Лаэр-Данвед

Подавившись криком, Лютиэн помчалась вниз по косогору так, словно у неё выросли крылья. Топот тяжёлых лап за спиной подстегивал её ужасом, и она бежала что было сил, но жуткий звук не удалялся, а приближался. Волк настигал её; девушка уже слышала хриплое дыхание преследователя и треск дёрна, рвущегося под его кривыми когтями.

Роща была близко. Не чуя под собой ног, Лютиэн неслась туда, хотя и понимала, что искать спасения в этом редком березнячке бессмысленно... и даже залезть на дерево она уже не успеет...

Ей показалось, что ствол поваленной берёзы ожил, поднялся и бросился к ней, грозя сбить с ног. Она шарахнулась в сторону, споткнулась о корень — чего с ней не случалось с тех пор, как она научилась ходить, — и плашмя упала на землю, едва успев подставить руки.

Позади раздалось яростное рычание, и Лютиэн уже было простилась с жизнью, но услышала возню, какие-то приглушённые взвизги — и осмелилась приподняться, чтобы посмотреть назад. Там на берегу металось мохнатое серо-белое чудовище с двумя головами и множеством лап. Чудовище каталось по земле, кувыркалось, рвало себя зубами, рычало и скулило на два голоса; пучки вырванной с корнем травы и шерсти летели от него во все стороны, и песок под ним порозовел от крови.

Всё закончилось ещё быстрее, чем началось. Взметённый в воздух песчаный вихрь осел, и там, где бесновался один живой клубок меха, когтей и клыков, обнаружилось двое. Гнавшийся за Лютиэн волк лежал, прижатый к земле, его лапы слабо подёргивались от боли и удушья, а над ним, сжимая зубами шею хищника, нависал белый волкодав, ничуть не уступающий ему в размерах.

— Хуан?.. — не веря своим глазам, позвала Лютиэн.

И громадный пёс бросил обмякшее тело оборотня и подбежал к ней, отчаянно виляя хвостом.

~ ~ ~

Когда первый порыв радости схлынул и Лютиэн смогла выпустить лохматую шею пса, за которую сначала уцепилась двумя руками, плача от облегчения, — выяснилось, что бегство оборотня они прозевали. От того места, где Хуан оставил полумёртвого противника, до воды тянулся кровавый след и уходил вверх по течению, оставляя пятна на песке и расплываясь на мелководье. Приглядевшись, Лютиэн различила тёмную точку в реке — уже слишком далеко, чтобы бросаться в погоню.

— Он поднимет тревогу, — сказала она Хуану. — Здесь скоро будут орки.

Тот выразительно зевнул и почесал брюхо задней лапой. Лютиэн не удержалась от смеха — пережитое напряжение ещё давало о себе знать.

— Так ты всё это время прятался от них? Здесь, в ущелье?

Хуан наклонил голову и вдруг сорвался с места, нырнул в рощу и исчез. Спустя недолгое время он вернулся, осторожно сжимая в зубах что-то продолговатое, блестящее на солнце, и, приблизившись, уронил на колени Лютиэн тяжёлый нолдорский кинжал.

Девушка несмело подняла оружие — и ахнула, увидев серебряную звезду в перекрестье рукояти.

— Это кинжал Лау... Келегорма, да? — прошептала она, поворачивая его в руках и убеждаясь, что это тот самый клинок — не похожий, а именно тот.

Хуан коротко тявкнул. Видимо, это означало "да". Лютиэн сжала рукоять кинжала так, что тонкая спиральная насечка врезалась ей в пальцы.

— Он здесь? Скажи мне, он здесь? В замке?

Пёс вытянул морду по направлению к острову и заскулил.

— Он... жив? Стой, не говори. — Она снова обняла пса и прижалась щекой к белому загривку. — Я и так знаю, что жив. Мы оба знаем — да, Хуан?

Он улыбнулся, как улыбаются собаки — приоткрыв пасть и слегка свесив язык.

— Ты пойдёшь со мной?

Хуан кивнул и лизнул ей руку. Лютиэн поднялась и подшла к поваленной берёзе, за которой прятался пёс. Взвесила кинжал в руке, осторожно резанула по стволу — лезвие легко рассекло кору. Приноровившись, она выкроила кусок бересты и обернула им кинжал. Плохая замена ножнам, но ничего более подходящего под рукой не оказалось. Отрезав ещё одну полоску, она обмотала берестяные ножны чуть ниже рукояти и заткнула оружие за пояс.

— Идём, — сказала она псу.

~ ~ ~

"Повелитель..."

Драуглуин не мог сменить облик: раны, опасные даже для волка, наверняка убили бы его, будь он в другом теле. Грудой серого меха он лежал у ног Саурона — обессиленный, немой и способный изъясняться лишь мысленной речью.

— Я разрешил тебе охотиться только на людей-разведчиков, — Майа даже не пытался скрыть гнев. — За кем ты гонялся, что вернулся в таком состоянии? И почему смертная шваль, которую я приказал тебе истребить, всё ещё шатается по долине?

"Там был эльф, повелитель. Эльфийская женщина, что прокралась сюда под прикрытием чар."

Саурон нахмурился. Женщина? И проскользнула в долину так, что он её не заметил?

— Продолжай, — разрешил он.

"Я погнался за ней, чтобы доставить её к тебе, повелитель. Но с ней был пёс, белая тварь из своры Таурона, что зовётся Хуаном. Это он ранил меня."

— Значит, Хуан, — усмехнулся Саурон. — Пёс верен хозяину, как трогательно... А что женщина? Удрала?

"Она всё ещё там, повелитель. Она эльф, но её чары сильнее тех, что плетут эльфы. В ней есть что-то от майар... может быть, она смешанной крови..."

Полукровка, дитя майа и эльфа? Саурон не мог поверить: неужели... дочь Мелиан? И — сама идёт к нему в руки?

Или она очень глупа, или это какая-то ловушка для него.

Он бросил взгляд окрест замка. Дортонионские оборванцы по-прежнему ползали по берегам к северу от крепости — стайка крыс, не стоящих того, чтобы делать ради них вылазку большим числом. Но никаких эльфийских отрядов в засаде видно не было.

Значит, это всё-таки не ловушка, а обыкновенная женская глупость. Саурон улыбнулся про себя: вот и на Мелиан нашлась управа. Поистине, этот замок притягивал к себе ценные трофеи. Правда, не всеми из них удавалось воспользоваться в полной мере — Феаноринг оказался не только неудобным, но и крайне несговорчивым пленником, и Саурон уже махнул на него рукой. Но с этой пташкой из Дориата сложностей не будет. Владыка обрадуется такому подарку.

Правда, если её охраняет Хуан, то взять этот трофей голыми руками не получится. Ну что ж, на каждого волкодава найдётся свой волк — а на Хуана в особенности: недаром ему предсказана гибель от самого страшного волка в Арде. А лучший способ убедиться в истинности предсказания — это исполнить его своими руками.

— Тхурингвэтиль, — позвал он.

— Повелитель? — Майэ в женском обличьи мгновенно оказалась рядом. На раненного соратника она поглядывала без особой жалости — в Ангбанде проявления сочувствия были не в чести.

— Займись им. Мы не можем сейчас терять бойцов.

— Да, повелитель, — поклонилась Тхурингвэтиль. — Какие будут приказы относительно этой... полукровки?

— Я сам разберусь с нею. Хотя... можешь присоединиться ко мне, когда закончишь. Это должно быть интересно.

~ ~ ~

Лютиэн не верила своим глазам — но мост, соединявший остров с берегом, опускался. С того места, где они с Хуаном прятались в густом ивняке, хорошо было видно, как вытягиваются цепи и длинные, обшитые досками брёвна смыкаются с выложенным на берегу настилом.

Хуан неодобрительно взъерошился, чуя подвох. Лютиэн и сама понимала, что такое открытое приглашение не может быть ничем, кроме ловушки, но... она должна была во что бы то ни стало попасть в замок — и ей открывали прямую дорогу.

Она встала, отряхнула плащ от песка и направилась к мосту. Хуан тут же обогнал её и пошёл впереди. С таким сторожем и с кинжалом Келегорма она чувствовала себя гораздо лучше, чем если бы ей пришлось идти сюда одной. А если колени у неё и дрожали немного, то со стороны это не было заметно.

Они взошли на мост. Доски поскрипывали под тяжёлыми и мягкими лапами Хуана, молчали под лёгкими ногами Лютиэн. Вода переливалась внизу тусклым серебром. Если не считать шагов и журчания воды, вокруг было совершенно тихо. Не слышно было даже волчьего воя, что так пугал Лютиэн вчера.

Когда они достигли середины моста, ворота замка приоткрылись до половины, и на другой конец моста ступил волк.

Он был крупнее того оборотня и, пожалуй, даже крупнее Хуана. Здоровенный матёрый зверь с чёрной шерстью, чуть тронутой красивой сединой, с густой гривой вокруг шеи, с ядовито-жёлтыми глазами и длинными белоснежными клыками, которые он, словно красуясь, выставил напоказ в протяжном зевке.

В груди Хуана зародилось тихое рычание — такое низкое, что ухо едва различало его, а кожа покрывалась мурашками. Волк пригнул голову и тоже рыкнул — скорее лениво, чем угрожающе. Он не нуждался в этих знаках вызова и превосходства — он и так знал, что внушает всем ужас.

У Лютиэн тонко, сверляще защемило в груди. Она видела перед собой волка — и тьму, натянувшую волчью шкуру; тьму, чьё дыхание было смертью, а прикосновение — мукой. Это был он, чёрное облако из её первого кошмара. Майа Саурон.

Хуан тоже узнал его. Она видела это по тому, как он подобрался, сжав мышцы и вздыбив густую шерсть, как зло и сосредоточенно заблестели его выразительные глаза. Пёс Оромэ был не из тех, кого можно обмануть внешним подобием.

Когда разделявшее их расстояние сократилось до двух десятков шагов, пёс и волк сорвались с места и помчались, едва касаясь лапами настила, словно две стрелы, выпущенные навстречу друг другу. И сшиблись грудь в грудь, мгновенно сцепившись зубами и когтями.

Теперь Лютиэн при всё желании не могла вмешаться. Пёс и волк дрались на мосту, на котором было не слишком много места для двух таких крупных зверей; бросаясь то влево, то вправо, они ежеминутно рисковали скатиться в реку, но всякий раз удерживались на краю — и чувствуя, что развернуться негде, всё сильнее вцеплялись в противника, не отлепляясь от него. Если бы не цвет, Лютиэн не смогла бы сказать, где чей хвост, ухо или лапа, кто из двоих рычит от ярости, а кто уже поскуливает, и чья шея вот-вот захрустит во вражеской пасти...

Внутренним зрением она видела иное: тьма, бывшая волком, сцепилась со сгустком лунно-белого света, и поначалу свет одолевал, придавливал чёрную тварь к мосту. Тьма сопротивлялась, перетекала в разные обличья, свивалась змеиными кольцами и расточалась бесформенным дымом; свет пронзил её лучами-клыками, но она распалась на части и снова собралась воедино, жаля противника гибким скорпионьим хвостом.

Лютиэн испугалась за Хуана, но и приободрилась: майа сосредоточил облик, направив все усилия на одного врага, а о ней, похоже, забыл. Она действительно не была ему серёзным противником — но в этой схватке, в поединке сил, она всё-таки могла кое-что сделать.

Тихо, не привлекая внимания, она потянула сквозь сжатые губы монотонную ниточку чародейного напева. Это заклятие не требовало много сил — надо было только правильно выбрать момент. Лютиэн пела, заплетая нехитрый мотив кольцами, — и эти кольца ложились под ноги бьющимся свету и тьме. И когда свет в очередной раз вцепился в тьму лучами, а тьма, спасаясь от него, потекла волнами в стороны, — Лютиэн натянула все петли своего силка разом.

Рывок и сильный всплеск чужой силы выбросили её в зримый мир. Она снова видела перед собой белого пса, который прижимал к настилу лежащего навзничь эльда — точнее, майа в облике эльда. Ловушка сработала — застигнутый врасплох при перемене облика, Саурон оказался перед псом в самой уязвимой своей форме. Хуан держал его зубами за горло, едва позволяя врагу кое-как дышать.

Лютиэн подошла ближе. Саурон задёргался, пытаясь высвободиться, но сделал себе только хуже — клыки Хуана впились ему в шею, и из-под них струйками побежала кровь.

Позади раздался тихий глуховатый смех — словно медные пуговицы посыпались: бряк, бряк, бряк. Хуан сдавленно зарычал, не разжимая зубов.

За спиной Лютиэн стояла — откуда она взялась, не с неба же упала? — высокая черноволосая женщина с бледным лицом и ярко-красным, будто кровоточащая рана, ртом. Красным отливали и глаза с болезненно расширенными зрачками. Чёрное платье плотно облегало тело, открывая тонкие белые руки. Плечи покрывал плащ из чёрного шёлка, скреплённый на груди тяжёлой железной брошью в виде летучей мыши со сложенными крыльями. На пальцах поблёскивали металлом длинные когти.

— Молодец, девочка, — певуче проговорила черноволосая. — А ты подумала, что будет с вами, если пёс его прикончит? Матушка тебе не рассказывала, что происходит, когда развоплощается один из Высших?

Лютиэн бросила взгляд на поверженного майа. Тот уже не бился — лежал смирно, с хрипом втягивая воздух через сдавленное клыками горло. Кровь растекалась по сухим доскам вокруг его головы.

— Ты, наверное, выживешь, ты ведь нашей породы. И он выживет, — женщина повела глазами на Хуана. — Но этот замок насквозь оплетён эльфийскими защитными чарами, которые, конечно, не выдержат такого выброса Тьмы. Так что вас убьёт не возмущение сил, а рухнувшая на голову башня. Как и всех, кто находится внутри.

Она не лгала. Это было видно и по Хуану: он рычал всё громче, но душить Саурона до конца не спешил. Впрочем, и выпускать его пока не собирался.

— Так что же вам делать, бедные мои? — глумливо протянула женщина. — Убить вы его не можете. И отпустить не можете, потому что он тотчас скрутит вас, как двух цыплят. Будете стоять здесь, пока ноги не подкосятся от усталости? Или, может, заключим сделку, честную и выгодную для обеих сторон? — Она улыбнулась, и из-под алых губ сверкнули прозрачно-белые гадючьи зубы. — Я получу вашу кровь и жизнь моего господина, а вы — лёгкую и приятную смерть. Это лучше, чем попасть в плен или стать убийцей друзей.

Она подалась вперёд, вишнёвые глаза пытливо впились в лицо Лютиэн.

— Ведь у тебя есть там друзья — да, принцесса? Поэтому у тебя и не хватит духу обрушить замок на их темницу. За кем ты пришла? За родичем? За возлюбленным?

Лютиэн молчала.

— Это был смелый поступок, но очень глупый. Радуйся, что проиграла всего лишь жизнь, — там, куда тебя хотел отправить господин, тебе не дали бы умереть так просто. — Женщина сделала ещё пол-шажка. Лютиэн попятилась. Хуан, занятый более опасным врагом, ничем не мог ей помочь — она должна была рассчитывать только на себя...

Упырица по-кошачьи вздёрнула верхнюю губу, показала клыки до основания, — и прыгнула на принцессу, вытягивая руки со скрюченными когтистыми пальцами.

Это немного напоминало танец — не из тех общих весёлых танцев, где все движения известны заранее и танцоры лишь соревнуются, кто красивее и ловче нанижет их на нить музыки; и не из тех, когда ты выходишь в круг одна и отпускаешь тело в полёт, а душу — в заоблачную высь, следуя за щемящим напевом флейты и ритмом собственного сердца. Нет, это было вроде парного танца, когда двое не следуют принятому порядку шагов и поворотов, а творят фигуры на ходу, каждый раз сочиняя их заново, подлаживаясь к движениям друг друга. Только в обычной пляске танцоры должны держаться рядом, а здесь требовалось иное — отступать, уворачиваться, не давать приблизиться к себе. Откуда-то Лютиэн знала, что погибнет, если позволит этому тёмному созданию дотронуться до себя — неважно, когтем или клыком.

Женщина была убийственно быстра. Казалось, что только хлопающий, парусящий за плечами плащ сдерживает её, не давая превратиться в неуловимую для глаз живую молнию. Лютиэн едва успевала уклоняться от её когтистых рук, рвущих воздух около лица и шеи принцессы, норовящих вцепиться в плечо, или в волосы, или в край одежды...