— А вирус убьет моих мальчиков задолго до того, как это сделает ускоренное старение. Так что нам надо найти способ сделать обе работы. Может быть, Мидж'ика сможет её уломать.
Джусик не знал, насколько Скирата — весьма эмоциональный тип, без сомнения — задумывается в нынешние времена о посторонних. Количество сочувствия, которое можно было испытать за свою жизнь, не выгорев при этом, было ограниченным, и Скирата уже взвалил на себя заботу о каждом беглом клоне, нуждавшемся в помощи. Нечестно было считать, что он был черств к Утан просто потому, что у него были иные приоритеты. И Джусик знал, что куда легче отстраненно жалеть множество незнакомцев, чем применять то же самое чувство к существам из плоти и крови, стоящим прямо перед тобой.
Я так привык к уверенности в том, что я прав. А был ли я прав?
Гиламар много лет был верным другом Скираты. Джусик старался найти приемлемый компромисс между эксплуатацией, и наилучшим использованием дружбы к обоюдной выгоде. Это было непросто.
— Она захочет врезать Палпатину. — Джусик знал, что с этой секунды он вступает в игру на равных со Скиратой. — Я чувствовал её беспомощность, а она к такому не привыкла. Она живет в мире, где она делает логичные вещи и получает в ответ результаты. Она привыкла быть хозяйкой судьбы. Даже в тюрьме.
Скирата поднял бровь.
— Я понял, о чем ты думаешь.
— Тебе никогда даже и не требовались Силовые таланты, Кэл'буир: я скверно играю в сабакк.
— Да, я буду использовать её так, как только смогу. И она знает, что её вытащили, чтобы что-то сделать — искупить вину, или же помешать Палпатину. Мне всё равно, что она почувствует, и мне не стыдно, что я использую её вину. Я мог бы даже промыть ей мозги.
— Я не спорю.
— А вот что ты обо мне подумаешь Бард'ика — мне не всё равно. И я выполню сделку, которую с ней заключил.
Джусику было не по себе узнать о таком влиянии на Скирату. Не так должно было быть; это сыну нужно одобрение его отца, и никак иначе, и сам Джусик чувствовал себя сыном, который ищет похвалы. Кэл'буир был для него эталоном преданности, настолько самоотверженной, что это перечеркивало всю его долгую криминальную историю. Сейчас, если он грабил или убивал — он это делал ради тех, кого он любил, и Джусик входил в их число.
Это не темная сторона, если ты не чувствуешь гнева или ненависти.
Старый и трудный выбор никуда не делся. Джусик понимал, что сам он использует те же самые оправдания, что и любой в его бывшем братстве джедаев. Различие было... шаб, не мог он это описать. Он просто чувствовал, что это что-то иное.
— Знаю, Кэл'буир. — сказал он. — Как ты думаешь, она проверяла его на людях?
— Ну, мы знаем что у неё не было шанса проверить его на клонах. А я даже и думать не хочу о том, чем ученые занимаются за закрытыми дверями. Мутит.
Джусик знал, что действие лекарств, бактерий и вирусов могло быть смоделировано на компьютерах, их биохимические реакции были предсказуемы, и поддавались расчету. Но он обнаружил, что ему не хочется думать о том, что вирус, предназначенный исключительно для убийства, уже был проверен на ком-то живом. Это было странное ощущение. Он внезапно осознал вес светового меча у себя на поясе, и подумал — как и когда какой-то джедай в древние времена выяснил, что энергетический луч может снести кому-то голову.
Ничьи руки не были совершенно чистыми. Всё, что мог сделать любой из живущих, это стараться поменьше измазаться в грязи,.
— Думаю, тебе стоит просто подойти к ней, попросить у неё вакцину и объяснить — зачем она. — наконец проговорил Джусик. — На разумные аргументы она откликнется.
Скирата кивнул. Затем он поднялся на ноги, уперевшись обеими руками в подлокотники.
— Надо поспать. — сказал он. — Говорят, что с возрастом спать хочется меньше, но меня сейчас тянет поваляться подольше.
Скирата не спал в нормальной постели с той ночи в городе Типока, когда он спас юных Нулевых от уничтожения. Должно быть, он сделает то же, что делал каждую ночь в последние одиннадцать или двенадцать лет: устроится в кресле ,закинув ноги на табурет или даже на полу, сунув под голову скатанное одеяло, словно он всё ещё на поле боя. Он про это не говорил, но все знали, почему он так делает. Это была привычка, ставшая ритуалом, его молчаливый обет, что он не будет знать покоя, пока его сыновья-клоны не получат обратно свои жизни. Джусик прошел вслед за ним в карайи и присмотрел, чтобы тот устроился с комфортом — насколько это могло за него сойти — в одном из мягких кресел.
У него была своя спальня как и у всех. Её занимали лишь его одежда и его любимая верпинская снайперская винтовка.
— Я поговорю с ней утром. — предложил Джусик. — И даже не буду выкручивать ей мозги.
— Этим займусь я. Я и она — мы поймем друг друга.
Джусик вспомнил комментарий, который Кэл'буир сделал пару лет назад. Он не помнил чем тот был вызван, но он глубоко врезался в память, и часто вспоминался ему: "Бард'ика, если тебе когда-нибудь понадобится отец, то я к твоим услугам." Да, Джусик часто нуждался в отце. Он попал к джедаям задолго до того возраста, когда он мог запомнить своего настоящего отца. Но теперь он был частью той культуры, где отец и отцовство имело отношение не к происхождению и родословной, но означало долгую и безграничную ответственность за младшего, зависящего от тебя. Он отчаянно хотел быть частью этой семьи, настоящей частью, официально и постоянно.
— Кэл'буир, — спросил Джусик. — у тебя найдется комната для ещё одного сына?
Пару секунд Скирата выглядел озадаченно, а затем он улыбнулся и протянул руку, чтобы пожать руку Джусика в стиле Мэндо — ладонью к локтю.
— Ни кир'тайл гай са'ад, Бард'ика. Я узнаю в тебе своего сына.
Мандалорианское усыновление было быстрым и прочным — всего несколько слов, чтобы признать кого-то как свое дитя и наследника, невзирая на его возраст. Учитывая эмоциональную нагрузку стоящую за этими словами, клятва выглядела почти что несоответствующей её значению.
— Буир. — проговорил Джусик. Отец. Все звали Скирату Кэл'буиром, в знак искреннего уважения, но для Джусика это слово теперь было навсегда иным, потому что оно внезапно стало настоящим и буквальным. Он, наконец, был чьим-то сыном; сыном кого-то, у кого было имя, кого он знал, и о ком он заботился. Для человека без прошлого это чувство цельности было неожиданно пьянящим. — Не знаю, где бы я сейчас был, если бы не ты.
Скирата отпустил его руку.
— Это сработало в обе стороны, Бард'ика. Вот это и делает нас семьей.
В доме было совершенно тихо, только потрескивали угольки в большом камине карайи, и время от времени поскрипывали балки крыши. Джусик прошел по коридору в свою комнату. Он даже не заметил, как уснул, пока не проснулся, глядя в темный свод потолка, гадая — что это был за шум.
Как всегда, его внимание привлек не только шум. Вместе с ним он почувствовал целый поток информации через Силу. В нем был страх, растерянность и желание бежать. Он позволил ему на секунду прокатиться сквозь него.
По каменным плитам коридора процокали когти. Дверь чуть приоткрылась.
— Мирд, ты тоже это услышал? — прошептал Джусик. У стрилла был свой собственный радар — чувствительность хищника к каждому звуку и запаху. — Как ты узнал, что я проснулся?
— Джусик скинул ноги с кровати и спешно натянул одежду. — Пошли. Посмотрим что это.
Мирд, похоже, знал откуда исходил тот звук. Джусик машинально нацепил пояс со световым мечом и последовал за зверем мимо кухни, к большим дверям черного хода, выходившим на открытое поле. Оттепель, может быть, и наступила, но воздух всё равно был страшно холодным. Мирд застыл совершенно неподвижно, ловя носом ветерок и негромко ворча. Кто-то пробирался через изгородь, время от времени хрустя ветками под ногами, и на секунду Джусик испугался худшего — что бастион был обнаружен. Но реакция Мирда — спокойная, больше любопытство, чем желание защищаться — сказала ему что это был не пытающийся скрыться чужак, и то, что он почувствовал в Силе было просто мятущейся душой.
Это наверняка была Арла, или, может быть, даже Утан, которой не спалось. Нет... Арла. Это была Арла. Бедная женщина, она едва оправилась от транквилизаторов в дозах, которые свалили бы с ног и банту, и она была не в той форме, чтобы бродить в темноте и холоде по неизвестной местности. Ему нужно вернуть её в дом.
Мирд без команды сорвался с места, показывая Джусику путь среди деревьев. Они устроили достаточно шума, чтобы не испугать её. Джусик попытался представить — что могло заставить её сбежать наружу и задался вопросом, была ли так уж хороша мысль оставлять двери незапертыми. Он нашел её стоящей на берегу речушки, образовывавшей естественную границу с севера.
— Эй, Арла. — позвал он. Несмотря на шум, который они устроили, она всё же вздрогнула. — Ты что, хочешь замерзнуть насмерть? Идем домой.
Джусик шел к ней, стараясь выглядеть безобидно. Он хотел бы знать почему одни могут жить со страшными воспоминаниями, а другие нет. Бедная Арла. Они поступили правильно, вытащив её оттуда. Ей будет нелегко привыкнуть к жизни на воле, но всё же это куда лучше чем психушка.
Теперь он был уже в метре от неё. В Силе она излучала такое напряжение, что он ожидал было, что она запаникует и бросится бежать, но она повернулась к нему лицом, почти непринужденно, левая рука была в кармане куртки, а правая вытянута вдоль бока.
Вот тогда она и вскинула руку, и он увидел оружие — палка или металлический прут; он не разглядел в точности. В растянутую долю секунды, до того как она могла ударить его, он не стал разыгрывать из себя джедая и, не раздумывая, свалил её на землю ударом Силы.
Он должен был понять что так и случится.
* * *
Столовая, казармы отряда специального назначения 501го легиона, Имперский Город.
Теперь Найнеру приходилось думать на бегу.
Чем дольше Ордо и остальные оставались на Корусканте, тем больше был риск, что они будут пойманы. Он должен, как минимум, передать этот чип данных. А также он должен устроить так, чтобы Дарман дезертировал вместе с ним, здесь и сейчас. Не будет ни второго шанса, ни возможности попросить подождать недельку, чтобы подумать. А если Ордо придется возвращаться, и снова пробиваться сквозь кордоны Имперской службы безопасности — риск будет ещё больше, чем если бы они сидели на месте.
Это не могло ждать. Он нетерпеливо смотрел, как Дарман копался в своем подносе с лапшой, и когда тот намотал на вилку последние нитки и проглотил их, Найнер отодвинул поднос и поднялся.
— Идем в тир. — сказал Найнер. — Мне точно надо подтянуться.
Это было время отдыха а СО пока что никто никуда не вызывал. Дарман просто взглянул на него и не стал спрашивать. Они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы понимать когда возникали проблемы, и когда проблемы следовало обсуждать вдали от чужих ушей.
— Ладно. — Дарман подтянул поднос и положил его в ящик дроида-прислуги, который пробегал мимо в нескончаемом поиске грязных тарелок, столовых приборов, и подтеков на столах. — Посмотрим как получится. Не забыл — новый парень явится через час?
Шаб. Найнер забыл про Реде. Ладно, они успеют прогуляться и переговорить, а потом он сможет подумать о том, как принять Реде.
— Часа хватит.
Внутренний тир был звукоизолирован, а также снабжен удобными кабинками и складами, которые были идеальны для бесед без помех. Найнер переключился на защищенный шлемный линк, неслышимый Дарману, когда они шли по коридору.
— Ордо? Это я. Где ты?
Ордо явно всё время был на связи. Ответ задержался всего на секунду.
— Четыре клика от вашего нахождения, нер вод.
— Я собираюсь выложить новости Дарману. И было бы неплохо назначить нам время и место. Тут становится напряженно.
На этот раз линк молчал несколько секунд.
— Где ты сможешь появиться в полной броне, не привлекая при этом особого внимания, и чтобы туда мог влезть грузовой корабль?
— На чем ты катаешься сегодня?
— Жестянка Най Воллен. "Рог Изобилия". Класс Монарх, КИК, [примечание Corellian Engineering Corporation], тридцать метров длина, ширина десять метров, полная высота — пятнадцать.
Найнер не помнил, чтобы ему приходилось видеть этот корабль. Он попытался представить размеры и прикинуть, куда его можно было посадить, не привлекая внимания. Первым, что приходило на ум была индустриальная зона, но это было не то место, где коммандо в полной черной броне мог появиться при свете дня и остаться незамеченным. Следующим вариантом были коммерческие зоны, может быть, даже мегасклады с погрузочными площадками, размером с небольшой поселок.
— А мы можем начать когда стемнеет? — Найнер сверился с хроно. — Примерно к семи часам.
— Да.
— Как насчет одной из фабрик по переработке мусора? У них полно стоянок для транспорта. Или парка репульсорных грузовиков.
— Парк репульсорников звучит неплохо. И болтаться возле него вам всё равно долго не потребуется. Свяжись через час, и у нас будет точное время и место ТВ.
— Понял.
— Отлично, Нер'ика... Ордо закончил.
Дарман толкнул его локтем.
— Чем-то заслушался?
— Может быть. — Найнер проверил, что тир пустой, включил знак "НЕ ВХОДИТЬ" и подвел Дара к стенду. — Сними ведро.
Дарман стянул шлем, полностью отключил его, и сунул в него перчатки.
— Я что-то подозреваю. — прошептал он.
— Дар, я собираюсь говорить о не самых приятных вещах.
Судя по виду, Дарман старательно пытался изображать беспечность.
— Ладно, обещаю что больше не буду есть того, отчего меня пучит.
— Серьезно.
— Да, вот этого я и боялся.
Найнер не заговаривал об этом раньше. Они оба слишком хорошо знали что случилось в ночь Джедайской Чистки, и он считал что чем меньше он будет напоминать Дарману о его ране, тем лучше для него. И Дарман тоже не хотел говорить об этом. Теперь ему деваться некуда.
— Дар, ты нужен твоему ребенку. И мы должны отсюда сваливать. Извини. Не знаю, как ещё про это сказать.
Дар несколько секунд смотрел куда-то мимо него, на бронированную стену.
— Знаю. — проговорил он, наконец. — Но всё равно я чувствую себя так, словно убегаю от своих братьев.
— Ты всё ещё хочешь... уйти? — Найнер остерегался произносить слово начинающееся на "Д", даже тогда, когда он был уверен, что его не слышат. — Мы же решили, что уйдем. Все мы.
— Угу. Я помню.
— Разве ты не хочешь снова увидеть Кэда?
Едва сказав это, Найнер понял что он ступил на тонкий лед.
В глазах Дармана блеснули слезы.
— Знаешь что? — сказал он. — Не знаю, смогу ли я на него посмотреть. Когда я его увижу, я увижу её. И всё то, чего у нас не было. Не знаю, как это вынести.
— Он твой сын. — Найнер отлично его понимал. — Возьмешь его на руки, и все эти отцовские манеры придут сами собой. И ты захочешь быть с ним, именно по этой причине — потому что он твой и Этейн.
В первый раз за очень долгое время Найнер осмелился произнести её имя. Если точно — он не произносил его вовсе с той ночи, когда она была убита. Её смерть повисла над ним и Дарманом, словно неисчезающая дымная пелена, которую они оба видели, и о которой они никогда не говорили, потому что её присутствие и так было подавляюще очевидным.
