшенная оловянная шахта, в которую сбросили черный камень. И мне нужна помощь. Ибо если я её не найду, эту шахту. То миссия моя будет не выполнена. — И контрольная фраза-выстрел. — И останется проклятие вечно, над этой землей.

— Я...Я... — Он так быстро пытается, что-то сказать, что от нервного напряжения начал заикаться. — Я отведу вас туда! да...я... Пушу тайфэ! Все что угодно!— Опа, опять он на коленях и целует мои ноги. Эх-х, знал бы, что он целует орка! Интересно какая последовала бы реакция, узнай он правду? Но лучше не удовлетворять свое любопытство по поводу данного нюанса.

— Так ты проведешь меня до шахты, добрый человек, со светом в сердце?

— Да-да-да! — На секунду у меня возникло опасение, что у охотника сейчас голова оторвется, так усердно и быстро он кивал. — Да я...

Смотрю я на него и думаю: "Уже взрослый вроде, а все в сказки верит".

— Тогда утром. Отведи своего сына домой. Никому не говори, о том, что нам предстоит и возвращайся, я буду ждать тебя здесь.

На этом мы с ним и договорились. Очень удачный день! И что я боялся людей? Право — не стоило этого делать!

Рано утром охотник и сын покинули лагерь. А мне оставалось только ждать. А вообще, получилось здорово! Это надо же, первый диалог с людьми и такой успех! Правда, надо все же признаться, что такой эффект от моего наглого и самозабвенного, пафосного вранья, возможно из-за того, что моими слушателями были жители непролазной глуши. А встреть я кого-то более цивилизованного и знающего, то кто знает, к чему бы привели мои речи?..

Вот не встреть я эту пару, не будь этого случайно встреченного на моём пути глухаря. Интересно сколько бы у меня заняли поиски замка Ларужь? Замка, который местные жители за почти полтора века, за то время что у строения не было хозяев, растащили по камушку наверняка до фундамента!? Долго — вот ответ и это еще оптимистичное от "вечность".

Надо учиться, учиться общению. И не бояться людей. Ведь любой местный житель это поистине бесценный кладезь полезной информации. Одно нервирует, а вдруг кто-то заглянет за иллюзию и увидит реальность? А значит, значит надо избегать столкновений с магами и жрецами. Кто знает, на что они способны. И хотя я и знаю, что магия начала свой исход из этого мира чуть больше трех соте лет назад. Но! Какие-то её осколки и проявления встречаются и до сих пор. Не замечать этого, значит быть слепцом. А впрочем, мне даже быть слепцом не поможет, вон мои руки сжимают эти проявления...

С этими мыслями, перекатывая их то так, то эдак, в своей голове, бродил по лесу. Стараясь далеко не отходить от охотничьего лагеря. Привыкал к лесу, к его шуму, к его полутьме. Привыкал не бояться, боролся с ирреальным страхом-рефлексом, доставшимся мне в "наследство" от изначального Трэхна. В качестве маяка использовал лагерь. Так было легче. Даже частица орка во мне, чувствовала на подсознательном уровне, безопасность охотничьей стоянки. Этот момент я и использовал как "якорь" для внушения телу, что лес — место безопасное. Настолько же насколько и горы. И сам по себе, лес не опасен. А все зависит от разумных, что могут, встретится на пути. Правда свербела мысль, что в лесу встреча например с эльфами все же выше, чем в горах, но у меня получалось довольно успешно эту мысль отгонять.

Нет, у меня не получилось, сразу избавится от ирреального страха, что был заложен на рефлекторном уровне. Но, я был упорен. Мне не нравится бояться. Впрочем, это не нравится никому, но мало кто может, вот так как я сейчас, свой страх уничтожить. И не воспользоваться этой возможностью? Ну уж нет! У меня и так много нервотрепки вокруг: одиночество, кругом враги, Тьма на руках, что бы я мог себе позволить еще и шарахаться от любого шелеста ветвей при ветре. Но я не сдавался, и начиная с десятого круга о чаще, вокруг лагеря, что-то поменялось.

И щебет птиц, не заставляет теперь дрожать, и шум упавшей ветки, не провоцирует прыгнуть в ближайшее укрытие. А необычная тень, от кривого ствола, не доводит до состояния ступора. И стало даже как-то легче дышать, в прямом смысле слова. Теперь понимаю, что страх натурально давил, мешая вдохнуть полной грудью.

Страхи. Насколько же они нами управляют. Насколько мешают жить, полноценно жить, а не существовать! И главный, король страхов, в особенности. Царь всех ужасов — страх умереть... Но мне с ним бороться намного легче, чем огромному большинству иных разумных. Я уже умирал и знаю... смерть это не завершение всего. А главное, я вообще могу избежать смерти, обмануть её. Если верить обещаниям перчатки Тьмы, то если я соберу полный доспех, то стану бессмертным! То есть не умру по естественным причинам, если быть точным. А, от насильственной смерти не застрахован никто во вселенной, кроме возможно самого Создателя. И надо признать, не только возможность возвратить оркам разум, не только желание стать сильнее и круче, вели меня выбранной дорогой собирателя осколков былого Темного величия. Манок бессмертия, это то, мимо чего может пройти далеко не каждый разумный. И я не из числа тех, кто способен проигнорировать такое искушение. Жить вечно... Нет, может мне потом, когда-нибудь, через тысячелетия, это и надоест. Но, это же будет потом, а сейчас...

А сейчас, мне надо вернуться из своих грез! Ишь, как я в фантазиях своих улетел в далекие дали! А ведь права народная мудрость, выраженная в поговорках: "не говори Гоп, пока не перепрыгнешь", "не дели шкуру неубитого медведя". Тьфу, ну надо же, как меня захватили эти мечты. Но, не смотря на всю их нереальность и призрачность, именно они, эти грезы, и побороли страх перед лесной чащей окончательно.

И я взглянул на окружающее меня по-другому. Без пелены-испуга, которая затуманивала взор. И лес перестал, был серым нагромождением темных стволов, в которые понатыкали колючие ветки. А стал тем, чем и являлся, просто весенним лесом, местом в котором можно встретить и быстрые ручьи, что весело блестят, играя мелкой волной на солнце. Местом, где под тенью ели, высятся сугробы, из которых, как символ весны то тут, то там, пробиваются молодые подснежники. И запах, непередаваемо приятный запах хвойного леса, что прочищает легкие и не туманит разум. Весь остаток дня, я просто гулял, наслаждался, такими забытыми ощущениями, что дарит лесная прогулка...

Охотник вернулся под следующее утро. Ему не удалось скрыть сам фат встречи с жрецом Вайю. На что я впрочем, совершенно не рассчитывал, все же свидетелем был ребенок, который вряд ли мог долго держать язык за зубами. Но как мы и договорились ранее, он рассказал в своей деревне, что жрец опросил его проводить до цивилизованных мест и не сказал, ни слова моей "настоящей" цели.

— Пушу тайфэ. — Когда мы приготовились и уже собрались к выходу из лагеря, обратился ко мне Ланис.

— Да, добрый охотник.

— Могу ли я попросить вас.

— О чем? — Внутренне напрягся. Просьбы от недавних знакомцев, редко бывают приятными в исполнении.

— Когда в моей деревне узнали о встрече с вами, то... — Он замялся. Охотнику было в тягость озвучивать просьбу своих односельчан. — То, они слезно умоляли привести вас.

— Зачем?

— У нас уже больше трех лет, над полями не было проведено ритуалов "благословения ветра". Я понимаю, насколько важнее ваш путь, такой просьбы, но...

Отказаться? Охотник то поймет. А вот среди местных пойдет слух. А слухи, это такая субстанция, которая по неизвестным причинам, имеет свойство распространяться с совершенно немыслимой скоростью! Но не боязнь слухов, заставила меня произнести:

— Конечно. Это мой долг, как служителя Неба. Не оставить страждущих в...

В очередной раз, с моих губ летели пафосные, ничего не значащие для меня, но столь важные и понятные, тем кто слушал, фразы. Они слетали, а я думал, о другом. О том, что отказаться, по сути и не мог. Так как моя роль, роль странствующего монаха, это не только внешний образ. Это и поведение, реакции, мотивы. И, в-первую очередь, что бы ни быть раскрытым, мне нужно вести себя соответствующим образом, для самого себя. Что бы срастись с образом жреца, привыкнуть к нему, что бы даже в реакциях и мимике не было противоречий. Не всегда на моем пути будут встречаться, такие доверчивые личности, как этот охотник.

Дорога, до родной деревни охотника, оказалась не близкой. И только во второй половине дня, мы вышли ней. И то, что открылось моем взору. Было совсем не тем, что я ожидал увидеть. Как я мог забыть, что я нахожусь совсем не на Земле. Не котеджный и не фермерский поселок предстал передо мной. Нет. А деревенька, в которой у домов не было застекленных окон. А те щели, что заменяли столь привычные мне, оконные проемы, были затянуты мутной пеленой бычьих пузырей. Дома, в которых в тесноте ютились семьи по семь — восемь человек. Дома в которые, в случае непогоды, загоняли скотину, в том числе и немногочисленных коров. Здания, которые не знали печей и труб.

Местные встретили меня очень тепло. Все, от мала до велика, высыпали на подобие деревенской площади, меня встречать. Стариков почти не было, видимо не располагала здешняя жизнь, к продолжительной жизни. Больше всего было детей до пяти лет. На каждого взрослого, казалось, их было по три — четыре. Всего в родной для охотника деревне, было домов двенадцать и проживало в ней чуть больше семидесяти человек. Из которых пятьдесят были малолетними детьми. Как они выживают? Нет, это вне моего разумения. Но меня окружали улыбки. Да, лучше орком в степи жить, чем вот так, а они улыбаются.

Меня сразу пригласили зайти в дом местного старосты. Но я замер на пороге. Как только отворилась дверь, мне в нос шибанул, такой запах... Такая вонь! Что я едва устоял на ногах. Пахло всем, от пота, до перегноя, вперемешку с навозом. И это еще самые приятные из той гаммы запахов, что меня настигли.

Видя, что я стою на пороге, и не решаюсь зайти, местные погрустнели. Видимо, то, что жрец отказывается посетить их жилище, о чем-то им говорит. И что-то в таком моем поведении совсем не правильно!

И вот стою я на пороге, близкий к провалу всей моей легенды. Стою и понимаю, я туда не зайду. Не смотря на то, что нюх у орков не так развит как у людей, все равно запах в их домах стоит просто невозможно отвратительный! Не могу себя заставить зайти! Это выше меня. А народ за моей спиной, с каждой секундой волнуется все сильнее. Надо что-то делать!

— Люди! Мне безмерно жаль. Но я не могу зайти в ваши дома.

Толпа замерла. Они сейчас готовы были услышать от меня что угодно, вплоть до того, что их дома прокляты и не следует жрецу их посещать.

— Я посветил свою жизнь служению Небу. И не пристало мне, жрецу вайю, уходить от взора своего бога. Не пристало, что бы хоть на мгновение, предвечное Небо, потеряло меня из виду. Я жрец-аскет и это ...

Минут за десять, мне удалось их убедить, что такова моя тяжелая ноша, жить без крыши над головой. А охотник Ланис. Он и так относился ко мне с почтением, то сейчас, вообще казалось, молиться на меня начнет. К тому, же не малую роль сыграло то, что меня и, правда, приняли за аскета. А кто же иной, в начале весны, ходит по лесу босиком? Ну, кроме аскетов, только орки. Но слава Тьме, местные о таком нюансе и не подозревают!

Мне попытались вручить краюху хлеба и сухую козлятину. Но я уже настолько вошел в роль, что задвинул целую речь, о том, насколько полезен суп. И вы — люди, что живете оседло, просто кощунственно не едите его каждый день. Что хотя бы вечером, просто необходимо съесть по тарелочке, этого поистине богоугодного блюда. Я еще не знал, что именно в этот вечер бесповоротно изменил мир. Не пройдет и трех десятков лет, а запущенный мной мем: "суп на ужин", станет непременным атрибутом в любой кухне на землях Запада. От северных пустошей, до жарких джунглей южной сельвы.

В итоге, отменно накормленный свежими щами, я с превеликим удовольствием улегся спасть, прямо на площади. Чтоб еще больше уверить всех жителей, в своем статусе жреца минималиста. Завернулся поплотнее в одеяния, подложил свернутый пояс под голову и мирно задремал. И мне не мешало даже то, что за моим сном наблюдали десятки глаз.

Давно. Очень давно. С самого детства я не просыпался так, под утренний петушиный крик. Что-то почти забытое, всколыхнулось внутри, породив целый каскад из воспоминаний о былой, человеческой жизни.