— Вау! Просто вау! — малость охр*нело выдохнул Штурм, глядя на свою ногу. — Да Пеле душу бы продал за такую подачу!
— Не болтать! Сражаться! — выкрикнул Оружейник, поливая руины из всего арсенала своей брони.
Губитель вырвался из-под завала, расшвыривая обломки во все стороны.
— Дождь Света! — отчетливо расслышал Штурм голос Кастер, развернувшей свой плащ, словно крылья, и указывавшей своим посохом на Губителя.
Из семи вспыхнувших вдоль плаща фиолетовых кругов в грудь Губителя ударили сяющие лучи, оставляя в плоти чудовища глубокие каверны. Оружейник сманеврировал, зашел сзади, сделал выпад в голову Левиафана своей второй Алебардой, вокруг лезвия которой трепетало прерывистое серое облачко. Алебарда вошла настолько глубоко в череп, что ее кончик высунулся между глаз твари. Левиафану даже на это оказалось плевать!
— Грудь! — выкрикнула Кастер. — Бей в грудь! Лишь там — уязвимое место!
Левиафан прыгнул, пытаясь достать Кастер, та стремительно переместилась в сторону, издевательски рассмеялась:
— Поймай меня за хвост, тритон-переросток!
Фиолетовой вспышкой устремилась прочь. Наверно, Губитель обиделся, потому что он бросился следом.
— Подбрось меня к ним! — выкрикнул Штурм пролетающему мимо Оружейнику, машинально взмахивая рукой в международном жесте автостопщиков.
Оружейник снизился, из его второй Алебарды выстрелил крюк, подцепил Штурма, дернул в небеса.
"Опять за шкирку!", мысленно взвыл Штурм, стараясь не думать, что несовершеннолетняя дуреха с избытком героизма в одном месте додумалась спровоцировать Губителя, а они, два взрослых мужика, плетутся в хвосте. И могут не успеть! "Ручку приделаю для переноски! И имя на Чемодан сменю!".
Несущаяся впереди их безумной процессии("Бенни Хилл бы оценил", как всегда не к месту лезли в голову Штурма всякие глупости) Кастер крутанулась на сто восемьдесят градусов.
— ... эдафос! — донесся до Штурма обрывок фразы.
На плечи словно рухнул невидимый груз. Потемнело в глазах, стало трудно дышать. Оружейник провалился в воздухе, но в следующий миг все прошло, их полет выровнялся.
А вот Губитель так легко не отделался. Окружавший его шлейф рухнул на землю, добавляясь к текущей всюду воде. Левиафана заметно шатнуло, движения потеряли скорость и грацию. Тварь попыталась свернуть, его занесло...
Бомбой влетевший в монстра Штурм опрокинул его на землю.
— Тартар! — выкрикнула Кастер, указывая посохом на Губителя.
Взметнувшиеся из земли толстенные фиолетовые цепи распяли Левиафана на асфальте, замерцали в медленном ритме. И в такт их мерцанию мерцали камни на посохе Кастер.
Приземлившийся рядом с шеей твари Оружейник швырнул крюк своей Алебарды. Тот, пролетев под головой Губителя, внезапно сменил направление движения, сделал вокруг шеи монстра мертвую петлю и наконец вонзился в каменный блок с другой стороны от Оружейника. Держащий в руке Алебарду Оружейник что-то переключил.
— Теперь не сбежишь, тварь! — мстительно выдохнул он.
Что-то шептавшая себе под нос Кастер издевательски рассмеялась:
— Удивлен, тварь? Моя территория — мои правила!
"Да что ж их с Колином так тянет болтать во время боя?!", мысленно схватился за голову Штурм. "Аниме пересмотрели, что ли?! И не рано ли торжествовать?!".
В грудь Губителя внезапно крестом вонзились четыре длинных красных стрелы.
— Энантиодромиа гипарксис! — с холодной улыбкой выдохнула Кастер, обеими руками удерживая свой посох и указывая им на Губителя.
В следующий миг перед Кастер появился фиолетовый круг, вдвое... нет, втрое больше диаметром ее обычных творений. Внутрь в него были вложены меньшие круги, соединенные линиями в причудливом порядке. А внутрь меньших кругов были вложены круги еще меньшие с выписанными в них сложными фигурами, тоже соединенные линиями. Между линиями, фигурами и кругами были видны странные символы. Все это непрерывно вращалось, соединялось, расходилось и сходилось, образовывая невероятной красоты и сложности изменчивый узор.
И из центра всего этого в грудь Левиафана ударил луч.
Если бы Штурма попросили описать его, он бы не смог. Луч был абсолютно прозрачен, и в то же время преломлял свет всеми возможными цветами. "Всебесцветный", — вспомнил Штурм словечко из когда-то давно пролистаной книжки. "Да, вот именно, всебесцветный!"
Луч ударил в грудь Левиафана точно в центре образованного стрелами креста. Казалось, даже угол удара был таким же!
Дальнейшее слилось в голове Штурма в сплошное слайд-шоу.
Слайд: грудь Левиафана взрывается фонтаном плоти и ихора.
Слайд: Левиафан дергается с такой силой, что цепь Оружейника просто перебивает шею твари. Оторванная голова отлетает куда-то в сторону. Фиолетовые цепи Кастер покрываются паутиной трещин.
Слайд: Кастер смертельно бледнеет. Из прокушенной губы скатывается на подбородок капля крови. Руки, удерживающие направленный на Левиафана посох, начинают заметно трястись.
Слайд: с воплем "Дави его!" Штурм прыгает на хвост Губителя, отчаянно надеясь поймать тварь, удержать под ударом, ему ведь заметно больно! В небе видны спешащие на подмогу герои.
Слайд: Левиафан дергается вторично, еще сильнее. Цепи Кастер разлетаются фиолетовыми искрами. Невероятно ловким движением Губитель выскальзывает из-под удара. И отсутствующая голова ему явно не мешает! Луч скользит по его телу, наполовину испаряет плечо, врезается в улицу, мгновенно разнося ее с силой сотни бомб, гаснет. Но Оружейника и подоспевшую Александрию расшвыривает в разные стороны.
Слайд: в грудь Губителя, точно в оставленную Кастер воронку, бьют лазеры Легенды. Даже при взгляде сбоку видно, насколько глубока рана. Если не наполовину, то на треть толщины твари точно.
Слайд: Левиафан наконец замечает, что на его хвосте кто-то болтается. Штурм даже ничего не успевает понять, как грудь вспыхивает болью, а рот заполняется кровью. "А красив Броктон-Бей с высоты птичьего полета", — отстраненно думает Штурм, наблюдая, как от побережья к месту боя несется бело-зеленая фигура. Срывающиеся с рук Эйдолона огромные огненные шары бьют в покалеченное плечо Губителя, отрывают монстру лапу, улетающую куда-то в сторону, выбивают из бока твари новые фонтаны плоти и ихора.
Слайд: когти оставшейся руки Левиафана подцепляют грохнувшийся к его ногам автомобиль, со силой пушечного снаряда швыряют в Кастер. Ту буквально сносит с траектории машины, словно ее отталкивает нечто невидимое. Машина финиширует в верхних этажах какого-то здания, с грохотом рушит их ко всем чертям. "Мой арбалет!", доносится до начинающего падать героя чей-то горестный вопль.
Слайд: вставший на все три конечности Левиафан ломится сквозь здания прочь, снося все на своем пути. Пункт его назначения очевиден — обратно в океан.
Слайд: из развалин выныривает Оружейник, с факелами пламени из до предела форсированных движков своего доспеха настигает удирающего Губителя, вгоняет свою Алебарду ему в хвост. Губитель хлестким рывком отшвыривает его в сторону, Оружейника переворачивает лицом в небо, сносит вдаль. Но тем самым движение Губителя сильно расширяет оставленную Оружейником рану.
Слайд: Выскочившая наперерез Губителю Александрия успевает сцапать его за хвост, яростным рывком пытается остановить тварь. Хвост Левиафана внезапно рвется, Александрия с фрагментом Губителя в руках от силы собственного рывка улетает обратно в развалины.
А в следующий миг что-то дергает Штурма за шкирку(опять!!!), переводя падение в полет, зубы со звонким клацанием сталкиваются, кроша эмаль, мозги встряхивает, и время наконец возврашается к своему нормальному течению.
Сверху доносится прерывистый вой движков доспеха его спасителя. Вот уж от кого Штурм точно не ожидал...
— Спасибо. — сплевывая кровь, выдохнул Штурм. Не в силах сдержать удивление, заметил. — А я думал, ты будешь гвоздить тварь в первых рядах.
Оружейник несколько секунд молчал, затем внезапно решил снизойти до объяснений:
— Алебарда уничтожена. Доспех потерял семьдесят процентов прочности. Вспомогательные орудийные системы разрушены. Как боевая единица, я более не эффективен.Но все еще могу оказывать небоевую поддержку.
После своего признания Оружейник опять замолчал. Лишь свистел в ушах вполне ощутимый на их высоте ветер. Через пару секунд Технарь вдруг добавил:
— И ты — член команды. Моей команды.
"Цундере" — поставил диагноз Штурм. Мысленно, разумеется — до земли было высоковато. Все-таки, изучая в свое время Лунга, он многое подцепил из японской культуры.
Рассеяно наблюдая разворачивающееся внизу зрелище, Штурм задумался над отчего-то именно сейчас пришедшими в голову вопросами. Интересно, в какой момент Оружейник начал считать город и их подразделение не ступенькой вверх, а домом и командой? Когда даже потеряв силу, все равно остался для них своим? Когда его не бросили, не отвернулись, помогая, чем только могли? Когда вместе с Драконом занимал время прожектами восстановления города, хоть так пытаясь приносить пользу? Когда их команда и Новая Волна пронесли Империю 88 и АПП? Вместе, сражаясь как единое целое, прикрывая слабые места друг друга, усиливая сильные. Может, именно тогда Оружейник понял, что одиночка никогда не сможет быть эффективней команды, а сильный лидер бывает куда важнее просто еще одного сильного бойца?
Штурм подозревал, что вряд ли ему когда дадут ответ на эти вопросы. Да и не стремился их задавать, боясь обрушить хрупкие мостики понимания, что Колин наконец начал наводить с командой. Но результат, как говорится, налицо — уж лучше Оружейник-цундере, скрывающий, что они вдруг стали ему дороги, чем Оружейник, для которого они и город действительно далеко не на первом месте в списке приоритетов.
"Оздоровительная порка, однако", хмыкнул про себя Штурм, вспоминая месяц-без-силы Оружейника."Оказывается, иногда достаточно перестать быть сверхчеловеком, чтобы научится просто быть человеком. Интересно, а на других тоже мог бы сработать терапевтический эффект?"
Оружейник начал заворачивать к западу, к холмам, где был разбит временный госпиталь. Штурм протестующе заорал:
— Я хочу досмотреть шоу до конца!
— У тебя грудину вскрыло, если ты не заметил! — донесся ответ Оружейника. — Непонятно, как ты вообще в сознании!
— Я под усилением Кастер!
— Когда оно закончится, станет в десять раз хуже! Все повреждения заболят так, словно пытаются отомстить за время, что ты их игнорировал!
— Плевать! Такое просто нельзя пропустить!
А внизу изо всех сил драпал к заливу на трех лапах безголовый Левиафан. Его преследовали все, кто еще мог. Штурм кожей чувствовал охватившее людей воодушевление: Губитель БЕЖАЛ, бежал от них! Ему наконец показали, почему не стоит недооценивать силу Человечества! Левиафан буквально терся грудью об землю, и правда чем-то напоминая самую уродливую на свете игуану, прикрывался от ударов вернувшимся к нему водяным шлейфом. Маски наскакивали со всех сторон, терзали спину и бока твари, пытаясь опрокинуть, открыть главную рану — раз Левиафан так драпанул, значит Кастер и правда добурилась до чего-то для твари важного. Ближе всех преследовали монстра Триумвират: Легенда мчался над самой спиной Левиафана, осыпал Губителя непрерывным потоком лучей; Эйдолон чередовал залпы огненными шарами с синеватыми лезвиями непонятно чего, срывавшимися у него с пальцев и глубоко рассекавшими спину твари; Александрия мелькала то справа, то слева, при любой возможности пытаясь вцепиться, разорвать плоть, сокрушить кости, расширить оставленные соратниками раны.
Левиафан не отвечал на удары, он ломился к океану по кратчайшему пути, он БЕЖАЛ из города. Бежал от НИХ! Впервые за столько лет Губителю без вмешательства Сына нанесли ТАКИЕ раны!
Отрванный Александрией хвост, отхваченная Оружейником башка, отрубленная Эйдолоном рука... И сейчас маски отчаянно надеялись, что сегодня все-таки получится взять главный трофей.
Эйдолон вдруг прекратил обстрел, свернул в сторону, отлетел за здания.
— Что это с ним?! — заорал Штурм, обращаясь к Оружейнику.
Хоть Этан и считал, что передоверившись компьютерным мозгам, Колин изрядно подрастерял собственных, мощи и эффективности его аналитических программ это не отменяло.
— Меняет силы, что-то задумал! — в голосе Оружейника было слышно скрываемый азарт и отчаянную надежду, что, быть может, сегодня...
Штурм суеверно сплюнул через плечо, как его научил тот русский эмигрант. Он многому научился у этого человека, например, смеяться смерти в лицо — и быть может, костлявая так удивится, что пройдет мимо. Штурм вообще учился всему и всегда — никогда не знаешь, каким местом повернется к тебе жизнь. Впрочем, "если фортуна повернулась к тебе задом — не расстраивайся, а пристраивайся", как хохмил однажды встреченный ирландец из Нью-Йорка. Но сейчас невозможное казалось столь близким, что Штурм даже в мыслях боялся на это надеяться, лишь бы не спугнуть.
Земля на пути Левиафана буквально взорвалась каменными шипами. Левиафан вломился в них, на какой-то миг замедлился...
Выстреливший из земли черный сталактит подбросил переднюю часть твари вверх. Выскочившая перед Губителем Александрия провела апперкот, достойный абсолютной чемпионки Вселенной по боям без правил. Верхнюю часть монстра отшвырнуло назад, нижняя продолжала двигаться вперед, и недовершивший обратное сальто Левиафан грохнулся на спину посреди развалин.
— Шорюкен! — с восторгом заорал с третьего этажа руин плечистый парень в зеленой броне, поливавший Губителя залпами зеленых шаров из офигительно большой пушки.
"Убер!" — влет опознал представившегося Думгаем и Технарем бойца Штурм."Очко тебе, заср*нец, как-нибудь тебя не замечу!".
Левиафан мгновенно попытался перевернуться обратно, но торс, ноги, руку, остаток хвоста Губителя уже опутывали выстрелившие из земли фиолетовые цепи. Штурм мгновенно отыскал взглядом Кастер. Это было несложно — камни в ее посохе сейчас сияли так, что глазам было больно.
Левиафан, черт его знает как, тоже заметил юную героиню. Вода вокруг Губителя ударила в ее сторону неудержимым тараном, отшвырнула Александрию, пробила чей-то барьер...
Зверь из стальных крючьев врезался в волну живой торпедой, вцепился в асфальт всеми четырьмя. Вода толкала его назад, сдирала вновь и вновь стремительно нарастающие слои металла, но Крюковолк стоял. Его восстановление не справлялось, измененное тело становилось все меньше, за его лапами оставались глубокие борозды, но чертов Крюковолк стоял!
Из земли вокруг Кастер выстрелили настоящие стальные колонны, формируя защитный волнолом. Ударившие лазеры Легенды разметали волну, прикрывая Кастер, позволяя ей и дальше держать Губителя. Хоть еще пару секунд, ведь они могут решить все!
И Кастер держала. Трещины на цепях исчезали, затягивались, появлялись снова, все в больших количествах, Кастер рухнула на колени, вцепившись в сияющий посох. Ноги, видимо, ее не держали. Но ее цепи продолжали держать.
И маски по полной воспользовались своим шансом. В дыру в груди Левиафана летело решительно все. Штурм разглядел забинтованную покруче мумии Нарвал, швырявшую в Левиафана тетраэдры из силовых полей. Универсальные ремонтные дроны Дракона тащили полуразбитый костюм — двигаться он не мог, но мог стрелять. Эйдолон бил каким-то абсолютно черным лучом, на крыше здания, рядом с которым стояла Кастер, Штурм разглядел лучницу в черном, которая вместо закончившихся стрел выстрелила разлапистой телевизионной антенной, поданой ей смутно знакомой девчонкой из нью-йоркских Стражей(как ее там, Флешетта?)...
