Но, покинув Елизу, принцесса вскоре забыла о своих страхах. Граф оказался приятным собеседником; Стелла смеялась над его шутками, оживлённо спорила с ним по разным вопросам, преимущественно мелочам.
Аймара, возлагавшая столько надежд на эту поездку, вновь оказалась на обочине всеобщего внимания. Она была слишком робкой, чтобы попытаться вмешаться в чужую оживлённую беседу.
Путешествие принесло в копилку Стеллы немало приятных воспоминаний, многие из которых были связаны с совместными ужинами. И дело было вовсе не в разговорах, которые велись во время еды.
Это началось случайно, когда однажды вечером Стелла, забывшись, запела. Её спутники в один голос расхвалили вокальные данные смущённой исполнительницы, и с тех пор она частенько напевала что-нибудь из незамысловатого репертуара лиэнских театров. Аймара, тоже не чуждая музыке, если знала слова, тихо подпевала, а Суррар слушал обеих с лёгкой покровительствующей улыбкой.
Особенно Стелле запомнились дни, когда исполнялась 'Миареда' ('Исповедь'). Эта баллада — плод бессонных ночей известного лессарского поэта, бесхитростная правда о пережитом некогда чувстве — традиционно исполнялась в два голоса. Женскую партию Васланы, разумеется, досталась принцесса, а мужская волей судьбы досталась Суррару. Случайно узнав о его скромных вокальных данных, девушка настояла на том, чтобы он принял деятельное участие в их музыкальных вечерах, взяв на себя монолог Григона.
Как только начались эти вокальные дуэты, Аймара окончательно поняла, что колдовство на графа не действует. Через пару дней её постиг ещё один удар, окончательно разрушивший во всемогущество магии за деньги. За обедом она незаметно подлила любовное зелье в кубок Миларта. Содержимое бутылочки постигла незавидная участь — стать разрушителем иллюзий бедной девушки: на поверку оно оказалось безобидной подкрашенной водой.
Неожиданная точка в приятном во всех отношениях путешествии была поставлена на берегу Остен.
Стелла сидела на нагретом солнцем бугорке и наблюдала за тем, как просыпается деревня. Отсюда ей был виден постоялый двор, где мирно спали её спутники.
Принцесса сладко потянулась и с улыбкой проводила взглядом мальчишку-пастушка, с тупым недоумением пялившегося на неё минут пять. И почему все они так на неё смотрят?
Ещё раз сладко потянувшись, сцепив руки за головой и прогнувшись, Стелла лениво спустилась к реке. И угораздило же её встать в такую рань? Утро, птички, цветочки — это, конечно, хорошо, но сейчас она бы нежилась в мягкой постельке...
Она умылась бодрящей холодной водой, спеша стереть с лица остатки сна.
И тут заметила странных людей.
Пятеро, все в тёмных длинных плащах. Конечно, утром прохладно, но ведь не настолько, чтобы надеть на себя тёплый шерстяной плащ на подкладке, накинуть на голову капюшон, да ещё и обмотать лицо шарфом!
Да, неплохое начало дня...
К сожалению, девушка не ошиблась в худших предположениях — пятеро мужчин оказались разбойниками, о которых так часто предупреждал Суррар. Наглыми разбойниками, не постеснявшимися орудовать на глазах у целой деревни.
Заметив одинокую женскую фигуру и по её виду быстро смекнув, что у неё могут быть деньги, они лихо пересекли реку вброд.
Добежать до постоялого двора принцессе не удалось, и через минуту на нее обрушились традиционные требования: 'Кошелёк или жизнь!'. Удовлетворить их было нечем — за её презентабельной внешностью не скрывалось ни одной монетки. Конечно, грабители удовольствовались бы и серёжками, но, вот беда, ей никак не хотелось с ними расставаться.
Грабители окружили ее и, за исключением одного, по-видимому, новичка, спешились, поигрывая ножами. Юноша (тот самый новичок) принял у них поводья и повел поить лошадей.
Разбойники чуть не захлебнулись от смеха, увидели в её руках кинжал, но легкомыслие вышло им боком. Пока они обменивались шутливыми замечаниями, Стелла пустила кровь одному из них и, воспользовавшись, минутным замешательством, поспешила к деревне. Стоило, пожалуй, закричать: 'Спасите, грабят!', но она надеялась на удачу.
Маневр не удался: грабители опередили ее и настойчиво теснили к реке; принцесса отчаянно сопротивлялась.
Поняв, что простая тактика запугивания не принесёт долгожданных плодов, разбойники изменили стратегию. Отступив, двое встали справа и слева, а третий, раненный её первым ударом, зашёл сзади. Не прошло бы и получаса, как кто-нибудь из деревенских жителей нашел у реки хладный труп лиэнской наследницы, если бы не пастушок, переполошивший постоялый двор криками о девушке, которую убивают у реки 'четверо здоровенных мужчин'. Не стоило большого труда догадаться, что эта несчастная — ни кто иная, как Стелла.
Только что вставшему графу Миларту пришлось забыть о завтраке.
— Ваше высочество, сзади! — крикнул один из графских слуг, устраняя препятствие в виде молоденького послушника мира убийц и воров.
Стелла обернулась, но оборачиваться ей было незачем — разбойник был уже мёртв, сражённый стрелой графского оруженосца. Зато обратный разворот оказался своевременным: принцесса увидела занесённый над ней нож. Удар должен был стать смертельным, но девушка решила с этим поспорить. Поднырнув под него, она ударила нападавшего по ногам. Разбойник потерял равновесие, и принцесса изо всех сил вонзила ему в грудь кинжал. С этим покончено.
И тут её оглушили.
Девушка очнулась на кровати. Кто-то сидел рядом и пытался нащупать пульс на её запястье.
Стелла попыталась сесть, но тошнота, тупая, хоть и не сильная боль и странная тяжесть во всем теле заставили на время отказаться от этой мысли.
— Слава богу, Ваше высочество, Вы очнулись!
Она повернула голову и увидела обоих: мерившего шагами комнату Суррара и врача, что-то записавшего на бумажке.
— Ну? — накинулся на него граф.
— С ней все в порядке. Всего лишь небольшой ушиб.
Доктор отдал Миларту бумажку, получил оговоренную плату и вышел.
— Что случилось? — подала голос девушка.
— Вас ударили по голове, но ничего серьёзного. — Голос у графа был спокойный, таким обычно говорят с больными детьми. — Конечно, следовало бы вызвать моего личного врача, но мне бы не хотелось привлекать к Вам излишнего внимания. Пошли бы разговоры...
— Какие разговоры?
— Разные, — уклончиво ответил он.
— Спасибо, граф. Если бы не Вы... — Стелла понимала, что его своевременное вмешательство спасло ей жизнь.
— Если бы не пастушок, — поправил её Суррар. — Да и благодарить меня не за что. Их ведь было четверо, причём один неопытный мальчишка, а другой раненный.
— Мне так стыдно, — пробормотала девушка, приложив руку ко лбу.
— За что? — удивился граф. — Вы вели себя безупречно, держались с таким мужеством...
Стелла попросила Миларта помочь ей, села, а потом спустила ноги на пол и выпрямилась. Поддерживая ее под руку, Суррар с улыбкой наблюдал за её движениями: первыми робкими шагами, нетвёрдой походкой... Убедившись, что она более-менее твёрдо стоит на ногах, он деликатно предпочёл удалиться.
Они встретились снова в коридоре, часа через четыре.
— Граф, почему Вы ушли? — Девушка переоделась и более-менее пришла в себя.
— Не хотел стеснять Вас.
— Чем же?
— Своим присутствием, разумеется.
— Хорошо, я понимаю, что мне нужно было время, чтобы придти в себя, но почему не зашли после?
— Я бы обязательно справился вечером о Вашем здоровье.
— Только вечером?
— Меньше всего на свете я хотел бы мешать Вам, особенно в такую минуту.
— Если Вы считаете, что мешаете мне, остались бы в Елизе и холили своего призового жеребца.
— И позволить Вам путешествовать одной с целым состоянием? Сегодняшний случай лишь подтвердил мои худшие опасения.
— Они застали меня врасплох. Но, поверьте, я могу оказать достойное сопротивление.
— Я не сомневаюсь. Только смелая и независимая женщина способна бросить
вызов обществу, приняв участие в скачках. Но зачем Вам так рисковать, если можно воспользоваться охраной?
— Затем, что я в ней не нуждаюсь.
— Ваше высочество, поверьте, я пекусь только о Вашем благополучии.
— Представьте, я делаю то же самое. У меня есть меч, я умею им пользоваться — и этого вполне остаточно.
— Ваше высочество, Вы женщина, и Вам не пристало...
— Что не пристало? Защищать себя самой?
— Разумеется, для этого есть мужчина, предоставьте эту честь им.
— Значит, Вы тоже не принимаете мои слова всерьез?
Принцесса с вызовом посмотрела на собеседника.
— Вы решили убить меня взглядом? — рассмеялся Суррар, но тут же умолк, встретившись с ее тяжёлым взглядом девушки.
— Граф, скажите честно: Вы мой друг?
Её вдруг осенила одна мысль, которая раньше не приходившая ей в голову. А что, если кто-то специально все подстроил? Эти скачки, этот красавец губернатор, его влюблённость, нападение разбойников — не звенья ли это одной цепи, ведущей к Вильэнаре? Для чего ей это? Да для того, чтобы отвлечь её, заставить отказаться от поездки в Дакиру ради сомнительной любви хорошенького ветреного Миларта.
Как всё хорошо рассчитано, сразу видно, что здесь работал мастер. Граф всё время рядом с ней — чем не соглядатай? Зная, кто она, так настойчиво добивается её любви, когда вокруг столько женщин, которые, только махни рукой, будут принадлежать ему. Суррар ведь не из тех людей, которые мучаются от несчастной любви — и вдруг такое рвение.
— Надеюсь, я имею на это право.
Миларт насторожился, и она сразу почувствовала его волнение, его тревогу и укрепилась в своих подозрениях. Теперь они не казались ей такими уж беспочвенными.
— И то, что Вы делаете, Вы делаете потому, что так хотите?
— Простите, я не понимаю Вас...
— Я имею в виду скачки, мой выигрыш, любезно предоставленный Вами кров, Ваше настойчивое желание сопровождать меня... Так как же?
— Я по-прежнему не понимаю, о чем Вы говорите.
— О честности, граф, банальной честности.
— Ваше высочество думает, что я ей в чём-то солгал? — Суррар долго подбирал нужное окончание фразы.
— Нет, Её высочество полагает, что всё это было ложью.
— Но я, решительно, ничего не понимаю...
— Перестаньте, граф! Или Вы боитесь признаться?
— Признаться в чем?
— В том, что ведете двойную игру. Вы всегда оказываетесь в нужное время в нужном месте, поете мне дифирамбы, не отпускаете ни на шаг...
— Если Вам угодно, я сейчас же уеду, только прикажите.
— Нет, не так сразу, сначала скажите, знакомо ли Вам имя Вильэнары.
— Да.
— И что Вам о ней известно?
— То же, что и всем. Она дакирская колдунья, кажется, даже королева.
— И это всё? — с сомнением покачала головой девушка. — Помниться, Вы называли мою поездку в Дакиру самоубийством...
— Так оно и есть. Не Вы первая, не Вы последняя, кто пытался её убить.
— А уже пытались?
— И не раз.
— Кто пытался?
— Какая разница.
— Граф, Вы больше ничего не желаете мне рассказать?
Он покачал головой.
Стелла усмехнулась: она ему не верила. Граф явно чего-то не договаривал.
Видя, что она направилась к себе, Суррар счел разговор оконченным. Спустившись на пару ступенек, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и обернулся — принцесса стояла на пороге своей комнаты и в волнении поглаживала рукоять кинжала.
— Подойдите сюда. Нет, ближе. Да, вот так, чтобы я видела Ваши глаза. Мне кажется, что Вы знаете о Вильэнаре гораздо больше, чем хотите рассказать. Не удивлюсь, если Вы выполняете какое-нибудь её поручение.
— По-моему, мне следует еще раз вызвать врача: этот удар не прошёл бесследно.
— Граф, я не шучу! Учтите, я могу не выдержать и... — Она вынула кинжал и удобно расположила его на ладони.
— Никогда не подумал бы, что Вы на такое способны. — В его голосе звучали горечь и обида. — Хотя тот случай в Елизе должен был заставить меня задуматься.
— Я всего лишь хочу узнать правду.
— Я был с Вами предельно честен. Мое отношение к Вам... Словом, это не ложь, даже если бы хотел, я не смог бы это сыграть. Вы спрашивали о Вильэнаре... Да, я знаю о ней немного больше, чем сказал Вам. Почти каждый в Грандве хоть раз видел её и даже сможет узнать, потому что она не прячется. Вспомните молодую даму, которую мы встретили на выходе из сада Альеде.
— И Вы промолчали, ничего мне не сказали? — возмутилась девушка.
— А что я должен был сделать? Да и зачем?
— Затем, что это Ваш долг.
— Я не мог.
— Так, это уже становится интересным. Может, мы наконец, докопаемся до правды?
— Хорошо, я скажу Вам. Накануне Вашего приезда пришло письмо без подписи, в нем сообщалось, как Вы выглядите, и давались указания проследить за Вашими передвижениями. Только и всего!
— И просила Вас об этом Вильэнара?
— Возможно.
— Что она еще хотела?
— Чтобы я заручился Вашим доверием, узнал, куда Вы направляетесь, и, если бы представилась возможность, задержал Вас.
— И возможность представилась. Браво, Вы разыграли великолепный спектакль!
— Ваше высочество, я ничего не разыгрывал!
— Неужели? А как же эти эффектные сцены: одна в саду, другая за городом? Вы были очень убедительны.
— Вы мне не верите... Право, не стоило Вам говорить. Клянусь, я ничего не писал ей! Даю честное слово дворянина!
— Но поручение ее Вы, все же, наполовину выполнили и, несомненно, довели бы дело до конца.
— Да, не спорю, я сделал бы все, чтобы Вы не попали в Дакиру, но совсем по другой причине. Знаю, Вы думаете, что я на стороне Вильэнары, но это не так!
— Тогда зачем Вы промолчали в саду Альеде, почему не признались сразу, почему не отказались от ее поручения?
— Мы все её боимся, поэтому всё ещё свободны и живы. Может, я в чем-то и виноват, но в этом не было злого умысла.
— Трус! — скривила губы принцесса и убрала кинжал.
Он молча проглотил ее фразу.
— Граф, Вы называли себя моим другом... — с укором начала Стелла, но не закончила, бросив ему лаконичное: — Прощайте!
— Ваше высочество, постойте, я вовсе не хотел...
— Хватит! Я уезжаю и не желаю Вас больше видеть.
— Пусть так, это Ваше решение, — Суррар воспринял это спокойнее, чем она предполагала, — но если Вы когда-нибудь будете в Броуди, вспомните про мой дом. Его легко найти, просто спросите, где находится Эсферас. Я буду рад принять Вас.
— И не надейтесь. Несмотря на наши разногласия, позаботьтесь об Аймаре, Григон, но не подвергайте её таким опасностям, каким он подверг Васлану. Не пытайтесь меня искать. Деньги я забираю.
Граф поклонился, поставив точку в этой неприятной истории. Когда принцесса в спешке покидала постоялый двор, он всё ещё стоял на прежнем месте. Взгляд у него был убитый, непонимающий, как у собаки, которую неизвестно за что ударил любимый хозяин. Когда она проходила мимо, граф машинально посторонился. Ей даже на мгновение стало его жалко, но принцесса не остановилась и, демонстративно не замечая его, спустилась вниз. Страница перевёрнута, о чём теперь думать!
* * *
— Знаю, Шарар, я погорячилась, — говорила Стелла игривому щенку, покусывавшему ремень сумки. На душе у неё лежал камень весом фунтов в двадцать, не меньше. — Я и сама не понимаю, почему вдруг так ополчилась на него, наверное, оттого, что он лгал мне. Из страха, — она усмехнулась. — Был виноват и боялся, что я на него рассержусь. Так и вышло. Хотя мои подозрения были не беспочвенны, он меня не предавал, шпионить — шпионил, а Вильэнаре ничего не писал. Нужно было во всем разобраться перед тем, как рубить с плеча. И что в итоге? В итоге я осталась одна, словно одинокая волчица. К демонам подземного мира мое горячность, вечно она все портит! Похоже, Анжелина жестоко посмеялась надо мной, попросив Изабеллу обделить меня умом.
