И Смех, И Грех

Было видно, что он колебался и всё же сказал:

— Никого извещать не надо. Пусть остаётся всё, как есть. А родные есть, два старших брата. У нас одна мать, но разные отцы.

— Что у всех трёх?— удивилась Лена такому переплёту.

Он недовольный её удивлением рассказывал:

— Бывает и так. Старший вырос с бабушкой, среднего усыновила семья военных, а я вырос в детдоме, с усыновлением как-то не сложилось.

— Извини, я не хотела обидеть... Просто вырвалось,— оправдывалась она за свою бестактность.

— Проехали.

— Я сочувствую. Счастливой жизни не было ни у одного...

— Это так. Мне повезло с детдомом больше всех... Господи, как больно,— сделав неловкое движение, он застонал.

Намочив полотенчико, она протёрла ему лоб, потом липкую от пота грудь и, откинув простыню, прошлась по телу. Переодев в чистое, укрыла опять.

— Выпей на ночь вот эту таблетку и постарайся уснуть. Я рядом покричишь, если что. Не вздумай что-то пробовать делать сам. Опасно. Заруби себе это на носу.

Лена не раздеваясь, прилегла поверх одеяла. Устала, но сна не было. Она понимала— это только начало. И впереди долгая дорога: хорошо, если к выздоровлению, но может всё случиться и тогда этот путь будет в никуда. Нет, только не это, он молодой ему надо жить, он только начинает жить и будет бесчеловечно стать инвалидом. Бог с ними с деньгами, что он ей обещал. Они сейчас нужны будут ему самому. Она останется с ним до конца поможет, сколько хватит сил и терпения. В её отношении к нему было больше сейчас материнского чем женского и уж совершенно не думала, как об источнике заработать. На утро, сведя все полученные анализы, снимки и данные в воедино врачи ничем утешительным не порадовали. Для страховки, чтоб наверняка иметь точный диагноз, подогнали "санитарку" закатили носилки туда и повезли ещё в один институт. Там к уже проведённым процедурам и снимкам добавилось ещё четыре. Вернув Андрея в палату, медицинские умы взяли тайм аут и принялись думать. Всё подтвердилось и нужна операция. Два диска повреждены. Выход кто-то видел в том, чтобы травмированные диски заменить на золотые. Это даст парню возможность жить. Операция подарит шанс, встать на ноги, а это не мало. Вторые на операции настаивали, но с заменой дисков пока не спешили.

— Если всё оставить, как есть?— посмотрела в глаза дяди Лена.

— Неподвижность, паралич. Но операция имей в виду очень дорогая.

Лена рассеяла сомнения.

— У него есть деньги.

Дядя побарабанил пальцами по столу и спросил о том, о чём давно пытался. Вопрос с первых минут висел у него на кончике языка.

— Кто он тебе?

— Это важно?— вспыхнула она.

— В принципе нет, но я твой дядя...

— Муж.— Решила придерживаться этой версии Лена. "Кто его знает, как он отнесётся к чужому человеку. А для мужа собственной племянницы постарается".

— Но он моложе тебя? Тебе нужно сильное плечо, а это что? ему самому подпорки требуются. И потом машина твоя на его деньги не тянет...

Она смотрела на него не мигая. Всё равно отступать не куда, да и — это не по её. Значит, надо врать дальше.

— Машину дорогую разбили, пришлось на своей старенькой везти.— Она врала сочиняя на ходу.— А что младше большой беды в том не вижу. Молодой не старый, главное, что любит меня, а я его. И ориентируется в этом мире он отлично, а я буксую.

— Странно всё это, ты не находишь? Сестра о твоём втором замужестве не упомянула...

— У нас гражданский брак. Но это ничего не значит. Я его не брошу. Его судьба— моя.

— Ладно, ладно... Я сделаю всё что смогу. Оплачивайте лечение.

Лена передохнула. Она сходила в банк и перевела деньги на счёт отделения за операцию. Дальше потекли дни подвешенного состояния. Они стали ждать. Понемногу их отношения становились всё доверительнее. Притёрлись. Он напомнил ей о портфельчике и она, выудив его из багажника, принесла в палату. Оказалось компьютер. Он приспособился работать на нём. Лена помогала. Просто не вникая в процесс, механически выполняла всё, что он диктовал. Перебрасывая цифры с одного места в другое. Как она понимала, он продолжал контролировать и вести свои дела. "Так уж устроены эти повёрнутые на бизнесе мужики".— Думала она, тыкая в клавиатуру и водя мышкой.

Первые дни было ужасно неловко и страшно, но потихоньку Лена приспособилась к госпитальной обстановке. В ближайшем магазине, купила тазик для стирки и порошок. Готовила еду, договорясь с нянечками, на плите отделения, стараясь накормить его вкусно. Сушила бельё на стульях. Жалела, когда было совсем невмоготу и он выл в свои ладони не имея возможности это сделать даже в подушку. Узнав, что шрам, перепоясавший бок, след от ранения, очень удивилась:— "Откуда?"

— Служил в Чечне. Военное училище кончил. Комиссован по ранению.

Он и так ей был уже не чужим, а сейчас... В Лене словно переключили какой-то очень важный элемент. Глубоко запрятанный винтик сработал так, что она решила для себя, — это её брат и всё. И дальше действовать она будет именно из этого своего постановления. Перед самой операцией он совсем захандрил и, велев пригласить юриста и нотариуса, составил задним числом завещание, переписав всё, чем владеет ей.

— Что на тебя нашло. Всё обойдётся.— Она прижала его как маленького к своей груди, ласково поглаживая и нежно целуя щёки и глаза.

— Поцелуй меня, пожалуйста,— попросил он её.

— А я что делаю?— улыбнулась она.— Как вы мужички все ласку любите.

Он отводя глаза пробурчал:

— Не так, как женщина, а не как сестра или мать.

— С чего ты надумал?

— Может случиться так, что мне уже этого никогда не испытать...

— Глупости какие...

— Что тебе стоит,— поканючил он.— Я почти труп, а таким не отказывают.

Лена пожала плечиками.

— В принципе ничего не стоит, я просто забыла, как это делается...

— Почему? У тебя что, после мужа никого не было? Так не бывает...

— Бывает. Любила очень,— вздохнула она.— Очень, очень... Судьба забрала.

Андрей выслушал, но не отступил.

— Поцелуй, этот же случай не считается. Потренируешься опять же... Хочешь, я заплачу.

— Не болтай глупости, закрой глаза,— вдруг решилась она.

— Для чего?— заморгал он.

— Мне так удобнее будет,— честно призналась она.

— А мне приятно тебя видеть,— закапризничал он.

— Какой ты капризный.

— Я обречённый.

— Мы выкарабкаемся, вот увидишь...— с оптимизмом заявила она.

Он сразу уловил надежду.

— Ты сказала мы. Значит, ты не бросишь меня, если не получится?

— Можешь быть спокойным, я пойду с тобой до конца.

— Ты не поцеловала...— напомнил он.

— Сейчас, только соберусь с силами...

Она поцеловала, а он не отпускал её губы, целуя сам и Лене невозможно было оборвать его, прекратив этот поцелуй. "Подумаешь потеря. Тоже мне чопорная барышня, когда он балансирует между жизнью и смертью, и костлявая зараза перевешивает можно и потерпеть". Неизвестно сколько продолжалось бы это безумие, если б не зашёл в палату дядя.

— О, помешал? Смотрю у вас совет да любовь. Молодцы не падаете духом, а я уж грешным делом подумал, что ты всё придумала про то, что он твой муж.

Дядя не привирал. Он действительно сомневался. Интуиция, наверное, подсказывала, что здесь что-то не так. Но копаться в своих подозрениях не было времени, а то, что он увидел прямо указывало на его ошибку. "Наверное, стал стар",— попенял он себе.

Лена покраснела и засуетилась, а Андрей с удивлением и насмешкой посмотрел на неё.

— Ну, ладно, я собственно утешать и подбадривать пришёл, а раз у вас полный ажур, тогда я тут лишний...

— Доктор, у меня шансы есть?— остановил его парень. Затуманенные болью глаза его ловили каждое слово, жест... Надежда у него была, ему сейчас хотелось только правды.

— Безусловно. Иначе бы я и не начинал. Неделю назад выписался клиент. Случай аналогичный. Только меняли три диска. С самолёта из Харькова встречали с носилками, уехал отсюда сам, на своих двоих. Жаль, конечно, что вы не встретились. Тебе полезно было бы пообщаться. К тому же у тебя не всё понятно. Не ясна картина, на месте будем разбираться. Спорная ситуация.

— Что это значит?

— Пока не понятно, возможно не рядовой подход. Это тоже шанс.

— Так и быть, я полон надежд и терпения.

Профессор похлопал по спинке кровати ладонями, выбивая ободряющий ритм.

— Вот и ладушки. Спите, завтра ответственный день.

Еле дождавшись, когда за дядей закроется дверь, она метнулась к Андрею.

— Извини, пришлось воспользоваться легендой, подумала, что для моего мужа он будет лучше стараться, чем для чужого человека...

— Жаль, а я-то подумал, что тебе понравился,— улыбнулся, дразня её он.

Лена почти до самого рассвета не сомкнула глаз. Она подгоняла утро и боялась его. Ещё бы! Оно кидало на чаши весов жизнь и смерть. Учёные бьют горшки над двумя теориями восприятия времени. Одно — время движется по спирали. И то, что с нами происходит сейчас, уже давно с нами или с кем-то другим происходило и вероятно может произойти в будущем. И вторая, это когда время уходит в никуда и не возобновляется никогда. Может так оно и есть, только вот ей постоянно кажется, что в том или другом она принимала участие и знает результат. Конечно, можно оставить всё, как есть и успокоиться, выбрав точно жизнь без гадания. И она не бросит его, взвалив на свои плечи нелёгкую ношу, пройдёт с ней до конца. Может погрузить его сейчас в машину и вернуться домой. Пусть будет так, как будет. Но выдержит ли он, молодой парень, такую долю и будет ли она лучше смерти?

Когда первые признаки рассвета пробились сквозь чёрную толщину ночи, она облегчённо перевела дух. Так, дождавшись, что эта длинная ночь, наконец, кончилась, она приняла решение— операции быть. И поторопившись подняться, отправилась приводить себя в порядок. Погрела чайник, чтоб, когда он проснётся, тёплой водичкой протереть его. Теперь он стал какой-то частью её. "Так всё закрутилось, что ой-ой!" Она почти испугалась, ведь это уже переставало быть тем, чем задумывалось. Она начала привязываться к нему. Это совершенно не входило в её планы. Вчера он всё-таки перед самым сном уболтал полежать её около себя. Она легла, натягивая на оголившиеся места ночную сорочку, и закрыла глаза. Полежав немного он нашарил рукой её грудь, подождал и не получив отпора полазил везде где хотел и только после уснул. Да так, что спит до сих пор. Заглянула медсестра с градусником. "Придётся поднимать, хоть и жаль прерывать это ровное сопение, столько настрадался...".

— Андрюша,— провела она ему пальчиком по запавшим щекам.— Андрюша. Просыпайся.

Он открыл глаза, увидел её и улыбнулся.

— Уже утро, я так сладко спал... Могла бы разбудить и поцелуем, а не кошачьими поглаживаниями...

— Давай, делаем туалет, бреемся, водные процедуры, кажется, ничего не забыла, а вспомнила: градусник под мышку поставь.

Она провожала его до дверей операционной ободряющей улыбкой, а потом, залетев в палату, упала на жёсткую кровать, зарылась в подушку и заплакала. Случилось так, что после смерти мужа она застряла в прошлом. Лена так глубоко погрузилась в него, что реальная жизнь ушла на второй план. Для неё перестал сосуществовать сегодняшний день, она не желала выползать из прошлого, ей было там хорошо и она, закрыв двери, отгородилась от жизни. И просто ничего хорошего уже от настоящего не ждала. Родные волновались. Водили её по врачам. Она все эти разговоры психологов понимала, и вполне согласна была с тем, что память должна служить прочным фундаментом для жизни, а не ширмой, но поделать с собой ничего не могла. Жизнь упорно проносилась мимо. И вот этот случай на дороге, так перевернувший её настроение и жизнь... Наверное, всё, что в этой жизни случается важно, только вот оцениваешь почему-то это не сразу. "Я совсем не помню тот день, когда я его вытащила из машины, кажется, самый обыкновенный... Господи, не отбирай у меня ещё и его. Я не знаю, кто он мне: брат, сын или мужчина. Скорее всего, все три чувства переплелись, образуя мощный узел. Я ухаживаю за ним и у меня только материнские и родственные чувства, но стоило ему тронуть мои губы поцелуем или поласкать тело рукой, как во мне проснулась женщина. Понимаю, что он по сравнению со мной пацан, но ничего сделать с этим не могу. Как оно будет, так и будет. Пусть выздоровеет и уйдёт к другой, в свою прежнюю среду, ведь это совсем не важно, только будь милосердным, оставь ему жизнь". Часы ожидания всегда кажутся долгими, а у операционной, они как северные идут один к двум. И Бог уж с ним, ждал бы сколько надо, лишь бы не исчезла надежда. От подушки её оторвал голос дяди Лёни из коридора прорывающийся в палату.

— Хлюпаешь, а я думал ты взрослая девочка. Мне надоело видеть твою кислую физиономию сегодня и изо дня в день. Ты мне тут свой негатив не распространяй.— Гудел захлёбывающимся мотором на подъёме он.— Это не поможет его выздоровлению. Иди, встречай своё зелёное сокровище. Что за мода пошла: старики девочек понабрали, что они с ними делать будут. Старухи сосунков обласкали, мир перевернулся.

— Дядя Лёня?— пробовала возмутиться она, догадываясь чем закончится этот разговор.

— Чего там дядя... Мужика себе не могла нормального найти, ему 25, а тебе за тридцать перевалило. Он сестре твоей в пору и то молод, девки нынче умные уже твёрдо стоящих на ногах мужиков хотят иметь рядом с собой. А ты на что позарилась? Локти кусать всю жизнь будешь, к каждой молоденькой юбке ревновать. Ну на фига тебе салага этот?

— Ой, дядя Лёня не морочь голову, какая разница. Как уж сложилось. Мужик он и есть мужик. К тому же на ногах он как раз хорошо стоит. Не качается. А на счёт ревности я сделала для себя вывод: либо ты принимаешь человека таким, какой он есть, либо нет.

— Ладно, ладно притормози, вон закатывают уже твоего птенчика. Мы с твоей тёткой вообще разные по характеру и темпераменту люди и, тем не менее уже много лет вместе. Проросли друг в друга, стали неотъемлемыми частями. Нам комфортно вместе, я о молоденькой и не думаю. А у вас всё иначе теперь.

Лена развела руками.

— Я тоже не думала, но жизнь повернула так...

— Как вы любите на жизнь переть...,— проворчал он, помогая перекладывать парня на кровать.

Лена отошла к окну, чтоб не мешать суетящимся врачам, подключающим аппаратуру. Тут же нашлось за что себя упрекнуть: "Что за воинственный характер. Просто беда. Промолчи. Нет, понеслась во весь опор шашкой на скаку махать — щепки летят. Наломав дров переживаю же всегда".

Дядя подошёл и встал рядом.

— Не обижайся, я к тому, что как бы не прошла операция, он всё равно останется инвалидом. У него будет не простая жизнь. Подумай, зачем он тебе. Деньги, не компенсируют потерь. Обороты секса придётся прикрутить. Тебе, зачем это. Такие жертвы оправданы только при очень сильном чувстве. Если его нет, не кидай свою жизнь на жертвенник. Это ни к чему.

— Я поняла. И сделала свой выбор.

Он похлопал её по плечу и вышел.

Даже если он и прав, это не имеет ровно никакого значения. Лучше б он не говорил ей об этой его обречённости на вечные муки. Теперь она точно знает, что не оставит его. Вчера случай свёл её в душе со старушкой. Сгорбленной, старенькой, как одуванчик белой. Они вместе стирали каждая своё бельишко. Потихоньку разговорились. Выяснилось, что та приехала ухаживать за внуком, которого вырастила сама, из какого-то дальнего закарпатского села. Лежал он в общей палате. Несмотря на то, что бабка "размовляла на гарной украинской мове", а Лена на "москальской" они хорошо понимали друг друга. В армии у него вдруг приключилась "хвороба костей" и парень, высох до такой степени, что с трудом мог передвигаться. К тому же одна нога в момент сделалась короче другой. Саркома. И вот старушка, привезя настой трав, втирая ему по три раза в день, сегодня была обрадована результатом. Неизвестно уж как, но парень поднялся и пошёл в туалет по нужде сам. В больнице привыкают радоваться за чьи-то успехи или горевать за неудачи. Борьба с болезнью, горем, объединяет людей. Лена порадовалась за старушку и взяла рецепт, собираясь приготовить настой для Андрея. "Буду бороться всем, чем придётся, но одолею и парня костлявой не сдам". Хирурги не дали гарантии, что эта операция последняя. Всё будет зависеть от послеоперационного периода. Наплакавшись в ванной, Лена собралась терпеливо ждать.