— То, чем заражена моя кровь, действует таким же образом? — деловито спросил сирин.
— Нет, — покачал головой этернус, — к сожалению или к счастью. Ваш организм, Андру, будет полностью изменен. Он не получит регенерации. Он обретет лишь способность не гнить.
— Понятно, — все так же спокойно кивнул Агаи, немного подумал и спросил: — У вас уже был.... Вы уже наблюдали за кем-то подобным?
Андру посмотрел на сирин с пониманием, и, как мне показалось, с уважением:
— Нет. Я сужу лишь по тому, насколько отличались тела умертвий от первоначального варианта.
Маг слабо улыбнулся:
— Стало быть, теперь есть возможность изучить весь процесс досконально?
— Стало быть, есть, — серьезно кивнул князь.
Агаи, сцепив руки в замок за спиной, качнулся с носка на пятку, помолчал и уверенно заявил:
— Первым делом надо вылечить Дюса от яда. А моя проблема пока терпит.
Надо сказать, я ожидал от юноши немного другой реакции: страха, уныния, отчаяния. Но на этот раз сирин меня приятно удивил. Он словно подобрался от правды, стал деловит и спокоен. Кажется, Агаи собрался потратить с пользой каждую минуту.
— Мы будем смотреть кровь Таниты? — спросил маг.
Я мысленно усмехнулся — не удержался все-таки.
Вампир покачал головой:
— В этом нет необходимости. Для начала разберемся с ядами. Агаи, вы ведь хорошо помните, как он подействовал на рош-мах?
Губы сирин превратились в бледную полоску, слетевшее с них "да" было тяжелым, как камень.
Я тоже помнил. И ее мучения и свои.
— Прекрасно, — кивнул Андру. — Значит, сразу займемся экспериментами. Начнем, пожалуй, с вашей крови. У меня мелькнула одна догадка, как вас, Агаи, попробовать излечить.
— Я готов, — немедленно кивнул маг. — Сейчас приступим?
Вампир лишь улыбнулся.
— Это не к спеху. Подождет до обеда. Сейчас у нас знакомство с замком, — Андру повернулся к нам и осведомился: — Господа, не желаете посмотреть на мой зверинец?
Великий Ирия.... Чувствую, зверинец у этернус под стать той комнате с насекомыми.
* * *
Когда мы зашли в зверинец, я сразу почувствовал присутствие нежити: по тонкому запаху тления, по мерзостному ощущению на душе. Хотя обычной вони тоже было более чем достаточно — все-таки нежить не ладаном гадит.
Рис тут же вытащил платок, Агаи поспешно сотворил заклинание. Честно говоря, я на этот раз от магии тоже не отказался бы — тошнотворные миазмы буквально отравили воздух — но просить сирин поколдовать я не стал. Сдался мне этот малахольный с его болячками. Загнется прямо после колдовства, и получит наш упырь к себе в коллекцию еще один редкий и "красивый" экземпляр.
Когда загорелись светильники, я впервые увидел создания Пустоши при ярком, почти дневном свете. И впервые получил возможность их рассмотреть, не опасаясь за свою жизнь.
Нежить держали за тремя рядами толстых решеток, две из которых оказались из посеребренного железа, третья — тонкая и частая — из чистого серебра. Стены были обиты осиновыми досками. Пол рассмотреть не получилось, его скрывал слой опилок.
Кого тут только не было: метались за решетками суетливые поджарые крокуты, лязгала зубами неповоротливая пятнистая шушваль. И даже нашелся пяток давних знакомцев, чьи ядовитые зубы оставили на ноге шрам, а в душе — неприятные воспоминания.
— Все-таки у вас извращенный вкус, Андру, — пробормотал я, глядя на клетки. — Во имя всех богов, ответьте, зачем вам сдалась вся эта пакость?!
Вампир, заложив руки за спину, остановился напротив клетки с шушвалью и улыбнулся:
— Вы просто забываете, Дюс, я с ними по одну сторону. Я тоже нежить. Более того, здешние обитатели — мои союзники и младшие братья в борьбе за существование. Гарантия безопасности государства этернус. Так что считайте этот зверинец жестом благодарности. Я отловил тех, кого можно содержать в неволе без особых последствий для ... хм... здоровья. Когда пройдет солнечный ветер, выпущу зверей обратно и буду подкармливать — пусть размножатся за зиму. Глядишь, хоть немного проредят армию незваных гостей.
Вампир бесстрашно протянул руку меж прутьев и потрепал по уху пятнистую тварь, с утробным урчанием подставившую для ласки голову.
— Хорошая способность — регенерация. Не надо переживать за конечности, все равно отрастут. Часто, наверное, восстанавливать приходится? — не удержался я от колкости, уж больно неразумно повел себя вампир. Толку с того, что он мертвый? Все равно для шушвали — вкуснее обычной падали.
Правитель нежити негромко рассмеялся и не торопясь отстранился от клетки:
— Эти животные у меня — со щенков, и хорошо помнят, кто их кормит. Но вам бы я не советовал приближаться в клетке.
Словно в подтверждение словам упыря, глаза шушвали вспыхнули злыми огнями, зверь шумно втянул воздух и завыл, то и дело прерываясь на тявканье, больше схожее с хохотом сумасшедшего. За ним голодную песню подхватили остальные создания. Из тех, кто умел выть.
— Жизнь почуяли, — серьезно сказал Андру, остановившись в проходе, и предложил: — В верхнем ярусе я держу обычных животных: волков, лис, кроликов, небольшое стадо косуль. Хотите посмотреть? Думаю, Морре звери понравятся.
Я не ответил, потому что застыл напротив "безголовых", они привлекли меня непомерным уродством. Можно сказать, эти твари были совершенны в своем безобразии. Шерсть на черных телах лоснилась, словно ее натерли маслом. Мускулы бугрились рельефным узором, показывая, насколько сильны эти монстры. "Безголовые" не выли, как крокуты или шушваль: они застыли напротив решетки, явно понимая, что преграду не преодолеть. Пока. Было ясно, что твари способны ждать подходящего момента бесконечно долго. Что время их не интересует, а интересует лишь конечный результат: момент, когда кости добычи захрустят на зубах. Этим они напомнили мне сирин.
— Уроды, эдхед то, — процедил я сквозь зубы, имея в виду совсем не "безголовых".
Вампир весело хмыкнул:
— Не спешите с выводами. Дать определение красоте весьма и весьма непросто. С чего вы взяли, что уродливы именно гэксаподы? Возможно, с их точки зрения, созданий страшнее людей не найти.
Ну да, конечно. Опять все вывернул наизнанку! Философ, Мо шизане.
Только я собрался ответить наглому упырю, что думаю о такой красоте, и о его размышлениях заодно, как за спиной раздался измученный голос:
— Давайте выйдем на свежий воздух. Мне что-то нехорошо...
Я обернулся — Агаи по цвету стал, словно несвежий труп — бледно-зеленого цвета.
— Сами дойдете? — заботливо поинтересовался этернус, дождался кивка сирин и посмотрел на меня: — Дюс, задержитесь ненадолго. Позвольте сцедить у вас еще немного крови. Разумнее будет приступить к исследованиям прямо сейчас.
— Отведи Агаи в комнату, а еще лучше — на свежий воздух. Пусть немного придет в себя. И посиди с ним. Я позже поднимусь, — приказал я Лаланну.
Тот подхватил сирин под локоток и повлек его прочь из зверинца, а я отправился обратно в лабораторию, раздумывая над причиной нездоровья мага. Отчего ему стало плохо? Оттого, что поколдовал немного, или от нездорового воздуха подземелья? Запах-то Агаи убрал, но миазмы в воздухе все равно остались. Меня и то... пробрало.
— Дюс, вы позволите взять немного крови у Морры? — неожиданно спросил вампир.
— Зачем?
— Хочу сравнить с вашей, — ответил этернус.
— Перебьетесь. Сила девочки все равно не в этом.
Этернус усмехнулся:
— Наверное, вы правы. Но ведь любопытно. Разве нет?
— Любопытство кошку сгубило... Не боитесь повторить ее судьбу? — проворчал я больше для порядка.
Андру, молча надев широкий фартук, вытащил небольшую фарфоровую миску и тонкий нож.
— Будет немного больно, — честно предупредил этернус, вызвав у меня смешок.
Нашел что сказать. Испугал волка зайцем.
Вампир сноровисто закатал мне рукав, повернул руку к свету и без долгих раздумий полоснул по коже. Тонкая струйка крови послушно полилась в подставленную чашку.
— Пригубить не тянет? — не удержался я от подковырки.
— Я сыт, — коротко ответил алхимик, добавив: — Кроме того, яд в вашей крови не способствует желанию ее пить. Отравить насмерть нас невозможно, а вот заставить дурно чувствовать до следующего обеда — по силам вполне.
В этот момент Андру здорово стал похож на лекаря, который проводит кровопускание. Надо сказать, сделал его этернус великолепно, лучше многих знахарей и врачей. Оно и немудрено. В конце концов, кровопускание — главное занятие вампиров.
— Вот и все, — улыбнулся Андру, быстро перевязал мне руку, согнул ее в локте и приказал: — Держите в таком положении, пока не досчитаете до трехсот. Найдете дорогу наверх или вас проводить?
Последнее предложение вампир сделал только из вежливости. У клыкастого алхимика на лбу было написано, что он жаждет остаться один и заняться любимым делом — покопаться в новой загадке.
— Не потеряюсь, — заверил я, и отправился восвояси, раздумывая над тем, что узнал.
Перед глазами стояли картинки. Если честно, в этот момент меня терзало детское любопытство — хотелось утащить механизм и рассматривать на нем все, что под руку попадется. Мир для меня словно раздвоился: поделился на видимый и тот, который скрыт от всех. Даже подумалось, что люди отчасти действительно подобны богам. Разве Ирия не так же видит, не видя? Создавали-то боги весь мир разом, вот за весь мир и переживают, поди.
Эх... подарить бы им такой же ... прибор, глядишь, жизнь стала бы лучше.
Хмыкнув — стреляный воробей, а все сказками брежу — я толкнул знакомую дверь... и буквально клацнул зубами от злости!
Клянусь рогами Мо, я все-таки упокою этого кровососа!
Пока мы наворачивали круги по подземельям замка, проклятущий вампир, который успел мне надоесть хуже пареной редьки, прочно обосновался в моих покоях. Притом не абы как, а рядом с девчонками.
— Игнас?
Я постарался вложить в это слово все, что думал о навязчивом внимании этернус, поэтому имя "опекуна" прозвучало вопросом: "какого демона ты сюда притащился?".
Этернус, неохотно поднявшись, склонил голову в учтивом приветствии.
— День добрый, господин Лирой. Добрый день, господин Лаланн. Надеюсь, вы не против немного прогуляться? Я зайду за вами сразу после обеда. Его подадут через четверть часа.
Упырь повернулся в девушке:
— Простите, милая Эрхена, вынужден вас покинуть. Верьте, этот сон правдив. — А затем самым наглым образом подмигнул девчонке.
Такая фривольность уже ни в какие ворота не лезла. Так думал не я один — Рис за моей спиной тихо выругался сквозь зубы. Мы посторонились, этернус еще раз раскланялся и ушел, оставив нас в препаршивейшем настроении. Я глянул на Эрхену. Кажется, она совсем не понимала, что смазливой пиявке на самом деле нет ни малейшего дела до женских прелестей.
Девушка нервно погладила стол, на ее руке блеснул новый серебряный браслет, вконец испортив мне настроение. И не мне одному: Рис неожиданно разразился длинным монологом, который понять, увы, не получилось: милитес для большей доходчивости заговорил на хогарском. Впрочем, по тону было ясно — Эрхене досталась отнюдь не похвала: Лаланн говорил отрывисто и резко, словно наотмашь бил. Девушка сразу притихла, угрюмо уставилась в пол, а затем удрала на "женскую" половину. Правда, это не помогло: Рис успокоился не сразу — бросил вдогонку беглянке еще несколько фраз, полных яда, удовлетворенно прислушался к сдавленному всхлипу, и сам себе кивнул:
— Вот так-то лучше! — После чего грозно глянул на Морру.
Она затаилась мышкой, выставив мою подушку словно щит. Встретившись взглядом с Лаланном, малышка на мгновение застыла глазастым совенком, а затем убежала вслед за Эрхеной; даже игрушки не взяла.
Оставшись победителем на "поле боя", Рис схватил бокал, плеснул в него вина, осушил одним глотком драгоценный напиток и буркнул, словно это все объяснило:
— Женщины...
— Как Агаи?
— Лучше, — уже спокойно ответил Рис, — дышит свежим воздухом на стене. Я зашел за плащами.
С этими словами милитес сдернул со стула одежду и вышел из комнаты, оставив меня слушать сдавленные рыдания.
Что же такого он наговорил девчонке? Впрочем, неважно, главное, чтобы на пользу пошло, иначе дело кончится плохо.
* * *
В светлое время суток, когда на улицах появились люди, столица вампиров стала еще больше похожа на обычный городок. Особенно площадь перед замком. Вчера я не обратил внимания на горы снега справа и слева от дороги, а сегодня увидел, что это были вовсе не сугробы. Справа высилась самая настоящая снежная крепость высотой мне по грудь. С башнями, бойницами, аркой ворот. А слева — нагромождения утрамбованного снега, с гротами, пещерами, горками. Детвора облепила и крепость, и горки, что те муравьи.
Сразу подумалось: "Хорошо бы сводить сюда Морру на прогулку" — и я пожалел, что вчера не заметил снежных потех. Развлекли бы с утра девчонок. А с другой стороны, может и правильно, что не заметил. Чем дальше мы держимся от вампирских сервов, тем меньше шансов в конце концов оказаться с ними в одном ряду.
Стоило нам выйти на улицу, как следом увязалась небольшая стайка детишек. Они караулили нас за воротами, ознаменовав появление гостей воплем: "Идут! Идут!". И если взрослые попросту выползли на порожки домов, то дети, не стесняясь своего любопытства, бежали за нами во всю прыть. Мы стали главной диковинкой города нежити, бесплатным развлечением, подобному балагану уродов с главной "звездой" в моем лице.
Так мы добрались до первой башни. На стук Игнаса вышел пожилой мужчина. Увидев вампира, он торопливо сгорбил спину в поклоне, чем вызвал тяжелый вздох у Лаланна. Его просто корежило преклонение людей перед нежитью. Меня — уже нет. Привык.
— Открой дверь в башню, — приказал этернус, и я отчетливо услышал еще один вздох. Только на этот раз он вырвался у человека, который явно обрадовался, что причиной неожиданного визита стала всего лишь башня.
Мужчина торопливо порскнул выполнять приказ, осторожно покосившись в нашу сторону. Серва, как и слуг, смутили незнакомые лица. Он никак не мог разобраться в нашем статусе: какое положение мы занимаем среди господ? И судя по взволнованному лицу, мужчину сильно тревожило, что мы держимся с вампирами как ровня.
Я усмехнулся про себя — как бы упыри не прогадали, пустив нас в Азалу. Неизвестно, какие выводы сделают сервы, глядя на нас; могут ведь задуматься о своем месте в этом мире.
— Ты нам не нужен, — отпустил хозяина Игнас, и тот торопливо ретировался из холодной башни в дом, а мы последовали за вампиром на второй этаж. Крутая лестница вывела сначала в оружейную — там хранились луки, арбалеты, связки болтов и стрел. По-видимому, вампиры абсолютно не опасались рабов, раз держали столько оружия в свободном доступе.
Я прошелся вдоль полок. Меня заинтересовали луки. На мой взгляд, они предназначались исключительно для вампиров — уж больно были мощными. У людей попросту не хватило бы сил натянуть тетиву. А вот арбалеты годились и тем, и другим. Значит, Андру рассчитывал использовать для обороны все возможности города, включая людей.
