| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ровно в десять начальник Оперативного управления появился на пороге кабинета, сдержанно-вежливо приветствовав начальника Штаба.
— Доброе утро, Владимир Кириакович! — поздоровался Михаил Николаевич. — Пожалуйста, проходите, садитесь. Признаться, мне что-то захотелось кофе — не откажетесь составить компанию?
— С удовольствием — наклонил голову Триандафиллов, удивленный столь нетипичным поведением Тухачевского на службе — нет, гостеприимство и хлебосольство начальника Штаба было прекрасно известно всей светской Москве, но, это было в частной жизни; на службе Михаил Николаевич пользовался у своих подчиненных заслуженной репутацией сухого, холодно-корректного начальника.
Сняв трубку телефона, Тухачевский набрал номер секретарши, и, дождавшись ответа, сказал: 'Юлия Ивановна, будьте добры принести нам кофе'.
После ритуала совместного кофепития, начальник Штаба перешел к делу.
— Владимир Кириакович, я тут недавно перечитал Вашу книгу (книга 'Размах операций современных армий' была издана в 1926 году — В.Т.) — начал Тухачевский.
— Трудно не согласиться с предложенной Вами концепцией использования стратегической конницы — на сегодняшний день, по моему убеждению, это наиболее практичная концепция использования подвижных сил для выхода из позиционного тупика (Триандафиллов предлагал использовать кавалерийские соединения для рейдов в тылу противника, с целью разрушения его системы тылового обеспечения — В.Т.). Но, возможно, стоит задуматься о развитии Вашей концепции с учетом новейших достижений науки и техники?
— Простите, Михаил Николаевич, не могли бы Вы высказаться более определенно? — попросил насторожившийся Триандафиллов, совершенно не понимавший, к чему клонит Тухачевский.
— Поправьте меня, пожалуйста, Владимир Кириакович, но, пока что, наша военная теория оперирует категориями прошедшей войны, не так ли? — начал развивать свою мысль начальник Штаба.
— И в Ваших работах, и в работах глубокоуважаемого Александра Андреевича (Свечина — В.Т.) темпы наступления жестко привязываются к перешивке железнодорожного полотна, сиречь скорость продвижения наших войск должна быть не более 5-10 верст в сутки. Так же, маневр силами вдоль линии фронта привязывается к рокадам — при этом, огромную роль будут играть декавили ('Декавиль', она же 'декавилька' — узкоколейная железная дорога, состоящая из готовых секций, конструкции французского инженера Декавиля; широко использовалась в годы ПМВ для снабжения войск и маневра силами; в РеИ Тухачевский был их горячим поклонником — В.Т.). Сразу хочу развеять возможные недоразумения — в настоящее время, равно как и в ближайшие годы, иные варианты являются несомненной фантастикой.
— Если Вы позволите мне сформулировать нынешний взгляд на вопрос тылового обеспечения действующей армии чуточку иначе, то, я выражусь так: обеспечение стратегического уровня, в наших условиях, почти монопольно возлагается на ширококолейные железные дороги; обеспечение оперативного уровня держится на железных дорогах, почти равно обычных и узкоколейных; обеспечением тактического уровня занимается гужевой транспорт.
Тухачевский сделал паузу, вопросительно глядя на своего собеседника.
Триандафиллов же был явно растерян — нет, он никогда не заблуждался относительно наличия талантов стратега у своего начальника, но и откровенной чуши тот все же старался не пороть. То, что основой снабжения является железнодорожный транспорт, было аксиомой военного дела — и, работы Свечина, да и самого Триандафиллова, были построены именно на этом. Оба они отлично понимали слабое место своих концепций, заключавшееся в том, что при таких темпах наступления противник, так же имеющий в своем распоряжении железнодорожную сеть, с высокой вероятностью успевает перебросить к участку прорыва резервы — но, иной альтернативы, позволяющей обеспечить снабжение наступающих войск, попросту не существует в природе. Тухачевский этого не может не знать — не станет же он всерьез предлагать использовать гужевой транспорт. Ну, а использование автомобилей в зоне прорыва, перепаханной многодневной артиллерийской подготовкой, было просто горячечным бредом.
— Вы хотите предложить иной вариант? — с нескрываемым удивлением спросил начальник оперативного управления.
— Я хочу предложить Вашему вниманию чуточку иной взгляд на проблему позиционного тупика, частично основанный на отдельных находках Империалистической войны, частично — на нынешнем развитии техники — ответил начальник Штаба.
— Итак, первое — сам позиционный тупик, его природа. С одной стороны, он основан на резком увеличении плотности огня обороняющейся стороны — здесь и пулеметы, и полевая артиллерия, и, в некотором отдалении, тяжелая артиллерия; с другой стороны, мы имеем налицо вопрос 'бутылочного горлышка' прорыва (имеется в виду, что глубина прорыва колеблется от 50 до 100% ширины прорыва — В.Т.). Соответственно, все эти огневые средства, находящиеся в первой и второй линиях обороны, надо подавить в достаточно короткие сроки, чтобы противник не успел подтянуть резервы. Но, с другой стороны, для прорыва с шириной более 40 верст, скорее всего, просто не хватит войск.
Триандафиллов кивнул — в самом деле, дальнобойность восьмидюймовых орудий (203-мм; но, неявно подразумевается и калибр 210-мм — В.Т.), получивших такое широкое распространение в Империалистическую войну, грубо говоря, составляла 20 верст, или, по-новому, километров. Проще говоря, орудия большой мощности, имеющиеся в распоряжении обороняющейся стороны, оставаясь трудноуязвимыми для огня наступающих, успешно вели заградительный огонь по наступающей пехоте противника, тем самым срывая ее продвижение в глубь обороны.
— Все стороны пытались найти выход из этой ситуации — с разной степенью успеха. Я сейчас не буду рассматривать применение газов, хотя бы потому, что их использование чревато политическими последствиями. Немцы изобрели способы ускоренной пристрелки, позволяющей намного быстрее подавлять или уничтожать обнаруженные батареи противника. Английское изобретение, танки, творчески усовершенствованное французами, позволило быстро и минимальными потерями уничтожать пулеметы. Свой рецепт придумали и итальянцы, хотя его применение было не слишком успешным — я имею в виду массированные налеты бомбовозов под прикрытием истребителей на расположенные в глубине обороны позиции австрийской тяжелой артиллерии.
— Следует признать, что все эти способы имели лишь частичный успех. Можно спорить о том, что сыграло большую роль в отсутствии решительного успеха: то ли это было крайнее несовершенство техники, то ли отсутствие отработанной тактики, то ли дело в слабости организации. Скорее всего, все вместе.
Удивление в глазах Владимира Кириаковича, если можно так выразиться, сменило оттенок — начальник Штаба говорил дельные вещи, но, было совершенно непонятно, к чему он клонит.
— Начну с танков. Лучшие танки прошедшей войны, французские 'Рено' (FT-17 — В.Т.) — я сейчас буду рассматривать только пушечный вариант, пулеметный чересчур слаб — по сути своей, представляют самодвижущуюся батальонную или вовсе ротную пушку, поставленную на гусеничное шасси и прикрытую противопульной броней. Называя вещи своими именами, это инструмент для уничтожения пулеметов. В восемнадцатом году французы изобрели интересное новшество, приладив к шасси 'Рено', в кормовой части танка со снятой башней, дивизионную 75-мм пушку. В серию эта система не пошла, война явно заканчивалась — но, идея мне показалась интересной.
— Проще говоря, в свете нынешней дискуссии о танках поддержки пехоты и танках дальнего действия (дискуссия о танках ПП и ДД была в РеИ, большую часть 20-х и почти все 30-е годы — В.Т.) мне пришла в голову следующая мысль — а что, если подойти к вопросу о танках ПП с другой стороны? Ведь какова задача танка ПП? Уничтожать огневые средства обороняющегося противника, не так ли?
Михаил Николаевич снова сделал паузу, вопросительно глядя на Владимира Кириаковича.
— Вы предлагаете заменить танки ПП самоходными дивизионными орудиями на танковом шасси, по образцу 'Рено'? — уточнил начальник оперативного управления, собираясь с мыслями — очень уж неожиданным оказалось предложения Тухачевского.
— Не совсем так, Владимир Кириакович — начну с того, что идея господина Рено произвела на меня впечатление не самой удачной импровизации — ответил начальник Штаба.
— Для начала, я считаю, что на танковое шасси надо ставить полностью бронированную рубку для орудия, а не половинный вариант, открытый с кормы. Во-вторых, орудие должно быть направлено вперед — так будет намного удобнее его использовать. В-третьих, сейчас вряд ли мы осилим производство полноценного шасси для дивизионных орудий — дай Бог, сделать базу для трехдюймовой полковой пушки. В будущем, конечно, надо будет подумать о базе самоходного орудия, рассчитанном на дивизионную пушку или даже гаубицу, и, при этом, имеющем противоснарядное бронирование, способное выдерживать попадания фугасов полевых орудий среднего калибра и бронебойных снарядов малокалиберных противотанковых орудий.
— То есть, Вы предлагаете делать ставку на самоходные орудия среднего калибра, способные не только подавлять пулеметы, но и действенно разрушать полевые укрепления — задумчиво констатировал Триандафиллов, удивленный услышанным — нет, если бы ему довелось выслушать такое от Свечина или Снесарева, он бы воспринял это как должное, эти генералы были признанными талантами, но Тухачевский!
— Хотя, возможно, все намного проще — мысленно поправил себя Владимир Кириакович — наш 'наполеончик' попросту прочитал работы иностранных теоретиков Великой войны, да компилировал прочитанное в единую систему. Собственно, он ведь и говорил об имеющемся опыте — это я от удивления упустил этот момент. А развить идеи заграничных военачальников и инженеров мог и Какурин. Ладно, послушаю, что он скажет дальше — похоже, нынешнее утро обещает стать весьма познавательным.
— Соответственно, в этом варианте алгоритм прорыва вражеской обороны будет выглядеть примерно так — артиллерия, используя новые методы пристрелки, проводит подготовку по первой и, возможно, второй линиям обороны противника; одновременно с этим бомбардировочная авиация, под прикрытием истребителей, наносит удары по второй линии обороны и тыловым позициям артиллерии большой и особой мощности; по окончании артиллерийской и авиационной подготовки в атаку идут войска эшелона прорыва, поддержанные самоходными орудиями — продолжил начальник Штаба.
— С Вашего разрешения, Михаил Николаевич, я хотел бы сделать некоторые замечания — сказал Владимир Кириакович.
— Да, пожалуйста — ответил Тухачевский.
— Даже если опустить крайнее несовершенство нынешней техники — предположим, через несколько лет удастся создать технику совершенно другого уровня — остаются вопросы обучения войск, их взаимодействия и связи — высказался Триандафиллов. — Для реализации такой наступательной операции потребуется уровень боевой подготовки, не уступающий таковому у германской армии; помимо этого понадобится создать новые организационно-штатные структуры, не говоря уже о связи.
— Боюсь, Вы правы — полковник Ленков сыграл плохо скрытое недовольство объекта, спущенного с высот светлых мечтаний на далекую от совершенства многогрешную землю.
— Но, полагаю, эти недостатки возможно будет исправить — тут же твердо сказал он, недвусмысленно давая понять подчиненному, что отказываться от своих намерений не собирается.
— Это будет чрезвычайно сложно сделать — Владимир Кириакович отнюдь не страдал излишним чинопочитанием — и не счел нужным упустить шанс ткнуть носом заигравшегося шефа в невеселые жизненные реалии.
— Что для этого нужно сделать, по Вашему мнению? — холодно поинтересовался Тухачевский.
— Необходимо будет поднять уровень подготовки среднего и высшего командного состава, наладить действительно доброкачественную подготовку младшего командного состава, в первую очередь, сверхсрочников — пожал плечами начальник оперативного управления. — Нам понадобится заняться разработкой новой тактики и оргштатных структур.
— Хорошо, начнем с последнего — согласился Михаил Николаевич. — Как Вы считаете, это надо делать на германский манер, в каждой дивизии и полку, или мы пока такое не сможем?
— Для начала нам понадобится что-то вроде учебной дивизии — или учебно-опытной дивизии для сухопутных войск — ответил Триандафиллов, ничуть не удивившийся апелляции начальника к немецкой практике, германофилия Тухачевского была столь же обыденна, как дождь осенью — на большее нас не хватит. По мере подготовки кадров можно будет завести такие дивизии в каждом округе. Да, считаю своим долгом предупредить Вас, что территориалы новую тактику освоить не смогут ни при каких обстоятельствах — они слишком плохо подготовлены и недисциплинированы для этого.
— Хорошо. В таком случае, Владимир Кириакович, я жду от Вас докладных записок по следующим вопросам: предложения по повышению уровня подготовки нашего начальствующего состава, как младшего, так и среднего, по отдельности, конечно; предложения по учебно-опытной дивизии; оценка состояния территориальных соединений — подвел итог под этой темой для дискуссии начальник Штаба.
— Слушаюсь — мрачно ответил начальник оперативного управления, с некоторым опозданием сообразивший, что, ввязавшись в дискуссию, он дал повод нагрузить себя работой не по профилю — конечно, раньше за Тухачевским такого не водилось, но, в данном случае, у 'Миши' случился очередной приступ служебного рвения, жертвой которого становились вынужденные отдуваться за амбиции начальника подчиненные. — В какие сроки надо подготовить докладные записки?
— Две недели — уточнил новый Михаил Николаевич, мысленно улыбаясь — под прикрытием докладных записок Триандафиллова можно было протолкнуть массу полезного на основе наработок совсем других времен.
— Слушаюсь — повторил Владимир Кириакович, окончательно убедившись в том, что начальство загорелось новой идеей — по-хорошему, на подготовку таких предложений следовало бы потратить пару месяцев, чтобы тщательно все продумать, но, коли 'Мише' вожжа под хвост попала, придется терпеть, пока он не охладеет к этой затее.
— Так вот, возвращаясь к Вашей работе — спокойно продолжил Тухачевский — безусловно признавая ее ценность, хотелось бы обратить Ваше внимание на то, что сейчас начался процесс решительной смены раскладов в технике, могущий оказать влияние на военное искусство.
— В первую очередь я имею в виду автомобилестроение, с каждым годом становящееся все более массовым. Простой пример — пароконная телега, в зависимости от того, какие в нее запряжены кони, может за день увезти от 700 кг до 1 тонны на 30-40 км. Грубо говоря, ее возможности, если брать среднюю величину, равны 30 тоннокилометрам в сутки. Простенький коммерческий грузовик, грузоподъемностью 1,5 тонны, может за тот же день преодолеть с грузом расстояние в 200 км — соответственно, его возможности равны 300 тоннокилометрам. Тяжелый пяти— или восьмитонный грузовик — вовсе без комментариев.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
