История Ангела. Часть 1. Вопросы без ответов

Та, как ни в чем не бывало, сползла с берега и медленно заскользила в сторону корабля. Девушка могла только и сделать, что проследить нити силы, тянущиеся от Кайрона. Вот тебе предусмотрительность вся!

Не выдержав, Алле рассмеялась в голос.

Выходит, радость — это всегда глупо, но очень чудесно!

Все-таки выдернув свой короб из рук Фиссанга, Алле зашагала в сторону леса.

-Если останавливаться на отдых, то в лесу, — весело крикнула она своим спутникам и нырнула под крону деревьев. Мягкий хвойный аромат сводил с ума, и смеяться хотелось все больше и больше.

Кайрон поднял голову и огляделся. Взгляд, натренированный столетиями странствий, сразу отметил переплетенные ветви над головой, ручей невдалеке, поток энергии в полуметре над землей. Удачное место.

Лагерь вырос быстро: небольшой костерок, ветки для которого набрала Она, валежник, сложенный в три кучи — Ее оборотень не вернется до утра, дал волю инстинктам.

В лесу хорошо, — все же подумал Кайрон, и посмотрел вверх. Крупная южная луна мерцала сквозь сцепленные ветви.

Она лежала на стремительно остывающей земле, раскинув руки в стороны и умиротворенно закрыв глаза.

Она. Алле.

Имя ребенка Кайрон узнал лишь недавно. Его звучание напоминало пучок мягких перьев, которыми можно пощекотать щеку. Странное воспоминание из далекого прошлого вызывало в душе чувство благоговения — это были единственные тактильные ощущения, оставшиеся у него, пусть даже и ненастоящие.

Правда, еще дергалась и ныла спина.

Внезапно Алле подскочила на месте. От резкого движение дернулся Саиль, помешивающий готовящийся ужин, да и сам Кайрон повернулся в ее сторону. Смеясь, так задорно и легко, что внутри груди у Кайрона что-то кольнуло — третье ощущение! — она побежала вглубь леса, в сторону ручья.

Ручей впадал в реку. Может, она решила искупаться? — подумал Кайрон уже на краю поляны. Мысль скользнула и пропала. Увидеть ее лицо стало насущной необходимостью, чувством, схожим с голодом. Умиротворение, радость, смех Алле — пожалуй, ради этого стоило спешить, стоило продолжать жить.

Не выходя из-за деревьев, Кайрон смотрел, как девушка кружится в мелкой речушке, поднимая тучу брызг. В груди кололо все сильнее, рука сама потянулась, сжав края халата напротив сердца. Местная одежда, свободная, но навевающая воспоминания о старых белых тогах, натянулась, дернув крылья. Возможно, было больно, но Кайрон не обратил на это внимания.

Бывший ангел вздохнул. Пора уходить — или она его заметит. А сама мысль о том, чтобы стать причиной, по которой Алле перестанет смеяться, вызывала слепое отторжение.

Алле.

Алле вернулась значительно позже. Кайрон небольшим усилием воли заставил себя продолжить есть, а не отложить ложку в сторону. Пристальное внимание неприятно — повторил про себя он.

-Вкусно? — довольно спросила девушка. Кайрон поднял взгляд, проанализировав вопрос. Она хочет знать, совпадает ли каша, которую приготовил Саиль — только теперь ангел заметил, что это действительно каша, вода взята прямо из родника, кристально чистая, целебная для людей. Проходящая рядом магическая жила также внесла свой вклад. Травы... Орехи? И даже несколько засушенных виноградин. Наверно, это можно оценить, как...

-Очень, — вынес вердикт Кайрон.

-Пахнет изумительно, мастер Саиль! — обратилась девушка к наемнику. Неправильно, сейчас Саиль гончар. Так что он бывший наемник.

-Рад стараться, — ответил тот, отчего Кайрон чуть нахмурился. Показалось, или это была ложь? Или не ложь, неискренность. Кайрон напрягся. Ангельские корни, — хмуро подумал он, — людей нельзя мерить искренностью слов. Только дел.

Если подумать, любой ангел всегда говорит от чистого сердца. Даже когда лжет. Люди просто так не могут.

-Тебе много положить? — между тем заботливо спросил Саиль. Ощущение исчезло, и Кайрон расслабился. Алле улыбнулась.

-Да, пожалуйста, — достав из котомки ложку и чашку, девушка протянула ее человеку.

С заботливой улыбкой Саиль потянулся за миской.

Браслет щелкнул на тонком запястье, и бывший солдат удачи мгновенным движением дернул Алле на себя, скручивая ей руки за спиной. Кайрон вскочил — но все же не успел. Аура человека полыхнула предельно ясно, блеснув на острие кинжала:

"Не дергайся. Убью".

-Не дергайтесь. Иначе — убью ее, — повторил вслух человек, глядя бывшему ангелу прямо в глаза. Кайрон почувствовал, как губы сами растягиваются в улыбке, получилось сдержаться. Кинжал у горла Алле не дрогнул.

По ауре Саиля расползалось яркое черное пятно ненависти. Где прятал? Как? Не важно. Важно другое.

-Почему?..

Астрановый браслет лишил девушку возможности использовать силу, физически сделав ее слабее мотылька. Она дернуться и не сможет. А Кайрон не приблизится, пока ей угрожает опасность. Нужно, чтобы Саиль отпустил ее. Нужно говорить.

Слова иногда помогают — по крайней мере, у других ангелов точно.

Лицо Алле застыло в недоумении, но девушка тут же успокоилась. Кайрон с ужасом чувствовал, как у ее надежды выдирают крылья. Пожалуй, именно этот факт как никогда близко прижал бывшего ангела к кромке отчаяния.

Луна светила особенно ярко. Это была та ночь, когда никуда не хочется возвращаться, хочется застыть на месте, или нет, нет! Броситься, подставив морду ветру, в поисках свежей крови, сорваться, унестись... Но...

Навстречу волне восторга пришло смутное беспокойство. Оборотень слишком доверял своему чутью, чтобы отмахнуться от него, как от надоевшей мошки. Беспокойство не ослабевало, ночь перестала казаться и вполовину такой чудесной, какой была пару мгновений назад. Тяжелыми складками паутины наваливалась память, возвращаясь, приходя на смену звериным инстинктам. Что могло вызвать это смутное волнение? Неужели в забытом, злобном мире двуногих у него есть друзья, чья судьба важна для него? Нет, нет же! Кто ему может быть нужен?

Алле.

Огромный дикий кот на секунду замер. Зрачки сузились, но несмотря на это, окажись здесь кто-то из людей, то сразу бы понял: перед ним оборотень. Только у полностью помнящих себя оборотней на дикой кошачьей морде могут появиться страшные человеческие глаза.

Фиссанг сорвался с места

Страшный Человек стоял напротив костра, и Фиссанг, на подлете с ужасом понял, что этот неизвестный — человеком как раз не является. От даже него не падало тени! Но и глазам бы не доверился Фиссанг, если бы не чутье, чутье оборотня, слышащего голос природы. Внутри проснулся древний страх перед неизвестностью, остановивший Фиссанга на середине прыжка. И правильно, потому что то, что он увидел за чужаком оправдало его худшие подозрения — и заставило облегченно вздохнуть: чужак не враг, по крайней мере пока.

Враг стоял по другую сторону костра, огороженный барьером, не пропускающим никого: живой плотью. Нет, не просто ничего не значащим мясом — Алле.

Мастер Саиль, почтенный гончар, держал кинжал у горла девушки. Руки Алле безвольно висели, не делая попыток даже потянуться к горлу — своему или чужому. Лишь короткая дрожь время от времени пробегала от правого запястья до предплечья.

Завороженное наблюдение прервали.

Голос, раздавшийся рядом с Фисснагом, заставил оборотня вздрогнуть. Он уже и забыл, что по эту сторону костра находится Чужак. А Чужак, подняв руки, будто раскрывая объятья, мягко и певуче заговорил на каком-то языке, жуткой помеси картхедского и еще чего-то. Фиссанг разбирал лишь с пятого на десятое.

- Почему ты стоишь передо мной, друг, с ножом, направленным не на меня? Неужели я обидел тебя чем-то — давно или сейчас? Скажи, и я постараюсь исправить это — насколько это будет в моих силах.

Так мог бы заговорить отец с непутевым ребенком, но "ребенок" стоял напротив, вращая бешеными глазами и, брызгая слюной на светлый сарафан своей пленницы, только невнятно прорычал в ответ:

- В твоих силах, даррахт*! В твоих силах многое, я видел это своими глазами, когда мы вместе шли в Аррехт-нор! Я поклялся отомстить тебе тогда — чтобы увидеть, как ты страдаешь, Кайрон Убийца. Теперь я знаю твое истинное имя!

"Чужака зовут Кайрон, — почти безучастно отметил Фиссанг, припоминая, что, кажется, знал это и раньше, — Чужака зовут Кайрон, он кого-то убил, теперь ему мстят". Мысли текли неторопливо, вязко, пока сам Фиссанг обходил по широкой дуге круг костра, приближаясь к воинственному старику.

- Меня действительно называют Убийцей, — вновь зазвучал голос Чужака, и оборотень замер, прислушиваясь к его словам, — но я не убивал твоих братьев. Ты знаешь и сам, мы вместе были там — я пришел спасти их, но не успел.

- Ложь! — завизжал старик на высокой, протяжной ноте. Оборотень с трудом подавил желание подпеть ему. — Мы верили тебе, мы шли за тобой — и ты предал нас! Я чудом выжил — и то только потому, что отстал тогда от тебя! Мои глаза не ослепли в тот день, а уши слышали то, что слышали! Ты не сможешь отрицать!

Фиссанг подобрался, собираясь прыгнуть. Если сейчас он этого не сделает, через пару мгновений безумец может сотворить непоправимое. Оборотень понимал, чем рисковал: человеческий старик (в какой-то момент напомнивший другого, Аргвана) мог успеть провести кинжалом по шее Алле. Но был ли другой путь? Еще мгновение и безумец совершит непоправимое! "Подожди, — раздался в голове тихий голос, будто принадлежащий существу, уставшему, потерянному настолько, что сам Фиссанг на его месте давно бы уже загрыз сам себя, — "Молчи. Жди." Усилием воли оборотень подавил в себе желание сорваться с места и бежать отсюда, поджав хвост, туда, где безумные старики не мстят страшным чужакам, и без того тонущим в безысходности.

- Чем я провинился перед тобой, воин, и чем провинилась перед тобой эта девочка, если ты хочешь убить ее?

Старик расхохотался.

- Она — ничем. Ты — всем. Признайся, зачем тебе, Предателю, понадобился этот ребенок! Ее жизнь важна для тебя! Я вижу, пусть и скрываешь свою привязанность! Не в моих силах вонзить уничтожить твое каменное сердце, так пусть я разорву ее, чтобы ты чувствовал то же, что я. Да! Я видел тебя, Кайрон Убийца, Кайрон Предатель, стоящего среди мертвых. Вокруг лежали те, кто называл тебя другом, кого ты смел называть друзьями, а ты стоял... и смеялся! Ты смеялся над их смертью, их телами ты выстелил дорогу к своей цели. — Отогнав от себя настойчивый голос древнего, как жизнь, инстинкта самосохранения и немного успокоившись, теперь Фиссанг снова чуть не взвыл.

Сомнения, страх, беспокойство, отчаяние и жуткое желание бежать куда-то, пока не поздно, вторглись ураганом в сознание. Оборотень с новым ужасом воззрился на Чужака, от которого волнами исходили эти чувства. Морок, насланный туман затмил разум. Фиссанг, незаметно для самого себя, дрожа и поджимая хвост, только теперь осознал, что существо, стоящее по ту сторону огня всего лишь приоткрыло завесу своей истинной сути.

Голос старика, ворвавшись в голову, заставил оборотня вздрогнуть, но он же, будто ведро холодной воды, прояснил сознание. У Фиссанга — здесь и сейчас — была другая цель.

— Я совершу благое дело, освободив это дитя от тебя, чудовище! Чудовище! Чу...— закричал старик.

"Сейчас!" — возник в сознании чужой крик, и Фиссанг прыгнул. Одновременно с ним Чужак вытянул руку, и с нее сорвалось нечто темное, такое же страшное, как он сам.

...Старик булькал разгрызенным горлом. Светлым пеплом оседал уже несуществующий кинжал, Дрожала так и не проронившая ни звука за эти томительные минуты Алле. Чужак все еще стоял по ту сторону затухающего костра и тихо смеялся.

-Что за слово он повторял? — хрипло и тихо спросила Алле. Она не знала языка, на котором говорили эти двое, оно и понятно: откуда?

-Чудовище, — также тихо перевел Фиссанг, превращаясь в человека и обнимая девушку.

Смех Кайрона зазвучал с новой силой, переходя в хрип. Угли бывшего костра уже еле тлели. Луна снова выглянула из-за туч, мертвенным светом высеребрив лицо Чужака. Смех оборвался, и тот медленно, чуть пошатываясь, прошел прямо по углям костра к ним с Алле, не разбирая дороги. Фиссанг попятился. Лицо Чужака окончательно замертвело и теперь напоминало древнюю маску. Не обращая внимания на кровь и труп, Кайрон прикоснулся к руке Алле. Краем глаза застывший оборотень заметил сверкающий невесомый пепел.

-Вы можете идти... или остаться. Опасность здесь вам больше не угрожает, — хриплый голос Чужака замораживал. В небе до сих пор сияла луна, ветер шевелил листья деревьев и кустов, сдувал серебристый песок — все, что осталось от кинжала и его обладателя, после того как рядом прошел Кайрон. Горбун отошел от костра и сел туда, где был до этого.

-Пойдем, — Фиссанг дернул Алле за руку. Механически переставляя ноги, она двинулась следом, покидая негостеприимную поляну.

Девушка и оборотень шли медленно, не оборачиваясь. Но уже из-за деревьев оба, не сговариваясь, оглянулись.

Поляна была пуста. Из-за деревьев со стороны моря виднелись алые брызги рассвета — только и всего

"Завтра наступило, — равнодушно подумал Фиссанг, — но что теперь будет дальше?"

*Даррахт — обозначение того, кому мстят.

Интерлюдия 4.

Сторона Света

-Ты нашел ее? — нетерпеливо спросил повелитель света. Тонкие, едва различимые звезды межмирья, не зависящие от воли всесильных богов загадочно мерцали. Владыка сжал руки в кулаки. Ошибиться нельзя. Что-то происходит — и это что-то обещает огромные изменения в сложившемся миропорядке. Раз уж за происходящим взялась следить Судьба...

-Нет, Повелитель, она снова пропала! — в отчаянии заломил руки верный ангел. Неудачник!

-Я разочарован в вас, — бесстрастно выдыхает повелитель, успокаиваясь. Действительно. Что можно сделать сверх того, что сделано. Злость поможет? Нет. Он выставил свою пешку — и не выиграл. Но если уж все так серьезно — мог ли простой ангел, не бог, что-нибудь сделать?

-Простите, господин, Судьба была не на моей стороне, — ворвался в мысли голос этого ангела. Злость снова подняла свою голову.

-Не нужно все сваливать на Судьбу, имей смелость отвечать за собственные провалы, — холодная ярость божества отскакивала от куполообразного свода. Несколько звезд закатились. Вот бы было чудесно, если бы такое произошло и в настоящем межмирье, а не в этой подделке!

-П-простите... Я найду ее! — пробормотал святой мессия.

Бог света наклонил голову.

-Что ж. Ищите, — тяжело печатая слова, ответил он, — Но...Овесиан, знаете, если вы не найдете ее до тех пор, пока не будет слишком поздно, Хозяин поступит с вами так же, как с Убийцей.

Волосы на голове у ангела встали дыбом. Когда повелитель света говорит таким тоном и так коверкая Третий язык творения — быть беде.