Средиземье. Путь Майара. Общий текст

Средиземье. Путь Майя.

Предисловие.

Здравствуй, Читатель!

В этом небольшом предисловии я постараюсь изложить мотивацию и причины, сподвигшие меня к написанию книги, связанной с миром Средиземья, придуманным профессором Д. Р. Р. Толкиеном.

Возможно, самая очевидная из них состоит в том, что намного легче писать что-то по уже придуманному Миру, где история сформирована, имеются множество различных персонажей, подходящих на роль героя или его главного противника, хватает интересных сюжетных и просто литературных поворотов. И тем более, легко писать что-то по такому детально проработанному Миру, как Средиземье. Так что первая причина — нежелание выдумывать что-то своё.

Вторая причина заключается в том, что Средиземье, вопреки достаточно солидному возрасту, продолжает оставаться для меня интересным и привлекательным миром, предоставляющим колоссальные возможности для полета фантазии. Иногда мне кажется, что потенциал Средиземья, несмотря на написанные самим Д. Толкиеном книги, на произведения его последователей, на великолепные фильмы-трилогии 'Властелин Колец' и 'Хоббит', на многочисленные игры, придуманные по мотивам, не исчерпан, а наоборот, продолжает расти.

Третья причина состоит в том, что мир 'Властелина Колец' не только пробуждает фантазию, но и стимулирует появление различных вопросов, мнений, взглядов...

Профессор придумал (а может, просто увидел), прекрасный и чудесный мир. Это взгляд лишь с одной точки зрения, с одним набором ценностей, и с одним, раз и навсегда установленным вектором развития. На самом деле, это не недостатки, а достоинства мира. Но всегда есть оборотная сторона монеты. И невозможно, даже в большой трилогии, описать весь мир. Всегда найдется что-то, пропущенное или незамеченное....

Здесь я не говорю банальности. О том, что кроме Света существует и Тьма, и что моя задумка посмотреть, как это выглядит с другой стороны. И я не собираюсь заниматься переоценкой тех моральных и нравственных принципов, что Создатель вложил в свой Мир. Нет, мой замысел иной — включить в эту книгу и Свет, и Тьму, и другие оттенки. И вообще показать читателю (и самому себе), что раскрашивать Мир можно и нужно всем разнообразием существующих в природе красок. И что практически всегда можно найти свой, отличающийся от других, Путь.

Я ни в коей мере не думаю, что моя попытка окажется хоть близко приближенной к тому идеалу фэнтезийного мира, который удалось создать Д. Толкиену. И я не собираюсь менять что-то в этом мире — кардинально и бесповоротно. Поэтому, относясь с огромным уважением к самой личности Профессора, я собираюсь максимально бережно и аккуратно затронуть уже написанную историю Средиземья.

Конечно, мне придется придумать новые детали, тех, что нет в 'Сильмариллионе', 'Хоббите' и 'Властелине Колец' — например имена назгулов. Или биографические детали, связанные с Синими Магами. А также, историю и географию рас и народов, проживающих на Востоке, и направления и особенности магии.

Всё это, а также, иные сведения и материалы, способны, на мой скромный взгляд, дополнить концепции Средиземья. Сделать мир более объёмным, полным и интересным.

Всё это детали — той или иной степени важности, но они не зафиксированы в источниках. А между тем, они есть — если вы понимаете, о чем я говорю. Остается их вспомнить, или просто извлечь на свет.

Эта книга — лишь попытка внести некие свежие идеи в Средиземье, расширить его, накидать новых красок и оттенков на великолепную палитру мира Арды!

Пролог.

Странные сны сняться мне в последнее время...

Хотя, сначала ничего необычного в этом я не находил. Сны бывают разные, и мне, как, наверное, и всякому человеку, доводилось наблюдать весьма любопытные сюжеты и картины.

Так что и тот сон, который начал повторяться каждую ночь, поначалу выглядел всего лишь путешествием к одному интересному месту. Вернее объекту.

Я очень отчетливо и ясно осознавал, что сплю, и мог хорошо контролировать как сам сон, так и свои действия в нём. Мне снился мир, похожий на пузырь воздуха, висящий в пустоте. Чем-то неуловимо это место напоминало замок или исполинские чертоги. Я смотрел на это место как-бы снаружи, и видел двери, ведущие туда — высокие, уходящие в космос, закрытые и испускающие тихий, умиротворяющий свет. И я подходил к этим дверям, рассматривал вырезанные узоры, чувствовал их структуру, но открыть не мог.

А из-за дверей еле уловимо шёл зов. Кто-то или что-то пытался 'достучаться' до меня, но пока не мог этого сделать. Возможно этому 'кому-то' не хватало сил. А вероятней всего, я сам не готов, не способен отчётливо услышать этот зов, и именно мне не хватало ни сил, ни умений.

Так и стоял я каждую ночь у этих дверей и пытался их открыть. И каждую ночь, так и не сумев этого сделать, уходил в другие места во сне, или просыпался.

Со временем всё это мне стало надоедать. Я бы и вовсе перестал приходить к этим дверям, но что-то во мне, тоненькая струнка любопытства или заинтересованности, находило некое соответствие с льющимся оттуда зовом. Благодаря этому интерес всё же оставался.

Потом я понял, что двери закрыты не из-за того, что таково их естественное состояние. Нет, они закрыты лишь для меня. Мне самому не хватало знаний и понимания.

Несколько дней, живя в реальной, земной жизни, я обдумывал этот вопрос. В конце концов, я пришел к мысли, которая показалась мне вполне здравой. За этими дверьми находится моя судьба. Если я их открою, то моя жизнь изменится. И я должен принять это с полным пониманием ответственности и осознанности. Никакие Высшие Силы, безразлично Светлые они или Темные, не создают мне судьбу. Никто, ни другие люди, ни стихии, ни обстоятельства, не могут окончательно и бесповоротно влиять на нас самих. Они лишь дают возможность выбора, но вся полнота ответственности всегда ложится на наши плечи. Мы сами совершаем выбор, ежедневно и ежеминутно, и поэтому сами создаем себе судьбу, принимая последствия собственных решений, поступков, мыслей, действий или даже бездействий. И здесь парадокс. С одной стороны судьбы нет, а с другой мы сами её формируем ежеминутно.

Вот такая у меня выкристаллизовалась мысль. Она не явилась чем-то экстраординарным, чем-то похожим на озарение или гениальную догадку. В этой жизни я прочитал немало литературы, той, которую принято называть эзотерической. И поэтому многие вещи я знал, о многом имел собственно мнение, и многое понимал — в меру своей осознанности, естественно.

И эти закрытые двери выступили своеобразной лакмусовой бумажкой в данный момент времени. Они явились 'спусковым крючком' всех дальнейших событий и всем тем, что я уже сейчас, находясь в этой жизни, я должен (или не должен) принять.

Придя к данному выводу, я задал себе такой вопрос: нужно или нет, открывать эти двери? Многое, если не всё, может измениться. Так готов ли я принять эти изменения? Оно мне надо, лезть в неизвестность? Может просто перестать приходить к дверям, и тогда этот зов начнет пропадать и исчезнет?

Выбор за мной. Но и последствия этого выбора, благие или неприятные — они будут лежать лишь на моей совести. И это станет моей судьбой, моей кармой (если использовать модное в нынешнее время словечко).

Ну и понятное дело (раз я пишу эти строки), в конце концов, я решил принять всё то, что ждало по ту сторону дверей.

В тот вечер я засыпал с твердой уверенностью, что в очередном осознанном сновидение двери откроются...

И вот, я уснул, осознался во сне, и сразу услышал зов. Приняв его, я моментально переместился и оказался перед дверьми. Небольшой миг и они начали открываться.

Никаких дешевых эффектов, никакого пафоса в виде звонких труб, раскатов грома или сверкания молнии.

Двери открылись, и за ними я увидел обширную долину. Края ее ограничены горными склонами. Горы справа повыше и их вершины утопают в снегу. Горы с левой стороны более низкие, пологие... По долине течет река, впитывая в себя бесчисленные ручейки и потоки. По небу скользят облака, а за ними неярким, но очень приятным светом светила звезда голубого цвета. Игра красок и теней создавали удивительные картины, а снежные вершины гор, отражая свет, окрашивались в прекрасные цвета. Эти переливы света сразу напомнили мне картины Николая Рериха. Возможно ли, что этот человек был не только в Гималаях, но и видел то, что сейчас видят мои глаза?

От дверей в долину спускается дорога. И где-то далеко впереди она заканчивается у дверей небольшой усадьбы. Глядя на этот дом, я сразу понял, что именно там меня и ждут, что именно из этого дома шел зов...

И я шагнул вперед и начал свой путь. Двери позади меня не захлопнулись, свет не померк, всё осталось, как и раньше.

Здесь я сделаю небольшое отступление и отвечу на несколько вопросов. Первый — кто я, как я выгляжу и как моё имя?

В рамках этой книги нет нужды много рассказывать о себе. Я живу в России и такой же человек, как и большинство русских. Мне 36 лет, и у меня вполне обычное физическое тело, которое меня вполне устраивает. Озвучивать своё имя также не обязательно. И имя, и тело у меня стало другое, и по ходу книги Вы всё это узнаете.

Итак, продолжаю — эту долину, я сразу определил как место, находящееся в одном из тонких миров Вселенной. Для тех кто-не знает, что это такое, можно почитать соответствующую литературу. Впрочем, это не так уж и важно в рамках моей истории. Главное, что я ощущал — это абсолютную реальность и достоверность этого места.

Наше тонкое тело может принимать многочисленные формы, но в силу инерции мышления оно выглядит точно также как и физическое тело. Поэтому и я выглядел так же, как и на Земле, с той лишь разницей, что мысленно мог изменять его (хотя это и нелегко).

Локализовать более точно это место я на тот момент так и не смог. А играть различными терминами, красивыми и интригующими названиями, озвучивая свои догадки, просто не стал. Пусть так и останется — место где-то во Вселенной.

Понятно, что мое маленькое отступление, по сути, не ответило не на один из вопросов, а возможно, и еще более увеличило их количество. Но, повторюсь еще раз, эта история такова, что всё это не так уж и важно

Идя по дороге, я заметил и постепенно осознал и другие вещи. Прежде всего, я понял, какой чистый воздух в этом месте. Удивительно бодрящий, наполненный ароматами трав и деревьев. Таким воздухом хотелось дышать и дышать, не прекращая.

Затем я обратил внимание на огромный лесной массив, деревья в котором, даже издалека, удивляли своими размерами. Древесное воинство единым строем взбиралось на горы и неспешно качалось под порывами ласкового ветерка.

Птицы летали над долиной, наполняя воздух трелями.

Дорога пошла через луга. Здесь росли множество трав и цветов. Воздух приобрел немного иной вкус. Трещали кузнечики, что-то щелкало, жужжало, везде шла жизнь...

Позже я заметил, что река, текущая по долине, обрывается прямо в пустоту величественным водопадом. Поток пропадал, рассеиваясь в пространстве водной пылью. И лишь далеко-далеко, там, где свет уступал место темноте, проблескивали многочисленные звезды.

Картина получилась интересной. Впрочем, в тонких мирах много всего разного. И поэтому место мне понравилось, вызвало симпатию, но не более.

И вот я и подошел к зданию. Дорога обрывалась прямо у крыльца с семью ступеньками. Поднявшись, я остановился у двери и заметил ручку, выполненную в виде небольшого молоточка, которым нужно стучать (такую можно увидеть в фильмах про старину).

Решив ничему не удивляться, сохранять спокойствие и некоторую любознательность (хорошее состояние для путешественника), я три раза стукнул ручкой....

Дверь распахнулась. Прямо передо мной стоял высокий, выше двух метров человек. Хотя в таких местах называть кого-либо человеком не всегда правильно, я буду называть его именно так.

Несмотря на рост (такие люди почти всегда выглядят немного неуклюже) он производил впечатление ладного, мощного и серьезного мужика. Необычного цвета волосы — серебряные, прямые, до плеч. Глаза — ясные, лучистые, василькового цвета. Мужественная складка губ, широкие усы и аккуратная бородка. По внешнему виду человек тянул лет на сорок пять — пятьдесят, но интуитивно чувствовалось, что он гораздо, даже значительней старше и такое человеческое понятие, как земной год, к нему неприемлемо. Его возраст следовало оценивать другими категориями — веками или эпохами.

Одет мужик достаточно просто: грубого покроя рубашка, ремень, и просторные брюки, заправленные в невысокие сапожки.

Вот такой вот, внешне вполне обычный человек, открыл мне дверь.

— Здравствуй! — я просто, и без всяких громких слов поздоровался с ним. Для себя я решил 'плыть по течению' и ждать, к чему же все это приведёт.

— Здравствуй! — он протянул мне руку, и я ощутил крепкое, уверенное пожатие. Чувствовалось, что силушкой хозяин дома не обижен. Кстати, поздоровались мы не так, как это принято на Земле в настоявшее время, а так, как это совершали наши предки — обхватывая чужую руку за предплечье, 'жила в жилу'.

— Проходи в дом, гостем будешь! — мужик, пропустив меня внутрь, закрыл дверь. Пройдя по коридору, я вышел в гостиную. Прежде всего, в глаза мне бросился камин, в котором весело горел огонь. Вздохнув, я уловил сладковатый запах — дрова, судя по всему, яблоневые. Около камина находились пара низких, и даже на вид, очень удобных кресел. Между ними столик с массивным хрустальным графином и двумя бокалами.

Вдоль одной из стен располагалась полка от пола до потолка, заваленная книгами, свитками, статуэтками и многочисленными безделушками.

На другой стене пару окон, тяжелые шторы до пола и несколько картин. В общем уютное, спокойное место.

— Присаживайся, — хозяин дома кивнул на кресла. Я сел и вытянул ноги к огню.

— Моё имя Азре, — представился хозяин дома, удобно устраиваясь в другом кресле. — А этот дом и эта долина мой личный мирок в Чертогах Безвременья.

— Интересно. Кажется, я где-то уже слышал это название.

— Естественно, — Азре широко улыбнулся. — В вашем мире жил человек, который умел считывать информационные потоки. Его звали Джон Толкиен.

— Приплыли, — я даже немного растерялся. Нет, я конечно всего ожидал, но что бы в таком месте мне повстречались жители Вселенной Толкиена... В этом собственно ничего экстраординарного нет, все идеи и фантазии возможны с той или иной вероятностью. Просто я давно, как мне казалось, забросил и самого Толкиена, и его 'Властелина Колец' и 'Сильмариллиона' в придачу. Конечно, в свое время я всем этим основательно увлекался. Но с тех пор много воды утекло, и прошло не менее пятнадцати лет. С чего сейчас-то к этому возвращаться?

— Вот потому, что в своё время ты серьезно вникал в мир Толкиена, я и отправил тебе свой зов, — угадывая мои мысли, пояснил хозяин дома. — Кстати, не хочешь освежиться? В этом графине здравур — ты должен помнить, именно его пили Хранители из фляги Гэндальфа, чтобы не замерзнуть в Мглистых горах.

— Не откажусь, — я пододвинул бокал, и Азре любезно наполнил его до краёв.

Сделав глоток, я почувствовал терпкий, приятный вкус. Словно чистейшая вода настояна на восхитительном букете трав. Меня охватило вдохновение, радость и прилив сил. Кроме всего прочего обострилось восприятие и скорость мыслей.

— Эх, такой бы мне на Земле не помешал, — мечтательно протянул я.

— К сожалению, подобный напиток, возможно, создавать лишь в магически-ориентированных мирах с чистой экологией.

— Как в Арде и Средиземье? — я намекнул хозяину дома, что не всё из прочитанного позабыл.

— Ага. Ещё бокальчик?

— С удовольствием.

Сделав несколько неторопливых глотков, я сказал:

— Чудесный напиток. Благодарю. И я готов тебя слушать.

Вы скажете, что я вел себя в тот момент неестественно и слишком независимо, словно в таком вот приключении для меня нет ничего необычного? Что я не должен был говорить таким тоном в присутствии неизвестного, но вероятнее всего, очень могущественного существа?

Да, безусловно, читатель вполне может так думать. Но я отвечу так — в мире, конечно, полно сильных существ, превосходящих человека по своим возможностям и знаниям. Но разве нужно кланяться или умолять их о чем-то? Разве нужны им рабы, или слепое послушание, если они не стоят на стороне, которую мы условно называем тёмной?

Так зачем мне лебезить или преклоняться? Относиться с уважением — это да. Понимать — что хозяин дома и мудрее, и опытней, и старше — легко. Признавать, что в своей эволюции он ушел далеко вперёд — почему бы и нет?

Но в остальном я буду стараться везти себе естественно и непринуждённо. К тому же, я, хоть и пришёл в это место самостоятельно, но также верно и то, что меня сюда позвали.

— Замечательно, — Азре улыбнулся. — Мне нравится твоя реакция на происходящее. Такое отношение как нельзя лучше подходит к тому предложению, которое я собираюсь тебе сделать.

Я промолчал, поглядывая на камин и неторопливо наслаждаясь напитком.

— Для начала, соблюдая обычаи гостеприимства, я расскажу немного о себе и о мире Арды, — так Азре начал свой рассказ, в ходе которого я узнал следующее:

Азре из Рода, которых Толкиен в своей книге 'Сильмариллион' назвал Айнурами. Это первые Дети Эру Илуватора, Творца Арды, те, кто помогал в Творении, создавая Музыку Айнуров. Если называть вещи своими именами, Музыка — магическое действие (пусть и грандиозного масштаба), в результате которого создан мир по имени Арда.

Потом часть Айнуров, следуя своим призванию и желанию, решила спуститься в Арду. Они стали называться Валарами. Азре же представлял тех духов, Айнуров, кто не стал сходить в материю и остался в более высоких слоях Вселенной, которые Толкиен называл Чертогами Безвременья.

Я слушал рассказ Азре и многие его слова подтверждали те мои мысли и идеи, что появлялись при прочтении Толкиена. Если воспринимать наши фантазии, как возможность увидеть и почувствовать что-то выходящие за рамки привычных представлений, то можно сказать, что Толкиен был ясновидящим. А как иначе назвать человека, который сумел так точно описать чужой мир?

В общем, Азре подтвердил все мои догадки. Арда это один из множества миров материального плана, ориентированный на магию. Валар и их помощники Майар очень сильны — но главным образом в пределах этой локации. А во вселенной неисчислимое количество подобных, и совсем других, миров и планет.

Всё это укладывается в Игру, цель которой дать возможность развиваться душами и сознаниям в пределах этого мира, получать опыт и эволюционировать. Воплощаясь в мире, ты обязан принять его правила и законы. Также игроки обладают свободой воли в этой игре. И, по сути, они могут развиваться, и расти без всяких ограничений.

Но, как это часто и происходит, подавляющее большинство душ-игроков, пришедших в Арду, не сумело вспомнить целей всего этого, и не захотело даже попытаться хоть что-то осознать. И закрутилось бесконечное колесо перерождений. Рождение, смерть, залы Мандоса... Рождение, смерть, залы Мандоса...

Привлеченные возможностью получить новый, интересный опыт, приходили новые сущности и души. И повторяли ошибки предыдущих.

Вроде бы считали, что залы Мандоса лишь для эльфов. Чушь. Все туда попадали. Это место для своеобразного отдыха и покоя. Вот только эльфы получали новые тела и выходили оттуда в Валинор (не считая тех, кто совершил множество ошибок и нелицеприятных деяний, как Феанор, Эол Темный Эльф, и им подобные), а люди, гномы орки и прочие расы шли на очередное перерождение с потерей памяти.

Столетия перетекали в тысячелетия. Эпохи сменяли друг друга, а жизнь в Арде и Средиземье застыла. Менялись лишь имена эльфийских правителей, людских и гномьих королей, а эволюция, по сути, остановилась.

Да и магия, на развитие которой изначально ориентирован этот мир, как-то незаметно перестала играть важную роль, и век от века теряла свою силу и значимость. Средство (череда перерождений) превратилось в зацикленный механизм. Духовная эволюция замерла в Арде. Отсутствие новых идей, мыслей и энергий не давало игрокам возможности посмотреть на всё это свежим взглядом, принять новые парадигмы, и открыть дальние горизонты. Концепция сансары из буддизма наступила в Арде в самом своем суровом виде.

Это напоминало хомяка, бегущего в колесе. И чем сильнее он бежал, тем быстрее крутилось колесо. Колесо Жизней.

Замедлиться, остановиться, посмотреть на все незамутненным, спокойным взором — на то у душ нет сил и желаний.

— Арда задумывалась как стремительная река, своим потоком увлекающая миллионы юных душ-сознаний и приносящая им новый, чудесный опыт. Для этого мы осуществили идею дуальности, с жестким противостоянием Добра и Зла. Дуальность даёт огромные возможности по сравнению, оценки, многообразие моральных и нравственных сторон, любви и страданию, и в конечном итоге выбору — кем жить, что делать, и как взаимодействовать с окружающим миром. Дуальность даёт возможность развиваться и эволюционировать. И особенно ярко это проявляется путём различного вида испытаний, на которые так богато Средиземье.

Но задумка не осуществилась до конца. И стремительная река превратилась в тихий и уютный пруд с затхлой водой, где не происходит абсолютно ничего. Ничтожный процент душ игроков, согласившихся заселить Арду, сумел выполнить задачи и цели Игры, получить необходимый опыт и выбраться из этого мира, — неторопливо рассказывал Азре. — Все остальные зависли в этом пруду на совершенно ненужное количество воплощений и перерождений. Опыт физического существования перестал приносить качественную пользу, превратившись в бесконечное повторение уже пройдённого, но забытого. Залы Мандоса переполнены.

Это произошло не потому, что Валар бесчувственны и бессердечны. Нет, сами игроки забыли и не хотят вспоминать, что бесконечную череду перерождений можно прервать — своей силой, волей и желанием. И забыв всё это, они терпеливо ожидают в залах Мандоса своего очередного воплощения...

— Это довольно грустно и даже страшно, — заметил я. — Не хотелось бы мне испытывать подобный опыт.

— Совершенно верно, — согласился мой собеседник. — Но прерывать Игру насильственно ни я, ни мои товарищи, не имеем ни права, ни возможности, ни желания. И даже если высшие игроки заигрались, как например Валар, Мелькор и Саурон, то выйти из Игры — Арды они могут лишь по своему желанию, или после смерти, и опять-таки добровольно.

— Ну, а что, нельзя всё это объяснить им?

— Можно, и это не раз делалось. Но им нравится Игра, нравится происходящее, и они не хотят её заканчивать. И они не нарушают правил. Ведь они качественно и ответственно отыгрывают свои роли. А все остальные, рангом пониже, такие как остальные Майар, эльфы, люди, орки и иже с ними, добровольно пришли сюда, добровольно согласились со всеми правилами и добровольно всё забыли и не хотят вспоминать!

— Похоже на патовую ситуацию?

— Ну, это как сказать, — Азре улыбнулся. — Есть несколько неплохих и эффективных решений и ты — одно из них.

— Хотелось бы услышать подробности.

— Суть в том, что мы, Айнуры, одно из решений видим в том, что бы найти душу-сущность, живущую в другом мире и знакомую с Ардой лишь по описанию. К такой душе есть ряд требований. Главные из них состоят в том, что бы она понимала, что нет окончательной Истины. И что и Валары и Темные силы имеют как положительные, так и отрицательные качества, просто у одних больше одного, а у других — другого. Совсем не мудро раскрашивать весь мир лишь в Белый и Черный цвет. И такой гость должен иметь желание помочь остальным, всем тем, кто сможет вспомнить, захотеть измениться и даже покинуть эту Игру.

— Это получается глобальная миссия с огромной ответственностью.

— Ну, ответственность здесь не так уж и велика. Отвечаешь ты, прежде всего, перед самим собой. Если тебя ничего не получается, мы найдем другого добровольца или вообще свернём этот проект, и сосредоточим усилия на других.

— И как технически всё это будет выглядеть?

— Ты выберешь понравившуюся тебе эпоху, время и место проявления. Мы дадим тебе любое тело, любой расы Средиземья, и ты начнешь свой путь и свою игру. Всё что ты совершишь, станет твоей судьбой и твоей кармой. Все последствия, что ты окажешь для себя и окружающих, вернуться к тебе. Посеешь добро — возвратится добро. Посеешь зло — и оно вернётся к тебе в полном объёме. Никакого дополнительного наказания или угрозы с моей стороны. И награды также нет.

— Условия?

— Никаких. Полная свобода в рамках мира Арды. У тебя будет всего одна, глобальная, цель, которую можно разбить на отдельные составляющие — найти стимулы и способы развития Арды в русле магической цивилизации, внести в мир новые идеи, мысли, раскачать общество и помочь проснуться хоть некоторым жителям.

— Это начинает отдавать мистикой и очень серьезным Предназначением...

— Отнесись к этому с небольшим чувством юмора. Всё не так уж и страшно. У тебя одна попытка и примерно тысяча лет биологической жизни. После этого тебе будет дана возможность остаться в Арде или уйти.

— Тысяча лет? — вот этот срок меня напугал. 'Зависнуть' в магическом мире на такой длинный период! Чтобы так поступить, надо иметь немало мужества и даже сумасшествия.

— У тебя будет возможность экстренной эвакуации через смерть физического тела.

— Так меня могут убить?

— Конечно. А ты что думал, режим Бога получишь?

— Ну да, наверное...

— Нет, это чревато тем, что ты, как и многие другие, заиграешься, и не захочешь выходить, забыв о главной цели. Я предлагаю тебе начать Игру с уровня слабенького, новорождённого Майа. Помнишь, кто это?

— Помощники Валар, духи.

— Совершенно верно. По своим возможностям ты и будешь им соответствовать. А дальше всё зависит от тебя. Захочешь — приобретешь и разовьёшь необходимые способности или даже таланты. Майар обладают поразительным потенциалом, и главное — их много, и ты, таким образом, не станешь выделяться. К тому же те Майар уже прожили не одну тысячу лет, многому научились, многое постигли. А ты, кроме тех знаний, что почерпнул из книг Толкиена, больше ничего не знаешь и не умеешь. Тебе придется учиться и догонять их. Естественно, при желании.

— А моя нынешняя память, знания, моральные и нравственные качества?

— Всё останется, ты ничего не забудешь.

— И что, полная свобода?

— Абсолютная. Выбирай тело, расу, эпоху и вперёд. Хочешь, учись воевать или строить, быть магом, воином, странником, крестьянином или матросом, целителем или ученым. Можешь пытаться создать своё учение или идеологию, основать собственное государство или примкнуть к любому игроку. К любому народу эльфов, или людей, или гномов, или орков. Можешь идти к Валар, или даже Саурону.

— А эпоха любая?

— Есть некоторые ограничения. Так как Игра развивалась весьма правильно и даже эффективно примерно до середины Первой Эпохи, то раньше этого периода тебе доступ закрыт. Но и позже, после уничтожения Кольца Всевластия и развоплощения Саурона, делать тебе нечего. Магия уйдет из Арды, мир начнет развиваться по техническому пути. Мы же хотим иного. И именно в этом и будет состоять твоя задача — найти или дать новый импульс для развития Арды по сценарию магически ориентированного мира.

— Так значит, я смогу и магией заняться?

— Конечно. Но никаких сильных магических способностей поначалу у тебя не будет. Лишь потенциал и минимальный, базовый уровень, который позволит тебе зацепиться и начать изучать магические искусства. Но ты должен помнить, что всего можно достичь. Границ нет.

— А что произойдет с моим телом на Земле?

— Ничего. Ты воплотишься через Чертоги Безвременья, и время не властно здесь. Там, у себя дома, твоё тело уснет, и будет спать около десяти часов. За это время ты успеешь прожить тысячу и даже больше лет в Средиземье. Так что ты просто проснешься в своём привычном теле с опытом новой жизни.

— Но за эту жизнь в Арде, особенно если она будет такой долгой, я же непременно изменюсь. И когда всё это закончится, я проснусь на Земле совсем другим человеком, так?

— Конечно. Просто учитывай это, когда будешь обдумывать, принять или отвергнуть моё предложение.

— Здорово, — идея мне понравилась. Главный плюс, что из земной жизни я ничего не теряю, но зато могу много приобрести.

После этого мы еще достаточно долго разговаривали. Меня интересовало множество вопросов. И часть из них касалась гарантий моей безопасности, и степени правдивости предлагаемого мне варианта. Сыр то бесплатный, лишь в мышеловке. Так же мне бы не хотелось нарваться на некий сбой, в результате которого я, как и все остальные, потеряю память или после смерти окажусь в залах Мандоса, без возможности их покинуть по собственному желанию.

Азре привел более-менее убедительные доказательства своей искренности и прямой заинтересованности именно в тех целях, что он мне озвучил.

После этого я попросил месяц жизни на Земле. Следовало ещё раз обдумать целесообразность этой авантюры, и окончательно всё для себя решить. Это время мне необходимо, что бы вновь, но уже внимательно и тщательно перечитать 'Сильмариллион', 'Хоббита' и 'Властелина Колец'. А также полазить по многочисленным форумам и набрать как можно больше информации по Средиземью, а заодно почитать о всяких интересных и нужных вещах. Например, о производстве бумаги или различных видов кислоты, изучить базовые понятия металлургии, архитектуры, создания стекла, устройства ветряной и водяных мельниц, и много другого, Конечно, это всего лишь теоретические знания, к тому же достаточно поверхностные, но лучше так, чем ничего.

Знание — сила. И основные мои козыри это понимания будущего Арды, и тот объём информации и основ мышления, что дал людям двадцать первый век. Также моя сила в том, что я знаю объёмную и масштабную картину мироздания и всего происходящего, по сравнению с большинством обитателей. Ну и, возможно основное — я посвящен в то, как будет развиваться история Средиземья вплоть до того момента, как в Валинор уплыли Гэндальф, эльфы, и Фродо, на пару с Бильбо.

Всё это, а также те навыки и умения, что я смогу приобрести, позволит мне располагать серьезным стратегическим преимуществом, которое поможет выполнить поставленные цели.

Я понимал, что это не дает никаких гарантий в том, что всё получится. Нет, я так не думал. Мало того, что у меня может ничего не получиться, мало того, что я могу нарваться на серьезное противодействие своим планам, так всегда есть возможность нелепого и неприятного случая. Камень на голову, стрела в глаз, отравленные грибочки, буря на море... В общем, думаю, мысль понятна.

Возвращаясь к тому, на что я потратил отсрочку длинной в месяц, добавлю, что мне следовало определиться со временем погружения в мир Арды.

И тут я задумался.

Первая Эпоха, когда в Средиземье всё еще находился Моргот, континент сотрясали многочисленные, и, судя по всему, весьма внушительные войны, мне явно не подходил. Это время жесткой дуальности, в которой, не то что легко затеряться, но и вообще погибнуть, не выполнив целей. Так что Первую Эпоху, закончившуюся с изгнанием Моргота в Пустоту, я отверг. Безусловно, там много интересного и любопытного, но всё это мне не подходит. Да и личность Мелькора, внушала если и не страх, то весьма серьезное опасение.

Вторая Эпоха дала Арде ряд судьбоносных событий. Это основание Нуменора, поселение гномов в Кхазад-думе, изготовление Кольца Всевластье Сауроном, появление назгулов, война с Сауроном и его пленение Нуменором, гибель Нуменора, основание Арнора и Гондора, и Последний Союз Людей и Эльфов.

В общем, песочница большая и вариантов множество. Но связываться, например с Нуменором, не очень и хочется. Во первых это средний по размеру остров, и делать там особо то и нечего. Лишь утолить любопытство. Во вторых, в Нуменоре одна королевская династия и знать, которая гордится своим родом (кстати, молодцы, что так делают). Для меня это проблема — пробиться наверх будет весьма проблематично, все места заняты.

А в Средиземье Саурон и его назгулы показывают всем 'где раки зимуют'. Да и независимых стран со своим населением всё еще мало. Многочисленные колонии-государства нуменорцев раскиданы вдоль побережья, или недалеко от него. Коммуникации в глубине материка слабые, населения мало, множество городов еще не построено. Многие народы, на вроде эорлингов, жителей приозерного королевства, гномов Эребора, всё ещё не появились на исторической сцене, или только начинают формироваться.

Поэтому и Вторую Эпоху оставляем в стороне.

Итак, методом исключения, останавливаемся на Третьей Эпохе. Она продолжалась 3021г. и богата на события. К тому же, у меня имелся и личный интерес — хотелось воплотиться поближе к тем события, которые Толкиен описал весьма подробно, и возможно, в них поучаствовать. А чем больше я знаю, тем легче мне будет адаптироваться и вести свою игру.

Перечислю самые интересные события Третьей Эпохи. Саурон развоплощен и не имеет реальной власти примерно первые пятьсот лет этой эпохи. Постепенно он начинает накапливать силы, и создает себе новое тело. В Валиноре это почувствовали, и прислали пятерых Майар в виде старцев-волшебников, для его нейтрализации. Их называли ещё Истари или Маги. Они высадились в Средиземье около 1000г. и поначалу лишь узнавали и познавали мир. То есть занимались тем же, чем и я хочу заняться. Чуть позже, примерно в 1050г. Саурон строит Дол-Гулдур в Лихолесье. В 1300г. Король-кольценосец основывает Ангмар. Арнор медленно, но верно клониться к упадку. 1600г. заселение Хоббитании. 1975г. Арнор прекратил существование. В 1980г. гномы разбудили балрога. 1999г. гномы — морийцы основывают Подгорное королевство, но сильно его не развивают, а затем и вовсе начинают разработку Серых гор. Примерно в это же время люди, недалеко от Эребора, основывают Дейл и Приозерное королевство. 2002г. — назгулы захватывают Минас-Итиль и переименовывают его в Минас-Моргул. 2463г. — в Ирисных Низинах нашлось Кольцо Всевластья. 2510г. эотеод во главе с Эорлом Юным пришли с севера на помощь Гондору. В награду они получили земли, которые стали называться Роханом или Роханской маркой. 2590г. Трор начинает активно развивать Королевство-под-горой. 2759г. с разрешения наместника Гондора, Саруман поселяется в Изенгарде-Ортханке. А еще через двести лет Саруман открыто провозглашает себя правителем и повелителем Изенгарда. 2770г. дракон Смауг захватывает Одинокую гору. И наконец, в 2941г. Бильбо Бэггинс находит Кольцо.

Дальше этого срока появляться в Арде уже не целесообразно. Политическая карта установилась, экономические и военные союзы сложились.

Мне очень понравился подход Сарумана. Он приглядел, и, в конце концов, сумел подчинить себе Изенгард с его окрестностями. Мало того, что эта южная часть Гондора имеет хорошее стратегическое и торговое значение, так там еще и хранится один из палантиров. А это уже весомый бонус. Меня мало беспокоит то количество ошибок и глупостей, что совершил Саруман, но учитывать его опыт я обязательно буду.

В конце концов, я выбрал 1995г. Третьей Эпохи. Гондор к тому моменту стал медленно слабеть, а Саурон наоборот, набирать силу. В 2000г. Король-призрак начнет серию военно-разведывательных вылазок, и в 2002г. захватит Минас-Итиль. В этой крепости находится палантир, который, впоследствии достанется Саурону. А это хоть слабый, но вариант для меня. Через 400 лет появиться возможность получить еще один палантир из Изенгарда, и внимание — Кольцо Всевластья. Также будет шанс познакомиться с Магами. Особенно сильно меня интересовали Синие Маги, Алатар и Палландо, которые, по преданию, ушли к Рунному морю, а потом и ещё дальше на восток. Что они там искали и чем занимались весьма интересный, и я бы даже сказал, перспективный вопрос. Ещё мне надо будет учиться магии, и поэтому мне придется искать учителей. Как вариант — путешествие на Восток к Синим Магам или эльфам-Авари, тем самым, что не захотели идти в Валинор. Знакомство с Томом Бомбадилом и Фангорном, налаживания контактов с юным народом эорлингов, которые пока живут на севере, у истоков Андуина. Эти ребята вызывали мою искреннюю симпатию своей честностью, прямотой и моральными принципами. Ну, а знания и миропонимание, дело наживное, главное нравственные основы правильные и крепкие.

Есть еще и многочисленные эльфийские правители — Кирдан Корабел в Серебристой Гавани, Элронд в Раздоле, Галадриэль в Лориэне, и Трандуил в Лихолесье.

Эльфийские владыки высокомерны и заносчивы. С обычным странником они якшаться не станут, и близко к себе не подпустят. Поэтому мне надо было многому научиться и заработать себе хоть какую, но репутацию. Вот поэтому я и выбрал относительно спокойный век, который даст мне ощутимую фору лет в триста-пятьсот, перед началом серьезных событий. Тем более, с 2063г. по 2460г. практически всё Средиземье будет пребывать в так называемом Беспечном мире. Это достаточно спокойный и продолжительный промежуток времени, за который можно многое успеть.

Ну а что орки — извечные враги западной цивилизации?

У орков на этот момент существует лишь одно сильно укреплённое и мощное государство — крепость Гундабад, в Мглистых горах. Давным-давно гномы её построили, но потом переключились на разработку Мории. И орки, воспользовавшись шансом, заняли Гундабад.

Также есть отдельные орочьи кочевья (буурзы), но это скорее отряды, а не полноценное войско. Они живут в основном в горах.

Орочий буурз формируется в Лихолесье, около Дол-Гулдура. Сейчас он слаб, уязвим и крайне осторожен — Саурон не готов начинать открытой игры. И мною упомянут он лишь постольку — поскольку связан с Сауроном, и его планами.

Возможно, серьезные силы орков есть еще где-то в Серых горах, или на востоке, но я этого не знаю — Толкиен этот факт не осветил.

Последнее, что я сделал, это пришёл во сне в дом Азре и поинтересовался возможностью увидеть Валинор и Барад-Дур. Для этого существовала веская причина. Я хотел понять мощь и силу тех, с кем мне, возможно, предстояло если и не конфликтовать, то строить долговременные отношения.

В общем, Валинор меня поразил. Сделано тут всё с размахом, это стоит признать. Прекрасный, с очень приятным и мягким климатом континент. Пелори — неприступные горы, ограничивающие страну с трех сторон и город Тирион в узком ущелье. Многочисленные дворцы-чертоги каждого из Вал. Водопады, сады, тенистые дубравы и сверкающие снежные вершины. Но всё это было каким-то неестественным, застывшим, и говоря по-современному, слишком много величия. Для чего всё это Валарам? Поразить воображение эльфом, привязать к себе и не дать им возможность мыслить и развиваться самостоятельно?

Тоже самое, и с Барад-Дуром, который на момент моего предполагаемого воплощения в 1995г. ещё не был отстроен. Я смотрел на эту крепость из 3260г. Второй Эпохи, в момент наивысшей силы Саурона, за пару лет перед тем, как в Средиземье высадился многочисленный и непобедимый флот Нуменора.

Окутанный дымом и смогом, с высокими башнями и шпилями, арсеналами, стенами и воротами, с непрестанным движением сотен и тысяч воинов и рабом, крепость эта напоминала современный, обширный и грязный завод. Много шума, силы и потенциала, но совсем нет места гармонии и спокойствию. Да того, что бы жить в таком месте, надо иметь крепкие нервы.

Но с Сауроном ситуация более понятна — хочешь, не хочешь, а воображение орков, гоблинов и троллей, которые выдающимся умом не наделены, поражать как-то надо. Если ты мечтаешь захватить весь мир, то давить на психику подчиненных приходиться постоянно. Отсюда циклопические постройки, созданные с помощью рабов и магии.

А вот сами Игроки произвели серьезное впечатление. С Валар вообще понятно — сущности, создавшие этот мир, по определению не могут быть слабыми и наивными. Это мощь, с которой невозможно не считаться.

Майар выглядели не так эпично, но самый сильный — Темный Владыка Саурон, одним присутствием вызывал острое желание с ним не связываться. Тяжелейшая аура абсолютной уверенности в себе, пренебрежении к собеседнику и неизбежной окончательной победы мало настраивала на конструктивный диалог.

Остальные Майар, в том числе и посланные из Валинора Маги, выглядели слабее. Впрочем, даже до их сил и умений мне очень далеко.

В этом вопросе, кстати, следовало разобраться обстоятельно и вдумчиво. Почему четырнадцать Валар так долго не могли справиться с одним из своих братьев Морготом? Почему пять Майар не могли адекватно противодействовать одному Саурону, который был точно таким же Майа, но лишь вставшим на темную сторону?

Итак, все что можно, я сделал. Перечитал доступные книги, ответил для себя на главные вопросы, продумал всю стратегию и тактику в мире Средиземья, наметил долгосрочный план...

В ту ночь я отключил телефоны, отрубил на всякий случай электричество в квартире, задернул занавески и приготовился спать.

Сначала сон не шел. В голове мелькала кучу мыслей и идей, и даже возникали некоторые сомнения в целесообразности всего этого, и тех неожиданностях и неприятных сюрпризах, что могли возникнуть. Да и нервишки, честно признаюсь, давали о себе знать.

Наконец я уснул. Почти сразу осознался, услышал зов, и переместился в Долину. Азре уже ждал меня там, и всё было готово.

Основные детали обговорены не один раз. Я попадаю в первое мая 1995г. Третьей Эпохи в окрестности Белых гор, недалеко от тракта, ведущего в Изенгард из Минас-Анора. Азре даёт мне тело, генетически схожее с тем, что есть у Магов, приплывших из Валинора. Это значит, что внешне я буду выглядеть как человек, одновременно, чем-то напоминая эльфа. Не удивляйтесь тому, что я сейчас сказал. Многие Майар по своей природе и внутренней сути ближе именно к эльфам, хотя больше похожи на людей. Просто Толкиен на этом факте не заострял особого внимания, лишь сделав намёки.

Не случайно же само имя Гэндальфа переводилось как 'Эльф с посохом'. Гэнд-эльф.

Возраст я взял себе, чуть моложе, чем на Земле — тридцать четыре года. Рост выбрал под два метра — многие нуменорцы не ниже. Среднее телосложение, нормальные мышцы и абсолютное здоровье, замечательные возможности к регенерации. Если я не стану гробить тело алкоголем и чем-то похуже, если в бою мне не отрубят рук-ног (не уверен, что смогу их заново отрастить), то когда-нибудь смогу в прекрасном здравии и практически не изменившемся внешнем виде отпраздновать свое тысячелетие. Скромненько так, но со вкусом.

И вот Азре пожелал мне всех благ, и успеха в выполнении задуманного. Мы пожали друг другу руки, и Айнур начал творить заклинания. Голос его, мужественный и глубокий, медленно набирал силу, словно играющий орган.

Айнур пел, я стоял на лужайке около его дома, и вокруг начал возникать магический вихрь. Маленькие огоньки-светлячки, похожие на огненные искры, появились неизвестно откуда, начали кружиться вокруг меня, поднимаясь от ног к голове. Их становилось всё больше, их свечение нарастала и вот я словно в искристом коконе.

Слова и мелодия Азре продолжали находить внутри меня отклик, и моё сознание начало подстраиваться под эту чудесную магию. Интенсивность и мощь всего действия неуклонно возрастала. Все выше, выше. А потом неожиданно оборвалось. И наступила полная тишина и безмолвие.

— Поехали, — не знаю почему, но я произнёс это слово.

Меня затянуло в некую трубу и началось падение куда-то вниз. Время, которое я чувствовал как величественную и прекрасную ноту, замерло и остановилось. Предо мной распахнулись таинственные и непонятные горизонты. Непонятно как, но я видел неподвижные фотоны света, яркие всполохи и мерцание не проявленной энергии и материи, прошлое, будущее и настоящее — суть одно, которое одновременно ещё и не начиналось и уже закончилось. Мелькнули образы исполинских сил, формирующих Мироздание, его объём, мерности, многочисленные течения, и законы. Все это, и еще множество других, непонятых и не осознанных видений и картин, пронеслись и пропали перед моим взором. Я преодолел Завесу и достиг явного мира.

Сначала я увидел прекрасную Галактику с миллиардами звезд. По огромной нисходящей спирали я влетел в неё. Появлялись и исчезали туманности и скопления. Мелькали звезды, проносились кометы. Я ощущал более теплые и холодные области и участки Галактики. Свет и тьму, разделенную и соединенную, порождающую неисчислимое множество форм и их содержание. Постоянно, здесь и там, рождались новые и погибали или взрывались старые звезды. Вся Галактика воспринималась как единый организм, величественно плывущий в пространстве. Всё это зрелище рождало удивительные ощущения.

Затем я приблизился к звезде — желтому карлику, очень похожему на наше земное Солнце. И вот я стремительно лечу к одной из планет, прекрасной сине-зеленой жемчужине, зависшей на фоне черного бархата космоса.

Миг, и я уже падаю сквозь атмосферу. Вокруг меня начинает рождаться пламя. Боли нет. Лишь восторг и предвкушение необыкновенного и захватывающего приключения.

Интересно, как я выгляжу со стороны? Как пылающий метеор? Или что-то другое?

Последнее, что я увидел, это широко распахнувшейся зеленый континент, с многочисленными реками и лесами. Я успел увидеть исполинскую гряду Мглистых гор, уходящую в необозримые дали на север. Справа мелькнула голубая ниточка Андуина. Внизу проявилась безбрежная травяная равнина, которую через пятьсот лет назовут Роханом. Стремительно приблизились склоны Белых гор, поросших растительностью.

Удар. Вспышка. И я потерял сознание.

Глава первая.

Северный Гондор.

Яркий солнечный свет, проникающий сквозь веки, помог мне прийти в себя.

Открыв глаза, я осмотрелся. Итак, я нахожусь на небольшой лесной полянке. Вокруг деревья. Судя по их виду, здесь много южных пород, таких как кипарис, лавр, сандал и олеандр. Не уверен в названиях, но запах смолы и листвы мне очень нравится.

Потом осмотрел своё тело. Да, у меня высокий рост, белая кожа и светло-русые волосы. Остальные детали, и особенно лицо, я понятное дело без зеркала или хотя-бы воды, увидеть не смог.

Одет в тканную, судя по всему изо льна, легкую рубашку. Сверху кожаная куртка, грубая и потертая, с массой карманов и пуговиц. На ногах брюки темно-зеленого цвета, по внешнему виду очень похожие на брезент. Из обуви — невысокие сапоги без каблуков из мягкой кожи. На поясе два ремня. На одном болтается меч в ножнах, на втором длинный кинжал и металлическая фляга в тканевом чехле.

Первым делом я вытащил из ножен меч и кинжал. Меч по внешнему виду напоминал обычный полуторник, который на Земле называется 'бастард'. Такого вида и размера мечи назывались так потому, что ими можно было сражаться как одной, так и двумя руками, усиливая удары и блоки при необходимости. Общая длина около метра, и клинком сантиметров в восемьдесят. Гарда прямая. Для моего нынешнего роста и длины рук меч выглядел маловатым, и слишком легким.

Кинжал классической формы, обоюдоострый, с прямой гардой и шаром на окончании рукояти, общей длинной примерно сорок сантиметров.

Внимательно осмотрев оружие, я понял простую вещь — и кинжал и меч достаточно примитивного качества, так сказать 'для массового пользования'. Лезвия и кинжала и меча плохо заточены, местами щербинки и даже небольшие пятнашки ржавчины. Это не раритеты, или тем паче элитные изделия. Эх, судя по всему, Азре не стал на меня тратиться... Хотя зачем мне крутое оружие, если я им пользоваться совсем не умею? Вот когда научусь, можно будет и меч соответствующий поискать. А сейчас, повстречаю злых дядей, они и меч дорогой отнимут, и жизни, не исключено, лишат, из-за этого самого легендарного меча. Так что не будем возбуждать интереса у вероятных разбойников.

Вспомнив об Айнуре, я начал перебирать свою память. Ничего ли я не забыл и всё ли помню? Хотя это интересный момент, как можно знать то, что забыл?

Вроде все мои знания оказались при мне. Всё о чем я успел прочитать, узнать, весь разговор с Азре, свои цели и планы я ещё помнил. Похоже всё нормально.

Размышляя о весьма важных для меня вещах, я заметил небольшую тканую котомку у ног. Ага, уже интересней. Судя по всему, в ней находятся многочисленные подарки и крайне полезные вещи...

Развязав мешок, вот что я в нём обнаружил. Пару запасных портянок и рубашку, грубо изготовленную расческу, кремень и кресало (для разжигания огня), мешочек с деньгами (семь медных и одна серебряная, сильно потертая монетка), сверток с сушеными грушами, кусок ржаного хлеба, и небольшой, размером с кулак (хотя в этом теле кулаки у меня приличные) шматок солонины.

Также в мешочке обнаружилась оловянная ложка, двузубая вилка, котелок, и моток с грубыми нитками — белой и черной, обернутыми вокруг длинной иглы. Игла, что бы ни дай Бог, не кольнула, куда не надо, Азре воткнул в пробку от бутылки! Благодетель!

Ну и последнее — это завернутые в белую тряпицу несколько относительно чистых кусочков полотняной материи. Скорее всего, это варианты средиземских бинтов на случай ранения.

Оглядев всё это и не найдя больше никаких полезных вещей я присел на поваленный ствол и глубоко вздохнул. Да уж, не фонтан. Материальный, продовольственный и финансовый набор весьма скромен.

Впрочем, какая разница с чего начинать? Вон, например Робинзон Крузо вообще чуть не голый на остров выбрался. А потом ничего, освоился, обжился барахлишком, и даже под конец Пятницу приучил.

А с учетом того, что халяву я не люблю, 'рояли' здесь не стоят за каждым кустом, а с неба, с неизвестного рога изобилия не сыпется нескончаемым потоком многочисленные плюшки, то всё нормально. Прорвёмся.

Теперь пора вернуться к способностям. Физическое тело здоровое и крепкое, но необходимых навыков не имеет. Плавать, я думаю смогу (в прошлом теле то умел, и такие навыки не забываются). А вот, например, сражаться оружием и без него, управлять лошадью, грести на веслах, и всё в том же духе я не научен. Следовательно, всему этому (особенно обращению с оружием и луком), надо учиться в первую очередь. Это вопрос выживания, собственной безопасности и уверенности.

Теперь оценим магически способности. К сожалению, мистер Толкиен, достаточно скупо освещал магию в своих произведениях. Он просто сказал, что она есть, и описывал различные случаи ее проявления и применения. Сражение Гэндальфа с балрогом, способности Мелькора и Саурона, назгулов, энтов, эльфом и людей.

Для себя, когда я готовился к этому приключению, я размышлял о магии примерно так:

Есть шесть основополагающих её видов. Это магия Жизни, Смерти, Стихий (огонь, воздух, вода и земля), Разума, Пространства и Времени.

Магия разделялась на ту, которая оказывала мгновенный эффект и ту, действие которой замедленно.

Для магии необходимо три основных качества: воля, личная сила мага, знания.

Также стоит учитывать, что в Средиземье многие заклинания или способности имели корни сразу в двух или даже трех направлениях магии.

Самый яркий пример — это знаменитые кольца. Одна сторона их силы — это магия разума, способность влиять на других людей. Также они могли сильно воздействовать на природу (как три эльфийские кольца) — это магия жизни и времени. Кольцо Всевластия Саурона, ко всему прочему, помогало приобрести способности, связанные с магией смерти.

Для чего я сделал такое длинное отступление? Мне и самому хотелось разобраться в этом вопросе, и читателю помочь. Вообще то, как Азре и обещал, во мне есть что-то от Майа. Значит, и магическими способностями я не обделён. Пусть пока что они слабые или даже спящие, но времени на их развития у меня предостаточно. Скажу больше, Азре научил меня паре базовым заклинаниям, так, что бы я приобрел первоначальное понимание основ двух различных магических направлений.

В магии жизни я знал заклинание, которое помогало регенерации тела при ранении.

Магией смерти я, теоретически, мог заставить растение засохнуть и погибнуть. В этом разделе магии присутствовал такой жутковатый раздел, как некромантия, которой весьма неплохо владеют назгулы. Но меня это направление откровенно пугает. На мой взгляд, это дорожка, шагнув на которую, ты потеряешь возможность свернуть с неё. Хотя, подозреваю, что и в этом направлении можно кое-что освоить. Пока же в этом направлении мне даже не хотелось экспериментировать, и что-то пытаться сделать. Страшновато. Вдруг, я по безграмотности смогу сотворить что-то неправильное и глупое?

В стихийной магии я ничего не умел.

В магии разума надо будет разбираться основательно и глубоко. Пока же, я не знал конкретных заклинаний, но владел общими принципами построения всяких заговоров и наговоров.

Пространственная магия связана, прежде всего, с телепортацией и левитацией. Здесь я также пока ничего не умел, равно как и в магии времени.

В общем, достаточно скромный набор магических способностей. Но меня это не смущало. Времени впереди много. Главное что я теоретически понимал, как наработать или усилить ту, или иную способность или умение.

Вот так я себя представлял на тот момент, всё, что связано с магией в Средиземье.

Ну что же, подведем итоги. Я, судя по всему благополучно, переместился в Средиземье, в район северных склонов Белых гор. До ближайшего пункта назначение, Изенгарда, день или два пути по тракту, на который мне ещё надо выйти. Я здоров, физически крепок, нахожусь в прекрасном расположении духа и полон интересных идей и планов. Так что всё отлично, начинаем новую жизнь!

Итак, обдумав всё это, определив стороны света (по мху на деревьях, в Средиземье всё так же, как и на Земле), я направился на север.

Земля под ногами имела чуть заметный уклон. И это хорошо, так как я просил Азре 'высадить' меня в Белых горах, к югу, и выше от тракта.

Идти по лесу легко и приятно. Лучи солнечного света пронизывают листву. Поют многочисленные птицы, бабочки собирают с цветов нектар. Воздух, наполненный ароматами набирающих силу деревьев и трав, бодрит и радует своей чистотой и запахом. Красота!

Я лишь раз остановился и перемотал себе портянки (армия многому научила, на самом то деле). Тут мне в голову пришла забавная мысль, и я громко рассмеялся. А кто мне вообще накручивал портянки, подтягивал портки, и надевал сапоги, когда я здесь очутился? Я представил Азре за этим увлекательным занятием, и дорога показалась веселей.

Во время движения я осознал, что и слух, и зрение и обоняние у меня куда лучше, чем на Земле. Что ж, неплохо...

Минут через двадцать лес впереди начал светлеть. Подойдя к крайним деревьям, я остановился и начал оглядывать окрестности.

Я стою на краю небольшого обрыва. Подо мной, метрах в трех, с востока на запад протянулся тракт. Он похож на старые римские дороги на Земле, которые я видел на фотографиях — выложенный плотно пригнанными друг к другу камнями. Между стыками пробивались немногочисленные травинки. По бокам откосы и кювет, заросший кустарником.

Этой дороге не одна сотня лет, скорее всего, ее построили гондорцы, примерно в одно время со всеми своими крепостями.

Я знал, что это дорога называется Великий Западный тракт, и ведет от Осгилиата и Минас-Анора (будущий Минас-Тирит), вдоль Белых гор, по землям, которые называются равниной Каленардона. Затем тракт пересекает реку Изен. Если идти по дороге дальше, то она начинает называться Северо-Южный тракт. По ней можно пройти земли Дунланда, и забирая всё дальше к северо-западу, выйти, в конце концов, к Ширу, и затем в Серебристую Гавань. Также можно прийти в Бри, а через него, Неторным Путем попасть в Форност, который уже давно разрушен. До тех мест не меряно лиг, и мне там пока что делать нечего.

Ближайшая моя цель — это Изенгард или Ортханк, который, в настоящее время управляется назначаемым Воеводой из Гондора.

Почему именно Изенгард, спросите Вы?

Тому ряд причин. Во первых, в этих местах достаточно тихо, если не считать изредка возникающих локальных стычек между гондорцами и дунландцами, или орками, забредающими сюда с Мглистых гор. А значит, в таком месте не так уж и трудно осмотреться, пожить немного и научиться хоть каким-то азам. Это не степь или восточная граница Гондора, земли пограничья, где постоянно кипит незатихающая война. И где с подозрительным чужаком могут обойтись 'коротко и круто'.

Во вторых, Изенгард представлял для меня очень интересное место. Через семьсот пятьдесят лет здесь поселится Саруман. Но он-то далеко не прост, и наверняка присмотрел данное место куда раньше, просто ждал момента, наблюдая как Гондор дряхлеет, и начинает оставлять дальние земли.

Ну а я чем хуже Сарумана? Да, прямо сейчас я и слабей, и уязвимей и намного меньше знаю. Но времени хватает, так что, почему бы и мне не осмотреться в крепости, не завести знакомств, и не прикинуть варианты? И кто знает, может лет так через пятьсот (если буду жив и научусь полезным вещам), именно я, а не Белый Маг, застолблю за собой это очень перспективное местечко?

Ну и что немаловажно, при случае, можно будет попробовать добраться до лесов Фангорна. Энты в настоящее время ещё относительно добрые существа, не испорченные обманом Сарумана и его урукхай. А Фангорн может многому научить. К тому же у меня есть небольшая идейка по поводу женщин-энтов, ушедших далеко на восток. Когда-нибудь я планирую совершить путешествие в те края, посетив эльфов-Авари. Так почему бы заодно не поспрашивать про энтиек? Думаю, эта идея понравится Фангорну, если я сумею свести с ним знакомство.

Ну, пока это даже не долгосрочные планы, и лишь возможные вероятности. А что мне нужно для начала?

Всё просто, спускаюсь на тракт, благо никого нет, и неспешным шагом направляюсь на запад, в сторону Изенгарда. Мне желательно найти нормальных попутчиков, завязать с ними отношения, и добраться до крепости, где поступить на службу. Элитный полк мне не нужен, да и не возьмут меня туда, так как я ничего не умею, а вот в простое подразделение, я уверен, смогу попасть. Там я должен научиться владеть мечом, копьем, щитом и желательно луком, ездить на лошадях, немного вникнуть в местные реалии и постараться завести связи среди военных и ученых. Да-да, Изенгард это крупная обсерватория, там много астрономов и прекрасная библиотека.

Безусловно, самое трудное во всем этом первое знакомство. Сведения о себе, кто я, откуда, как здесь оказался и куда иду, должны выглядеть правдоподобно и не вызывать лишних вопросов. А так как особо привирать мне не хочется, то желательно найти адекватных, спокойных людей, которые смогут поверить на слово.

Впрочем, ко всему этому, я как мог, подготовился ещё на Земле. Ну а жизнь куда-нибудь выведет...

Двигаясь по дороге, я наконец-то увидел первых жителей Средиземья. Навстречу четверо пастухов гнали овец. Двое шли спереди, двое позади отары.

Я не гордый, и сойдя на обочину, уступил им дорогу и принялся с интересом наблюдать за людьми. Овечки меня не впечатлили — маленькие, грязноватые, со свалявшейся шерстью. Они тонко блеяли, и роняли 'горошек', пробегая по дороге.

Под стать овцам и пастухи. Судя по всему, это обычные крестьяне или скотоводы. Невысокие (мне по грудь), лохматые, и пахнувшие весьма своеобразно. Одежда состоит из каких-то кусков ткани и старых шкур. У двух из них на ногах перевитые веревками опорки, один босоног, а на втором красовались вполне себе русские лапти!

Нечего себе, приплыли, лапти в Средиземье! Хотя, чему я здесь удивляюсь? Толкиен писал, что хоббиты почти всегда босиком ходят. Эльфы носят легкую обувь, которая, как я думаю, чем то похожи на мокасины, или, в крайнем случае, легкие ботинки. Люди, вроде Арагорна или Боромира почти всегда передвигаются в сапогах. Гномы предпочитают тяжелые башмаки. А вот в чем прикажете ходить бедному крестьянину? Явно не в сафьяновых сапожках. Да и кожаные башмаки, пусть и грубые, вероятней всего ему не по карману. Так что всё правильно — босиком, в опорках или лаптях.

Пастухи посмотрели на меня с изрядной опаской и нескрываемым удивлением. Я сразу понял, в чем дело — видать не часто воины (а по виду я был именно им), уступали дорогу.

С пастухами находилась пара собак — здоровых, злых, очень похожих на наших кавказских овчарок. Одна из собак остановилась метрах в двух от меня и грозно зарычала, обнажив серьезные зубы. Я непроизвольно взялся за меч.

— Цыц, Лохмач, ко мне, — старший из пастухов, морщинистый, согнутый годами дед, прикрикнул на пса. Животное еще раз, ставя точку, зарычало, и с немалым достоинством побежало дальше.

Так состоялось моё первое знакомство с людьми Средиземья.

Примерно через час, отмахав около лиги, я начал уставать. Азре, как и обещал, дал мне великолепное тело. Да вот только выносливости и силы в мышцах пока не много. Всё это мне ещё только предстоит наработать.

Также я понял весь важную вещь — к мечу в ножнах надо привыкать. Во время ходьбы он постоянно путался в ногах, начал натирать бедро, и, в конце концов, изрядно мне надоел. Вот она, адаптация в чистом виде. Это то, о чем в книжках про попаданцев пишут нечасто.

Поэтому, заприметив у обочины небольшой родничок, заботливо обложенный каменной кладкой, я присел на низенькую скамеечку и устало вытянул ноги.

Отдохнем и попьем, торопиться не куда. В моей фляжке была вода, которую я успел уже выпить, но вода из родничка, судя по всему, бегущего с Белых гор, не хуже. И такая холодная, что даже зубы заломило.

Именно здесь, у безымянного родничка, я и нашел своих первых попутчиков в этом мире. Вот как это произошло.

Из-за поворота на тракте сначала показался передовой всадник на вороном коне. Одет он по военному — кольчуга, шлем, сапоги, на плечах линялый плащ, в ножнах меч, а в руке копьё с вымпелом.

На левом боку лошади висит щит с гондорским гербом (белое древо с семью звездами на черном поле).

Следом за всадником шли пешие — около десятка ремесленников (они несли кирки, пилы, лопаты и другой строительный инструмент). Замыкали строй два воина, одетых примерно также, как и передовой всадник, и с таким же набором оружия. Единственное отличие заключалось в том, что замыкающие колонну шли пешком, и не имели лошадей.

Всадник первым подскакал ко мне и остановил коня.

— Кто такой и куда направляешься? — спросил он.

— Имя моё Мэлгорн, и иду я в Изенгард, где надеюсь найти службу.

Вот наконец-то я и назвал свое имя. Так я решил назваться в Средиземье, и имя это придумал сам. Возможно дальше, по ходу истории, я расскажу, что оно значит.

Кстати, что бы сразу всем было понятно, говорили мы на языке весторн — это всеобщий диалект западных земель, от моря Рун до Серебристой Гавани. Этот язык знает большинство народов населяющих Средиземье. Весторн один из трёх языков, знанием которых одарил меня Азре.

Второй освоенный язык эльфийским, и называется синдарин. Я выбрал его из-за самой большой распространённости среди эльфов.

Ну и третий язык — тёмное наречье. Я решил, что именно он мне пригодится. Хотя диалектов тёмного наречья множество и разные орочьи орды (буурзы) говорят со своими особенностями, в целом я мог их понимать и быть понятым.

Знанием большего количества языков Азре не смог меня осчастливить — мешали какие-то технически детали при воплощении. И поэтому иные языки, если я захочу их освоить, придется изучать самостоятельно.

— Моё имя Грестлинг, и я предводитель этого отряда, — мужчина спрыгнул на землю и подошел ко мне поближе, оказавшись ростом примерно метр восемьдесят. — Однако, ты не маленького роста, и судя по стати, ты неплохой воин, не так ли?

— Вообще-то, нет, — я улыбнулся. — Мечом, хоть он у меня и есть, я, к сожалению, владеть не научен, но мечтаю со временем стать справным воином.

— И что же ты здесь делаешь? — судя по всему, я вызывал немалые подозрения в предводители этого маленького отряда.

В этот момент я почувствовал общий настрой этого человека — смесь подозрительности, заинтересованности и досады на возможную задержку, связанною с тем, что придется разбираться со мной. Но, самое главное, враждебность от Грестлинга не исходила.

Обретённой способности я очень обрадовался. Это же здорово, уметь вот так чувствовать эмоциональный настрой собеседника. Быть Майа мне всё больше нравилось!

Греслинг выглядел лет на тридцать пять, по-военному подтянутый и мускулистый. Взгляд ясный, прямой и спокойный. Из под шлема выбиваются русые волосы. Длинные, вислые усы опускаются ниже подбородка, и продеты сквозь металлические колечки. Здорово, и я себе такие усы хочу!

Выбритый подбородок дополнял портрет воина. Человек этот сразу вызвал во мне симпатию.

К тому времени остальные люди подошли к родничку. Ремесленники молча скинули котомки и мешки, и негромко переговариваясь, сгрудились около воды. А вот воины, обступили меня со всех сторон, и, похоже, настроились вызнать всю правду.

Одного из них, как я узнал впоследствии, звали Дрего. Невысокий, коренастый, с коротковатыми ногами, он мне не очень-то понравился. А хитрые маслянистые глазки и неприятное выражение лица не улучшили общего впечатления.

Второй воин носил имя Скрульф, и он чем-то напоминал Грестлинга, только пониже ростом, более слабого телосложения, а кроме усов носил еще и небольшую бородку. Скрульф показался мне обычным, нормальным человеком.

Это серьезный момент. Первое знакомство, к тому же состоявшееся с профессиональными вояками. Оно могло закончиться чем угодно, включая вариант с пролитием моей крови, если я покажусь этим ребятам лазутчиком, шпионом или вражеским разведчиком.

Эту ситуацию я неоднократно обдумывал на Земле и даже советовался с Азре, как лучше поступить. Азре рассказал мне, что в Средиземье, среди нормальных людей и витязей, в особом почете не только доблесть и воинские умения, но и знания, а также, что самое для меня главное, честность и прямота. Поэтому, учитывая психологические особенности местного населения, я и решил строить свою легенду.

— Ты знаешь, Грестлинг, я мог бы тебе соврать и наговорить много любопытных, но пустых вещей. Но я не буду этого делать и скажу так: я не враг ни Гондору, ни тебе и твоим воинам. Я путешественник. И иду я туда, куда и сказал. А большего не могу сейчас рассказать. И прошу тебя просто поверить, и не о чем пока не спрашивать.

— Хм, — Грестлинг поджал губы и покрутил ус, что-то обдумывая. Кстати, как я потом заметил, это его постоянная привычка в минуты размышлений или задумчивости — дергать или крутить усы. — Ладно, стой здесь, нам надо посоветоваться. — С этими словами он кивнул двум другим воинам, и они отошли в сторонку посовещаться.

Я присел обратно на скамейку и задумался. Ситуация, на самом деле, щекотливая. От того, как все пойдет дальше, может зависеть очень многое. Но мне совсем не хотелось врать, тем более, если ложь можно легко проверить. Я очень рассчитывал на профессора Толкиена, на его описание местных людей, и на ту информацию, что предоставил мне Азре.

Ведь Средиземье, это нормальный, светлый мир, пусть и борющийся с Тьмой. И люди здесь хорошие, открытые, не испорченные благами нашей земной цивилизации, с её толерантностью, двуличием и эгоизмом. Поэтому моя линия поведения могла вполне стать успешной. Вот такой у меня расчёт, и так я решил себя вести. А будущее покажет, оказался я прав или нет.

Через некоторое время воины вернулись, и я поднялся на ноги.

— Пока что мы поверим тебе, — вынес вердикт Грестлинг. — Пойдём до Изенгарда вместе, а там увидим, что ты за человек.

Итак, дальше мой путь лежал в сопровождение отряда, часть которого посматривала на меня если и не подозрительно, то весьма задумчиво.

В дороге, как я и сказал ранее, я узнал имена и двух других воинов — Дрего и Скрульф. И так уж получилось, что большую часть пути я провел именно с ними, а не с ремесленниками.

Кстати, я достаточно легко выяснил цель их пути. Грестлинг и его люди состояли в гарнизоне Изенгарда, и им поручили охранять ремесленный люд на дороге из Эдораса домой.

Ремесленники два месяца проработали в Эдорасе, создавая деревянную ограду вокруг тамошнего наблюдательного поста. Да, да, на месте Эдораса пока что находилась маленькая деревушка на пять домов, которая станет столицей Рохана через полтысячи лет, когда здесь появятся эорлинги. И конечно, сейчас она носит название не Эдорас (это, вообще то, роханское слово), а Керн.

Кстати, и вся эта местность, в отсутствие роханцев, сейчас называлась по другому — Каленардон. И естественно, Врата Рохана на западе, сейчас назывались Вратами Гондора

Я бы мог узнать и гораздо больше, но не захотел вызывать лишних подозрений. На первый раз информации хватит.

О себе я все же немного рассказал воинам, что бы хоть малость заслужить их доверие. Я поведал чистую правду, сказав, что хочу поступить на службу к Воеводе Изенгарда, и готов принести клятву. Также я умею читать и писать на синдарине и весторне, и хотел бы получить разрешение ознакомиться с местной библиотекой и пообщаться с учеными.

Последнее мое замечание, судя по всему, вызвало у воинов удивление, замешанное на некотором уважением. Видать не так уж и много в Гондоре грамотных людей.

Понятно, что Король и нуменорцы — дунадайн грамотные и образованные в своём большинстве. Различного вида сановники, чиновники, а также офицеры также располагали неплохими для этого мира познаниями. Но вот дальше, в более низких прослойках общества, процент просвещенных людей стремительно падал. Отдельные ремесленники, архитекторы, поэты, менестрели и ученые еще могли похвастаться своими знаниями. А рядовые воины, простой люд, крестьяне и горожане, грамоту не разумели.

То же относилось и к моим спутникам, которые судя по всему, обычные, заурядные люди, без примеси нуменорской крови. Ну, действительно, а кто ещё будет служить на окраинном форпосте Гондора, к тому же на самой простой должности (на посылках), и явно не в элитном полку?

Дорога неспешно ложилась под ноги. Солнце неумолимо клонилось к горизонту. Розовато-золотистый закатный свет заиграл на деревьях и окружающей местности. Повеяло прохладой.

Я начал уставать с непривычки, но дабы не вызывать лишних вопросов, а то и насмешек, решил терпеть и продолжать идти.

К тому времени я понял, что эта дорога не так уж и пустынна, как показалось мне вначале.

Мы повстречали множество людей, в основном крестьян, охотников и пастухов. Но все они для меня в новинку и потому интересны.

Наконец, когда солнце коснулось горизонта, мы остановились на привал.

Грестлинг на своём коне уверенно свернул в небольшой лесок справа от тракта. Мы проследовали за ним и оказались на небольшой полянке. Место это, похоже, использовали путники и различные странники. Здесь находилось несколько чурбаков, на которых можно было посидеть и обложенный камнями очаг. В сторонке весело журчал ручеек.

Мужики быстро развели костер, набрали в котелки воды и подвесили их над очагом.

Грестлинг расседлал и стреножил своего скакуна, подвесил на морду торбу с овсом. Животина довольно захрустела, перерабатывая продукт на конские яблоки.

Воины расположились в стороне от ремесленников. Я немного замешкался, выбирая местечко, где присесть. Заметив мою заминку, Грестлинг махнул рукой, приглашая присоединиться к воинам.

В общем, мы перекусили. На огне они приготовили неплохой суп, а я угостил их солониной. Все остались довольны.

Перекинулись парой фраз. А перед сном я рассказал воинам легенду о Берене, и прекрасной Лутиэн, которую хорошо помнил по 'Сильмариллиону'. Воины сидели у костерка, затаив дыхание и рассказ, судя по всему, им очень понравился. Уверен, отдельные эпизоды этой легенды они знали, но вот так, в полном виде, слушали впервой.

Для чего я всё это делал? Мне надо срочно налаживать контакты, и заводить, если и не друзей, то близких товарищей. Грестлинг на эту роль подходил очень даже хорошо. Мой ровесник, достаточно основательный мужик, и в целом нормальный человек. Конечно, за полдня знакомства, хорошо я его не узнал. Но благодаря способности Майа чувствовать общее настроение собеседника, мне легче его понять.

Два других воина проще. Дрего по жизни вообще мало что интересовало. Лишь жалованье, бабы, возможность хорошо поесть, выпить и сладко поспать.

Скрульф также не блистал разнообразием интересов, но хоть проявлял интерес к сказаниям и песням. Это уже неплохо, учитывая, что все трое неграмотны, и не писать, не читать не умели.

Также, своим рассказом, я хотел начать создавать себе определенную репутацию — человека, который непрост, много знает и многими вещами интересуется.

— Да уж, Берен, это настоящий герой, храбрый и мужественный, — подытожил Грестлинг после моего рассказа. — К тому же человек!

Впрочем, несмотря на явно налаживающиеся отношения, Грестлинг выставил стражу. Первую часть ночи дежурил он, потом Скрульф, а под утро Дрего. Меня, понятное дело, в этот список не включили.

С утра, проснувшись и перекусив приготовленной Дрего кашей, мы отправились дальше.

Через час мы прошли развилок — влево, в Белые Горы уходила добротно вымощенная дорога на Агларонд (Хельмову падь, чтобы стало яснее). После этого перекрестка движение по тракту оживилось, добавились люди, повозки, стали появляться всадники.

Второй день получился более открытым в плане доверия. Воины шутили. И даже сам Грестлинг пару раз улыбнулся. Мы шли уже несколько часов, когда путь привел к броду через Изен. По картам я помнил, что тракт вел дальше, и, загибаясь огромной петлей, начинал поворачивать к северу и всем тем местам, что там находятся. Нам следовало повернуть направо, к Изенгарду. До него, от брода, оставалось примерно шестнадцать миль в глубину Колдовской долины. Хотя, возможно это название она стала носить уже при Сарумане, а сейчас называется как-то по другому.

Здесь дорога замощена каменными плитами, и идет параллельно западному берегу Изена.

Когда некий первоначальный порог доверия был преодолен, и я понял, что неплохо бы 'прощупать почву'.

— Слушай, Грестлинг, можно тебе попросить о кое-чем? — обратился я к командиру.

— Ну, попробуй, — это хоть и прозвучало резковато, но общий настрой воина я ощущал, как доброжелательный.

— Замолви за меня словечко в Изенграде, что бы взяли на службу. И если можно, под твоё руководство.

Моя просьба и польстила, и немного насторожила воина. Пока он не успел ответить отказом, я добавил:

— Я тебе твердо обещаю, что не подведу ни тебя, ни других.

— Ладно, посмотрим. Доберемся до дома, там видно будет, — Грестлинг оставил себе варианты для дальнейших действий.

Тем временем дорога пошла цветущей, местами уже распахиваемой долиной.

Наконец, из-за очередного поворота перед нами предстала башня Ортханка. Я прекрасно помнил ее описание. Башня рукотворная, построенная нуменорцами, выглядела как черная скала посреди гор. Состоящая из четырех слитых каменных колон, она достигала в высоту пятиста футов, на вершине разделяясь на четыре острых пика. Между ними имелась небольшая площадка.

Единственная дверь в башню находилась между двух колон на восточной стороне, к которой вело крыльцо из двадцати семи ступеней. Над крыльцом нависал балкон.

Понятное дело, что всех этих деталей издалека я рассмотреть не мог. Но зато я видел саму башню. Высокая и тонкая, словно кость, черного цвета, она контрастной полоской выделялась на фоне южных склонов Мглистых гор. Справа от башни, и чуть позади неё нависал гигантский пик Метхедраса — последняя крупная вершина Мглистых гор на юге. На глаз этот пик показался довольно высоким — не меньше четырех километров. На вершине лежал снег, а чем ниже, тем больше зелени и деревьев.

Зрелище получилось внушительным. Не знаю, хотели ли древние строители достичь неких психологических эффектов при строительстве, или только учитывали обороноспособность, но результат их трудов получился красивым и очень удачно вписанным в окружающий пейзаж.

Здесь вдоль дороги уже селились люди, и мы фактически двигались по деревне. Как я узнал впоследствии, это смешанная слобода, состоящая из многочисленного простого люда, которому по оборонительным соображениям не разрешали селиться внутри стен.

В этой прилегающей к городу деревне находился постоялый двор, пара торговцев, жило несколько кузнецов и гончаров, бортников, ткачей, дровосеков и смоловаров, и простых людей, которые жили со своего огорода и с того, что могли взять в окружающих лесах и поймать в Изене. Также в деревеньки проживали работяги. При необходимости, они ремонтировали стены, копали ямы, и делали иную, нужную в каждой крепости, работу.

В этой деревеньки ремесленники нас покинули и свернули к одному из домов. Дальше мы пошли вчетвером.

Мы подошли к воротам, располагающихся в Кольце Изенгарда — широкой каменной стене черного цвета, высотой около десяти метров.

По описаниям во 'Властелине колец', при Сарумане ворота будут откованы из чугуна. В настоящее время они набраны их толстых брусьев и укреплены многочисленными металлическими полосами и заклёпками. Одна створка ворот закрыта, а через вторую можно пройти внутрь. Над воротами арка, а слева и справа нависали массивные охранные башни, выложенные из мощных блоков.

У входа, в тени стен, стоят два стражника. Мне сразу бросились в глаза разница между ними и Грестлингом.

Воротные стражи повыше ростом, и внушительней. Их оружие и одежда смотрелась более новой, и красивой.

— Привет, Анлинг, здорово, Бреум, — Грестлинг подошел к стражникам и пожал им руки. Следом подтянулись Дрего и Скрульф. Я скромненько остался чуть в стороне.

Воины спрашивали друг друга про жизнь, обменивались последними новостями, перекинулись парой шуток.

— Кто это с тобой? — поинтересовался Анлинг, кивнув на меня.

— Знакомый, повстречали в дне пути на восток, на тракте. Он хочет вступить в отряд, — Грестлинг чуть замешкался, но затем твердо добавил. — Я ручаюсь за него.

— Да? Ну, раз так, проходите, но чужак на твоей совести.

Мы шли по темному проходу. Стало прохладней. Звук шагов гулко отражался от стен.

Пройдя коридор, я на минуту остановился, охватывая взглядом окружающее пространство. Диаметр кольца стен равнялся примерно миле. Внутри располагалась большая круглая равнина, немного понижающаяся к центру, с башней посередине. На самом верху башни неспешно и величественно колыхалось на ветру знамя Гондора — Белое Древо с семью звездами на черном поле.

С гор текли многочисленные ручьи и потоки, образуя внутри кольца небольшое озеро.

Что бы сразу внести ясность, уточню, что сама твердыня носит имя Изенгард. На синдарине — Ангреност, Железная Крепость. А центральная башня называется Ортханк, Клык-гора.

Всё внутреннее пространство крепости утопало в зелени и травах, между которыми проложены посыпанные песком дорожки. Сейчас, второго мая, в очередную весну, долина начинала расцветать. Воздух наполняли ароматы свежих листьев, раскрывающихся почек и прохладного ветра с гор.

Изенгард мне понравился сразу и навсегда. Прекрасная долина, утопающая в лесах и садах, со звонкими ручьями, холодными горными потоками, тенистыми полянками, тропинками и многочисленными удобными скамейками. Облагороженное человеком место, который не уничтожал природу, а позволял ей проявить всю свою красоту и многообразие. Три четверти горизонта в крепости закрывают горы с густыми деревьями на склонах, с дальними ущельями, укутанные туманами, с вершинами, где во многих местах лежит снег, и с солнцем, уже поднявшимся к тому времени из-за отрогов Метхедраса.

Саруман сделал очень правильный и дальновидный поступок, поселившись здесь. Но он оказался полным глупцом, загубив такую красоту под конец правления, в угоду военных и политических амбиций. И если у меня получится сделать это прекрасное место своим, то я обещаю, что ничего из этого мною не будет уничтожено!

Грестлинг отвел меня в одно из помещений, прилепившихся с внутренней стороны стен, и сказал подождать. Я осмотрел комнатку — небольшое, метра три на четыре, вырубленное в скалах, пространство. В нём находится топчан, стол, пара стульев, и комод со столовыми принадлежностями. На столе стоит глиняный кувшин с водой. Одно окошко, с видом в сторону башни.

Я вышел наружу, приоткрыл дверь, присел на порожек и принялся любоваться красотами Изенгарда...

Примерно через час пришел Грестлинг.

Он как-то по свойски уселся рядом со мной на порог, удовлетворенно вздохнул и снял шлем.

— Я рассказал про тебя сотнику Эогу, и капитану нашего отряда Гростлину. А они должны сообщить о тебе Воеводе.

— Ясно.

— Ты не передумал вступать в отряд?

— Нет.

— Тогда слушай, порядок такой. Всем новичкам даётся испытательный срок на три месяца. После этого либо отчисление, либо присяга и приём в отряд.

— Что от меня требуется?

— Чтобы стать новичком, за тебя должны поручиться два человека.

— И?

— В общем, я готов стать твоим поручителем, и думаю, что и Скрульф не откажется....

— Благодарю...

— Стой, — Грестлинг поднял руку, перебивая меня. — Ты должен знать, что и я и Скрульф сильно рискуем, поручаясь за совершенно неизвестного нам человека. И в случае чего, окажись ты вражьим воином, или шпионом, нас будут судить и вероятнее всего, казнят. Поэтому я обязан знать о тебе больше, чем просто имя.

— Понятно, — я вздохнул. Вот и настал тот момент, когда мне надо хоть что-то про себя рассказать. Конечно, я готовился к нему и обдумывал. А Грестлинг на роль первого человека, который услышит часть моей биографиии, судя по всему, подходил неплохо. — Только пообещай, не рассказывать мою историю каждому встречному.

— Договорились.

— Грестлин, ты слышал легенду о Магах, что приплыли сюда из Валинора? — мой собеседник кивнул, и я продолжил. — Я похож на них, и я только вчера появился в Средиземье. Я никогда здесь не был раньше, никого не знаю, и у меня здесь нет ни врагов, ни друзей.

— Ничего себе... — сказать, что воин выглядел ошарашенным, значит, ничего не сказать. — Как это возможно?

— Мне помог один из Айнуров, это те Валары, которые не стали спускаться в Арду. Он и доставил меня сюда, и дал это тело.

— Да уж, такого и в сказках не услышишь.

— Согласен, история кажется выдуманной, но ответь мне на такой вопрос — если бы я был шпионом или вражьим лазутчиком, разве стал бы я городить такую чушь? Разве не умнее было бы придумать то, во что тебе легче поверить?

— Ну, наверное, да, — воин покрутил ус и задумался. — И для чего ты здесь, и что будешь делать?

— Грестлинг, я здесь для того, что бы учиться и познавать этот прекрасный мир. И хочу попросить в этом твоей помощи.

— Чем же я могу помочь посланцу Валар?

— Брось, я такой же человек, как и ты. По крайней мере, тела у нас, кроме роста и веса, ни чем особо не отличаются. И доставил меня сюда Айнур, а не Валар.

— Разница не велика...

— Но она есть, и я хочу, что бы ты ее знал. А здесь мне нужна твоя помощь, Грестлинг. Я должен научиться сражаться, стрелять из лука, управлять лошадью и освоить еще кучу вещей... Я буду служить в отряде и одновременно учиться. Поможешь?

— Ха... Учить такого гостя — это честь, — в его голосе я расслышал ироничные нотки и рассмеялся. — Даже если ты и не тот, за кого себя выдаешь, то все равно, мне стало крайне любопытно, что ты за человек.

Десятник задал ещё множество вопросов, и проговорил мы около часа. В целом, как я почувствовал, Грестлинг в конце концов мне поверил.

И все же, для местных мне надо иметь более правдоподобную и простую историю своего происхождения. С этой целью, под конец беседы, я попросил Грестлинга поддержать легенду о том, что я пришел с севера, с города Каррок в верховьях Андуина. Каррок являлся давним, и, в общем-то, надежным союзником Гондора, и кроме всего прочего гости оттуда не являлись чем-то необычным и экстраординарным событием. К тому же, если местные захотят проверить моё северное происхождение, то для этого им понадобится весьма немало времени. Поэтому Каррок подходил для моей легенды практически идеально.

Вот так и началась моя служба в Изенгарде.

* * *

Начальнику Охраны Короны Гондорского Королевства.

Сообщаю, что второго числа месяца май 1995г., по западному тракту со стороны деревушки Керн, в крепость Изенгард явился необычный человек. Рост — шесть футов, семь дюймов, мускулистого телосложения. Волосы светло-русые, до плеч, глаза голубые, нос прямой, губы тонкие. Бороды и усов не имеет, шрамы и особые приметы отсутствуют. Путник назвался Мэлгорном и неохотно сообщал любые дополнительные детали о себе. С его же слов следует, что он путешественник. Родом с севера, из Каррока (сведения нуждаются в дополнительной проверки).

Мэлгорд выразил желание вступить в Изенгардский отряд, принести клятву и служить во славу Гондора.

Из ярких особенностей — отсутствие воинских и ремесленных навыков, великолепное знание синдарина и весторна, умение писать (красивый почерк) и читать на этих языках. Так же Мэлгорн является знатоком старинных легенд и сказаний.

Независим, уверен в себе. Легко входит в контакт с незнакомыми людьми, умеет завоевывать доверие. Производит впечатление спокойного и доброжелательного человека.

Начальник отдела Охраны Королевста при Изенгардском отряде капитан Эсхольм.

8 мая 1995г. Третьей Эпохи.

Глава вторая.

Первый год в Изенгарде.

Первые месяцы в Изенгарде пролетели быстро. Меня вызвали для знакомства к сотнику Эолу, и после недолгой беседы, зачислили в десяток Грестлинга, с испытательным сроком на три месяца.

На той беседе присутствовала еще пара человек. Они сидели в сторонке, в разных углах кабинета, и никакого активного участия в разговоре не принимали. Как я подозреваю, это представители различных спецслужб, которые решили на меня посмотреть. Уверен, подозрений у этих серьезных людей я вызвал немало, но допекать вопросами они не стали, по всей видимости, решив понаблюдать за развитием ситуации.

Теперь расскажу про крепость Изенгард. Самой крепостью и всем гарнизоном командовал очень серьезный мужчина по имени Тродинг Славный. Ему на тот момент стукнуло около пятидесяти лет, и за свою долгую воинскую карьеру он успел повоевать во многих местах. От Ородруина и Минас-Анора, до разрушенного северного Королевства. И от истоков Андуина до самого моря.

По рассказам местных, служил он везде честно, и исправно, за спинами не прятался, с подчиненными был строг, но справедлив. К тому же он вёл свой род от нуменорцев, и поэтому пользовался всеобщим уважением и непоколебимым авторитетом. В общем, нормальный такой командир. Слуга царю, отец солдатам.

Располагающийся в крепости гарнизон назывался Изенгардский отряд и имел численность под триста воинов. Командир отряда — капитан Гростлин (почти тезка Грестлинга). Гростлин представлял старинный дунаданский род и являлся потомственным воякой. Среднего роста, коренастый, немногословный и мрачноватый, он также являлся серьезным профессионалом и заслуживающим уважение воином.

Отряд располагал двумя полными сотнями. Первая из них называется 'Память Нуменора', и в неё входили по большей части представитель воинских родов, что могли проследить свою кровь до самого Нуменора. Это элитная сотня, в задачу которой входила охрана самой башни Ортханка (посторонние туда не допускались), а также ворот Изенгарда. И платили им больше, и экипировка у них лучше, и воинская выучка у них явно выделялась на фоне остальных. По большей части эти ребята спесивы, и считают себя лучше остальных, а на прочих смотрели с пренебрежением и усмешкой. Себя они называют Высокими людьми.

Вторая сотня носит название 'Степная доблесть', и ее численный состав занимался более приниженными занятиями. Несли службу на других, менее значимых участках Изенгардской крепости. Патрулировали окрестности, посещали многочисленные близлежащие деревни и поселения, собирали ежегодную дань, охраняли и сопровождали при необходимости ремесленников. В эту сотню, в десяток Грестлинга меня и определили. Чему я был очень рад.

Кроме полных сотен, в гарнизоне есть служба гонцов (их называют вестниками), состоявшая из нескольких человек, пара отрядных кузнецов, служба фуражиров, писарь, с десяток поваров и кашеваров, а также небольшой отдел разведки. Часть из них принадлежала к списочному составу отряда, часть вольнонаемному.

Подозреваю, что в гарнизоне находился местный аналог контрразведки, но его деятельность особо не афишировалась, а представители, судя по всему, могли вообще числиться на других должностях.

В этом аспекте здесь всё достаточно серьезно. Жаль, что Толкиен ничего подобного не упоминал.

Также в крепости имеются женщины и дети. Немного, но они присутствовали. С женой и внуками здесь жил Воевода, капитан Гростлин с женой и младшим сыном. Почти все старшие офицеры и несколько ветеранов из рядового состава также проживали совместно с женами. Кроме этого, крепость и гарнизон обслуживали несколько прачек, посудомоек и других, исполняющих похожую работу, женщин. Они разбавляли чисто мужской коллектив.

Все незамужние женщины заняты младшими офицерами или простыми солдатами. Счастливчики, если и не состояли в супружестве, то находились в весьма близких отношениях.

Ах да, чуть не забыл. В крепости проживает около десятка ученых. Часть составляла карты, описание земель, обычаев местных, часть обслуживала библиотеку (потом я выяснил, что она достаточно неплохая). Также два-три ученых занимались астрономией. На вершине Ортханка располагалась замечательная наблюдательная площадка, воздух здесь чистый, без бензиновых выхлопов и смога, а мешающее освещение отсутствует. Так почему бы и не понаблюдать за звездами?

Это, кстати не было чем-то выдающимся и необычным. Гондор развивал не только армию, но и науку. Так что всё по делу.

Вот такой структурой и обслуживающим персоналом располагал Изенгардский отряд. Таким образом, в крепости располагалось чуть более трехста человек, и около сотни лошадей. Крепость построили просторной, с размахом, и места всем хватало. При желании, здесь спокойно могло разместиться еще несколько тысяч человек.

Кормили тоже неплохо. Три раза в день, в двух столовых — одна офицерская, одна солдатская. Еда может и без изыска, зато вкусно и достаточно обильно. Не разжиреешь, но голодных здесь не видели. Мясной день чередовали с рыбным. Хлеба вдосталь. Из гарниров картошка, фасоль, горох, капуста. Много свежих и сушеных яблок, груш, слив. Угощали огурцами, луком, маслом, сметаной, молоком, яйцами и орехами, раз в неделю давали мёд. Утром подавали различные каши, в обед почти всегда суп или уха. Вечером частенько пекли пироги. Из питья — травяные взвары, настои, чистая вода и чай. Алкоголиков здесь, в отличие от нашего времени, не наблюдалось. Во всяком случае, в крепости.

Но для поднятия воинского духа в обед всем наливали по большой кружке пива — это простым воинам. Десятники, сотники и воевода обычно угощались вином. Гондор на самом деле южная страна, и культура виноделья, особенно вдоль морского побережья, развита очень сильно.

В настоящее время в Изенгарде служба спокойная и размеренная. Местные дунландцы особых проблем не доставляли. Ну а чем им быть недовольными? Гондорцы ведут себя тихо, вежливо, на их земли не лезут, и на чужую собственность не посягают. Раз в год собирают десятину, и на большее не претендуют.

Это через пятьсот лет сюда прискачут эорлинги, и, не говоря дурного слова, прогонят всех местных с обжитых земель, где еще их деды и прадеды многие века жили спокойно и уверенно.

В этом и был корень тех проблем, и обид, на которых впоследствии сыграет Саруман. И я вот так, однозначно не мог встать на сторону будущих роханцев и оправдать захват чужих земель с унижением, или даже убийством части местных. Всё сложно. Добро и хорошее для одного народа, часто выглядит своей противоположностью в глазах у других. Но разрешать будущую ситуацию более разумным и правильным образом, я уверен, возможно. Пусть это сложно, и долговременно, но зато положительный итог перекроет все трудности. Союз двух народов, связанных общими интересами, лично мне представляется более перспективным, чем две враждующие стороны, постоянно провоцирующие и ослабляющие друг друга.

Ну, это я так, размышляю вслух. Кстати, служба предоставляла свободное время, и я купил себе небольшую книжку-дневник с чистыми страницами, и начал записывать туда свои планы, идеи и интересные мысли. Естественно на русском языке. Нечего местных шокировать! А то, что язык непонятен и загадочен (я уверен, мою тумбочку осматривали, пока я находился на службе), добавит мне определенный авторитет.

Теперь расскажу про свою службу. Каждые сутки поделены на три части. Восемь часов я должен служить там, куда пошлют, а в остальное время ты предоставлен самому себе в пределах крепости. Естественно были и общие собрания (для укрепления духа и дисциплины), и общие тренировки, и совместные посещения кухни или еженедельной бани. Служба не напрягала, и такие разнообразия воспринимались как интересные развлечения.

В целом, солдаты здесь откровенно скучали. Да, тем, у кого семьи, приходилось полегче. Но для всех остальных скука смертная. Небольшой гарнизон на окраине государства со своей спецификой. Особенно грустно приходилось тем, кто знал и видел жизнь в Минас-Аноре или Осгилиате (этот город пока ещё не разрушен).

Поэтому часть местных вела откровенно однообразный и неинтересный образ жизни. Ни на что не претендовала, ничем не интересовалась. Отстоять свою смену, набить брюхо, поспать, посмеяться от души над незатейливой шуткой, послушать новости или последние слухи.... Быстрее бы время прошло до положенного отпуска, а там уж вырвемся в столицу и оторвемся. И попьём, и баб потискаем! Впрочем, я их не осуждал. На Земле у нас так две трети населения живёт.

Но, кроме такого вот людского балласта, плывшего по течению, в гарнизоне служили и нормальные люди. Они добровольно занимались тренировками, изучали карты, читали книги. Многие слагали песни или стихи, играли на различных музыкальных инструментах.

Раз в неделю офицеры и их жены устраивали вечера, на которых и танцевали, и пели баллады и песни, и даже устраивали концерты и ставили театральные номера.

К моему удовольствию, Грестлинг относился к такой категории. И пусть он не хватал звёзд с неба, и чувствовал себя не в своей тарелки в 'высоком обществе', но зато любил узнать что-то новое и вообще украсить и разнообразить свой досуг. Самое же главное для меня заключалась в том, что он являлся ответственным солдатом, и постоянно занимался различными видами воинских тренировок.

Именно на этой почве мы с ним и сошлись. Грестлинг учил меня основательно и сурово. Похоже, ему и самому это нравилось, и он рад, что нашёл ответственного товарища для занятий.

Конечно, в начале, когда он учил меня основам, ему было не так уж и интересно. Слишком уж я слаб и неопытен. Но отсутствие умений я компенсировал старанием. Говорить о том, что я себя не жалел, это значит, ничего не сказать. Серьезно, я не хвалюсь. Буквально каждую свободную минутку я использовал на тренировку. Бег, борьба, сражения на всевозможном виде оружия (затупленном естественно), стрельба из лука и пращи, езда на лошади, плаванье в ледяном Изене.

Поначалу, первый месяц, пришлось очень туго. Мышцы с непривычки болели, и протестовали против таких нагрузок, всё тело ныло. Многочисленные синяки и ссадины дополняли картину. Один раз, на тренировке по борьбе, мне даже вывихнули руку, раз чуть не выбили глаз копьём. Чаще всего приходил с занятий до такой степени вымотанным, что просто падал на кровать и мгновенно засыпал.

В то времени я физически не успевал выделить свободное время на развитие магических способностей и этим направлением не занимался.

Постепенно всё стало входить в свою колею. Азре подарил мне прекрасное тело, гибкое, очень подвижное, с замечательной реакцией и скоростью восстановления.

Отсутствовали навыки, но именно их я и стал нарабатывать. Три месяца пролетели в очень напряженном графике. Местные стали смотреть на меня со смесью удивления и уважения. Еще бы, воины, конечно, содержали себя в приличной физической форме, но вот так 'ушатывать' собственное тело до потери сознания, явно не горели желанием.

Освоившись, я через Грестлинга, попросил местного кузнеца сделать турник и брусья для общественного пользования. Эти вещи местные увидели впервые, но на моё удивление, они им понравились. А после того, как я показал парням 'подъем-переворот', 'выход с силой', 'стульчик' и другие интересные упражнения, желающих научиться новому (и полезному) хватало. Теперь стало не новостью, когда утром, или под вечер у этих снарядов собиралось несколько человек, и занимались спортом.

Начальнику отдела Охраны Королевста при Изенгардском отряде капитану Эсхольму.

Описываемый человек, назвавшийся Мэлгорном, по учетам у нас не проходил, в компрометирующих связях замечен не был.

Приказываю продолжать наблюдение, тщательно фиксировать все детали, сделав акцент на связях объекта. В настоящий момент входить в близкий контакт нецелесообразно. Препятствий не чинить.

Заместитель начальника Охраны Королевства Бергольм, 16 июня 1995г. Третьей Эпохи.

Ровно через девяносто дней, меня, наконец-то, допустили к присяге. К тому времени я неплохо освоился в крепости, сошелся ближе с несколькими людьми. Я относился к людям ровно и дружелюбно. Старался не конфликтовать, и поэтому, приобрел немало нормальных товарищей.

Утром 2 августа, под открытым небом недалеко от Башни, в присутствии более ста человек, я произнес такие слова: Присягаю служить Государю Гондора. Клянусь по его слову молвить и молчать, исполнять и пресекать, являться и уходить — в годину изобилия или нужды, мира или войны, в радостный или же смертный час, отныне и на три следующих года, ежели государь мой не отрешит меня от клятвы или смерть меня от неё не избавит. Так говорю я, Мэлгорн, свободный человек.

Слушаю и принимаю клятву я, Тродинг, сын Троминга, Воевода Короля Гондора, Эарниля II, и не забуду клятвы твоей: да будет ей в награждение любовь за верность, почести за доблесть и расплата за клятвопреступление.

На самом деле, для вступающих в войско Гондора предусматривалось два вида клятв: бессрочная, и кратковременная. Бессрочную клятву описал Толкиен, когда Пип приносил ее Наместнику Денетору. Но эта клятва подходила не всем. Как клясться различным наёмникам, людям, которые любят путешествовать и не собираются слишком долго находиться на одном месте? Какую присягу приносить воинам, которые не собираются служить всю жизнь в гондорском войске? Поэтому для них существовала клятва на три года. Поклялся, отслужил своё, и свободен, как назгул в поле.

После ответных слов Воеводы, окружающие воины застучали мечами по щитам и закричали:

— Слышали, слышали, слышали!

Ну а дальше всё просто — надо проставиться. После клятвы мне заплатили жалованье сразу за три месяца, и я повёл десяток Грестлинга в деревенский трактир. Денег мне дали не так уж и много, но что бы напоить и накормить десятерых человек, хватило.

Мы с Грестлингом хорошо посидели и о многом поговорили. И я, в благодарность, предложил учить его грамоте. Десятник согласился и с того момента мы окончательно стали друзьями.

Возвращаясь в крепость, и таща на руках допившегося до беспамятства Дрего и Ронта (ещё одного воина из моего десятка), я поймал себя на мысли, что пока всё идет хорошо и по плану.

Утро третьего августа началось с того, что я заступил на службу на один из участков стены, находящейся в глубине крепости. Место спокойное, и тихое. Эти восемь часов тянулись особенно долго.

После развода и смены я возвращался в общую казарму, где десятки жили вместе в отдельных 'кубриках', когда неожиданно дорогу перегородил один из воинов.

Это был лейтенант Креуг, десятник сотни 'Память Нуменора'. Раньше конфликтов у нас не случалось, но пересекаясь с ним в столовой или где-то еще, я хорошо чувствовал его настрой, замешанный на уверенности в своём превосходстве, надменности и пренебрежения. Вот такими качествами могли похвастаться многие знатные Гондорцы. Ещё бы, ведь они потомки нуменорцев, а все остальные так, букашки под ногами.

Сказать по совести, такие люди мне встречались и раньше, на Земле, и всегда вызывали удивление, помноженное на отвращение. Самовлюбленные хлыщи, которые себя воспринимают как центр Вселенной, вокруг которой всё крутится. И большая часть людей им что-то или должна, или обязана высказать почтение или даже восхищение. Таких людей сложно переделать. И самое разумное в данной ситуации — просто принять факт того, что в мире одновременно проживает великое множество живых существ, и они вовсе не обязаны тебе нравиться.

— Ну что, принял присягу, и никто не сказал, как надо приветствовать офицеров? — Креуг сразу взял 'быка за рога'.

— Я только что собирался это сделать, но ты меня опередил, — миролюбиво ответил я, всё еще надеясь успокоить ситуацию.

— А, ну тогда молодец. Ну, приветствуй офицера, не буду тебе мешать, — наглая, самоуверенная улыбочка скользнула по губам гондорца.

— Офицер, приветствую тебя, — я прижал правую ладонь к сердцу. На самом деле, меня, его подначки не задевали. Тем более, эта форма приветствия официально утверждена в уставе. Другое дело, что она не часто соблюдается.

— Так-то лучше, — Креуг удовлетворенно вздохнул. — Пошли, проведем учебный поединок, — сказано это весьма непреклонным тоном.

Фактически, хоть я и находился в другой сотне, он мог мне приказывать. Так что подчинимся. Размышляя, чем всё это закончится, я проследовал на учебную площадку...

Нас разделяло около восьми футов, и первые мгновения мы оценивали друг друга. Вернее я оценивал, а гондорцу это и не нужно, он просто не торопился начинать показательную порку новичка.

Рослый, ниже меня всего на пару дюймов, сильный, и очень ловкий соперник этот Креуг. Правильные черты лица, волевой подбородок, черные волосы — он смотрелся основательно и уверенно. Вот только тоненькая полоска усиков и самодовольная ухмылка портили общее впечатление.

По виду ему можно дать лет тридцать, но потомки нуменорцев живут долго. Так что этому воину вполне могло быть и пятьдесят лет. Как и все знатные гондорцы, он начинал заниматься воинскими искусствами с пяти-семи лет, и за столь долгий срок научился очень многому. Истинные гондорцы, несмотря на качества, что я перечислял выше, по настоящему храбры, упорны в бою, и не привыкли отступать.

Креуг являлся серьезным соперником, особенно если учитывать, что я впервые взял меч в руки три месяца назад.

Гондорец экипировался серьезно — кольчуга до середины бёдер, панцирь с наплечниками, наручи и поножи. На голове шлем с маской до середины лица. В руках шит и затупленный меч. Все по настоящему, кроме оружия, которым теоретически нелегко убить или покалечить противника.

Впрочем, я экипирован не хуже. Просто все вещи у меня более простые, не такие надежные или красивые.

Гондорец, красуясь, резко крутанул мечом. Шум рассекаемого воздуха звучал солидно.

Креуг сделал быстрый шаг вперед, ещё шагнул, и вот он уже около меня. Стремительный удар его меча я принял на щит, и постарался ударить сам. Противник легко ушел в сторону, оказавшись сбоку и чувствительно, колющим ударом пробил мне в плечо.

Меч затупленный, кольчуга смягчила удар, но боль от резкого выпада все равно немалая. Ладно, потерпим.

Я попытался провести атаку, сделав несколько выпадов. Противник отступил назад, выманивая. И я попался.

Креуг провел стремительную атаку, ударив ощутимо по правой руке. Мой меч выпал на землю. Противник, шагнул 'вразножку', меняя ритм и скорость движения. Один удар я успел отбить щитом, ушел от второго, блокировал третий...

Его щит очень резко и увесисто ударил меня по голове, а следом последовала подсечка, и вот я уже на земле.

Более десятка зрителей зааплодировали крутому десятнику. Что ж, я тоже находился под впечатлением от его силы и скорости. Креуг по настоящему, без шуток, хорош в бою.

Ставя точку, он уперся клинком мне в горло. Я поднял руки, подтверждая поражение

— Сдаюсь....

— Слухи о твоих последних успехах сильно преувеличены, — развернувшись, он покинул площадку.

Н-да. Почему каждый человек в любом мире любит под конец сказать что-то героически-банальное?

Покряхтывая, я начал вставать. Меня подхватили под руки, и я с радостью увидел своего десятника.

— Привет Грес, как тебе зрелище?

— Порадовало, — он постучал по спине, отряхивая пыль. — Живой, ничего не сломал?

— Нормально всё, — хотя и плечо, и голова после удара болела и правая рука основательно 'отсохла', ответил я. — Как ребенка....

— Не бери в голову, Мэл, — десятник попытался меня приободрить. — Креуг лучший меч в Изенгарде. Он известный боец, серьезно воевал, да и на турнирах брал призы.

-Теперь я усну спокойно, с чистой душой.

— Хе-хе, — Грестлинг засмеялся. — Ну а если серьезно, на хрена ты затеял эту схватку?

— Я? Да он мне сам ее предложил в приказном порядке. Он же офицер. Да и трусом не хочется прослыть, отказавшись.

— Хм, странно, — десятник на минуту остановился. — Не знаю, серьезно это или нет, но помни, Креуг человек основательный, и просто так ничего не делает. В общем повнимательней будь... А я за тобой присмотрю.

— Спасибо, благодетель.

Возвращаясь в казарму, я всё думал: это самостоятельный поступок Креуга, вызванный желанием поставить новичка на место, или кто-то попросил его устроить мне проверку?

* * *

Десятого августа десяток Грестлинга отправили проверить несколько окрестных деревень. Воевода Тродинг Славный своё дело знал туго, и к службе относился более чем серьезно. Поэтому каждый месяц, два-три десятка отправлялись из крепости с задачей пройтись по деревням, проверить настроение, узнать, чем живут люди, поговорить.

В этот раз очередь выпала на десяток Греса. Меня, как полноценного члена коллектива, также привлекли к этой задачи. Я признаюсь, весьма рад внести некое разнообразие. Служба и тренировки вещь конечно нужная и полезная, но и развеяться не помешает.

Такие дозоры в среднем занимают около недели. Что бы охватить побольше деревень, все воины едут на лошадях.

Мой конь носил имя Яблоко, и он мне очень понравился. Высокий, мощный (коня подобрали серьезного, под мой вес и рост), черный в белых яблоках, он смотрелся замечательно красиво.

С Яблоком мы познакомились в конюшне, и он решил считать меня хорошим человеком, когда я угостил его куском хлеба, густо посыпанным солью.

К тому времени я, конечно, не стал нормальным наездником, но на коне держался более-менее уверенно. Мое тело привыкло, я уже не вываливался из седла при внезапных остановках, не натирал задницу, или ноги.

В общем, передвигаться на лошади здорово. А если тебе не нужно делать это целый день, и не обязательно скакать сто лиг, но это занятие становится радостным и интересным. Я еще на Земле мечтал этому научиться.

Мы выехали рано, когда в Изенгардской долине лежали тени, а утренний туман стелется над землей. Первые птицы только начинают распеваться. Воздух бодрит и отчётливо отдаёт сыростью.

Шагов на сто впереди двигался парный разъезд, а остальные двигаются более-менее компактной группой. Я ехал стремя в стремя с десятником. Изредка мы перекидывались общими фразами. С десятником у нас сложились 'правильные' отношения. Он мой начальник. Но властью своей не давит, а я, не смотря на нашу дружбу, не наглею, охотно выполняю все приказы и распоряжения, и не подрываю его авторитет. В общем, получилось как надо.

Грестлинг уже неоднократно совершал подобные поездки, хорошо знал местность, и рассчитывал в этот раз вернуться в крепость через семь дней.

Мы находились на полном само-обеспечении, и позади каждого из нас, на седло, приторочен мешок с провизией. Так что не пропадем. Может, и дичь в лесу подстрелим, или местные чем-либо угостят (хотя гостеприимством не советовали злоупотреблять).

На Изенском броде мы повернули направо. Вода чуть слышно клокотала, перекатываясь через торчавшие камни. Пару раз плеснула рыба.

Наша задача состоит в движению по деревням, лежащим вдоль западных отрогов Мглистых гор. Три дня строго на север, потом день на запад, и три дня назад, до крепости.

В тот раз я впервые и так близко познакомился с дунландцами. Обычные люди — крестьяне, рыбаки и охотники. Все, как правило, смуглые, среднего роста, шесть футом для этого народа уже много, и таких людей можно по пальцам пересчитать. У большинства карие глаза, темные волосы, мужчины отращивают бороды и усы.

Одеваются просто, если не сказать бедно. Кожа, шкуры животных, дешевая ткань. Все дети, и многие взрослые, обходятся без обуви.

Живут в деревнях, стоявших, как правило, около многочисленных речушек. Если речки нет, то присутствовал родничок или колодцы. Сажают хлеб, разводят скот, работают на огороде. Много охотников и бортников.

Жизнь у этих людей тяжелая и однообразная. Вот, например, что собой представляет их изба? Небольшое строение, где в тесноте живут семь-десять человек. Полы по большей части земляные, а это значит там полно всяких неприятных насекомых. Крыша из соломы, в лучшем случае из дранки (это кора). Небольшие оконца, затянутые бычьим пузырем. Печка, сени, и пристройки — коровник, курятник и овчарня.

И с утра до вечера однообразный крестьянский труд. Одно поколение сменяет другое, и так век за веком.

Несмотря, а возможно благодаря таким условиям, дунландцы гордый и ранимый народ. И пустых шуток от посторонних не любят.

В каждой деревни, нас неизменно встречал староста. Он приглашал десятника себе в дом, незатейливо угощал. И пока десятник расспрашивал его о последних новостях, интересовался, есть ли в чем нужда, не творит ли кто-то несправедливость и зло, мы или просто его ждали около избы, или совершали небольшую прогулку по деревни.

Сам я никогда не тратил времени попусту, и не ждал десятника. Обычно я вместе со Скрульфом и Ронтом обходили деревню и окрестности. Мне всё в диковинку и очень интересно, а мои спутники тоже не любили сидеть на одном месте.

Мне, к тому же, следовало внимательней осмотреться в этом мире. Познакомиться не только с правителями, воинами и магами, но и знать и хоть немного понимать, жизнь и интересы простого люда. Ничего зазорного или неприятного я в этом не видел. Вероятней всего, рано или поздно, я начну создавать свой поселок-город-государство. Где оно будет, и кто туда войдет, это пока другой вопрос. Но учиться понимать людей из различных социальных прослоек надо уже сейчас.

Местные, конечно, не бросались нас обнимать с радостными криками, но, в общем-то, настроены миролюбиво и спокойно. Всё это являлось следствием того, что Гондор проводил достаточно грамотную и правильную политику на подчиненных землях. А отсутствие альтернативы в лице притязаний на собственное государство или переход под другую руку, позволяло ситуации продолжать оставаться в неизменном виде.

Мы проезжали деревню за деревней. Иногда ночевали на чьем-то сеновале, иной раз в лесу. Раз нас застал основательный ливень, с грозами и молниями. И я, почему-то, совсем не удивился, обнаружив, что несколько человек явно побаиваются непонятного природного явления.

А уж лес в этих местах и красив, и богат. Очень часто лесную дорожку прямо перед нами перебегал заяц, олень или даже лось. Пару раз мы замечали диких свиней, разминулись с волчьей стаей. Волки выглядели упитанными, и значит нападать на такую опасную добычу, как человек, им незачем. Так что разошлись мирно.

Как-то раз, уже возвращаясь в крепость, и двигаясь по лесостепи, мы повстречали стадо туров. Мощные, сильные животные, настороженно сбились в плотную группу, выставив вперёд нескольких здоровых быков. Как жаль, что таких красавцев осталось на Земле совсем мало.

В небе мелькали цапли, аисты, а уж различной пернатой мелочи не счесть. Еще выше, под облаками, можно заметить парящих хищных птиц — ястребов, орлов, соколов. А это говорит о том, что добычи здесь хватает.

По вечерам мы устраивали привалы, варили кашу или поджаривали подстреленную лучником Пэгом дичь. Запах костра, свежий ветерок, звуки леса, и радость от самого первого путешествия запомнились мне на всю жизнь. Средиземье дарило замечательные эмоции, и с каждым днем радовало все больше и больше. Я неоднократно мысленно благодарил Азре за прекрасную возможность, что он мне подарил.

Но я не терял время даром. На привалах всегда просил кого-нибудь поучаствовать со мной в учебном бое. Несколько раз занимался стрельбой с Пэгом.

Также я сообразил, что передвигаясь на лошади, можно использовать это время с пользой. Я тренировался в магии. Учился чувствовать окружающих, в том числе и Яблоко. Конь, кстати, практически всегда излучал сильный позитивный, иногда даже весёлый настрой. Это натолкнуло меня ряд интересных мыслей. Вот, например Радагаст Карий — за счет чего он управлял птицами и прочими животными? Почему они его любили и охотно слушались?

Понятно дело, эта магия Жизни смешанная с магией Разума. Могу ли и я продвинуться в этом направлении?

Кстати, очень интересная деталь — Радагаста слушались огромные орлы. Но мало кто знает о версии, согласно которой гигантские птицы это те же Майары, выбравшие для своего воплощения другую форму. Так за счет чего одни Майары помогали другому? За счет дружбы, общей цели или чего то иного?

Но эта теория. А пока же я самостоятельно изучал практику. Учился чувствовать эмоциональный и энергетический фон людей, животных и окружающего мира, делал попытки отдавать мысленные команды Яблоку, старался уловить мысли других воинов и 'гонял' энергию по своему телу...

Днём, когда особенно жарко, я часто холодил себе ладонь и хлопал коня по шеи, или крупу. Яблоку, судя по всему, такая прохлада очень нравилась, и он радостно ржал.

В Изенгард, как наш десятник и рассчитывал, мы вернулись под вечер седьмого дня. Следующий день нам дали на отдых и помывку в бане. А затем началась ежедневная рутина.

Двадцатого сентября, разбившись на десять отрядов, наша сотня 'Степная доблесть', оснащенная многочисленными телегами, и специально набранными из деревни возничими, отправилась на сбор дани по окрестностям. Такое мероприятие происходило ежегодно. По правилам местные жители отдавали десятую часть всего, что удалось взять за год с поля, леса и реки.

Официально дань взымалась 'за защиту'. А практически, говоря современным языком, всё это можно было назвать 'платой за крышу', потому что в данной местности иногда десятилетиями не случалось ничего страшного. Можно сказать, что Изенгард получал своё, за охрану от себя же!

Наш десяток опять проехал через ряд деревень. В этот раз местные смотрели на нас менее дружелюбно. Еще бы, кому нравится отдавать кровное, которое в ином случае можно или продать или вложить в собственное благополучие?

Через семь-девять дней все маленькие отряды возвратились с честно отобранным добром в крепость.

29 сентября Изенгард отмечал праздник. Он назывался 'День Изобилия', и посвящён собранному урожаю, плодородию, и семейному благополучию. К этому времени в деревнях завершались все полевые работы: вывоз хлеба в овины, жатва, сборка льна. Люди сделали запасы на зиму и теперь имели полное право отдохнуть и развлечься.

По традиции, в этот день в Изенгарде устраивалась ярмарка, небольшое гуляние и различные соревнования, на которых мог поучаствовать любой желающий, и даже заслужить приз.

Для этой цели, снаружи, на холме недалеко от Изенгардских стен сколотили небольшую трибуну для зрителей — тех, что богаче и знатней. Простой люд стоял, где ему вздумается. Некоторые залезали на деревья для лучшего вида.

Ристалище продолжалось весь день. Сначала соревновались между собой лучники. Немало местных степных и лестных умельцев, по крови дунландцев, пришло поучаствовать. Призом служил прекрасной лук, гондорской работы, с красивыми накладками из серебра. Комплектом к нему шёл удобный и дорогой колчан с тридцатью стрелами. Победителем в этом соревнование, к огромной радости многочисленных местных жителей, вышел молодой дунландец по имени Осго. Он с достоинством принял от Воеводы лук и потряс им в воздухе. Толпа ответила радостным криком.

Осго наверняка заприметили и как пить дать пригласят в изенгардский отряд. Это соревнование, преследовало и такую цель — поиск перспективных и опытных воинов.

Потом проходило соревнование по борьбе без оружия. Парни и мужики боролись не плохо, но если бы здесь появился наш русский богатырь Александр Карелин, он бы им показал, что такое настоящая борьба!

Следом выступали воины в пешем поединке. Из оружия можно выбирать любое, главное затупленное. Этот поединок занял больше всего времени и под конец остался лишь один победитель. Лично я, да и почти все воины не удивились, узнав, что им стал лейтенант Креуг. Победителю достался замечательный шлем, с выдвижной стрелкой на нос, и боковыми накладками, защищающими уши и щёки. К шлему Креуг получил и дополнительное вознаграждение — бочонок приличного гондорского вина 'Кровь Дол-Амрота'.

Пока пешие воины отдыхали, своё умение показывали конники. У них проходило два вида соревнований — попасть копьём на всём скаку в довольно маленькое колечко, затянутое тканью, и висящее на веревке, а затем поединки один на один до победного конца.

В этих двух соревнованиях оба приза получили два разных гондорца из 'Память Нуменора'.

Потом, ближе к вечеру, прошла общая потешная схватка отряд на отряд. 'Степная доблесть' против 'Память Нуменора'. Двадцать на двадцать, самые лучшие из каждой сотни. Среди 'наших' находился и Грестлинг, и я очень переживал за друга. Но не судьба. Потомки нуменорцев показали, как умеют сражаться, и никому не отдадут первенства в этом деле.

Впрочем, итог общей схватки практически никого не удивил. Все уже привыкли, что в гарнизоне есть элитная сотню, и есть другая, проще, и рангом пониже.

Вы спросите, а почему я не участвовал не в одном из соревнований? Например, в борьбе? Ответ прост. Прежде всего, я не столь самоуверен, чтобы после четырех неполных месяцев думать, что стал серьезным противником для тех ребят, что мерились своими навыками. Ну а главная причина заключалась в том, что меня, как новичка, в тот день поставили на пост, на охрану ответственейшего участка крепостной стены у самого дальнего леса. Армия, она, знаете ли, и в Гондоре армия. Старослужащие по праву отдыхают и наслаждаются красивым зрелищем, а 'первогодки' служат. В принципе это даже справедливо, и именно так и должно всё проходить. А все детали, которые я здесь пересказал, я узнал впоследствии, с массой интересных и красочных деталей, от своего друга, десятника Грестлинга.

Последних победителей награждали уже в сумерках, при зажжённых факелах. Зрители и участники расходились уставшие, но довольные. Темы для разговоров на ближайшие два-три месяца найдены.

Ну а затем снова потянулись служебные будни. Каждый день, особенно когда он проходил на посту, казался длинным и утомительным. Но как-то незаметно дни складывались одни к одному. Вот уже неделя прошла, вот и осень закончилась. Пожелтела, а затем и облетела листва. Всё чаще небо стало темное, свинцовых оттенков. Залили дожди.

Затем пришли первые заморозки. И на юг Мглистых гор опустилась зима. В восточных степях, подальше от гор, она мягкая и тихая. Там температура редко опускалась ниже нуля по Цельсию.

Но в Изенгарде, благодаря близкому соседству гор, зимние месяцы выдавались холодными. До серьезных заморозков дело доходило не часто, но иной раз подмораживало не плохо, особенно по ночам.

Кроме всего, мы жили в районе Врат Гондора, между Белыми и Мглистыми горами. И из-за географических особенностей, здесь гуляли зимние ветра, накидывая немало снега, который постоянно приходилось расчищать. И температура вроде и не сильно падала, но постоянный ветер и сквозняки создавали какое-то не проходящее ощущение мерзлой и неприятной стылости.

За это время, Креуг ещё трижды вызывал меня на тренировочной поединок. Несмотря на понимание, что без конфликтов прожить не удастся, и эти маленькие унижение весьма небольшая плата за возможность спокойно жить и учиться в Средиземье, мне всё это начинало надоедать

К тому же я начал чувствовать исходящее от бравого лейтенанта настроение не просто поставить слишком умного новичка на место, но и усиливающуюся неприязнь. Чем она вызвана, я не понимал. Неужели моим желанием учиться, частыми тренировками и знанием грамоты.? Конечно, я осознавал, что выделяюсь из общей толпы, но испытывать ненависть? С чего?

Хотя, с другой стороны, это незначительные трудности. Я вспоминал наш мир, где всяких уродов, мстительных и недалеких людей, которые любят находить себе объект для травли, насмешек или собственного самоутверждения, на порядок больше, и радовался, что в Средиземье всё иначе.

Естественно, все три поединка я проиграл. Но в последней нашей схватке, которая произошла в апреле, я уже не был простым мальчиком для битья. Креугу пришлось немного попотеть, что бы добиться победы. Это почувствовал и он, и я, и многочисленные зрители.

А я в тот день понял простую вещь — Креуг, на самом-то деле, оказывает мне большую услугу. Сражаться с соперником, который тебя превосходит, всегда полезно. Особенно если ты не дурак, и можешь учиться на своих ошибках. Вот я и учился, а Креуг выступал строгим экзаменатором, по оценки которого я мог реально оценить свой прогресс.

После апреля поединков больше не было. В 'Памяти Нуменора' одного из двух полусотников перевели на другое место службы. На его место назначили Креуга. Похоже, новый статус, делал несолидным для него поединки с рядовым солдатом из простой сотни.

Не знаю, можно ли за год стать хорошим бойцом, но мои старания явно приносили результат. В своём десятке, на любом из видов оружия, я уже побеждал всех, кроме Грестлинга. А в стрельбе из лука уступал лишь Пэгу, у которого, кстати, научился многим вещам.

Не стояли на месте и мои занятия магией. Вернее не так — я занимался, но особых успехов как-то не замечал. Я столкнулся с одной проблемой — отсутствие теоретических знаний, а времени и возможностей на самостоятельное осмысление вещей и процессов не хватало. Для качественного рывка вперёд мне требовался учитель, ну или тот, кто хотя бы мог дать два-три дельных совета или намека.

Здесь я задумался о Гэндальфе, о других Магах, и о Сауроне. А где учились магии эти ребята? Самостоятельно, по книгам или кто-то им помогал? Если самостоятельно, то как, и где эти книги? Если им помогали, то кто? Эльфы, Бомбадил, кто-то ещё? В Валиноре, понятное дело, их неплохо натаскали, ну а в Средиземье что?

Да и вообще, странное дело, Гэндальф и его товарищи, приплывшие из Валинора, прожили в Средиземье не одну тысячу лет. И что, за такое продолжительное время они освоили? Научились зажигать посохом хворост, понимать птиц и животных, разгонять тучи? Как то мелковато, на мой взгляд, всё это для Майа.

В чем здесь причина? Магический потолок этого мира? Или банальное нежелание учиться и расти? Если я и так круче всех, то зачем ещё напрягаться?

Очень интересно, почему Маги, прибывшие с конкретной задачей нейтрализовать Саурона, не развивались, не усиливали свою силу и возможности? Носить титул Мудрого, это конечно здорово, но что дальше? Разве нельзя за это время придумать интересный ход против Саурона? Почему всё противодействие, по сути, сводится к защите, а не нападению?

В общем, в этих многочисленных вопросах стоило основательно покопаться. Тем более я должен выяснить, почему магия уходит из Средиземья.

Кроме всего прочего за это время я свёл отношения с учеными, и так сказать, 'записался' в местную библиотеку, где почерпнул немало интересных сведений об истории и географии Арды, о народах её населяющих, их обычаях, местах проживания и о многом другом. Знания не бывают лишними, и это всё в нужное время мне пригодится.

Поначалу местные звездочёты и архивариусы относились ко мне настороженно. Ну ещё бы, очередной солдафон, парень 'от сохи', который решил стать новым гением. У меня-то есть примеры из истории родной Земли — как Ломоносов уже не мальчиком пошел учиться. И морально мне не сложно всё это преодолеть.

Ну, а местные ученые мужи поначалу воспринимали все это с изрядным скепсисом, и снисходительной усмешкой.

Постепенно их отношение поменялось, и весьма кардинально. Естественно, я не выдавал конкретных идей, не двигал науку, но туманные замечания, которые я дозированно выдавал по тем или иным вопросом, временами заставляли седых мужей впадать в ступор, из которого неплохо выводил основательный глоток доброго глинтвейна. Самое-то, в холодную погоду, в полутёмной библиотеки.

Земное образование, на самом деле, учит очень многому. А если человек имеет неплохую память, и интересуется в жизни чем-то большим, чем компьютерные игры и пивко, то он и знает не мало.

А уж такие науки, как физика, химия, алгебра, геометрия, механика, та же астрономия, биология и зоология, психология и политология, известны в Средиземье весьма поверхностно, особенно если сравнивать с Землей двадцать первого века.

Так что, не хвастаясь, я мог очень сильно удивлять местных. Что периодически и проделывал. Ну и с определенного момента я стал желанным гостям в высоких научных кабинетах. Особенно близко я сошёлся с уважаемым (это титул) Теосольдом, местным патриархом от науки, авторитетом среди ученых, и просто интересным стариком.

Несмотря за возраст, переваливший восьмидесятилетнюю отметку, ученый выглядел лет на двадцать моложе. А его активности мог позавидовать и средних лет человек. В те вечера, когда я позволял себе расслабиться и отдохнуть, он с огромным удовольствие приглашал меня к себе в гости, и мы с большим интересом обсуждали очень разные темы. От видов магии до мест истоков Андуина, и от периодичности извержения Ородруина до причин, вовлекших жителей Нуменора встать на столь трагичный путь.

Единственное, что омрачало мои интеллектуальные беседы и ежедневные тренировки, это твердое ощущение того, что за всеми моими действиями очень внимательно следят чьи-то глаза и уши.

Начальнику Охраны Короны Гондорского Королевства.

За последнее время объект по имени Мэлгорн значительно усилил свои возможности в ратном и военном деле. Наблюдателями также фиксировались случаи применения объектом способностей, которые, предположительно, можно отнести к магическим.

Интенсивность его ежедневных тренировок, их характер и степень самоотдачи объекта, подтверждают первоначальную версию, что Мэлгорн имеет определённые, далеко идущие планы, и целенаправленно их выполняет.

Завязывание Мэлгорном контактов в ученой среде Изенгарда (список прилагается), поднимаемые при беседах темы (список прилагается), свидетельствуют об интересе объекта в таких областях и сферах, которые выходят далеко за рамки интересов обычного человека.

Допускаю вариант, что вышеназванный Мэлгорн осознанно проводит подобную линию поведения, с целью привлечения нашего внимания.

В контактах за пределами Изенгарда замечен не был. Фактов, свидетельствующих о враждебной разведдеятельности объекта, на настоящий момент не выявлено. Интерес к вещам, не входящим в сферу его интересов (выпивка, азартные игры, пустые споры и т.п) отсутствует.

Определить или расшифровать неизвестный язык, используемый объектом при записях, не представляется возможным.

Создал и поддерживает дружеские отношения с единственным человеком — десятником Грестлингом (справка по десятнику прилагается). С остальными — нейтрально-товарищеские контакты. Начинает пользоваться уважением и набирать авторитет в своём десятке, и в сотне 'Степная доблесть'.

По поступившей информации, разведка Изенгардского отряда также проявляет интерес к объекту. Не исключаю попытки вербовки с их стороны.

В связи с вышеизложенным, прошу разрешения начать основательную разработку Мэлгорна, с возможностью выхода на непосредственный первичный контакт.

Начальник отдела Охраны Королевста при Изенгардском отряде капитан Эсхольм.

20 апреля 1996г. Третьей Эпохи.

Глава третья.

Орки.

10 мая я проснулся с очень скверным предчувствием. Что-то должно произойти. И, похоже, моя природа Майа пыталась подсказать или намекнуть.

Тот день практически весь десяток отдыхал между сменами. Лишь Ронт находился на посту. Строем сходили на завтрак и перекусили. Атмосфера в столовой совершенно обыденная, никаких новостей и неожиданностей на тот момент еще не предвиделось.

После завтрака я хорошо размялся. Совершил пробежку и принялся заниматься с двумя мечами — в последнее время такой вид боя мне начал нравиться.

Прошло пару часов. Солнце полностью показалось из-за плеча Метхедраса.

Я сполоснулся, выпил кружку березового сока, и решил немного отдохнуть.

Дверь резко открылась, и в казарму стремительно зашёл Грестлинг.

— Подъём, парни, мы в деле, — проговорил десятник.

Ну вот, началось, не зря я чувствовал... Задавая десятнику уточняющие вопросы, мы начали собираться. Прибежал снятый в поста Ронт, и теперь мы в полном составе. Грес отвечал кратко и ничего толком не прояснил — он сам не в курсе поднявшегося переполоха. Поступил приказ собраться, и ждать на плацу.

Полностью экипировавшись, мы скорым шагом отправились к конюшням, быстро оседлали лошадей. Мне снова достался старый друг — Яблоко. И я, и конь новой встречи обрадовались.

На плацу уже стоит пару десятков человек, и народ всё прибывает. Кони фыркали, люди жаждали узнать подробностей.

Дверь Ортханка открылась, с крыльца спустилось несколько офицеров вместе с Воеводой и капитаном отряда. Среди них находился и мой верный друг Креуг.

Еще через двадцать минут, набрав провизии и получив краткий, но энергичный инструктаж от Воеводы, мы выдвинулись из ворот Изенгарад.

Воевода сообщил, что в глухих деревнях вдоль западных склонов Мглистого, на дальних подступах к крепости, появились то-ли разбойники, то-ли полноценные враги. Те места лежали практически в двух днях пути от Изенгарда, и считались дикими, и не сильно населенными. Но там всё же жили подданные Короны, и нашему отряду приказывалось выяснить обстановку, и по возможности разобраться с людьми, творящими зло.

В поход вышло шесть десятков. Три из 'Памяти Нуменора', три их 'Степной Доблести'. Командовал отрядом лейтенант Креуг. Все на лошадях.

Так как в дальнейшем, я продолжу рассказывать численности различных отрядов и войск, читателю будет полезно разобраться в некоторых деталях. Когда упоминается слово 'десяток', то он может иметь два вида численность. Обычный, это и есть десять человек, один из которых начальник-десятник. И 'полный', когда есть десять воинов, а их начальник уже одиннадцатый человек в этом подразделении. Вроде и мелочь, но когда речь заходит о более крупных числах, разница будет ощутимой. Например, в обычной сотне ровно сто человек. А в 'полной' — сто тринадцать. Сто бойцов, десять десятников, два пятидесятника, один сотник. Итого сто тринадцать воинов. Разница — тринадцать человек. В стычке и небольшом бою, эта 'мелочь' может повлиять на окончательный исход.

Если говорить об обычной тысяче и о 'полной', то там разница уже ощутима — сто тридцать три человека. Это число набирается за счет десятников, сотников, двух пятисотников и тысячника. Вот таким разным может быть счет одного и того же.

Все гондорские подразделения, по штатной численности, комплектовались 'полным' счетом. Другое дело, когда людей не хватало, и имелись свободные места. Но сейчас мы выступили полным составом. Поэтому шесть десятков, это шестьдесят семь человек вместе с командиром Креугом.

Люди находились в возбуждении. Несмотря на славные воинские традиции, здесь, в окрестностях Изенгарда, последние три года прошли тихо. И это не могло не сказаться на духе, и настроение бойцов. Одно дело, когда ты еженедельно принимаешь участия в схватках и различных рейдах, и совсем другое, когда несколько лет ни с кем не сражался, и тут перед тобой замаячила перспектива вероятного боя.

Я тоже, признаюсь, немного взволнован. Это же вообще возможно будет для меня первый бой... Как он сложится? Как я себя поведу, что со мной может случиться? Мандраж не сильный, но он присутствовал.

Через час пересекли Изенский брод и свернули направо. Креуг выслал вперед двух дозорных, отпустив их на несколько полетов стрелы. Позади, на таком же расстоянии, отряд прикрывало ещё два человека.

Скакали быстро, однако, без лишней спешки. Сытые и откормленные лошади шли легко, но командир не хотел раньше времени утомлять людей и животных. Периодически переходил на шаг. Слезали с седел и шли пешком — и сами разминались, и лошадям давали отдохнуть.

Днём сделали небольшой привал. Перекусили сами, дали остыть лошадям, затем попоили и накормили верных животных.

Вечером остановились на ночлег. Небольшая роща недалеко от тракта предоставила вполне приемлемый, походный уют. Выставив караульных, Креуг приказал людям отдыхать. Погасли костры, воины начинали засыпать.

Вместе с утренним солнцем встали. Перекусили, накормив лошадей, тронулись дальше.

Повстречали первых беженцев. Несколько семей, похоже самых пугливых или осторожных, вместе со всем свои добром на телегах и скотом, двигались на юг, подальше от возможных неприятностей.

Один из десятников, по приказу Креуга расспросил их о том, что видели. Впервые прозвучало слово 'орки'. Люди подобрались. Орков здесь не любили.

Мы с Гресом переглянулись. Нас мучил один и тот же вопрос — откуда здесь появились орки, и что им надо?

Ну откуда, на это теоретически можно ответить. Со стороны Багрового Рога, перевала над Морией (правда, до него далековато), других вариантов нет. А вот что им надо? Если это разведывательный рейд, зачем напали на мирных? А если разбойный набег, то тогда у орков смелые вожаки, раз не побоялись схлестнуться с Гондором.

Через пару часов отряд ушел с тракта вправо, и дальше стал пробираться просёлочными дорогами.

Местность здесь пересеченная. Дорога то поднималась, то ныряла вниз. Холмы сменяются низинами, а леса — степью. Солнце перевалило за полдень. Справа нависал основной хребет Мглистых гор, и казалось, что с каждым часом движения на север он все рос и рос, становясь выше и острее. Горные вершины, высокие, очень крутые, напоминали зубья пилы, хищно вгрызающиеся в беззащитное небо.

Если кто не знает, то Мглистые горы созданы Мелькором в древние времена. С помощью них он пытался помешать эльфам пройти Средиземье с востока на запад, и достичь Валинора. Вот такой размах, и такие возможности...

Через некоторое время отряд перестроился. Креуг выдвинул вперед три своих десятка, очевидно рассчитывая на них больше всего.

Наш десяток оказались в 'хвосте' отряда. И только где-то позади, скрытые изгибом дороги, оставались еще двое, прикрывая тылы.

Проехали деревню, часть домов в которой разрушена, часть печально догорала. В небо поднимались струйки дыма, ветер прибивал их к земле, разнося запах гари и беды. От нескольких изб уже ничего не осталось — лишь закопченные печки с торчащими, как свечки, трубами.

Неприятный запах и мухи. И многочисленное воронье на трупах, с неохотой разлетевшееся при нашем появлении.

Нашли первых убитых... Несколько мужиков и баб, с задранными подолами. Да уж, это серьезно. В деревне остановились, пытаясь отыскать живых или раненых, но нашли лишь пару толстых черных стрел, застрявших в стенах.

Я то не специалист, но бывалые воины по виду определили их как орочьи... Похоже сшибки не миновать.

Вырвались из деревни на свежий воздух, и пошли размашистой рысью. После последних домов дорога закончилась, превратившись в обычную тропинку, по которой, однако, всё еще можно двигаться строем по два-три человека. Далеко впереди она заходила в узкое ущелье, и каменные стены, поросшие ельником, круто сдавливали ее с двух сторон. Идеальное место для ловушки.

Впрочем, не я один такой умный. Креуг остановил отряд, и принялся наблюдать за двумя дозорными. Вот они скрылись в ущелье. Потекли наряженные минуты.... Наконец один из них показался и замахал руками, показывая, что путь свободен.

Тронулись. Через некоторое время стало прохладней и пасмурней — мы начали проходить теснину. Склоны справа и слева доверия не вызывали. Каменистые, крутые, они одним своим видом заставляли напрягаться и искать мнимую опасность.

Огромная сухая ель впереди меня заскрипела и начала падать на дорогу. Я рывком натянул узду, и остановил Яблоко. Позади на меня налетел кто-то из своих, и от неожиданности громко выругался.

Гнусаво зазвучал рог и вниз по склонам запрыгали камни и булыжники. Куда дозорные то смотрели? Подловили, мать их...

Ель упала, придавив пару человек, которые в сутолоке не успели убраться в сторону. На миг я почувствовал запах хвои и смолы — до дерева оставалось от силы пять-шесть шагов. Заржали покалеченные лошади. А сверху, за сыпавшимися как горох камнями, уже бежали вниз фигурки многочисленных врагов. Полетели стрелы. Появились первые раненые. Вот один из гондорцев упал.

Спереди, грозно и сурово, зазвучал рог. Это Креуг приказывает развернуться, и дать отпор.

Поздно. Пешие враги, вооруженные копьями, мечами и топорами, уже достигли нас. А наш отряд, рассечённый на две части упавшим деревом, на несколько мгновений замешкался.

В первые секунды растерянности мне показалось, что врагов чуть ли не под тысячу. И первый бой мне запомнился — ты, словно стоишь на берегу, и ждешь накатывающийся водный вал. Кажется, что этот вал далеко и движется не быстро. Но миг, и мощная волна уже здесь, вздымается и мощно бьет. Ты закружился в водовороте, бестолково и нелепо размахивая руками и ногами, потеряв чувство реальности и понимания. Ты потерялся!

Так произошло и со мной — в первые мгновения. А потом 'волна' вражеского прилива на миг схлынула, и я моментально, рывком, пришёл в себя.

Орали набегающие враги, ржали кони.

— Вперёд, вперёд, прорываемся, — надрывался в голове отряда Креуг. И люди его услышали. Гондорцы сгруппировались, сплотили ряды и пришпорили коней. В общей давке главное начать движение, а там совокупная масса наездника и лошади сама проложит себе дорогу. И отряд стал выходить из ловушки.

А мы, кто о нас, бедолагах позаботится? Замыкающая часть Изенградского отряда, остаток, человек в десять, повернул и начал прорываться обратно, на чистую тропу.

По моей ноге скользнуло чье-то орущее тело, в плечо клюнула стрела. И я взял своего первого врага. Выставив копье, я, как мне показалась, несильно ткнул набегавшего противника в шею. Но он двигался на встречу, плюс масса коня и инерция копья позволили пробить его насквозь. Узкое жало хищно выглянуло с другой стороны шеи.

Ржали кони, орали на все голоса, как и свои, так и чужие. Орки то понятно, они, похоже, всегда орут и матерятся, себя так поддерживая. Ну а гондорцы скорее от неожиданности начали кричать.

Я дернул рукой, освобождая копье, машинально, на рефлексах, приподнял щит и поймал стрелу, потом ещё одну. По спине ощутимо приложились. Или камнем или еще чем-то, сейчас некогда разбираться.

— Ко мне, ко мне, — надрывался Грестлинг, неистово размахивая мечом, помогая сориентироваться людям. Разворачиваясь, я краем глаза успел заметить, что передовая часть нашего отряда, что осталась с другой стороны перегородившей дорогу ели, уже практически вырвалась из ущелья. Задние бойцы закидывали на спину щиты, и пришпоривали лошадей. На земле стонали и корчились с десяток людей. И вдвое больше врагов. Видать не так уж и сильно растерялись гондорцы, как я по себе судил.

Сейчас главное выбраться из ловушки, а там посмотрим, кто кого. Люди придут в себя, и покажут своё мастерство.

Рассечённый надвое, наш отряд разделился. Благодаря Грестлингу. его уверенности и мужеству, мы вырвались. Пешие вражьи воины отстали, но стрелы продолжали сыпаться и ранить людей.

Из теснины с нашей стороны выбралось восемь человек.

Грес резко остановил коня. Лошадь заржала и встала на задние ноги. Оставшиеся в живых окружили десятника.

Мы смотрели назад. В ущелье, в миле от нас, копошились торжествующие враги. Теперь, когда появилось время осмотреться, можно смело утверждать, что мы действительно схлестнулись именно с орками. Все они, как правило, невысокого, примерно под пять футов росту, но коренастые и крепкие. К тому же их явно больше двух сотен, и им удалось подловить нас, и навязать выгодный бой. Встрою, на просторе, наши шесть десятков на конях легко бы рассеяли и триста, и четыреста врагов. Но в узких горных проходах всё наше преимущество пропало.

Мы видели нескольких орков, которые открыто, на виду добивали и обыскивали изенгардских воинов. И что самое обидное, мы ничего не могли с этим поделать.

Большая часть врагов экипирована весьма неплохо — кольчуги, шлемы, щиты, луки и мечи. Практически всё оружие черное, или близкое по оттенкам — орки любили вороненый цвет.

Сейчас сложно говорить о потерях, но восемь-десять человек точно остались в ущелье. И это только с нашей стороны. Сколько полегло в голове отряда, я понятное дело, знать не мог.

— Где мы можем встретиться с основными силами? — я говорил очень громко, практически кричал — возбуждение еще не прошло, — Здесь есть другой путь?

— Да хер его знает, — Грес был зол, и не скрывал этого.— Вроде есть здесь тропинка, и на лошади пройти можно, да вот только боюсь, что там нас ждут.

— Что делаем? — спросил Скрульф.

— Отходим, пока не окружили, — десятник ткнул плеткой в сторону ущелья. Из него, явно торопясь, в нашу сторону бежало несколько десятков орков. Большая часть из них с луками.

Мы поскакали назад. Всаднику не сложно уйти от пешего. Но мы находились на тропинке, вокруг которой со всех сторон теснились леса. Да, небольшие клочки степи, есть и здесь, но все понимают, что нас можно очень легко подловить — дорога то для выхода только одна.

Вынырнув из-за очередного поворота, мы увидели лежавшего на земле дозорного и мертвого коня. Чуть дальше лежал второй воин, но лошади с ним нет. Вот сволочи, и с задним дозором они разобрались. Кто ж у них там такой гениальный тактик, что сумел подловить гондорцев?

Около павших стоят в подобие строя с десяток орков. Для нас эта встреча явилась полной неожиданностью, а орки видать, успели подготовиться, услышав, как мы скачем.

Орки истошно заорали и запустили стрелы. Мы пошли на прорыв. И будь у врагов больше копий, или стреляй они точнее, кто знает, смогли бы мы прорваться?

Остеру стрела попала в лицо, и он грянулся на землю. Дрего подняли на копья. Под одним из воинов подрубили ноги коню. Человек выпал из седла и над ним быстро-быстро замелькали кривые мечи.

Грес налетел в эту кучу и уложил двоих. Я также взял еще две жизни. Пэг, стреляя умело и расчетливо, заставил упасть еще нескольких врагов. Скрульф зацепил кого-то...

Мы отогнали остатки вражеской группы и спрыгнули с лошадей, осматривая своих.

Дрего и воин, под которым подрубили коня, уже мертвы. А вот Остер ещё хрипит. Но рана страшная. Стрела вошла в глаз, и возможно задела мозг. Пэг поймал и подогнал коня, а я взвалил на него раненого. Остер застонал. Держись, мужик!

Сзади набегали враги. Всё ближе слышались истошные вопли.

Адреналин отпустил, и я с удивлением понял, что понимаю, о чём кричат враги. Кто-то, надрываясь сиплым басом, командовал, приказывал обходить с разных сторон, окружить, догнать... Снова загудел рог.

Засвистели первые стрелы. И мы опять отступили.

Проскакали разрушенную деревню. Тропа превратилась в лесную дорогу. Стало просторней, легче и немного спокойней.

Двигались, всё дальше отдаляясь от неудачного для нас места схватки. Горячка боя проходила. Люди и кони успокаивались.

К тому моменту стало ясно, что наш десятник ранен. Пущенная с близкого расстояния, стрела под прямым углом ударила в плечо, смогла пробить кольчугу и глубоко войти в тело.

Но мы оторвались. Проскакав пару лиг, остановились около родничка. К сожалению, Остер не выдержал тряски, кровопотери, и умер. Следовало оказать помощь живым.

Я стащил с десятника кольчугу и принялся осматривать рану. Ну вроде ничего страшного, и если стрела не отравленная, и относительно чистая, то жить мой друг будет. Как следует промыв и перевязав рану, я осмотрел себя.

В целом я отделался легко, особенно для первого боя. Самая серьезная рана — пораненное до кости предплечье на левой руке. Рана не широкая, но глубокая. И вообще удивительно, как под щит попало вражеское оружие? Грес помог как следует перевязать рану.

Ещё, я заимел множество ссадин и ушибов. На спине, между лопаток, как сказали воины, расплылся огромный синяк — это похоже в меня попал один из летящих сверху камней. Ну и так, по мелочи царапин и ушибов, их много, и они по всему телу.

Применительно к себе, схваткой я остался доволен. Растерялся, но пришёл в чувство. Чудеса героизма не проявлял, но повел себя достойно. Так что краснеть за первый боевой опыт не пришлось. И это меня очень радовало.

А огорчало, и очень сильно, другое — то, что мы так наивно попались в засаду, и то, что так много славных людей не пережили этот день. Вот это по-настоящему неприятно. И на таком фоне о собственном поведении думать, вроде, как и не прилично.

На этом месте, у безымянного родничка мы отдыхали около получаса, решая, что делать дальше. Пэг высказал осторожную мысль, что, мол, можно вернуться в крепость, сообщить последние новости, и ждать указаний. Мысль хоть и отдавала нездоровым трусливым душком, имела и здравую основу. Сейчас, впятером, что фактически мы могли сделать?

Грес, да и все остальные, идею не поддержали. Надо оставаться в этом районе, искать возможность соединиться с основными силами. Не найдем их — тогда осуществлять разведку, тревожить, и по возможности уничтожать врагов.

На том и порешили. Конь Скрульфа также получил повреждение и сильно хромал. Пришлось воину пересаживаться на лошадь умершего Остера. Отсутствие лишней и здоровой лошади решило вопрос, что нам делать с телом соратника. Решили хоронить здесь.

Выкопав неглубокую яму, мы положили воина с оружием в руках в могилу, забросали землёй, и в холмик воткнули копьё: — прощай Остер, и Света тебе в новом мире! Прости, что не можем проводить в дальний путь более достойным образом.

Тронулись дальше. К вечеру, поплутав по проселкам, выбрались на тракт. И поскакали на север. План Грестлинга прост — по большой петле обойти место нашей сшибки и попытаться соединиться с основными силами либо северней, на тракте (если отряд выйдет туда), либо искать своих в том районе, куда предположительно они могли отступить.

Нас осталось пятеро. Грестлинг, который час от часу чувствовал себя всё хуже, я, Скрульф, Пэг и Лозг — молодой парень из другого десятка.

Остановились, когда звезды сияли во всю, а серп растущей луны завис над дальним лесом. Где-то далеко выли волки. Заухал филин. Природа продолжала жить, для неё ничего не изменилось.

Хуже всего то, что Грестлинга стало лихорадить. Причем очень серьезно. Он начал потеть. Пот липкий, с неприятным запахом. Кожа на лице приобрела нездоровый синюшный оттенок, нос заострился, а щеки ввалились. Временами десятник начинал бредить, пару раз клевал носом, теряя сознание. И всё время просил воды.

Я мрачно переглядывался с оставшимися воинами.

— Похоже, стрела отравленная попалась,— констатировал Скрульф уже очевидную для вех вещь.

— Плохо дело, — вздохнул Пэг. — Эх, Грес, как же так...

Я вначале немного растерялся, не зная, что делать. Несколько минут я обдумывал ситуацию... В голове вертелась мысль, которую я всё никак не мог до конца сформулировать.

Потом неожиданно вспомнил. Мистер Толкиен часто упоминал, что орки наносят яд на свое оружие. И даже описал несколько случаев успешного лечения подобных ран.

Например, Элронд вылечил Фродо от раны моргульским клинком, которую ему нанес король-кольценосец. Арагон вылечил Фарамира, Эовин и Мерри...

Разница конечно есть. Там мертвящее оружие, а здесь ядовитое. Но общий принцип уяснить можно.

— Так парни, — я решил действовать. — Мне необходимо время. Возможно, и получится помочь Гресу. Для начала распределите порядок дежурства. Потом мне понадобится горячая вода.

В общем, у меня появился план, и я начал его осуществлять. Пэг, Скрульф и Лозг спокойно отнеслись к идее, что я начал командовать, и охотно, а главное быстро бросились выполнять мои распоряжения.

Лозг встал на дежурство. Скрульф и Пэг нарубили несколько жердей, наложили на них лапника. На эту импровизированную кровать мы уложили Грега.

Я вымыл руки, потом аккуратно промыл рану. Десятник к тому времени потерял сознание и приходить в себя не торопился.

— Все парни, я начинаю. Не мешайте мне. И если что, приводите в себя только в крайнем случае.

Я сел около друга, наложил руки на рану, закрыл глаза и попытался отрешиться от всего лишнего. План у меня простой — если я умел чувствовать настрой и энергетику других людей, то почему бы мне не попробовать ощутить состояние здоровья человека и угрозу, исходящую от раны? Если это в принципе выполнимо, то мой долг попробовать

Никогда раньше я такого не делал. Но начинать то надо. Тем более, на кону жизнь друга.

В общем, я старался.

Сначала пришлось тяжело. Общий настрой десятника я воспринимал достаточно чётко. Но вот выйти на рану и как-то почувствовать её, долго не получалось. Я использовал весь свой небогатый опыт, пытался нащупать эту 'ниточку' правильных действий.

Время шло, всё оставалось без изменений.

В конце концов, я понял, что что-то делаю не так. Похоже, проблему надо решать по-другому.

А почему бы не попробовать 'увидеть' рану и яд? Попытка не пытка.

Я открыл глаза и стал смотреть на плечо десятника, отключив все мысли, и стараясь расфокусировать взгляд... Потекли минуты.

Вдруг, как по щелчку, картина изменилась. Я смотрел на друга и его тело мой взор стал видеть по-другому — как прозрачный, затуманенный воск. Я увидел внутреннее строение — мясо, мышцы, вены, внутренние органы. Кости проглядывали из глубины и выглядели как более темное и массивное образование. Органы, такие как печень, сердце или селезенка словно светились различными цветами. А потом я разглядел рану — треугольной формы полость, в которой содержалось основная порция яда, примерно в двух сантиметрах под кожей.

Я начал понимать, как иммунная система Греса вырабатывает антитела, как она пытается не пустить заразу дальше в организм. Но кровь циркулировала в теле, и кровотоки, волей или неволей, разносили яд по телу, и он уже проник достаточно глубоко. Орочью отраву я увидел, как ядовито зеленую, смешанную с синим цветом, субстанцию, которая растворялась в алой крови.

После этого мне стало легче, появилось внутреннее знание и даже слабая, но уверенность, в правильности принятых решений. Как действовать дальше?

Я представил, что мои руки, это магнит, который притягивают к себе яд. И стал тянуть отраву наружу, к ране, а потом выгонять прочь из тела всё-то вредное и смертоносное, что убивало Греса.

С определенного момента это стало интересным и захватывающим занятием. Как разгадывания ребуса или головоломки, которую надо решить любой ценой. Я потерял контроль времени, и просто делал то, что казалось правильным и верным.

Очень мешало сердце Грега — оно разгоняло кровь, как и привыкло это делать. Но вместе с кровью по венам расходился и яд. В конце концов, я нашел решение — у меня получилось замедлить его пульс, и дело пошло.

Сначала я извлек весь тот яд, что приближался к головному мозгу. Затем сконцентрировался на ране — в ней находился основная порция заразы. Потом принялся подчищать остатки. Тут главное уже не торопиться, и ничего не пропустить.

Но вот, кажется всё. Еще раз осмотрев тело Греса и не найдя следов яда, я удовлетворённо вздохнул, вернул его сердце в обычный ритм, и медленно вышел из транса.

Вокруг темно, на небе сияют звезда. В паре шагов от меня ласково горит костерок.

Охо-хо, как время то незаметно пролетело. Сколько же я занимался с Гресом?

— Парни, мне кипяток нужен, — я разогнулся. Спина затекла, согнулась, и казалось, теперь останется такой навсегда.

— Мэл, твою ж мать, ты нас так больше не пугай, — Скрульф облегченно вздохнул. — Ты понимаешь, что почти шесть часов сидел как статуя? Мы вообще-то уже не знали, что с тобой делать... Пульс трогаем, вроде живой, думали, может растолкать?

— Да, что-то я увлекся, — выпрямившись, я покрутил руками, корпусом, поприседал. Нормальная чувствительность медленно возвращалась в тело.

— Ну что, получилось? — это уже Лозг. Пэга поблизости не наблюдалась, и я здраво предположил, что он неподалеку, охраняет наш лагерь.

— Вроде бы да, — я покрутил плечами. — Теперь грей воду, еще раз промоем и перевяжем рану.

— Слушай, у меня чуть глаза не выскочили, когда я увидел, как из раны пошла эта мерзкая зараза, — возбужденно говорил Скрульф, помогая мне перевязывать десятника. — Ты где такому научился?

— Да как тебе сказать, дружище, как-то само собой получилось.

— Я про такое только в песнях слышал, — изумленно подытожил Лозг.

Перевязав рану, я еще раз осмотрел Греса — вроде все хорошо. Пульс слабый, но стабильный. Озноб прошел, испарины нет, дыхание спокойное. Десятник крепко спал и сейчас это самое лучшее лекарство для него.

Вернувшись к костру, я немного перекусил и понял, что на самом деле, вымотался как собака. Навалилась усталость. Хотело лечь, укрыться одеялом и долго, очень долго спать. У меня просто закончились силы. Сдерживая сон, и допивая горячий взвар, я произнес.

— Парни, вы уж не обижайтесь, но сил подменить вас на дежурстве у меня нет. Я бы хотел просто поспать. Как, нормально так будет?

— Да ты, что Мэл, после твоих подвигов тебе вообще неделя отпуска полагается. Давай, отдыхай, а мы вас поохраняем, будь спокоен.

Я прилег около Греса, и провалился в глубокий, без сновидений сон.

Проснувшись и сев, я сообразил, что спал довольно порядочно. Судя по солнцу, которое ласково проглядывало сквозь верхушки деревьев, время приближалось к полудню. Ветерок играл с листочками, и по всему нашему лагерю друг за другом бегали солнечные зайчики.

Около костра, поджаривая солонину, сидел Грес, Пэг и Скрульф. Десятник выглядел вполне здоровым, только ещё бледноватым. Да и под глазами наметились синеватые круги — видать, действительно, чуть не умер мужик.

— Вы что, совсем про устав забыли, раз так долго меня не будите? — я зевнул с риском вывихнуть челюсть, и поднялся. Потянувшись, осознал, что чувствую себя замечательно. Прекрасно выспавшимся, бодрым, и готовым принять новый день, что бы он ни принёс.

— Как сам? Нормально всё? — вопросом на вопрос, ответил Грес.

— Мы бодры, веселы и готовы выполнять приказы начальства, — настроение у меня и в самом деле великолепное. Радость от спасения друга смешивалась с воодушевлением, что я научился очень сложному, а главное полезному магическому умению. И теперь мне немного спокойней и за себя, и за своих товарищей, которым при случае смогу помочь.

— Не знаю, как ты все это сделал, но ты спас меня, — Грес подошел вплотную и протянул ладонь. — Вот моя рука, я благодарю тебя, и...

— Да ладно, Грес, всё нормально,— я перебил друга. Мне и так стало неловко, а он еще сейчас такого наговорит, что вообще покраснеть заставит. Так, быстро снять весь этот пафос. — Обойдемся без памятников и восхвалений. Работа у нас такая. Видишь, а ты еще сомневался, ходатайствовать за меня или нет? Я же чрезвычайно полезный человек для крепости!

Всё рассмеялись, и я продолжил:

— Что делать то будем?

— Пока ты спал как конь, я кое-что придумал, — Грес покрутил правый ус. — Я себя чувствую терпимо, так что через час выступаем. Нам надо найти основные силы, и я примерно представляю, где их искать, и чем они могут заниматься.

— Как скажешь.

И действительно, я умылся, перекусил, мы быстро собрались и через полчаса уже выдвинулись.

Грес снова повел нас по тракту на север. Впрочем, скоро мы свернули на проселок.

Глазастого Пэга отправили вперед, в боевое охранение, а сами двигались единой группой, периодически привставая на стременах, и оглядывая окрестности.

— Слушай, Грес, что хочу спросить, — одна мысль не давала мне покоя. Дело в том, что после всех прочитанных книг про Средиземье, у меня сформировался четкий образ — орки не выносят солнца, и не воюют днём. Но нашим вчерашним противникам, похоже, правила не писаны, и оно очень даже неплохо разогнали наш отряд в дневное время суток. — Мы же вчера с орками схлестнулись?

— Ага.

— А я вот слышал, что днём они не могут сражаться. Солнце не выносят.

— Да уж, эта байка, похоже, разошлась очень широко, — десятник зажал ноздрю, и высморкался в сторону. — Но всё не так. Сам посуди, будь это правдой, разве не сложно вырезать весь этот мерзкий народец при желание? Днём нападаешь, к вечеру отходишь на безопасное расстояние, и так до тех пор, пока всех не перебьешь?

— Значит, днём сражаться могут?

— Ну, ты же видел, что дрались они вполне сноровисто и отважно, так что — да, могут. Но слух этот имеет под собой вескую причину. Орки, действительно, лучше себя чувствуют ночью, а днём им, как бы сказать, неуютно, что ли. Плохо им, не нравится свет то. Но будь уверен, убивать они тебе будут, что днём, что ночью. Просто ночью более сноровисто. Хе-хе.

Ну вот, теперь всё прояснилось. А то действительно, 'непонятки' присутствовали. Одно дело, когда Саурон был в силе, и мог напустить сильную облачность на небо — как при осаде Минас-Тирита, описанного во 'Властелине Колец'. Это помогало его оркам.

Но в истории Средиземья есть длительные периоды, иногда по нескольку веков подряд, когда Саурон либо развоплощен, либо слаб, или находился вообще в Нуменоре. Почему же при таких благоприятных возможностях никто не задался целью, и не вырезал под корень всю раса орков? Если они боятся солнца, то воюй так, как сказал Грестлинг — днём. А ночью отводи войска. И всё, победа в кармане. Попотеть, конечно, придётся. Да и в горах, в пещерах, всегда темно. Так что оттуда орков выкурить непросто. Ну, а в остальном...

Сражение днём против орков это даже не тактическое, а уже стратегическое преимущество. А на такую простую мысль мог и Гэндальф, и Саруман (пока он еще светлый), навести. Да и эльфы, и люди сумеют самостоятельно догадаться. Не первый же год на свете живут.

Так что не сходилось кое-что в той истории, где орки не могут воевать днём.

Через пару часов передовой Пэг попал в очень грамотно организованную засаду. Правда, там находилось всего двое, и что самое главное, это изенгардские воины.

Дозор, узнав своих, направил нас прямиком к основным силам.

Через некоторое время мы достигли лагеря. Грес пошел на доклад к начальству, а мы принялись обмениваться последними новостями с товарищами по отряду.

После их рассказа всё прояснилось. Ситуация сложилась следующим образом. В том ущелье, где нас подловили, погибло четырнадцать человек. Из них большая часть пришлась на замыкающую часть отряда, в которой мы и находились. И что немаловажно — погиб практически весь наш десяток. Дрего, Ронт и еще пятеро. И сейчас из наших в живых только четверо — Грес, Скрульф, Пэг и я.

Прорываясь, передовой отряд потерял пятерых — два убиты, а трое умерли впоследствии от ран.

Это значит уже девятнадцать погибших. Плюсуем сюда тех троих, что потерял непосредственно Грестлинг, когда мы уходили из засады. Также вырезали замыкающий дозор из двух наблюдателей. Это ещё плюс пятеро погибших.

Креуг отправил обратно в Изенгард четырех раненых для восстановления, и заодно передать все новости. Общим счётом нас стало меньше на двадцать восемь человек. Таким образом, сейчас в отряде находилось тридцать девять мечей. На полномасштабные воинские действия нас может и маловато, но устроить рейд вполне хватит. Все здоровы и горят желанием отомстить и за павших товарищей, и за обидную пощечину.

Понимая, что глупое поражение, по сути, явилось следствием его ошибки, лейтенант Креуг развел бурную деятельность. Во все стороны отправлены дозоры, местность прочесывается. Дееспособное и мобильное ядро в любой момент готово выдвинуться по первому требованию.

Креуг дал задание найти 'языка', и его воины, к нашему приезду уже выполнили приказ и доставили пленника. Им оказался невысокий орк, который под угрозой пытки, рассказал многие интересные вещи.

Итак, это орочий отряд в три сотни мечей. Командует ими Зыргаш. Два месяца назад они выдвинулись из южного Лихолесья, переплыли Андуин, и перешли Мглистый через Багровый рог.

Приказы шли из Дол-Гулдура, и так как наш пленник обычный рядовой, то многого не знал. Но основная команда — лишь разведка, без боевых столкновений.

В Мглистых горах отряд попал в яростные весенние бури и непогоды. Больше трех десятков орков погибло, и что самое существенное, сошедшая лавина уничтожила практически все запасы провизии. Поэтому оркам, волей неволей, пришлось выбираться к деревням, и нападать на них — есть то хочется, а охотой прокормить три сотни бойцов не просто.

Ну а потом, судя по всему, орки почуяли запах крови, и увлеклись. Приказа приближаться близко к Изенгарду они не имели, но так уж получилось.

Честно говоря, Креуг и другие офицеры весьма скептически отнеслись к рассказу пленного. Самая важная деталь — зачем оркам вообще так далеко спускаться на юг, уходя от перевала Багрового рога? Весь этот их набег, если посмотреть с практической точки зрения напоминает слабо подготовленную авантюру. Он лишен смысла — отряд мог легко демаскировать себя (что и произошло). А при таком раскладе, находясь так далеко от основных сил, они обрекали себя на смерть. И какая польза от этой вылазки? Вырезать две-три деревни, уничтожить пару десятков гондорцев, и положить на всё про всё три сотни солдат? Как-то нелепо всё.

Но гондорцы не знали будущего. А я его знал. Через четыре года в Мордоре начнется серьезная война. Король-призрак захватит Минас-Итиль. А этот рейд, судя по всему, одна из первых 'ласточек' — противник прощупывает почву, ну и заодно, возможно, заставит Гондор усилить гарнизон Изенгарда. А это значит, что на востоке будет меньше войск.

Конечно, я могу и ошибаться, и эти орки — лишь просто разбойничья шайка, с обычным желанием убивать, грабить, жечь. И здесь нет долгосрочной тактики...

Ладно, время покажет.

Узнав общую численность и цели врагов, Креуг приободрился, и решил всех покарать — сурово и беспощадно.

Несколько дней наш отряд маневрировал, нападал из засад и вообще пытался подловить отступающих обратно на север врагов.

На первый взгляд, кажется нелепым, что всего четыре десятка воинов не бояться противника, который располагал более двумястами бойцами. Но надо учитывать ряд факторов. Орки действительно слабее людей. Один справный воин мог спокойно разогнать трех-четырех врагов. Также в бою гондорцы действовали более слаженно, умело, да и настойчивее. И самое главное — огромное преимущество давали кони. Это и мобильность, и мощь.

Конечно, орки старались пробираться недоступными верховому тропами, лезли по кручам. Но до Багрового Рога далеко, и наш отряд постоянно находил места, и возможности подловить врага.

Через пять дней к нам прибыло подкрепление — еще три десятка конных из Изенгарда во главе с капитаном Гростлином, который принял на себя командование нашим отрядом.

Гростлин быстро ознакомился с положением дел. А узнав численность врага, повёл себя решительно — он стал искать возможность для окончательной схватки.

Около одного из бесчисленных притоков, питающих реку Сираннон, в горном ущелье, мы наконец-то подловили врагов.

Опередив противника, мы нашли прекрасное место для засады. Несколько отрогом Мглистых гор понижались и сходились в одном месте. Получилась относительно ровная площадка, диаметром около лиги, с небольшой рощей, которая замечательно подошла нам для размещения засады.

Здесь находилось одно из немногочисленных мест, где орки 'должны' пройти. И деваться им некуда, дорога у них одна. Да, орки маневрировали, несколько раз обходили наши засады. Но сейчас ничего у них не получится.

Мы терпеливо ждали. И я нашёл время, что бы правдиво ответить самому себе на несколько вопросов.

Понравилось ли мне убивать? Однозначно — нет. Если человек нормальный, и у него нет психологических отклонений, тяги к садизму, насилию, и причинению боли другим, то такое занятие вообще никому не должно нравиться. Наслаждаться этим — патология. От таких людей обществу надо избавляться. И не надо путать воинский долг, ответственность и глупые фразы о том, что ремесло солдата — смерть. Это не так. Ибо истинное ремесло настоящего воина, это защита слабых, своей страны, поддержание правды и справедливости. Только так, и никак иначе. Ибо убивают — убийцы и преступники, а настоящий воин лишь защищает и оберегает то, что ему дорого.

Горел ли я желанием воевать и побеждать? Сложно сказать вот так однозначно. Да, орки заслужили своими убийствами и грабежами соответствующее к себе отношение. Но эта война продолжается тысячи лет, и конца ей не предвидится. Эльфы, гномы и люди Запада не считают орков за полноценных жителей Средиземья, и при любой возможности уничтожают. И что делать в такой ситуации, при которой каждый ненавидит тебя чистой ненавистью, и горит желанием побыстрее избавить мир от поганой крови? Как при таких раскладах жить самим оркам? Как им стать 'добрыми', если они, пусть теоретически, но попытаются этого достичь? Как не отвечать ненавистью, на ненависть всего мира? Если платить добром за зло, то можно ли физически выжить в таком мире?

А если посмотреть более широко — на души, которые воплощаются в той, или иной расе. Выбирают ли они, где, когда, а главное кем родиться? Конечно, прекрасно воплотиться в эльфа, чистого, благородного и чтящего Свет. Да и человек, как говорят в другом мире — звучит гордо. Орком то, при таком сравнение, как-то 'стремно' рождаться. Но ведь рождаются. И душу имеют. Пусть покалеченную, и исковерканную Морготом и Сауроном, прокалённую ненавистью, болью, презрением и насилием, но имеют...

И все отчетливей я понимал бесполезность и глупость такой войны — в глобальном плане. Она никогда не закончится. Потому что она может закончиться только окончательным уничтожением одного из противника. Полностью, вырезать всех — воинов, стариков, женщин и новорожденных детей. И тогда наступит мир. Теоретически. Если не найдется нового народа на роль всеобщего пугала.

И поэтому, прямо сейчас, мне следовало выполнять свой долг и свою клятву. Но на будущее надо искать возможности выхода из всего этого бесконечного колеса. А то эти Маги и Высшие эльфы, как белки в колесе, бегут и бегут. А задуматься, посмотреть на ситуацию под другим углом — это не про них. Надеюсь, придет время, когда я им об этом напомню. Попробую спустить с небес на грешную и грязную землю...

Ладно, что-то я увлекся. Сам себе уже агитки читаю. Проехали, впереди бой. Вон, уже показались передовые орки.

Первые фигурки, совсем маленькие отсюда, стали появляться из дальнего леса. Они бежали, двигаясь чуть наискосок по отношению к нам.

Орочья свора выглядела разношерстной компанией, потерявшей дисциплину, и деморализованной. Охранение отсутствовало, бежали гурьбой, по все видимости, думая лишь об одном — спасти свои жизнь. Спереди самые крепкие и сильные, а позади, слабые и раненые.

То ли оркам плевать на тех, кто ослаб, то ли замысел у них какой... Неясно.

Подпустив их поближе, Гростлин скомандовал атаку. Кони вынесли нас в поле, и, наращивая для одного, но верного удара скорость, мы все ближе и ближе подлетали к вражьему строю.

Вначале, увидев нас, орки истошно заорали. Гнусаво завыл их рог, кто-то кричал, по всей видимости, пытаясь сбить строй. Несколько копьеносцев и щитоносцев выдвинулись вперед, позади них попытались расположиться лучники. Но полноценного отряда у орков уже не было. На поле боя остались разрозненные кучки воинов или отдельные беглецы, думающие лишь о спасении своей жизни.

Гростлин рассчитал всё правильно. И выиграл бой еще до его начала.

Изенгардский строй прошелся через их отряд, как горячий нож сквозь масло.

В первые мгновения били орков, в основном копьями, потом часть бойцов взялась за мечи.

Спустя несколько минут общее сражение разбилось на несвязанные друг с другом схватки, и простое уничтожение противника.

Креуг вывел из боя десяток, который принялся догонять отдельных противников, разбегающихся во все стороны.

В первые минуты боя я оказался с краю летящего вперёд клина. Силу основного удара осуществляли более опытные воины, в основном из 'Памяти Нуменора'.

Я лишь успел задеть копьем одного из орков, второго сбил грудью Яблоко. А затем конь вынес меня на открытую местность. От отряда орков ничего не осталось и гондорцы, рассыпались по полю, добивая противника.

С того безымянного поля боя не ушел не один из вражьих воинов. Гондорцы уложили почти всех, потом добили раненых, оставив в живых и связав двух пленных. Всё понятно, их повезут в Изенгард, и там передадут в руки 'компетентных органов'.

Воины спешились, и неспешно принялись обходить поле боя. Мы с с Гресом присоединились к остальным. У одного из орков я приглядел, и присвоил себе вполне серьезный лук, очень тугой, отделанный серебряными пластинами — не иначе, принадлежал не простому бойцу. Также, под трупом я обнаружил похожий по стилю колчан из добротной кожи, вышитый серебряными нитями, с широким ремнем, и искусной пряжкой. Его я тоже взял. А Грес приглядел себе хороший нож.

На самом деле, это не мародерство, а законная добыча. Еще наши предки говорили: что с боя взято — то свято. Так что всё нормально, и укладывается в рамки воинского кодекса чести.

Другое дело, если б мы стали стаскивать с убитых сапоги, кольчуги, или одежду, шарить по карманам. И неприятно, и мерзко. И это действительно, уже попахивает мародерством.

— Смотри, Грес, у вон того орка, вроде портки неплохие. Тебе, после боя, разве не нужны новые? Правда, они коротковаты тебе будут, но присмотреться стоит.

Друг сначала нахмурился, посмурнел, и даже начал наливаться кровью от оскорбления, но потом вздохнул, и громко рассмеялся.

— Шуточки у тебя...

В той стычке погибло четыре гондорца, и еще несколько получили несерьезные раны. В последствие не один из них не умер — чего мы опасались из-за применяемых ядов. То ли орки не успели смазать оружие отравой, то ли помогла быстрая помощь, при которой практически сразу после боя раны промыли, смазали целебными мазями, и перевязали.

Четырех павших схоронили здесь же, чуть в сторонке от места схватки. Насыпали керн, натаскали камней, воткнули четыре копья. Потом спели тризну. Герои не умирают, они лишь до времени покидаю нас!

Орочью падаль стащили в одну кучу. Воткнули копьё и насадили на него орочью башку, раскосою и черную (вообще то, практически у всех орков темная кожа того, или иного оттенка). И оставили на потеху воронам.

А потом мы отправились домой.

В Изегарде с нетерпением поджидали наших вестей. Что ж, мы сделали то, что должны были сделать.

Воевода Тродинг Славный собрал всех на плацу, и произнес речь. Приводить её целиком долго и вовсе необязательно. Если коротко, то вот что там было: орки снова напали на свободные земли Гондора, но наши доблестные воины не сплоховали. Слава погибшим героям. Воздадим почести отличившимся! Ура, товарищи!

Если серьезно, речь Воеводы, без прикрас и насмешек, получилась правильной и серьезной. Лишнего он не говорил, пустословием не страдал, сказал всё чётко, и по делу. Самое-то, для укрепления воинского духа и героизма.

Потом назвали около двух десятков имён, тех, кто, по мнению командования, повел себя в том походе достойно, и на кого следовало равняться остальным.

К своему удивлению, среди перечисленных имен, я услышал и своё. Эх, сам виноват, нет, что бы попросить парней и Греса держать язык за зубами о деталях его спасения. А теперь поздно. И наверняка появятся желающие поговорить со мной более предметно.

Грестлингу, по итогам, дали звание лейтенанта.

Здесь необходимо небольшое отступление. Важно понимать, что десятник, пятидесятник или сотник это должности, а лейтенант или капитан — звания. Поэтому десятник может, как быть лейтенантом, так и нет. И это в Гондоре зависит не только от воинских заслуг, но и от образованности конкретного человека.

В сотне 'Память Нуменора' все десятники — лейтенанты. И это понятно, так как безграмотных офицеров там нет.

А вот в 'Степной Доблести' ситуация иная. Лишь три десятника имеют звание лейтенант. Сегодня к ним присоединился и четвертый — Грестлинг. За заслуги перед отечеством (хе-хе), а также благодаря освоенной грамоте, он получил это звание.

После построения на плацу всех ждала баня, и вполне достойный стол. К тому же воевода по случаю победы выставил бочку пива и бочонок вина.

Следующие три дня воины, участвующие в рейде, отдыхали и набирались сил. А затем снова началась ежедневная рутина.

Глава четвертая.

Вестник Ортханка.

После нашего возвращения из рейда на орков прошло пять дней.

В один из свободных вечеров мы напомнили лейтенанту Грестлингу, что не дело забывать о полученном офицерском звании, и о своих боевых товарищах. Воинские традиции нерушимы, и ими нельзя пренебрегать.

Грестлинг понял глубину своей ошибки, и даже раскаялся. Исправлялся он в трактире. Мы славно провели время.

Жизнь начала входить в привычный, за год установившийся ритм. Для меня это значило служба в крепости, личные тренировки по воинскому делу, а также попытки занятия магией или чтение книг, в немногое свободное время.

В тот день, ближе к обеду, в казарму зашёл вестовой.

— Эй, Мэлгорн, ты здесь?

— Ага.

— Тебя вызывают в Ортханк, к лейтенанту Роэду. Давай, собирайся, и за мной. Я провожу.

Так, началось. Похоже, что кто-то из 'высоких' кабинетов решил-таки свести со мной близкое знакомство. Этого следовало ожидать. Что ж пойдём.

Быстро собравшись, проверив снаряжение, подтянув ремень на поясе, теранул пару разы щеткой сапоги, и отправился следом за вестовым. По пути я молчал и ни о чем его не спрашивал. А смысл? Там всё расскажут.

Вот и Ортханк — красивое, величественное здание. Это не просто высокая и узкая башня. Нет, это крепкое и основательное сооружение, способное выдержать длительную осаду — лишь бы припасы не закончились. Диаметр в основании, это я уже давно определил, равнялся двумстам футам — примерно шестьдесят метров. К вершине башня плавно сужалась.

Подхожу к крыльцу. Около него два стражника. Понятное дело, оба из 'Памяти Нуменора'.

Поговорив с вестовым, и убедившись, что я — это и есть вызываемый Мэлгорн, стража пропустила меня внутрь.

Двадцать семь ступенек. Витые, кованые балясины, широкие перила, крепкая и красивая металлическая дверь в самом верху. Проходим.

Внутри, башня Ортханка выглядит по военному строго, и красиво. Вместительный холл. Слева, загибаясь против часовой стрелки, верх поднимается широкая, из черного мрамора лестница. Справа еще одна лестница, но на этот раз ведущая вниз. Понятно, там узилища и пыточные. Шучу, хе-хе.

Потолки высокие — футов двадцать. Пара очень узких (даже ребенок не пролезет) окон, забранных к тому же фигурными решетками. Окна — искусно сделанные виражи, бросающие на выложенный плиткой пол разноцветные узоры.

Стены частично каменные, частично закрытые дубовыми панелями. На стенах много холодного оружия. В одном из углов, на распорке, стоит полный доспех. Несколько массивных канделябров на полу, или на подставках. Сейчас, по случаю дня, свечи не горят. Света, падающего из окон, маловато для столь большого помещения, и здесь царит приятный полумрак.

Пара лосиных и оленьих рогов под потолком дополняли картину.

Внутри располагается еще один пост.

Следуя за вестовым, повернул влево, и начал подниматься наверх.

В общем, первое впечатление от внутреннего убранства Отрханка оказалось примерно таким, как я и ожидал. Суровый готический стиль. Всё строго и серьезно. И в целом, довольно гармонично. Ну, а как еще должен выглядеть военный замок? Мягкие пуфики вдоль стен, и занавески с цветами, явно не для этого места.

Лестница поднималась выше, но мы свернули на второй этаж. Здесь находится холл, в целом напоминающий помещение с первого этажа. Единственное отличие — тут присутствует несколько высоких дверей с резными ручками.

Где-то в этой башне должен находиться палантир. Интересно, где он? На более высоких этажах? И кто имеет к нему доступ? Я бы с удовольствием посмотрел на это устройство. И думаю, что смог бы понять принцип действия. Крепости Гондора обмениваются между собой известиями, и делают это простые люди, имеющие возможность работы с палантиром. Для этого магических умений не требуется. Хотя, не исключаю вариант, что вся эта система связи начинает медленно забываться.

Вестовой подошел к одной из дверей и постучался. После того, как ему разрешили войти, он открыл дверь, сказал, что нужный человек доставлен, и отошел в сторону, пропуская меня.

Я зашел, и дверь за мной мягко закрылась. Итак, я оказался в просторном кабинете. Здесь имелось два таких же узких, как и на первом этаже окна, и с точно такими же решетками. Много всякой средневековой, мебели. Камин. Полка с книгами. Пара закрытых шкафов. И два больших, покрытых вишневого цвета кожей, стола.

Один стол пустовал. А вот за вторым, на стуле с высокой резной спинкой (наверное, не очень удобной), расположился хозяин этой комнаты. При моём появлении он встал, и, выйдя из-за стола, сделал пару шагов навстречу.

Высокий, худощавый, пластичный человек примерно моего возраста. Иссиня-черные волосы, тонкий нос с горбинкой. Бакенбарды, шкиперская бородка. Взгляд серых глаз внимательный, и слегка ироничный. Одет человек в гражданскую одежду. Рубаха с отложным воротником, кафтан до колен, и брюки, заправленные в сапоги на каблуках. Короче, один в один пират, как рисуют его на картинах.

— Лейтенант Роэд, лейтенант разведки Гондорского королевства, — он протянул руку.

— Мэлгорн, воин из десятка Грестлинга, сотня 'Степная доблесть', — я подпустил в голос немного иронии.

— Юмор в нашем деле вещь нужная. Присаживайся, — он указал мне на один из стульев, а сам сел на соседний.

Что ж, начало мне понравилось. Лейтенант с первых слов задал спокойный, непринужденный тон, без лишних и ненужных 'понтов'. Молодец. А то, знаете ли, бывают совершенно другие люди, ведущие себя диаметрально противоположно.

Ну, а больше всего мне понравилось место службы лейтенанта Роэда. Разведка — это хорошо. А военная разведка, тем паче. Ну а здесь, в Средиземье, эта профессия, судя по всему не только полезная (для государства), не только сложная (для конкретных людей), но еще и интересная, и даже азартная.

— Вина?

— Вина? — что ж, встречают меня, распахнув объятья. — Не откажусь.

Роэд поднялся, и направился к шкафу, где захватил пузатую бутылку и пару бокалов. Двигался он экономно, и очень точно. Судя по всему, серьезный боец, и с оружием должен обращаться виртуозно.

— Не скрою, наша служба с интересом наблюдала за твоими успехами, — произнес лейтенант, наполняя бокалы.

Ну, это понятно, не удивил. Я же тебя помню, ты один из двух людей, что находился в кабинете сотника Эола, в мой самый первый день.

Я молча пригубил вино. Неплохо, особенно на мой неискушенный взгляд.

— За год ты достиг значительных успехов. Многим для таких рывков и десяти лет не хватит, — продолжал отвешивать комплименты Роэд. — В бою с орками ты показал себя достойно. Грестлинг тебя хвалит. Да и другие офицеры отзываются положительно.

— Так уж получилось. Делал, что приказывают.

— Конечно. Но особо нас заинтересовал рассказ о том, как ты вытаскивал своего друга с того света. Судя по всему, Грестлинг уже собирался покинуть этот мир, но тут появился ты... Что это было, магия?

— Да, — я ответил просто, решив не темнить, и не играть в кошки-мышки. Но пора тебя немного прощупать, лейтенант Роэд, а то игра получается в одни ворота.

Я сконцентрировался на чувствах этого человека. Ага, есть. Настороженность, заинтересованность и, как ни странно, доброжелательность.

— И где в Средиземье этому можно научиться? — широко улыбнулся лейтенант.

— В разных местах, я думаю. Можно у эльфов, можно у магов. Тут, главное другое — способности. Когда они есть, то можно и самостоятельно всего достичь.

— И?

— И всё... — я демонстративно отпил вино, и поиграл пустым бокалом.

Пауза затянулась. Профессиональная улыбка продолжала играть на лице разведчика, но глаза выдавали серьезную умственную работу. Что он вообще хотел? Вывести меня на откровенность, предложить вступить в разведку ил что-то другое?

— Ладно, пока оставим это. Но меня волнуют несколько вопросов. Что тебя интересует? Слава? Деньги? Карьерный рост? Женщины? — он говорил быстро, внимательно вглядываясь мне в глаза, и пытаясь по моей реакции сделать правильные выводы.

Я отстраненно улыбался. Интересно, имелся ли в этом мире аналог земного покера? В своё время у меня неплохо получалось в него играть.

Из перечисленных вопросов меня, конечно, кое-что интересовало. Но лишь постольку — поскольку это могло помочь при осуществлении планов.

— Всё это мишура, висюльки, игрушки для взрослых.

— Так что же тебе надо?

— То, чем я и занимаюсь, — я решил немного раскрыть карты и одновременно напустить туману.— Тренировка воинских и магических умений. Рост способностей и умений. Знания.

— Ты странный человек, хотя человек ли?

Вопрос повис в воздухе. Ответа не последовало. Мы молча сидели и выдерживали паузу. Мне ситуация нравилась. Роэду, судя по тому, что я чувствовал, тоже. Но кроме вот таких игр разума, для него существовали и профессиональные обязанности. Я это тоже ощущал.

— Значит, я правильно понимаю, ответов на этот и подобные вопросы, не будет?

— Сейчас — нет.

— Жаль, — Но .., — Роэд замолчал. Не знаю, что он хотел сказать. Может, задумал припугнуть, а может, и нет. Но если что-то подобное пришло ему в голову, то он молодец, что смолчал. Пугать меня нечем. В камеру сажать меня не за что. Обвинений, даже теоретических, или чем-то подкрепленных, у них нет. Шантажировать и вообще, угрожать, тоже нечем. Самое серьезное — выгнать меня из Изенгарда. Ну и что, уйду. Начну странствовать. Интересных, а главное перспективных мест на карте, полным-полно. А предлагать мне всякие глупости, вроде денег или 'тёплой' должности вообще глупо. У меня впереди тысяча лет, и я сам всего достигну. Правда, Роэд этого не знает.

— Если бы ты был более откровенным, мы могли бы продолжить разговор в интересном русле, — наконец сказал Роэд.

— Что мешает это сделать без моей откровенности?

— Опасения и незнание твоих возможностей и целей.

— Своих возможностей я и сам не знаю. А вот от своей клятвы, что я принёс год назад, отказываться не собираюсь. Я дал слово, и через него никогда не преступаю, — так я и собирался делать в этом мире. Получилось немного героически, но зато правдиво, и должно понравиться разведчику. И да, я действительно собирался очень высоко ценить собственные слова, обещания и клятвы.

— Как то всё это эфемерно, — Роэд покрутил пальцем в воздухе. — Воздушно, туманно и непонятно.

— Ну, так может, перейдем к сути,— предложил я. А что, не так уж это звучит и вызывающе. Мы с лейтенантом в целом понимали друг друга, и, похоже, испытывали симпатию. Так что, я не борзею, а лишь помогаю ему сократить всё это хождение вокруг да около.

— Почему бы и нет, — Роэд вздохнул. — Я рассматриваю вариант — предложить тебе послужить на Гондорскую разведку.

— Здесь, в Изенгарде?

— Нет, конечно. Есть мнение, зачислить тебя в службу Гондорских Вестников. Там придётся много путешествовать, много видеть, многое замечать. Всё это чрезвычайно интересно для нас. Не находишь?

Вот это поворот. Стать вестником (здесь так гонцов называют), очень и очень заманчиво. Прежде всего, это возможность путешествовать в разные места, посмотреть мир, познакомиться с людьми. Ну и всё в том же духе. Так что в принципе, с учетом моих планов, всё это может мне очень помочь.

— Ага, вижу, идея заинтересовала, — конечно, проницательный разведчик, не мог не заметить моего проснувшегося интереса.

— Так и есть.

— Но есть ряд условий,— скучным голосом продолжил Роэд. — Первое — со временем мы вернёмся к сегодняшнему разговору. И в следующий раз он станет более предметным, познавательным и интересным. И второе — ты действительно должен будешь не просто развозить письма и послания, но и замечать, и наблюдать. Например, такой формулировки, что я ничего не видел и не слышал, в принципе не должно быть. Разведке все интересно, любая деталь и мелочь. Ясно?

— Ясно. И я согласен. Но тогда и у меня два условия,— Роэд заинтересованно наклонился вперёд. — Я служу вам только до окончания срока моей клятвы, и не подписываю никаких бумажек и контрактов. И второе — если мне дадут постоянную лошадь, то это должен быть Яблоко, — я широко, и открыто улыбнулся.

Читатель может удивиться, что я так легко согласился, и вообще, вся беседа выглядела легкомысленно для такого серьезного дела. Отвечу так — в общем-то, я предвидел похожий поворот событий, был к нему готов, и более того, всё это меня устраивало. Разведка — и почетно, и интересно. Да и глупо думать, что меня продолжат игнорировать, и не замечать. Так что всё хорошо.

А вот если бы меня пригласили в контрразведку (их местный аналог называется Служба Охраны Королевства), то ситуация сложилась бы более сложная. Ловить шпионов, и собирать информацию о своих друзьях и коллегах мне как-то не импонировало, если честно.

Так что, вперёд и с песней. Вот с такой, приведу две первые строчки:

От войны к войне, служишь ты стране,

Доверяя жизнь Богу и судьбе...

Следующая часть нашей беседы с Роэдом выглядела менее интересной. Мы обсуждали некоторые технические детали. А потом, как это ни странно, вообще перешли к истории, литературе и поэзии. Чувствовалось, что лейтенант являлся неординарным человеком, и ему не хватало соответствующих собеседников. И наконец, расстались, вполне довольные друг другом.

Вот так я стал вестником Изенгардского отряда. Эта небольшая служба состояла всего из двух человек, я стал третьим. Подчинялись мы непосредственно нашему старшему — Грему, а он только командиру отряда капитану Гростлину.

В военное время количество вестников должно быть существенно больше. Необходимость в частых посланиях, высокая смертность, и другие, похожие, аргументы. В мирные же годы, и двух вестников хватало за глаза. К тому же, в отряде служило множество воинов, которые имели больше заслуг. И лучше управлялись с конем, и вообще, заслужили эту должность.

В этой ситуации я понимал только одно — кто-то решил меня выдвинуть, и держать на виду.

Вестники не относятся к простым солдатам. По своему статусу они ближе к офицерам. Что-то похожее на унтер-офицеров в дореволюционной армии России, или прапорщиков в современное мне время.

Поэтому и спрос с них больше, но и отношение лучше. Как пример — вестников ежедневно (если не в разъездах) учили. Здесь, в пограничном гарнизоне, мои занятия проходили всего по нескольким дисциплинам — изучение карт и вообще географии Средиземье. Занятия со всевозможным оружием (надо же уметь себя защищать), и то, что лучше всего описывается современным словом 'джигитовка' — это скачка на лошади с одновременным выполнением акробатических, и гимнастических трюков. И это на самом деле не глупость, а весьма полезное умение для гонца. Ситуации то бывают разные.

Конечно, всё серьезно, но этого мало. Например, в столице Гондора вестников учили и другим языкам, и обычаям иных народов, и светскому этикету (чтобы не опозориться перед чужими правителями), и еще многим вещам, которые и мне очень бы пригодились.

Но я и так остался доволен. Самое то, на самом деле. И знания подтяну, и новые умения приобрету.

Ко всему прочему мне выдали полный комплект нового обмундирования — добротную одежду, и качественное оружие. Ну и Роэд выполнил мои условия, и теперь Яблоко стал официально закрепленным за мной конём.

Единственное, что немного напрягло — Грестлинг слегка обиделся, посчитав, что я бросил и его, и его десяток, в тот самый момент, когда к нему добавили много новичков, и их всех следовало учить. А меня он как раз хотел сделать своим помощником.

Пришлось мне вытаскивать друга в трактир, накрывать стол, и начинать серьезный мужской разговор. Я рассказал, для чего вообще я пришел в этот мир, как много мне надо достичь и научиться, и какие замечательные возможности для всего этого даёт служба вестником.

Разговор получился непростым, но, в конце концов, моя аргументация и доводы отыскали дорожку до его разума.

В общем, Грес всё понял, и наши дружеские отношения такими и остались.

Следующие два месяца я ни разу не покидал Изенгард и мне не поручали никакого задания. Объяснялось это все просто — мне надо подучиться, и сдать три экзамена — по знаниям карт, сражение на холодном оружие, и 'джигитовка'.

Экзамены я сдал. Легче всего прошло с картами, труднее всего с управлением лошади. Но я справился. А для того человека, который еще не так давно вообще впервые сел на коня, всё получилось очень даже достойно.

Первый свой выезд в качестве вестника я получил 21 июля 1996г. Мне поручили очень ответственное и чрезвычайно важное задание — отвезти письмо в Хельмову Падь, гондорскую крепость, находящуюся в дне пути от Изенгарда, в Белых горах. А на следующий день, не торопясь, но и не задерживаясь, я вернулся обратно в Изенгард.

Пусть читатель не удивляется тому, что некоторые места и географические названия Средиземья, здесь и далее, я называю не так, как они звучат в настоящее время, а так, как они звучали во времена, описанные во 'Властелине колец'. Всё это для удобства и более четкого ориентирование в этом мире. И понятное дело, Хельмова Падь получит такое название еще не скоро, а лишь через несколько веков, когда ристанийский конунг-ратоборец по имени Хельм будет держать здесь оборону. Пока же крепость носила имя Горнбург. Второе название — Агларонд, это место получило по красивым и обширным пещерам, располагающимся в толще скал. Горнбург являлась практически ровесницей Изенграрда, и также построен древними нуменорцами.

Когда ни-будь, при удобном случае, я расскажу про Горнбург, его стены и укрепления более подробно. И поверьте, оно того стоит, ибо во многом твердыня удивительная и легендарная.

Вот именно в Горнбург и пришелся мой первый выезд. Шутки-шутками, но в Гондоре всё делали правильно. Никто не поручит новичку серьезного дела, и продолжительной поездки. И начинать приходилось с азов, с самого простого.

После, я несколько раз отвозил письма в небольшие поселки на западном тракте, в Керн, и другие охранные заставы, расположенные вдоль северных склонов Белых гор.

В то время, самое моё долгое путешествие пришлось на юго-запад, вдоль отрогов Белых гор, через реку Адорн, в область, которая называется Друвайт Йаур, и расположена в месте впадения Изена в море. В тех местах также находились несколько гондорских крепостей и городков.

Так, неспешно и спокойно прошло ещё два месяца. За несколько дней до 29 сентября, перед очередным праздником 'Дня Изобилия' я всерьез задумался о своём участие в каком-либо турнире. А что, почему бы и нет? Слава мне, конечно, особо не нужна. Но проверить себя, чему я успел научиться за это время, следовало. Тем более и Грес вполне одобрил, и поддержал мою мысль.

Но человек предполагает, а Азре располагает. 28 сентября, утром меня вызвали к капитану Гростлину, который передал запечатанный пакет и огласил приказ — доставить письмо в городок Тарбад. Время пошло.

Что ж, я не особо расстроился, что мои планы подкорректировали. Мне предстояло достаточно удаленное путешествие. Тарбад находится на Северо-Южном тракте, на мосту через реку Гватло. Примерно семьсот километров, или около ста сорока лиг. Да и обратно не меньше. Весьма приличное расстояние, что ни говори.

Кстати, высчитывая расстояние в километрах, я делаю это для удобства читателя. Так-то, в Средиземье используют другие меры длины и расстояний. Фут (тридцать сантиметров), ярд (девяносто сантиметров), милю (1,6 километра), и лигу (3 мили, или 4,8 километра). Кому как удобно, так и считайте. Я же, хотел сначала давать все названия в метрах и километрах, но по мере нахождения в Средиземье, стал постепенно привыкать к местным мерам длины. Так что будет и так, и так.

Я получил провиант в дорогу для себя, и для Яблока, а также небольшую сумму денег на дорожные расходы. Пакет, выданный мне капитаном, я поместил в специальный кошель, намертво прикрепленный к надежному и прочному поясному ремню. Такие пояса выдавались всем гондорским вестникам по умолчанию. Если груз более — менее объёмный, как в моём случае, все вестники надежно его фиксировали. Пакет прячется в кошель, и его практически невозможно потерять, а сдернуть пояс просто так, или по ошибке не получится. Всё сделано очень добротно.

Для простых писем предусматривалась специальная цепочка, одеваемая на шею, к которой прикреплялось письмо. Она носится под одеждой.

Все эти способы перевозки важной документации отработаны в Гондоре за множество веков, и нареканий не вызывают.

Вестник головой отвечает за письмо. И это не просто красивое выражение, а суровая реальность.

Я оделся в удобную, теплую одежду, сверху — кольчугу, а на нее плащ. Легкий кожаный шлем, и сапоги до колен дополняли мой наряд. Из оружия меч, кинжал и орочий лук. Всё, я готов.

Перекусив перед дорогой, я угостил Яблоко кусочком сахара, и отправился в путь.

Яблоко, как и я, радовался дороге, ветру в ушах, и лучам солнца, которые по осеннему ласково согревали. Застоявшийся конь шел легко и весело, выгибая шею и периодически пофыркивая. Молодец, Яблоко — я потрепал коня по холке. За последние месяцы мы с ним действительно подружились. Конь мне доверял. А я все лучше и лучше умел чувствовать его состояние, настроение и даже особенности характера Яблока. Вот такая магия.

В гондорском военном наставлении установлена длина дневного, не форсированного, перехода на лошади. Он равнялся восьмидесяти километров для легкой конницы, и шестидесяти для тяжелой, в обычную погоду, при комфортной температуре, при условии полноценного суточного питания для лошади.

Кстати, я и сам удивился подобным цифрам. Раньше я считал, что на лошади можно за сутки проходить куда больше, примерно сто восемьдесят — двести километров. Такие расстояния казались мне вполне адекватными.

Ничего подобного. Человек должен находиться в нормальной физической форме после суточного перехода. А лошадь не должна умирать и хрипеть. Поэтому восемьдесят километров в день для легкой конницы, к которой гонцы как раз и относились, и не больше.

Лошадь существо нежное. И она совсем не похожа на живой мотоцикл, который можно завести, прыгнуть в седло и ехать, пока бензин не закончится, периодически поддавая 'газку' И галопом, набрав большую скорость, она пробегает всего три-четыре километра, а потом начинает уставать. Пробежит с такой скоростью еще полчаса и всё, она 'падёт' и умрёт. Как раньше говорили 'загнать лошадь'. Так что к бредням, наподобие того, как Дартаньян скакал, не останавливаясь из Лондона в Париж с подвесками, нужно относиться соответствующе.

Не верите? Почитайте инструкцию Красной Армии по условиям содержания и ухода за лошадьми, подписанную маршалом С. Буденовым. Там, кстати, цифры еще меньше.

И потянулись дни. Дорога ложилась под копыта Яблока, и исчезала за спиной. Солнце согревало мой путь. Иногда моросил дождик, пару раз начинал дуть холодный и неприятный осенний ветер.

Под вечер мы останавливались, либо в одном из постоялых дворов вдоль тракта, либо в рощице, небольшом лесочке, или просто в поле, у ручейка.

Тракт достаточно многолюдный. Здесь хватало и путников, и странников, и крестьян, двигающихся из деревни в деревню, и многих других, занятие, и социальную принадлежность которых, порою нелегко определить.

Места спокойные, чужаков особо нет, а незнакомые люди не страдают ярко выраженным желанием обокрасть незнакомого человека.

Официально этот край называется Дунланд, и он населен по большей части крестьянами, охотниками, и более малочисленными ремесленниками.

На пятый день, после полудня, небо начало хмуриться. Сначала зарядил мелкий, но противный дождь. С каждым часом становилось всё холоднее, темнее и пасмурней. А под вечер пошел настоящий, без шуток, ливень.

Дорога превратилась в унылое и безлюдное место. Под копытами коня чавкала размокшая земля. Холод медленно заползал под мокрую одежду. В такую погоду все нормальные люди сидят дома, у теплого камелька, протянув ноги к ласковому огню, и держа в руках кружку с чаем, или бокал с горячим глинтвейном. И лишь такие беспокойные люди, как я, ищут приключение себе на одно место, отправляются в другой мир, и становятся вестниками...

Мы с Яблоком основательно промокли, но наконец-таки достигли трактира с названием 'У старины Гродди', который я пока знал лишь по картам.

Мы подскакали к таким приветливым окнам, из-за которых лился свет, звуки веселой беседы и удалые песни. Ага, кто-то гуляет.

Услышав поступь коня, из трактира выскочил невысокий мужичок.

— Сюда, сударь, сюда, — он подхватил Яблоко за уздечку. Я спрыгнул и последовал за человеком в конюшню. Проверив, что животное разместили удобно, я расседлал коня, потрепал по холке и отправился в трактир. Лошадью займется конюх. Он и накормит, и напоит Яблоко.

Открыв дверь и зайдя внутрь, я сразу окунулся в атмосферу тепла, вкусных запахов и шума. Тут и там в зале сидели посетители, по двое, или трое за столом. Неспешно разговаривали, кушали, чокались бокалами.

Приметная, веселая компания расположилась за сдвинутыми столами у задней стенки, горланила песни, с аппетитом уничтожала подносимую хозяином еду, и с завидной периодичностью чокалась кружками с пивом.

Мать-честная, это же гномы. Целых шесть штук! Как в сказке. Я даже замер на некоторое время, не в силах побороть интерес. Ведь гномов, несмотря на то, что я прожил в Средиземье больше года, мне видеть не доводилось.

— Проходите, сударь, не стойте у дверей, — ко мне уже спешил пузатый трактирщик, с веселым и озорным блеском в глазах. — Я старина Гродди, и это мой трактир, в котором всегда рады гондорским воинам.

Трактирщик увлек меня к стойке. Ладно, с гномами я еще пообщаюсь. А сейчас надо снять комнату.

— Хозяин мне необходимо отдохнуть, перекусить и просушить одежду. Комната есть?

— Конечно, любезный господин, всё есть. Прошу за мной, — толстячок подхватил подсвечник с зажжённой свечой, и повел меня по коридору, по чуть поскрипывающим половицам, вглубь помещения.

Пройдя несколько дверей, он открыл одну из них, зашел в комнату, и стал зажигать там свечи. В камине уже лежала стопка дров и мох для растопки. Старина Гродди нагнулся, и быстро разжег огонь. Всё это он проделал умело и сноровисто — чувствовалась практика.

— Для гондорских воинов у нас всегда самое лучшее, — располагайтесь сударь. У камина можете просушить свою одежду. Сейчас принесут сухие полотенца и горячий ужин. Кушайте, отдыхайте, а захотите заглянуть в общую залу — будем вам рады. Если что, звонить в колокольчик, — он кивнул на прикроватную тумбочку.

Старина Гродди убежал, а я, снимая плащ и кольчугу, осмотрел комнату. Небольшое помещение, метра три на три, рассчитано на одного человека. Окно, занавешенное толстыми шторами, кровать, тумбочка, вешалка в углу, несколько канделябров с горящими свечами, стол и стул. И камин с разгоревшимся огнем. Простенько, но очень уютно. Особенно после дождя.

Я поставил стул спинкой к камину, и повесил на него плащ. Снял кольчуга, затем подмокшие сапоги, которые подвинул поближе к огню. Портянки положил на голенища сапог. А сам остался босиком.

Сначала служка принес пару сухих полотенец. Я вытер волосы, а потом принялся протирать кольчугу и оружие. На самом деле ржавчина моментально садится на железо. Чуть не углядел, и всё, она уже появилась. Так что за всем надо следить. Тем более нержавейка в этом мире еще не придумана.

Через несколько минут в дверь постучали, и, дождавшись моего разрешения, внутрь зашел сам трактирщик. В руках у него находился большой деревянный поднос.

— На улице непогода, но у нас тут славно, сударь, — неспешно 'журчал' он, проворно расставляя на столе плошки и миски. — Тепло и уютно. Огонь в камине, свежее мясо и доброе пиво, самое то для путника.

Расставив еду, он отошел к двери.

— В общем, ежили что, зовите.

— Благодарствую, хозяин. Сейчас поем, отдохну. А потом, может, и в зал выберусь. Гости то, расходиться не собираются?

— Насчет людей не знаю, а гномы только начали... — он подмигнул, и исчез за дверью.

Ну ладно, пора перекусить. Посмотрим, что тут у нас. В горшочке тушенное с картошкой, тмином и лавровым листом рагу из зайчатины, миска с солеными грибами, два огурца, кусок сыра, полкаравая хлеба и большая кружка душистого пива.

За окнами тихо шумел дождь. Медленно оплывали свечи. От плаща поднимался пар. Приглушенные расстоянием и дверьми, раздавались голоса и выкрики. Вот несколько человек разом громко рассмеялись. Постоялый двор жил своей обычной жизнью. Я неторопливо ужинал, обдумывая, о чем можно поговорить с гномами.

Примерно через час, когда одежда и сапоги подсохли (не босиком же идти), я оделся и вышел в главный зал 'У старины Гродди', который представлял собой довольно большое помещение. Несколько столбов поддерживали кровлю, в одной стороне пылающий очаг. В другой части помещения стойка с хозяином. Как и все трпктирщики, во всех мирах и во все времена, он протирал столешницу, одновременно ухитряясь и поддерживать беседу, и обслуживать посетителей. За стойкой сидело два человека, и неторопливо заливались пивком.

Моё внимание сразу привлек стол у дальней стены, заставленный многочисленными блюдами и кружками. Вокруг него, в весьма непринужденных позах, находилось шесть гномов. Они громко хохотали, спорили, горланили песни, причем делали это почти одновременно, перебивая друг друга. В общем, с первого раза они показались мне шумным народцем.

Я подошел к стойке и попросил пива. Взяв кружку, направился к гномам.

— Позвольте присесть за ваш стол, почтенные, — обратился я к гномам.

Шум смолк. Шесть пар глаз внимательно осматривали меня. Гномы выглядели очень похожими друг на друга — как вынутые из одного стручка горошины. Все очень широкие, плечистые, с массивными руками и ногами. Все круглолицые, кожа слегка красноватая или с бронзовым отливом. Носы 'картошкой'. Пышные усы и борода веником. Во внешности они отличались лишь цветом волос, глаз и разными прическами. У одного борода сплетена в одну толстую косу. Другой разделил ее на две косички. А у одного торчала во все стороны, словно у дикобраза иголки. Вообще, как я узнал впоследствии, борода для гнома одна из самых важных вещей на свете. Дернуть его за неё, подпалить, или не приведи Ауле, сбрить — значит нанести смертельное оскорбление. Поэтому к этой части своего тела подгорные жители испытывали не рассуждающее почтение, замешанное на обожании. Ну и конечно, стригли и укладывали бороду сотней различных способов. Обычной и двойной косичкой, метёлкой, кольцами, ёжиком, 'веником', сосулькой... Перечислять можно долго. А еще лучше написать по этому поводу длинную книгу. Хе-хе.

Одеты гномы хоть и одинаково, но с различием. Богаче, и бедней. Камзолы из толстых, судя по виду, бычьих шкур. Рубашки, штаны из грубой материи. Ну и грубые тяжелые башмаки, тупоносые, облепленные грязью.

У двоих гномов на шее и руках одеты золотые цепи. Остальные в серебре, или вообще без украшений.

— Мы гостям всегда рады, — гном с золотой цепью приветливо махнул рукой, и его товарищи сдвинулись на лавке, освобождая мне место посреди их компании.

— Моё имя Мэлгорн, и я вестник Гондора, — представился я, оглядывая этих ребят.

— А я Ори, — ответил всё тот же гном. — Это мой брат Оди, это мой сын Рори, мой племянник Гори, и мои двоюродные братья Бали и Вали.

Ага, всё ясно, гномий семейный подряд, закрытого типа.

Гномы при произношении их имен, приставали и кланялись, говоря:

— К вашим услугам.

При этом оказалось, что росточком они все примерно метр тридцать — метр сорок, имеют очень широкие плечи, мощную грудь и плечи, и массивные руки и ноги. Сразу бросалось в глаза, что это другая раса, и они не родня людям. Если бы люди при таком росте, обладали такими героическими пропорциями, и таким весом (а гномы, судя по всему, весили не мало — даже больше меня), то они смотрелись бы гротескно и даже уродливо.

Гномы же выглядели очень гармонично. На ум сразу приходило, что именно так, а не иначе, и должны выглядеть истинные жители гор. Не красавцы, но крепко сшиты.

— К вашим услугам, почтенные, — я тоже привстал и поклонился. — Рад нашему знакомству. Разрешите поинтересоваться, если это не секрет, откуда вы и куда идете? А то у нас, в Изенгарде, совсем мало новостей, и новых лиц.

— Так ты из Изенгарда? — спросил меня, кажется Оди. Честно говоря, с первого раза я запомнил только их главного, а остальные, с похожими именами, промелькнули как-то незаметно. А различать их по одеждам, и по бороде, я сразу не научился.

— Да, и направляюсь на запад. Служба... — мне, конечно, не стоило слишком сильно про себя распространяться. Но хоть что-то я должен был им сообщить о себе для начала беседы.

— Ясно, королевская служба — протянул Ори. — А мы морийцы, и вот уже не первый год у нас нет своего дома, — грустно закончил он. При этих словах остальные гномы примолкли, и тяжело завздыхали.

Ну, конечно, все понятно. В 1980г, шестнадцать лет назад, гномы в Мории разбудили балрога, и там у них началась серьезная война. Кстати, у многих людей, при пробуждении плохое настроение. А тут целый балрог! Думать же надо, кого будить.

Тем более, как я представляю ситуацию, горняки, от испуга стали махать кирками и ломами, стараясь побыстрее успокоить неведомую зверушку. Ну, балрог, и осерчал немного.

Сначала погиб король Дурин VI, на следующий год его сын — Наин. Полтора года гномы держались. Потом огненный демон собрался с силами, и все-таки выбил гномов из Мории. И теперь оставшиеся в живых стали беженцами.

Эх, ребята, что же вы к Магам не попробуете обратиться? Может Саруман и взялся бы вам помочь. Или ещё кто. Сейчас самое время, пока в ваше подземелье орки не просочились.

— И что теперь делаете?

— Живем у родни, там и сям, и путешествуем в поисках заработка. Сейчас вот идём из Синих гор в Гондор — может и найдется для нас работёнка.

— Да уж, нелегко жить в изгнании, — я сочувственно вздохнул и поднял кружку. — Предлагаю выпить за то, что бы гномы вновь вернулись в свой дом, в Кхазад-Дум!

— Конечно, давай, хорошо сказал, — раздались ответные голоса. И мы, сдвинув кружки, чокнулись, а потом выпили.

И потекла плавная беседа. Гномы оказались ребятами нормальными, в меру открытыми, в меру дружелюбными. Я расспрашивал их про последние новости на западе, в Синих горах, и в Серебристой Гавани. Потом поговорили о хоббитах, через страну которых гномы проходили.

— Удивительный народец эти невысоклики, — рассказывал мне предводитель гномов Ори. — Живут себе, тихо и спокойно, и мало кто о них вообще знает. Хотя край у них красивый и богатый, и хоббиты возделывают его, и делают еще краше.

— Слышал, что раньше они подчинялись Арнору, — вскользь бросил я.

— Да, но это давно было. Сейчас они ни от кого не зависят и живут своим порядком.

— И войны и неприятности, словно стороной Хоббитанию обходят, да?

— А пиво у них, лучшее в Средиземье, — мечтательно протянут другой гном.

— Да, ну и пусть так и дальше будет. Зачем кому-то обижать такой мирный народец? — Ори, со смаком, допил кружку, и отер усы.

— А что с Арнором? Местные там остались?

— Им пришлось несладко, но там еще живут нормальные бойцы. Может, и восстановят своё королевство, а, как думаешь, Мэлгорн?

— Жизнь покажет, — ответил я уклончиво. Я-то знал ответ, как все произойдет, но делиться этим с гномами явно не к месту, и не ко времени.

Потом гномы стали расспрашивать про Изенгард и Гондор. Про Ортханк я рассказал, что нужды в строителях крепость вроде как не испытывает, и туда им можно не заходить. А вот про Гондор я ничего не знал, и честно в этом признался.

Постепенно разговор перешел на Морию, и я задал интересующий меня вопрос.

— А балрога, почтенный, тебе доводилось видеть?

— Откуда ты про него знаешь? — Ори, от удивления даже привстал, а за столом становилась напряженная тишина. Гномы посуровели, насупились. — Мы не любим про него вспоминать, — наконец проговорил гном.

— Он огромный, и похож на тучу, озаряемую изнутри багровым огнем, — шепотом сказал Оди. — И мы не смогли удержаться.

— Но храбрости у нас хватало! — запальчиво крикнул Рори, а может и Гори.

— А я про храбрость ничего не говорил, — остановил его Оди. — Я сказал, про то, что мы не смогли удержать свой дом.

— Это страшный противник,— через стол ко мне перегнулся Бали, толи его близнец Вали. У них не то что лица, но и бороды, и прически похожи.

— Конечно, я слышал, что он служил ещё Первому Врагу, — я понизил голос.

— Я этого не знал, — медленно и задумчиво молвил Ори. — А раз так, то плохо наше дело.

— Ничего, наше время еще придет, — зло и мрачно произнес еще один гном. Я снова, так и не понял, кто это сказал. Как же их различать и запомнить? А если их будет пару сотен, одинаковых, беспокойных, с похожими именами? Сам Ауле ногу сломит!

Мы беседовали еще около часа. К моему сожалению, гномы не могли сказать многого про балрога, на что я так рассчитывал. Слишком уж страшным показался им этот противник, и слишком свежими и болезненными оставались воспоминания о потерянной Мории. Эта рана еще не зажила.

Но зато они могли, и рассказали мне много интересного про свой народ, и про те места и государства, в которых успели побывать. Меня интересовали гномьи поселенья в Синих и Серых горах, и Железных холмах. Новые знакомые охотно утоляли моё любопытство.

Впрочем, не такими уж простаками они оказались. Подземные жители очень ловко обходили многие вопросы, словно не замечая, или переводя разговор на другие темы. В частности, они ничего не рассказали о том, что морийские гномы собираются в ближайшем будущем начать освоение Одинокой Горы. Об этом я читал, и помнил, что примерно в это время, а точнее в 1999г. Траин I, сын Наина и прямой потомок королевского дома Мории, призовет всех оставшихся в живых морийцев, и заложит основу Королевства-под-Горой, или Эребор.

Мои осторожные знакомые, или пока не знали о готовящемся походе, или не стали рассказывать. Впрочем, я их не осуждал. Планы гномов — это планы гномов. И нечего в них посвящать посторонних.

— Слушайте, почтенные, я правильно помню, что всего есть семь прародителей гномов, и семь основных родов?

— Да, это так, — важно подтвердил Ори.

— А в Мории кого больше было? Длиннобородов, Огнебородов или Широкозадов?

— После первой эпохи эти три наши рода начали объединиться, — объяснил гном, — но конечно, Длиннобороды, потомки самого Дурина, очень уважаемы у нас, и королевская линия тянется именно к ним.

— А что же с другими, с Железноруками, Жестокобородами, Черновласами и Камненогами? Они же на востоке живут? Как у них дела обстоят?

— Ну, ты Мэлгорн даешь, — удивленно и восторженно проговорил Ори, а остальные поддержали его смутным гулом. — Не все наши знают про эти кланы. А уж слышать такое от простого вестника и вовсе чудно.

— Я много про вас читал, и мне всё это очень интересно,— ответил я чистую правду, умолчав, что читал— то всё это в другом мире.

— Да ты по духу настоящий тангар, — неожиданно проорал растроганный Оди. Гном, похоже, хорошо набрался пивом, и вот потянуло на чувства. — Дай ка я тебя обниму! Эх, будь у меня дочь, я бы ее не глядя за тебя отдал!

Насчет сомнительной чести жениться на девушке-гноме (как ее правильно назвать — гномиха, гномка?), я тактично промолчал. А вот от остального, отвертеться не удалось. Пришлось вставать и принимать знаки расположения от маленького бородача, который обнял меня в районе талии, но зато так сжал руки, что у меня хрустнули кости. А ведь этот дяденька мог бы стать моим тестем. Хе-хе.

Гномы успокоились, и Ори продолжил:

— К сожалению, мы мало общаемся с нашей восточной роднёй. Уж слишком далеко они поселились, — вроде как с оправданием пояснил гном.

— Но все они живут в горах Оракарни? Два рода на севере, и два на юге. Правильно?

— Эх, ну ты точно, вылитый тангар,— добавил Ори с уважением. — Да, так и есть, всё правильно.

— Ну, и как там они? — всё, что связано с востоком меня также интересовало очень сильно. Просто я совершенно точно знал, что попаду туда.

— Ничего конкретного мы не знаем. Известно лишь, что всё у них более-менее хорошо. Там богатые жилы, много самоцветов, — Ори, похоже, снова стал темнить, и ловко увел разговор в сторону, начав красочно описывать драгоценные камни, места их нахождения, и всё в том же духе.

Я лишь успел перехватить внимательные, и совсем не пьяные взгляды, которыми быстро обменялись мои собеседники.

— А что не попробуете податься на восток, к своей родне? — сделал я последний заход.

— Далеко идти, — вроде как пошутил Ори, и сам же громко рассмеялся.

— Да, это так, — поддержали его остальные, — Да и пиво там хуже конской мочи.

Я хохотнул, поддерживая веселье.

Жаль, что не получилось узнать ничего нового. Ну и ладно, глупо рассчитывать, что гномы откроют первому знакомому интересную информацию.

Мы проговорили пару часов, выпили порядочно пива (конечно, как гномы я пить не мог, да и не хотел). Расстались мы, если и не друзьями, то хорошими знакомыми.

Предупредив 'старину Гродди', когда меня надо разбудить, приготовить завтрак и подготовить Яблоко, я прошел в свою комнату. Раздевшись, и укладываясь в кровать, я раздумывал о гномах, и о том, что мы успели обсудить.

Через несколько дней, я, наконец— то, достиг Тарбада. Это оказался небольшой населенный пункт, обнесенной хоть и не высокой, но крепкой деревянной стеной. Проживало здесь пару тысяч человек. Раньше город входил в Объединённое Королевство, но после падения Арнора, вроде как стал самостоятельным, хотя всё еще тяготеющим к Гондору.

Город стоял на двух берегах, и кроме того, имелся небольшой остров между ними, также застроенный домами и сооружениями.

Сами гондорцы, впрочем, давно оставили это место и явно не торопились сюда возвращаться. В самом деле, а что здесь делать? От Изенгарда более семиста километров, вокруг Тарбада на десятки дней пути пустынные и безлюдные земли, стратегического значения не имевших.

Что здесь нужного и интересного? Ради чего стоит тратить военные силы и экономические ресурсы, контролируя это место? Одно дело, если бы гондорцам не хватало земли и места для жительства. Но всего этого имелось с избытком. Огромные степи, которые через пятьсот лет станут Роханской Маркой, смогут при необходимости вместить многие тысячи жителей. Но и это, расположенное поблизости место, гондорцы не собирались осваивать. И я прекрасно знал причину — не хватало людей. Так что, про небольшой городок, находящийся очень далеко, гондорцы предпочли забыть. Посылаемые письма, обмен информацией — вот и все, что нужно Гондору от Тарбада.

Да, в Тарбад по реке Гватло поднимались корабли, да через него проходил тракт... На этом, пожалуй можно ставить точку. Ничем более значимым городок похвастаться не мог. Все самое лучшее и значимое в своей истории Тарбад оставил в прошлом.

И зачем он Гондору, даже если его войска со временем Изенгард оставят?

Жили здесь местные, по родству близкие дунландцам, с немалой примесью арнорской или гондорской крови. Тихое, спокойное местечко. Этакий 'медвежий уголок', который таким и останется ближайшую тысячу лет.

Я отдал пакет в канцелярию (обычная изба, с плюгавеньким писцом за столом). Получив расписку в получении, направился в некий аналог местного гарнизона, где меня, как гонца, разместили и даже накормили. Потом пришёл посыльный, сообщивший, что завтра утром будет готов ответ. А пока я волен делать, что хочу.

Ну, я и решил пройтись по городку. Впрочем, ничего интересного здесь так и не нашел. Единственная достопримечательность — каменный мост через Гватло, или как его называют эльфы, Сероструй, который в этом городе, где все остальные постройки из дерева, выделялся, как закованный в броню воин, среди толпы крестьян.

Тарбад производил впечатление унылого, заснувшего места. Грязь на улицах, скукота на лицах, и ветер в карманах. Деревянные заборы, стены домов и хозяйственных построек, за долгие годы почернели и выглядели мрачновато. Для полной картины не хватало лишь свиней, валявшихся в грязи, на центральной дороге.

Интересных людей я здесь не встретил, полезных знакомств не свел, ничего нового не узнал. Возвратившись к себе в комнату, я попросил чернил, и до вечера занимался своим дневником. Также я решил везти записи своих путешествий (по возможности), оформить их как книгу, а потом оставить себе на память, или передать в библиотеку Изенгарда. Вот будет интересно, если лет так через двести-триста в пыльной библиотеке, я наткнусь на свои собственные записки!

Кстати, мне потребовалось время, что бы научиться писать гусиными перьями. Поначалу, без должных навыков, я частенько царапал бумагу, и ронял на неё кляксы. Само перо, оказалось, непривычно держать, и потребовалось некоторое время для адаптации.

Но скажу честно, во всем этом присутствовал некий шарм, с трудом достижимый на Земле.

Утром, отдохнув и получив ответ, я отправился обратно в Изенгард, и через десять дней был дома. Отдал письмо, отчитался перед Роэдом, оформил всё интересное, что успел заметить, рапортом, и пошел навестить своего друга Греса.

Всё путешествие в Тарбад заняло у меня около двадцати дней. И здесь, я впервые серьезно задумался о том, как на самом деле велико Средиземье, и как сложно, а главное долго добираться от одного места до другого, особенно ели они удалены друг от друга.

Путь до Тарбада, в одну сторону, занимает девять — десять дней. А до Серебристой Гавани, сколько на коне? Сорок суток, не меньше. До Фрамсбурга, что находится в верховьях Андуина, далеко на севере, так вообще около двух месяцев дороги. А если я соберусь на восток? Такое путешествие займет не меньше года.

Огромный, малонаселенный мир, и с этим приходится считаться.

Начальнику Охраны Короны Гондорского Королевства.

25 мая сего года Мэлрон вызывался в башню Ортханк, где имел продолжительный разговор с начальником отдела разведки при Изенгардском отряде, лейтенантом Роэдом.

Судя по тому, что через несколько дней Мэлгорна перевели в службу вестников, между ним и лейтенантом Роэдом достигнута договоренность о сотрудничестве с разведкой Гондора.

В связи с вышеизложенным, считаю нецелесообразным в настоящее время форсировать события, и предпринимать активные действия.

Продолжаем осуществлять наблюдение за объектом. Обо всём заслуживающим интереса, Вам будет сообщено незамедлительно.

Начальник отдела Охраны Королевста при Изенгардском отряде капитан Эсхольм.

10 июня 1996г. Третьей Эпохи.

Глава пятая.

Путешествие в Серебристую Гавань.

Прошло десять месяцев. Жизнь шла своим чередом, а я нёс службу вестника.

За это время я успел побывать в Минас-Аноре и Осгилиате.

Минас-Анор выглядел точь в точь так, как его описал Толкиен во 'Властелине Колец' — величественная, белокаменная крепость, прекрасно укреплённая и многолюдная. К моему времени она уже являлась столицей Гондора.

И всё равно, куда больше мне понравился Осгилиат — медленно увядающий, покидаемый населением, но всё еще достаточно многолюдный порт на Андуине. Прекрасный город ученых, поэтов, звездочётов, путешественников и моряков, утопающий в зелени, садах и тенистых аллеях. Множество красивейших зданий, величественный храм Эру Илуватора, библиотеки, амфитеатры, виллы знати, и дворец Короля. Город романтики, где вечерами происходят всевозможные истории, где невозможное становится явью, и где теплые южные ночи дарят гостям и жителям незабываемые воспоминания.

Город, где в многочисленных кабачках и ресторанчиках, можно попробовать любое блюдо, на улицах услышать любую речь, и купить любой товар на рынках, и в торговых рядах. Место, где великолепные вина стоят дешево, где всевозможные морские деликатесы это обыденность, и где честь и слово не пустой звук.

Я помню тот прекрасный летний вечер... Я отдал письмо в канцелярию, и до следующего утра мог делать что угодно. Несколько свободных часов до рассвета. Мягкая южная ночь, мост Короля через Андуин, запах пряностей и жареного мяса. Пристроившийся у перил старый лютнист, шляпа с монетами, и прекрасная музыка. И она — незнакомка, загадочная и смеющаяся. Чуть хмельная радость и восхитительная непосредственность. Мы познакомились и долго ходили по улочкам, заходили в кабачки, пробовали вина, сладости, и шли дальше, обнимаясь и целуясь.

А потом пришла ночь, и незнакомка привела меня в небольшую комнатку в старом, уютном доме. Мягкие, пахнувшие корицей губы, бархатистая кожа, и мерцающий взгляд бездонных глаз. Там мы сложили новую песню, а Андуин тихо подпевал, унося в блаженство.

Наутро, под пение соловьев, мы расстались. Она так и не назвала своего имени...

Женщины! Этот вопрос я обдумывал давно. Как прожить столь длительный срок одному? Целибат в тысячу лет? Да Вы смеетесь! Рано или поздно надо искать подругу.

Поймите меня правильно. Я нормальный человек, но я не был мальчиком на Земле, и не стал им в Средиземье. И давно отвык кидаться на все, что шевелится, или движется. И мне совсем не хочется строить отношения на фундаменте, основанном лишь на кровати. Это бы напоминало возведение замка из песка.

А я мечтал обрести не просто подругу, а любимую и единственную, которая поймет и разделит мои ценности и интересы, поможет идти по жизни, с которой получится создать гармоничные, равные отношения. Наверное, такую женщину можно отыскать. Но наблюдать, как любимый человек увядает, стареет, и умирает, а ты остаешься молодым и полным сил — это невыносимо тяжело. Так что, в настоящий момент я отложил вопрос серьезного взаимоотношения с противоположным полом, до лучших времен. Тем более, тело Майа и его физиология, в отличие от обычного человеческого организма, позволяло намного лучше контролировать гормональный баланс и желания.

Вот такой случай подарила мне судьба в Осгилиате. Но пора вернуться к самому городу.

Кроме огромных неоспоримых достоинств у Осгилиата имеется и существенный недостаток — географически, он слабо защищен. Древние Короли, Исильдур и Анарион, наверное, предполагали, что рано или поздно мощь дунаданцев начнет умаляться, и столице станет грозить опасность.

Как всякие дальновидные и энергичные правители, они решили подстраховаться, построив крепости, охраняющие Осгилиат с двух сторон — Минас-Анор и Минас-Итиль. Надежная, долговременная защита и опора столицы.

Разве мог кто-то предположить, что придут времена, и одна из этих крепостей падёт, и сделает Осгилиат крайне уязвимым?

А я мог это предвидеть. Более того, я знал конкретную дату. Оставалось несколько лет до завоевания Минас-Итиля назгулами. После начнется война. Рано или поздно, но Осгилиат будет окончательно разрушен.

Очень жаль, но на тот момент, я не мог ничего сделать. И историю не перепишешь.

Также мне очень хотелось посетить Минас-Итиль, пока он еще принадлежит Гондору, осмотреться, и запомнить, что к чему. В будущем мне может это пригодится. Но, к сожалению, писем в эту крепость при мне Изенгард не посылал. И всего несколько лет оставалось для возможности подобного визита.

23 августа 1997г. в Изенгард прискакал вестник из Гондора и передал по эстафете письмо, которое следовало доставить в Серебристую Гавань.

Это задание поручили мне, и я стал готовиться. Проверил амуницию и оружие, собрал провизию. Отвел Яблоко к гарнизонному кузнецу, который перековал коня.

24 августа, с рассветом, отправился в путь. Путешествие в Гавань это не шутки. Впереди меня ждала дорога, продолжительностью минимум три месяца. Полтора в одну сторону, до Серебристой Гавани, полтора обратно. И этот срок может увеличиться, если в пути произойдут непредвиденные обстоятельства.

Через несколько дней заночевал в уже знакомом постоялом дворе 'У старины Гродди'. Еще через несколько дней достиг Тарбада.

Дальше на запад земли для меня неизвестные, я там никогда не был.

За рекой Гватло, также известной как Сероструй, начинались малозаселенные и пустынные места, называющиеся Кардолан, и тянувшиеся до Сарнского брода через Брандуин или, как его называют хоббиты — Брендивайн.

Сам же тракт, от Изенгарда до Тарбада носил название Южно-Северный, а после, непонятно почему — Королевский. Странно, но никаких королей, достойных упоминания, в прошлом здесь не наблюдалось. Так откуда такое название? Хотя, верояно, это как-то связано с тем, что эти земли раньше принадлежали Королевству Арнор.

Вечерело. Похолодало так, что казалось, что сейчас не начало сентября, а уже наступил ноябрь — с противными дождями и неприятной сыростью, залезающей под походную одежду.

В тот день я задержался в пути. Где-то впереди, судя по изенгардским картам, должен находиться придорожный трактир. И я решил заночевать именно там, а не на дорожной обочине. Но трактира всё нет. Потемнело, и начал накрапывать мелкий и противный дождик.

Яблоко шёл рысью, достаточно быстро и уверенно. Дорога нырнула в небольшой лесок, начался заметный спуск. Стало еще темнее. Неожиданно, после одного из поворотов, Яблоко споткнулся и рухнул на передние ноги.

Инерцией меня перекинуло через конскую голову. Я сгруппировался (правда, ударившись челюстью об колено), и перекатился вперед. После кувырка, вскочил на ноги — вроде живой, правда, в голове слегка шумит, и зрение не сразу удалось сфокусировать. Чуть в стороне яростно и обиженно ржал Яблоко. Я собрался подойти к коню, но тут на дорогу стали выскакивать люди.

Когда на тебе бежит несколько человек, орущих и вооруженных колюще-режущем оружием, то становится понятно, что тебе сейчас будут убивать. И никакие разговоры не помогут.

Правой рукой я выхватил меч, левой — кинжал. Первого набегавшего — здоровяка с раззявленной, слюнявой пастью, жутко пахнувшего немытым телом и сивушным перегаром, я ударил ногой в живот. Мужик остановился, захрипел и завалился на землю

От удара второго, он попытался достать меня копьём, я ушел в сторону, перерубил мечом древко копья, и вогнал кинжал в горло.

Третий успел поразить своим мечом, но я не стоял на месте, удар пришелся вскользь, и кольчуга выдержала. Два-три фехтовальных приема, и он, пропустив удар в плечо, открылся. Следующим выпадом я погрузил меч в его живот.

Один разбойник замедлился, и стал обходить меня слева. Самый первый из напавших мужиков, похоже, немного оклемался, и стал подниматься на ноги.

В кустах, позади врагов, я сначала услышал, а потом и разглядел еще одного — стрелка. Он натянул лук, и пустил стрелу между своих товарищей. Стрела прошла недалеко от моей головы — мимо. Но теперь положение сделалось непростым.

Два оставшихся в живых разбойника разошлись в стороны, так, что бы лучник мог спокойно стрелять. А сами они никуда не торопились, судя по всему, надеясь, что лучник рано или поздно, ранит меня.

Я переводил взгляд с одного на другого, одновременно стараясь уловить момент выстрела

Шшшш... Прошла еще одна стрела, и я понял, что что-то надо делать. Перехватив кинжал за острие, я резко и неожиданно метнул его.

— Ах ты, падла, — успел сказать человек, хватаясь за торчавшую из груди рукоять. И упал на землю.

Я быстро перекатился, так, что бы оставшийся в живых разбойник закрывал меня от своего же лучника. Правда он низок и коренаст, и мои плечи и голова доступны стрелку, но хоть такая защита. Все же лучше, чем ничего.

— Слышь, воин, может, эта, разойдёмся? Останемся при своих? — коренастый сделал мне предложение, и чуть опустил свой меч, дожидаясь ответа.

Ага, сейчас. Значит, как впятером нападать, так ничего. А как клюнул жареный петух в задницу, так и всё, прошел нездоровый азарт, и жить захотелось.

— Не сегодня, — я сделал несколько быстрых шагов вперед. Первый удар от отбил, второй тоже, потом уже я блокировал его выпад. Но делая его, он открылся. Я пнул противника под колено опорной ноги. Он стал заваливаться, вскинул руки, и мой меч чиркнул по его горлу.

Так, с этим похоже всё. Не сразу, но умрёт. И теперь ему не до меня. Он уже лежит на земле, судорожно дергается и хрипит, пытаясь зажать руками рану.

Не давая лучнику времени на выстрел, я сделал несколько прыжков к обочине, и оказался под защитой деревьев.

Впрочем, один раз лучник всё же успел выстрелить, но стрела прошла мимо. Стрелять то нужно с опережением!

Так, а теперь добить недоноска. Я был зол и горел желанием наказать разбойников. Тем более, опасался за Яблоко. Неизвестно, что там с моим конем. Если просто ушиб или сбил ноги, когда падал, это одно. Но если перелом? То тогда всё может стать очень плохо.

Посмотрел на дорогу еще раз, оценивая ситуацию. Самое главное мой конь. Яблоко на дороге и трясёт головой. И с ним вроде всё нормально. Стоит на четырех ногах, и громко ругается, на своём лошадином языке.

Четыре разбойника лежат, и, судя по всему, чувствуют себя не особенно хорошо. Двое не шевелятся — вероятно, их души уже летят в Залы Мандоса. А двое еще цепляются за жизнь. Ладно, с ними позже, если они доживут до моего возвращения.

Я сориентировался, где находился лучник и осторожно, прячась за деревьями и кустами, двигался в том направлении.

Сначала всё было тихо. Разбойник пока еще контролировал свой страх. Затем, судя по всему, у лучника не выдержали нервы, и он побежал. Затрещали кусты...

Ну а Вы бы, что делали на его месте? Вот только что, вас пять человек. Вы готовились напасть на лежачего на земле гонца, который, казалось, сильно ударился, и не успел прийти в себя. Но всё пошло наперекосяк. Прошло пара минут, и вот уже твои друзья-товарищи мертвы, а ты остался один, и как дурак, сжимаешь в руках практически бесполезный лук. Так что, беги....

В лесу темновато и я, боясь споткнуться или врезаться в дерево, бежал аккуратно, медленно сокращая расстояние, и уже чувствовал его настрой — смесь ужаса и паники, боязнь того, что жить осталось совсем немного.

Я догнал его — едкий запах пота и страха, который я ощущал безо всяких магических способностей. Он, услышав мои шаги, обернулся, что-то закричал, и, споткнувшись о корень, упал на спину.

Я подошел и спокойно приставил клинок к шеи. Прощай, мужик.

Чувствовал ли я жалость? Совсем немного. Когда ты встаешь на путь разбоя, и начинаешь вырезать путников и богатых купцов, а их жен (наверняка) насилуешь, то рано или поздно будь готов ответить за свои поступки. Так что, если не я, то кто-то другой поставит жирную точку, в этой неудачной и бесполезной жизни.

В последний момент я удержал руку. Всему виной неожиданная, но здравая мысль.

— Жить хочешь?

— Да, да, очень хочу, — мужик забормотал торопливо, словно стараясь успеть сказать как можно больше, и этим разжалобить меня. — Я всё для вас сделаю сударь, всё что прикажете.

— Еще в банде люди есть? Отвечай быстро.

— Нет. Вчерась Кривой Дэк умер, и нас пятеро осталось. И теперича я последний. Не убивайте меня, — мужик встал на колени, а в голосе слышались скулящие нотки.

Ага, вспомнил про жалость. Почему практически все убийцы так трепетно относятся к собственной жизни, при этом, не стесняясь отнимать чужую? Почему, когда другой человек просит у тебя сохранить ему жизнь, ты глумливо смеешься и мерзко шутишь?

Но я уже остыл от боя, и от желания отомстить. И мне не хотелось его убивать. Но зато мне бы пригодились их нечестно нажитое богатство — если оно у них есть. Это и есть та мысль, что вовремя пришла в голову, и не позволила добить лучника.

— Откуда пришли?

— С севера, господин.

— Из Арнора, что ли?

— Да, — он наклонил голову.

Это что, ты так стыд показываешь? Неудобно, что встал на такую тропинку? Раньше надо было каяться.

— В Вашей шайке что-то осталось на черный день? Вы что-то припрятали?

— Ээээ... — вот же человек! На кону жизнь, а у него жадность прорезалась.

Я снова приставил клинок к его шеи, и слегка нажал. Надо же помочь разбойнику принять верное решение. По грязной коже потекла струйка крови.

— Отдашь всё — будешь жить.

— Ладно, ладно, как скажете, — наконец то я слышал правильные слова.

— Далеко до вашего поганого лагеря?

— Нет, не очень, меньше лиги.

— Вставай, — я грубо поднял его за шиворот, и обыскал. В сапоге нашелся нож, который я засунул себе за пояс. Потом перехвалит со спины две его руки одной своей, и, пошевелив по траве носком сапога, нащупал лук. Придерживая мужика, поднял его, и осмотрел — дрянное, слабое, оружие, мой орочий трофей куда серьезней. Я отбросил лук в сторону и повел разбойника к дороге. Где бы ни был их лагерь, коня на дороге оставлять не стоит.

Вернувшись на тракт, я понял, что всё кончено — оставшиеся в живых не подавали признаков жизни. Потом я рассмотрел, что заставило Яблоко упасть. Так и есть. Эти гады, натянули поперек дороги веревку, привязав ее к двум деревьям.

Да уж, скачи Яблоко чуть быстрее, всё могло обернуться куда трагичней.

Перерубив веревку, я связал ею руки лучника, уложил его мордой в землю, и подошел к коню.

— Тише, тише, парень, — я погладил Яблоко по голове, почесал за ушами. Он всхрапнул, от меня пахло кровью, видно это не понравилось лошади.

Успокоив четвероного друга, я наклонился и посмотрел его запястья — именно так называются колени у лошади. Содранная кожа, немного крови, но вроде ничего страшного.

— Жить будешь, Яблоко. Мы с тобой отделались парой синяков и легким испугом,— потрепав еще раз коня по шеи, я с отвращением принялся осматривать разбойников.

Всё понятно. Вонючая одежда, плохенькое оружие. У одного, того кого я убил, метнув кинжал, нашелся кошелек с несколькими серебряными монетами. Забрав кошелек, а также свой кинжал, я оттащил разбойника на обочину. Следом перетащил и трех остальных членов банды. Нечего этой падали дорогу марать.

Потом вспомнил про нож лучника и достал его из-за пояса. Так, слабый металл, плохая выделка. Нам такое не нужно, отправляйся в кучу трупов.

— Встаём, — закончив осмотр, я подошел к молчаливо лежащему лучнику. — Веди к вашей берлоге.

И мы пошли в лес. Одной рукой я придерживал разбойника, второй вел в поводу Яблоко.

— Я всё отдам, у нас деньги имеются, только меня не убивайте, — где-то в середине пути взмолился лучник.

— Если всё отдашь, не убью, — еще раз пообещал я.

Тем временем стемнело окончательно. В разрывах туч появилась Луна и несколько звезд. Ветер усиливался. Далеко, на пределе слышимости, завыл волк.

Минут через двадцать мы спустились в овражек. Здесь и нашлось пристанище разбойников. Небольшая пещерка в склоне, выложенный камнями очаг, несколько чурбаков для сиденья, и чуть в стороне — ручеек.

— Ну, давай, показывай свои сокровища.

— Они в пещере, — он мотнул головой.

— Веди. Я за тобой. И шутить не советую. Попробуешь выкинуть фокус, прикончу, — черт его знает, может там и есть ловушки, но я сомневался, и говорил так, на всякий случай.

Пещера небольшая, и мерзкая настолько, что и лишнюю секунду оставаться в ней не хотелось. Внутреннее помещение — метра четыре на четыре, с несколькими подпорками под потолок, и топчанами вдоль стен. На них лежали засаленные шкуры и тряпки — даже смотреть на это неприятно, не говоря уж про то, что трогать.

Дав зрению привыкнуть к темноте, я развязал лучнику руки и позволил ему зажечь небольшой огарок, который стоял на камне.

Затем разбойник сдвинул одну из кроватей в сторону. Там, под несколькими досками, обнаружился тайничок, и разбойник, вытащил оттуда небольшой сундучок и поставил его у моих ног.

— Всё?

— Да, больше у нас нет,— врешь, я же тебя чувствую, понимаю твой настрой, и эту подленькую мысль — утаить часть хабара, воспринимаю достаточно отчетливо.

— А мне сдаётся, что это не всё, — я вытащил кинжал и снова прижал к его шеи. — У тебя последний шанс купить жизнь. Еще одна попытка глупая попытка, и ты попрощаешься с этим миром.

-Я понял, понял, простите меня, сударь.

Ну, вот славно. Второй тайничок нашелся снаружи, на склоне оврага, под упавшим деревом — платяной, тугой мешок, весьма приличный по весу.

Что теперь делать?

Уже поздновато, так может, здесь заночевать? Не в вонючей пещере, конечно, а на чистом воздухе, не далеко от родника.

Так я и сделал. Завел разбойника внутрь, уложил его на топчан и крепко привязал — пусть потерпит до утра, ничего не случится. Сам, забрав свечу, выбрался наружу.

Сначала я расседлал Яблоко, промыл ему запястья, напоил, и насыпал в торбу овса.

Потом осмотрел добычу — в сундучке, и в мешочке оказалась довольно приличная сумма в серебре и золоте. Одни монеты, драгоценных камней или украшений там не было.

Потом я перетащил все деньги, и сложил их в воду, чуть ниже по течению. Пусть полежат до утра — вода замечательно промоет, а то мне не нравилась их энергетика.

Затем я развел костерок, поджарил хлеб, солонину и немного перекусил.

Желания говорить с разбойником и расспрашивать его о чем либо, у меня не возникло. Всё ясно без слов. После падения Арнора множество людей пошло по кривой дорожке. Допускаю, что часть из них сделала это не от хорошей жизни. Но другие — следуя своим наклонностям и пристрастиям.

Не так давно, Эотеод (это предки эорлингов) разнесли в пух и прах Ангмар. Разбойников еще прибавилось.

Естественно, что они стали искать хорошие, перспективные места. Вероятно, некоторые разошлась в разные стороны, и осели по дорогам.

Совесть продолжала мучить — я присваиваю себе 'грязные' деньги, добытые неправедным путем. Я давно знаю, еще по Земле, что деньги как раз то, пахнут. И огромное значение имеет тот способ, каким они получены. И то, что я забрал кровавые деньги у разбойников, радости мне не доставляло. Отсюда, и пусть немного наивный, но работающий способ, очистить их в воде, которая унесет весь негатив.

На самом деле, стихии — вода, воздух, огонь и земля замечательно умеют забирать негативную и деструктивную энергетику из вещей. Иногда достаточно подержать что-то над огнем, и эта вещь очистится. Так я поступил и со своим неожиданно доставшимся мне богатством, положив его в воду.

Но совесть продолжала неуютно шевелиться. Единственное, что меня как-то оправдывало — это моё бедственное финансовое положение. Стать богатым, служа на Гондор, очень и очень проблематично. Да я и не стремился, если честно. Сами по себе деньги меня особо не привлекали. Но деньги это инструмент, с помощью которого можно многого добиться. А так как планов у меня хватало, то и деньги окажутся не лишними.

Эта мысль помогла мне немного примириться с самим собой. Привалившись спиной к дереву, я задремал.

Утром проснулся не в самом хорошем расположении духа. Спал в неудобном положении, к тому же продрог, да и сны, тяжелые, неприятные (может, место так влияло), оставили муторный осадок.

Вытащил из ручья деньги — сейчас уже не чувствовался исходящий от них негатив, и упаковал в две мешочка. При утреннем свете, я прикинул, что куш мне достался приличный. Богатым человеком, я не стал, но зато теперь при желании могу купить не самые дешевые вещи. Например, приличного качества меч с кольчугой.

Затем зашел в пещеру, и отвязал лучника. Мы выбрались из оврага. Я сориентировался, где находится дорога, и развязал мужику руки.

— Проваливай на все четыре стороны. Свободен, я слово держу.

— Может, возьмете меня с собой? — разбойник, судя по всему, ночью не спал, а раздумывал, и набрел на интересные мысли. — Деваться то мне некуда, а вам, сударь, добрый слуга не помешает, а? — он с надеждой поднял на меня мутноватые, с хитринкой глаза.

— Это вряд ли. Добрый, может и не помешает, но к тебе это не имеет никакого отношения, — я вскочил на Яблоко. — В ближайшем селении, где ваши подвиги наверняка известны, я скажу, что убил четырех разбойников, но один остался в живых. И опишу им твои приметы.

— Это нечестно, — лучник возмущенно, и даже с негодованием вскрикнул.

— Я тебе только жизнь обещал, ничего другого, — я тронул Яблоко ногами, и поскакал.

Вот такое мне выпало дорожное приключение. Помог людям, очистил местность от разбойников, и заработал денег. Одновременно с этим, не довел дело до конца, не убил оставшегося в живых, или не передал его властям.

Минут через десять выбрался на дорогу, проехал мимо трупов — почти у всех них обгрызены лица и руки — видать, лесное зверье постаралось.

Постоялый двор, тот, что я рассчитывал посетить вчера вечером, обнаружился ближе к полудню — на картах, он похоже нанесен с ошибкой. Там, в трактире, я рассказал свою историю, и упомянул, что один из разбойников остался в живых. А дальше от меня ничего не зависит. Захотят местные найти разбойника? Надумает ли этот стрелок поискать лучшей доли, и податься в другие места? Это вопросы, которые меня не касаются.

В общем, как будет, так и будет. А меня ждет дорога.

Через день достиг развилка, здесь тракт делился надвое. Направо — к Бри, Пригорью и обезлюдевшему Форносту. Налево, куда мне и надо — к Мичел-Делвингу, Ширу, и, в конце концов, к Серебристой Гавани.

Потом был Сарнский брод. Здесь могучий Брендивайн широко и неглубоко разливался, и реку можно перейти вброд. Хоббиты или люди здесь не селятся. Места выглядели одинокими и пустынными. Ветер нагонял тяжелую, свинцового цвета волну. Пара чаек, как поплавки, качалась на волнах.

Яблоко перешёл реку, едва замочив брюхо. Я немного поджал ноги.

Ну, а еще через пару дней началась Хоббитания — Южный удел, Долгая долина, Тукборо. Где-то далеко — далеко, на востоке, за границей Брендивайна, смутно угадывались начинающиеся леса. И где то там находился дом Тома Бомбадила, куда бы я, с большой охотой, завернул. Впрочем, ещё может и получится — на обратном пути. Если выгадаю три-четыре дня.

Хоббитания выглядела мирной и ухоженной (впрочем, к временам Бильбо она станет куда богаче и благоустроенной) страной. Небольшой, но очень уютный край, протяженностью с запада на восток около 40 лиг, и с севера на юг 50 лиг.

Вдоль тракта стоят многочисленные трактирчики и постоялые дворы. Беззаботные хоббиты наливаются пивком, различными наливочками и с большой охотой слушают рассказы путешественников. Выглядели они, как и описывал Толкиен, крупнее, чем во времена Бильбо, когда и трехфутовый хоббит считался рослым. Я же общался с местными, у многих из которых рост приближался к трем с половинной футов. Я даже встретил настоящего великана — четырехфутового кузнеца!

Хоббиты живут беззаботной, патриархальной жизнью. Любят поесть, выпить и посмеяться. Самые важные темы — местные новости, разговоры об урожаях, детях-внуках, и обычный трёп...

Простой, незамысловатый народец. В таком месте хорошо отдыхать, спать, вести мемуары или рисовать картины, и смотреть из окна теплого дома, как зима укутывает округу белым покрывалом.

В трактирах я практически не тратил деньги на еду. Местные, за новости и рассказы из дальних стран, охотно угощали меня обедом или ужином, попутно спаивая пивом.

Здесь, в Хоббитании, я понял, что раньше никогда не пробовал настоящего пива. Всё, что пил до этого — лишь суррогат, слабая подделка, и не более. И я, получается, никогда не знал ни вкуса, ни запаха истинного пива.

Вы представляете, каким восхитительным и неповторимым может быть этот напиток, сваренный три часа назад? Чистейшая вода, восхитительный аромат хмеля и нотка солода. Мягкая, оседающая на ободке кружки, пена. Не заметил, как очередная пинта кончилась. Хозяин, налей еще!

Разные вкусы и сорта в каждой новой деревеньке, или трактире. Лагер, эль, биттер (горькое), портер, стаут, бок, копченое. Да здесь надо целую книгу писать. Эх, уйду на пенсию и переселюсь в Хоббитанию. Чехия отдыхает, ребята!

На перекрестке, где восточный тракт сходился с южным, находился крупнейшее поселение Шира, город Мичел-Делвинг.

Здесь хоббиты совсем светские — если к ним, вообще, применимо такое понятие. Множество странников, арнорцев, гномов и иных, приучили местный народ спокойно относиться к чужакам. А не так давно закончившаяся война Арнора с Ангмаром, по сути, их особо не затронула, и не озлобила сердца.

В этом городке я остановился на ночь, отдохнул и заодно, перековал Яблоко.

Потом дорога стала прямой, как удар хлыста, рассекающий поля и долины. Всё дальше на запад, через Белые, а затем Башенные Холмы к Серебристой Гавани.

Этот город-порт, которым управлял Кирдан Корабел, произвел не такое сильное впечатление, как я рассчитывал. Самое главное — у него отсутствовали крепостные стены.

Перед городом возведено несколько высоких, каменных башен, расположенных на одноименных холмах (отсюда их название). Но стен между ними нет и в помине. Башни выполняют скорее наблюдательную функцию, а не защитную.

В Гавани большая часть домов деревянные, и достаточно простые. Да, здесь имелись строениея, которое можно условно отнести к замку — достаточно просторное, хорошо защищенное место жительство эльфов. Маленькая крепость посреди обычного портового города, вот какой предстала передо мной Серебристая Гавань.

Впрочем, как я узнал впоследствии, в этом крае проживало множество эльфов, но селились они дальше на запад, вдоль берегов залива Лун, и за Синими горами, в местности, которая называется Форлиндон. Мне сразу же захотелось побывать в тех местах — шутка ли, самая западная часть Средиземья, густо заселенная эльфами, у которых можно многое узнать. Когда то, давным-давно, пока море не поглотило многочисленные земли, этот край продолжался еще дальше на запад, и назывался Белерианд.

В городе я провел два дня, дожидаясь ответа. Днём я ходил по порту, рассматривал дома, общался с людьми.

Серебристая Гавань являлась крупным портом, и гостей со всего Средиземья здесь хватало.

Многочисленные гости с континента, такие как дорнийцы, северяне, и даже истергинги.

Морские народы, те, что умели строить суда, любили плавать и торговать. Это всё побережье Средиземья до Гондора и Умбара, и еще дальше, на жаркий юг.

Ну, и конечно, местные — люди, эльфы и гномы Синих Гор. И путешественники, торговцы и беженцы из близлежащих земель — Арнора, Хоббитании, Ангмара, и находящегося дальше Дунланда. Людей, и не людей, хватало.

Самое важное, конечно, то, что я впервые увидел эльфом. О, они выглядели удивительно прекрасно и гармонично. Словно более изящная, аккуратная, и мудрая версия человека. Конечно, они являлись представителями другой расы. Это сразу ощущалось и понималось.

Практически все эльфы, худощавого телосложения, стройные и гибкие. Эльфийки ростом метр семьдесят — метр восемьдесят. Мужчины немного выше. Впрочем, как я знал из книг, и как убедился впоследствии, есть различные эльфийские народы, которые даже внешне отличаются друг от друга. И среди эльфов есть Высокие Эльфы, а также их Правители и Государи — представители более старых семей и родов. Вот среди них, нередки эльфы ростом и под два метра, и даже выше.

У тех эльфов, что жили в Серебристой гавани, белая кожа, и, как правило, светлые, прямые волосы ниже плеч, тонкие черты лица, и немного необычный, миндалевидный разрез глаз. Ну и конечно заостренные уши. Кстати они весьма аккуратные, а у девушек, так даже и миловидные, размером не больше людских. Просто, верхняя часть уха имела вытянутую, заостренную форму.

А когда я увидел эльфийку, то долго стоял и провожал ее восхищенным взглядом. Представьте прекрасную, грациозную и ослепительно красивую человеческую девушку, с тонкой талией, высокой грудью... А вот теперь усильте то впечатление, которое вы испытываете от такой девушки, и умножьте его в несколько раз.

Самая восхитительная человеческая красотка — всего лишь обыденность для эльфиек.

Вот такой показалась мне одна из них, шедшая в сопровождении многочисленных эльфов. А ведь это наверняка, хоть и знатная, но не особо высокородная. Что же тогда говорить о красоте королевских и княжеских дочек?

Понятно, что кроме физического тела и его привлекательности, есть еще и душа, а также внутреннее соответствие во взглядах, миропонимании и интересах. Это, на самом деле, даже важнее, чем физическая красота. И наверное, эльфы просто обязаны обладать такими качествами, и иметь богатый внутренний мир.

Конечно, эльфы относятся к людям, скажем так, снисходительно, а то и вовсе, высокомерно. Но поставьте себя на их место. Вам пару тысяч лет, а то и больше, и вам приходится общаться с людьми, которые мало того, живут краткий миг, так и ни чем особо интересным за свою жизнь не интересуются. Охота, война, строительство замка или государства, дети-наследники. Большая часть людей интеллектом не блещет, и говоря прямым языком, звезд с неба не хватает... И всё. Как бы вы, на месте эльфов относились к такому человеку?

А ведь я описал интересы людской элиты, государей и правителей. Простые воины, не говоря уж об ремесленниках, охотниках и иных, куда проще, и интересуются меньшим. Фактически, все заботы и мечты большинства людей связаны с собственным телом, и его потребностями, удовольствиями, а также деньгами.

В общем, эту мысль стоило обдумать. Как правильно строить долгосрочные отношения с эльфийской расой, учитывая свои и чужие интересы?

Также в Серебристой Гавани меня поразили эльфийские суда, те, которые судя по всему, могли путешествовать в Валинор. Высокие, красивые, они выделялись среди остального людского флота, как лебеди среди уток. Да они чем то и напоминали огромных океанских птиц, способных к дальним путешествиям. И от них я чувствовал мощное магическое излучение. А их паруса и корпуса, особенно это заметно в сумерках, испускали нездешний свет.

Вечерами, в гостиничном номере, я вёл записи своих путешествий.

В канцелярии, где я получал ответ на Гондорское послание, я уговорил писца поставить отметку о выдаче письма завтрашним днем. Таким образом, мне удалось выиграть почти сутки. И если в пути я выгадаю еще пару дней, то смогу потратить это время на поиски Тома Бомбадила.

В тот же день я покинул Серебристую Гавань. Вначале обратной дороге, я раздумывал над тем, как увеличить продолжительность проходимых за день расстояний. К тому времени я окончательно осознал, насколько Средиземье огромно. И как медленно движется лошадь, проходя за день в среднем семьдесят, максимум восемьдесят километров. Эти ничтожные дневные переходы удручали, особенно человека, который пришел в этот мир с Земли, и ещё помнил, сколько за день можно проехать на машине, поезде, или пролететь на самолете.

Своего орла у меня нет (может пока?), да и волшебного коня не наблюдалось, так что всё грустно. Из описаний Толкиена можно понять, что рохиррим за дневной переход проходили все же больше, чем я. И это не говоря про Гэндальфа и его волшебного коня Светозара, который вообще мог спокойно преодолевать за сутки огромные расстояния.

Понятно, что все эти животные, если и не волшебные, то элитные. В отличие от Яблока, который самый обыкновенный конь. К тому же, уже не молодой.

Но меня интересовал другой вопрос — что если с помощью магии, можно научиться как-либо поддерживать его силы, и выносливость?

В течение нескольких дней я пытался решить эту задачу. И наконец, у меня стало что-то получаться. Сначала я просто дотрагивался ладонью до шеи или крупа Яблока, и делился с ним своей энергией. Это работало, но зато я сам уставал, словно на мне камни таскали. Конь то, на самом деле, животное большое, и сил ему требовалось много. И поэтому я после таких занятий был буквально высушен и изможден.

Поэтом, рассудив, что это тупик, стал искать способ поделиться с конем силой, беря ее не из собственного тела, а из окружающего мира. И самое сложно здесь это не способ передачи этой силы, а локализация её в пространстве, и возможность с ней работать.

Сначала получалось плохо. Но со временем, я научился различать, что всю землю, воздух и воду, пронизывают магически токи и течения, напоминающие серебристую дымку или туман. Оттенки и интенсивность этой дымки в разных местах различная, и поэтому и использовать их, то легче, то тяжелее. Я продолжал тренироваться и примерно за полгода неплохо освоил это новое умение.

Также я сообразил, что подпитывать магической силой можно не только коня, но и самого себя, а также других людей или живых существ.

Значительную прибавку в силе, для коня, это конечно не принесло. Но со временем, благодаря такой подпитке, Яблоко стал проходить за дневной переход большие, чем раньше, расстояния.

Проезжая Хоббитанию, я интересовался дорогой на Забрендию. Как оказалось, многие местные, пока еще плохо знали это название. Всего несколько лет назад Горемык Побегайк, глава стариннейшего и уважаемого рода, переплыл реку Брендивайн, которая поначалу являлась у хоббитов восточной границей. Он стал строить и рыть Хоромины, и как я знал по книгам Толкиена, впоследствии стал из Побегайка — Брендизайком, правителем почти независимого края.

Сейчас же история Забрендии, а также главного местного городка Зайгорода, только начиналась.

Но паром через реку уже существует, а сам Горемык ещё живой, в хорошем здравии, и выступает отцом многочисленного семейства.

Я остановил Яблока у главного крыльца Хоромин. Стали появляться хоббиты, и откровенно глазеть на незнакомого громадину. Затем вышел и местный патриарх. Горемык встретил меня спокойно, с немалым достоинством и авторитетом.

Поначалу беседа шла тяжело. Хоббиты насторожились, не понимая моих целей. Но я обстоятельно рассказал, кто таков, откуда еду и куда путь держу. Попутно упомянул, что очень бы хотел узнать хоббитов поближе, и думаю, что местные одни из самых авторитетных невысокликов вообще, и в Хоббитании в частности. Ну, после этих слов меня чуть не расцеловали, и и отринув недоверие, потащили внутрь дома.

Пришлось пригибаться, наклоняться, а пару раз чуть ли и не ползком ползти, передвигаясь по всем эти внутренним, хоть и живописным, но маловатым для человека, переходам.

Впрочем, внутренней убранство Хоромин выглядело более чем достойно. Панели из мореного дуба, кованные люстры, красивые шкафы, комоды, лакированные двери и гладкие полы, устеленные многочисленными шкурами.

Круглые двери и окошки, с милыми занавесками, создавали свою, очень уютную атмосферу.

Горемык шел впереди, показывая дорогу, и покрикивая на многочисленных сыновей, дочерей, зятьев, невесток, внуков, внучек и слуг.

Наконец мы очутились в просторном, освещенном десятком свечей и камином, холле. Уютная обстановка, жарящийся на вертеле кабанчик, наполненные бокалы, и неспешный, обстоятельный разговор. Что может быть лучше?

Вот только я всё время боялся, что предложенное кресло, в которое я с трудом втиснулся, меня не выдержит. Плюнув на этикет, я выбрал у камина полено побольше, и сел на него.

Побегайки встретили мой поступок сдержанным и веселым гулом. Отношения явно налаживались.

Всей многочисленной родне также приспичило оказаться в холле. Горемык хмурил седые брови, и временами покрикивал на излишне назойливых родичей.

Великодушное гостеприимство, и деревенская непосредственность!

Хоббиты поначалу старались вести себя важно-внушительно, оберегая честь, показывая гостю немалый авторитет, и житейскую основательность. Но я вел себя просто, старался не выделяться, говорил легко и спокойно, и с первых слов показал, что я не считаю себя лучше хозяев. И хоббиты оттаяли.

Вот уж поистине, как ты к людям, так и они к тебе.

Побегайки, или будущие Брендизайки, мне понравились. Они выглядели более энергичными и любознательными, в отличие от большинства других коренных обитателей Шира. А сам Горемык вообще смотрелся вполне достойным мужиком, внушительным и серьезным, ростом чуть выше метра.

Мы легко познакомились, сразу нашли общий язык, и провели целый вечер, рассказывая друг другу различные истории. А утром, при расставании, мы уже числили друг друга друзьями.

Про Тома Бомбадила, он, к сожалению, ничего не знал, но зато много знал про лес, который стали уже сейчас называть Вековечным. Правда пока, это хоть и мрачное, дремучее место, но зато без всякой жути и мистики. Многие Побегайки ходили туда собирать грибы и ягоды, охотились, знали тропинки.

Также отсутствовала Отпорная городьба, которую хоббиты построят, когда Вековечный лес начнёт приобретать свою дурную славу.

Беседа закончилась после полуночи. Хозяева выглядели удовлетворенными — еще бы, они столько нового узнали. Впрочем, всё это верно и по отношению ко мне.

Меня проводили в самую большую спальню, и я неплохо выспался на кроватке, длинною в полтора метра. Хорошо, хоть спинка у неё отсутствовала, и я мог вытянуть ноги.

На следующее утро старина Горемык отправил одного из своих многочисленных внуков по имени Брегги показать мне начало тропинке, которая вела к реке Ветлянке.

Солнце только начало вставать. Дорожка вела через луга и небольшие рощицы. Лес стоял осенний, в прекрасной россыпи желтых, красных и бардовых листьев. Ночью прошел дождик, и сейчас листва еще влажно лоснилась, с веток капало, а прохладная роса покрывало прозрачным серебром всю траву.

Я снял сапоги и пошел босиком. Как же здорово, вот так идти по чистому и красивейшему лесу, чувствовать спокойствие и радость, и твердо знать, что битых бутылок и ржавых консервных банок здесь нет. Никуда не торопиться, и понимать, что у тебя впереди огромное количество лет.

Брегги оказался веселым и смышлёным мальцом. Размахивая руками, он шел впереди, расспрашивая и рассказывая интересные, с его точки зрения, вещи. За его спиной висел небольшой лук.

Я сделал недолгий привал, и попросил хоббита показать, как он умеет стрелять. Брегги чуть не лопнул от важности, натянул лук, и проворно выпустил несколько стрел в предложенную мной цель.

Что ж, стрелял он очень хорошо. Профессор Толкиен не обманул, когда писал об этом.

Тропинка пошла оврагом, потом поднялась вверх, и начался лес — высокие, мощные деревья внушительно стояли единым мощным строем.

Здесь я расстался с юным хоббитом, и на прощанье одарил его серебряной монеткой. Брегги поклонился и буквально исчез среди кустов.

Тропинка сузилась и начала петлять между деревьями. Я одел сапоги, взял за узду Яблоко и неспешно пошел вперёд.

Солнце поднялось, прогнав тучи. Небо прояснилось. Над деревьями кружили птичьи стаи — наверное, прощались, и готовились к перелёту.

Ближе к полудню я выбрался на небольшую полянку, где мы с Яблоком передохнули.

Потом продолжили путь. Тропа стала забирать вправо, и пошла под уклон — всё так, как мне и говорил старина Горемык.

Еще через пару часов вышел к берегу реки и сразу понял, что попал куда нужно — это долина Ветлянки. Вдоль берега раскинулись уже сухие, пожелтевшие заросли камыша и осоки. Противоположный берег также утопал в пожухших травах.

Река тихо катила свои серые струи. Многочисленные листья скользили по воде. Я вытер с лица прилипшую паутинку, и стал вспоминать 'Властелина Колец'.

Где-то здесь должна находиться тропинка, проложенная Бомбадилом. Вернее она здесь будет через тысячу лет. Но сам-то Том древний житель, так возможно, и сейчас дорожка уже присутствует.

Я пошел вправо, спускаясь ближе к воде. Под обрывом, к моей радости, действительно нашлась тропка — неширокая, порядочно заросшая. Но это явно то, что я искал — кто, кроме Бомбадила мог её здесь проложить?

Как и хоббиты из 'Властелина Колец', я пошел вверх по реке, и скоро вышел к огромному, мощному вязу. Неужели это то самое дерево, которое через несколько веков станет Старым Вязом, обретет некую разумность и дурную славу?

Пока же оно выглядело как обычное, пусть и могучее дерево. Я положил руку на ствол, закрыл глаза и прислушался. И странное дело, уловил едва слышное, еле заметное подобие мысли — отзвук эмоций, общий настрой этого дерева. И он не показался мне враждебным. Просто уверенность в себе, своих силах, и радость от жизни.

Размышляя о том, не привиделось ли мне всё это, действительно ли дерево обладало неким подобием чувств и эмоций, я отправился дальше.

К Ветлянке, со склонов, спускались многочисленные ручьи. Через особо крупные из них перекинуты древесные стволы или сделано подобие мостиков. Вот только все они выглядят запущенными и давно не посещаемыми.

Тропа шла всё дальше и дальше. Заквакала одна, потом вторая лягушка. Через некоторое время начался полноценный концерт.

На восточной стороне неба появились первые звезды. Ветлянка из реки превратилась в речушку.

Затем тропинка неожиданно свернула влево, отдаляясь от речного берега, поднимаясь по склону оврага.

Яблоко радостно заржал, словно услышав или учуяв что-то. Я глубоко вздохнул — пахнуло домашним очагом.

В полумраке заблестел пенистый водопадик, обложенный камнями — здесь ручеек срывался с небольшого утеса. Место облагороженное, с выложенной камнями тропинкой и скошенной травой. Значит, описание Толкиена правильные, и я почти пришёл.

А затем тропинка, взобравшись наверх оврага, вывела на обкошенный луг с шелковистой травой, и небольшую аллею из подстриженных деревьев.

Впереди, за еще одним неглубоким овражком, стал виден одноэтажный домик. Из окон его льется свет, а из трубы устремляется к небу вкусно пахнувший дымок. И мерцают вертлявые искорки.

И когда я подошел, входная дверь широко распахнулась, и на пороге появилась мощная фигура.

— Здравствуй, хозяин, — произнес я.

Так я познакомился с Томом Бомбадилом и его женой Золотинкой. Том оказался среднего роста (мне по подбородок), плечистым, плотного сложения. Курчавые волосы, круглое, немного морщинистое лицо и густая борода до груди. Том много смеялся, шутил и улыбался. И тогда морщин на его лице, а особенно вокруг глаз, становилось еще больше. Особенно мне запомнились глаза — внимательные и мудрые, ярко синего цвета.

Обычно одежда Тома состояла из грубых штанов, гетр, башмаком, кафтана и шляпы. Дома он ходил в рубашке. Одевался он в одежду тех цветов, что имели леса, поля и небеса вокруг. Белую, синюю, зеленую, желтую.

Его жена Золотинка чуть ниже ростом, тонкая и стройная, с открытой и приветливой улыбкой, с длинными прямыми волосами до пояса. Она носит платья, и все те, что я успел увидеть, имели приятные, спокойные оттенки и цвета.

Интересно, где они берут одежду? Сами шьют? Но из чего? Или создают с помощью магии?

Поместив Яблоко в небольшой пристройке около дома, меня провели в дом. Хозяева оказались гостеприимными и радушными. Они мало о чем расспрашивали, пока я не умылся, не сел за стол и не подкрепился.

Мы кушали за большим столом с несколькими свечами. Чуть в стороне находился камин, и от него шло приятное тепло. Беседа текла плавно и неторопливо. Том особенно ни о чем и не спрашивал, но я сам много о себе рассказывал.

В таком месте нельзя вести себя иначе. Этот дом казался надежным и крепким, и всё то, что говорил, я твердо чувствовал, никогда не уйдет из этих стен.

Хозяева дома были очень рады моему приезду. Но они вообще всему радовались — сменам времён года, полету журавлей, распускающимся листьям, танцу бабочек и всему остальному. И особенно друг другу, и той гармонии, что создали. Так они и относились ко всему миру — приветливо и радушно, и как мне показалось, не делая особого различия между мной, и например каким-нибудь лесным животным, что случайно могло заглянуть к ним в гости. Для них всё — единый мир, во всем его многообразии. И всем отдельным его проявлениям хозяева неизменно рады.

Я рассказывал о Земле, о том, как там жил, и о книге 'Сильмариллион' и той истории Средиземья, что нам известна. Я не говорил Тому о будущем, о том, что может произойти и о том, что описано в 'Путешествие туда и обратно' и во 'Властелине колец'. Рассказывал известную мне историю Средиземья, но лишь до настоящего времени. Мне показалось неуместным и неправильным говорить о будущем, которое так хорошо знал. Хотя, если б хозяин дома спросил об этом, то я бы честно и откровенно ответил. Но он не спросил.

Потом поведал о Чертогах Безвременья и о Айнуре Азре, который помог мне оказать здесь. Рассказал ему, что Айнур беспокоит, что в Средиземье начало уменьшаться количество магии, и что волшебство уходит из этого мира. А души не получают тот опыт, на который рассчитывали, придя сюда.

Том слушал и периодически кидал на меня внимательные, всезнающие взгляды. А я чувствовал, что мой рассказ удивил, но не поразил его. И что он твердо знал, говорю ли я правду или нет. И что захоти я солгать, он сразу, безошибочно, поймет это.

Наконец Том вздохнул, вытянул ноги и посмотрев на Золотинку, спросил:

— Ну, а нас то, с милой Золотинкой, ты зачем решил проведать?

— Я читал про этот мир, но я его не знаю. И мне просто хотелось познакомиться с Вами. И, возможно, учиться и попробовать понять этот мир.

— Какой вежливый гость, — весело рассмеялась хозяйка дома.

— Что ж, это неплохо, и весьма полезно,— задумчиво молвил Том.— Но не думаешь ли ты, что и Айнуры преследуют свои цели?

— Конечно, так и есть! Вот поэтому и я хочу как можно лучше понять Средиземье, прежде чем что-то предпринять.

— Хорошо, что ты так рассуждаешь. Веди себя и дальше так. И будь осторожен. Сдаётся мне, Айнуры строят долгосрочные и сложные планы, где под одним, видимым и понятным смыслом, может таиться совсем другой. А под ним третий. Постарайся это учитывать.

— Постараюсь...

— Расскажи нам о своей Земле, гость! — попросила Золотинка, уютно устроившись в кресле, подтянув ноги под себя, и накрывшись пледом.

И я рассказал. Об отсутствии магии, о технике, без которой невозможно представить нашу планету, и об информации, которая подменила знания. Я рассказал об науке и искусстве, о наших целях, философских и религиозных концепциях, о варварском отношение к природе. Поведал о звездах и близких планетах, полеты к которым все никак не могли осуществиться. И о многом другом говорил я. Долго продолжался этот рассказ, а хозяева слушали, не перебивая, внимательно и вдумчиво.

Так закончился первый вечер в доме Бомбадила. Меня отвели в уютную комнату, где постелили кровать. И я уснул.

Наутро, я достал из своих сумок гостинцы, что купил в Хоббитании — бочонок гречишного мёда, большой круг сыра, холщевые мешочки с солью и чаем. Мне подумалось, что эти продукты будут весьма полезны. Я бы и рыбу с мясом привез (а хоббиты на диво искусно умели коптить и солить свинину), но не знал, употребляют ли в пищу Том и его супруга такие вещи. Так что, пока, ограничился вегетарианским набором.

Золотинка гостинцам обрадовалась, особенно соли, которой, судя по всему, у них было мало.

И начались мои дни в гостях у Бомбадила. Я пробыл в этом месте четверо суток, но как бы мне хотелось задержаться здесь дольше. Днем я ходил с Томом по его владениям. По лесам, оврагам и долам, слушал его пение, смотрел, как он живет. Том радовался любому проявлению природы — будь то трели птиц, легкий ветерок, полет жука или произрастания деревца или травы. И он ни в чем не нуждался. Он видел суть вещей и следовал своему предназначению в этом мире. В его существование был смысл и необходимость, но сказать, что и я так бы хотел жить, я не могу. Бесчисленные века на одном месте, занимаясь одним и тем же... И если такая жизнь не является твоей сутью, в какой-то момент станет грустно и скучно, не правда ли?

Я спрашивал его о многих вещах, и Том спокойно и вдумчиво отвечал. Иногда понять его непросто, иной раз он говорил образным языком, на некоторые вопросы вовсе не отвечал.

Вот что я про него узнал. Том являлся духом, который осознал себя при последних аккордах Музыки Айнур. Он увидел Арду, и понял, что его судьба связана с ней неразрывно и навсегда. Он спустился в материю, и стал жить на этой земле, занимаясь одному ему ведомыми делами. Он пришел сюда раньше всех, и уйдет в самом конце, когда жизнь самой планеты закончится.

Впрочем, он не являлся уникальным духом. Вместе с ним, в Арду пришло еще несколько сущностей, и это не Валары или Майары. И как я понял, их позицию, и мировоззрение можно определить как философски — созерцательную. Том, и ему подобные, никогда и никуда не спешили. И не торопились ставить оценки и вещать ярлыки. Они понимали, что не все так однозначно в этом мире, как пытаются многие представить.

Я расспрашивал Тома, помнит ли он себя раньше Арды? Но этого он не знал, и не стремился узнать. Всё его внимание привлечено лишь к Средиземью.

Сколько ему лет? Ну, столько же, сколько и Средиземью. А это, в общем-то, юный мир. Когда всё началось? Сорок или пятьдесят тысяч лет назад, когда мир был создан.

С этой точки зрения Том казался древним и старым. И неудивительно, что многие герои Толкиена так почтительно и уважительно отзывались о Томе. Так и должно быть. Но у всего есть и вторая сторона. Многие ли из нас задумывались о своём возрасте, применительно к Душе, о том, что было раньше этой жизни, и о тех приключениях и испытаниях, что все мы, возможно, пережили? Где, и главное как долго мы все странствовали, после того как родились наши Души? В каких мирах рождались и умирали, любили и страдали?

У большинства из нас закрыта память. Но если мы вспомним, не окажется ли так, что многие намного старше Тома, многое видели, и в больших событиях участвовали? Ведь пятьдесят тысяч лет, хоть и большой срок, но по сравнению с возрастом Вселенной или нашей Галактики, это масштаб песчинки на пляже бесконечности. Пусть Тому сто или даже двести тысяч лет. Но даже этот срок вполне измеряем, и хотя и велик, но все равно — конечен.

Так и Том — он помнил себя изначально, но в рамках изначалья этого мира. И так ли это долго, если вдуматься?

Вот поэтому я относился к Тому с безусловным уважением, но также и пониманием того, что в эволюционной перспективе он мало чем от меня отличается.

Мы говорили с ним об этих вещах — о перерождении, о других жизнях в иных мирах, о различных ролях, что играем. Всё это его заинтересовало, но не более. Вызвало интерес, но не затронуло слишком глубоко. Для него все эти вещи, во многом, абстрактные понятия, имеющие незначительное влияние на жизнь.

Бомбадил не умел, и не хотел размышлять о чем то, что не связано с Ардой.

Я спрашивал о магии, и Том много рассказывал про нее. Если читателю интересно, он мало учил меня конкретным заклинаниям или умениям, показав лишь несколько полезных навыков. О них я поведаю в своё время. Да и чему практически полезному и сложному, можно обучиться за столько короткий срок?

Бомбадил больше рассказывал о теории, о самой сути магии, и о том, как надо ко всему этому относиться, с его точки зрения.

Впрочем, один вполне конкретный совет он всё же дал — говорить всегда и везде лишь правду. А при невозможности этого, просто молчать. В этом — сила, ибо, когда твои слова правдивы, в них нет лжи. Ложь — искажение правды и реальности. Искажая мир, ты превозносишь в него то, чего там раньше не было, вводишь себя и других в заблуждение. И поэтому не можешь эффективно взаимодействовать с окружающим пространством. Со временем, с помощью простого слова можно научишься влиять на весь мир. Именно потому, что твои слова истина и правда, они способны влиять на суть вещей.

Том сам, всегда, говорит правду. Поэтому его слова, и Заклинательные Песни столь сильны и действенны.

Четыре дня не так уж и мало, и за это время можно многое узнать. С Томом этот срок показался мимолетным мигом, который лишь на секунду осветил его обширную память и опыт. Я лишь прикоснулся к его знаниям и мудрости. И уже пора уезжать. Я не мог слишком долго задерживать своё возвращение в Изенгард. Мне еще предстояло наверстать в дороге эти четыре дня, что я провел в Вековечном лесу.

— Много ли гостей тебя посещало, Том? — спросил я его перед расставанием.

— Не мало.

— А были ли среди них Истари, Маги, приплывшие из Валинора?

— Лишь Алатар и Палландо приходили ко мне в гости, — ответил Том, и я почувствовал в его голосе легкую грусть.

А я очень этому удивился. Странно, что всего два Синих Мага посетило такую могущественную и древнюю сущность. Неужели другие не знали о его существовании? Нет, это маловероятно. Те же эльфы Раздола наверняка могли им рассказать. Так в чем дело?

Неужели Саруману, Гэндальфу и Радагасту не интересно познакомиться и пообщаться с Бомбадилом за столько столетий? Не нашли времени или не захотели? Считают себя достаточно мудрыми и знающими, не нуждающимися в лишних советах? Странно всё это.

— А Саурон, видел ли ты его?

— Да, — после недолго молчания, и как мне показалось, неохотно ответил Бомбадил. — Мы с ним встречались.

Сказано это таким тоном, что я понял — время для дальнейших вопросов еще не пришло. Рано мне знать про Саурона, и про содержание его разговоров с Томом.

— Приходи к нам снова, если захочешь, — сказала мне на прощанье Золотинка. А Том долго смотрел мне в глаза, словно пытаясь найти там что-то, ведомое и понятное одному лишь ему.

— Будь же осторожен, Мэлгорн, и не торопись. Обдумывай свои слова и поступки, — так сказал мне Бомбадил при расставании. — Можно стать слугой злата и богатства, но в мире есть более опасные вещи, справиться с которыми не всем дано.

Я поклонился хозяевам, благодаря за кров и беседу, и пошел обратной дорогой, на тропинку к долине Ветлянке. Оглянувшись, я заметил, что Том и его жена смотрят мне в след. А затем Золотинка махнула на прощанье рукой.

Глава шестая.

Ривенделл.

Я возвратился в Изенгард 28 ноября и отдал письмо из Серебристой Гавани в Ортханк. Там его передадут новому гонцу, который поскачет в Осгилиат.

Я же отчитался перед лейтенантом Роэдом о своём путешествии, оформив всё письменным рапортом.

В общей столовой я радостно обнялся с Грестлингом, с которым не виделся больше трех месяцев. Все же хорошо вернуться домой — а Изенгард я уже начинал считать своим домом, по крайней мере, на данный момент.

А потом я отдал Грестлингу на хранение мешочек с деньгами, честно заработанный у разбойников. Грес мой друг, которому полностью доверяю, и пусть эти деньги хранятся у него. Я, как вестник, часто нахожусь в разъездах, и мало ли кто наткнется на них в моё отсутствие. Случаев воровства в Изенгарде не наблюдалось, но всё равно, пусть за ними Грес присматривает.

Следующие месяцы протекали спокойно и неторопливо. Та зима выдалась легкой. Снега падало немного, и когда он шел, то был мягким и приятным. Особых морозов и сильных ветров так же не наблюдалось. Даже северные ветры, непрестанно дующие зимами с Мглистого, в тот год казалось, поутихли и успокоились.

Вот кстати, очевидное влияние гор. На этой широте в Средиземье снежных зим, к которым я так привык по Земле, практически не случается. Небольшие морозцы, да редкий снег — вот и вся зима. Но в районе Изенгарда климат более суровый. Здесь зимой снег падает практически каждый год. Это объясняется близостью гор, со склонов которых периодически срываются вьюги и метели.

Восточней, на бескрайней равнине Каленардона, или западней, в землях дунландцев, климат мягче, и осадков меньше. Хотя, повторюсь, широта этих мест одинаковая.

Служба не тяготила. После поездки в Гавань таких дальних и продолжительных поручений у меня, как у вестника, не было. Я развозил письма и приказы по ближайшим сторожкам и заставам, которые находились, самое большое, в двух-трех днях пути от крепости.

Мне выпало много свободного времени, и я не тратил его впустую. Как и прежде занимался воинскими искусствами, а также, в тех редких случаях, когда комната вестников свободна, и я там находился один, занимался магией.

Впрочем, с магией, дело словно застопорилось. По сути, я мало нового узнал, и практически ничему не научился. Немного освоил исцеление, смог видеть магические потоки и подпитывать с помощью них себя, или окружающих, умею чувствовать энергетику и эмоции собеседника...

Оглядываясь назад, начинаю понимать, что воинские умения прогрессировали куда глубже и сильнее. Впрочем, может так и надо? Всё идет, как идёт, и я не собирался ничего форсировать.

Мы часто сражались в учебном бою с Грестлингом, и я с радостью и удовлетворением замечал, что практически перестал уступать своему другу. Да, он по прежнему превосходил меня в технике. Но вот в выносливости, и особенно в силе, я уже впереди.

Но и Грестлинг не стоял на месте. Он неоднократно признавался мне, что и сам стал сражаться лучше. К тому же он неплохо освоил весторн, и благодаря мне научился не только читать, но и писать.

К тому времени, я стал всё чаще задумываться о своём дальнейшем будущем. Совсем скоро, в первых числах мая, должен закончиться срок трехлетней службы. Что же делать дальше?

Лейтенант гондорской разведки Роэд, и даже капитан Гростлин откровенно говорили, что будут рады, если я еще на три года продлю свою службу. С командиром отряда всё понятно — он не прочь оставить на службе исполнительного, ответственного солдата. А вот у Роэда имелась несколько другая мотивация — этот человек догадывался, что со мной не всё так просто, и при желании я мог бы много интересного рассказать.

Но это мысли и желание других людей. А что же я, что нужно мне?

По идеи, можно остаться в Изенгарде еще на три года, продолжать служить и учиться. Но целых три года, причем в таком неторопливом, а временами и скучном режиме — это перебор.

К тому же я практически выполнил первый этап своего плана — освоился в Средиземье, приобрел первичные навыки, и даже в некоторых из них немного преуспел. У меня появились знакомые, связи, и теперь, на вопрос о прошлом, могу уверенно, спокойно, и главное правдиво отвечать, что служил в Изенгарде. Следовательно, здесь меня больше ничего не держит.

Итак, я решил покинуть крепость, но прежде посоветоваться со своим другом.

Как-то раз, в начале марта, найдя свободный часок после обеда, мы решились пройти по аллеям Изенгарда. Светило еще по-зимнему яркое, но не греющее солнце. Под ногами влажно хлюпал мокрый снег. Между деревьями перелетали многочисленные птички, некоторые из них уже начинали чирикать. Весну, что ли чувствовали?

— Сколько тебе осталось служить по клятве? — спросил я у Грестлинга.

— Я давал очередное слово уже после тебе. Срок закончится через полтора года.

— В сентябре девяносто девятого?

— Не, в октябре. Я немного округлил, говоря про полтора года.

— Что потом собираешься делать? — я дотронулся рукой до прохладной и влажной коры дерева, а потом провел ладонью по лицу. После обеда меня начало что-то клонить в сон, и я взбодрился, немного умывшись.

— Есть предложение? — Грес протяжно зевнул.

— Пока только идея.

— Говори.

— Я вот подумал, может нам в Минас-Итиль отправиться?

— И что там такого интересного? Служба то, везде одинаковая.

— Не скажи... Здесь, в Изенгарде редко-редко что-либо происходит. Тишина и благодать. Последняя стычка с орками когда была? Год назад. А в Итиле постоянная, непрекращающаяся пограничная война.

— На войне часто убивают, — уточнил Грес.

— Ага, но зато там многому можно научиться. Да и на мир посмотреть не плохо.

— Ты что-то знаешь? — десятник испытывающее посмотрел мне в глаза.

— Немного, — я огляделся по сторонам. — Но это только между нами... Через два года там начнется серьезная заварушка, и Гондор, вероятнее всего, потеряет Итиль.

— Ты хочешь этому помешать?

— Не думаю, что этого легко добиться, — я мотнул головой. — Кто я такой, что бы меня выслушали в Королевском Совете? Ну, допустим, объясню, что имел виденье или что-то в этом роде, скажу, что нужно укреплять крепость, и всё в том же духе. Ну и что, кто отнесётся к моим словам серьезно? У Гондора и так есть прекрасная разведка, но даже она не сможет помочь.

— Если крепость падет, то и весь гарнизон, по идеи погибнет. — Грес пощипал себя за ус. — Как-то не хочется умирать...

— На месте что-нибудь придумаем. К тому же, я примерно знаю, когда Итиль будет захвачен, и мы постараемся выжить. А уж если к тому времени, мы с тобой подтянем к себе надежных ребят, то и шансы у нас будут хорошие. Это тебе не Короля убеждать, в том, что в Минас-Итиль надо добавить гарнизон. Это местные вояки, которые прекрасно понимают и видят все расклады.

— В целом, идея неплохая. Да и сам я чувствую, что застоялся, как конь. Посмотреть на мир, побывать в Мордоре — это не так уж и плохо. Да и в Изенгарде меня ничего особо не держит, кроме одного — сына.

— У тебя есть сын? Раньше ты про него не говорил. Почему?

— Да просто повода не случалось.

— Как его зовут, и сколько ему лет?

— Имя — Востлинг. Парню скоро исполнится семнадцать. А живёт он у своей родни, в Белых горах, недалеко от сюда.

— А что, с его матерью ты расстался?

— Не, я не расставался, — Грес нахмурился, словно воспоминания доставляли ему боль, и на некоторое время замолчал. — Её звали Илрин, и я любил её больше жизни...

— Прости, друг, что потревожил твою рану, — очень мягко сказал я, уже догадываясь, что женщина умерла.

— Да, она ушла из этого мира, — Грестлинг отвернулся в сторону, скрывая глаза. — Она была беременна вторым ребенком, но роды оказались сложными.... И она, и малыш погибли.

— Мне очень жаль, и я сочувствую твоему горю, Грес. Пусть же её посмертный путь будет светлым и благостным.

— Спасибо, — Грес благодарно улыбнулся. — Это произошло несколько лет назад, и я думал, что вылечился от этой раны. К сожалению, это не так. Так что ты там говорил про Итиль?— перевел он разговор на другую тему.

— То, что в Мордоре можно неплохо поразвлечься. Если ты не боишься, конечно, — я специально поддел друга, помогая вернуть хорошее настроение.

— Другому я бы кишки выпустил за такие слова, но тебе, по дружбе, прощаю.

— Ну, так и пойдём туда. А если ты еще одного-двух парней подтянешь, то будет совсем неплохо. На месте определимся. Может, и не станем клятву принимать. Останемся свободными, как ветер, и сможем путешествовать.

— В общем, я не против. Но всё равно, это надо хорошенько обдумать, прикинуть все резоны, — Грестлинг нахмурился и посмотрел на горы. — К тому же, мне здесь еще долго небо коптить. А ты сам-то, что собираешься делать всё это время? В крепости то тебе, без клятвы, никто не разрешит остаться.

Да, эта мысль приходила мне в голову. И я так и не придумал, что же мне делать.

Но сейчас, глядя на Грестлинга, и обдумывая его вопрос, чем же мне заняться, пока у друга не закончится клятва, неожиданно ухватил неплохую идею. И чем больше ее обдумывал, тем интересней она казалась...

Ривенделл или Раздол, и его Владыка Элронд Полуэльф, который славится своим гостеприимством и мудростью. Эльфы Раздола принимают многочисленных путников, и всем одинаково рады. И там не надо никаких верительных писем или авторитетных рекомендаций. Приезжай, живи, учись, и занимайся, чем хочешь. Главное не доставляй неудобств хозяевам этого места, и не порть отношений с другими гостями.

Вроде всё просто. Может так и есть на самом деле, и мне не стоит усложнять ситуацию? А провести больше года среди эльфов, это же замечательная возможность и перспектива.

В тот день я ничего не сказал другу. Мне следовало самому все еще раз обдумать прикинуть другие варианты.

В марте мы с Грестлингом несколько раз возвращались к этой теме. И решили все же податься в Минас-Итиль. Грес смелый мужик, со здоровой авантюрной жилкой, любившей опасность. Ну а мне надо продолжать учиться, и настоящая полноценная война подходила для этого как нельзя лучше.

Конечно, это не шутки. Всё будет серьезно. К тому же там, среди врагов, и назгулы, и потомки черных нуменорцев. Но, собственно говоря, мне здесь жить тысячу лет. И неужели за всё это время у меня не будет по жизни опасностей и неприятных случаев? Глупо так думать. Поэтому от трудностей следует не бежать, а, наоборот, на данном этапе, даже искать их.

В конце апреля у нас с Грестлингом состоялся очередной разговор, в котором я упомянул, что твердо решил посетить Раздол и пожить там.

— Раздол, — переспросил меня Грес. — Что-то я вроде про него слышал. Что это за место?

— Это замок эльфов на западном склоне Мглистых гор, недалеко от тракта.

— Вот жеж, — Грестлинг замысловато выругался. — Я бы тоже не отказался посетить такое место. Почему всё самое интересное происходит без меня?

Его слова звучали как шутка, но также я расслышал нотку обиды.

— Ты же знаешь, — я положил ему руку на плечо, — если бы мог, я бы остался в Изенграде на эти полтора года, пока заканчивается твоя службы. Но на такой короткий срок клятвы нет, а простого гражданского, пусть и проверенного трехлетней службой, оставлять в крепости запрещено по уставу.

— Да я, в общем-то, понимаю, — Гресс улыбнулся.

— После Итиля, если сложится всё хорошо, мы посетим много интересных мест, — пообещал я другу.

Моя служба закончилась второго мая 1998г. Третьей Эпохи. По идеи, я должен служить до второго августа, до дня, когда приносил свою клятву, но в Гондоре считали по иному, и в срок службы зачли три первых месяца, когда я проходил испытательный срок.

В тот день капитан Гростлин провел небольшое собрание, на котором присутствовало около двадцати человек, по большей части новичков. Капитан отряда отметил мою хорошую службу, отсутствие замечаний и старательность. Затем, в качестве поощрения, подарил в вечное пользование тот меч, который мне дали, когда я стал вестником.

Основная идея данного действия проста и понятна — показать новичкам как надо служить, а заодно подчеркнуть, что Гондор умеет ценить хороших воинов, всегда готов принять их обратно на службу, и не чужд благодарности. Меч то на самом деле не такое уж и дешевое оружие. Например, моего месячного жалования едва хватит на его покупку.

Раз у меня появилось новое, лучшего качества оружие, то со старым, с тем, что я начинал свой путь, можно и расстаться. Я продал свой первый меч кузнецу в Изенгардской слободе. Денег он дал хоть и не много, но и то, хлеб.

Затем я договорился с Ортханком и выкупил Яблоко — тут как раз и пригодились мои капиталы.

На тот момент, я уже разбирался в местных ценах и понимал, что Изенгард содрал с меня завышенную сумму. Яблоко не молод, и стоит дешевле запрошенной цены. Но я отнесся к этому спокойно — это всего лишь деньги, а Яблоко не просто конь, а верный друг.

В общем, второго мая, облачившись в простую одежду, без всяких доспехов или кольчуги, имея из оружия всего один наградной меч, старый, еще Азре подаренный кинжал, орочий лук и выкупленного Яблоко, я попрощался с Грестлингом, его десятком, и с теми людьми, с которыми успел сойтись поближе. Кстати, в их числе находился и лейтенант Роэд.

Уезжать морально тяжело. Мне казалось, что своим отъездом я словно предаю друга, поступаю, не как должно, а как мне удобно.

С Гресом я договорился, что вернусь первого октября девяносто девятого года. Он же пообещал найти парочку нормальных парней, у которых закончится срок службы, и которые согласятся отправиться в Минас-Итиль.

На поясе у меня висит небольшой кошелек с деньгами. Не так уж и много осталось, после того, как я выкупил Яблоко, закупился дорожной провизией для себя и лошади, и отдал ровно половину Гресу. Впрочем, особых расходов я совершать не планировал.

Впереди меня ждала дорога, и Ривенделл...

* * *

День за днём скакал я на северо-запад. Долгим оказался путь в эльфийскую долину — мне пришлось делать огромный крюк, двигаясь по тракту сначала до Тарбада, потом по равнинам Кардолана на Бри, и затем на восток, в сторону Мглистых гор.

Так получилось потому, что нормальной дороги напрямую, вдоль западных склон Мглистых гор, просто не существует.

Конечно, при желании, можно отыскать отдельные тропы и тропинки. Судя по описанию, герой 'Властелина Колец', Боромир добирался до Раздола именно так, горами, лесами и полями, по пустынным землям. Это протяженные, заброшенные или слабо заселенные пустоши, без дорог и постоялых дворов. Да, недалеко от Изенгарда находятся многочисленные селения дунландцев, но чем дальше отдаляться от крепости, тем глуше и неприветливей становятся места.

Ближе к северу находится Эрегион или Падубь, огромный регион, примыкающий к Мории с западной стороны Мглистых гор. Когда то, очень давно, здесь проживали многочисленные эльфы. Именно тут Келебримбор, внук Феанора, выковал эльфийские Великие кольца. Но в 1693г. Второй Эпохи Саурон напал на этот край и опустошил его. Темного Владыку удалось отбросить, но Эрегион сильно пострадал и никогда не смог восстановить даже тени прежнего великолепия. Долгие века он увядал, как сухое дерево, и местные жители медленно покидали его. Здесь еще оставались редкие поселения, но после освобождения балрога, почувствовав древнее зло, последние эльфы простились со своим краем.

К тому же, в тех местах можно запросто нарваться на ватагу орков или гоблинов. Ну и что я мог бы тогда сделать в одиночку? Убьют, и не посмотрят на мою высокую и судьбоносную миссию. Хе-хе...

В общем, я решил не рисковать и избрать дальний, но зато спокойный путь.

К тому же, немного освоив магическое умение подпитывать коня силой, я увеличил наши дневные переходы.

В тот раз я увидел и печально известные Могильники. Они располагались слева от дороги, на подъезде к Бри. Неприветливые, пустынные, и пока еще спящие следы угасания государства Арнора, и разделения его на три княжества.

Курганы поросли болиголовом, чабрецом и зверобоем. Редкие камни, серовато-белесые, покрытые мхами, торчали на вершинах, словно одинокие зубы.

Саурон не набрал своей силы, и Могильники до времени остаются относительно безопасным местом. Где-то там, за ними находился дом Тома Бомбадила. Но в этот раз времени на его посещения у меня не нашлось.

Сам Бри оказался весьма оживленным городом на перекрестке. Здесь проживало множество местных, как хоббитов, так людей. Государство Арнор пало недавно. Многочисленные арнорцы во множестве осели в Бри.

Что удивительно, но трактир 'Гарцующий пони' уже существовал. И содержала его семья Наркинсов. Я поразился их долголетию и усидчивости — они смогут более тысячи лет оставаться на одном месте, поддерживая семейное ремесло.

Великий Восточный тракт, начинающийся в Серебристой Гавани и доходящий до Железных холмов на дальнем востоке, пролегал через Бри. Поэтому здесь хватало всевозможных путников, путешественников и даже бродяг.

Здесь я повстречал и многочисленный отряд гномов, и среди них своего старого знакомого Ори, со всем своим семейством. Встреча произошла в 'Гурцующем пони'. И кто бы сомневался, но я вновь, как и раньше, застал гномов за столом, веселых, и неунывающих.

Гномы за это время не изменились. Они, как и в день нашего знакомства 'У старины Гродди', основательно устроились, и со скоростью, вызывающей легкое чувство зависти, уничтожали подносимые блюда и напитки, успевая при этом громко разговаривать, шумно смеяться и даже петь песни.

Вот, умеют же гномы радоваться жизни! Этого не отнимешь.

Я тепло поздоровался с подгорными жителями, и весь вечер мы провели в 'Гарцующем пони'. Мы пили пиво, я рассказывал про свои путешествия. Но эти ребята слушали меня лишь из вежливости. У гномов буквально глаза горели. Они все захвачены новой идеей, у них появилась цель в жизни.

— Да мы там таких ходов настроем, такие залы вырубим — Ауле в гости попросится, посмотреть, — возбужденно кричал Ори.

— Правильно, верно, — поддержали остальные.

— Я, мой друг, знаешь, как по настоящей работе соскучился? — Ори сжал поросший рыжим волосом кулак, размером с пивную кружку. — Ууу, горы вздрогнут!

Так, в Бри, впервые, я услышал про планируемый поход на Одинокую Гору. Что ж, всё правильно. Выжившие морийцы, скитающиеся долгие годы по всему Средиземью, наконец-то решили найти себе новый дом.

В другое время я бы с интересом и пользой присоединиться к их походу (если возьмут), но сейчас у меня имелись другие планы.

Дорога на восток в тот год была оживленна. Множество странников и путников путешествовали по миру. И повсюду раздавались разухабистые гномьи песни. Подгорные жители стекались к неизвестной мне точке сбора, откуда планировали начать свой поход. Ну и ладно, Ауле им в помощь.

15 июня я пересек Последний Мост — древнее каменное сооружение с тремя арками. Снизу клокотала река Хойра, или, как ее называют эльфы — Митэйтель, берущая начало далеко к северу.

Название моста явно устарело. Похоже, его построили давно, когда освоение континента шло с запада на восток. И тогда этот мост, действительно являлся Последним к востоку.

А сейчас, с какой стороны не посмотри, на реках Средиземья имелись и другие каменные мосты. Даже лишь на одном восточном тракте построены не только броды через реки, но и основательные сооружения. На западе — мост через Брендивайн, а на востоке, за Лихолесьем, — мост через реку Келдуин, вытекающую из Долгого озера. И это не говоря про другие реки. В общем, тот, кто дал это название, явно не предполагал, что в будущем построят и иные мосты.

Еще через несколько дней я пересек брод через Бруинен или, как говорят многие, Бесноватую. Именно здесь Фродо Бэггинс со страхом наблюдал (вернее, будет наблюдать), как волны реки не дали пройти назгулам.

После бродов тракт отклонился к северу, выгнувшись гигантской дугой, и вновь устремился на восток.

Здесь уже начинались предгорья Мглистых гор. Как я помнил по картам, Раздол не стоял на тракте, а находился в местности северней его. И дорогу туда мне предстояло найти.

Впрочем, мои опасения не подтвердились. Судя по всему, в это время Элронд еще не отгородил свои владения с помощью магии, и путь отыскался легко.

Влево от тракта уходила замощенная камнями дорога, плавно поднимающаяся в горы.

Где-то на полпути меня остановили. Эльфийский дозор, состоявший из трех воинов, неуловимо быстро преградил путь. Лишь миг назад дорога казалось пустынной, и тут — раз, и стража.

Эльфы попались высокие, вооруженные мечами и луками, облаченные в кольчуги, зеленые плащи и легкую обувь. У старшего, поверх кольчуги, одет кожаный доспех с красивым цветочным орнаментом.

— Приветствуем тебя, путник, во владениях Элронда, — эльф перегородил мне дорогу, а двое других остались позади него, посматривая на меня внимательно, но достаточно спокойно. — Моё имя Глорэн. Зачем ты направляешься в нашу долину?

— Здравствуй, Глорэн. Моё имя Мэлгорн. Я слышал, что Владыка Элродн не отказывает в приюте путникам.

— Так и есть. Но зачем тебе этот приют, ты так и не сказал.

— Я ищу мудрости и знаний.

— Не часто слышим мы такой ответ, — старший эльф не стал скрывать удивления. — Откуда же ты прибыл, Мэлгорн?

— Из Изенгарда, крепости Гондора на юге Мглистых гор. Может, ты знаешь про неё? Там я служил вестником.

— Про Изенгард нам известно не много, но все же я припоминаю это название, — Глорен подошел поближе. — Как я вижу, ты необычный странник, но пусть о том судит Владыка Имладриса. Ступай по дороге дальше, и скоро ты достигнешь нашей долины.

Эльф отошел в сторону, освобождая мне путь, и поднес к губам искусно отделанный серебром рог. Раздались мощные звуки — это он подавал сигнал в крепость о моём прибытии.

Дорога сделала несколько поворотов, неуклонно поднимаясь в горы. Многочисленные деревья, в основном ели, нависали со всех сторон. Наконец я увидел вход в Раздол. Дорога упиралась в высокие ворота, защищенные двумя башнями по бокам. Стены уходили высоко на окружающие горы, создавая серьезное защитное укрепление.

Сверху, на башнях, находилось несколько эльфов. Неподвижно и молча они смотрели, как я иду. Одна из створок медленно приоткрылась при моём приближении. Я прошел мощные ворота и внизу-впереди, передо мной распахнулась просторная горная долина, поросшая буками и дубами. Два горных потока, текли с востока на запад, и сливались, образуя начало Бруинена. Узкий каменный мост соединял берега реки, и там, на северной стороне, располагался замок-дом Элронда, который окружали многочисленные террасы, обращенные к речным берегам, и густо засаженные садами и аллеями. Во многих местах, через древесную листву пробивались постройки эльфов — дома, дворцы, башни, мостики между отрогами гор, каменные и деревянные переходы, и иные строения.

С гор сбегали бесчисленные ручейки, образуя каскады и водопады. Свежий ветер и яркий солнечный свет властвовали в долине.

Так я впервые попал в Ривенделл, который на синдарине зовется Имладрис. Часть людей знает это место, как Раздол.

Первая беседа состоялась у меня с советником Элронда — Эльдиром, высоким, статным эльфом, который обстоятельно и неторопливо поинтересовался целью моего приезда, чем я собираюсь здесь заниматься, и как долго буду жить.

Я повторил всё то, что уже говорил стражникам на дороге.

После этого Эльдир долго расспрашивал меня о Изенграде, Гондоре, и всех тех местах, которые я успел посетить. Эльфов не особо сильно интересуют людские или гномьи дела, но они не упускали случая узнать политическую и военную ситуацию в мире.

Затем Эльдир предложил чувствовать себя в Раздоле как дома, и при любом возникшем вопросе или затруднении обращаться к нему. Он рассказал, про то, как здесь живут гости, про распорядок дня и питания, и про всё то, что может дать это место.

Беседа заняла больше часа. Когда она закончилась, Эльдир позвонил в серебряный колокольчик. Вошедший эльф пригласил меня следовать за ним, в специальную комнату для меня. Я поблагодарил советника за гостеприимство, и отправился в свое новое жилище.

Мне выделили просторную комнату, с высоким потолком, резными балками, с двумя узкими и высокими окнами, выходящими на красивый водопад. В комнате стоит несколько предметов мебели — красивая широкая кровать, два кресла с искусно выгнутыми спинками и ножками, резной столик и небольшой камин. Каменный пол, с лежащими на нем шкурами. Несколько толстых свечей, шкаф и полка с книгами дополняют убранство.

Я подошел к окну, отдернул шторы, посмотрел наружу и задумался.

Через тысячу лет Бильбо Бэггинс скажет про Ривенделл так: — здесь приятно и есть, и спать, и рассказывать о своих недавних приключениях, и петь песни, и читать стихи, или размышлять, сидя у камина, или ровно ничего не делать. И если кто-нибудь сюда попадет, то он мигом вылечится от усталости и тоски, от забот, страхов и всех болезней.

Так и есть — и даже еще лучше. Очень интересная и уютная долина, в которой каждый может отыскать занятия по своему вкусу. Я словно очутился в месте, которое давно и непонятно зачем покинул, глубоко вздохнул и радостно рассмеялся. Я дома, как бы странно это не звучит.

И я нашел для себя всё, что искал. Много времени проводил в местной библиотеке — читал историю Средиземья, и всех народов, ее населяющих. Искал описания Валар и Майар. Особенно сильно интересовала меня информация о магии, о Синих Магах, балрогах, Орлах и о других существах Средиземьях, похожих на Тома Бомбадила. Достаточно много времени я изучал все, что смог найти про великих драконов Севера. Уже тогда я предполагал, и даже предчувствовал, что столкнусь с ними.

Поиски принесли, пусть и незначительные, но успехи. Эльфы любили, умели ценить и хранить прошлое, свою историю, а также историю всех тех народов, что их окружали. И в описании прошлого они более-менее правдивы и непредвзяты, в отличие от большинства земных историков. Напомню старую мудрость Джорджа Оруэлла — 'кто управляет прошлым, тот управляет будущим. А тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым'. Так что изучение истории, это отнюдь не пустое занятие.

Мне удалось отыскать много интересного, но об этом я расскажу при случае.

По моим прикидкам, в Ривенделле проживает несколько тысяч эльфом. Прежде всего, это Элронд, его жена Келебриан (дочь Галадриэль), и их дети. Два сына — Элладан и Эльрохир, и дочь Арвен. Несколько советников Элронда, многочисленные воины и воеводы, дворцовая обслуга, на вроде поваров и ткачей. Барды и музыканты, ученые и мастеровые. Также здесь проживали и те, кто обеспечивал всю эту долину едой — охотники и те, кто выращивал различные плоды (назвать таких эльфов простыми крестьянами язык не поворачивался).

Наблюдая за жизнью эльфов, могло показаться, что они совсем мало трудятся и работают, посвящая всё свое время искусствам и музыке. Конечно, это не так. Эльфам, как и людям, необходимо все тоже. Еда, питьё, одежда, оружие, книги, предметы быта и многие другие вещи. И кто-то всё это создавал.

Мужчин и женщин в долине приходилось примерно поровну. И все отличались необыкновенной, особенно если сравнивать с человеком, красотой. Кроме красоты внешней, телесной, у практически каждого эльфа присутствовала и красота внутренняя. Богатый внутренний мир, высокие моральные и этические ценности. А это куда важней внешнего вида. Но и среди эльфов всем этим отличалась дочь Элронда.

Когда я впервые увидел в парке, а потом и в Трапезном зале Арвен, я был поражен. Я не мог и предположить, что живое существо могло иметь такую нереальную красоту. Утонченность, женственность, безупречная белая кожа, таинственно мерцающие глаза, и загадочный намек на улыбку, часто появляющийся на ее лице. Прекрасный водопад тёмных, до пояса волос. Запах цветов от неё исходящий. И мощная, при этом мягкая энергия, что пропитывала ее насквозь, и являлась её сутью.

Потом, когда первое впечатление немного прошло, я начал понимать, что здесь не обошлось без магии. Не знаю, как она называлась, наверное, любовная, а может что-то, связанное с магией Жизни. Главное то, что она, несомненно, присутствовала. Иначе объяснить это мощное воздействие нельзя.

Но говорю с гордостью, потому что это действительно достижение, я не потерял голову и не влюбился. Первый восторг прошел и я понял, что вся эта несомненная красота не так уж меня и трогает. Но мой взгляд, Арвен не хватало жизни, непосредственности, простоты (в самом хорошем смысле этого слова). Быть может, все эти качества я бы смог увидеть при более близком знакомстве — если бы мне позволили его осуществить. Но этого не произошло — и я остался хозяином своего сердца!

А возможно, причина моего спокойствия крылась в природе Майа, в возможности понимать и нейтрализовать чужую магию, смотреть на вещи объективно. Это то, о чем мне говорил Азре. Арвен стала для меня великим произведением, шедевром, которым можно наслаждаться. Но влюбиться — нет.

Так что — всего тебе наилучшего, Арвен Вечерняя Звезда. Когда-нибудь родится Арагорн, и ты найдешь свою любовь. Мир тебе, эльфийская принцесса.

Неоднократно я посещал местные кузницы и мастерские. Эльфы умели производить множество интересных и полезных вещей, и у них можно многому научиться. При изготовлении некоторых, они вкладывали в них частичку магии. Выглядело это так, словно кузнец передавал энергию от себя к создаваемому предмету.

Безусловно, не к каждому изделию эльфы относились так трепетно. Да и кузнецы, это все же ремесленники, а не маги. Но все же интересно наблюдать за их действиями. Может и мне это умение, хотя я и не освоил его до конца, пригодится.

Интересовался эльфийскими знаниями о природе, целебных и полезных травах, и ядах.

Практически каждый вечер эльфы собирались в Каминном зале. Здесь они слушали своих менестрелей и певцов, слагали поэмы и стихи. Все их песни в основном, в той или иной степени, касались трех основных тем. Героическое прошлое и история самих эльфов. Песни, связанные с восхвалением Валар, природы и вообще всего сущего. И любовные баллады, воспевающие верность, самопожертвование и мужество.

Почти в каждой песне присутствовала и грустно-трагическая нотка. Наряду с победами, всегда есть поражения. Наряду с радостями — горести, а любовь иной раз оборачивается страданием и горем. Дружба может закончиться предательством. Идея тоски — по Валинору, разбитым мечтам, погибшим родичам, неудачам и потрясениям, очень часто звучала в их музыке. И что бы понять всю смысловую и эмоциональную составляющую их музыкального искусства, надо родиться эльфом. Или, по крайней мере, иметь очень тонкую, слышащую душу.

Эльфийская музыка, песни и танцы — невероятно сложное и прекрасное искусство, прикоснуться к которому — уже счастье.

Из музыкальных инструментов эльфы более всего предпочитали арфы — всевозможных форм и размеров, с разным количеством струн, и отличающимся друг от друга звуком и тембром.

Следующим по популярности инструментом выступала лютня. Имелись виолончели, скрипки, различного вида трубы и флейты. Также в музыке использовались бубны и колокольчики — но уже значительно реже.

Каминный зал огромен, и различных укромных мест — за колоннами, в слабо освещенных уголках, здесь хватало. Очень часто я сидел и слушал эльфийскую музыку. И мысли сами собой убегали куда-то далеко, и я просто наблюдал за их появлением и исчезновением.

По вечерам, в своей комнате, я продолжал вести записную книжку на русском языке, куда заносил понравившиеся идеи и мысли. И конечно, продолжал писать книгу про Средиземье.

К тому времени, я понял одну, очень важную вещь. Маг, это не тот, кто умеет запускать огненные шары или морозить противника. Нет, маг — это, прежде всего достигнутый уровень знаний, миропонимания и осознанности. Маг — это тот, кто научился слушать и понимать Мироздание, и нашел свое гармоничное место в нем, ответив на вопросы, кто он, куда и зачем идёт по жизни. И чем лучше и глубже маг все это понял, и осознал, тем более могущественным он станет. А все магические проявления, на что так падка толпа (вроде огней, молний, летящих камней и пробивающих врагов сосулек) всего лишь внешнее проявление природы мага, и ничего более. И эти проявления вторичны по отношению к самому Пути.

Надо просто жить и идти вперёд. И не выдумывать лишнего. Слушать себя, свою интуицию, руководствоваться совестью, стараться всегда поступать справедливо и правильно. Есть выражение, которое мне очень нравится: делай, что должно, и будь, что будет. Следуй ему, и тогда, неизбежно, в нужное время ты окажешься в нужном месте, и на правильной для тебя стороне, как бы она не называлась. И ты сможешь достичь своих целей. Это и есть путь каждого человека, и мой в том числе. Путь Майа.

Но большую часть времени я проводил на тренировочной площадке, оттачивая воинские умения.

К моему удивлению, эльфы не так уж упорно стремились развивать свои навыки. Потосковать под грустную мелодию доставляло им куда более интереса, чем занятия на плацу.

Да, они многое умели — особенно их лидеры и те, кто склонен к войне. Но на самом деле, за пару тысяч лет можно освоить что хочешь. В том числе, и как эффективно побеждать врагов.

Эльфы не торопились, и не умели учиться быстро, так, как это делали люди. Как пример, тот же человек мог за год освоить и преуспеть в том, на что эльфу зачастую не хватало и пяти, или даже десяти лет. Объяснялось это просто. Люди спешили жить, учиться и все познать. А эльфы не хотели, да, наверное, и не умели торопиться ни в чем. Они знали, что впереди долгие века, и даже тысячелетия жизни. Торопиться глупо, ты и так всё успеешь. Вот поэтому и жили они совсем в другом ритме.

Первое время я часто занимался один. Редко-редко появлялся эльф, который соглашался поучаствовать со мной в тренировочном поединке. Наверное, им в диковинку видеть человека, который ежедневно, по нескольку часов, занимается таким неинтересным делом.

Но как-то раз я познакомился с необычным эльфом, отличавшимся от других, и который многому меня научил. Со временем, я даже неплохо узнал его. Это встреча оказала немаловажное значение на мою судьбу, и поэтому я расскажу о ней подробней.

В Средиземье наступил месяц август. На синдарине и языке дунадан он называется уруи.

В безграничной небесной синеве проплывали одинокие облачка. Кругом пели птицы и журчали ручьи. Пахло мёдом и созревающими яблоками.

На тренировочной площадке, что находилась в дальнем уголке эльфийской долины, около прудика, в котором я обычно споласкивался после всех занятий, я находился один.

Я бос, и из всей одежды на мне одеты лишь грубой выделки льняные штаны по щиколотку. В тот день я совершил пробежку в пару лиг, немного передохнул, около часа пострелял из своего трофейного лука. Лук, конечно хорош, но явно маловат для моего роста. Да и по силе, не помешает, если б он был более мощным.

Затем продолжил упражнения с мечом. В Изенгарде Грес научил меня нескольким неплохим связкам — блоки, удары с перехватом оружия, с различных сторон, уходы в сторону, нырки. Я работал в среднем темпе, неплохо разогрелся, поймал ритм, и как мне казалось, двигался довольно быстро и пластично. Длинные волосы, что бы ни мешали, я зачесал назад и стянул в пучок.

Вздох-выдох, перекат, удар, движенье назад, блок, еще блок. Еще блок, выпад...

Зная многочисленные удары, блоки, постановку корпуса, положение рук и ног, можно придумать множество различных упражнений, вырабатывая свою тактику и свой стиль, подходящий под собственные возможности, вес и размер тела, координацию, и тип оружия.

Краем глаза заметил, что на площадке появился высокий, худощавого сложения эльф. Он стоял в стороне, сложив руки на груди, и молча и внимательно наблюдал за моими действиями.

Я постарался не обращать на него внимания, и не думать, как он оценивает мои способности. Даже если и не высоко, то ничего страшного. Никто не рождается великим мечником. Им лишь можно стать.

Я занимался довольно долго, пока не устал и не решил сделать небольшой перерыв. Остановившись, бросил меч в ножны, и несколько раз глубоко вдохнул.

Подойдя к бочке с водой, умыл лицо и сполоснул торс.

Прошло несколько минут, и ко мне подошел этот эльф. Из вежливости я встал, приветствуя его.

Эльф оказался высоким — даже выше меня, но более худощавый, хотя и плечистый. Наверняка он и весил меньше, но не смотрелся тощим. Мускулистое и подтянутое тело, которым, это чувствовалось, он прекрасно владел.

Он имел правильные черты лица, узкие брови и губы, ясные глаза серого оттенка и золотистые, прямые волосы до плеч. Сквозь волосы торчали кончики ушей.

Весь его облик словно светился нездешним светом и удивлял величественным спокойствием.

Одет он в легкую рубаху с расстёгнутым до груди воротом, брюки, повязанные матерчатым поясом, концы которого с одной стороны свисали до бедра. На ногах — легкие мокасины. Обувь и рубаха покрыта искусной вышивкой — цветы, птицы, переплетённые орнаментом, который вполне обосновано можно сравнить с 'кельтским' из нашего мира.

На поясе у эльфа висят ножны с клинком.

— Моё имя Глорфиндель, — представился эльф. — Я бы хотел сразиться в учебном поединке.

— А я Мэлгорн, — когда я услышал его имя, в голове у меня что-то промелькнуло. Кажется, это имя упоминалось где-то. Или в 'Сильмариллионе' или во 'Властелине Колец'. — Почему бы и нет? Давай.

К тому времени я уже передохнул и восстановил дыхание. Сначала я думал, что эльф предложит воспользоваться затупленным оружием. Ничего подобного — он вышел на середину утоптанной площадки, и повернулся ко мне.

Я встал напротив, на расстоянии около десяти футов.

Эльф уверенно, одним слитным и красивым движением, вытащил свой меч — слегла изогнутый, узкий клинок голубоватого оттенка. Отсалютовав мне, он повернулся боком, и выставил меч перед собой остриём вверх.

Я пожал плечами. Что ж, значит будет сражаться боевым оружием. Надеюсь, что эльф не собирается меня убивать или калечить. А в том, что он сможет это сделать, я лично не сомневался.

Я также развернулся к нему боком, левую руку отвел назад, а правую, с мечом, вытянул по направлению к противнику.

Несколько мгновений Глорфиндель стоял неподвижно, очевидно, давая мне время на подготовку. А потом он сделал первый шаг...

Вы видели, как перетекает вода из одной емкости в другую? Быстро, слитно, плавно. Зрителю невозможно выделить или зафиксировать взгляд на отдельных деталях. Их просто нет. Вся вода одно целое. Это движение невозможно разбить на детали.

Вот так двигался и мой противник. Стремительно и завораживающе красиво. Он вообще не совершал лишних движений. Только необходимый минимум, но этот минимум застал меня врасплох.

Миг, и эльф уже около меня, проводит серию атак (пару ударов я точно пропустил, и если бы это был настоящий поединок, я бы уже лежал на земле). Он вынудил меня поворачиваться и вообще двигаться так, что собственное тело, мне же и мешало. И он сразу развернул меня лицом к яркому солнцу. Что ж, здорово. Причем совершенно ясно, что эльф просто разминается, и жалеет меня.

Я собрался, сделал несколько блоков. Как только я подумал об атаке, эльф, словно читая мои мысли, резко взвинтил темп. Теперь я лишь отступал и защищался. О нападении и речь не шла. Я пропустил ещё около десяти ударов. У меня сложилось впечатление, что противник чувствует свой меч как руку. Его клинок останавливался в последний момент, почти касаясь моей кожи. И поначалу, это сильно давило на психику. А ну как, не успеет остановить движение?

Затем Глорфиндель сбавил скорость, давая возможность хоть как-то отреагировать и попробовать провести свои атаки.

Я пошел вперед, стараясь действовать максимально быстро. Эльф лишь защищался, провоцируя 'разогнаться'.

Я провел несколько неплохих (как тогда думал) атак. Противник очень изящно уходил от них, а я словно проваливался в пустоту, открываясь и совершая ненужные, выматывающие движения.

Иногда он блокировал мои удары. Но не один из блоков не был прямым — изящные, легкие касание, которые заставляли мой клинок отлетать в разные стороны и словно жить своей, независимой от меня жизнью.

Сила и скорость движений эльфа просто поражали. А его пластике могла позавидовать любая пантера. Гибкая, смертоносная мощь во плоти. И это, я понимал, для него лишь разминка, он не показывает и половину своих умений.

Как-то незаметно я перестал замечать ход времени. Бой продолжался, и он доставлял истинное удовольствие. Эльф, несмотря на всю свою 'крутизну', сражался спокойно, и не стремился унизить или показать свое превосходство. Он давал мне возможность действовать по максимуму, выкладываться полностью.

Мы закончили, когда я окончательно выдохся и пропотел, словно в бане. К тому же я не на шутку устал. Меч в руках стал просто неподъёмным.

— Что ж, у нас получилось неплохо, — эльф снова отсалютовал мне клинком, и слегка улыбнулся. — Продолжим завтра?

— С удовольствием!

— Тогда, здесь, в это же время, — он развернулся и спокойно ушел.

Я смотрел ему в спину и пытался осознать, что же за боец оказал мне такую честь, дав возможность сразиться с ним. И он даже не особо вспотел, после этого боя!

В тот день 'я наелся'. Хватит, пора отдохнуть. Я направился к пруду, сполоснулся, а затем отправился в свою комнату. Как жаль, что до ужина ещё так долго...

Вечером, лежа на кровати, я вспомнил это имя — Глорфиндель, и всё, что с ним связано.

Глорфиндель — великий витязь эльфов. Давным-давно, он родился в Средиземье, и по зову Вала Оромэ последовал в Валинор. Там он жил до той поры, пока Мелькор не украл Сильмариллы, а Феанор с сыновьями поклялись вернуть их. Так, вместе с остальными эльфами-нолдор он вернулся в Средиземье, и принимал участие во многих знаменитых битвах той поры.

В 510г. Первой Эпохи Мелькор напал на эльфийское государство Гондолин. Выжившие эльфы попытался уйти, пройдя скрытыми тропами, но наткнулись на отряд орков под предводительством балрога. Давая возможность остальным спастись, Глорфиндель вступил в схватку с демоном. Поединок длился долго, но, в конце концов, оба бойца упали в горную расщелину и погибли. Потом Орлы вытащили тело витязя из пропасти и его похоронили. На том кургане выросла трава и золотые цветы, не увядающие даже зимой.

После гибели тела (эльфы называют его хроа), душа Глорфинделя (фэа), перенеслась в залы Мандоса в Валиноре. Неизвестно, как долго он там находился, и когда Вал дал ему новое тело. В любом случае, этот эльф достаточно долго прожил в Благословенном Крае, а затем вновь вернулся в Средиземье.

Точная дата, когда это произошло, отсутствует. Многие полагают, что Глорфиндель появился в этом мире одновременно с Магами — Истари. Это примерно в 1000 году Третьей Эпохи.

Глорфиндель стал жить в Раздоле, помогая Элронду в его борьбе против различных врагов. Так, он принимал участие в войнах с Ангмаром и его Королём-призраком.

В 1975г. Глорфиндель командовал эльфийской дружиной и сумел победить ангмарскую армию. Сам Король-кольценосец не решился сражаться с ним и отступил. Глорфиндель не стал его преследовать. Именно тогда он сделал знаменитое предсказание относительно предводителя назгулов: 'далеко ещё его рок, и падёт он не от руки смертного мужа'.

Это произошло двадцать три года назад. С тех пор Глорфиндель живёт в Раздоле. И сейчас он является одним из старейших эльфов Средиземья. Не знаю, как насчет Галадриэль, но он старше Элронда, это точно.

Кроме выдающихся воинских умений, Глорфиндель разбирается и в магии. Он знает множество созидающий и разрушающих заклинаний, предвидит будущее, умеет лечить, читать настрой и ауру противника, воздействовать на него. И также, при желании он мог видеть Призрачный мир.

Вот такая героическая история отдельно взятого эльфа. И именно у него мне посчастливилось брать уроки.

Первые недели Глорфиндель относился ко мне спокойно и нейтрально. Я выступал всего лишь обыкновенным партнером для спарринга.

Но со временем, как это обычно и бывает, между нами возникли хорошие товарищеские отношения. Попробуйте с совершенно незнакомым человеком делать в течение нескольких дней одно дело. Например, строить дом, или грести в одной лодке. И вы сразу поймете, что такие занятия неизбежно сближают людей, помогают лучше понять друг друга.

Мы тренировались практически каждый день. Правда, один раз, это произошло в начале зимы, Глорфиндель не появлялся около десяти дней, по всей вероятности, занятый своими делами.

В свободное время, после тренировок, или вечером, когда мы просто общались, Глорфиндель обучал меня квенья. Это еще один эльфийский язык, к созданию и развитию которого приложил руку Феанор.

Первоначально на квенья говорили нолдоры. Но произошедший среди эльфов раскол нанес существенный вред популярности и частоте использования данного языка. Сейчас на нем говорят, в основном Высокие эльфы, и квенья стал диалектом правителей и знати.

Естественно, такое близкое общение не могло сказаться на доверии, и я многое рассказал про себя.

Началась зима. Бури и вьюги проносились вдалеке над Мглистыми горами. А здесь, в Ривенделле, погода практически всегда ясная и не слишком холодная. Редко-редко температура опускалась так низко, что могла замерзнуть вода на улице. Понятное дело, что не обошлось без эльфийской магии, которая каким-то образом постоянно поддерживала комфортную температуру и среду.

К этому времени, эльф стал не просто со мной сражаться, он стал меня учить. Началось всё с самого простого. В одном из боёв он посоветовал не сжимать так сильно рукоять меча.

— Когда ты делаешь силовые блоки, и вкладываешь в удар всю массу тела, такой хват оправдан. Но при фехтовании, и плетении 'узоров', правильней держать клинок расслабленно, не напрягая так сильно кисть, ладонь и пальцы.

Я попробовал и действительно, легкий хват давал возможность, что называется 'играть с мечом'. Тут конечно, следовало выдерживать 'золотую середину', так, что бы противник не мог выбить из рук оружие.

А потом, Глорфиндель стал заниматься со мной более серьезно, показывая различные стойки, удары, блоки, хваты оружия, синхронность движения и многое другое.

Иногда на тренировку приходили другие эльфы, но особого энтузиазма в их рядах не наблюдалось. Может поэтому Глорфиндель и стал заниматься со мной? Больше то все равно особо не с кем.

Тем временем зима постепенно прошла. И в Ривенделле наступила ранняя весна. Особенно удивительно наблюдать, как в эльфийской долине уже распускаются почки и цветы, появляются первые насекомые, а буквально за лигу, на склонах Мглистых гор, всё еще лежит глубокий снег!

Как-то раз я завел такой разговор:

— Скажи, Глорфиндель, тебе было сложно сражаться с балрогом?

— Ты и это обо мне знаешь? — удивился эльф.

— Да, я много читал, — ответил я. — Ну, так что? Или тебе неприятно говорить?

— Как тебе сказать, — задумчиво протянул эльф и посмотрел куда-то вдаль. — Первое время я неохотно вспоминал тот поединок, но Благословенная страна лечит любой недуг. Излечился и я.

— От чего?

— Воспоминания, Мэлгорн, не всегда доставляют радость. А такой противник не просто силен. Его суть — вселять в тебя ужас и страх. И чтобы схватиться с ним, надо иметь чистую и пламенную фэа. Простых умений здесь недостаточно.

— Ты выполнил свой долг как должно. И ты не поддался ему, — что ещё может желать воин?

— Но я и не победил. И не упади мы оба в пропасть, еще неизвестно, за кем бы осталась победа.

— Ты бился с балрогами раньше, до того боя?

— Да, хотя и не часто, и это происходило когда армия, сражалась против армии. До того дня мне не доводилось сражаться с подобными один на один.

— Чем страшен этот противник?

— Он очень высок, силен и быстр, а его кожа крепка настолько, что редкий меч может ее пробить. Он не знает усталости и может биться несколько дней подряд. Из Пламени Удуна демоны могут создавать себе мечи, копья, хлысты, а из Подземного мрака они формируют щиты и доспехи, которые укутывают их, как черная, клубящаяся туча. Но всё это второстепенно. Главное это суть огненного валарауко — Майа, его заклятия и тот ужас, и неуверенность, что он может внушать своим врагам. Многих своих соперников балроги побеждали еще до боя. Ибо если ты не уверен в своих силах, в своей твердости и отваге, лучше тебе не выходить на этот бой.

— Если бы тебе довелось снова сразиться с балрогом, как бы ты действовал на этот раз?

— Ты задаешь странные вопросы, Мэлгор, — эльф пристально посмотрел мне в глаза, но я спокойно выдержал его взгляд. — Зачем тебе это?

— В Средиземье балроги еще остались, — намекнул я ему.

— Ты хочешь отправиться в Морию? — в голосе эльфа мне послышалось удивление.

— Нет, конечно. Пока нет. Но, кто знает свою судьбу? И кто знает, что может произойти? — я улыбнулся.

— Что ж, тогда слушай, — Глорфиндель, судя по всему, что-то решил для себя. — Что бы победить балрога, требуется абсолютная уверенность в себе, своих внутренних и телесных силах. Ты должен действовать стремительно — быстрее своего противника. И если ты будешь быстрее демона, то у тебя появится шанс. Ну и конечно, тебе необходимо соответствующее оружие — копье, меч или топор, способное пробить его броню и толстую шкуру.

— А если как-то заманить или сбросить его в воду, это поможет?

— Скорее всего, лишит умений, связанных с огнем. Да, это может помочь, — кивнул эльф.

Еще один интересный для меня разговор состоялся через неделю, когда я спросил его о залах Мандоса.

— Там тишина, полумрак и успокоение, — ответил мне эльф. — Ты словно спишь, видишь сны, созерцаешь тени других фэа вокруг тебя, осознаешь разные образы, и не можешь, да и не хочешь понять, что из этого мнимое, а что настоящее. Нет никаких желаний и стремлений. Всё мираж и всё проходит, или ещё не наступило. Время скользит незаметно, и для тебя всё едино — год прошёл или век. А потом сон заканчивается. Ты видишь исполненную величия фигуру Вала Мандоса, и он выводит тебя к свету.

10 июня Глорфиндель пришёл на тренировочную площадку, неся в руках ножны с мечом. Сначала я не придал этому значения, просто подумал, что он, возможно, хочет потренироваться другим оружием, как это уже и происходило раньше.

Но нет, он подошел ко мне и протянул то, что принёс.

— Я немного вижу твой Путь, — сказал мне Глорфиндель. — У тебя впереди много необычного и интересного. Но и трудностей на твой век хватит. И в будущем у тебя появится шанс заполучить поистине великолепное оружие. Пока этого не произошло, я, как Воевода Ривенделла, хочу преподнести тебе небольшой дар. Возьми, — он протянул мне ножны.

Я взял их левой рукой, а правой вытащил клинок...

Общая длина оружия примерно пять футов. Лезвие, длиною около трех с половиной футов, шириной в три пальца, снабженное долами, слегка изогнутое и сужающееся на конце. С одной стороны лезвие заточено на всю длину клинка, с другой лишь на верхнюю четверть. Широкая прямая гарда, с перпендикулярным кольцом на одной стороне, для дополнительной защиты. Сама рукоять — полтора фута, и ее длина достаточна для хвата как одной, так и двумя руками. Рукоять сделана из кости, обмотанная грубой кожей. На конце рукояти — необычной формы навершие, которым, при должном умении, можно наносить вполне сильные удары.

Для наглядности и понимания, можно сравнить это оружие с 'гросс-мессером' из земной истории. Оно являлось чем-то средним между мечом и саблей.

Я сделал несколько стоек и выпадов, пытаясь лучше понять этот меч. В руках он лежал уверенно и как-то гармонично, что мне сразу понравилось. Для менее высокого человека, этот клинок мог бы стать однозначно двуручным. Но мой рост и длина рук позволяли действовать им и как одноручным, и как двуручным оружием.

— Конечно, это не легендарное или мифическое оружие, выкованное из мифрила — сказал Глорфиндель, — но все же добротное и надежное. Его отковали эльфийские кузнецы Эрегиона более тысячи лет назад. И пока ты не нашел лучшего, оно будет достойно тебе служить.

— Да меч просто великолепен, — я на самом деле был впечатлён подарком. — Мне он кажется очень красивым и удобным.

— Я его подобрал под твоё тело, — скромно добавил Глорфиндель. — У меня самого, да и у многих эльфов, клинки похожего типа. Такое оружие даёт замечательные возможности при фехтовании, огромное разнообразие рубящих ударов и неплохие колющие — но здесь больше нужна точность и глазомер, чем сила, в отличие от обычных прямых мечей.

— У этого клинка есть имя? — я продолжал осматривать меч.

— Нет, он почти не участвовал в боях. Большинство моих сородичей ниже нас с тобой ростом, и для них этот клинок тяжеловат и великоват. А у Высоких Эльфов, как правило, происходящих из древних родов, есть более качественное оружие. Вот поэтому он и находился так долго и без хозяина, и без имени. Если захочешь, ты сам сможешь назвать его.

— Что же, благодарю тебя от всей души, Глорфиндель. Мне очень понравился твой подарок.

— Я рад этому, — эльф сделал пару шагов назад. — А теперь, думается мне, пришло время опробовать твой меч в бою!

Вот так, неожиданно, я стал обладателем весьма добротного клинка. К тому времени я уже немного научился разбираться в оружии, и мог судить о нем. Естественно, меч самого Глорфинделя, и многих других эльфов смертоносней, древнее и дороже.

А вот в крепости Изенгард, у пары человек мечи аналогичного качества — у Воеводы Тродинга Славного или капитана отряда Гростлина.

Ну, а оружие остальных, и в том числе моего друга Грестлинга явно уступает. Так что, это для эльфов данный меч средненький. Люди оценивают такие вещи иначе.

А так как до этого я не был избалован наличием качественного оружия, то нынешний подарок являлся очень и очень ценным. А уж о разнице между эльфийским клинком, и тем мечом, что мне подарили в Изенгарде, говорить не приходилось. Всё и так понятно.

Ну, а потом я начал осваивать свой новый меч. И чем больше с ним занимался, тем лучше его чувствовал и тем более уверенно им работал.

Через некоторое время я придумал и имя для него. Я назвал его Энсал, сокращенным словом, которое с синдарина можно перевести как 'эльфийский дар'. Соглашусь, имя не слишком оригинальное, но зато без излишнего пафоса и героизма, да и отражало саму суть меча.

Глава седьмая.

Возвращение в Изенгард.

Через неделю после того, как я получил меч, Глорфиндель предупредил, что завтра со мной хочет познакомиться Владыка Элронд.

Что ж, этого следовало ожидать. То, что я рассказал о себе, и о чем спрашивал Глорфинделя, наверняка стало известно Элронду. И заинтересовало его.

Не сказать, что вечером накануне разговора я не мог уснуть. Просто думал. В голове крутились различные мысли, ответы на возможные вопросы и вероятные вопросы, те, что при возможности, задам. Особо я не нервничал, но и рядовой эту встречу назвать нельзя.

Да уж, это несомненный прогресс. Эльфийский владыка, хозяин одного из Трёх Колец, решил найти время и познакомиться лично. Для безызвестного бродяги четыре года назад, это прорыв в личном статусе. Но у всего есть и оборотная сторона — теперь на меня обратили внимания, за моими действиями станут смотреть и оценивать.

Впрочем, может это все глупости, и беседа такой и останется, без далеко идущих выводов? Якобы возросшую значимость, я сам себе и надумал, а Элронд просто, от нечего делать, решился познакомиться. Кто знает...

Утро после завтрака выдалось прелестным. В эльфийской долине, как практически каждый день, солнечно и тепло. От воды тянет легкой прохладой. Где-то вдалеке слышится звук арфы и мелодичный женский голос. Благодать...

Над горными склонами зависло несколько грозовых облачков. Там сверкают молнии, идет нешуточный ливень. Но даже эта деталь, говорившая, что есть Ривенделл, и есть остальной мир, лишь добавляла спокойствие и безмятежность в здешнюю атмосферу.

Элронд оказался высоким, на дюйм выше меня, и очень внушительным эльфом, с густыми и темными волосами ниже плеч.

Власть всегда преображает, но делает это по-разному. Если человек недостоин такой власти, то она его начинает развращать, и он совершает множество нелицеприятных поступков в угоду своему тщеславию, корысти или выгоде. И все это непременно отражается на внешнем облике — надо просто научиться замечать.

Если человек владеет собой и своими чувствами, является хозяином своей судьбы, то он воспринимает власть иначе. Не как привилегию и возможность, а как Долг. И тогда власть не способна подчинить такого человека. Он сам становится ее господином.

Именно таким правителем и являлся Элронд — величественным, умудренным знаниями, но внешне все еще юным. И лишь глаза — много видевшие, и хорошего и плохого, выдавали немалый житейский опыт.

Одет Элронд в легкие брюки, обувь, и рубаху. Поверх всего длинный, до колен кафтан из тончайшей материи. Кафтан искусно вышит серебром и жемчугом.

Одежда на хозяине этого места богатая, но выглядевшая изящно, и не броско. Сразу становилось понятно, что именно так и должен одеваться Элронд.

— Глорфиндель много рассказывал мне о тебе,— продолжил Элронд, после того, как мы познакомились, — и мне стало любопытно.

Мы втроём — Элронд, Глорфиндель и я, неторопливо шли по обсаженной деревьями дорожке.

— Что же больше всего тебя заинтересовало? — мой тон доброжелательный и спокойный. Я приготовился максимально правдиво вести беседу. И я понимал, что перед Высоким Эльфом, мне, волей-неволей, предстоит многое, если не всё о себе рассказать.

— Твоя суть, — Элронд внимательно посмотрел мне в глаза. — И она мне чем-то знакома. Словно подобных тебе, я уже встречал.

— Видящий всегда может распознать Майа, — я сказал это без хвастовства (моей-то заслуги здесь нет, всё сделал Азре), но с внутренним достоинством.

— Так ты Майа! — это уже Глорфиндель. — То-то я ощущал знакомое чувство.

— Мне казалось, я знаю всех Майа в Средиземье, — если Элронд и впечатлен, то ему удалось это умело скрыть.

— Ты хочешь сказать, что всех Майа из Благословенной Земли, Владыка?

— А ты разве не посланец Валинора?

— Нет, — я улыбнулся. — Открою правду, я там даже ни разу не был.

— Так откуда же ты пришел?

— Из Чертогов Безвременья, конечно. Я говорил Глорфинделю об этом.

— Помню, — задумчиво протянул Глорфиндель. — Но не упоминал, что ты Майа. Скажи, ты видел там других? Может, Эру Илуватора?

— Нет. Там я познакомился лишь с одним из Айнуров. Имя ему Азре.

И предвосхищая вопросы, я рассказал свою историю — как Азре пригласил гостя из неведомых далей, о чем он с ним говорил, какой выбор предложил, и как я впервые попал в Средиземье четыре года назад.

Глорфиндель уже знал, что я из другого мира, и что посетил Чертоги Безвременья. Но полной истории он, конечно, еще не слышал.

— Значит, ты пришел сюда с целью изменить мир, — констатировал Элронд, и с лица его пропала улыбка. — Саурон когда то поступил также, и мы не смогли вовремя распознать его лжи.

— Не бойся, Владыка, я не падший Майа, и мы не во Второй Эпохе, когда Саурон в прекрасном обличье пришел к Гиль-Галаду и тебе. Ты же видишь мою суть, не так ли?

— Да.

— Ну, так загляни глубже и пойми, что мною движет.

Мы остановились. Элронд повернулся ко мне лицом и закрыл глаза. Глорфиндель смотрел, как и раньше, но более внимательно и серьезно. Не знаю, что уж там смогли углядеть эльфы (я сам-то себя плохо знал), но осмотром, они, судя по всему, остались удовлетворены.

— Да, зла и пустого тщеславия в тебе нет,— задумчиво признал Элронд. — Но всё равно, моя фэа неспокойна. Жажда перемен часто приводит к худшему результату, чем был раньше.

— Это правда, — я вынужден согласиться. — В моём мире говорят так: благими намерениями выложена дорога в ад.

После того, как я объяснил эльфам, что такое ад (они сочли его более суровой версией залов Мандоса), мы продолжили беседу.

— И что же ты собираешься делать здесь, в Средиземье, Майа Мэлгорн? — Элронд впервые назвал меня таким образом.

— Учиться, учиться и ещё раз учиться, — ответил я классической фразой. — Я пока лишь похож на Майа, но мало что умею.

— Если ты продолжишь также, как делал это последний год, то преуспеешь во многих своих начинаниях, — промолвил Глорфиндель.

— Да, но жизнь не всегда зависит лишь от нас самих. И всегда есть место случаю.

— Так что, в Чертогах Безвременья есть Айнуры, которые хотят изменить этот мир? — переменил тему Элронд.

— Не мир, а то, для чего он создан. Цель перестала выполняться, — я рассказал эльфам концепцию перерождения, как возможности набора опыта и роста души-фэа. — К тому же там обеспокоены, что из Средиземья уходит магия.

— Да, это правда, — с горечью согласился Элронд. — Магии и в самом деле становится меньше. Хорошо, что пока это не сильно заметно.

— Так значит, в Чертогах Безвременья известны наши трудности? — заинтересовался Глорфиндель.

— В некотором роде.

Моим собеседникам всё это казалось совершенно новым и абсолютно непонятным. Впрочем, к моему удовлетворению, эти слова не вызвали жесткого отторжения.

— Валары сделали и продолжают делать для нас очень многое, — сказал Элронд. — Мы искренне почитаем и любим их. Да и как может быть иначе, если они подарили нам саму жизнь, и Валинор, страну, где можно находиться вечно?

— Подумайте, — я обратился к своим собеседникам, — разве так уж прекрасно прожить бесконечные тысячелетия в одном и том же месте, не иметь возможность посмотреть на все бесчисленное многообразие других миров и жизни в них? Разве такая жизнь не начнет, рано или поздно надоедать или тяготить? По сути, она станет бесконечным повторением одного и того же.... Все книги прочитаны, все песни спеты, все истории рассказаны.

— То, что помимо Арды есть иные миры, лишь теория, — ответил мне Глорфиндель.

— Но я сам доказательство этой теории. И я сам из другого мира. Может он и не самый лучший, и наверняка, вам бы там не понравилось, но он есть.

— Если кто-то из эльфов захочет уйти за пределы Арды, это можно оценить как предательство по отношениям к Валар, — сказал Элронд.

— Позволь с тобой не согласиться, Владыка, — ответил я. — Когда дети уходят из родительского дома в поисках приключений, или любви, или просто по зову сердца, разве они предают своих родителей? Нет, конечно, они уходят, но любовь к тем, кто подарил им жизнь, остается в их сердцах. Они уходят, для того что бы когда-то вернуться. И родители это понимают.

— С такой точки зрения я этот вопрос не рассматривал, — признался Элронд.

— А как ты всё это видишь, применимо к практике? — спросил Глорфиндель.

— Никак, — я развел руками. — У меня нет решений, мне еще только предстоит их найти.

Мы долго разговаривали тот день — всё утро, вплоть до обеда. И этот разговор позволил сделать интересные выводы.

Самое важное открытие для меня то, что эльфы этого мира, несмотря на всю свою долгую жизнь, богатый опыт, и большие знания, во многих вопросах, так и остались очень консервативными. Например, они не думали о других мирах — но не потому, что им запрещали. Нет. Такие рассуждения просто не входили в их систему понимания мира. Вся Вселенная ограничивалась для них Средиземьем и аналогом рая в Валиноре, Благословенной Земле. Думать о чем-то, выходящем за эту простенькую концепцию, они не умели, и не хотели. И как мне представляется, даже немного побаивались. Всё это напоминало позицию Бомбадила. Но Том хотя бы понимал все многообразие Вселенной. А эльфы — нет.

Но Элронд и Глорфиндель являлись Высокими Эльфами, и следовательно, могли предвидеть, серьезно и основательно размышлять, учитывая массу нюансов. И они, своими вопросами и словами заронили одну очень важную мысль, коротко которую можно выразить так: — иногда лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Общаясь с эльфами, я неожиданно понял их аргументы, опасения и тревоги. Передо мной встал серьезная моральная проблема. А кто я вообще такой, что бы вот так взять и решить за других, как надо или как не надо жить? Если эльфы, гномы или люди счастливы, то какое я имею право влезать в их мир, и все там перестраивать в угоду своей цели? А если я ошибаюсь, или что-то не учитываю, чего-то не замечаю? Какой может стать цена ошибки? И ладно бы, дело касалось лишь меня — это совсем одно. Но если я решусь и попробую изменить целый мир — то это очень и очень серьезно. И даже если намерения мои правдивы, чисты и ведут к добру (как я его понимаю), то не факт, что все получится, и выйдет по задуманному.

В общем, после этой беседы, и эльфы, и я сам, крепко задумались.

Потом, в течение ближайшей недели, я встречался и беседовал с Элрондом еще несколько раз. И мне, с каждой новой встречей, все больше и больше симпатизировал этот эльф. Мне очень импонировала его мудрость, спокойная уравновешенность и способность смотреть на вещи здраво и правдиво, не мешая чувствам и личным пристрастиям, влиять на окончательную оценку.

Не знаю, как он и Глорфиндель относились ко мне, и к каким выводам пришли. Судя по всему, они приняли меня достаточно спокойно, понимая, что в мире могут жить великое множество различных жителей, за частую не похожих друг на друга.

В один из следующих дней я попросил Глорфинделя научить меня видеть Призрачный мир. Эльф согласился. К моему удивлению, это оказалось не так уж и сложно.

Всё дело в элементарной физике. Любой объект в мире отражает или поглощает тот или иной спектр солнечного света. Если мы что-то не видим, то это значит, что наши глаза просто не способны фиксировать именно такую длину световой волны. И это можно исправить. Либо с помощью механической тренировки глаз (многие же умеют видеть ауру человека без всякого колдовства), либо с помощью магии.

Вот Глорфиндель и показал мне такую магию. Она, по сути, влияла именно на глаз, а не на окружающее пространство. Изменялись характеристики зрачка, и теперь он способен видеть ранее недоступное.

Призрачный мир выглядел как копия мира обыкновенного. Вещи и предметы приобретали больший контраст и даже глубину, но дальность видимости снижалась. Ночь преобразовывалась и раскрашивалась удивительно красивыми, необычными цветами. Я научился видеть ночью, в полной темноте.

Так же становилось видимым тепло, во всех его проявлениях. Говоря простым языком, начальная возможность видеть призрачный мир — это инфракрасный спектр. Так, во всяком случае, решил для себя.

Человек и любое живое существо излучает тепло с различной интенсивностью. Вот это тепло и становится видно — более холодные и теплые области, синие, зеленые, красные оттенки во всех проявлениях.

Я научился замечать отпечатки человека на других вещах. Например, я дотронулся рукой до какого-либо предмета. И мой след виден в Призрачном мире еще некоторое время. Так же обстояло дело и со следами от ног, на земле и других поверхностях.

Теперь мне стало понятно, как назгулы и иные призраки видят наш мир и его существ.

Мир, если смотреть на него призрачным зрением, выглядел фантастически завораживающе. Хотя, возможно, потому, что это для меня способность новая и интересная. Со временем я привыкну, и перестану испытывать такие эмоции.

Как я понял, именно в этом диапазоне можно увидеть, как душа покидает тело. Или просто призраков умерших. Но для меня самая важная практическая ценность — это возможность видеть назгулов. И Глорфиндель твердо меня заверил, что я их увижу.

— Какие твои планы? — спросил меня как-то раз Глорфиндель.

— В октябре я должен вернуться в Изенгарде. Там я встречусь с другом, и мы отправимся в Минас-Итиль. Всё уже обговорено.

— Хочешь помочь гондорцам?

— Да. И себя заодно испытать.

— Значит, ты скоро покинешь Ривенделл, — задумчиво протянул эльф. — Когда собираешься уезжать?

— Дней через двадцать. Путь неблизкий, так что пусть в запасе будет неделя-другая.

— Ясно, — Глорфиндель потер подбородок. — Я хочу тебе кое-что предложить.

— Слушаю.

— Через неделю жена и дочь Элронда отправляются в гости к родичам в Лориэн. Я стану охранять их в дороге. Не хочешь составить нам компанию? До Лориэна мы можем проделать путь вместе.

— А Владыка?

— Он остается в Ривенделле.

Я задумался. Честно говоря, я собирался возвращаться в Изенгард через Шир, уже знакомой дорогой, и возможно снова посетить Тома Бомбадила. Эльфы же отправятся в Лориэн через перевал в Мглистых горах, а потом спустятся к югу вдоль правого берега Андуина. Эта дорога короче, но зато и эльфы двигаются более медленно. Трудно ожидать, что благородные эльфийки станут день и ночь нахлестывать коней, спеша быстрее увидеть Галадриэль.

Но зато мой путь пройдет не в одиночестве. Да и Том Бомбадил, как я знаю, ближайшую тысячу лет менять место жительство не собирается. Так что решено, еду с эльфами. Я с радостью принимаю предложение, о чем и сказал Глорфинделю.

В середине августа мы отправились в путь. Отряд получился не маленький — сотни три эльфов, большая часть из которых являлась воинами под предводительством Глорфинделя. Ну а что, всё правильно. Жена Элронда и его дочь нуждаются в надежной охране. Тем более, в горах можно вполне повстречать орков или гоблинов.

Застоявшийся Яблоко шел легко и радостно. Около седла я привязал ножны со своим мечом вестника, решив пока что от него не избавляться.

Кстати, наконец-то я уяснил для себя, чем орки отличаются от гоблинов. По существу, это родственные народы. Орки крупнее, более смелые и искусные в бою. А гоблины практически во всем их слабое подобие, если не считать хитрости, подлости и умению устраивать засады. В этом они превосходили своих собратьев.

Через несколько веков и Саурон и Саруман с помощью похищаемых людских женщин, начнут создавать новый вид орков, так называемых урукхай. Эти ребята станут серьезными противниками, практически не уступая (а иногда и превосходя), обычных людей и по росту и по силе, и по выносливости. Но пока, в обозримом будущем, уракхай даже в планах не наблюдалось. Хотя, от эльфов я слышал рассказы, что им попадались невероятно мощные, и главное долгоживущие орочьи вожди. Похоже, Саурон начал генетические эксперименты. Правда, пока лишь в единичных масштабах.

Покинув Ривенделл, наш отряд выбрался на тракт, и повернул на восток. Начался долгий подъём к Высокому перевалу. В передовой дозор Глорфиндель отправил охранный десяток конных эльфов. С тыла наш также прикрывали его воины.

Большая часть эльфов двигалась пешком. На конях находились лишь Келебриан, Арвен, несколько знатных эльфиек, и также часть воинов.

Несмотря на отсутствие лошадей у части отряда, эльфы оказались очень выносливыми, и за день проходили весьма значительные расстояния. Часто, особенно при ясном небе, путешествие продолжалось и в ночную пору. Эльфы мало спали, немного ели, даже в дороге играли на музыкальных инструментах, и наш путь проходил в интересной, живой атмосфере.

Для привала эльфы выбирали живописные места, на вроде лесных полянок, около небольших водопадов, скрытых долин или рощ. Чувствовалось, что они прекрасно знают этот путь, и ранее неоднократно его проходили.

По мере того, как мы поднимались все выше, становилось холодней. Эльфы на удивление спокойно переносили холод. И даже легкой одежды им вполне хватало.

Потом началась зона снегов. Во 'Властелине Колец' описывалось, что Леголас мог ходить по любому снегу и не проваливаться в него. Так и есть. Эльфы действительно могли стоять на снегу, и их ноги в легких туфлях погружались на дюйм-два. Я же, когда подходил к ним, проваливался в том же месте, зачастую и по пояс.

Эльфы звонко и совсем не обидно смеялись. Наверное, они считали людей очень неуклюжими и неумелыми.

А я сделал в памяти зарубку, а потом перенес ее в дневник — попробовать этому научиться.

И вот, в один из дней мы достигли седловины Высокого перевала. Легкий морозец пощипывал щеки. Редкие снежинки падали с голубого неба. Пар от дыхания рассеивался в чистейшем воздухе.

Наш отряд остановился. Эльфы наслаждались прекрасным видом. И действительно, здесь есть на что посмотреть. Склоны Мглистых гор начинали понижаться, и отсюда, с самой высокой точки открывался прекрасный вид на восток Средиземья. А учитывая остроту эльфийского зрения, они действительно могли видеть впечатляющие картины.

И тут я спохватился. Ведь Том Бомбадил успел научить меня магическому зрению. Помните, я упоминал о некоторых способностях, что успел перенять у него. Так вот, магическое зрение, входило в их число.

Я сосредоточился, прогоняя лишние мысли. Глаза мои продолжали оставаться открытыми. Вначале ничего не происходило. А потом, совершенно неожиданно, мир 'прыгнул' на меня.

Тракт, спускаясь и петляя, устремлялся вниз по склонам Мглистых гор. Примерно в двадцати лигах, с помощью нового зрения, я увидел Андуин и брод Крутень через него. Тонкой ниточкой Андуин тек с севера на юг. Немногим выше брода я увидел небольшой городок. Судя по всему это Каррок. Еще дальше, на северо-востоке смутно темнела горная гряда — Серые горы. Перед ними, едва заметный, раскинулся небольшой, деревянный городок. Похоже, это Фрамсбург.

Я посмотрел на восток. Пересекая реку, тракт шел по степи, а потом углублялся в Лихолесье. Лес казался исполинским, живым существом, непонятным, и таинственным. Могучие, старые деревья, клочки тумана там и сям, долины и редкие прогалины.... Где то необозримо далеко за лесом, за пределами видимости даже магического зрения, мне удалось рассмотреть величественный пик. Я сразу понял, что это Одинокая Гора, до которой никак не меньше двухсот лиг. Сказать, что я поражен, значит, ничего не сказать. Уметь видеть на такое огромное расстояние, это просто чудо...

Я перевел взгляд поближе, на Андуин. Величественная река неспешно несла свои воды на юг, а позади нее, не значительном расстоянии тянулось бескрайнее Лихолесье.

Что бы Вам стал понятен масштаб и размеры Средиземья, представьте, что общая длина Андуина достигает тысячу сто миль. А Лихолесье — это огромный лес, протяженностью более четырехсот пятидесяти миль. Через Андуин, по направлению юго-восток, угадывалась величественная опушка Лихолесья. Там деревья выгибались огромной дугой, и где то в той местности находился Росгобел — дом Радагаста Бурого, одного из Магов.

Ещё дальше к югу, на лесистом каменном холме, находился замок Саурона Дол-Гулдур. Правда, ни эльфы, ни Маги, пока еще не знали, кто конкретно там поселился, и называли тамошнего колдуна Некромантом.

Андуин пропадал где-то далеко на юге, в туманной дымке. Но прежде, прослеживая его течение, мне удалось заметить огромный лес, примыкающий к восточным склонам Мглистых гор. Это Лориэн, цель нашего пути.

А потом у меня закончились силы и магическое зрение пропало. Ух, я выдохнул. Такое ощущение, что словно камни таскал — так я умотался. Да уж, не так уж и легко пользоваться магией. Впрочем, возможно это с непривычки. Тренируйся чаще, и возможности и запасы магической силы увеличатся.

Наш отряд за пару дней спустился с Высокого перевала. С каждым часом, с каждой минутой воздух становился все теплее и теплее.

Затем мы свернули с тракта к югу. Дорога стала значительней хуже, частично разрушенная, частично заросшая травой и деревьями, но всё же она не пропала. И это единственный, более-менее спокойный путь с верховьев Андуина до самого Гондора по правому берегу реки. Существующая дорога по левому берегу куда опасней и рискованней.

Левый берег Андуина это Лихолесье и Дол-Гулдур. Это степи, и местные жители — истерлинги, возничии, и другие степные народы, которые особой добротой не отличались. И конечно, это орки, устраивающие периодические набеги.

Так что, по правому берегу Андуина тракт более спокойный.

Дорога то приближалась к реке, то петляя, удалялась к склонам Мглистых гор.

Утром и по вечерам прохладно. От реки постоянно наползают туманы и сырость. Многочисленные птичьи стаи кружатся над водой. Изредка, с верховьев, скользила одинокая лодка — купцы или просто путешественники направлялись в Гондор. Днем, как правило, погода налаживалась, и наш путь освещало ласковое солнце.

Затем, наш отряд потратил целый день, пересекая вброд реку Сир Нинглор, одного из бесчисленных притоков Андуина, берущего начало в Мглистых горах.

Тут, в продолжение нескольких дней, я старался быть очень внимательным, пытаясь с помощью магических способностей уловить что-то необычное...

Дело в том, что мы двигались по Ирисной Низине. А эта местность знаменита тем, что в самом начале Третьей Эпохи именно здесь погиб Исильдур и потерял Кольцо Всевластья. Это колечко зарылось в ил где-то тут, в этом огромном, заболоченном крае, примыкающем к Андуину. И если история не изменится, что через пять веков его найдет речной хоббит по Деагол. Кольцо понравится его другу и родственнику Смеаголу, и произойдет убийство. Со временем Смеагол станет Голлумом, поселится в Мглистых горах, где и повстречает Бильбо Бэггинса. Но эта история далекого будущего. А пока Кольцо спокойно лежит где-то здесь. И никто в целом мире об этом не знает! А я знаю...

Ирисная Низина большое и протяженное место. Но у меня есть ориентиры. Во первых — это правый берег Андуина. А во вторых это место, недалеко от которого проживают хоббиты.

Уму непостижимо, но здесь, в этом самом месте, живут настоящие хоббиты! И мы их встретили.

Хоббиты очень умело и ловко умели прятаться, и их дома искусно скрыты в земле, либо среди деревьев. Но рассмотрев, что появившиеся в родном крае чужаки — эльфы, они немного осмелели и несколько из них вышли нас поприветствовать и разузнать последние новости.

Я, честно сказать, удивлен и восхищен их мужеством. Эти маленькие ребята выбрали для постоянного места жительства очень опасный регион, и, судя по всему, не собирались его покидать. Здесь они счастливы, а всевозможных орков, разбойников, и бродяг воспринимали как неизбежное зло, с которым сложно бороться, но от которого можно успешно прятаться.

Так они и жили — тише воды, ниже травы. Конечно, до основательности и внушительности родни из Шира местным далеко. Но на свой лад, это смелый, спокойный, добродушный народец, вся жизнь которого, по большому счету, связана с Андуином.

Мы познакомился с местными хоббитами. Когда я расспросил их про деревеньки, разбросанные вдоль Андуина, то понял, что поиски Кольца (если я захочу его искать), переходят из разряда фантастики в плоскость сложно осуществимого мероприятия.

Я знал приблизительное место. А если я найду семью, где со временем родится Смеагол, то поиски еще сузятся. И что мне стоит, потратить пару недель и пройти вдоль берега Андуина в этом месте, и с помощью своей магии попробовать услышать Кольцо?

Правда, пока это всего лишь наметки планов. И во всем этом существовала одна очень серьезная проблема. Даже если мне удастся найти Кольцо, не стану ли я его рабом, как все прочие? Даже Майа Саруман переродился, едва лишь захотел получить это кольцо. Так с чего мне быть уверенным, что я способен противостоять его мощи?

Нет, ребята, в такие игры я пока играть не собираюсь. Слишком уж все это опасно и может закончиться очень плачевно. Как минимум надо тренировать волю и постараться разобраться в магии колец. А там посмотрим...

На следующее утро эльфы распрощались с хоббитами, одарив их подарками, яствами, и продолжили путь.

Отряд вступил в пределы Лориэна. И здесь наши дороги расходились. Эльфы по малозаметной тропинке сворачивали вправо, вглубь леса. Мне же предстояло двигаться дальше, по редким, принизанным светом рощам, вдоль реки, на юг. Эльфы предлагали завернуть вместе с ними к своей лориэнской родне, но я отказался.

Последним, с кем я прощался, был Глорфиндель. Мы стояли на небольшом кургане и смотрели, как величественный Андуин несёт свои воды.

— Я вижу, что в будущем мы еще с тобой увидимся, — так сказал мне эльф. — И встреча эта окажется радостной.

— Прекрасные слова. Пусть так и будет, — искренне ответил я.

— Как долго собираешься находиться в Итиле?

— Года три-четыре. Может меньше. Может больше.

— А потом?

— Ты знаешь, Глорфиндель, в Средиземье столько мест, которые я мечтаю посетить, что мне пока сложно сказать. Возможно, я решусь отправиться на Восток и поискать эльфов-Авари, по пути посетив окрестности моря Рун. А может, отправлюсь на юг, в Умбар, или на север, к Долгому озеру. Я ещё и сам не знаю.

— Про Авари у нас лишь легенды остались, — эльф задумчиво покачал головой. — Да и вообще, живы ли они? И зачем тебе это?

— Ну, как минимум, меня тянет в путешествия. Хочется увидеть мир, осознать, насколько он огромный. Да и понять мудрость, надежды и чаяния восточных народов, дело очень нужное. Ты же должен помнить Синих Магов. Они не просто так ушли на восток.

— Да, я их помню, — медленно проговорил эльф, — мы плыли с ними в Средиземье на одном корабле.

— Так может, подскажешь, где я смогу их отыскать?

— Думаю, что я мало чем могу помочь. Единственное, что я помню, в те далекие времена эти два Истари упоминали Прирунье. Знаешь, где это?

— Да, это обширный регион на северо-западе Моря Рун. Там растут леса, зеленеют степи. И там расположено достаточно сильное государство Дорвинион. Это богатая торговая область, где встречаются множество народов, многих из которых на Западе даже не знают.

— Всё правильно, — кивнул эльф. — Если и искать следы Синих Магов, то начинать надо в Прирунье.

— Что ж, уже неплохо. Есть первая 'зацепка'. А про остальных Магов ты ничего не слышал? Где их можно найти? Они, в некотором роде, моя родня, — я рассмеялся.

— Про Радагаста ничего не знаю, — эльф пожал плечами. — Саруман, вероятнее всего, сейчас в южном Гондоре, на побережье — так я, во всяком случае, слышал от Элронда. А вот Гэндальф, не исключено, живет в Лориэне. Так может, ты передумаешь, и все же заглянешь туда?

— Не могу, — я покачал головой. — Хочу, но не могу. Не в этот раз. Сдаётся мне, что даже года в Лориэне не хватит для знакомства со всеми его тайнами и чудесами. А у меня и десяти дней лишних нет. К тому же у меня другие планы — посетить Фангорн.

По-хорошему, это лишь отговорки, и я могу найти время, и посетить Лориэн. Но странное дело, меня туда словно что-то не пускало. Предчувствие, что ли?

— Ну, тогда давай прощаться, — эльф сжал мою руку около локтя. — Пусть Свет всегда ведёт тебя на Пути, Майа Мэлгорн.

— Пусть и твоя дорога будет честной и правильной, Преображающий эльф Глорфиндель. Я рад, что познакомился с тобой.

Так я расстался с эльфом, узнав которого, понял, что такие душевные качества, как честность, смелость, верность не пустой звук в Средиземье.

Дальше я двигался один, лишь Яблоко составлял мне компанию. Вплавь я пересек реку Кристалимку, что брала своё начало в лесу Фангорн и впадала в Андуин.

В тот день резко похолодало, моросил противный дождь. Реку я одолел, но сильно промок и замерз. Останавливаться, разводить костер и сохнуть не стал, решив, что не стоит терять время.

Сильный ветер, постоянно продувающий этот пустынный край, внес существенные коррективы в мои планы. Уже через пару часов я основательно чихал и озяб. И точно понял, что как минимум простыл.

Магическая энергия, что я брал из окружающего мира, пытаясь с помощью неё подлечиться, восстанавливала силы, но недомогание прогнать не смогла.

Пришлось остановиться в небольшой рощице, и оборудовать временный лагерь. Я расседлал Яблоко, и стреножил его. Затем развел костер, нарубил елового лапника, нашел несколько крепких и сухих поваленных деревьев, и перетащил их к костру. В общем, сделал себе небольшой шалаш.

Подкрепившись, и напившись горячего травяного взвара, залез во временное жилище. Всю ночь меня сильно колотил озноб, и зубы выбивали чечетку. К утру стало легче, но я всё еще чувствовал легкое недомогание. Но это уже пустяки, и я продолжил путь

Теперь я двигался по самому северу обширного степного края, который через пятьсот лет станет известен как Рохан. Сейчас же гондорцы и иные народы называли этот регион Каленардон, но я вроде бы уже говорил об этом. Северная часть, по которой я сейчас и передвигаюсь, носит название Волд.

Теперь я начал забирать вправо, смешаюсь на юго-запад. Далекий лес Фангорн медленно приближался. Отдельные рощицы и заросли начинали постепенно сливаться в единое целое. Это еще не полноценный лес, и даже не его начало, а всего лишь дальние подступы.

Еще дальше за лесом виделись Мглистые горы. Среди них выделялся гигант Метхедрас.

Здешние степи поражали своими масштабами и богатством природы. Огромные просторы, занятые никогда некошеным разнотравьем, с редкими рощами или длинными лентами лесных полос. Овраги и балки, ложбины и волнистые предгорья, урочища и многочисленные безымянные степные речушки, поросшие камышом и осокой. На десятки лиг тянется это 'море трав'. Сейчас, в начале осени, все степные краски уже приобрели побуревшие, соломенные цвета.

Степь полна жизни. Очень часто я видел вдалеке стада степных туров, один раз даже заприметил волчью стаю. Мне попадались лисицы и косули, зайцы и кабаны. Из хищных птиц наблюдал орлов, канюков, беркутов. По ночам ухали совы. А уж простых птиц, тех вовсе не перечесть — дрофы, журавли, цапли, перепела, рябчики, куропатки и многие другие.

Вот только многочисленные слепни и оводы основательно нас донимали, и портили жизнь.

Степь показалось мне яркой, несмотря на осень, и полной жизни. Прекрасный край. Как, наверное, здесь хорошо весной и в начале лета, когда воздух пропитан пьянящими ароматами трав, разогретых южным солнцем, а неприятных насекомых ещё нет.

А ведь местная степь всего лишь небольшой кусочек Великой Степи, той, что лежит к востоку от Андуина, и тянется до Рунного моря, и еще дальше.

Современному человеку с Земли нелегко представить такие огромные и пустынные просторы, где присутствие человека отсутствует вовсе, или ощущается весьма слабо. Место, где природа находится в своем первозданном виде, а многочисленные животные и птицы чувствуют себя спокойно, и люди не мешают их жизни. Где воздух хрустально прозрачен, а обычная речная вода чиста, и имеет необыкновенный вкус.

В таком мире просто хочется жить и радоваться его дарам. В такие минуты ты начинаешь понимать, что Земля, с её якобы необходимой цивилизацией и городской культурой, вещь далекая, позабытая и даже ненужная. Никогда, живя в многомиллионном городе я не испытывал такого подъёма чувств. И никогда не ощущал себя таким живым, полным сил и энергии...

В своё время я достиг берега реки Энтавы. И здесь принял решение свернуть вправо, в лес Фангорн, и попробовать найти энтов. Для этих целей вполне можно уделить несколько дней, к тому же не сильно отклоняясь от прямого пути в Изенгард.

Для чего мне вообще посещать эти места, может спросить читатель? Отвечу, что конечно, дело не в возможности попробовать знаменитое питье 'древопасов'. Нет, причины совсем иные.

Самое главное — мне очень любопытно и интересно взглянуть на иную форму жизни. Познакомиться, пообщаться, постараться понять. Я уверен, что сейчас с этим проблем нет. Энты в настоящее время вполне себе адекватные существа. Озлобятся они гораздо позже, когда Саруман займет Изенгард, создаст армию, и начнёт вырубать леса.

Ну, и что самое важное, в моих планах имелся пунктик — путешествие на восток. Как там все сложится, и кого я там встречу, это один вопрос. Возможно, мне повезет, и я смогу найти энтиек— если они вообще живые, и если ушли именно в те края, а не, например, на юг. И поэтому, мне крайне важно познакомиться с энтами, посвятить их в свои планы, ну и заручиться моральной поддержкой на всякий случай.

Итак, я поднимался вверх по течению Энтавы. Здесь речка уже не особо широкая — ее спокойно можно перекинуть стрелой из лука. Лес по берегам растет светлый, чистый. Но интуитивно становилось понятно, что это не Фангорн, а лишь окраины.

А затем я увидел и сам Древний лес. Больше всего он походил на кусок хлеба, отрезанный ножом. Мелкие деревья и кустарники заканчивались и единой, высоченной стеной вставал Лес. Именно так, с большой буквы. И от одного его вида становилась немного неуютно и абсолютно ясно, что это очень, очень древний лес.

Верхушки высоченных, многовековых деревьев неспешно покачивались под порывами ветра. Огромные лишайники, словно бороды, свивались со стволов, и утопали в траве. Гигантские ветви зачастую опускались до самой земли. Подлеска практически не существует. Лишь деревья и густой ковер трав у их подножия. Сумрачный свет, казалось, не особо любит освещать такие места.

Яблоко возбужденно заржал. Я похлопал коня по шеи, успокаивая — ему явно не хотелось соваться туда, под деревья.

Я зашел в лес, ведя лошадь за узду. Сразу стало пасмурней и тише. Лес не любил шума, и глушил звуки. Здесь властвовала тишина и покой. Редко, где-то в глубине, одинокая птица подавала голос.

По описаниям из 'Властелина Колец', я помнил путь, которым прошли хоббиты Мерри и Пипин — вдоль берега реки до большого холма со ступеньками, на котором их и встретил Древень.

Я решил идти также, а там уж как повезет. Доберусь до этого холма и посмотрим. Если никого не встречу, то углубляться в лес не стану. Это просто бесполезно, и даже в чем-то опасно. Не зная ориентиров (где находится жилище Древня, или Энтомолвище, я представляю смутно), бродить по Фангорну наугад — явно пустое занятие.

Так что доходим до холма и ждем пару дней. Если ни кого не встречаю, то значит не судьба, придется продолжить путь в Изенгард.

Становилось душновато. Но не от отсутствия воздуха. Просто здесь, под лесными сводами, он немного другой — и к этому следовало привыкнуть.

Найдя вполне приемлемый выход к воде, я спустился, напился сам, напоил коня и наполнил флягу.

Вода оказалась чистая, студёная, и пахнувшая лесными травами. Питьё освежило меня, да и Яблоко стал выглядеть более радостно.

Впереди немного посветлело, и я оставил берег Энтавы, забирая вправо, на лесной просвет. Начался неспешный, но длительный подъем, стали попадаться заросшие лишайником камни.

На одном из камней я увидел стайку синичек. Птички при моём приближении испуганно вспорхнули, и скрылись в глубине леса. Я счел это добрым знаком.

Вскоре я вышел на поляну. Сверху нависал скалистый откос — судя по всему, здесь, из-под земли, вырывался наружу отросток Мглистых гор.

Каменистый холм голый, словно тонзура на выбритой макушке у монаха. Лишь солнечные лучи перебегали по камням, освещая ту или иную его часть.

Нашел я и подобие лестницу — грубые, неровные ступени вели по склону наверх.

Мне не хотелось оставлять Яблоко одного в пугающем лесу. Прикинув ширину и высоту ступенек, я все же решил, что эту лестницу мы с ним одолеем.

Так и получилось. Не сразу, устав и выдохнувшись, мы взобрались на вершину холма. Он оказался вровень с древесными вершинами, окружающими его со всех сторон. Поверхность казалась абсолютно пустынной, если не принимать во внимание многочисленные густые травы, и летающих насекомых.

Здесь, на открытом пространстве, безраздельно властвовал свежий и немного прохладный ветер. Вид во все стороны открывался замечательный. Правда, смотреть здесь особо не на что. Со всех сторон растут деревья, и лишь на западе, высоко вверх поднимались склоны Мглистого.

Становилось видно, что по лесу я прошел около пяти километров. Дальше распахивались безбрежные травянистые равнины Каленардона.

К моему большому сожалению, энтов в пределах видимости не наблюдалось.

Что ж, будем ждать. Тот вечер мы с Яблоком заночевали прямо здесь, на вершине. Костер я разводить не стал — энтам не нравится огонь, и не следовало их злить. Поэтому перекусил всухомятку, и весь вечер занимался призрачным зрением. Потом, когда стемнело и на небе появились первые звезды, я лег на попону, положил под голову седло, и стал наблюдать за небосводом.

Бескрайний космос раскинулся от горизонта до горизонта. И сквозь него беззвучно летела Арда. Если настроиться, то этот полет планеты можно и почувствовать, и даже понять. Это удивительное и непередаваемое ощущение.

Потом я, от нечего делать, стал прикидывать, видно или нет с Арды наше земное солнце и где его можно обнаружить. Солнце это маленькая (карлик по астрономической квалификации) желто-белая звезда. Но ни мое острое телесное зрение, ни магическое, не помогли ответить на этот вопрос. Слишком много желтых звезд на небе — выбирай, не хочу. А может, я сейчас вообще в другой галактике? А вдруг, Арда это Земля в прошлом или в иной ветки реальности?

С такими вот мыслями уснул.

Проснулся утром, с первыми лучами восходящего солнца и провел утреннюю разминку. Потом помог Яблоку спуститься с холма. Мы отправились к берегу Энтавы, где конь вдоволь напился, затем я его вымыл, а потом и сам немного ополоснулся.

Прохладное утро и ледяная горная вода взбодрили меня, и я с надеждой принялся ждать энтов. В тот день я обошел кругом этот скалистый холм и немного обследовал окрестности леса, впрочем, далеко не углубляясь.

Закончился и этот день, и так никто и не пришел ко мне в гости. Засыпая, я решил, что на следующий день подожду до обеда, а потом начну выбираться из леса. Ждать дольше не стану.

Утро прошло спокойно. Ближе к обеду, всё еще находясь на вершине холма, я с надеждой оглядел окрестности. Пусто, и ничто не предвещает появление местных жителей.

Я уже собрался спускаться, как неожиданно почувствовал некое наитие, или если хотите, голос интуиции.

Глубоко вздохнув, набрал в грудь воздуха и громко засвистел. Эх, будь у меня рог, получилось бы замечательно. Но и так свист вышел на славу. Абсолютно здоровые легкие выдали очень сильный и долгий звук.

Свиснув, я перевел дыхание. И вот, спустя некоторое время, издали, еле слышно, мне послышался отзвук...

Я свистнул еще раз. И теперь никаких сомнений не осталось. Кто-то меня услышал, откликнулся, и теперь шел к этому месту.

Мне стало немного волнительно....

А потом из-за дальних деревьев неторопливо вышла высокая, человекоподобная фигура. Энт, а это, безусловно, именно он, остановился, смотрелся, приложив руку ко лбу, и затем направился в мою сторону.

Шагал он неспешно и степенно, но приближался быстро.

Очутившись около основания холма, энт задрал голову, посмотрел на меня и принялся подниматься.

Вот и он. Яблоко испуганно заржал, и мне пришлось успокаивать коня. Затем я осмотрел местного жителя.

Энт оказался высоким, больше четырех метров существом с кожей сероватого оттенка. Длинные руки и ноги с шестью пальцами. Стройный торс, шея и голова.

Но конечно, как это и отметил хоббит Пин, главное в энте, это глаза. Глубокие, мудрые, всезнающие. И очень спокойные.

— Эхе-хе, хм, хм, — проговорил энт, словно прокашливаясь и вспоминая полузабытую человеческую речь. — Ну, здравствуй, гость. Ты позвал, а я услышал. Теперь отвечай кто ты, и что тебе здесь надобно?

-Я странник. Моё имя Мэлгорн, — честно сказать, я был немного, самую малость, разочарован. Я-то надеялся встретить Древня, но это, конечно не он. Даже по количеству пальцев это можно определить — у Древня их семь. — И я бы очень хотел познакомиться с энтами.

— Эге, хм-хм, познакомиться с энтами, — задумчиво протянул собеседник. — А позволь спросить, тебе это зачем?

— Ну как же, зачем, — я улыбнулся. — Больше таких, как вы нет в Средиземье. Вы много видели, много помните, и можете много поведать... А как твоё имя?

— Ну, если говорить по человечески, можешь называться меня Яствень, — ответил энт. — А настоящее моё имя ни к чему так сразу выкладывать первому встречному, да и слишком долгое имя у меня.

— Ясно. Что ж, будем знакомы.

Яствень оказался вполне радушным и гостеприимным энтом. И, что самое главное — любопытным. Впрочем, понять его можно. Представьте себе существо, которому несколько тысяч лет, и которое живет в одном месте — пусть и большом, но дремучем лесу. И что здесь делать? Скукота смертная, новостей никаких. Про женщин и связанный с ними инстинкт, все уже и думать забыли. Большая часть сородичей, скажем прямо, довольно молчалива. С медведями, и всякими птичками надоест общаться довольно быстро. В первые два-три века. В общем, если и не одичаешь, то ошалеешь, это точно.

Поэтому, любым новостям, даже самым простым и незамысловатым, энты придавали большое значение и внимательно их слушали.

По своей сути, энты простодушны и непосредственны. Обмануть их, при желании, не такая и сложная задача. Они мало общались с людьми и плохо представляли, какими негативными качествами может обладать человек. Они оценивали окружающих по своей мерке. И поэтому были и радушны и гостеприимны, и охотно рассказывали про себя.

А уж когда я упомянул про Тома Бомбадила, так энт чуть ли не заулыбался. Видать, они помнили этого древнего духа и сохранили о нем очень теплые воспоминания.

— А ты можешь мне рассказать про энтиек? — спросил я Яственя.

— Это печальная история, — энт даже голову понурил. — Они сгинули и всё тут. Больше сказать нечего.

— А где, и когда?

— Последний раз мы видели их на востоке, на Бурых Равнинах. А потом Саурон начал набирать силу. Началась война. Приплыли Заморские Рыцари, и Саурон сдался в плен. С тех пор энтийки пропали.

Ага, всё понятно. Нуменорцы пленили Саурона в 3262г. Второй Эпохи. Эпоха эта потом продолжалась ещё сто семьдесят девять лет, и закончилась падением Саурона. Значит, на сегодняшний день, с того момента прошло более двух тысяч лет. Срок, что и говорить не малый. Но энты живут иначе, и время для них не критично.

— А где ваши старшие, Яствень, — спросил я. — ты не мог бы меня с ними познакомить?

— Кхгм, кгхм... Самых старых у нас троё: — Фангорн, Финглас и Фладрифь, это их эльфийские имена. По простому, можешь называть их Древень, Листвень и Вскорень. Древень сейчас на севере Фангорна, и его так просто не найти. Листвень уже готовится к зиме, и, наверное, засыпает. А вот с Вскорнем я тебя смогу познакомить. Хочешь этого?

— Да, Яствень.

Вот таким образом, мы направились к западу, к тем местам, где по предположению Яственя, мы могли найти одного из трех их старост.

Пока все складывалось удачно, мои планы осуществились. Теперь мне хотелось большего — познакомиться с одним из старших энтов.

Около часа мы пробирались лесными тропинками на запад. По моим прикидкам, сейчас мы находимся на склонах Метхердаса. Где-то там, с противоположной стороны этого пика построен Изенгард. Жаль, что я не умею летать — так бы я намного сократил путь, и достиг крепости за пару часов. Но дорог здесь нет, и мне придется делать огромный крюк.

Вскорень оказался высоким, под пять метров энтом, худощавым и задумчивым. По внешнему виду, он выглядел старше и солидней Яственя. Его кожа чем-то напоминало березовый ствол — светлая, с темными пятнами.

Эх, будь я ученым, то можно создать новое направление науки — энтомологию. Хе-хе. Жаль, что на Земле этим словом называют совсем не связанную с энтами дисциплину.

Вскорня, как и Яственя, интересовало всё то, что происходит вокруг. Как только мы познакомились и разговорились, он заставил меня пересказать все то, что я уже поведал первому энту.

Я вздохнул, отпустил Яблоко пастись и начал свой рассказ. Что ж, я сам все этого хотел.

В тот вечер я заночевал на небольшой полянке, где-то в глубине Фангорна. Энты, конечно, пригласили меня к себе в гости, но как оказалось, Яблоку туда добраться не просто. Бросать коня, я не стал, и поэтому от приглашения отказался. Энты пожелали мне спокойной ночи, и мы расстались до утра.

Едва рассвело, они уже появились. Да не одни. На сей раз с ними пришел еще один энт по имени Каштанник — с коричневой кожей, здоровенными руками и короткими, но очень мощными ногами. Очень колоритный энт, что и говорить. Увидев его, я присвистнул. Мне представилось, что весь рассказ придется повторять по новой.

Но, славу Эру Илуватору, обошлось.

Мы проговорили весь день. Энты расспрашивали про Средиземские новости, но и я в долгу не оставался. Узнавал про Древний Лес, про затонувшие западные земли, про давние времена.

Энты обладали хорошей памятью и умели неплохо рассказывать. На мой взгляд, у них присутствовал лишь один серьёзный недостаток — они любили подробно и очень обстоятельно отвечать на вроде бы короткие и простые вопросы.

Ну а потом я упомянул, что возможно со временем отправлюсь на восток. И мог бы поспрашивать там про энтиек.

Услышав эту новость, энты очень оживились и даже обрадовались.

— Это будет очень полезным делом,— сообщил очевидную истину Вскорень. — И все энты будут благодарны. А я расскажу о тебе Древню. Пусть и он порадуется, что хоть кому-то в Средиземье не безразличны наши горести и беды.

А потом наступил вечер, и наша беседа подошла к концу. Ну, это я ее закончил, объявив, что утром отправляюсь дальше по своим делам. Что касается энтов, то они были бы счастливы, если б я остался в Фангорне еще на годок — другой, и рассказывал им раз по десять, всё, что знаю и помню.

Что ж, я остался доволен беседой и встречей. Я добился самого главного — первого знакомства, и энты меня запомнили. Со временем, я больше чем уверен, всё это мне пригодится.

Собственно, для всего этого я и заглянул в Фангорн. Отметиться, познакомиться, поставить 'галочку'.

От энтов, в настоящий момент, мне ничего не нужно. И пить их знаменитое питьё тоже не требуется. А сделать доброе дело, и не просить за него вознаграждение — это же приятно и правильно, на самом деле. Если у меня получиться помочь этим 'древесным пастухам', то я буду рад.

Ранним утром энты пришли на полянку, где я ночевал. Они просили заглядывать в гости, и сделать это в любом случае, даже если я и вовсе не отправлюсь на восток.

Мы попрощались.

Выбравшись из леса, я продолжил свой путь.

Я пересек реку Энтаву и углубился в край Вестемнет, огибая восточные отроги Метхедраса. Здесь, как я знал, уже можно найти местных жителей, дунландцев.

Еще через день я наконец-то встретил первых живых людей. Но, это оказались не крестьяне или охотники, а парный изенгардский разъезд.

Двух всадников я заприметил издалека, намного раньше, чем они меня. Я подключил магическое зрение и внимательно их рассмотрел. Так и есть, судя по форме и амуниции, это свои.

Через некоторое время эти ребята заметили меня, и остановили коней. Тот, что помладше, постоянно приподнимался в стременах, и один раз даже встал на седло, осматривая степь, и выясняя один ли я, или со мной есть еще люди.

Несмотря на то, что на воинах надеты шлемы, приблизившись, узнал одного из них. Его звали Бренго, и я хорошо запомнил его по совместному походу на орков. Второй воин, по виду он выглядел моложе, мне незнаком. Возможно он из новеньких, из тех, кто стал служить в крепости за время моего отсутствия.

Всадники смотрели настороженно, держали руки на рукоятях мечей.

— Здорово, парни, — я помахал рукой. — Не узнаете меня? А я тебе знаю, Бренго.

— Постой, постой, — воин задумался. — Я же тебя тоже помню. Ты Мэлгорн, сначала служил в десятке Грестлинга, а затем стал вестником, — воин широко улыбнулся и облегченно вздохнул. Я его понимал. Встретить вооруженного незнакомца в степи, та еще проблемка. Кто он, что делает, куда направляется? А тут все вопросы сразу отпали.

— Точно. И я возвращаюсь в Изенград.

— А откуда?

— С севера.

— Что, хочешь на службу вернуться?

— Нет, я с Гресом договорился встретиться. Кстати, как он, здоров? Вместе будем думать, что дальше делать.

— Понятно, — ответил Бренго, почесав нос. — С Грестлингом нормально всё. Ну, ты и сам скоро узнаешь. Что же, дорогу, думаю, найдешь. Удачи.

Мы разъехались. Второй воин, серьезный не по годам, так и не произнес ни слова, и я даже не узнал его имени.

Еще через день я наконец-то достиг Изенгарда. В крепость меня, несмотря на знакомства, не пустили, и я остановился на постоялом дворе с названием 'Толстуха Мэг'. Его хозяйка, женщина около сорока лет, и по имени, и по внешнему виду точь в точь соответствовала вывески этого заведения.

Мне предоставили вполне удобную комнату. И самое главное, я наконец-то получил чан с горячей водой, в котором с большим удовольствием вымылся.

Вечер я провел в комнате, отдыхая и отсыпаясь. Что и говорить, путь я проделал немалый. Если прикинуть по карте — огромное расстояние.

Но я не устал. Более того, остался доволен, как проделанной работой, так и пройденным путем. Мне очень нравилось узнавать новых людей (и не людей) и посещать ранее неизвестные места. Открывая новый мир, ты, таким образом, открываешь и новые стороны самого себя. Получаешь свежие, яркие впечатления, учишься смотреть на людей непредвзято и максимально объективно, развиваешься.

А сегодняшний вечер я посвящаю отдыху. Ни куда не иду, ничего не пишу, и ни чем не занимаюсь. Просто лежу на кровати и отдыхаю. Ах, да, хозяйка, принеси двойную порцию ужина!

Утром я собрался и пошел к крепостным воротам, где попросил стражников позвать Грестлинга.

И когда Грестлинг вышел из ворот, и заметив меня, радостно крикнул — здорово, Мэл!, я был счастлив. На самом деле, в тот момент я ощутил, как тяжело одному, и как хорошо, когда рядом есть друг.

Мы обнялись, и были одинаково рады этой встречи.

— Ну как ты, старина? — первым спросил меня Грес.

— Да ничего, вроде живой, — я улыбнулся.

— Вижу, вижу, и выглядишь нормально.

— Да и ты не раскис. Форму то держишь? — я, шутя, ткнул его кулаком в живот.

— Стараюсь.

— Хорошо. Ну что пойдем на постоялый двор, посидим, пива выпьем, поговорим, а? — предложил я.

— Сейчас не могу, Мэл, служба, сам понимаешь, — Грес развел руками. — Ты где сейчас остановился, у 'толстухи'?

-Ага.

— Ну, тогда давай до вечера.

— Договорились.

В общем, тем вечером мы душевно посидели. Под копченую андуинскую стерлядь выпили немало пива. Заказали бараньи ребрышки в луковой подливе, тушеную с перцем капусту, и большой круг колбасы. Ну и на десерт яблочный пирог с горячим травяным отваром.

Пивком, что и говорить, набрались мы основательно. Но зато и повод совсем не рядовой. Так что можно и расслабиться.

Мы много проговорили, и в основном рассказывал я. Грес в течении беседы несколько раз брал в руки ножны с Энсалом, обнажал клинок и восхищенно чокал языком. Эльфийский меч произвел на него сильное впечатление.

У самого Греса особых новостей то и не было. Больше года однообразной службы в Изенгарде — вот и все известия, и их можно описать двумя-тремя фразами.

Самое важное заключалось в том, что Гресу осталось служить девять дней. Значит, я прибыл во время, без опозданий. А вторая новость состояла в том, что он нашел нам попутчиков.

Оставшиеся до окончания службы Греса дни, я провел на постоялом дворе. Прежде всего, закончил свою книгу. Я назвал ее так: 'Записки о Средиземье, и о разных странах и народах, в нем проживающих. Том I. Написано Мэлгорном'.

После этого я нанял писца, и он переписал книгу. Подлинник я оставил у себя, а копию передал уважаемому Теосольду, с пожеланием приобщить к Изенгардской библиотеки. Тот вечер мы долго разговаривали с ученым — интересных тем хватало.

Знаете, для чего я это все делал? Возможно, тут и присутствовала небольшая нотка тщеславия. Но главное в другом. Мне необходимо зарабатывать очки авторитета и уважения. Уметь мастерски махать мечом это одно. Быть при этом магом — уже лучше. Получить статус Мудрого — вообще, прекрасно.

Но если многочисленные путешествия, занятие научной и литературной деятельностью, дополнят мои увлечения и занятия, то получится совсем хорошо. Мой образ, и то впечатление, которое я оказываю на других людей, станут многосторонними, и именно такими, какими я и планировал.

День, когда мы решили отправиться на восток, становился всё ближе.

Глава восьмая.

Гондор.

19 октября 1999г. Третьей Эпохи выдался неприветливым и тоскливым днем. Еще с ночи начался мелкий, унылый дождь, который, судя по всему, не собирался заканчиваться. Кругом лужи, сырость и мокрый туман, стелящийся от Изена.

Солнце едва заметным, тусклым пятном просвечивает сквозь тучи на востоке, и хоть немного, но скрашивает общую картину.

На синдарине октябрь называют нарбелет, что можно перевести, как увядающее, исчезающее пламя (солнце).

Все вещи и провизия не раз проверены, а рекомендательные письма (их выдают каждому воину после окончания срока службы) надежно упрятаны под одеждой.

Около постоялого двора 'Толстуха Мэг' в тот ранний час нас собралось пятеро. Мой друг Грестлинг, его сын Востлинг, дунландец по имени Осго и Тгор. Мы собираемся отправиться на восток, в Минас-Итиль.

С самого начала я намекнул и Гресу и его сыну, что соваться в самое пекло, там, где убивают, не самое лучшее решение для семнадцатилетнего юноши. Случиться может что угодно, тем более на войне. А впереди вся жизнь...

Но парень уперся, мол, я сам себе хозяин, и мне надоело сидеть дома. Не возьмете с собой, сам куда-нибудь подамся. Гресу пришлось уступить. Впрочем, он даже этому рад — всегда приятно находиться с сыном.

Востлинг оказался высоким, худощавым пареньком, с темными волосами, карими глазами и легким пушком, пробивающимся на лице. Парень хотел стать взрослым, и каждый день 'скоблил' свою кожу, мечтая, что бы усы и борода росли и быстрее, и гуще. Но пока результаты оставляли желать лучшего.

В воинском деле Востлинг хоть и не новичок, но и ничего значимого, пока собой не представляет. Примерно таким и я был в свой первый год в Изенгарде. Эта деталь добавляла парню симпатии в моих глазах. Впрочем, и сам его характер — любопытный, веселый, и временами даже озорной, делали его неплохим спутником. К тому же он относился с заметным уважением к своему отцу, а также, что удивило, и ко мне. Не иначе, сам Грестлинг что-то там 'насвистел' своему отпрыску насчет меня. Надо будет провести с ним воспитательную беседу, хе-хе, а то он прямо здесь устроит из меня культ Майа.

Наличие сына Грестлинга в нашем отряде, если честно, добавило головной боли. Так как идея похода принадлежала мне, то и на моей совести всё, что с нами там произойдет. И если с Востлингом что-то случится, то не знаю, как буду смотреть в глаза его отцу.

Третьим, после Грестлинга и Востлинга, спутником был Осго, по происхождению дунландец. Раньше я упоминал его — он взял приз в Изенгарде на соревнованиях по стрельбе, на празднике Урожая, несколько лет назад.

Осго оказался троюродным братом Востлинга, а также его другом. Он среднего роста, коротко стриженный, и крепко сбитый молодой мужчина двадцати пяти лет. И у него очень сильные, мускулистые руки.

Четвертый в нашем маленьком отряде Тгор — сорокалетний, немногословный, суровый и очень спокойный воин. В нем течет гондорская кровь, и он, с детства обучаясь воинским навыкам, во многом преуспел. Видел разное, странствовал по свету, и являлся очень полезным и нужным человеком. Тгор больше десятка лет знал Грестлинга, доверял ему и с большой охотой отнесся к идее отправиться на восток. В общем, типичный воин — не любит сидеть на одном месте, и с удовольствием участвует в опасных затеях.

Предводителем мы выбрали Грестлинга — авторитетный мужик, справный воин, к тому же лейтенант и служил десятником, а значит, умеет управлять людьми.

Впрочем, сам Грес намекнул мне, что будет не прочь, если я возглавлю отряд. Это конечно лестно, и за четыре года в Средиземье я многому научился. Но пока пусть нами командует более опытный человек.

Вот таким составом мы и выдвинулись. Люди достаточно неплохо экипированы. У Грестлинга меч, парные кинжалы, щит и копье. К тому же у него имелась кольчуга и шлем. Его сын экипирован также в кольчугу и шлем, а из оружия меч и длинный нож.

Осго — лук, два колчана со стрелами, меч (больше похожий на саблю), копьё и метательные ножи.

Тгор являлся нашим 'ударным кулаком'. Шлем, кольчуга, панцирь, наручи и поножи. Из оружия меч, топор и шит.

Ну и у меня — два меча, кинжал и орочий лук. Кольчуги у меня, также как и у Осго, не имелось. Но зато присутствовал конь Яблоко, единственный на весь отряд. Данный факт сразу выдвигал меня в разряд легкой кавалерии.

Также у меня есть небольшой денежный запас — то, что осталась из 'разбойничьей' добычи. Сумма не бог весть какая, но на покупку добротной кольчуги должно хватить. Именно об этом и я раздумывал первую часть нашего пути. В самом деле, неудобно как-то получается. Люди экипированы достаточно серьезно, а у меня даже кольчужки нет. Случись что, подставлю не только себя, но и их тоже.

Как уже сказано, мы отправились в путь 19 октября. И если верна примета, по которой путешествие, начатое в дождь, станет успешным, то всё у нас сложится так, как надо.

Дорога вся в лужах, присыпанная облетевшими листьями, выглядела пустынной. Мало кто в это время года собирается в странствия.

Через день мы достигли места, где я когда-то познакомился с Грестлингом. Время летит очень быстро. Страшно подумать, это произошло более четырех лет назад.

— Помнишь этот родничок? — спросил я своего друга.

— Да уж, — он хмыкнул. — Ну что, парни, привал. Отдохнем немного.

А на следующий день мы достигли того места, где я когда то впервые выбрался на этот тракт из лесочка на склонах Белых гор. Где-то там, вверх по склону находилась полянка, на которой впервые появился в Средиземье. Когда-нибудь, благодарные жители, поставят там памятник или стелу. Хе-хе...

Так, не куда особо не торопясь мы двигали на восток.

За сутки проходили километров сорок. Иногда больше, иногда меньше. Ночевали либо на природе, либо на постоялых дворах, либо просто в деревнях, у радушных хозяев. Денег хватало. На самом деле, в Средиземье всё очень и очень дешево, особенно если сравнивать с Землей. Так что мы не голодали.

Иногда тракт пересекали ручьи, и даже маловодные речушки, берущие начало в Белых горах и устремляющихся через степь, напрямую к Андуину, или его притоку, Энтовой купели.

Скоро стала видна и сама Великая река — Андуин. За ним медленно вырастали горы Тени, или Эфель Дуат по эльфийски. Эти горы южная и западная граница Мордора и именно там, в долине, расположена крепость Минас-Итиль, конечный пункт нашего путешествия.

Скоро дорога пошла через Друаданский лес, состоящий в основном из лиственных деревьев. Сейчас, осенью, листья уже опали и лес выглядел тоскливо. С веток капало, под ногами грязь и слякоть. По ночам деревья скрипели на ветру, ухали совы. Хотя, после Вековечного леса около Шира, или Фангорна, Друадан воспринимался как культурная лесополоса, не загаженная туристами.

С каждым днем становилось все оживлённее и оживленнее. Здесь уже проживает множество гондорцев и коренных местных, освоивших эти места давным-давно.

Многочисленные села, деревни, постоялые дворы. Иной раз в стороне от дороги попадались замки знатных и богатых аристократов. Как правило, они стоят выше в горах, и неплохо укреплены.

Над этой местностью властвовал Миндоллуин — огромный пик Белых гор, самая восточная гора этого кряжа. Вершина его покрыта вечными снегами, а чем ниже, тем больше растительности и жизни.

Дорога вынырнула из леса и перед нами открылись протяженные просторы. Я придержал Яблоко, поджидая остальных.

Мы находились на обширном, густо заселенном, плодоносном и богато возделываемом участке местности между Белыми горами и Андуином.

Представляю, как радуют Короля все эти мельницы, житницы, амбары, виноградники, пасеки, поля и плодовые деревни. Сейчас, по осени урожай уже собран, но всё равно чувствуется, насколько богата эта земля, и сколько сил вложили местные в её освоение.

На юге белеют стены Минас-Анора. Крепость смотрится величаво и гордо. Что и говорить, нуменорцы и их потомки умели строить не только мощные, но и красивые сооружения, гармонично вписывая их в окружающий пейзаж.

Один раз нас остановил гондорский патруль, непонятно чем занимающийся в сердце страны. И хотя воины казались дружелюбными, и препятствий не чинили, на мой взгляд, они бы были куда полезней на границах страны.

В Минас-Анор мы решили заглянуть на один день. Да и то не по особой необходимости, просто Грес захотел показать сыну и Осго эту крепость, устроить им небольшую экскурсию.

Впрочем, мы все провели время с пользой. Самое главное — сходили в баню.

У Греса знакомых здесь хватало. А у Тгора в крепости даже родственники проживали. Так что мы вместо одного дня, задержались на целых три.

Раньше, служа вестником, я два раза посещал это место. В целом крепость оставляла двойственное впечатление. Безусловно, она очень мощная, хорошо укрепленная, многолюдная (хотя сейчас местные говорят, что жителей стало вдвое меньше, чем перед Великой Чумой).

Но на мой скромный взгляд, здесь слишком много камня, и мало зелени и садов. Я вообще не представляю, как гномы живут всю жизнь в своих подгорных городах. Наверное, привычка, а скорее генетическая предрасположенность. У меня же избыток камня вызывал не только чувство защищенности и надежности, но и некий дискомфорт. Мне здесь не так уж и нравилось. Хотя, допускаю, приложи я руку к строительству подобной твердыни, то и относился бы к ней с большим пиететом. И всё равно, куда лучше, когда вокруг тебя простор, зелень, вода... Как, например, в Ривенделле.

Выдвинулись из крепости. Пара часов пути, и вот мы уже в Осгилиате, очень красивом, открытом городе, пусть и слабо защищенном. Город стоит на двух берегах Андуина, между которыми перекинуты многочисленные мосты. Главный из них — Мост Короля, очень надежное и основательное каменное сооружение. Ширина его такова, что три повозки могут проехать в ряд. Красиво, и по военному, уязвимо.

Здесь я немного замечтался, и представил себе, что встречу ту прекрасную незнакомку, с которой когда-то мне было так хорошо. Но, увы, мечты не сбылись. А в том доме, в который она меня привела, оказалось, просто сдают комнаты любому желающему...

Осгилиат славился своими рынками и торговцами, добирающимися сюда со всех уголков Средиземья. Основной, самый большой рынок, располагался на западном берегу.

Многочисленные ряды сменяли друг друга, речь десятков, если не сотен различных народов перемешивалась и переплеталась. Неважно, что потенциальный покупатель мог и не знать того или иного языка. Купцы всегда поймут, и всегда постараются продать свой товар.

Все покупалось и все продавалось. Постоянный шум, гам, возбужденные крики. Сотни людей в различных одеждах и нарядах. Местные стражи, охраняющие мир и поддерживающие строгие, не выходящие за установленные рамки, правили торговли. Всё это создавало неповторимую атмосферу.

Здесь можно увидеть и смуглых, напоминающих греков с Земли, умбарцев — предприимчивых, говорливых дельцов, у которых легко купить всё что хочешь. В том числе и Кольцо Всевластия. Если хватит денег, и ты будешь настолько глупым, что позволишь себя убедить, что вот это колечко, мамой клянусь, и есть то самое, выкованное Сауроном...

Умбарцы вели себя высокомерно и временами заносчиво. Мало того, что они не испытывали особо теплых чувств к Гондору, так еще и вполне основательно считали, что их Главный рынок в Умбаре и богаче, и многолюдней.

Что ж, скорее всего так оно и есть. Людей там больше, и денежные потоки крупнее. Но Осгилиат являлся неким центром Средиземья, и здесь можно встретить такое многообразие рас, народов и жителей, как не в одном другом месте.

Те же эльфы или гномы являлись чрезвычайно редкими гостями Умбара. А здесь они появлялись значительно чаще...

Кхандцев, жителей дальнего востока, немногословных, смуглых, горбоносых, и очень вспыльчивых, здесь тоже хватало, хотя и не так много, как умбарцев. Кхандцы, в основном торговали товарами своей страны — оружием и доспехами неплохого качества, лошадьми (красивыми, но слишком уж хрупкими, на мой взгляд), драгоценными камнями, прекрасными коврами, хлопком, шелком, чаем, финиками и многим другим.

Иногда можно повстречать и харадримов — темнокожих, диковатых жителей, непонятно каким образом очутившихся столь далеко на севере. Харадримы слыли сильными и бесстрашными воинами, презирающими боль и смерть. Но их дисциплина и воинское послушание оставляли желать лучшего. Их купцы предоставляли многочисленные товары, во многом похожие на кхандские. А также вещи из своих далеких джунглей. Особенной популярностью среди богатых гондорцев пользовались различные экзотические птицы и животные, на вроде попугаев, обезьянок, а также дикие кошки — леопарды и пантеры.

Очень много купцов и гостей с севера, с верховьев Андуина. Здесь и народ эотеод (предки эорлингом-роханцев), и жители Каррока, и даже попадались купцы с Долгого Озера и тех мест, где вскоре должен возникнуть город Дейл. Эти ребята торговали в основном лесом, смолой, медом, пивом, шерстью, мехами. А также железом, сырым и в изделиях, которое, судя по всему, к ним приходило от гномов Железных холмов.

На глаза нам попадались и дунландцы. Сейчас у этих ребят достаточно ровные отношения с Гондором. Они ни кому не мешают, и их не трогают. У дунландцев совсем простые товары — деревянная посуда, кухонная утварь, древесный уголь, репа, свекла и все в том же духе. Впрочем, нельзя сказать, что здесь такие вещи не пользовались спросом. Всё покупалось и продавалось. И туже резную деревянную ложку или тарелку, которой грош цена здесь, с большим удовольствием купят как экзотику далеко на востоке.

Встречались в Осгилиате и представители Запада Средиземья — арнорцы, и жители Серебристой Гавани.

Эльфов в том раз я не увидел, зато повстречал гномов. Судя по всему, эти ребята прибыли с дальнего запада, с Синих гор, и, непонятно, что они здесь делают, ведь большая их часть отправилась походом на Одинокую гору.

На рынке хватало и тех, с кем у Гондора, скажем так, напряженные отношения, временами доходившие до полноценной войны.

Например, многочисленные степные народы — истерлинги, вастаки, балхоты, возничии. Что бы понимать различия и общие черты всех этих племен и орд, надо жить там, среди них, и уметь различать нюансы. Гондорцы о таких вещах особенно не задумывались и называли всех общим названием — Степные народы. Все они жили на бескрайних просторах, которые начинались он берегов Андуина и уходили далеко-далеко на восток, до самых Красных гор.

Ну и конечно, основную массу покупателей и продавцов обеспечивали местные — гондорцы.

В тот день мы ходили по рынку все вместе, впятером. И в конце концов зашли в винные ряды. Не могу вам передать все разнообразие хмельных напитков, что здесь можно найти. От откровенной сивушной браги, до прелестной медовухи. От яблочных вин, на вроде сидора, до различных фруктовых настоек — персиковых, сливовых, рябиновых, ореховых. От кумыса до пива всевозможных сортов, светлого, темного, с запахом дыма, с карамельным привкусом. И конечно огромное количество ассортимента здесь занимали настоящее вино со всех регионов Средиземья, на любой вкус и за любую цену. Простые вина, и элитные напитки, которые могли себе позволить лишь самые богатые люди. Бочки, бочонки, кувшины, фляги.... Покупай что хочешь, и сколько хочешь.

Мы шли по этим рядам и просто присматривались. Самые обеспеченные купцы располагались в небольших магазинчиках, деревянных или каменных. Кто попроще, использовали обычные шатры или палатки. Самые бедные продавали с обычных лотков, или вообще с рук.

Моё внимание привлекло основательное, двухэтажное сооружение. Широкие двухстворчатые двери гостеприимно распахнуты. А над ними красивая резная вывеска, покрытая лаком, изображающая кувшин и виноградную кисть. И надпись 'Вина Дорвиниона'.

— Стоп, парни, — я остановился, и следом мои спутники. — А почему бы нам сюда не заглянуть? — я кивнул головой на двухэтажный дом.

— Ну, давай зайдем, — согласился Грес, а Тгор лишь махнул рукой. Ну, а наша молодежь, Востлинг и Осго и так на всё согласны, им все интересно и в диковинку.

Почему я обратил внимание на эту лавку? Дело в том, что Дорвинион это богатая страна в Прирунье, на северо-западе моря Рун. Когда-то давно, более тысячи лет назад, она даже являлась вассалом Гондора. Но времена те давно прошли. Гондор ослаб и сжался в размерах, но связи между этими государствами остались. Хотя степь, Бурые Земли, и их многочисленные полудикие и враждебные народы, мешали этому.

Дорвинион, насколько я знал, продолжал поддерживать высокие культурные традиции, и имел достойных ученых, поэтов, а также многочисленных ремесленников и мастеровых различных профессий. И в своем регионе, Дорвинион, безусловно, являлся самым развитым в плане науки и мысли государством.

Столица Дорвиниона — Айбор, построен на месте впадения реки Келдуин в море Рун. Тамошний регион, хотя и расположен северней Гондора, имеет удивительно мягкий, приятный климат и повсеместно славится своими винами. Вина — основной экспортный продукт Дорвиниона, приносящий нешуточные доходы.

И именно там эльф Глорфиндель посоветовал мне искать Синих Магов. Да и само государство являлось неким передаточным пунктом между Западом и Востоком Средиземья. Местом, где можно найти интересную информацию и услышать полезные слухи. В моих далеко идущих планах присутствовал пунктик, согласно которому я должен его посетить.

Мы зашли в здание. Стоящий у входа молодой паренек пригласил пройти дальше, к столику.

Мы расположились за мощным, основательным столом в полутемном повешении. Одну из стен, от пола до потолка занимали торцы бочек с кранами. Вдоль второй стены протянулась длинная стойка. Пара неплохих картин на винные темы, мореные дубовые панели и камин дополняли антураж. Комната находилась в полуподвале, и маленькие окошки под потолком пропускали немного света, создавая приятный и уютный сумрак.

Здесь же стояло еще несколько столиков. За одним из них, судя по внешнему виду, расположилось три достаточно обеспеченных гондорца, ведущих неторопливую беседу. Около них стояло парочка кувшинов, кубки и большая ваза с фруктами.

— Что желаете испробовать? — к нам из-за стойки вышел среднего роста, слегка полноватый человек.

— А что сам порекомендуешь? — Грес основательно расположился на стуле, отставил меч к стенке, и с любопытством осматривался по сторонам.

— Конечно, вина нашего прекрасного Дорвиниона, — скромно ответил человек.

Понятно, всяк кулик свое болото хвалит.

-А ты сам из Дорвиниона? — это уже я спросил.

— Конечно.

— Тогда неси. На свой вкус. Кувшин красного и перекусить.

— Будет исполнено, — человек поклонился.

Спустя короткое время к нам на стол доставили большой, литра на два глиняный кувшин, в котором оказалось вполне приличное вино под названием 'Рунский бастард'.

Мы сидели, неторопливо потягивали напиток, обменивались мнениями, и, в общем, просто отдыхали.

— Кислятина, — Осго вино не понравилось. Он простой деревенский парень предпочитающий пиво, и то, что покрепче.

Востлинг, в силу возраста, не так уж и часто употреблял алкоголь, и еще не успел сформировать вкус и предпочтения.

Тгор молча хмыкнул, испробовав напиток, и этим ограничился. А вот мне и Гресу вино, в целом, пришлось по душе.

Поймав взгляд трактирщика, я кивнул, подзывая его к нашему столику.

— Что еще желаете, господа?

— Слушай, кто хозяин этой лавки?

— А вам, не сочтите за грубость, это зачем?

— Если он из Прирунья, то хотелось бы познакомиться, и кое о чем поговорить. Ну, так как?

— Да, наш хозяин из Дорвиниона. И он здесь. Вот только не знаю, свободен он, или чем занят. Может, что-то ему передать?

— Скажи, что гондорские воины хотят узнать про возможность послужить в вашей стране.

— Понятно,— человек кивнул. — Ожидайте. Я передам вашу просьбу.

— Ты что это задумал? — повернулся ко мне Грестлинг, как только трактирщик отошел.

— Да вот, подумал, почему бы не спросить про Прирунье, если появилась такая возможность.

— Мы же в Мордор, вроде как собираемся,— произнес Тгор.

— А я на будущее.

— Хм, — Гресс взялся за кубок и сделал несколько глотков. — Вот слушаю тебя, и не перестаю удивляться. У тебя, на сколько лет вперёд планы?

— До конца эпохи, — я рассмеялся.

Через несколько минут к нашему столику подошел среднего роста, опрятно и добротно одетый мужчина, около тридцати лет. Серые глаза внимательно и спокойно осмотрели нашу компанию. Человек провел рукой по короткой, ухоженной бородке и спросил:

— Моё имя Догвар, и я хозяин этого заведения. Чем могу услужить?

— Не присядешь к нам? — я отодвинул свободный стул.

— Можно. — Догвар уселся, положил локти на стол и еще раз оглядел нас. — О чем будем говорить?

— О Дорвинионе, ты же ведь оттуда?

— Да.

— Очень хорошо. Моё имя Мэлгорн, я служил вестником в Изенграде. Это лейтенант Грестлинг и его сын Востлинг, это Тгор, а это Осго, — я по очереди представил всех людей. — Сейчас у нас есть кое-какие дела, но возможно, со временем, мы освободимся и захотим попутешествовать. Как, в Дорвинионе, будут рады таким гостям?

— Если вы справные воины, и если привезете письменные ручательства гондорских командиров, то таким людям всегда рады в Прирунье.

— А что там у вас вообще происходит? — это уже Грес включился в беседу.

— Война, вот что, — Догвар невесело улыбнулся. — Она то затухает, то разгорается вновь. Дорвинион постоянно находится в опасности. Полудикие степные племена часто прощупывают нашу силу и нашу доблесть. Поэтому, воины нам всегда нужны. Особенно гондорцы. Память о дружбе с вами продолжает оставаться в наших сердцах.

— А кто у вас правит, князь?

— Нет, город и страна управляется Советом Пяти — это пять самых влиятельных и авторитетных городских старшины, которые образуют совет, и управляют остальными.

— Значит, они всё решают?— я для себя сделал первый вывод, что Дорвинион чем-то напоминает Великий Новгород в восьмом веке на Земле. Демократический строй с элементами народовластия. Конечно, как и везде, наверняка в этом Совете самые богатые люди, а не обычные ремесленники или крестьяне.

— Да. Раз в пять лет на всеобщем городском собрании Совет Пяти выбирается вновь. У нас очень передовая система правления, — Догвар произнес это с немалым достоинством. И в принципе я его понимал. Во всех западных странах жесткая феодально — самодержавная автократия с пожизненным сроком правления, передающимся по родственной линии. А тут первые в Средиземье ростки народовластия и выборности.

— И войско им подчиняется?

— Да. Ими назначается Воевода.

— А как у вас служба проходит?

— Скажу честно, у нас непросто. Опасностей много. Но город платит достойно, и если есть таланты, любой человек может продвинуться. Стать офицером, или даже Воеводой, если докажет свою верность и надежность.

— А из местных что, лидеров не хватает?

— Почему? — брови торговца удивленно поднялись. — Конечно хватает. Просто, в связи с постоянной опасностью, на важные посты Совет Пяти старается ставить действительно ответственных и компетентных людей.

— Ясно, — я задумался. То, что я сейчас услышал, на самом деле, важно. Суть в том, что Дорвинион предлагает реальный карьерный рост, возможность дослужиться до самого верха. А это для меня весьма интересно. И если в Прирунье есть такие возможности, то их стоит обдумать.

Как пример — достичь по настоящему высоких постов в Гондоре или Карроке практически невозможно. Всё занято родовитой и знатной аристократией из местных, которые воспринимают рост влияния чужака как угрозу, и сразу с ней борются. И это не говоря про государства эльфов или гномов. Там получить высокий статус реально лишь тем, кто является представителем древних и уважаемых родов.

А всякие степные орды меня не особо сильно интересуют. Может у них есть и численность, и доблесть, но нет самого главного — государства, со своими традициями и возможностями.

— А сколько платят? — заинтересовался Тгор.

Догвар принялся объяснять финансовые вопросы. Я к этому не особенно прислушивался, обдумывая новые идеи.

— А девушки там есть? — неожиданно спросил Востлинг, и густо покраснел, когда мы все обернулись в его сторону.

— Девушки, молодой человек, есть везде,— с веселым прищуром ответил хозяин магазина. — Но у нас, они самые красивые в Средиземье!

— Что ж мы тогда время тянем? Выступаем прямо сейчас,— пошутил Грестлинг.

— А позвольте узнать, когда вы все же собираетесь в Прирунье? — в свой черед задал вопрос Догвар.

— Если надумаем, то не раньше чем через три года, — уже спокойно ответил Грестлинг.

— Жаль, что так долго, — лицо у хозяина магазина недовольно вытянулось. Понятное дело, что он то, похоже, рассчитывал, что мы сегодня-завтра отправимся в Дорвинион защищать ростки демократии и свободомыслия. А тут несколько лет. И неизвестно вообще, осуществится всё это или нет.

— На всё воля Эру.

Мы посидели еще немного, поболтали о разных мелочах. Хозяина в основном интересовали воины, которые согласятся отправиться в Прирунье и усилить местное войско. А меня все, что связано с тамошним краем. В конце концов, Догвар пообещал, что напишет письмо в Айбор, своему отцу, который занимал немалый пост, и предупредит о нас.

Наконец, допив вино, рассчитавшись, и попрощавшись с Догваром, отправились дальше. Через некоторое время мы зашли в оружейные ряды, и тут уж 'застряли' надолго. Да оно и понятно — какой воин не любит оружие?

В Осгилиате его предостаточно. Любого стиля, любой страны. Тяжелые западные мечи, легкие сабли, ятаганы, метательные ножи харадримов, копья, алебарды, булавы, секиры. Начни я перечислять все подробно, это бы заняло не одну страницу...

Самое интересное в тот день произошло под вечер, когда торговые ряды готовились к закрытию.

Мы остановились у каменного дома-лавки, который назывался 'Добрая сталь'. Пара работников уже начала собирать товары, закрывать ставни, и прибираться. На нас никто не обратил внимание. Чувствовалось, что люди устали, торопятся закончить работу, насладиться отдыхом, покушать...

У прилавка стоял коренастый, властного вида мужик, примерно пятидесяти лет. Около него лежал длинный свиток и он, макая перо в чернила, что-то там зачеркивал и отмечал — судя по всему, учитывал проданный товар, и подсчитывал дневной доход.

— Мы закрываемся, — бросил он нам через плечо, — но если вам что— то нужно, можем и задержаться.

— Кольчуги есть?— спросил я. — Надежные и добротные.

Мы действительно, зашли в эту лавку не случайно. Я искал кольчугу. Несмотря на то, что в тот день мы обошли много лавок, и осмотрели немало вариантов, мне так ничего и не понравилось. То цена не устраивала, размер не подходил, либо качество слишком низкое, или, наоборот, высокое для моих скромных финансов.

— Кое-что есть, — торговец поднял взгляд от свитка. — На кого будем подбирать?

— На меня.

— Ясно, — торговец сделал шаг к нам навстречу, — вы сударь мой, позвольте заметить, очень крупный мужчина, и не так-то легко для вас найти что-то подходящее.

Я промолчал. К тому времени мои спутники разошлись по лавке. Осго и Тгор осматривали стойку с метательным оружием, а Грестлинг отвел сына к щитам, и что-то стал рассказывать.

— Но я кое-что могу предложить, — торговец подвел меня к одной из стен здания, где на специальных колышках висело пара десятков кольчуг и панцирей. Покопавшись среди своего товара он достал, и держа за плечи, продемонстрировал мне одну из кольчуг.

Я подошел поближе и потрогал рукой. С темным отливом, с плоскими кольцами, кольчуга выглядела очень добротно и внушительно. Приглядевшись, рассмотрел, что клепаные кольца имеют две заклепки (в отличие от колец с одной, такие значительно лучше сопротивляются разрыву). Каждое кольцо соединяло шесть других.

Здесь надо сделать небольшое отступление. Иногда авторы говорят о одинарной, двойной или усиленной кольчуги. Что это значит? Многие читатели неверно понимают, и думают, что у двойной кольчуги в два раза больше толщина, по сравнению с одинарной. Нет, это не так. Усиление кольчуги происходило не за счет увеличения ее толщины.

В обычной кольчуге каждое отдельное кольцо держит четыре других. Это плетение называется 'четыре в одном'. Двойная кольчуга, это 'шесть в одном', когда каждое кольцо держит шесть других. И самое серьезное плетение это 'восемь в одном'.

Также усиление кольчуги идет за счет изменение размера колец. Чем меньше диаметр кольца, и чем оно толще, тем крепче все изделие.

Часть колец при ковке делались с разрывом, часть сразу 'намертво' паяли.

Ну и наконец, последнее — заклепки на кольцах с разрывом. В самых простых кольчугах каждое кольцо, после того, как оно вплетено в кольчугу, заклепывалось одной заклепкой. Со временем оружейники сообразили, что если делать две заклепки, то такое кольцо усиливает свои защитные свойства, и его гораздо сложнее разорвать.

Со временем сами кольца стали делать более плоскими — такая кольчуга лучше прилегает к телу и качественней держит удар. Если в кольчугу входят пластины, сплетённые внахлест в вертикальные ряды, то такой доспех называется бехтерец. Кольчуга с более крупными пластинами носит название юшман. Еще есть калантарь — зачастую этот вид доспеха без рукавов, с массивными, квадратными пластинами.

Во всем этом присутствовали две основные проблемы. Цена и вес кольчуги. Чем мельче кольца, чем они толще и чем их больше — тем надежней защита. Но одновременно начинал возрастать вес такой кольчуги. И ежедневное длительное нахождение в таком доспехе отнимает много сил.

Второй момент, цена — добротная и красивая вещь стоит очень и очень много. И далеко не каждый может позволить себе такую покупку. А уж если доспех начинали украшать и дополнять различными деталями, то цена, зачастую становилась просто непомерной.

Среднестатистическая русская кольчуга набиралась примерно из двадцати тысяч колец, и ее вес находился в районе семи-девяти килограмм в зависимости от длины. В Европе кольчуги изготавливались более массивные и тяжелые. Их вес превышал десять килограммов.

Если же кольчугу делали с капюшоном, с полноценными рукавами и длинной до колена, то ее вес и стоимость возрастали соответственно.

Я снял плащ, куртку, и на рубашку одел кольчугу. Она села на мне как влитая, и мне показалось, словно надежные и дружественные руки обхватили и защитили мой торс.

Длина кольчуги по середину моих бедер, сзади на ладонь короче — так удобней сидеть в седле. Снизу, по бокам, небольшие разрезы — чтобы не стеснять бег и передвижения. Рукава до локтей. Сверху она доходит до основания шеи, и имеет небольшой ворот, который можно затянуть кожаным шнурком.

На груди и на плечах кольца более мелкие, усиливая, таким образом, защиту в самых опасных районах.

Вдоль ворота, а также по бокам, вплетены кольца серебристого оттенка, создавая интересный узор, и добавляя кольчуги эстетичности и красоты.

Я пару раз присел, пошевелил руками, сделал несколько разворотов, прошелся по лавке.... Кольчуга сидела как вторая, словно специально на меня, пошитая кожа.

Грестлинг, незаметно от хозяина лавки, подмигнул мне, одобряя возможную покупку...

— Расскажи про эту вещь, — попросил я у хозяина. — Кто ее сделал, когда и для кого?

— Ее у меня заказал один знатный гондорец пару лет назад, — ответил хозяин. — Но он неожиданно сильно заболел. А потом отправился на лечение в Южный Гондор. С тех пор я о нем не слышал. Может и умер, а может и живой, но про заказ позабыл.

— И что, с той поры не нашлось покупателя?

— Вещь многим нравится, это точно. Но, во первых, кольчуга сделана на высокого воина, а во вторых, и стоит не мало. Так что пока я ее не продал, — тут торговец спохватился, и добавил. — Впрочем, меня это не тяготит. Весит и весит, есть-то, не просит.

Ага, как же, есть не просит. Это же капитал, который не первый год для тебя мертвый груз. И я знаю психологию торговца — деньги должны 'бегать'. Переходить из рук в руки, принося прибыль. А эта вещь ничего не приносит, лишь раздражение на знатного гондорца, который подвел. Так что, похоже, торговец невольно проговорился. Может, это произошло потому, что он устал за день, или просто потерял бдительность. Я попытался его 'прощупать'...

Так и есть. В эмоциональном фоне чувствовалась легкая досада, что расслабился, сказал лишнего, и одновременно надежда, что удастся продать ненужную вещь.

— Сколько хочешь?

— Двадцать мириан.

— Да ты никак берега Андуина перепутал, — громко удивился Грестлинг. — За это двадцать монет? Немудрено, что у тебя ее никто не покупает.

— Нормальная цена, — торговец азартно замахал руками. — Дешевле такую вещь не купишь нигде!

— Нет, это перебор, — я начал снимать кольчугу. Я чувствовал и понимал, что можно и поторговаться, и сбить цену. Торговец должен уступить. Тем более запрошенная цена явно завышена. Например, в Изенгарде, я видел похожие кольчуги по тринадцать — четырнадцать монет.

— Она же словно по тебе сделана, — закинул 'удочку' торговец. — Как будто по мерке сплели!

— Может и так, но столько она не стоит.

— Эх, так уж и быть, отдам за девятнадцать, — торговец страдальчески скривился.

— Хе-хе, -Тгор негромко, но внушительно засмеялся.

— Нет, не пойдет, — я еще раз встряхнул кольчугу на руке, и протянул ее обратно торговцу.

— Хорошо, восемнадцать мириан, и эта прекрасная вещь твоя.

— Рад бы, да нет таких денег, — мы все начали демонстративно поправлять одежду и показывать всем видом, что собираемся уходить.

Торговец внимательно следил за нашими действиями, проверяя, блефуем мы или нет. Но когда Грестлинг с сыном вышли за дверь, и я переступил порог, он не выдержал и крикнул.

— Отдаю за семнадцать. И это последняя цена.

Я на миг обернулся и окинул его взглядом. Еще раз изучив его эмоциональный фон, я понял, что можно и нужно его 'додавить'. Эх, хорошо все-таки быть Майа. И хотя я не особо любил торговаться, и вообще тратить много времени на покупки, ситуация не оставляла выбора. Денег у меня не много, а вещь действительно хорошая. И если удастся еще монет на пять сбить цену, то я смогу ее купить.

Я покачал головой, и вышел за дверь.

— Да стой же ты,— торговец выскочил за мной следом и удержал за рукав. — Вернись внутрь, давай все основательно обсудим.

С видимой неохотой я позволил вернуть себя обратно в лавку. Следом за мной потянулись и остальные.

Торг продолжался долго. Еще два раза я демонстративно собирался уходить, давя на психику хозяина. А тот, похоже, почувствовал азарт, и продолжал медленно, но верно, спускать цену.

И его последнее предложение — двенадцать мириан, я принял, так как понимал, что ниже этой цены торговец не опустит. Это его последнее предложение, и пусть кольчуга весит здесь еще хоть три года, но за меньшую сумму он ее не отдаст.

Я отсчитал требуемую сумму — десять мириан и восемь вестронов, а потом еще раз осмотрел кольчугу, проверяя ее состояние. Хороша! И, безусловно, она стоила дороже той цены, за которую я сумел её выторговать. Так что все замечательно, и я обзавелся очень нужной вещью, которая, я понимал, не раз себя оправдает. Конечно, в гондорских крепостях воинам выдавали оружие и амуницию. Но все это совсем иного качества, рассчитанное на обычного, рядового солдата. И такие вещи, как эта кольчуга, и эльфийский меч, имеет далеко не каждый офицер, не говоря уж про рядовых.

Радость от покупки немного омрачало то, что у меня практически закончились деньги. Первоначальный 'разбойничий' куш мне достался неплохой, но длительные путешествия, необходимость заботится о себе, Яблоке, помогать друзьям, как о незаметно истощили мой капитал. Осталось всего два мириан и три весторна, и снова вставал вопрос, на что жить.

Что удивительно, торговец, даже несмотря на невыгодную, на мой взгляд, для него цену, также остался доволен сделкой, и желал нам счастливой дороги.

— Вот всегда так, — торговец улыбнулся хитро и насмешливо, — Торгую в убыток. Люди пользуются моей добротой.

— Серьезно? А зимой, снег, за сколько продаешь? — поддел его Грес.

Раз уж разговор зашел о деньгах, расскажу про них подробнее. Весь северо-запад Средиземья, по сути, имел одну финансовую систему. Самые дешевые — медные монеты. Затем идут мелкие серебряные (вестроны), и крупные серебряные (мирианы). Четыре весторна равны одному мириану. Есть еще и золото, но оно реже в ходу. Такие монеты называют империалами.

В каждой стране и медные и серебряные монеты примерно одного веса, и имеют похожие названия. Различия незначительны. Например, мирианы в Хоббитании называют серебряками. А золото, кажется, дукатами, если ничего не путаю. Вот и вся разница.

Мы заночевали на постоялом дворе, и часть вечера я с большим удовлетворением рассматривал и проверял свою кольчугу. Все же, замечательную вещь я сумел приобрести!

Востлинг еще раз попросил посмотреть Энсал. Грес и Тгор завалились на кровати. А Осго, пару часов стоял, держа в вытянутой руке лук. Он часто так делал, тренируя тело. Молодец, что сказать.

Утром, по мосту Короля, мы пересекли Андуин. Дорога на восток прямая, как натянутая лента, и где-то далеко впереди терялась на склонах гор Тени.

Наклевывал мелкий противный дождик, а по Андуину ходили крупные волны. На берегу грустно шелестел высохший камыш. Кричали чайки. Пахло тухлой рыбой.

После того, как мы покинули Осгилиат, дорога сразу начинала ощутимо подниматься вверх. Вдоль нее стояли дома, и даже отдельные усадьбы. Мы вступали в Итилиэн — богатый, плодородный край, протянувшийся на многие десятки лиг с севера на юг, между Андуином и горами Тени.

Во 'Властелине Колец' описывались события, которые произойдут через тысячу лет, когда гондорцы уже практически покинут эти места. Но сейчас здесь очень и очень людно. Мельницы, постоялые дворы, конюшни. Овчарни, амбары, под крышу забитые зерном, создавали полную уверенность в местном достатке и даже изобилии.

А потом дорога пошла по лесу. Несмотря на позднюю осень, воздух здесь стоит духовитый и чистый. Этот край не зря называют Садом Гондора. Многочисленные рощи, с густым подлеском и душистыми травами. Из деревьев — ясень, дуб, кедр, кипарис, лавр, можжевельник, и даже эвкалипт.

Здесь растет ароматный и очень светлый лес. А из-за своего расположения, в этом крае круглый год, в основном, дуют легкие и теплые южные ветра, несущие запах моря.

В Итилиэне очень много ручьев, речушек, и водопадов, текущих с горных склонов к Андуину. Благодаря этому, местность также называют Землей Многих Источников.

Утром, поднимающееся из-за гор Солнце заливает край невообразимой россыпью нежных, неярких цветов. А ночью, уходя на запад, окрашивает местность всеми оттенками розового и красного. А потом появляется Луна, и Итилиэн начинает тихо мерцать серебристыми тонами.

Я глубоко дышал и радовался дороге. Иногда слезал с коня, давая ему возможность отдохнуть, а себе размять ноги. К сожалению, Яблоко в силу возраста, начинал быстрее уставать.

Наш маленький отряд не торопился, но склоны гор неумолимо приближались.

Судя по всему, горы Тени являлись достаточно молодыми. Я, конечно, не геолог, но кое в чем разбирался. И когда видел, что горные пики острые, словно зубья пилы, а сами склоны очень крутые, то становилось ясно, что горам этим не так уж и много лет.

Впрочем, всё это и без знания геологии понятно. Средиземье молодой мир. И здесь, практически все горы такие остроконечные и крутые, так как еще не успели осыпаться и выветрится. Да и возраст в сорок — пятьдесят тысяч лет, для гор разве срок?

В свой черёд, как и хоббиты, провожаемые Горлумом, мы вышли на Развилок. С юга, от Умбара, к Вратам Мордора, и еще дальше на север, шел древний Харадский тракт. Дорога из Осгилиата пересекает его и уходит в горы.

Недалеко от перекрестка находится небольшой постоялый двор и дорожная застава гондорцев — около десятка воинов, всегда имеющих в своем распоряжении свежих и откормленных коней, необходимых для вестников.

Здесь же я увидел статую древнего Государя — огромная каменная фигура, сидящая на высоком троне. Величественная голова, с бородой, и короной внушали почтение. А глаза казались живыми, и внимательно наблюдающими за проходящими путниками.

— Эй, Грес, ты знаешь, в честь кого поставлена эта статуя?

— В честь Государя, — гондорец почтительно посмотрел на скульптуру и даже поклонился, высказывая уважение.

— А какого? — Я, если честно, также не знал ответа на этот вопрос, и даже находясь на Земле, не смог прояснить этот момент. По логике выходило, что этот Государь либо Исильдур, либо его отец Элендил. Более достойных кандидатур придумать сложно. Но вот кто конкретно, это уже вопрос.

На Развилке мы провели ночь, и сырым, росистым утром отправились дальше. Наши плащи покрывал толстый слой влаги. С веток капало, а лесные птицы начинали неуверенно, и словно с неохотой распеваться. Здесь в предгорьях, солнце всходило поздно, и еще долго мы мерзли и ощущали осеннюю стылость.

После Развилка дорога вела прямо, но затем медленно стала отклоняться к югу, к огромному каменному утесу, и, обогнув его отвесное подножие, снова повернула на восток, и круто пошла в гору.

Мы двигались по Итильской долине, которая длинным, постепенно сужающимся клином вдавалась в горы. Желтовато-сероватая пыль оседала на наших сапогах и одежде, а дорога все круче забирала вверх.

Наконец, после одного из поворотов, мы вышли на небольшую площадку. Горы распахнулись, долина расширилась, а на противоположном склоне я впервые увидел великую крепость Минас-Итиль, крепость Луны, грозно стоящую на высоком уступе.

К тому времени солнце поднялось в зенит, и стены крепости буквально светились различными оттенками белого цвета, ибо построены они из светлого мрамора.

Много трудов положили первые гондорцы, что бы воздвигнуть эту великолепную твердыню. И не зря, потому что эта крепость вышла одной из самых красивых и неприступных в Средиземье.

Минас-Итиль построен в 3320г. Второй Эпохи чтобы следить за Мордором. Здесь жил Исильдур со своей семьей, и именно тут он посадил Белое Дерево. За мощными стенами находились многочисленные дома, а центральная башня крепости построена круглой, и медленно вращалась вокруг своей оси.

Сейчас, наблюдая за этой башней, на вершине которой полоскалось на ветру огромное полотнище с гербом Гондора, я так и не заметил, что бы она вращалась. Возможно, за минувшие две тысячи лет, некоторые механизмы пришли в негодность, и башня стала неподвижной, как ей и положено быть. В этом месте хранится Итильский палантир, одна из самых ценных вещей Средиземья, которую гондорцы через два года так легко и бездарно отдадут назгулам, в придачу к самой крепости.

Наш отряд некоторое время стоял и любовался крепостью и окружающими красотами. Когда-нибудь, если всё пойдет так, как и должно, здесь окажутся Фродо, Сэм и Горлум, и также будут зачарованно смотреть на этот пейзаж. Правда они будут испытывать страх, неуверенность и подавленность, глядя на дом назгулов, опутанный колдовством и черным чародейством.

Ну, а мы просто смотрели. И я ощущал совсем другие чувства — если и не гордость за неведомых людских строителей, сумевших построить чудо, то радость и воодушевления от того, что попал в такое место, и участвую в таком приключении.

— Вот это да! — восторженно протянул Осго, и тем самым словно прекратил неведомое волшебство. Грестлинг и его сын рассмеялись, а Тгор добродушно ухмыльнулся и ткнул кулаком в бок дунландца, приводя его в чувство.

Неспешно мы тронулись дальше и скоро достигли белого каменного моста. Дорога, слабо мерцая (может, из-за кварцевой пыли?), пересекала его, и извивами подбиралась к крепостным воротам.

Под мостом еле слышно клокотала горная речка, несущая свои воды к Андуину. Вдоль ее берегов росли многочисленные деревья и пожухшие цветы. Эх, жаль сейчас не весна, а то бы нам удалось увидеть прекрасную Итильскую долину, покрытую распускающимися цветами, зеленеющими деревьями, источающими тонкие, бодрящие запахи. Долину, которой гондорцы посвятили не одну песню, и которую еще не успели осквернить назгулы и орки.

Мы пересекли мост, и я заприметил, как влево, круто забирая по склону, вверх потянулась узенькая тропинка. Здесь начинался проход на Кирит-Унгол, уже в то время имевший жуткую и нехорошую славу.

Давным-давно этот горный проход носил название Кирит-Дуат, и являлся вполне обычным, ничем не примечательным местом.

Но затем сюда приползло жуткое создание Унголианта, паучиха Шелоб, которая облюбовало жилье высоко в горах, наплела мерзостные тенета и стала ловить неосторожных гондорцев, и просто путников, рискнувших пройти этой дорогой.

Хоббиты и их провожатый свернули здесь влево. Мы же пошли прямо по дороге. Крепостные стены, как утесы приближались, и мощно нависали над нами. Светящиеся воротные башни казались несокрушимыми и надежными, готовыми отразить любую опасность.

Ворота крепости оказались закрыты. В них находилась небольшая калитка, которая медленно приоткрылась при нашем приближении — видать, стражи на башнях подали сигнал.

Я еще раз посмотрел вверх, на уходящие в небо крепостные зубцы и сделал шаг внутрь.

Так я впервые оказался в Минас-Итиле.

Глава девятая.

Минас-Итиль.

Если кто-то из читателей думает, что весь Мордор это сумеречный край, затемненный тучами и облаками, испытывающие последствия постоянных извержений Ородруина, засыпанный пеплом, с многочисленными солончаками и безжизненными землями, то такой человек очень глубоко ошибается.

Мордор в конце 1999г. Третьей Эпохи это территория, фактически состоящая из трех климатических зон.

Центральный регион, включающий в себя плато Горгорот, примыкающее к Пепельным горам плато Литлад на севере, и пространство вокруг Ородруина — это действительно сухая, засушливая местность. Здесь мало ручьев и совсем нет рек. Солончаки, каменистая земля и песок составляют основу этой земли. Эту местность никогда и никто не возделывал, и не пытался вырастить что либо — бесполезно и глупо. Казалось, край создан таким при рождении Арды, и останется неизмененным, вплоть до Второй Музыки.

Вторая климатическая зона — горы, поросшие красивыми деревьями и кустарником. Здесь можно найти сосны, кедры, кипарисы и даже эвкалипты. Множество ручейков, водопадов. Свежий, бодрящий воздух. Зимой в горах лежат снега, а летом распускаются прекрасные цветы. Когда-то люди строили здесь рудники, и добывали железо, медь и серебро. И это не говоря про камни — плитчатый известняк, кварцит, малахит, мрамор, гранит и базальт.

Самый приятный и теплый регион — местность вокруг озера Нурнен, на юго-востоке Мордора. Прекрасно орошаемая крупными реками — Нурном и Стрлитом, еще парочкой мелких, и многочисленными ручьями, эта земля плодородный и гостеприимный край. Тут, как и во всем остальном Мордоре, также хватало и песка, и камней. Но благодаря постоянному, неоскудевающему притоку воды, когда-то местные крестьяне могли снимать по два-три урожая за год.

Здесь росли финики, рис, арбузы, дыни, тыквы, клубника и ежевика, персики, груши, сливы и орехи. И еще множество других плодов и культур. Одно время, местный хлопок расходился чуть ли не по всему Средиземью.

Около рек, и выше, на горных склонах, трудолюбивые люди посадили виноград. Поверьте, когда-то вина Мордора не сильно уступали самым лучшим сортам южного Гондора. А упоминания о прекрасном сорте вина 'Лоза Нурнена', можно найти в летописях Гондора. По легенде, оно нравилось Исильдуру.

Озеро, кроме всего прочего, обеспечивало неоскудевающий приток рыбы. Сазаны, гигантские сомы, толстолобики, судаки, щуки, нурнский усач, карась, чехонь...

Жаркое солнце прогревало неглубокие песочные лагуны и лиманы, обеспечивая прекрасные условия для роста рыбы.

Множество цапель, журавлей, гусей и уток. Вдоль низких берегов бродили стада кабанов, с гор спускались олени и лоси. С востока сюда забредали волчьи стаи.

Саурон отсутствовал две тысячи лет. Его милитаристская экономика, и орки, которые, как вы сами понимаете, не строили заповедников, нанесли серьезный вред природе. Но за две тысячи лет спокойствия, мира и тишины Мордор сумел восстановить всю свою экосистему.

Конечно, вся эта природная красота, сосредоточена, как я уже и упоминал, вокруг озера Нурнен, и на питающих его реках. Срединные области Мордора подвергались и продолжают подвергаться непрерывному процессу опустынивания. В большей степени это вызвано изменением климата на планете, а не конкретной деятельностью орков или людей. Особые климатические проблемы Мордору доставляет Ородруин. Когда вулкан просыпается, потоки лавы выжигают окрестности, а пепел засыпает огромные территории. В такое время Мордор напоминает унылое, серое место, безлюдное и безводное. А уж если начинается буря, и ветер, завывая, поднимает в воздух тонны песка, закрывая солнце, то конечно, каждый мечтает оказаться в душистом Итилиэне, или уютной Хоббитании.

Через тысячу лет, во времена Хранителей Кольца, благодаря и климату, и влиянию Саурона, Мордор практически повсеместно превратится в неприятное, тягостное место. Но пока, повторюсь, этот регион выглядел иначе.

Давным-давно, более двух тысяч лет назад, Последний Союз людей и эльфом сумел победить Саурона. На склонах Ородруина Исильдур отсек палец Темному Властелину и получил Кольцо Всевластия. Так закончилась Вторая Эпоха.

Соединенное Королевство находилось в зените своей славы и могущества.

Арнор владел всем северо-западом Средиземья, от Серебристой Гавани, вдоль Ангмара до самого Ривенделла, по Мглистым горам, до Изенгарда.

Гондор не уступал, а, пожалуй, даже превосходил в размерах братское королевство. Его земли, начинающиеся от Изенгарда, охватывали всю бескрайнюю равнину Каленардона — Рохана, и поднимались еще выше, на север, чуть ли не до границ Каррока на Андуине. Всё морское побережье, от устья Изена, до Умбара включительно, принадлежало потомкам нуменорцев. Далеко на восток, до самого Рунного моря уходили их земли.

И конечно, Гондор полностью контролировал огромный регион, называемый Мордор.

С этой цель, люди построили множество крепостей, замком и укрепленных пунктов на внутренних склонах гор Тени и северной гряды, Пепельных гор.

Самых крупных и основательных сооружений когда-то насчитывалось четыре.

Первое — Врата Мордора на северо-западе с двумя огромными башнями Нархост и Кархост. Второе — неприступный замок Дуртанг миль на семьдесят южнее этих Ворот. Третье — башня Кирит-Унгол, охраняющая одноименный переход, где обосновалась Шелоб. И наконец, четвертое — это крепость Минас-Итиль, возведенная чуть ли не раньше всех.

Кроме этих внушительных укреплений по всему Сумеречному краю также находились строения гондорцев. Самое восточное из них, располагалось за озером Нурнен, там, где Мордор фактически заканчивался, и начинались степи. Этот опорный пункт так и назывался — Восточная застава. С помощью него люди имели возможность обмениваться товарами и информацией с самым дальним Востоком, с такими странами и государствами, которые даже не упомянуты во 'Властелине Колец'.

В те времена Мордор покрывали оазисы, дороги и колодцы. Пользуясь прекрасным расположением края, многочисленные купцы, не прекращая двигались с востока, через Восточную заставу, по Мордору на Минас-Итиль, и дальше к Осгилиату, или вообще на далекий запад, в Арнор.

С дальнего и холодного севера, по Андуину, а затем по Харадскому тракту, многочисленные обозы и караваны достигали отдаленного юга, о котором даже памяти не сохранилось в нынешние времена.

Гондор удерживал Мордор и имел замечательные возможности, связанные с востоком. Владея этим краем, можно оказывать политическое и военное давление на полмира, попутно извлекая неисчислимую пользу от торговли самыми редкими и экзотическими товарами.

В те времена, даже эльфы и гномы частенько заходили в этот край по своим неведомым остальным людям, делам.

По преданиям Гондор имел сношения с эльфами-Авари, тем родом, что не возжелали пойти в Валинор.

Но время не стояло на месте. Шли годы, которые как-то незаметно превращались в века. Темный Властелин не возвращался в Мордор, о назгулах никто не слышал. Важная и ответственная служба сначала превратилась в рутину, а затем в откровенное наказание для провинившихся или попросту неугодных воинов, которое приходилось нести где-то на задворках Соединенного Королевства.

В Мордоре периодически стали появляться орочьи орды. Но что до них гондорцам, которые хоть и высокомерно, но все же обоснованно не считали их за серьезных соперников? Без предводителей, без назгулов, и без Темного Властелина, орки являлись обычным полудиким народом, способными победить хоть кого-то, лишь с помощью огромного численного перевеса.

И Гондор стал оставлять Мордор. Сначала покинули Восточную заставу, потом Серегост — укрепленный пункт, стоящий на границе огромного плато Литлада.

Многочисленные горные замки и просто наблюдательные посты брошены без счета. И благо, если уходящий гарнизон уничтожал покидаемую крепость. По большей части все оставлено просто так. Любой желающий мог прийти, провести ремонт и продолжать использовать все эти постройки по своему прямому назначению — контролю и охране прилегающей земли.

Историки могут возразить, что у всего есть вполне объяснимые и основательные причины. Главная из них заключается в том, что численность гондорцев хоть медленно, но падала. Война со всеми окружающими народами постепенно начинала оказывать своё действие. Границы государства испытывали постоянное давление. Особенно сильно это чувствовалось на востоке, где степные народы, истерлинги, вастаки и кхандцы, периодически объединяясь с орками, устраивали вылазки.

Второй проблемный для Гондора регион — Умбар. Непокорный юг чуть ли не ежегодно осуществлял заговоры с целью приобрести потерянную независимость.

А затем пришла Великая Чума, массовое заболевание, продолжающееся с 1635г. по 1637г. Третьей Эпохи. Чума охватила большую часть Соединенного Королевства, и унесла в могилу множество жизней.

Да, приводя такие доводы, историки будут, несомненно, правы. Но доля правды также есть и в том, что Гондору следовало более серьезно отнестись к обороне Мордора. Все причины настоящего находятся в прошлом. А то, что мы пожнем в будущем, мы закладываем прямо сейчас. Людям стоит помнить эти очевидные истины.

Впрочем, это я такой умный. Особенно легко рассуждать, зная будущее, и предполагая как избежать то или иное событие. У местных же свои резоны.

Примерно за десять лет до описываемых мною событий, люди оставили замок Дуртанг, а затем башню Кирит-Унгол.

Три года назад Гондор сам себе нанес серьезный удар — его войска покинули Ворота Мордора. Пока еще орки их не заселили, но это время вот-вот настанет. Как можно оставить Ворота — я, если честно, не понимал. Это же не просто крепость где-то на скалах. Нет, это важнейшее укрепление, контролирующее вход и выход из Мордора.

В Сумеречный Край можно попасть с трех главных направлений. Основное — это восток, где нет ни застав, ни гор, ни холмов. Это открытая местность, простирающаяся на сотни километров. Назвать её проходом не совсем правильно. Это скорее особенность всего региона. Защищать ее возможно лишь с помощью огромной армии, и многочисленных укреплений. Данное направление никто и никогда толком и не защищал. Там у Гондора находилась лишь Восточная застава — пункт, который можно скорее назвать наблюдательным, чем хоть что-то защищающим. И то, что люди покинули эту и прилегающую местность, еще можно и понять, и оправдать.

Второй, важнейший проход в Мордор находится на северо-западе. В этом месте смыкаются две гряды — Пепельные горы и горы Тени. И именно здесь, в теснине, построили Ворота. Прямо перед ними находится перекрёсток Мораннон, на котором пересекаются: тракт, ведущий к Лихолесью и вообще, всему северу, а также южный, Харадский тракт, и тракт Рун, ведущий на восток. Кто контролирует эти Ворота, тот контролирует весь Сумеречный Край — в военном и экономическом плане. Это место является одновременно и ключом и замком ко всему Мордору. Никакие резоны, никакие причины не могут оправдать того, что его просто бросили. При любом раскладе, при любой ситуации, даже в отсутствие людских резервов, при нехватки финансов, Ворота надо держать.

Три года назад Ворота бросили. Не пройдет и пяти лет, как люди окончательно потеряют Мордор. Именно через Ворота в Мордор проникли назгулы. Потом из Темнолесья, Прирунья и даже Гундабада в Мглистых горах, сюда стали незаметно стягиваться вражеские отряды. Собрав достаточную силу, назгулы провели молниеносную операцию и захватили Минас-Итиль. Во всяком случае, они это сделали в той истории, которую я читал.

Последний проход в Сумеречный Край проходил через Итильскую долину (которую потом назовут Моргульской) — этот вход охранял Минас-Итиль.

Кроме всего прочего, в горах имелись перевалы и переходы. Но пройти по ним очень и очень затруднительно, а уж провести достаточно большой отряд, не говоря про войско, и вовсе невозможно.

Вот такая географическая и военная ситуация сложилась в этом крае к концу 1999г.

Назгулы должны захватить Минас-Итиль меньше чем через два года. И тогда весь Мордор неожиданно станет вражеским плацдармом. Назгулы, надо отдать им должное, проведут операцию по захвату Сумеречного Края качественно, быстро и эффективно. И гондорцы так и не смогут выбить их с занятых позиций, потому что назгулы укрепились не на пустом месте, а в тех крепостях, что оставили люди.

По сути, люди сами создали условия для своего поражения, добровольно покинув весь регион. И так халатно относясь к обороне последнего рубежа — Минас-Итиля.

Все это должно произойти. А возможно, у меня получится хоть на что-то здесь повлиять.

* * *

Мы прошли в маленькую дверцу и очутились во внутреннем, мощеном каменной плитке, дворе. Нас встречало более десяти воинов.

— Моё имя Заргоб, я сотник, и я приветствую вас, — вперед вышел невысокого роста, смуглый, горбоносый воин, по внешнему виду которого сразу чувствовалось, что в его жилах течет немало восточной крови. — Какое дело привело вас в нашу крепость?

— Здравствуй, — вперед вышел Грестлинг. — Мы воины из Изенгарда, и хотели бы поступить на службу.

Удивленный гул прошелся по группе местных — да, видать давно сюда не приходило сразу пять добровольцев-новичков. Заргоб недовольно повернулся назад и шум утих.

— Это отрадные для нас вести. Но позвольте спросить, почему именно сюда?

— Мы любим путешествовать, и решили посмотреть на Мордор, — ответил Грестлинг.

— И у вас есть рекомендательные письма? — осторожно спросил сотник.

— Конечно. Кому их можно передать?

— Я вас провожу, — ответил Заргоб, и недоуменно покачал головой. — Мужики, поймите меня правильно, мы вам рады... Но вы хоть понимаете, в какую дыру забрались?

Позади него послышались откровенные смешки и отдельные реплики:

— Ничего, скоро очухаются...

— Да нормальное место, горы-то красивые...

— Ага, и на козлов можно охотиться...

— И на кухне картошку чистить. Тепло, и котел рядом.

-Сми-ррр-но! — это уже окрик сотника. Воины позади него затихли. Сразу видно, дисциплина здесь хромает, совсем бойцы расслабились.

Сотник выглядел недовольным. А что, сам виноват, распустил людей, с тебя и спрос.

— Примите коня, и отведите в конюшню. — Заргоб кивнул на Яблоко. — А вы следуйте за мной.

У меня забрали лошадь, и мы отправились за Заргобом. Да уж, видать здесь совсем скучно, если даже целый сотник (по званию никак не меньше лейтенанта), куда-то ведет новобранцев, и что-то им показывает. Следом за нами понаблюдать отправились практически все остальные воины.

Улица шла вдоль крепостной стены и плавно забиралась в горку. С одного края находился водосток, а с другого жилые дома. Правда, мы миновали уже несколько дверей с крылечками, и все они выглядели, по меньшей мере, запущено. Неужели здесь живёт так мало людей?

Впрочем, люди на улицах все же попадались. Немного, но они присутствовали. Прошла женщина с большим кувшином на плече. Опираясь на клюку, у одного из домов стоял сморщенный, согнутый годами дедок. А один раз мимо пробежала стайка из нескольких детей.

Минас-Итиль 'оседлал' самую высокую точку итильской долины. Единственная дорога ведет через крепость. И двое ворот охраняли проходы. Восточные — через которые можно попасть в Мордор. И Западные — открывающие путь к Гондору.

Ворота находятся в противоположных сторонах крепости. Между ними располагаются различные административные и служебные постройки. А также жилые дома.

Наконец мы пришли в центральную башню, сложенную из светлого мрамора. Два стража охраняли дверь, а по центру двора находился выложенный плиткой фонтан. Правда, струи из него не били, да и вода в резервуаре отсутствовала. Вместо нее, на дне скопилось множество сухих листьев и прочего мусора. И все равно, по старой, еще земной привычке, я чуть не кинул в фонтан монетку.

В прохладном холле мы подождали несколько минут, рассматривая висящие на стенах гобелены с охотничьей тематикой, и несколько бюстов — линию гондорских королей, начиная с Элендила.

Внутренний холл выглядел красивым и строгим. Узкие каменные опоры, поддерживающие потолок. Окна, забранные вычурными решетками. Несколько каменных скамей, и большой дубовый стол.

Наверх, закручиваясь против часовой стрелки, уходила широкая, очень внушительная лестница с широкими перилами.

В стенах находилось несколько массивных дверей. Одна из них, наконец, открылась и нам приказали пройти внутрь.

Либо в крепости действительно скучно служить, либо это входило в его обязанности, но с нами решил побеседовать сам Воевода Минас-Итиля.

— Я капитан Карамир, и я приветствую Вас в Восточной крепости Гондора. Расскажите мне о себе, и о тех причинах, что привели Вас сюда.

Так нас приветствовали в Минас-Итиле. Говорил Воевода спокойно, без лишнего пафоса, но, тем не менее, властно и с немалой уверенностью в себе, и своём праве управлять другими людьми.

Капитан Карамир имел рост около метра девяноста, но при этом выглядел очень худым, даже изможденным. Кафтан до колен, рубаха, брюки, заправленные в сапоги, и плащ висели на нем, как на скелете. Бледная кожа, словно он не любил появляться на солнце, мешки под глазами и седой ежик волос.

Но самое главное, что бросалось в глаза — это усталость капитана. Возможно, ему до чертиков надоело выполнять свои обязанности. Возможно, он просто устал жить на этом свете, но, тем не менее, Карамир выглядел отрешенным и меланхоличным. Казалось, ничто в целом мире не способно удивить или порадовать его.

Мы по очереди, начиная с Грестлинга, представились, а затем предъявили рекомендации из Изенгарда, попутно объясним свои мотивы и планы.

Капитан Карамир присел за стол и принялся неторопливо их изучать.

В зале находились еще два человека — пришедший вместе с нами сотник Заргоб, и второй, судя по форме, также офицер.

— А что, в Изенгарде, Тродинг всё ещё воеводит? — пауза, пока капитан изучал наши документы, затянулась, и второй офицер решил прервать его, покосившись на своего начальника.

— Да, — Грестлинг ответил кратко, по-военному.

— Спокойно там? — проявил интерес Заргоб.

— За пять последних лет лишь один раз схлестнулись с орками с Мглистых гор. Вот и все новости.

— Да у вас тишь и благодать, — второй офицер ухмыльнулся.

— Бумаги я изучил, — прервал его Карамир. — Рекомендации солидные и надежные. Мы будем рады, если вы присоединитесь к нам. Итак, какие ваши пожелания?

— Ну, мы бы хотели служить все вместе, в одном десятке.

— Это понятно. Всё?

— И если возможно, то в разведке, — это я добавил.

— Ты служил вестником? — Карамир внимательно осмотрел меня с ног до головы, затем покопавшись в бумагах, нашел моё рекомендательное письмо, и еще раз бегло его просмотрел.

— Так точно.

— А снова вестником не хочешь?

— Не, я как все.

— Понятно, — капитан Карамир задумчиво постучал пальцами по столешнице. — Вот что я решаю. Мы создадим новый десяток в сотне капитана Брогера. Кто из Вас его готов возглавить?

Мы с Грестлингом одновременно посмотрели друг на друга, и я глазами 'маякнул' ему чтобы он не тушевался, и не сомневался.

— Я готов, сэр, — Грестлинг прокашлялся.

— Хорошо, — от глаза капитана не ускользнула наша пантомима. — Сегодня вы отдохнете. А завтра мы проверим вас в учебном поединке. Если вы, парни и правда так хороши, как описано в этих бумажках, будет у вас свой десяток. И будете заниматься разведкой Мордора. Потом мы найдем еще пару человек и постараемся вас доукомплектовать. Но полный состав получишь, когда к нам придут новички. Если они придут. Я подтверждаю твоё звание лейтенанта, Грестлинг. Это устраивает?

— Так точно, сэр!

— На этом всё. Можете идти. Капитан Брогер покажет казарму.

Аудиенция закончилась, и мы вместе с капитаном Брогером отправились в казарму, где нам выделили места и зачислили на довольствие.

Остаток дня мы знакомились со своими новыми товарищами, прошлись по Минас — Итилю, и конечно, поужинали в крепостной столовой.

Местные приняли нас достаточно тепло и радушно. У нас живо нашлись общие темы — парни рассказывали про Мордор, про здешние расклады. Ну, а мы сообщили последние новости из большого мира. Слушали нас внимательно — людям действительно интересно, что происходит в крупнейших городах Гондора.

8 ноября 1999г. Эльфы на синдарине называют этот месяц хитуи, что переводится как туманный, мглистый.

Мглистый, наверное в горах, а туманный далеко на севере. Здесь же, хоть и горы, но погода иная. И хотя ночью, конечно, становится прохладно, а утром вещи, одежду и строения покрывает роса, но днем солнце довольно порядочно поднимает температуру.

Интересно, идет ли зимой в Мордоре снег? Понятное дело, в горах он есть, и чем выше, тем холоднее, и тем больше осадков. Но вот на равнине, около озера Нурнен?

Ладно, буду жив, и всё узнаю про этот край.

А покамест утренний горн сыграл побудку. Воины начают просыпаться, одеваться, умываться и собираться на завтрак. Настроение у всех хорошее. Еще бы, ведь с самого утра нас, новичков, будут испытывать на профпригодность. А это зрелище и развлечение, как не крути.

После завтрака на плацу собралось множество воинов — чуть ли не весь гарнизон. Так же присутствовало пару десятков гражданских.

Солнце неторопливо поднималось в безоблачное небо. День обещал быть ясным.

Первое испытание проходило на луках. На расстоянии ста шагов на трех опорах укрепили большой деревянный круг. В центре нарисовали мишень в виде головы орка, и мы по очереди делали три выстрела.

Грестлинг стрелял первым, и все три стрелы попали в деревянный круг, но лишь одна из них в голову орка.

Его сын, как я знал, стрелял не хуже, но от волнения, а может еще по какой причине, отстрелялся плохо — две стрелы попали в круг, и одним выстрелом он вообще промахал.

Следом шла моя очередь. Я, конечно, тренировался с луком, но уж всяко, тратил на это меньше времени, чем на меч. Поэтому я отстрелялся на уровне Грестлинга. Один выстрел в голову, и два просто в мишень.

Тгор выступил хуже, на уровне Востлинга.

Настал черед Осго, и он уверенно и спокойно положил все три стрелы в голову орка, причем практически в самый центр.

Зрители отозвались гулом одобрения.

Затем прошло испытание на копьях. Нам предложили выставить лучшего копейщика. Им стал Тгор — на его действия и движения действительно стоило посмотреть. Он победил всех своих партнеров, и снискал заслуженные аплодисменты.

А потом наступило время заключительного испытания — поединка на мечах.

Наша группа решила, что именно я должен буду ее представлять.

Я подошел к столу, на котором лежало больше десятка затупленных мечей различного вида, веса и формы. Выбирай, что удобно и близко, и вперед.

Покопавшись, я остановился на длинном, слегка изогнутом клинке, который в целом походил на мой меч Энсал.

Я крутанул меч в воздухе. Сделал пару движений, привыкая к оружию. Ну, что же, неплохо.

Я вышел на площадку, где меня уже ждал противник — среднего роста, коренастый воин около тридцати лет.

Мы отсалютовали друг другу оружием. Я сделал два шага к противнику, вращая мечом, и запутывая его, потом наметил шаг вправо, и когда противник дернулся, перешагнул влево, и ударил. В последний момент мой противник понял, что его обманули и попытался перестроиться... Поздно. Мой меч поразил его в шею.

Учебный поединок проходил до трех условных ранений. Кто первым их получал, тот проигрывал.

Я в спокойном темпе провел еще две атаки, каждый раз доводя до успешного удара. Сам же я остался невредим — на первую схватку мне выставили откровенно слабого мечника.

Второй боец выглядел опасней — поджарый, гибкий, с достаточно хорошей координацией и скоростью движений.

Этот бой действительно напоминал бой, и мне пришлось повозиться. Впрочем, как и в первый раз, я обошелся без ранений, а сам же умудрился провести три успешных атаки. Единственная разница заключалась в том, что на эту схватку мне понадобилось больше времени.

Мои друзья радостными криками приветствовали каждый успешный удар, а вот зрители слегка приуныли — видать, рассчитывали на другой результат.

А после настало время финальной схватки. Против меня вышел сотник Заргоб. И тут я задумался, как себя вести? Выкладываться по полной или может поддаться? Одно дело, если противник сумеет меня победить честно, и совсем другое, если я вдруг окажусь сильнее. Но победив, я могу заполучить врага и кучу недовольных в гарнизоне, которым не понравится новичок-выскочка. Эх, опять дилемма.

Ладно, посмотрим. Сотник вышел против меня не с мечом, а с саблей, которая легче и давала ему неплохие преимущества в скорости. Тем более он ниже меня, и меньше по массе — это также могло стать плюсом, если он грамотно разыграет свои козыри.

Мы сошлись. Несколько выпадом, отходов, блоком. Оружие со звоном сталкивалось. Я провел атаку, вкладывая в неё немало ловкости и силы. Противник умело блокировал мои выпады, пятился назад, но в его глазах я уловил легкое недоумение.

Я остановился, решив поменяться ролями. Хорошо, пусть атакует, а я попытаюсь этим воспользоваться.

Заргоб хищно улыбнулся и пошел вперед. Несколько ударов я блокировал, но потом он все же достал меня. Несильно, по касательной, его сабля задела левое плечо. Кольчуга и спасла, и выдержала удар, но в учебном поединке правила иные, и мне засчитали первое ранение.

Заргоб отсалютовал оружием и отступил назад. Что ж, готов признать, сейчас мне дали действительно стоящего соперника, лучшего из тех, что я видел после Глорфинделя.

Ну, теперь держись сотник. Я тоже кое-чему научился.

Я пошел в атаку, резко взвинтил темп, используя легкие, быстрые движения, стремясь запутать и дезориентировать противника. Некоторое время сотник держался вполне уверенно, но потом, не уследив за ложным выпадом, попался и пропустил удар в бедро. Один — один.

Через некоторое время я снова получил ранение. На этот раз в руку. А затем я вновь отыгрался и нанес верный удар. Два — два.

Я придумал себе план и строго его выполнял. Сотник оказался очень серьезным бойцом. Раньше я и мечтать не мог сражаться с таким на равных. Но после уроков Преображающего эльфа многое для меня изменилось. И поэтому, теоретически, я могу победить Заргоба. Но моя задумка состояла в ином...

Мы снова сошлись, обменялись ударами и снова разошлись невредимыми. Сейчас ставки неожиданно поднялись — одна ошибка, и всё, ты проиграл. А проигрывать ни я, ни мой соперник не хотели.

Мы медленно и настороженно кружили вокруг друг друга, изредка пытаясь прощупать и найти лазейку в защите противника. Наконец произошло то, что я ждал — Заргоб устремился в атаку, и нанес удар. Но и сам он открылся, и я сделал, то, что и планировал. Пропустил его выпад, но одновременно и сам нанес сильный удар. Ничья.

Мы остановились друг напротив друга. Я был доволен, как все сложилось. Теперь всё зависит от Заргоба. Сочтет ли он себя уязвленным, или примет ситуацию как должное?

Толпа улюлюкала, что-то кричала, и выглядела радостной. Видать, зрелище понравилось.

Сотник посмотрел по сторонам. Вытер рукавом пот со лба и вдруг широко улыбнулся. На смуглом лице блеснули белые зубы. Он подошел ко мне и протянул руку.

— Слушай, Мэлгорн, где ты так научился? Я лучший клинок Итиля последние несколько лет, а на родине меня вообще никто не мог победить. И здесь неизвестный никому новичок приходит, и показывает действительно высокий класс... Как так произошло, что мы о тебе не знаем? Ведь известные мечники на виду.

— Ну, как-то само собой всё вышло, — я изобразил недоумение.

— Молодец. Рад, что ты с нами,— Заргоб хлопнул меня по плечу. — Ну а все же, где учился?

— Пять лет назад вообще ничего не умел, — честно ответил я. — Первым учителем стал мой друг, вот он, Грестлинг,— я кивнул на десятника. — Ну, а потом появились и другие.

— Ладно, еще найдем время и поговорим.

— Смирно! — прозвучала команда, и к нам подошел Воевода Карамир. Люди разошлись в стороны, пропуская командира.

— Вы выступили достойно, — сказал он. — И свой десяток ты заслужил, Грестлинг. Парней привел достойных.

— Благодарю. Слава Гондору!

— Хорошо. После обеда я приму клятву, и для вас начнется служба. А пока всем разойтись.

Мы вернулись в казарму и немного передохнули. За это время к нам несколько раз подходили и совершенно незнакомые люди, и те, с которыми мы успели вчера перекинуться парой слов. Они здоровались, знакомились, и оставались просто посидеть, поболтать ни о чем.

А потом, когда один из них неожиданно спросил, кого капитан собирается перевести в наш новый десяток, мы с Грестлингом удивленно переглянулись. И поняли, в чем тут дело.

Представьте скучную, однообразную службу. Всё надоело и не происходит ничего нового. Но в каждом таком гарнизоне всегда найдутся нормальные люди, которые мечтают не только о том, как ничего не делать, но и жаждут действия, приключения, чего-то нового и интересного. И они не прочь ввязаться в какую-нибудь авантюру, или просто рискнуть здоровьем или даже жизнью, но делать хоть что-то, а не смотреть, как пролетают года.

Вот к таким солдатам, в такую крепость приходит пять новичков, и громко и внушительно заявляют о себе. И сразу формируется новый десяток.

Эти люди восприняли нас как глоток свежего воздуха в одуряющей жаре. Как шанс на перемены — пускай неизвестные, пуская опасные, но все же перемены.

После обеда мы принесли клятву служить Гондору и Минас-Итилю сроком на три года. И началась служба.

За несколько недель до нашего появления, в Мордоре стали замечать отдельные отряды орков. Один раз разведка донесла, что видела отряд кхандцев. Активность врагов усиливалась. Произошло несколько мелких стычек. Капитан Карамир обеспокоился и выслал гонца в столицу. Пришел ответ — ему посоветовали продолжать нести свою службу и не паниковать из-за одной-другой разбойничьей шайки, а просто их уничтожить. Впрочем, столичное руководство трудно в чем-то винить. Откуда они могут знать, что это не просто разрозненные отряды, а первые попытки назгулов прощупать гондорцев.

Капитан Карамир справный вояка, и поэтому решил принять меры. Для начала он решил организовать новый десяток для разведки, и тут, не иначе как по воле Валар, в крепость приходят новички, которые просят о том же.

Мы, конечно, особо не витали в облаках. Случай, он и есть случай. И без нас местные усилят разведку, и наберут новых людей. Мы просто пришлись, что называется, ко двору.

В первые дни нас не выпускали из крепости и объясняли основы теории. Изучали карты, запоминали расположение крепостей, дорог, ручьев, оврагов и всего остального. Нас просто вводили в курс дела.

Через пару недель, в сопровождении других разведчиков, мы стали выходить в небольшие походы на день или два, изучая окрестности крепости.

Эти выходы, конечно, не являлись полноценными рейдами. Скорее, к ним можно применить термин 'операции по отработке взаимодействия и ознакомления с природными условиями по месту прохождения службы'.

Как оказалось, в Итиле до нашего прихода уже существовало два десятка, занимающегося разведкой. Один из них конный, другой пеший. Мы, таким образом, стали вторым пешим разведывательным десятком.

Разведка уходила в длительные рейды раз в одну-две недели, проверяя окрестные земли.

Обычно отряд имел конкретное задание — добраться до того или иного покинутого укрепления, осмотреться, собрать информацию. В случае обнаружения чужаков, отходить и не связываться с ними, либо вступать в бой с непременным взятием 'языка'.

Вроде все просто — с военной точки зрения. Основная проблема заключалась в том, что мы не знали местность, и не умели эффективно действовать в таком крае, как Мордор. Мы плохо представляли как передвигаться и не оставлять следов в песках, как находить воду и еду, как переносить значительные перепады температуры днем и ночью, что делать, если в пути застала песчаная буря.

Именно всем этим основам нас и обучали в первый месяц. Нас натаскивали быстро, и правильно, начиная с азов и постепенно продвигаясь все к более сложным вещам.

Первым в наш новый десяток перевели Шорга, воина из местных, который родился и прожил всю жизнь именно здесь. Сейчас Шоргу под пятьдесят лет, но раньше он имел славу одного из лучших охотников Итильской долины. Главные достоинства этого человека заключались не в его воинских умениях, а именно в опыте, способностях разведчика и умении стрелять из лука. Этакий престарелый Робин Гуд.

Выбор такого человека для нашего десятка являлся очевидным и логичным, и мы с Гресом порадовались дальновидности начальства. Именно Шорг мог дать те знания и навыки, в которых мы нуждались.

Вторым новичком оказался Баргус по кличке Весельчак. Это очень крупный, и очень шумный мужчина двадцати пяти лет, любивший поговорить, посмеяться и попеть песни. Рубаха-парень, неплохо обращающийся с мечом, выносливый и способный на длительные переходы. К тому же он обладал большой физической силой. И хотя он немного неуклюж, мне с ним понравилось заниматься борьбой. В десятке мы его называли только по кличке — Весельчак. Любимое выражение Весельчака, на любой приказ или требующееся от него действие, звучало так: наше дело телячье, обоссимся и стоим.

В общем, именно такого, неунывающего, бесшабашного человека нам в десятке и не хватало. Серьёзно, глядя на Весельчака ты и сам начинаешь воспринимать жизнь как-то легче.

После этого капитан Брогер нас 'обрадовал', сказав, что покамест новых людей для нас не предвидится. Начальству не сильно хотелось ослаблять другие десятки, а нас все равно следовало, прежде всего, учиться и постигать ремесло разведчика.

Капитан Брогер оказался вполне адекватным человеком. Главное, что он требовал — уважение к себе, и беспрекословное выполнение приказов. На остальное он смотрел сквозь пальцы.

Первое время капитан ежедневно навещал нас десяток, спрашивал о трудностях и проблемах. Интересовался, как движутся дела.

Ну, а уж когда он увидел, с каким рвением мы стараемся приобрести новые навыки, и как требовательны к себе и к людям, то капитан и вовсе решил, что его сотня пополнилась не самыми плохими солдатами.

Нас прикрепили к первому разведдесятку, которым командовал Нерлинар — среднего роста, немногословный, с широким рубцом через нос, суровый мужик. В десятке его слушались беспрекословно. Да и во всей крепости он пользовался заслуженным авторитетом.

Нерлинар отнесся к нам ровно, без лишних эмоций и переживаний. Приказали подтянуть и ввести новичков в курс дела — значит сделаем.

Вначале мне доставляло огромный интерес наблюдать, как действуют его люди. Неспешно, экономя силы, незаметно и эффективно. Я смотрел во всю и стремился быстрее все это перенять.

Один из первых наших совместных рейдов неплохо отложился у меня в памяти.

Всё началось с того, что в крепости пропал один лесоруб — опытный мужик, который просто так не мог потеряться или попасть в неожиданную историю. Что-то с ним произошло, и несколько групп направили на его поиски.

Мы, совместно с десятком Нерлинара, также отправились проверить окрестности. После выполнения или невыполнения задания, наш десяток должен возвратиться с отчетом в крепость, а люди Нерлинара уходили в многодневный рейд.

В то утро мы проснулись рано, когда восточный горизонт лишь стал бледнеть. Холодные звезды медленно, и словно неохотно, гасли на небе, уступая место очередному дню. Промозглый ветер трепал плащи, залезал под одежду и неприятно холодил.

Вышли через Восточные ворота.

Разведчики выглядели колоритно. Большая часть из них либо вообще не носила доспехов, либо одевало лишь кольчугу. Из оружия что полегче, щитов практически нет. Луки, копья, дротики, кинжалы и мечи — вот такой набор.

Одевались тепло, причем одежду окрашивали в различные цвета — она напоминала современный камуфляж. Летом выбирали для окраски более яркие цвета. А сейчас, ближе к зиме, в основном грязно желтые, бурые, серые и коричневые оттенки.

У каждого на плечах рюкзак с припасами и вещами. Зимой в комплект добавлялся спальный мешок, сшитый из шкур горных баранов.

Некоторые бойцы даже лица заматывали специальными повязками. И никто не носил сапогов и ботинок с каблуками — лишь легкая кожаная обувь, чем то напоминающая мокасины индейцев.

В общем, со стороны, мы все походили на средневековую версию современного спецназа.

Вперед ушел один из разведчиков Нерлинара, а остальные, пока еще не отошли далеко от крепости, двигались единым строем.

Дорога, петляя, шла под уклон. Со всех сторон нависали серые, неуютные склоны. Временами, когда стены ущелья расходились в стороны, открывался весь Мордор, уходящий далеко-далеко за горизонт.

Через два часа достигли развилки. Главная дорога продолжала спускаться вниз, а влево отходила порядком заросшая и заваленная сходящими обвалами, тропа. Она вела к башне Кирит-Унгол, и именно туда мы свернули.

Кирит— Унгол уже в те времена пользовался недоброй славой. Здесь живет Шелоб, наводя страх на окружающие земли. Люди несколько раз пытались 'выкурить' ее из пещерного прохода, но пока не преуспели.

Нерлинар вполне обоснованно считал, что потерянный лесоруб мог попасть в лапы к Шелоб. Паучиха, томимая голодом, в безлунные ночи периодически вылезает из пещеры, и охотится.

Во времена 'Властелина Колец' орки постоянно осуществляли сообщение между Минас-Моргулом и Кирит-Унголом, бегая с различными приказами и известиями по переходу.

Сейчас же Кирит — Унгол покинут, и дураков ходить по проходу, в который Горлум заманит Фрода и Сэма, не находилось. Шелоб голодала.

Мы неспешно поднимались в гору. Широкая дорога одной стороной прилепилась к скалистому склону. Другая обочина висела над пропастью, и каждый наш шаг увеличивал ее глубину. Невысокий, массивный парапет отделял дорогу от пустоты.

Ещё через час перед нами открылась башня Кирит-Унгола — квадратная в основании, обнесенная высокой стеной, сложенная из красного, с белыми прожилками, мрамора. Перевернутыми ступеньками, гребень стены нависал над дорогой.

Сама башня состоит из трех мощных ярусов, стоящих наискосок, друг на друге, прислоненных к горе. На самом последнем широкая площадка, огороженная бортиком. Там находится еще одна, Наблюдательная башенка — высокая, узкая, позволяющая обозревать окружающее пространство на многие лиги.

Мы осторожно вошли в крепость. Рассохшиеся створки ворот, распахнутые на всю ширину, тихо поскрипывали в абсолютной тишине.

Мрамор неплохо противостоит бегу времени, и следов разрушения я не заметил. Но вот запустение и факт того, что место покинуто, видно сразу и очевидно.

Брошенная, одиноко умирающая крепость... Мне казалось, Кирит -Унгол не заслуживает такого отношения, такого предательства.

У меня в голове не укладывалось, как можно оставить такой мощный укрепленный пункт. Огромные материальные и людские ресурсы, затраченные на его постройку, оказались, в конце концов, никому не нужным, пустым местом... Удивительно и уму непостижимо.

Разведчики бесшумно растворились по крепости, на всякий случай, решив её осмотреть. Наш десяток старался им подражать, но пока получалось плохо и неуклюже.

В крепости не оказалось ничего интересного. Нерлинар приказал людям спуститься в подвальный ярус, осмотреть ворота на Нижнем проходе. Там все также было в порядке, и от туда Шелоб явно не могла выбраться.

Мы вышли из крепости, и по дороге стали подниматься к Верхнему проходу, подходя всё ближе к логову Шелоб. И честно сказать, я начал чувствовать себя неуютно. И чем ближе мы подходили к черному зеву пещеры, тем отчетливей я ощущал, что впереди, где-то там, спрятанное в скалах, укутанное темнотой и мраком, дремлет Зло. Страшная в своём отрицании всего живого тварь, наполненная ненавистью и презрением ко всему, что ее окружает, и интересующаяся всем этим лишь в одном ракурсе — насколько оно годится в пищу и как сложно его поймать, заманить, обмануть...

Пока что, складывалось ощущение, Шелоб дремала и никак не осознала наше впечатления.

Разведчики — обычные люди. Тем не менее, пусть и неосознанно, они чувствовали себя не в своей тарелке. И откровенно побаивались.

Вот и вершина перевала. Дальше, длинными, потрескавшимися от времени и непогоды ступенями, начинался спуск. Скалы смыкались вокруг него.

Ветер трепал обрывки паутины. Небольшое деревце, растущее у входа, выглядело чахлым и искривленным. Из туннеля шел неприятный, мерзкий запах разложения и нечистот. Казалось, даже поднимающееся солнце, не особо горит желанием освещать эту местность. Тягостное и неприятное ощущение...

Нерлинар около часа держал наш десяток перед входом в пещеру. Я долго рассматривал торчавший из-за скального плеча верхний рог Наблюдательной башенки. Его кладка смотрелась на диво искусно. Узкие бойницы, словно прищуренные очи, обозревали окрестности.

Люди Нерлинара осмотрели окрестности и стали возвращаться обратно, к командиру, с докладом.

По лоскутьям паутины, царапинам на камнях, засохших подтеках слизи, удалось установить, что Шелоб периодически покидает свою берлогу. Последний раз это происходило четыре или пять дней назад.

Никаких следов пропавшего дровосека так и не нашли. Заходить в пещеру никто не стал, и десятник скомандовал отход.

Возможно, следы лесоруба могли бы найтись с противоположной стороны горного прохода. Впрочем, из Итиля, туда на разведку отправились другие люди, и этот результат от нас уже не зависел.

Мы вернулись в Кирит-Унгол, где Нерлинар объявил получасовой привал. Наш десяток так и так возвращался в крепость, где сможет нормально отдохнуть. Поэтому мы решили потратить время с пользой — осмотреть башню. Когда еще раз представиться возможность сюда попасть?

За полчаса многого мы не увидели, и ничего интересного не нашли. Заброшенные комнаты, во многих местах медленно истлевающая мебель. Внутри материал постройки не такой крепкий, как снаружи. Здесь следов запустения куда больше.

Отвалившаяся штукатурка, пустые глазницы окон, валяющиеся на полу двери. В одном месте, из потолка даже выпала стропильная балка.

Паутина, тишина и одиночество. В верхней башне мы обнаружили несколько совиных гнезд, а еще в одной комнате поселились летучие мыши.

Ветер гулял по переходам, и тоскливо завывал в коридорах.

Окружающая природа уже начала захватывать брошенное людьми место.

В целом унылая, и даже мрачноватая картина брошенной и умирающей крепости.

Впрочем, отсюда открывался замечательный вид на все внутреннее пространство Мордора. Снизу, казалось, до них совсем близко, поднимались острые зубцы внутренней гряды Сумеречного края — Моргая. А за ним распахивалось плато Горгорот — невзрачная, по осеннему унылая, бесплодная и безлюдная равнина. С дальнего востока, неумолимо наползая, приближался грозовой фронт. Еле заметными вспышками сверкали молнии.

И лишь на северо-востоке местность выглядит иначе. Там земля начинает подниматься, и, во всей своей красе вырастает гора Ородруин.

Внизу негромко прозвучал рог, объявляя общий сбор. Задумчивые и немногословные, мы вернулись к основному отряду.

Отдых закончился, Нерлинар быстро провел перекличку, и мы отправились назад.

На развилке дорог Нерлинар приказал нашему десятку возвращаться обратно в Итиль, с докладом, что Шелоб периодически выползает наружу, последний раз это произошло примерно пять дней назад, но никаких следов пропавшего лесоруба или иных людей в окрестностях Кирит-Унгола обнаружено не было.

Мы расстались, и без всяких происшествий, под шум первых дождевых капель, возвратились в Итиль.

Глава десятая.

Рейд.

Задание звучало просто и понятно: 'используя имеющиеся в распоряжении силы, по возможности скрытно и незаметно выдвинуться на север, до замка Дуртанг. Осмотреть сооружения и прилегающую местность. Затем продолжать движение по установленному маршруту, пересечь плато Удун и выйти к Вратам Мордора. Обследовать укрепления, оценить их состояние, искать следы присутствия посторонних. После продвинуться на восток, достичь развалин Барад-Дура и осмотреться. Возвращаться обратно через плато Горгорот'.

Все просто и понятно, как азбучные истины. Рейд автономный, возможность получения помощи не предусматривается, в случае непредвиденных обстоятельств и внеплановых ситуаций, рассчитывать придется лишь на самих себя. Срок операции — две недели.

Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть!

Приказ получен, погнали, парни!

Это наш первый самостоятельный, и такой длительный рейд.

Раннее утро, 22 декабря 1999г. Над горами повисли низкие тучи. Сумрачно и прохладно. Ветер дует с востока и несёт холодный воздух с редкими, и твердыми, как горох снежинками.

Гарнизонные повара уже встали, и готовят завтрак. Нас обслужили пораньше — рисовой кашей, свежеиспеченным, душистым хлебом, маслом и сыром. Ну и крепкий черный чай с маленьким коржиком.

Мы быстро перекусили, выслушали последний, энергичный инструктаж капитана Брогера, еще раз проверили походные мешки, амуницию, припасы, и выдвинулись.

В горах стыло и неуютно. Идём молча. Говорить ни надобности, ни желания нет. И не проснулись окончательно, и хорошее настроение пока не поймали. Даже Весельчак Баргус молчалив.

Где-то впереди наше боевое охранение — Шорг. Временами разведчик показывался на открытых местах, махал рукой, успокаивая, что впереди всё нормально.

Прошли поворот на Кирит-Унгол, и сразу сошли с тракта. Разведка по дорогам не ходит — слишком уж заметно и предсказуемо такое перемещение.

Наш путь лежит по склонам гор Тени, местами голых, местами покрытых снегом. Сквозь редкие рощицы избавившихся от листьев деревьев, через овраги, ущелья и ручьи.

Шли гуськом, нога в ногу, по возможности наступая в уже оставленный передним товарищем след. Впереди Грестлинг, остальные в середине. Я замыкающий.

Временами я сканировал окружающее пространство, но присутствия живых пока не засекал. Лишь редкие птицы изредка мелькали в небе.

В полдень остановились на привал. Грес не разрешил разжигать костер, и мы перекусили всухомятку — солониной с луком и хлебом, запивая водой.

Уничтожив следы нашего пребывания, тронулись дальше. Теперь мы двигались по восточному краю Моргая — внутренней гряды Мордора.

Спереди-справа, на равнине Горгората медленно вырастает Ородруин. Местные называют его Роковая гора.

Сейчас вулкан беспокойно спит. А возможно, готовится пробудиться. Никто не знает, что будет с ним завтра. Впрочем, в таком состоянии Ородруин находился большую часть времени. Промежуточное состояние между покоем и активностью. В небо, тоненькими струйками поднимается дымок. Так могло продлиться и год, и два, и двадцать лет. Также, в любой момент, может начаться извержение.

Временами снизу появлялась дорога — заброшенная, местами разрушенная и конечно, пустынная. Кому по ней ходить? Если и есть тут лазутчики и разведчики, то они, как и мы, всё кустами и огородами. Хе-хе.

Несколько раз останавливались и осматривали окрестности. Я 'включал' зрение Майа, но даже с его помощью никого не замечал. Лишь редкие звери и птицы.

Про эту мою способность в нашем десятке знали все. Добрый Грестлинг не уставал ее эксплуатировать, частенько давая задание просмотреть окружающую пространство.

Под вечер остановились в небольшой, укромной лощинке. Осго, Шрог и я отправились осматривать окрестности. А остальные занялись обустройством лагеря.

Когда, не обнаружив ничего подозрительного, мы по очереди возвратились, нас уже ждал вполне уютный лагерь и небольшой костерок, умело укрытый среди камней. Разведчики нашли сухостоя и костер практически не давал лишнего дыма.

Мы захватили из крепости свежего мяса. Его надо есть в первую очередь, пока не испортилось. Что мы и сделали, и с большим аппетитом поужинали.

Загасили костер. Ночь затопила нашу незаметную лощинку. На небе горели такие далекие и холодные звезды. Где-то вдалеке ухал филин. Затем завыл волк.

Моя стража пришлась на середину ночи, с двух до четырех часов.

Я сменил Тгора, принял доклад, что все спокойно, без происшествий, и заступил на дежурство.

Прежде всего, отошел от лагеря метров на сто, и неспешно, стараясь не шуметь, обошел ночевку по кругу.

Внутренним чувством 'просканировал' окружающий мир. Все спокойно, тишина и безмолвие. Ну что ж, пусть так и дальше остается.

Я заприметил небольшую нишу в скалах, недалеко от нашего лагеря. Туда и забрался. Тень от камней полностью меня скрывала. А сам же я вполне отчетливо контролировал все пространство. Здесь я и провел всё свое дежурство.

Разбудил Востлинга, шепотом передал ему, что всё тихо, и отправился досыпать.

Второй день впереди отряда двигался Осго, а Шорг присоединился к основным силам.

Весь день прошел в обычном режиме, а к вечеру мы приблизились к Дуртангу.

Этот замок очень удачно расположен. Здесь от гор Тени в сторону внутреннего пространства Мордора отделяется высокий и крутой отрог. На последнем пике этого отрога и расположился замок, прекрасно просматривая все окружающее пространство.

С противоположной стороны, с Пепельных гор, сюда также протянулся горная гряда. Получалась теснина, похожая на горлышко в бутылке, которая носит название Карах Ангрен.

Здесь проходит граница Моргая и Горгорота. Если двигаться дальше на север, то начинался регион под названием Удун.

Дуртанг, когда-то многолюдный и горделивый, уверенно контролировал всю эту местность. Поистине, одно из стратегических мест.

Издалека, освещаемые заходящим солнцем, стены и башни Дуртанга казались совершенно безлюдными и покинутыми. Мы, затаившись, некоторое время наблюдали за замком, но так и не увидели признаков жизни.

Отползли назад, и Грестлинг жестом подозвал меня к себе.

— Ну, что Мэл, чувствуешь что-нибудь?

— Нет, вроде всё спокойно.

— Заходим в замок или ночуем здесь?

— Хм, — я еще раз осмотрел окружающее пространство.— Стремно как-то к ночи туда лезть. Мы ничего не разведали. Пока освоимся, найдем место для ночевки, можем 'засветится' по полной. Я бы здесь остался. К тому же, так мы получим лишнюю ночь на изучение обстановки.

— Разумно, — Грестлинг покрутил ус. — Так и сделаем. Собирай парней и отходим.

Отойдя от развалин подальше, и присмотрев удобное, скрытое место, обустроили временный лагерь. В этот раз пришлось ужинать сухпайком. Поделили дежурства и начали устраиваться на ночевку.

Свою смену я отстоял спокойно. Несколько раз поднимался на склон и задумчиво рассматривал безмолвные стены Дуртанга. На душе как-то неспокойно. Где-то впереди, еще не здесь, нас поджидали неприятности. Но говорить об этом Грестлингу нелепо. Слишком всё смутно и неясно.

За время дежурства, я по большей части старался обходиться без лишних движений, и порядочно подмёрз. Залез в спальник и долго ворочался, согреваясь. Наконец заснул.

Ночь прошла без происшествий. Утром мы больше часа лежали на отроге, за камнями, наблюдая крепость.

Медленно и осторожно подползли по камням как можно ближе. Тишина. Лишь ветерок гуляет по скалам.

Пригибаясь, перебежками достигли воротной арки, и зашли во внутренний двор.

В отличие от Кирит-Унгола, бывшим пусть и хорошо укрепленной, но одинокой башней, Дуртанг выглядел как основательное и мощное укрепление, в котором, при желании, могло разместиться более тысяче бойцов.

Мы разделились на две группы и принялись осматривать замок, действуя по уставу, когда лучше перестраховаться. Врагов здесь может, и нет, и никогда и не было, но для здоровья полезно думать иначе.

Впрочем, не так уж мы оказались и не правы.

В подвале наша группа наткнулась на тряпку — засохшую, старую. Она лежала у дальней стенки, и в принципе, ничего не объясняла.

Продолжили обход, но ничего большего не нашли.

А вот группе Греса повезло больше. У наружной стены они обнаружили сломанную стрелу, которая точно не могла принадлежать гондорцам.

Я покрутил ее в руках — она, конечно, отличалась от тех стрел, что я запомнил, когда мы участвовали в походе на орков в Изенгарде, но что-то общее между ними имелось.

— Я такие стрелы видел, это орки,— Шрог своим уверенным высказывание отмел последние сомнения.

— Походите здесь с Осгом, осмотритесь, постарайтесь найти любые следы, — скомандовал Грестлинг.

— Сделаем, — ответили наши следопыты, и отправились выполнять задание.

Мы же, стараясь, лишний раз не мелькать, заняли одну из башен, имеющую несколько бойниц, и принялись осматривать окрестности.

Через пару часов ситуация прояснилась. Разведчики не подкачали. За это время Осго нашел следы, и совместно с Шогом они определили, что им около двух недель. Сюда, вероятнее всего, заходили орки. Но сколько их, что они искали, и куда ушли, естественно, осталось загадкой.

Ну что ж, кое-что мы прояснили, но задания надо выполнять до конца.

После полудня покинули замок и растворились в окружающих скалах.

Следующие два дня прошли спокойно. Мы осторожно и аккуратно продвигались на север. Все ближе склоны Пепельных гор.

— Ну что скажешь, Мэл? — в очередной раз спросил меня десятник. Мы лежали уже несколько часов в камнях, в тени нависающего утеса, и наблюдали за Воротами Мордора. Прямо перед нами, в нескольких полетах стрелы, возвышался Нархост. Он выглядел запущенным, и на первый взгляд, абсолютно безлюдным.

Башня стоит на скальном возвышении. С трех сторон её окружает защитная стена, в настоящее время частично разрушенная. С четвертой стороны сама башня выступала как стена — там неглубокий обрыв. В нескольких местах на ней уже укрепились и проросли первые кустики и деревья.

Лежа на камнях, я мысленно вспомнил план Нархоста — он имелся в Итиле. Башня не особо высокая, но в фундаменте широкая и массивная. Это даже скорее не башня, а полноценный замок с оградой.

После того, как пройдены наружные укрепления, в саму башню можно попасть через два входа. Один центральный, расположен недалеко от ворот. Второй, черный ход, находится на противоположной стороне, в тупичке, там, где наружная крепостная стена смыкается с самой башней.

За Нархостом горное ущелье распахивалось, и на противоположном склоне располагается его брат-близнец — Кархост. Клыки Мордора, несмотря на внушительное название, выглядят совсем не грозно. Стен и ворот между ними нет и в помине.

Редкие языки тумана ползут над землей, то скрывая, то вновь показывая дальнюю башню. Ветер дует с севера и еле слышно тянет неприятную струйку запаха сырости и гнили. Одинокий ворон, каркая, пролетел над Вратами и скрылся где-то в горах.

Окружающие нас камни влажно блестят, напоминая мокрый асфальт.

— Почему то я плохо чувствую, что там есть,— признался я Грестлингу. — Словно пелена какая...

— Пелена? Может дело в тумане?

— Хм... Сложно сказать, но скорее всего не туман виноват.

Помолчали. Десятник меня не торопил, и я раз за разом пытался сканировать Нархост. И каждый раз безрезультатно.

Временами я почти чувствовал, что там находятся люди. Затем это ощущение исчезало, и я начинал склонять к мысли, что там лишь камень и запустение, а возможную опасность я сам себе надумываю.

Самое главное — эмоции возможных людей я вообще не фиксировал. А ведь они наиболее заметны, их легче всего уследить. Странно. Может дело в усталости?

Я честно поведал другу о своих сомнениях.

— Негусто, — Грес глубоко вздохнул и внимательно оглядел нас всех. — Сомнения к делу не пришьешь. Нам, в любом случае необходимо прояснить обстановку. Придётся туда лезть. И нам нужен 'язык'.

— Самим бы им не стать, — мрачно обронил Шрог.

Остальные промолчали. Тгор хмыкнул, показывая что готов ко всему, Осго насторожился, а вот Востлинг прямо таки горел восторгом и желанием разузнать что к чему.

И лишь Весельчак, как всегда беззаботно, произнес свою любимую фразу:

— Наше дело телячье. Скажут лезть — полезем.

Грес покрутил ус и задумчиво посмотрел на меня. Я понял, что он все же колеблется, боится сильно рисковать людьми, и не прочь услышать мой совет.

— Давай остаток дня и ночь понаблюдаем, а утром примем решение.

— Хорошо, так и сделаем.

Мы отошли примерно на километр, оставив Шрога наблюдать за Клыками. Через несколько часов его сменил Осго, а потом и я.

С Нархостом определенно что-то не то. Такие ощущения я раньше не испытывал. И их невозможно списать на мой слабый магический опыт.

Кархост я воспринимал более слабо, но, тем не менее, почему-то сильнее чувствовал исходящую оттуда угрозу, затаившуюся до времени. От Нархоста же такого не исходило. Снова вопросы.

Вообще, возникло ощущение, что кто-то отводит взгляд, блокирует или искажает мои способности. Я долго обдумывал эту мысль, но так и придумал чего-либо интересного и полезного.

Эх, жаль, что не могу получить больше информации.

Проснувшись, провели небольшое совещание. Я рассказал о своих сомнениях и опасениях. Люди слушали внимательно. И все же решили оценить ситуацию на месте.

Мы проникли в Нархост примерно в шесть часов утра, в то самое время, когда сон крепче всего.

Вошли во внутренний двор. Осторожно, оглядываясь и осматриваясь, приблизились к входу в башню.

И поняли, что попали в засаду. Нас очень грамотно и умело подловили.

В этот момент громко зазвучал вражеский рог. Тихий и спокойный предрассветный час, огласился криками и командами. Из верхних окон высунулось несколько лучников и в нас полетели первые стрелы.

— Отходим, — голос Греса прозвучал громко, но достаточно спокойно.

Осго, не раздумывая, вскинул лук, и первый орк, успев схватиться за пронзившую глаз стрелу, вывалился из окна снаружи.

Из дверного проема стали выбегать враги, сразу рассыпаясь, пытаясь окружить. Я оглянулся — позади, в воротах, в которые мы зашли, нарастал шум и крики, и вот показались первые орки-щитоносцы.

Еще бы миг и нас окружили.

— Вперед, вдоль стены. Пошли, пошли.

Тгор выдвинулся первым, легко сбил одного орка, достал копьем другого.

— Уноси готовенького, — Весельчак яростно закричал, широко размахнулся и снес одного врага, затем второго. Осго снял стрелами пару человек.

Мы устремились вперед. Сверху, из окон, нас продолжали обстреливать. Одна из стрел вонзилась Гресу в правое плечо. Десятник охнул, упал на одно колено, но затем продолжил бежать.

Стрела ударила мне в лопатку, но кольчуга не подкачала.

Мы пробились сквозь орков, не успевших сомкнуть строй и побежали вдоль стены.

Я еще раз вспомнил план Нархоста, и понял идею Греса — он хотел попробовать проникнуть в башню через другой вход. Это давало хоть и маленький, но шанс. Там есть узкие дверные проемы, и оборонять их не в пример легче.

Стрела вонзилась в ногу Тгора. Воин остановился, и вроде как удивленно стал на нее смотреть. Затем зарычал, и одним рывком выдрал ее из раны. Я подхватил его под руку, затем передал Востлингу, а сам остался прикрывать наш отход.

Я остановился в узком месте, где башня и наружная стена образовывали неширокий проход около четырех метров ширины. Да, был бы он вдвое уже, я чувствовал бы себя спокойней.

Враги, радостно завывая, приближались.

Я бросил взгляд назад. Весельчак уже скрылся за поворотом стены. Шрог помогал Тгору, а Востлинг поддерживал отца. Осго остановился метрах в восьми позади меня, присел на одно колено и натянул лук. Ну что ж, имея такого стрелка за спиной, я так просто это место не отдам.

Обернулся к врагам. Вот и настало твоё время, меч Энсал. Не подведи.

Первого орка, что-то громко вопящего, и замахнувшегося на меня мечом, я ткнул в шею. Второму, на обратном движении, 'распахал' грудь. И кольчуга не помогла. Третьему я подрубил ноги. Всё, он не боец.

Я дрался размашистыми, широкими движениями, стремясь вселить во врагов страх и опаску, стараясь показать им свою силу и полное спокойствие. Мне нужно сбить их азарт и жажду крови, попутно доказав, что я полностью контролирую этот проход.

Единственная проблема — их слишком много. Они могут просто задавить массой.

Периодически, справа или слева, свистела стрела, и очередной орк оседал на землю.

Все же, мне пришлось сделать несколько шагов назад — такой натиск мне не сдержать. Орки вопили, и лезли как ошпаренные. Чей-то клинок пробил мне в плечо, копьё клюнуло в бок. Чертовски неприятно, и даже больно, но кольчуга снова выдержала. Я вознес хвалу тому торговцу в Осгилиате, что мне её продал.

Один из врагов, отбил мой выпад и сдуру бросился в ноги. Не знаю, на что он рассчитывал. Я встретил его коленом в лицо. Резкая боль пронзила ногу, а неудавшийся борец бессильно осел на землю.

Пару стрел ушли в 'молоко'.

— Не спеши, лучше целься, — крикнул я через плечо Осго. — И не дай подойти их лучникам.

— Понял, — последовал краткий ответ.

Мне пришлось отступить еще на несколько шагов назад. Здесь я собрал все силы и умения, и сумел-таки остановить врагов. Отходить дальше нельзя. Надо дать время парням. Краем уха я слышал доносившееся звуки боя. И понимал, что друзья впереди не чай с печеньками пьют.

Схватка продолжалась. Не знаю, скольких я положил. Больше дюжины — это точно.

Мне вспомнился последний бой Боромира, красочно показанный во 'Властелине Колец'. Там трупы громоздились у его ног горками. И он бы устоял, но его поразила стрелами. Если орки подтянут лучников, то я имею неплохие шансы повторить этот сюжет.

— Стрелы еще есть?

— Шесть штук осталось.

— Побереги пока. Бей только лучников.

Враги продолжали махать мечами, пытались закрываться щитами, но я понял, что, наконец-то сбил запал. В их глазах я увидел то, что так хотел — неуверенность. А хуже для воина ничего нет. Теперь можно и надавить.

Одному сопернику я прорубил нос, следующему пронзил грудь, и от души вогнал пятку в грудь третьему бедолаги. Орк отлетел шагов на десять назад, сбив попутно нескольких своих товарищей.

Орки все невысокие, меньше метр пятидесяти, и я прекрасно видел, что творится у них за спиной. А творилось там то, что мне совсем не понравилось. Я увидел пару лучников.

— Осго!

— Вижу, Мэл, не очкуй.

— Я не очковая змея, что бы очковать. Просто убери их!

Свист рассекаемого воздуха. И еще раз. Один лучник завалился назад, второй уткнулся лицом в землю.

— Сделано, — в голосе Осго послышалось самодовольство.

— Молоток.

— Мэл, Мэл, — послышалось из-за спины.

— Да, — проорал я, добивая очередного противника. Орки медленно отступали. А я поймал кураж. Да я сейчас их всех тут в земельку уложу. Эх, размахнись рука, раззудись плечо!

— Отходите в башню. Быстро. А то зажмут.

— Сейчас, — я прыгнул вперед. Одному влепил кулаком в челюсть, сбил подсечкой второго, и добил мечом. Орки выглядели растерянными. Аккуратными, точными движениями я продолжал отбивать выпады и наносить удары. Перерубил два копейных древка — ребята тыкали издалека, опасаясь сойтись поближе.

Сделав несколько шагов, мне пришлось остановиться. Я выходил на широкое место, а это чревато. Тем более из-за поворота стены стали появляться новые враги. И главное — стрелки.

Я зарычал, всем видом показывая, что сейчас пойду в бессмысленную и беспощадную атаку. Орки отшатнулись еще на пару метров.

Развернулся, и прихрамывая, побежал назад.

Пробежав по дуге еще около двадцати метров, мы уперлись в тупик. Здесь наружная стена смыкалась с башней. И именно тут находился второй вход в Нархост. Мы зашли внутрь.

Два орочьих трупа лежат на ступеньках, и кровь, сливаясь в ручеек, медленно стекает вниз.

— Поднимайтесь наверх. Поторопитесь, — услышали мы крик.

Спиной вперед мы стали подниматься.

Я продолжал держать Энсал в руке, а Осго готов выстрелить в любой миг.

Поднялись на четыре лестничных марша и обнаружили еще три орочьих трупа. На этой площадке два подъёма, ведущих от двух входов смыкались в один, и дальше, наверх шла лишь одна лестница.

Здесь стоят Весельчак — помятый, забрызганный кровью, но живой, и как всегда улыбающийся. Я хлопнул его по плечу.

Ну что ж, нам повезло. Орки, стремясь покончить с нами, практически всем составом высыпали из башни, и явно не сообразили, что мы можем проникнуть в Нархост через другую дверь. Оставь они здесь более надежный заслон, и все, зажали бы в тиски.

А так — ещё поживем.

Впрочем, это похоже лишь временная отсрочка. Мы поднимаемся вверх, и выигрываем у костлявой лишние минуты. Но таким образом сами себя загоняем в ловушку. Как спускаться обратно?

На одном из обломков лестничных перилл, бессильно свесив руки и ноги, висело тело орка. Кровь стекала по сапогу и густыми, тяжелыми каплями падала на пыльный пол. Кто же его так душевно приложил? Неужели Весельчак?

Между лестниц мелькнула косоглазая физиономия. Осго не промахнулся, и враг с воплем рухнул куда-то вниз.

Мы поднялись на четвертый ярус. Всё, это самый верх. Лестница заканчивалась дверным проемом в верхнюю, наверняка наблюдательную каморку.

Проход, присев на одно колено, охранял Шрог, с натянутым луком.

Мы прошли внутрь. Так, еще один труп орка — лучник. Около стены, бессильно привалившись, вытянул ноги Грестлинг. Одна стрела торчит у него из груди, вторая из бедра.

Рядом, тяжело дыша, лежит Тгор с многочисленными ранами. Вокруг них много крови. Востлинг пытается помочь отцу. Весельчак подошел к Тгору.

— Ты как? — я обернулся к Шрогу.

— Нормально, не царапины.

— Охраняй вход. Осго помоги ему. Берегите стрелы, бить только наверняка.

Я подошел к раненым.

Спустя несколько минут, завершив осмотр, я понял, что ситуация сложилось очень и очень непростая.

Двое раненых, причем достаточно серьезно. Я им, конечно, помог, влив немного магической силы, но кардинально ситуацию с самочувствием это не исправило.

Мы заперты в верхней комнате, в башне, спуск из которой возможен только по одной лестнице, которую сторожат орки. А ведь, рано или поздно, они пойдут на приступ.

Словно угадав мои мысли, Осго крикнул, что появились первые враги.

Мы с Весельчаком и Востлингом бросились к дверям, а наши лучники отступили назад.

Орки лезли беспорядочной гурьбой. Ширина лестницы не позволяла стоять в ряд больше, чем двум бойцам.

Мы могли достаточно спокойно и без особого риска сдерживали их напор. К тому же, мы имели возможность подменять друг друга, и нас прикрывали весьма умелые лучники. В общем держимся.

Снизу, приглушенный стенами, я слышал уверенный, командный басок. И все прекрасно понимал. Орочий командир говорил на Тёмном наречье, приказывал и подбадривал своих парней. Убеждал надавить. С его слово выходило, что ' бледные суки' (надо понимать, что это мы), держатся на последнем дыхании.

Остальные, а особенно те, кто видел высверки наших мечей, похоже, считали иначе. Особого энтузиазма на их лицах не наблюдалось. Оставив на лестнице семерых мертвых, орки откатились назад. На нас с Весельчаком не царапины.

— Ты как?

— А хер ли мне будет, мышь меня забодай! — Весельчак криво ухмыльнулся, и принялся вытирать меч об одежду мертвого орка.

Мы отошли вглубь комнаты, и предоставили лучниками возможность потренироваться в стрельбе.

— Мэл, — Грес, бледный, с уже извлечёнными стрелами, перевязанный, слабо пошевелил рукой.

— Да, — я опустился около друга на колени.

— Принимай десяток.

— Есть.

— Вытащи нас отсюда, — он схватил меня за руку. — Понял?

— Не напрягайся, просто лежи.

Надо немного передохнуть. Я, по примеру Весельчака, вытер Энсал об плащ орка, присел в угол, и внимательно осмотрелся.

Так, что мы имеем? Наблюдательная комната представляет собой достаточно большое помещение, метров восемь на десять. Похоже, она находится на самом верху башни, и имеет окна-бойницы на все четыре стороны света.

На полу множество сломанных, старых вещей и предметов. Развалившаяся дверь, опрокинутый на бок массивный стол без одной ножки, стулья...

— Соберите всё это, — я обвел комнату рукой, — и аккуратно сложите перед входом. Хоть слабая, но защита.

— Сделаем. — Весельчак почесал подбородок, соображая с чего лучше начать.

— И этого паренька сверху положите. — Я кивнул на орочий труп.

— Угу, — Весельчак хохотнул.

Я встал, и осторожно выглянул в одну из бойниц, выходившую на внутренний дворик. Снизу раздались крики и полетели стрелы. Я быстро отпрянул, успев заметить, что около десятка лучников стерегут окна.

Осмотр из других бойниц позволил получить дополнительные сведения. С трех сторон нас стерегли, и все эти окна орки неплохо контролировали.

А вот четвертое окно выходило на запад, на горы. Здесь очень высоко — до земли метров тридцать, не меньше. Гладкая башенная стена с редкими узкими окнами — по такой не спустишься.

Но что — то придумать надо. Если как-то и выбираться, то явно не через лестницу. Попытка пробиться сквозь врагов имеет весьма мало шансов на успех.

Значит, надо дожидаться темноты и попробовать спускаться через окно. Но как, веревок то нет?

Я задумался. А что если попробовать распустить плащи? Порвать или порезать, скрутить и связать между собой. Если не хватит, то можно использовать спальные мешки. Главное резать ткань такой ширины, которая сможет нас выдержать.

— Есть идея, — наконец сказал я остальным.

Остаток дня прошел спокойно. Мы перевязали, напоили и накормили раненых. И сами немного подкрепились.

Орки больше не лезли на рожон, по всей видимости, решив просто караулить. Деваться то нам некуда. А жажда и голод рано или поздно заставят спуститься вниз. Так что резон в их действиях присутствовал.

Несколько раз в окно залетали стрелы, и, уткнувшись в стену, с тихим шорохом падали на пол. Стреляли наугад, попутно давя на психику. Ладно, развлекайтесь и дальше, это не страшно.

Тем не менее, бдительности мы не теряли. Новый штурм, если он и случится, произойдет ночью. Орки должны еще раз попробовать.

Солнце медленно закатывалась за горизонт.

Я сидел на полу, около Греса и точильным камнем правил Энсал. Меч замечательно показал себя в первом настоящем бою. И что самое главное, не пострадал, хотя временами я достаточно сильно попадал по вражьему железу. Эльфийская сталь не подкачала. Надежное и удобное оружие. Мне очень понравилось им рубиться. Именно рубиться, а не убивать.

Становилось темней, воздух остывал, тени, всё более удлиняясь, тянулись к восточной стене комнаты.

За это время мы аккуратно разрезали наши плащи и связали веревку. Эх, если выживем, никогда больше я не отправлюсь в поход или рейд без хорошей бухты крепкой верёвки. Как вообще получилось, что мы все, разом забыли взять хоть одну веревку? Ведь у итильских разведчиков она обязательно присутствует в снаряжении. Получается, нас подвела собственная халатность и недостаток опыта...

Спустить веревку с окна и проверить ее длину мы пока не могли. Орки заметят и предпримут меры. Поэтому ждали темноты.

Затем, сообразив, что наши раненные самостоятельно вряд ли спустятся, мы к одному концу привязали спальный мешок. Теперь им будет легче.

Потом мы с Весельчаком встали напротив друг друга и старательно тянули самодельную веревку, устроив перетягивания каната. Перепроверили каждый узел, каждый отрезок. Вроде бы все держалось.

Периодически снизу доносились голоса врагов. Но чем ближе к вечеру, тем спокойней становилось. Возможно, они нас так успокаивают, заставляют потерять бдительность.

Орки не лезли и старались не попадаться на глаза. А после того, как Шрог умудрился подстрелить из окна расслабившегося лучника, то активность снизу и вовсе прекратилась. Враги затаились и не показывались.

Стемнело. Наступала ночь. На наше счастье, она выдалась облачной. Тучи пришли с севера и закрыли небосвод. Изредка, в разрывах, показывались редкие звезды. Самое-то для нашей задумки.

Мы сохраняли тишину, и настороженно слушали, как утекают минуты. Периодически я переходил на Призрачное зрение

В такие моменты мои друзья выглядели как цветные картинки — красные, зеленые и синее цвета. Их глаза воспринимались как овалы, отличающиеся по оттенку от окружающего их тепло-оранжевого цвета.

Некоторые органы (такие как печень или селезенка) светились более ярко, другие слабее. Излучение от старика Шрога шло не такое интенсивное, как от молодых Осго и Востлинга. Самым 'ярким' выглядел Весельчак.

Я перевел взгляд на стены, пол и потолок. Западная стена немного мерцала — отдавала накопленное за день тепло. Остальные выглядели более бледно, но все равно я отчетливо их различал — в серых, коричневых и болотного цвета оттенках.

Самого первого, аккуратно, стараясь не шуметь, мы спустили Осго. Лучник должен осмотреться, и если всё спокойно, а веревка позволила достичь земли, два раза дернуть.

Мы с Весельчаком, упершись в подоконник, медленно травили веревку. Пока что мы ее не привязывали, и спускали лучника вручную. Потом же, когда будут уходить последние, мы ее закрепим — мы уже придумали как это сделать.

Мы ощутили, как веревка ослабла, а потом снизу Осго два раза ее дернул. Что ж, удалось. И рассчитали все правильно. Суммарной длины пущенных под нож плащей, хватило — у нас в руках еще находился кусок чуть больше трех метров.

Теперь ждать. Осго должен осмотреться, а потом вернуться с докладом.

Через полчаса, прошедшего в напряженном молчании, веревка дернулась три раза. Это сигнал.

Мы с Весельчаком легко затащили нетяжелого парня обратно, и, переведя дух, отошли к одной из стен.

— Ну, как там? — Весельчак первым задал интересующий всех вопрос.

— Вроде нормально, — Осго плюнул на содранную до крови ладонь. — Там конечно кругом кручи, но я так думаю, что выбраться и отойти мы сможем.

— Поста там у них нет?

— Там нет, но на стене поблизости прохаживается часовой.

— Может заметить?

— Если будем шуметь, то да. А так, есть шанс проскочить.

— Теперь давайте думать, когда совершаем этот рывок, — я обратился ко всем. — Главное, что бы они ни начали новый штурм, и не заметили нашу попытку. Тогда последние, охраняющие отход, точно не жильцы.

Говорили мы еле слышно, шепотом, сев голова к голове около раненых.

— Сейчас, — предложил Грес.

— Согласен, — я почувствовал, как Тгор сжал мне плечо.

— Я, как отец, — это Вост.

— Если орки полезут, то, скорее всего под утро, — заметил Шрог.— Нам надо время. Так что лучше сейчас.

— Хорошо. Тогда действуем.

Первого мы спустили Востлинга. Парень по весу оказался совсем легким. С ним спустили наши рюкзаки и снаряжение.

Второго, запихнув в спальник, отправили Тгора. Потом, также, спустили Греса. Работали неспешно, и очень тихо. Время медленно уходило.

Один раз мы замерли. Во дворе крепости послышался шум. Несколько томительных минут, казалось, превратились в вечность. Время замерло, как капля меда, медленно растянувшаяся с ложки. Мы ждали нового штурма каждую минуту. Но всё обошлось.

Следом спустили Весельчака. Мы с ним самые тяжелые в отряде. Он пониже ростом, но более массивный. Но на верху нас еще трое, и мы могли достаточно уверенно контролировать его спуск.

Потом отправили Осго с остатками амуниции.

Наверху остались я и Шрог.

— Не передумал? — спросил я еще раз старого разведчика.

— Нет, — еле слышно пришел ответ. — В случае чего, я свое уже пожил.

Последний уходящий сильно рискует. Верхний конец веревки мы закрепили, но имелись весомые опасения в надежности крепления. В комнате мы так и не нашли каких-либо крючьев, выходящих из стен, или больших выступов.

Пришлось искать более-менее сухие куски дерева, укреплять их между полом и подоконником, и к этой ненадежной распорке привязывать веревку.

Шрог чуть ли не вдвое легче меня. И конечно, оставаясь последним, я бы легко спустил старика вниз. Но вот потом спускаться самому — это хороший шанс на падение.

Поэтому, когда мы обсуждали порядок спуска, старый разведчик, твердо и уверенно, предложил себя на эту роль.

Логика в этом есть. Он страховал предпоследнего, то есть меня, а потом спускался сам. С его весом это становится возможным.

— Жду тебя внизу,— перевалившись через подоконник, я скользнул вниз.

Лучник медленно травил веревку, я упирался ногами в стену и тихо-тихо сползал вниз. Предательски скрипел камень под подошвами. Вниз, шурша, падала пыль и кусочки камешков.

Вот и земля. Под спину меня подхватили руки друзей. Я два раза дернул веревку.

Вокруг разливалась тишина. Мы все напряженно смотрели вверх. На фоне неба и стены, разведчика практически не видать.

Я снова перешел восприятием в Призрачный мир — и теперь видел Шрога в тепловом излучении. Светящийся силуэт медленно перевалился через подоконник и осторожно скользит вниз.

— Дайте мешок,— я сообразил, как можно подстраховать.

Под веревкой мы накидали наши спальники и рюкзаки, а поверх этой кучи растянули еще один спальный мешок, держа его за четыре угла. Если старик сорвется, то конечно, мы его не удержим. Но хоть смягчим падение.

Один раз веревка дернулась и поползла вниз. Шрог сорвался, и разом пролетел около двух метров. Сверху посыпался какой-то мусор и пыль. Все замерли. И даже перестали дышать.

Но падение закончилось. Там, наверху, мы придумали какую-никакую, а страховку. Похоже, сейчас она сработала.

И вот, старый разведчик уже на земле.

— Молодец,— я не удержался и обнял его.

Стали собираться. Сначала, решили навалиться и выдернуть нашу веревку. Для этой цели мы с Весельчаком и Востлингом схватились и собрались повиснуть на ней. И лишь в самый последний момент сообразили, что так делать нельзя. Веревку то мы выдернем. Но вот подпорка, вылетая, может наделать лишнего шума и поднять тревогу.

Это лишний и совсем не нужный риск. Я дал команду на отбой.

Так что уходим так. Орки в любом случае сообразят, как мы ускользнули.

Грес кое-как мог ковылять, вися на моем плече. А вот Тгора пришлось нести. Осго, Весельчак и Востлинг периодически менялись, неся лежачего в спальном мешке, разведчика.

Где-то впереди находился Шрог. Помощи при переноске тяжелого разведчика от него меньше, чем от других. Но его слух, и чутье следовало использовать по максимуму.

Я периодически перестраивал зрение и смотрел на тепловое излучение. Всё прекрасно видно, и я могу вполне уверенно ориентироваться ночью. Земля, окружающиеся скалы выглядели в иных оттенках, в основном серыми, тусклыми, но я прекрасно различал местность и уверенно ставил ноги.

Но не всё так просто. Спустя некоторое время я понял, что глаза начали уставать. Надеюсь, это с непривычки.

Мы шли остаток ночи. И скорость движения всех нас нервировала. Приходилось делать частые остановки, отдыхать самим и поить раненых.

Люди устали, пропотели, и все чаще, с опаской кидали взгляды на восток, на быстро светлеющий горизонт.

Мы старались идти по камням, и оставлять меньше следов, но конечно, это получалось плохо. Несколько раз, призрачным зрением, я видел, как раненые теряли кровь. На землю падали светящиеся кляксы.

Я растирал их ногой, стремясь скрыть следы, но всё это выглядело достаточно наивно. Опытный следопыт, а я уверен, что у орков он есть, все мои старания перечеркнет внимательным и спокойным осмотром.

Шрог наконец обнаружил воду и мы устало повалились у около тихо журчащего ручейка. Вода оказалось вкусной, но очень холодной. На губы периодически прилипали небольшие льдинки.

Чтобы дальше не произошло, сейчас нам просто необходим отдых. Хоть полчаса. К тому же, у Греса открылось кровотечение. Вся повязка пропиталась кровью. Пришлось делать новую перевязку.

Затем я влил в друга немного энергии. Его серые губы и кожа слегка порозовели, а дыхание стало более глубоким. Уже лучше. Теперь очередь Тгора.

Шрог, хоть и не тащил раненых, вымотался не меньше других. От усталости у него появились мешки под глазами, щеки ввалились. Поднимающееся солнце резко обозначило морщины на лице. И сразу стало видно, что перед тобой уже далеко не молодой человек.

— Сейчас, отдохну малость, и вернусь. Посмотрю что там, — Шрог перехватил мой изучающий взгляд. — Стрел мало... Я возьму твои?

— Конечно, — я помогал Гресу пить воду, и задумчиво наблюдал, как разведчик перекладывает стрелы в свой колчан.

В настоящий момент, больше всего на свете, меня интересовало два вопроса. Сколько орков осталось у Ворот Мордора, и отправят или нет за нами погоню?

Если врагов не много, а по идеи так и есть, то при любом, даже самом скверном раскладе, мы имеем неплохие шансы отбиться и уйти.

Шрог прилег на спину, и уперся поднятыми ногами в скалу. Минут десять он просто лежал, набирался сил, затем собрался, потрогал тетиву на луке, перекинул через плечо колчан и растворился в темноте.

— Сколько примерно орков в крепости? Кто как считает? — обратился я сразу ко всем.

— Думаю около сотни, — ответил Весельчак.

— Осго? Ты же у нас самый глазастый...

— Да, примерно так.

— А ты, Вос?

— Мне кажется, побольше.

— Сколько ни есть, все нам достанется, — мрачно подытожил Грес. — Если они соберут погоню, то мы все узнаем.

— Ладно, скоро все прояснится, — я встал на ноги. — Подъем!

Следующие два часа мы двигались спокойно. Но на очередном привале нас догнал Шрог.

— Ну, как? — спросил я разведчика.

— Догоняют, — он вытер пот с лица, и устало оперся на лук. — Видел только передовых. Они осторожничают и стараются не подставляться под стрелы.

— Снял кого? — спросил его Весельчак.

— Нет.

— Тогда делаем так, — я осмотрел людей. — Шрог и Осго в арьергард, прикрываете нас, сколько сможете. Стрелы впустую не тратьте, бейте наверняка.

Весь этот день мы продолжали двигаться на юг, к своим.

Враги держались позади, создавая неприятное и постоянное чувство тревожного ожидания.

Впрочем, на наше счастье, у нас имелось два замечательных лучника. Конечно, до условного Леголаса они не дотягивают, но стреляют на порядок лучше противников. У орков таких стрелков, и близко нет. Шрог и Осго достаточно быстро внушили врагам почтение, и избавили от глупых идей.

Опасение вызывало иное — нас могут просто обойти по другой дороге.

Грес и Тгор, периодически набирая силы, сами вставили на ноги и хоть немного, но проходили. Это давало нам небольшие передышки.

Приближалась очередная ночь. Как-то неожиданно стемнело и похолодало. Раненых стало знобить. Я смотрел на синюшные губы Тгора и размышлял о целесообразности разведения костра.

Это, безусловно, поможет раненым согреться, но и выдаст нас оркам. Останется только встать на камень, и покричать, размахивая руками. Для верности, что б уж точно не пропустили.

— Ты как, без костра не замерзнешь? — спросил я десятника.

— Постараюсь,— он с трудом сдерживал зубную дробь.

— Держитесь, парни, — мы укутали раненых, чем смогли, и заставили залезть в спальные мешки. Я вновь влил каждому немного энергии. Правда, и сам при этом устал. Жаль, что у меня не получалось работать с большим объёмом магии. Умений, что ли не хватало?

Я стоял на страже, и во всю используя прекрасные возможности Призрачного зрения, осматривал окрестности.

Изредка, на фоне холодных скал, я замечал тепловые силуэты врагов. Сомнений не оставалось. В нашу сторону, пригибаясь, таясь, очень медленно двигалось около двух десятков фигур. Орки умело прижимались к камням, стелились по земле. И, в общем-то, всё делали правильно. Да вот только не знали они про то, что я их прекрасно, как на ладони, вижу.

Я еще раз осмотрел окрестности на предмет других вражьих отрядов. Вроде все спокойно.

— Осго, постой здесь, — я еле слышно позвал лучника. — За мной не иди, просто охраняй лагерь.

Осторожно, стараясь не шуметь, я выдвинулся на полет стрелы к врагам, и замер в узком, темном месте. Я схоронился за большим камнем, примерно на метр выше той предполагаемой тропинки, по которой они должны пройти.

Здесь царит темнота. Но не для моих глаз. Осторожно высунувшись, я наблюдал, как враги приближаются. Я положил ладонь на рукоять Энсала и медленно вытащил меч их ножен. Еще четыре шага, и начнем.

Орки хорошо видят в темноте, и, зная это, я старался вообще не шевелиться и даже тише дышать.

Передний орк замер, и я услышал, как он втягивает воздух, принюхиваясь. Враги как по команде остановился. Их передовой явно что-то чувствовал, но никак не мог определить, что же его встревожило. Наконец он немного успокоился, и дал команду продолжать движения.

Да, ребята, сейчас вас будут убивать. И хотя я не горю желанием бить исподтишка, но я сделаю всё качественно и без раздумий. Зря вы это всё затеяли, в общем.

Вот они уже около меня, под ногами. Я спрыгнул вниз, и пригвоздил передового орка к земле резким ударом между лопаток. Он успел лишь дернуться, а его душа уже стучалась в двери залов Мандоса.

Я выдернул меч из тела и шагнул вперед. Следующий противник поймал лицом носок моей ноги, и моментально отрубился. Еще одну жизнь я взял, перерубив Энсалом шею.

Орки вскочили на ноги. Трое бросились на меня, а остальные с криками стали разбегаться.

— Гул, гул, — в их голосах слышался неприкрытый страх. Что ж, я их понимал. На Тёмном наречье 'гул' значит призрак, который, как известно, неплохо видит в темноте.

Орки отчаянно и даже смело (этого не отнимешь) лезли на меня. Судя по всему, они достаточно уверенно видели, и неплохо ориентировались в темноте. Впрочем, им это мало помогло. Двоих смельчаков я успокоил достаточно быстро. И лишь с последним немного повозился. Да и то, лишь потому, что он все время отступал, отмахивался мечом и пытался выйти из боя. Я даже прикинул вариант с взятием его в плен.

Потом, с сожалением откинул эту мысль. И хотя командование Итиля намекала на 'языка', но с двумя тяжелоранеными, приглядывать еще и за орком, это уже перебор. Так что я сделал для него самое большое, что мог в данной ситуации — быстро прикончил.

Осмотревшись по сторонам, вернулся к тому орку, что получил ногой в лицо. Быстро его обыскал, отбросил в сторону меч и длинный нож. Затем потрепал его ладонью по лицу, и даже полил водичкой из фляги.

Орк дернулся.

— Тихо, — мой голос звучал спокойно и предостерегающе, а кинжал у горла добавлял дополнительные аргументы.

— Да,— орк помотал головой, приходя в себя. Он говорил тяжело, и немного присвистывая — похоже, я повредил ему челюсть. Или зубы, которых, обычно, после таких ударов больше не становится.

— Ответишь на вопросы, будешь жить. Не захочешь, попрощаешься с этим миром. Ты понял?

Естественно, мы говорили на Тёмном наречье. Слова его звучали грубо, отрывисто, многие звуки приходилось модулировать горлом. Очень много 'гш', 'шг', 'ыр', 'бх', 'тхр', 'зр', и им подобных. Ты словно сипишь, выдавливая из себя нужные слова. Да уж, это явно не язык скальдов и менестрелей.

— Я понял тебя, — орк отвечал тихо и уныло. Он, похоже, не верил моим словам и готовился к смерти.

— Сколько вас в Нархосте?

— Восемь десятков.

— Кто командир?

— Шгырш.

— Кто он?

— Сильный воин. Его уважают. Он из Гулдура.

— В Кархосте сколько бойцов?

— Там больше сотни.

— Кто главный? Тоже Шгырш, или другой? — орк молчал, и я надавил кинжалом на горло. — Твои слова это жизнь. Ты же хочешь еще пожить?

— Там назгул, — после паузы, во время которой, я решил, что мой пленник выбрал смерть, я услышал ответ орка. Он произнес это, и я почувствовал его дрожь — он явно побаивался.

— Назгул? Точно?

— Да.

— Как его имя?

— Я не знаю. Никто не знает.

— Что вы делали на Воротах? Нас ждали?

— Сначала нет, просто осматривались. Затем назгул встревожился. Пришел приказ ждать гостей.

— Почему не все орки находились в засаде?

— Назгул сказал, что это может тебя вспугнуть.

— Меня?

— Да. Назгул сказал, что среди людей есть свой призрак, который почувствует западню, и не полезет, если нас будет слишком много. Я сначала не верил. Теперь — поверил.

— Еще назгулы есть?

— Здесь нет. Они в других местах.

— Где?

— Не знаю, — в голосе послышалось отчаяние. Что ж, этому я верил. Не такая уж он знатная птица, что бы знать имена назгулов, и чем они занимаются. Всяк сверчок, знай свой шесток.

— Откуда вы пришли?

— Дол-Гулдур.

— Кто там командует?

— Там Хозяин, — еле слышно, прозвучал ответ. Орк вжался в землю и замер, в испуге от собственных слов.

Хозяин... Понятное дело, это Саурон. Двух мнений нет.

— Какое задание?

— Закрепиться на Клыках...

— В Мордоре еще есть отряды?

— Да.

— Где?

— Я не знаю, гул.

— Ладно, я тебе верю. — Удерживая одной рукой орка за горло, я поднял голову и осмотрелся по сторонам. Вокруг никого.

— Можешь идти,— сказал я, вставая на ноги. — Запомни, второй раз такой прухи для тебя не будет. Попробуете еще раз нас догнать — всех положим.

Орк ничего не ответил. Спасая свою жизнь, он уже убегал.

Ситуация немного, но прояснилась. Впрочем, если разобраться, я не узнал ничего нового. А обо всем, что сообщил мне орк, можно и так догадаться — путем простого сопоставления фактов из известной мне истории Средиземья.

Самое неприятное, то, что меня по-настоящему напрягло — назгул что-то знал обо мне. И более того, дал непонятное прозвище — призрак. С этим то пустяки. Пусть враги называют, как хотят. А вот насчет остального, касающегося меня, стоило задуматься.

Вернулся в лагерь и рассказал, что убил нескольких орков, а остальные разбежались. Я не хвалился, просто ставил друзей в известность.

Эта ночь, казалось, никогда не закончится. Под утро мне все же удалось подремать пару часов.

На следующий день наши замыкающие лучники погоню не наблюдали. Я тоже ничего не чувствовал. Возможно, орки решили оставить преследование.

Мы достигли Дуртанга и остановились на ночевку. Здесь, под укрытием стен, все же решились разжечь костер и согреть раненых. Сами поели горячего, нагрели кипятку, промыли раны.

Раненые, несмотря на нашу походную заботу, выглядели неважно. Холод, длительный путь, кровопотеря — все это привело к тому, что их состояние ухудшилось. Хорошо хоть то, что орки не использовали яд. Не знаю, по какой причине, но раны у друзей чистые, без заражения. Я проверял несколько раз, так что мог утверждать это с гарантией. Может, на самом деле, не так уж и часто орки яд используют?

Часть ночи мы совещались и решили плюнуть на все, и утром двигаться дальше по дороге. Черт с ней, с безопасностью. На кону жизни двух друзей. Задержка в лишние день-два, может закончиться фатально.

Утром мы так и сделали. Спустились на дорогу, и в хорошем, бодром темпе продолжили движение. Осго выдвинулся вперед на пару сотен метров, позади нас прикрывал Шрог.

Как оказалось, мы не прогадали, решив идти по дороге. Орки бросили погоню. А мы за день прошли весьма прилично.

А на следующий день, наконец-то, входили в ворота Минас-Итиля. Как же здорово очутиться среди своих, в безопасности.

Позади ворот очень быстро собралась приличная толпа. И как только люди умудряются так быстро узнавать, что что-то произошло?

Нам сразу принялись помогать. Раненых забрали и отнесли в лазарет. Парней до ужина я отпустил в казарму. Заодно, пусть расскажут все подробности нашим товарищам. А сам направился с докладом к капитану Брогеру.

Капитан слушал очень внимательно, задавая уточняющие вопросы. Изредка он посматривал на карту Мордора и что-то обдумывал. Естественно, я сообщил ему всё — предполагаемую численность орков, их вооружение, и свои догадки по поводу того, что они там делают. Также я передал содержание своей беседы с орком, привел аргументы, почему не разжился 'языком'. Под конец упомянул назгула.

— Я слышал это слово, — задумчиво протянул капитан. — Тебе ведомо, что оно значит?

— Да. Мертвец-призрак.

— А я вот это слово почти забыл,— невесело усмехнулся Брогер. — Многие века мы про них не вспоминали, и думали, что это зло ушло из нашего мира.

Я кивнул, соглашаясь с собеседником. Единственное, о чем я не сказал капитану — это то, что мне дали прозвище, и то, что враги обо мне знали. Я рассудил, что рассказав все это, вызову если и не подозрение, то лишние вопросы. А оно мне надо? При случае всё должно разрешиться, так или этак.

Капитан Брогер заинтересовался моим рассказом. И выглядел он встревоженным. Наконец мы закончили.

— Значит так. — Брогер посмотрел в окно. — Раненые пусть лечатся. Вам всем неделя отдыха. А там видно будет. Можешь идти.

— Понял, — я развернулся и сделал шаг к двери.

— Мэл! — я уже почти вышел, когда меня окликнули.

— Да?

— Принимай десяток.

Глава одиннадцатая.

Штурм.

Прошло четырнадцать месяцев. Это было интересное и непростое время.

Самое главное, участвуя в походах, я неплохо изучил весь Сумрачный Край.

В Мордоре, а особенно в его равнинной части, преобладает континентальный климат. Это значит стабильно жаркое лето, достаточно холодную зиму и небольшое количество осадков в течение всего года. Такой тип характерен для внутренних регионов материка.

Годовая разница температуры может достигать ста градусов. А уж дневные и ночные температурные перепады это вообще отдельная тема. Про них можно бесконечно долго говорить, и также бесконечно долго привыкать. А это не просто. Днем ты можешь ходить в легкой рубашке, и обильно потеть, а ночью температура опускается на двадцать-тридцать градусов. Организм не может перестроиться, и ты мерзнешь — несмотря на теплую одежду, или костер.

Значительное влияние на климат оказывают нисходящие потоки сухого воздуха с экватора, заходящие в Мордор с востока. Огромные открытые пространства степей и пустынь совершенно не препятствуют перемещению воздушных масс вдоль поверхности земли, что приводит к возникновению сильнейших ветров. Пыльные бури приходят неожиданно, принося тучи песка, и потоки раскаленного воздуха. Поздней весной, летом и ранней осенью в Мордоре поднимается сильный ветер — самум, что дословно можно перевести как "ядовитый ветер".

Так что, с этой точки зрения, служба в Сумеречном Крае — не подарок. Есть места куда лучше.

Это что касаемо климата. Ситуация с людьми и крепостью выглядит ещё хуже.

Во дни Исильдура, до и сразу после свержения Саурона, Минас-Итиль представлял из себя внушительный город, в котором одновременно проживало более шести тысяч человек. Тогда, крепость, по сути, являлась столицей всего края.

Многочисленные отряды, постоянные разведывательные разъезды, ученые, гости города, путешественники, библиотека, дворцы, фонтаны и величественные каменные строения — таков Минас-Итиль в те времена.

Сейчас же, спустя две тысячи лет, крепость охраняют семь сотен — семьсот семьдесят девять человек, счетом по штатной численности. Плюс четыре вестника и несколько воинов прикрепленных к разным службам. Большая часть людей, по большому счету, тяготилась своими обязанностями и мечтала перевестись отсюда.

В крепости также проживало местное население — шестьсот, или около того, гражданских, включая детей, женщин и стариков.

Здесь пока ещё есть свои кузни, конюшни, мастерские и склады. В окрестностях, на пашнях и огородах, трудятся крестьяне, обеспечивая и себя, и гарнизон продуктами. В лесах люди охотятся, собирают смолу, рубят древесину, ставят мельницы на реках.

Местная библиотека, формально существующая, уже давно всеми забыта. Есть театр, который оживает лишь тогда, когда появлялась бродячая труппа актеров.

Периодически, сюда даже заезжают купцы — все ж таки это неплохое место, где можно получить прибыль.

Но крепость изначально рассчитывалась на куда большее количество и военных, и штатских. Поэтому, многие дома стоят покинутые, заброшенные, и пыльные. Чувствуется, что твердыня медленно угасает, как сохнет старое дерево.

Вот такая, невеселая и даже мрачноватая картина.

Для меня же это время запомнилось рядом событий. Начну по порядку — после того, как ранили Грестлинга, я почти месяц командовал десятком. В это время особой активности Итиль не проявлял, руководство вело себя достаточно пассивно, и почти все время мы провели в крепости.

Сперва выздоровел Тгор, потом восстановился Грестлинг, и я передал ему руководство десятком.

Через некоторое время активность орков в Мордоре усилилась, и тут уж, хочешь, не хочешь, а Воеводе Карамиру пришлось действовать. Командование организовало серия походов с целью выбить врагов с занятых позиций.

Прежде всего, очистили Врата Мордора. Там получилась знатная рубка, которую я, к сожалению пропустил. В самом начале, когда мы приближались к занявшим оборону в Нархосте противникам, вражеская стрела, пушенная откуда-то сверху, ударила меня в грудь, пробила кольчугу и левое легкое.

Кольчугу кузнецы починили быстро, а вот я долго провалялся в лазарете. Рана оказалась непростой, расположенная близко к сердцу, с большой внутренней кровопотерей и осложнениями. Я долго харкал сукровицей и чувствовал себя откровенно паршиво.

Не знаю, что бы вышло, получи я такую рану в самом начале своей одиссеи, в первые месяцы в Изенграде. Вероятно, имел бы хороший шанс закончить приключение и вернуться на Землю. А так, хоть и с трудом, но я выжил. Здесь, безусловно, помогли мои магические умения — как умел, но я себя и помогал.

Три недели я находился в лазарете, который носит название Палаты Врачевания, и почитывал книги, что приносил мне из местной библиотеки Грестлинг. Также я продолжал вести свои записки и книгу.

Молоденькие медсестрички здесь отсутствовали. А их роль выполняли женщины почтенного возраста, со скорбно поджатыми губами, считающие, что именно в такой, молчаливой, тихой и серьезной обстановке, должно проходить излечение раненых.

Хорошо, что каждый день ко мне заходили мужики из десятка, расспрашивали про здоровье, делились новостями и пытались скрасить шутками нерадостные больничные будни. Весельчак один раз даже умудрился принести фляжку с вином, наплевав на суровый режим. Вот, настоящий друг!

Всё это время между людьми и орками шла позиционная война, которую можно описать двумя словами — перетягивание каната. Орки закреплялись в том или ином пункте. Гондорцы их выбивали, но ни имея людских резервов для охраны объекта, возвращались назад, в крепость. А враги вновь занимали оставленные позиции.

Постепенно, Итиль проигрывал эту борьбу. Орки все вольготней и спокойней чувствовали себя в северном Мордоре.

С востока, через широкий степной проход, приходили истерлинги и кхандцы. И если сначала, они ограничивались вооруженным нейтралитетом, то к концу описываемых событий, все чаще и откровенней начинали вставать на сторону орков.

Чувствовалось, что у них присутствует грамотное командование и долгосрочный стратегический план.

Противником командовали назгулы, и гондорцы уже несколько раз замечали их в различных местах. Правда, кольценосцы пока непосредственно в бой не ввязывались, своих жутковатых способностей не демонстрировали, ограничиваясь руководством.

К моему сожалению, гондорцы все еще недооценивали их, плохо понимая какой колоссальный полководческий, организационный и лидерский опыт накопили эти ребята за несколько тысяч лет. Для гондорцев они пока что непонятные, пугающие противники, истинная суть которых скрыта до времени.

Так, незаметно, прошли эти четырнадцать месяцев. К марту 2002г. Третьей Эпохи орки окончательно закрепились на Вратах Мордора и гондорцы уже не могли их выкурить. Из столицы помощь шла с неохотой, и за все это время из Минас-Анора прислали лишь сотню бойцов.

На все просьбы Карамира о пополнении гарнизона, Король ограничивался стандартно-однообразным упоминанием об усилившейся активности Умбара, и разрастании военного конфликта в устье Андуина.

Впрочем, по слухам, гондорские дипломаты действовали в Кханде, стремясь пресечь их активность в Мордоре. Кхандский халиф занял недоумевающую позиции, а все претензии предлагал отправлять к безвестным разбойникам, которые прикрываются Кхандом, но никакого отношения к нему не имеют.

В общем, Гондор бездействовал и позволял врагам копить силы.

Если бы это не было полной ересью, я бы подумал о конкретном саботаже и предательстве в высших эшелонах власти. Конечно, это глупость. А ситуация объяснялась уверенностью гондорцев в своей силе, общей недооценкой соперника, и неким, вроде бы и незаметным, но очень ощутимым 'налётом' спеси, присущим потомкам нуменорцев.

* * *

11 марта 2002г. я долго не мог заснуть. Ворочался, и ощущал час от часа возрастающее беспокойство. Когда оно переросло в тревогу, я встал, оделся и вышел из казармы на улицу.

Сильный ветер гнал с севера мрачные, тяжелые тучи. Сейчас, ночью, похолодало, но все равно, в воздухе ощущался запах близкой весны. Где-то далеко, в низинах, на деревьях уже распускались почки и листья, наполняя воздух приятными ароматами.

Вокруг разливалось непонятное чувство — тревога, замещённая на страхе.

Около минуты я стоял и размышлял, что же делать. Потом, приняв решение, отправился будить Грестлинга и наш десяток. Лучше уж показаться глупцом и перестраховщиком, чем позволить произойти непоправимому.

— Вставай, Грес, — держа факел в одной руке, я потряс друга за плечо.

— Да, в чем дело? — секунда, и опытный воин уже на ногах.

— Что-то произойдет этой ночью. Мне неспокойной.

— Серьезно? — Грес улыбнулся, но натолкнувшись на мой сосредоточенный взгляд, и сам собрался. — Ладно, как скажешь. Остальных будить?

— Да.

Дольше всех пришлось расталкивать Весельчака. Он брыкался, упирался, и всеми силами старался натянуть одеяло обратно на голову.

— Да вы хуже назгулов. Изверги. — Весельчак вяло ругался и сонно моргал глазами. — Такой сон похерили...

— Небось, бабы голые? — поддел Осго.

— Бабы, это таким молокососам, как ты снятся,— ответил Баргус, явно забывая, что они ровесники. — А снилось мне удивительное чудо, в котором...

— Ладно, потом расскажешь свои байки, — перебил я его. — Если живы будем.

Парни умело, без суеты собирались, а я тем временем пошел будить капитан Брогера.

Сотник долго, с непониманием смотрел на меня и пытался осознать, какого лешего мне надо в середине ночи.

И все же мне удалось его раскачать и вселить тревогу. Капитан вздохнул, красноречиво задержал на мне взгляд, и пошел с докладом к Воеводе.

Через некоторое время все проснувшиеся воины собрались во внутреннем дворики крепости, который служил нам как плац. Никто ничего не понимал, многие зевали. В толпе вялые, сонные голоса осторожно высказывались, что, мол, кто-то совсем очумел, а командование все никак не наиграется в войнушку.

Большая часть офицеров выглядела откровенно недовольной и скептической, с немалой долей осуждения посматривая в мою сторону.

Тихо потрескивали факелы. Языки огня бросали причудливые тени на стены.

— Мэлгорн, ты понимаешь, что сейчас сильно переборщил со своими полномочиями? — ко мне подошел капитан Карамир. — Если всё это окажется пустым пшиком, то жди последствий.

— Понимаю, капитан. — Честно сказать, я и сам с каждой минутой, все более и более сомневался в целесообразности всех своих поступков.

— Хорошо, — капитан пожевал губу. — Что предлагаешь?

— Проверить крепостные посты, усилить их, и ждать нападения.

— Ладно, — Карамир зафиксировал взгляд на моем лице. — Урожай считают по осени. Утром посмотрим, каков из тебя провидец. По местам!

Люди собрались, разговоры прекратились.

Десяток за десятком мы стали выходить из внутреннего дворика, направляясь в сторону Восточных ворот. Я шел в первых рядах, вместе с Воеводой, сотниками Брогером и Заргобом, и другими офицерами.

Подходя к крепостной стене, я отчетливо понял, что совершенно прав, малейшие сомнения исчезли. Более того, я неожиданно осознал, что мы опаздываем.

В известной мне истории назгулы предпримут попытку захватить Минас-Итиль. И сделают это с помощью магии. Да они прямо сейчас это делают!

— Бей,— четкий, громкий приказ на Темном наречье застал нас врасплох. В слово неизвестный вложил немало воли и магии. Гондорцы замерли, словно мухи, попавшие в патоку. Сверху, со стен, где по идеи должна находиться стража, в нас полетели стрелы.

Освещенные факелами, не видя врагов, странно заторможенные сильным заклятием, гондорцы в первые мгновения просто замерли, ошеломленные и заколдованные.

Ночная тишина рассыпалась осколками, как разбитое зеркало. Крики, вопли, проклятья раненых, звон оружия.

Всего пару мгновений действовал вражий морок. Но за это время несколько человек упало на землю.

Наконец, люди пришли в себя и встряхнулись.

— Первая сотня — к воротам, остальные на стены, — успел крикнуть капитан Карамир, вскидывая вверх меч. И замолк, поперхнувшись. Стрела пробила ему горло. Воевода, медленно, словно неохотно, повалился на землю. К нему подскочили оруженосец и еще несколько человек.

И тут раздался вой, тот, что я подспудно ожидал услышать все эти месяцы в Мордоре. Вопль назгула. Сверлящий, наполняющий ужасом и отчаянием, он пронзил ночную тишину, и точно бур, вкручивался в мозг, заставляя сомневаться в себе, отчаяться и думать только об одном — как спасти свою жизнь. Этот звук забирал силы, волю, и решительность, заменяя их страхом и неуверенностью. Руки сами собой опускались. Смысл сопротивления терялся. Все бесполезно. Впереди лишь смерть.

Несколько воинов упали на колени, зажимая уши. Иные стояли, ошеломленные, ничего не понимающие, мотающие головами.

Вопль прервался на последней, злобно-торжествующей ноте. Впечатляюще, ничего не скажешь. С непривычки можно и в штаны наделать.

Множество орков прыгало или спускалось со стен. Часть из них устремилась к воротам, часть сразу побежала в нашу сторону. Завязалась рукопашная.

— На стену, — похоже я одним из первых пришел себя и громко закричал, помогая остальным сбросить морок.— Парни, за мной, помогите.

Я примерно локализировал, где находился назгул и устремился в ту сторону. Верные друзья последовали следом. Я мельком бросил взгляд на них — вроде выглядят нормально. Хуже всех Востлинг, тот вообще, белый, как простыня, с широко распахнутыми глазами.

— Взбодриться! — я начал подниматься по ступеням. Навстречу уже бежали враги — кричащий, орущий орочий вал.

Схватка оказалась жаркой, но короткой. Около десятка орков, возбужденных криком назгула, явно погорячилась, посчитав, что все уже сделано. За такие ошибки, обычно, приходится очень дорого платить.

Самого первого, который широко размахнулся секирой на длинной рукояти, я схватил за шиворот, и, используя его же инерцию, перекинул за себя, к парням, которые радостно приняли его на мечи. Второго, слегла присев, поразил из низкой стойки.

Грес встал рядом со мной, плечу, и мы серьезно взялись за дело.

Никто из наших не пострадал, а вот для орков эта жизнь закончилась. Прорубившись сквозь врагов, мы поднялись на верхнюю галерею, и свернули влево.

Первую стрелу я отбил мечом, от второй ушел перекатом. А вот и лучники. Я ударил одного из них в шею.

Ко второму, обгоняя меня, подскочил Весельчак. Он перерубил орочий лук, подсел под врага, схватил его руками, крякнув, выпрямился и отправил его за стену.

Орки закончились. Впереди, в месте самой густой тени, там, где стена упиралась в башню, неподвижно, почти сливаясь с камнем, стоял высокий человеческий силуэт.

Мы увидели его, и словно налетев на невидимую преграду, сбились с шага. Неподвижная, закутанная в плащ фигура, стоящая у крепостного парапета, и частично скрытая тенью от башни. Назгул издал еще один вопль, подбадривая своих.

Здесь, в непосредственной близости от мертвяка, воздействие от его заклинания ощущалось куда сильней — словно идешь против сильного ветра.

Назгул замолчал, еще секунду смотрел куда-то в сторону ворот, а потом неспешно обернулся к нам.

Было ли мне страшно? Конечно, и я не стесняюсь в этом признаться. Это же не просто противник, которому несколько тысяч лет. Это великолепный боец, умеющий колдовать, и к тому же его очень сложно убить. И он живой мертвец. Так что да, я чувствовал страх, замешанный на некой неуверенности. Может, не стоит так рисковать?

Я перешел на призрачное зрение. Весь мир раскрасился в серые, и белесые тона. Теперь я хорошо видел стоящего перед нами воина — горделивого, властного, выше двух метров, широкоплечего, одетого в кольчугу, наручи, поножи, шлем и нагрудник, силуэт бледно серого цвета. Сверху на назгуле черный, до земли, плащ.

— Ваше время кончается, — назгул произнес это совершенно бесстрастно, спокойно, таким тоном, словно всё уже произошло. И вытащил со спины двуручный меч.

Назгул выглядел абсолютно уверенным в себе, готовым к любой неожиданности. Наше появление его ничуть не удивило. Более того, он его предвидел, ждал и подготовился.

Его вид, действия и слова, если и не пугали, то сильно настораживали.

В глазницах кольценосца, казалось, плескалось холодное, мертвящее пламя, освещая — не освещая шлем. Повеяло могильным холодом, словно где-то недалеко приоткрыли дверь древнего склепа.

Вот и добрался ты, Мэлгорн до серьезного противника.

Я осторожно сделал пару шагов вперед. Назгул завопил и нанес страшный удар. Я парировал Энсалом и невольно отшатнулся.

Назгул наседал, вкладывая в удары сокрушительную силу и одновременно действуя стремительно и ловко.

К тому же он очень умело встал — обойти его с боку не представлялось возможным.

— На, тварь, — сбоку на назгула обрушился Грес.

Мертвяк перестроился, и остановил атаку.

Я бросился вперед, пробил, и как мне показалось, достал противника. Назгул очень изящно, в последний момент, ушел от моего выпада и нанес удар. Я попробовал подставить Энсал, но лишь слегка смягчил удар.

Перехватив меч, назгул развернул его и окончанием эфеса ощутимо приложился мне по голове. Он целился верно, и наверняка — в висок, но я успел пригнуться.

Сокрушительный удар пришелся вскользь, и заставил меня упасть. По лицу потекла струйка крови. Машинально я зачем то стер ее ладонью, посмотрел и вытер об плащ.

Моё место занял Тгор.

С ухающим звуком он обрушил великолепный удар на голову мертвяка.

Назгул вновь скользнул в сторону. Да как же он может так легко и уверенно двигаться? На нем тяжелые доспехи и у него большой меч. Да и сам он крупный мужик. Но его пластике и координации мог позавидовать и иной эльф.

Отбив очередной выпал Грестлинга, назгул схватил левой рукой Тгора за ремень на груди. Подтянул к себе и ударил шлемом в голову. Тгор осел, а назгул, делая шаг назад, легко и изящно, чиркнул мечом по его горлу.

Мне на лицо попали капли крови. Надо что-то делать, иначе мы все здесь ляжем.

С резким свистом под левую руку назгула вошла стрела. Звук вышел странным — как удар в сухую деревяшку. Наконец то Осго, а может и Шрог, очнулись, и принялись делать то, что умели лучше всех в Итиле.

Назгул издал непонятный звук, словно выругавшись на незнакомом языке, и рывком вырвал стрелу из тела.

Еще один выстрел — стрела скользнула по шлему. Теперь назгул должен действовать более осторожно. Два классных лучника, бьющих с десятка метров, способны любого усомниться в победе.

Грес с сыном насели на назгула, и действовали достаточно грамотно, не рискуя, страхуя друг друга, и давая возможность стрелкам использовать свой шанс.

Еще одна стрела отскочила от нагрудника назгула.

Весельчак обменялся несколькими выпадами с противником. Ничего ему не сделал, но хоть сам не пострадал, и выиграл время. И то, хлеб.

Востлинг нарвавшись на сильный удар, отшатнулся на пару шагов, и я занял его место.

— Вместе, Грес, — мы с другом одновременно навалились на противника. Теперь назгул лишь защищался.

Жаль, что на стене совсем мало место. Будь иначе, мы бы спокойно окружили его, развернули спиной к лучникам, и не торопясь принялись бы убивать.

А так нам приходилось наседать на назгула всего лишь с одной стороны.

Грес задел его по руке, и кажется, пропорол кольчугу. Противник прижался к стенному зубцу, медленно поворачивая голову из сторону в сторону. Его меч, широкий, пугающе черный, неспешно двигался в различных плоскостях, словно жил своей жизнью.

Свист стрелы — назгул принял ее на лезвие, и она ушла в небо.

— Сегодня я не умру, — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Нет, не умрешь, — я отбил его меч, и в прыжке, двумя ногами, ударил в грудь. — Счастливого полета!

Миг, и мертвяк, описав дугу, перевалился через парапет, и с удивленным воплем полетел вниз. Сомневаюсь, что это его убьет, но и падение с высоты здоровья не добавит, это уж точно.

Устало опершись на мечи, мы глубоко вздохнули. Одного назгула, кое-как, пусть не до конца, но победили.

Что там с Тгором то?

Мы бросились к другу. Тгор, распластанный у стены, уже умирал. Кровь, черная, густая, натекла в большую лужу.

Воин лишь успел пожать нам руки, попытался глубоко вздохнуть — кровь забулькала в распоротом горле, дернулся, и, перекатившись на бок, затих.

Ох, как больно, когда друзья погибают.

Я медленно поднялся на ноги. В голове пусто, а на сердце глубокая скорбь. Задержав взгляд на друге, запоминая его, я вздохнул и отправился выполнять свой долг...

Приступ мы отразили, и как могли, восстановили последовательные события той ночи.

Дозорные на стенах оказались мертвы. Странным образом они не заметили никакой опасности, позволили врагам забраться на стену, и дать себя убить. Похоже, здесь не обошлось без магии.

В атаке принимало участие три назгула. Одного прогнал наш десяток, второй, порубив порядочно воинов, сам отступил от ворот на стену, и оттуда спрыгнул наружу. Еще один назгул прятался где-то в скалах, вопил оттуда, но непосредственного участия в схватке почему-то не принимал.

Гондорцы потеряли той ночью сто сорок восемь человек убитыми и примерно столько же ранеными. Орки успели скопиться на стенах, начали проникать в город, и также смогли вырезать несколько десятков гражданских из близлежащих домов. Погиб Воевода Карамир, капитан Брогер, и еще множество офицеров и простых солдат.

Самый серьезный бой шел у Восточных ворот. Здесь второму назгулу и оркам практически удалось открыть створки. Задержись помощь хоть на две-три минуты, противник успел бы осуществить свой план. И тогда участь крепости предрешена.

А так, хоть и с большими жертвами, но орков и назгула остановили в последний момент.

Больше всего проблем доставили назгулы. Именно они оказались самыми страшными противниками, а орки, так, всего лишь массовое дополнение. Впрочем, меня это не удивило, все правильно.

Трупы орков пересчитали — их оказалось более трех сотен. Еще множество врагов находилось снаружи, ожидая открытия ворот. Рассвет заставил их отступить, но о преследовании противника даже разговор не шел.

Здоровых, готовых к схватке людей осталось слишком мало. К тому же погибло множество офицеров.

Сразу после боя, капитан Доэрлин, умеющий обращаться с палантиром, послал весть в Минас-Анор и Осгилиат о произошедшем штурме и наших потерях.

Еще через пару часов, ранним утром, как только стало светлеть, в путь отправились вестники.

Следующие сутки выдались напряженными и тревожными. Ослабленный гарнизон с опаской ждал нового штурма. Караулы и наблюдательные посты удвоили. Все, без исключения здоровые воины не снимали доспехов, готовые в любой момент выдвинуться на стены.

Капитан Доэрлин, принявший временное командование крепостью, вооружил часть гражданских — тех, кто хоть как-то мог стрелять из лука или держать меч.

Ночь, казалась, никогда не закончится. Впрочем, нападения мы не дождались. Возможно, и у самих назгулов тяжело с воинскими резервами.

Для нового штурма им необходима пара тысяч бойцов. А то и больше, ведь гарнизон не спит, готов ко всему, и применить магию не так легко, как к полусонному противнику. Вероятно, таким ресурсом назгулы не располагали. Или не стали рисковать.

13 марта в Минас-Итиль наконец-то начала прибывать поддержка. Сначала подтянулись две сотни конных. А затем, ближе к вечеру, подошли и пешие — триста здоровых, проверенных боями и временем, бойцов.

И командовал ими всеми Мардиль, который, кроме всего прочего, назначен новым Воеводой Минас-Итиля.

Знаете, кто это?

Мардиль (вроде бы пока он не получил своего прозвища — Воронве, что значит Стойкий) должен через пятьдесят лет стать первым Наместником Гондора, после того, как Король примет вызов главного назгула и погибнет.

Мардиль, таким образом, начнет управлять государством. Он сам, и его потомки будут правящими Наместниками Гондором долгие века. До тех самых пор, пока на трон не предъявит свои законные права Арагорн. И когда-нибудь родится Денетор, и его сыновья — Боромир и Фарамир, те, что принимали участия во 'Властелине Колец'.

История изменилась — в знакомых мне событиях, Мардиль никогда не командовал Минас-Итилем. Гондорцы должны потерять эту крепость в 2002г., и вероятно всего в том штурме, что мы отразили позавчера.

Теперь же многое изменилось. И изменится еще сильнее, если с Мардилем, здесь, в Мордоре что — то случится. Детей то у него пока нет!

Мардиль, как и все потомки нуменорцев, а тем более как представитель такого древнего и славного рода, выглядел внушительно и авторитетно.

Ростом около двух метров, подтянутый и мускулистый, с красивым, властным лицом, плотно сжатыми губами, длинными волосами до плеч и уверенными движениями, он всем своим видом показывал силу и независимость. Глядя на него, становилось понятным, что такое выражение, как 'прирожденный властитель', явно не пустой звук.

Ну, и вдобавок, на мою 'радость' с капитаном Мардилем прибыл мой старый и добрый знакомый, лейтенант Креуг, который, хоть и оставался в прежнем звании, командовал одной из сотен.

Мы заметили друг друга одновременно, в том момент, когда пополнение проходило сквозь Западные ворота. Я удивился его появлению. Сам же Креуг посмотрел на меня как на пустое место, без всяких эмоций. Вот же характер!

На следующий день мы хоронили павших. В итильской долине, около ледяных горных струй, стремящихся к Андуину, над телами насыпали курган.

В землю легло много хороших и достойных людей. Среди них находится и наш друг — немногословный Тгор. Надежный, никогда не сомневающийся, всегда готовый к бою, спокойный. Мы знали, на тебя всегда можно положиться, ты не подведешь, и не отступишь. Пусть же твоё тело, друг, остается здесь. А душа, надеюсь, найдет всё то, что ей нужно, и что она заслужила, пусть непростой, но правильной жизнью.

В свой черед я также кинул горсть земли на курган. Грестлинг, Востлинг, Осго, Шрог, Весельчак и я долго стояли, прощаясь с другом. Не знаю, как другие, а я чувствовал себя неважно. Сколько еще раз мне придется испытывать это чувство? Сколько раз подобное повторится? Тысяча лет — люди приходят, становятся друзьями, а потом уходят. А ты продолжаешь жить. Как то это не правильно. Не справедливо...

Вздохнув, я попрощался с Тгором, и вместе мы вернулись в крепость.

Все воины, свободные от дежурства, выстроились на плацу. Стояла тишина. Ветер лениво колыхал гондорские знамена и стяги.

Перед строем находилось несколько офицеров. Среди них Воевода Мардиль, капитан Доэрлин, лейтенант Креуг и другие. Заиграли трубы, вперед вышел лейтенант Заргоб, и развернул свиток, находившийся в руках.

Он окинул строй взглядом, и начал перечислять имена воинов, отличившихся в бою, и оглашать приказы в отношении них. В самом начале стояло моё имя:

— За верность и храбрость, показанную за годы службы Гондору, в Изенграда и Минас-Итиле, за доблесть, проявленную в бою, за самоотверженность и прозорливость, позволившую отстоять Минас-Итиль, воину Мэлгорну, из разведывательного десятка Грестлинга присваивается офицерское звание лейтенант. Слава Гондору!

— Слава, слава,— откликнулись воины, и застучали мечами по щитам.

Так я получил звание лейтенанта гондорской армии. Этот приказ подписал капитан Мардиль.

Остальным отличившимся бойцам достались небольшие подарки. Например, Востлинг получил новый, вполне достойный меч, а Весельчаку вручили шлем с полумаской, богато отделанный серебром.

Мне же, кроме внеочередного звания (хе-хе), подарили копьё. Длинною почти три метра, с широким, обоюдоострым наконечником около пятидесяти сантиметров, оно позволяло наносить не только колющие, но и рубящие удары. Это тяжелое оружие для ближнего боя. Вполне вероятно, примерно таким (только лучшим по качеству), было и легендарное Аэглос — копье последнего государя эльфов-нолдоров Гиль-Галада.

Подарку я обрадовался. Да вот, печаль, теперь придется осваивать это оружие. Копьем то я раньше плотно не занимался.

Три дня капитан Мардиль знакомился с обстановкой и людьми. С его приходом в крепости словно повеял новый, свежий ветер. Люди взбодрились, ощутили вкус жизни. Даже знакомые, не раз переделываемые дела и обязанности, казалось стали чем-то новым и интересным.

Первую неделю Мардиль инспектировал крепость, знакомился с гарнизоном и общим положением дел в Мордоре. Ремесленники подремонтировали крепостные стены и ворота, раненые лечились, на плацу стали чаще проводиться занятия и собрания.

Затем из Итиля выступил конный отряд, имея цель обследовать Мордор, дойти до Восточной заставы, вернуться через развалины Барад-Дура, уничтожая возможных врагов. Нас выступило больше трех сотен — все, у кого имелись лошади. Возглавил рейд сам Мардиль. Капитан круто взялся за дело.

Днём за днем, мы двигались на юго-восток. Старая и позабытая, местами занесенная песком, пылью и мусором дорога, вела нас к морю Нурнен, которое, по легенде, образовалось после падения Светильников.

Дул свежий, бодрящий ветер. Поднявшись на один из невысоких холмов, я, наконец-то увидел море.

С синдарина Нурнен переводится 'печальная вода'. Странное название, быть может эльфы дали его, когда здесь властвовал Саурон? Или оно произошло от того, что когда-то являлось частью огромного моря Хелкар?

Сейчас же, в конце марта, вся эта местность никоим образом не соответствовало эльфийскому определению.

В иное, спокойное время, я бы с удовольствием здесь остановился и пожил.

Весна, расцветающие травы, множество птиц и животных. Красиво и безлюдно. А уж рыбалка, которую мы испробовали во время ночных стоянок, заслуживала отдельного разговора.

Вечерняя зорька, легкий туман, наползающий от воды, крики птиц, устраивающихся на ночевку, плеск рыбы. И дым от костерка, неспешно, и так уютно поднимающийся в небеса. А потом начинают зажигаться первые, еще робкие, едва заметные звезды. От воды тянет холодком. Ты плотнее запахиваешься в плащ, и пересаживаешься поближе к огню.

Здесь можно душой отдыхать. А вы говорите, печальная вода...

То, что осталось от дороги, поменяло направление, и повернуло к востоку, более-менее точно повторяя береговую линию.

К сожалению, Яблоко начал сдавать. Ездовые кони не живут долго. Форсированные режимы передвижения, большие нагрузки, раны и стресс не делают их жизнь лучше и длинней. Вот и мой конь стал чувствовать возраст.

Я, как мог, подпитывал его магией, и пока, это вроде бы помогало держаться с остальными всадниками на равных, и не отставать.

Несколько раз, вброд, мы пересекали речки, впадающие в море.

Затем, перед нами распахнулась бескрайняя степь. Берег Нурнена круто уходил к югу.

Еще через несколько дней мы достигли развалин Восточной заставы. Здесь нас не ждали. Отряд кхандцев, человек в двести, вел себя беспечно и самоуверенно. Они даже дозорных не выставили, уверенные в своей безопасности.

Конные разведчики умело, и ловко вывели нас на кхандцев. Капитан Марандиль летел, словно на крыльях, впереди строя.

Кхандцы, смуглые, горбоносые, по внешнему виду сильно напоминают арабов на Земле. Они не успели оказать серьезного сопротивления. Их уничтожили вчистую. Среди наших восемь погибших и много раненых.

Захватили немало добычи — коней, повозок, продовольствия, доспехов и оружия. Кхандцы, в отличие от орков, люди. И отношение к ним другое. Поэтому гондорцы без всякой брезгливости распределили полученные в бою трофеи. Мне достался кинжал — прекрасная сталь, хорошее состояние. Сразу видно, что бывший хозяин относился к оружию трепетно.

Кроме того, я получил набор метательных ножей. Мне, они может и не к чему, но зато я смогу подарить их Востлингу. У парня скоро день рождения. К тому же, он несколько раз упоминал, что мечтает научиться бросать ножи. Так что подарок придется к месту. Думаю, парень обрадуется.

Формально, Гондор не воевал с Кхандом в настоящее время. Но в пограничье своя специфика. И здесь на такие вещи смотрят сквозь пальцы. По существу, на бумаге, эти земли считаются все еще принадлежавшие Гондору. Так что все это можно расценить как защиту собственной территории.

На Восточной заставе мы остановились на пару дней. Идти дальше на восток не имеет смысла. Огромные пространства, степь и лесостепь. Сейчас по весне, все эти земли выглядят прекрасно. Расцветающее природа, духовитый запах набирающих силу трав, стаи птиц ... И восток, который, распахнулся от одного края окоёма до другого. Вдаль убегали холмы, овраги, рощицы.

Я активировал свое магическое зрение. Лиги и лиги пути, где практически ничего нет. Редкие кочевья полузабытых племен, пасущиеся стада, и снова степи, овраги, урочища. Далеко-далеко, на пределе зрения, я рассмотрел крупный лес. Около него, как мне показалось, находился некий населенный пункт. Но ни я, ни мои друзья не могли подтвердить верность или ошибочность моего зрения. И на картах то место никак не отмечено.

Здесь, на Восточной заставе, проходил тракт, связывающий юг (Кханд и Харад) с севером (Прирунье). И дорога не выглядит окончательно заброшенной. Чувствовалось, что хотя здесь и не оживленное движение, но все же, нет-нет, а кто-то проходит.

Впрочем, я с трудом представлял себе, как истерлинги могут торговать с кхандцами. И те, и другие склонны к грабежу и разбою.

Истерлинги представляют конфедерацию родственных, и, тем не менее, враждебных между собою племен. Союзы временны, а их представители постоянно насторожены и посматривают на других в ожидании постоянной подлянки.

Кханд это феодальная автократия, где несколько крупных родов постоянно борются за власть. Победитель сажает на трон представителя своего рода, и он принимает титул халифа. Власть халифа очень часто распространяется лишь на крупные города и поселения. Все остальные живут своим укладом.

Прирезать торговца ради товара для них всех — плевое дело.

В такой ситуации немногочисленным купцам, тем, кто не боится путешествовать по местным просторам, надо за мужество памятники ставить. Или молоком, за вредность, доплачивать.

Раньше здесь, на Восточной заставе имелся буфер в лице Гондора. Теперь он пропал. Зачахла и торговля.

От заставы повернули на северо-запад, вдоль реки Стрлит. Замысел Мардиля предельно прост и логичен — пройти вдоль всего внутреннего периметра Мордора. Разведать обстановку, рассеять врагов, а заодно нагнать жути, и показать противнику, что рано списывать Гондор со счетов.

Всё умно и правильно. Да вот только гондорцы, на мой взгляд, все еще витают в облаках. Правда, назгулы, помогли избавиться от многих иллюзий, но все равно, на лицо недооценка противника.

Поднимаясь к северу, мы встретили десяток истерлингов. Наши кони устали после дневного перехода, а они, похоже, весь день отдыхали. Лучники пустили несколько стрел, никого не ранивших. Противник ушел от нас легко и непринужденно.

Мы достигли одного из отрогов Пепельных гор. Прошли сквозь горную долину, по засыпанной камнями, и упавшими сверху деревьями дороге, и вышли на плато Горгорот. Здесь, в развалинах Серегоста, нам пришлось вступить в схватку с многочисленным орочьим отрядом. Бой выдался жарким. С нашей стороны погибло двенадцать человек, орков больше сотни, и в два раза больше разбежалось по горам. Колоссально преимущество, даваемое лошадьми, вновь сыграло свою роль.

Впрочем, Мардиль считал, что такой размен невыгоден. Гондорцы умеют, и должны драться лучше.

Мы продолжали двигаться к развалинам Барад-Дура. И все чаще встречали врагов. Но пока мы опережали слух о себе, и орки практически всегда оказывались не готовыми к серьезному бою.

Дороги с каждым днем становились все лучше. Похоже, их начали восстанавливать. Назгулы укреплялись серьезно и надолго. И все больше врагов.

Надеюсь, что командование из всего этого смогло сделать правильные выводы.

Мы шли дальше, рассеивали врагов, и медленно, но верно теряли людей. Сопротивление возрастало. Приблизившись к Барад-Дуру, поняли, что здесь нам делать нечего. Противник укрепился в развалинах, создав неплохой оборонительный рубеж.

В самом лагере, и на скалах вокруг притаилось немало врагов. Нас ждали. И соваться сюда с нашими силами сущая глупость. Здесь нужен уже не конный отряд, а сотен шесть пеших бойцов, способных взять укрепления и подняться по склонам.

Капитан Мардиль скомандовал отступление. Двигаться дальше уже не имеет смысла, более того, становится опасно. Чем ближе к Вратам Мордора, тем выше концентрация вражеских сил. И всё это могла закончиться крайне плачевно.

Мы повернули на запад, напрямую через плато Горгорот к Минас-Итилю.

Коричнево-серые склоны Ородруина приближались. Через несколько веков, когда отстроится Барад-Дур, Саурон проложит дорогу, которую назовут Сауроновым трактом к Роковой Расселине, или Саммат Науру по эльфийски.

А пока же здесь пепел, песок и засуха. Отдельные растения, сухие, болезненно изломанные, торчат в некоторых местах и нагоняют откровенную тоску.

Вечером, когда мы остановились у подножия вулкана, я отправился к капитану Мардилю.

Солнце медленно опускалось за дальние склоны гор Тени. Повеяло вечерней прохладой.

Мардиль, в окружении нескольких офицеров сидит на седле около костра. Он широко расставил ноги, и задумчиво смотрел на пляшущие языки огня. В руке Воевода держит кинжал, и машинально им поигрывает, дожидаясь, когда приготовят ужин.

Выглядит наш предводитель расстроенным. И я его понимаю. Рейд позволил открыть глаза, прозреть, и наконец-то понять, какие силы задействованы против тебя, и как велика вероятность потерять не только весь Мордор, но и Минас-Итиль в придачу к собственной жизни.

— Разрешите?

— Проходи, лейтенант. Что хотел? — Мардиль медленно перевел взгляд на меня.

— Хочу попросить разрешение провести разведку Роковой горы.

— Там же голые скалы, — задумчиво проговорил Воевода. — Что там смотреть?

— Вдруг, и там орки укрепились? Кроме этого, хочу взглянуть на Роковую расселину, оценить состояние вулкана. Лишние сведения не помешают. Тем более мы почти на месте, и много времени это не займет.

— Хм, — он задумчиво пожевал губу. — Сколько людей и времени тебе нужно?

— Десятка хватит. А по времени — день. Завтра, к ночи мы догоним основные силы.

— Что ж, с утра выступай, — дал разрешение Мардиль. — Возьми себе десяток Панерга.

— Слушаюсь, — я развернулся и ушел искать Панерга и его людей.

Дело в том, что в этом походе у меня фактически нет подчиненных. Несмотря на полученное звание лейтенанта, своим десятком я таки не обзавелся. А Грес и другие парни, по причине отсутствия лошадей, в поход не пошли, оставшись охранять крепость.

Утром, я возглавил десяток Панерга, и мы начали подъем. Ородруин переводится с синдарина как 'гора алого пламени'. На самом деле, это достаточно невысокий вулкан, менее тысячи четырехсот метров. Тем более, значительную часть, верхнюю треть, занимает стенки непосредственно кратера. И там никого и ничего нет. Да и подняться туда проблематично.

А вот склоны — отдельный разговор.

Сухие, пыльные камни, щебень и застывшие лавовые потоки. Редкие кустики колючек и одинокая змейка или ящерка, проскользнувшая между камней. Клекот канюка или стервятника. Тишина и бескрайнее небо нал головой.

Через пару часов, возможность продолжать путь на лошадях закончилась.

Оставив пятерых человек охранять наш транспорт, мы продолжили подъем.

Ородруин выглядит совершенно безлюдно. Неспешно и осторожно поднявшись до расщелины-входа, к Роковой расселине, мы так никого и не встретили.

Зачем мне вообще все это нужно? Да, все просто, на самом деле. Хотелось посмотреть, где выковано Кольцо Всевластья. Прикоснуться, так сказать, к истории. Почувствовать силу и мощь этого места, если хотите.

Как знать, как в дальнейшем сложится судьба? Если Саурон захватит Мордор, то я сомневаюсь, что мне здесь разрешат разгуливать и устраивать экскурсии, утоляя любопытство. Так что надо пользоваться возможностью, пока она есть. Да и кто знает, как сложится будущее? Может, получится и так, что я каким-либо боком прикоснусь к событиям, связанным с походом Хранителей. Или просто встанет вопрос уничтожения Кольца. И тогда все эти знания географии, безусловно, окажутся востребованы.

В общем я 'стелил соломку', рассчитывая, что это может пригодится. А если и нет, то ничего страшного, переживу.

Мы остановились перед расселиной. Здесь имелась некое подобие площадки перед входом, заваленной обломками и осыпающейся сверху землей и песком.

Я смотрел внутрь, туда, где в темноте пещеры равномерно разрасталось и гасло багровое сияние. Горнила Мощи жили своей жизнью. Непонятная робость охватила меня. Не знаю, что чувствовали спутники, но по их виду становилось понятно, что и они не в своей тарелке.

Встряхнувшись, я пошел вперёд.

С каждым шагом становилось темнее. Отполированные стены, потолок и пол, местами покрытые трещинами и выбоинами, выглядели на удивление гладко и хорошо сохранившимися. Странно, ведь прошло не менее двух тысяч лет, с того момента, как рабы Саурона теоретически могли их ремонтировать.

Пол пещеры идеально выровнен, и ведет все дальше. Кое-где стоят мощные столпы, поддерживающие свод. На некоторых из них вырезаны непонятные, но чем-то знакомые руны или буквы.

Интенсивность багрового пламени нарастает. Казалось, оно дышит, медленно, размеренно, очень мощно.

Я подошел к уступу. Он напоминал форштевень корабля, зависшего над багровым морем. Внизу, в завораживающем водовороте, крутятся раскаленные потоки. Теплый, сухой воздух поднимается вверх. На лице появились первые капельки пота.

Я закрыл глаза. Что же это за место? Почему именно здесь Саурон выковал Кольцо?

Минута концентрации, и я почувствовал мощный энергетический поток. Он идет из глубин земли, вырываясь высоко в небо. Мое призрачное зрение позволяло проследить его. Поднимаясь из неизмеримых земных глубин, проникая сквозь магму, лаву и скальные породы, он легко пронзает камень и уходит далеко-далеко...

Я поднял голову, и мой взор устремился вверх.

Скальный свод исчез. Горизонт распахнулся. Вместо синего, безоблачного неба я узрел бескрайний космос, яростное, молодое солнце и лучистые звезды. Энергетический выброс Ородруина, состоящий из неисчислимых багровых и красных искорок, широким потоком устремляется к солнцу. Происходит интенсивный, и во многом для меня загадочный обмен энергией. Единственно, что я ясно понял — посредством этого места Арда каким-то образом взаимодействует с окружающим миром, и солнцем.

Я словно отдалился, видел своё тело со стороны, наблюдал от третьего лица. Мой дух поднялся очень высоко. Я стал медленно вращаться над Роковой горой и заметил еще несколько подобных потоков. Два где-то далеко на западе, два на востоке, один на северо-востоке, и один на юге. Все они имели разные оттенки и интенсивность, но в целом очень похожи.

Теперь я начал понимать, что в Средиземье есть несколько мест, которые отдают или принимают энергию. Места Силы... И я научился видеть и распознавать их.

Я перевел взгляд на солнце. Звезда пульсировала. Энергия входила в неё, и выходила, и шла куда-то дальше, образуя поистине колоссальные в своем объёме и мощи реки. Они сливались, расходились, образуя течения, воронки, запруды...

Все жило, двигалось, существовало. На краткий мир Мироздание приоткрылось, и я сумел, нет, не понять, но хоть прикоснуться к некоторым его тайнам.

Увидеть такой источник уже чудо. А научиться им управлять — предел мечтаний. Но сейчас я напоминал себе муравья, стоящего на берегу реки. Какое там управлять или прикоснуться! Стоять, и то немного страшно. В любой момент этот поток может меня захлестнуть, и унести в неизвестные дали. Для него я всего лишь ничтожная пушинка.

Не удивительно, что Саурон именно здесь ковал своё Кольцо. Это же просто фантастическое место. И конечно, оно не является темным по своей сути. Когда вы используете в своих надобностях воду или огонь, они нейтральны. Но с помощью воды можно либо затопить огромные территории вместе с их жителями, либо подарить им жизнь, вырастить что-то новое, обеспечить пропитанием. А используя огонь можно сжечь или согреть.

Так и здесь. Энергия нейтральна. Все в руках Мага. А вот в какую сторону он обратит ее мощь, зависит лишь от его воли.

Неожиданно, всё вокруг потемнело. В голове стали появляться непонятные мысли, идеи. И ложный выбор встал предо мной — подчинить это место себе, или подчиниться ему. Навеки и навсегда. Великая сила или бесконечное рабство. Так и не иначе. Иного нет, выбирая, Майа!

Не знаю, сколько это продолжалась, я держался изо всех сил, чтобы не начать то, что начинать не следовало ни в коем случае. Мощь этого места провоцировала меня, прося, настаивая, требуя и приказывая попробовать овладеть ею. Но в глубине себя я знал, что сейчас надо просто ничего не делать, молчать, закрыть глаза, и даже, по возможности, не думать. Надо просто переждать морок.

Соверши я тогда любой неосторожный поступок, попытавшись прикоснуться к этому потоку, ощутить его более полно, потрогать — я бы пропал.

А потом я отчетливо и совершенно ясно осознал всю нелепость и искусственность этой борьбы. Я могу просто ничего не выбирать, этого выбора нет. Он всего лишь ловушка.

Я радостно рассмеялся. Что ж, я не попался. Не знаю, кто ее здесь поставил, скорее всего, Саурон, что бы ловить вот таких доверчивых простачков, начинающих магов. Но я ее избежал.

Смутная тень, силуэт, похожий на человека в плаще, на миг проявился в глубине магического потока, разочарованно качнул головой и пропал.

Что это? Реальный образ или игра фантазии...

Я глубоко вздохнул и открыл глаза. Я снова в своём теле. Пора возвращаться.

Странное дело, мои спутники, почему то поглядывали на меня с опаской. Что они видели? Может быть я, не специально, не желая того, затянул и их в свои видения?

Ближе к полуночи мы догнали расположившийся на ночевку отряд. Дозорный, опознав нас, пропустили к основным силам.

А с утра, когда мы выдвинулись дальше, ко мне подскакал капитан Мардиль, и приказал отъехать с ним сторонку, для приватной беседы.

— Ну, и что интересного в Ородруине, лейтенант? — голос его звучал недружелюбно и настороженно.

— Врагов мы там не заметили. А это уже хорошо, — я лихорадочно соображал, что могли видеть люди из десятка Панерга, и в каких красках они всё описали капитану.

Эх, сам виноват. Надо бы еще вчера подготовиться к этой беседе. Я же предполагал, что она возможна. Панерг просто обязан рассказать про Ородруин своему командиру. А я вот немного расслабился, и теперь придется импровизировать.

— Мне донесли, ты странно себя там вёл, — капитан задумчиво смотрел на меня, словно прикидывая, как поступить.

— А что они видели? — я предпринял попытку перехватить инициативу.

— Здесь пока я задаю вопросы, — в голосе появился металл. — Ну, так что там произошло?

— Я начинающий маг, и я постарался почувствовать и понять силу этого места, — эх, рубить, так с плеча.

— Зачем?

— Что бы понять, как, и с помощью чего, Саурон изготовил Кольца.

— Неужели? — капитан, похоже, заинтересовался. — Расскажи ка мне лейтенант, подробней всю эту историю.

Ну, я и рассказал про лучшую аферу Второй Эпохи, которую удалось провернуть Саурону. Про Кольца, которые ковались с помощью эльфов, и были розданы им, людям и гномам, и которые оказались не такими простыми, как думали новые владельцы. Ну и конечно, про главное Кольцо.

Мардиль слушал внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Безусловно, принадлежа к такой знатной фамилии, он изучал историю Гондора, и имел представления о тех событиях. Но так глубоко, он конечно, всего этого не знал, и услышал много нового. Надеюсь, это ему пригодится, когда он станет Наместником. Если станет...

Лошади неторопливо приближали нас к Минас-Итилю, и также неторопливо протекал наш разговор. Изредка к капитану подъезжали вестовые, что-то докладывали, получали приказы. Но в целом, нам не мешали.

— Значит, эти назгулы когда-то были людьми? Королями и правителями?

— Так и есть, капитан.

— Всё это, конечно, полезно знать, — Мардиль вздохнул. — Но куда больше меня интересуют практически вопросы — как их можно убить?

— Как и всех остальных. Сложно, но не невозможно. Впрочем, про их предводителя существует предсказание, что он падет не от руки мужа. Так сказали эльфы.

— Назгулы, кольца, эльфы, предсказания, — капитан сплюнул. — Лишь драконов не хватает. Всё в кучу, а мне и так нелегко. Да и ты еще со своими непонятными способностями и целями. Ты знаешь, — он неожиданно разоткровенничался. — С одной стороны мне просто хочется взять и уволить тебя. Что бы хоть одной головной болью стало меньше. А с другой — твоя безупречная служба в Изенграде, твой героизм здесь, и те недавние события, когда ты спас крепость...

— Понимаю.

— Нет, не понимаешь, Мэлгорн, — капитан дал лошади шенкелей, и вырвался вперёд.

Вечером того же дня, мы, наконец-то, добрались до Минас — Итиля.

Глава двенадцатая.

Капитан Минас-Итиля.

Удивительное дело, но после того разговора, капитан Мардиль начал относиться ко мне лучше.

Я думал, что Воевода станет подозрительным, и я, наоборот, подвергнусь в некоем роде опале. Но все вышло иначе. Вот уже действительно, светлый, хороший мир, в котором, правда, совесть и честь не пустой звук, и где воины, да и остальные люди могут верить друг другу просто так, по велению сердца и души, не опасаясь предательства и удара в спину. Как же не хватает всего этого у нас, на Земле!

Мардиль часто вызывал меня, и мы беседовали на разные темы. Обладая немалой властью, пользуясь авторитетом, тем не менее, с большинством подчиненных он вел себя открыто, и дружески. И в число таких людей попал и я.

В Гондоре офицеры относятся друг к другу спокойно и ровно, как к товарищам по оружию, боевым братьям. И уж коли я стал лейтенантом, то, разумеется, попал в эту группу, и заслужил подобное отношение, как равный среди равных.

И уже ни для кого не являлось неожиданностью, что несколько человек составили ближний круг капитана Мардиля. Кроме меня там находился капитан Доэрлин, капитан Роэрг и лейтенант Заргоб. Это те люди, с которыми Воевода советовался, изучал карты, и строил долгосрочную стратегию Минас-Итиля.

Будучи допущенным на такой уровень, за эти месяцы я узнал много нового и интересного. Я начал понимать, как мыслят гондорские лидеры, как планируют свою деятельность, как строят отношения с другими офицерами и простыми солдатами.

Я имел немного странный статус. Имея звания лейтенанта, я по идеи мог претендовать на командование собственным десятком или занятие иной должности в штабе. Но я продолжал числиться в десятке Грестлинга. Возможно, это связано с тем, что Мардиль еще окончательно не определился, что мне поручить, и оставил ситуацию без изменений. Главное, и меня и Грестлинга всё устраивало, тем более, я ни разу не говорил, что претендую на что-либо большее.

Тем временем в десяток Грестлинга, наконец-то добавили пополнение — трех воинов. Двух родных братьев, Лоргера и Норгера, родом из Южного Гондора, и Падока, уроженца Минас-Анора. Эти ребята оказались адекватными людьми, и вполне достойными воинами.

Грестлинг быстро подтянул новичков на приемлемый уровень, и ввел в курс мордорских дел. У нас сложились вполне нормальные отношения, но не более. Они не особо стремились стать для нас не просто товарищами по оружию, а верными, надежными друзьями. А мы и не настаивали.

Общая ситуация в Мордоре между тем продолжала ухудшаться. Орков, истерлингов и кхандцев становилось все больше, и все реже открывались Восточные ворота Итиля — вылазки и рейды становились опасней и рискованней с каждым месяцем. С востока крепость умело и надежно обложили.

Мардиль с завидной периодичностью слал вестников в столицу, указывая на сложность ситуации и жизненную необходимость пополнения для гарнизона.

С разрешения капитана я неоднократно беседовал с мирными жителями. И говорил о неизбежности нового штурма. Конечно, не следовало показывать себя откровенным пораженцам, но и сказать людям о надвигающейся опасности я обязан.

Более ста человек прислушались и покинули крепость, отправившись в Гондор.

Тем, что мне удалось спасти хоть этих людей, я искренне гордился.

Маховик войны, тем временем, набирал обороты, перемалывая людские судьбы и жизни. Из столицы прибыло дополнительное пополнение — еще пять сотен бойцов.

Мардиль решился провести серьезный бой и вывел людей за стены, на плато Горгорот. Здесь, в непосредственной близости от пиков Моргая произошло основательное сражение. Почти полторы тысячи гондорцев, а против них более трех тысяч противников из орков, истерлингов, вастаков и кхандцев. Командовали ими назгулы, и именно их присутствие вновь оказало существенное влияние на ход и итоги боя.

Наш десяток, учитывая способности и умения, непосредственного участия в бою не принимал, занимаясь охраной основного отряда от возможных фланговых и тыловых обходов.

Рубка вышла знатная и жаркая. Мардиль потерял четыре сотни своих, а противник раза в четыре больше. Но победа получилась пиррова. Мардиль не имел возможности преследовать многочисленных противников, и те спокойно отступили, понимая, что этот бой не выиграть.

Размен погибших вышел один к четырем — и для Гондора такой счет являлся неприемлемым.

Люди возвратились в крепость, и Мардиль более не устраивал боев на открытой местности, ограничиваясь обороной. Противник фактически осадил нашу твердыню — правда, лишь со стороны Мордора. Дорога на запад, в Осгилиат и Минас-Анор оставалась открытой, и даже относительно безопасной.

Еще из неприятных событий — умер Яблоко. Верный товарищ, и мой самый первый конь, позволил-таки старости и недомоганиям взять вверх. Я похоронил его за крепостной стеной.

* * *

Месяцы сменяли друг друга. Прошло жаркое, пыльное лето. Закончилась серая, мрачная осень. Как-то незаметно пролетала стылая зима. Наступила свежая, душистая весна.

Мы все чаще собирались вместе и строили планы на будущее. Грестлинг, его сын Востлинг, Осго, Весельчак и я договорились и дальше держаться вместе. Мы и Шгора звали с собой, но старый разведчик отказался, ссылаясь на возраст и различные недомогания. Что ж, его можно понять — когда тебе почти шестьдесят лет, ты не так как раньше, легок на подъем, и готов к приключениям.

В конце концов, мы решили клятву в Минас-Итиле не продлевать, а отправиться в другие места и земли. Для начала выбрали Дорвинион, и во многом именно я настоял на таком выборе.

Не знаю, как лучше объяснить причины такого решения...

Интуиция или простой расчет? Сложно сказать. Наверное, дело в том, что весь северо-запад Средиземья мне знаком и известен. Частично по книгам Д. Толкиена, частично по собственному опыту. Главное, это не отменяет того, что сейчас, на данный момент, делать здесь особо не чего, если не считать различных локальных конфликтов.

Конечно, можно посетить Элронда в Ривенделле, или Тома Бомбадила, и пожить там несколько лет. Но столько времени сидеть на одном месте не устраивает моих товарищей. Это я могу тренироваться целыми днями, читать и заниматься другими полезными вещами. Но разве вправе я этого требовать от друзей?

А друзьям хотелось путешествий и приключений, знакомств с новыми странами и людьми. И Дорвинион подходил для этого идеально. Неизвестность, опасность и риск при таком походе замешивались в нужных пропорциях.

Ну а я надеялся получить там сведения об Синих Магах, и кроме того, узнать хоть что-то про четыре восточных гномьих клана и эльфов-Авари. Да и вообще, совсем не помешает расширить кругозор, посмотреть на другие народы и страны, узнать, чем живут люди другой (не западной) цивилизации.

Читатель может задать вполне закономерный вопрос — почему я не попробую поискать Сарумана, Гэндальфа или Радагаста, наладить с ними отношения, и научиться новому?

Да, это логично, но для меня такой поворот не очень то и радовал. К тому времени, не знаю уж почему, у меня начало появляться некое раздражение и непонимание в отношении этих Магов. Но об этом я расскажу позже...

Отношения с Мардилем продолжали улучшаться. И вот, выбрав подходящий момент, я попросил Воеводу показать мне палантир. Он согласился. Моя мечта, та, что не осуществилась в Изенгарде, наконец-то реализовалась здесь, в Минас — Итиле.

В центральной башне мы поднялись на самый верх, и Мардиль открыл дверь единственным, имеющимся только у него, ключом.

Небольшое помещение метров пять на пять. Несколько окон и стульев. Невысокий, метра полтора, постамент с плоской, квадратной плитой сверху. И на ней, в углубление, лежит палантир — сфера с идеально гладкой поверхностью, размером примерно с футбольный мяч, похожая на черно-дымчатый хрусталь. Никакой багровой тьмы или огненных всполохов внутри я не увидел. Возможно, они появится позже, когда Саурон сможет подчинить себе всю эту систему.

Я подошел к постаменту и несколько минут молча вглядывался в глубины камня.

— Как им пользоваться? — наконец спросил я Мардиля.

— Видишь, там внутри две золотистые точки? Силой разума ты должен совместить их в одну линию. Если необходимо посмотреть на запад, в Минас-Анор, то ты должен заглянуть в камень с восточной стороны. Для этого, под постаментом обозначены стороны света.

Я посмотрел на пол и увидел то, на что вначале не обратил внимание. Там, для удобства, нарисованы стороны света — роза ветров.

Следуя подсказкам Воеводы, я зашел с восточной стороны, положил руки на камень и заглянул в него. Две маленькие золотистые искорки, казалось, жили своей, непонятной и чудесной жизнью. Они танцевали в изящном танце друг с другом, и не обращали внимания на мои потуги.

— Представь, что твои руки проникают в камень, хватают искорки и располагают их так, как надо, — подсказал Мардиль.

Я попробовал. Не сразу, но у меня начало получаться. Искорки прервали свой танец, замерли, и казалось, готовы подчиниться. Я словно увидел луч, который набирая силу, приготовился сорваться на запад, к другому палантиру.

— С первого раза мало кто может подчинить палантир,— заметил Мардиль. — Но ты, похоже, сможешь. Я вижу, что камень просыпается. Остановись, а то нам придется общаться с Королем и объяснять ему, зачем мы использовали камень.

— Хорошо, — я с сожалением ослабил волю, и отвел взгляд от камня. Жаль, что не получилось посмотреть на его способности.

Впрочем, кое-чего я достиг. Я почувствовал и понял, как активировать палантир. И ощутил исходящее от него магическое излучение. Более того, запомнил его. Похоже, то, что со мной произошло в Горнилах Мощи на Ородруине, каким-то образом усилило мою чувствительность, и теперь я мог ощущать некоторые магические вещи в пространстве.

* * *

Ночь. Колдовское заклятие пало на Минас-Итиль. Черная злоба и мстительная радость чувствовались в нем. Я воспринимал вражеское волшебство, как мрачную тучу, опустившуюся на крепость и накрывшую всех её жителей.

Подавляя волю, лишая сил, энергии и мотивации, заклятье притупляло бдительность, и усыпляло людей...

Тяжким усилием я стряхнул с себя колдовское наваждение. Надо поднимать воинов!

Впрочем, заклятие подействовало не на всех. Я услышал громкие крики Воеводы Мардиля — он отдавал приказания.

Не до конца очнувшиеся, еще плохо соображающие, воины бежали к Восточным воротам — туда, где слышался шум боя, выкрики и проклятья.

Мы с Гресом, и остальными парнями его десятка, подбежали в числе первых.

Восточные ворота оказались открыты, а их стража перебита. И поток вражеских воинов, словно вода, прорвавшая плотину, уже 'втекал' в крепость. На наше счастье, орки не смогли удержать дисциплину, а стали разбегаться по ближайшим улицам, убивать, грабить, жечь...

Я выхватил Энсал и врубился в первую жилистую шею. Принял вражеский удар на щит, перестроился, и поразил врага в коленную чашечку.

Площадка перед воротами наполнилась людьми. Гондорцы собрались, и единым строем ударили во врага. Капитан Мардиль, отдав несколько приказов, опустил забрало, перекинул из-за спины меч и с радостным криком вступил в бой.

Я последовал за ним. Что ж, момент истины, кто — кого? Оркам кто-то открыл ворота, но это не значит, что они уже победили.

Рубка у ворот продолжалась с попеременным успехом больше часа, накатываясь и откатываясь, как морская волна.

К тому момент стало ясно, что в других местах штурм отразили. Теперь у противника остался единственный шанс на успех — ворота.

Здесь стояли насмерть самые стойкие враги. А позади них, буравя ночную темноту, нагоняя ужас на простых гондорцев, вопили назгулы.

Через некоторое время гондорцы стали одолевать. Мы сумели выдавить противника под воротную арку. И здесь, в тесноте, численное преимущество уже не могло им помочь. Вперед выдвинулись тяжелые латники с массивными щитами. Под их прикрытием дрались копейщики и мечники.

Мардиль вышел из боя, осмотрелся и приказал всем свободным подниматься на стены. Брать луки и сверху уничтожать врагов.

К тому времени посветлело. Восток окрасился светлыми цветами.

И когда, казалось, что победа уже близка, среди врагов появились назгулы. Три высокие фигуры, в полных доспехах, в развевающихся черных плащах, вступили под воротную арку.

И гондорцы словно потеряли веру в себя, свои силы, и позабыли свой долг.

Насгулы вопили, нагоняя ужас и буквально выкашивая людей своим оружием.

В середине находился Король-кольценосец, я сразу почувствовал, что это он. Намного выше двух метров, он кажется незыблемым и непоколебимым, словно утес. Стрелы бессильно падают вокруг него, не в силах причинить вредя.

Удушающая аура страха и паники, казалось, охватывает все пространство.

На левой руке у ангмарца висит тяжелый, треугольный щит. А в правой он держит моргенштерн, и неотвратимо, одним за другим сокрушает противников и продвигается вперед.

Его братья-кольценосцы, по бокам действуют с чуть меньшим искусством и умением. Люди, теряя одного за другим, отходят, оставляя уже практически отбитые ворота.

Орки позади назгулов глумливо и восторженно кричат. А на людей словно опустилась пелена сомнения и уныния. Руки с трудом держат оружие, а головы все чаще поворачиваются назад, ища возможность для бегства.

И тогда вперед выступил Мардиль. Переборов сомнения он встал прямо напротив назгула и грозно поднял меч.

Раздался смех — удивленный, презрительный. Главный назгул смеялся над глупым героизмом капитана.

Закричав, назгул пошел в атаку.

Битва замерла, все опустили оружие и смотрели на поединок двух лидеров.

Мардиль изворачивался, защищался. Ему приходилось нелегко — чудовищная сила противника словно игнорировала все его усилия.

Назгул умело отражал щитом все его выпада и постоянно давил, давил... Чудовищные по силе удары, раз за разом приходились на щит Воеводы.

Мардиль отступая, запнулся ногой за чей-то труп, и пошатнулся, ловя равновесие. Назгул, не мешкая прыгнул вперед и ударил. Капитан выронил меч, но успел подставить щит, держа его двумя руками. И вражеский моргенштерн замелькал быстро, быстро, обрушивая град ударов.

Капитан с трудом удерживал щит. Но вот, он его немного наклонил, и вражеский моргенштерн, скользнув по щиту, и ударил капитан в ключицу. От удара Мардиль выронил щит, и его правая рука безвольно повисла. Воевода зарычал, поднимая шит одной рукой, и готовясь получить свой последний удар в этой жизни. Назгул завис над ним.

Все это произошло очень быстро.

Но теперь мешкать нельзя. Я бросился вперед, и в последний момент ударил плечом в плечо кольценосца. Его отбросило на несколько шагов назад.

— Это была ошибка, — холодный, мертвящий голос услышали все на площади. Шипастый шлем медленно повернулся в мою сторону, и несколько мгновений оценивал нового противника. В глазницах, я это видел призрачным зрением, плескалась великая мощь и всепобеждающая сила.

Тут гондорцы разом закричали, приходя в себя, и стряхнули колдовской морок.

И снова пошла битва строй на строй. Только теперь итильцы почувствовали ярость и желание отомстить за своего поверженного командира.

А мы с королем-кольценосцем стоим напротив друг друга. Позади него находятся орки, а меня прикрывают верные, надежные друзья. Так что, я не один, и так просто не отступлю.

Около меня пытался, и всё никак не мог подняться на ноги, капитан Мардиль. Правая рука его безвольно висит вдоль туловища. Левой, он перехватил меч, и упираясь им в землю, все пытается встать.

Я поймал взгляд назгула. Он смотрел на Мардиля с неприкрытой ненавистью и отчетливым желанием уничтожить.

Я встал над своим капитаном и закрылся щитом. Ангмарец, конечно, подавлял. И не только своим колдовством. Даже физически, будучи огромного роста, с широкими плечами, мощным торсом, он выглядел как ожившая башня. Как же Эовин и Мерри нашли в себе силы сразиться с таким противником?

Мы обменивались ударами, выпадами, нырками и уворотами. Несколько раз назгул очень чувствительно прикладывался по моему щиту. Во все стороны летели щепки. А моя левая рука медленно отсыхала.

Всех моих наработанных за эти годы сил и умений явно не хватало для победы. Назгул просто лучше меня, причем во всем. В скорости, в навыках, в выносливости. И мне оставалось просто держаться и тянуть время. Ибо каким-то непонятным чутьем я понимал, что время — за меня, и оно поджимает кольценосца.

Ангмарец сделал несколько попыток отдавить меня от Мардиля, и добить Воеводу. Один раз, после особо сильного удара, я был вынужден сделать шаг назад. И назгул сразу же ударил Воеводу. Только поднявшийся на ноги Мардиль снова оказался на земле, но я вновь помешал мертвяку добить Воеводу.

Небо уже давно посветлело и рассвет не за горами. Повеяло свежим, бодрящим ветерком. Назгул, несколько раз оборачивался и смотрел на восток, словно он опаздывал, и ему необходимо успеть до рассвета. Почему то он сам, или его силы, или колдовство завязаны на ночную пору.

Избитый, обессиленный, из последних сил я сдерживал натиск этой чудовищной машины.

Не поддерживай меня парни из десятка, мы бы не отстояли Мардиля.

А затем, когда первые солнечные лучи обелили стены Минас-Итиля и поле боя, назгул злобно и яростно выругался.

Он замер на секунду. А потом, вложив всю мощь, нанес мне последний удар. Щит разлетелся, и я услышал резкий щелчок — он сломал мне руку, и я упал на бок. Грестлинг и Весельчак, закрываясь щитами, встали надо мной.

Ангмарец отступил. А вместе с ним и два остальных, невредимых назгула.

Я лежал, стараясь отдышаться и прийти в себя. Глухая, ноющая боль грызла левую руку. Радостная, но изможденная улыбка, скользила по лицу.

— Мэл, я все видел, — Воевода подполз ко мне. В помятых доспехах, с сорванным забралом, с бессильно свисающей рукой, он выглядел избитым и потрепанным. Впрочем, не думаю, что я сам смотрюсь лучше. — Клянусь Престолами Валар, я не забуду, что ты меня спас. И в честь этого выполню любую твою просьбу.

— Договорились, — я устало закрыл глаза. Говорить не хотелось, да и сил на это не осталось.

Поле боя осталось за нами. Назгулы вновь не смогли захватить Минас-Итиль. Еще одна такая победа, и у нас не останется сил.

Гарнизон потерял больше двух сотен бойцов. Многие, оставшиеся в живых, ранены. У Мардиля сломана ключица, у меня левая рука в двух местах. На неё потом наложили шину (гипса в Средиземье, как вы понимаете, нет).

Весельчак заполучил множество ран по всему телу, но, похоже, что выкарабкается.

Востлингу чуть не отрубили ногу, и только благодаря умелым лекарям обошлось без ампутации. Впрочем, может дело в том, что и я помогал ему своими магическими навыками, удаляя из тела воспаление и нагноение.

Осго получил сотрясение мозга. Весельчак с удивлением констатировал, что не знал, что кость можно сотрясти. Осго был так слаб, что даже не стал вступать в спор.

А вот Грестлинг оказался счастливчиком. В этом бою, среди немногих других, он обошелся без серьезных ранений.

Шрог также не пострадал. Старый лучник не принимал непосредственного участия в рукопашной, но заняв удобную позицию, опустошил несколько колчанов стрел и взял немало вражьих жизней.

Норгер получил неприятную рану на груди. А вот его брат Лоргер, так же как и Падок, погибли.

Следующие дни и недели люди приходили в себя, и восстанавливались.

А через несколько дней из Минас-Анора пришло предписание — мне, за доблесть и героизм, присвоено звание капитана гондорской армии.

Честно сказать, я воспринял его без особой радости. Мало того, что после того боя я был всё еще эмоционально опустошен и выжат. Также, я считал, что в отличие от звания лейтенанта, которое мне дали по делу, капитан получен немного не справедливо. Почти всех оставшихся в живых бойцов можно и нужно поощрить. Я не сделал ничего особенного. Лишь сражался с назгулом, не дал ему пройти, и спас Мардиля. И вот именно этому факту, похоже, я и был обязан этому приказу. Но я же не один такой, героический и доблестный!

Капитану уже полагается отдельная комната или даже квартира. Благо в крепости пустующих домов хватает — выбирая любой. Ну, я и выбрал — поближе к центральной башне. Когда то в этом доме жила зажиточная семья ремесленников.

Парни из десятка помогли мне провести небольшой ремонт, притащили пару бочонков пива и вина, купили мясо и зелень, и мы душевно отметили и мое звание, и новое жилище. Поговорили о планах, попели песни, посмеялись над солеными шутками Весельчака.

На вторую ночь в новом доме, мучаясь бессонницей (что-то сломанная рука разболелась), я полулежал на кровати и размышлял об общем положении дел. Мысли текли неспешно, переходя с одного предмета на другие. И всё равно, каждый раз возвращаясь к Магам-Истари.

Что меня сильно удивляло, так это отсутствие в Итиле хоть кого-либо из Магов. Они приплыли в Средиземье с конкретной целью — противостоять Саурону. Так почему о них не слуху, не духу? Прямо здесь они нужны. И я больше чем уверен, они знают об общей ситуации в Мордоре. Не надо большого ума, что бы сообразить — где присутствует активность орков, там рано или поздно можно наткнуться на присутствия и их хозяина. А уж если здесь свирепствуют назгулы, то и говорить не о чем.

Маги вели себя очень пассивно и даже непонятно. Да, и вообще рассматривая всю эту ситуация с Саруманом, Гэндальфом и Радагастом, я все больше склонялся к мысли, что и магов и их начальников из Валинора, в общем и целом устраивала ситуация, при которой Саурон воспринимался как данность. И пока последний не переходил некую черту, не усиливался безмерно, его терпели, и даже не обращали внимания.

Ну, а как иначе? За две тысячи лет ход против Саурона можно придумать. Сколотить военный союз, заселить стратегически важные земли, отыскать Кольцо, в конце концов. Маги же, вместо этого, пустили всё на самотек...

Согласно каноническим описаниям 'Властелина Колец', Гэндальф предпринял попытку разведать ситуацию в Дол-Гулдуре в 2063г., а затем в 2850г. И лишь когда Саурон узнал, что его Кольцо нашлось, и послал в Хоббитанию назгулов, Светлый Совет засуетился конкретно. Не, ну вы это серьезно? За две тысячи лет три активных действия! Это, вообще, нормально? Разве так борются с непримиримым врагом?

Я, конечно, понимаю, что у Магов нашлись занятия, и что-то они все же делали. И они не должны принимать непосредственного участия в боях. Хорошо, пусть так. Но, если мне не изменяет память, в функцию Магов входит 'зажигать сердца, и пробуждать надежду'. Так почему они не занимаются этим в Мордоре?

Это доверчивым хоббитам Гэндальф мог рассказывать сказочки о своём двухтысячелетнем противостоянии тьме. Нет, оно конечно есть, но вот его масштаб явно завышен.

Я же, порядочно таки пространствовав по Средиземью за эти годы, следов его активности что-то не наблюдал. Ровно, как и Сарумана и Радагаста. И поэтому воспринимал участие Магов-Истари в истории Средиземья с несколько иных позиций.

Согласен, Гэндальф оказал значительное влияние в организации похода гномов на Эребор, и, в конце концов, уничтожении дракона Смауга.

Да, в событиях 'Властелина Колец', он не сплоховал, действовал энергично и умело (не считая авантюрного и бессмысленного похода через Морию, конечно).

А в остальном, всю их деятельность, не прибегая к излишне грубым эпитетам, можно описать двумя словами — 'недостаточно активная'.

Отсюда можно продолжить свои рассуждения и дальше. Что если Синие Маги ушли на восток не из-за своей непонятной задачи, а из-за вполне конкретных разногласий с остальными Истари? Могло такое случиться? Вполне, ибо уж слишком подозрительно, что за две тысячи лет противостояния с Сауроном они так и не появились на северо-западе Средиземья, и даже не вступили в Магический Орден

Коли так, то это открывает неплохие перспективы для меня.

Дрова в камине давно прогорели. Угли долго алели, но затем подёрнулись пеплом. Из-за прикрытых ставен стал проникать серый рассвет.

Я поудобней устроился, накрылся одеялом и начал проваливаться в сон. И в этот момент услышал под дверью тихий шорох. Сон как ветром сдуло. Я открыл глаза, осторожно привстал и взял ножны с Энсалом.

Но шум больше не повторялся. Аккуратно ступая босыми ногами по холодному каменному полу, я подошел к двери. Внизу что-то белело.

Нагнувшись, я поднял кусочек бумаги. Подойдя к окну, отворил ставни. Света вполне достаточно, и я понял, что это послание, написанное на темном наречье.

Здравствуй, Мэлгорн. Думаю, пришло время нам встретиться и поговорить. Это может принести пользу не только нам, но и тебе. Если согласишься, я буду ждать тебя каждую ночь на вершине Столовой горы. В знак будущего доверия, надеюсь, после прочтения ты сожжешь письмо. Моро.

Ну вот, только этого мне не хватало. Я обеспокоенно присел на кровать и стал размышлять.

На ум пришло два возможных варианта. Первое — это письмо подделка или провокация. Кто-то пытается меня либо проверить, либо подставить. В любом случае, умнее всего будет идти на доклад к Мардилю. Пусть у начальства голова болит.

И второй вариант — письмо настоящее и написано во вражеском стане. При этом варианте появляется куча новых вопросов. Кто его написал, кто такой Моро?

Я еще раз перечитал имя. Моро.... Моро... как жаль, что профессор Толкиен не раскрыл имен всех назгулов. Тогда было бы легче. Впрочем, если Моро и не назгул, то наверняка черный нуменорец или кто-то похожий. Иных вариантов я просто не вижу.

Следующий момент — письмо кем-то доставлено. Этот человек служит или работает на таинственного Моро. И это значит, он предатель. Предатель в самой крепости уже серьезно. И почему он решил открыть факт своего существования, не побоявшись, что его будут искать? Может потому, что после сражения и открытия кем-то изнутри Восточных ворот, это и так всем понятно?

Вопросы... Я невесело ухмыльнулся. Приватное приглашение на ночную беседу. Лучше бы его вовсе не получать.

Этот товарищ просит, что бы я уничтожил письмо, и, следовательно, никому про него не говорил. Но это рискованно и чревато неприятными последствиями. Если люди узнают, то меня вполне могут обвинить в переговорах с врагом за спиной начальства. Или в замышляемом предательстве. К тому же, и технически мне будет сложно (если я надумаю), встретиться с этим Моро. Как я обосную свое желание покинуть крепость под вечер?

Столовую гору я знал. Это небольшой утес, с достаточно ровной вершиной (отсюда и название) в паре часов от Итиля, недалеко от развилки на Кирит-Унгол.

Значит, решено. Хватит морщить мозг. Иду с этим письмом к Мардилю и вместе думаем.

Поспать мне так и не удалось. Дождавшись, когда крепостной горнист сыграет утреннюю побудку, я оделся и отправился к Грестлингу. Другу я первому рассказал про записку, и про то, как она ко мне попала. Обмениваясь впечатлениями и догадками, мы прошли в офицерскую столовую.

Капитан, несмотря на травму, выглядел достаточно бодро и энергично. И узнав, что мне необходимо с ним приватно побеседовать, предложил сделать это после завтрака.

Окончив утренний прием пищи, разобравшись со своими обязанностями, Воевода пригласил меня к себе, в служебный кабинет, расположенный в центральной башне.

Я объяснил ему суть дела и протянул записку.

— Знаешь, Мэл, я даже не хочу спрашивать, откуда ты знаешь Тёмное наречье, — он задумчиво вертел бумагу в руках. — Кто этот Моро?

— Без понятия, — я пожал плечами. — Возможно, что это назгул.

— Ясно, — капитан потер лоб. — И что ты предлагаешь?

— Как ты скажешь, так и будет. Правда, мне по большому счету все равно, как поступить.

— И не любопытно?

— Любопытно, но не сильно.

— Надо подумать,— капитан побарабанил пальцами по столу. — Как думаешь, это не ловушка?

— Грубовато для ловушки, — высказал я свое мнение. — Подставлять своего человека в крепости, светить факт, что он есть — оно того не стоит.

— Да уж, — на лице капитана появилась озабоченность. — Теперь этого предателя надо искать. Есть мнение, кто это может быть?

— Лишь догадки, — я посмотрел собеседнику в глаза.— Не хочу их озвучивать, чтобы не мешать твоим соображениям.

— Понятно. А знаешь, что? — Мапдиль неожиданно улыбнулся. — Я придумал. У нас же здесь есть отдел Охраны Королевства, вот пусть они и роют. А то, в самом деле, совсем разленились, и неизвестно чем занимаются.

— Тоже вариант. Ну, а что со мной?

— Сам-то хочешь посмотреть на этого Моро?

— Хм, — я серьезно задумался. — Если так ставить вопрос, то да. Лишняя информация не помешает.

— Тогда решено. Берешь десяток Нерлинара для прикрытия и сегодня выступаешь, — Мардиль поморщился, и осторожно потрогал сломанную ключицу.

— Не сегодня, — возразил я Воеводе.

— Почему?

— Пусть понервничает. Да и не стоит показывать, что его записка так заинтересовала, что я сразу, в тот же день, отправился на встречу.

— Хм, разумно. Тогда когда?

— Послезавтра.

Через два дня, под вечер, в сопровождении Нерлинара и его разведчиков, я выдвинулся в сторону Столовой горы. Двигались неспешно, осматривая окрестности и сохраняя постоянную бдительность. Впрочем, орки нам не попадались. Похоже, что после последнего боя, назгулы оттянули силы для перегруппировки.

Достигли склонов горы, все вместе начали подниматься. В двух выстрелах из лука от вершины, я оставил людей и дальше отправился один.

Над миром опустилась ночь. Звезды, тихо и умиротворяюще светили с чистых, безоблачных небес. Пели сверчки и цикады. Пахло полынью.

Еле заметная тропка медленно, но верно вела вверх. Пару раз я по неосторожности задевал левой рукой за деревья или скалы, и чувствовал пронзающую боль. Я все еще никак не научился ее оберегать.

Поднялся на самый верх. Осмотревшись, никого не увидел, и присел на камень. Время ждать.

Ночью, в горах, температура сильно падает. Становится прохладно. Чистый, но холодный воздух заставил меня пару раз вставать и совершать небольшие прогулки, разгоняя кровь и согреваясь.

В один из таких моментов на площадку поднялась высокая, закутанная в плащ фигура. Человек пришел один и я не стал поднимать тревогу и звать своих на помощь. Вероятнее всего, это и есть Моро.

Я перешел на призрачное зрение. Так и есть, предо мной назгул. А уж их, по своеобразному свечению, и внешнему виду, я уже научился вполне уверенно различать. Впрочем, именно этого назгула я встречаю в первый раз. И с ним ранее не сражался.

Назгул стоял напротив меня неподвижно и совершенно спокойно. Я видел его хорошо и отчетливо. Где-то далеко, на пределе слуха, кричала неведомая ночная птица.

Но мы оба использовали призрачное зрение, и света нам вполне хватало.

Назгул оказался высоким, чуть ниже меня, стройным и подтянутым мужчиной, выглядевшим, лет на сорок — сорок пять. Всем своим видом он напоминал не воина и властителя людских судеб, а скорее звездочета или ученого. Ветер слегка развевал его серые, до плеч, волосы. Никакой короны я не заметил, лишь тонкий, по виду кожаный шнурок, повязанный вокруг головы. Я видел его глаза, но цвет определить не мог — они казались выцветшими, бесцветными. Тонкий, прямой нос, решительная складка губ, впалые щеки — его лицо было неподвижным, слегка прозрачным, и словно высеченным из горного хрусталя.

Да и сам назгул выглядел также — дорожная, ношенная одежда, тусклые краски.

Особенно сильно меня поразил его взгляд. Никакой агрессии или мстительной злобы. Спокойный, немного отрешенный взор. И мудрость, которая поражала усталость, и некую форму мирского отрешения. Глядя на него, мне пришло на ум давнее изречение: во многой мудрости многие печали.

На назгуле одета кольчуга, поверх нее несколько ремней, на которых висел меч, пара ножей. Именно оружие заставляло воспринимать этого назгула воином и призраком.

Сбоку, на поясе, находится небольшой кошель. На ногах кожаные, потертые брюки, заправленные в мягкие сапоги с низким каблуком. И поверх всего черный плащ практически до земли. А на руках, скрывая возможное кольцо, замшевые перчатки коричневого оттенка.

Назгул стоял молча. Он никуда не спешил, и, судя по всему также внимательно, как и я его, изучал меня.

— Приветствую тебя, Мэлгорн, — наконец назгул разлепил тонкие губы. Голос его звучал спокойно и неторопливо.

— Ого, ты знаешь моё имя, — я изобразил удивление. Говорили мы на Тёмном наречье, и этот язык странно звучал, срываясь с моих уст, и вызывал некий непонятный отзвук в душе — я все еще не привык к нему. — Твое имя Моро?

— Да, можешь так меня называть, — и, предвосхищая мой следующий вопрос, добавил, — Это я писал письмо.

— Логично, — я подпустил в голос немного иронии. — Так зачем ты искал встречи со мной?

— Хотелось увидеть тебя вживую, и кое-что предложить.

— Продолжай.

— Хорошо, но сначала позволь мне задать тебе один вопрос, — и, дождавшись моего кивка, он закончил. — Ответь, по возможности честно, как ты относишься к нам, к назгулам?

— Хм, — я не видел особой причины, что-либо утаивать. — Я осознаю причины, толкнувшие вас на такой выбор, и даже в чем-то могу их понять. Но ваше нынешнее существование внушает мне и неприязнь, и сострадание одновременно. Думаю, что жить призраком, и рабом кольца, не многим доставит радость. В моих глазах, вы словно выцветшая моль на ярком полотне этого мира. И это только начало, так как я совсем не хочу говорить о вашей морали, вернее её отсутствии, целях, и способах их достижения.

— Благодарю за откровенность, — назгул сделал несколько шагов по площадке. — К сожалению, а может и к счастью, весь мир, вернее та его половина, которая умеет думать, рассуждает именно так.

— Но это не истина? — мне действительно интересно услышать версию назгула.

— Это не вся правда, а всего лишь ее маленькая часть, — назгул посмотрел мне в глаза. — Главное в том, что каждый из нас, получая Кольцо от Саурона, хотел получить и что-то ещё, особенное, к чему Кольцо лишь открывало и показывало Путь.

— И ты получил это?

— Конечно. И не только его, — назгул сказал это таким образом, что я сразу понял,— передо мной искушенный в словесных поединках собеседник. И он не прочь поиграть в софистику и поупражняться в риторике.

— Могу я спросить, что ты искал?

— Ответов на вопросы, знаний, возможности учиться и постигать. — Он, на мгновение остановился, но затем закончил. — Света, указывающего путь.

— Упоминания света в таком ключе, особенно от тебя, выглядит немного двусмысленно. Тебе не кажется?

— Свет можно найти везде, даже в полной Тьме или Тени.

— Если судьба не против, я бы не хотел испытывать подобный опыт.

— Что ж, возможно, именно так ты и должен рассуждать. Особенно в самом начале своего Пути. Но когда ты пройдешь первый поворот, то картина мироздания немного изменится. За вторым поворотом тебе будет ждать уже много нового. И как знать, возможно, когда — ни будь, твой путь сможет привести тебя туда, где ты отречешься от всего, что ранее было дорого, найдя новые ценности и жизненные опоры.

— Да, так может быть, — согласился я.

— Мы заприметили тебя давно, Мэлгорн, практически с того момента, как ты неизвестно откуда появился в Изенгарде, — назгул слегка улыбнулся. — Мы смотрели, делали выводы, оценивали...

— Мы — это девять назгулов?

— Да.

— И Саурон?

— Да, но не только он, — назгул не высказал никакого удивления, а своими ответами он мотивировал продолжать задавать вопросы.

— Кто же ещё? Черные нуменорцы?

— Да, но не только они, — назгул снова сохранил спокойствие.

— Ну, всё, я пас, больше на ум никто не идёт.

— В свой черёд ты сможешь узнать и это. А пока позволь мне не отвечать на этот вопрос.

Назгул вел со мной странную, и немного непонятную игру. Он играл словами, намеками и полу-фразами. Временами, мне казалось, что в каждом его слове или вопросе, или просто мысли, есть двойное дно, крючок, или ловушка, расставленная специально на меня.

Я еще раз проверил его фон и просканировал на магические заклинания. Все чисто — или я просто не видел его магию.

Я не до конца понимал его игры, хотя в целом, думаю, догадывался о ее конечной цели. Но мне начинал нравиться сам процесс. Назгул, во многом для меня неожиданно, оказался занимательным и неоднозначным собеседником, интересным и опасным одновременно. И конечно, он очень и очень далек от того канонического образа безжалостного и бесчувственного мертвяка, который сложился у всех читателей Д. Толкиена.

— Ладно, пока оставим это в стороне, — согласился я. — Тогда ответь вот на что: ты говоришь от себя, или кого-то представляешь?

— Представляю... Всех тех, кого ты назвал раньше.

— Серьезно? — я не стал скрывать своего недоверия. — И что, после двух поединков, все вы готовы вот так распахнуть мне объятья?

— Ты, конечно, подпортил нам планы, — признался Моро. — И не все тебе рады. Но мнения большинства таково, что ты можешь оказаться перспективным и полезным.

— Так к таким выводам пришла ваша группа?

— Да, ты нам подходишь, — ответил назгул просто и обыденно. — Капитан Минас-Итиля, — он медленно протянул это слово, словно пробуя его на вкус. — Звучит неплохо, не правда ли?

— Правда.

— Интересная судьба. Безвестный бродяга восемь лет назад, и капитан Гондора сейчас. Так уж устроен наш мир, что рано или поздно появляется кто-то, кто ломает шаблоны, задает новые стандарты и выделяется из толпы. И естественно, нам интересны такие люди.

— Так вам нужен очередной раб и прислужник? — я не удивился ответу, так как что-то похожее и предполагал. И во всем этом могла разница лишь форма — от мешка золота или драгоценных камней за пропуск в Минас-Итиль, до предложения присоединиться к Темному Владыке, с получением той или иной порции власти.

— Рабов у нас хватает, — назгул невесело улыбнулся. — И если в душе ты раб, то таким же и останешься. Сколько бы корон не одел на голову, или сколько посохов не возьми в руку.

— С этим я также соглашусь. Так значит, рабы вам не нужны? А кто тогда нужен?

— Помощники, соратники, ... И друзья.

— Назгулам нужны друзья? — я не стал скрывать удивления.

— Если ты думаешь, что мы лишь мертвые призраки, без чувств, эмоций и собственной мотивации, то ты глубоко заблуждаешься, — в его глазах мелькнуло чувство, похожее на гнев или раздражение, но усилием воли он сдержался, и речь вновь потекла плавно и неспешно. — Я извиняюсь за свой порыв. Просто твоя реакция так предсказуема. И так нелепа, как навязанный кем-то стереотип.

Стереотип... Это слово не известно в Средиземье. Так откуда назгул его знает? Проговорился, или донес до меня специально? Посмотреть, как я отреагирую? Опять загадки, намеки и ловушки.

— Значит, вступить в ваши ряды... И что, меня примут даже те, с кем я непосредственно сражался? Кстати, как имя того, кого мы выкинули за стену в первый раз?

— Это Кхамул,— Моро невесело улыбнулся. — И ты его порядком разъярил.

— У него нормально все? Ничего не сломал?

— Не сломал, но не нормально, — Моро еще раз усмехнулся.

— И он позабудет свои чувства?

— Не сразу... Наше братство понимает, что помимо личных амбиций и обид, есть и общая цель, долг. Ради нее можно многих пожертвовать.

— Кстати о целях. Я-то не разделяю ваших ценностей и целей.

— А разве ты их знаешь? Возможно, тебе лишь кажется, что это так.

Этот вопрос заставил меня ненадолго задуматься. А действительно, знаю ли я это? Или просто, как попугай, повторяю чье-то мнение?

— Ты же сам поддерживаешь точку зрения, что глупо раскрашивать весь мир лишь в черно-белый цвет, не замечая оттенков и игры красок. Разве не так? — Моро пытливо посмотрел мне в глаза.

— Допустим, — мне потребовалось немало сил, чтобы не высказать свои эмоции. Ведь, по сути, этот мертвяк намекал мне на беседу с Айунором Азре. Но откуда он мог даже догадываться о ней, и всем что с этим связано? И снова вопросы, которыми меня запутывают и опутывают.

— У стороны, которую ты называешь Тьма, есть много возможностей и путей, — словно угадывая мои сомнения, поделился назгул.

— Так ты нашел те знания, что искал? — я решил брать инициативу в свои руки.

— Да, и даже больше. Но ты, конечно, знаешь, что обретенные ответы порождают новые вопросы. Процесс познания бесконечен. И потому прекрасен.

— Но назгулы не смогли остаться прежними. Они изменились, — я не спрашивал, а утверждал.

— Конечно, — мой собеседник легко согласился. — Разве возможно что-то получить и ничего не потерять? У всего есть цена.

— И ты не жалеешь, что заплатил её? — я смотрел ему прямо в глаза.

На короткий миг мне показалось, что в глубине глаз вспыхнула боль, сомнения, и горечь. Но затем проявилась решительность, целеустремленность, и стерла всё прошлое.

— Кости брошены. И судьба определена. Я принимаю свой рок, — это прозвучало торжественно, и похоже на некое заклинание.

— Так какие цели у вас, у тёмных? — я специально подчеркнул последнее слово, показывая, что всё сказанное ранее не смогло поколебать моих взглядов и оценок.

— Все играют свою роль. Мы лишь стараемся делать это качественно и основательно, — и снова намек на беседу с Азре. Неужели он знает о ней? Или наши мысли действительно так похожи?

— Это всего лишь роли, но ты молчишь о целях.

— У каждого она своя. Кто-то хочет всевластья. Кто-то всезнания и бессмертия. Некоторые абсолютного покоя или свободы он навязываемой морали, от необходимости и предопределения. Кто-то хочет, наконец, выйти из бесконечного круга перерождений. Иные мечтают обрести свой Долг, найти высшую форму служения и самовыражения. Многообразие индивидуальных целей и задач огромно. И мы объединились, что бы помочь каждому из нас, достичь именно его цели.

— И ты предлагаешь мне с помощь Тьмы достичь своей?

— Да, — просто ответил назгул. — Ты помогаешь нам, мы помогаем тебе. А так как мы приблизительно представляем твои мотивы и окончательные цели, то нам по пути. Ты же пришел в Средиземье именно для этого, и с этой целью ищешь союзников и друзей. И мы можем стать для тебя и тем, и другим.

А вот это уже не намек, а прямой выпад. Назгулы, неким неведомым мне образом многое, если не все, знали про меня. Как вообще это возможно? Из всех жителей Средиземья лишь Грестлинг, Глорфиндель и Элронд полностью знают мою историю. Но в их честности и порядочности я уверен абсолютно.

Так откуда всё это узнал назгул?

— Забавно, — я постарался сделать вид, что не понял намек своего собеседника. — Но где гарантии, что все твои слова не обман и уловка? Я соглашусь, а потом попаду в подземелье твоего властелина, где вы выпотрошите из меня все, что вам нужно и интересно, устранив попутно противника?

— Да, вопрос резонный, — назгул поправил волосы и посмотрел на бледнеющий восток. — Я отвечу тебе так — в свой черед, до того момента, когда ты что-либо пообещаешь, ты получишь такие гарантии, и такое подтверждение моих слов, что любые сомнения у тебя отпадут.

— А что еще вы можете мне предложить?

— Власть, огромные человеческие и экономические ресурсы, славу, бессмертие, наконец, — скучным голосом ответил собеседник. — Но я знаю, для тебя, как и для меня, всё это тлен. И не все из нас искали именно этого. Важнее другое — изучение магии, и возможность путешествовать по таким мирам и тропам, дорогу к которым может открыть лишь Саурон. Мы знаем, в тебе дремлет природа Майа, но пока ты спишь, а твои глаза закрыты. И кто, как не Саурон, могущественнейший из Духов, поможет тебе проснуться, и найти свой, никому неподвластный Путь?

— И что он потребует взамен? Беспрекословное подчинение без возможности разорвать эту сделку?

— Ты сам не захочешь ничего менять, уверяю тебя. Ты пожелаешь идти вперед и только вперед. И ты начнешь свой путь. Ты Майа, и ты не связан с этим миром, и с его Кольцами. У тебя не будет тех ограничений, что присуши нам, назгулам. Высокая судьба ожидает тебя, и Владыка поможет увидеть её, и начать к ней идти.

— Что-то мне подсказывает, что всего этого я могу достичь самостоятельно, — как мне показалось, я привел вполне разумный довод.

— Скорее всего, так и есть, — Моро поправил плащ и скрестил руки на груди, — но у всех нас долгий путь. И тысячи лет не хватит на то, что бы его осилить. Даже Саурон, величайший Майа Арды, все еще только в начале своей судьбы. А ведь он несоизмеримо старше тебе, и когда-то его наставлял, подсказывал и учил сам Мелькор!

— Я вроде уже куда-то иду. А последние годы только и делал, что убивал орков, и оберегал от них весь мир.

— Орки — это несчастные создания, и управлять ими не доставляет особой радости, — назгул погрустнел. — Когда-нибудь, они повзрослеют, и многое сумеют понять. А пока же это дети — грубые, жестокие, стремящиеся решать все только через силу. Признающие лишь силу, непреклонную волю и тяжелую руку. Но не беспокойся, никто не осудит тебя за прошлое. Когда то все мы находились в иллюзии, и стояли на стороне Света.

— В моем представлении именно так темные силы и привлекают на свою сторону. Такими словами и такими обещаниями. Но всегда есть подвох, не правда ли?

— Это вопрос восприятия,— парировал назгул. — Если ты имеешь разум, и умеешь им пользоваться, то кто мешает тебе до сделки получить ответы на все вопросы, и прояснить все неточности и опасности?

Я ничего не ответил на это, и молча смотрел на собеседника.

— Я задам последний вопрос,— Моро стал очень серьезным. — Скажи, почему находясь в Чертогах Безвременья, и имея возможность постичь три языка Средиземья, одним из них ты выбрал Тёмное наречье? Быть может, твоя интуиция или спящая душа, уже тогда тебе что-то подсказывала, намекала, звала? Ты не думал об этом?

Слова собеседника буквально ошеломили меня. Такого поворота беседы я не ожидал, и был не готов к нему. И я не знал, как и что здесь можно сказать. Призрак словно приоткрыл во мне неведомую дверцу, заглянул туда, куда я сам не имел доступа. И его слова нашли ответную нотку во мне. Что-то, неосознаваемое и спящее, откликнулось и отозвалось, словно ожидая этих слов и этого вопроса.

Уверен, в тот момент мне не удалось сохранить на лице невозмутимость и беспристрастность. Гамма чувств и эмоций вырвалась наружу. И вся моя игра, весь план на беседу рухнули и рассыпались, как карточный домик. В тот момент я невольно выдал свои истинные чувства и мысли. Но назгул не воспользовался полученным преимуществом. Более того, он замолчал, и отвернулся, смотря на восток, и словно утратил интерес к продолжению беседы.

Легкий рассветный ветер прошелестел по скалистым склонам. Первые лучи света осветили горные вершины, бросая на снежные вершины неповторимые оттенки розового и голубого цветов. Даже Призрачный мир умел встречать утреннее солнце и радоваться его приходу.

— Солнце встает, начинается новый день, со своими радостями и горестями, — назгул мечтательно произнес эти слова. — Быть может, ты мне не поверишь, но до того, как принять кольцо, я писал стихи. И люди говорили, что они не самые худшие на свете.

Наш мир есть текст, написанный другим.

Но кто-же виноват, что мы не пишем сами?

Мы многое теряем... Изредка находим.

Безропотно приходим. И уходим...

Назгул прочитал стихи, используя язык весторн.

— Это твои строки?

— Да... Сейчас я уйду, но знаю, что в свой срок мы вновь встретимся. И в тот день ты дашь мне ответ, и я приму его, каким бы он не был. А пока же прощай, — назгул улыбнулся широко и немного грустно. — Когда-нибудь, я бы хотел назвать тебя другом!

Он сделал шаг в сторону горного провала и начал спускаться. Несколько мгновений, и его силуэт скрылся за утесом. Я вышел из Призрачного мира и задумчиво опустился на камень...

* * *

— Ну, как все прошло? — спросил Мардиль. Гондорец постарался произнести вопрос невозмутимо и бесстрастно, но я чувствовал напряжение в его голосе.

— В общем, как мы и думали, — я неторопливо поднял бокал с вином, и посмотрел сквозь него на солнце.

Мы находились на небольшом балконе, практически на самом верху центральной башни Итиля, и сидели на низких, и очень удобных диванчиках. Между нами расположился резной столик на гнутых ножках. На столешнице хрустальный графин с прекрасным, густым вином, два тяжелых бокала, ваза с фруктами, и тарелка с остро наперченным мясом.

Стоит ясный, погожий день. Солнце умиротворяюще согревает. Хотелось закрыть глаза и просто помолчать, или даже вздремнуть. Красивые, величественные горы окружали нас со всех сторон, создавая неповторимую атмосферу.

— Переманивал?

— Да.

— И что предлагал?

— Возможности... — я с удовольствием сделал глоток. — Перейди к нам, и мы поможем осуществить все твои мечты. Список можешь написать сам.

— Ну, а ты?

— А что я? Всё это так избито, и так предсказуемо. Впрочем, разговор получился занятным, и достаточно непростым, — я пересказал капитану нашу беседу. — Представляешь, под конец он даже мне свои стихи прочитал, — я процитировал строки. — Правда, неплохо?

— Да уж, — Мардиль покрутил бокал в руках. Я с неохотой 'прощупал' Воеводу, и с легкостью почувствовал его напряжение и сомнение. Опасается Воевода Минас-Итиля, как всё обернется, учитывает, но гонит мысль, что я могу предать. Впрочем, это нормально. Будущий Наместник Гондора по факту должен быть дальновидным, и рассматривать все возможные варианты. Поэтому, зла на него я не держу.

— Я от клятв никогда не отказываюсь.

— Да не только в этом дело, — Мардиль досадно поморщился, недовольный тем, что я угадал его мысли. — Мне просто многое другое не нравится.

— Например?

— То, что ты уходишь, и не собираешься продлевать клятву. То, что с тобой уходят несколько прекрасных бойцов. То, что я так мало про тебя знаю, и не понимаю твоих целей. — Капитан стал откровенным. — И знаешь что самое главное? Мне бы очень хотелось отправиться с тобой, в Дорвинион, на восток, или в другие места. Прекрасные, неизведанные земли, верные друзья и приключения. Я тебя понимаю... И даже завидую.

— Я тоже был бы рад, если б ты пошел со мной, — мне понравилась откровенность Мардиля. — Бросай все, и мы с радостью примем тебя.

— Не могу. Хочу, но не могу, — в его голосе звучало неприкрытое огорчение. — Может, ты переменишь свое решение? Останься, прошу тебя. Мы многого добьемся. Очистим Мордор от этой мрази, восстановим крепости, обретём славу.

— Я тоже не могу. Мир ждет, и более того, зовет меня.

— Значит, через пару месяцев ты покинешь Итиль,— в голосе Мардиля слышалась досада. Не так уж и часто представителю одного из самых знатных родов Гондора приходится слышать отказ.

— Да.

— И куда? Как и говорил, в Дорвинион?

— Сначала — да. А потом, кто знает? Есть Синие Маги и эльфы-авари, и я чувствую, что должен найти их. Так что вопрос лучше ставить 'не куда', а 'кого', — я улыбнулся.

— Ясно.

Несколько минут мы молчали. Легкое облако скрыло солнце, по балкону прошла тень, поднялся ветерок, закруживший сухие листочки в изящном танце.

— Я бы хотел еще кое-что рассказать про назгулов.

— Слушаю тебя, Мэл.

— Ты должен всегда помнить, что это страшные и умелые противники. Трое из них Лорды самого Нуменора. Остальные, когда-то были королями и правителями здесь, в Средиземье. Они хитры и коварны, умеют воевать, обманывать, добиваться своего. Знают, как командовать и властвовать. Это лидеры, которые в прошлом не раз захватывали чужие крепости. Итиль очень нужен им, и они не откажутся от своих планов.

— Значит, они придут?

— Будь уверен. Рано или поздно, через месяц, год или два, но они сделают новый 'заход'. Будь готов.

— Буду.

— И ещё — береги палантир.

— Хорошо, приложу все силы.

— В этом я не сомневаюсь.

— Знаешь, что еще меня волнует?

— Догадываюсь.

— Правильно, моя клятва тебе. — Мардиль встал и прошелся по балкону. — Я считаю тебя другом, и я откровенен с тобой. Я ни на минуту не жалею, что после боя с назгулом, когда ты спас мне жизнь, дал её. Я обязан ее выполнить, и я её выполню, но в моем роду есть дар, идущий из самого Нуменора. Иногда мы можем прозревать будущее. Туманно, неясно, но все же что-то видеть. И благодаря родовому дару я понимаю, что твоя просьба может повлиять на многие судьбы и государства.

— Забавно, ведь я сам пока не знаю, о чем, возможно, попрошу, — я ответил по возможности убедительно и твердо. — Не сомневайся раньше времени. Но раз уж ты сам завел этот разговор, то помни, я приду за своим лишь к Наместнику Гондора. И тебе не избежать высокой судьбы, если будешь беречь себя.

— Звучит пугающе, Мэл.

— Возможно. И ещё... Когда станешь вторым человеком в Гондоре, постарайся всеми силами отговорить своего короля от поединка с другим королем, назгулом. Поверь, хорошим, это не закончиться, — я встал. — Мне пора идти, выполнять свои обязанности.

Эпилог.

8 ноября 2003г. Третьей Эпохи. Пять воинов стоят на крепостном дворе крепости Минас-Итиль, около Восточных ворот.

Внушительный, очень надежный Грестлинг. Первые седые волосы уже начинают появляться на висках, но глаз остаётся верным, а рука тверда. Друг, сколько мы с тобой прошли, и сколько еще предстоит?

Его сын Востлинг. За это время, из неуклюжего и легко краснеющего юноши, он превратился в справного, и очень опасного бойца. Честный, прямой как меч, и очень правильный парень. Многообещающий. Я не пророк, но словно вижу, что его ждет немало испытаний и славы. На поясе у него висит набор метательных ножей, тот, что я ему подарил. За это время Востлинг научился весьма неплохо ими владеть.

Осго — великолепный, хладнокровный лучник и верный товарищ. Не стану скрывать, ты открыл мне глаза на весь народ дунландцев — раньше я относился к вам иначе, более предвзято и необъективно. Спасибо тебе за это.

Широкоплечий, мощный и никогда не унывающий Баргус Весельчак, любимая фраза которого: 'наше дело телячье, обоссимся и стоим', так и осталась неизменной, и практически всегда приходящийся к месту. Бесшабашный, всегда готовый на приключения и риск. Еще один друг.

Ну, и наконец, пятый — это я. Не малому научившийся за эти восемь лет, и все еще многого не умеющий. И так и не ответивший на главные вопросы — что же такое магия, откуда она появляется и куда исчезает? И почему перестала осуществляться главная цель Игры под названием Средиземье?

Уверенный в себе, и все еще сомневающийся в чем-то. Ставший неплохим бойцом, получивший звание капитана Гондора, и приобретший много полезных воинских и магических навыков, умений, и завоевавший некоторый авторитет.

Но не этим я гордился. Главное то, что за все эти годы я ни разу никого не предал, не отступился от своего слова, не бежал от опасностей, не прятался за чужие спины, и не использовал друзей как способ достичь той или иной цели. Главное, что я остался тем же, кем и пришел в Средиземье. Я остался человеком. И здесь, на выщербленных плитах площади Минас-Итиля, мой Путь только начинается...

Прости меня, читатель, за это чувственное отступление. И не воспринимай его слишком серьезно. Я лишь попытался подвести некий промежуточный итог, оглянуться назад, вспомнить и сохранить в памяти, всё то, что произошло. Ибо минувшее дорого для меня.

Но посмотрев назад, в прошлое, каждый человек все равно вернется в настоящее, и пойдет вперед, в будущее.

Новая дорога или путь всегда начинаются с первого, единственного шага. Все слова сказаны, все, что нужно сделано. И сейчас, под скрип петель открываемых Восточных ворот, пришла пора сделать этот первый шаг.

Впереди нас ждет Дорвинион. А дальше, кто знает?

Здесь заканчивается первая книга, рассказывающая о приключениях Мэлгорна, и его друзей.