Средиземье. Путь Майара. Общий текст

— Мы закрываемся, — бросил он нам через плечо, — но если вам что— то нужно, можем и задержаться.

— Кольчуги есть?— спросил я. — Надежные и добротные.

Мы действительно, зашли в эту лавку не случайно. Я искал кольчугу. Несмотря на то, что в тот день мы обошли много лавок, и осмотрели немало вариантов, мне так ничего и не понравилось. То цена не устраивала, размер не подходил, либо качество слишком низкое, или, наоборот, высокое для моих скромных финансов.

— Кое-что есть, — торговец поднял взгляд от свитка. — На кого будем подбирать?

— На меня.

— Ясно, — торговец сделал шаг к нам навстречу, — вы сударь мой, позвольте заметить, очень крупный мужчина, и не так-то легко для вас найти что-то подходящее.

Я промолчал. К тому времени мои спутники разошлись по лавке. Осго и Тгор осматривали стойку с метательным оружием, а Грестлинг отвел сына к щитам, и что-то стал рассказывать.

— Но я кое-что могу предложить, — торговец подвел меня к одной из стен здания, где на специальных колышках висело пара десятков кольчуг и панцирей. Покопавшись среди своего товара он достал, и держа за плечи, продемонстрировал мне одну из кольчуг.

Я подошел поближе и потрогал рукой. С темным отливом, с плоскими кольцами, кольчуга выглядела очень добротно и внушительно. Приглядевшись, рассмотрел, что клепаные кольца имеют две заклепки (в отличие от колец с одной, такие значительно лучше сопротивляются разрыву). Каждое кольцо соединяло шесть других.

Здесь надо сделать небольшое отступление. Иногда авторы говорят о одинарной, двойной или усиленной кольчуги. Что это значит? Многие читатели неверно понимают, и думают, что у двойной кольчуги в два раза больше толщина, по сравнению с одинарной. Нет, это не так. Усиление кольчуги происходило не за счет увеличения ее толщины.

В обычной кольчуге каждое отдельное кольцо держит четыре других. Это плетение называется 'четыре в одном'. Двойная кольчуга, это 'шесть в одном', когда каждое кольцо держит шесть других. И самое серьезное плетение это 'восемь в одном'.

Также усиление кольчуги идет за счет изменение размера колец. Чем меньше диаметр кольца, и чем оно толще, тем крепче все изделие.

Часть колец при ковке делались с разрывом, часть сразу 'намертво' паяли.

Ну и наконец, последнее — заклепки на кольцах с разрывом. В самых простых кольчугах каждое кольцо, после того, как оно вплетено в кольчугу, заклепывалось одной заклепкой. Со временем оружейники сообразили, что если делать две заклепки, то такое кольцо усиливает свои защитные свойства, и его гораздо сложнее разорвать.

Со временем сами кольца стали делать более плоскими — такая кольчуга лучше прилегает к телу и качественней держит удар. Если в кольчугу входят пластины, сплетённые внахлест в вертикальные ряды, то такой доспех называется бехтерец. Кольчуга с более крупными пластинами носит название юшман. Еще есть калантарь — зачастую этот вид доспеха без рукавов, с массивными, квадратными пластинами.

Во всем этом присутствовали две основные проблемы. Цена и вес кольчуги. Чем мельче кольца, чем они толще и чем их больше — тем надежней защита. Но одновременно начинал возрастать вес такой кольчуги. И ежедневное длительное нахождение в таком доспехе отнимает много сил.

Второй момент, цена — добротная и красивая вещь стоит очень и очень много. И далеко не каждый может позволить себе такую покупку. А уж если доспех начинали украшать и дополнять различными деталями, то цена, зачастую становилась просто непомерной.

Среднестатистическая русская кольчуга набиралась примерно из двадцати тысяч колец, и ее вес находился в районе семи-девяти килограмм в зависимости от длины. В Европе кольчуги изготавливались более массивные и тяжелые. Их вес превышал десять килограммов.

Если же кольчугу делали с капюшоном, с полноценными рукавами и длинной до колена, то ее вес и стоимость возрастали соответственно.

Я снял плащ, куртку, и на рубашку одел кольчугу. Она села на мне как влитая, и мне показалось, словно надежные и дружественные руки обхватили и защитили мой торс.

Длина кольчуги по середину моих бедер, сзади на ладонь короче — так удобней сидеть в седле. Снизу, по бокам, небольшие разрезы — чтобы не стеснять бег и передвижения. Рукава до локтей. Сверху она доходит до основания шеи, и имеет небольшой ворот, который можно затянуть кожаным шнурком.

На груди и на плечах кольца более мелкие, усиливая, таким образом, защиту в самых опасных районах.

Вдоль ворота, а также по бокам, вплетены кольца серебристого оттенка, создавая интересный узор, и добавляя кольчуги эстетичности и красоты.

Я пару раз присел, пошевелил руками, сделал несколько разворотов, прошелся по лавке.... Кольчуга сидела как вторая, словно специально на меня, пошитая кожа.

Грестлинг, незаметно от хозяина лавки, подмигнул мне, одобряя возможную покупку...

— Расскажи про эту вещь, — попросил я у хозяина. — Кто ее сделал, когда и для кого?

— Ее у меня заказал один знатный гондорец пару лет назад, — ответил хозяин. — Но он неожиданно сильно заболел. А потом отправился на лечение в Южный Гондор. С тех пор я о нем не слышал. Может и умер, а может и живой, но про заказ позабыл.

— И что, с той поры не нашлось покупателя?

— Вещь многим нравится, это точно. Но, во первых, кольчуга сделана на высокого воина, а во вторых, и стоит не мало. Так что пока я ее не продал, — тут торговец спохватился, и добавил. — Впрочем, меня это не тяготит. Весит и весит, есть-то, не просит.

Ага, как же, есть не просит. Это же капитал, который не первый год для тебя мертвый груз. И я знаю психологию торговца — деньги должны 'бегать'. Переходить из рук в руки, принося прибыль. А эта вещь ничего не приносит, лишь раздражение на знатного гондорца, который подвел. Так что, похоже, торговец невольно проговорился. Может, это произошло потому, что он устал за день, или просто потерял бдительность. Я попытался его 'прощупать'...

Так и есть. В эмоциональном фоне чувствовалась легкая досада, что расслабился, сказал лишнего, и одновременно надежда, что удастся продать ненужную вещь.

— Сколько хочешь?

— Двадцать мириан.

— Да ты никак берега Андуина перепутал, — громко удивился Грестлинг. — За это двадцать монет? Немудрено, что у тебя ее никто не покупает.

— Нормальная цена, — торговец азартно замахал руками. — Дешевле такую вещь не купишь нигде!

— Нет, это перебор, — я начал снимать кольчугу. Я чувствовал и понимал, что можно и поторговаться, и сбить цену. Торговец должен уступить. Тем более запрошенная цена явно завышена. Например, в Изенгарде, я видел похожие кольчуги по тринадцать — четырнадцать монет.

— Она же словно по тебе сделана, — закинул 'удочку' торговец. — Как будто по мерке сплели!

— Может и так, но столько она не стоит.

— Эх, так уж и быть, отдам за девятнадцать, — торговец страдальчески скривился.

— Хе-хе, -Тгор негромко, но внушительно засмеялся.

— Нет, не пойдет, — я еще раз встряхнул кольчугу на руке, и протянул ее обратно торговцу.

— Хорошо, восемнадцать мириан, и эта прекрасная вещь твоя.

— Рад бы, да нет таких денег, — мы все начали демонстративно поправлять одежду и показывать всем видом, что собираемся уходить.

Торговец внимательно следил за нашими действиями, проверяя, блефуем мы или нет. Но когда Грестлинг с сыном вышли за дверь, и я переступил порог, он не выдержал и крикнул.

— Отдаю за семнадцать. И это последняя цена.

Я на миг обернулся и окинул его взглядом. Еще раз изучив его эмоциональный фон, я понял, что можно и нужно его 'додавить'. Эх, хорошо все-таки быть Майа. И хотя я не особо любил торговаться, и вообще тратить много времени на покупки, ситуация не оставляла выбора. Денег у меня не много, а вещь действительно хорошая. И если удастся еще монет на пять сбить цену, то я смогу ее купить.

Я покачал головой, и вышел за дверь.

— Да стой же ты,— торговец выскочил за мной следом и удержал за рукав. — Вернись внутрь, давай все основательно обсудим.

С видимой неохотой я позволил вернуть себя обратно в лавку. Следом за мной потянулись и остальные.

Торг продолжался долго. Еще два раза я демонстративно собирался уходить, давя на психику хозяина. А тот, похоже, почувствовал азарт, и продолжал медленно, но верно, спускать цену.

И его последнее предложение — двенадцать мириан, я принял, так как понимал, что ниже этой цены торговец не опустит. Это его последнее предложение, и пусть кольчуга весит здесь еще хоть три года, но за меньшую сумму он ее не отдаст.

Я отсчитал требуемую сумму — десять мириан и восемь вестронов, а потом еще раз осмотрел кольчугу, проверяя ее состояние. Хороша! И, безусловно, она стоила дороже той цены, за которую я сумел её выторговать. Так что все замечательно, и я обзавелся очень нужной вещью, которая, я понимал, не раз себя оправдает. Конечно, в гондорских крепостях воинам выдавали оружие и амуницию. Но все это совсем иного качества, рассчитанное на обычного, рядового солдата. И такие вещи, как эта кольчуга, и эльфийский меч, имеет далеко не каждый офицер, не говоря уж про рядовых.

Радость от покупки немного омрачало то, что у меня практически закончились деньги. Первоначальный 'разбойничий' куш мне достался неплохой, но длительные путешествия, необходимость заботится о себе, Яблоке, помогать друзьям, как о незаметно истощили мой капитал. Осталось всего два мириан и три весторна, и снова вставал вопрос, на что жить.

Что удивительно, торговец, даже несмотря на невыгодную, на мой взгляд, для него цену, также остался доволен сделкой, и желал нам счастливой дороги.

— Вот всегда так, — торговец улыбнулся хитро и насмешливо, — Торгую в убыток. Люди пользуются моей добротой.

— Серьезно? А зимой, снег, за сколько продаешь? — поддел его Грес.

Раз уж разговор зашел о деньгах, расскажу про них подробнее. Весь северо-запад Средиземья, по сути, имел одну финансовую систему. Самые дешевые — медные монеты. Затем идут мелкие серебряные (вестроны), и крупные серебряные (мирианы). Четыре весторна равны одному мириану. Есть еще и золото, но оно реже в ходу. Такие монеты называют империалами.

В каждой стране и медные и серебряные монеты примерно одного веса, и имеют похожие названия. Различия незначительны. Например, мирианы в Хоббитании называют серебряками. А золото, кажется, дукатами, если ничего не путаю. Вот и вся разница.

Мы заночевали на постоялом дворе, и часть вечера я с большим удовлетворением рассматривал и проверял свою кольчугу. Все же, замечательную вещь я сумел приобрести!

Востлинг еще раз попросил посмотреть Энсал. Грес и Тгор завалились на кровати. А Осго, пару часов стоял, держа в вытянутой руке лук. Он часто так делал, тренируя тело. Молодец, что сказать.

Утром, по мосту Короля, мы пересекли Андуин. Дорога на восток прямая, как натянутая лента, и где-то далеко впереди терялась на склонах гор Тени.

Наклевывал мелкий противный дождик, а по Андуину ходили крупные волны. На берегу грустно шелестел высохший камыш. Кричали чайки. Пахло тухлой рыбой.

После того, как мы покинули Осгилиат, дорога сразу начинала ощутимо подниматься вверх. Вдоль нее стояли дома, и даже отдельные усадьбы. Мы вступали в Итилиэн — богатый, плодородный край, протянувшийся на многие десятки лиг с севера на юг, между Андуином и горами Тени.

Во 'Властелине Колец' описывались события, которые произойдут через тысячу лет, когда гондорцы уже практически покинут эти места. Но сейчас здесь очень и очень людно. Мельницы, постоялые дворы, конюшни. Овчарни, амбары, под крышу забитые зерном, создавали полную уверенность в местном достатке и даже изобилии.

А потом дорога пошла по лесу. Несмотря на позднюю осень, воздух здесь стоит духовитый и чистый. Этот край не зря называют Садом Гондора. Многочисленные рощи, с густым подлеском и душистыми травами. Из деревьев — ясень, дуб, кедр, кипарис, лавр, можжевельник, и даже эвкалипт.

Здесь растет ароматный и очень светлый лес. А из-за своего расположения, в этом крае круглый год, в основном, дуют легкие и теплые южные ветра, несущие запах моря.

В Итилиэне очень много ручьев, речушек, и водопадов, текущих с горных склонов к Андуину. Благодаря этому, местность также называют Землей Многих Источников.

Утром, поднимающееся из-за гор Солнце заливает край невообразимой россыпью нежных, неярких цветов. А ночью, уходя на запад, окрашивает местность всеми оттенками розового и красного. А потом появляется Луна, и Итилиэн начинает тихо мерцать серебристыми тонами.

Я глубоко дышал и радовался дороге. Иногда слезал с коня, давая ему возможность отдохнуть, а себе размять ноги. К сожалению, Яблоко в силу возраста, начинал быстрее уставать.

Наш маленький отряд не торопился, но склоны гор неумолимо приближались.

Судя по всему, горы Тени являлись достаточно молодыми. Я, конечно, не геолог, но кое в чем разбирался. И когда видел, что горные пики острые, словно зубья пилы, а сами склоны очень крутые, то становилось ясно, что горам этим не так уж и много лет.

Впрочем, всё это и без знания геологии понятно. Средиземье молодой мир. И здесь, практически все горы такие остроконечные и крутые, так как еще не успели осыпаться и выветрится. Да и возраст в сорок — пятьдесят тысяч лет, для гор разве срок?

В свой черёд, как и хоббиты, провожаемые Горлумом, мы вышли на Развилок. С юга, от Умбара, к Вратам Мордора, и еще дальше на север, шел древний Харадский тракт. Дорога из Осгилиата пересекает его и уходит в горы.

Недалеко от перекрестка находится небольшой постоялый двор и дорожная застава гондорцев — около десятка воинов, всегда имеющих в своем распоряжении свежих и откормленных коней, необходимых для вестников.

Здесь же я увидел статую древнего Государя — огромная каменная фигура, сидящая на высоком троне. Величественная голова, с бородой, и короной внушали почтение. А глаза казались живыми, и внимательно наблюдающими за проходящими путниками.

— Эй, Грес, ты знаешь, в честь кого поставлена эта статуя?

— В честь Государя, — гондорец почтительно посмотрел на скульптуру и даже поклонился, высказывая уважение.

— А какого? — Я, если честно, также не знал ответа на этот вопрос, и даже находясь на Земле, не смог прояснить этот момент. По логике выходило, что этот Государь либо Исильдур, либо его отец Элендил. Более достойных кандидатур придумать сложно. Но вот кто конкретно, это уже вопрос.

На Развилке мы провели ночь, и сырым, росистым утром отправились дальше. Наши плащи покрывал толстый слой влаги. С веток капало, а лесные птицы начинали неуверенно, и словно с неохотой распеваться. Здесь в предгорьях, солнце всходило поздно, и еще долго мы мерзли и ощущали осеннюю стылость.

После Развилка дорога вела прямо, но затем медленно стала отклоняться к югу, к огромному каменному утесу, и, обогнув его отвесное подножие, снова повернула на восток, и круто пошла в гору.

Мы двигались по Итильской долине, которая длинным, постепенно сужающимся клином вдавалась в горы. Желтовато-сероватая пыль оседала на наших сапогах и одежде, а дорога все круче забирала вверх.