Есть целая служба, которая должна уговорить остаться на работе. Очень интересно, что они придумают и как будут бороться с моим: "Всё надоело!". Неделю им пишу и названиваю с просьбой о встрече, в ответ неоднозначная тишина. Странные люди, мне удерживать себя во Вселепорте не нужно, думалось, что это их задача. Ей богу, проще к президенту попасть на прием, чем добиться у этих аудиенции. В погоне за неуловимыми сотрудниками по удержанию, желание покинуть Вселепорт только усилилось. Или они не нас удерживают, а себя от членовредительства? Ничего, менеджеры — они крепкие и тренированные. Иду сама. С неумолимостью правосудия размещаюсь на стуле перед хлипкой барышней, одетой так по офисному, что даже на самые ответственные переговоры брезгую столько деловито облачаться, уж слишком строго и клиенты пугаются. Она озадачивает вопросом: "Что Вам нравится в руководителе?". Задумываюсь на долго... Что может быть хорошего в роботе? Только, что из высокопрочных сплавов... Может, ещё — на болтах не экономит, часто чтит законы робототехники, правда, без фанатизма. Следующий вопрос об отрицательных чертах начальства. Вот тут оторвалась — после пятнадцати минутной тирады сразу отпустило и полегчало, почти была готова вернуться обратно. Почему они такие беседы в качестве профилактики сотрудникам до увольнения не устраиваю?

Получение согласований для обходного листа почти целиком съедает две недели. За всеми пришлось гоняться и упрашивать обратить внимание, любезна была только служба безопасности. До этого с ней не сталкивалась — не зачем. Мне казалось, что там должны служить незаметные мужчины с цепким взором, профессионально-быстрой реакцией и склонностью к допросам, ан — нет. Весёлая, смешливая тётенька сразу согласилась пообщаться, очень переживала: "Как же так — увольняюсь", и завуалировано попыталась выведать — не помешали ли они своей деятельностью моей работе? Не помешали, не переживайте. С ней расстаёмся радостно, многозначительно и даже слегка на подъёме. Прощание с профессиональной альма-матер происходит неоднозначно, но окончательно — в пятницу, когда сдаю уже изрядно потрёпанный бук в ай-ти службу и закатываю отходную с пиццей и страдающими коллегами, которым хочется проявить уважение, но надо продавать. Они быстренько произносят тосты, съедают пару кусков и отправляются работать, гонимые профессиональным долгом. Грустно и тягостно оставлять непонятно на кого рабочий стол, любимый вид из окна и подаренный клиентом календарь с ленточкой для тендерной документации. Последнюю беру с собой — на память.

В этот тяжёлый для трудоголика момент, звонят с нового места работы и просят повременить пару дней с выходом — чего-то у них там не сложилось.

Выходные провожу в раздумьях, терзаниях и под аккомпанемент причитаний еврейской родни, которая панически боится остаться без денег и готова отправить меня мести улицы, только чтобы не сидеть без работы. Огород по технологии две недели после посадок произрастает самостоятельно, непредсказуемый мой не объявляется — времени для раздумий предостаточно. Накатывает иррациональный панический страх. Боюсь: того что не возьмут, новых сотрудников, нового руководителя, того что не справлюсь и останусь на мели. К воскресению — в состоянии близком к панике. Ещё и прабабка нудит пронзительно до невозможности, у Макса она научилась, что ли? Когда всё плохо, мне стыдно жаловаться окружающим. Из-за замаячившего призрака голодной смерти, который лишает душевной стойкости, пребываю в себе и сеансы связи с подругами, маман или Максом устраивать не спешу. Борюсь со стрессом проверенными методами — методично отглаживаю всю одежду и даже носки — до этого ни разу в жизни их такая участь не постигала. Начищаю обувь, намываю полы и окна. По-прежнему не по себе. Отдраиваю балкон и начинаю складывать вещи в шкафу по цвету. Ощущаю неминуемое приближение маразма, поскольку следующий шаг — составить каталог, что и где лежит или расставить на кухне специи по алфавиту. Когда звонит межпланетник, первая мысль — его тоже стоит инвентаризировать, потом соображаю — обычно нормальные люди отвечают на вызов. Надо же, сердобольный мой беспокоится, и не подумайте, что обо мне. Посадки — предмет его волнения.

Сообщаю Максу о том, что суверенная пахота под контролем и заканчиваю разговор. Человек, внезапно лишенный допинга, в моём случае — работы, — не адекватен, и я боюсь наговорить лишнего.

У одиночества бывает разный вкус. Тяжелую усталость, приправленную надеждой, наконец, отдохнуть и ожиданием блаженного покоя с книжкой на диване — предвкушаешь, а потом смакуешь. Терпкое безволие с горькой и томительной безнадежностью, употребляешь как по утрам в детстве манную кашу— по необходимости, отчаянно жалея, что приходиться снова это есть. Пытаешься хоть как то улучшить вкус вареньем из смутных надежд и сахаром робких ожиданий. А иногда, одиночество имеет острый привкус грядущих перемен и пронзительной неустроенности — такое употребляем как водку — залпом, зажмурив глаза и содрогаясь от горечи послевкусия, а потом удивляясь: "Не так уж всё и страшно!". Моё сегодняшнее одиночество больше всего напоминает острое экзотическое блюдо, приготовленное из редких туземных продуктов — его и боязно попробовать и интересно. Нервно потрясывает от предчувствия ответственности и боязни не оправдать надежды, но куражит от стоящих впереди задач, их неоднозначности и сложности. Лихорадочное одиночество или лихорадка одиночества захватывают целиком, не давая остановиться и успокоиться. Инвентаризировав свою юдоль, оглядываю задумчивым взглядом помещение в надежде найти себе дело. Мда... Вдруг, межпланетник оживляется, и, выражая все видом радость от того, что его постиг звонок, показывает новую начальницу!

Срочно! Нужно! Приехать!

Пролетаю по квартире метеоритным дождем, уронив, всё, что не было намертво закреплено и мчусь в новый офис, взбрыкивая, как лошадь в предвкушении скачек. Обратно возвращаюсь в состоянии панической радости и с большим талмудом технической документации, которую нужно освоить до выхода на работу. Вот как бывает — учишься в школе, институте, переживаешь коллоквиумы и лабораторные, чтобы пойти работать и стать самостоятельной ячейкой трудового коллектива — профессиональной и независимой. Пашешь, стараешься, а потом — Бац! — домашнее задание. Разложив на полу документацию, срастаюсь с буком и постигаю полученный материал, радуясь тому, что раз дали дело, значит — ждут!

В процессе проявляется Макс, продемонстрировав на экране межпланетнка озабоченный моим состоянием лик. Добавив в голос вкрадчивых интонаций, этот интересуется:

— Всё ли в порядке?

Обалдеть, в его табели о рангах я где то после картошки со свеклой, не очень далеко от оных, поскольку второй звонок с вопросами о тяжелой менеджерской судьбе Гаделии последовал почти сразу после первого — на следующий день. Моё место в первой сотне потребностей или дальше, и что в промежутках? Сантехника, космолет и вопрос где пообедать? В душе негодую и потрясаю женской гордостью, визжу от возмущения и даже опускаюсь до ногоприкладства, пнув пару раз, с хорошим замахом и оттяжкой — для острастки и закрепления материала. После чего извлекаю из архивов запылившееся холодное презрение и отзываюсь:

— Нормально, а тебе чего?

— Гадь, что за тон? Ты опять от длительного общения с подсознанием что-то лишнее надумала?

Больше всего в этот момент напоминаю себе ту самую жабу, которая прыгнула на стрелу, надеясь, что принц хотя бы стрелять умеет и не промахнется, а этот мазила царских кровей запулил в небо! От возмущения у земноводного даже пупырышки порозовели — жабы летать не умеют, как подставлять тело в таких заоблачных высотах? Кто этих царских сынов стрелять учит?! Сейчас попадет в какую-нибудь ехидну, а потом будет страдать всю жизнь, что женился неудачно и характер у супружницы редкой паскудности! Вот она я — жаба благородных кровей, с классическим образованием, трепетной душой и большим трехкамерным сердцем, вся — твоя, только стрелять сначала научись, двоешник!

— Нормальный тон, что тебя не устраивает? — продолжаю гнуть свою линию, лелея горечь обиды.

— Что ты делаешь дома в это время?

А у нас, жаба, наконец, просветила принца, что стрела его ни кому не нужна — все венценосные особы эгоистичны и избалованы. И вообще, она найдет на болоте альтернативное счастье с тихим скромным местным обитателем без короны, но с пониманием. Криворуким стрелкам она желает удачи в поисках ехидны и обширной проплешины на голове! Царский сын внимает, открыв рот, кто ж знал, что жаба — говорящая, да ещё столь забористо? Мне тоже нравится удивлять людей, выпаливаю:

— Уволилась, — и смакую момент.

Макс ждет объяснений, а я назидательно и злорадно молчу. Вот вам секретный женский тактический манёвр, способный довести мужской мозг до логических тупиков и коллапса! Этот неожиданно быстро приходит в себя:

— И как?

Крепкий, зараза, и стрессоустойчивый индивидуум у меня в собеседниках.

— Нормально.

— Поскольку из четырех вопросов, на три ты ответила: "Нормально!", — подозреваю подвох, — изрекает наставительно Макс, — вечером приеду, — молвит он, сохранив менторский вид и тон, и прощается.

39. Антифеминистическая.

Оказывается, и от мужчин бывает польза, да ещё какая!

Ближе к вечеру прибывает Макс. Долго и меланхолично шуршит пакетами, шумит, пыхтит, топает и трогательно вздыхает, раскладывая припасы. Под конец на торжественное место в центр стола водружается торт, вызывающий желание похвалить кулинарного эстета, изготовившего шедевр из крема, ягод и вафель, и забыть о том, что такое можно есть — слишком красиво. Мужчины — они всегда голодные, поэтому многие умеют заботиться о наличии хлеба насущного в закромах родины, то бишь холодильнике. Поскольку я была занята процессом учета и контроля, о еде не думалось, и в холодильнике до высочайшего визита доминировал вакуум. Конечно, при размещении припасов был нарушен строгий фен-шуйный порядок, царивший в моей обители после инвентаризации, но это такие мелочи. Я с интересом наблюдаю за активной деятельностью этого и думаю о том, что любая нормальная жаба, выбирая между принцем с условной меткостью и самомнением и скромного пупырчатого земноводного с пакетом комаров на закусь, предпочтет второго и будет права. Кто знает, заработает ли на пропитание отпрыск венценосного семейства? А тут сразу и еда и забота. В общем, с лягушкой — ясно. У меня всё не столь очевидно. Поскольку, мы имеем мещанских кровей персону, со спорадически несносным характером, стойкой язвительностью и склонностью к спонтанному домоводству и структурированному бытию сопровождающемуся воспитанием интерьера в духе суровых казарм.

Этот сегодня непривычно трогателен, внимателен и даже немного слишком романтичен. Интересуется душевными терзаниями, профессиональным самоопределением, здравостью ума и планами на урожай. Использует приёмы, от которых женщины, не отягощённые цинизмом, замирают, а потом бегут выбирать обручальные кольца — в общем, как никогда склонен к тактильным контактам. Эк его разобрало, с чего это? Может дева Ольга с папаней до сих пор не отчалили и всё-таки добрались до нервных центров, а этому срочно нужна релаксирующая атмосфера и душевность общения?

Проверив и убедившись, что я на данный момент пребываю в сознании, могу поддерживать связную беседу, и далека от состояния аффекта, этот задает вопрос, который видимо и послужил причиной звонка:

— Гадь, что за надпись ты выпахала на огороде? — пока ещё спокойным тоном вопрошает Макс.

— А что, у тебя какие-то претензии, так надо было сразу предупреждать. — В ответ ехидствую с огромным наслаждением. Рано или поздно ждала этого вопроса, и даже предвкушала скандал и разбор полетов. Надпись творила специальную, чтобы этот не расслаблялся, и помнил о том, что нет никого изощрённей женщины, пребывающей в поисках истины.

— Зачем извещать сразу весь Новомосковск о своих волнениях? — раздражается непредусмотрительный мой.

— Ты мне не отвечаешь, эльфы с папаней тоже не колются, я задаю вопрос вселенной! Вдруг прилетят зелёные человечки и скажут, что этот их подарок на китайский Новый год? Или высший разум отзовется, а я заодно поинтересуюсь: "Почему сорок два?", — чтобы завершить образ оскорбленной добродетели, откидываю широким жестом со лба волосы, трепещу ноздрями и вызывающе вздергиваю подбородок. По-моему, вышло правдоподобно и достаточно раздражающе, чтобы насладиться Максовым возмущением.

— А сразу: "Почему сорок два?" ты не могла написать? Интеллекта не хватило?! — злиться недальновидный мой уже всерьёз, переходя на повышенную громкость.

Торт угрожающе вибрирует под действием звуковых волн и колебаний. Одна из украшающих его вишенок пугается, и, стыдясь собственной слабости, смачно шлёпается вниз, десерт переживает легкую истерику и нервно подрагивает. И зачем так орать? Семь лет музыкальной школы, этот тоже хорошая подготовка — отвечаю адекватными акустическими мерами — громко и с выражением:

— Сразу ответить, откуда фартук ты не мог? Интеллекта не хватило?!

"Кто с загадками к нам придёт, тот от наших активных поисков ответа и будет страдать!" — думаю я, набирая в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить дебаты, соблюдая равенство децибел. Конечно, негодование Макса мне понятно — не переживая о реакции социума, я высадила огород в форме вопроса: "Откуда фартук?". Чтобы видно было на подлетах к галактике, что некоторых тревожит в этом созвездии. Нечего было изображать загадочность, это женское амплуа, в конце концов. Пришёл, покаялся и бог с ним! Подумаешь, пару раз приложат сковородой — так это чтобы было обидно и в дальнейшем врать неповадно, а не ради насилия — обойдемся без серьёзных травм. Нет, для мужчин это слишком просто! Они будут выкруживать, вымучивать обходные пути и объяснения, а потом запутаются в собственных маневрах и банально попадутся на какой-нибудь ерунде. Решив, что правда на моей стороне, встаю из-за стола, угрожающе нависаю над Максом, уперев руки так, что торт размещается точно между ними. Десерт от истерики переходит к панике — вишенки обваливаются в полном составе, крем сьёживается, только вафлям всё нипочем. Оценив плачевное состояние торта, осознаю, что необходимый устрашающий эффект достигнут. Чтобы точно добиться ответа, выпаливаю, периодически переходя на ультразвук: "Говори как на духу, откуда фартук!".

Этот начинает ржать, с переливами и всхлипами. Торт, от витающих над ним эмоций скукоживается окончательно, навсегда забыв о вешней красоте, уронив с маковки последний оплот эстета — вафли. Я негодующе недоумеваю. Руки сами собой тянутся к угощению, чтобы поставить жирную, сладкую и плохо отстирывающуюся точку в дебатах, но лихая трель межпланетника требует внимания — мчусь откапывать его в недрах ридикюля.

Странно. Номер мне неизвестен. Беру. Опля! Бравая дева Ольга сердобольным тоном сообщает мне, что узнала от эльфов, что я хотела купить такой же фартук, как приобретенный ей с Максом. Трогательно описывает процесс покупки, трепетность и маетность выбора, и достижение единения с неблагодарным моим на почве выбора кухонного инвентаря. Это уже не просто врать, это скрывать прегрешения, избегать покаяния и обманывать даже на исповеди. Таааак, где там торт?! Сейчас, ведомая высшими силами, которые намекали на то, что обманывать — нехорошо, как влеплю в торец угощение — прямо в желудок, минуя пищевод и кишечник. Чтобы вафельки стали колом, крем привел к завороту кишок и циркуляции крови в противоположную сторону, а вишенки к отравлению. Высшие силы меня направят, верю!