Марсианин. Книга первая

Мишин взглянул исподлобья.

-Разведал, разведчик? С отчетами она приходила, понял?

— Неслужебные контакты с сотрудником, выполняющим спецзадание, и грозящие срывом этого спецзадания — серьезный дисциплинарный проступок. Если не сказать большего.

-Ладно, — откликнулся Мишин примирительно, с трудом утопив в зрачках смущение, — должен же был я перед тем, как допустить агента к объекту, проверить его профессиональную пригодность? Экзамен она сдала неплохо. Больше вопросов у меня к ней нет. Оставим эту тему.

-Хорошо. Оставим, — ответил Антон и с удовольствием подумал, что Мишин испугался. Не за себя, за карьеру.

Отношения, казалось бы, наладившиеся, после этой перепалки вновь стали почти неприязненными. И Антона это почему-то не огорчило. Он встал.

-Задание понял. Буду внедряться.

Мишину, видимо, не хотелось заканчивать разговор на такой ноте. Он шлепнул ладонью по тяжелой полированной столешнице антикварного стола, за которым они только что распивали коньяк.

-Ну, ты представляешь, что за пижон этот Усольцев?! Стол, небось, из гарнитура Людовика Четырнадцатого... Даже если современная подделка, то ведь все равно — антиквариат. Его сюда доставить только сколько стоило!

-Да ну, — охотно откликнулся Антон, — чего там. На платформе, телеге, как они говорят, небось, везли. Телега эта безразмерная. Везет долго, но дешево.

-Точно... С попутным солнечным ветерком. Связка какая интересная: изобрели антигравитационные лифты и перевозка космических грузов перестала быть проблемой. Ведь самое дорогое — это на орбиту груз поднять. А теперь наставил контейнеров на подъемную площадку, отключил силу тяжести и они сами к платформе потянулись. А там под парусом в дальнее плаванье. Туда составляющие для питания, материалы, инструмент, предметы роскоши... А на Землю руду и стекло. Вот наш старичок, благодаря развитию технического прогресса, и обставил кабинет, служебный, кстати, кабинет, предметами старины. — Он провел рукой вдоль стен. Жест захватил массивный стол с тяжелыми изогнутыми ножками, то ли старинные то ли стилизованные под старину стулья с оскалившимися львами, улегшимися на низких подлокотниках, несколько картин в манере старых мастеров, заключенных в тяжелые рамы.

-Ну картины-то местные... — Усмехнулся Антон. — Художник имеет удовольствие здравствовать и даже проходить воинские сборы в местном воинском подразделении.

-Да ты что!? — Поразился Мишин. И вполне искренне поразился. Не знал или искусно прикидывается? — Но это же... Это профессиональная работа. Да еще в манере старых мастеров...

-Учителя у него хорошие были. Здесь с ним один ссыльный художник работал. Потом на Земле закончил художественное училище. В академию поступил даже.

-Ну да читал в личном деле... Так ведь эти работы больших денег стоят? Уникальность даже не в мастерстве, а в стечении необычных обстоятельств. Первый художник Марса. А что за сюжеты? Вроде бы библейские?

Антон пожал плечами. Он как-то не приглядывался. — Стилизация под Возрождение, а сюжеты — да, религиозные.

Мишин вытянул губы в трубочку. Задумался.

-А не устроить ли ему на Земле персональную выставку? С продажей. И почет, и деньги. И ему хорошо, и нам на пользу — укрепит дружеские связи и приязнь к силовым структурам. Крупную выставку.

-Скажи, — спросил Антон в упор, — и зачем он вам так нужен?

-Гущин-то? Не знаю, — талантливо сыграл простачка Мишин. И добавил доверительно, будто открывал по-дружески большую тайну, — начальство на него какие-то виды имеет. Время придет — и нам скажут. Они ж — стратеги, а мы с тобой — тактики. Решаем вопросы по мере их возникновения в свете конкретно поставленной задачи. А задача наша на сегодня адаптировать и обезопасить объект. Ладно, давай, — неожиданно закруглился он, — возникнут вопросы, идеи, претензии — прошу обращаться в любое время суток. — И улыбнувшись, кажется, вполне дружелюбно, протянул Антону руку, давая понять, что беседа закончена.

Глава восьмая

Ну вот и поговорили. Тема ясна. Его походы в туннели отменяются как малоэффективные. Или по какой-то другой, не названной, причине? Несмотря на то, что в отношениях с Мишиным наметились явные потепления, Антон ему не доверял. Дружба — дружбой, а служба — службой. Впрочем, слово 'дружба' в данном случае понятие слишком широкое. Но с другой стороны, толку от его изысканий, действительно, было мало. В течение недели Антон обшарил прилегающие к озерам ходы. И со стороны поселка, и с той — нежилой — стороны. Следов схронов, мест, напоминающих стоянки или похожих на обжитое помещение, не обнаружил. А вот удобных мест для размещения людей нашел несколько. И зафиксировал их расположение. Вроде бы и ни к чему они ему были, но сработал профессиональный навык — подсознательное стремление замечать удобные позиции, пригодные и для обороны, и для того, чтобы затаиться. Одна такая пещерка с выходом в отрезанный от главных магистралей туннель, находилась в сухой зоне. Еще одна — просто шикарная для обороны — с многочисленными нишами, выступами из стен и узким лазом у самого пола — в зоне наката. Антон заглянул в лаз: где-то вдали и внизу светилось голубоватым. Было бы неплохо осмотреть, но в спецзащите протиснуться в этот лаз было непросто. Поэтому он туда не полез. Антон, конечно, не надеялся отыскать здесь следы Усольцева, потому что точно знал — старик скрывается не здесь. Но пока к таинственному коридору было не подобраться, он решил хорошенько изучить периферию. Если есть одна дверца, почему бы не быть и еще нескольким?

И все-таки сказать, что его труды оказались зряшными, было нельзя. Он установил, что на том берегу зона наката захватывает значительно большую площадь, чем на этом. Что бы это могло значить? Что где-то рядом есть еще озеро и зона наката подпитывается с двух сторон? А может быть есть какие-то резервуары внизу? Под грунтом? Почему бы и нет? Лабиринты располагаются в одной плоскости. Но сколько таких плоскостей?

—

— Глава девятая

—

— В келье я еще не жил... — Антон оглянулся, выбрал кровать, что стояла напротив двери. Засунул под нее баул, сумку поставил на тумбочку. — Располагайтесь, богомаз.

— Кровати можно было бы разыграть, — недовольно буркнул Володя.

— — Я знаю, ты около окошка любишь, — ответил Антон весело. — С видом в сад... Потому и уступил тебе вот эту.

-А может, мне та больше нравится!

-Отставить разговорчики, ефрейтор. Будем соблюдать субординацию! — В самом деле, не станешь же ему объяснять, что кровать, выбранная Антоном, случись что, окажется в зоне обстрела — две-три пули через дверь и дело сделано. А эта у стеночки — вполне безопасна. А кто у нас охраняемый? Не то, чтобы Антон ждал нападения, однако по роду службы не мог не учитывать это обстоятельство. И уже подумывал, как расположить мебель, чтобы вообще устранить возможность случайного поражения. И кое что уже придумал.

— Надолго нас сюда? — Володя в раздражении бросил вещи на кровать. Антон посмотрел укоризненно, однако говорить по этому поводу ничего не стал. — У меня квартира есть. Мастерскую отобрали — ладно. Но квартиру-то не имеют права!

— -Ты, отставник, радуйся, что с довольствия не сняли! Армейский харч посытней поселкового.

— Тебе смешно. Ты на Землю смотаешься. А я что? Кончится все это одиночной камерой. Гоняют, как бобика. Зачем я вам, товарищ капитан?

— — Ну чего ты, Вов? Откуда же мы знаем, что день грядущий нам готовит? Может, я паду стрелой сраженный, как один ... поэт.

— — Как один ты не падешь. От тебя шуму будет как от трех, по крайнем мере. Так что вам надо от меня? Скажешь, или это тайна?

-Вот опять ты: вам! Да не при делах я, Вова. Не знаю. Только догадываюсь. — Антон секунду подумал, решая, а не послать ли к черту Мишина и еже с ними и поговорить с Володей по душам. И решив послать, сделал первый шаг. — Подумай сам: стекло мять тут у вас куча умельцев водится. Нет в этом ничего уникального. А что у тебя есть выдающееся?

-Мой художественный талант! — наконец-то пошутил Володя.

Но Антон шутку не принял, потому что знал — художника может обидеть каждый, кто не достаточно горячо станет опровергать сетования этого самого художника по поводу своей недостаточной талантливости.

-Нет, Володя, это тоже не то. Мало ли на земле Рафаэлей и Пикассо?.. Так что не могу отнести твой художественный талант к разряду уникальных. Вся Третьяковка картинами забита. Хотя марсианский художник такого уровня, как ты, уникум, конечно, только дело, как мне видится, не в этом.

— Ну а в чем?— Володин тон значительно потеплел. Сработало.

-Не догадываешься? А не кажется тебе, что круг твоих знакомых несколько... экстравагантен?

-Себя что ли имеешь ввиду?

— Ну я, надеюсь, для тебя не просто знакомый. А, по крайней мере, — очень знакомый. Однако бывают у тебя люди, которые к другим так запросто не заходят.

Володя нахмурился.

-Мальчик тот, что после смерти к тебе приходил, супермен, что тебя в туннели спасал, подруга твоя и, наконец, Женик.

-Обещал же после смерти не таскаться, и меня уговаривал, — чуть слышно проговорил Володя. С обвинительной интонацией проговорил, словно Женику и пенял.

-Не властны мы в самих себе... Ну, художник, чьи стихи? Не знаешь... Тоже мне — человек искусства.

-Ну хватит уже выпендриваться. — Нахмурился Володя.— Слышал я про спецкурс в училище, и про драмкружок, и про девушку Катю. И про то, как ты слету ремень вокруг руки закручивал, когда ей мозги крутил. Девушка Катя — где она сейчас? Что-то я подзабыл...

-Воспитывает моего сына. Увы. Но не будем о грустном.

-Ну, так давай уже о деле.

-А дела наши таковы... Ты самолет-то помнишь, что нас в марсианских небесах атаковал?

Володя посмотрел на Антона долгим взглядом, потом спросил хриплым, низким голосом: "Ты думаешь?".

-Очень похоже, что он прилетал оттуда же...

-Откуда оттуда? Лариса-то жива!

-Ты или дурак или умело прикидываешься?!

-Прикидываюсь, — вздохнул Володя, нисколько не обидевшись.— Ну и?

— Даже не знаю, как начать...

Володя сделал нетерпеливый, нервный жест, но ответить не успел: задребезжал переговорник. Он взглянул на экранчик и поднял на Антона растерянный взгляд: Усольцев!

-Дай-ка сюда...

Володя поколебался, и сунул руку с браслетом на запястье Антону под ухо.

-Добрый день, Игорь Валентинович! Это Антон, друг Володи. Он вышел на секундочку, не отключайтесь. Я как увидел, кто звонит, решил ответить. Вовка очень ждал вашего звонка!

-Неужели больше, чем вы?— Поерничал в ответ Усольцев. Антону его интонация понравилась: ясно будет, что отключаться он не собирался. И еще отметил Антон, что Усольцев чем-то обеспокоен.

-Мы все о вас очень беспокоимся, Игорь Валентинович! — Антон сказал это настолько серьезно и проникновенно, что Володя хмыкнул и отвернулся.

-Спасибо, Антон, извините, как вас по отчеству?

-Да ладно, что уж там — по отчеству, по званию. Просто Антон.

-И вы знаете, что характерно, Антон? Для беспокойства, увы, есть основания.

-Игорь Валентинович, а, может, есть необходимость встретиться и поговорить? Вы нам о своих проблемах расскажите, мы вам — о своих. А потом общими усилиями...

-Это надо обдумать. Дело в том, что я человек скромный. Мне претит навязчивое гостеприимство.

-Ну не Ноздревы ж мы, в конце концов.

-Знаете, Антон, то место, откуда я звоню вам сейчас, меня очень даже устраивает. И возвращаться пока у меня нет никакого желания. Но помощь мне нужна. Не бескорыстная, разумеется. Я пришлю вам несколько снимочков, вы их начальству покажите. И потом уж решите, как мы станем в дальнейшем наши отношения строить. На этом прощаюсь с вами. Приятно было побеседовать. Володе трубочку передайте, будьте добры.

-Ага... Вот как раз и он подошел. Володь, тебя Игорь Валентинович спрашивает. Да иди уж быстрей! — Малость похохмил Антон, прежде чем вернуть сидящему рядом Володе его руку.

-Здравствуйте, Игорь Валентинович.

-Володя, я хотел бы попросить тебя об одном одолжении. Когда твой товарищ переговорит с начальством по поводу моего звонка — я думаю, что решение ими будет принято правильное, — мне нужен будет посредник. Человек, который бы согласился связать нас. Было бы здорово, если бы это был ты.

-Я?

-Ну да. Дело в том, что я нахожусь...— Усольцев замялся, — в зоне наката. Сам понимаешь, землянам здесь будет непросто. Дыхательные аппараты, лимит времени. И, кроме того, здесь для тебя будет много интересных впечатлений, которые помогут, я надеюсь, твоему творчеству.

-Хорошо, Игорь Валентинович, если мне предложат, я отказываться не стану.

Усольцев дал отбой. И тут же замигала зеленая лампочка электронной почты. Полетели один за другим снимки. У Антона запульсировало на запястье. И гадать не надо -Мишин.

-Пошли к начальству. — Коротко бросил Антон, но Володя словно застыл, рассматривая снимки. Антон заглянул в манитор телефона.

-Чего ты там увидел? Опа-на! На Земле он, что ли?

Глава десятая

Мишин, забрал у Гущина браслет с телефоном, закрыл аппарат в сейфе, а самого попросил подождать в приемной. Получилось это как-то очень по-барски. Типа, иди голубчик, надо будет — позовем.

Наступила неловкая пауза. Володя порозовел и решительно направился к выходу. Антон вдруг разом рассвирепел, резко шагнув в сторону, перекрыл Володе выход.

— Подожди, — и, обращаясь к Мишину, сказал коротко: Пусть останется.

-Это служебное совещание, товарищ капитан, — вскинулся тот, — присутствие посторонних на нем не предусматривается. Вам надо объяснять элементарные вещи?

-Слушаюсь, товарищ старший лейтенант, — буркнул Антон. По сути Мишин был прав, но получилось по-свински. Мишин спокойно проглотил "старшего лейтенанта", лишь поиграл желваками. Володя, обойдя Антона, вышел в коридор.

— Присаживайтесь, — пригласил Мишин и включил большой настенный монитор.— Эти снимки были присланы сегодня на телефон Гущина небезызвестным нам Усольцевым, место расположение которого мы до сих пор не смогли установить. Мишин повозился с клавиатурой и с экрана вдруг брызнула в глаза небесная синева. Словно окошко открыли. Снимок специально был сделан так, что небо в нем занимало почти все пространство. Только узкой по горизонту тянулась кремовая полоска каменистой пустыни. После того, как состояние первого восторга прошло, и собравшиеся стали приглядываться к картинке, они увидели, что синева не по земному сгущается и темнеет к горизонту, а яркий размытый круг, который без сомнения является светилом, не имело четких очертаний, а напоминал больше пятно, чем солнце. Да солнце на снимке и не пропечатается. И еще вдалеке просматривались странные постройки. Дома без крыш...Разрушенные? Недостроенные?

Следующий снимок, сделанный с более близкого расстояния уже не вызывал сомнений: строения. Грубоватая кладка из тесаного камня, пустые проемы окон, хотя в одном виден был силуэт человека, занимавшегося какой-то домашней работой. Увеличение не помогло — кисти рук были скрыты за стеной. Но вот так, чуть наклонившись, могут делать что-то на кухонном столе. Например, нарезать хлеб. На третьем снимке группа всадников с длинными копьями верхом на одногорбых верблюдах двигалась по буреющей среди кремовых просторах дороге. Мишин ударил по клавише, и верблюды побежали, быстро приближаясь к снимавшему. Не доезжая до него, они красиво и слажено развернулись в шеренгу. Один из всадников, спешившись, подбежал почти к самому объективу, и вдруг, словно готовясь к кувырку, сложился и уткнулся головой в землю.